Пробившийся между досок лучик света блеснул на золотистом пуху, рассыпавшемся по ее плечам, мягко тронул россыпь веснушек и скользнул по ее безупречной фигуре.
Она сонно приоткрыла глаза, грациозно потянулась, переступила на насесте лапами и закудахтала во все горло.
— Ну что, Рябая, съезд тебе в пленум, несешься, мир тебе в май? — вошедший в курятник дед был в младые годы парторгом и до сих пор сохранил красноречивую грубость.
Он сдвинул курочку с места, но она, сонно закудахтав, так и не приоткрыла глаз, перед которыми все еще проплывали картины прошлой ночи, проведенной с иностранными петухами в заезжем цирке.
— Ух, трезвость твою в общество, ты что это делаешь, депутат твою сверхплановый! — обалдевший дед держал в руках золотое яйцо.
«Засыпалась!» — мелькнула у курицы мысль, но выскочивший за порог дед ее уже не услышал.