Кто вы, «товарищ Саша»?

В годы Гражданской войны рядом со смертью ходили не только тысячи рядовых участников, но и легендарные командиры, знаменитые партизанские вожаки и политические лидеры. Даже высшее руководство не избежало этой участи — покушались на Ленина и Свердлова, на Колчака и Врангеля, на Маннергейма и Ноя Жордания. Многие подробности покушений и гибели скрыты кровавым хаосом тех лет, до сих пор историки спорят о деталях случившегося с Чапаевым, Корниловым, Щорсом, Георгием Бичераховым, о том, что скрывают мифологизированные агиографии Лазо или Кочубея.

Да и окончание Гражданской не прибавило ясности — скупые строки официальных версий слабо сочетаются с известными фактами в случаях с Фрунзе, Кутеповым, Камо, Пау Тисаном или Котовским.

Однако, покушение на Троцкого стоит несколько наособицу — это не гибель в суматохе боя, где неясно, чужая это была пуля или свои же выстрелили в спину. Это не гибель после ареста или попадания в плен, и не результат тщательно подготовленного теракта — в Троцкого стреляли среди бела дня, когда он находился в окружении своей охраны и среди бойцов обожавшей его Красной армии. Более того, все присутствовавшие на том злополучном митинге были немедленно задержаны, тут же силами охраны Троцкого и Царицынской ЧК начато следствие, выдавшее в качестве результата «покушение одиночки». По сути, это пшик, а не вывод следствия, так и не ответившего на вопрос о связях застреленного на месте террориста, о том, как он вообще попал на красноармейский митинг, почему его пропустила охрана и т. д.

А в деле немало странностей. Например, зачем вообще Троцкий поехал в Царицын — явную на тот момент «вотчину Сталина», тем более в условиях разгоравшегося между ними конфликта? Как мог террорист подобраться так близко к наркомвоену? Как он ухитрился попасть (причем несколько раз) из своего короткоствольного револьверчика, если, по данным следствия, не имел никакой стрелковой подготовки? Но больше всего вопросов вызывает изъятие еще до начала следствия председателем Царицынской ЧК А. И. Червяковым некоего «Кузнецова» из числа задержанных на площади. И если попытаться понять, что же это за «Кузнецов», открывается просто фантастическая картина.

В документах следствия указано, что А. И. Червяков заявил ведшему учет задержанных охраннику Троцкого что «Кузнецов» — чекист и забрал его прямо из подвала в здание ЧК. Из чего следует, что они как минимум были знакомы и до событий на площади. В деле имеются и собственноручные показания, подписанные «Александр Владимирович Кузнецов», что однозначно идентифицирует их автора как «видного деятеля советских спецслужб А. В. Кузнецова».

Напомним же некоторые детали из его жизни тех лет, которые можно отыскать в Центральном Государственном архиве органов госбезопасности, в ЦАМО, в Информационном центре МВД, в ряде статей и мемуаров.

Официальная биография Кузнецова скупо фиксирует «происходил из крестьян», при этом без указания губернии, что довольно странно. Также странно, и то, что Кузнецов носит нехарактерные для крестьянской среды тех лет имя и отчество. Далее следует стандартное «участник Империалистической войны» (опять же — без указания места службы) и весьма интересное «страдал частичной амнезией после фронтовой контузии», сведений о его жизни до Первой Мировой войны нет. Интересно также, что в 20-30х годах, при контактах с шифровальщиками и криптографами, Кузнецов демонстрировал математические познания на уровне как минимум университетского курса, хотя никаких данных о его самообразовании нет, а в анкетах везде указано «незаконченное среднее», не считая различных курсов усовершенствования командного и оперативного составов.

Первым датированным появлениям Кузнецова следует считать февраль 1918 года, причем произошло это в тогдашнем Петрограде. В воспоминаниях П. И. Вострикова, большевика с дореволюционным стажем и одного из основателей Ленинградской милиции, есть небольшой, но крайне интересный в свете наших изысканий эпизод, в котором Востриков рассказывает, как направлял в Москву семью сотрудников «Комитета охраны» — машинистку Елизавету Михайловну Соколову «с мужем Кузнецовым Александром Владимировичем». Казалось бы, мало ли в стране Кузнецовых, пусть и Александров и даже Владимировичей — это самая распространенная русская фамилия и весьма часто встречающиеся имена! Да, это могло бы быть простым совпадением, но дело в том, что жену «видного деятеля спецслужб» звали как раз Е. М. Соколова и достоверно известно, что она уроженка Петербурга. Совпадение настолько полное, что случайным попросту быть не может, поэтому — Петроград, февраль 1918-го, если дальнейшая работа в архивах не принесет иные данные.

Сколько-нибудь уверенно жизнь Кузнецова можно проследить лишь начиная с его службы в Московском уголовном розыске, где он вместе с Карлом Гертовичем Розенталем и бывшим надворным советником Карлом Петровичем Маршалком стал, фактически, одним из создателей МУРа. Удивительно, но «простой солдат из крестьян» разрабатывает план разоружения московских анархистов, обучает милицейские патрули тактике проверки документов, а своих коллег-сыскарей — стрельбе, включая необычные для тех лет двойной хват и наклонную стойку. Ну а используемые Кузнецовым плечевая кобура с ножнами на ней или стрельба через карман произвели в тогдашней милиции просто фурор, как пишет в своих воспоминаниях «На страже пролетарской законности» Павел Никитин, тогдашний напарник и друг Кузнецова.

Возникает естественный вопрос — откуда взялись такой специфический опыт и знания? Солдаты в окопах документы не проверяли, и тем более двойному хвату там не учили — оружием пехотинца была винтовка, а плечевая кобура вообще начала распространяться только в 20х годах в САСШ.

Практически сразу после появления в Москве Кузнецов устанавливает (восстанавливает?) связи с полковником императорской армии, впоследствии комбригом РККА Андреем Григорьевичем Романовским. Можно лишь предположить, что именно Кузнецов стал причиной перехода Романовского на службу в Красную армию — во всяком случае, так утверждает в своих мемуарах, изданных в Париже, сын Романовского Владимир, рассорившийся после этого решения с отцом и вступивший в Добровольческую армию. Образ «товарища Александра из ЧК, сагитировавшего отца» однозначно стыкуется с Кузнецовым, тем более, что ЧК в этой истории появляется тоже.

Уже через месяц после начала службы в милиции Кузнецов действует как прикомандированный к ЧК сотрудник, где якобы после «случайной встречи на Смоленском рынке» выслеживает штаб-квартиру одной из наиболее серьезных антибольшевицких организаций — Союза защиты Родины и Свободы. Как и в случае с анархистами, Кузнецов оказывается на переднем крае разгрома подполья — руководит наблюдением за штаб-квартирой и организует захват участников, что было отмечено в отчетах руководителя Московской ЧК Петерсонса.

Далее следует вроде бы рутинная командировка в Ярославль для этапирования задержанного преступника — которая странным образом совпадает с попыткой мятежа Ярославского отделения СЗРС. Надо ли говорить, что немалую роль в подавлении играет вовремя прибывший Кузнецов? Именно он сумел вырвать из рук мятежников военкома Громова, организовал вместе с ним уничтожение штаба савинковцев, он же обучал красноармейцев действиям в составе снайперских троек в городском бою… И снова возникает вопрос — где, на каком фронте мог научится этому «крестьянин» Кузнецов?

Наконец, следы Кузнецова приводят нас в Царицын, куда он попадает уже в статусе бойца сформированного московскими чекистами полка, хотя по имеющимся документам он все еще числится в составе МУРа. Здесь «рядовой боец» практически мгновенно выходит на след заговора военспецов в командовании фронта, принимает участие в аресте и допросах ряда из них. Причем как утверждает в своих воспоминаниях А. И. Червяков, роль Кузнецова в разоблачении руководителя заговора Носовича была решающей. Из документов видно, что Кузнецов демонстрирует знакомство с теорией и тактикой допроса, что вообще удивительно для человека без специальной подготовки.

И, наконец, апофеоз — Кузнецов руководит личной охраной Сталина. Вместе с ним и Ворошиловым выезжает на передовую, участвует в ряде стычек, демонстрирует навыки пулеметчика (навыки не частые, но хоть как-то объяснимые фронтовым опытом). В общении со Сталиным есть очень любопытный момент, отмеченный многими свидетелями — Сталин именует его не «товарищем Кузнецовым», как всех вокруг, а «товарищем Сашей», а ведь это распространенное обращение среди подпольщиков с дореволюционным стажем. Например, И. Д. Чугурин был известен как «товарищ Петр», Ф. А. Сергеев — как «товарищ Артем», М. В. Фрунзе — как «товарищ Арсений» и т. д.

Но что Сталин, когда Кузнецова знали и Дзержинский, и Ленин! Кузнецов крайне своевременно оказался в отпуске в Москве, причем не где-нибудь, а именно на заводе Михельсона, где предотвратил покушение на Ленина! Далее последовал уж больно своеобразный «отпуск по ранению», в ходе которого «товарищ Саша» вел тактические занятия с чекистами и охранниками и, наконец, возвращение в Царицын — опять же крайне своевременное, в аккурат к приезду Троцкого.

Оказавшись после покушения под крылом Червякова Кузнецов, однако, не ждет окончания расследования на месте, а… отправляется на фронт, в Крестьянский полк, якобы для получения разрешения от командира для перехода в ЧК (отметим, что в иных случаях ЧК подобной щепетильностью не страдала — либо отправляло в полк для доклада уже с мандатом чекиста, либо просто уведомляло командование о переходе их бойца на службу в ЧК). Ну, положим, нашло такое затмение на товарища Червякова, бывает, но Кузнецов тут же «пропал без вести» и только через два месяца, когда расследование утихло, ключевой свидетель «нашелся» в госпитале практически здоровым.

Это лишь небольшая часть странностей, связанных с А. В. Кузнецовым — можно еще вспомнить и ряд несомненно талантливых песен, как созданных Кузнецовым, так и приписываемых ему, и выведение из-под удара в деле «Весна» А. Г. Романовского (с риском для собственной карьеры, кстати), и приятельские отношения с поэтом Леонидом Канегиссером, которого Кузнецов якобы спас после ограбления во время своего кратковременного нахождения в Петрограде (прямо-таки суперспособность появляться в нужное время в нужном месте, не правда ли?), и владение на приличном уровне английским языком и т. д., но все эти странности связаны с периодом после интересующего нас события.

Давайте попробуем свести воедино все кусочки этой мозаики.

1. Кузнецов — несомненно умелый боец, владеющий передовыми для того времени приемами экипировки и действий в огневом контакте, особенно в городе.

2. Отличный стрелок с обширным и несомненно дореволюционным опытом, который он в качестве инструктора передавал сотрудникам МУРа, ЧК и правительственной охраны.

3. Лично известен руководителям большевиков — Ленину, Дзержинскому, Сталину. Как и многие старые большевики именуется «товарищ Саша», что, на наш взгляд, указывает на его, опять же, дореволюционные связи с подпольем.

4. Неоднократно оказывался «на острие» кризисных ситуаций, которые не в последнюю очередь разрешались благодаря его знаниям, умениям и решительным действиям.

5. Необычные для тех лет методы, интеллектуальный багаж и навыки Кузнецова, а также результаты его деятельности не вызывают никакого удивления у его начальников в милиции, ЧК или на фронте — то есть они наверняка знали, с кем имеют дело.

6. Несомненно «человек Сталина», у которого в те дни разгорался чрезвычайно жесткий конфликт с Троцким, а Коба, как мы знаем, не чурался террористических методов борьбы.

7. «Человек без биографии» — все, что было с ним до 1918 года скрыла «амнезия», а его фамилия, имя и отчество с нашей точки зрения — явный псевдоним.

8. И, наконец, именно этот отличный стрелок и боевик находится рядом с Троцким в момент покушения, именно его изымает из числа арестованных начальник ЧК, именно он пропадает на два месяца, пока идет расследование.

На наш взгляд, «товарищ Саша» мог бы быть и боевиком 1905-го года, среди которых встречались бойцы просто невероятных качеств и умений, но он явно не подходит по возрасту, поэтому скорее всего, он прошел подготовку в наиболее продвинутых на тот момент британских спецслужбах, не исключено, что параллельно с обучением в каком-либо университете. Возможно, первоначально он был внедрен британцами в революционное подполье, но вся его дальнейшая биография показывает, что он служил Советской власти «не за страх, а за совесть», что заставляет предположить осознанный переход на позиции большевиков — вполне вероятно, что в результате общения со Сталиным или Дзержинским. С 1918 года «товарищ Саша» передает свои знания зарождающимся органам правопорядка и государственной безопасности, не переставая действовать, как полевой агент экстра-класса. И было бы странно предположить, что имея под рукой такого человека, люто ненавидивший Троцкого (и «троцкистов» впоследствии) Сталин упустил бы момент направить руку «товарища Саши»…