Крестоносец

1. Эльфийская роза

- Нет, де Квинси. Даже не просите. Насчет магички вопрос решен, но этот мальчишка нам ни к чему.

- Милорд, он очень неплохо себя показал. У парня крепкие нервы. Из него получится толк, я уверен. Кроме того, он очень необычный. Что-то мне подсказывает, что он будет весьма полезен братству.

- Друг мой, вы не хуже меня знаете устав братства. Простолюдин не может стать фламеньером. Высокий Собор никогда не позволит внести его имя в списки.

- Разумеется, милорд, я знаю устав. Но я не прошу зачислить мальчика в регулярные хоргуви немедленно. Я возьму его к себе в эскадрон. Мне он по душе.

- Вот следствие того, что у вас нет своих детей, Роберт. Вы готовы по душевной доброте и из вашего безмерного благородства носиться с любым оборванцем.

- Вы упрекаете меня в том, что у меня нет детей?

- Простите, Роберт. Я, вероятно, неудачно выразился. Я хотел сказать, что вы уж слишком участливы к судьбе этого Эвальда - кажется, так его зовут?

- Еще раз повторяю, милорд - я уверен, что парень мне пригодится.

- Меня гораздо больше интересует его меч. Оружие великолепного качества. Где он его взял и кто кузнец, отковавший это чудо?

- Он этого не сказал, милорд. Лишь заметил, что получил меч в наследство.

- Мечом займется мастер по оружию, а затем я намерен передать его в наш арсенал.

- То есть, вы хотите забрать его у парня? Это было бы бесчестным поступком, милорд.

- Собираетесь учить меня правилам чести, Роберт?

- Вы сами понимаете, что лишить Эвальда оружия было бы неправильно.

- Хорошо. Вы умеете убеждать. Я поговорю с вашим приятелем.

- Он здесь, в рыцарском зале. Пригласить его?

- Да. И если он мне не понравится, Роберт, даже огромное уважение к вам не спасет его задницу от пинка, который вытолкнет его за ворота цитадели. Зовите!

Статуя стояла прямо в центре огромного зала, увешанного знаменами и геральдическими щитами и освещенного факелами в поставцах. И эта статуя была великолепна.

Девушка в полном рыцарском вооружении, сидящая на коне, в левой руке сжимала штандарт с фламеньерским крестом, а правой указывала куда-то вперед, в пространство перед собой. Лицо ее было совсем как живое: пухлые губы полуоткрыты, глаза широко распахнуты, будто говорила она: "Там, впереди, слава или смерть!". Скульптор мастерски и с огромной любовью сработал каждую черточку ее лица, каждый элемент доспехов. И мне почему-то казалось, что лицо бронзовой Воительницы очень похоже на лицо моей Домино. Или это любовь, и теперь всякая девушка будет напоминать мне о Домино?

- Эвальд!

Сэр Роберт стоял в дверях анфилады, ведущих к кабинету комтура Паи-Ларрана.

- Шевалье де Крамон ждет тебя, - сказал он, приглашая жестом следовать за ним. - Слушай его внимательно, не перебивай и не возражай. Крамон хороший человек, но уж если примет решение, переубедить его невозможно. Поэтому постарайся произвести на него наилучшее впечатление.

В кабинете было светло и пахло чем-то душистым, вроде как ладаном. Человек в черно-оранжевом, "осином" сюрко, стоявший у огромного письменного стола, накрытого развернутой картой, был точной копией певца Александра Розенбаума. Бритая голова, пышные седеющие усы, нос с горбинкой, черты лица один в один. Только очков на нем не было. В руках он держал четки из крупных янтарных бусин.

Я поклонился. Человек приветливо кивнул мне.

- Я шевалье Америк де Крамон, - сказал он. - Назови свое полное имя, отрок.

- Эвальд Данилов, мессир, - ответил я, вновь кланяясь (Ничего, спина не сломается!)

- Любопытно. Сэр Роберт очень лестно отзывался о тебе. Он считает, что ты мог бы послужить братству.

- Я глубоко благодарен сэру Роберту за его слова. Насчет службы братству решать не мне.

- Благоразумно сказано, - де Крамон кивнул. - У тебя великолепный меч. Где ты его взял?

- Он достался мне в наследство от человека по имени Энбри, мессир. К несчастью, этот человек погиб от рук вербовщиков Суль.

- Где это случилось?

- Я не знаю точного названия места, мессир. Где-то на севере Роздоля. Вербовщики охотились за моей девушкой. За Домино, мессир.

- Хорошая новость, нечего сказать! - лицо де Крамона помрачнело. - Выродки разгуливают по имперским землям и убивают людей, а мы ни сном, ни духом. Как вам удалось спастись от вербовщиков?

- Домино убила двоих, а потом мы убежали в лес.

- Как получилось, что ты стал спутником этой арас-нуани?

- Мы познакомились случайно, мессир.

- Где?

- В книжной... лавке, мессир. Домино рассматривала книги, и я заговорил с ней.

- В книжной лавке? То есть, ты умеешь читать?

- Да, мессир, и неплохо.

Де Крамон и сэр Роберт переглянулись.

- Ты ставишь меня в тупик, отрок, - сказал комтур. - Твои руки, манера изъясняться и вести себя позволяют думать, что ты знатного происхождения. Твоя одежда весьма необычна, я имею в виду твои странные штаны и ботинки. И еще этот меч. Я желаю знать все. Расскажи мне, кто ты и откуда.

- Мессир, - я проглотил застрявший в горле ком, - мой рассказ наверняка удивит вас. Надеюсь, я буду достаточно убедителен и смогу сделать так, что вы мне поверите.

И я начал говорить. О том, кто я, где родился, где учился и кто мои родители. Как я увлекся фентези, начал посещать клуб ролевиков и познакомился там с Андреем Михайловичем, Сычом и прочими "хоббитами". Как мы собрались отметить на природе праздник Белтан. Как я встретил Домино и влюбился в нее, и что же с нами случилось на берегу реки Лещихи утром второго мая. Пересказал, стараясь не упустить ни одной подробности, все, что рассказала мне Домино о себе. Когда я закончил, фламеньеры долго молчали - видимо, моя история потрясла их. Такого они не ожидали услышать.

- Все, что рассказал Эвальд, поразительно, - наконец, отмерз сэр Роберт, - но что-то говорит мне, что все это чистая правда.

- Человек из неизвестного нам мира? - де Крамон был явно ошеломлен услышанным. - Человек ли?

- Вы, наверное, думаете, что я какой-нибудь демон, - сказал я. - Но я обычный человек, уверяю вас. Я не владею магией, и никогда ей не интересовался. Все получилось случайно. Ни я, ни Домино в этом не виноваты.

- Что скажете, Роберт? - спросил комтур, стараясь не встречаться со мной взглядом.

- Скажу, что для меня это ничего не меняет, - твердым голосом ответил де Квинси. - Я по-прежнему намерен испытать этого юношу.

- Такую историю нельзя сочинить, - произнес де Крамон. - Но о подобных случаях я даже не слышал.

- Все возможно в этом мире, милорд, - философски заметил сэр Роберт. - Думаю, нам надо поговорить с эльфкой. Если они лгут, ложь неминуемо обнаружит себя.

- Я тоже так думаю, - сказал комтур. Вздохнул, повернулся ко мне и впился в меня тяжелым свинцовым взглядом. - Кем же ты был в своем мире, мальчик?

- В своем мире я историк.... историограф, мессир, но работаю менеджером в телекомпании и...

- Историограф? Ты можешь исполнять обязанности писца и хрониста, не так ли?

- Если вам будет угодно, мессир. Я прошу вас только об одном: не разлучайте меня с Домино. Я ее очень люблю.

- Девица будет отправлена в академию магов при Высоком Соборе, - ответил де Крамон. - Мне очень жаль, но это необходимое условие ее безопасности. Тебе придется смириться с этим.

- Я не хочу терять Домино!

- Ты ее не потеряешь. Вам будет дозволено раз в месяц обмениваться посланиями. В будущем, если братство сочтет возможным принять тебя в свои ряды, ты сможешь встретиться с ней.

- Ради Домино я готов на все.

- Похвально, - взгляд де Крамона просветлел. - Истинно сказано в Золотых Стихах: "Любовь единственная движет миром". Мне по душе твои чувства и твои слова, отрок. Я подумаю о твоей судьбе. Пока же передаю тебя во власть сэра Роберта де Квинси. Отныне он твой сеньор, и ты обязан беспрекословно ему подчиняться.

- Постараюсь не разочаровать сэра Роберта, - ответил я.

- Я присмотрю за ним, комтур, - добавил сэр Роберт. - Можете не беспокоиться.

- Тогда ступайте. Да пребудет с вами милость Воительницы!

- Простите, милорд, - решился я, - а как же мой меч? Он мне очень дорог, это память о хорошем человеке, которого я бесконечно уважал. Неужели вы хотите забрать его у меня?

- По законам империи простолюдин не имеет права в мирное время носить оружие с клинком длиннее восемнадцати дюймов, - сказал комтур. - Исключения для тебя мы делать не станем. Одно могу тебе обещать: если братство сочтет возможным принять тебя в свои ряды, меч будет тебе возвращен. Но не раньше.

- То есть, вы даете мне честное слово?

Комтур и сэр Роберт снова переглянулись.

- Милорд, вы мне обещали, - тихо произнес де Квинси.

- Да, я даю честное слово, - помолчав, ответил де Крамон и едва заметно улыбнулся. - Сэр Роберт, забери этого наглеца, пока я окончательно не потерял терпение!

Завтра пойду к плотнику и договорюсь с ним насчет швабры. А то спина болит.

Ха, вообще забавно. Попасть в другой мир для того, чтобы мыть здесь полы! Или просто так уж устроено мироздание, что во всех мирах происходит одно и то же? Короли царствуют, воины сражаются, воры воруют, а новички везде и всюду моют полы.

Воды в лохани почти не осталось. Зато пол в библиотеке блестит. Теперь нужно вынести старый тростник и посыпать пол свежим. И весь остаток дня в моем распоряжении.

- А, боевое пополнение!

Оглядываюсь. Это два брата-близнеца Детлеф и Дитрих, кадеты из пятого эскадрона. Сыновья какого-то большого вельможи из Лотарии, чуть ли не герцога. Они уже получили черно-оранжевые орденские дублеты и право носить на одежде символику братства, отчего важничают необыкновенно. Я их называю Дет и Дит, или просто "Двое из ларца".

- А ты неплохо управляешься с тряпкой, - заявляет Дит. - Большой опыт?

Молчу, выжимаю тряпку в лохань. Дит подходит к стеллажу, снимает перчатку и проводит пальцем по верхней полке.

- Пыль, - заявляет он. - Как в проклятой терванийской пустыне. Придется мыть полы еще неделю, стрелок Эвальд.

- Сейчас домою и вытру, - отвечаю я спокойно.

- Неверный ответ, - Дит подходит ко мне и тычет пальцем мне в грудь.- Верный ответ звучит так: "Виноват, сэр, будет сделано, сэр".

- Понял.

- А если понял, доложи, как положено. Ну?

- Виноват, сэр, будет сделано, сэр.

- Оставь его, Дитрих, - говорит Дет. - Что требовать от убогого, свалившегося с луны?

- Да, я и забыл, что ты у нас лунатик, - Дит явно провоцирует меня на разборки. - Кстати, как там на Луне? Какие у вас девушки? Какие у них сиськи? Или ты их никогда голыми не видел? А может, ты девственник?

- Слишком много вопросов, сэр, - отвечаю я. - Выберите, на какой мне ответить вначале, сэр.

- Чего?

- Это еще один вопрос, сэр. У вас слишком много вопросов ко мне, сэр, и вы отвлекаете меня от работы, сэр. Сейчас придет господин архивариус Лабуш и надерет вам задницу, сэр.

- Пошли, Дит, - предлагает Дет. Похоже, мозгов у него больше, чем у брата. - Найдем себе занятие поинтереснее.

Дит, злобно ухмыльнувшись, смачно плюет на чисто вымытый пол, и братцы уходят. Вообще-то, обязательно придет день, когда я набью Диту морду. Но не сейчас. Так что не стоит злиться на недоумка - пусть себе думает, что он крутой. А вот насчет пыли он, пожалуй, прав. Мэтр Лабуш наверняка придерется к этой самой пыли.

А это значит, что надо сменить воду и продолжить уборку.

- Стрелок Данилов, встать! Прошу изложить все, что вы знаете о вооружении терванийских воинов.

- Да, сэр. Изначально терванийцы были кочевниками, поэтому до сих пор главная боевая сила их войска - это кавалерия. Терванийцы хорошие наездники, а их лошади считаются самыми быстрыми, хотя не так выносливы, как лошади пород, разводимых в Ростиане. Кроме лошадей, терванийцы используют также верблюдов и мулов в качестве верховых животных. Соотношение кавалерии на лошадях, верблюдах и мулах в ударных подразделениях терванийской армии выглядит как 10:2:1.

- Неплохо. Дальше!

- Конные воины терванийцев имеют тяжелое и легкое вооружение и называются соответственно аль-муджаввар и альспахи. Тяжеловооруженный воин аль-муджаввар вооружен длинным копьем, кривым однолезвийным мечом джавахир, кинжалами, часто использует небольшой сложносоставный лук с различными видами стрел. Используются также чеканы, боевые топоры и кистени. Защитное вооружение муджаввара - это полный кольчужный доспех либо корацина, конический шлем, усиленный бурлетом из ткани, кожи, или верблюжьей шерсти, круглый или овальный металлический либо кожаный щит, поножи, наручи и кольчужные сапоги. Вооружение терванийцев отличается высоким качеством, особенно мечи и кольчуги. Легковооруженный всадник альспахи имеет доспех типа стеганки, либо юшман из клепаной кожи, матерчатый или кожаный шлем и легкий щит. Основное оружие - метательные джириды, луки, мечи типа скимитар, кинжалы и боевые топоры. Альспахи используются главным образом для разведки или для глубоких рейдов в тыл неприятеля.

Согласно терванийской тактике боя, войско строится перед началом сражения в четыре линии. Первая линия состоит из легкой конницы, задача которой начать сражение и по возможности образовать бреши в боевых порядках неприятеля. Вторая линия состоит из конницы на верблюдах. Третья линия наносит главный удар и в ней находятся лучшие отборные части конницы. Четвертая линия довершает разгром и преследует бегущего противника.

- Вы сказали, что главная боевая сила терванийцев - это конница. А пехота?

- Как таковой пехоты у терванийцев нет. При необходимости всадники спешиваются и сражаются в пешем строю.

- Превосходно. Теперь оцените боевые качества и слабые места терванийской конницы.

- Важнейшим качеством для полководца терванийцы считают умение перехитрить противника. Поэтому тактика сводится к тому, чтобы максимально ослабить противника, измотать его в мелких схватках, не доводя дело до большого сражения. Терванийцы очень хорошо освоили различные виды боевых действий малыми группами, обычно по 50-100 человек. Среди самых излюбленных методов ведения войны - внезапные рейды, нападения на отставшие или наоборот, ушедшие вперед части противника, попытки отрезать врага от коммуникаций, лишить его источников пополнения припасов. В случае прямого боестолкновения терванийская конница атакует лавой, стараясь охватить противника с флангов: в том случае, если первый удар не приносит результата, терванийцы стараются быстро выйти из боя, чтобы перегруппироваться и отойти. Вообще надо сказать, что лобового боя они не любят, поединков избегают и вступают в боестолкновение чаще всего в тех случаях, когда имеют численное или тактическое преимущество над противником.

- Что ж, совсем неплохо, стрелок Данилов! Вашей памяти можно только позавидовать. Поскольку господин стрелок нам все подробно изложил, мы можем перейти к новой теме. Сегодня поговорим с вами о тактике осады крепостей...

- Ну, готов? - Сэр Роберт взмахивает мечом, и клинок с шумом рассекает воздух. - Встань в шестую позицию. Хорошо. Теперь перейди в девятую. Теперь в седьмую. Вторая позиция. За ногами следи, упор должен быть на левую ногу. Спину держи прямо. Пятая позиция. Хорошо. Молодец, не забыл вчерашний урок. Теперь возьмись за рукоять обеими руками и подними меч над головой. Выше! Вот так. Атака! Еще раз - атака! Резче бей, не маши мечом, как палкой! Удар должен быть резким, вкладывай в него всю силу, всю ярость. Еще раз - атака! Пробуем с обводом. На раз-два-три. Обвод-удар-шаг назад, девятая позиция. Раз! Два! Три! Хорошо. Теперь все вместе! Делай раз-два-три! Еще! Еще! Еще! Хорошо. Ты должен слиться со своим оружием, стать с ним единым целым. Атакуй меня. Быстрее, мальчик! Ну, чего медлишь?

- Ваша рука, сэр.

- Наплевать на мою руку. Она хоть и железная, но служит мне не хуже настоящей. Нельзя жалеть врага. Враг должен быть уничтожен. Запомни, мне не нужен слюнтяй, который жалеет врагов. Ты должен изрубить его в начинку для пирога, в паштет! Бей! Еще раз! Еще! Еще! Ага, а вот так!

Сэр Роберт делает бросок вперед, и оголовник его меча оказывается у моего виска.

- Пропустил, проглядел мою атаку, - говорит рыцарь. - В бою это будет стоить тебе жизни. Ты смотрел на мой меч, а не в глаза. Смотри в глаза врага, Эвальд. Читай в них. Предугадывай, что предпримет твой враг в следующее мгновение. О чем ты думаешь?

- Я? Ни о чем, сэр. Я слушаю вас.

- Нет, ты сейчас подумал о другом, - сэра Роберта невозможно обмануть, он замечает все. - Сейчас я покажу тебе особый удар. Он наносится из второй позиции. Опусти меч. Да, вот так. Чуть выше, Эвальд. Рукоять должна образовать с твоей правой рукой угол в сорок пять градусов. Лезвие повернуто внутрь. Так, правильно. Смотри!

Сэр Роберт делает замах. Меч со свистом взлетает вверх и бьет китану по плечу, как раз туда, где у человека левая ключица.

- Особенность этого удара в том, что он применяется против неприятеля, вооруженного двуручным оружием, - поясняет рыцарь. - Враг не может достаточно надежно защитить левую сторону тела, поскольку щита у него нет. Инерция движения при использовании двуручного оружия слишком высока, и он не успеет парировать твой удар. В восьмидесяти случаях из ста ты нанесешь ему фатальный урон. Сейчас я возьму двуручный меч, и ты попробуешь повторить этот прием.

- Сэр, простите, я хотел спросить...

- Что такое?

- Мое письмо для Домино - вы отправили его?

- Конечно. Гонец увез его в Рейвенор еще неделю назад. Что, соскучился?

- Я ее люблю, сэр.

- Любовь хорошее чувство. Но мы с тобой сюда не болтать пришли, - лицо сэра Роберта внезапно смягчается. - Ладно, парень, отдохни немного. Потом продолжим.

Этот уголок замкового парка я выбрал потому, что он самый солнечный. Здесь почти не бывает тени. И земля хорошая. А еще здесь растет единственная в парке береза, непонятно как сюда попавшая. Она мне напоминает о доме.

Я посадил семечко эльфийской розы прямо под этой березкой. Хорошее будет соседство. Вроде, никто не видел, как я сажал цветок. Да и если видел, вряд ли разобрал толком, что я делаю. Я ведь долго не возился; пару раз копнул землю ножом, положил семечко, засыпал землей и полил принесенной в ведре водой. И оно взошло, уже на следующий день. Даже в эльфийских цветах есть магия. А на пятый день уже появился бутон. Если я не ошибаюсь, завтра утром он превратится в цветок.

Неделя заканчивается. Завтра в империи большой праздник, Майское Воскресенье. Якобы в этот день Матерь-Воительница впервые вылечила недужного и показала всем свою божественную силу. Я так понял, завтра занятий не будет - все празднуют. Это хорошо. Я отдохну немного. Ужасно устал на этой неделе, суматошная она выдалась. Сэр Роберт меня просто загонял на фехтовальной дорожке. Но зато я выучил кучу приемов. Эх, где мой клеймор, и когда же снова я возьму в руки его, а не эту учебную болванку?

Я тут задумывался несколько раз над тем, что меня ждет дома, в нашем мире. Ничего хорошего, это точно. Если предположить, что я однажды вернусь домой, проблем будет выше крыши. Работу я потерял однозначно. Если Арсений и Алина живы, то нам троим будет очень трудно объяснить, что же случилось с Андреем Михайловичем. И их, бедолаг, наверняка сейчас таскают не по-детски. Допрашивают, составляют протоколы, требуют объяснить компетентным органам, куда еще и их приятель Эвальд Александрович Данилов делся. Не завидую я им, мда. А мама... Даже не хочется об этом думать.

Если бы только можно было подать им весточку, что я жив и здоров! Просто сообщить, чтобы мама не волновалась, чтобы не вешали на ребят мое исчезновение. А с другой стороны, что я им скажу? Так и так, попал я в другой мир благодаря Домино, которая оказалась эльфом и магом и...

И место в областной психиатрической больнице мне обеспечено. Никто не поверит, никто не поймет. Я и сам до сих пор удивляюсь, с чего это сэр Роберт и комтур мне поверили. Может, потому что магия в их мире - обычное дело?

Спать хочется. В казарме тихо, прямо неестественная тишина. В этом мире вообще тихо. Ни машин тебе, ни трамваев, ни аудиосистем - только громкие команды сержантов, муштрующих солдат на замковом плацу, сигналы боевых рогов, да редкие удары колокола на башне часовни, которые созывают на молитву или отбивают полдень и полночь. Ничего искусственного в этом мире нет. Еда натуральная, никакой сои, глутамата натрия или красителей. Если поют, то без микрофонов и звуковых процессоров, если танцуют, то под живую музыку. Лечатся травами и бальзамами, моются золой, одеваются в одежду из натуральной шерсти или льна. Рай для приверженцев здорового образа жизни.

Рай ли?

Полуразложившийся вампир, который затащил тело Джесона в свою могилу, чтобы там, под землей, его неторопливо жрать - тоже часть рая?

Многотомные трактаты о войнах в библиотеке мэтра Лабуша - часть райской истории?

Эльфы, отдающие своих детей вербовщикам, чтобы спасти остальных - совершенно по-райски.

Бурмистр Попляй, который был готов убить нас с Домино, чтобы завладеть драгоценным мечом - в нашем мире таких Попляев вагон и маленькая тележка, да и тут они, выходит, водятся.

Люди везде люди, добро везде добро, и зло повсюду одинаковое.

Эх, что-то я расфилософствовался на сон грядущий! Спать надо. Хоть завтра и праздник, а работу мне найдут, это уж будьте любезны. Но твой цветок, Домино, я обязательно проведаю, потому что он мне напоминает тебя. Такой же хрупкий, трогательный и прекрасный.

И пусть этой ночью мы с тобой встретимся снова. Хотя бы в моих снах.

Роза распустилась.

Ярко-алая, вся в капельках утренней росы, со снежно-белой чашечкой и золотистыми тычинками. И аромат такой чудесный, что словами не описать.

- Какая же ты красавица! - прошептал я, глядя на это чудо природы. - Прямо поцеловал бы тебя!

- Гыыы! - глумливо захохотали за моей спиной.

Я повернулся. В нескольких метрах от меня стояли Логан, братцы Дит и Дет и еще один кадет Берн - несуразный детина с маленькими свинячьими глазками и вечно воспаленными от бритвы щеками.

- Садовник, ха! - воскликнул Логан. - Цветочек вырастил! А подарить некому. Любимая далекооо.

- А вот это, мастер Логан, не твое собачье дело, - ответил я, пытаясь обуздать темную злобу, охватившую меня. - Что хочу, то и сажаю, кому хочу, тому дарю.

- А мы-то поначалу башку ломали, чего он каждый день по вечерам в парк ходит, - кривя рот, сказал Дит. - Нежное сердце, чистая девственная душа!

Все четверо снова заржали. Я вполне овладел собой, так что самое время уходить. Нечего с этим быдлом объясняться.

- А ты ведь даже не спросил, чего цветочек твой так пышно расцвел! - кинул мне в спину Логан. - Ты ведь нас за такую красоту должен поблагодарить.

- Не понял, - я медленно обернулся и шагнул к оруженосцу. Тот побледнел, но Дит, который, похоже и затеял весь этот спектакль, подтолкнул его в спину - мол, не робей.

- Ой, позаботились мы о твоем цветочке, ой позаботились! - просюсюкал осмелевший Логан.

- Слушай, мартышка прыщавая, - сказал я, чувствуя, что злость начинает возвращаться, - ты кончай меня подкалывать. Я этого не люблю.

- Никаких подколок, любезный мастер Эвальд, - с издевательской вежливостью вставил Дит. - Мы и в самом деле хотели сделать вам приятное. И немало потрудились, чтобы ваш чудесный цветок рос побыстрее. Мы, все четверо присутствующих - как бы это сказать поделикатнее, - исключительно из чувства приязни к вам, по ночам ходили не в нужник, а несли свое жидкое сокровище сюда, к этому цветку. Поливали его усердно и обильно, и наши труды не прошли даром. Видите, как он красиво расцвел?

- Что?! - Я почувствовал, что у меня темнеет в глазах. - А ну повтори, гондон, что ты сказал?

- Что слышал, - глумливая улыбка сошла с наглой морды Дита. - Что теперь скажешь, прощелыга, безродная рвань?

Я не сказал ничего. Говорить уже не мог - лютое бешенство требовало поставить обнаглевшую дрянь на место. Кадет Дитрих не успел среагировать. Мой удар пришелся прямо в нос сволочуги, ломая его. Поганая тварь только успела хрюкнуть от боли - и получила второй удар, прямой левой, в подбородок.

Эх, как я оторвался! Берн, видимо, приглашенный в эту кодлу специально в качестве танка, призванного раздавить меня в случае чего, едва не попал мне в лицо своим здоровенным кулаком, но я успел увернуться, и так врезал ему пяткой по голеностопному суставу, что гнида завыла дурным голосом. Пока он тряс парализованной ногой, я занялся Логаном. Сучонок, видя как я обошелся с Дитом, бросился наутек, и рванул за ним через весь плац, не обращая внимания на крики сбегавшихся со всех сторон людей.

Я его догнал. Толкнул руками в спину, заставив с разбегу уткнуться рожей в крепко утрамбованную землю плаца. А потом благословил его ногой по почкам. Раз, другой, третий. От души благословил, от всего сердца. Чтобы неделю, падла, кровью мочился. Такой же алой, как цветок, который они опоганили.

- Получи, сука! - приговаривал я, пиная оруженосца. - Получи! И еще получи!

Странно, но первое затмение прошло, и мой мозг работал ясно и четко. Я видел, как Логан корчится и вопит под моими ударами, и испытывал невероятное, неземное облегчение. Чаша переполнилась, вся чернота, вся грязь, что копилась в душе долго-долго, вырвалась на свободу. Я не просто бил стервеца - я восстанавливал справедливость.

Потом меня схватили, оттащили от Логана, начали крутить руки, но это было уже неважно. Я сделал то, что должен был сделать. Я взял реванш за то унижение, которое когда-то заставил меня испытать Костян Позорный. Не испугался, не отступил, не стал искать компромисс. Просто поступил так, как надо.

И последствия не имели для меня никакого значения.

Доски помоста за моей спиной тяжело заскрипели. Я не мог видеть, кто это. Когда у тебя голова и руки закованы в колодки, особо не повертишься.

- Приказ его светлости старшего комтура и коменданта крепости Паи-Ларран шевалье Америка де Крамона! - громко и торжественно начал голос за моей спиной. - В день великого праздника Майского воскресенья, когда всякий истинно верующий обязан смирять свою гордыню и думать о благе ближних своих, вольноопределяющий стрелок шестого эскадрона Эвальд Данилов повел себя недостойно воина и служителя нашей святой Матери-Церкви. Указанный стрелок жестоко и без всякой на то причины оскорбил словом и действием кадета пятого эскадрона Дитриха Хоха, кадета пятого эскадрона Родерика Берна и благородного сквайра Логана Ходжкина, оруженосца достославного сэра Роберта де Квинси, причинив ущерб их здравию и репутации. Тем самым стрелок Данилов нарушил четыре пункта воинского устава, а именно: оскорбил собрата по службе словами и действием, допустил сквернословие и рукоприкладство, недостойное воителя Матери-Церкви, нарушил своими действиями порядок и покой в цитадели и сорвал торжественную службу, проходившую в момент учиненной им драки в часовне. За оные проступки указанный стрелок заслуживает сурового порицания. Сим своей властью приказываю: указанного стрелка Эвальда Данилова за недисциплинированность, нарушение устава, дерзость и рукоприкладство заковать в колодки на плацу крепости Паи-Ларран, дабы все добрые люди могли видеть позор указанного стрелка. Продержав наказанного в колодках четыре часа затем наказать его битьем кнутом, дав ему десять ударов, чтобы нарушитель исповедал все грехи свои и осознал свой позор и падение. После порки указанного стрелка из колодок освободить. Писано в день Майского воскресенья, года тысяча сто сорок девятого Четвертой эпохи. Собственноручно подписано: шевалье Америк де Крамон. - Говоривший сделал паузу. - Стрелок Эвальд, да будет милостива к вам Матерь-Воительница! Палач, приступайте.

Чего-то подобного я ожидал, но все равно - до последнего мгновения не верилось, что оно случится. Выстроенный на плацу гарнизон замка, оба батальона, пятьсот солдат и офицеров, сейчас будут на это смотреть. И если я закричу...

Помост скрипит под тяжелыми шагами палача, и на меня падает тень. Сейчас начнется. Я чувствую, как все мое тело наполняет мелкая дрожь. Господи, только бы не обмочиться! И кричать нельзя. Ни в коем случае нельзя. Я не могу опозориться. Надо закусить нижнюю губу и терпеть. Ни звука они от меня не дождутся, ни...

Свист - и в моей голове взрывается кровавая бомба. Маленький, раздавленный ужасом и нечеловеческой болью человечек внутри меня начинает вопить, широко распялив рот.

- МАААМАААА!

Свист, удар. Рот у меня наполняется вкусом меди. Разум отказывается верить в то, что это происходит со мной.

Сволочь, да как же он умеет бить!

Свист, удар.

Божемойбожемойбожемойбожемой!!!!!

Свист, удар.

Красная обморочная пелена в глазах на мгновение расходится, и я могу разглядеть стоящих на плацу. Шеренги орденских солдат в черном, синем, оранжевом и вино-красном обмундировании. Кто-то смотрит на меня с интересом, кто-то с сочувствием.

Свист, удар.

Все, следующего удара я не выдержу.

Странно, что я еще могу узнавать лица наблюдающих за экзекуцией людей. Вот и сэр Роберт. Суров, как всегда. Но в его глазах...

Свист, удар.

- Терпи, парень! - читаю я по губам сэра Ричарда. Легко сказать...

Свист, удар.

Ног своих я уже не чувствую. Красные нити блестят в солнечном свете у меня перед глазами - это слюна и кровь из прокушенной губы стекают на помост.

Свист, удар.

- Терпи, парень! - беззвучно говорит мне сэр Роберт.

Сейчас начну хохотать от боли.

Свист, удар.

- Все, я больше не могу! - вопит маленький истерзанный окровавленный человечек внутри меня. - Сейчас умру...

Свист, удар. Последний, десятый. В наступившей тишине быстро и ритмично грохочет что-то, будто внутри меня работает спятившая машина, забивающая сваи. Это мое сердце.

- Капрал, разомкните колодки! - приказывает голос, читавший приказ.

Меня подхватывает несколько пар рук, пытаются поставить на ноги, но они не слушаются. Слышу еще один голос, в котором слышится не то одобрение, ни то обида:

- Крепкий гаденыш, даже не ойкнул ни разу.

Палач, наверное. Эх, посмотреть бы тебе в глаза, сволочь! Хотя, каждый всего-навсего делает свою работу. Ничего личного.

Солнце гаснет медленно, как лампочка карманного фонаря, когда батарейка садится. Темно и холодно. Наверное, я умираю.

- В лазарет его! - приказывает кто-то. Это последнее, что я слышу и осознаю. Дальше только тишина.