Красный ящер

Глава первая, в которой Ночные Стражи убеждаются, что их знания о мире чудовищ далеко не полны

Великое герцогство Райдор,

лето 1285 года по основанию Аквилонии.

Вы, господа охотники, вне всякого сомнения слышали о старинном дворянском законе: «вассал моего вассала — не мой вассал». А равно и наоборот, сюзерен моего сюзерена — не мой сюзерен. Но сейчас эти благородные месьоры вынуждены обратиться ко мне не как к высшему феодалу герцогства, а как к наместнику его величества короля в нашей провинции. И я обязан принять меры, ибо владею на всех землях Полуночной Бритунии правом высшего и среднего суда, каковое было даровано мне королем, благо государственный девиз Бритунии гласит: «Честь, закон, корона!».

После сией внушительной тирады светлейший герцог Варт Райдорский вздохнул и откинулся на спинку кресла, обозревая своих гостей, собравшихся за обширным круглым столом капитулярной залы. По правую руку от его светлости устроился неизменный «Охранитель короны», иначе говоря начальник тайной службы Райдора месьор Атрог Гайарнский. По левую — известные всем и каждому в столице герцогства бравые Ночные Стражи, представители гильдии Охотников на монстров в составе четырех человек — предводителя отряда, Гвайнарда из Гандерланда, Конана Канах, Асгерд из Ванахейма и Эйнара-броллайхэн. Напротив же восседали аж целых одиннадцать благородных дворян с титулами от барона до эрла включительно. Все по уши в бархате, гербах и неизменной гордости обитателей бритунийского захолустья.

Сия депутация прибыла в замок короны нынешним утром и тотчас запросила аудиенции у Великого герцога «по делу срочнейшей и безотлагательной надобности». Ну а поскольку Райдор есть местечко тихое и во многом скучноватое, светлейший, заинтересовавшийся столь необычным визитом, немедля позволил гостям явиться пред свои ясные очи — прием был устроен, как и полагается, в малом тронном зале. Спустя два квадранса герцог отослал посыльного на Волчью улицу — за Ночной Стражей. Ибо изложенное посланниками дело попахивало дурно. Тут же гости и хозяин замка перешли в куда более скромный, но укрытый от посторонних ушей в взоров зал для собраний капитулов.

Прибыла депутация, разумеется, с жалобой. С жалобой на соседа — маркграфа Карндона Аквилонского.

Действительно, маркграф Ларн Карндон формально не был бритунийским подданным. Надобно заметить, что титул «графа марки» являлся наиболее необычным в государствах Заката.

Маркграфы стояли на высшей (после короля, разумеется) ступеньке феодальной лестницы наравне с великими герцогами, не подчинялись никому кроме Его величества и были подсудны лишь Суду Коронной Скамьи, сиречь — вынести приговор проштрафившемуся маркграфу мог исключительно король. Более того, маркграфства существуют только в Аквилонии (три штуки) и в Зингаре (одно), но если владетель сего лена пожелает приобрести земли в другой стране, то и новые лены будут пользоваться теми же привилегиями, то есть считаться полунезависимыми фьефами, сюзерен каковых является чем-то средним между королем, Митрой и всеми прочими всевластными богами. Так уж было записано в старинных законодательных уложениях и менять их пока никто не собирался.

Достойный лорд Карндон имел честь являться подданным Трона Льва и было совершенно неясно, отчего их светлость вдруг решили обзавестись землями в ужасающей дыре и дремучем захолустье — в Полуночной Бритунии. Так или иначе, лет шесть назад маркграф прознал, что скончался не оставивший прямых наследников бритунийский барон Остин, герб на воротах его замка был перевернут в знак пресечения рода, а лены (невеликие, прямо скажем. В основном — горные луга на склонах Граскааля и одна плодородная долина с полудесятком деревень) отошли во владения короны. Маркграф с изрядной помпой — что твой король! — нанес визит в Пайрогию, к тогдашнему бритунийскому государю Агравену и после недолгих переговоров купил выморочный домен за баснословную сумму, присовокупив к своим многочисленным регалиям еще и баронскую цепь прервавшейся ветви Остинов. Кроме того свою роль сыграло то, что матушка его светлости приходилась старому барону родной сестрой и это давало Карндону дополнительные права на владение леном.

«Зачем?» — этот вопрос долгонько мучил все бритунийское дворянство. Зачем светлейшему маркграфу, почти ровне аквилонскому королю Вилеру, потомку Древних Королей, известному богачу, понадобилось покупать никчемные владения на границе с Гипербореей? Да еще и восстанавливать древний замок Остинов, много столетий пользующийся дурной славой? В Бритунии давненько рассказывали байки о том, что баронский род был проклят не то старинным колдуном, не то демоном (потому-то семья Остинов и вымерла), а в самом замке обитало некое ужасное чудовище, вполне сравнимое со знаменитым Триголовом, фамильным проклятием эрлов Ронина? Справедливости ради надо сказать, что самого монстра вроде бы никто и никогда в глаза не видел, но слухи ходили самые нехорошие…

Что же произошло потом? А вот что: маркграф, совершенно позабыв о своих прекрасных дворцах в Аквилонии надолго переселился в Граскаальские предгорья, отремонтировал замок Остин и стал жить совершеннейшим анахоретом — в гости к местным графам-баронам не ездил, на столичных празднествах и приемах не показывался, охотой не увлекался, за дочерьми соседей-дворян и прекрасными селянками не ухлестывал. Словом, заперся в своем мрачном жилище и носа оттуда не казал.

Разумеется, Карндона сразу заподозрили в каких-то темных делишках. Не иначе, что за стенами замка происходит нечто скверное. Колдовство? Черная магия? Алхимические опыты? Человеческие жертвоприношения? Ну не может (не может\) один из самых блестящих и родовитых дворян Заката похоронить себя заживо в угрюмой каменной коробке лишь из-за каприза или прихоти!

Дальше — больше. По предгорьям вновь поползли слухи о Монстре из Остина. Якобы огромное чудище видом сходное с гигантским леопардом (по другим показаниям — с медведем) видели неподалеку от замка. Якобы кошмарная тварь насмерть задрала шестерых кметов из деревни Бойл. Якобы ночами над родовым гнездом Остинов замечалось зловещее зеленое сияние, вызванное, несомненно, колдовством… Причем слухи ширились день ото дня и при передаче из уст в уста становились все более устрашающими. Кончилось дело тем, что как благородные бритунийцы, так и простецы объезжали владение Остин десятой дорогой, а при упоминании страшного замка трижды сплевывали через плечо. Подозрения были многократно усилены тем обстоятельством, что маркграф отпустил всех своих кметов, выдав каждой семье достаточную сумму в золоте для обустройства на новом месте. Все до единого крестьяне немедленно переселились в близлежащее Пограничье, где свободных земель было хоть отбавляй.

Таким образом баронство Остин совершенно обезлюдело и для абсолютного большинства бритунийцев превратилось в совершенное пугало наподобие знаменитого Боссонского Ямурлака, в некое подобие «зачарованной страны», куда соваться донельзя опасно, ибо именно в таких землях кишмя кишит нечистая сила, обитают древние чудовища, а уж если вспоминать про знаменитого Монстра из Остина…

— Я не совсем понимаю смысл жалоб достойных дворян, — осторожно сказал Гвай, выслушав бурные речи гостей светлейшего герцога. — Разумеется, Ночная Стража наслышана от странностях маркграфа Карндона, но каждый человек волен вести себя так, как ему заблагорассудится. Тем более, богатый дворянин. Затем: несколько лет назад мы проверили сообщения о гибели людей, которых якобы загрызло «чудище Остинов». Могу с уверенностью сказать, что шестеро кметов из селения Бойл были убиты обычнейшим лесным мантикором, опасным, но довольно часто встречающимся хищником. Самого мантикора тогда же уничтожил мой отряд. А слухи… Ночная Стража, разумеется, прислушивается даже к самым невероятным байкам, однако доказательств реального существования Чудовища не существует. Поверьте опыту. Это всего лишь легенда.

— Легенда? — вздернул бровь пожилой эрл Брагет. — Молодой человек, сколько лет вы охотитесь на монстров в Бритунии?

— Девять, — кратко ответил Гвай.

— А я живу — понимаете, живу! — рядом с баронством Остин шестьдесят пять лет. И, поверьте, многого насмотрелся. Честно говоря, у нас в глуши к явлениям всяческих иномировых сил и прочим мрачноватым чудесам относятся куда спокойнее, чем в столицах. Ничего не поделаешь, привыкли. Да и жить как-то надо. — эрл Брагет нагнулся над столом, подался вперед и зловещим полушепотом сказал: — Даю вам честное слово дворянина, я видел Монстра из Остина. Своими глазами. Как вижу сейчас вас. Я находился в половине лучного перестрела от него и хвала всем богам, что тварь меня не заметила! Иначе мы бы сейчас не разговаривали.

— Когда это произошло? — быстро поинтересовался Конан. — На днях?

— Нет, — покачал головой эрл. — Давно, очень давно. Мне тогда и тридцати не исполнилось. Вы мне не верите, месьоры охотники?

— Отчего же, верим, — вяло ответил Гвай. — Бритунийские дворяне никогда не бросают слов на ветер, это я знаю… Опишите чудовище.

— У меня есть рисунок, — сказал эрл. — Баловался в молодости художественным ремеслом, да и рука у меня твердая. Вот, извольте.

На лаковую столешницу лег большой рулон тонкого пергамента, склеенный из четырех листов поменьше.

Развернули. Конан неприлично присвистнул. Дворяне зашептались.

— Он… Оно… действительно такое? — настала очередь Гвайнарда удивляться. — Вы ничего не перепутали и не преувеличили, владетельный эрл?

— У меня не было оснований применять фантазию для создания этого рисунка, — холодно бросил старик, слегка оскорбленный недоверием охотников. — Пропорции соблюдены точно, внешний вид чудища я не изменял, все выверено, если можно так сказать, до последней шерстинки. Поймите, я его на самом деле видел. Наблюдал за ним не меньше двух квадрансов затаившись в буреломе!

Выглядел Монстр из Остина таким образом: высотой восемь-девять локтей (два человеческих роста!), туловище схоже с медвежьим, густая белесая шерсть свисала до земли, передвигался аж на целых шести лапах, впивавшихся в землю когтями, голова на необъятном туловище казалось маленькой, морда плоская, безносая, будто у кофийской бойцовой собаки. Из пасти торчали огромные клыки сабельной формы.

Эрл изобразил чудище на фоне леса, а рядом, для сравнения, пририсовал человечка. Выглядел человечек жалко. В целом искусно выполненная углем и мелками картина смахивала на иллюстрацию к трактату по демонологии.

— Что скажете, месьоры Ночные Стражи? — подал голос Великий герцог Варт.

— Никогда не видел ничего подобного, — пожевав губами сказал Гвайнард и посмотрел на остальных. Конан пожал плечами, Эйнар воздел очи горе, Асгерд покачала головой. — Милорд, я наперечет знаю сотни разновидностей чудовищ как демонических, так и вполне живых — реликтов, сохранившихся в нашем захолустье со времен Валузии и даже Роты-Всадника. Однако, существуют еще и мифологические монстры, в реальном мире не существующие. Впрочем, до минувшего лета я полагал что Демоны Огня, валарауко, тоже относятся к области чистейших сказок, но совсем недавно убедился, что Пламенные Бичи существуют в реальности. Точнее, существовали… Не исключено, что изображенное уважаемым эрлом Брагетом… э-э… животное является последним представителем давно исчезнувшего вида… Но уж поверьте: ни я, ни мои соратники, люди опытные и хорошо знакомые с миром монстров, никогда прежде не встречали ничего подобного.

— И все же оно существует, — решительно высказался эрл Брагет. — Новые тому доказательства мы готовы предъявить незамедлительно. Эй, там! Сигурд, Этель, живее тащите сюда слепок!

Двое здоровенных вояк из дружины эрла не без натуги приволокли в зал огромный гипсовый диск и положили на пол рядом со столом.

— Это отпечаток следа Монстра из Остина, — не без гордости сказал Эрл. — Сделан мною лично. Следы были обнаружены четыре дня тому на самой границе баронства. Я залил отпечаток гипсом и счел себя обязанным доставить его в Райдор.

— Вызывает уважение, — процедил Конан, рассматривая слепок. Походило на медвежью лапу, только увеличенную раз эдак в восемь. И когти пострашнее, чем у косолапого.

— Благодарю, — чуть поклонился Брагет, превратно поняв киммерийца. Уважение варвара вызывал размер лапы чудища, а вовсе не труды старого эрла. — Более того, я имею основания утверждать, что это страшилище — неживое.

— Демон? — вздохнул Гвай.

— Не знаю, — мотнул головой эрл. — Но у живых тварей нет стальных клыков и когтей.

— То есть как — стальных? — Не понял киммериец.

— Его зубы не белые и не желтые, как у обычных хищников, — ответил Брагет. — Они отливают сталью, будто заточенные клинки. И когти на лапах такие же.

Гвай посмотрел на Конана и в его взгляде отчетливо читались слова: «Старикан окончательно спятил».

— Так в чем же смысл вашей жалобы? — вновь задал прежний вопрос Гвайнард. — Насколько я понимаю эта зверюга на людей пока не нападала, в деревни за домашним скотом не наведывалась, за пределы баронства Остин не выходила.

— Люди напуганы, — веско сказал эрл Брагет.

— Вся округа в ужасе. А мы, как владетели окружающих земель обязаны защищать своих вассалов. Люди платят подати на содержание дворянских дружин и мы должны оберегать мирных кметов от опасности силой меча! Но в данном случае мечи бесполезны.

— Если, конечно, это не мечи Ночной Стражи, — непонятным голосом отозвался герцог. — Достойнейший господин Брагет, и вы месьоры, можете идти. Я сообщу вам о своем решении. Гвайнард, месьор Атрог… Останьтесь. Надо поговорить.

Резные буковые двери затворились за благороднейшими дворянами и его светлость Варт Райдорский остался наедине с охотниками.

— Мирных кметов они должны оберегать, — довольно похоже передразнил герцог эрла Брагета. — Тьфу! Сказали бы честно — сами в штаны наложили, да еще и Громовой перевал закрыт, а соваться боязно…

— Какой такой перевал? — не понял киммериец.

— Вот видно что ты, друг мой, чужеземец, — наставительным тоном сказал светлейший. — Громовой перевал славится удобной тропой через Граскааль, в Гиперборею. И находится он как раз на землях Остина. Понятно?

— Контрабанда, — подсказал Гвайнард. — Зачем платить пошлину порубежной страже возле Скалы Черепа, когда можно втихую возить товары на Полночь и с Полуночи через Громовой перевал без всяких сборов и налогов?

— Дело, в сущности, житейское, — согласился молчавший доселе Охранитель короны. — Контрабандой местные дворянчики баловались всегда и будут продолжать это делать до скончания веков, сколько ни вешай, сколько ни сажай в темную или не ссылай на рудники. Откровенно говоря мое ведомство давно махнуло рукой на шалости приграничных эрлов. Убыток казне, конечно, изрядный, однако на искоренение сией невинной традиции мы потратим больше средств, чем соберем пошлин с товаров.

— Ага, ясненько, — кивнул киммериец. — Господа дворяне из-за проклятущего монстра потеряли неплохой доходец? И прибежали жаловаться на чудище, засевшее возле замка Остин и Громового перевала? Мол, герцог да охотники помогут избавиться от досадной помехи?

— Почему именно «помехи»? — самым невинным тоном поинтересовался месьор Атрог. — Нам, собственно, данное чудище только на пользу — контрабандная тропа закрыта, сама зверюга за пределы безлюдного баронства не выходит, местным жителям неприятностей не чинит… Предлагаю оставить все как есть и не отвлекаться от более важных дел. Скоро сбор урожая, значит надо ждать набегов со стороны Пограничья — тамошние вольные бароны совершенно распустились!

— Потом про Пограничье, — отмахнулся вельможный. — Тут дело в другом. Если я, как наместник провинции, не приму мер, наши друзья бросятся за помощью в Пайрогию, к королю. Эльдаран в тонкости вникать не станет, про вульгарные подробности о контрабанде и слышать не захочет, но мне обязательно попеняет: отчего, мол, вассалов от напасти не защищаешь? А я, признаться, ссориться с королевским двором совершенно не желаю.

— Выход крайне прост, — невозмутимо сказал Атрог. — Имитировать бурную деятельность, а на самом деле ничего всерьез не предпринимать. Предлагаю: отправить к границам Остина гвардейскую сотню якобы для изловления или истребления монстра. Они, разумеется, потом представят реляцию, что тварь неуловима или неуязвима и с честью вернутся в Райдор. А у нас будет оправдательная бумага. То же самое сделают и месьоры охотники. Кстати, месьор Гвайнард, вы еще можете вытрясти из дворянчиков немного золота за труды. Когда вернетесь, напишете доклад на мое имя или имя герцога. Что-нибудь наподобие: «Монстр из Остина есть тварь мифологическая и сказочная». А что там эрлу Брагету с пьяных глаз померещилось — не наше дело. Как, согласны?

Гвай в очередной раз вздохнул:

— Можно и так. Но сердце мне отчего-то вещует — тварь эта существует в реальности.

— Отлично! — принял решение за всех остальных светлейший герцог. — Так и порешим. Гвайнард, отправишься на Полночь вместе с господами дворянами завтра поутру. И… Вот еще что. Попробуйте разведать, что происходит в Остине на самом деле. Вся эта история с маркграфом-затворником вызывает у меня неподдельный интерес.

— Равно как и у меня, — мрачно сказал начальник тайной службы Райдора. — Только я применил бы иное слово. Образ жизни месьора Карндона вызывает не «интерес», а «подозрение». Может, действительно замешана магия? Моим ищейкам так ничего и не удалось выяснить.

— Разберемся, — ввернул свое любимое словечко Гвай. — Можно идти, ваша светлость?

— Идите…