Кости

Пэт Ходжилл Кости (Кенцират – 2)

Близился рассвет. Птицы сонно чирикали, когда их касался новорожденный луч солнца с востока, но улицы Тай-Тестигона все еще были темны, лишь тусклые фонари покачивались у стен. По улице в Округе Золотых Колец шагал человек в капюшоне. Он задерживался у каждого фонаря, гасил его, немузыкально бормоча: «Ардвин Блаженный идет, блаженный денек настает», и шел дальше, оставляя за собой полумрак.

Когда фонарщик исчез из виду, Штопка вынырнула из тени и продолжила свое дежурство у ворот особняка Полисыта, главы Гильдии Гранильщиков. Каменные изваяния, обрамляющие нижние окна здания, были еще не видны в полумраке, но юная воровка с тревогой заметила, что волнистая линия орнамента из тел мужчин, женщин, зверей, вытворяющих друг с другом невообразимые вещи, вырисовывается уже гораздо четче, чем минуту назад. Черные гранитные вороны, охраняющие ворота, казалось, захлопают сейчас крыльями и присоединят свои голоса к хору расцветающего нового дня.

Боги, боги, становится поздновато. Через пару минут зевающий слуга распахнет парадную дверь, и прислонившийся к ней стражник рухнет прямо в зал. А как только они поймут, что его здоровый сон обеспечен маковой пыльцой…

Джейм – в Гильдии Воров больше известная как Талисман – все еще внутри. Какого дьявола она там копается, почему не бежит, давно пора.

А мысли Джейм в этот момент были сосредоточены на том, как не потерять пальцы. Вокруг нее в тусклом свете сокровищницы Полисыта лучились сотни драгоценных камней, покрытых гравировками эротического содержания, интригующе искаженными острыми гранями стеклянных шкатулок, оберегающих их. У каждой шкатулки был врезной замок с секретом. Замок уравновешивала скрытая от глаз внутри сложного механизма острейшая бритва. Вот уже час Джейм держала руку под лезвием, осторожно пробуя механизм затвора, беспощадно подавляя дрожь усталости. В шкатулке перед ней помимо двух камней лежало ровно двадцать пять отрезанных пальцев, некоторые полуистлевшие, все аккуратно выложенные на белом бархате. Полисыт коллекционировал не только драгоценности.

Раздался звучный щелчок. Джейм замерла, ожидая боли. Боли не последовало. «Непроницаемый» замок наконец поддался. Со вздохом облегчения раскрыла она коробочку и вызволила два камня. Один был великолепным сапфиром, на котором весьма эксцентрично резвились три женщины и собака. Полисыт сам делал гравировку, этот камень ввел его в ряды мастеров Гильдии Гранильщиков. Второй камень был простым цирконием с грубым наброском работы мастера. Джейм скромно перевернула сапфир вверх дном, а цирконий, улыбаясь, спрятала в карман. Полисыту не придется гадать, кто наведывался в его сокровищницу, – оригинальность Талисмана к этому времени прославилась почти так же, как и ее искусство. Все еще улыбаясь, Джейм вышла из комнаты.

Штопка грызла ногти, забыв, что на руках у нее надеты перчатки. Внезапно она напряглась. На землю упала веревка. Потом худенькая фигурка выбралась из окна третьего этажа и заскользила вниз по тросу, легонько отталкиваясь от стены.

– Талисман! – возликовала Штопка и со вздохом облегчения шагнула за ворота.

– Вор! – каркнули над ней разом два голоса. Обескураженная, девочка задрала голову – гранитные вороны и впрямь подняли крылья и разинули клювы. – Вор! Вор! Вор! – несся пронзительный крик из их каменных глоток.

Джейм была еще в двадцати футах над землей, когда стражник, последний раз всхрапнув, пробудился. Щепотки маковой пыльцы, всыпанной прямо в его волосатые ноздри, оказалось недостаточно. Джейм выпустила из рук веревку. Падение оказалось болезненным. Прежде чем она успела очухаться, стражник был уже между ней и воротами.

Он бросился на нее с копьем наперевес.

Джейм отскочила, извернулась и почувствовала холод зазубренной стали, разрезавшей ее куртку и коснувшейся кожи.

Штопка взвизгнула от ужаса.

– Стой где стоишь! – крикнула ей Джейм и обернулась к стражнику. – Перестань, слышишь, я без оружия!

Тот сделал еще один выпад.

«Когти бога, – подумала она, отшатываясь. – Неужто этот идиот не понимает, что если он проткнет вора, у которого в руке только камень, хрупкий пакт о ненападении между ворами и стражниками разобьется вдребезги?» Ну вот, чьи-то вопли уже несутся из особняка. Прелестно. Сейчас на нее набросятся все обитатели дома, если она позволит этому слабоумному задержать ее еще на миг.

Снова выпад.

«Прекрасно», – подумала Джейм. Безоружна – не значит беспомощна.

Она ухватилась за древко копья и ударила локтем под подбородок стражника, так что голова его откинулась. А сейчас еще один урок хороших манер. Она изготовилась нанести удар, после которого этот чурбан пищал бы еще месяц, но земля внезапно вырвалась у нее из-под ног.

Все трое, воры и охранник, лежали на брусчатке мостовой. Что за черт…

– Землетрясение! – заскрежетали вороны. – Вор! Землетрясение! Вор!

Второй толчок потряс дворик. Взглянув вверх, Штопка увидела, как две сплетенные каменные фигуры отделились от крыши. Метко, они явно захотели взять стражника третьим в свою тесную компанию. Все исчезло в клубах пыли от грохнувшихся на землю скульптур.

Штопка, чихая, слышала крики из дома, а потом голос подруги раздался над самым ухом:

– Ты вообще думаешь двигаться? Идем!

Они не просто пошли, они побежали. За спиной вороны голосили уже нечто совершенно невообразимое: «Воротрясение! Землевор!» – а повар Полисыта выскочил наружу, колотя в сковородку и вопя: «Пожар!»

– Кажется, мы их разбудили, – хихикнула Штопка через несколько кварталов, когда они сбавили скорость. – Но, во имя всех богов, почему ты пощадила того урода? Он же пытался выпустить тебе кишки.

– Не собираюсь нарушать перемирие. К тому же это не стоит человеческой жизни.

Она сунула цирконий в руку Штопки.

– Так ты и вправду сделала это. – Юная воровка благоговейно рассматривала камень. Потом подозрительно исподлобья взглянула на Джейм. – Все еще злишься на меня, да?

– Злюсь? Почему? Ты только пошла на поводу учеников-подстрекателей, которые заставили тебя поклясться, что я сумею взломать сокровищницу Полисыта. Что ж, я сумела. Твоя честь спасена, так же как и моя репутация – и, заметь, без кровопролития.

– Как же, – неразборчиво прошептала Штопка. – Яичницу не приготовишь, не разбив яиц.

Джейм обернулась к ней:

– Если тебе не трудно, пожалуйста, напомни мне, что всего три месяца назад случилось с твоим братом?

– Он подбил тебя ограбить Башню Демонов, – поежилась Штопка. – Демон почти заглотил твою душу, но ты выбралась оттуда с Павлиньими Перчатками.

– А потом?

– Мастер Огрызя отрекся от него.

– Дальше?

– Огрызь повесился. А ты, – курносая, обсыпанная пылью воровка уже приходила в себя, – отдала Перчатки мне, чтобы я могла купить право стать учеником в Гильдии Воров.

– Чем, полагаю, мы яйцо кое-как склеили. Ты что, не понимаешь? Я словно сама затянула петлю на шее твоего брата. А ты словно не видишь, что остальные ученики с тех самых пор подталкивают тебя на путь Огрызя? Если ты еще раз поставишь меня в такое положение, это будет наша общая вина, а исход… будь я проклята, если стану причиной еще одной смерти в вашей семье.

С этими словами Джейм повернулась и ушла.

Уличная суета рассеяла туман ярости, оставив пелену стыда. И чего она накинулась на девочку? Штопка не желала худого, принимая вызов «именем Талисмана» и так легко говоря об убийстве. Она просто дитя улицы, у нее нет ни времени, ни слез, чтобы тратить их на мертвых… Ладно, забудем об этом. Грустные мысли в нашей профессии неуместны и опасны. А теперь следует доложить об успехе своему учителю Писаке, без чьих инструкций кража бы не состоялась.

Клубок, дом Писаки, был одним из чудес Тай-Тестигона. Старый вор выстроил это огромное круглое сооружение пятьдесят лет назад, как раз перед последней невероятной кражей, обеспечившей ему репутацию непревзойденного вора. Сюда он и удалился с добычей – драгоценным камнем, Оком Абарраден, и с тех пор редко высовывал нос в город. С тех пор многие воры пытались выследить старика в его берлоге и выведать его тайны, но Клубок победил их всех. Кроме Писаки только Джейм был известен ключ к лабиринту, но даже она вступала сюда с трепетом, памятуя историю о заблудившемся в собственном творении архитекторе. Однажды он вошел в Клубок, сбился с дороги, и с тех пор никто его не видел.

К счастью, землетрясение не причинило большого вреда, по крайней мере, так Джейм думала до тех пор, пока не добралась до жилых покоев старого вора – они занимали весь центр здания, просторный, в семь этажей ствол, днем и ночью залитый светом бесчисленных, истекающих воском свечей и набитый награбленным добром. Но сейчас вся эта груда, кажется, оказалась на полу. Иконы, древние манускрипты, каминные безделушки, за исключением одинокой каменной химеры, одежда, разбитая вдребезги шкатулка с костяной инкрустацией (раньше она стояла на самой верхней полке), надкушенные части жареного гуся. Ну и месиво. Но где же Писака? Горячий воск капнул на стол, затем градом посыпались свечи. Взглянув вверх, Джейм увидела, что громадный канделябр обвит волнообразно движущимися белыми складками.

– Уродец? – не поверила своим глазам Джейм. – Дурачок, там же такая старая цепь! Спускайся, пока на нас не рухнула крыша.

Скатерть колыхнулась. Джейм, наклонившись, откинула ее и оказалась нос к носу со своим учителем.

– Вовремя же ты! – прошипел старик. – Хвоста нет?

– Э… нет, кроме того, который принадлежит сорокафутовому питону, зависшему над твоей головой.

– Этот не в счет. – Писака, кряхтя, выполз из-под стола. Он разогнулся (его макушка оказалась на уровне подбородка девушки) и сперва посмотрел своими мутными, почти слепыми глазами за плечо Джейм, потом ощупал взглядом всю комнату. – Еще не добрался сюда, да? – провозгласил он, обращаясь по привычке больше к самому себе. – Хорошо! Еще есть время разрушить его планы. А ты видел его химеру?

– Одну химеру я вижу, – обескураженно ответила Джейм. – Вон там, наверху, на… Ой, странно. Она исчезла.

– Исчезла, – ворчливо повторил он. – Ну конечно. Этого и следовало ожидать. А теперь быстро, ты когда-нибудь проходил мимо каких-нибудь костей на дальних переходах?

– Неоднократно. – Джейм все еще ничего не понимала. – Крысы, обеды Уродца, хвари.

– Нет, нет, человеческих. Например скелет без пальца.

– Тела. Когда всякие глупцы пробираются внутрь и ломают себе шеи до того, как мы успеем вывести их наружу. Но кости… Постой, я, правда, не пересчитывала пальцы, но этот замечательный скелет – у него нет на шее такого медальона, полумесяц на черенке?

– Да, да!

– Ну, тогда это, должно быть, Херви.

– Кто?

– Я его так называю. – Смущение Джейм росло. – Я наткнулась на него, когда ты впервые послал меня запомнить часть Клубка, и он был таким чистым… э… чисто обглоданным джентльменом, что я воспользовалась его костями, чтобы обозначать повороты. И теперь он раскидан по всему нижнему уровню.

– Великолепно! – воскликнул Писака. – А ты помнишь, где его голова? Да? Тогда беги, парень, притащи эту отвратительную штуковину, и мы сотрем ее в порошок. Быстро!

Джейм отправилась. В Клубке было много необычного, но это уж слишком. Почему Уродец, почтенная пожилая рептилия, забрался на канделябр, а мастер – под стол? И прекратит ли когда-нибудь старик называть ее «парнем»?

Отблески факела плясали на стенах. Темно, грязно, тесно, – в этих нижних ходах всегда чувствуешь себя погребенной заживо. Джейм быстро шагала, иногда останавливаясь и прислушиваясь к скрежету когтей по камням. Не так давно Клубок подвергся нашествию хварей, – больших, злобных грызунов, обладающих демоническими способностями, – и Джейм не была уверена, что жрец, одолженный у Братства Мусорщиков, справится со всеми.

Пунктом назначения Джейм был перекресток в северо-западной части Клубка, где она когда-то нашла еще целый скелет. Кости были такими старыми, что она никогда не воспринимала их как человеческие останки и свободно растаскивала их по своим надобностям, оставив в покое только череп. Она ожидала найти его на том же месте, но не тут-то было. В недоумении Джейм села на корточки рядом с жалкими лоскутками одежды, пережившими время, крыс и ее вмешательство. В свете факела что-то блеснуло. Девушка осторожно разворошила гнилые тряпицы и извлекла наружу медальон Херви. Полумесяц на черенке. А ведь она уже видела эту эмблему где-то еще – в городе.

Внезапно Джейм застыла. Кто-то – нет, что-то – смотрело на нее. Языки факела плясали по стене. Из-под верхней балки вырвалась туча пыли. Тишина давила на Джейм, тишина, нарушаемая только мерным капаньем воды вдалеке, и… цокотом когтей? Хвари охотятся стаями. Когда на них находит безумие, они потоком выплескиваются из сточных труб, сметая и пожирая все живое на своем пути, распространяя вокруг бешенство – пока не передохнут сами. Торопливо поднявшись, Джейм с медальоном в руке вернулась в центральные комнаты, по пути поминутно оглядываясь.

– Череп исчез, – сообщила она Писаке, – и многие другие кости тоже. У меня не было времени пересчитать их все. А теперь не будете ли вы так любезны поведать мне, что происходит?

Нб старик не ответил. В молчании выслушал он новости и стал ходить взад-вперед, иногда спотыкаясь о разбросанные вещи. Джейм наблюдала за ним. Писака не часто напрямую раскрывал ей свои секреты, обычно он подталкивал ее разрешить загадку самостоятельно. Это было частью тренировок. Но сейчас он совершенно забыл о присутствии девушки и, кажется, впервые с тех пор, как она узнала старика, был действительно испуган. Она была его учеником, она связана с ним законом и уважением. Ее обязанность – защищать его, но от чего?

Медальон согрелся в сжатой ладони. Не хочется оставлять старика, но…

– Учитель, – сказала она, – если ты сейчас не нуждаешься во мне, то я выйду в город по делу.

Писака будто не слышал. Она была уже на пути к выходу, когда до нее долетел его пронзительный, возмущенный голос:

– Слышишь, ты его не получишь! – он кричал не ей, а кому-то другому. – Он мой, говорю тебе, мой, мой, мой!

Великий Тай-Тестигон бодрствовал, вырванный из предрассветных грез разрушительной встряской. Ночные обитатели – воры, куртизанки, кутилы – толпились на улицах плечом к плечу с торговцами и ремесленниками, преждевременно поднятыми из постелей.

Приезжие таращили глаза, но так было всегда. Они не могли понять, как это – кружить неделями возле своего дома и не находить его. Лабиринт Тай-Тестигона глотал и коренных горожан, ходили слухи, что некоторые старики бродят по улицам с момента основания города.

Клубок Писаки не был столь густо населен, но в остальном он полностью повторял город – фактически был его уменьшенной копией. Это была величайшая тайна Писаки, которую узнала Джейм, и она до сих пор испытывала благоговейный трепет перед человеком, чей мозг смог вместить всю информацию о городе, и улицу за улицей, уровень за уровнем, нарисовать по памяти карту, и использовать как архитектурный чертеж. Она сама еще не изучила весь Клубок, но хорошо знала, какие его точки соотносятся с внешним двойником. Вот эта улица, например, полная суетящегося народа, – это наш грязный коридор; здесь надо повернуть, как в Клубке; тут – прямо; и так далее. Через полчаса Джейм достигла небольшой улочки в северо-западном квартале Тай-Тестигона, которая соответствовала месту в Клубке, где она нашла Херви.

Джейм была в центре Округа Храмов. Из открытых дверей доносились песнопения и вырывались клубы ладана, вот прошла группка молящихся, некоторые, на кого была наложена епитимья, шли задом наперед. На дверях стоящего перед ней храма была та же эмблема, что и на медальоне. Теперь, в увеличенном виде, видно, что полумесяц – это какой-то инструмент, на него нанесена шкала. Джейм приоткрыла дверь и заглянула в непроницаемую черноту молельни.

– Эй? Можно войти?

Нет ответа.

Минуту девушка стояла в нерешительности. Очень опасно входить в храм чужого бога без надежного спутника. Но, отбросив сомнения, она шагнула через порог. Свет внешнего мира тут же исчез. И когда Джейм попыталась нащупать за спиной дверь, там не было ничего.

Значит, оставим мысли об отступлении.

Осторожными шажками она стала продвигаться вперед, надеясь, что это не секта любителей копать ямы со змеями. И неожиданно, завернув за угол, она увидела маленькую, очень тщательно выполненную модель тай-тестигонского Консулата. Заинтересовавшись, девушка приблизилась. С каждым ее шагом модель необъяснимо увеличивалась, и когда она достигла ее стен, они были столь же высоки и прочны, как у дома, стоящего в городе. По логике, этот храм не мог бы вместить ничего и в десять раз меньшего, но – вот же. А рядом другое – миниатюрное здание – на этот раз Башня Демонов, – она тоже при приближении выросла до натуральной величины. И так снова и снова – за несколько минут Джейм посетила дюжину самых примечательных зданий Тай-Тестигона.

Здесь была и точная копия особняка Полисыта. Джейм с любопытством обошла ее, заметив, что и здесь отсутствует часть изукрашенного фасада. Но наибольшие повреждения были сзади – пристройка для слуг практически полностью разрушена. Потом Джейм увидела, что под обломками что-то движется. Рука.

– Эй, у вас там все в порядке? – Рука юркнула обратно в дыру под упавшей балкой. Джейм, заглянув туда, ничего не увидела. – Ау?

– Ау! – передразнил ее приглушенный раздраженный голос. – А не сойдешь ли ты с моих вычислений?

Джейм поспешно отступила. Она стояла на вычерченных в пыли формулах. Рука показалась из другой дырки, измерила что-то уже знакомым инструментом-полумесяцем, потом добавила эти цифры к написанным на земле.

– Если ты, – обратились к ней, – перенесешь эту доску сюда, обопрешь одним концом о камень, а другим – о вон ту балку и подтолкнешь, то сделаешь кое-что полезное.

Джейм исполнила просьбу (приказ?), и через секунду из-под каменных обломков выполз маленький толстый человечек.

– Прекрасно. Спасибо, – сказал он, отряхиваясь.

– Как странно. – Джейм озирала руины. – Рано утром я… э… у меня было небольшое дельце в этом доме, – ну то есть в том, настоящем, – и землетрясение разрушило его точно так же.

– Ничего странного, – оживился человечек. – Соответствия, моя дорогая, соответствия. Естественно, рушится одно – отражается на другом, все трещины, обвалы и прочие неприятности. Даже с голубями те же проблемы. Смотри сюда, я покажу.

Человечек потрусил куда-то, любезно приглашая ошеломленную Джейм следовать за ним. Они миновали еще множество зданий, которых Джейм еще не видела, немало было среди них и разрушенных. Потом, свернув за еще один невидимый угол, Джейм оказалась перед знакомым роскошным окном, переливающимся всеми цветами радуги. Жрец-архитектор толкнул створки. С глубочайшим ощущением нереальности происходящего она последовала за ним на продуваемый ветрами балкон Эдор Тулиг, Башни Демонов. Под ними распростерся Тай-Тестигон. На узеньких улочках копошились крохотные неугомонные жители, начинающие новый день. Что им какое-то землетрясение? В Тай-Тестигоне постоянно случаются куда более неприятные вещи. Шаг по галерее – и открылся совсем другой район – северо-западная часть Округа Храмов. Джейм попыталась различить молельню архитектора, в которую она вошла несколько минут назад, когда заметила темный шрам, прорезающий целый район, трещину с рухнувшими по краям зданиями, уходящую далеко за пределы города.

– Это все проклятый Артан, – сказал жрец, удерживая обеими руками развеваемые ветром волосы. – Самый дикий из всех богов холмов. Его дураки-служители никогда не говорили ему, что перенесли его дом в город, ну и когда он сегодня утром вышел из храма, то, конечно, запаниковал. Ему нужен укромный угол, а тут огромный город вокруг. Да еще такой уродливый храм! Если думаешь, что он причинил городу большой вред, представь, что бы было, если бы он потоптался своими ножищами по этим моделькам.

– Ты хочешь сказать…

– Ну да, конечно. Думаешь, соответствия работают только в одну сторону? Веселое было времечко, пока мы загоняли этого полоумного бога обратно, и что происходит, когда я возвращаюсь домой и хочу отдохнуть? Дурацкий дом Полисыта падает на меня! Говорил я его архитектору, что он сыпет слишком много песка в известку.

Джейм перевесилась через перила, глядя на розовый сад далеко внизу.

– Немало до земли, а? – жрец замечал все и тут же комментировал: – Сто пятьдесят футов ровно, а Талисман, прихватив Павлиньи Перчатки, спрыгнула отсюда во время последнего Бала Шутов. Вот это кража так кража!

– Не отсюда, – ответила Джейм, удивляясь, почему вдруг во рту у нее пересохло. – Это было окно южного фасада, выходящее на Поющую реку, и было не так уж и здорово. Ночь, времени на размышления нет, и нет иного выхода – демон башни преследовал меня по пятам.

– Тебя? Ты – Талисман Писаки? – Джейм обернулась – маленький жрец радостно улыбался ей снизу вверх. – Я польщен твоим посещением. Нас, стариков, поддерживают выходки молодежи. Я, да и все вокруг, считаю, что Талисман воровала самые непостижимые и недоступные доселе безделушки – она делает честь своему мастеру. Но почему же такие пустяки? Меня всегда это поражало.

– Ну, с одной стороны, все украденное мной становится собственностью Писаки, а у него уже и так есть все, что угодно. А когда я похитила что-то более ценное – те самые Павлиньи Перчатки, – дело кончилось плохо, погиб мальчик. Нет, вряд ли ты слышал об этом, да и теперь не стоит, – горько усмехнулась она. – Он был никто, всего лишь маленький оборвыш по имени Огрызь, чья зависть чуть не стоила мне души.

– Батюшки! – воскликнул жрец. – Да как же так?

– Он подтолкнул меня ограбить Башню Демонов. Его заставили остальные воры – они не могли простить мне, что вот появилась вдруг такая ниоткуда и сразу прыгнула в «лучшие ученики».

– А этот мальчик?

– Он тоже был чужак и пытался завоевать признание, наскакивая на меня. Я видела, что он делает, знала, почему, но не смогла его остановить. А когда я притащила эти Перчатки, он совсем потерял голову и обвинил меня в мошенничестве. Мы подрались.

– Естественно, ты победила.

– Это не было так уж «естественно», – резко сказала Джейм. – Он прекрасно сражался. Я надеялась, что остальные зауважают его после схватки, а вместо этого его мастер отрекся от него, и он повесился. Проклятие. Я не хочу больше думать об этом грязном деле, а еще меньше – обременять кого-то рассказом о нем.

– Ох, не знаю, не знаю, – невнятно пробормотал жрец. – Если ты будешь все таить в себе, оно обязательно станет терзать тебя. Думаю, что теперь понимаю, почему Талисман так самоубийственно рискует последние три месяца. Но почему ты так переживаешь из-за смерти мальчика? Это не твоя вина. Если б это было так, твой друг Огрызь уже давно дал бы какой-нибудь знак. В этом городе мертвые не так уж безропотны, особенно если их грызет обида на живых. На твоем месте я бы не мучился. К тому же тот, кто выжил в Клубке, не станет легкой добычей. Этот дом – убийца. Я твердо уверен, что он погубил Рагена, моего старого мастера, а ведь тот сам его построил.

Так же быстро, как сменил тему, маленький жрец повернулся и потрусил в глубину храма. Джейм за ним. Они приблизились к модели самого Клубка.

– Пятьдесят лет прошло с тех пор, как мастер Раген исчез в недрах этого чудовища, – грустно сказал жрец, глядя на глухую стену. – Драчливый был старичок, энергичный, но честный, ему под горячую руку не попадайся. Никогда не держал злобы на невинного и никогда не прощал виноватого. А это – лучшее его творение. Он даже отрубил себе мизинец и заложил его под центральный камень со словами: «Да укрепят этот дом кровь и кость». Я знаю, он хотел, чтобы его там похоронили.

– В Клубке? – замерла Джейм.

– Ну да. Мы все делаем приготовления, когда строим лучшее здание своей жизни – венец трудов, как это мы называем, но кто же заползает в могилу, пока не пробил час? Нет, говорю тебе, когда он в последний раз отправился повидаться с Писакой – он предполагал выйти.

– А если он просто заблудился? Даже если твой мастер и выстроил Клубок, не мог же он помнить каждый поворот.

– Ему этого не требовалось. Чертеж всегда был у него при себе. И химера его не вернулась домой. Ну ты знаешь, одна из этих каменных зверюг. У каждого мастера есть такая – полезные твари, но шаловливые, мороки с ними много. Ищешь ее, а она или смылась, или сидит у тебя на голове. Еще они охраняют склеп хозяина – вот почему некоторые говорят, мол, раз Кватош не вернулся, значит, мастер Раген решил упокоить свои косточки в Клубке.

– Косточки, – передернулась Джейм, вспомнив, как она обращалась с ними. – Да, он там, но не в могиле и вовсе не успокоился. – И она рассказала жрецу обо всем, что случилось утром.

– Ох, прыгающие боги, – вздохнул жрец, когда Джейм закончила. – Он вернулся требовать платы, не сладко же вам придется. Мастер Раген не из тех, кто глотает обиду, и пятьдесят лет в мертвом виде вряд ли изменили его характер. Гляди, тебе придется кое-что сделать тут!

Он схватил Джейм за руку и потащил ее к западному входу, прорезанному в макете Клубка.

– Подожди минутку! – запротестовала она, упираясь. – Мне сперва нужны кой-какие ответы. Если Раген – это действительно Херви – тьфу, то есть наоборот, – то почему он ждал так долго?

– Кто знает? – нетерпеливо сказал жрец, убыстряя темп. – Главное, ты должна помирить стариков, пока они не уничтожили друг друга и Клубок. Особенно Клубок. Если рухнет он – погибнет весь город. Ага, вот мы и на месте. Удачи, Талисман! – И он толкнул ее так, что она перелетела через порог.

– Черт, погоди! – закричала она, но позади был не храм, а дома, окружающие реальный Клубок. Собеседник исчез.

– Чудеса, – сказала она стенке у входа. – Ну и что же я должна делать?

– Соответствия, дорогая, соответствия, – отозвалось эхо. – Отыщи череп Рагена.

Джейм на секунду застыла, потом нырнула в Клубок. Вооружившись одним из факелов, которые всегда держала спрятанными около входа, она пробиралась по темным переходам, примечая места, по которым уже ходила раньше в поисках костей. Кто-то – может быть, химера-Кватош – собирал их вместе, но куда складывал? Очевидно, туда, где первоначально лежало тело Рагена, где он умер и превратился в скелет, но черепа там не было и сейчас. Если Кватош торопился, то не заметил костей, раскиданных в дальних местах. Она знает где.

Первые три уголка были пустыми. К четвертому она подбиралась гораздо осторожнее, потому что слишком отчетливо помнила, зачем она была тут в последний раз. Здесь хвари устроили засаду им с Уродцем, и пришлось вызвать жреца, чтобы истребить бестий. Лишенные подпитывающей их сущности, хвари быстро попадали замертво, но несчастный жрец упал вниз головой в ближайшую сточную яму. Джейм надеялась, что его коллеги потом успешно исцелили пострадавшего чудотворными заклинаниями. А она тогда осталась в обществе горы остывающих тел хварей и сорокафутового питона, бьющегося в истерике. Пока отвратительные трупы были в поле зрения, ничто не могло успокоить Уродца, так что Джейм (может, это было и не слишком разумно) побросала их в ближайшую яму-западню и подожгла. В результате зловоние распространилось по Клубку, а в эту часть несколько недель вовсе невозможно было войти. Запашок был еще тот.

Джейм исследовала угол, где пару месяцев назад оставила для обозначения своего пути бедро. Кость исчезла, но не бесследно: там, где она лежала, пол покрывала сетка царапин, едва видимых в неровном свете. При ближайшем рассмотрении весь коридор оказался исцарапан подобным же образом. Когда Джейм проходила тут в последний раз, такого не было. С мрачным предчувствием прошла она к яме и заглянула туда, отметив глубокие свежие выщерблины на стенках и краях. Костей там не было.

В это время Джейм услышала звук, которого ожидала и страшилась, – скрежет множества коготков по камню. Звук нарастал, потом вдруг удалился, когда она свернула в зал, где оставляла последние кости Рагена. Опять пусто. Джейм стояла в зловещей тишине, досадуя на себя и решая, что делать дальше. За спиной послышалось слабое поскребывание. Джейм обернулась – зал был полон хварей.

Они не были живы. От большинства осталось лишь пара обугленных косточек, скрепленных клочками шерсти и частичками плоти. Свет факела озарял пустые глазницы, ничем не прикрытые когти и клыки. Ни один волосок этого опаленного, полуистлевшего месива не двигался.

Джейм, покачнувшись, отступила на шаг. Она не могла оторвать взгляда от коридора, полного смерти, не могла даже думать. Ее нога зацепилась за что-то. Девушка упала навзничь, выронила факел, который тут же потух, окунувшись в одну из бесчисленных водяных ловушек Клубка. Непроглядная тьма наполнилась стуком костей.

Джейм потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она не просто упала. Что-то держало ее за лодыжку. Хватка была крепкой. Девушка рванулась и отвоевала дюйм собственной ноги, потом еще и еще. Смутный образ возник в ее мозгу, она вспомнила тени коридора, который прошла за секунду до падения. Что-то ждало ее там – и ждет до сих пор.

С резким криком она лягнула мрак свободной ногой. Мимо. Но нажим на лодыжку ослаб и проворно пополз вверх по ноге. Нечто взгромоздилось на нее, схватив костлявыми – нет, костяными – руками за горло. Задыхаясь, Джейм вновь ударила вслепую – и попала. Кости разлетелись в стороны. Каждая судорожно подергивалась, живя собственной конвульсивной жизнью. Джейм откатилась от них, ударившись о дальнюю стену. Что-то круглое подкатилось под руку. Череп. Схватив его, Джейм прижалась к земле, готовая бросить свою добычу в яму, если к ней кто-нибудь притронется… Как бы с перепугу не сигануть туда же и самой.

Тьма ожила множеством звуков – что-то ползло по камням, скрежетало, царапалось, ощупывало стены. Они приближаются или уходят? Ах, уходят. Они пробираются к сердцу лабиринта, поняла Джейм. Они пришли за Писакой.

Ей надо добраться до старика первой, в темноте… Ну да что там, это же дорога от Округа Храмов до Клубка. «Реши задачку, Талисман». Джейм почти видела озорную усмешку Писаки. Маленькая простенькая проверка, сколько их было в прошлом! Ну не в точности, но ведь почти таких же. Она на миг задумалась, вспоминая дорогу, потом поднялась и пошла, бережно обхватив череп.

Прошла вечность, прежде чем Джейм натолкнулась на стену. Не слишком простым было ее путешествие во мраке, но теперь она пробиралась вдоль стены и наконец с облегчением ощутила, как та подалась. Что-то щелкнуло, и скользящая панель отошла. Желанный миг – она шагнула в сердце Клубка.

Джейм повернулась, чтобы закрыть потайную дверь, и в этот миг над самым ухом раздался воинственный крик.

– Ох, только не это, – выдохнула она и пригнулась – железный набалдашник посоха Писаки просвистел у виска.

Старик завопил опять, надвигаясь на нее и размахивая оружием. Несомненно, в ее отсутствие он прошел путь от страха к гневу – для него этот путь всегда был коротким, и теперь ей придется иметь дело с дряхлым бер-серком. Джейм поспешно отступила к середине комнаты и положила череп на стол. Подняв глаза, она столкнулась нос к носу с Уродцем, свесившимся с канделябра. Сконфуженная змея облизала лицо девушки своим раздвоенным языком.

– Никакой от тебя помощи, – обратилась она к питону и вновь пригнулась – теперь посох Писаки чуть не размозжил голову Уродцу.

Джейм проскользнула под занесенной для следующего удара рукой старика, оказавшись за его спиной, и положила руки на палку.

– Учитель, я здесь, – сказала она ему в самое ухо.

Писака на мгновение замер, тяжело дыша, потом обернулся и взглянул на нее. Интересно, что он видит? Наверное, размытое пятно.

– Самое время, – буркнул старик. – Ну и где, во имя семи преисподних, тебя носило?

Джейм рассказала. По выражению его лица было ясно, что ему не слишком нравятся ее поиски, но время секретов прошло.

– И теперь, учитель, – закончила она, – будьте добры, расскажите мне, какого дьявола Херви – извините, мастер Раген – пришел повидаться с тобой именно сейчас.

– Ты же знаешь, – сварливо ответил он, – мы поссорились. Этот тщеславный осел имел наглость называть это здание своим шедевром. А что бы он делал без моей памяти, что? Я, черт возьми, создал Клубок, а он только собрал его по частям. А потом он дерзко заявляет, что чистовые чертежи – его собственность. Само собой, я не позволил ему их забрать. Он закипел от злости и взорвался. Вот и весь сказ.

– Не может быть. – Джейм смотрела на дверь, через которую вошла. – Если так, то почему он вернулся? – Она не успела задвинуть панель, и теперь на пороге стояла смутная фигура. Писака сопел, резко выдыхая воздух. Почти слепой, он не мог видеть неподвижный скелет в дверном проеме и обугленную призрачную стаю у его ног, но он не был глуп.

– Ты вернулся, да? – прошипел он сквозь оставшиеся во рту зубы. – Что ж. Прекрасно, прекрасно, очень вовремя, у меня как раз есть твой череп. Талисман, живо: возьми треклятую штуковину и встань за мной, – с этими словами старик торопливо обошел стол, сжимая посох так, что побелели костяшки пальцев.

Джейм не послушалась. Она не отводила глаз от непрошеного гостя и могла бы поклясться, что он не шевелился, тем не менее он стоял уже не на пороге, а на несколько футов продвинулся внутрь комнаты. Кости, бывшие когда-то руками, были чуть приподняты. Локоть заменяло множество сцепленных друг с другом крохотных суставчиков хварей, и кончики пальцев оканчивались когтями грызунов. На месте отсутствующего черепа между ключицами взгромоздился Кватош. Фигура была обернута какой-то просвечивающей и переливающейся материей – Джейм узнала в ней давным-давно сброшенную кожу Уродца. К горлу подступили пузырьки истерического смеха, но она подавила их, потирая синяки на шее. Двадцать минут назад эти когтистые пальцы чуть не задушили ее. Кроме того, эти хвари, что сгрудились у ног архитектора, выглядят ничуть не привлекательнее, чем раньше. И они опять ближе, чем были секунду назад, и вновь она не заметила ни малейшего движения. Девушка закашлялась – горло все-таки болело. На глаза навернулись слезы, а когда взгляд прояснился, хвари и их хозяин были уже в пяти футах от нее. Так вот оно что: как и Кватош, они могут передвигаться, только когда на них не смотрят. Если она сейчас хотя бы моргнет – это будет конец.

– Пацан, ты что, не слышишь? – кричал Писака. – Я сказал, разбей его! Разбей череп!

Не отводя взгляда от архитектора, Джейм ощупала скатерть, дотронулась до черепа. Волна головокружения накрыла ее, и сквозь нее она увидела не нелепый скелет, собранный из разнородных костей, а мастера Рагена – таким, каким он был при жизни, в богатых одеждах и с Кватошем на плече. Архитектор грозно смотрел сквозь нее. Позади что-то говорил Писака, но его голос так странно изменился, что она не могла разобрать ни слова.

– Учитель? – вымолвила она, но тут старый вор вступил в поле ее зрения, и дыхание девушки перехватило. Он помолодел на пятьдесят лет.

Вор и архитектор яростно спорили. Раген помахал перед носом Писаки конвертом, потом спрятал его в складках своего балахона, повернулся и пошел к дверям. Писака задержал его на пороге. Они обменялись еще несколькими горячими словами, потом Раген, коротко рассмеявшись, исчез в Клубке.

Джейм последовала за ним. С независимым видом архитектор шел по запутанным переходам, не задерживаясь и не замедляя шага, – и вот первый неправильный поворот. Потом еще и еще. Наконец человек остановился, устало огляделся и потянулся за пакетом. Выражение его лица изменилось – конверта не было. Он пытался вернуться обратно по своим следам, сначала молча, потом принялся сердито звать Писаку, пока не сорвал голос. Затем факел его догорел, он хрипло выругался и послал Кватоша за помощью. Химера не вернулась.

– Теперь я понимаю, – обратилась к нему Джейм. – Чертеж был в конверте, и Писака стянул его там, у порога. А когда ты послал к нему химеру, он поймал и не отпустил ее. Поэтому ты умер здесь в темноте от голода и жажды. Какой ужас.

Джейм вновь оказалась в сердце Клубка – рука ее лежала на черепе, а уродливая морда Кватоша застыла в дюйме от ее лица. Что-то сильно ударило Джейм в плечо, и она упала на пол.

Мелькнула неясная мысль – черт, я, должно быть, моргнула. Девушка встряхнулась – и замерла. Хвари были прямо перед ней, так близко, что можно было разглядеть каждое пятнышко на их желтых клыках, каждый гнилой кусок, застрявший между ними. Может, Раген и пощадил ее, но эти твари не так милосердны. Да и архитектор не слишком вежлив – его когти разодрали куртку, плечо горело, кровь текла по руке, пропитывая рукав. А она не могла оторвать взгляд от хварей, чтобы осмотреть рану. К тому же оказалась спиной к архитектору – что он там делает сейчас? Джейм слышала только вопли Писаки, поносящего Рагена, поощряющего ее и радующегося за себя – он споткнулся о брошенную дрель и нашел ее подходящим оружием, – вот уж он просверлит кой-кого насквозь! Раген почему-то все еще не набросился на старого вора. Надо скорей посмотреть на него, пока он не сделал этого. Джейм осторожно поднялась, повернулась спиной к хварям и взглянула на архитектора.

Между ними был стол. Раген склонился над ним, почти дотянувшись до черепа. А окаменел он оттого, что на него уставился Уродец, вновь свесивший голову с канделябра. Какое счастье, что змеи не мигают. Но через пару секунд питон может заметить хварей и опять запаникует. «Хорошо же, – подумала Джейм, набирая в грудь побольше воздуха. – Настало время отрабатывать жалованье».

Она прыгнула на стол, кувырнулась, зашипев от боли в правой руке – на раненое плечо пришелся вес тела. Раген почти обхватил череп обеими руками – девушка выхватила голову из рук хозяина и упала со стола – прямо на Писаку. Миг ничьи глаза не наблюдали за архитектором. Выпутываясь из халата своего учителя, Джейм услышала треск ломающейся столешницы. Затем она уселась на старика, в ее руках был череп, а над ней навис Раген.

– Если ты действительно хочешь, чтобы я расколола эту штуку, – сказала она, пристально глядя на архитектора, – только шевельнись.

– Разбей его, разбей! – Голос Писаки был заглушён складками его балахона. – Чего ты ждешь?

Джейм подняла череп, потом заколебалась. Если она грохнет его сейчас о каменный пол, это, несомненно, будет конец мастера Рагена – вторая незаслуженная смерть. К тому же что там говорил тот маленький жрец? Если старики перебьют друг друга, они уничтожат и Клубок, и весь город? Это имеет смысл, если…

– Ох, учитель. Думаю, у нас возникла одна трудность. Помнишь о моделях – ну, в том храме, я рассказывала, – они рухнули, потому что разрушились их двойники в городе? Жрец говорил мне, что верно и обратное.

Писака на мгновение перестал яростно дергаться.

– Хм-м-м, – раздраженно пробурчал он.

– Клубок – это трехмерная карта Тай-Тестигона, – медленно пояснила Джейм, – его можно рассматривать как модель города. В таком случае повреждения, нанесенные зданию, отразятся снаружи. Жрец считал, что ваша стычка с Рагеном может поставить под угрозу Клубок, и послал меня на поиски черепа – как и ты. Но не думаю, что он хотел, чтобы я расколола его. Знаешь, ведь этот человек построил Клубок, заложил его на собственной плоти и крови и умер в нем. Не считаешь ли ты, что его мозг был Клубком? Тогда череп – это, так сказать, его прототип, модель, если хочешь. Если я уничтожу его, что случится со зданием и с городом?

– Что? – Голова Писаки наконец-то освободилась от тряпок. – Опять эти проклятые соответствия! Ну раз уж мы играем в эти игры, то моя голова тоже кое-что стоит, а? Кто был мозгом Клубка? Неужели ты, старый жулик?! – внезапно закричал он на архитектора. – Ты же так петушился, так зачем тебе помощь, как же ты не выбрался? Этот дом – мое детище! Я знаю здесь каждый поворот… Он говорил так же. Да помогут боги нам обоим. – Голос Писаки вдруг упал. – Я поймал его на слове.

Джейм, не мигая, смотрела в дьявольское лицо Кватоша, окруженное ореолом света горящих в канделябре свечей. Масса воска и металла, поскрипывая, чуть покачивалась. Должно быть, Уродец отлежал себе бока. Потом до Джейм дошел смысл только что сказанного Писакой.

– Ты хочешь сказать, что не предполагал… А как же Кватош? Разве ты не догадался, что что-то не так, когда он вернулся?

– Я подумал, что Раген выбрался из Клубка, обнаружил, что чертежи исчезли, и послал своего домашнего демона их похитить. Ограбить грабителя. Со старого негодяя сталось бы. Ну, чтобы преподать ему урок, я захватил его химеру и засунул ее в ящик слоновой кости. К тому же в те дни я был чертовски занятым человеком.

– Другими словами, ты просто забыл о них.

Старик горестно кивнул:

– Через много месяцев я наткнулся в Клубке на Рагена. Это было самое сильное потрясение, какое я испытал за всю свою жизнь. Мне жаль, но это ничего не меняет. – Он вновь овладел собой. – Чертежи мои, я сказал! И ты их не получишь. Можешь сжевать с досады собственные зубы!

«Видишь, как это было, – безмолвно сказала Джейм черепу. – Он не хотел убивать тебя, но ты все-таки умер… Так из-за меня погиб Огрызь. Писака гордится Клубком, а я – своей репутацией. И это сделало нас обоих… беспечными. Но сколько же можно платить за это? Только ты можешь ответить нам, и сделаешь это сейчас, потому что я не могу больше удерживать тебя. Твой ученик сказал, что ты был честным человеком, так что к черту жалость. Будь нам судьей».

Она закрыла воспаленные глаза и стала ждать.

Долгая, напряженная тишина прервалась громким треском сверху.

На Джейм что-то рухнуло. Она кубарем отлетела назад, все еще сжимая в руках череп, и через секунду острый локоть Писаки врезался ей под ребра.

Жуткий удар потряс пол. В воздух взметнулась туча пыли, запорошив задыхающихся мастера и ученицу. На здоровое плечо Джейм вдруг легло что-то весомое – химера-Кватош. Какого дьявола?

– Держи. – Джейм сунула череп в руки Писаке. С химерой на плече, шагая по костям хварей, она пробиралась сквозь клубы пыли, безрезультатно пытаясь хоть чуть-чуть разогнать ее – и чуть не наступила на Уродца. Питон-альбинос неясно вырисовывался перед ней, его голова вздымалась на добрых два фута выше ее собственной. Но сейчас остальные сорок футов его тела были уже на полу. Кватош больно впился когтями в плечо, удерживая равновесие, когда змея попыталась нежно обвиться вокруг шеи Джейм.

– Если уж свалился, – она сердито спихнула его, – иди обнимайся со своим хозяином. И что тебе понадобилось на канделябре?

Упомянутый предмет лежал на земле – груда искореженного металла и смятых свечей, – цепь, крепящая канделябр к потолку, все-таки оборвалась. А в полу образовалась прямоугольная дыра. Писака, неловко пятясь, чуть не свалился в нее – Джейм вовремя успела его остановить.

– Где Раген? – требовательно спросил старик. – И что сталось с моим краеугольным камнем?

– Краеугольным камнем! – изумленно повторила Джейм. Она свесилась в дыру, вглядываясь – на дне смутно белели кости Рагена.

– Когда упал канделябр, – стала размышлять она вслух, – он, должно быть, привел в действие скрытый противовес. Камень повернулся, и кости соскользнули в приготовленную для них могилу.

– Могилу? Чью?

– Как чью? Рагена, конечно! Клубок был его последней работой, венцом творения.

– Он хотел, чтобы его похоронили здесь, в моем Клубке? – Старик опять рассвирепел. – Ну нахал! Это в его стиле – он всегда вел себя так, будто мой дом – его собственность. А я так ему верил поначалу! Ах ты высокомерный старый ублюдок! Правильно я поступил с ним, вон даже химера в конце концов его бросила.

Джейм пристально посмотрела на мастера, топающего ногами от негодования.

– Учитель, ты не понимаешь. Может, Кватош и оттолкнул меня, но тебя-то спас именно Раген.

– Что? О черт. – Писака остановился, из него словно выпустили пар. – Черт, черт, старый лысый черт. В последнюю минуту ему надо было сделать благородный жест! Ладно, раз так, я тоже умею играть в эту игру. Он может оставаться здесь, если ему так нравится, и, более того, пусть забирает свои треклятые чертежи! – Писака перерыл свои обширные карманы и наконец выудил пакет, скрепленный ржавой булавкой. – Он никуда не ходил без них. – Старик вызывающе посмотрел на Джейм. – А теперь вы оба, ты и он, убедитесь – никто не может сказать, что я когда-нибудь разворачивал их!

Джейм открыла конверт. В нем были не листы бумаги, как она ожидала, а аккуратно свернутое льняное полотно с выведенными на нем чертежами. Так вот почему Раген так стремился заполучить материал обратно – это был его саван. С тканью в руках Джейм спрыгнула в могилу. В один из ее углов закатился маленький, обернутый шелком цилиндрик – наверняка это отрубленный Рагеном мизинец. Джейм присоединила его к остальным костям, уложенным на погребальное покрывало, на вершину горки добавила череп, протянутый Писакой.

– Прости, что тревожила твои кости и называла тебя Херви, – обратилась она к черепу. – Спи спокойно, мастер Архитектор. – И она прикрыла тканью с начерченным сложным переплетением планов лишенное плоти лицо.

– Что ж, с этим покончено, – с облегчением сказал Писака, когда они водворили на место центральный камень. – Неприятное дельце, но, думаю, я неплохо с ним справился. Вот пример неустрашимости. Оставайся со мной, парень, я сделаю из тебя мужчину! – С этими словами старый вор дружески хлопнул Джейм по раненому плечу.

Пока он не разошелся, Джейм поспешно отступила. Когти Рагена не причинили большого вреда, разве что вытекло изрядно крови, но царапины все еще саднили. А сейчас, после проявления Писакой дружеского расположения, ощущение было такое, словно плечо разрезали до кости. Но впервые за последние три месяца после смерти Огрызя тяжесть свалилась с души, на сердце полегчало. Хотя кое-что еще не закончено.

Писака прервал самовосхваление, когда она направилась к двери.

– Эй! – окликнул он ее с беспокойством. – А ты не собираешься помочь мне разгрести весь этот мусор?

– Позже, учитель. Сейчас мне надо найти друга и извиниться. Может, Кватош составит тебе компанию и поможет, пока я не вернусь.

Не успела она моргнуть – нет, как раз успела, и в этот миг химера перелетела с ее плеча на голову Писаки. Он замолотил руками, пронзительно завопил и проскакал по комнате в подобии некоего боевого танца, оглашая комнату криками, что он не собирается служить насестом в собственном доме, благодарствуйте, и не будет ли Кватош столь любезен и не пересядет ли куда-нибудь еще.

Джейм смотрела на прыжки учителя, на кости хварей на полу, на осторожно скользящего и обнюхивающего их Уродца, готового к решительному и молниеноному отступлению, если какая-нибудь из них пошевельнется.

«Милый дом, – подумала она. – Как хорошо, что все вернулось на круги своя». И Джейм вышла из Клубка и поспешила по омытым солнцем улицам Тай-Тестигона на поиски Штопки.