Кошачья работа

Тепло. Ласковое, нежное тепло пробежало по телу вместе с прикосновением человеческих рук. Тонкие пальцы скользнули по шёрстке — от ушей, потом за ушами и вниз, к хвосту. Просто мимолётная ласка. Спящий на коленях котёнок довольно замурчал, потянулся, осторожно выпустив когти. И проснулся — из далёкого солнечного сна в серую хмарь и холод яви. Это было больно, почти физически. Генетическая память — спасение и проклятье кошачьего рода. Люди ушли. Никто не знал, куда и зачем. Но кошки ещё помнили тепло рук, красоту мира — не сегодняшнего, затянутого гарью и пеплом сгоревших, пустых городов, а прежнего — зелёного и огромного. Старшие говорили: человек смотрит с небес на кошачий род и приходит во снах — почесать верных своих за ушком.

— Пресвятые человеки, на кого же вы нас покинули, — промурчал, стряхивая дрему, серый сибирский кот Мурз, третий в роду, удостоенный этого почётного имени. За брезентовым пологом палатки раздавались удары жести о жесть, лязг стали и сердитый, отрывистый мяв — отдельный штурмовой батальон просыпался после дневки. Его батальон — почти сотня битых, ободранных, облезлых после долгого марша десантно-штурмовых котяр. Неделю назад они покинули последний в этих диких краях пост цивилизации — разбитый, сиротливо смотрящий выбитыми окнами на мир посёлок, в котором сапёрам из достопочтенного клана Сибер удалось запустить человеческий энергоблок. Впереди у батальона был вольный поиск, серое небо, чёрные, перекрученные мутациями древесные стволы. И неизвестность.

— Разведка вернулась, комбат, — доложил Мурзу батальонный адъютант, по-юношески чётко вытянув в струнку уши и хвост в уставном приветствии.

— Зови сюда. Немедленно, — мурлыкнул бойцовый кот. Полог палатки откинулся, в проёме показалась оскаленная клыкастая морда. На загривке у Мурза взлетела дыбом серая шерсть, лапа вздёрнулась вверх, выпуская когти, а из глотки вырвалось утробное, боевое рычание. Нет, сейчас псы и коты были старыми союзниками по сердечному согласию, и Мурз был рад, что рядом с ним на этой миссии идёт потомок самого Джульбарса. Но инстинкт — это инстинкт, и он требовал драки.

А разведчик шумно, рассыпая брызги воды на штабные бумаги, отряхнулся, оскалился, довольный впечатлением, во всю клыкастую пасть и пролаял — грубо, отрывисто:

— Есть две новости, комбат. Хорошая — мы нашли святилище. И плохая — крысы нашли его первыми.

— Веди, — промурчал в ответ Мурз, выгнув лохматый хвост кольцом в знак предельного отвращения.

Битва за трон царя природы шла уже двести лет — страшный, безжалостный бой клыков и когтей под серым, отравленным небом. Пока кошачий род изощрял ум и память, пытаясь спасти хоть что-то из оставленного человеком, крысы брали числом, яростью и слепым повиновением своим королям. Их орды прокатывались по планете клыкастой волной, сжирая все, что ещё оставалось от цивилизации. Кошачий род бился с ними насмерть уже двести лет.

— Мы выигрываем эту войну, — говорили на собраниях политические офицеры.

«Хотелось бы в это верить», — думал Мурз, осторожно ступая на мягких лапах по следу овчарки-разведчика. Батальон скользил за ним — серыми, неслышными тенями под стальным, фосфоресцирующим небом. Разум говорил: сейчас день, память издевательски крутила когтем у виска. Но солнца в этих краях не бывает. И не будет, пока… Внезапно древесная стена впереди прервалась, и коты по одному выскользнули из леса. Путь вперёд закрыла глухая бетонная стена с чёрным, отливающим сталью проёмом ворот. И крысы.

Их было сотен пять — малый прайд. Худые, перекрученные мутациями тела, тонкие хвосты, маленькие глаза, красные от голода и ярости. Котов Мурза они сперва не увидели — их стая смотрела на ворота святилища. Крысы обступили его полукольцом, их тела взмывали вверх в диком, посвящённом их тёмным богам ритуале.

«Пресвятые человеки, почему вы оставили нас наедине со всем этим», — успел подумать Мурз. Его шерсть встала дыбом, хвост выгнулся дугой в сигнал: «Внимание!». А потом из глотки сам собой рванул в воздух боевой кошачий клич: «Миаууу».

Сотня подаренных кошкам эволюцией отставленных когтей синхронно нажала курки. Сотня стволов ударила в упор, и поток огня смел с лица земли воплощённую богомерзость.

Начальник разведки, задрав лапу, помочился на разбитый пулями крысиный тотем — человечий крест с изломанной горизонтальной поперечиной.

Мурз мельком поморщился — овчар, конечно, союзник и хороший специалист, но вот манеры собачьи оставляли желать много лучшего. Впрочем, сейчас было не до того — сапёры уже колдовали у ворот, старшина, поседевший старый мейн-кун, тряхнув кисточками ушей, соединил провода — и ворота святилища распахнулись с протяжным, пробирающим до костей скрежетом. Коты осторожно, по одному скользнули вперёд. «Полдела сделано, — подумал Мурз, шагнув под избитые временем щербатые бетонные своды, — полдела осталось».

Батальон развернулся по базе — парами и по отделениям. Лампочки на потолке вспыхнули желтоватым, мерцающим светом — старый мейн-кун нашёл и умудрился запустить генератор. Мурз на инстинкте толкнул головой полуоткрытую дверь и пролез в небольшую, запорошённую густой белой пылью комнату. Человеческую — кровать аккуратно застелена, высокий шкаф стоит в углу с сиротливо полуоткрытой дверцей. А вот та ребристая штука у стены, — напомнила Мурзу генетическая память, — даёт тепло. Батарея — та же не cвоя память предательски подсунула коту нужное слово. Вместе с не своим воспоминанием о тепле и уютной дреме.

— Комбат, мы нашли пульт управления, — прохрипела рация голосом молодого адъютанта. Мурз потряс головой, разгоняя морок. Долг звал.

Контрольный зал мигал огнями и светом. Саперы подвели электричество, ряды древних человеческих машин оживали, гудя вентиляторами. На огромных, мерцающих мониторах пробежали зелёной волной ряды символов. Мурз развернул клавиатуру наоборот — так было удобнее — и принялся вводить команды, мысленно благодаря хвостатого предка, часами смотревшего с высоты монитора на то, как это делал когда-то человек.

— Заправка… Выполняется. Заряд — проникающий.

— Координаты цели. Принято.

— Предстартовая проверка. Пройдено.

Перед последней командой лапа чуть замерла. «Лови подарок, крысиный король», — муркнул он, занесённая над пультом лапа чуть дёрнулась. Если все пройдёт нормально… Когти Мурза дёрнулись ещё раз, кнопка «старт» с сухим щелчком ушла вниз.

— Запуск.

В уши ударил оглушительный рёв. Бетонные стены бункера задрожали, серебристым дождём посыпалась на уши известь.

— Полет нормальный, — невозмутимо сообщил монитор. Огненная стрела вспорола серо-стальную хмарь небес. На поверхности часовые, благоговейно прижав уши, наблюдали невиданный в этих местах восход злого человеческого солнца.

— Лови, Джерри, привет от Тома, — оскалил в улыбке жёлтые клыки овчар-разведчик.

— Вроде того, — муркнул про себя Мурз. Ему этот мультик совсем не нравился.

По экранам бежали потоком ряды цифр и слов — контроль систем, полет нормальный, время до цели — ещё много. Приказ требовал от Мурза дождаться слов «цель поражена» и только потом уходить. Надо было ждать, что коты и делали. Съели сухой паек — инстинкты воротили нос, не своя память звала на штурм холодильника — поискать молоко. Белое, парное и восхитительно вкусное. Да где же его найдёшь теперь. Впрочем, в прошлом году генетики клана Сиам сумели по паре костей восстановить настоящую корову. Так что может быть, года через два… А пока Мурз велел инстинктам заткнуться и сожрал, что дали. Потом полистал человеческие записи в дневнике базы — может быть, удастся понять, куда делись люди. Но строчки дневника были однообразны: «Все в норме, служба идёт, рутина…» сделанные человеческой рукой записи внезапно оборвались, и пошла регистрация с автоматов — взрывной рост радиации, ядовитые дожди, пепел, закрывший небо — это начал гореть и взрываться брошенный без ухода мир. Потом выключилось электричество, и записи оборвались совсем. Мурз поёжился, вздыбив лохматую шерсть, и пошёл читать дальше. Новости. Последние человеческие новости, двухвековой давности. Кто-то шумно и велеречиво жаловался на проблемы с экологией.

«Это что, шутка?» — мурлыкнул про себя Мурз, сердито чихнул, вспомнив серую хмарь на дворе, и ударом лапы закрыл страницу.

Шум за стеной оторвал от экрана — там старый мейн-кун, сердито тряся кисточками ушей, отчитывал молодого адъютанта.

— Эх ты, молодёжь, благородных ангорских кровей, а по-собачьи лаешься.

— Это человеческие слова, — возражал, прижав уши, ангорец.

«Не доказано», — рявкнул на спорщиков Мурз. Спор о том, является ли так называемый мат человеческим или все же собачьим изобретением, учёные могли вести долго. Особенно учёные филологи из клана Бенгал на встречах с коллегами из дома Чи-хуа. Где-нибудь на юге, где небо уже чистое и синее, зелень вокруг и нет серой хмари. Но не здесь, в забытом людьми бункере посреди мёртвого леса.

— Да я только, — начал было оправдывался адъютант, но тут входная дверь хлопнула ещё раз, и взгляду Мурза предстала оскаленная и донельзя встревоженная собачья физиономия.

— Надо уходить. Крысы. С севера… — пёс говорил, вывалив красный язык наружу. Слова давались ему тяжело — запыхался, уходя от погони.

— Идёт великий прайд.

Уши Мурза плотно припали к голове. Великий прайд — чтобы остановить его, нужна дивизия, по меньшей мере. Но…

— Занять оборону, — хрипло промурчал он.

— Ты что, котяра, — тут пёс пролаял пару слов недоказанного происхождения, — нас же за пять минут сожрут, не подавятся. Уходить надо.

— Никто отсюда никуда не уйдёт, — ещё один голос ударил в уши ведром холодной воды. Из полумрака коридора выплыла голая, вся в складках оскаленная морда. Лампочка на потолке мигнула — зелёным огнём сверкнули во тьме холодные немигающие глаза. Овчар, вздрогнув, припал к земле, а Мурз только усмехнулся в усы — Ибрам, политический офицер батальона, происходил из редкого, не поминаемого всуе клана Сфинкс, а эти ребята могли напугать любого.

— Никто отсюда никуда не уйдёт, — повторил Сфинкс, мерно вышагивая на середину зала. — Второй великий прайд идёт с юга.

— Занять оборону, — прохрипел Мурз ещё раз. Память предательски подсунула картину некоей дымчатой шёрстки и бездонных зелёных глаз. Казалось, эти глаза смотрели на него укорительно.

«Извини, теперь уже в девятой жизни, дымчатая, — успел подумать Мурз, выскальзывая из зала, — люди обещали».

Небо над святилищем — серо-стальное, ровное, фосфоресцирующее. Солнца в этих краях нет — и не будет, пока очистные команды сюда не доберутся. «Если доберутся, — угрюмо думал Мурз, ловя в прицел кромку мёртвого леса, — если…». Коты батальона — невидные, пушистые тени — распластались на серых острых камнях — полукольцом, спиной к входу. Старшина сапёров, ворча и сердито тряся кисточками лохматых ушей, разворачивал провода заграждения. Мёртвый лес застыл — ветер был слишком тих, чтобы сдвинуть перекрученные чёрные ветки. На мгновение все застыло, да так, что Мурз подумал было, что все обойдётся — и тут он заметил, как на краю видимости нагнулась древесная крона. Одна, потом другая. А потом все, медленно, будто волна пошла по чёрному лесу. Ближе и ближе. В уши ударил тупой протяжный звон, от которого кошачья шерсть встала дыбом на загривке. Крысиный король не хотел умирать. Его воля звоном в ушах гнала вперёд поток хищных тварей. Первые разведчики — красноглазые, мелкие злобные — возникли на опушке. Хвост у Мурза выгнулся дугой: «Не стрелять без команды». Предательски задрожали усы.

— Командир, а куда стрелять? В голову? — дрожащим голосом спросил ангорец-адъютант. Мурз обернулся, мельком — уши котёнка прижались к голове, голос дрожал. Но вот оружие рыжие лапы держали твердо.

— Поверь, котёнок. По такой толпе — без разницы куда, — муркнул старый кот и отвернулся. Тёмная кромка леса вспыхнула тысячами алых голодных точек — глаз. Мурз вытянул хвост в струну: «Внимание». Звон в ушах достиг крещендо. Поток тварей устремился в атаку, набирая и набирая разбег.

«Сейчас», — промелькнула мысль и хвост Мурза начал падать вниз — команда «Огонь!». На небе полыхнула зарница. Чуть дрогнула под лапами земля. Песнь чужой воли в ушах звякнула в последний раз и оборвалась на полувзвизге.

«Цель поражена», — прохрипела рация на плече донельзя взволнованным голосом оставленного на контрольном пункте связиста. Последний из крысиных королей только что сгорел в ядерном пламени. Стая замерла. Потеряв поводыря, твари остановились, ошалело тряся головами. А потом кинулись друг на друга.

Батальон замер, коты, не веря своим глазам, смотрели на бойню вдали. Клыки, когти, горящие безумной яростью глаза — великий прайд истреблял сам себя, истово, самозабвенно. Наконец последний из крыс — новый король крысиного рода — взвился в воздух в ритуальном прыжке. И упал на землю с простреленной пулей головой. Начался дождь — косой, северный дождь закрыл пеленой поле побоища. Разведчик — овчар закинул снайперскую винтовку за спину, оскалился и сказал — тихо, на одном вдохе:

— Неужели все, комбат?

— Похоже на то, — муркнул Мурз в ответ, слизывая с шерсти холодную дождевую каплю.

И побрёл обратно, в тишину бункера за спиной. Лапой за лапу, медленно, шатаясь от усталости. Свернулся клубком в старом человеческом кресле перед мониторами и попытался заснуть. Кошачья дрема подхватила его и понесла. Обе памяти по-дружески подкинули ему хорошие воспоминания — о недавнем отпуске, зелёном и теплом юге, синем небе и ясноглазой, дымчатохвостой хранительнице, что сурово отчитывала сробевшего отпускника за помятую ботвинью. Её вид почему-то смешивался с не своими воспоминаниями об изысканной даме по имени Серая Тварь. Потом сон подхватил его и понёс. Мурз спал, и ему снилось, что небесный человек чешет его за ушком.

Овчар внизу пересчитывал запасы, матерно ругал кладовщиков, не доложивших в НЗ тушёнки, потом плюнул, положил голову на ящик и сердито вздохнул:

— А вот при человеках — порядок был.