Корпоративная этика

Глава 1 Здравствуй, Рю-кун!

Свет в конце тоннеля? Те, кто придумал это — придурки. Мне было лишь тепло и комфортно. До того момента, пока меня не начали выселять из этого замечательного места.

В одно мгновение я умираю. А в следующее — уже несусь, а точнее пыхчу от боли и пролезаю по какой-то трубе.

Мысли путаются, я слышу чьи-то голоса, и они меня отвлекают от процесса появления в этом мире.

Сейчас я ощущал лишь давление со всех сторон. Будто меня засунули в коробку и начали давить. Чёрт, мысли окончательно спутались. Вернись к цели. Давай, вспоминай, как ты оказался в этой… дыре.

Если первые пару секунд я думал, что медленно умираю, ощущая давление, то вскоре поменял своё мнение. И теперь, кроме как идти на свет, у меня не было другого выбора.

Вокруг кто-то кричал, поторапливая мою… Мать? Она же мать моя? Стой, мать мою! Не тужься, мне же больно.

А добрые доктора говорили, что так и нужно. Да хрен вам! Я столько лет жил на этом свете, что хотел остаться ещё немного в тепле и покое.

Хотел уже приказать, чтобы прекратили. Но… Ха-ха! Какой голос. Я ещё даже закричать не могу.

Тем временем хватка ослабла. И я забеспокоился. Действительно забеспокоился.

— Госпожа Аракава, не останавливайтесь, иначе ребенок задохнётся!

Стоп. Задохнётся?

Так, я передумал. Женщина, слушайся докторов! Давай! Я готов и на тиски! Я хочу жить, даже если будет больно.

— Не могу…

Можешь, мать моя, мать твою! Давай, я не хочу умирать!

— Можешь! — о, ещё один голос. Мужской и умоляющий. — Давай, милая. Ты справишься.

— Отец, не плачьте, вы пугаете мать! — встрял ещё один голос.

Я уже сделал небольшой вывод про своего отца. Он плакса. Хотя, сейчас я был готов присоединиться к нему. Потому что дети и должны плакать. Вроде бы. И я готов. Доставайте меня уже!

— Рика, может второго? — внезапно выдал между рыданиями отец.

Наступила тишина. Моя мать закричала. И не от боли. В данный момент я тоже хотел закричать на отца. Что за дурацкое предложение в такой момент?

— Господин Аракава! Это не подходящий момент, — повторил голос, который до этого увещевал моего отца не плакать.

— Только если ты будешь рожать! — крикнула моя мать, и я уже начал гордиться ей. Нашла же время, ответила своему мужу. Рика — лучшая мать, это я понял уже сейчас.

— Если надо, то буду! — ответил отец.

Но нас всех от споров прервала очередная схватка.

— Госпожа Аракава! Давайте, ещё немного. Последняя попытка! — я чувствовал, что задыхаюсь.

На задний план отошли все лишние разговоры. Единственное, чего я хотел — вылезти наружу. Быстрее! В тунель! На свет!

И этот момент настал. Но я не успел им насладиться в полной мере. Меня схватили за всё тело. Задыхаться я начал ещё быстрее.

— Пуповина! Сестра, режьте! — крикнул мужчина в белом халате.

Быстрее, быстрее, быстрее. Я же не дышу! Казалось, что я переносился в своё старое умирающее тело. Нет! Не хочу!

Но тут давление с шеи ушло, а дальше произошло то, что я предпочёл бы забыть.

Открыл глаза и громко заплакал — естественно, случайно — когда меня шлепнули по заднице. Эй, женщина, руки убери! Не доросла ещё меня по попе шлепать. Или… Ай, ладно.

Меня завернули в простыню и передали матери, которая тут же начала меня баюкать. Взглянул на отца. Его лицо опухло от слёз. Так и хотелось спросить его: «Эй, папа, ты в порядке?».

Перевёл взгляд на маму. Вот тут я завис. Эта женщина улыбалась такой светлой и нежной улыбкой, что всё на свете забылось. Чёрные волосы слиплись. Пара прядей пристала к её щекам и лбу. Но она была самой красивой женщиной в данный момент. Так вот она какая — лучшая мама на свете. Если, конечно, не вспоминать, через что я попал на этот свет.

— Рю! — пробормотала женщина, и меня тут же забрали от неё.

Верните, блин! Я не успел насладиться своей матерью. На отца я уже, например, насмотрелся, вот его можете забрать. И в руки не давайте, они у него тряслись.

А дальше меня измеряли, отмывали, взвешивали. Когда услышал свой рост и вес, то восхитился матерью ещё раз. Да я же богатырь! Как только поместился в этой хрупкой женщине?

Но мои наблюдения быстро закончились. Глаза начали слипаться. Впрочем, я и так всё, кроме родителей, видел расплывчато. Да и мысли уже путались. Я что-то забыл. Но что?

Ура! Я поднял голову. Спустя полтора месяца смог, чтобы получше рассмотреть новости по телевизору. И только сейчас получилось увидеть своё старое лицо, мелькавшее в углу фрагмента моих же интервью. Вот что не давало мне покоя с момента рождения.

Кем я был!

«Только что был поставлен мемориальный памятник президенту корпорации „Аэда“ — Владимир Богатырев. Этот человек был поистине уникальной личностью! В молодые годы он перебрался в Японию из Российской Империи и создал организацию по уничтожению кайдзю. Это был первый случай, когда иностранный специалист, открыл подобную фирму, которая в будущем превратилась в огромную корпорацию „Аэда“! На данный момент это самая крупная компания в стране, в которой работают…»

Правда, было непонятно, какого цвета были глаза, но это лучше, чем видеть черно-белые блики, которые у меня были до этого. И почему дети не различали цвета, когда только появлялись на свет? Я чувствовал в этом некую несправедливость.

Жаль, что я только голову научился поднимать. Тело больше напоминало хаотичный механизм. Ноги и руки постоянно двигались без моего желания. А как хотелось нажать на кнопку пульта. Опять крутили момент моих похорон. В который раз за сегодня? И хотел бы выругаться, но мой рот выдал новую серию бессвязных звуков.

Кто-то перегородил мне экран.

Эй, я вообще-то впитываю политическую обстановку Японии! Ну, почти. Опустим желание выключить телевизор, но я списывал всё на свои неразборчивые мысли и желания, где взрослая душа боролась с детским телом и сознанием.

Нельзя мешать человеку наслаждаться утренними новостями. Вот бы был такой закон. Японские граждане, даже самые маленькие, должны спокойно смотреть новости. Не больше и не меньше.

А, это был отец. Он неловко подошёл к кроватке и начал смотреть на меня немигающим взглядом. И так каждый раз. Порой я думал, что ему не выдали инструкцию, как обращаться с собственным ребёнком.

При маме он храбрился и даже иногда брал меня на руки. Правда, однажды сказал, что больше не может, потому что эйфория прошла и теперь ему страшно. Но он всё же брал себя в руки. И меня. Я запутался. А когда мамы не было, то мы играли в гляделки. Побеждал я. Отец краснел, бледнел и всегда уходил с понурой головой. Побеждённым.

Странный он. Да и внешность у него была довольно обычной для японца. Чёрные волосы, чёрные глаза. И стригся он точно в обычной парикмахерской, где выдавали каталог, и он тыкал в первую попавшуюся прическу. Что мама в нём нашла? Я не представлял. Хотя в отце и присутствовало некое очарование неловкости.

Ну, давай, покажи свой истинный характер! Не поверю, что мама, красивейшая женщина, которую я только видел, выбрала бы простака. Я нахмурился, пытаясь донести эту мысль до него.

А тот сразу свёл брови, и они стали похожи на тории в синтоистских святилищах.

— Рика, Рю меня не любит, — сообщил отец на всю квартиру.

Нет. Он простой человек. Офисный планктон, который с самого окончания университета поступил на одну работу и будет трудиться там до конца жизни. А может и в загробном мире… Доподлинно неизвестно, вдруг и там офис есть.

Но у отца был несомненный плюс. Он очень любил свою жену. Меня, конечно, он ценил не меньше. Контакт с ним мы ещё не наладили.

Каждый раз, когда спящего меня пеленала мама и опускала на стол, отец незаметно подкрадывался. А я, услышав это, просыпался. Он моментально отпрыгивал в сторону и громко кричал: «Человечек шевелится!». Мать после этого смотрела на него, как на дурочка.

Ах, нет, отец Тецу не безнадёжен. В этот раз он навис над кроваткой и тяжёло задышал, как припадочный.

Да уж… Эту картину я вижу довольно часто и привык к таким выходкам. Лишь бы этого не заметили защитники детей, а то его быстро отвезли бы в полицию.

Тецу дрожащими руками поднял меня, не забывая придерживать голову, хоть это уже и не требовалось. А после привычное:

— О, ками-сама!

Это я слышал с самого рождения. Непривычное обращение, но если он принимает меня за божество, то мы с ним точно поладим.

Так, а теперь отец задержал дыхание и начал смотреть мне в глаза. Ещё чуть-чуть, и задохнётся.

Нет, задышал.

Как же громко он дышит! Жуть какая. Даже его очки запотели.

— Дорогой! Тецу! Ты опоздаешь на работу! — крикнула мама с кухни, но, не услышав ответа сразу, пошла в мою комнату. Это уже стало некой традицией.

Мама, Рика Аракава, застыла в дверях с узелком бенто. На ней был милый розовый фартук, а глаза с некоторым осуждением смотрели на мужа.

Мам, стыдно ведь, да? Как ты его выбрала? Я бы с удовольствием послушал эту историю.

Но она только вздохнула и спокойно повторила простаку-отцу:

— Ты опоздаешь. Или хочешь снова заблудиться в метро? — подняла узелок Рика. — Вот твой бенто.

Отец ойкнул, когда понял, что его застукали за постыдным действом. И ойкнул второй раз, когда мама напомнила ему, как он опоздал в первый же день своего перевода в центральный офис из регионального. И так уж вышло, что именно в этот момент решил родиться я.

Как его только не уволили? Думаю, дело в том, что он слишком удачлив. Да и мне повезло в тот день, ведь я начал жизнь заново. Пусть и не вспомнил все детали сразу. Буквально сегодня увидел себя по телевизору. И почему новости обо мне всё ещё показывали? Пытались нажиться и поднять акции корпорации?

Хотел бы я скрипнуть зубами, но зубов ещё нет. А деснами такие манипуляции не выглядят устрашающе.

— Ой, дорогая, — наконец отец очнулся и медленно, словно бомбу, положил меня обратно в кроватку.

Мама очень внимательно следила за каждым его действием. Взорвусь ли я плачем или нет. Но я даже не пикнул. Как настоящий мужчина. К отцу это не относится, первое впечатление ещё сохранилось в моей памяти. А память у меня была хорошая.

— Уже пора выходить⁈ — отец резко посмотрел на часы, висящие на стене.

Появились они у нас после его опоздания.

Стрелки приближались к восьми. Так как отец получил должность заместителя менеджера, то наша квартирка, выданная корпорацией, находилась неподалёку.

Ещё бы. Ведь отец работал в МОЕЙ компании. И работникам на хороших должностях выдавали квартиры. Удобно? Ещё как! Я всегда заботился о своих сотрудниках.

Но рабочий день пусть и начинался в девять, но принято было приходить в офис на полчаса раньше. И сейчас отец безбожно опаздывал.

Тецу быстро собрался и выскочил за дверь.

Ах, ёкай. Глаза начинают закрываться. Всё ещё не привыкну, что детское тело постоянно спит. А ведь скоро самое интересное. Неужели просмотрю?

Не просмотрел. Был плюс в том, что дети спали короткими промежутками.

Сейчас мама стояла на балконе перед тазиком с горой чистого белья. Она уже закатала рукава и переодела фартук. На голову повязала платок, чтобы волосы не мешались.

— Давай, Рика, ты же профессиональная домохозяйка, — настраивала себя мать.

Она каждый раз это говорила, будто какую-то мантру, чей смысл мне не был понятен.

Лежал я сейчас на животе и безрезультатно пытался поднять голову. Выходило плохо. Но попыток я не оставлял.

Уф, шея устала. Упражнений было достаточно. Можно и за матерью понаблюдать.

О, началось! Первой на очереди была простыня. Сложный соперник. Мама взмахнула руками, и простыня расправилась. Второе движение, и она уже висела на тонкой леске. Поразительная точность. Далее была наволочка.

Пока я наблюдал за чёткими движениями матери, то в очередной раз решил попробовать активировать способности из прошлой жизни.

Способность, завязанная на речи, точно была не доступна, ведь я только и делал, что агукал. Не пойдёт.

А вот другие… Нет, без вариантов, ничего не происходило. Я так сосредоточился, что перед глазами всё поплыло.

Пришлось расслабиться и сфокусировать взгляд на стакане с водой.

Думай давай, думай. Может, у этого тела были свои способности? А то обидно, блин. Я прищурил глаза и вгляделся в воду. Кажется, она даже шевельнулась. Или это у меня продолжало рябить перед глазами?

А, нет. Действительно шевелилась. И тут стакан упал на пол, разлив всю воду.

Мама повернулась на шум, увидела разлитую воду с кружкой и наклонилась, чтобы поднять ее.

— Ой, как так получилось? — беспечно произнесла она.

И в эту же секунду к нам в окно попал бейсбольный мяч, посылая осколки прямо в сторону, где только что стояла мама.

Она ойкнула и закрыла меня телом на всякий случай. Я же округлил глаза.

Это что сейчас было? Это я уронил кружку, спасая мать от осколков? Совпадение? Не думаю!

— Рю, это ты балуешься? — спросила мама, глядя то на меня, то на телевизор.

— БА-БА-БА! — хотел ответить что-то связное, но опять забыл, что изо рта доносятся только бессвязные звуки. Да уж, тяжёло быть ребенком.

В этот раз я попытался выключить телевизор. Опять шли новости про меня-старого. Им не надоело постоянно крутить одно и то же? Я вот уже устал и почти добрался до пульта маленькой слабой ладошкой.

Мама подошла к дивану, чмокнула меня в лоб и взяла пульт. На этот раз она включила более подходящий для ребёнка канал с мультиками. Хотя, как по мне, я бы лучше посмотрел передачу о финансах, а не историю панды.

Даже любопытно, насколько рухнули акции моей компании! Но с учётом бесконечного потока новостей, они скорее взлетели.

Ребёнком я был уже пять месяцев и старался вести себя, как настоящий хороший мальчик. Не плакал. Спал по ночам. Кушал аккуратно. В общем, делал всё, чего не могли нормальные дети.

Хотя, моя мама частенько хвасталась перед подругами, что это именно её воспитание меня таким сделало, а я довольно смеялся. Тётки только ладошки прикладывали к щекам, видя, как мило я улыбаюсь.

Но они-то не знали, что я настоящая акула бизнеса! И расположить к себе таких дилетанток, как выиграть у отца в гляделки. Проще простого.

Эх, маманя, знала бы ты, сколько у меня опыта…

Хотя, от нахождения в таком беззащитном теле тоже были свои плюсы.

Меня буквально таскали на руках, мыли, укутывали.

Но были и минусы. Например, я не мог говорить. Пока не мог, и постоянно это забывал. Также это тело было чересчур слабым, и любой предмет, даже пульт, казался мне непосильной тяжестью.

Ах да, я забыл о самом главном. О невкусной детской еде! Это как же надо не любить своё дело, чтобы производить такую гадость?

Нет, я знал, что детям многого нельзя, но как так-то?

Также я быстро понял, что мои взрослые мысли и желания конфликтовали с желаниями ребёнка. Сложно объяснить, но иногда мне даже нравилось наблюдать за игрушками, висящими у меня над кроваткой или листать с мамой детские книжки.

Подошла Рика и взяла меня на руки. Добрая, всегда улыбчивая женщина, которая не расстраивалась даже в трудные минуты.

Вести себя хорошо также входило в мои обязанности, как порядочного сына. И к этой роли я уже как-то привык.

— Ох, Рю, — она посадила меня к себе на колени и пригладила жиденькие волосы на моей голове. — Мама так тобой гордится! Ты не представляешь!

«Ещё как представляю!» — ухмыльнулся я.

— И улыбка у тебя красивая.

«Ну всё-всё, хватит… Ладно, продолжай!» — но продолжения не было.

Мы некоторое время посидели с ней, смотря друг на друга. Это была наша с ней своеобразная игра, кто кого победит. С отцом было неинтересно, он лёгкий соперник.

В этот раз мне пришлось сдаться. Пусть хоть иногда чувствует себя победительницей.

Я, как настоящий профессионал своего дела, знал, что есть моменты, когда стоило отступить, чтобы получить большее.

— Пойдём, я порежу тебе банан, — я же говорю, опять сработало.

Из всего того невкусного рациона, которым меня пичкали, бананы были той отдушиной, которая хоть немного скрашивала мой рацион.

Меня подхватили и отнесли на маленькую кухню. Скромненько, но со вкусом. Ничего лишнего.

— Рю, смотри на маму, сейчас покажу фокус! — улыбалась Рика. В ее руке был очищенный банан. Она ловко его подкинула и быстрыми точными движениями нарезала его в воздухе так, что он упал на тарелку уже дольками. Мама начала перетирать их ложкой.

Что сейчас произошло? Так, маманя, у меня появилось много вопросов!

— Открой ротик, — она зачерпнула кашу и протянула мне. — Едет паровозик.

Эх, что за беспомощность? Даже ложку самостоятельно поднять не могу.

Я пробовал пробудить все свои старые способности, но всё без толку. А для некоторых вообще придётся ждать, пока я не научусь говорить. Лишь однажды я сдвинул стакан, но такой фокус больше не прошёл. Печально.

Хоть бы они были только в зачатке! Не хотелось бы расти обычным человеком.

Как раз за трапезой нас застал отец.

Я услышал, как открылась дверь, затем был громкий усталый вздох, а потом в кухню зашёл и он сам, снимая очки.

Меня до сих пор удивляло, как такая красивая женщина, как моя мать, вышла замуж за такого обычного мужчину, как мой отец. Типичный офисный работник. Хотя, в его нелепости было что-то притягательное. Это я признал со временем.

— Рика, а вы что, бананы кушаете? — тут же расплылся в улыбке отец и полез целовать меня и мать.

Всё же он был отличным отцом, хоть и немного неуклюжим.

— Решили устроить с ним небольшой ужин, — улыбнулась мама и наградила отца лёгким ответным чмоком.

На подоконник приземлилась ворона и с интересом начала наблюдать за нами. А родители как будто этого не замечали.

Зато я смотрел прямо на неё. Это не первый визит птицы. Ворона часто садилась в это время у нашего окна. У нее что, есть какое-то расписание?

Каждый раз, когда мы с ней встречались взглядами, я пытался проверить одну из своих старых способностей. Вдруг повезёт, как в тот раз со стаканом.

«Подай любой сигнал, если понимаешь меня», — произносил я мысленно.

Скорее всего, расстояние было слишком длинным. Может намекнуть родителям, пододвинуть меня ближе к окну?

— А-БУ-ДУ-КА-КА-ДУ-ДУ! — показывая на ворону, я начал хлопать в ладоши и требовательно смотреть на родителей.

— Что такое? Нравится птичка? — спросил отец. — Хочешь к птичке?

Я захлопал активнее.

— Ну давай, пододвину тебя к окошку… — он взял меня со стульчиком и аккуратно переставил.

— Садись, дорогой, еда на столе, — сказала мама. — Расскажи, как дела на работе.

Мне было не интересно слушать сплетни обычного менеджера. К тому же, я и так примерно догадывался, что происходило в тех отделах. Сейчас было любопытно другое.

«Подай любой сигнал, если понимаешь меня», — повторил я, но птица просто продолжала смотреть. — «Зараза, дурацкая курица».

«А вот сейчас обидно было!» — услышал я едва различимый голос, как будто он доносился издалека.

Значит, силы не покинули меня, они просто на самом раннем этапе. Придётся развивать их с нуля.

«Так, пошевели крыльями», — потребовал я и взял ложку, словно дирижёр.

«Ага, сам шевели, мелкий грубиян», — она надменно задрала клюв, развернулась и улетела.