Королевства Злодеяний

СКОЛЬ ВЫСОКА ЦЕНА Эд Гринвуд

Солнечный свет вспыхнул от самых высоких башен Зентил Кипа и отбросил великолепные отражения сквозь соседние окна. Это был горячий день Миртул в Году Сверкающей Марки.

Ледджебёрд, пролетавший мимо одного из окон, запорхал на своих ловких крыльях и запел, как беззаботная дудочка. Он ещё не знал, что жить ему осталось совсем немного…

Маншун слегка улыбнулся и согнул палец. Птица взорвалась во вспышке зеленого пламени. Напевая себе под нос последнюю песенку менестреля, волшебник наблюдал, как её опалённые перья относит в сторону.

— Позвольте птице Зентил Кипа лететь к своей гибели, — фальшиво пропел он. Всё уже не могло продолжаться по-прежнему...

Первый лорд Зентил Кипа, улыбнулся, заметив себя в овальном зеркале, плавающем вертикально в углу. Изображение, сверкая чёрной, как уголь, причёской, возвратило улыбку. Его одежды были сшиты из лучшего фиолетового шелка, прошитого золотыми нитями. Рукава были сделаны по самой последней моде, и высокий воротник был скроен в стиле городских лордов.

С еле заметным шелестом, Таерсэль отвёл висящий гобелен в сторону и негромко проговорил:

— Тот, кого Вы ожидали, здесь, повелитель.

Маншун знаками показал слуге, чтобы тот впустил гостя и вышел, но остался бы при этом ждать незамеченным позади гобелена. Чтобы показать, что он понял, Таерсэль коснулся рукоятки метательного ножа, скрытого в его декоративной застежке пояса.

— Арглат, — объявил Таерсэль, и с поклоном вышел. Закутанный в плащ гость двигался странным скользящим шагом, как будто его ноги практически не касались пола.

— Да? — с холодом в голосе спросил Маншун.

Его гость сбросил с плеч свой плащ и ответил таким же ледяным тоном:

— Я полагаю, что вы, наконец, готовы действовать?

— Я надеюсь на это, — ровно ответил Маншун.

Формы тела его гостя были мягкими, как бы незаконченными. Приглядевшись, многие люди подумали бы, что он монгрелман – нечто, что не являлось человеком в полном смысле этого слова – после чего отпрянули бы в сторону, бормоча про себя и нащупывая руками оружие. И они действовали бы абсолютно правильно.

Волосы гостя растаяли и отпали в сторону, в то время как тело заблестело, расплылось, а затем разошлось в стороны, освобождая единственный зелёный, жидкий глаз. Пока Маншун смотрел на этот немигающий гигантский глаз, колеблющийся на конце длинной, змееподобной шеи, он вырос ещё больше. Тело же ниже осело и обвисло, как сброшенная одежда.

— Тогда говори, — холодный голос странного посетителя раздался снова. — Моего терпения не хватает на людей, которые любят разыгрывать таинственность.

Маншун вернул гостю его ледяную улыбку.

— На следующей встрече совета произойдёт открытая резня. Те, кто противостоят мне, умрут. И когда Зентил Кип станет моим, ваши соплеменники будут иметь то, чего они так желают: мощный город, полный рабочих рук, которые можно продать, свежее мясо для вашего пропитания, и мужчины, которые боятся вас и становятся на колени перед вами.

— Не думайте, что вы понимаете мой вид так хорошо, — ответило существо, подплывая немного ближе. — Более того, Маншун, не смейте думать или воображать, что вы можете командовать — мною.

Корчащиеся черви плоти выросли из его сферического тела.

Приглушенный вскрик ужаса раздался из-за соседнего гобелена. В следующий миг оттуда вылетел арбалетный болт, который просвистел вдоль покоев, и был отброшен невидимой магической силой резко в сторону только перед самим плавающим в воздухе огромным глазом. Болт закончил свой полет, расколовшись о стену.

Глаза открылись в концах все еще удлиняющих стеблей монстра и посмотрели в ту сторону, откуда вылетел болт. Один из них зловеще замигал.

Гобелен отбросило в сторону, обнажился провал прохода — и Таерсэль, который лежал ничком на полу, всё ещё сжимая в руках арбалет. Тонкие струйки дыма поднимались от его тела.

— Это не очень умно, — мягко заметил многоглазый повелитель, — угрожать нам.

Маншун взглянул в многочисленные глаза бехолдера и твёрдо ответил:

— Я слишком полезен для вас, чтобы вы могли убить меня — и слишком мудр, чтобы попытаться напасть на вас. — Он кивнул в сторону лежащего слуги. — Этот человек действовал из своих собственных побуждений защитить меня. Безрассудный, он все же так же полезен мне, как и я вам. Я надеюсь, что вы ему не сильно повредили.

— Не смертельно. — Наблюдатель приблизился и все его глаза от неудовольствия пожелтели. — Когда вы в следующий раз будете выступать в совете, мы будем там. И знайте, владеющий: если вы и ваши приближённые не позаботитесь обо всём, для вас всех скоро наступит день беды.

— Если мы не позаботимся обо всём, — сказал Лорд Чесс в покоях другой башни, неподалеку от дома Маншуна, — день беды может наступить для всех нас.

Остальная знать за его столом заёрзала на своих местах. На собрании присутствовало большинство молодых дворян города. Некоторые скрывали своё волнение, часто прикладываясь к своим кубкам с львиным вином Мулхорандана. Другие надменно улыбались и принимали ещё более ленивые позы на своих больших, искусно вырезанных стульях.

— Мы не боимся выскочек волшебников, — сказал один из них, снисходительно усмехаясь. — Наши отцы и деды смешивали с грязью таких противников. Почему же мы должны бояться? Хватит одних только наших стражников, чтобы уничтожить этих Зентаримов.

— Да уж, — прогрохотал другой голос среди согласного ропота. — Позвольте седым бородам в совете тявкать, и это продлится весь день! Я не вижу ничего, что могло бы угрожать Зентил Кипу или помешало бы увеличиваться нашим богатствам. Совет беспокоится всякий раз, когда болваны в Мулмастере осмеливаются бросить нам очередной вызов, или когда какой-нибудь волшебник из Тая вводит себя в заблуждение, что он является достаточно могущественным, чтобы управлять нами. Большую часть времени совет просто держит наших отцов и остальную часть стариков занятыми — и заставляет их держать свои носы подальше от наших дел!

— И сколько же дел у вас сейчас, Таэрун? — с ехидцей спросил один из дворян.

— Да, на этой декаде? — добавил кто-то сквозь общее веселье.

Чесс нахмурился.

— Вас что, нисколько не заботят шпионы среди нас? Агенты Тая, Культа Дракона, даже Сембии и Калимшана – их обнаруживают каждый месяц! Их кинжалы намного ближе, чем вы можете себе представить.

— Ага, — торжествующе произнёс Таерун, наклоняясь вперёд и облокачиваясь на стол. — Вот в чём суть, Чесс. Их обнаруживают — и бдительные волшебники команды Маншуна, и жрецы Фзула. Именно поэтому мы терпим на первом месте этих надменных дураков в длинных мантиях! Они прикрывают наш зад, так что мы можем продолжать заниматься обогащением!

— И развратом, — пробурчал кто-то.

— И пьянкой, — добавил другой. — Кстати, Чесс, что это за помои?

— Мулхоранданское вино одного из лучших урожаев, — сухо сказал Чесс. — Я не сомневался, что ты не сможешь его узнать, Наер.

Наер сплюнул на стол.

— Вот тебе твои насмешки! Мой род настолько же стар, как и ваши!

— И настолько же распущенный, — пробормотал Таерун.

Чесс тонко улыбнулся.

— Вы вольны наслаждаться вашей беззаботностью, сколько можете, Лорды. Но учтите, что это драгоценное удовольствие будет утрачено, как только один из наших противников решится на войну с нами.

Таерун снова наклонился вперед, его глаза были холодны.

— Я действительно наслаждаюсь этим... и я буду наслаждаться. Каждое удовольствие имеет свою цену — но наша беззаботность стоит нам только крови нескольких дураков, преклоняющих колени у алтарей, и наёмников, время от времени. Это та цена, которую я заплачу охотно. Избавь нас от своих завуалированных угроз. Имя Блэкрин означает “гордый” — и я всегда готов к драке.

Мерцающие искры света вырвались из его сжатого кулака и, соединившись, превратились в декоративный скипетр, наконечник которого пульсировал и пылал.

Один из дворян раздражённо вздохнул.

— О, уберите это, Таерун! Вы постоянно пытаетесь показать, насколько вы воинственны, а вместо этого каждый раз показываете лишь отсутствие у вас деликатности и тонкости. У нас у всех есть такое же, а то и лучше! Вы что думаете, что вам единственному в Зентил Кипе хватило ума на то, чтобы пронести сюда магию, в то время как мы должны были оставить наши клинки за дверью?

Другой дворянин погладил свою неопрятную бороду и добавил:

— Да, и если Вы когда-либо используете это, Блэкрин, то прольётся кровь одного из нас. Тогда кровавая междоусобица начнётся снова. Это — слишком высокая цена за симпатию совета. Они, скорее всего, превратят вас в собаку, чтобы вы провели остатки вашей жизни, патрулируя территории к северу от Глистера... в течение тех нескольких дней до того, как вы встретите свою смерть.

Он выпрямился, распрямляя ноги, и добавил:

— Достаточно резких слов. Достань ещё вина, Чесс, и расскажи-ка мне о той девице с зелеными волосами, с которой ты был накануне! Я её прежде не замечал. Где вы её прятали?

Чесс улыбнулся, в то время как серебряный поднос, уставленный бутылками и графинами, поднялся с полированной стойки перед ним и медленно опустился на стол.

— Да, ее волосы вчера вечером были зелёными. Ее называют Шадоусил. Она одна из волшебников Маншуна, так что даже не думай приударить за ней, Элдарр. Она может убить нас всех одним движением своей руки.

— И это, Таэрун, — сухо заметил Наер, — также будет слишком высокой ценой за симпатию совета!

Упитанный человек в роскошных одеждах, сшитых по последней моде Калишита с разрезами и отворотами, впервые подал голос этой ночью.

— Я был очень далеко отсюда и лишь недавно вернулся, — сказал он, — но слухи о Зентариме: темных волшебниках, безжалостных убийцах, которые набрали могущественную магическую силу, разошлись повсюду. И я хотел бы узнать больше. Расскажите мне по порядку: что происходит в нашем городе? Чего вы боитесь, и что лежит в основе ваших страхов?

Лорд Чесс отпил немного вина и ответил:

— Маншун, лидер этих Зентаримов, стал первым лордом совета. И его планы простираются намного дальше, чем просто председательствовать на заседаниях ссорящихся торговцев. Он говорит о Зентил Кипе — “мой”, как будто он уже его король!

Несколько дворян иронически было рассмеялись, и Чесс поднял руку, призывая к молчанию.

— Маншун – могущественный маг. Он собрал вместе волшебников, сильных и слабых, которые поддерживают его. Он убил или изгнал прочь большинство чародеев, которые могли бы противостоять ему. Эти Зентаримы работают сообща. Задумайтесь над этим, лорды, и подумайте, что вы будете делать, если к вам на банкет явятся двадцать человек, которые выпьют гораздо меньше, чем они покажут, и которые затем атакуют вас заклинаниями!

Ответом ему стал угрюмый ропот. Чесс тяжело оглядел присутствующих.

— Червяки — вы так можете подумать о них, но эти червяки могут убить нас всех. Разве вы не замечаете, сколько наших великих лордов — даже наш последний боевой лорд – чувствуют себя больными и прикованы к своим кроватям? Старость, да…. Но что, если им помогают побыстрее сойти в могилы? Прежде, чем усмехаться, подумайте: заклятья, возможно, и не пробьют защиту всех этих дорогостоящих оберегов и амулетов, которые мы носим, но ведь есть и другие способы. Я хорошо знаю Маншуна. Мы росли вместе. Он — мастерски использует медленно действующие, иссушающие яды, которые убивают постепенно и не вызывают никаких подозрений. Подобным образом он убил своих родителей, и заполучил их деньги.

Чесс оставил в сторону свой кубок, и его голос стал более настойчивым.

— Каждый день Зентаримы становятся всё более надменными. Я боюсь, что уже очень скоро они захватят власть, используя магию, чтобы повлиять на совет. Маншуну нужно начать действовать до того, как совет одобрит открытие школы магов, которую спонсирует Белдинстоун, и, которая привлечет в наш город много независимых волшебников. И заключительное обсуждение этого вопроса, с последующим одобрением, состоится на следующей встрече совета.

— Арргх! Хватит этой болтовни об опасности! — прорычал Таэрун. — Мы слышали все эти ваши разглагольствования и раньше, Чесс! Как может какой-нибудь волшебник, или даже группа волшебников, действующая вместе, взломать магическую защиту или обмануть внимание жрецов? А ведь именно эти чёрные мантии богатеют, удерживая нас в постоянной борьбе друг против друга. Жрецы не любят конкурентов! Они прихлопнут этих Зентаримов, как кучку навозных мух, как только те попробуют действовать в открытую!

— Вы действительно так думаете?

Лорд Чесс наклонился вперёд.

— А что, если я скажу вам, что Маншун часто встречается с самыми могущественными из жрецов? Например, лично с Фзулом, хозяином Черного Алтаря.

Наступила потрясенная тишина, и Чесс, со спокойствием большим, чем он чувствовал, добавил:

— Вот вам ваша – так называемая бдительность «беспристрастных» жрецов, которая охраняет совет от магических уловок. Может так случиться, что она окажется лишь заблуждением и иллюзией.

Он снова взял в руки свой кубок, его усыпанные драгоценностями пальцы ощутимо дрожали.

— Есть что-то ещё, не так ли? — спросил Наер, глядя в лицо хозяина дома.

Лорд Чесс кивнул.

— Таерсэль рассказал мне, что Маншун встречается с кем-то ещё более сильным в волшебстве, чем даже он, — кем-то, кого он держит в тайне от Первосвященника Фзула. Вы все слышали слухи о бехолдерах, бродящих по городу ночью…

Он оглядел их тихие, бледные лица.

— Теперь-то вы боитесь, мои лорды? — Он осушил свой кубок и добавил: — Поскольку следующая встреча совета состоится завтра, уже может быть слишком поздно что-либо делать, кроме как боятся.

Соглядатай был повержен. Всюду была расплёскана кровь, и внезапно обезглавленное тело корчилось и билось на полу, как выброшенная на берег рыба.

Лорд Рорст Амандон, боевой лорд Зентил Кипа, провёл рукой над своим всевидящим кристаллом, заставляя кровавую сцену исчезнуть.

— Итак, надежда Лорда Хаэля не оправдалась, — пробормотал он. — Едва ли этому стоит удивляться — и вероятно незваные посетители Башни Маншуна будут далеко не единственными, кто встретятся этой ночью со своими богами. Такие ничтожные нападения уже не остановят Зентарим. Хотя... Шпионы Хаэля прошли дальше, чем я ожидал.

Дрожащей рукой старый лорд потянулся к графину около кровати. Этреф – старый слуга, стоящий там специально для этого, вложил кубок с питьём в парализованную руку. Владение всевидящим кристаллом, который мог проникнуть за магические щиты заклятий, означало смерть, если бы только жрецы или волшебники города узнали об этом, но Лорда Амандона это уже давно перестало заботить. Он одной ногой стоял в могиле и знал об этом. К тому времени, как яд Маншуна был обнаружен, его разрушительное действие зашло слишком далеко для того, чтобы можно было что-то исправить волшебством в его возрасте. Самые дорогостоящие мудрецы не знали никакого противоядия от уже принявшегося за работу яда. Его было достаточно, чтобы убить Лорда Амандона.

Старый воин устало оглядел свою спальню, задержав взгляд на своём любимом мече и на портрете жены, умершей долгих семь лет назад. Он может присоединиться к ней уже на рассвете, независимо оттого, когда это должно произойти по планам этих чокнутых волшебников.

— Я... больше не могу ждать, Этреф, — негромко проговорил он. — Мое тело сильно сдаёт. Уже сейчас я могу только пить без вашей помощи.

Подняв голову, он заметил блестящие, еле сдерживаемые слезы в глазах его верного слуги. Рорст отвернулся, чтобы не видеть этого. Годы, когда они были вместе, когда он вел армии Зентил Кипа, чтобы с бесчеловечной жестокостью взять под контроль Тар и северное побережье Лунного моря — то, чем он всё меньше и меньше гордился, те годы прошли. Он никогда раньше не замечал седину, пробивавшуюся сквозь волосы Этрефа, и того, что усы у него были белее снега!

Боевой лорд с трудом сел, переворачивая подушки.

— Время пришло, — прорычал он. — У меня для тебя есть последний приказ, мой добрый Этреф: пойди и вызови того, о ком я тебе говорил.

— Прямо сейчас, Лорд? И ... оставить вас одного? Что, если…?

— Я могу справиться и сам, — решительно сказал лорд, — пока тот, с кем я должен поговорить, не появится здесь. Иди, Этреф, иди ради чести рода Амандонов.

Он поставил на место свой кубок, который заплясал и загрохотал в его дрожащей руке. Рорст неодобрительно посмотрел на него, а затем снова поднял жестокие глаза.

— Иди, — он сказал грубо, — если ты вообще беспокоишься обо мне.

Старый слуга одно мгновение постоял, глядя на него, затем, с похожим на еле сдерживаемое рыдание звуком, повернулся и выскочил прочь.

Рорст Амандон же глядел на затемненный всевидящий кристалл и задавался вопросом, сможет ли он протянуть достаточно долго для того, чтобы увидеть эту финальную битву. Время от времени его глаза отклонялись в сторону портрета Дезил, напиваясь ее знакомо нарисованной красотой, а затем поворачивались обратно к всевидящему кристаллу. «Я — человек боя», размышлял он с бледной улыбкой на лице, и испытывая нестерпимое желание участвовать в этой борьбе до последнего.

Хорошо смазанная дверь тайного выхода из зала закрылась за последним гостем, и Лорд Чесс сидел в одиночестве. До краев полный кубок стоял перед ним нетронутым, тогда как он лениво крутил обычное кольцо вокруг пальца.

Маншуна сейчас мог бы остановить только разгневанный бог. Первый Лорд был настолько могущественен в колдовстве, насколько искусен в стратегии. Еще до того, как выпадет снег, он станет правителем Зентил Кипа. Еще год назад об этом и помыслить было нельзя, при всех этих лукавых, закаленных в боях дворянах Кипа, этих надменных магах, при обладании городом.

Старый Йорлтар объявил Маншуна своим преемником, наследником титула Первого Лорда – под магическим воздействием, как многие думали. На десятый день многие из самых гордых дворян – либо не жаловавших нового Первого Лорда, либо владевших сильной магией – заболели. Причин не смогли найти, однако в трактирных сплетнях была заключена правда. А теперь в этих же трактирах уже в открытую велись разговоры о том, что Зентарим убивает соперников. Когда же начались волнения, многие полагали, что у Маншуна есть некое тайное оружие, нечто более мощное, чем все заклинания его постоянно растущего сборища магов-лизоблюдов.

Самые богатые из обычных Зентарим всячески вставляли палки в колеса зарвавшемуся Зенту, но все втуне. Купцы еще раньше поняли, что ничто не спасет, если твой противник – маг. Что касается черни… Смерды никогда не играли особой роли в политике, кроме как будучи вовлеченными в тот или иной грамотно срежиссированный спектакль. Совсем как народ в Срединных Землях. Кольцо, которое вертел Чесс, сверкнуло, что привлекло его внимание. Он внимательно осмотрел кольцо. Одна банда стоила ему нескольких лучших наемников, он заплатил самым дорогим наемным убийцам, чтобы убить их, когда они отказались работать на него. Однако это стоило затраченных усилий. В те дни он носил кольцо, не снимая. В обладании секретным оружием в Кипе Маншун был не одинок. Чесс мог с помощью кольца призвать верного дракона тогда, когда это было нужно. Пригубив кубок еще раз, он мрачно подумал: «Возможно, этот день наступит завтра».

— Враги у нас были дольше, чем я помню, — сказал Лорд Амандон, вставая. Его гость пришел и в самом деле быстро.

От попытки встать на лбу старого Лорда выступила испарина. Через мгновение он почувствовал, как невидимые руки переносят его в постель, устраивают среди подушек. Боль и дрожь ушли – но он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

— Отдыхайте, Лорд Амандон, — сказал его гость, оставаясь в тени. — По крайней мере, я не принес вам смерти.

Старый лорд приподнял бровь.

— Миркул ждет меня у порога… Вот почему я послал за тобой. Нужно остановить, а не убить Маншуна.

— Когда и как?

— К следующему полудню. Боюсь… на собрании правящего совета.

— Собрание настолько хорошо защищено заклинаниями, что все маги, жрецы и солдаты сбегутся со всего Зентил Кипа при одной лишь моей попытке приблизиться.

— Есть способ проникнуть, — ответил Лорд Амандон, — Нужно принять облик того, кого ждут — и ты сможешь свободно пройти.

— Попахивает ловушкой.

— Да, — сказал Амандон, — Действительно… Но не для тебя. Некоторые известные мне тайные формулы, объединенные с твоей силой, могут навечно поработить живое существо. Я даю тебе свое слово – как Боевого Лорда Зентил Кипа и как Амандон – тебе ничего не грозит.

— Я верю вам, — донесся голос из теней.

Лорд Амандон вздохнул.

— Ты более надежен, чем кто-либо в городе в эти дни.

— Недостаток доверия – более серьезная проблема, чем вы думаете, — последовал сухой ответ. — А теперь… эти тайные формулы…

В центре Зала Верховных Зентил Кипа была большая, гулкая комната, как правило – пустая. Но сегодня были заняты все места, те же, кто остался без мест в комнате совета, но был достаточно важным – стояли на ступенях, ожидая чего угодно, но еще больше стараясь скрыть свое нетерпение. Город заполонили слухи о возвышении Зентарима и растущем негодовании благородных, накрыв город, подобно покрову холодной ночи. Остановят ли бесстрастные жрецы Бейна тягу колдунов к заклинаниям своими собственными чарами? Это может превратить город в арену колдовской битвы и – разрушить. Или они останутся настолько безучастными, насколько себя таковыми провозглашают?

Все утро прошло в нервном перешептывании горожан, стоящих в овальной шахте из скамей, концентрически спускающихся к главному залу для дебатов, освещенному солнечным огнем. Лорд Чесс со своего места мрачно смотрел на этот островок света и прикоснулся к одному из своих колец.

Некто стоял в одиночестве в кругу света – в богатых одеяниях, осматривавший зал так, как будто все и вся принадлежало ему. Маншун Зентарим. Тот, кого ненавидели больше всех… Первый Лорд Зентил Кипа.

Одарив амфитеатр своей мягкой полуулыбкой, вселившей страх во многих, он изрек:

— Но есть еще одно дело.

Маншун взял толстую пачку пергаментов с передней скамьи и потряс ей. Один лист выпал из стопки и отлетел. Кто-то хихикнул, но Маншун, изогнув бровь, взмахнул рукой, и листы закружились вокруг его головы медленно и безостановочно.

— В этих бумагах сообщается об увеличении агрессии со стороны наших врагов, — сказал он таким голосом, что было слышно даже на самых высоких уровнях амфитеатра. — Посмотрим же, так ли они сильны?

Он потряс одним листком.

— Здесь сообщается об убийствах горожан мерзкими, обжуленными прихвостнями дискредитированного главного сборщика налогов.

Он ткнул в стопку пергаментов.

— Тут мы читаем о бесчестных налогах и поборах, под которыми стонут наши купцы в более чем семи городах Драконова Плёса.

Палец Маншуна снова дернулся.

— Может, вам было бы приятно послушать о наших караванах, которые средь бела дня грабят разбойники, выдающие себя за Культ Дракона!

Первый лорд развел руками.

— Это ли не чудовищно? Разве не должны мы наточить свои мечи и подготовить заклятия?!

— Нет, — сказал кто-то со средних скамей, неуверенно. Раздались смешки.

Маншун продолжил давить.

— Однако есть много чего еще. ОЧЕНЬ много! На кону – само существование нашего города!

— И всегда так и было, — промолвил кто-то.

— Да, скажите же что-нибудь поинтересней!

Маншун ответил:

— Что же. Смотрите все! Внимательно смотрите!

Он покачал рукой и отошел. Зал споров потемнел. Светлячки мигали и порхали в магической тьме, постепенно собираясь в призрачную фигуру человека в балахоне. Незнакомец хихикнул и поднял руку, изобразив замысловатый жест. Беззвучная вспышка света вырвалась из этой руки и устремилась к верхним скамьям. Сидящие попятились – и тут на скамьях появились образы трех колдунов-Зентарим, известных в городе. Призрачные маги колдовали каждый по-своему.

Безвредные тени сияющих, убийственных заклинаний вспыхивали и гасли. Посреди беззвучной ярости Маншун стоял спокойно, а затем сказал:

— Я взываю к верховному жрецу Черного Алтаря!

Фзул встал и с достоинством поклонился. Взлохмаченные рыжие волосы и усы его казались застывшим пламенен на фоне мрачного великолепия его облачения.

— Неужели эти образы ложны? — громко и торжественно спросил Маншун.

В руке у Фзула был камень, мерцавший колдовским светом. Посмотрев сквозь этот камень на призрачные образы, Фзул покачал головой:

— Нет. В этих образах – правда.

Затем он снова поклонился и сел.

— Узрите, — торжествующе воскликнул Маншун, указывая на образ призрака. — Красного Волшебника Тай!

Обведя взглядом недоумевающее собрание, Маншун добавил:

— Сражающегося в этом самом зале два дня назад!

Бесшумные заклинания вспыхивали и сталкивались друг с другом. Яростное зеленое пламя рванулось к Красному Волшебнику. И плоть корчащегося человека исчезала в адском огне, покуда не остались только черные скрученные кости. Затем, под взглядами собравшихся, кости рассыпались в прах.

В наступившей тишине голос Маншуна был отчетливо слышен.

— Видели вы свиток у него на поясе?

Призрачное изображение рассеялось, когда он встряхнул рукой, но многие из собравшихся утвердительно кивнули.

— Я узнал его, — мрачно произнес первый лорд, — и проверил наши хранилища записей. Исчез морской договор, который мы недавно заключили с Тай! Мы беззащитны перед тайскими пиратами, однако уступки, на которые мы пошли ради заключения этого договора, все еще ощущаются нами.

Оглядев присутствующих, Маншун поднял руки и воскликнул:

— А ведь это всего лишь кусок бумаги! Что было бы, если этот колдун использовал бы смертоносные заклятья, чтобы лишить вас денег? Или жизни? Или для того, чтобы продать ваших детей в рабство?!

Вот уже начался возбужденный, злобный шум – лорд смотрел на лорда. Маншун позволил реву усилиться, а затем призвал к тишине.

— В нынешнее время Зентил Кипу нужны надежные защитники. Вы сами видели отвагу и способности трех Зентарим, спасших от разрушения этот зал, а может, от чего-то худшего. Я могу спасти город, имея в своем распоряжении намного более стойких и преданных магов, нежели чем те, кто здесь присутствует. Но мне нужно ваше разрешение на это…

Маншун величаво вышел вперед так, чтобы солнечный свет выделил его фигуру.

— Мне нужны право и сила, чтобы защитить вас!

Затем, более спокойно:

— У меня должна быть свобода тренировать и снаряжать людей для защиты города. У меня должны быть все полномочия, чтобы собирать их и использовать в нынешнее время! Я требую, чтобы формальная власть первого лорда Зентил Кипа – моя власть! – была усилена.

Зал взорвался от негодования. Побагровевшие старцы били кулаками по своим скамьям с криками «Не бывать!», «Тирания!». Другие же – «Совершенно верно!». Некоторые же кричали – «Пусть лорд говорит!», «Наконец-то дельное!».

Под прикрытием шума, откуда-то с верхних мест что-то сверкнуло и, вслед, вращаясь, полетел кинжал. Маншун спокойно следил за полетом. И только в последнее мгновение, когда почти все присутствующие увидели вращающееся лезвие, первый лорд взмахнул рукой и прошептал заклинание. Кинжал взорвался фонтаном искр и пропал.

Фзул Чембрил встал и его одеяния распахнулись. Его голос загремел:

— Хаос и грызня ничего, кроме бедствий, не принесут. Чтобы ни было здесь решено – нам необходимы порядок в городе и действенные законы. Мы все слышали определенное предложение на случай бедствий, и четко видели то, чем было вызвано это предложение. Так вынесем же это на голосование. И решим этот вопрос сейчас же! – добавил он, медленно и сурово обведя взглядом зал.

— Вопросы торговли не решаются с наскока! Это неправильно! Совет никогда не решает и не действует второпях, – запротестовал один пожилой аристократ.

— Кинжалов в этой комнате тоже никогда не метали, — холодно парировал Верховный Жрец Фзул. Затем он, горделиво расправив одежды, сел на место.

— Начнем же голосование! Мы должны что-то предпринять, или мы зря потеряем время! – поднял голос молодой аристократ, в попытке перекричать яростную перепалку.

— Голосовать, голосовать! – раздались одобряющие крики. Большинство голосов, казалось, раздавалось с тех рядов, где сидели волшебники.

— Голосование необходимо, — кивнул Маншун. — Кто еще из присутствующих готов высказаться?

— Я готов! – завопил возбужденный молодой аристократ с верхних рядов, посреди шквала шепотков и шипенья.

— Уже двое высказываются за голосование, и долг этого собрания очевиден. Голосуем, – голос Маншуна разом прекратил все перешептывания.

— Согласно правилам, любое голосование за или против первого лорда должно проводиться в присутствии старшего жреца, — Фзул снова встал. — Однако, я думаю, что служителям великого Бейна не пристало вести себя столь разнузданно на столь мирском собрании Зентил Кипа. Почтит ли нас присутствием Советник Аразил?

Молодой аристократ, только что призвавший к голосованию, раздулся от гордости.

— Первый лорд требует от собрания увеличить его полномочия и полномочия тех Зентарим, которыми он командует. Кто за это предложение?

Там и сям в зале собравшиеся молча вставали с мест. Аразил пересчитал их дважды, включив себя, а затем назвал Фзулу общее число – девятнадцать – которое Фзул подтвердил.

Теперь, уже с меньшей уверенностью, молодой аристократ сказал:

— Поднимитесь все, кто против предложения.

По комнате пронеслось эхо скрипящих скамей. Аразил подсчитал и объявил:

— Сорок шесть советников!

Фзул кивнул.

— Счет верный и на нем благословение Бейна. Запрос откло…

— Подождите! – строгий и недовольный голос Лорда Фандимма заглушил слова верховного жреца. Фзул поклонился, вежливо уступая место и сел.

Старый аристократ, известный как стойкий противник Зентарим, поднялся во весь рост. Он дрожал и его почтенное лицо несколько раз скривилось в конвульсиях. Ища поддержки, он вцепился руками в скамью.

— Я… Я считаю, что мы слишком поторопились, проголосовали более сердцем, нежели разумом, забыв о безопасности нашего прекрасного Зентил Кипа. Это раздражает многих, в том числе и меня, — тут глаза Фандимма озарились яростью и он пробормотал что-то пока голос его не восстановился… — Раздражает нас, говорю, то, что столь юный лорд предпринимает то, что, по мнению некоторых, является ничем иным, как самонадеянной и опасной попыткой обрести абсолютную власть над нашим городом. Вот еще что – если мы отставим в сторону наш гнев, разве не поймем мы, что то, что он предлагает – это единственно разумное?! Разве не видели мы опасностей, которые таятся в тенях самого этого зала?! Разве не должны м-м-мы-ы-ы…, — тут лицо аристократа снова свело гримасой, его тело дернулось, как будто невидимые руки ударили его, затем он провел дрожащей рукой по лицу и сел, пробормотав: — Мне больше нечего сказать.

— Магия! — неожиданно возопил советник. — Кто-то применил к Фандимму магию!

— Магия?! Сквозь антимагические щиты?!

— Да, магия Зентарим!

Волшебник-Зентарим в ярости вскочил.

— Отвергаю это обвинение! Прошу верховного жреца проверить Фандимма. Уверен – он чист от любых заклинаний!

Фзул снова встал и поклонился.

— Судя по ходу этого собрания, — сказал он сухо, мне лучше продолжать стоять.

С ростом напряжения стали раздаваться смешки. Фзул снова посмотрел через сияющий волшебный камень, чтобы найти малейшие следы колдовства – и вздрогнул.

— Здесь нет магии, — твердо сказал верховный жрец, — однако, есть что-то другое…

Он пошевелил пальцем и из нагрудного кармана одеяния согбенного лорда вылетела маленькая фляжка, озаряя свой путь блеском. Все могли видеть, что внутри – крепкое вино.

— Ага, — изрек Фзул в гуще неуверенных смешков, дождался, когда возгласы стихнут, вернул фляжку на место и мягко добавил: — Похоже, Лорд Фандимм слегка… взволнован… однако его глубокое беспокойство о безопасности нашего города искренне. И, следуя мудрости, дарованной столь преклонным возрастом, о каком мы и помыслить не можем, он призывает нас к повторному голосованию

Маг-Зентарим, отвергавший влияние магии, вскочил и воскликнул, торжествуя:

— Так свершится повторное голосование!

Советник Аразил почти подпрыгнул, возопив:

— Поддерживаю!

Фзул опять поклонился.

— Проведем теперь повторное голосование.

Маншун, слегка улыбаясь, беззвучно сел на переднюю скамью. Взгляд его был прикован к вспотевшему Лорду Фандимму.

Со своего возвышения Лорд Чесс увидел слабое свечение в глазах первого лорда – это была настоящая магия. Он встал.

— Хватит, Маншун, и вы, Зентарим! Прочь отсюда, из этого зала, колдуны! Советники Зентил Кипа должны принимать решения чистым разумом!

Маншун в ярости отвернулся от Фандимма, упавшего без чувств на место, уронив голову. Взгляд Маншуна был прикован к Чессу.

Аристократ неожиданно почувствовал, как неожиданная тяжесть разрывает его разум. Тут он сглотнул – и заревел от ярости, почувствовав как язык его распух и лишил его дара речи.

Первый лорд злорадно улыбался ему, так же как радостно урчит кошка, поймав свою жертву.

Чесс взирал на эту нехорошую улыбку, одновременно сражаясь с собственным телом. Малые защитные кольца на его руках дымились, охваченные маленькими язычками синего пламени – а затем сгорели. Чудовищная боль пронзила его разум. С колоссальным усилием Чесс поднял свою руку, которая двигалась медленно, будто проделала огромный путь, и посмотрел на последнее кольцо. Оно вспыхнуло.

В воздухе над центральной площадкой Зала Верховных разлилось неожиданное золотое свечение. Оно вспыхнуло ярче и взорам собравшихся предстал огромный черный дракон, мощный и укрытый толстой броней. Голова его была подобна колоссальной рогатой змее. Хлопнули мощные крылья.

Ветер, поднятый этим взмахом крыльев, пригнул людей к скамьям. Дракон зашипел – громко и сердито. В уголках его челюстей запузырилась и вспенилась кислота, наполнив зал слезоточивым чадом драконьего дыхания. Люди кричали. Дракон повернул свою змееподобную голову и в его глазах были голод и хищное наслаждение. Дракон небрежно ударил хвостом одного из присутствующих, превратив его со скамьей в кровавое месиво и груду щепок.

Вслед за этим ударом, со звоном, подобным колокольному набату, высокие окна зала разбились. Присутствующих обуял подлинный ужас.

Дракон изогнулся. Его блестящая чешуя скрипнула.

Через разбитые окна в зал влетели три шара, казавшиеся черными на фоне солнечных лучей. Вокруг единственного немигающего глаза, находящегося посреди каждой сферы, извивались щупальца с глазами поменьше. На одной из сфер раскрылся огромный рот, полный зубов. Рот кривился в жестоком хохоте.

— Бехолдеры! – завопил советник.

— Слухи верны, — поддержал другой. — Зентарим столкнулись с бехолдерами!

В зале все – советники и горожане – вопили и карабкались по скамьям в безумной попытке выбраться отсюда. Дракон взревел и плюнул в ближайшего бехолдера дымящимся сгустком кислоты, но тут воздух был пронзен множеством мерцающих лучей, исходивших из глаз бехолдера. Едва соприкоснувшись с этими лучами, кислота с шипением превратилась в пар.

Лорд Чесс почуял ослабление ментальной атаки Маншуна. Старик сполз за скамью и попытался завладеть разумом дракона, чтобы обратить его ярость на первого лорда, покуда Маншун не перешел к более разрушительной магии.

Воля дракона была ясной и непреклонной, она была сильнее воли старика. Занятый уничтожением своих многоглазых врагов, дракон не обращал внимания на беззвучные команды. Чесс застонал от бессилия.

А в самом зале колдуны-Зентарим работали вовсю. Ловко уворачиваясь от ударов драконьего хвоста, они использовали панику, чтобы осуществить свой тайный заговор. Их лица кривились в злорадном ликовании, когда они метали огненные шары и разряды молний в самых гордых и самых могущественных из правителей Кипа. Многие лорды выхватывали свои жезлы и посохи, с яростью обрушиваясь на противников.

Возвышаясь надо всеми, дракон, извиваясь, ревел от боли, когда лучи обжигали и пробивали его чешую. Вот уже все его тело усеяно дымящимися ранами, заливающими горячей кровью людей, сражающихся внизу. Кинжалы и мечи сверкали в руках людей, сражающихся на скамьях. Чесс снова попытался достучаться до разума дракона, но боль, которую он почувствовал, затопила его сознание, заставив закричать от боли и столь сильно скорчиться, что он ударился головой об обратную сторону скамьи. Когда к нему вернулись чувства, он извлек узкий церемониальный меч.

Мимо пробегал колдун-Зентарим. Когда рядом оказался еще один человек, Чесс встал и пронзил того насквозь.

Колдун захрипел, задергался и обмяк на мече старика. Когда Чесс выдернул свой меч, из бехолдера вырвались лучи губительной магии и ударили в дракона.

Могучий дракон мигнул и начал бледнеть с каждым ударом губительной магии, проникающим сквозь него. Вот уже Чесс мог видеть скамьи и сражающихся людей – видеть сквозь дракона!

Мгновение спустя ревущий дракон просто испарился.

Старик оглянулся, подняв меч. Колдуны-Зентарим перекрыли все выходы, магией отшвыривая перепуганных советников, не давая самой малейшей возможности уйти. Заклинания вырывали мечи из рук или превращали клинки в прах, поджигая их. Увидев, как кто-то выругался, когда меч выпал из рук на пол, Чесс почуял, что и его собственный меч объят огнем. Только тогда он позволил оружию упасть.

Посреди зала, открыто злорадствуя, стоял Маншун. Колдун осклабился еще шире, и взгляд его скользил по стонущим и умирающим. Затем первый лорд взглянул на трех бехолдеров.

Торжествующая улыбка перешла постепенно в громовой хохот. Бехолдер, известный Маншуну как Арглат, повернулся – и лучи его, полыхнувшие из глаз, разорвали двух его сородичей.

Одно чудище взорвалось, залив своей кровью остолбеневших жрецов и магов. Пылающее и разорванное тело другого пронеслось по воздуху, и упало прямо в кучу отчаянно верещавших колдунов-Зентарим. Бехолдер-изменник медленно проплыл по комнате. Лорд Чесс пригнулся, когда над ним зависла массивная туша с извивающимися, подобно растревоженному клубку змей, стебельками с глазами.

— Хватит убийств, — прошипел глубоким и жутким голосом глазастый монстр, погрузив весь зал в неожиданную тишину. — Пусть порядок будет восстановлен и прекратится использование магии. Все живые советники должны вернуться на свои места. Маншун, я имею в виду всех!

Первый лорд Зентил Кипа замер как вкопанный, на середине своего волшебства. Прерванные заклинания вспыхивали и гасли вокруг него, в то время, как он глядел на бехолдера. В глазах Маншуна Чесс видел страх в незримую борьбу с бехолдером.

Страх победил. На этот раз.

Второе голосование, прошедшее в присутствии бехолдера, висевшего над головами устрашенных советников окончилось ничем – требование первого лорда об особых полномочиях были отвергнуты.

По требованию бехолдера, Лорд Чесс был назначен Лордом-хранителем собрания. Он был лишен права голоса, так же как командования армией Зентил Кипа, однако, он получил власть надо всеми аспектами управления советом. Теперь уже никто не мог незаконно обойти совет и захватить власть над городом – даже амбициозные архимаги.

Множество глаз следило за Фзулом, предположительно беспристрастным верховным жрецом Бейна, побагровевшим от ярости. Раздались сердитые перешептывания, касающиеся раскрывшегося попустительства Фзула, когда Маншун, обойдя круг скамей нагнулся над жрецом и прошептал несколько слов. Цена разоблачения была велика, но дело нужно было доделать до конца.

— Не сопротивляйтесь, — выдохнул Маншун. Его лицо было безмятежно, и только пылающие глаза выдавали страх и ярость, которые почти душили его. — Однажды я уже имел дело с Чессом, и смогу повлиять на него снова, чтобы… убедить его принять наше предложение.

Что бы ни сказал Фзул, его глаза были по-прежнему темны и страшны от гнева – но он был парализован бесстрастным, шипящим голосом бехолдера. Бехолдер медленно подплыл к двум мужчинам и завис над мини.

— Мы полагаем, — проговорило глазастое чудовище и непередаваемым сарказмом, — что события, произошедшие сегодня, указали вам на бессмысленность размахивания мечами при решении столь важных вопросов. Ведущие дела с поспешностью меняются сообразно своим поступкам – и далеко не в лучшую сторону. Потери, причиненные вам вашей же жестокостью, должны преподать вам столь же недвусмысленный и болезненный урок, как и оставшимся членам этого собрания.

Бехолдер тут же взлетел, однако, не теряя из виду двух мужчин. И добавил, почти с сожалением:

— Но, похоже, главная беда всех людей в том, что они слишком быстро все забывают.

Маншун обернулся, раскрыв рот для гневной тирады уязвленного самолюбия. Но бехолдер уже улетал сквозь выбитое окно. Его прощальные слова были: «Впредь веди себя более осмотрительно, Маншун, если хочешь рассчитывать на нас и в будущем!»

Наступила тишина. Советники сидели как статуи, онемев от ужаса перед тем, что первый лорд мог сотворить в приступе ярости.

Долго, очень долго Маншун смотрел на окно. Затем он слегка улыбнулся и поднял руку как бы в приветствии или как бы отпуская кого-то, а затем – тихо вышел из зала. Оставшиеся Зентарим, не проронив ни звука, встали и последовали за ним и их черные плащи развевались за ними, подобно крыльям стаи хищных птиц.

Лорд Чесс проводил их взглядом и только тогда перевел дыхание. Выходя из зала, он постарался не встречаться взглядом с Фзулом Чембрилом. Он нутром чуял ледяной взгляд жреца. Повелитель Черного Алтаря, говорили, в гневе был воистину страшен.

Ледяной пот стек по спине новоназначенного лорда-хранителя, когда он пересек комнату и быстро обернулся туда, куда не могли достать заклинания. Затем он вздохнул. Все еще была в воздухе натянутость, хотя ни Зентарим, ни жрецы Бэйна больше не осмеливались обмениваться магическими ударами. Затем Чесс опять вздохнул и устремился прочь, оставив за собой встревоженную охрану.

Ужас и трепет захлестнули улицы Зентил Кипа, когда над городом, в лучах солнца проплыл темный и молчаливый бехолдер титанических размеров. Не обращая внимания на насмерть перепуганных людишек внизу, он проплывал мимо шпилей и высоких башенок имея перед собой какие-то тайные и зловещие цели. Наконец, подплыв к группе башен высокого и могучего каменного замка, он остановился у одного из окон.

Затем появился клуб дыма, который, кажется, скрыл открытое окно. С земли никто не видел бородатого человека, скрывшегося в облаке дыма. Он вышел на подоконник снаружи окна. Бехолдер отплыл от окна и его тело начало уменьшаться до тех пор, пока от него не остался клок тьмы, полностью затем исчезнувший.

Ждать пришлось долго. Лорд Амандон прерывисто вдохнул, когда в высокое окно спального покоя распахнулось, и в него влетел ледяной северный бриз. Поверхность гадального кристалла затуманилась.

Этрет рванулся вперед с обнаженным мечом, когда он встретился взглядом с седобородым стариком, прошедшим сквозь окно и спустился по воздуху.

— Приятная встреча, Рорст Амандон – у незнакомца был сухой и глубокий голос.

— Привет и тебе, Эльминстер, – старый лорд вздохнул. Этрет застыл с открытым ртом. И только тогда он понял, что все еще сжимает меч.

Эльминстер с минуту смотрел на него, а затем, почти дружелюбно, сказал:

— Брось эту игрушку.

Лорд Амандон попытался взять слово.

— У меня… нет времени на пустые разговоры. Все прошло как нельзя лучше, Лорд-Маг. Вы сдержали свое слово. Моя цена оправданна. Я счастлив, что сделка совершилась…

Эльминстер кивнул.

— Я был обязан сдержать слово. Я в этом поклялся – ни Маншун, ни Фзул не погибнут от моей руки или моего же заклятья… сколько бы зла они ни наделали, – тут он снова кивнул. — Моя плата за имена, которые вы сообщили.

Этрет переводил взгляд с одного старика на другого. Лорд Амандон кивнул.

— Я не хочу смерти Маншуна, что бы он со мной ни сделал. Зентил Кипу нужен сильный военачальник, способный справиться с растущим числом врагов. Однако, я хотел удержать его от превращения в тирана, правящего городом, лишь немногим отличающимся от крепости, — тут дыхание Амандона сбилось, и старец долго пытался набраться сил, а набрав их, просто пожал плечами. — Так что… даже злобный старик может быть вам чем-то полезен, а?

— Воистину, — сказал Эльминстер, смотря на боевого лорда взглядом, в котором читалось грусть. — Я склоняюсь перед вами, Лорд. Сражаться с вами все эти годы было действительно великой честью.

Лорд Амандон откинулся на подушки и прошептал:

— Теперь же, я боюсь, что все это закончилось, Эльминстер, — затем, в последний раз, повернулся к своему верному слуге: — Прощай, Этрет. С тобой – мои благие пожелания и все мое наследство.

Затем его взгляд скользнул по тяжелому мечу и – к портрету Леди Амандон. Эльминстер проследил этот взгляд.

Слезы потекли ручьем из глаз Этрета и он уже не увидел, как маг поднял руку и что-то прошептал со спокойным лицом.

Секунду спустя скромная, тонкая фигура женщины с портрета как будто повернулась к Амандону, признала своего повелителя и мужа и улыбнулась. Картина сияла, когда она сошла с нее, обрамленная призрачным белым огнем, с ликом, сияющим от радости, когда она распахнула свои ласковые объятия своему мужу.

— Дэзил, — задрожал Лорд Амандон. — О, Дэзил!

Он поднял свои немощные руки с неожиданной живостью, устремившись к ней.

Когда она подошла к нему, старец попытался встать с постели, чтобы встретить ее… и упал, растянувшись без звука на ковре.

Сияющая фигура висела над ним несколько секунд, глядя с улыбкой, прежде чем исчезнуть. Этрет сначала рванулся к своему господину, но затем взглянул на Эльминстера. Оба они поняли, что Амандон умер.

— Леди Амандон, — плача прохрипел Этрет. — О, милосердные боги! Она… — верный слуга замер и вытер слезы. — Это вы, вы сотворили чудо, призвав ее. Но почему? Почему вы помогли тому, кто был вашим врагом все годы?

Эльминстер изогнул бровь, однако голос его был чист от насмешки.

— По словам твоего господина, даже злобный старик может быть полезен. Твой господин был полезен и мне, и своему городу. И, как мы, старики, знаем, если нам суждено прожить долгую жизнь – за все надо платить…

Когда старый маг отвернулся к окну, Этрет увидел, что руки его дрожат от усталости.

Одна из рук поднялась в прощальном приветствии, когда Эльминстер, встав на подоконник и обернувшись, добавил:

— …И не имеет значения, сколь высока цена.