Королева яда

Сильвия Мерседес

Королева яда

(Хроники венатрикс — 6)

Перевод: Kuromiya Ren

ГЛОССАРИЙ

Тени: бестелесные духи, которые сбежали из адского измерения — Прибежища — и попали в мир смертных. Они не могут существовать в физической реальности без смертных сосудов, которых захватывают и наделяют неестественной силой. Если оставить без присмотра, они закрепляются в теле-носителе и прогоняют изначальную душу, захватывая сосуд полностью.

Известны следующие виды теней, описанные Орденом святого Эвандера:

АНАФЕМЫ

Способности связаны с кровью и проклятиями.

ПРИЗРАКИ

Способности связаны с контролем разума и манипуляциями.

АРКАНЫ

Таинственные существа, чьи способности до конца не поняты, но, похоже, связаны с энергиями типа жара, движения, света, магнетизма и электричества.

ЭЛЕМЕНТАЛИ

Способности, связанные с природными стихиями ветра, воды, огня и земли.

НЕВИДИМКИ

Способности связаны с исчезновением или мгновенным перемещением.

ДИКАРИ

Способности связаны с обостренными чувствами, силой и ловкостью.

ПРИМАНКИ

Способности связаны с чарующими голосами и зовом сирен.

ПРОРОКИ

Способности, связанные с видениями и предсказаниями. Могут смотреть в прошлое.

ОБОРОТНИ

Способности, связанные с временной трансформацией тел-носителей.

ПЕРЕВЕРТЫШИ

Способности связаны с трансформацией или манипуляцией материальными веществами.

ПРОЛОГ

Это все ложь, знаешь ли. Просто красивая ложь.

Не думай, что только ты о таком мечтала, ощущала это влечение. Это все не настоящее. Не в этой жизни. Уже нет.

Я была когда-то такой же. Давно. Хотела проглотить всю ложь, которой они меня кормили. Хотела сделать ее своей. Но ты поймешь, как поняла я. Ты поймешь и сломаешься.

Олена.

Любимая. Мой милый ребенок.

Пришло время нам познакомиться друг с другом. Пора тебе узнать, кто я.

ГЛАВА 1

Террин не успел закричать, врезался в озеро, и вода сомкнулась над его головой. Холод был таким резким, что пронзил все его тело. Пару болезненных ударов сердца он думал, что его тело замерзло.

Но он не мог медлить. Яд парализует его через минуту. Нужно было двигаться. Сейчас.

Его тело содрогнулось. Легкие сдавило от нехватки воздуха. Словно в ответ на холод снаружи, жар взревел в нем, потек по его конечностям. Жар духа из его ядра, где его тень подняла голову.

Боль была такой сильной, что крик вырвался из его горла. Остатки воздуха вылетели с ним пузырьками, но боль заставила его конечности шевелиться. Он взмахнул руками, надеясь, что устремился к поверхности озера. Его голова пробила тонкий слой льда, он жадно вдохнул воздух, набрал его в легкие.

Что-то упало в воду возле его головы. Он повернулся, двигая руками, и его глаза округлились. У его носа проплыл дротик венатора с черным оперением. Нежная смерть.

Брызги воды попали ему в глаз, второй дротик пролетел недалеко от щеки. Террин отчаянно посмотрел наверх, заметил на высоте две фигуры в капюшонах, склонившиеся над перилами, подняв руки со скорпионами и целясь.

Он выругался и нырнул, прячась в ледяной тьме озера ду Нойв. Сколько времени у него осталось? Левая рука уже была мертвым грузом. Его тень боролась с эффектами яда, но она не продержится долго. Яд был специально для Арканы. Его тень не сможет бороться долго.

Его тяжелая одежда и сапоги тянули ко дну, но он бился с ядом и правой рукой подтянулся в воде. В глазах вспыхнул теневой свет, и он врезался в сплетенную чаропесню барьера. Барьера, который он сам по приказу Фендреля установил вокруг Дюнлока дни назад. Даже если бы у него было время, даже если бы были силы, он не смог бы выплыть.

Он вынырнул снова, правая рука двигалась в воздухе, пыталась ухватиться за что-нибудь. Свет вспыхнул в ладони — в центре — и набрался силы, которую он не мог понять, которой он не мог управлять.

«Доверься мне», — прошептал шипящий жар в его голове.

Он растопырил пальцы и ударил по чаропесне барьера. Где коснулась его ладонь, свет вспыхнул ослепительным зарядом. Нити чар сгорали, рвались, воздух мерцал от рассеянных нот чар. Он не порвал весь барьер, лишь создал узкую брешь.

Этого хватило.

Он вырвался за нити в открытую воду. Паралич растекался быстрее. Он не мог держать голову над водой. Он вдохнул воздух в последний раз и оказался под водой, отчаяние охватило его, холодное и тяжело, как и ледяные волны. Не важно, что он миновал барьер. Не важно, что он избежал дротиков преследователей. Он утонет, и его душа будет в Прибежище, ведь он был еретиком. Богиня его не примет.

«Доверься мне».

Он задрожал от жара голоса в его голове. Но его глаза вдруг расширились, свет вспыхнул во тьме под водой. Его правая ладонь все еще немного его слушалась, вспыхнула светом падающей звезды. Он ощутил, как сила копилась в руке, копилась в душе, и эта сила могла разбить его на миллион кусочков, если он не выпустит ее.

«Доверься мне, смертный».

Террин повернул ладонь и указал ею за себя. Пальцы сжались в кулак, собрали всю силу в одной точке, создав шар чистой магии.

Он разжал ладонь и выпустил заряд. Сила залпа направила его тяжелое тело сквозь воду быстрее рыбы. Магия текла по его руке, такая горячая, что он был уверен, что его кости растают.

Через пару секунд яд подавил его тень, потушив силу, эффект был как солнечное затмение. Но этого хватило, чтобы отбросить его к берегу, где он запутался в камышах на мелководье, вода едва доставала ему до колен.

Террин из последних сил вытянул правую руку, схватил камень и поднял голову. Рот и нос вырвались из воды. Он знал, что это не поможет. Он не утонул, но точно замерзнет насмерть до того, как паралич отпустит его.

Тьма подступала, напоминая глубины озера. Он не мог бороться с ней. Даже магия его тени не могла отогнать этот мрак.

— Айлет, — прошептал он, онемевшие губы едва двигались. — Айлет… Ай…

Тьма окутала его.

* * *

Они нашли меня в день моей свадьбы.

Я не забуду, как они приехали в поместье моего кузена, красные капюшоны скрывали лица. Я не забуду шок, который ощутила, когда первый из них сбросил капюшон, и я увидела, что это была женщина, и она управляла двумя другими. Я верила, что жизнь женщины могла быть только такой, как у меня — брак с толстым гадким стариком, работа по дому, пока не умру, рожая ему потомков.

Женщина на лошади передо мной была властной. Она вызывала уважение у всех, кто смотрел на нее. Она точно не позволила бы оскорблять ее и заставлять рожать.

Я была в льняном свадебном платье, сжимала небольшой букет цветов в руках. Они вели меня к часовне, где меня ждал жених, где я произнесла бы клятву перед Богиней. Но этого не случилось.

Женщина остановила лошадь, но не спешилась. Она смотрела на моего кузена свысока, а тот сжимался и вытирал пот с глаз.

— Миледи венатрикс, — прохрипел он. — Если на моих землях тень, клянусь, я не знал об этом!

Он лепетал так какое-то время. Она смотрела на него безмолвно, ожидая, пока он притихнет. Ждать пришлось долго, но она была терпеливой. Когда мой кузен вдохнул, она сказала:

— Мне сказали, тут с вами живет последняя из дома ду Мовалис.

— Да-да, — мой кузен тут же сжал мою руку и выставил меня перед собой, как щит. Тощий щит в льняном платье. — Это она. Моя кузина. Далекая кузина. У нас почти нет родства по крови, но я пообещал своей старой матери, и девочка…

— Как тебя зовут, дитя?

Мой кузен тут же затих. Его ладонь, сжимая мою руку, дрожала. Я хотела, чтобы он отпустил меня. Я хотела отодвинуться от него.

Я посмотрела на венатрикс. Хоть она пугала меня, все в ней вызывало желание быть смелее, чем я была. И я постаралась звучать ясно и твердо, когда ответила:

— Одиль ди Мовалис.

— Имя твоей матери?

— Одесса ди Мовалис.

— А ее матери?

— Одиана де Мовалис.

Один из двух Красных капюшонов склонился в седле, низким голосом сказал:

— Это она. Должна быть.

Венатрикс кивнула. Она посмотрела на мое свадебное платье, вуаль и цветы в руке.

— Тебя ждет сегодня свадьба, Одиль ди Мовалис? — спросила она.

Я замешкалась, а потом кивнула.

— Ты предпочла бы вместо этого уехать со мной?

— О, — дыхание резко вылетело из меня. — Да!

И так я попала в Орден святого Эвандера.

ГЛАВА 2

Боль приходила и отступала волнами.

Сейчас она сжимала ее, и чем больше Айлет боролась, тем больнее было, ее сознание билось об камни, на ее духе оставались кровь и синяки. Она не могла сбежать, не могла одолеть это. Она с трудом терпела это.

Но она знала, что это не навсегда. Ненадолго. Если она хоть немного продержится, еще удар сердца, а потом еще один…

Айлет выдохнула.

— Проклятье, — прорычала она сквозь зубы. Но худшая боль прошла. Агония понемногу утихала с каждым вдохом. И ее сознание медленно возвращалось.

Хотя реальность не была намного лучше.

Но она хотя бы ощущала коня под собой. Она могла быть благодарна за это. Она давно не была верхом на лошади, и ощущение движения сильных мышц, стук тяжелых копыт по брусчатке как-то дополняли ее.

Но, когда она медленно приоткрыла глаза, ее сердце сжалось. Она увидела перед собой не каштановую шею Честибора, не его черную гриву трепал ветер. Это был неизвестный серый зверь.

И она была привязана к седлу. Наверное, чтобы не упала, когда боль сжимала ее сильнее всего.

Она скривилась, посмотрела на свои ладони. Они были закованы в железные рукавицы, так сдерживали в Ордене. Точнее, пытали. Меньше часа назад ее опустили на колени и заставили подставить руки для рукавиц. Близость железа вызывала тошноту, но одно железо не вызвало бы такие волны боли.

Нет, пытка приходила волнами, потому что внутри каждой рукавицы были мелкие шипы. Если она не сжимала ладони в тугие кулаки, шипы пронзали ее кожу до кости. Когда конь шагал неровно, и ее ладони невольно дергались, шипы вонзали железный яд в ее плоть. В ее душу.

Дорога была гладкой пока что, и она могла избегать шипов. Но она была напряжена всем телом, ожидая следующей волны агонии, которая была неотвратимой.

«Ларанта?» — прошептала она в голове, не надеясь на ответ. Яд железа прогнал ее тень в укрытие, оставив Айлет одну. Или не совсем одну.

Она стиснула зубы, оторвала взгляд от закованных ладоней, посмотрела на всадников перед ней. Красные капюшоны скрывали их головы, трое ехали впереди, двое по бокам и двое сзади. Сопровождали ее, будто ведьму на казнь.

Она смотрела на их плечи и головы. Кефан был среди них? Она видела его в последний раз в коридоре Дюнлока с дротиком в горле. Он еще часы будет парализован.

Нет, она не могла надеяться на друга среди этих людей. Они были чужаками. Врагами. Она не знала их лица… кроме одного.

Она взглянула вправо, оскалила зубы. Фендрель ду Глейв ехал близко. Если бы ее руки не были скованы железом, она могла бы дотянуться и поймать его за горло.

Он знал, что она смотрела на него. Она видела, как мышцы на его щеке напряглись. Он ехал с черным капюшоном на плечах, лицо было открыто, взгляд был прикован к горизонту, а небо светлело на рассвете. Но она не могла прочесть выражение его лица, не могла понять, что пряталось за каменной маской лица.

Он на самом деле сделал это?

Мысль покалывала разум Айлет, она не сдержалась. Она попыталась отпрянуть. Если ее мысли отправятся туда, она затеряется в горе и страхе. Но вопрос пронзал ее, дрожал в ее голове.

Фендрель на самом деле приказал убить Террина?

Она знала, что не было смысла сомневаться в этом.

Лошадь тряхнула Айлет, ее ладони ударились об железные шипы, и боль в тех точках пронзила ее кожу, посылая яд к душе. Боль росла, кружила голову и обрушилась на нее волной. Айлет снова какое-то время не могла ни о чем думать. Только о боли.

Когда боль прошла, был уже день. Странно, что солнце поднялось высоко и светило ярко на чистом небе, когда все хорошее разбилось на миллион кусочков.

Она подняла тяжелую голову и осмотрела холодный пейзаж, по которому они путешествовали. К ее удивлению, они не забрались далеко. Они покинули сады вокруг Дюнлока и направлялись к главной дороге. Чем Фендрель думал? Это не ощущалось как гонка за ведьмами. Это было как серьезная процессия в день праздника. Или похорон.

Айлет, стараясь не двигать ладони, повернулась в седле и оглянулась. Она все еще могла, хоть с трудом, различить башни замка Дюнлок над деревьями. Где-то там принц Герард был заперт в своих покоях, пленник в своем доме. И Холлис…

Она была еще жива? Фендрель оставил двух венаторов отыскать и убрать всех захваченных тенью в замке. Холлис тоже убьют? Ужасная смерть для верной венатрикс.

Но Холлис уже не была венатрикс. Она предала Орден. Айлет была живым доказательством ее предательства.

Вдруг ощутив на себе взгляд Фендреля, Айлет повернула голову к нему, скаля зубы. Он сразу отвел взгляд на дорогу впереди, лицо было мрачным. О чем он думал за его глазами? О своем брате, холодном и неподвижном в часовне Дюнлока с дырой в груди на месте сердца? О Террине, лежащем мертвым в какой-нибудь кладовой, где его тело спешно укутали, а душа и тень были изгнаны из этого мира?

О Герарде, юноше, которого он растил королем, которого он пленил?

— Это не сработает.

Ее голос отчасти испугал Айлет. Она не хотела произнести это вслух.

Но Фендрель не вздрогнул. Даже не моргнул.

Она начала, так что могла и продолжить.

— Ты не сделаешь все правильно. Уже нет, — она склонилась в седле, стараясь не двигать ладони. — Я знаю, о чем ты думаешь. «Если я заставлю девчонку-ведьму сделать то, что нужно, и исправить мою ошибку, никто не узнает».

Она едко рассмеялась, пар вылетал в холодный воздух перед ее лицом.

— Даже если мы преуспеем, если я смогу убить Жуткую Одиль, и если ты убьешь потом меня и этих мужчин и женщин, своих товарищей, чтобы никто из живых не знал правды… Герард знает.

Она попала в цель? Было невозможно понять. Фендрель не двигался, не дрогнул. Как он мог быть таким спокойным после всего, что сделал?

— Думаешь, он примет трон отца? — продолжила она. — Серьезно думаешь, что он подчинится твоей воле, станет твоей пешкой? Ты знаешь, что он не такой. Ты загнал его в угол в этот раз, но он не будет бояться тебя вечно.

Все еще ничего. Он даже не взглянул на нее.

Айлет рассмеялась, звук был холодным в ледяном воздухе.

— Надеюсь ради тебя, венатор-доминус, что ты врешь лучше, чем я думаю. Надеюсь, ты врешь о том, что сделали с Террином. Потому что, если ты его все-таки убил, Герард никогда тебя не простит, — рявкнула она последние слова, слюна замерзала на ее губах. — Он добьется твоей смерти. Проследит, чтобы ты был обречен.

Фендрель повернулся. Медленно и спокойно, не прерывая бег лошади. Его лицо посинело от холода под щетиной на подбородке, бледные волосы прилипли ко лбу и обрамляли щеки. Но его глаза заставили Айлет отодвинуться, словно от острия ножа. То были глаза мертвеца.

Но в глубинах горело пламя.

— Не думай, что твои жалкие угрозы что-то для меня значат, ведьма, — сказал он. — Я уже обречен.

Она двигалась слишком быстро, ладони дрогнули, и боль вернулась. Айлет нужно было найти способ подавлять ее. Она не знала, как долго будет в этих рукавицах, и она не могла позволить себе пропадать в агонии каждые несколько минут. Она не могла…

Боль стала слишком сильной, и все мысли разбежались.

Когда она пришла в себя, ладони гудели, горло было будто обожжено. Она поняла, что ее стошнило, но не могла убрать это с одежды. Дорога тянулась перед ними по Водехрану. Айлет подняла голову и посмотрела между фигур в красных капюшонах перед ней, заметила, как еще один всадник направляется к ним галопом. Еще один капюшон… разведчик, видимо.

Через минуту он оказался близко, и она узнала Кефана. Желудок Айлет сжался. Они, видимо, привели его в чувство, подавив тот яд другим. Процесс был неприятным, она знала по своему опыту. Но им нужны были все для этой охоты.

Кефан ехал галопом по дороге, пока не добрался до них, и три эвандерианца впереди пропустили его. Он поравнялся с Фендрелем и быстро отсалютовал.

— Доминус, — он не взглянул в сторону Айлет. — Я нашел якорь.

Он, видимо, был отправлен из Дюнлока заранее, чтобы найти якорь проклятия Фантомной ведьмы, который позволил ей и другим ведьмам сбежать из Дюнлока. Эти якоря оставляли сильный магический след, когда были активированы, и тень Кефана — Дикарь — легко могла их отыскать.

— Близко? — осведомился Доминус.

Кефан кивнул.

— Он сломан и выброшен, но я уловил запах ведьм. Я следовал за ним пять миль. До Камона, деревни дальше по этой дороге, — он сделал паузу. Его лицо было серым в свете утра.

— Ну? — сказал Фендрель. — Говори. Они ждут нас в деревне? Или они снова ускользнули?

Кефан покачал головой.

— Я вызвал свою тень так близко, как только осмелился, искал след живой души в деревне. Но там была только одна… душа ведьмы с Анафемой. И больше… ничего. Ни людей, ни зверей, ни тени.

От слов венатора стало тихо. Айлет все еще плохо соображала от боли. А потом поняла.

— Трупный ведьмак, — озвучил Фендрель мысль Айлет. На миг снова стало тихо. Он добавил. — Проклятье.

Эвандерианцы заерзали в седлах, с опаской поглядывая друг на друга из-под капюшонов. Они знали, что Гиллотин ду Висгарус был среди Алых дьяволов, которые ворвались в Дюнлок прошлой ночью. Орден назвал его Трупным ведьмаком из-за его уникальных способностей. Ду Висгарус мог проклятиями заставлять тела других двигаться, будто это были его марионетки. Но с живыми телами ему было сложнее, так что он предпочитал управлять мертвыми.

Целая деревня? Гиллотин ду Висгарус мог убить и проклясть всю деревню? Мужчин, женщин, детей, зверей… всех?

Она невольно взглянула на Фендреля, искала на его лице подсказку. Он уже много раз бился с Алыми дьяволами. Он должен был знать, что делать.

Фендрель вдохнул носом.

— Ду Висгарус попытается остановить нас, — сказал он. — Если мы попробуем обойти его, он нападет сзади, со всех сторон, раздавит нас. Лучше напасть на него прямо и покончить с ним.

* * *

Они сказали мне, что я была особенной.

Представляешь, что это значило для меня? Маленькой сироты, которую гнали от одного порога к другому родственники, делающие вид, что ее не существовало? После многих лет пренебрежения, мучений, страха, который стал безмолвным онемением… я была особенной.

Из-за моей матери.

И ее матери.

Потому что когда-то давным-давно моя семья владела великой силой, обладала большим влиянием, меняла облик мира.

А теперь я, последняя из своего рода, была последней надеждой Ордена святого Эвандера. Только я могла носить корону из эйтра. Только я, благодаря крови в моих венах, могла выжить с силой, запертой в том живом металле, и научиться управлять ею. Научиться управлять ею и спасать души и тела.

Так они говорили мне, кормили меня легендами и мифами. Я лакала их слова, как сладкий мед, и наполнилась до краев словами о героизме и надежде. Но они сказали мне, что сначала мне нужно было обучиться. Я была взрослой для посвящения — четырнадцать, женский цикл уже начался. Но никто из других детей так не хотел угодить им.

Никто из других детей не был… особенным.

ГЛАВА 3

Тело Террина замерзало на берегу озера, а его дух стоял одиноко в пустом мире его разума.

Это был пейзаж, лишенный чего-то выделяющегося, кроме глубоких трещин в твердой, как камень, земле. Ничто зеленого тут не росло. Это была пустыня… хуже, ведь когда-то тут цвела жизнь. Он помнил смутно, что когда-то тут была зелень, тут были плодородные холмы и разноцветные цветы под небом с облаками. Но это было давно. До того, как…

До того, как его захватила тень. До подавляющего света и силы духа Арканы, ударившего по его разуму и не оставившего ничего, кроме пустоши.

Террин повернул голову направо, налево. Как он ни старался, по краям зрение было темным. Серое небо над головой было почти черным, и вскоре он стал почти слепым.

Где-то вдали умирало его смертное тело. И он ничего не мог поделать.

Он попытался думать связно… Айлет… Герард… Фендрель… но ничего не получалось. Он медленно развернулся на месте, видя только тьму, ожидая только тьму.

А потом вдруг — свет. Серебристый свет тускло мерцал на горизонте.

Его дух исполнился надежды и страха. Как корабль, потерянный в море, плывущий к далекой звезде, он повернулся и побежал к тому сиянию. Может, это была просто его жизненная сила, догорающая перед его смертью. А, может… может… Он опустил голову и побежал сильнее. Где-то в мире смертных его тело дрожало в ледяном озере.

Сияние усилилось, когда он приблизился. Шар света был таким ярким, что Террин едва мог смотреть на него. Он вышел из тьмы к сиянию шара. Он моргал и щурился, прикрыл ладонью лицо. Его зрение медленно прояснилось.

Перед ним сидела его тень. Крохотное сияющее существо, чуть больше кота, сплетенное из нитей белого пульсирующего света. Острая чешуя покрывала его, изогнутый свет венчал его спину. Существо сидело прямо, длинный хвост обвивал задние лапы, переливающиеся крылья прижимались к телу, словно что-то скрывали в своих складках.

Существо посмотрело на Террина. Длинные ресницы мерцали, будто были из белого пепла, а глаза сияли, как огненные опалы.

Террин отпрянул на шаг, чуть не ушел от сияния во тьму. Он еще не встречал такой тени в своем разуме. С момента его одержимости он всегда подавлял это существо, держал его под слоями чаропесен и камня.

«Ч-что ты делаешь?» — спросил он.

Дракончик моргнул, длинные ресницы трепетали, полупрозрачные веки опустились на глаза и поднялись снова. Он молчал, но его взгляд прожигал.

Террин расправил плечи и сжал кулаки. Его последние воспоминания о реальном мире были спутанными. Он помнил только холод вокруг него. Такой холод не могло пережить смертное тело. Он скоро умрет. Он уже должен был умереть.

Он смотрел на тихое создание, разделившее с ним внутренний мир. Он всегда представлял свою тень большой и уродливой. А это изящное сияющее существо… потрясало.

«Парализующий яд уменьшил тебя до этого размера?» — спросил Террин.

«У меня нет размера, — ответила тень. Голос был ясным, как свет ее тела. — Но я уменьшен, да».

Террин кивнул. Он понимал, но не до конца. Он сел перед существом, скрестил ноги и уперся локтями в колени.

«Я умираю, — сказал он. — Мое тело не протянет долго. И ты освободишься».

«Возможно, — пропела тень. — Может, и нет. Мы не знаем, что будет. Мы знаем, что есть».

Было сложно спорить с этим. Террин приподнял бровь и склонил голову.

«Думаю, ты должен меня ненавидеть. За все те годы подавления».

«Должен?» — тень склонила длинную голову, тонкие усы развевались волнами.

«Ну, я не настаиваю. Но это было бы понятно, с моей точки зрения».

«Как печально. Видимо, у тебя неприятная жизнь».

Он снова не мог спорить. Террин опустил голову на ладонь, упираясь локтем в ногу. Он представлял себе разные смерти, но не такую. Запертый в своем разуме, общаясь с духом, захватившим его, будто они были… не друзьями, конечно. Но и не врагами.

Он не ощущал в этом месте время, ведь для царства духов время не было важным. Может, он потерял сознание секунды назад. Может, ему оставалось жить секунды. Но все это ощущалось далеким. Он не мог сейчас торопиться и тревожиться.

Но он не мог отрицать тяжесть духа. Печаль за все, что он не успел сделать, что он хотел сделать. Он снова пытался думать… Айлет… Герард… но мысли не давались ему.

Его тень смотрела на него и молчала.

Наконец, Террин вздохнул и встряхнулся.

«Ты был случаен, ты знал об этом?» — его слова, казалось, замораживали воздух перед его лицом. Когда стало так холодно. Мороз из смертного мира стал проникать сюда.

Крылья его тени дрогнули, словно огонь свечи плясал от ветра.

«Я должен был нести тень Анафему, — продолжил Террин. — Меня учили для этого. Я изучал основы Анафемы. Изучал молитвы, знал все чары и вариации, знал, что ожидать. И когда приблизилось время моей одержимости, Фендрель сам отыскал для меня подходящую тень. Венатор в Нионе умер жестоким образом, и его тень сбежала в лесу. Фендрель охотился на нее месяцами, хотел привезти живой. Это чуть не убило его. Но он знал, что это была правильная тень для меня».

Он склонил голову, глядя на твердую землю под ногами.

«Когда я пришел на церемонию Одержимости, я думал, что был готов к тому, что меня ждало. Но… что-то пошло не так. Не Анафема ворвалась через мой глаз и поселилась в моей душе. Это был ты».

Его тень смотрела на него, тихая и сияющая, как далекая луна.

«Ты пробил все барьеры, все тщательно сплетенные чары. Я не был готов. Я не знал, чем ты был. У меня не было песен или чар, чтобы выстоять перед твоей силой. Ты ударил по моему разуму, — Террин указал взмахом рук на пустошь его разума. — Ты сделал это со мной. И ты превратил мою жизнь в ад на годы. Может, я был жесток, сковав тебя, но разве я ошибся? Я использовал те чары, чтобы выжить. Ты убил бы меня, если бы я не подавил тебя, — он покачал головой. — Ты все еще можешь меня убить».

Длинные трепещущие ресницы снова опустились и поднялись.

«Видимо, это ты должен ненавидеть меня», — сказала тень.

Он ненавидел. Он годами ненавидел это существо всем своим духом.

Террин вздохнул и опустил голову на ладони. Он так устал. Холод, наверное, окутал его полностью. Он скоро умрет.

«Я не ненавижу тебя, — прошептал он. — Уже нет. Но мне интересно… что со мной было бы, если бы не ты?».

Слова сорвались с его губ, лицо появилось перед глазами. Милое строгое лицо. Черные глаза смотрели на него из-под темных бровей. Нежные полные губы медленно растянулись в улыбке. Он все еще помнил тепло этих губ на его, отвечающие на его давление с удивительным пылом.

Этот же соблазнительный рот шептал странные новые идеи ему на ухо. Ее слова манили его разум к ереси, а поцелуи вели его тело к греху. Она, а не это сияющее существо, вела его к гибели. Если бы не она, он не отошел бы от учений Эвандера.

Но он не хотел стирать те мгновения. Если так Богиня откажется от него — если теперь он погибнет, замерзший на берегу озера, и проведет вечность в Прибежище, как еретик, захваченный тенью — так тому и быть.

Шелковый шорох заставил Террина поднять взгляд. Пленка света, из которой были крылья дракона, трепетала. Его тень боролась. Ее сила почти пропала от парализующего яда, и тень все, что осталось, направляла в эти крылья. Остальное ее тело потемнело, затвердело. Длинный хвост и задние лапы снова сковал камень.

«Что ты прячешь под крыльями?» — осведомился Террин.

Тень моргнула. Она осторожно подняла мерцающее крыло, и Террин увидел маленький зеленый побег. Деревце с хрупким листиком на конце. Дуб с крохотными корнями, впивающимися в сухую безжизненную землю.

Он с ужасом понял, что это было: его жизнь. В этом голом месте осталось только это деревце, зеленое и растущее. И тень защищала его, обвив магией и силой. Иначе Террин уже умер бы.

Он мог пару мгновений только смотреть. Его тень снова обвила деревце крыльями, закрывая от тьмы и холода. Террин протянул руку, пальцы дрожали. Но он не вздрогнул, когда опустил ладонь на голову существа из света. Оно дрожало под его ладонью. А потом снова заговорило своим певучим странным голосом:

«Богиня послала меня к тебе».

Террин моргнул и прошептал:

«Как такое возможно? Ты — тень. Тени — мерзость для Богини».

«Как и люди, — ответил дух. — Все существа, отвернувшиеся от Ее света, теряют способность видеть Ее. И они падают, и Богиня не может смотреть на них из-за падения. Но все потерянное можно вернуть. Даже илдрир — тени, как вы нас зовете».

Террин покачал головой и отвел взгляд. Он ощущал взгляд существа на своем лице, но не осмелился смотреть на него.

«У нас есть цель в этом мире, — слова были маленькой симфонией нежного звука и света. — Твое тело — сосуд, через который мы выполним Ее волю. Вместе, только вместе мы сможем сделать то, что нужно».

«И что это? — спросил Террин. — Моя цель — прогонять тени из этого мира. Поэтому Богиня послала тебя сюда?».

Тень покачала головой, тонкие гребни на шее раскачивались.

«Я прибыл в этот мир, чтобы искать тех, кто потерян. Я прибыл в этот мир, чтобы пением вести их домой, к Свету».

Мир дернулся. Террин не был готов к движению земли под ним, упал на бок. Камень разбился под ним и упал во мрак, крошился под его ладонью. Он попятился, чтобы не упасть следом.

Холод поднимался из тьмы, осколки льда пожирали мир, покрывали его ноги и ладони. Террин вскочил, но холод приближался. Он знал, что это значило. Его смертное тело сдавалось. Он умирал.

Нисирди поднял крыло. Террин посмотрел туда, где в тепле его тени притаилось деревце. Сияющие глаза смотрели на него, тень ничего не говорила.

Террин не дал себе думать о том, что делал, бросился под то крыло в объятия его тени. Магия окружила его, крыло притянуло его ближе. Он снова понял ужасающую силу существа, живущего в нем. Он отчаянно боялся этого духа все эти годы. Теперь он не был подавлен, и он мог легко прогнать его душу из его тела, а Террин даже не сможет помешать.

Но он прятался под крылом этой души, хотя смерть подступала к нему ледяной волной. Как ребенок, он прижался ближе к центру, опустил голову туда, где билось сердце, утешая и согревая.

Он вдруг понял, каким старым был Нисирди. Старым и не старым. Будто… без возраста. Словно тень жила вечно вне оков времени, но в этом мире, ограниченном временем, от нее ощущалась вечность.

Нисирди прижал ближе душу Террина, скрывал его и маленькое деревце его жизни, пока холод сомкнулся сверху. Сияние крыльев опасно трепетало. Террин ожидал в любой миг увидеть там иней, ползущий по трещинам, рассекающий землю. Но в это укрытие холод пройти не мог.

Изящная голова Нисирди опустилась под крылья, глаза пылали огнем.

«Пора, смертный, — сказал он. — Просыпайся».

* * *

Глаза Террина открылись. Не в мире разума, а в физическом мире. Слой инея на его веках треснул, он посмотрел на холодное небо, рассвет сиял за ветками над его головой.

Он был жив. Он чудом выжил.

Ему было больно, но это радовало. Боль означала, что к нему вернулись ощущения. Его тело было замерзшим, но боль текла из его сердца, пока он медленно пробуждался. Яд выветрится постепенно, он знал это по недавнему опыту. Но жар его тени уже согревал его, наполнял неожиданной энергией и силой.

Террин потянулся к душе и брал силу, сжавшуюся там, вызывал больше. Его конечности ныли, замерзшая кровь нагревалась и снова текла. Он охнул, холодный воздух ударил по легким.

Со сдавленным воплем он вскинул руку и вырвался из ледяной воды, схватился за камни и зимние травы на берегу. Он сжал крепче и потянул. Его другая рука послушалась, вырвалась из воды и сжала грязь и камни. Ноги свело, но они стали двигаться, и он выполз на землю, оставляя за собой след воды и кусочков льда.

Он так замерз, что сначала не мог даже дрожать. А потом его тело затряслось, и боль усилилась. Он старался не бороться с этим. Боль напоминала, что он был жив, что он еще мог продолжать.

«Нисирди! — позвал он в голове. — Помоги мне!».

Паралич еще отгонял его тень, но магия в нем сказала, что Нисирди боролся с этим. Жар потек от его сердца, яд таял.

«Больше, Нисирди!» — умолял он.

Жар усилился. Корка льда на его одежде, коже и волосах стала таять, пар поднимался над телом. Он смог подняться на четвереньки и вскинул голову. Он посмотрел на небо с золотыми полосами за зимними ветками. Тепло росло, сияло в его венах, сияло под его кожей и сквозь одежду.

А потом он начал гореть.

Ужас охватил его. Еще пара секунд, и будет поздно. Он рассыплется пеплом.

«Хватит! Хватит, прошу!» — отчаянно закричал он. Жар вспыхнул так ярко, что он был уверен, что не выдержит больше. Но сила не успела его растопить и угасла.

Террин выдохнул и опустился на пятки. Его руки обмякли, сердце медленно успокаивалось.

«Ты в порядке?».

Голос появился в нем там, где обычно было только его сознание. Террин ощутил, а не увидел мерцающий контур дракона, крылья были подняты и раскрыты, глаза пылали.

За все годы с тенью Террин ни разу не делился телом. Это испытывала Айлет с ее опасно свободной тенью? Это ощущалось, когда две души были в месте для одной, и они различались, но их нельзя было отделить?

Террин закрыл глаза, ступил в свой разум. Нисирди ждал его там. Большой, красивый и слишком яркий, чтобы смотреть прямо. Он стоял у молодого деревца с множеством тонких веток с зелеными почками, где были готовы раскрыться листья.

«Ты в порядке, смертный?» — пропел Нисирди.

Он кивнул, не мог отыскать слова. А потом открыл глаза и вернулся в зимний лес у озера. От одежды шел пар, но тетива на скорпионе уцелела, ножи и флейты — хотя толку от них теперь не было — остались в ножнах. Колчаны были почти пустыми, но это его не тревожило. У него была сила. Больше силы, готовой подчиняться ему, чем когда-либо.

Если он сможет удержать силу в узде, не дав ей убить его.

Террин смотрел на холодные серые воды озера и высокие башни Дюнлока. Сколько часов прошло с его прыжка с тех стен? Что Фендрель сделал за это время?

Он не мог узнать, оставаясь тут.

Хоть кости и мышцы болели, Террин расправил плечи.

«Хорошо, Нисирди, — сказал он. — Мы в этом вместе, — он глубоко вдохнул, закрыл глаза и прошептал. — Выходи из меня».

Белый свет полился из его головы в мир рядом с ним. Он закружился и стал чудесным изображением его тени, возвышающейся над ним, величаво поднявшей голову, выгнув изящную шею. Это было невероятно, и видел это только Террин.

Тень посмотрела на него, глаза-опалы, казалось, передавали улыбку.

«Вместе?» — тихо пропел Нисирди.

«Вместе», — повторил Террин и побежал вдоль берега озера, дракон из света не отставал от него.

* * *

Я училась в каструме четыре года перед тем, как они посчитали, что я достойна получить тень. Церемония Одержимости — особый ритуал, и только достойные послушники могут пройти его.

Я видела других, младше меня, входящих в Преторий, чтобы пройти церемонию. Я видела, как их глаза сияли, слышала, как они хвалились силами, которые получат. Я видела, как они шли с гордостью, новые красные капюшоны были яркими, как кровь, пока жрецы, фасматоры, венаторы и главы молились над их головами и поливали их священными маслами.

Я видела, как они входили в Комнату Одержимости.

Многие не вернулись.

Принять тень в тело — рискнуть всем. Не все могут совладать с духом в первые мгновения. Те, кто не справляется, погибают раньше, чем сила выйдет из-под контроля. Их души отправляются на небеса, а тени или сковывают, или прогоняют в Прибежище. А потом Орден начинает с новыми послушниками, выделяя время и ресурсы, чтобы создать больше оружия для святого Эвандера.

Боялась ли я, когда они сказали, что пришло мое время? Конечно, нет. Я была особенной. Я пережила бы Одержимость и совладала бы с Элементалем, которого они мне дали. С обливисом.

А потом получила бы корону. Это была моя судьба.

ГЛАВА 4

От громкого приказа Фендреля грубые руки стащили Айлет с лошади.

— Нет-нет-нет! — умоляла она, но без толку. Ее ладони пошевелились, и шипы в рукавицах пронзили ее кожу. В один миг она была в седле, и красные капюшоны окружали ее, ее рот был открыт, чтобы выпустить ругательства… а потом боль охватила ее, и она потеряла сознание.

Когда она снова ощутила, что вокруг нее, она оказалась прислоненной к дереву в нескольких ярдах от дороги, прикрытой ветками сосен. Фендрель стоял неподалеку и тихо говорил с венатрикс.

— Эй, — завопила Айлет. Он не отреагировал, и она повторила громче. — Эй! Козел! — он повернулся к ней без эмоций на лице, будто скучал. Она осторожно подняла руки с оковами. — Ты бросишь меня вот так?

Он медленно моргнул. Он сказал венатрикс:

— Помни, она — ведьма, как и все они. Не доверяй ей. Но она ценна для нас. Если она умрет, мы проиграем. Ты должна защищать ее любой ценой.

Айлет села прямее, двигаясь так, чтобы шипы не вонзились в кожу снова. Тошнота кружила ее, но она яростно прорычала:

— Дай мне сражаться! Ты взял меня как оружие? Так сними эти проклятые рукавицы и дай мне делать то, для чего я тут!

Он повернулся уходить за ветки сосны к дороге. Айлет отчаянно закричала ему в спину:

— Ты не хочешь, чтобы я умерла раньше, чем убью ее, да? Я не могу так даже защищаться!

Фендрель замер. Айлет затаила дыхание, отчаянно надеясь, но и боясь. Ветер трепал его волосы, свет, проникающий сквозь ветви сосны, бросал странные тени на плечи доминуса.

Он повернулся с мрачным взглядом и прошел к возвышению, где она сидела под деревом. Его ладонь полезла в мешочек на поясе, он вытащил изогнутый кусочек меди. Стараясь как можно меньше задевать ее железные рукавицы, он вставил палочку в отверстие и развернул.

Айлет охнула, железные оковы раскрылись, и рукавицы упали. Ее ладони были в мелких ранках, кровоточили. Но она не видела и не ощущала этого, а была рада размять пальцы и покрутить запястья.

Фендрель стал подниматься.

— Постой, — быстро сказала она. — А это? — она загремела железными оковами у запястий и цепью в шесть дюймах между ними.

Он пронзил ее таким ядовитым взглядом, что Айлет боялась, что он вернет рукавицы и бросит ее. Но он обернул краем плаща железные рукавицы и без слов, не взглянув на нее, встал и отошел. Он сунул рукавицы в руки опешившей венатрикс и прорычал:

— Вооружись ядом Дикаря. Если от нее будут проблемы, сбей ее и надень это. Но сохрани ее живой.

Венатрикс смогла отсалютовать доминусу, придерживая при этом железные рукавицы. Он ответил тем же и пошел по склону холма к дороге, где ждали другие эвандерианцы.

Айлет плюнула ему вслед. Глупый и бесполезный поступок, но так ей стало лучше. Она повернула голову в стороны, выглядывая из-под веток, увидела, как Фендрель забрался на лошадь и поехал к деревне Камон.

Один из всадников задержался. Он поднял взгляд, посмотрел туда, где остались Айлет и венатрикс. Айлет отсюда видела только квадратное лицо Кефана, искаженное тревогой.

Она стиснула зубы и закрыла сердце. Он мог выглядеть, как хотел, но он выбрал свою сторону. Он помогал венатору-доминусу и Ордену. Это делало его ее врагом. Айлет прислонилась спиной к стволу дерева, подтянула колени и опустила на них локти, чтобы скованные ладони висели между ними.

Радость свободы от рукавиц прошла, и она поежилась от вида ран. Глядя на них, она ощущала себя хуже, так что старалась смотреть на что-нибудь другое — на ветки над головой, на дорогу, на рыжую хвою, на которой сидела. Наконец, она решила следить за венатрикс, охраняющей ее. Женщина встала в паре ярдов от нее, видела дорогу, но еще могла выстрелить в Айлет, если та сделает неверное движение. Пока они оставались на месте, их не видели путники с дороги.

Но можно было заметить теневым зрением. Любой захваченный тенью смог бы уловить мерцание их душ за ветками.

Венатрикс проводила товарищей-эвандерианцев взглядом. После этого она не повернулась к Айлет. Они не говорили. Айлет не слышала имя женщины. Она выглядела мрачно, а на лице было столько веснушек, что среди них почти не было видно бледной кожи. Айлет не ощущала вид ее тени, но ощущала магию внутри женщины. Опасную активную магию, сдерживаемую только чаропеснями.

Айлет прислонила голову к стволу и глубоко вдохнула. Она закрыла глаза и позволила миру вокруг нее растаять — холодный воздух щипал ее за щеки, пахло осенней гнилью, ладони болели, от железа на запястьях тошнило. Она прошла в свой разум. Сосновый лес был полон красных глаз, тени были темнее, чем раньше. Словно ее разум скрывал от нее тайны.

Айлет обрела облик человека, прижала ладони ко рту рупором и закричала:

— Ларанта! — ее голос разнесся по лесу дважды и растаял. — Ларанта! — повторила она. — Ко мне!

Ответа не было.

Айлет выругалась. Проклятые железные оковы. От них боли было меньше, чем от рукавиц, но железо на ее коже прогоняло Ларанту глубже в ее душу. Если тень поднимется выше, она ощутит боль хуже, чем испытывала Айлет, эта боль была за пределами физических ощущений.

Она должна была оставить тень в покое, позволить ей прятаться. Но без силы Ларанты Айлет была беспомощна. Беспомощна в мире без друзей и союзников, в мире, где были только враги.

«Прошу, Ларанта, — она склонила голову, уже не кричала. Ей не нужно было тут кричать. Они с Ларантой делили душу. Между ними не было расстояния, шепот служил как крик. — Прошу, Ларанта, — повторила она едва слышно. — Ты мне нужна».

«Госпожа?».

Сердце Айлет дрогнуло. Она зажмурилась смертными глазами, пока вглядывалась в сумрак своего разума.

«Ларанта? Это ты?».

Лай прозвучал далеко, подавленный и приглушенный, испуганный. Но она не могла ни с чем спутать это рычание:

«Госпожа… иду…».

Айлет в своем разуме вытянула руки.

«Умница! Ларанта, молодец! Иди сюда!» — тени двигались, стали обретать облик…

Удар по сапогу заставил ногу Айлет выпрямиться перед ней. Она покачнулась, ладони с оковами опустились. Ее веки поднялись, Айлет пыталась понять, что происходило в реальном мире. Пока она моргала, перед глазами мелькал лес ее разума, и на пару мгновений два мира бились за власть. Она вернулась в реальность и хмуро посмотрела на яростное веснушчатое лицо над ней.

— Еще раз будешь так делать, я в тебя выстрелю, — прорычала венатрикс и погрозила рукой со скорпионой.

Айлет оскалилась. Она согнула ногу и вернула локти на колени. Венатрикс заняла место в нескольких ярдах от нее, следила за дорогой. Видимо, ее тень ощутила, что Айлет звала Ларанту.

Но, несмотря на вмешательство венатрикс, Ларанта была ближе. Она не могла приблизиться еще сильнее из-за железа, но Айлет уже не ощущала пустоту внутри. Что-то сильное расхаживало в глубине ее души, как зверь в клетке. Если она попытается, она сможет получить немного силы Ларанты.

Но она не посмеет рядом с этой венатрикс. Женщина не шутила с угрозой, и железные рукавицы лежали в паре футов от Айлет. Если она очнется от паралича с этим на ладонях, она будет готова умереть.

Венатрикс смотрела пристально на восточную дорогу, а Айлет глядела на венатрикс. Они полчаса продолжали делать это в тишине, судя по движению теней. А потом Айлет увидела, как глаза венатрикс расширились. Немного, едва заметно на таком расстоянии. Если бы Айлет не следила за ней, она упустила бы это.

Айлет повернула плечи и вытянула шею, пытаясь лучше видеть дорогу и горизонт. Ей не требовалось теневое зрение, чтобы заметить черный дым в утреннем небе. Бой в деревне Камон начался.

Ее взгляд привлек трепет крыльев. Она подняла взгляд и увидела черную птицу — ворону — севшую на голые ветки дерева недалеко от нее. Ворона посмотрела на нее ярким глазом, движения были резкими. Айлет нахмурилась, глядя сквозь хвою на птицу. Что-то с ней было не так. Птица повернулась к ней, голова странно упала на бок, словно шея была свернута. Но птица сидела на ветке, глаза смотрели на нее.

— Венатрикс, — медленно сказала Айлет.

Венатрикс вздрогнула, подняла скорпиону и хмуро посмотрела на Айлет.

— Венатрикс, — Айлет указала. — Видишь… душу?

Венатрикс повернулась туда, куда указала Айлет, посмотрела на птицу. Она разглядывала ее в тишине, сердце Айлет успело пять раз ударить в горле.

А потом венатрикс расставила ноги и подняла правую руку, поддерживая ее левой. Она прицелилась скорпионой и выстрелила. Дротик пронесся по воздуху и попал в голову птицы.

Птица встряхнулась, хлопая крыльями, и дротик упал на землю.

Живая птица погибла бы от яда венатрикс.

Айлет сжала ствол для поддержки и поднялась на ноги. Она знала, что это значило. Мертвая птица разглядывала их. Ей управлял Трупный ведьмак, смотрел через ее мертвые глаза. Он мог понять, что Айлет — единственное оружие Фендреля против Жуткой Одиль — была не в Камоне, и послать разведчика на поиски.

— Идем, — прорычала венатрикс. Она уже пришла к тому же выводу, подошла и поймала Айлет за локоть. — Лошади скрыты там. Нужно убираться отсюда.

Птица улетела, голова болталась, крылья били по воздуху. Айлет позволила венатрикс вести ее по склону. Они пригнулись под нависающими ветками, пробивались через кусты, лишенные листьев. Она увидела неподалеку лошадей, привязанных к дереву.

А еще там двигались фигуры. Пять фигур. Мужчины.

Все мертвые.

Они были только в длинных льняных рубахах, словно смерть настигла их в постелях. Каждый нес свое орудие труда — косу, вилы, ножи. У одного мужчины кровоточила рана на животе. У другого голова была почти отрублена. Но они шли, хоть двигались неуклюже, оставались сильными, слушались своего кукловода.

Лошади учуяли мертвых и завопили. Одна из них сорвалась с привязи и убежала, пробиваясь сквозь ветки. Другая брыкалась и визжала, пока пять фигур шагали мимо, не замирая от интереса.

Венатрикс прыгнула перед Айлет, вытянула руку, защищая.

— Назад! — сказала она, Айлет не нужно было повторять. Она повернулась и пошла в сторону, откуда они прибыли. Инстинкт просил ее забраться выше, чтобы было проще обороняться.

Но она сделала шаг вперед к склону, где они прятались минуты назад, и венатрикс поймала ее за локоть.

— Нет. К дороге, — сказала она. — Нам нужно к доминусу.

Айлет открыла рот, чтобы возразить, но мертвецы были за ними, и времени не было. Она стиснула зубы, устремилась за венатрикс, спотыкаясь, направляясь среди деревьев к открытой дороге под ярким солнцем. Больше мертвых шагало к ним по дороге. Мужчины и женщины. И дети.

Ведьмак использовал детей. Проклятье.

— Венатрикс, дай оружие, — Айлет протянула скованные ладони.

Венатрикс не успела ответить, мертвые бросились к ним со вспышкой скорости, гонимые одним рывком воли. Венатрикс толкнула Айлет за себя, вытащила длинный костяной нож. Если бы это были живые люди, ее яды сбили бы их, но что толку использовать Нежную смерть на тех, кто уже мертв?

Первый мужчина добрался до них, обогнав остальных на несколько шагов. Он был без оружия, тянулся согнутыми пальцами. Венатрикс отбила его руки и вонзила нож ему в глазницу.

Мужчина не дрогнул и не замер. Он поймал ладонью руку венатрикс с ножом, другая тянулась к ее горлу. Айлет знала, как это работало — Трупный ведьмак помещал проклятия глубоко в выбранные сосуды, и только прямой удар по якорю проклятия мог одолеть такой труп. Иначе они могли двигаться и без головы и конечностей, ведомые волей хозяина.

Венатрикс вырвалась из хватки и выдернула нож из его головы. Она ударила его ногой в живот, и он упал на мужчину за ним. До них добралась женщина, ее длинные седые волосы были в крови. Венатрикс оттолкнула ее руку, вонзила нож в ее шею.

Женщина не упала.

Первый мужчина уже встал на четвереньки, потянулся к Айлет. Она пнула его по лицу, но отшатнулась к мужчине за ней. Его руки обвили ее. Она согнулась и перекинула его через себя на землю. Она наступила на его лицо с такой силой, что кости хрустнули. Но руки тянулись, схватили ее за ногу и лишили равновесия. Она рухнула на спину, воздух вылетел из нее.

Еще одно мертвое лицо нависло над ней. Айлет подняла руки, поймала тянущуюся руку, повернула предплечье так, что живому было бы невыносимо больно. Но труп не реагировал, даже когда хрустнула кость. Еще пара ладоней поймала ее за ноги, она брыкалась, отбиваясь. Сильные пальцы впились в ее руки, сжали ее воротник, подняли с земли. Рук и мертвых лиц было слишком много, и все были готовы порвать ее на кусочки.

«Ларанта!» — завизжала она в голове.

Ее волчица ответила, но яд железа оттолкнул ее, и она закричала от боли в голове Айлет.

«Ларанта, приди!» — отчаянно кричала Айлет.

Ее тень бушевала, несмотря на удар, она бросилась вперед снова, отдавая те силы, что могла. Этого было немного. Магия слабо гудела в венах Айлет, но была настоящей.

С криком гнева и ужаса она вырвалась из хватки мужчины на ее безрукавке, вырвалась из рук, сжимающих ее косу и плечи, бросилась на жуткую фигуру перед ней. Силой Ларанты она отбросила его в труп сзади.

Рядом мелькнула кость. Венатрикс появилась в поле зрения, вытянула руку и вонзила нож в грудную клетку трупа. Она выдернула нож с брызгами крови, и труп рухнул. Айлет с приглушенными теневыми ощущениями заметила, как проклятие Трупного ведьмака разорвалось.

Венатрикс ткнула локтем другого мужчину, повернулась и ударила ножом третьего. Айлет уклонялась от тянущихся рук, выпрямилась и увидела, что венатрикс одолела еще одного хорошим ударом в сердце. Нити разорванного проклятия мерцали по краям ее теневого зрения, мертвые тела лежали на земле. Но к ним шло все больше мертвых.

Коса пролетела перед лицом Айлет. Она оскалилась в яростной усмешке. Оружие! И теперь она знала, где было проклятие, так что могла помочь. Ее ладони еще были скованы, она прыгнула к мертвецу и выдернула косу из его хватки. Она ловко развернулась и ударила клинком по груди ближайшего трупа.

Это его не остановило. Ее удар убил бы живого, но не вонзился достаточно глубоко, чтобы порвать проклятие. Она выдернула косу и ударила по другому, но не близко к сердцу, только сбила его. Ее ладони в оковах соскользнули, она потеряла хватку на оружии. Она пригнулась и поспешила поймать древко.

Она услышала неприятный стук, а потом жуткий вопль. Айлет развернулась на коленях, сжимая древко косы. Она увидела венатрикс, один из зубцов вил пронзил ее кожаную безрукавку.

Венатрикс упала на колени.

Айлет с хищным воплем прыгнула и взмахнула косой, ударила по груди приближающегося трупа. Он упал, но снова стал двигаться, проклятие не было разорвано, несмотря на жуткую рану.

Венатрикс еще держалась прямо, благодаря упрямой силе. Трупы сомкнулись вокруг нее. Айлет взмахивала косой, била ногами и локтями, пыталась отогнать их. Ладони хватали ее со всех сторон, ловили за руки и ноги. Она выронила косу и не смогла забрать ее в этот раз.

В шуме мертвых она ощутила, как ослабела духовная связь. С резкой вспышкой тень вырвалась из тела венатрикс. Айлет успела глупо подумать, что могла бы спасти смертную душу венатрикс, дотянувшись до флейт на ее поясе.

А потом перед глазами появилось слишком много рук.

* * *

Потребовалось время, чтобы научиться контролировать тень. Я сразу ее подавила, но изучение сложных чаропесен, способов выпустить столько силы, сколько было нужно, но не так много, чтобы рисковать собой… далось непросто.

Я ненавидела эти подавления. Я ненавидела все, что лежало между мной и силой, которая была мне дана. Но если я хотела ту корону, если я хотела оправдать свое существование, мне нужно было проявить контроль и умения.

Еще два года прошло, и венатрикс-домина Дарканд — та же, которая нашла меня в доме кузена восемь лет назад — сказала, что я была готова. Что я предстану перед Советом Аглы, чтобы попросить корону.

Время настало. Так я думала…

ГЛАВА 5

Герард расхаживал от своего кабинета до приемной. Оттуда он направлялся в гардеробную, а потом в спальню, оставляя двери открытыми. Окно кабинета выходило на воды озера, восходящее солнце озаряло мир, покрытый инеем, золотом. Из окна спальни было видно мост к континенту. Час назад Герард смотрел, как дядя и восемь эвандерианцев в красных капюшонах уехали по мосту и пропали вдали.

Час. А ощущалось как год.

Он снова подошел туда и смотрел как можно дальше. Но без толку. Фендрель давно уехал.

— Проклятье, — прошептал Герард и прошел по комнатам до окна кабинета, обойдя большой стол. Он посмотрел сквозь стекло на дальний берег озера, на небо на рассвете. Дым поднимался над деревьями? Там была деревня Камон, где жили пекари, мастера, создающие колеса и свечи, все жили спокойно, зная о близости принца и защите.

Они не были готовы к ведьмам, войне.

— Проклятье! — прошипел Герард. Хоть он знал, что это было бесполезно, он прошел к двери кабинета и повернул ручку. Было заперто, как и дюжину попыток до этого. Он дернул за ручку все равно и закричал. — Эй! Предатели! Злодеи! Выпустите меня!

Ответа не было. Он прислонил ухо к дереву, но не уловил ни звука. В коридоре могли стоять шесть стражей, а могло не быть никого.

И по какому праву он звал их предателями? Мог ли он винить их в том, что они слушались венатора-доминуса, а не юного короля, не проявившего еще себя? На их месте он поступил бы так же. Он всегда слушался Фендреля так же, как приливы слушались луну. Никто не перечил силам природы.

Он позволил Фендрелю заточить его в его же доме. Он позволил Фендрелю…

Его горло сдавило. Герард отвернулся от двери, прошел к окну кабинета и посмотрел на озеро. Он не знал, почему взгляд возвращался к дальнему берегу. Словно его вел инстинкт, который он не понимал. Он отчасти ожидал увидеть высокую фигуру среди деревьев, шагающую решительно и знакомо. Террин. Его защитник. Его спаситель.

Но Террин был мертв.

Стон вырвался из него, терзая горло ножом. Герард ударил по раме окна кулаком, потом еще раз, стекло звенело.

— Проклятье. Проклятье. Проклятье, — его голос охрип, он ожидал, что от слов кровь польется изо рта.

Он разжал кулак и прижал ладонь к стеклу. Герард склонил голову.

— Богиня, — с болью выдохнул он. — Богиня, я согрешил против Тебя. Не тем, что сотворил, а тем, чего не сделал, — он опустился на пол и повернулся спиной к стене. Его локти уперлись в согнутые колени, голова опустилась к груди. — Я клялся у Твоего алтаря, — шептал он, — что буду защищать Твой народ. Весь Твой народ. Но чему я позволил произойти? Что разрешил и поддержал? Убийство захваченных тенями… которых Ты сделала нашими братьями и сестрами. На них охотятся, как на зверей.

Его слова оборвались. Ладони сжались в кулаки, он скривил губы.

— Я думал, что по Твоей воле управлял другими смертными. Но я правил только по воле смертных. И по воле смертных теперь заточен. Беспомощный. Бесполезный. Неудачник.

Он отклонил голову и смотрел на потолок. Но, казалось, он видел сквозь камень, видел небо. Он словно искал трон Богини, словно отчаянно искал Свет.

— Я не знаю, слышишь ли Ты меня, — сказал он. Слеза покатилась из уголка глаза, она быстро пропала. — Не знаю, есть ли Ты там. Это все иллюзии. Все, в чем я был уверен? Это иллюзии, созданные умными людьми. Может, даже Тобой, Богиня. Или, может, Ты настоящая, но просто не слышишь молитвы сомневающегося сына лжеца. Но я честно клянусь…

Слова принца были тихими, почти беззвучными. Он скривился и заговорил тверже:

— Слушай или нет. Используй меня или брось. Это уже не важно. Я клянусь твоими Сердцем, Головой и Душой, что искуплю свои грехи и грехи своего отца.

Он опустил голову на грудь, словно она вдруг стала слишком тяжелой. Несмотря на смелые слова и клятвы, он сидел у стены, согнув ноги в коленях, выглядя беспомощно. Вес его клятвы грозил раздавить его.

Снова стало тихо. Так тихо, что смертные уши могли начать путать смертные разумы. Человек мог поверить, что в тишине слышал хаос Прибежища, зовущий его сквозь вуаль миров. Герард зажмурился, пытаясь сказать себе, что не слышал эти крики боли…

Пальчики коснулись его ладони.

Он вскинул голову так быстро, что ударился об стену. Перед глазами все плыло, и он увидел — но не поверил — фигурку, отпрянувшую под стол, с босыми ногами. Он сидел еще миг, моргая, пока боль в голове утихала. А потом он встал на четвереньки и заглянул между ножек стула под стол.

Бледные глаза смотрели на него из-за спутанных волос.

— Кто…? Что…? — Герард моргнул. Ему привиделось? Он тряхнул ноющей головой, но ребенок не пропал. — Кто ты? Как… как ты сюда попала?

Она моргнула, маленькое тело дрожало.

— Кровь к крови, — прошепелявила она. — Кость к кости…

Герард подвинулся, пытаясь выглядеть не так грозно. Она, наверное, спряталась тут во время хаоса атаки. Но он не узнавал ее. Она была слишком юной для служанки. Она была дочерью одной из служанок? Нет, ее лохмотья и грязное лицо не подходили жителям Дюнлока. Как она попала в замок незамеченной?

— Все хорошо, маленькая, — он осторожно протянул руку. — Я тебя не обижу. Выходи оттуда и…

Она резко бросилась, как кошка. Ее ладошки сжали его руку, ее пальцы впились с удивительной силой. Ее рот открылся, и полились слова. Странные слова, и голос не принадлежал ребенку:

— Кровь к крови. Кость к кости. Королева вернется забрать свое. Кровь к крови. Кость к кости. Королева вернется забрать свое. Кровь к крови…

— Хватит! — закричал Герард, пытаясь отдернуть руку. Ее хватка была крепкой. — Отпусти!

А потом…

Он стоит на вершине темной узкой лестницы, смотрит на открытый балкон. Странный балкон, которому необычный мастер придал облик большой ладони, колонны тянулись вверх как идеально слепленные пальцы.

Женщина стоит в центре ладони с пылающей короной на голове. Голубой огонь окружает ее аурой, ее волосы развеваются вокруг нее в лучах солнца. Она кричит от боли, пытается коснуться короны, но не может ее схватить.

Он сжимает меч в руке. И он знает, что должен сделать.

— Айлет! — кричит он.

Она поворачивается. И это Айлет. Айлет, измученная силой, поглощающей ее изнутри, будто вулкан взрывается в ее душе.

— Прости, — выдыхает он и шагает к ней, поднимая меч. — Мне очень жаль, Айлет.

Он направляет меч к ее шее. Клинок врезается в кость, ломает ее. Горячая кровь брызжет ему в лицо…

Герард отпрянул с воплем, ударился головой об стол в спешке. Девочка сжалась в комок, прижимаясь к ножке стола, спрятав лицо в ладонях.

Она была с тенью. Герард глядел на нее, пытаясь понять происходящее, пытаясь не видеть картинку, помещенную в его голову. Пытаясь не ощущать горячую кровь на лице. Ребенок управлял разумом. И дух внутри не был ребенком, а был опасным и без возраста. Но…

Но когда девочка посмотрела на него между пальцев, в глазах не было злобы. Взгляд был странным, потусторонним и непонятным. Но не злым.

— Ч-что это было? — прошептал он. — Что ты со мной сделала?

— Прости, — заговорил голос без возраста тем маленьким ртом. Слова точно не были детскими. — Видения приходят к нам внезапно, и моей Нилли больно, если я не покажу их сразу. Я не хотел навредить тебе, смертный.

— Твоей… Нилли… — Герард покачал головой, волосы упали на глаза. Он убрал их, смотрел на ребенка, едва веря в то, что видел и слышал. Он знал это имя. — Ты — Нилли ду Бушерон. Рожденная с тенью. Пророк.

— Она тут, да. И она в безопасности. Со мной. Я защищаю свою Нилли.

Тень защищала дух сосуда? Как это? Тени захватывали тела и выгоняли из них души тех, кому не хватило сил сопротивляться. Так ему говорили.

Но ему рассказывали много лжи. Почему это открытие должно было удивить его?

— И… как тебя зовут? — спросил он.

Что-то мелькнуло на лице девочки. У Герарда не было теневого зрения, он не мог видеть мир духов. Но он подумал, что его вопрос понравился существу перед ним.

— Я — Расанала, — сказала тень. — Я с Нилли. А она со мной.

Герард кивнул. Имя ощущалось странно для него, но он попробовал его произнести.

— Расанала. Ты… можешь объяснить значение видения?

— Это твое будущее.

— Будущее?

Он вспомнил Айлет на полу в ее комнате-темнице, она смотрела на него своими темными опасными глазами. И ее голос хрипло спросил с ужасными эмоциями:

«Нилли ду Бушерон, рожденная с тенью. Она дала мне видение. Я видела вас с мечом. Вы были печальны, но не мешкали. Вы отрубили мне голову… и я была благодарна».

— Мое будущее, — прошептал Герард с ужасом в сердце. Он снова видел ночное небо. Корону на голове Айлет. Корону из эйтра, скорее всего. Внутри была душа опаснее той, что в самой Жуткой Одиль.

А Айлет? Она была крови Одиль, крови Моваля. Она могла носить корону и выжить, и двух внутри мог передавать ей силу.

Такой была судьба Айлет? Стать сосудом для короны из эйтра? Она и весь Перриньон будут обречены… если только Герард не станет действовать?

Он должен отрубить Айлет голову, как его отец отрубил голову Одиль?

Он поклялся. Пообещал Богине искупить грехи до конца жизни. Она услышала его. Ответила ему на молитву, отправив этого ребенка, этот дух с видением, которое не удавалось игнорировать.

Маленькая Нилли смотрела на него. Он видел в ее лице и ребенка, и тень, они существовали в сосуде бок о бок. Она медленно раскачивалась, обвив себя руками.

Герард коснулся мягко ее плеча.

— Все хорошо. Хорошо, что ты поделилась со мной. Спасибо, Нилли. Спасибо, Расанала, — он вдохнул и медленно выдохнул. — Я знаю, что должен делать. Богиня, дай мне силы!

* * *

— Она — не то, что нам нужно, — сказала великая Вандериан. Она сказала это мне в лицо, глядя мне в глаза, но говорила с другими.

Я глядела на нее ошеломленно. Даже сейчас огромная сила, которую я призвала, обжигала кончики пальцев. Я управляла обливисом, такой стихии не было в мире, она давала почти бесконечные возможности. И я управляла этим. Я. Та особенная, в которой они нуждались.

Я показала свои способности. Они привели захваченных тенью, зверей и людей, полных неподавленных сил. Я убрала их одного за другим, сковав цепями из обливиса, созданными из воздуха, а потом пронзив их дротиками и прогнав их души. И когда сражения произошли, я показала им свой творческий потенциал, создавая идеальную копию великой Вандериан из чистого облидита.

Они хлопали мне. Словно я была хорошей собакой, выполнившей трюк.

А потом великая Вандериан сказала:

— Она — не то, что нам нужно, — и мой мир накренился.

— О чем вы? — осведомилась домина Дарканд. — Она из рода Моваля. Она умелая не по годам, сильнее многих в этом зале. Она управляет такой силой, какая нам и не снилась, и у нее это выглядит просто! А еще она верна Ордену и использует все дары, которые мы дадим ей, чтобы продолжать дело Богини в мире смертных.

— Я не сомневаюсь в ее способностях. Но верность… — великая Вандериан покачала головой. — Это верность ребенка. Непроверенная. Она не видела то, что видели мы. Она не знает, что мы знаем. Она не может хотеть этого сама.

— Я хочу! — заявила гневно я. — Я могу носить корону из эйтра!

Великая Вандериан смотрела на меня, но все еще говорила с моей доминой, отказываясь говорить со мной:

— Ее пыл дан ей тобой. Пока она не поживет, не потеряет, не пострадает… она не узнает. Не по-настоящему. Пока ее пыл не станет только ее, я не дам ей то, что ты от меня просишь.

Я закрыла рот. Хоть моя домина продолжала возражать, спорить, я молчала. Я видела по лицу великой Вандериан, что моим надеждам пришел конец. Никому не было дела, что я была особенной.

Этого было мало.

ГЛАВА 6

Было темно, и Айлет задумалась, не умерла ли она.

Но нет. Она ощутила запах сосен, когда вдохнула. Она была в лесу своего разума? Сжалась в комок в темноте, но выжила?

Она не помнила последние мгновения в реальном мире. Она думала, что они были жестокими. Если она думала об этом, а не о безопасной тьме, ее ждала боль разрываемого тела.

— Просыпайся, венатрикс.

Террин?

Хоть инстинкт говорил ей сжаться сильнее, стать меньше и спрятаться во тьме, пахнущей соснами, быть почти ничем, она не сдержалась. Ее смертные ощущения встрепенулись, стали чувствовать ее тело, мир вне ее головы. Она ощущала запах соломы, гнилого дерева. Тело двигалось рядом с ней.

— Пора просыпаться.

Это не мог быть Террин, да? Он был мертв.

Но он не мог умереть. Она не могла принять это. Не Террин. Она должна была увидеть его еще хоть раз. Последний раз был у галереи в Дюнлоке, они стояли напротив друг друга, и тело мертвого короля лежало между ними… Она не хотела верить, кто он вышел из этой комнаты, а потом погиб.

— Венатрикс.

Голос звучал как у Террина. Но и… не так.

Не важно. Она быстро приходила в себя. Тьма за ее веками сменила тьму соснового леса. Боль ревела в ее теле от множества мелких ран, и, когда она вдохнула, боль в теле усилилась. Одно или несколько ребер были сломаны. Теплая кровь текла из мелких порезов, включая один на виске.

Воспоминание вернулось — хватающие руки, мертвые глаза, раскрытые рты и кровь. Мертвые толпились вокруг нее.

— Венатрикс, — слово ударило как хлыст. — Открой глаза.

Она послушалась. Тьма в голове рассеялась от болезненного света дня, и остальные смертные чувства пробудились. Она смотрела на темное лицо с острыми скулами, длинным носом и черными волосами, падающими на лоб. Она на миг поверила, что это был Террин.

Но на этом лице не было шрама. И глаза были черными, а не голубыми.

— Ах. Вот и ты.

Ладонь сжала ее воротник и подняла ее с земли. Она закричала от боли в ребрах, и когда попыталась вернуть равновесие, поняла, что ее руки все еще были в проклятых железных оковах. Мужчина отпустил ее, но длинные пальцы тут же потянулись по бокам и поймали ее за плечи. Двое мертвецов склонились над ней, пустые глаза смотрели в никуда. Их рты были раскрыты, языки свисали. Но их мертвые ладони впивались сквозь ткань в ее плечи, оставляя синяки.

Мужчина с лицом Террина встал и отошел от нее, махнул при этом рукой. Трупы подняли Айлет на ноги, не слушая ее крики боли. Она повисла между ними, один был юношей, чуть старше подростка, а другой — стариком с окровавленной бородой перед туникой. Они стояли в перекошенном амбаре. Часть крыши обвалилась, дверь лежала на полу, позволяя легко выйти. Она видела в дверной проем поля.

Тяжело дыша, Айлет подняла голову и хмуро посмотрела на живого мужчину перед ней. Трупный ведьмак. Гиллотин ду Висгарус. Он стоял тут в теле, похожем на Террина, и в ее горле появился ком от страха. Он не смотрел на нее. Он стоял с отрешенным выражением лица, показывая ей профиль с длинным носом, подняв ладони, каждый палец двигался, словно на струнах инструмента. Айлет не нужно было теневое зрение, чтобы знать, что он играл с нитями проклятий, управляя множеством трупов.

Сколько было в его власти одновременно? Не меньше шестерых было послано забрать ее и убить венатрикс, сторожившую ее. Но это не было важно. Он был отвечен в этот миг…

Игнорируя уколы боли в теле, Айлет вдруг пригнулась, высвободила плечи из рук трупов и повернулась. Агония пронзила ребра, но она устремила кулаки в сердце трупа старика. Удар не мог разбить проклятие в этом трупе, но он упал от силы удара. Она повернулась и ударила по трупу юноши, задела лицо так, что он развернулся.

Ей нужно было принять решение — прыгнуть к двери или напасть на ведьмака?

Но выбора не было. Не для Айлет.

Она бросилась на Трупного ведьмака, тянулась руками к его горлу. В оковах или нет, не важно. Она схватит его и будет сжимать, пока не выдавит из него воздух. Она убьет этого монстра, она…

Ее ноги приковало к полу.

Айлет застыла, ее глаза расширились, она посмотрела на свои ноги. Без теневого зрения она не видела и не ощущала проклятие, но как-то чувствовала нити вокруг ее ног, тянущиеся между ней и Гиллотином.

Холлис рассказывала ей о силах Трупного ведьмака. Он получил титул из-за того, что выбирал трупы, которыми было проще управлять. Но он мог и порой вкладывал проклятия в тела живых.

Крик ярости вырвался из-за сжатых зубов Айлет. Она подняла ладони в оковах, хотела задушить похитителя. Но не могла сделать ни шагу.

Все еще глядя вдаль, Трупный ведьмак улыбнулся. Улыбка проступила медленно, сначала только дрогнул уголок рта. Но потом улыбка стала широкой, на щеке появилась глубокая ямочка. Он медленно опустил руки, отпуская трупы на миг, и повернулся к Айлет. Хоть он оставался вне досягаемости ее рук, она видела пятна на его коже от ядовитого влияния Ведьминого леса на украденном теле. На нем не проросли грибы, как на его товарищах, и его тело осталось сильным и красивым. Но слабым. Он явно ослабел.

Если она дотянется до него, ей не потребуется сила Ларанты. Она прикончит его сама.

Он окинул ее взглядом, все еще жутко улыбаясь.

— Ты очень похожа на нее, — сказал он. — Красивая. И яростная. Если бы я не знал лучше, принял бы тебя за нее.

Айлет мутило. Она кашлянула и плюнула под ноги ведьмаку.

Он отпрянул на шаг, улыбка пропала с губ, бровь приподнялась на лбу, как у Террина. Было больно видеть такое. Он чуть склонил голову, словно смотрел на нее с другого угла.

— Я хочу… — сказал он низким и ужасно знакомым голосом. Он покачал головой, скривил губы. — Я хочу убить тебя, — он шагнул ближе, следя за ее руками, протянул руку и погладил ее щеку пальцами.

Айлет попыталась укусить его. Ей не хватило скорости. Трупный ведьмак рассмеялся и отодвинулся на пару шагов.

— Может, и убью, — отметил он. — Я пострадаю за это. Она уничтожит меня. Она даст мне боль, какую не перенести, а потом прогонит мою душу в Прибежище. Но если так я смогу защитить ее… даже от себя…

Он отвернулся, опустил плечи и голову, и темные волосы скользнули по плечу и закрыли его лицо. Он отбросил их, тряхнув головой, как кокетливая девушка.

— Но нет, — он сверкнул зубами, но не в улыбке, а решительной гримасе. — Я так трудился, чтобы вернуть богиню, для того, чтобы сразу же ослушаться ее?

Он говорил об Одиль? Наверное, но в этом не было смысла. Одиль точно приказала бы убить Айлет на месте. Если Айлет, судя по Краван Друк, была той, кто мог убить ее смертное тело, Одиль стоило убрать настоящую угрозу. Так почему она была все еще жива?

Трупный ведьмак отвернулся от нее, ругаясь. Он прошел к открытой двери и выглянул наружу. Он поднял руку и поманил. Ноги Айлет сами зашагали за ним. Два трупа двигались по бокам от нее, их головы раскачивались, ладони сжимали ее локти.

«Ларанта!» — закричала Айлет в голове, желая получить хоть немного силы.

Трупный ведьмак остановился. Он не обернулся, не смотрел на нее. Но его голос был четким, когда он заговорил:

— Еще раз потянешься к тени, венатрикс, и я клянусь кровью богини, что вырву тебе руки и доставлю тебя живой, хоть и покалеченной.

* * *

Я вернулась в каструм и вскоре была отправлена служить в районе. У меня были братья и сестры по охоте, мы патрулировали области, то вместе, то порознь. Я сталкивалась с монстрами, большими и маленькими, и каждого одолела.

Даже так порой я думала о великой Вандериан и ее словах. Мой пыл должен был стать моим… но что это значило? Не было слуги святого с большим пылом, чем я! Как все мои братья и сестры по охоте, я преследовала добычу и молилась, благодарила Богиню за каждую спасенную душу. Что еще она могла от меня хотеть?

Вопрос терзал меня изнутри, но я не находила ответа.

Через два года я покинула первый район и перешла в место лучше. Через три года после этого получила место в городе Хьюлон, охотилась на захваченных тенями на улицах и в трущобах, в переулках и сточных канавах, при этом следя, чтобы жрицы в их святой цитадели были в безопасности и могли молиться. Я делала это без жалоб, без вопросов, и вскоре захваченные тенями в Хьюлоне шептали мое имя со страхом.

И я не была достойна короны? Короны, которая, если ее отдадут мне, поможет спасать жизни, а не убивать?

ГЛАВА 7

Они гнали украденных лошадей по холмам и полям, Инрен старалась не оглядываться. Она старалась не искать красные капюшоны и блеск скорпионы. Но порой сдержаться не удавалось.

Гиллотин выполнил работу? Остановил их или хотя бы замедлил? В свое время он был сильным, выделялся своей Анафемой среди Алых дьяволов, превосходя даже способности Илейр. Но он вдохнул слишком много обливиса за годы. Он был не таким, как раньше. И так было со всеми ними.

А Фендрель… был все тем же жестоким монстром. Он устроил падение Одиль, даже когда она была сильнее всего.

Инрен посмотрела на фигурку, едущую перед ней в седле. Одиль была слишком слабой, чтобы ехать одной, и Инрен обвила ее руками, прижимала к себе, как ребенка. Запах гнилой горелой плоти бил по носу, и ее почти тошнило.

Ее сердце сжималось. Это была не Одиль. Это существо было печальным, сломленным. Но разве у них была другая надежда?

Инрен не нашла ответа, прижала Одиль к себе сильнее и склонилась над седлом, подгоняя лошадь на холме. Внутри ее носителя шевелился дух Фейлин, впивался в безнадежность Инрен, используя ее, чтобы стать сильнее, желая вернуть власть над телом.

Инрен зарычала. Что бы ни случилось, она не даст этому мелкому существу с разбитым сердцем подавить ее. Она не допустит этого!

Они добрались до вершины холма, Инрен, потом Зарк и Зилла. Они смотрели на долину, где когда-то стоял Кро Улар, гордо охраняя чудесную Королевскую дорогу. Одиль не поднимала головы, не смотрела на развалины когда-то могучей башни. Может, она задремала. Инрен решила не будить ее. Она уже настрадалась за часы после возвращения. От этого кошмара она решила ее избавить.

Инрен повернулась в седле, посмотрела на дорогу, надеясь увидеть Гиллотина, боясь увидеть преследователей. Но пейзаж был тихим и пустым.

— Вперед, — сказал Зарк. — Мы никуда не доберемся, если так мешкать.

— Уверена, что это правильный путь? — перебила Зилла. Было странно слышать Ведьму ветра с таким слабым голосом. Зилла всегда захватывала только сильные юные тела. Она повернула морщинистое лицо к Инрен. — Мне это не нравится, — сказала она. — Нести нашу богиню в Ведьмин лес. Ты знаешь, что это с ней сделает.

Инрен поежилась, но скрыла эмоции на лице.

— Что ты предлагаешь, Зилла? Отправишься в Дулимуриан сама и принесешь корону?

Ведьма ветра склонила голову. Они все знали, что это было невозможно. Они не могли коснуться короны и выжить. Их носители рассыплются от контакта, их души улетят с криками в Прибежище.

Нет. Они не могли принести корону к Одиль. Они должны были принести Одиль к короне.

И они погнали лошадей вперед, спустились в долину. Проезжая руины Кро Улар, они только взглянули на них. Было страшно думать о последнем бое там. О потерянных друзьях, о смертях. Когда Башня крови и глаз пала, они поняли, что конец был близко.

Но конец оказался не концом. Может, из него еще можно было сделать начало.

Инрен вела их к развалинам Королевской дороги. Камни из облидита пропали, но шрам от дороги остался. Они направились в лиственный лес, неслись под голыми ветками на восток, глядя в сторону далекого Дулимуриана.

Не так далеко впереди гудел силой Великий барьер. Сердце Инрен трепетало от звука чаропесен в лесу.

Стон напугал ее, и она опустила взгляд. Одиль медленно мотала головой. Еще стон, ее голова чуть приподнялась. Ее ладони сжали руку Инрен.

— Что… что…? — ее хриплый голос обрывался.

— Моя королева, — Инрен старалась звучать утешающе. — Мы везем вас к вашему городу. Мы везем вас к вашей короне.

— Моя дорога, — сказала Одиль и тонким голосом взвыла. — Моя дорога!

Она выскользнула из защищающих объятий Инрен, рухнула на истерзанную землю на месте ее дороги. Она упала, рыдая, сжимая ладонями землю.

Инрен поспешила спрыгнуть. Зилла и Зарк тоже спешились. Они собрались вокруг королевы, молчали и не знали, что сказать. Они с неуверенностью поглядывали друг на друга. Что они могли сделать для рыдающей богини?

Пальцы Одиль рылись в земле, что-то вытащили — кусочек сияющего черного камня. Инрен узнала осколок облидита. Королева прижала его к сердцу, покачиваясь. Ее рыдания утихли, сменились тяжелым дыханием, полным боли. Ее хрип было больно слушать.

Но…

Небольшой вихрь тьмы поднялся с медленно разжавшихся ладоней Одиль. Кусочек облидита снова стал чистым обливисом. Теневой свет вспыхнул в глазах Одиль, и она открыла рот и вдохнула обливис.

Инрен моргнула. А потом еще раз, уверенная, что глаза обманывали ее. Одиль изменилась. Ее кожа еще была красной, но уже не черной и рассыпающейся. Ее шея стала сильнее, поддерживала ее голову без видимых усилий. Даже ее волосы как-то стали гуще. Местами еще виднелись лысые участки, но они были не такими заметными.

Одиль встала, покачиваясь. Без слов, не взглянув на лейтенантов, она пошла по центру разбитой дороги. Ведьмы переглянулись, оставили лошадей позади и пошли за королевой. Они миновали лес, были все ближе к Барьеру. Гул чаропесни усилился, становился глубже и сложнее, и Инрен ощущала его костьми. Она поежилась, ее ноги запинались. Но Одиль все шагала вперед.

Наконец, они вышли из-за деревьев туда, где лиственный лес отпрянул от Барьера и Ведьминого леса за ним. Теневым зрением было видно красные сплетенные нити магии Анафемы. Фендрель ду Глейв был настоящим мастером, несмотря на ограничения Ордена.

— Ч-что это? — Одиль замерла у края лиственного леса.

— Когда вы пропали, — сказала Инрен, — корону оставили там, усиленную чарами, которые применили эвандерианцы. Она взяла обливис из Прибежища и создала этот лес…

Одиль подняла ладонь.

— Тихо, — выдохнула она. — Я слушаю.

Инрен закрыла рот. Она, Зарк и Зилла следили с тревогой, а их богиня вышла из леса и приблизилась к Великому барьеру. Она уже не шаталась на ногах, но выглядела хрупкой, стоя в свете зимнего солнца. Ее тело покачивалось, она прошла по траве к огромной чаропесне. Она повернула голову на тонкой шее, глядя на размах чар.

Она вдруг вытянула руки и поймала нити чар. Они вспыхнули магией и впились в ее кожу до крови.

— Моя королева! — охнула Инрен. Она и брат с сестрой бросились к их богине. Они не успели ее коснуться, Одиль рявкнула:

— Назад! — и они послушались, сжавшись, как хорошо обученные гончие. Инрен смотрела теневым зрением, увидела, как дух в Одиль тянется из нее. Тянется через нити чар в Ведьмин лес.

Она видела, как обливис отвечал на зов Элементаля.

Он собрался по другую сторону Барьера туманом темных пылинок. Он слушался тени, а тень подчинялась Одиль. Чары барьера Фендреля вспыхнули сильнее, забирая больше крови из ладоней Одиль. Королева не вздрогнула.

Облако обливиса извивалось, все больше собиралось у Барьера. Обливис хотел к госпоже, хотел ответить на ее зов. Барьер изогнулся. Давление росло.

Инрен посмотрела на Зарка и Зиллу. Они глядели на нее.

А потом они бросились на землю у ног Одиль.

И вовремя.

Великий барьер взорвался, нити магии рвались. После двадцати лет укреплений чаропесня Фендреля разбилась, и обливис вырвался в мир. Волна тьмы пронеслась над головой Инрен. Она не могла даже бояться. Она не ощущала ничего, ее смертные ощущения застыли. Ее тень кричала, сжалась в ней, а другой дух — маленькая паразитка — дрожала от ужаса на глубине.

Волна отступила. Ощущения легко вернулись, и Инрен оказалась лицом на земле, ладони были над головой, все тело дрожало. Она с трудом приподнялась на локтях и оглянулась.

— Прибежище нас поглоти! — охнула она.

Лиственный лес пропал. На его месте был лес из чистого облидита, застывший идеальными черными статуями.

Задыхаясь, давясь от биения своего сердца, Инрен посмотрела на женщину над ней. Хрупкое создание… она уже не была хрупкой. Ее руки были вытянуты, сильные и властные. Ее голова была высоко поднято, густые черные волосы развевались. Ее кожа восстановилась, мягкая, упругая, сияющая жизнью и магией. Тьма вырывалась из ее глаз, и ее рот изогнулся в ужасной улыбке.

— Моя королева, — выдохнула Инрен. — Моя богиня.

Одиль застонала и упала на колени. Темные волосы закрыли занавесом ее лицо, она сжалась, обвив живот руками.

Бум… бум… бум…

Земля под ее ладонями дрожала. Глаза Инрен расширились. Она знала, что это был за звук.

Ведьмин лес. Он пробудился. Ощущал.

Он двигался.

Инрен вскочила, ее глаза округлились, пока она смотрела, как лозы тянутся по земле, от ствола к стволу, по веткам. Темная масса извивающихся щупалец тянулась из сердца Ведьминого леса к разбитому барьеру и миру, которую лес хотел поглотить.

— Моя королева! — закричала Инрен, сжимая изорванные юбки Одиль. — Моя королева, помогите нам!

Одиль не двигалась и не говорила. Она оставалась на коленях, обвив себя руками, словно не давала себе развалиться надвое.

— Быстрее! — закричала Зилла, вскакивая рядом с Инрен. — Нужно защитить ее!

Зарк тоже поднялся, и брат с сестрой встали перед Одиль. Лозы направились в пространство между Ведьминым лесом и окаменевшим лиственным, и порыв ветра ударил по ним, отгоняя. Волоски на шее Инрен встали дыбом, и удар молнии обрушился в десяти футах от нее. Лозы шипели, другие отпрянули, тихо шелестя.

Ведьма ветра, широко раскинув старые руки, прокричала приказ. Ее магия лилась по хрупкому телу, еще один порыв ветра ударил, разрывая лозы.

Но несколько лоз пробралось дальше, они обвили ноги Зарка и сбили его. Ведьмак бури с воплем удивления упал на землю и оказался в корчащейся массе. Он пропал на миг и вернулся высоко над их головами. Он закричал от боли, лозы ловили его за руки, обвили его шею и торс.

— Зарк! — закричала Зилла и послала порыв ветра. Лозы порвались, но другие заняли их место. Крики Зарка усилились и оборвались.

Кровь полилась с неба.

— Нет! — завизжала Зилла. Ее ладони двигались, управляя магией, ветер окружил ее, бушевал, поднимая пыль вихрем. Когда она взмахнула руками, словно запускала снаряд, порыв ветра полетел от нее и ударил по Ведьминому лесу, терзая деревья, лозы и землю.

Но обливис поднялся, поймал ветер и подавил магию стихии. Зилла пошатнулась, ее чары разбились. Лозы Ведьминого леса собрались, готовые ударить по ней, порвать ее на куски, как сделали с ее братом.

Инрен потянулась к якорю проклятия. Пора было убираться отсюда, забрать Одиль и…

Ладонь сжала ее запястье.

— Нет.

Инрен подняла взгляд. Одиль смотрела на нее, черный огонь пылал в глазах.

— Нет, — ее богиня поднялась на ноги. — Мы не убежим, — в три широких шага она оказалась между Зиллой и лозами. Лозы направились к ней, но Одиль подняла руку. Ее тень вырвалась из нее, магия кипела, и обливис в воздухе ответил на ее приказ. Он поднялся миллионом сияющих пылинок, став непроницаемой стеной.

Ведьмин лес остановился. Лозы, казалось, шипели, отступая.

— Оромор.

Голос Одиль был тихим, но гремел в этой атмосфере. Ведьмин лес напрягся.

— Я иду за тобой, Оромор.

Лозы дрожали. Так же резко, как они появились, они отступили к деревьям, по земле и веткам, уползая все дальше. Вскоре лес оказался голым. Инрен даже видела небо среди ветвей.

Стало видно и кое-что еще. Инрен удивленно охнула. Королевская дорога! Она еще была там, брусчатка из облидита сияла. Дорога вела по Ведьминому лесу по прямой, тянулась на мили. Если повезет — если их богиня была такой, как они надеялись — они попадут в Дулимуриан.

Одиль не оглянулась на двух оставшихся лейтенантов. Как только стало видно дорогу, она пошла по центру в Ведьмин лес. Бесстрашная и опасная. Королева вернулась в свое королевство.

Инрен встала. Она повернулась к рыдающей Зилле на земле.

— Его душа! — выдавила Ведьма ветра. — Его душа! Я не видела его душу! Куда она делась? Где душа моего брата?

— Соберись, — прорычала Инрен. Она схватила старую руку ведьмы и подняла ее на ноги. — Зарк найдет новый сосуд. Если нет, он выполнил свою цель. Теперь ты должна выполнить свою, — она сжала плечи Зиллы. — Вернись в Кро Улар. Жди там Гиллотина. Если он не остановил Фендреля ду Глейва, ты должна убить его сама.

Зилла вытерла лицо руками и кивнула, теневой свет сиял в глазах.

— Охраняй нашу королеву, Инрен, — ее голос дрожал. — Оберегай ее.

— Своей жизнью, — ответила Инрен.

Обещание звенело в ушах, Инрен повернулась и поспешила по широкой дороге за Одиль. В этот миг еще одна душа в ней молчала. В этот миг Ведьмин лес отступал.

И Инрен позволила себе надеяться.

* * *

В мой каструм пришла весть о заражении в горах Скада. Говорили, мужчины и женщины, захваченные тенями, собрались в скрытой долине, основали колонию и стали размножаться, растить детей, рожденных с тенями, с их грешными силами. В те дни такие слухи звучали часто, и Орден всегда быстро проверял и, если нужно, подавлял такие колонии.

Меня вызвали на такую охоту, забрав с улиц Хьюлона и отправив с братьями и сестрами по охоте со всего Перриньона в горы. Я думала тогда, что приготовила сердце ко всему, что от меня требовал Орден.

Но на самом деле… я еще не участвовала в ритуальном очищении души рожденного с тенью. Все рожденные с тенью до этого были или взрослыми, или зверями, и мы не отделяли их души, а просто прогоняли их в Прибежище. Но детей нужно было спасти.

Перспектива была мрачной. Я не знала, хватит ли мне выдержки.

В голове звучала такая мысль: это была последняя проверка? Тут я докажу свой пыл? После этой миссии Совет Аглы примет меня и посчитает достойной их великого сокровища?

ГЛАВА 8

Серина лежала с открытыми глазами, проснулась, но не полностью в сознании. Она ощущала мягкую подушку под головой, легкое одеяло на теле. Она ощущала тяжесть в конечностях, как паралич. Но это был не настоящий паралич. Она могла двигаться, если хотела. Если бы отыскала силу воли.

Как она оказалась в кровати? В голове мелькали смутные воспоминания и впечатления, сильные руки несли ее, нежные ладони вытерли кровь с ее лица и укрыли одеялом. Но больше она не знала.

Она закрыла глаза. Но в ее голове были жестокие картинки, которые ощущались как кошмар. Она видела, как ее руки ломались, становились жуткими отростками с множеством сочленений. Она видела, как Герард смотрел на нее в ужасе, прикрываясь рукой. Она помнила жуткое желание порвать его, бушующее в ее венах.

Голосок зазвучал в ее разуме:

«Помоги нам! Помоги нам!» — он задел ее ухо, как дыхание призрака. И пропал.

Дрожа, Серина покачала головой, глаза были еще закрыты. Где был Герард? Он был еще жив? Она не убила его… да? Она снова ощутила жуткую боль пальца Илейр, вонзающегося в ее лицо, оставляя на глубине печать. Она помнила, как Инрен, нося лицо Лизель, сунула что-то в ее рот, закрыла ее рот и зажала нос, заставляя проглотить.

Почему она не отбивалась сильнее? Почему не заставила убить ее, а не подчинить? Ее желудок и горло болели, пылали после магии, которой ее стошнило ночью.

Мягкий шелест вернулся к ее уху.

«Помоги нам! Помоги нам!» — шептал он и снова пропал.

Серина нахмурилась. Она из оставшихся сил повернула голову на подушке и осмотрела комнату. Шторы закрывали окна, делая свет тусклым. Она не знала бы, что был день, если бы не полоска света, падающая из одного окна на стену. Штора на том окне чуть сдвинулась. У вершины звучало хлопанье крыльев. Птица?

«Помоги нам! Помоги нам!».

Хоть перед этим она не шевелилась, Серина села. Голос не мог ей показаться. Он был настоящим, отчаянным. Странным. Она свесила ноги с кровати, одеяло упало на пол. Ее босые ноги сжались на холодном полу, она прошла по комнате и заглянула за штору.

Там была птица. Почти. Даже в тусклом свете Серина поняла, что это была скорее тень, чем плотное существо. Она видела узор шторы сквозь тело птицы. Может, ей это снилось.

«Помоги нам! Помоги нам!».

— Кто ты? — тихо спросила Серина.

Маленькое существо повернуло голову с клювом к ней. Ее зрение словно прояснилось, она увидела, что существо еще меньше походило на птицу, чем она думала. Крылья напоминали рыбьи плавники, а хвост разделялся, как у ласточки, и был как из пара.

«Я — Хрелеле, — спело ей существо, голос был как сотня серебряных колокольчиков в идеальной гармонии. — Мы боимся. Помоги нам! Помоги нам!».

— Как я могу помочь? — спросила Серина. Не дожидаясь ответа, она отодвинула штору и открыла окно, думая, что птица хотела улететь в небо. Но даже с открытым окном кроха не улетела на свободу, а опустилась на ее запястье. Она видела существо там, коготки прижимались к ее коже. Но Серина ничего не ощущала.

«Я вырвалась из сосуда, — она смотрела на нее яркими глазами. — Жестоко вырвали. Я боялась. Прибежище заберет меня. Мне нельзя в Прибежище! Я искала сосуд, который укроет меня».

— Кто? — спросила Серина. — Кого ты нашла?

Но птичка дрожала, крылья трепетали в воздухе.

«Мой сосуд в опасности! Охотники… окружили нас. Они убьют сосуды и прогонят наши души в Прибежище. Ты должна помочь! Помочь нам! Помоги!».

Голос запел без слов, но значение пронзило сердце Серины. Она со страхом стряхнула птицу с запястья. Та расправила крылья и полетела к ее лицу…

Она открыла глаза.

Она лежала на кровати, глядя на вышитый полог, одеяло укрывало ее тело.

Это ей приснилось?

Серина пару раз моргнула. Она со стоном провела ладонями по лицу, коснулась челюсти, скул, носа. Она ощупала места, где кости ломались прошлой ночью, когда действовало проклятие.

Было ужасно тихо. В комнате и в коридоре за дверью. Дюнлок, казалось, сковала тишина. А потом издалека донеслось… «Помоги нам!».

Серина вскочила, сердце билось в горле.

— Захваченная тенью, — выдохнула она с осознанием. На замок напали прошлой ночью. Ведьмы и эвандерианцы умерли, и их тени были жестоко освобождены. Они могли захватить кого угодно!

Она вылетела из кровати и бросилась к двери. Она прижалась к двери, затаив дыхание. Ее заперли? Она дернула ручку.

Дверь открылась.

* * *

Мы три месяца искали в горах Скада, жили как дикие звери. Но не нашли за все время колонии захваченных тенями. Мы стали сомневаться, что слухи были правдой, и некоторые в отряде предлагали отправляться домой.

Я не могла вернуться без успеха. Что-то говорило мне — инстинкт охотницы, выросший за годы во мне — что мы были близко. Казалось, нас укрывала пелена, мешая видеть добычу.

Но мы были близко… очень близко…

ГЛАВА 9

Хоть она шесть недель провела в патрулях в Водехране, Айлет не узнавала землю, по которой ее вел Трупный ведьмак. Холмы, склоны, поляны и холмы. Они не встречали ни людей, ни зверей. Айлет заметила только стервятников, медленно кружащих, не хлопая крыльями. Они были заинтересованы в падали, идущей строем за Трупным ведьмаком? Или они тоже были мертвы, и ведьмак через них следил за округой?

Она знала лишь то, что они шли на восток. К Ведьминому лесу. К Жуткой Одиль и оставшимся Алым дьяволам, тут не было сомнений.

Трупный ведьмак шел в десяти шагах впереди нее. Он смотрел вдаль, управлял трупами, пока двигался сам. Сколько трупов он мог двигать, пока так шагал? Может, он еще сражался с Фендрелем и другими?

Или он мог уже их убить.

Айлет смотрела на спину врага, смотрела, как его длинные черные волосы покачиваются за плечами. Она не могла рассчитывать на Фендреля. Лучше было поверить, что они потеряли ее след, и она осталась одна. Не важно. Она изогнула губы в улыбке. Ей нужно было найти и убить Жуткую Одиль, да? Она шла в нужном направлении.

Что-то стукнуло по земле. Айлет вздрогнула и обернулась, стервятник лежал в двадцати футах от нее, пронзенный в сердце. Даже без теневого зрения она ощущала дрожь в воздухе от рвущегося проклятия.

Трупный ведьмак испуганно вскрикнул и замер. Его пальцы медленно сжались в кулаки. Айлет уловила движение в стороне. Стало видно множество трупов, больше. Чем она представляла возможным. Они вдруг появились, встали лицами в ту сторону, откуда прилетел снаряд.

Один упал. Айлет увидела еще один снаряд скорпионы, попавшей в цель.

— Проклятье! — прорычал ведьмак. Он повернулся, глядя на своих солдат, на ту линию защиты. Еще один труп упал, потом третий. Гиллотин махнул, и фигуры рассеялись, наступая на врага, скрытого среди елей.

Айлет заметила красную вспышку. Эвандерианцы пришли на помощь?

Еще снаряд пролетел по воздуху, миновал ее щеку и врезался в труп, держащий правую руку Айлет. Мертвец тут же упал, проклятие разбилось.

— Беги! — взревел в ушах Айлет низкий голос Трупного ведьмака.

Ее ноги слушались раньше, чем она подумала, из-за его контроля. Но он плохо выбрал для нее курс побега. Он отправил ее бежать к нему, чтобы она пробежала мимо него, и он оказался между ней и напавшими. Но так она оказалась достаточно близко к нему.

Айлет вытянула руки и бросилась телом, еще принадлежащим ей, обвила руками голову ведьмака. Железная цепь ее оков впилась в его горло, и он не устоял на ногах.

Его вес рухнул на нее, и они покатились по земле. Нити проклятия рычали, его концентрацию сбили удивление и железо на коже.

«Ларанта!» — кричала она в голове.

Ее тень ответила, бросилась вперед на яд железа, отгоняющий ее. Она не могла дать много, но отдала все, что могла, и Айлет ощутила каплю силы в венах. Этого хватило — ей нужно было только продержаться.

Трупный ведьмак оказался над ней, когда они перестали катиться, его большое тело придавило ее сломанные ребра. Он ударял локтями, и она закричала от боли, когда он попал по ребрам. Но не отпустила.

Железо вредило ему. Она ощущала, как магия в нем дрожала в ответ. Его хватка стала слабее, и ее ноги на миг послушались ее. Она обвила ими его тело и сжала.

Трупный ведьмак поднял руку. Ее теневое зрение отчасти вернулось, и она увидела, как ладонь вспыхнула красным светом Анафемы. Он повернул запястье, словно тянул за нити.

Два темных тела сорвались с неба — мертвые стервятники летели к ее лицу с когтями и клювами. Айлет перекатилась, увлекая Гиллотина с ней, прикрываясь им, как щитом. Они рвали ее спину и шею. Коготь порезал ее щеку. Она пыталась катиться, но тело застряло во вмятине в земле.

Трупный ведьмак сжал ее ладони, как-то поднял ее руки и выскользнул из ее хватки. Его горло было красным, в волдырях от железа, но он отполз и поднялся. Она бросилась к его ноге, но другой стервятник напал на нее. Она сжала его за шею и обрушила птицу на землю, сломала ей шею. Труп не остановился. Им все еще управляло проклятие, и он пытался порвать ее когтями.

Холодные мертвые ладони сжали ее волосы у затылка и подняли ее на ноги. Длинные руки обвили ее шею и сжали. Глаза Айлет выпучились, она смотрела на Трупного ведьмака в паре шагов от нее, управляющего мертвецами, сжимающими ее. Она видела его глаза, знала, что он убьет ее, несмотря на приказ его богини.

Дротик пролетел по воздуху и вонзился в ткань плаза на его левом плече, не добрался до кожи. Еще пара дюймов вправо, и он пронзил бы ведьмака.

Айлет все еще была беспомощна в хватке трупа, пыталась увидеть, откуда был дротик. Она краем глаза заметила Кефана на склоне ближайшего холма, он вставил второй дротик в скорпиону и выстрелил.

Дротик пролетел у щеки Трупного ведьмака. В последний миг он повернулся и побежал, дико размахивая руками. Дюжина трупов спускалась по склону, спотыкаясь друг об друга, но двигаясь за хозяином. Кефан выстрелил еще, больше дротиков летело от других эвандерианцев, появившихся у вершины холма. Многие попадали в мертвецов, не влияя на них.

Трупный ведьмак добрался до вершины склона и пропал за ней. Его трупы не последовали за ним, а повернулись и устремились к Айлет.

Она подняла руки в оковах так, что вырвалась из хватки руки, душащей ее. Она сделала пару вдохов. Ларанта боролась под подавлением железа, сила тени угасала в теле Айлет.

«Ларанта! Больше!» — кричала Айлет в голове. Она ощущала, как ее волчица бросилась к железному барьеру. Но Ларанта уже много отдала, железо мучило ее так, что она упала, беспомощно скуля.

Другие трупы подступали. Айлет уже не видела Кефана или других в красных капюшонах. Вокруг были только мертвые лица, опухшие языки, опущенные головы и запинающиеся ноги. Айлет увидела девушку шестнадцати лет с круглым лицом и золотистыми волосами, заплетенными в косы, лежащие на ее плечах. Кровь от раны, убившей ее, уже засохла на шее. Она протянула пальцы, согнутые как когти, чтобы вырвать сердце Айлет.

Тьма подступала по краям, Айлет опустилась на колени, побежденная. Мертвые добрались до нее.

* * *

Одним холодным днем — ветер дул с горы, дождь хлестал по нашим лицам — мы зашли дальше в ту скрывающую пелену и вдруг оказались окружены. Существа в жутких масках встали из камней, словно вдруг появились там. Магия вырвалась из их тел опасными волнами.

Наши тени были слишком сильно подавлены, чтобы легко отбиться. Четверо моих собратьев погибли за мгновения, их тени жестоко вырвались из тел, их души растаяли.

ГЛАВА 10

Герард рухнул, встряхнув кости, хотя пытался перекатиться. Он схватил одеяло обеими руками и лежал миг на спине, глядя на каменную стену, с которой спустился, и глядя на его самодельную веревку и шторы, которые трепал ветер. Один из узлов не выдержал его вес.

Голова Нилли ду Бушерон появилась в окне его кабинета, посмотрела на него. Он помахал, что был в порядке, и поманил ее. Девочка пропала. Через миг верхняя часть веревки дернулась и упала на землю рядом с ним. Нилли выглянула снова, тонкие светлые волосы развевались вокруг ее личика.

Герард встал и заметил меч и ножны, которые бросил перед тем, как спускаться. Он пристегнул их к спине, посмотрел на окно, помахав Нилли вернуться в кабинет. Он собрал веревку охапкой, стараясь не замечать, сколько узлов чуть не развязалось. Ему не стоило доверять свой вес такой хлипкой веревке!

Но чего он боялся? Он видел будущее. Он знал, что не умрет, выпав в окно.

Он сунул самодельную веревку за низкую стенку у клумбы, где ее не заметили бы из замка. Герард поднял взгляд в последний раз. Нилли закрыла окно, но он видел ее личико за стеклом. Он улыбнулся ей.

Было неправильно так бросать ее. Фендрель оставил не меньше двух венаторов в Дюнлоке, они будут охотиться на захваченных тенью. Но он не мог брать с собой ребенка. Не в Ведьмин лес.

Он шел вдоль берега озера, пригибаясь за стенами и кустами, отчаянно надеясь, что никто не выглянет из десятков окон в ненужный момент. Герард двигался вдоль края озера, направляясь к нужному месту на северном берегу.

У озера было странно тихо. Холодный ветер резал ткань и кожу до кости, притупляя ощущения. Он порой, казалось, слышал крики из замка, но оглядывался и видел только стену из камня. Окна отражали утреннее небо.

Герард выругался и пошел дальше. Он не мог останавливаться. Богиня дала ему миссию, и он должен был ее исполнить. Без колебаний. Без трусости. Он не мог прятаться за другими делами.

Он нашел лодку с веслами у пристани, толкнул ее в озеро, ломая тонкую корку льда. На воде его могли увидеть из окон верхних этажей и с башен. В любой момент красные капюшоны или его стражи могли появиться из двери кухни и погнаться за ним. Но никто не вышел.

Он плыл по озеру, вспомнил о магическом барьере Фендреля и Террина вокруг Дюнлока. Герард не ощущал магию, но знал, что барьер, если он еще там, помешает ему уплыть. Он нервно оглядывался, ожидая с каждым взмахом веслами, что врежется в невидимую стену.

Но он добрался до другого берега озера без проблем, вскоре его лодка захрустела камнями и льдом. Он встал, вытянув руки для равновесия, и спрыгнул на мертвую траву. Он вытащил лодку на берег и поспешил за деревья.

Там он замер, чтобы отдышаться, и оглянулся на Дюнлок. Замок казался маленьким и спокойным на острове под зимним солнцем. Кто мог догадаться, какой хаос произошел в тех каменных стенах?

Боль пронзила его сердце. Он бросал свой народ. Из-за безнадежного дела, которое он принял после видения от захваченного тенью ребенка. У него не было лошади, припасов, а из оружия был только меч. Он не знал путь в Дулимуриан, только то, что он был за непроницаемым и опасным Ведьминым лесом. Эта миссия была самоубийством.

Он смотрел миг на окно в западном крыле, за которым лежала в ступоре бледная девушка. Он не попрощался.

Теперь было слишком поздно.

Он отвернулся от Дюнлока на восток. К Ведьминому лесу. К Дулимуриану.

К концу.

* * *

Серина не встретила никого, пока кралась по коридорам западного крыла. Она не слышала звуков жизни, шума за закрытыми дверями. Она замерла у двери кабинета принца, потянулась к ручке, но не смогла коснуться ее. И Герард не мог быть там. Не сейчас. Не с захваченными тенью в Дюнлоке.

Но где он был?

«Помоги нам! Помоги нам!».

Она сжала юбку обеими руками и поспешила по коридору, направилась к галерее с видом на Большой зал. Чем дальше она шла, тем больше голосов слышала, но всегда вдали, за стенами и дверями. Всегда испуганные. Ведьмы еще были в замке? Или они получили, что хотели, и убежали? Она не знала.

Коридор стал шире, она увидела перила впереди. Она уловила негромкие голоса и шаги. Она знала, еще не посмотрев, что в зале внизу собрались люди.

Стараясь, чтобы ее не заметили, она подобралась к колонне и выглянула из-за нее. Она тихо зашипела. Так много людей! Слуги в форме и одежде для сна. Два конюха грубого вида и маленький паж. Дюжина вооруженных стражей, а другие без брони и только в туниках, которые носили под формой, и они не скрывали тревоги.

Но взгляд Серины скользнул по ним к знакомому лицу. В центре собравшихся стояла ее подруга и сестра Сивелин — Дючетт. Она была в голубом капюшоне ее Ордена. Она сжимала ладони в молитве, закрыв глаза, губы двигались. Над ее головой что-то мелькнуло. Серина нахмурилась, не зная, что видела. Маленькая тень с крыльями мелькнула и пропала.

Почти все стояли спиной к южной стене, глядя на ряд стражей замка, опустивших пики. Они все были пленниками? Захваченными тенями? Столько людей не могли захватить за ночь!

Серина заметила вспышку красного. Венатор прошел в поле зрения. Она на миг надеялась, что это был Террин ду Балафр, друг Герарда. Но этого юношу с короткой бородой и опущенными плечами она не знала. Его лицо было бледным, сияло потом, и правая рука свисала с плеча. Сломанная. Судя по его мрачному лицу, ему было больно. Он прошел вдоль ряда людей, разглядывая их. Но он не тянулся к ядам, висящим на груди.

Видимо, эти люди были с разорванными глазами — их могли захватить тени, но они не обязательно были захвачены. Когда тени жестоко высвободились из мертвых сосудов ночью, они стали искать ближайшие доступные тела и прятаться в них. Многие только захваченные не проявляли признаки одержимости днями или неделями. Тень со временем укрепляла хватку на сосуде, ощущала себя безопасно и забирала власть. Любой из людей внизу мог быть одержимым.

Серина посмотрела на Дючетт. Бедная девочка пыталась быть смелой, стоять смирно, но Серина видела, как слезы лились из уголков ее закрытых глаз. Она верила, что была захвачена? Подозревала? Она…

«Помоги нам!».

Сердце Серины дрогнуло. Она сжала колонну, чтобы не упасть. Этот голос… звучал из Дючетт, но это был не голос Дючетт, и она не двигала ртом. Это был странный музыкальный потусторонний голос.

— Хрелеле, — прошептала Серина. Она должна была что-то сделать. Но что? Как она могла помочь?

— Последний. Нашла его в кладовой.

Венатрикс появилась внизу, таща мужчину за воротник. Серина только с третьего взгляда узнала советника Ивса, его красивые бархатные одежды были в дырах и пятнах. Бедняга возмущался, заявляя, что он был из гордого рода не податливых тени, и что он не мог быть одержим…

— Тихо, — прорычала венатрикс. Она толкнула его к стене, встала рядом с товарищем-эвандерианцем, широко расставив ноги. Серина со своего места видела жуткие ожоги на голове женщины, на щеке и шее. Свежие ожоги напоминали следы капель воды. Наверное, она попала под кислотный дождь Ведьмака бури.

Где были другие Красные капюшоны? Айлет и Террин, брат короля, Фендрель ду Глейв? Почему этим двум эвандерианцам не перевязали раны? Только они выжили? Остальных убили Алые дьяволы ночью?

«Помоги нам!» — проскулил голос тени в ее голове.

— Эту, — рявкнула венатрикс, голос отразился от высокого потолка зала. Два стража с оружием схватили дрожащую служанку с квадратным лицом, поставили на колени перед венатрикс. Венатрикс умело подняла маленький серебряный флакон, откупорила его. Она вытащила что-то из флакона, Серина не видела со своего места маленький предмет. — Держите ее смирно, — приказала она, стражи сжали голову служанки. Бедняжка скулила, а потом закричала, когда венатрикс что-то сделала с ее глазом — Серина не успела увидеть, что.

Венатрикс отошла к столику, который Серина до этого не замечала. Спиной к пленникам у стены она смешала разные жидкости в маленьких стеклянных мисочках. Она отошла и посмотрела на служанку, махнула рукой.

— Не захвачена, — сказала она. — Следующий.

Служанка благодарно восклицала, сжимая и разжимая ладони перед собой, пока ее уводили в открытую входную дверь. Дальше был маленький паж, его подвели, опустили на колени, заставили ощутить укол боли на глазу. Он встал между бледными строгими стражами, а венатрикс снова стала смешивать зелья и порошки.

— Не захвачен, — заявила она, и пажа отпустили. — Дальше.

— Герард, — прошептала Серина, прижимаясь к колонне, глядя, как проверяют третьего, а потом четвертого и отпускают. — Где ты? — он не позволил бы собирать людей так, как зверей! Ведьмы поймали его? Его похитили? Он погиб?

Не важно. Его тут не было.

А стражи приближались к Дючетт.

«Помоги нам! Помоги нам!».

Серина моргнула, пытаясь прогнать видение над головой монашки, пытаясь сказать себе, что ей показался голос, поющий в ее голове, пытаясь выдумать правду, чтобы не видеть то, что происходило внизу.

Стражи сжали руки Дючетт. Но они не успели подтащить ее к венатрикс, она подняла руку.

— Стойте. Я… что-то ощущаю.

Другой эвандерианец подошел к ней.

— И я, — прорычал он, пристально глядя на Дючетт, которая отпрянула от него. Стражи сжали ее крепче. Венатор потянулся к дротикам на груди, вытащил один из колчана. Он не стал заряжать его в скорпиону, ведь со сломанной рукой не мог стрелять из оружия. Он сжал дротик в кулаке и шагнул в Дючетт.

Ее глаза расширились. Она завизжала:

— Нет! Прошу, пощадите! Не убивайте! Я — слуга Богини, сестра Сивелин! Не убивайте меня! Не обрекайте!

— Ты не будешь обречена, сестра, — ответил венатор. — Я спасу твою душу, клянусь, — он сделал еще шаг, поднял руку.

Серина выскочила из-за колонны. Она встала на вершине лестницы, покачнулась и вытянула руки. На жуткий миг она ощутила себя беспомощно.

А потом сжала перила и закричала изо всех сил:

— Стойте!

Ее голос отразился от высокого потолка, звенел среди колонн. Венатор замер и обернулся. Венатрикс подняла голову, хмурясь.

— Да что такое…

Рев заполнил зал, последовали испуганные крики. Серина все еще была на вершине лестницы, с ужасом смотрела, как тень крылатого создания вырвалась из головы Дючетт и взлетела. Но это была не птичка, которая нашла ее. Это был кошмар с кожистыми крыльями и пастью, полной зубов.

Существо напало на стражей, держащих Дючетт за руки. Они с криками отпустили ее и упали на пол. Другой страж, смельчак в форме капитана, поднял пику и ударил по монстру, пролетающему мимо. Но оружие прошло сквозь существо, как сквозь пар. Жуткое тело замерцало и стало целым, будто иллюзия.

Монстр повернулся в воздухе и бросился на венатрикс, которая стояла у столика с бутылочками и приборами. Женщина отпрянула на шаг, другой, но отказалась делать третий. Она подняла голову, и существо с крыльями летучей мыши полетело на нее, вытянув задние лапы, когти были готовы вырвать ее сердце.

Существо пролетело сквозь нее. Она пошатнулась и схватила за грудь, ожидая найти там рану. Она скривилась, вытащила дротик и вставила его в скорпиону. Кошмар раскрыл крылья, повернулся для новой атаки, и венатрикс подняла правую руку и выстрелила.

Дротик попал между глаз Дючетт. Бедняжка охнула, звук напоминал печальное мяуканье.

— Прошу, — взмолилась она. — Прошу, не…

Она упала на колени, обмякла и рухнула на бок. Монстр из ее разума кричал от ярости и боли, рассеялся облаком серебряных искр, которые просыпались на пол и растаяли.

Серина сжала перила, глядя в ужасе на павшую сестру. Но… она не была мертва. Еще нет. Эвандерианцы использовали два яда, да? Одним парализовали, другим убивали. Дючетт была все еще жива.

Венатрикс вытащила второй дротик из колчана. Этот был с черным оперением.

— Нет! — Серина побежала по лестнице, почти падая, порой прыгая. От пола ее отделяли шесть ступеней, она сжала перила и прыгнула в венатрикс. Они рухнули на пол. От столкновения тело Серины встряхнуло, в ушах звенели ругательства венатрикс. Дротик Нежной смерти откатился. Венатрикс потянулась за ним, но Серина успела отбить его дальше, придавив венатрикс.

— Что ты творишь? — закричала венатрикс, рыча, поднимаясь. Ожог на ее лице был выпуклым, ее глаза были стеклянными от боли и гнева.

Серина поднялась, дрожа. Все тело болело от удара, и боль пронзила ее ногу, когда она наступила на правую ступню, но она прошла между венатрикс и телом Дючетт.

— Я — Серина ду Глейв, жена Золотого принца Перриньона, — заявила она. — Именем моего мужа, Герарда ду Глейва, сына Избранного короля, правителя Перриньона, Гвардина ду Глейва, я приказываю отступить, — она взмахнула руками, указывая на людей Дюнлока за ней у стены. — Эти люди под защитой принца.

Венатрикс смотрела на нее, словно она сошла с ума. Ее товарищ-эвандерианец прошел к ней, придерживая сломанную руку, склонив голову.

— Она захвачена тенью? — процедил он, спрашивая у венатрикс.