Корабли, уходящие в завтра

Глава 1

Я медленно и вальяжно обходил свой корабль, придирчиво рассматривая его со всех сторон. На самом деле, я просто любовался им, а не искал изъяны. Любой космолетчик вам скажет, что поцарапать сплав, которым покрывают межзвездные корабли, считается невозможным. Ведь они мчат сквозь пространство на таких скоростях, что астероид, повстречавшийся на пути, превращается в облако энергии, распадаясь на кванты света всех частот. В далеком, двадцать третьем веке, когда я получил свой корабль и навсегда решил стать космолетчиком, я даже не представлял себе, как сложно будет отправляться в полет каждый раз.

Мне рассказывали, что перед каждым полетом я буду чувствовать противоречие и каждый раз придется делать выбор: между желанием остаться здесь и сейчас, в том времени, которое только что узнал и чувством любопытства, желанием узнать новое, заглянуть в будущее. На самом деле, никакого противоречия не было, я замечательно испытывал оба этих ужасных ощущения и это было вдвойне тяжелее.

Каждый раз, проживая небольшой отрезок времени между полетами, привыкаешь к существующим традициям. Сложно было судить, что являлось особенностью планеты, а что было лишь вехой моды этого времени. В любом случае, всегда было что-то приятное и завораживающее, что тянуло остаться и пожить еще немного на планете этого времени.

С другой стороны, там, впереди ждало будущее, не вымышленное, а самое настоящее будущее. Не надо было терять годы, требовалась всего-то неделя или две, и ты мог оказаться где угодно и когда угодно. Будущее, как и полагалось было непредсказуемым и от того манило только сильнее.

– Эй, Карл! – окликнул я напарника, завидев как тот, почему-то пешком, идет по космодрому в сторону корабля. – Ты свежие карты нашел?

Карл лишь махнул рукой, что-то вроде “ах отстаньте” и уткнув взгляд в землю, продолжил свой променад.

Карты надо было все же где-то достать, даже если из-за этого придется вылететь на день позже, оно того стоило.

Автоматический погрузчик с упорством гигантской черепахи подтаскивал все новые и новые контейнеры, а затем, неспешно, загружал их в трюм. Я посмотрел на этот процесс и прикинув, что ему потребуется еще, как минимум, часов шесть чтобы закончить, пошел прогуляться.

Мне понравились и эта планета и это время, и развратная, полуобнаженная одежда и контрастирующие с ней целомудренные понятия, что касаться и целоваться можно только после заключения устного договора и получения однозначного согласия. Все это было в какой-то мере забавно, словно я попал в странный мультфильм для взрослых или какую-то наивную подростковую фантазию. И это было именно то чувство, которое все космолетчики называли – “ностальгией по-настоящему”.

Задолго до первых звездолетов, был такой умный ученый – Эйнштейн, он сделал очень странное для своего времени предположение, но оказался прав. В те далекие времена он предположил, что если мы будем разгонять космический корабль, все сильнее и сильнее, то приближаясь к скорости света, время внутри корабля должно начать замедляться. И даже появился такой мысленный эксперимент, который назвали “парадокс близнецов”, но на этом, в общем-то, мысль и закончилась.

Однако, когда появились корабли, что смогли разогнаться до таких скоростей, а точнее двигатели, что разгоняли всю материю корабля, вместе с грузом и экипажем одновременно, не вызывая перегрузки, на что уходило не полгода, а всего пара дней, тогда появились и космолетчики. Иногда их еще называли – людьми будущего. Далеко летать было по-прежнему проблематично, но на ближайшие пятьдесят световых лет – запросто. Корабль уходил к другой звезде и долетал до нее чуть медленнее света.

Первый полет, как и предполагалось прошел к звезде Проксима центавра, корабль достиг звезды за четыре с небольшим года. Долетев до звезды, корабль развернул автономную радиостанцию и отправился обратно. Вот тут-то и выяснилось впервые, чем будет отличаться профессия космолетчика от всех остальных.

Когда корабль вернулся, для экипажа прошло всего две недели, они также молодо выглядели и отлично помнили как их провожали. Тем временем на земле прошло почти девять лет и многие за такой срок успели состариться.

Сначала космолетчиков начали шутливо называть вечно молодыми, но потом наступила горькая правда обратной стороны этой медали. Все, кто был с ними знаком, рано или поздно умирали, как правило космолетчик прилетал из очередного рейса, а ему сообщали, что его жена, дочь или даже внучка умерла. Нередко бывало и так, что три дочери от разных браков годились друг другу в бабушки.

Но время было не единственной проблемой для межзвездных кораблей. Первые трудности решились достаточно просто, когда корабль выходил на разгон, в него мог удариться метеорит и дабы совладать с этой неприятностью был разработан особый сплав. На больших скоростях все было очень просто, в момент столкновения кто первый испарился, того больше нет, поэтому сплав был не только прочным, но еще и тугоплавким.

Вторая проблема была сложнее. Пространство между звезд, как и предполагалось, заполняла темная материя, которая никак не проявляла себя, кроме присутствия массы. Эта самая масса создавала эффект плотности, что мешало кораблям, разгоняться и лететь. Иными словами, если бы ее не было, то корабли летели бы с постоянной скоростью, но она была. Местами корабли начинали резко ускоряться, а затем тормозить, это было заметно только наблюдателю из точки отправления корабля, да и то с некоторой задержкой. Со временем и сами корабли научились регистрировать эти перепады скорости, для будущих полетов. Сообщить всем кораблям что-либо было невозможно, пока они не прилетят, поэтому корабли летали по карте, которую составили по сведениям, полученным из последних полетов.

Темная материя располагалась не однородно, словно облака, что постоянно сгущались или рассеивались. В отличии от обычных облаков сгусток темной материи рассеивался в течение десятка лет, а вокруг повышенной плотности всегда была зона пониженного давления, ее еще называли темной энергией, через нее корабль летел с ускорением. Механизм этого действа не был до конца изучен, но им с успехом пользовались, как некогда парусники замечательно использовали ветер, не понимая, как он зарождается и почему дует именно в эту сторону.

По этой простой причине мне и нужна была свежая карта, лететь предполагалось далеко, почти на двадцать световых лет. Статистически, идеальный маршрут мог сэкономить до четверти полетного времени, а это получалось пять лет. Для нас, летящих сквозь пространство на околосветовой скорости, это ровным счетом ничего не меняло. Мы не старели, с нашей точки зрения, корабль полдороги разгонялся, а другую половину тормозил, как бы нарушая закон, запрещающий перемещаться быстрее скорости света.

На самом же деле время на корабле просто замедлялось и чем ближе корабль подходил к скорости света, тем больше топлива он тратил на разгон, но вместо разгона в пространстве он лишь сильнее тормозил время на корабле. Из-за этого, для всей команды, большая часть полета ощущалась как короткий миг жизни.

Приборы на корабле, упорно показывали скорость в миллионы километров в секунду, чего просто не могло быть. Что-либо зарегистрировать или как-то отреагировать на таких скоростях было невозможно. Космолетчики, уходя в полет прощались с планетой и временем, а через неделю или две оказывались у другой звезды, в недалеком будущем. Мир привык к таким отношениям и делая заказы на транспортировку все отдавали себе отчет, что груз доставят уже их детям.

Именно для них, для людей, что ждут их там, на том конце маршрута очень важно, чтобы я раздобыл самую последнюю карту и долетел как можно быстрее. Прежде всего, я скачал карту, что была на космодроме, но ей уже сто лет в обед. Поэтому, разглядывая корабли на горизонте, я пытался опознать их по внешнему контуру. Слева, у самого здания продуктовых складов высилась острая, темно синяя игла Синей Чайки. Я быстро набрал номер капитана на коммуникаторе и стал ждать ответа. Если я ошибся и он сейчас в полете, то коммуникатор сразу скажет об этом, однако, я слышал мелодию ожидания, а значит он просто был немного занят.

– Привет… – раздался очень удивленный голос. – Ты ли это?

– А тебе кто-то еще звонил с моего номера? – разговор был глупый, но так было каждый раз.

– Тебе сколько сейчас? Двадцать пять? – голос в трубке был грубее, чем я ожидал, но тем не менее он оставался узнаваем.

– Почти… Двадцать семь. А сам? Сколько уже налетал?

– А мне уже сорок пять… Я тут женился, перед прошлым полетом, пришлось подзадержаться на планете. Сам-то не думал?

– Думал, да что-то все не то, не мое… Слушай, я к тебе по делу вообще.

– Догадался, не дурак, сейчас карты скину что есть. Но мы шли с севера, вряд ли ты туда собираешься.

– Давай все, что есть. У нас часов шесть, не больше.

– Добро, принимай данные. – Бросил он и прервал связь.

Космолетчики были дружны между собой, намного дружнее, чем с обычными людьми, но поговорить “по душам” было сложно. Когда я видел его последний раз, он был младше меня на два года. И так было всегда, ты мог прилететь на планету, а там твой однокурсник с бородой до пояса. А улетая ты с ним прощался навсегда, потому что больше уже не увидишь никогда, если только он не отправится на дальние рубежи. Туда и сейчас летят корабли отчаянных и будут лететь еще десятки лет, а потом с полсотни лет обратно. Они вернутся сюда и увидят далекое будущее, быть может, и меня уже не будет в живых, кто знает, как жизнь сложится.

На космодроме больше кораблей не было, планетка была захолустной и дабы не топтать бетон попусту, я решил зайти в здание и что-нибудь перекусить. Это было любимое развлечение космолетчиков – пробовать местную кухню. Каждый раз это была русская рулетка, заказывая обычное с виду блюдо можно было получить что-то совершенно непредсказуемое.

Ну кто, скажите на милость, предполагал, что сто пять лет тому назад на планете Альдебаран, которая само собой, крутится вокруг звезды Альдебаран, вдруг начнут все готовить из червей и каких-то личинок? Нашего навигатора, когда он об этом узнал, дня три еще полоскало и он есть ничего не мог. Впрочем, на меня новость не произвела никакого впечатления. Единственное мясной блюдо, которое я ел, был бургер, и котлета была вполне себе съедобной.

Планета, на которой мы оказались сейчас, вращалась вокруг звезды Глизе 667 из созвездия скорпиона, космодром по-видимому, был оплотом стоиков и вершиной спартанского дизайна. Все стены были покрыты голым цементом, который затем отполировали до блеска. Холл представлял собой шесть информационных стоек все из того же бетона, а в центре находился белый гипсовый фонтан, окруженный кольцом бетонных лавочек. На мой взгляд все было чересчур аскетично, никогда не поверю, что людям нравится работать в этой унылой серой обстановке.

– Добрый день, капитан, могу ли я вам чем-то помочь? – раздался голос справа от ближайшей информационной стойки.

Парень улыбался, не наигранно, он действительно был бы рад помочь, видимо я был единственным капитаном на космодроме и это придавало его рабочему дню хоть какой-то смысл.

– Нет, я просто… А хотя… Скажите, а почему тут все так… – я неопределенно развел руками, пытаясь как-то выразить свои чувства в краткой форме. – Так… пасмурно?

– Простите, пасмурно? – он посмотрел куда-то под стойку и быстро забегал пальцами по невидимой клавиатуре. – Боюсь, что вы ошибаетесь, на улице было, есть и будет еще три дня солнечно. Быть может, вы имели в виду что-то другое?

– Не на улице, тут… Вот этот серый каменный пол, серые стены, серый потолок… Почему все так уныло?

– О, история этого космодрома уходит корнями в далекое прошлое. Согласно легенде, дизайнер и архитектор этого творения была восхищена великим произведением древних “Пятьдесят оттенков серого”, именно так родилась идея использовать только оттенки серого цвета при строительстве и украшении этого здания.

– Украшении… Простите, а вы сами читали это произведение? – я вдруг вспомнил, о чем оно и очень удивился. – У вас тут должен быть несколько иной антураж, если вы меня понимаете.

– Нет, я сам не читал, не увлекаюсь классикой, простите.

– Ага, дизайнер ваш, видимо, тоже дальше названия читать не стал.

Я представил себе космодром, увешанный плетками, наручниками и красно черные стены из бархата и кожи и мне почему-то стало смешно и страшно одновременно. Надо же, как иногда сильно меняется восприятие одного и того же места, просто из-за истории его постройки. Меня теперь повсеместно будет преследовать ощущение, что меня хотят связать или того хуже наказать.

– Простите, я могу вам еще чем-то помочь? – желая сменить тему разговора, обратился ко мне парень за стойкой.

– Да, я, собственно, по делу, где тут можно перекусить?

– У нас есть два прекрасных ресторана, которые представляют кухню северного и южного полушария. В них вы сможете отведать самые изысканные блюда. Насколько мне известно, в южном ресторане сегодня подают живого кальмара, очень рекомендую, если вы еще ни разу не пробовали. Вам забронировать столик? – парень был сама любезность, видимо часть чаевых предназначалась ему, и он доблестно их отрабатывал.

– Нет, простите, мне бы что-то попроще, но надежней, вы меня понимаете? – дабы парень перестал проталкивать мне платные услуги, я вынул из кармана пару кредитов в виде небольшого треугольника из платиноиридиевого сплава и положил на стойку перед ним. – Меня интересует такая еда, которую мой организм примет сразу, без подготовки. Нам сегодня улетать, не хотелось бы терять время в сортире, пока снаружи проносятся года.

– Поднимитесь на лифте на последний этаж, там есть очень приличный кафетерий для персонала и местных. Если на входе, вас вдруг остановят, просто скажите “транзит” и вас без разговора пропустят.

Я готов был поклясться, что парень не поднимал руки из-за стойки, однако, треугольная монетка исчезла словно и не бывало. Вход в лифт не отличался особенным разнообразием, а двери напоминали две бетонные плиты, отчего создавалось ощущение, что это вход в какой-то бункер или бомбоубежище. Двери раскрылись с таким грохотом, что я даже коснулся их рукой. Ну, само собой, это пластик, он был относительно теплым и легко проминался под давлением пальцев.

Последним этажом был восемьдесят пятый, видимо лифт ходит внутри того самого шпиля, что высился над всей постройкой, словно пламя из сопла ракеты. Примерно посередине пути наверх, стены вдруг стали прозрачными, и я смог лицезреть всю площадку космодрома и его окрестности. Удивительно, но под бетон закатали несколько квадратных километров поверхности, видимо ожидали большой наплыв туристов или планета обещала стать сырьевой базой?

Теперь уже это совершенно неважно. Через несколько часов я покину эту поверхность и, разогнавшись практически до скорости света, улечу в далекое будущее. Если когда-нибудь вернусь еще раз сюда, то это будет совершенно другая планета, тут пройдет сотня, а быть может и больше лет. Может быть, и этого унылого космодрома уже не будет, но будет другой и этот мальчик за стойкой исчезнет, а вместо него будет его внук или правнук.

Стены, внезапно, вновь стали серыми и вскоре лифт остановился, шумно раскрыв свои бутафорские бетонные двери. На пороге никого не было, кому стоило бы сказать “транзит”, а потому я просто вышел и отправился прямиком к барной стойке. Зал был обширным, примерно на дюжину столиков и практически все они сейчас пустовали.

Весь космодром, впрочем, как и вся планета, создавали впечатление – “не сезон”. Словно тут всегда бегает куча ребятишек, крича и визжа от радости, выглядывают в окна. А на площадке не протолкнуться от кораблей всех цветов и размеров. Возле складов должны выситься громадины грузовиков, а ближе к городу прогулочные яхты и частные корабли, которые просто обязаны соревноваться друг с другом в дизайне и необычности. А сейчас просто “не сезон” и все это готово и ждет своего часа.

Но, к сожалению, это было не так. Космодром ветшал, планета была признана неперспективной и все, кто жил на ней, просто доживали свой век, не в силах покинуть ее. Кого-то держали остатки бизнеса, у кого-то просто не было денег на билет, возможно были и патриоты, что считали свою планету самой лучшей и ругали внешние миры за поганое отношение к ним. По большому счету всем было просто плевать на эту планету, и никто этого не скрывал.

За одним из столов спал сидя, уронив голову себе на грудь, навигатор той самой Синей Чайки. Видать не легкий вышел маршрут, раз он уснул прямо в баре, даже не допив бутылку какого-то вина.

– Простите, а он тут давно? – поинтересовался я у бармена, кивая в сторону навигатора.

– С самого утра. Проснётся, выпьет немного вина и обратно спать. Но вроде как с ним все хорошо, не из буйных. – тихонько рассказал бармен, полируя какой-то стакан и придирчиво осматривая его на просвет, скорее всего, просто чтобы убить время.

– Что у вас есть перекусить?

– Это вам в ресторан надо было, тут их два, у нас с едой не густо.

– Да мне не надо густо, мне бы простое что-то, чтобы не пронесло.

Бармен прекратил свое, лишенное смысла занятие и уставился на меня немигающим взглядом. Через несколько секунд пристального изучения он спросил:

– Стейк из буйволятины пойдет?

– Буйволятина, это четвероногое парнокопытное? – засомневался я, мельком глянув на пейзаж за окном.

– Ну да… Что-то не так?

– Просто удивлен, что у вас есть такой отличный кусок мяса и вы молчали…

– Не такой уж он и отличный, впрочем, есть можно. – бармен залез под стойку, вынул какую-то квадратную коробку и засунул ее в устройство позади себя. – Вам придется подождать пару минут. Налить что-нибудь?

– У вас есть что-то не очень крепкое, чтобы подошло к мясу?

– Есть, но вам не понравится. Это дистиллят из местных ягод, который разбавляют соком этих же ягод. Получается что-то вроде вина, только кислое, воняет спиртом и дерет горло. – произнося это бармен даже инстинктивно сморщился.

Я обернулся посмотреть на навигатора Чайки, тот все так же мирно спал, удивительным образом, не заваливаясь набок и не падая назад.

– А вон тот молодой человек пьет что-то, можно и мне это?

– Нет, нельзя. – невозмутимо произнес бармен.

– Вот так, безапелляционно? А почему ему можно?

– Ему тоже нельзя, это просто я не успел. Он эту бутылку с собой принес, а у нас со своим нельзя.

Устройство за спиной бармена громко запищало, и он достал все ту же коробку. Поставив ее на стойку, он одним движением вынул из нее тарелку, обтянутую тонкой пленкой, а следом сорвал пленку и пододвинул тарелку ближе ко мне. Я бы никогда не поверил в то, что это было готовое блюдо, если бы собственными глазами не видел, как эту самую коробку только что вынули из…, черт его знает, что это за агрегат.

Стейк был свежий, на его поджаренной корочке еще шипело ароматное масло, которое восхитительно пахло чесноком и какими-то травами. От мяса шел такой запах, что я жадно сглотнул слюну. Пристально присматриваясь к мясу, я пытался найти изъян, хоть что-то, что выдавало в нем полуфабрикат. Бармен тоже наклонился к тарелке и начал всматриваться.

– Что-то не так? – почему-то шепотом спросил бармен.

– Оно что свежее? Оно выглядит именно так, как должно! Просто идеальный стейк и идеальная жареная картошка! – я взял одну палочку картошки и раскусил, она звонко хрустнула корочкой и слегка обожгла язык мягкой сердцевиной. – Даже картошка идеальна! Но вы же достали ее только что из этой вот штуки!

– Ну да, замороженные продукты, полуфабрикаты, а что плохого то? Вы же сами просили надежное и проверенное. – обидчиво начал было бармен.

– Но как вы этого добились? Как вы смогли сохранить все эти вкусы и ощущения в исконном виде? Вы просто обязаны это экспортировать!

– А мы и экспортируем… Я уверен, что на вашем корабле грузовой отсек просто забит нашими замороженными продуктами.

И тут я задумался, а ведь правда, я никогда не обращал внимание на груз, который мы возим. Если это было не оружие и не какие-то опасные химикаты, то контейнеры были совершенно одинаковые по виду и важен был лишь их вес. Странно было другое, почему я никогда не встречал и даже не слышал о таких продуктах, хотя за свой немалый век перепробовал уйму консервированной еды. Разместить на корабле вот такую установку ничего не стоит, а по сравнению с тем, что я пробовал до сих пор это была просто пища богов!

– А почему про вас никто не слышал? Это что, так дорого?

Я воткнул вилку и сделал первый надрез, на тарелку вытекло немного сока и мне предстал розовый разрез стейка. Мясо все больше и больше удивляло меня своей консистенцией, интересно, сколько оно хранилось в замороженном виде?

– Очень давно, когда этот бизнес только развивался, – начал рассказывать бармен, завидев во мне благодарного слушателя. – Они что-то не поделили с нашим правительством, и партия зеленых начала давить на то, что мясо есть плохо. А затем партия живой силы продавила, что поедать живых существ полезней и правильнее, чем термически обработанных. Вы же были в наших двух ресторанах Юг и Север?

– Нет, не был, но после вашего рассказа не очень-то и хочется…

– Если вы сторонник традиционной кухни и предпочитаете мертвую еду, то вы ничего не потеряли. Но продажа таких вот пайков на нашей планете очень сильно сократилась, она практически незаконна. У меня он есть только благодаря тому, что это космопорт, а так просто его не купить.

– Спец поставки?

– Да нет, просто сюда не так-то легко пройти с инспекцией, и зеленым, и живым. Кто знает, быть может, если бы не тот случай, у нас было бы больше трех городов, да и космодром пригодился бы.

– Я так понимаю, его строили те же, кто продает эти стейки?

Я отрезал очередной кусок и наслаждался вкусом настоящего выдержанного мяса, мягкого, сочного и наполненного вкусом. Стейк уже начал остывать и даже теперь он вел себя как свежий, сок выделялся на тарелку небольшой розовой лужицей, а мясо стало чуть жестче, но продолжало сохранять вкус.

– Нет, что вы, его строили еще земляне, мы удачно расположены, тут раньше был хаб, для дальней разведки. Мне кажется, это к вам – бармен кивнул головой куда-то мне за плечо.

Я обернулся, передо мной стоял невысокий парень, лет пятнадцати в шлепках, шортах и длинной, до колен, рубашке. Судя по состоянию одежды, он был не попрошайка и не нищий, впрочем, кто его знает, как тут выглядят нищие, мы всего несколько дней на планете. Он пристально разглядывал меня, словно оценивая – стоит со мной разговаривать или нет. Парень явно старался причесаться, но волосы предательски выдавали в нем сорванца, который не очень-то любит мыть голову.

– Парень, тебе чего? – спросил я, отложив приборы и повернувшись к нему вполоборота на барном стуле.

– Наш дальнейший разговор будет зависеть от того, кем вы являетесь.

Я обомлел, посмотрел на бармена, но тот лишь пожал плечами и отвернулся к стойке, делая вид, что очень занят инспекцией бутылок и ничем не может мне помочь.

– Хорошо молодой человек, я являюсь капитаном, вон того корабля. – я указал пальцем в окно, в направлении одного из двух кораблей.

– Капитан – это хорошо, значит вы старше Навигатора по должности. – вывел простую формулу парень и удовлетворительно кивнул.

– Так с каким вопросом вы пришли? – в уме я прикидывал сколько у меня осталось наличности и не будет ли это выглядеть вычурно, если я попытаюсь просто откупиться от парня.

– Подождите, мне необходимо время, чтобы правильно сформулировать свои… Мысли. – парень говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово, видимо он учил язык в школе и сейчас старался говорить по правилам, отчего его речь выглядела слишком официальной.

– Погоди, ты упомянул навигатора, он уже с тобой разговаривал?

– Мне бы не хотелось углубляться в подробности той беседы, но да, я имел честь с ним общаться.

– Да ты поэт! Давай я тебе помогу, просто скажи, что тебе нужно и мы быстро договоримся.

– Я улечу с вами. Простите, я хочу улететь с вами.

– Ты хочешь улететь с нами? Но мы грузовой корабль, мы не может тебя взять с собой, понимаешь? На самом деле это даже не вопрос денег, мы просто не имеем права брать пассажиров.

– Я не хочу быть пассажиром, я буду лоцманом. Я все проверил, вы имеете право набирать команду в любом месте, если у вас есть свободная должность. У вас есть навигатор и капитан, теперь вам нужен лоцман.

– О как… Как же это мы раньше без лоцмана-то летали? – я рассматривал парня, судя по скорости его ответов, он был далеко не дурак. Выглядел только оборвышем, но тут вся планета так выглядит. – Погоди, а о чем ты говорил с моим Навигатором?

– Это неважно, просто мне показалось, что он остался недоволен результатом нашей беседы.

Я начал догадываться, почему у навигатора было такое поганое настроение, когда он брел по космодрому. А еще я почувствовал, что мой мозг начинает нагреваться. С одной стороны я видел ребенка, который стоит передо мной – пока он молчал, с другой стороны я слышал умудренного жизнью преподавателя риторики.

– Послушай, наша работа не сахар, понимаешь? Каждый полет это как рулетка, долетим или нет никто не скажет. Там, – я указал пальцем в небо. – После разгона, время в корабле течет словно замороженный кисель и никакая, даже самая быстрая автоматика, не успеет среагировать. Если перед нами окажется блуждающая планета, весь корабль превратится во вспышку света, ни атома не останется.

– Да, я осознаю всю серьезность ситуации и принимаю ответственность за свой выбор. – мальчишка говорил медленно, но уверенно, словно объяснял, что дважды два будет четыре и никак иначе не получится.

– Послушай, а ты можешь говорить нормально… Ну как дети говорят, а то у меня сейчас голова взорвется. Ты учил язык в школе, он не родной?

– Просто мне казалось, что вы не воспримете меня всерьез, если я буду говорить как все.

– Ты по-человечески объясни, зачем тебе это?

– Посмотрите вокруг, что мне тут делать? Я знаю математику, в смысле, навигационную геометрию и тригонометрию, умею рассчитывать разгонную и тормозную глиссаду, но зачем мне все эти знания тут? Чуда не произошло, наш космодром больше никому не нужен.

– Послушай, парень, просто поверь, тебе не надо идти в лоцманы, тебе надо жить и развиваться дальше, стать взрослым, а когда тебе эта планета надоест хуже горькой редьки, только тогда выбираться отсюда. Купишь билет и улетишь туда, где найдешь себя.

– Но ведь я вам нужен! Ваш навигатор дал мне задание, и я его решил лучше, чем он. Возьмите меня, я не претендую на зарплату, мне бы просто улететь с этой планеты. Если я вам не пригожусь, высадите меня на другой планете и все!

Я смотрел на парня и вдруг осознал, что никогда он не заработает на этой планете себе на билет. Разве что лет через сорок, но куда он в таком возрасте полетит? Но забирать его сейчас как-то…

– Ну допустим, а что скажут твои родители?

– Да какая разница, по местным законам я совершеннолетний и вправе сам принимать решения.

– И все же?

– Я не знаю где мой отец, а мать дома с младшими сидит на пособии, я давно уже сам по себе.

– Значит так. Мне надо поесть, потом я пойду на корабль и поговорю с навигатором, как я понял ты с ним уже общался. Часа через два подходи на корабль – сможешь?

– Нет, меня на поле не пустят, я же не космолетчик.

– Значит встретимся тут. Тебя как звать то?

– Юрием, меня в честь Гагарина назвали. – буркнул парень и сел обратно за столик, за которым и сидел до этого.

– Тебе вовсе не обязательно торчать все два часа тут. – чуть громче вымолвил я, чтобы парень меня услышал.

– А где? – обидчиво пробормотал парень и вытянув руки, улегся на стол, положив на них голову.

Я пожал плечами и вернулся к своему стейку, который уже порядком остыл, но продолжал удивлять своей съедобностью. А и правда, куда ему идти? Домой – там его не особо-то ждут, точнее там его ждут в качестве помощника, быть может какая-то работа по дому. Лоцман, это же надо было найти где-то в документации такую должность. Наверное, ее ввели еще в те времена, когда мало кто понимал, что происходит и как будут летать корабли. Даже навигатор, по сути, является опциональным членом экипажа, просто потому как в одиночку, за неделю или две можно умереть от скуки.