Александр ШакиловКонтракт-Я

Поздний ужин – по понятиям: никакой курятины, ибо курицу, как известно, топчет петух. Аньяш, женушка моя, однажды умудрилась-таки подсунуть мне окорочка под майонезом. Пришлось устроить легкий скандал с непринужденным мордобитием. Посему: йогурт – скоромное; свининка жареная – пока Аллах не видит; две тарелки борща – ну люблю я борщ; и три чашки кофе, чтоб лучше спалось. Поррядок! – и баиньки-баю; завтра ох какой денек предстоит тяжелый.

Завтра?

Сегодня!

Будильник бьет по пяткам, злобное устройство. Подъем – нехотя, лениво, сопя в две дырочки. Сигаретку в зубки, крестец на стульчак. Потом: умыться, побриться. Лаваш и плов – гор-рячие! – это на завтрак. Ай-я-яй, пальчик болит! Все, пора на работу. А не хочется. Спать хочется. А надо.

Шагом ма-а-арш-ш!!

И мы уже в офисе. Здрасьте, дорогие, рад, рад. И вы? Ну так взаимно, бывает, да уж, бывает, приятно, да-да, приятно.

Что? Оп-паньки! Уже ждут-с?!.

Присаживайтесь, угощайтесь, зайка, принеси нам чифирчику, Василий Петрович любят с молочком, да-с, любят, да-да, Василий Петрович, о-хо-хо, ну шутник, ну озорник, ну… А попочка у нее, Вы правы, ничего, у меня же вкус! – отменная малышка, сам выбирал, сам проверял, да-с.

Адвокаты, подписи, печати? Обсудим? Как скажете, Василий Петрович, как скажете. В баньку? Помыться? И секретаршу с собой? О, Вы правы, кто же будет стенографировать?! Хо-хо, она прекрасно стенографирует в баньке, да-с, хо-хо, ну Вы и шутник! Зайка, нам бы попариться, подготовь документики и купальничек, да-да, мой любимый, да-да, синенький, с ниточкой сзади и без ниточки спереди, да, зайка, да-да, зайчонок, понимаю, ну конечно, ты замужем, а кто не замужем? Ну-у, не будь бякой, Василий Петрович хотят, мы не можем отказать Василию Петровичу, ведь правда? и лишить фирму контракта? хорошего контракта?

В девять? А не поздно? Заодно и поужинаем? Залететь за Вами? Как скажете, Василий Петрович, как скажете… Увидимся, обсудим, не прощаюсь.

* * *

Крыша небоскреба, одного из многих, вросших в асфальт от мечети на Пушкинской до станции монорельса у Госпрома. Вертолет чмокнул-хлюпнул посадочными присосками в центр разметки. Тютелька в тютельку. Пилот – профессионал, а не кусок фекалий, это уж точно, за это мы можем поручиться.

Мы спустились по – клац-клац-ступеньки – трапу. Естественно, после Василия Петровича. Василий Петрович всегда в авангарде. А то, серьезный клиент, три срока, два побега, возраст опять же, корона, статус, контрольный пакет в общаке, меценат к тому же: семь мечетей за свои бабки – разве это не серьезно? Куда нам, после малолетки…

Потому и пресмыкаемся, но в меру. Нас тоже блюсти надо. Не пальцем деланы, суры изучали, на нарах лежали.

Красные фонари: шелк и бумага, тонкие рисунки, иероглифы.

Встречают. Киваем – снисходительно, мол, ша, креветки, я здесь купаюсь. Не мы, но я. Уяснили?

Уяснили, кланяются, лепечут – хорошие, правильные гейши. Спецзаказ как-никак, без ерунды, но с наколками – драконы на причинных местах, очень эротично, очень. Но под кимоно не видно. А жаль, ага, очень жаль. Главное, от профсоюза юдзе никаких нареканий и быть не может: все – уровень! – чинно, прилично. Ну-у, почти прилично.

– Сначала пусть ноги раздвинут, а потом и голоса послушаем? – Василий Петрович смеются: хи-хи-хи, ха-ха-ха. И я смеюсь. А чего не посмеяться? Шутка хоть и добротно бородата и пылью рассыпалась, такая древняя, но… смеюсь: ха-ха-ха, хи-хи-хи!

– Конечно, конечно, Василий Петрович! Сорок восемь поз! Каждая девочка знает, каждая умеет!

– Поживем – увидим.

Юная кидо ласкает струны обтянутого собачьей кожей сямисена. Музыка нежна, как лепесток лотоса, прожеванный мясорубкой. Для юной кидо искусство-гей неотделимо от самой жизни. Впрочем, так изначально и задумывалось – по высшему разряду. Черный лак деревянных гэта… кажется, сейчас малышка улыбнется: «Счет отправьте мне домой», и, веселая и беззаботная, побежит мыть ручки перед осяка: чашки ждут, сакэ уж стынет.

Почему кажется? Так и есть! Уверенно: побежит-побежит! С низкого старта, но не сегодня. Ведь почетная миссия: она же в воротах, гостей встречает-принимает.

– Прошу!

– Не проси, не бойся и не верь… – по привычке, рефлекторно бурчит Василий Петрович Заповеди. – Не проси… Мальчишка… Я помню, под конвоем оправлялись: полчаса утром, полчаса вечером – дважды в день, и больше не проси. И не просили! Бегом, конвоиры на подарочки не скупятся, овчарки поводки рвут, слюной захлебываются… А ты, малец, небось даже параши не застал? Сразу на канализацию попал?

– Ага, Василий Петрович, сразу.

Свирепость тигра. Ненависть обманутой пантеры. Василий Петрович хватают ближайшую кошечку-нэко за локоть и швыряют спиной на бамбуковую циновку:

– Что ты мне шлюшек-дзеро подсовываешь?! Чайный домик?! Я сказал: в баню! Хочу в баню!!!

* * *

Василий Петрович предпочитают портер, а все равно какой. И копченого угря. А мы любим светленькое, «Туборг», холодненькое. И крабовые палочки. И копченого угря, чтоб Василию Петровичу не скучно одному трапезничать.

Василий Петрович молодца-бойца: перчик торчком сразу, без задержек и дополнительной стимуляции. Скоренько засеменил к моей зайке-секретарше. Старый ловелас – полотенце содрал, нагнул девочку рачком, шлепнул по попке, погладил бока – и засадил без предисловий. Да так, что у маленькой слезы брызнули и тушь поплыла.

Коммерсант! Уважаемый человек! Грудки лапает, кряхтит, доволен, старый козел, костлявой обвисшей задницей вертит, наслаждается.

– Ох, побаловал дедушку: давно я так глину не месил. Ты женат?

– Сходняк одобрил.

– Зря. Сам – себе хозяин. И чист перед Законом. Отдыхал от мирской суеты?

– А как же, Василий Петрович, а как же.

Кустистой бровью:

– Точнее?

– Одна ходка.

– Мало. Опыту, считай, никакого. Где?

– Сибирь-матушка. Усиленный.

– Статья?

– Влажная.

– Э?

– Выжил, падла. Но под себя ходит.

– Эх, пацанва, ничего от вас путного. Однако не валет и работать умеешь, признаю. Наслышан, хвалили твою контору: не барышник, баян по боку, дело знаешь, грамоте обучен.

– Приятно. От Вас-вы. Вдвойне.

– Ну и?

– Бумаги?

– Давай.

– Даю.

Шелест страниц. Беглый просмотр:

– Молодец, хоть и молод, а молодец: скидки правильные, условия без понтов. Уважаешь Закон?

– Уважаю. И заслуги, и годы, эполеты тоже.

– Поставки?

– Четко.

– Форс-мажор?

– Исключен, головняк. Неустойки, сроки – за наш счет.

– Выхлоп? Чистый?

– Сто два процента.

– Приемлемо. И весьма.

– Здесь и здесь. И печать.

– Что? Печать?! Мальчишка! Зуб даю!

– Зуб – это серьезно. Слишком. Нам бы попроще, мы же помельче, печать нам бы…

– Лады. Понравился ты мне. Все ты – мне-нам. А что производить будем?

– Воздух.

– Воздух? А продавать?

– Воздух.

– Н-да…

– А контору назовем «Оксиджен ЛТД».

* * *

Ушел. Ушли. Много их, Василия Петровича. Центр и десяток телохранителей-копий. Центр дряхлый, морщинистый; хранители в соку, крепкие – сразу видно, каким центр был в молодости. Сильным был – физически. И не только – до сих пор.

Пар, пустые бутылки, и всхлипывает зайка моя, плоть от плоти моей, кутается в полотенце, а коленки кругленькие наружу все равно вываливаются. Красивые коленки. Красивая зайка.

– Аньяш? Ну, не плачь, Аньяш. Это же работа. Бизнес. Так дела делаются. Иногда приходится…

– Я же замужем… а ты меня… под него…

– Аньяш, я тоже женат. Хватит, милая. Поехали домой. Заберем сына, устроим небольшой семейный праздник. Милая, я люблю тебя. Помнишь, в горе и радости, да? Ты же обещала?

* * *

Сонная мордашка сына – точная копия моего-я детского фото. Единственного фото. Лучший клон-я-он из проданных мне-я фермой «Деус Митс». Женушку мне вообще делали почти три года: тщательно выращивали костяк, формировали необходимый характер. Я-я сотню раз изменял требования к параметрам фигуры. Я-я продумал я-она до мелочей, до родинки в подмышке и реакции на продолжительную стимуляцию эрогенных зон.

Аньяш, как же ты-я прекрасна! Ты-я – идеал!

А ведь после сегодняшнего я-я не смогу с ней-я жить. Больше. Ну никак. Уж больно – больно!!! – реально ощущение крепкого члена в… Никак. Больше. Жить. Я-я же не отключался, я-я чувствовал каждую фрикцию. Я-я всегда должен контролировать ситуацию, обязан знать, что обо мне-я думают мои-я подчиненные, мой-я сын, я-гейши, я-я-я-я-я…

Нэко-я тоже обидно, но она-я перетопчется – бывает, работа такая, профэссия. И соединение у меня-я с ней-я значительно слабее, чем с Аньяш. Жена – напрямую. Утром готовила пожрать, пальчик обожгла, а я-я на свой дую. Дура-я! Наш-я пальчик обожгла! Внимательней надо!

Плачет.

Я-я-то знаю, что она-я думает и зачем копается в аптечке. Она-я решилась. Ну и ладно, все равно я-я подумывал заказать новую жену. Или я-любовницу. У меня-я давно не было стоящей любовницы-я. И сына-я пора сменить, у этого-я слишком идиотская улыбка.

Ну и ладно.

Зато контракт.

Плачет. Две упаковки сожрала каких-то голубеньких, по таблетке, с перерывами, запивая, чтоб не сблевать. Все…

А вот это чувствовать я-я ну совсем не хочу. Отрубаю всех-я, кроме Я.

Иногда МНЕ так хочется побыть одному.

Совсем одному.

Без себя.

Загрузка...