Конан и Красное братство

Корона власти

В темном углу одной из харчевен на окраине Шадизара сидел нищий. Он был так стар, что, казалось, в любой момент мог упасть и умереть. Голова его тряслась, руки ходили ходуном. Лохмотья, висевшие на костлявом теле, наполовину состояли из дыр. Блеклые, выцветшие глаза вспыхнули безумием, когда он, с неожиданной силой, схватил за руку проходящего мимо Конана:

— Ты не узнаешь меня, герой?

Киммериец поморщился, но присел рядом со стариком. На столе перед ним стояла кружка с водой. Рядом одиноко лежал кусок черствого хлеба. Люди в харчевне не обращали на нищего старика внимания. Здесь привыкли к нищим и оборванцам. Привыкли также и к воинам — наемникам, охранникам, солдатам, — веселящимся за обильными столами.

— Что тебе заказать? — ворчливо спросил Конан и кивком подозвал слугу.

— Мне ничего не нужно, Конан, только вспомни меня, вспомни, — заклинал старик, впиваясь в синие глаза варвара, — я тот, с кем ты спускался в нижние пределы в поисках демона Уробаха!

— Актион?! — Конан внимательно всмотрелся в желтое, как пергамент, лицо старика. — Что с тобой стало?! Помнится, не так давно Уробах унес тебя в Иранистан — ты там собрался стать великим правителем!

— Я и стал им. Могучим правителем, и все эти жалкие людишки трепетали при упоминании одного моего имени. Но демон, стремясь, поскорее освободится от службы, ускорил время. Пятьдесят лет для меня пролетели, как один год. Я постарел столь стремительно, что не успел насладиться неограниченной властью, не успел почувствовать вкус жизни повелителя целого народа. Уробах перехитрил меня. И теперь я — нищий. Я скитаюсь по окраинам Шадизара и прошу подаяния.

— Печальная судьба, — сказал Конан без всякой печали, — жил бы себе честным купцом, не лез бы к демонам…

— Но теперь все изменится, Конан, — прошептал Актион, — я знаю, как вернуть молодость. Ты мне в этом поможешь!

— Видишь ли, — насмешливо протянул Конан, — мы, конечно, с тобой пережили кое-какие приключения, но ты поступил с нами не слишком хорошо, и я почему-то не горю желанием вернуть тебе молодость.

— Ты ведь хочешь стать королем, Конан? — Актион вновь схватил киммерийца за руку и вновь с силой, которую трудно было заподозрить в его старческом теле, — ты хочешь получить королевство? Ты его получишь! А я получу молодость и начну все с начала. Отведи меня куда-нибудь, где можно спокойно обсудить наш план…

Небольшой караван держал путь на восход солнца, в сторону величественных Кезанкийских гор. Там, среди вечных снегов, в самом хаосе нагромождения скал, в потайной пещере прятался от смертных источник молодости. Небольшой, мягко журчащий ручеек красного, как кровь, цвета показывался на миг в углу пещеры и вновь исчезал в недрах горы. А рядом, в тяжелом золотом сундуке ждала хозяина корона абсолютной власти.

Все это рассказал Актион, сверкая глазами и часто хватая Конана за руку сухими старческими ладонями. А в соседних пещерах, конечно же, лежали несметные сокровища, веками хранимые для того, кто сумеет добыть корону.

Что заставило Конана вновь поверить колдуну? Ну, прежде всего, прошлый раз он, в общем-то, не обманул… Кроме того, любовь киммерийца к походам, авантюрам… Стать королем? Неплохо, хотя трудно поверить, что некая корона, пусть даже и волшебная, может посадить ее обладателя на трон. Ведь троны-то, как правило, бывают заняты…

Но Актион клялся остатком жизни: стоит завладеть короной, как дальше все свершится само собой.

«Тебе будут служить тысячи незримых существ», — уверял он.

Выходило, что демоны все сделают сами. Нужно было только добыть корону и выбрать страну… И прихватить сокровища в соседней пещере.

Караван продвигался на восток. Конан, на вороном коне, Хепат на верблюде… Почти, как раньше. Только колдун Актион не гарцевал на резвом жеребце — он сидел мешком между горбами второго верблюда. И вид согбенного старика сердил, раздражал гнома, взгляд которого, помимо воли, постоянно упирался в спину дряхлого колдуна.

Гнома Конан нашел в одном из притонов Шадизара. Хепат опух от пьянства и долго не мог понять, кто и зачем за ним пришел. Но когда узнал, что Конан его не забыл, что Конан вновь приглашает его, как раньше, в опасный поход, зарыдал, повиснув на ноге друга и, расплатившись последними медяками с хозяином притона, отправился в путь. Благо, собирать ему было нечего.

Актиона он так и не узнал. Просто поверил Конану, что перед ним тот самый веселый колдун, которого демон Уробах унес в Иранистан, где он волшебным образом состарился. А теперь, вместо того, чтобы наслаждаться беседой с другом, он вынужден смотреть на сутулую спину немощного старика.

Пыльная, выжженная степь утомляла однообразием. Хепат, понукая верблюда, поравнялся с Конаном.

— А где, красавица Итилия? Почему она не с тобой?

— Не могу же я всех красавиц с собой возить, — проворчал Конан, затем добавил: — После того, как мы до смерти надоели друг другу, она отправилась в южные королевства…

— Значит, вы расстались, — уточнил Хепат с грустью.

— Расстались, — подтвердил Конан и надолго замолчал.

Кезанкийские горы встретили путешественников неласково. Стоило каравану вступить в предгорья, как поднялся сильный ветер, грозивший к ночи перейти в ураган.

— Нужно искать пещеру для ночевки! — крикнул Конан.

Пыль забивала глаза, мешала дышать. Вначале небольшие, почти игрушечные вихри разрастались, крутили уже не только пыль, но и мелкие песчинки, больно ударявшие по глазам.

— Но как они узнали? — бормотал Актион. — Мы же еще далеко… как они узнали?

Конан пришпорил коня и помчался под защиту деревьев — небольшой рощицы, внезапно появившейся из мутной, пыльной пелены. Актион и Хепат поспешили следом.

Роща была невелика и состояла из уродливых, кривобоких лиственных деревьев, но все же защищала от ветра и пыли.

Деревья стонали и гнулись, осыпая путников листвой. В шуме ветра слышались завывания потерянных душ, вой волков и шум отдаленной битвы. Конан знал, что иногда ураганы приносят странные звуки. И странные вещи случаются после ураганов. С неба падают рыбы, лягушки… Однажды — и Конан был тому свидетелем — смерч принес окровавленную отрубленную руку. Где-то кипела битва… Эта история с рукой превратилась в обычную застольную байку, в которую никто не верил…

Буря постепенно стихала, но ворчала, брюзжала, как разошедшийся в ссоре старик, который долго не может успокоиться, размахивая руками и бурча под нос запоздалые проклятия. Песчинки уже не секли щеки, пыль стала оседать. Появилась возможность осмотреться. Укрывшая их рощица превратилась в скопище скелетиков — ветер сорвал с деревьев почти всю листву. Верблюды чихали, люди с трудом прочистили глаза.

— Ты что-то бормотал… — Конан повернулся к колдуну. — Кто-то что-то узнал…

— Да… — Актион замялся. — Ты же не думаешь, что корону и источник никто не стережет!

— Про стражей ты почему-то раньше не говорил! — с негодованием заметил Конан.

— Это и так ясно… Если бы все эти богатства доставались так просто — их бы давно уже там не было.

— Ладно, об этом еще будет время поговорить, — бросил Конан, — а пока нужно найти место для ночевки.

Через короткое время нашлась подходящая пещера. Достаточно просторная даже для двух верблюдов и коня, которых не рискнули оставить на ночь снаружи.

Хепат натаскал хворосту и развел огонь. Конан заметил, что дым от костра устремился не наружу, а внутрь пещеры, значит, где-то был и второй выход, находящийся значительно выше первого. Из предосторожности это временное пристанище следовало осмотреть.

Приготовив два небольших факела, Конан направился, было, вглубь пещеры, но Актион схватил его за руку. Эта его манера хватать за руки все больше раздражала киммерийца. Теперь руки Актиона опережали слова. Куда девался тот веселый колдун-балагур, который сопровождал их в нижние пределы?.. Впрочем, к старости у всех меняются привычки…

— Подожди, Конан, подожди, — зашептал Актион.

Горячий шепот, так не свойственный прежнему Актиону, злил Конана не меньше, чем стремление ухватить за руку.

— Чего ты шепчешь?! Боишься, что подслушают нетопыри?!

— Подожди, не стоит далеко ходить вглубь этой пещеры!

— Почему?

— Похоже, мы попали в одну из пещер, где…

— Где — что? — нетерпеливо спросил Конан

— Словом, это пещера Великих Спящих… Я нашел знаки на стене… Переночевать здесь можно — у самого входа, но обследовать ее… нежелательно.

Помедлив, Конан вновь присел к костру. Хепат старательно заготавливал хворост — складывал его неподалёку с таким расчетом, чтобы хватило до утра.

— Что это за Великие Спящие?

— Никто точно не знает… — Актион медленно подбирал слова. — В пещерах, в самых потаенных уголках иногда можно встретить спящих гигантов… Спящих или окаменевших… не знаю. Это не демоны, не боги… Похоже, что это люди… Предания гласят, что они жили на земле задолго до нас…

— А, может, это просто каменные изваяния? — Хепат скупо подбросил в огонь хворосту.

— Нет… они из плоти… из окаменевшей плоти… Они ждут.

— Чего ждут? — На гнома рассказ колдуна произвел, казалось, сильное впечатление.

— Момента пробуждения, естественно, — насмешливо пояснил Актион, — и беда, если они пробудятся раньше времени!

— Кром! — воскликнул Конан. — Я должен их увидеть! Не бойся, колдун, я прокрадусь тише мыши… не разбужу.

И не слушая дальше бормотаний Актиона, он решительно двинулся вглубь пещеры.

— Проклятье! — пробормотал колдун. — Лучше бы я ничего не говорил! Если они проснутся…

— А что — такое уже было? — тонким голосом спросил Хепат.

— Не в наше время… Раньше… И последствия оказались ужасны…

Колдун ссутулился над костром, будто хотел впитать в старческое тело живительное тепло огня. Хепат потерянно молчал, пытаясь представить последствия пробуждения гиганта. Тишину нарушал только треск костра. Огонь жадно пожирал сухие ветки — набрасывался, хватал, лизал, и не отпускал уже до конца, до почерневшей головешки. Вид этих углей навевал на Хепата смертную тоску.

Прошло немало времени с тех пор, как ушел Конан. Гном и колдун молчали. Хепат хмурился, нервно сжимая кулаки. Актион навис над костром, губы его беззвучно шевелились.

«Что он — молится своим богам, — думал Хепат, — или творит заклинания? Будь прокляты все колдуны! Все они — непонятные, а, значит, опасные создания».

Мучительно-медленно тянулось время. Конан не возвращался. Хепат заметил муравья, спешащего к выходу из пещеры. Затем другого, третьего. Спокойно проползла гусеница. Где-то зашуршала мышь. Мир жил привычной, размеренной жизнью.

Из глубин земли раздался странный звук. Гном вскочил, как ужаленный. Актион поднял голову и прислушался. Звук продолжался — низкое гудение, вибрация, содрогание камня под ногами.

— Что это? Что? — Хепат вытаращил глаза так, что они, казалось, могут выпасть из глазниц.

— Я не знаю… — устало сказал колдун, — может быть, это пробуждение…

Звук нарастал. Сверху посыпались мелкие камни. Земля гудела так, что вибрировало все тело. Уши закладывало.

— Что делать? — метался Хепат. — Искать Конана?! Или вывести животных и приготовиться к бегству? Что делать? Говори, колдуй! — он потряс Актиона. — Говори, что делать!

— Пожалуй, стоит приготовиться к бегству, — прошамкал Актион, — как только Конан появится, сразу и бежать… скакать ночью… сломать себе шею… как только Конан появится… если появится…

— Будь ты проклят! Будь ты…

Звук исчез так же внезапно, как появился. Мелкие камни еще продолжали сыпаться, но странная вибрация стихла. Тишина оглушила, как ударом молота. Хепат застыл, будто превратился в камень. Актион тяжко вздохнул и подбросил в костер хворосту.

— Будем ждать…

Когда Конан отошел от костра и зажег факел, он заметил, что пещера стала гораздо просторней. Вообще, вход, где они сидели, походил на горлышко кувшина. А сама пещера имела, по-видимому, огромные размеры. Сталактиты и сталагмиты походили на зубы, торчащие в пасти гигантского дракона, готовые в любой момент сомкнуться и схватить нежданного гостя.

Постепенно своды пещеры потерялись в темноте, а стены разошлись настолько, что свет факела до них едва доставал. Конан двигался совершенно бесшумно, ни единым звуком не нарушал тишину этого подземного жилища окаменевшего великана — если, конечно, верить Актиону. Пещера тянулась одним громадным тоннелем. Мелкие ходы и ответвления не привлекали внимания Конана. Где-то там, в недрах горы, таится нечто странное… Не демон, не бог… человек, живший в начале времен. Так считал колдун Актион. Так говорили предания.

Чего никак не ожидал увидеть Конан, так это обработанного камня. Творения рук человека! Самый конец пещеры, ее последняя стена состояла из огромных, хорошо отесанных каменных глыб. Некоторые камни выступали в виде примитивно вырезанных драконьих морд, ухмылявшихся беззубой усмешкой.

Внизу каменной кладки, перегораживающей пещеру, находилась огромная арка, украшенная более изящной резьбой. Если бы Конан вырос в высоту в несколько раз, то и тогда он мог бы пройти в эту арку, не сгибая головы. Дверей или ворот не было. Ничто не запиралось. И все же, богатырь медлил. Какая-то охрана должна быть… Или ловушки. Придется пошуметь…

Он поднял небольшой камень и бросил его перед собой — туда, куда должна ступить его нога. Ничего не произошло. Может, камень слишком мал? Пришлось потрудиться и найти побольше. Круглый валун весил примерно столько же, сколько человек. Конан вздохнул и покатил его перед собой.

Если сработает ловушка — а это, скорее всего, будет скрытая яма — камень провалится, а человек успеет остановиться.

Ничего. Никаких ловушек. Пройдя арку, Конан увидел огромный каменный алтарь и лежащего на нем окаменевшего человека. Размеры гиганта поражали. Если бы киммериец решился лечь рядом с телом исполина, он едва ли достал бы ему до колен.

Медленно обошел Конан эту странную усыпальницу. Чутье бывшего вора говорило, что здесь могут храниться сокровища при жизни принадлежавшие спящему. Но гигантский склеп был пуст. Только возвышался посредине каменный помост с застывшим, окаменевшим огромным человеком.

Первый факел догорал — пришла пора возвращаться. В последний раз Конан обошел вокруг алтаря. Небольшая трещина на боковой стене привлекла его внимание. И еще одна, под прямым углом, и еще.

Дверь! Или камень, который можно вынуть. Значит, алтарь внутри полый! Что ж, если гигант, засыпая, и решил припрятать пару мешков драгоценных камней — лучшего места, чем в недрах своего ложа, не найти! Нужно только суметь эту дверь открыть.

Конан осторожно надавил ладонями на камень. Из недр горы донеслось ворчание. Глухой, недовольный рокот. Гора загудела. Алтарь стал вибрировать так, что каменный великан на нем трясся, как младенец в люльке, укачиваемый нерадивой матерью.

Схватив факел, Конан бросился к выходу. Каменные глыбы над аркой шатались, опуская завесу пыли.

И уже пробегая под аркой, услышал киммериец голос, подобный гулу горного обвала. Тяжело падали чужие и непонятные слова. Язык, на котором говорил гигант, даже отдаленно не походил ни на один из языков, звучащих в современном мире.

Не выдержав, Конан остановился и оглянулся. Картина, которую он увидел, прежде чем вновь бросился бежать, навечно запечатлелась в его памяти. Великан садился на своем громадном ложе! Мелкие осколки каменной скорлупы осыпались с него, как сухие листья с дерева.

Успев подумать, что внутри окаменевшей скорлупы, это просто огромный человек из плоти и крови, Конан поспешил обратно.

Актион и Хепат приготовили животных и уже сидели меж горбов своих верблюдов, когда из недр пещеры появился Конан. Не говоря ни слова, он вскочил в седло жеребца и замер, прислушиваясь.

Вначале тишина нарушалась только храпом коня, нетерпеливо переступающего копытами, затем из глубины пещеры раздался неясный шум — будто кто-то волоком тащит повозку, у которой внезапно отвалились колеса.

— Он проснулся, — сказал Конан, повернувшись к Актиону, — ты можешь посоветовать что-нибудь, кроме бегства?

— Кроме бегства — ничего, — невозмутимо ответил колдун и тронул верблюда.

Шум, доносящийся из пещеры, все нарастал. Послышалось низкое, недовольное ворчание. Сыпались камни, гудела земля. Раздавались глухие удары, будто кто-то огромным молотом пробивал стену.

За колдуном не мешкая, устремился Хепат, громко понукая ленивого верблюда. Конан тронул коня последним. Отъехав на расстояние полета стрелы, он остановился. Из «бутылочного горлышка» пещеры густо выкатывались клубы пыли. Слышались глухие удары. Падали огромные камни. И, наконец, как вырвавшееся наружу пламя при извержении вулкана, появился с поднятыми руками ужасный гигант. С ревом он отбросил, заваливавшие его до пояса камни, выдернул ногу, затем вторую и встал во весь рост, испустив громовой вопль не то ярости, не то ликования.

Только теперь Конан смог оценить рост и мощь великана. Самые высокие деревья едва доставали ему до пояса. Мышцы рук и ног вздувались огромными буграми. Кожа гиганта была темно-коричневого цвета, а нижняя часть тела густо поросла волосами.

С трудом поворачивая голову, великан искал того, кто посмел потревожить его сон. Наконец, взгляд его нашел Конана. На долгий миг человек и гигант из старой забытой эпохи, встретились глазами. Дикую злобу прочитал Конан во взгляде великана, ненависть, желание убивать. Издав низкий рев, гигант шагнул к человеку. Похоже, что движения, после многих тысяч лет спячки, давались ему с трудом.

Но Конан не сомневался, что скоро великан разойдется, разомнет мышцы, и тогда вряд ли от него удастся ускользнуть даже на коне. Не мешкая более, он дал шпоры жеребцу и через мгновение догнал товарищей. По счастью, уже рассвело, и можно было выбирать дорогу, не полагаясь на животных. Через половину колокола быстрой езды шум позади стих. Хепат вздохнул с облегчением:

— Похоже, он не слишком быстро бегает, этот каменный гигант!

Конан промолчал, а колдун, мрачно глянув на развеселившегося гнома, сказал:

— Он будет нас преследовать. Пойдет по нашему следу. Не знаю — по запаху, или как-то еще, но он нас найдет и убьет. Он не простит неурочного пробуждения.

— Погоняйте своих ленивых верблюдов, — пробурчал Конан, — постараемся убраться подальше, пока он еще вялый…

— Он недолго будет вялым, — заметил Актион, — полуденная жара разогреет его, а уж тогда!..

Путники галопом скакали по тропинке, петляющей среди скал. Скорее в горы! Забраться повыше, пройти узкими тропами, спутать следы, заманить великана на карнизы, нависающие над бездной, туда, где он не пройдет — сорвется в пропасть или повернет назад!

Горы встретили путешественников ворчанием отдаленных камнепадов и гулом лавин, сходящих с искрящихся снегом вершин. Преследователя слышно не было, и даже Конан почти уверился в том, что Актион по старости своей мог и ошибиться, спутать предания, или просто сгустить краски.

Но колдун выглядел мрачным и озабоченным. Он уверенно направлял верблюда в самые опасные места, где пропасть с одной стороны и отвесная стена, с другой, могли помешать громадному преследователю идти по их следам.

Только к вечеру решили сделать привал. Расположились на большом уступе, немного в стороне от тропы, под защитой огромной, нависающей над головами скалы. Ужинали жесткой солониной и сухарями. И мучительно вслушивались в звуки погружающихся в сумерки гор.

Вот где-то скатился камень. Горный козел прыгает по скалам, веселится, или?.. Где-то прокатилось эхо от упавшего в пропасть валуна. Кто его столкнул?

Камни сами падают редко… Ветер и вода десятки лет точат валуны, подмывают основание, стараются, бьются, а камень стоит. Многие годы требуются природе, чтобы подточить равновесие, сделать его шатким, и только тогда достаточно будет сильного порыва ветра, чтобы валун, наконец, покатился, увлек за собой других, создавая, таким образом, неумолимый горный обвал.

Достаточно порыва ветра… Или?.. Или кто-то может подтолкнуть — случайно — камень… Кто-то огромный может задеть его, пробираясь по следам ненавистных врагов…

— Далеко еще до твоей пещеры с источником молодости? — прервал молчание Конан.

Колдун мелко покивал. Прошептал что-то, прошамкал беззубым ртом.

— Еще дня два-три пути… если нас никто не остановит…

— Я думаю, гигант за нами не пройдет, — подал голос Хепат, — сорвется в пропасть!

— Ему не обязательно идти точно по нашим следам! — отрезал колдун, затем добавил: — Но я имел в виду других… Пещеры, куда мы направляемся, стерегут сильные демоны… а я уже стар… не знаю, смогу ли я…

— О боги! — Синие глаза Конана полыхнули огнем. — Так ты отправился наобум?! Ты не уверен в своих силах?!

— Я попробую их обуздать, — сказал Актион, склонив голову, — попробую…

— А кто-нибудь еще, кроме демонов, стережет сокровища? — спросил Хепат.

— Сокровища? — непонимающе переспросил колдун. — А, ну да, сокровища в соседней пещере… Их стережет дракон… как водится.

— Демоны и дракон, — проворчал Конан, — веселое у нас будет путешествие…

Ночь прошла спокойно. Путешественники дремали, завернувшись в одеяла. Только перед рассветом над горными вершинами эхом пронесся рев какого-то зверя.

Пещерный лев сообщает о неудачной охоте? Кроме него никто в горах не обладает таким голосом… Только он, огромный желтый зверь, с развевающейся по ветру черной гривой, может так рычать… Или?..

Весь следующий день продвигались по едва заметной тропинке, петляющей среди нагромождения скал. Пещерный лев подавал голос еще несколько раз.

— Нас преследуют, — сказал Актион, — будем надеяться, что это всего лишь лев!

Конан и Хепат промолчали. Настроение у всех испортилось окончательно.

К вечеру путники забрались так высоко в горы, что постоянно давал о себе знать себе холод. Сказывалась близость ледников. Хепат, кутаясь в плащ, ворчал. Сетовал на холод, на ветер, на преследования льва, на бессмысленность их похода. Конан лишь усмехался. Но Актиону надоело нытье гнома, и он прошипел:

— Если ты не прекратишь ворчать, я потрачу на тебя одно из заготовленных заклинаний!

— И что тогда? — с вызовом спросил Хепат.

— Тогда ты превратишься в лягушку!

Конан захохотал. Он любил горы, он вырос в горах и не мог долго предаваться унынию, когда видел, как сверкают в лучах заходящего солнца величественные ледники.

— Нет, колдун, — сказал он, все еще усмехаясь, — побереги заклинание для нашего друга льва! Сегодня ночью оно тебе, я чувствую, понадобится.

Актион как-то странно посмотрел на Конана и ничего не сказал. Или он не верил в то, что их преследует именно лев, или у него не было никаких заготовленных заклинаний.

Лев напал ночью. Громовой рык вырвал путешественников из объятий сладкой дремы. В мгновение Конан вскочил, держа перед собой меч. Актион и Хепат выхватили кинжалы. Трое встали спиной к спине. По счастью, светила полная луна, и площадка, на которой они находились, хорошо просматривалась.

Лев вышел из-за валуна и, издавая низкое рычание, направился к стоянке. Привязанные к высохшему дереву животные в страхе пытались порвать уздечки. Затем, сбились в кучу, испуганно глядя на приближающееся чудовище. Пещерный лев-великан по размерам намного превосходил самую крупную лошадь. Его огромная голова, обрамленная великолепной черной гривой, повернулась в сторону животных.

Мгновение лев раздумывал, затем все же решил вначале покончить с людьми — этими маленькими существами, держащими в передних лапах длинные, острые шипы, доставляющие некоторые неприятности. Лев не раз имел дело с людьми и всегда побеждал их без особых хлопот. Вот только шипы иногда причиняли беспокойство. Приходилось долго зализывать царапины.

Конан застыл, направив лезвие меча на зверя. Хепат и Актион теперь стояли у него за спиной, готовые, при необходимости, пустить в ход кинжалы.

Лев остановился и присел для прыжка, хлеща себя по бокам длинным хостом с игривой кисточкой на конце.

Конан следил за огромными мышцами льва. Вот напряглись задние ноги. Несколько раз лев переступил с ноги на ногу, как это делают все кошки перед прыжком, затем когти чиркнули по камню, и он прыгнул. Бросил огромное, состоящие из упругих мышц тело, на этих жалких людишек, одиноко и потерянно стоявших перед ним в ожидании неминуемой смерти.

В момент прыжка, а точнее на долю одного мгновения ранее, когда мышцы начали поднимать огромное тело, Конан скользнул вперед и взмахнул мечом.

Пролетая над человеком, лев вдруг почувствовал ужасную, непереносимую боль в брюхе. Такой боли он не ощущал никогда в своей долгой и удачливой жизни. Он сам причинял боль всем живым существам. Он разрывал плоть, он терзал, он упивался вкусом и запахом крови, он обожал чувствовать агонию убиваемых им существ, но никогда он не испытывал того, что чувствовали его жертвы. И вот теперь… Он заревел от этой, сводящей с ума, всепоглощающей боли.

Удар меча Конана рассек льву брюхо, как бурдюк с вином. И как вино из бурдюка, из раскроенного брюха чудовища хлынула кровь. А, падая на землю, в том месте, где еще недавно стояли его испуганные жертвы, лев увидел, что кишки его достигли земли значительно раньше его самого. Оглашая окрестности ужасным ревом, он попытался лизать рану, но она была слишком обширна и слишком кровоточила, чтобы охватить ее языком. И впервые лев понял, что его победили.

Дремучим, маленьким мозгом хищника, инстинктом зверя он понял, что его удачливая, приводящая к смерти всех, с кем он сталкивался, жизнь — закончилась. Он зарычал скорее жалобно, нежели грозно и с тоской в желтых глазах, в которых отражалась холодная, полная луна, глянул на своего убийцу.

Бесшумной тенью скользнул Конан за спину поверженного великана и точным ударом прекратил муки хищника — пронзил мечом его огромное сердце.

— Надо насобирать дров, — хрипло сказал гном, — сегодня у нас свежее мясо…

— Впечатляет… — помолчав, сказал Актион. — Я все больше убеждаюсь, что ты необыкновенный человек, Конан, и судьба у тебя будет необыкновенная… Не знаю, добудем ли мы корону, но королем ты станешь в любом случае…

А Конан, задумавшись, все стоял над телом поверженного льва, и с огромного меча капала на камни темная в лунном свете кровь.

Мясо старого льва было жестким, как сушеная солонина, и невкусным, но Хепат, которого обязали развести костер и поджарить лучшие куски, ел с большим удовольствием и нахваливал свое поварское искусство. Актион, с трудом проглатывая плохо прожаренные ломти, угрюмо молчал. Конан также не склонен был разговаривать в то время, когда его крепкие зубы расправлялись с твердым, как дерево, мясом. Это давало простор Хепату, ставшему после пережитого ужаса на удивление словоохотливым.

— Когда он прыгнул, я приготовился бросить кинжал, — невнятно говорил он с набитым ртом, — я целил в глаз льву и конечно бы попал. Конан меня опередил, а то… я бы… — и он брал новый дымящийся кусок.

Некоторое время гном жевал молча, но долго молчать было выше его сил.

— Ты ведь знаешь мой кинжал? — обращался он к угрюмому Актиону. — Я как-то бросил его в Итилию и чуть не убил…

Вспомнив Итилию, гном загрустил. Где-то она сейчас… Конан сказал, они надоели друг другу… Ему, Хепату, последнему… из клана… она бы никогда не надоела… никогда.

— А где сейчас наша красавица Итилия? — спросил колдун, бросив пытливый взгляд на Конана.

— Поехала завоевывать южные королевства… — недовольно проворчал Конан.

И колдун, и гном, ждали продолжения, но так и не дождались. Конан молчал.

Насытившись, трое спутников вытянулись у потухающего костра. Восходящее солнце осветило эту странную троицу — воителя в богатырском доспехе, гнома с длинным крючковатым носом, увенчанным двумя бородавками, и дряхлого старика-колдуна с растрепанными седыми космами.

Следующий день небольшой караван медленно и осторожно продвигался по горным, козьим тропам, направляясь в самое сердце диких Кезанкийских гор.

Преодолевали перевалы, спускались в должны, пробирались по тропинкам, где каждый шаг грозил неминуемой гибелью. Наконец, Актион торжественно объявил, что скоро они вступят в охраняемые пределы. На просьбу Хепата рассказать подробней, только усмехался неприятной, мокрой усмешкой.

На ночь остановились под искривленными, горными соснами, чудом росшими на камнях.

— Вот она, сила жизни! — старый колдун ласково погладил корявое дерево. — Живет, растет, вопреки всему! На камнях, открытое всем ветрам! Что скажешь, Конан?

Но Конан, последнее время к чему-то напряженно прислушивающийся, заговорил не о силе жизни.

— Кто-то приближается… Осыпаются камни… И все ближе.

Актион побледнел и прошептал:

— Я говорил, что он найдет нас…

— Этого не может быть! — дрожащим голосом воскликнул гном. — Я ничего не слышу!

— Зато скоро увидишь…

Темнота еще не успела накрыть даже горные ущелья, как на фоне огромного заходящего солнца чудовищным пауком появился гигант, на четвереньках пробиравшийся по горным вершинам. Грохот камнепада становился нестерпимым. При каждом шаге великана вниз срывалась несколько камней, которые, увлекая за собой других, обрушивались в пропасть стремительной горной лавиной.

— Что будем делать? — мрачно спросил Конан.

Актион сосредоточенно молчал. Хепат дернул его за рукав:

— Как там твои заклинания? Ты сможешь, хоть что-то сделать?!

— Не знаю… я попытаюсь, но силы… я слишком стар…

С горных вершин гигант увидел ненавистных людей. Издав ликующий вопль, от которого у Хепата заложило уши, он стал осторожно спускаться. Камни с грохотом сыпались в пропасть. Солнце все еще освещало эту ужасную картину — спускающийся на четвереньках огромный человек, похожий на страшного, неестественного, уродливого паука, плетущего на горных вершинах свою отвратительную, липкую сеть.

Отступать было некуда. Позади — бездонная пропасть. Впереди — спускающийся с гор великан. Путешественники оказались на небольшом карнизе, нависшем над пропастью. Бежать вперед или назад по козьей тропе? Догонит в два-три шага… Конан видел, что исполин двигается, на сей раз проворно и ловко. Попытаться поразить мечом? Но вряд ли удастся подойти к нему на удар…

Гигант осторожно спустился на уступ, на котором расположились на ночевку путники, и присел на корточки, стараясь лучше разглядеть своих ничтожных противников. Вот один замер с мечом в руках. Жалкий кусок мяса! В огромной голове тяжело ворочались сумеречные мысли. Жалкие кусочки сырого мяса! Посмевшие разбудить его раньше срока! Он не ведал, когда должен был подойти срок пробуждения. Но он знал, что почувствовал бы его! Как почувствуют его братья, которые будут спать еще очень долго и проснуться, когда земля расцветет, а люди намерено расплодятся. Когда исчезнет, уйдет в иные миры раса демонов. Когда боги перестанут вмешиваться в людские дела. Тогда его братья восстанут, чтобы властвовать! Тогда они сами станут богами! А он — благодаря этому маленькому куску мяса — уже не станет богом! Он разбужен раньше срока и теперь только месть, месть всем людям станет целью его жизни!

Конан, сжимая рукоять меча, стоял, готовый к немедленному действию. Как поступит великан? Попытается их раздавить? Или выдернет сосны, к которым привязаны животные, и использует их, как дубины?

Актион что-то сосредоточенно бормотал, делая руками плавные пассы. Хепат с затравленным взглядом судорожно сжимал кинжал.

Гигант вдруг оглушительно захохотал. Наслаждаясь растерянностью своих жертв, он протянул огромную длань и схватил одного из верблюдов. Поднял и с силой бросил на камни. Животное осталось недвижимым. То же произошло со вторым верблюдом. Затем великан поднял вороного жеребца. Несколько мгновений смотрел на него взглядом, полным ненависти, потом другой рукой обхватил его голову. Раздался громкий хруст. Меж огромных пальцев брызнула кровь вперемежку с костями и мозгом благородного животного.

В этот момент Конан бросился вперед, к ногам гиганта и нанес ему ужасный, рубяще-режущий удар чуть выше пятки. Этот страшный удар «с потягом», когда меч в момент соприкосновения с телом противника тянется на себя, не только разрубая, но и разрезая плоть, возымел свое действие. Великан завыл так, что у Конана заложило уши, когда он проворно отбегал за пределы досягаемости рук гиганта.

С грохотом, огромный, как скала, доисторический человек, рухнул на землю, корчась от боли. Ладонями зажимал он страшную рану, из которой фонтаном била кровь. Но когда Конан попытался еще раз приблизиться к великану на удар меча, тот приготовился схватить ненавистного человека, осмелившегося причинить ему такую боль. Гигант сидел, одной рукой зажимая рану, а другой — пытаясь поймать ускользающего противника. Конану пришлось отступить.

В этот момент Хепат метнул кинжал в огромную спину великана. Промахнуться было невозможно. Фамильный кинжал гнома глубоко вонзился в плоть исполина. Испустив злобный рев, гигант попытался свободной рукой дотянуться до кинжала.

Конан понял, что настал еще один благоприятный момент. Он бросился вперед, в тот миг, когда рука великана шарила за спиной, и, размахнувшись, обрушил всю тяжесть меча на коленную чашечку здоровой ноги своего чудовищного противника. Теперь великан ревел непрерывно. Дотянуться до кинжала ему так и не удалось. Коленная чашечка была разрублена надвое, натянутая кожа раздвинулась, обнажая две белые половинки разрубленной кости.

Изнемогая от боли, издавая непрерывное громовое рычание, великан пополз к отбежавшему на безопасное расстояние Конану. Он больше не обращал внимания на раны, ему требовалось одно — схватить и раздавить этого человека, причиняющего такую боль. Поймать, сдавить так, чтобы кровь брызнула в стороны, чтобы затрещали сминаемые кости, чтобы он превратился в кровавое месиво!

Положение становилось угрожающим.

На небольшой площадке Конану трудно было уворачиваться от загребающих окровавленных рук гиганта. А он все полз вперед, опираясь на здоровое колено, непрерывно надсадно воя, и хватая воздух в тех местах, где только что находился Конан.

Актион в течение всей схватки что-то бормотал, раскачиваясь и размахивая руками.

— Конан! — он попытался перекричать рев великана. — Я отворил ему кровь! Скоро он истечет кровью!

И действительно, из ран гиганта били мощные темно-красные фонтаны. Даже кинжал гнома, глубоко вонзившийся в тело, был вытолкнут напором крови и отброшен далеко в сторону.

Вся каменная площадка теперь была мокрой от крови. Риск поскользнуться и попасть в лапы великана для Конана возрос неимоверно.

— Уходи на тропу, Конан, на тропу! — кричал Актион, размахивая руками.

Услышал его киммериец, или нет, но узкая тропа в любом случае была единственным возможным местом для отступления. Конан осторожно, стараясь не поскользнуться, побежал к тропе, петляющей у скал. Великан сверкнул глазами и пополз следом. Несмотря на раны, и фонтаном бьющую кровь, он сохранил силы и передвигался довольно быстро.

Конан скользнул на тропу. С одной стороны — пропасть, с другой — отвесная скала. Но передвигаться по узкому карнизу в намокших, напитавшихся кровью и ставших скользкими сапогах было небезопасно. Осторожно Конан пробирался по тропе, стараясь уйти как можно дальше, пока гигант еще не мог до него дотянуться.

Видя, что добыча ускользает, великан сделал отчаянный рывок. Оставляя за собой кровавый след, он бросился вперед, протянул руку…

Конан успел увернуться и пробежать по тропинке еще несколько десятков шагов… Гигант, непрерывно издавая низкое, злобное рычание, попытался протиснуться вперед… не упустить этого ненавистного злодея, дерзнувшего разбудить его и нанести такие болезненные раны!..

Конан уходил вверх по тропе… Исполин боком втискивал огромное тело на узкий карниз… еще немного… стоит только подальше протянуть руку… Этот жалкий человечишка со страхом оглядывается… он знает, что его сейчас раздавит кулак…

Хриплый крик падающего в пропасть гиганта эхом разлился по ущельям. Конан, направляясь назад, осторожно ступил на скользкие, черные от густеющей крови великана камни. Прошел опасное место и уже обычным, спокойным шагом подошел к товарищам.

Хепат оттирал кинжал. Руки его слегка дрожали, а нос издавал невнятное сопение. Актион, шатаясь от усталости, сказал:

— Пропасть в этом месте бездонна… Ему не выжить, даже если бы я и не отворил ему кровь…

— Отворить-то отворил, да только он успел бы всех нас передушить, пока бы обессилел… — бросил Хепат.

— Ну, я сделал все, что мог… — колдун в изнеможении присел на камень. — И все-таки… если бы он не истекал кровью и его движения не замедлились… он поймал бы Конана!

— Сомневаюсь… — гном засопел сильнее обычного.

— Ладно, — Конан с грустью посмотрел на останки животных, — теперь нам придется всю поклажу нести на себе… Далеко еще до твоей волшебной пещеры?

Путники стояли перед изрезанной трещинами огромной скалой. Вершина ее куталась в облака, как в белое, пушистое одеяло. Сама скала гордо стояла в небольшом распадке, между заснеженными вершинами и излучала спокойное величие.

— Вот она, «Скала семи демонов», как ее называют мудрецы и маги, — Актион с благоговением простер руки, — я видел ее только на рисунках… Но путь к ней я знал с самого детства!

— Все это хорошо, — бросил Конан, — что дальше?

Актион пожевал сморщенными губами. Помолчал, будто припоминая что-то.

— Дальше? Дальше я должен подготовиться… Затем в одной из расщелин мы найдем проход… В самые недра гор…

— А как там насчет тех самых семи демонов? — встрял Хепат.

— Я попытаюсь их укротить…

Конан крякнул и сбросил с плеч объемную сумку.

— Сколько времени займет подготовка?

— Дня, два-три…

— Значит, разобьем лагерь вон под теми деревьями…

В течение следующих дней Актион непрерывно бормотал заклятия, варил в котелке густое, дурно пахнущее зелье, размахивал руками, все больше походя на буйного сумасшедшего. Хепат заготавливал смолистые факелы для длительного похода в недра гор. Конан сделал несколько вылазок, обследуя трещины в скале, ибо Актион не знал, в какой именно расщелине сокрыт путь в волшебные пещеры. Учитывая, что трещин в огромной скале было предостаточно, работа предстояла большая. Некоторые расщелины тянулись на десятки метров и только затем заканчивались тупиком. Другие были не так глубоки, но имели многочисленные разветвления.

Наконец, в конце одного длинного извилистого хода, Конан обнаружил тоннель, явно искусственного происхождения. Стена тоннеля, на всем его протяжении, была испещрена странными, непонятными знаками. Десять шагов в длину имел этот каменный коридор и заканчивался лестницей, круто уходящей вниз.

Вернулся Конан довольный. Хепат, возомнивший себя хорошим поваром, варил в котелке похлебку из жесткого просоленного мяса. Актион сидел с отрешенным видом, вперив безумный взор в облака.

— Конан, — прошептал гном, оторвавшись от таинственного процесса приготовления пищи, — мне кажется, что колдун сошел с ума… Никаких сокровищ нет! Он просто захотел вернуть молодость и придумал эту пещеру…

— Может и так, — рассудительно произнес Конан, — но кое-что я нашел.

Хепат с загоревшимися глазами приготовился слушать. Но Конан в нескольких скупых словах сообщил о тоннеле с загадочными письменами, затем прилег под деревом и задремал в ожидании обеда.

В этот момент Актион встал, расправил сутулые плечи и торжественно произнес:

— Я готов! Я могу усмирить демонов! Мы можем отправиться немедленно!

— Вначале пообедаем, — сказал Конан.

После того, как котелок опустел, спутники оставили в лагере, завалив камнями, часть поклажи, а сами налегке отправились к величественной скале.

Через половину колокола Актион сосредоточенно рассматривал надписи, выбитые на стене тоннеля.

— Не понимаю… — бормотал он, — не понимаю…

Однако Конан заметил, что колдун слишком долго рассматривает чуждые слова и странные знаки, водит пальцем, как человек, который все же разбирает текст, хотя и с трудом. Никто не будет так долго и с таким тщанием рассматривать надпись, где он не может понять ни одного слова!

Оторвавшись, наконец, от стены, Актион сверкнул глазами:

— Мы можем двигаться.

Но Конан бесцеремонно придержал его за воротник.

— Что ты прочитал?

Заметив, что в синих глазах киммерийца зажглись недобрые огоньки, Актион забормотал:

— Я не все понял… Ну… там про демонов, охраняющих сокровища… словом, предупреждение. Но мы-то об этом уже знаем…

— И все?

— Все, что я смог разобрать…

— Смотри, колдун!.. Лучше тебе не пытаться обмануть нас! — Конан взял у Хепата факел и шагнул вниз, на лестницу, уводящую в непроглядную тьму.

Казалось, что ступени не кончатся никогда. Факел освещал небольшой участок пути, по которому спускались путешественники.

Впереди и позади — абсолютный мрак. Темнота столь густая и затхлая, что начинало теснить дыхание, першить в горле, постоянно хотелось откашляться.

— Мы по этой лестнице спустимся в преисподнюю, — проворчал Конан, — стоило забираться под облака, чтобы потом спускаться к самым корням гор!

— Другого пути нет! — весело сказал Актион, и Конану почудилось, что рядом с ним не старик с безумным взором, а прежний веселый колдун — уверенный в себе балагур, любитель опасных приключений.

Факел стал чадить, мигать. Явственно ощущался недостаток воздуха. Гном, который нес на спине огромную охапку запасных факелов, вспотел так, что капало с носа. Актион стал хрипеть и задыхаться — сказывалась старость. И только Конан выглядел по-прежнему бодрым и свежим, будто не шагал в течение нескольких утомительных колоколов по мрачной лестнице, а вышел ранним утром на легкую прогулку.

— Они… — хрипел Актион. — Они пытаются нас задушить…

Спотыкаясь, он едва волочил ноги. Конану пришлось отдать факел гному и поддерживать старого колдуна, повисшего на нем, как плащ на сучке дерева.

Духота становилась невыносимой. Актион полностью обессилел. Хепат дышал надсадно, со свистом. Присели на ступеньки.

— Если это работа демонов, — начал Хепат, — то ты мог бы что-то сделать! Ты же готовил заклинания!

Актион встрепенулся.

— Да, да… конечно… — он стал что-то бормотать, увеличивая темп.

По мере того, как колдун читал заклинания, дышать становилось легче. Факел вновь вспыхнул веселым светом. Конан и Хепат вздохнули, наконец, полной грудью. Актион замолчал и привалился к стене.

— Придется немного отдохнуть, — сказал Конан, глядя на обессилевшего старого колдуна.

— Как долго еще спускаться? — спросил Хепат

— Теперь уже не долго, — отдышавшись, прошептал Актион, — скоро мы вступим в «Затерянные пещеры». Где-то там дракон стережет сокровища… И только победив его, мы сможем пройти дальше — к источнику молодости и короне абсолютной власти…

— Я правильно понял? — Конан слегка усмехнулся. — Вначале мы завладеем сокровищами?

— Да… если победим дракона… Но ты должен пообещать, Конан, что не бросишь меня, когда сокровища будут у тебя в руках… Ведь тебе нужна еще и корона… Ты должен стать королем, Конан…

Киммериец долго молчал. Прислушивался к себе. Хмурил брови. Хепат с тревогой наблюдал за ним. Актион с нетерпением ожидал ответа.

— Клянусь Кромом, я не брошу тебя и помогу добраться до источника! — спокойно сказал, наконец, Конан. — А насчет короны… посмотрим.

— Ну а сокровищ наберем столько, сколько сможем унести, — добавил гном бодрым голосом, — я давно хотел купить небольшой дворец и жить там тихо-мирно.

Спутники поднялись и зашагали по ступенькам. Скоро лестница действительно кончилась. Небольшой проход вел в огромную пещеру. Разноцветные сталактиты в беспорядке свисали со сводов, и пламя факела отражалось в каждом небольшой радугой. По дну пещеры весело журчал ручеек.

— Это явно не тот, что нам нужен, — пробормотал Хепат, пробуя на вкус чистую ледяную воду.

Присев на камень, Актион нахмурил седые брови.

— Теперь, среди сонмища пещер мы должны найти нужную… Я знаю некоторое приметы, но, похоже, что нам придется изрядно побродить…

— А демоны? — спросил Хепат.

— Вначале, я думаю, мы встретимся с драконом…

Конан поднял факел и осмотрелся. Конец длинной пещеры утопал во мраке. В каждой стене виднелось несколько отверстий, ведущих в соседние пещеры. А оттуда — дальше. И так без конца. Блуждать в этих лабиринтах можно было весь остаток жизни.

— Мы не можем бродить наугад! — Конан посмотрел на Актиона. — Думай! Думай, вспоминай, колдуй, но ты должен указать нам точный путь!

Актион поднял скрюченный палец, одновременно с рождением звука.

— Он сам нам укажет! Теперь я понял, почему в свитках не указывали точные ориентиры!

Звук нарастал. Теперь стало понятно, что это яростный рев огромного живого существа. Раз за разом эхом прокатывался по пещерам этот зловещий рык, исторгаемый чудовищной глоткой и огромными легкими. Но после многократного эха трудно было определить место, где находился дракон. Хепат и Актион яростно заспорили. Каждый показывал в другую сторону. Конан постарался вспомнить момент самого зарождения звука… С какой стороны?.. Откуда пришел этот рев? Кажется, прав был Хепат — он показывал, похоже, в нужном направлении. Кроме того, гном лучше людей понимает пещеры…

— Я согласен с Хепатом, — бросил Конан, — пошли!

В течение нескольких колоколов путешественники бродили по пещерам и переходам. Сворачивали в небольшие ответвления, пробирались узкими тоннелями с тем, чтобы вновь выйти в огромные пещеры, изукрашенные разноцветными сталактитами и сталагмитами. Еще несколько раз слышался рев дракона, теперь гораздо ближе. Это помогало выбирать примерное направление.

— Дракон почувствовал нас и почти проснулся, — сказал как-то Актион, — он спал двести пятьдесят лет…

— А почему не пятьсот? — полюбопытствовал гном. — Откуда такая точность?

— В тайных свитках, доступных только избранным, я читал, что последний раз пытались добыть сокровища двести пятьдесят лет назад.

— А чем это все закончилось — ясно, — проворчал Конан.

— Да, но с ними не было великого воина Конана и великого колдуна… — Актион закашлялся, затем уже шепотом закончил: — Великого колдуна Актиона.

Если этой речью он надеялся воодушевить товарищей, то достиг противоположного результата. Конан угрюмо усмехнулся, а Хепат с презрением посмотрел на согбенную фигуру «великого колдуна» и громко, чтобы все слышали, со стоном вздохнул.

Заночевать решили в небольшой тупиковой пещере. Конан расстелил одеяло, скорее, по привычке, нежели опасаясь чего-то, положил меч у правой руки и мгновенно заснул. Хепат долго укладывался, ворочался, мостился. Затем, подождав, пока приткнется у стены Актион, загасил факел и приготовился погрузиться в сон.

Всепоглощающая темнота враз накрыла его черным пологом. В этих пещерах не росли светящиеся растения пуго, и темнота была абсолютной. Что откроешь глаза, что закроешь… Можешь даже выколоть — ничего не изменится… Выколоть глаза… интересная мысль… Что если для пробы выколоть глаза Актиону? Как он будет ориентироваться в пещерах? Мысль настолько захватила гнома, что, приподнявшись, он нащупал на поясе кинжал. Нужно только чиркнуть пару раз по глазам — и затем наблюдать… Но Конан… он не одобрит такое поведение… Придется чиркнуть и ему… Ничего, потом я его выведу, и буду заботиться о нем до конца жизни… Ничего… Глаза ему и не понадобятся…

Хепат, вытащив кинжал, пытался сообразить, в какой стороне спят его товарищи. Сначала нужно найти Актиона, затем Конана…

Актион, прижавшись к стене, пытался заснуть. В голову лезли странные, чужие мысли. Кто-то настойчиво советовал убить спутников и самому завладеть короной и сокровищами. В самом деле — зачем Конану корона? Он — варвар! Какой из него король? Хотя, нет… король-то из него, как раз получится… Но он и так станет королем… Без волшебной короны… А вот, ему, великому колдуну Актиону, после того как он вернет себе молодость, корона будет в самый раз! Абсолютная власть! Разве не об этом мечтает каждый смертный?! Власть над ничтожными, жалкими пресмыкающимися, которые называют себя людьми! Давить их, собирать налоги, вешать непокорных, отрубать головы… рубить, рубить саблей, мечом, топором!.. Где там этот ненавистный гном?! Вздыхает! Он меня — меня! — считает дряхлым стариком! Ничего, у меня еще хватит сил выпустить ему кишки. Ему, а затем и этому самонадеянному киммерийцу! Он, конечно, воин—с этим не поспоришь… Но зачем он мне? У меня будет корона… у меня будет молодость… сокровища… Где мой кинжал?

В этот момент вспыхнул огонь. Конан стоял, высоко подняв факел, и молча смотрел, как два существа с искаженными лицами, в которых уже не осталось ничего человеческого, ползут друг к другу.

— Опомнитесь! — рявкнул он, пиная Актиона в бок.

Колдун опрокинулся навзничь, и постепенно глаза его стали осмысленными.

— А ты?! — Конан сгреб Хепата за шиворот и потряс так, что тот уронил кинжал и громко лязгнул зубами.

— Что это было? — прошептал Актион. — Это чужие мысли… Я понимаю… Дракон…

Хепат все еще бессмысленно таращился на огонь, когда Конан спокойно сказал:

— Я почти сразу почувствовал, что в голову мне кто-то лезет. Наверное, и к вам тоже. Дай, думаю, запалю факел, пока они друг друга не перерезали!

— О боги! — стонал колдун. — Я поддался! Я поддался внушению дракона… Как это могло случиться?.. Я стар… Я слишком стар…

— Конан, а что тебе нашептывал дракон? — Хепат пришел, наконец, в себя, спрятал кинжал и смотрел на друга, виноватыми, собачьими глазами.

— Неважно! — отрезал киммериец. — Важно, что я не поддался! А вы — поддались!

— Давно известно, что драконы умеют уговаривать, — прошептал колдун, — теперь я знаю, как это бывает…

— Отдайте-ка мне кинжалы! Утром получите назад!

Конан положил оружие товарищей себе под бок, и что-то проворчав, вторично приготовился погрузиться в сон. Хепат загасил факел, и пещера вновь погрузилась в темноту.

Утра в темноте, естественно, не было. Первым проснулся Конан, запалил факел и придирчиво осмотрел спящих товарищей. Впрочем, он уже знал, что ночь прошла спокойно. Дракон не стал повторяться. Это следовало запомнить. Очевидно, старый, мудрый дракон презирает повторные попытки.

Растолкав колдуна и гнома, Конан поднял кинжалы. Если старинный фамильный клинок гнома был ему уже знаком, то на оружие Актиона он воззрился с удивлением. Изящная и грозная вещица с длинным прямым, узорчатым клинком, изрисованным загадочными знаками. Наметанным глазом воин определил, что кинжал колдуна был изготовлен во времена такой седой древности, когда, вероятно, еще даже не зародилась современная цивилизация. От клинка веяло силой, спокойствием, уверенностью. На нем, казалось, остались капельки крови бесчисленных жертв этого грозного оружия, отчего он блестел и переливался в свете факела разноцветными огоньками.

На миг Конану почудилось, что кинжал не просто отбрасывает свет, но и сам излучает слабое, мерцающее свечение. Искусно вырезанная из кости рукоятка казалась воздушной, а сверкающие огромные драгоценные камни горели мрачным светом и сами по себе являли целое состояние.

Со странной неохотой протянул Конан колдуну его оружие. Пальцы не желали отдавать кинжал, прилипали к нему, пытались покрепче ухватить, забрать себе, спрятать, сокрыть, украсть.

Актион, конечно, все понял и спокойно наблюдал за борьбой в душе Конана. Он знал свойства своего оружия — этого древнего колдовского артефакта, бесчисленными тысячелетиями передававшегося от учителя к ученику. И с благодарностью глянул в глаза киммерийца, принимая оружие. Он пояснил:

— Я знаю его свойства… Но, поверь, владеть им могу только я. Любого другого он уничтожит.

Передав кинжал законному владельцу, Конан почувствовал облегчение. Встряхнув головой, прогнал остатки наваждения.

— Кто же и когда его изготовил? Какой великий мастер?

— Имя мастера давно утеряно, Конан. По преданию первым владельцем кинжала был великий маг… — и Актион назвал странно звучащее имя. Такого сочетания звуков ни Конан, ни Хепат никогда не слышали. — Он и помог мастеру изготовить клинок. Помог волшебством, силой магии. Так что, можно сказать, что он его и сделал… Это было задолго до возникновения цивилизации хайборийцев… Этот кинжал видел такое… Если бы он умел говорить… — старый колдун забормотал, зашептал что-то, и Конан заметил, что в его глазах заблестели слезы.

Рев дракона вернул Актиона к действительности. Теперь не составляло большого труда определить направление. Чудовище находилось где-то рядом.

Мрачно переглянувшись, товарищи двинулись в нужном направлении. После нескольких переходов через большие пещеры и довольно узкие тоннели, они вышли к необъятной пещере, стены которой к удивлению Конана были обработаны искусными камнетесами. Но каким же ростом обладали эти мастера-камнетесы, чтобы вырезать изящные узоры на своде пещеры, в высоту достигавшей тридцати-сорока локтей?! Одна стена пещеры — искусно отполированная — отражала свет факела, переливаясь всеми цветами радуги. В нескольких местах в стене виднелись огромные куски хорошо обработанного кварца. Витые колонны украшали другие стены. По углам высились огромные каменные изваяния чудовищ. Невероятных размеров каменный великан, похожий на того, которого разбудил Конан, воздев руки, поддерживал свод в одном углу. В другом — колоссальная змея обвилась вокруг колонны, и смотрела сверху немигающими рубиновыми глазами. Следующий угол украшал вставший на дыбы огромный слон, у которого из пасти торчали не два, а четыре бивня. И, наконец, последний угол — тот, у которого, выйдя из тоннеля, стояли путешественники, — был украшен драконом, подставившим змеиное тело под свод этой великолепной пещеры. Кроме того, в самом центре также высился исполинский каменный дракон, с распростертыми крыльями и вытянутой шеей, увенчанной головой, величиной с большую крытую повозку, которую смогут сдвинуть с места только пара хороших быков.

Актион быстро приложил палец к губам, затем шепнул:

— Тот, что в центре — не каменный. Это сторож. Тот самый…

Все трое попятились и укрылись в тоннеле, отойдя на приличное расстояние.

— Но я готов поспорить: он такой же каменный, как и те, что по углам! — негромко воскликнул Конан.

— Те, что по углам… Гиганта ты, надеюсь, узнал? Они тоже… Они спят, покрытые каменной скорлупой, и более глубоким сном, чем тот, наш… Из них сделали украшения, но дракон сможет разбудить их в любой момент… А сам он, — Актион старческим движением почесал согнутую спину, — сам он… как бы в полудреме. Но нас-то он почуял еще ночью… Вероятно, периодическим ревом он уже начал их пробуждать…

— И скоро, стало быть, нам ждать драконьего факела? — Конан нахмурил брови.

— Не знаю, как скоро, но факел будет…

— Ну а где сокровища-то? — перебил Хепат. — Может быть, мы тихо прокрадемся и…

— Предания говорят, что сокровища под ним. Он сидит на плите, под которой находятся те самые несметные сокровища дракона.

— Так нам придется еще и плиту поднимать?! — спросил Хепат, как будто все остальное — дело уже ясное и решенное.

Взгляд Конана заставил его заскучать и заняться подготовкой следующего факела. И внезапно все сообразили, что пещера неплохо освещалась.

— Да, — сказал Актион, — этот свет дают некоторые минералы… Я сейчас понял… Так что, факелы нам пока не понадобятся.

— Ну, хорошо… — Конан поскреб подбородок. — Как нам одолеть дракона? Может, попытаться, пока он не проснулся окончательно…

— Подбежать и отрубить голову? — с мрачной усмешкой закончил Актион. — Дело в том, что пока он спит — он как каменный, меч не возьмет. А когда разогреется, тогда подойти к нему будет сложно…

— Так какого демона ты нас сюда привел?! — Конан начал не на шутку сердиться.

— И где твои заклинания?! — добавил Хепат.

— Заклинания при мне, — спокойно сказал колдун, — попробуем так: он будет разогреваться, а я постараюсь удержать его в полусонном состоянии до тех пор, пока плоть его не прогреется достаточно, чтобы можно было взять ее мечом.

Внезапно Конан заметил странные действия гнома. Одной рукой Хепат пытался выхватить кинжал, а другой — вогнать его обратно в ножны. При этом он что-то жалобно бормотал, стонал, и из глаз его катились крупные слезы.

— Дракон опять начал свои игры, — Актион тоже заметил состояние Хепата и, сделав несколько плавных пассов, щелкнул пальцами над волосатым ухом гнома.

— А? Что? Опять? — заметался Хепат. — Он приказывал мне убить… Я держался из последних сил…

Актион посмотрел на Конана, пожевал губами.

— Тебе придется присмотреть за ним… Он самый слабый…

— Присмотрю, — угрюмо бросил киммериец и, взяв друга за ворот, поставил его, как кувшин, рядом с правой ногой.

— Теперь так, — Актион выпрямился, глаза его горели, движения стали точными и уверенными, — я буду держать дракона, пока его плоть не станет мягкой… Как только дам знак — тогда вперед! Но я уже помочь ничем не смогу.

Колдун сосредоточился и монотонно забормотал заклинания. Затем, делая плавные магические жесты в сторону пещеры, начал что-то напевать. Сонная волна ударила в голову Конана. Хепат заснул мгновенно. Актион отсылал сонные заклинания в сторону дракона, но мощь их была так велика, что Конану приходилось трясти головой, растирать лицо ладонями, прохаживаться взад-вперед по тоннелю, словом делать все, чтобы не поддаться чарам, навеваемым враз помолодевшим колдуном.

Трудно сказать, сколько времени Конану пришлось бороться со сном. Казалось, что прошла вечность. Наконец, колдун кивнул — пора.

Киммериец обнажил меч и двинулся в пещеру, успев краем глаза заметить, как зашатался и рухнул позади Актион.

Скользящим шагом Конан пробежал по тоннелю. В пещере, похоже, ничего не изменилось — дракон все так же восседал в центре, вытянув шею. Только из пасти его тянуло дымом. Беловатый дым завивался кольцами и уплывал под украшенные резьбой своды.

«Не спеши, герой, — услышал вдруг Конан грустный, проникновенный голос у себя в голове, — не спеши, мы можем договориться…»

Конан молча направился к дракону.

«Колдун обманул тебя, герой, — продолжал дракон, — в соседних пещерах нет короны абсолютной власти. Есть только источник молодости. Он-то и нужен колдуну. А короной он просто заманил тебя, чтобы ты добыл ему мои сокровища».

Конан прошел почти половину пути. Дракон явно находился в заторможенном состоянии. Но уговаривать он мог и пользовался этой возможностью.

«Колдун оставил для тебя заклинание остановки сердца, — грустно произнес дракон, — как только ты убьешь меня и добудешь сокровища, он воспользуется им! Он несколькими словами остановит твое сердце, герой, потому что ты ему будешь уже не нужен!»

Конан шел вперед, но на лице его появилось задумчивое выражение.

«Он вынужден будет убить тебя, ибо ты можешь спросить его — где же обещанная корона? Он убьет тебя, герой, убьет…»

Конан уже почти достиг плоского постамента, на котором восседал дракон.

«А корону ты можешь завоевать с моей помощью, — дракон продолжал уговаривать Конана и делал это весьма убедительно, — мы заключим с тобой договор: я отдаю тебе одну треть сокровищ, а это больше, чем смогут увести десять волов, затем помогаю сесть на трон любой страны, по желанию. Поверь, мне нетрудно будет появиться над столицей, посеять панику, истребить половину войска и убить короля. Короли — слабые люди. Да он сам себя зарежет! Ты ведь узнал теперь, что я умею делать со слабыми людьми? Король умирает, страна в панике, тут появляешься ты и спасаешь государство. Ты — король! И у тебя будет столько сокровищ, что ты сможешь набрать самую сильную армию и завоевать весь мир! Я и в этом смогу тебе помочь! А сокровища — треть того, что я накопил за многие тысячелетия, — я сам принесу тебе, ибо ты не сможешь их отсюда унести. Подумай — даже если ты убьешь меня, ты не унесешь сокровища!»

Конан вплотную подошел к дракону. Гигантское тело, покрытое прочной чешуей, обдавало жаром. Из полуоткрытой пасти валили густые клубы дыма. Еще немного, и огненный факел — знаменитый факел драконьего пламени — испечет заживо любого, на кого уставится тусклый глаз чудовища.

«Ну что, герой? Ты согласен заключить договор с драконом? Имей в виду — многие короли древности только так и садились на трон! Только заключив договор! Соглашайся! Соглашайся, пока не поздно!»

В последних слова дракона уже не было грусти. Звучала, скорее, радость, злорадство, удовлетворенность тем, что удалось в душе героя посеять сомнение, удалось немного замедлить его шаг, протянуть время.

Еще немного, и сонная пелена, навеянная колдуном, окончательно спадет, тело разогреется, и тогда герой перед смертью горько пожалеет, что пришел сюда с мечом в руке!

Конан прикинул расстояние до вытянутой шеи дракона — мечом достать можно, но с трудом. А если он поднимет голову… От тела чудовища веяло жаром, как от раскаленной печки.

Голова дракона стала медленно поворачиваться. Тусклые глаза прояснились. Конан, размахнувшись, нанес удар, в который вложил всю силу. Лезвие меча глубоко вонзилось в шею чудовища. Дракон издал хриплый рев. Из раны фонтаном брызнула черная кровь. Закончить дело необходимо вторым, точным ударом. Трудность состояла в том, чтобы попасть в то же место. Только в этом случае можно было надеяться отрубить дракону голову.

Краем глаза Конан увидел, как сбоку поднялась огромная когтистая лапа. Отскакивая в сторону, киммериец заметил, что из пасти дракона уже вырывается пламя. На короткий миг они встретились глазами — человек и дракон. И в тот же миг то место, где мгновение назад стоял Конан, было опалено огнем. Почернели и потрескались камни. Пещера наполнилась дымом. Невзирая на страшную рану на шее, дракон, хоть и с трудом, но поворачивал голову, пытаясь накрыть ускользающего гиганта огненным факелом. Конану приходилось постоянно перебегать с места на место, прыгать, делать финты и неожиданные повороты. Жара, наполнившая пещеру, мешала дышать, пот заливал глаза.

— В то же место, — бормотал Конан, наблюдая за поворотами головы чудовища, — в то же место… иначе…

Наконец, представился случай. Сделав вид, что собирается броситься в одну сторону, Конан резко прыгнул в другую, и глазам его открылась огромная рана на шее чудовища. Кровь уже не текла и похоже, что рана начала затягиваться тонкой кожицей — дракон восстанавливался на удивление быстро. Собравшись с силой, Конан с выдохом ударил мечом в старую рану. Раздался хруст перерубаемых позвонков. Дракон издал странный каркающий звук, и голова его, отделенная от туловища, со стуком упала на камни. Из обрубка шеи вырвался фонтан черной крови и мощная струя пламени.

Конан отпрыгнул. Шея чудовища моталась в разные стороны, поливая пещеру кровью и пламенем. Наконец, дракон захлопал крыльями, забился, завалившись на бок, как курица, которой хозяин отрубил голову. Лапы, увенчанные огромными кривыми когтями, царапали воздух. Змеиный хвост непрерывно свивался кольцами. Дракон в агонии сполз с плиты, под которой, по словам Актиона, таились несметные сокровища и, наконец, стал затихать.

Конан вытер рукавом заливающий глаза пот. Присел на камень. Поискал глазами, чем бы вытереть меч. Ничего не нашел. Только вот, разве что — вытереть о кожистые крылья… Ладно, это потом… чуть позже.

— Конан, Конан! — Хепат был уже рядом и со слезами обнимал друга. — Как ты его!.. Раз! И голова!..

— А где же Актион? — устало спросил киммериец.

— Актион… — гном замялся. — Он ушел… пока я спал… он, вероятно… словом, его нет.

— Значит, дракон был прав? — спросил себя Конан, глядя при этом на ничего не понимающего гнома.

И медленно пояснил:

— Дракон говорил мне, что никакой короны нет, сокровища нам не унести, а колдуну нужен только источник… А мы теперь ему не нужны…

— Может и так, — грустно сказал Хепат, — но мы все же попробуем достать сокровища, так ведь?

— Попробуем… конечно, попробуем… — ответил Конан.

Актион настороженно огляделся. Кажется, где-то здесь. Именно в этой невзрачной, небольшой пещере, совсем недалеко от той, где сейчас Конан с Хепатом надрываются, пытаясь сдвинуть плиту, должен выходить на поверхность тот самый ручеек… Источник молодости… Небольшой ручеек красного, как кровь, цвета. Он даст силы старческому телу, он вернет молодость, он заставит кровь разогреться… Где же он, где?

Колдун обследовал все закоулки… Те предупреждения на стене… Их надо учесть… Конан тогда догадался, что великий колдун Актион, конечно, прочел таинственные надписи, сделанные на древнем, очень древнем языке…

Актион полз на четвереньках вдоль стены. Жаль, что он захватил с собой только три факела… может не хватить. Здесь несколько похожих пещер… И в которой из них источник?.. А если не хватит факелов, придется вернуться к этим простакам — киммерийцу и гному, покаяться… или сказать, что заблудился…

Колдун стонал с досады. Демоны?.. Может, все же, несмотря на охранительные заклинания, демоны сумели отвести глаза? Повредить ему они не в состоянии, но отвести глаза, пожалуй, смогут…

Актион погасил факел и в полной темноте на ощупь стал искать живительный источник. Он выходит на поверхность где-то в самом углу одной из пещер… По всем признакам, в этой…

— Нам не сдвинуть эту плиту, — устало сказал Конан, присаживаясь на лапу поверженного дракона.

Хепат молча жарил на пламени факела куски драконьего мяса.

— Мы даже не знаем, плита это, или просто огромный камень, — продолжал Конан мрачно, — верить колдуну теперь нельзя… Нужно обследовать все закоулки пещеры… Может, хоть чем-то удастся поживиться — не возвращаться же с пустыми руками…

Хепат попробовал мясо дракона, пожевал и выплюнул:

— Ему же не меньше нескольких тысяч лет! Почти целый колокол его жарю, а он все как дерево! А у нас в клане говорили, что жаркое из дракона очень вкусное и лечит от девяноста девяти болезней!

Крякнув с досады, Конан отправился исследовать пещеру, оставив гнома жарить куски «деревянного» мяса.

Пещера была настолько огромной, что для полного обследования ее потребовалось бы много дней. Поэтому Конан, вначале решил ограничиться беглыми осмотром — нет ли не слишком заметных ходов, тоннелей, скрытых от глаз, скажем, массивной фигурой великана, или слона-гиганта. Осторожно заглянул за спины спящих в каменной скорлупе исполинов. Проверил стены — не ли хорошо подогнанных, незаметных дверей. Наконец, исследовал многочисленные колонны — нет ли за ними тайных ходов.

Ни ходов, ни дверей не было. Разочарованный Конан вернулся к Хепату, уплетавшему за обе щеки, огромный кусок драконьего мяса.

— Ты только попробуй, — гном протянул другу другой кусок, никак не меньше того, с которым он пытался справиться, — оказывается, его нужно просто подольше жарить! И тогда оно становиться мягким и очень вкусным!

— О боги! — воскликнул Конан. — Тебя интересует что-нибудь еще, кроме жратвы?!

— Ну, конечно, — грустно ответил Хепат, — интересуют сокровища… Только теперь ясно, что мы их не добудем… Так хоть наесться вволю, перед обратной дорогой.

Конан молча кивнул и приступил к трапезе. Драконье мясо оказалось действительно очень вкусным, мягким и сочным — его нужно было просто подольше жарить…

Первая, еще смутная мысль, посетившая существо после того, как оно стало выходить из оцепенения, была вялой и неокрепшей. Кто-то сковал его, заставил уснуть и видеть отвратительные сны. Ужасные, липкие сны. И это жгучее желание проснуться!.. Этот кошмар навязанного извне сна!.. Но теперь в голове существа, будто ветер разгонял клейкую, опутывающую дрему! Теперь уже скоро…

Скоро оно овладеет всей своей мощью, и тогда ему не поздоровится — этому жалкому смертному! Еще немного!.. Только бы успеть!.. Только бы успеть сбросить с себя оцепенение, пока он не нашел то, что ищет!.. Конечно, существо, уже погружаясь в колдовской, навеянный заклинаниями сон, сумело спрятать то, что ищет этот смертный… Но все же… Все же он не так прост, он сильный колдун… он может сообразить… и найти…

Актион полз в кромешной тьме, ощупывая руками каждый камешек, каждую впадину вдоль стены пещеры. Пробуждение демона он почувствовал в тот момент, когда его старческие ладони окунулись в холодную влагу небольшого ручейка. И тотчас руки будто опалило огнем.

Это он! Это источник молодости! Колдун, не зажигая факела, торопясь, припал потрескавшимися губами к обжигающей влаге. Успеть!.. Успеть возродиться, обрести молодость и силы, пока демон-хранитель не проснулся окончательно!..

Насытившись, Конан решил продолжить осмотр пещеры — на сей раз более тщательно. И начать следовало с той самой плиты, на которой восседал дракон. Конечно, плиту Конан и Хепат осмотрели сразу же после гибели дракона, но все же… еще раз осмотреть, попробовать простучать, поискать скрытый камень, надавив на который, можно все же открыть сокровищницу… Если, конечно, колдун не соврал, и под плитой действительно лежат сокровища.

Медленно продвигаясь вдоль кромки, Конан углубился в изучение тончайших трещин огромного монолита…

Существо, наконец, проснулось окончательно. Осознало себя. Овладело волей и энергией. Почувствовало свою мощь. Раскинув энергетические щупальца по многочисленным большим и малым пещерам, мгновенно оценило обстановку. В пещере дракона двое смертных. Один пытается найти несуществующий ключ к сокровищнице, другой коптит мясо погибшего дракона. Дракон был слишком стар и неповоротлив… Все произошло так, как, в конце концов, и должно было произойти — пришел герой и убил старого, отупевшего, постоянно сонного монстра. Правда, герою немного помог колдун.

Тот самый ненавистный колдун, который осмелился наслать на него — великого стража пещер — коварный волшебный сон! Где же он, этот колдун? Энергетические усики потянулись дальше, закручиваясь, пронизывая пространство в разных направлениях. Где же он? Где он укрылся? Как смог он укрыться от невидимого, всепроникающего луча?! И внезапно демон познал страх. Укрыться он мог только в одном случае — если вернул молодость и с ней получил те огромные силы, которые дает источник! В этом случае, поединок, если он состоится, вполне может быть проигран! Существо втянуло усики и погрузилось в размышления.

— Похоже, что нет никакого тайного камня, никаких противовесов, — проговорил Конан с досадой, — да и зачем дракону эти ухищрения, если он мог сдвинуть плиту одним когтем?

— Понятно, — вздохнул Хепат, — что ж, будем собираться в обратный путь?

— Пожалуй… — Конан окинул взором пещеру.

Что-то задержало его взгляд. Что-то изменилось в углу, где гигантская змея обвивала колонну. Хепат, заметив направление взгляда друга, также стал всматриваться. Прищурившись, он пробормотал:

— Змея, кажется, поддерживала головой свод пещеры…

— Точно! — воскликнул Конан, — А теперь она не касается свода! Змея повернула голову!

— И немного опустила, будто хочет разглядеть, кто тут хозяйничает… — Гном поспешно стал упаковывать походные сумки.

Раздался треск. Вначале слабый, будто где-то далеко лопались веревки… или же трескались камни. Затем на пол пещеры посыпались мелкие камешки. Скорлупа осыпалась с огромного гада, как песок с высыхающей лошади, после того, как она, искупавшись, вдоволь повалялась, покаталась на прибрежном, горячем песке.

Существо недолго терзалось сомнениями. Если с колдуном ему справиться будет трудно — пусть это сделает кто-нибудь другой. Например, змея. Хватит ей цепенеть в сонном ожидании… А он, демон-страж, поможет, поддержит в змее нужный уровень активности, нейтрализует колдовские заклинания… Это будет сделать легко. Вот если бы колдун направил заклинания не на него — как раньше… Да при теперешней силе, данной ему источником!..

Но колдовство, направленное на змею, можно будет спокойно блокировать… И это принесет победу!

Нужно только заставить змею найти колдуна!

Конан и Хепат не стали дожидаться окончательного пробуждения огромного гада. Вскинув на плечи сумки, они устремились к выходу. Звук камнепада позади нарастал. Приятели спешили изо всех сил. Вскоре послышалось, многократно усиленное эхом, шипение. Огромная змея, очевидно, окончательно проснулась.

— Чем же она теперь займется? — поспешая за другом, спросил задыхающийся Хепат.

— Скорее, не «чем», а «кем», — мрачно ответил Конан. — Боюсь, что скоро она нас догонит…

— А может, она с голодухи начнет есть дракона?

— Я бы на это не рассчитывал, — Конан широко шагал, почти волоча за собой гнома.

Пройдя несколько пещер, они остановились. Необходимо было сориентироваться. Хепат покрутил длинным носом.

— Мне кажется, нам туда, — он указал крючковатым пальцем в нужном направлении и застыл, открыв рот.

Из тоннеля, расположенного шагах в десяти, к ним вышел стройный юноша. Легким шагом он подошел ближе и широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Гордое чело его венчала сверкающая корона, состоящая, как с удивлением заметил Конан, сплошь из драгоценных камней невероятной величины. Казалось, что камни должны держаться на прочной нитке, как держаться бусинки в ожерелье, но киммериец был уверен, что никакой связующей нити нет. Камни соединяло нечто иное — волшебство, магия.

Корона абсолютной власти! Значит, она все же существует! Несомненно, перед ними предстал вернувший молодость Актион! Он нашел источник и корону!

Юноша, в лице которого было так много знакомого, все еще лучезарно улыбался.

— Я не думал, Конан, что встречу тебя на обратном пути! Мне казалось, что ты еще долго будешь пытаться сдвинуть плиту! — И колдун захохотал уже знакомым визгливым смехом. Именно так он смеялся, когда оставлял Конана и Хепата в нижних пределах, завладев костью демона Уробаха, и собираясь улететь царствовать в Иранистан.

— Так все же, есть там сокровища, или нет? — спокойно спросил Конан.

— Есть, конечно! — Актион вновь захохотал. — Я не обманул!

— Но ты с самого начала знал, что плиту сдвинуть невозможно?! — с негодованием заметил Хепат.

— Конечно, друг мой, конечно! Но мне требовалась сила и отвага Конана. Пришлось пойти на маленькую хитрость — кое о чем умолчать. Всего лишь — умолчать!

Колдун упивался хвастливыми речами. Он, как бродячий актер, стоящий на наспех сколоченной сцене, любовался собой, изливая на слушателей пышные словеса.

— Не переживай, Конан, что тебе не досталась корона абсолютной власти, — продекламировал Актион, — она досталась более достойному во всех отношениях человеку — мне! Пусть это послужит тебе утешением.

— Да я и не переживаю, — усмехнулся Конан, в тоже время напряженно прислушиваясь.

Колдун внезапно помрачнел. Теперь он уже не походил на актера в приступе самолюбования.

— Я вижу, герой, что у тебя будет свое королевство… Этого ты достоин, так же, как и я… Так что тебе и не к чему эта волшебная корона… — Он с благоговением прикоснулся тонкими пальцами к сверкающим камням. Огромный алмаз, сияющий в центре короны, при этом вспыхнул, и по пещере побежали веселые блики. Соседние камни — темно-красные рубины — также осветились изнутри и заиграли кровавыми отблесками. Хепат удивлялся спокойствию друга — всегда такого вспыльчивого.

— Мы, конечно, можем пройти обратный путь вместе, — вновь продекламировал колдун, — однако, я думаю, это лишнее. Наше перемирие закончилось. Но я не советовал бы объявлять мне войну, герой! Теперь, когда я обрел молодость и невиданную силу, даруемую источником!

А Конан слышал шуршание в тоннеле, по которому они только что пришли. Будто катилась огромная винная бочка. Как бы в задумчивости он прошел мимо колдуна. Затем еще немного вперед, стараясь встать так, чтобы на пути змеи первым оказался Актион. Гном, не понимая маневров друга, следовал за ним по привычке, как привязанный.

Актион с любопытством следил за передвижениями Конана, полагая, очевидно, что тот собирается напасть и выбирает лучшую позицию.

— Я не советую тебе хвататься за меч, герой… — начал он.

Конец фразы колдуна потонул в шипении огромной змеи, черным потоком скользнувшей в пещеру. Голова гадины нацелилась на Актиона. Он стоял ближе, и он был тем самым ненавистным существу колдуном. Голос существа постоянно звучал в голове змеи. Он нашептывал, направлял, разжигал ненависть, заставлял окончательно проснуться и броситься в погоню.

Словно при вспышке молнии понял Актион маневры Конана, его спокойствие. Воздев руки, колдун забормотал заклятие, и огромная голова змеи со стуком упала на каменный пол. Но тут же вскинулась, и ее кровавые глаза вновь уставились на врага. Тело огромного гада напряглось, приготовившись к броску. Актион с исказившимся лицом вновь бросил заклятие в огромную полуоткрытую пасть, из которой выстреливал раздвоенный язык толщиной с человеческую руку. На сей раз змея только слегка качнула головой и с быстротой летящей стрелы обвила колдуна мощными кольцами.

Конан с Хепатом, предусмотрительно отойдя в сторону, наблюдали за схваткой. Огромная змея полностью покрыла тело человека блестящими, шевелящимися, черными кольцами. Виднелась только голова колдуна с вытаращенными глазами, в сверкающей, переливающейся всеми цветами волшебной короне. Актион из последних сил, чувствуя, как ломаются, сминаются кости, попытался выкрикнуть заклятие, но из горла его вырвался только предсмертный хрип. И в следующее мгновение через открытый рот красной кровавой кашей потоком хлынули внутренности, выжимаемые из тела невероятной силой огромной змеи.

Одновременно со смертью колдуна, упала и рассыпалась на сверкающие камни волшебная корона.

Змея медленно разжала объятия и стала заглатывать добычу. Огромные камни, составляющие ранее корону абсолютной власти, вспыхивали вокруг маленькими солнцами.

— А вот и наша добыча, — пробормотал Конан и осторожно стал собирать камни.

Хепат, стараясь держаться подальше от извивающегося хвоста гигантской змеи, присоединился к нему, и вскоре сокровище было надежно упрятано в походную сумку.

— Теперь нам, пожалуй, пора, — бросил Конан, наблюдая, как исчезают в пасти змеи ноги Актиона.

Быстрым шагом друзья направились в соседнюю пещеру.

Существо, наблюдая, как воин, сумевший победить старого дракона, и его малорослый спутник уносят камни рассыпавшейся волшебной короны, раздумывало, как поступить. Должность стража обязывала беречь источник и корону.

Но источник они, судя по всему, искать не собирались, а короны абсолютной власти больше не существовало, ибо сумевший завладеть ею человек был умерщвлен. Сила короны начала действовать, а личность, носившая ее, исчезла. Волшебство рассеялось. Правда, камни, когда-то составлявшие корону, имели огромную ценность сами по себе, но ведь существо не являлось стражем сокровищ!..

Конан и Хепат пробирались чередой пещер и тоннелей. Некоторые пещеры казались знакомыми — возможно, они шли в верном направлении. Но, попадая в другие подземные залы, друзья понимали, что здесь они никогда не были. Оставалось надеяться на удачу. И киммериец, и гном хорошо понимали, что блуждать в подземных переходах можно вечно. Точнее, до тех пор, пока не догорит последний факел. Дальше темнота и смерть.

— Да, жалко нет с нами того кота, что вывел нас из лабиринта, — вздохнул Хепат, — сейчас бы он очень пригодился.

— Лучше смотри, куда отклоняется пламя, — проворчал Конан, — там должен быть хоть какой-то выход.

— Ну да, придем, а там отверстие наверху, под самыми сводами… не допрыгнем!

— Ну, тебя-то я подброшу, — усмехнулся Конан, — ты зацепишься и бросишь мне веревку… Сколько у нас осталось факелов?

— Три, — мрачно ответил гном.

Затем хотел что-то добавить, но так и застыл с открытым ртом, уставившись в сторону одного из боковых тоннелей.

Глянув в том направлении, Конан заметил человека, окруженного странным мерцающим светом. Человек был молод, строен, оружия при себе не имел и передвигался легкой походкой хорошо отдохнувшего, опытного ходока.

Странный ореол прекрасно освещал дорогу впереди и позади человека, который, очевидно, давно заметил Конана и Хепата и направлялся к ним.

— Я же говорил, Конан, что мы еще не раз встретимся, — весело сказал светящийся человек. — Я Эскиламп, лучший ученик Актиона.

— Я тебя помню, — ответил Конан.

— Как я понимаю, вы немного заблудились, — любезно продолжал колдун, — я помогу вам найти верную дорогу. Но вначале расскажите мне, как умер мой учитель.

— Твой учитель, — воскликнул Хепат, — был обманщиком!

— Все мы иногда вынуждены обманывать кого-то, — задумчиво произнес колдун. — Расскажите мне о его смерти. Я ее почувствовал… Я должен позаботиться о теле, и найти кинжал. Этот кинжал переходит от учителя к ученику в течение многих тысячелетий.

— Насчет кинжала я знаю… — Конан вспомнил древний клинок. — А о теле его уже позаботились…

— Кто?

— Огромная змея!

— Так он погиб, сражаясь со змеей?

— Не столько сражаясь, сколько спасаясь от нас… а змея напала внезапно.

— Почему же он от вас спасался? А, понимаю… Он вас обманул…

— Именно! — затараторил Хепат. — Он обещал Конану корону абсолютной власти! А надел ее себе на голову! Тут его и задушила змея! А корона-то сразу распалась на отдельные…

Заметив хмурый взгляд друга, гном с негодованием засопел и умолк.

— Корона распалась? — задумчиво проговорил Эскиламп.

Затем пристально посмотрел на Конана и на дорожный мешок за его плечами. Киммериец спокойно выдержал взгляд догадавшегося обо всем колдуна.

— Значит, короны абсолютной власти больше не существует… А источник молодости мой учитель нашел?

— Нашел и здорово помолодел! — подтвердил Хепат.

— Источник дает не только молодость, но и силу, — ореол вокруг колдуна померк, когда он присел на камень, в задумчивости подперев кулаком подбородок, — значит, против него действовал кто-то еще, очень могущественный… Он и помог змее… Очевидно, демон-хранитель. Ладно, разберемся на месте!

Колдун вскочил, и свет вокруг него вспыхнул с новой силой. Он соединил ладони коробочкой, как бы заключив внутри часть ореола. Прошептал заклинание. С видимым усилием сжал ладони и выпустил небольшой светящийся шарик, застывший в нескольких шагах от Конана.

— Идите за светом. Он приведет вас к лестнице. Там уж дорогу найдете сами! — Эскиламп сверкнул улыбкой и легким шагом направился в глубину пещеры.

Шарик медленно поплыл в противоположную сторону.

— А можно ли ему верить? — проворчал Хепат. — Может, этот свет нас заведет…

— Я думаю, верить можно… — буркнул Конан. — Во всяком случае, в этом деле.

— Конан! — крикнул Эскиламп с другого конца пещеры. — Я чуть не забыл тебя предупредить: камни от короны через месяц начнут тускнеть, а через год превратятся в обычный булыжник! Так что продавай их поскорее! И лучше подальше отсюда!

Конан и Хепат обменялись мрачными взглядами.

— Ну что ж, — гном почесал затылок, — покупку дворца придется отложить, а камни эти сбыть как можно быстрее.

— Но у нас впереди целый месяц! — Конан похлопал друга по плечу. — Я так давно не пил хорошего вина!

И он широким шагом направился за манящим шариком завораживающего чистого света.