Компаньоны

— Кого ты притащил, Арх-Ш?! — старый маг был вне себя от гнева. Чувство крайней неудовлетворенности заставляло его постоянно всплескивать руками. Он бубнил под нос и беспрестанно ходил по лаборатории, вслух отсчитывая шаги. Впрочем, дракон давно привык к подобному поведению и не видел в нем ничего странного.

— Того, кого ты и просил, Акадерус: чародея с холмов, — Арх-Ш не отказался бы размять ноги, но в обличие дракона это было затруднительно (лаборатория маловата, большому крылатому ящеру разгуляться в ней негде), а преобразовывать форму при старом маге он не отваживался: неясно, как тот мог бы воспринять превращение в человекоподобное существо. Еще помрет со страху, где Арх-Ш нового компаньона найдет? А без человека рядом — сложно и тоскливо. Даже если человек — так себе.

— С каких пор ты, существо во всех отношениях магическое, путаешь вошедшего в полную силу чародея с его же учеником?! Тебя одурманили? Или, быть может, перекупили?! — вскричал маг столь тонко, что зазвенело в ушах, а на столе полопались две реторты.

И все бы ничего, но во второй находилась некая жидкость, которая, попав на мантию мага, окрасила ту в леопардовые цвета и обильно присыпала блестками.

— Это все из-за тебя! — возопил Акадерус шепотом. Видимо, эффект все же оценил и не захотел испытывать на себе прочие зелья (а жаль, если бы лопнула не эта склянка, а рядом стоящая, ходить магу в желтом, как у цыпленка, оперении).

Арх-Ш поморщился и чихнул: зелье леопардовости оказалось еще и вонючим. Старый маг отпрянул, а затем и отскочил подальше, хотя захоти дракон плюнуть огнем, расстояние не спасло бы. Увы, но Акадерус так и не научился понимать драконовскую мимику и жесты, а потому иногда пугался, когда зубастый и крылатый компаньон выказывал эмоции, хоть и не видел того, пребывающим в истинной сокрушительной злости еще ни разу. Да даже в неудовольствии еще не наблюдал! Арх-Ш вел себя словно воплощенное спокойствие, хотя любой другой точно показал бы зарвавшемуся человечку зубы, а заодно и его место.

Старый маг обладал поистине отвратительным нравом. Его характер во многом соответствовал внешности: небольшому росту, всклокоченным рыжим волосам и бороде, грубым чертам лица, выцветшим глазам, на дне которых плескалось безумие, и крючковатому носу. Сам Акадерус почему-то мнил себя истым красавцем и обычно не пропускал ни одного королевского бала, увиваясь там за каждым корсажем.

— Купить хранителя несметных сокровищ? Ох, и посмотрел бы я на этого умника, — фыркнул Арх-Ш, и из его ноздрей повалил сиреневый пар.

— Перестань сейчас же! — взвизгнул маг. — Я не хочу задохнуться!

— Ха.

Пар стал уплотняться, пока не превратился в три жгута: синего, сиреневого и голубого цвета. Прищурившись, Арх-Ш переплел их меж собой, а затем дунул огнем, сжигая без дыма и пепла.

— Тебе бы в королевском театре выступать, — проворчал маг. — На кой мне мальчишка?

— Ты просил чародея с холмов, — тяжко вздохнув, напомнил Арх-Ш. — Я принес его. Что не так?

— Да ему от силы лет двадцать! — вновь вышел из себя Акадерус.

— Ты преувеличиваешь, вернее, преуменьшаешь, — заметил Арх-Ш и, прищурившись, посмотрел на посаженного в клетку чародея, действительно выглядевшего изрядно молодо для приписываемого ему могущества. — Он еще не вошел в возраст рассвета, но уже привлек внимание столь искушенного бессмертного создания, как дракон. Бессмертного и магического… да.

«Почему?» — это был именно тот вопрос, который следовало бы задать Акадерусу, если бы он был хоть чуточку дальновиднее, но, увы, означенный маг предпочитал считать себя главным и самым умным.

— Двадцать пять полных лет, восемь месяцев и еще четыре дня, — заявил Арх-Ш, — два часа и пятнадцать минут, шесть секунд, семь, восемь, девять...

— Хватит!

Дракон усмехнулся и умолк.

— И ты хочешь сказать, этот мальчишка является чародеем с холмов, неустрашимым, сильнейшим магом, выигравшим уже три турнира волшебства в Квэр-Ситэ и четыре в Райстере на высоком берегу Элии?!

Арх-Ш склонил голову и дважды красноречиво моргнул оранжевыми очами.

— Идиот! — выкрикнул Акадерус. — Маги вступают в силу никак не раньше тридцати лет от роду! Это известно любому малограмотному крестьянину. Маг чисто физически не в состоянии сформироваться раньше. Что не требует доказательств! Сотни трудов посвящены стадиям взросления! Великое множество степеней по теории магии защищены на основании данного правила!

— Маги возможно, а чародеи и кудесники — не всегда, — заметил Арх-Ш, маскируя смех за кашлем и изрядно задымляя помещение. Он понимал, что Акадерус пытается его оскорбить, но зряшное сотрясание воздуха и хилые потуги вызывали у дракона лишь умиление. Он едва сдерживался, дабы не начать потешаться над недалеким человечишкой. В конце концов, без разницы, какие эмоции вкладывают в слова люди, если можно повеселиться. Собственно потому Арх-Ш все еще и находился в этой башне, а не летал над миром в одиночестве. Одному было слишком скучно, здесь же разгорались самые настоящие страсти.

— Ересь! — взвизгнул Акадерус. — Глупая ты рептилия! Еще великий Устимиус из Капоры доказал в своем труде том сорок пятый глава семидесятая, что деление всех людей, обладающих даром, на магов, чародеев и кудесников — весьма условно. Различаются меж собой только фокусники, колдуны и маги. Первые — так и вовсе шарлатаны!

Арх-Ш хмыкнул, искренне забавляясь, а потом и захихикал. Акадерус все равно не мог бы понять смеется он или нет. Плененный же чародей открыл глаза и посмотрел на дракона с удивлением. Он сидел в клетке, сделанной из металла, не пропускавшего магию вовне. То есть, внутри он мог магичить, сколько душе угодно, но не более того: ни сломать замок, ни навредить своим пленителям не сумел бы. Любой другой, оказавшийся в подобном положении, наверняка дал бы волю гневу и отчаянию, но лицо чародея оставалось безмятежным и расслабленным.

«Слишком самоуверен», — предположил дракон, а Акадерусу заметил:

— А не напомнишь ли мне, какими еще чудесами известен досточтимый Устимиус из Капоры, кроме томов по теории магии, написанными им в поистине неуемных количествах? Он вообще колдовал?

— Как тебе не совестно?! — укорил старый маг. — Великий Устимиус всего себя положил на алтарь академической науки. Если бы не он, нам просто нечему оказалось бы учить адептов. Всякий учитель преподавал бы по-своему, как в стародавние времена, — и он скривился, словно вгрызся в лимон, а потом, откусив от него половину, разжевал и проглотил.

— Кажется, в легендарные лета и зимы чародеев известно поболее да посильнее, чем нынче, не так ли? — поинтересовался Арх-Ш, сверкая оранжевыми глазами.

— В наших рядах не было никакого единства! — не заметив намека, сказал Акадерус. — Нет-нет, я не хочу и думать о подобной чуши. Наша сила в сплоченности и верном подходе. Ко всем!

Арх-Ш закатил глаза и покачал головой.

— Кажется, я понял, в чем корень бед нынешних волшебников, — проворчал он, напустив на себя скорбный вид. Выглядел при этом Арх-Ш весьма забавно: лоб пошел складочками, а глаза округлились и немного поменяли оттенок в сторону чистейшего перламутра. Нос он сморщил.

Акадерус не отреагировал ни на его фразу, ни на клоунаду, зато плененный чародей, не удержавшись, прыснул со смеху. Голос у него оказался красивый: звонкий и переливчатый, но достаточно низкий, приятно разнившийся с тонким истеричным тенорком старого мага.

— Посмотри только! Мальчишка еще и не в своем уме, — сказал Акадерус, глядя на того с неожиданным сочувствием, и протянул: — Бедняжка…

Пленник, услышав подобное прозвание, прекратил смеяться и опасно прищурился, яростно сверкнув темными глазами.

«Хоть это его проняло», — подумал Арх-Ш и спросил Акадеруса:

— С чего бы вдруг?

— Ну как же такого и не понять, бревно ты бесчувственное?! — воскликнул старый маг и всплеснул руками. — Этот выскочка с холмов взялся обучать талантливого юнца, не имея ни опыта, ни одобренной конклавом высших магов методики, ни тестов, позволяющих понять степень его силы. Неудивительно, что бедный юноша частично лишился рассудка.

По лицу чародея мелькнула тень и тотчас пропала, словно морская волна слизнула с песка начертанные на нем знаки. В общем и целом Арх-Ш разделял его чувства. Он считал, что слегка пошатнувшееся психическое благополучие имели большинство выпускников магической академии, не говоря об их наставниках и высших магах, но никак не этот во всех смыслах интригующий чародей, кажется, смыслящий в мимике драконов гораздо больше так называемых профессоров с дипломом.

Интересный пленник… опасный. Первый опасный человек, встреченный драконом за последние четыреста лет! А ведь, казалось бы, подобные ему давно выродились. Арх-Ш не собирался разочаровывать Акадеруса и объяснять ему к каким поистине фатальным результатам приводит их хваленое академическое обучение. Пусть маги — естественные враги драконов — изведут сами себя. А после можно будет и вспомнить, кто не просто существо магическое, а бессмертен, клыкаст, крылат, могуч и по всем параметрам превосходит людей. Этим миром снова станут править драконы!

Собственно, поначалу Арх-Ш и придерживался этой цели: наблюдать и всеми силами способствовать вырождению человеческого волшебства, действуя руками конклава высших магов и лично Акадеруса — особи на редкость завистливой и ревнивой до чужого успеха и таланта. На первый взгляд идея казалась просто чудесной. А вот если припомнить о том, что несколько тысячелетий назад драконы действительно главенствовали — не очень. Копить богатства, возлежать на них и брать дань с людишек интересно первую сотню… ну… может быть, пять сотен лет, но потом резко надоедает. К тому же, в людях Арх-Ша, как и его соплеменников, привлекали эмоции. Однако вот ведь беда: закабаленные человечки могли выдавать лишь страх и ненависть и то довольно слабо. Они, словно редкие свободолюбивые птицы, отказывались петь в неволе.

Наверное, потому никто из соплеменников еще ни разу не нарушил договор, заключенный с людьми пятнадцать веков назад, и, например, не умыкнул какую-нибудь принцессу… или принца (здесь уже зависело от личных предпочтений и симпатий, ведь речь не шла о банальном размножении, скорее, о родстве душ). Арх-Ш не торопился объявлять себя царем горы и прилегающих территорий. Маги нынешних времен мнили себя самыми влиятельными существами в мире, были весьма забавны и совершенно неопасны для него, когда как прежние иной раз могли и шкуру попортить, и сон навести длинной в десятки лет, и сокровища прихватить, не говоря о мелочи вроде чешуи и клыков. Нет-нет, его почти все устраивало в данном мироустройстве.

«Приятно, когда не существует тех, кто способен помешать планам, — подумал он. — Но! Как будто не хватает чего-то: некой малости и сущей нелепости. Вроде приправ к мясцу барашка — есть можно и так, но с травками вкуснее».

— Ах, если бы только чародей с холмов не носил маски!.. — сказал Акадерус, в этот самый момент размышляющий о чем-то своем. — Я давно захватил бы его или уничтожил. А ведь я вполне мог сорвать ее на последнем турнире, на котором этот наглец обошел меня! Но кто же знал, будто и от дракона проку никакого, — добавил он, прямо глядя на Арх-Ша, и повторил: — Совершенно никакого проку!

Арх-Ш поднял гребень по всей шее.

— Не забывайся, Акадерус… — произнес он опасным свистящим шепотом, но маг не удосужился прочитать угрозу в его интонации, либо же попросту не сумел. С драконологией у него имелись существенные проблемы со времен обучения в академии. — Я не помощник в уничтожении людей, кем бы они ни являлись. Подобное противоречит договору!

— Двадцать пять… — принялся повторять Акадерус, ходя по комнате. — Нет! Вы только подумайте! Двадцать пять!

— Восемь месяцев и еще четыре дня, — въедливо напомнил Арх-Ш, — два часа и сорок пять минут, шесть секунд, семь, восемь, девять...

— ХВАТИТ! — вскричал Акадерус, разбив все-таки склянку с зельем. Сила крика старого мага была еще тем оружием. Леопардовая масть сошла с мантии, покрыв ту… нет, вовсе не цыплячьими перьями, а ярко-розовым мехом.

— Какая прелесть, — вставил Арх-Ш и пустил к потолку колечко изумрудного дыма. — Тебе невообразимо к лицу.

— Наконец-то ты оценил мои старания! — вместо того, чтобы рассердиться, обрадовался маг. — Пожалуй, я знаю, в каком облачении пойду на следующий званный прием во дворец.

— Иди-иди, — покивал дракон, предвкушая веселье.

— Но не будем отвлекаться от дела! О чем, значится, я?.. А… — Акадерус откашлялся и продолжил свои причитания: — Обучение в академии высшего волшебства начинается с двадцати, а само оно длится никак не меньше десяти-пятнадцати лет. Ни один магистр… да что магистр! Вшивый лекторишка-колдунишка не посмотрит на адепта, если ему шестнадцать. Нет, бывают, разумеется, уникумы, у которых дар проявляется в период становления мужеской силы, но их магия стихийна и нестабильна. Со мной на курсе учился малолетка. Ему тогда было лишь семнадцать. Так что ты думаешь? Начинал он как стандартный стихийник-огневик, а потом — раз! — магия поменяла вектор, и стал он, бездна его поглоти, некромантом. А предметы-то разные! — Акадерус потер руки и захихикал тоненьким скрипучим голоском. — Пришлось ему переучиваться. Был уникумом, любимцем всего курса, а в результате закончил позже всех! Так ему и надо, я считаю. Нечего выделяться, — он подскочил к столу и принялся рыться в одном из ящиков. — Все они, выскочки, должны получать по носу своевременно, и этот чародей-ка — тоже...

Арх-Ш закатил глаза к потолку и хмыкнул. Чародей, окинув Акадеруса безразличным взглядом, отвернулся, принявшись изучать каменную кладку. Пространные рассуждения о должном и недолжном наводили тоску на всех кроме старого зануды.

Маг внезапно осекся и резко развернулся к Арх-Шу.

— Да! — воскликнул он, победно блеснув глазами.

Дракон вопросительно склонил голову набок.

— Стоп… стоп-стоп, — тотчас запричитал Акадерус, выставив в его направлении ладони.

— Пфф, — вздохнул Арх-Ш, которого снова не поняли.

— Если мальчишка действительно ученик чародея с холмов, то он не столь и бесполезен, — заметил Акадерус. — У учителя с учеником образуется сильнейшая связь, и если подвести второго к грани смерти, первый обязательно явится! Учитель ведь дает клятву защищать. Если уж он решился взять себе ученика, то может творить с мальчишкой все, но в обиду не даст точно.

Арх-Ш грозно зарычал и вздыбил гребень еще и на хвосте. Он не собирался участвовать в убийстве. Подобное противоречило договору, не поощрялось драконьим сообществом и, кроме того, противоречило желаниям самого Арх-Ша. Он и на похищение согласился лишь после уверений Акадеруса в желании просто раскрыть инкогнито самого искусного чародея современности и не больше. Неуемное любопытство являлось одной из характерных для драконов черт, вот они и объединили усилия: маг изготовил летучий сонный порошок мгновенного действия, которому подвергались все живые существа, кроме магических. Арх-Ш же взялся притащить сюда чародея и свою часть сделки выполнил с честью.

И вот теперь, когда чародей доставлен, именно он, Арх-Ш, подвергся оскорблениям и нападкам. И ладно бы только это. Речь зашла теперь не о просто шутке и разоблачении, а об уничтожении!

— Ты не станешь его убивать, — произнес он глухо.

— Мальчишку? — переспросил Акадерус. — Мне его смерть лишь навредит. Ты даже не представляешь, насколько у нас в королевстве ужесточили наказания за незаконное лишение жизни. Так и знал, что следовало заплатить за лицензию на убийство — дорого, но иногда необходима. Нет-нет, убивать ученика мага — себе дороже. Я лишь подведу его к границе гибели, а там явится чародей с холмов. Вот для него-то у меня и припасено много интересного.

— Ты не убьешь никого! — взрыкнул Арх-Ш, пустив дым из ушей, что свидетельствовало о подступающей злости. Он мог отфыркиваться и плеваться пламенем из пасти и ноздрей, сколько пожелает, но уши — это серьезно и святое для каждого дракона. Дым из ушей намекал всем и каждому убираться подобру-поздорову и не отсвечивать с неделю, а лучше с месяц.

— Конечно-конечно. Меня же конклав высших магов живьем съест! — Акадерус, впрочем, намеков по-прежнему не понимал. — Так… высосу половину силы. Пусть поживет, как все. В следующий раз хорошенько подумает, стоит ли выделяться и переходить мне дорогу. Нет, не мне одному, а всем нам! Нам, утвердившим правила, которые подобные выскочки нарушают. Все должны жить по правилам. Правила… — тут он потерял мысль и надолго замолчал. — Сейчас вернусь! — выкрикнул минуты через три и выбежал за дверь.

— Забавно, — проронил плененный чародей, зевая и приподнимаясь на локте. Он запрокинул голову, разминая шею, волосы при этом скользнули по спине — красиво, словно темная вода.

— И где, по-твоему, следует смеяться? — недовольно поинтересовался Арх-Ш.

— Ну как же? — удивленно посмотрел на него чародей, и озорно, заговорщицки подмигнул, — он действительно думает, будто я лишь ученик и ничего собой не представляю. Авось, и из клетки выпустит.

— Только затем, чтобы поставить тебя на грань жизни и смерти, — напомнил Арх-Ш.

— Пусть попробует. Ты лучше о себе побеспокойся.

Арх-Ш вопросительно приподнял щиток, располагающийся над правым глазом, и чародей на удивление легко понял, что у него хотели уточнить.

— Этот Акадерус… если я правильно запомнил имя, сильно неравнодушен к чужим способностям и мастерству. Вот только он не просто завистник, а вор. На твоем месте я держался бы от него подальше, ведь всем известно: драконы — сама суть магии, даже одна мельчайшая чешуйка их шкуры способна умножать чародейские силы целый год, я уж не говорю о перьях из крыльев и надхвостья или когтях, зубах, костях...

— Посмотрю я на того, кто попытается содрать с меня шкуру и повыдергивать перья, — сказал Арх-Ш и распушил надхвостье, которым гордился, как и всем прочим.

Перьями могли похвастаться лишь драконы, разменявшие тысячу лет. Арх-Ш же в прошлом столетии отметил юбилей, и надхвостье у него вымахало воистину знатное — любой павлин обзавидуется.

— Но вот служить себе, Акадерус уже тебя заставил, — задумчиво проронил чародей и надолго замолчал, прикрыв глаза. — Знаешь… — сказал он, спустя некоторое время, — ко мне ведь никто не смог бы приблизиться и застать врасплох. Я чародей и, чего бы там ни утверждал их Устимиус из Капоры или какой другой деревеньки или поселения, напиши он хоть тысячу томов занудной отсебятины, стою на ступень выше всех магов конклава. Я почувствовал бы любое живое существо, подойди оно ко мне со злыми намерениями, но только не единорога и не дракона.

Сначала Арх-Ш хотел заверить, что и не собирался причинять вред, но потом передумал и решил удовлетворить любопытство (раз уж чародей говорит с ним, а не дуется за похищение, словно мышь на крупу):

— Почему?

— Вы — сама суть магии, — уклончиво проговорил тот, — потому-то мне и горько осознавать, что ты на стороне таких, как Акадерус.

Арх-Ш качнул головой и неожиданно для самого себя понял, сколь велика испытываемая им досада. Этот молодой (даже юный по меркам людей) чародей нравился ему значительно больше Акадеруса, и дело даже не в силе, бьющей в его душе сильным не иссякающим фонтаном. Не исходило от него ни малейшей темной эманации безумия, присущей большинству нынешних магов. Те сбивались в конклавы и гильдии, чтобы удобнее контролировать себе подобных, копить знания и заклинания, умножать власть и интриговать. Маги изобрели тернистый путь обучения и карьеры, по которому в академию принимали двадцатилетних, в тридцать адепт оканчивал курсы обязательных дисциплин и поступал под начало кого-нибудь из магистров или уходил на вольные хлеба. Последние не допускались до библиотек, а значит, не могли и совершенствоваться в ремесле. Те же, кого избирали, попадали в настоящую кабалу. Мало кого действительно учили и отпускали раньше, чем ученику исполнялось сорок лет: магистры не желали конкуренции. Именно потому человеческие маги неизменно хилели от века к веку. Пройдет еще совсем немного времени, и они разучатся колдовать вообще.

— Не станет сильных волшебников, исчезнет и настоящее волшебство, — печально вторил его мыслям чародей с холмов, — а я не хочу этого. И плевать мне на заверения о нестабильности дара. Выдумки. Я родился с ним, мне лучше знать его природу. Я истинный образец того, чему способен научиться человек, жаждущий колдовать самостоятельно, без с…