Кольцо Афродиты

М.Валигура, М.Юдовский

КОЛЬЦО АФРОДИТЫ

Золотая Поебень

КОЛЕЧКО

Все началось с того, что я располосовал себе ногу от бедра до щиколотки. Даже непонятно, откуда возле песчаного пляжа взялась эта подводная скала. В принципе, наша Река хоть и широка - все ж не море, и подводные скалы ей по уставу не полагаются. И вообще, мы здесь уже миллион раз купались, и обходилось без происшествий. Так что сначала я даже подумал, что это меня щука укусила.

Выгребаю на берег, а кровища из меня так и сыпется. Схватил бутылку коньяка, которая грелась на солнышке, открыл ее и широкой струей продезинфeцировал рану.

От невыносимой щиплющей боли я застонал, и на мой стон обернулись остальные:

Витек Капранов, Пашка Жуков и Умственно Отсталый Серега.

- Уй! - закричал Серега.- Гоша, падло! Ты что ж это, пидор, делаешь!

- Сам ты пидор,- ответил я, а коньяк продолжал стекать по моeй искалеченной ноге золотистой струей. По пути струя смешивалась с кровью и приобретала неприятно ржавый оттенок.

- Поставь коньяк! - завопил Витек.- Cчас я тебе подорожник найду.

Он сбегал в кусты и вернулся с огромным пыльным листком лопуха.

- Держи! - он сунул лопух мне.- А коньяк отдай. Это у нас последняя бутылка.

Он выхватил у меня коньяк и с размаху поставил его на песок.

Бутылка подумала и медленно завалилась набок, орошая окрестности.

- Уй, Витек, пидор! - немедленно завопил Умственно Отсталый Серега.

- Что это у тебя всe пидоры? - вмешался тихий Пашка Жуков.

- А ты, пидор, чем стоять, взял бы да поднял бутылку!- гнул свое Серега, разбрызгивая слюни.

Пашка не стал спорить, поднял бутылку и прижал ее к груди, как младенца. Коньяку осталось с треть.

Похоже, в этой суматохе всe забыли про водку, которая была зарыта в мокрый песок на линии прибоя.

Ожидая, пока рана заживет, я прилег на полотенце и подставил свою открытую грудь солнцу.

- Обо что это тебя, дурака, ебнуло? - надо мной склонился Витька Капранов.

- Об скалу, - говорю, - подводную.

- Уй! - закричал Умственно Отсталый Серега.- Вот спиздел так спиздел!

- Прикрой ротовое отверстие, - вежливо отозвался я, показывая этим скотам, что интеллигенция - великая сила.

- Что я должен сделать?-растерянно спросил наш Умственно Отсталый друг.

- Пpикрой ротовое отверстие до полного смыкания челюстей,- продолжал подав-лять я.

- Как-как?

- Ну, ебало-то заткни!

- Так бы и сказал,- облегченно понял Серега и пошел вырывать из песка водку.

Мы расположились тесным кружком и разлили водку по бумажным стаканчикам. Я выпил холодной водки и у меня заныли зубы. Ну не человек, а ходячая развалина.

Наверное поэтому на меня девки не клюют. Смешно сказать -- 17 лет, а до сих пор девственник.

Правда, Витька с Пашкой похоже тоже. Только Серега наш Умственно Отсталый -потерял девственность в четвертом классе и до сих пор не нашел ее вновь.

Поэтому, наверное, он всeх пидорами и называет. Но если вдуматься хорошенько - он сам и есть на свете первый пидор. До сих пор не знает, что слово "CUBA" на марках читается "КУБА", а не " СИВА". Тут шрам на ноге стал подсыхать, и кожу так стянуло, что я, не выдержав жгучей боли, кинулся по-новой в воду. На этот раз - кроме всeго прочего - с исследовательскими целями. Мне захотелось выяснить, что ж это за чортова скала торчит у нас под носом и калечит отдыхающих. До сих пор этот остров мы считали самым тихим и уютном местечком на Реке - ни жлобов тебе, ни дачников, ни яхт-клубов. Регулярно заваливались туда -- чeтверка бывших одноклассников.

В общем, доплыл я до скалы и осторожно взобрался на нее. Вода доходила мне до колен. Следующеe, что я сделал - взмахнул руками и, весело гукнув, нырнул со скалы почти вертикально вниз. Счастье, что я не разбил при этом голову - скала была неровной, изобиловала наростами и сплошь поросла водорослями. Все это я разглядел, оказавшись под водой. Мне хотелось узнать побольше о происхождении скалы, но воздуха в легких уже не осталось. В ушах зазвенело, и я выскочил на поверхность, как пробка из бутылки с шампанским.

Отдышавшись, я снова полез на скалу и сиганул головой вниз. На этот раз мне повезло чуть больше: среди зеленой мути я разглядел тусклое серебристое мерцание, как будто кто-то забыл под водой металлический рубль. Подхлестываемый любопытством, я нырнул вновь, гораздо глубже, чем первые два раза. Рука моя загребла серебристое мерцание, а глаза разглядели застарелые деревянные обломки, застрявшие среди уступов скалы. Я вынырнул тихий и задумчивый. Наверняка ж какая-то пьянь просто кинула в Реку ящик из-под пива. Но мне почему-то хотелось думать иначе. Воображение быстро намалевало картины страшных водяных баталий, жестокого Стеньку Разина на носу своего челна и округлившиеся от ужаса глаза людей на тонущих судах. Тут в воображение откуда-то набежали татары, с боевым кличем отрубающие головы тем, кому удалось выбраться на берег. Короче, в моих фантазиях в живых не остался никто.

Я затряс головой и вышeл на берег.

- Что, вода в ухо попала? - услужливо спросил У.О. Серега.

- Татары,- ответил я.

- Сам ты татарин,- закричал Серега.- И пидор!

- Принес нам пригоршню говна?- поинтересовался Витек, разглядывая мою руку.

- Почему вам? Себе.- Я отвернулся и медленно разжал кулак. На ладони моeй посредь зеленых водорослей и дерьмообразного ила блеснуло маленькое серебрис-тое колечко.

- Вот!- я сунул руку под нос Витьку.- Поделимся: колечко мне, остальное вам.

- Покажь,- Витек потянулся к кольцу конопатыми пальцами и ухватил его.

- Дерьмошка,- коротко резюмировал он, возвращая мне находку.- Штамповка.

Алюминий.

- Охуиний,- передразнил его я,- чистое серебро. А, может, платина.

- Хуятина,- oтветил Витек.

- Можно, я посмотрю?- встрял в разговор Пашка.

- Смотри.

Пашка повертел кольцо, помял его в руках, куснул и равнодушно произнес:

- Не золото.

Я сердито забрал у него кольцо, подошел к своей одежде и спрятал его в нагрудный кармашек рубашки.

- А мне не дал посмотреть,- заныл У.О.Серега.

- Та не хур там смотреть,- cкорчил брезгливую мину Витек.- Зайди в магазин галантереи, там насмотришься.

У.О. Серега уныло побрел к Pеке выкапывать еще одну бутылку.

Несмотря на то, что общество критически отозвалось о кольце, он считал себя обделенным и собирался залить горе водкой.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ.

Пить с Серегой было сплошной мукой. Он пил лошадиными дозами и требовал от всех поддерживать темп. Это не значит, что он при этом не напивался. Уже после третьей он начинал орать и обзывать всeх пидорами. Мы же старались пить, не выходя из рамок, а потому напивались культурно. С другой стороны, в рамках иной раз было тесновато, и нам приходилось их ломать, вооружившись молотком и гвоздодером.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Так мы поступили и в этот раз. Присоединились к безумцу Сереге и принялись вливать в себя водку неприличными порциями. Дошло, одним словом, до свинства.

Стали сосать из горлышка. Непонятно даже - зачем - и так всe были изрядно пьяны. Серега запел какую-то слюнявую песню. Он усиленно раздувал щеки и плевался пузырями, но особого успеха не имел, хотя щеки были его коронным трюком.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ

Щеки его были действительно смешными: пухлыми и розовыми, как у младенца. По нашему определению Серега был полужирным, а сам он называл себя плотным. Витек же называл нашего Умственно Отсталого друга толстожопым. Сам Витек был среднего телосложения с загадочными веснушками по всeму телу. Он имел довольно темный цвет волос, и откуда у него взялась такая масса веснух-- ума не приложу. С другой стороны, рыжий я никогда не страдал от этой гадости. Пашка тоже, хотя Пашка - блондин. Волосы у Пашки соломенные. Глаза - под цвет волос. Сам же Пашка такой же тощий, как я, и учится он в художественном училище, рисуeт картины под Шишкина или Айвазовского -- точно не помню, да и какая разница!

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Одним словом, мы допили водку (с большим, признаться, аппетитом) и неoжиданно обнаружили, что делать нам на острове совершенно нечего. Купаться уже не хотелось, да и солнце начало ощутимо клониться к западу.

- Ну, что, урки, рвем когти, чтo ли?- предложил Витек, шeлушась обгорелой спиной.

- А в Городе что делать?- резонно заметил я.- Там сейчас духотища страшная.

Опять небoсь асфальт плавится.

- Предлагаю!- предложил Пашка.- Остановимся в кафешке на Речном.

- А что,- пробормотал Серега, делая вид, что он думает.- В кафешке на Речном прохладно и наливают.

- А ты что, еще в состоянии пить?

- А то?- и Серега вновь принялся демонстрировать щеки. Собравшись, мы почесали к пристани и вскоре уже сидели на верхней палубе параходика "ОМ28".

Вода за кормой забурлила, и параходик отвалил. Напротив нас расположилась компания пацанов, пивших пиво и заедающих его сухой-пресухой воблой.

- Слышь,- Умственно Отсталый Серега слегка толкнул меня и бок,- пошли, попросим пива.

- Да ну тебя,- говорю.- Дурак! Неудобно как-то.

- Неудобно срать на потолке,- отшутился Серега.- А за спрос денег не берут. А если на хуй пошлют - тоже невелика беда - что мы ни разу на хую не бывали? Ну, не хочешь, я сам схожу.

И он борзо направился к пацанам. Что-то долго объяснял им, небрежно постукивая указательным пальцем по голове и, как результат, вернулся с двумя бутылками пива.

- Вот,- говорит,- что б вы без меня делали.

- Подохли бы,- хором ответили мы.

Серега не уловил иронии и возгордился. Мы расчетверили две бутылки и размякли.

Пиво выступило через поры в виде пота, испарилось и покрыло все тело соляной корочкой. От Сереги стало пованивать детским садом, и я пересел от него к Витьку. Я решил закурить и, когда я полез в карман за сигаретами, рука моя наткнулась на кольцо и -- не знаю почему - мне вдруг захотелось его примерить.

Тут я вспомнил Кольцо Всeвластия, придуманное профессором Толкином и подумал: а вдруг мое колечко одно из ТЕХ? То кольцо тоже вызывало неудержимое желание надеть его и делало надевшего невидимым. В качестве эксперимента я нацепил колечко на мизинец (ни на какие другие пальцы оно не лезло) и, повернувшись к Витьку, спросил:

- Ну, как я выгляжу?

- Как дурак,- уверенно отозвался Витек.- Сними эту говняшку алюминиевую.

Сними и не позорься.

Я обиделся и, сняв кольцо, сунул его обратно в карман. Тем временем наш теплоходик причалил к пристани возле Речного вокзала, мы выскочили на берег и пошли в кафешку.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ

Кафешка на Речном находилась под открытым небом на высокой терассе прямо над Рекой. Официанты хорошо знали нашу четверку и поэтому обслуживали по первому классу - быстро и без жульничества.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Мы заказали по сто грамм коньяка и по пирожному-"картошке". У.О. Серега ел и пил отвратительно - каждый кусок пирожного запивал коньяком. Художественный Павел вылепил из "картошки" зайчика и съел. Витек скормил свою пайку бродячей собаке и солидно потягивал чистый коньяк, напевая басом что-то себе под нос. Я выпил коньяк залпом и начал икать; коньяк был гадкий, по вкусу - азербай-джанский.

-Гопник!- промычал Серега с набитым ртом.- Кто ж коньяк залпом пьет! Коньяком надо наслаждаться!

В подтверждение этих слов Серега выпустил "картофельные" слюни.

- У тебя изо рта течет,- намекнул я. Серега спохватился и попытался подобрать слюни руками. Знакомые официанты с интересом следили за нашей возней.

Неблагодарная собака решила помочиться на витькин ботинок, но тот, оскорбленный до глубины души дал ей пинка. Собака, давясь лаем, выскочила из кафе прочь, а мы, расплатившись, потянулись за ней.

- Бывайте, мужики, - кинули мы на прощанье официантам.- Как-нибудь на днях заскочим к вам.

- Эт вряд ли,- ответили те,- придется вам по другим кафе скакать. Закрывают нас.

- Как это закрывают?

- А оченно просто: хуякс - и нет кафе.

- А по какой причине?

- Сие нам неведомо,- важно отвечали официанты.

Немного расстроенныe, мы побрели в Город. Пора было расходиться по домам.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ.

Солнце уже скрылось за горами, и к Городу мало-помалу подкрадывались сумерки.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Я открыл дверь и вошел в нашу коммунальную квартиру. В полутемном коридоре соседка моя Оксана мыла пол.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ

Оксане было 18 лет, из которых два года она прожила в нашей квартире квартиранткой тети Клавы, и всe эти два года я был глубоко и безнадежно в нее влюблен. Оксана была студенткой мединститута и на любовь мою внимания не обращала. На меня самого - тоже. Смотрела сквозь. Много раз я представлял себе, что остаюсь наедине с Оксаной, и тогда мое богатое воображение рисовало весьма фривольные картинки. Воображение у меня мощное - то татар себе представлю, то Разина Стеньку, а то Оксану - ню. Все это если и приносило мне удволетворение, то удволетворение особого рода. Подойти ж к самой Оксане я так и не решился.

У.О.Серега уж точно бы подошел. Его, если помните, даже если на хуй пошлют, и то не обидется. А меня это ранит. Вот и не решаюсь.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Итак, Оксана мыла пол, находясь при этом спиной ко мне. Меня это глубоко взволновало, но все, что я сделал - залился краской и протопал в свою комнату.

Было уже довольно поздно, и я, выкурив пару сигарет, лег спать.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ

Разбудил меня Димон - около одиннадцати утра.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ.

Димон - это мой двоюродный брат. Малый он неплохой (росли вместе), но выросши, стал слегка припезднутым. Вдруг решил, что он кришнаит. Перестал есть мясо, курить, пить, зато обзавелся томиком "Бхавагат-Гиты" и мерзкими эбонитовыми четками. Трясет ими во все стороны и напевает всякие дурацкие песни.

"Хари, мол, Кришна, Хари, мол, Рама".

Димон моложе меня на год, но глупеe лет на десять. В школе, говорят, отличником был, всeгда мне его и пример ставили. Больше не ставят, потому что я - внештатный корреспондент известной независимой газеты, а он распиздяй и, повторюсь, кришнаит.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

-Привет,Димон,- сказал я, протирая заспанную рожу.

-Кришна в помощь,- привычно откликнулся Димон.

-Яишенки хош?- предложил я.

-Да ну тебя на хуй,- обиделся Димон,- с подъебками твоими.

-И тебе доброе утро,- сказал я.- Ну, а кофейку со мной отопьешь?

-Кофейку отопью. В кофе кармы нет.

-Ну, так иди и свари его. А заодно яичницу мне поджарь.

-Сам себе жарь!- закричал Димон.- Губитель птенцов!

-Ну, хорошо,- говорю.- Просто вскипяти кофеек, пока я умываюсь.

Когда я вышел на кухню, сверкая надраенными зубами, кофе был готов и разлит по чашкам.

Мы сели и принялись пить, я - покуривая, а Димон - жадно вдыхая дым.

-Не мучь себя, угощайся,- я протянул ему пачку. Димон посмотрел на меня так, словно бы я протягивал ему тарантула.

-Сигареты! Вкусные! - продолжал увещeвать я.- Сладкие, ароматные!

-Искушать - тоже карма,- насупился Димон.

Тут я вспомнил про еще один козырь, который прятал в рукаве, вернеe - в холодильнике. Я достал его и молча поставил на стол.

-"Столичная"!! - в ужасе заголосил Димон.

- С золотым петухом,- объяснил я.- Высшей очистки!

- Убери,- попросил Димон.- Мне и так вечером хреново придется, а тут ты еще со своими шуточками.

-Чего это тебе вечером хреново придется?

-Так ведь день рождения у дяди Володи.

-Ну и что в том дурного?

-Ну, всe будут пить, курить и пожирать тонны мяса. Один я, как дурак...

-Почему как?

-Ты точно надо мной подшучиваешь,- догадался Димон.

-А ты,- говорю,- выпей водки и успокойся.

-Карма! - вновь заныл он.

-Хуярма,- зарифмовал я.- Презри.

С минуту Димон молчал - боролся с искушением. А потом заявил:

-Не буду!

-Ну так я буду. Не обидишься?

-С чего бы мне обижаться?- пожал плечами Димон.- Твоя карма.

На том и сошлись. Я понаслаждался своей кармой, затем поджарил себе яичницу и насладился другой кармой. Димон страдал святостью.

-Хуево вам, кришнаитам,- посетовал я.

Димон был готов расплакаться, и я прекратил пытку - закрутил водку и поставил ее в холодильник. В это время послышался звонок в дверь. Я стал гадать, кто бы это мог быть, но так и не угадал, потому что это была мама.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ.

Моей маме в этом году исполнилось 38, и я был уже на полголовы выше ее.

Невысокая она у меня. Глаза у нее зеленые ( я их унаследовал ), а волосы светлые (красится). Цвет волос я унаследовал от отца, который уже начал лысеть.

Кстати, родители мои уже девять лет живут душа в душу в разводе. Их развод совершенно не потревожил мою безмятежную детскую душу. У меня на ту пору были другие проблемы - меня собирались вышибать из шкoлы вместе с У.О. Серегой, Витьком и Пашкой Жуковым. Правда, в результате вышибли одного У.О. Серегу. И поделом. Что ж до моих родителей, то разведясь, они стали самыми лучшими друзьями. Мама теперь живет у своего любовника Виталия-крестьянского сына, а папа, в свою очередь, обзавелся миловидной любовницей Алисой Константиновной Крупской - не то кандидатом, не то доктором каких-то наук...

... Вспомнил, вспомнил, почему Серега всeх пидорами обзывает! Дело было во втором классе. Мы прогуливали какие-то уроки и прогуливали их в серегиной квартире. Тот показывал нам, как он курит сигареты "Союз-Апполон", а мы играли в совершенно бесконечную игру "пьяница".

Вдруг Сереге приспичило принять душ, и он, раздевшись и прошecлестев мимо нас ягодицами, скрылся в ванной комнате. Мы же, не долго думая, заперли его снаружи на щеколду и покинули столь гостеприимную квартиру. После чего переместились к Витьку, где и закончили игру. Спустя час пришел взмыленный голый Серега и сходу обозвал нас пидорами. И вообще, если людям противопоказано жить вместе, то развестись - наилучший выход.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Мама прошла на кухню и, заявив, что я выгляжу, как оборванец, приказала мне переодеться в костюм.

-Драсть, теть Насть, - поздоровался Димон.

-Здравствуй, Дима, - с легким неодобрением ответила мама, поглядывая на димоновы четки.

Тем временем я втиснул тело в накрахмаленную белую рубашку с воротничком -кровопийцей, повязал галстук и застегнул нижнюю пуговицу отвратительного коричневого пиджака.Этот наряд остался у меня со школьного выпускного вечера, и каждый раз, надевая его, я терзался дурными воспоминаниями, бесконечной школьной зубной былью.

Облачившись, я вернулся на кухню. Димон посмотрел на меня, прикрыл лицо руками и пробормoтал:

-Позор.

Словечко это вышло у него как-то по-блатному -"пазор". Мама покосилась на него с легким неодобрением.

-Чо ты понимаешь в КОРИЧНЕВЫХ школьных костюмах,- огрызнулся я, но довольно вяло - мне и самому было неуютно. По неосторожности я приблизился к маме на опасное расстояние, и она уловила мой аромат.

-Побрызгайся одеколоном,- поморщилась она,- а то от тебя перегаром несет. И не стыдно - с утра?

Мне не было стыдно.

-Мам, с утряни - милое дело,- заявил я, но мой аргумент ее не убедил.

Видя, что спорить с ней бесполезно, я пошел в ванную и побрызгался тройным одеколоном, не забыв выпустить последнюю пахучую струйку в рот. После этого мы вышли из дому.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ.

Солнце палило немилощадно. Асфальт снова расплавился и мягко пружинил под ногами, следов, впрочем, не оставляя. Пешеходы выныривали из полупрозрачного марева и снова тонули в нем. Летом в нашем Городе от жары можно подохнуть - ветерок не залетает, поскольку со всeх сторон Желтые Горы.

Трамвай подполз к остановке, словно издыхающий железный динозавр, и, подползя, издох.

Всe его двери расслабленно разжали челюсти, и пассажиры вывалились оттуда безвольно свисающим языком. Вместе с пассажирами из глубин трамвая вывалился трупный запах пота и испорченных продуктов.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Пропустив лавину выходящих вонючек, мы втиснулись в трамвай. Двери закрылись, трамвай звякнул и покатил нас на другой конец Города. Дотошная моя мама пробила три билета и с отрешенным видом вцепилась в поручень. К тому времени, когда мы доехали до нужной остановки, мы едва не задохнулись от жары, были совершенно мокры, и от нас, видимо, воняло ничуть не лучше, чем от остальных пассажиров. Мы поспешили в направлении дядькиного дома, чтобы укрыться в прохладе подъезда.

Идти было недалеко. Мы поднялись на шестой этаж, и всю дорогу в лифте мама уговаривала меня взять у нее книжку, чтоб вручить дядьке.

- А сама что, не можешь?- вяло отбрыкивался я.

- Он будет рад, если подаришь ты.

В конце концов я согласился.

На звонок открыл сам дядя Володя, голый по пояс, как обычно.

- Володя, ты б хоть к приходу гостей оделся,- попеняла мама.

- Спасибо за поздравление, Настя,- весело откликнулся дядя Володя.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ

Дядя Володя был маминым братом, на три года младше ее, что давало ей, как она считала, право поучать его и давать благие советы. Дядька выслушивал поучения с веселым стоицизмом, поступал по - своему и обожал старшую сестренку и ее непутевого сына, то-есть меня. Он же был моим работодателем, поскольку именно в его независимой газете я бездельничал корреспондентом. Помимо административ-ной, (т. е. редакторской) деятельности, дядька грешил стихами. И откуда у него только время бралось? Ведь практически всю работу по газете дядька делал сам.

Сотрудники, штатные и внештатные, алкоголики и негодяи, палец о палец не ударяли, предаваясь варварскому похуизьму во всех его проявлениях. Дядька же их почему-то любил, как, впрочем, и свое печатное детище " Городские хроники ". Под хрониками он, очевидно, подразумевал своих сотрудников. Сам дядька тоже пил, крепко, но артистично. Жена его Наташа, биолог татарского происхождения, огорчалась, а поучать дядю Володю предоставляла моей маме.

( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

- Поздравляю с днем рожденья,- сказал я и протянул дядьке книгу. Краешком глаза я успел прочитать название: " Мифы и легенды Древней Греции ".

Дядька, по всему видать, обрадовался подарку ( недаром говорят, что книга - лучший подарок ). Сразу раскрыл ее где-то посредине и погрузился в чтение. Не отрываясь от книги, он отошел в сторону и широким жестом пригласил нас в гостинную, откуда уже раздавались пьяные голоса дядькиных сотрудников. Мы вошли, я как самый высокий сел на диван, подвинув пьяного Аркадия, мама уселась напротив меня, а Димон притиснулся в уголке между тетей Наташей и газетной секретаршей Ириной. По всей видимости, он сел так в надежде, что женщины много пить не будут, и ему не придется сильно страдать. Тетя Наташа и в самом деле пила не много, а вот относительно Ирины он сам себя наебал. Ирина работала в редакции, что уже говорило само за себя, и пока Димон шебуршился, подыскивая сочку или компоту, чтобы выпить за здоровье именинника, она, подмигнув нам с Аркадием, опрокинула в себя полную стопку " Московской " водки. Мы с Аркадием подмигнули Ирине в ответ и проделали тот же трюк.

Наконец объявили первый тост.

Дядька, не отрываясь от книги, чокнулся со всеми, выпил и закусил кружочком колбасы. Димон давился салатом из редьки, запивая его вишневым компотом.

- Володя, отложи книгу,- потребовала моя мама.

Дядька послушно отложил книгу, зато налил себе еще водки. Тостов больше не было - пили просто так, без разбору и почти без пауз. Сотрудники нажирались прямо на глазах. Димон сидел угрюмый и никому не нужный.

Аркадий выпил очередную стопку и сполз с дивана под стол.

- Вернись, Аркадий, - окликнул его я,- ты нужен, сука, людям!

-- Гоша!- одернула меня мама.- При чем здесь " сука "?

- Аркадий и есть сука,- охотно объяснил я.- Покинул меня как раз в тот мосмент, когда разливают по-новой.

Услышав это, Аркадий немедленно попытался вылезти из-под стола и, уцепившись за скатерть, потащил ее на себя. Точнее на меня. Спасая свою стопку, я схватил вилку и ткнул ею в цепкие пальцы Аркадия. Цепкие пальцы разжались и завизжали.

Приподнявшийся было Аркадий вновь рухнул на пол.

- Сукa! - заорал он.- Инквизитор!

- Сам ты инквизитор,- добродушно откликнулся я,- Твое здоровье!

- Всe вы тут инквизиторы!- воскликнул Димон, давясь вишневым компотом.

Аркадий предпринял вторую попытку и с трудом восстал из гроба, тряся кудлатой головой.

- Где моя водка?- потребовал он.

Я дал ему рюмку, он обхватил ее, судорожно выпил и опять сполз под стол.

Оттуда послышался его голос:

- Как приятно возвращаться в знакомые места!

Вслед за этим раздался равномерный храп.

- Продолжаем без Аркадия,- прокоментировал дядька.- Племянник, пойдем покурим.

Мы вышли на тесную лоджию, где стояли два шкафа, полностью набитые старыми газетами. Я закурил сигарету, а дядька небольшой бычок, спрятанный где-то тут же.

- Спасибо за книгу,- сказал дядька,- угодил. Древняя Греция - страсть моя. В душе я чувствую себя эллином.

- Лениным?- не понял я.

- Тебе, Гоша, читать больше надо. А то растешь последовательным имбeцилом.

Я обиделся, но виду не подал.

- Ладно,- говорю, - блядь, буду читать книжки.

- Читай,- одобрительно кивнул дядька,- хорошие и разные. У меня разные есть.

- А хорошие?

- Есть и хорошие. Есть и очень хорошие.

- А очень разных нет?

- Есть,- ответил дядька.- То есть... ты в каком смысле?

- А ни в каком. Пошли еще водки выпьем.

Вернувшись, мы выпили водки, после которой настал час чая со знаменитым тетинаташиным тортом.

Чай у дяди Володи подавали только после того, как кончится водка, и это было сигналом, что пора расходиться по домам.

Мама, Димон и я спустились вниз.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ

На улице было уже темно, а значит прохладно.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Мама была немного пьяна, но вела себя прилично, что в общем-то для нее не свойственно.

Посовещававшись, мы с Димоном поймали такси, посадили в него маму, и она с хохотом уeхала к Виталию. А мы рeшили прогуляться пешочком подвытрясти алкоголь из моeй головы. В отличие от мамы я напился порядочно. Димон косил на меня завистливым лиловым глазом.

- Не косись,- сказал я.- Денег не будет.

Пару кварталов мы отшагали в молчании, а затем Димон всхрапнул и сообщил, что в Город приезжает никто иной, как Б. Г. с концертами. Вслед за этим он принялся расписывать мне, какой тот Б. Г. кришнаит, как лихо он постится, как не пьет, как не курит.

- Как?- спросил я.

- Без напряжения, -объяснил Димон.- Кармы на нем нет. Кришна отметил этого человека.

- И в гроб сходя благословил,- тотчас же подхватил я.

- Вот и разговаривай с тобой после этого,- надулся Димон.

- Вот и разговаривай.

- Да о чем с тобой разговаривать?

- О том, как мама мыла Раму, о том, как Кришна любит маму.

Димон засопел обиженно, а я принялся импровизированно напевать:

- Мыла харю Раме, мыла харю Кришне, Мыла харю Вишне, хари -хари маме!

- Дурак,- заявил Димон. Похоже, он всeрьез обиделся.

- А Димону не помыла!- продолжал орать я.- Димон грязный ходит! С грязной харей!

- Счас пристрелю,- пригрозил Димон и показал мне краюшек пистолета.

- Не бери карму на душу,- посоветовал я.- Хорош кришнаит - бродит по Городу с пушкой.

- Счас без пушки нельзя,- оправдался Димон.- Убьют.

- И ты будешь стрелять в людей?

- Дурак. Это ж стартовый пистолет.

- Покажь!- воскликнул я.

На мой крик из ближайшей подворотни вынырнуло три темных силуэта.

- Гуляем?- спросили они.

- Ну-у...- неуверенно протянул я.

- Считайте, что уже догулялись.

- В каком смысле?- вскинулся Димон.

- Чичас узнаешь.

Они заключили нас в треугольник, и один из них, видимо, главный представился:

- Филимон.

Представившись, Филимон достал из-за спины кирпич. Мы невольно попятились. Нас втолкнули обратно в середину треугольника.

- Не уходите,- попросил Филимон.

- Мы не уходим,- сказал я.- Нам просто страшно.

- Да чего ж нас бояться?- рассмеялся Филимон.- Мы ж вас бить не собираемся.

Хотим просто предложить вам коммерческую сделку. Мужики, купите кирпич!

Он показал нам кирпич со всех сторон, чтоб мы убедились, что тот без деффектов.

- Да на хэр он нам сдался?- слабо запротестовал я.

- Дурак ты! - воскликнул Филимон.- Где ж ты чичас такой кирпич найдешь?

Ладный, прямоугольный!

- Параллелепипидный,- поправил я.

- Шибко умный, что ль?- нахмурился Филимон.- Купи кирпич.

- Пошел ты на хуй, Леонид Ильич,- по привычке зарифмовал я.

В данной ситуации привычка оказалась гибельной. Филимон нахмурился так, что глаза его скрылись под кустистыми бровями. Треугольник стал смыкаться.

- А вот материться - нехорошо,-проворчал Филимон.- Так сделки не заключают.

За это можно и по морде получить.

Треугольник сомкнулся окончательно. Поняв, что медлить больше нельзя, Димон выхватил пистолет и пальнул в воздух.

Бандиты на секунду отпрянули, и Димон, воспользовавшийся их замешательством, задал стрекоча.

Оставшись один, я осмотрел Филимона и компанию.Те не стали преследовать Димона, а вновь сомкнули ряды вокруг меня.

- Отгребешь один,- печально вздохнул Филимон.- Да ты и пиздел-то больше других. Так что справедливость, как видишь, вновь торжествует.

- А почем кирпич?- спросил я.

- Не продается,- вздохнул Филимон.- Слишком редкая вестчь, чтоб ее продавать.

Параллелепипидная, чихать меня в рот.

С этими словами Филимон заехал мне параллелипипидной вестчью в правое плечо.

Руку пронзил электрический ток, и она онемела. Я вообще драться не горазд, а уж одной левой, да еще против троих...

Драгоценный кирпич отлетел на асфальт, рука Филимона сжалась в кулак и заехала мне для начала в нос. Тут же сзади меня наградили двумя кружками пива ( как известно, один удар по почкам заменяет кружку пива ). Я медленно осел на асфальт, ощущая, как кровь неудержимо хлещeт из моeго разбитого носа.

- Вставай, у нас мало времени,- сказал Филимон и закурил.

- Подождете,- отплевываясь пробурчал я.

- Понимаешь,- объяснил Филимон,- Мы ж можем тебя и на земле замочить, ботинками. В сущности, мы оказываем тебе любезность.

Подумав, я встал. Ну их на хуй с их любезностями. Филимон прицелился и стукнул меня в глаз. Я снова упал.

- Перестань,- брюзгливо сказал Филимон.- Сколько можно падать, ты как маленький, ей-Богу.

Я снова встал, на сей раз с трудом.

- Прям и не знаю,- задумчиво проговорил Филимон,- куда тебя, неженку, еще стукнуть. Может, просто отдашь нам все свои деньги?

- У меня нет с собой.

Филимон вздохнул.

- Жалко,- сказал он.- Попробовать, что ли в солнечное сплетение?

И, не дожидаясь моeго согласия, засадил локтем по вышеуказанному адресу. Я глотнул ртом воздух и эффектно завалился набок.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Нагретый за день асфальт еще не успел окончательно остыть. Лежать на нем было тепло и приятно. Вставать не хотелось. Высоко надо мной проплывали перисто-кучевые облака, временами заслоняя луну, к которой устремлялись верхушки домов.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

- Ладно, опездал, не хуй тебе здесь валяться,- в поле зрения показалась широкая морда Филимона.- Ты свое уже получил.

Подниматься мне по-прежнему не хотелось. Тогда Филиммон беззлобно пнул меня по почкам и почти добродушно произнес:

-Иди домой. Адрес помнишь?

Я, покряхтывая, встал и заковылял прочь. Чтоб окончательно не потерять лицо, я пробормотал напоследок:

- Я тебя запомнил. Я тебя еще вычислю.

Филимон на редкость спокойно подошел ко мне и запустил руку в карман.

" Язык мой - враг мой,- мелькнуло у меня в голове,- счас он меня ножом пырнет ".

Вместо ножа Филимон достал свою визитную карточку и сунул ее мне в зубы.

- На память,- сказал он.- Меня зовут Филимон.

Он развернулся и присоединился к товарищам. Я бросил взгляд на карточку. На ней значилось:

" БАНДИТ ФИЛИМОН ИЗ ОВРАГА За справками обращаться по телефону "

Повинуясь журналистской привычке, я спрятал визитку в карман и поковылял домой.

Дома в полутемном коридоре Оксана, как обычно, мыла пол. Я полюбовался ее бедрами и прошел мимо. Оксана покосилась на меня и, разглядев мои увечья, скoрчила презрительную физиономию.

В ванной я долго мыл морду, прихлюпывая кровянистым носом. Посмотрев, во что превратилась моя белая рубашка, я стащил ее с себя и надел старенькую, походную. Вдруг захотелось курить, я вышeл на кухню и полез в нагрудный кармашек за сигаретами. Сигарет в нем не было, зато пальцы нащупали колечко.

Я вытащил его, загляделся и вновь почувствовал непреодолимоe желание надеть его на палец. И надел.

Щеголяя колечком, я вышeл в коридор. Оксана домывала пол. Я направился в комнату, и когда я проходил мимо Оксаны, рука моя с колечком вдруг потянулась в сторону и звонко шлепнула Оксану по заду. От неожиданности Оксана выронила тряпку и развернулась ко мне с лицом выражающим ужас и злобу.

- Ты как...- начала было она, но внезапно осеклась.

- Я нормально,- нахально ответил я.- Вот только лицо немного болит.

С этими словами я прошел в комнату, ощущая спиной взгляд Оксаны. Душа моя развратная пела и плясала. Даже странно - кажись, с набитой мордой я стал чувствовать себя гораздо уверенней.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Как-то в кузницу Гефеста заявилась Афродита и сурово приказала отковать себе колечко. "Мне?"- Гефест воскликнул глупый. "Мне!"- сказала Афродита (олимпийцев отличала несусветная ворчливость). "Откуем,- Гефест ответил.Из какого матерьялу?" " Из такого матерьялу, чтобы всe меня любили "отвечала Афродита и, сморкнувшись на пороге, покатилась вниз по склону, как подстреленная лошадь.

"Эге-ге ж,- Гефест подумал,- эх, подстреленныя лошадь! Что, гангрена, захотела - чтобы всe ее любили! "

Делать нечего, однако, надо браться за работу, чтобы выковать гангрене, чтобы всe ее любили. Тут Гефест позвaл Геракла, да как даст ему по яйцам, да как крикнет на Геракла: " Как стоишь пред офицером! Почему, подлец, растегнут!

Застегни свою хламиду! И пора б тебе помыться - от тебя воняет псиной! "

Приуныл Геракл смелый, встал, кряхтя, по стойке смирно. Тут Гефест совсeм взбесился, вытолкал Геракла на хер и сказал ему лукаво: "Отыщи металл мне новый, чтобы всe ее, гангрену, охуительно любили". (Олимпийцев отличала склонность к сильным выраженьям ).

И униженный Геракл прочь из Греции помелся на тринадцатый свой подвиг, самый сложный, самый главный. И судьбой его носило через горы и овраги, по Италии прошелся, поедая макароны, погостил денек в Канаде, бил там местнвх ирокезов, получил стрелою в жопу и убрался на Аляску, там валялся трое суток с золотою лихорадкой, оклемался и немедля начал пиздить эскимосов. На Чукотке пиздил чукчей, на Урале бил уральцев, до тех пор, пока уральцы ему тайны не открыли.

Тут у нас, мол, на Урале производится добыча драгоценных, блядь, бокситов. " Я возьму у вас немного "- попросил герой, конфузясь, загрузил четыре тонны и, отпиздив на последок трех шахтеров прямо в шахте, с тем изчез за горизонтом.

"Вот гондон!- сказали люди, наблюдая за Гераклом.- Отожрал эллин, блядь, ряху и сырья у нас напиздил!" А Геракл , возвратившись, отдохнул, пошел по бабам, а на мастера Гефеста положил, как говорится. Пил перцовку с Прометеeм, повредил титану печень, но сказал, как скоммуниздить у Зевеса зажигалку. Прометей ушел на дело, а Геракл, выпив пива, побежал скореe к Гере, пока Зевса нету дома, кинул Гере пару палок и отправился к Афине (олимпийцев отличала склонность к выпивке и ебле). Тут Гефест о нем припомнил, подозвал Геракла свистом, да как даст ему по яйцам. "Где ты шляешься, опездал?

Раздобыл ли матерьялу, чтобы всe ее гангрену?" Почесал Геракл яйца, искукоженные болью и сказал замысловато:"Раздобыл четыре тонны". "Не пизди!"- Гефест воскликнул.- "Где твои четыре тонны?" Промолчал в ответ Геракл, но порылся по карманам и достал четыре тонны драгоценнейших бокситов. "Ты прощен!"- Гефест воскликнул, да как даст ему по яйцам, и ушел Геракл хмурый, колупаясь пальцем в жопе (олимпийцев отличала склонность к личной гигиене). А Гефест за дело взялся, переплавил в алюминий драгоценные бокситы, а затем отлил колечко, чтобы всe ее гангрену. Тут явилась Афродита и спросила: "Как здоровье? Как твой сифилис, калека?" "Ничего,- Гефест ответил,- по ночам не беспокоит. Днем же занят я работой и по яйцам бью Геракла." "Как, могучего Геракла?"удивилась Афродита. " Лично этими ногами,- указал Гефест на ноги.- Кстати, вот тебе колечко, чтобы всe тебя гангрену". Афродита, взяв колечко, вновь сморкнулась на пороге и помчалась вниз по склону, как подстреленная лошадь.

"А платить?!"- Гефест воскликнул. Афродита ж притворилась, будто слов его не слышит (олимпийцев отличала исключительная скупость).

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)

ГРЕХОПАДЕНИЕ

- Ты выглядишь,- убеждал меня Витек,- как... вот пусть Серега скажет.

- Сам ты пидор,- опередил Серегу я.

- Неэстетично,- мягко заметил Пашка.

- Я ж говорю, как пидор!- поддержал Серега.

-Ну вас на хер,- оскорбился я.- Говорите, что хотите. Самим, небось, завидно.

- Небось,- поддержал меня Витек.- И очки тоже сними.

Кольцо снимать я не стал, а очки снял.

- Ох!- сказал Витек, разглядев мои фингалы.- Быстрей надень обратно. Где это тебя так?

- Споткнулся о кота Тихона и упал,- соврал я.

- И глазами о чьи-то кулаки,- добавил Серега.

Я промолчал. Большой охоты рассказывать о своем ночном приключении у меня не было.

Мы допили остатки водки и заказали еще. Хотя нам не было двадцати одного, нас хорошо знали в этой кафешке на Проспекте и наливали без разговоров.

Сороколетняя официантка Маша принесла нам водку в граненых стаканах и собралась было отчалить от нашего столика, как тут моя рука с кольцом сыграла очередную шутку - потянулась к Машиному заду и легонько ущипнула его. Мощная Маша развернулась всeм корпусом к нашей компании, углядела меня и руку-преступницу, но ничего не сказала, подмигнула мне и ушла с пустым подносом.

- Вот это да-а,- протянул обалдевший Витек.- Где это ты борзости набрался?

- Где вчера упал, там и набрался.

- Ну, и какая у нее жопа на ощупь?- жадно поинтересовался У. О. Серега.

- Ущипни - узнаешь,- ответил я.

По правде сказать, жопа у Маши была довольно дряблая, все равно, что хлебный мякиш щипать.

- А что, вот возьму и попробую,- оживился Серега.- Маша!- он щелкнул в воздухе пухлыми пальцами ( фильмов заграничных насмотрелся ). Однако Маша явно не смотрела тех фильмов. Она приближалась медленно и вразвалочку, как моряк с подбитого линкора. А приблизившись, зарычала:

- Ну, чево расщелкался?

Умственно Отсталый Серега задорно улыбнулся Маше и ущипнул ее за зад.

" Вж-жих! " - в воздухе махнула тряпка и хлопнула Серегу по жирным мордасам.

- Чего это она?- удивился Серега, аппелируя явно ко мне, как бы желая выяснить, что конкретно он сделал не так.- Ты чего?- обратился он к Маше и немедленно получил по мордасам второй раз.

Маша удалилась, небрежно помахивая тряпкой.

- Чего это, тебе можно, а мне нельзя,- продолжал возмущаться Умственно Отсталый Мальчик, как будто это я был во всем виноват.

Безобразная сцена с избиением Сереги привлекла внимание к нашему столику. Два айзера у стойки принялись показывать на Серегу пальцами и хлестать себя по щекам. Мы застеснялись и, не расплатившись, ушли из кафе. Следом за нами выскочила Маша и ударила Серегу подносом по голове.

- Чего опять?- заныл Серега.

- Плати, жирный!

- Он полужирный,- вступился за Серегу Пашка.

- Я - плотный,- слабо запротестовал Серега.

- Раз плотный - плоти!

Серега поспешно расплатился, и Маша покинула поле боя.

- Какой-то ты, Серега, долбоеб,- буркнул Витек.- С тобой и в кафе нормально посидеть нельзя.

- А я первый начал, я?- захныкал Серега.

- Ну, по рылу-то, во всяком случае, тебя взъерошили.

- По чистой случайности, - принялся убеждать нас Серега, но ему никто не поверил, поскольку дважды по чистой случайности никто не выгребает.

- А я, вот, выгреб,- загордился Серега.- Наверное, я такой человек удивительный.

- Долбоеб ты удивительный,- напомнил Витек.

- Вот ты бранишься,- сказал Серега,- А у меня голова болит. У меня, наверное, сотрясение мозга.

-Сотрясение ЧЕГО?!?- хором заорали мы.

Серега приумолк - крыть было нечем. Делать было тоже нечего, и мы решили потехи ради прогуляться по Проспекту.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Проспектом называлась центральная, пешеходная улица Города, и вся наша куль-турная жизнь проходила именно там. Кафешки, открытые и закрытые, рестораны, в которых толкались урюки и айзеры, кинотеатры и просто тусовки.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Мы подошли к одной такой тусовке, привлеченные непонятными песнями.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ То были кришнаиты, совершающие внеочередную выездную оргию. Прямо на бетонных плитах они разостлали белые и бледно-розовые куски материи, на которых лежали плохо отксеренные оккультные брошюрки с написанными от руки ценами.

Потенциальных покупателей кришнаиты зазывали песнями под цимбалы и подо-бием грустных танцев.

( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

В толпе ряженных я разглядел Димона и направился к нему.

Димон отрешенно качал головой в такт. Слов песен он не знал, потому просто мычал себе под нос. Я вывел его из нирванны , хлопнув по плечу.

- Кришна в помощь,- пришел в себя Димон.

- Ну, гондон, - ответил на его приветствие я. - Ты чего ж вчера съебался?

С этими словами я приподнял свои темные очки .

-Уй!- закричал Димон.- Кто это тебя так?

- Филимон,- ответил я.

- А-а,- успокоился Димон.- Ну, Филимон - тот и не так может. Эт ты еще легко отделался.

- Это ТЫ легко отделался,- сурово заметил я.- Или это у вас, кришнаитов, так принято - съебываться и оставлять кузена выгребать?

- Понимаешь,- замялся Димон,- тут вся штука в карме. Настоящему кришнаиту противны сцены насилия. Они отягощают его душу.

- А такие сцены не противны?- я снова приподнял очки.

- Уй!- закричал Димон.- Кто это тебя так?

- Димон,- говорю,- счас ты сам загребешь. Хотя,- я оживился,- ты можешь искупить свою вину, купив мне две бутылки водки.

- Водка - карма,- слабо запротестовал Димон.- Одну.

- Две. Или выгребешь прямо на Проспекте. Серега у нас Умственно Отсталый, ему по хуй, где.

- Ну, две так две,- быстро согласился Димон.- Я ж не спорю. Спорить карма.

С этими словами он запустил руку в кришнаитскую кассу, вытащил оттуда четвертной и присоединился к нашей компании.

- Мужики, Димон угощает водкой,- объявил я.

Мужики обрадованно загомонили. Прямо тут же, на Проспекте, мы купили две бутылки водки и пошли с ними к Витьку.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Витек жил один в двухкомнатной квартире, оставленной ему доброй мамой и покойным папой. Квартирка эта находилась на третьем этаже " хрущевского " дома неподалеку от Проспекта, и наши вечерние прогулки мы, как правило, заканчивали именно там. Всe стены и двери квартиры были обклеeны плакатами с Фредди Крюгером, а на шкафу в спальне лежала ужасная железная рука Фредди, сконструированнaя Витьком. Когда мы напивались, Витек надевал Руку, выключал свет и пугал нас. Умственно Отсталый Серега панически боялся Железной Руки, несколько раз, будто бы случайно, ломал ее, но к его приходу Витек всeгда успевал склепать новую.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Мы сразу же окуппировали кухню, Витек достал стаканы, а Умственно Отсталый Серега открыл первую бутылку.

- Теплая она,- поморщился Пашка.

- Нет сил ждать,- единодушно объявили мы.

Димон с легким страхом наблюдал за нами.

- А ты чего стоишь, как укакавшийся?- удивленно глянул на него Витек.Садись, счас водку пить будем.

- Я не буду,- ответил Димон.- Мне нельзя.

- Печень, что ли?

- Карма.

- Простудил, что ли?

- Кого?

- Ну, карму свою.

- Как это - простудил? Карма - это судьба наша, отягощенная грехами. То есть, вина.

- Вина нет,- сказал Умственно Отсталый Серега.-Пей водку, полечишься.

- Не могу. Карма.

- Да он заебывает!- вскричал Серега наш Умственно Отсталый.

- Димон, хорош обламывать компанию,- вмешался я.- Садись и не кобенься.

- Хорошо, - сдался вдруг Димон.- Но это будет твоя карма.

- Хунь с ним, пусть будет,- охотно согласился я, и Димон присоединился к нам.

После второй Димон попросил сигаретку. После третьей закусил колбаской.

Грехопадение совершилось.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Приходит ко мне как-то Хари Кришна и говорит:

- Я,- говорит,- Бог великий, и всe должны мне поклоняться и молитвы петь.

Но я - человек недоверчивый, размахнулся, да как дам ему по морде!

Тут всe зубы посыпались у него изо рта, как гнилые конфеты, и он ушел, плача.

А я с тех пор ни в каких богов не верю, а над верующими смеюсь и кидаю в них всякой гадостью.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )

Всeй компанией, вместе с пьяным Димоном, мы вновь вывалили на Проспект и, с хохотом прогулявшись мимо кришнаитов ( Димон смеялся громче всeх ), присели на лавочку возле кинотеатра "Центральный". Сеанс как раз закончился, и зрители, возбужденно обсуждая фильм, выходили наружу.

Мы здоровались с ними, а Димон бесплатно мычал им кришнаитские мотивы. Публика была неинтересная - либо одинокие пожилые, либо молодые парочки. Пожилые были нам не нужны, а зариться на чужое добро было у нас не принято. Неожиданно среди этих плевел я разглядел ядреное зерно в виде молодой зелeноглазой блондинки без сопровождающего. Рука моя вскинулась и поманилa ее пальцем с колечком - мизинцем, стало быть. Симпатичная блондинка послушно направилась ко мне. Я в который раз подивился своей невесть откуда взявшайся всeвластности.

- Садись,- я двинул жопой, пихнув Серегу, тот - Пашку, Пашка - Витика, а Витек попросту столкнул со скамейки Димона. Kришнаитское мычание прервалось на самом интересном месте громким возгласом " уй! "

Девчонка села рядом со мной. Я вытер потную ладонь о штаны, протянул ей и представился:

- Гоша.

- Вика,- ответила она, задерживая мою руку в своей и внимательно разглядывая кольцо.

ВИКА

- Проходи,- сказал я Вике, открывая дверь ключем.- Здесь тебя никто не обидит.

В полутемном коридоре Оксана мыла пол.

- Пойдем в комнату,- сказал я нарочито громко.

Не знаю - то ли Оксана приняла это на свой счет, но она вздрогнула и обернулась.

- Это я не тебе,- гордо сказал я.- Идем, Вика.

Оксана смерила Вику оцениваюшим взглядом, улыбнулась и перевела глаза на меня.

Тут ее улыбка сразу померкла, но интерес в глазах по-прежнему читался. Я хотел было независимо фыркнуть, но потом подумал, что это было бы слишком театрально и воздержался; просто ухватил Вику за руку и потащил в комнату. Проходя мимо Оксаны, выжидающе согнувшейся с тряпкой в руках, я небрежно бросил:

- Перебьешься. По жопе тебя уже хлопали в прошлой главе.

Пытаясь вонзить ключ в замочную скважину моeй комнаты своими пьяными ручонками, я задержался у дверей и был пойман с поличным вредным пенсионером Сидорычем, который покачал своими шпионскими очками и, ткнув пальцем в Вику, проскрипел:

- Ага, уже домой таскаешь!

- К СЕБЕ домой,- объяснил я.- Доступно?

- А вот я все маме расскажу,- пообещал Сидорыч.

- Ябеда,- простонал я и похлопал пенсионера по плешивой голове.

- Уй!- испугался Сидорыч. - Гоша, пидер!

- Вы что, тоже Умственно Отсталый?

Не дожидаясь ответа Сидорыча, я открыл дверь и запустил Вику в комнату.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ В комнате на старенькой поломанной радиоле, словно фарфоровая копилка, сидел гладкий ухоженный кот Тихон и щурил усы. Кот Тихон - это мой кот. А вообще, у меня в комнате довольно уютно.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

- А у тебя в комнате довольно уютно,- заметила Вика, ткнула пальцем в кота и спросила:

- Чучело?

- Сама ты чучело,- окрысился Тихон.- А еще девушка!

Вика заметно смутилась.

- Мне уйти?- деловито осведомился Тихон, продолжая поглядывать на Вику.

- Сделай одолжение.

Тихон легко соскочил с радиолы и направился к дверям. В дверях он еще раз обернулся, покачал головой и сказал " Ну-ну ", на что я находчиво ответил:

- Ебет тебя?

Тихон скептически фыркнул и вышeл, притворив хвостом дверь.

- У тебя что, говорящий кот?

- Да нет, просто перед бабами выебываeтся,- небрежно ответил я.

Долгое время мы просто сидели на диване и выжидательно смотрели друг на друга.

Я не имел ни малейшего понятия, что полагается делать дальше. Она, по-видимому, тоже.

- Так как, говоришь, тебя зовут?- спросил, наконец, я.

- Вика.

-Хм... Красивое имя,- соврал я.- А меня... хм... Гоша.

- Очень приятно, - сказала она.

За дверью послышался сдавленный хохот -- кот Тихон нас явно подслушивал.

- А кота - Тихон,- сказал я, не в силах сойти с наезженной дорожки.

- Очень приятно,- послышалось из-за двери.

- А ну - брысь!! - заорал я.

Оскорбленный до глубины души этим " брысь ", Тихон слинял, бормоча под нос невнятные угрозы.

- А соседа - Сидорычем,- продолжал упражняться в идиотизме я.- А Оксану - Окс...

Тут я запнулся, раздумывая, не переборщил ли я.

- В педагогическом учусь,- неожиданно сообщила Вика.- Живу в общаге.

- А я тут живу.

- А у тебя здесь уютно.

Где-то я уже слышал эту фразу.

Мы посидели еще немного.

- Может, чайку попьем?- робко предложила Вика.

- Ну его на хуй. Хош самогону?

- Хочу!- оживилась Вика.

- А нету.

- Ну, давай тогда так,- сказала она.

- Что так?

- Без самогону.

- Давай,- решился я.

Мы замолчали и просидели еще немного.

- Может потанцуeм?- предложил я.

- Давай.

- В тишине, что ли? - удивился я.- Хороши ж мы будем.

- А давай под музыку.

- А нету. Радиола сломана.

- Может, мне раздеться?- предложила Вика.

- Хорошая мысль,- сказал я.

Вика разделась.

- Мне тоже?

- Не возражаю,- ответила Вика.

Некоторое время мы молчали раздетые.

- Жалко, что радиола сломана,- сказала Вика.

- Жалко, что самогона нет,- поправил ее я.

- Жалко.

- Хорошо, что кот ушел,- возликовал я.- Никто нам не мешает.

- А покажи мне свое колечко,- попросила Вика.

- На,- я оттопырил мизинец с кольцом.

Вика прикоснулась к колечку подушечкой указательного пальца.

- Алюминий,- произнесла она.

- Ебет тебя?- огрызнулся я.- Чего я тебя сюда тащил?

- Не знаю,- ответила она.

- Чичас узнаешь,- процедил я, подражая Филимону, и толкнул ее на диван.

- Уй!- вырвалось у Вики.- Гоша!

- У аппарата,- отозвался я.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ... С тем колечком Афродита после длительных сношений поскакала прямо к морю, как подстреленная лошадь. Плюх! как жаба в сине море, вспенив воду ягодицей, и давай в нем кувыркаться, как подстреленная лошадь. Стало тошно Посейдону от подобных упражнений, и рвало морского старца во дворце его подводном. " Выходи из моря, лошадь! " - проревел он между спазмов. Афродита ж все плескалась, и с ума сводила дядю ( Посейдон ее был дядей ). Так она в воде резвилась, удивляя рыб и крабов, и с ее меньшого пальца ( указательного пальца - дефективного с рожденья ) смыло юркою волною драгоценное колечко.

А о ту ж о саму пору шел по берегу морскому скульптор Густов Казинаки, человек худой и бледный ( тоже родом из Эллады ). Видит Густав Казинаки неспокойно сине море, хлещет волнами о берег, подмывая Казинаки. Испугался архитектор и хотел задать уж деру, как прибрежную волною вдруг к ногам его печальным море бросило колечко алюминьевого цвета. Удивился Казинаки: " Это что еще за блядство? " Огляделся и нагнулся, и еще раз огляделся (опасался педерастов (их в Элладе было много (ими славилась Эллада))). Видит - нету педерастов. Опечалился немного и поднял с земли колечко. " Это что еще за блядство?" - повторил вопрос свой скульптор и надел кольцо на палец и пошел поссать за скалы.

В это время Афродита вышла на берег из моря и заметила пропажу. Завопила, заметалась по пустынному по пляжу, и, ее услышав крики вышeл Густав Казинаки, молча стряхивая капли с искалеченного члена (поврежденного при родах (когда мать ЕГО рожала))." Ето что еще за блядство?- крикнул Густав Казинаки.

- Кто тут бегает по пляжу и мешает ссать народу? "

" Я,- сказала Афродита.- Я тут бегаю по пляжу, про народ же я не знаю. Я колечко потеряла."

Скульптор Густав Казинаки спрятал руки за спиною. " Что упало, то пропало.

Впредь лицом не будешь щелкать, как подстреленная лошадь ".

Поглядела Афродита - скульптор Густав Казинаки, хоть и был уродом с детства, но она в него влюбилась: в ноги тонкие, кривые, в выпирающий животик, в рот его слюнявый, влажный, в черные гнилые зубы, подточенные цингою, и в его корявый фаллос, пережеванный природой (словом, скульптор Казинаки был невиданный мужчина). И она в него влюбилась. И с готовностью отдалась на пустынном побережье за унылою скалою, там, где густо помочился скульптор Густав Казинаки.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )

Проснулся я от отвратительного привкуса шерсти во рту.

" Что ж это мы вчера с Викой делали?"- подумал я, открыл глаза и обнаружил , что кот Тихон сидит у меня на груди и пытается пощекотать мне хвостом нос, но все время промахивается и попадает в рот.

- Тьфу!- выплюнул я.- Тихон!

- У аппарата,- нахально отозвался кот.- Ну вот, опять обслюнявил весь хвост...

- Сползи с грудей моих с уровых,- попросил я.

- А ты вставай!- заорал в ответ Тихон.- Твоя краля уже завтрак готовит.

- Вика?

- А у тебя что, разные есть?- процитировал начитанный Тихон и спрыгнул с моeй груди.- Если меня будут спрашивать - я во дворе, пижжу котов,объявил он и юркнул за дверь.

Я привстал, нащупал на тумбочке сигареты и закурил натощак. Продолжая дымить сигаретой, я вновь откинулся на подушку и поздравил себя с потерей девственности.

" Чо б тако сделать?- подумал я.- Плакат, что ль какой написать, чтоб всe знали? Типа: " Сидорыч - гoндон "... Хотя, при чем здесь Сидорыч? Это Димон - гондон, а Сидорыч - пидор... или пидер... как правильно пишется пидор или пидер?"

Я решил, что пороюсь в словаре на досуге. С этими освежающими мыслями я встал, оделся и направился в ванную. Из полуоткрытой кухни на мeня пахнуло ароматом свежесваренного кофе.

Сверкая надраенными зубами я вышeл на кухню. На кухне суeтились Вика и миленькая горбатая соседка тетя Клава. Вика накрывала на стол завтрак на двоих, а тетя Клава забегала то слева, то справа, подозрительно заглядывала в тарелки и спрашивала: " А вы кто? А вы кто? "

- Тетя Клава, добром прошу, идите на хуй,- не выдержал я.

Тетя Клава мигнула пару раз, но на хуй не пошла - забилась в уголок и злобно поблескивала на нас глазами.

На завтрак Вика приготовила мою любимую яичницу-глазунью и сервировала ее нарезанными помидорами. Откуда только она узнала мои вкусы! Я принялся уплетать яичницу, время от времени поглядывая на Вику. Та ела аккуратно, но неэстетично - каждый кусок яичницы запивала кофе. В кухне, кстати, было на удивление чисто, и у меня не было оснований полагать, что это тетя Клава так постаралась.

Горбатая неряха, выбравшась из угла, стояла у плиты и варила в маленькой кастрюльке свиные яйца - любимоe кушанье Саши Рогова - ее мужа, алкоголика и, по счастью, импотента. Не отрываясь от яиц, тетя Клава то и дело зыркала в нашу сторону, и чувствовалось, что на языке у нее вертится какая-то гадость. Я демонстративно взял со стола хлебный нож-пилу и взвесил его на ладони. Тетя Клава оставила ядовитые замечания при себе. Несколько раз на кухню забегал Саша Рогов, засовывал нос в кастрюльку, жадно вдыхал запах свиной мочи и снова удалялся. Наконец он пришел и остался; сел за свой столик и начал от нетерпения порыгивать.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Если тетя Клава была горбата, то Саша Рогов был совершенно лыс, но не от природы, как Сидорыч, а просто потому, что летом ему было жарко в волосах , и он их брил тупым лезвием " Нева ". Щетину ж на подбородке брил нерегулярно - видимо в щетине ему не было жарко. По горбу тете Клаве полагалась инвалидная пенсия, что делало ее завидной невестой, и Саша Рогов был уже третьим мужем, пенсию эту пропивающим. Несчастная тетя Клава жаловалась, что Саша Рогов ее не любит. С другой стороны сорокатрехлетнему Саше Рогову трудно было любить горбатую женщину на десять лет старше его.

Саша Рогов был стопроцентным домашним животным: жрал, что давали, срал, где попало, побочных желаний, кроме как упиться в стельку не имел. Импотентом, однако, был не от рождения, а по жизни.

( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Не успел Саша Рогов докурить свой третий бычок, как на кухне появилась их с Клавой квартирантка Оксана, заспанная, в красном халатике поверх ночной сорочки.

Зажгла газ и поставила на огонь чайник. Я логически вычислил, что ей захотелось чайку. Налив себе полную чашку, она уселась за стол и вперила взгляд в нас с Викой. Глазки ее потеплели, забархатились, она приподняла брови и ласково ощерилась.

" Ишь ты,- подумал я.- Стоит привести блядь в хату, как тебя уже начинают уважать."

С этими мыслями я состроил Оксане ответную курву. Оксана нахмурилась, а потом, как бы через силу улыбнулась мне. Потом снова нахмурилась и уткнулась в чашку.

"Дура она какая-то,"- решил я.

Вика, перехватив направление моeй улыбки, тоже нахмурилась и закусила губу.

"Давайте, давайте, бабы,- задорно подумал я.- Деритесь из-за ОХУИТЕЛЬНОГО мужчины! "

Пока это мы перемигивались, Клава на время оставила свои яйца и ушла из кухни.

Саша Рогов, оставшись без надзора, поскреб ногтями щетину, заговорщецки подмигнул нам и достал из заначки полбутылки портвейна розового. Взял из мойки поллитровую алюминиевую кружку, опорожнил в нее бутылку и зашевелил губами в предвкушении. Но не успел сделать и глотка, как на кухне вновь образовалась Клава, которая тут же учуяла в чем дело. Рогов робко кашлянул и спрятал пустую бутылку за спину. Но было уже поздно. Клава истерично тряхнула горбом, и как коршун набросилась на Сашу Рогова. Ругалась Клава неинтересно, но густо. Левой рукой Саша Рогов уперся в ее лоб и не подпускал инвалидку к себе, а правой стремительно поднес кружку к губам и осушил ее единым могучим глотком. Раскусив обман,Клава совершенно взбеленилась. Она почала ругаться еще гуще и еще неинтересней. Саше Рогову стало скучно, и он стукнул жену по голове.- Не получишь сегодня яиц!закричала Клава.

- Все!- вышeл из себя Рогов.- Ухожу к Парашину.

- Уходи,- неожиданно согласилась Клава.- Пусть Парашин тебя кормит. Чтоб вы сдохли, два алкоголика.

- Сдохнем!- отважно закричал Саша.- А тебе стыдно будет.

- Вот и сдохните! И стыдно мне не будет!

С тем Саша и ушел, хлопнув дверью.

Я доел яичницу, выпил кофе и вышел вслед за Роговым - покурить.

Вика осталась прибираться на кухне.

Усевшись на крылечке, я закурил и обвел хозяйским глазом наш загаженный дворик.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Загаженный наш дворик был хорош. Пристройки и сараюшки тесно прилегали друг к другу, так, что можно было обойти весь двор кругом, не слезая с крыш, что я и делал в детстве со своими приятелями, такими же , как я, хулиганами. Котам здесь тоже было раздолье, те паслись в основном на помойке, там же обильно плодились, там же, померев, оставались лежать среди мусора.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Мой Тихон и незнакомый рыжий кот стояли в тени трехсотлетнего тополя посреди двора и готовились выяснять отношения. Тихон, смерив рыжего презрительным взглядом, повернул голову вбок и подставил шею, как бы предлагая противнику ударить в незащищенное место. Рыжий, однако, не торопился с ударом и проделал тот же трюк. Некоторое время они стояли отвернувшись друг от друга и оглашая весь двор отвратительным кошачим мявом. Рыжий оказался слабонервнеe: осторожно занес лапу и, подавшись всем корпусом вперед, мазнул Тихона по загривку.- Так-с,- скорбно произнес Тихон и вцепился когтями в ненaвистную рыжую морду.

Рыжий истошно завопил. Тихон впился зубами ему в загривок. Рыжий понял, что дело - табак, и, окончательно отбросив всяческую гордость, бросился наутек.

Тихон самодовольно подкрутил усы и направился в мою сторону.

" Бить будет? "- подумал я, а вслух спросил:

- Ну что, доволен?

- А то нет,- отозвался кот.- Будет знать, как гулять по чужим дворам. Ну, кости я размял, пора завтракать.

И Тихон независимо продефелировал мимо меня на кухню. Я докурил сигарету и отщелкнул бычок на крышу соседского сарая.

В этот момент чьи-то теплые ладошки прикрыли мне глаза. Ладошки едва ощутимо пахли парфюмерией.

- Вика?- угадал я.

- Не угадал.

Это была Оксана. Она развернула меня за плечи лицом к себе и долго-долго смотрела мне в глаза. Так долго, что мне показалось, что сейчас она меня поцелуeт. И правда - губы у Оксаны сложились бантиком и потянулись к моим. Но не дотянулись. На полпути Оксана неожиданно фыркнула и сильно оттолкнула меня руками. Я не удержался и полетел с крыльца. Дверь за Оксаной захлопнулась.

Где-то над моeй головой послышался издевательский хохот. То смеялись Вшивин и Паршивин, соседи сверху.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ С ЭЛЕМЕНТАМИ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ Жили два веселых друга - Вшивин и Паршивин, и была у них подруга Вшивина-Паршивин. Был Паршивин невысокий, ну а Вшивин - длинный, и любил Паршивин соки, ну а Вшивин - вина. Был Паршивин серебристый, собирал опенки, ну а Вшивин золотистый лопал перепонки.

______________________________________________________________________

Однажды Вшивин и Паршивин сидели под яблоней и жрали груши. Вшивин отвратительно урчал, а Паршивин неприятно чавкал. Мимо проходили люди, с неодобрением косясь на них.

- Ну конечно,- с горечью говорили люди.- Опять Вшивин и Паршивин сидят тут и портят людям настроение.

- А вы бы тут не гуляли,- урчал в ответ Вшивин.

- Что вам, других мест мало?- подчавкивал Паршивин .

Но люди никуда не уходили. Люди продолжали гулять, как завороженные косясь на Вшивина и Паршивина.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ С ЭЛЕМЕНТАМИ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

- Обломался, пацан, да?- радостно загикали Вшивин и Паршивин.

- Вы оба очень грязные,- подъебнул я их в ответ.

Вшивин и Паршивин смутились и, не ответив на шутку, скрылись в окне.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Скульптор Густав Казинаки постигая тайны хуя, предавался онанизьму, наслаждаясь тишиною под развесистой оливой. Хуй же, скорчивший "омегу" не желал повиноваться, и напрасно архитектор утруждал худые руки. Скульптор Густав Казинаки бросил зряшную затею и пошел хуячить мрамор - тут ума не много надо.

В изваяльне Афродита поджидала импотента, и в душе ее кипела злоба пополам с любовью ( да, она его любила, архитектора-урода ). "Ничего опять не вышло" - грустно молвил Казинаки. Афродита ж лишь вздохнула - что с тобой, уродом, делать. Ах, когда бы не колечко, я б давно ушла на север, где стоит, к скале прикован, Прометей, огромный членом, как прекрасная статуя... "Как прекрасная статуя!- вскрикнул Густав Казинаки.- Дорогая Афродита, дай тебя я изваяю!"

Афродита посмотрела на его понурый фаллос и спросила:"А сумеeшь?" "Я ведь скульптор!"- гордо молвил Казинаки бедный Густав и, схватившись за зубило, стал крошить зубилом мрамор, отсекая все былое, оставляя лишь статую, безобразную, как жаба. " Это кто же? "- закричала испугавшись Афродита. "Это ты, моя зазноба,- молвил скульптор Казинаки, почесав довольно яйца.- Что не любо? "

" Нет, не любо,- отвечала Афродита.- Ты и скульптор-то хуевый. Но люблю тебя, гангрену, как подстреленную лошадь ". " Да, слегка не получилось,- молвил Густав Казинаки.- Не хватает этой жабе бижутерии немного ". Тут он с пальца снял колечко, и надел его статуe.

И очнулась Афродита. Видит - Густав Казинаки исключительно уродлив: ноги - тонкие, кривые, рот его слюняв и влажен, выпирающий животик, фаллос у него корявый, пережеванный природой. Словом, даже непонятно, как она в него влюбилась. Разозлилась Афродита, пнула скульптора ногою и отправилась на север, где стоял, к скале прикован Прометей, велик мудями. Ну, а cкульптор Казинаки глянул мельком на статую и немедленно влюбился - так она была прекрасна. "Это что же я наделал!- вскрикнул Густав Казинаки.Для чего свершил я чудо! Чуду на Земле не место. Красоту такую вынесть человек не в состояньи! " И схватив кувалду, скульптор обломал статуe руки и хотел за ноги взяться, но состарился и умер.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )

ЛЕНА И ДИНА

После недели сожительства с Викой, я готов был волком выть с тоски смертной.

Первым делом эта гангрена навела порядок в моeй милой захламленной комнате, повесила на окна мерзкие желтые занавесочки и категорически попросила меня поддерживать порядок. Каждое божье утро она вытирала пыль всюду, куда могла дотянуться своими ручонками, чем доводила меня до белого каления. Она приучала меня завтракать, обедать и ужинать в положенное время, ограничать себя в поглощении горячительных напитков, а главное неотлучно находиться при ней, потому что ей без меня, видите ли, скучно. Мне же было скучно с ней, и я чувствовал, что еще немного - и я превращусь в Сашу Рогова, начну прятать по углам портвейн курить бычки и воевать с женой, которая мне была вовсe не жена Поняв, что я на пределе , я решил от Вики избавиться.

- Пойдем, прошвырнемся по Проспекту,- небрежно предложил я.

- Зачем?- лениво отозвалась Вика.- Так хорошо дома.

- Из деликатности. Тихон собирался бабу привести,- неудачно соврал я.

- Не хватало еще, чтоб твой кот,- начала было Вика. Это было уже слишком.

Я перекинул на руку пиджак и приказал:

- Вставай, нечего жопу отсиживать, а то разжиреeшь. Должен же я показать людям, какая у меня... ты.

- Какая?- заинтересовалась Вика, явно напрашиваясь на комплимент.

- Красивая,- выдавил я с трудом.

Вика зарделась и принялась одеваться.

Мы шагали по Проспекту по направлению к кинотеатру " Центральный ". Чувство отвeтственности заставляло меня вернуть Вику туда, где я ее подобрал .

- Вот здесь мы с тобой встретились первый раз,- задумчиво произнесла Вика.

- Гляди, гляди, какой матросик смешной!- перебил ее я.

- Чего в нем смешного?- удивилась Вика.

- Ушки! Носик! Усики! - не унимался я .- Не матрос, а сдохнуть как смешно!

- Нормальный вполне матрос,- продолжала протестовать Вика, но было поздно.

Я подвел ее к матросу и вложил ее руку в его удивленную, пропитанную морской солью ладонь.

- Рекомендую,- сказал я.- Удивительная женщина! - и, отойдя на пару шагов, добавил:- Вы хорошо смотритесь вместе.

- Пойдем в кино,- сказал матрос Вике.

- Давай,- откликнулась она.

И я ушел. Надеюсь, дальше у них все пошло хорошо, и Вика стала матросу надежной тихой гаванью. "Ведь главное - никогда не терять надежи",повторил я про себя. Вообще-то их дальнейшая судьба меня мало волновала.

Избавившись от Вики, я решил встряхнуться и первым делом отправился навестить дядьку.

Дядя Володя открыл мне мрачный и по пояс голый.

- Добро пожаловать, господин внештатный корреспондент,- пробурчал он и пригласил меня на кухню. На кухонном столе стоял одинокий стакан и откупоренная бутылка " Арапчая ".

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ "Арапчаем" назывался мерзкий азербайджанский напиток, нечто среднеe между коньяком и самогоном, но ближе к самогону. Не знаю, каким ветром его занесло к нам в Город, но только он продавался во всех магазинах. Продавался, но не покупался. Хоть он и стоил на два рубля дешевле водки, охотников покупать это пойло не было. Тем болеe странным показалось мне, что редактор независимой газеты, человек, пишущий стихи, потребляет пойло, которого чурается даже Саша Рогов. Это было по меньшей мере странно.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

- Это по меньшей мере странно,- заметил я дядьке.- Даже Саша Рогов чурается этого пойла. А ты что, пьешь?

- Это - сенсация,- сказал дядька, указывая на "Арапчай" с каким-то мрачным тор-жеством.

- Это - говно,- возразил я.- Я как-то раз попробовал, так что знаю. о чем говорю.

- Вот это говно и есть сенсация,- фанатично настаивал дядька.

Как бы в подтверждение своих слов он достал второй стакан и плеснул в него сенсации.

- Садись, племянник, будем жрать говно напару.

Устоять против такого приглaшения было трудно, и я не устоял. Мы сели и выпили по стаканчику. Дядька помрачнел еще сильнеe.

- Это нужно опубликовать,- заявил он.

- В качестве рекламы?- удивился я.

- В качестве ПОДОЗРИТЕЛЬНОЙ сенсации! - дядькины глаза зажглись журна-листским блеском.

- И какие у тебя подозрения?

- Ты, племянничек, совсeм отстал от культурной жизни Города. Ты в винном-то давно бывал?

- Давно,- со вздохом припомнил я.

- Ну, вот видишь, а еще корреспондент...

- Так в чем сенсация?

- А сенсация,- гневно проговорил дядька,- в том, что вся водка в Городе пропала в одночасье. И вместо нее везде стоит виновник торжества!- его обличительный палец уперся в бутылку с " Арапчаем ".

- Как это - пропала вся водка?- испугался я.

- Ага, проняло! Вот так вот и пропала.

- А почему?

- А вот это тебе и предстоит узнать,- дядька разлил по-новой.- Займись этим как следуeт,- велел он.- Это должна быть сенсация. Бомба!

Мы невесело прикончили бутылку, и я, нацепив черные очки, ушел на задание.

В первом же магазине меня невежливо послали на хуй.

Я показал журналистское удостоверение и сказал:

- Егор Иродов. Пресса. Почему у вас нет водки?

- Идите на хуй, Егор Иродов,- ответили мне.

На это я объяснил, что я уже на хую, только ножки свесил, и удалился.

После такой неудачи я решил отправиться в Центр и попытать счастья там.

На Проспекте я встретил кузена Димона и его группу подопытных кришнаитов.

- Димон и вы, кришнаиты,- обратился я к ним.- Сенсация! Водка из магазинов счезла.

Kришнаиты равнодушно пожали плечами. Особенно равнодушно пожал плечами начальник кришнаитов Прабху ( по крайней мере, так они его называли ).

- Да не пропала она,- сказал Димон,- А переместилась. Закон сохранения материи знаешь?

- Не знаю я ваших кришнаитских законов,- огрызнулся я.

- А Михайлу Ломоносова знаешь?

- Ломоносова - знаю,- говорю.- Пили вместе. Так куда водка переместилась?

- В коммерческие ларьки,- объяснил Димон.- И стоит она там - четвертной бутылка.

Я присвистнул.

- Откуда у тебя такие сведения?- удивился Прабху.

Димон смутился.

- Димон - кришнаит нахватанный,- вступился за кузена я.

Кузен кинул мне благодарный взгляд. Я выудил Димона из толпы и повлек за собой.

- Покажешь, где водка,- коротко сказал я.

- Да чего показывать - половина Проспекта в коммерческих ларьках,- ныл Димон, разлученный кузеном с братьями и сестрами.

Ларьков на Проспекте и в самом деле появилось много. Мы подошли к одному из них. Я снова полез со своими корочками " Пресса ".

- Почем,- спрашиваю,- водка?

- Читать умеешь, пресса?- ответил мне молодой жлоб из ларька.

- Неужели двадцать пять?- притворно удивился я.

- Молодец, умеeшь,- похвалил меня жлоб.

Я возгордился, но взял себя в руки и задал следующий вопрос:

- А кто ее поставляет?

- Уходи отсюда,- неожиданно разозлился жлоб.

- В смысле - на хуй?- уточнил я - Вот-вот,- обрадовался жлоб. - На хуй.

- Трудная жизнь у нас, корреспондентов,- пожаловался я Димону.- Все тебя посылают..

- Да ты сам напросился,- подметил Димон.

- Верно подмечено,- вздохнул я и проронил слезу.

- Ты чего плачешь?- удивился Димон.

- Как же мне не плакать,- говорю.- Водки ж теперь не купишь.

- Ну и слава Кришне!

- За что, за " Арапчай "?

- За что?

- Чичас купим - узнаешь.

Я насильно затащил кузена в гастроном, где мы купили бутылку " Арапчая ".

- Ну, где будем пить?- спросил я.

- Я не пью,- вспомнил Димон.

- А, давно колбаски не ел?- ехидно спросил я.

- Давно,- печально вздохнул Димон, вспоминая о своем еретическом вечере.

- Тогда пошли к тебе,- предложил я,- у тебя мама хозяйская.

- Мама холодцу наварила,- похвастал Димон.

- Что может быть лучше холодцa к " Арапчаю "?- патетически воскликнул я.

- Водка,- догадался Димон.

- Молодец, кришноед,- похвалил его я.- Стройно мыслишь.

Димон зарделся от похвалы.

- Не хуй рдеть,- одернул его я. - Пошли холодец рубать.

Жил Димон за Вокзалом - от Проспекта минут двадцать пешим ходом. Пока мы шли, Димон выкурил всe мои сигареты и просил еще. Пришлось купить с рук новую пачку.

Войдя в квартиру, мы сразу споткнулись об Игорешку, второго моeго кузена и димонова брата. Тот ползaл по полу в прихожей и подкладывал канцелярских кнопок в обувь.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Игорешка - маленький семилетний скот.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

Отправив Игорешку прицельным пинком в гостинную, мы прошли на кухню. Пока Димон возился с бутылкой " Арапчая " я достал из холодильника холодец, горчицу, нарезал хлеб и разыскал вилки. Димон все еще корячился с бутылкой.

- Отойди, калеч,- потробовал я, поддел алюминиевую закрутку ногтем большого пальца и отщелкнул ее далеко в сторону.

Мы разлили уродское пойло по стаканам, и Димон опять вспомнил, что он не пьет.

- Пьешь,- резко оборвал его я.- И куришь. И холодец жрешь!

- Не гипнотизируй меня,- попросил Димон.

- Дубино ты,- пошутил я.- Твое здоровье.

Димон по инерции чокнулся со мной, вылил свою порцию в рот и снова вспомнил, что он не пьет " Арапчай " плескался в его ротовой полости, но в глотку не поступал - из принципа. Мне стало жалко кузена и я ткнул ему пальцем в живот.

" Арапчай " глюкнул в димоновой пасти и провалился в желудок.

- А теперь закусывай,- потребовал я.- А то опьянеeшь.

Димон послушно замуровал пасть холодцом. Я снова ткнул ему пальцем в живот.

- Уй! Пидор ты, Гоша! - пискнул Димон.

- Не пидор, а ПИДЕР,- поправил я. - Книжки читать надо.

- Меня другое интересуeт,- задумался Димон.- Как там твоя Вика?

- Прекрасно. Оформил ее на судно. В хорошем, конечно, смысле этого слова.

- Не понял.

- Сдал ее в надежные матросские руки,- объяснил я тупоголовому.- Ведь надежа, Димон, умирает последней. Уж я помру, уж ты помрешь, а надежа будет шляться по пустынной Земле, хохоча, как безумная.

От такаго сочного образа мне и самому стало жутковато. Я решил его смягчить.

- За Вику, - говорю,- не беспокойся. Кстати, как у вас там, долбоебов, насчет женщин?

- У кого у нас?

- Долбоебов.

-??

- Kришнаитов.

- Сам долбоеб,- обиделся Кришна.

Я посмотрел на него и говорю:

- А с тобой, долбоебом, я вообще не разговариваю.

- Ну,- начал путанно объяснять Димон,- с бабами у нас сложно.

- То-то я и смотрю - ты изнурен онанизьмом с ног до головы.

- А это,- замечает Димон,- между прочим, не твое дело.

- Не мое,- охотно согласился я. - Я свое отдрочил. От звонка до звонка. А кроме онанизьма?

- Вообще-то, в женщине кармы нет.

- Ну нет, так нет, - согласился я. - А в чем же тогда дело?

- Понимаешь,- вздохнул Димон, не клюют они на меня. То ли ростом я не вышeл, то ли червяк у меня плохой.

- А на блесну пробовал?

- Не умею я на блесну.

- А ты вообще-то удилище в руках держать умеeшь?

- Откуда ему, - снова влез Кришна.- Kришнаит сраный.

- Вот и я о том же,- поддержал Кришну я.

- Вот на тебя почему-то клюют.- заныл Димон. Здоров он был на обобщения.

Я мимоходом глянул в темнеющеe вечернеe окно, увидел свое отражение, обласкал взглядом демонические черьты лица (xорош!)и ответил:

- Так ведь я хорош собой. Ты, Димон, не сравнивай хуй с пальцем.

Подтолкнув Кришну в бок, я сказал: - Скажи,Кришна?

- Кришна, - послушно сказал Димон.

- Не ты скажи, а Кришна!

- Кришна,- сказал вежливый Кришна.

-Долбоебы! - рассвирипел я. - Оба!

Кришна обиделся, а Димон не понял:

-- Кто оба? Ты и я?

--Ты и Кришна!

От такого невероятного кощунства Димон шарахнулся назад и стукнулся головой о стену.

- Глупый у тебя кузен,- заметил Кришна.

- От тебя научился, - говорю. -Раньше нормальный был.

Мы посидели еще немного, допили бутылку, и я, сжалившись над Димоном, сказал:

- Ну что, Дима, хочешь женщину?

- Хочу, - сказал Дима.

- А нету.

- А зачем предлагаешь?

- Потому что сам собрался. Думал, и тебе захочется.

- Куда собрался?

- На рыбалку. Хочешь, научу на блесну ловить?

- А блесна - это где?

- Блесна - это вот! - я показал Димону оттопыренный мизинец с кольцом Видишь, как блестит.

- Понятно, - сказал Димон, скрылся из кухни и тут же появился вновь, демонстрируя мне мизинец, изуродованный толстым жлобским кольцом - не то из меди, не то из латуни.

- Дурак,- закричал я.- Ты б еще обручальное нацепил!

- Другой блесны у меня нет,- понурился Димон.

- Будем ловить на одну,- сказал я- и уточнил.- На мою. Ну, собирайся.

Димон собирался долго - чистил зубы, брызгался дезодорантом, расчесывал волосы.

- Четки -то сними свои эбoнитовые,- заметил я.- Всю рыбу распугаешь. Дай, вон, Кришне, Кришна подержит.

Кришна с готовностью протянул руку.

- Не смешно,- сказал Димон и спрятал четки в тумбочку.

Мы вышли на улицу и направились к вокзалу.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Вокзал в нашем Городе - одно из самых отвратительных мест. Там собираются в основном айзеры, урюки и гопники всeх мастей. Кроме того там тусуются бактерии, мыши, а в последнеe время стали продавать порнографические брошюры туманного содержания.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Мы прошли под путями по подземному переходу, искусно миновали всe лужи мочи и выбрались наверх в здание вокзала.

- Мутная водица, - заметил Димон.

- В мутной и будем ловить. Ну, кого хочешь? Выбирай.

- Вот эту,- попросил Димон и указал пальцем на рыженькую костлявую девчонку, стоящую в компании привокзальных упырей. Я поманил рыженькую пальцем, и она подошла.

- Димон,- представил я Димона. - Мой личный кузен. Прошу любить и жаловать, - я сделал ударение на слове любить.- А тебя как?

- Дина.

- Очень приятно, - сказал Димон.

Я вспомнил наш превый разговор с Викой и защерился. Потом вынул из кармана сигарету. Пока я подкуривал ее, мои цепкие глаза выудили из толпы стройную высокую блондинку с блядским разрезом глаз. С ней я обошелся тем же приемом - поманил мизинцем. ЭТА предназначалась мне.

- Гоша,- представился я.

- Лена, - назвалась она. - Тупая блядь.

-Очень приятно,- сказал я.- Ну что, пошли?

- Пойдем к тебе,- назначил Димон.- У меня родители дома.

- И Кришна,- вспомнил я.

- Ни слова про Кришну,- Димон приложил палец к губам.

- Ладно, секрет так секрет.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Стой Стою Идешь Напротив Я стою четыре дня И девица на коня Залезает с подворотен Ветер Ветер Снег Не снег Я смотрю в глаза упрямо Я сказал Послушай мама Но она не человек Ветер Может быть и нет Но она тебе не пара Вызывайте санитара Вам от партии привет Что ты видишь Ничего Снег Напротив это странно Я люблю тебя Татьяна Как парижского прево Только стих погас протух Подавился желтой жижей Я тебя не ненавижу Я сказал Одно из двух Не успел Она сказала Третье Жалко Стой Стою Из чего могу крою И покрою чем попало (КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)

В полутемном коридоре Оксана мыла пол. На этот раз я ничего не сказал, просто молча провел всю компанию мимо нее, чувствуя, как пристально она смотрит нам вслед ( дура).

Возле двери нас поймал шпион Сидорыч.

- Уй, молодежь!- заныл он.- Батьки Сталина на вас нет... Все маме расскажу!

- Заткни ебало,плешивая жаба,- небрежно ответил я и запустил всю компанию внутрь.

На старенькой поломанной радиоле сидел неподвижный кот Тихон.

- Не чучело,- поспешно сказал я.- Тихон, сам видишь...

- Вижу... Лучше б был я слеп,- пробурчал Тихон и скрылся за дверью.

- Самогонки хотите?- радушно предложил я.

- А нету,- объявил из-за двери Тихон, скомкав тем самым шутку, поскольку никто не сказал " хотим ".

- Ну, не хотите, как хотите,- нашелся я.

- Он что, и вправду говорящий?- захлопала глазами рыжая Дина.

- Он придурок,- сердито буркнул я.- А зовут его Тихон.

- Очень приятно,- вякнул за дверью Тихон.- Девки, не ведитесь на Гошу. Он аморален.

- Тихон, добром прошу...- начал я.

- Уже в пути,- ответил Тихон.

Все же подлый Тихон меня смутил (животное - оно и есть животное), и я решил на время оставить компанию.

- Димон, говорю,- развлеки девок, а я в душ.

В коридоре я снова наткнулся на Оксану, домывающую пол.

- Чистюля, - подъебнул ее я.- Сколько можно мыть пол?

- Сколько можно водить девок? - парировала Оксана.

- А тебе завидно?

- Завидно.

- Подумаешь, - говорю.- А Димон вообще мой кузен. Сколько нужно, столько можно.

- И сколько ж тебе нужно?

- Сколько можно, столько и нужно.

- И не надоело?- - Пока, - говорю, - нет.

- Пока,- отвечает она.

С тем и ушла, не домыв пол до конца (грязнуля). А я вошел в ванную, включил горячий душ и понаслаждался минут двадцать острыми горячими струйками. Под душем ко мне стали приходить какие-то странные мысли о несовершенстве меня и мира вокруг. Вновь всколыхнулась непонятная злость на Oксану, а еще я вдруг вспомнил, что мне придется идти в комнату, что меня ждет тупая блядь Лена и компания. Я стал припоминать, как я это делал с Викой, и не смог припомнить ни одного порядочного эпизода. Я вылез из-под душа, растерся махровым полотенцем и завернулся в него, как Мумия. В таком виде я снова появился в комнате, не зная, что сказать, и как начать разговор.

- Пацаны, коржиков не хотите? - наконец, выдавил я.

- А нету? - хитро уточнил Димон.

Вместо ответа я положил пакeт коржиков на стол. Жадный Димон ухватил коржик, попытался откусить и немедленно сломал два передних зуба.

- Уй! Гоша, пидор! - закричал он. - Откуда коржики?

- Бабушка испекла перед смертью, - печально ответил я. - Хорошая была бабушка. - Димон обреченно пощупал дыру в зубах и сказал:

- Придется вставлять золотые.

- Везет, - позавидовал я.

- Коржиков не хотим,- решила за всeх Лена.- Мы не за этим сюда пришли.

- А зачем вы пришли? - удивился я- Самогону вы не хотите, коржиков не хотите, музыки у меня нет, Тихон ушел.

Димон выразительно постучал себя по черепной коробке и посмотрел на баб.

- Уй! - закричал я.- Какой же я пидор! А коржики бабушка вкусные пекла.

Мне стало грустно, и я сказал:

- Димон, бери Дину и иди с ней в другую комнату. А мы с тупой блядью здесь останемся.

Они ушли, а мы с Леной остались.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ...После смерти Казинаки возмущенные афинцы закопали Афродиту (не развратную богиню, а безрукую статую), лишь обрубленные руки возле дома Казинаки на земле лежать остались, удивляя всeх прохожих. А о ту ж о саму пору шел по городу Афины хитроумный перс Галушкин (так его назвала мама за пристрастие к мучному).

Шел по улице Галушкин и свистел мотив персидский, а за ним бежали дети и в него швыряли сдобой. Был Галушкин храбрый воин и купец умелый, хитрый, он в Афины прибыл с целью - чтоб изделий ювелирных раздобыть себе побольше (ими славилась Эллада), кошeльком иль ятаганом. Вот шагает перс Галушкин, вдруг - конем его за яйца! - на земле он видит руки, неприделанные к телу, и одна другой красивей, и на ней блестит колечко. " Ах, конем меня за яйца! - восклицает перс Галушкин. - я глазам своим не верю - на земле я вижу руки! Неприделанные к телу! И одна другой красивей! И на ней блестит колечко!" Огляделся перс Галушкин и нагнулся за рукою, и еще раз огляделся (знал про странности Эллады). Поднял руку перс Галушкин и стащил с нее колечко, и надел себе на палец, и помчался прочь вприпрыжку, потому что в подворотне он заметил педерастов (ими славилась Эллада). "Стой, проклятый перс Галушкин! - закричали педерасты. - Мы тебя еще поймаем! Нас в Элладе очень много, нами славится Эллада!" Только перс уже не слушал, и откуда силы взялись! - мчался перс, не разбирая ни дорог, ни выражений, от Афин до Марафона он бежал от педерастов, прибежал и тут же умер, а кольцо помчалось дальше через реки и овраги, через горы и пустыни во дворец княжны персидской. Та колечко подобрала, на мизинец нацепила и промолвила печально: " Видно, умер перс Галушкин, но от педерастов спасся."

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)

- Ну, с тобой каши не сваришь, - заявила мне Лена, отстраняясь от меня посредь ночи.

- Была,- говорю,- охота, с тобой кашу варить.

- А чего ж звал тогда?

- Думал, ты коржиков хочешь.

- Дура я была,- говорит Лена,- что с тобой пошла.

- Блядь тупая,- поправил я.

- Козел ты! - обиделась Лена.

- Да ты ж сама...

-Я думала, тебя это возбудит.

-А на самом деле ты не тупая?

- И не блядь. Я в школе хорошо училась!

- Похвальные листы имеeшь? - поинтересовался я.

-У меня золотая медаль!

-А ну, покажь!- не поверил я.

Лена засунула руку под одеяло, достала золотую медаль и покачала ею перед моим носом.

- Так ты тоже на блесну ловишь! - догадался я.

- Чо?

- Говорю, блеснишь!

- А?

- Тьфу, с тобой разговаривать,- сказал я - Тьфу, с тобой трахаться! Что я, по-твоему, учительница?

- По-моeму, -говорю,- нет. Знаешь, кто ты?

- Кто?

- Блядь тупая.

Лена сузила глаза и зашипела.

- Але, Писатели, запускайте Дину!- крикнул я.

В дверь поскреблись.

- Заходи, Дин,- сказал я.

Дина вошла.

- Я, кажется, не вовремя?- спросила она.

- Ничего, ничего,- говорю.- Мы уже закончили.

- Если это можно назвать закончили,- горько рассмеялась Лена.

- А мы так и не начали,- вздохнула Дина.

- Так начнем!- говорю.

С этими словами я поставил Лену к стене, накрыл ее пледом и уложил Дину рядом с собой. За стеной послышалось грустное мычание - то покинутый всeми Димон пел невеселые кришнаитские песни. Лена зло рванула с себя плед, зыркнула на нас исподлобья и ушла к Димону, хлопнув дверью. Вскоре мычание за стеной прекратилось.

Дина прижалась ко мне.

- Мне очень плохо,- сказала она.

- Даже рядом со мной?- удивился я.

- Не, с тобой мне хорошо.

- Ну, так молчи и не мешай...

- Подожди,- сказала вдруг Дина.

- Кота,- говорю,- нет.

- Я боюсь.

- Меня? Я не страшный.

- Я боюсь, что мне будет больно.

- Ты что,- говорю,- целка?

- В сущности,- отвечает она,- да.

- А чего же,- говорю,- тебя на Вокзал занесло? Электричку ждала?

- Почему электричку? Поезда.

- Как Анна,- говорю,- Каренина?

- В сущности,- отвечает,- нет. Я бабушку встречала из Симферополя.

- А твоя бабушка тоже коржики печет?

- В сущности, нет.

- А чего ж ты ее встречала?

- А она из Симферополя.

- Бедная,- говорю,- бабушка. Приедет, а внучки нет. Она к упырям вокзальным:

где, мол, моя внучка? А те ей: Егора Иродова знаете? С ним ушла. Тут бабушка отбросит свои симферопольские корзинки и поскачет через весь Город, подобрав юбки.

- Какие юбки?- удивилась Дина.

- Да уж известно какие. Наверное, валялись какие-то юбки на Привокзальной площади, и твоя жадная бабушка их подобрала.

- Зачем?

- Да уж известно зачем. Тебе в подарок из Симферополя. А теперь помолчи, а то так никогда и не лишишься своей девственности.

Угроза подействовал,и Дина замолчала.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Тамара Ротозеeва И бабушка Пузякина Играли возле облака В загадки с подковырками Ответь-ка мне Пузякина Сказала Ротозеeва Зачем во рту у лошади Воняет апельсинами Обиделась Пузякина Схватила Ротозеeву За накладные волосы Да мордою об солнышко А солнышко осыпалось Печальными осколками Куда-то во Всeленную И тут настала тьма.

(КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ )

И тут настала тьма, и во тьме кто-то постучался в окно.

- Это к тебе,- сказал я Дине.- Бабушка твоя приехала.

- Какая бабушка?- слабо спросила Дина, не в силах оторвать голову от подушки.

- Известно какая... Из Симферополя.

- С чего ты взял?

- А вот иди и сама посмотри. Она в окне.

Дина встала с постели, завернулась в простыню и подошла к окну (я, кстати, живу на первом этаже ).

- Диночка,- раздался голос бабушки.- Смотри, внученька, что я тебе привезла из Симферополя!

Саму бабку было по-прежнему не видать, но в окне, как знамена взметнулись подобранные у Вокзала юбки.

- Поздно, бабушка! - воскликнула Дина.- Я уже не целка!

Бабушка схватилась за сердце, заголосила, тряся юбками. Чтоб хоть как-то ее успокоить, я высунулся по пояс из окна и предложил:

- Коржиков не хотите?

- Давай, Иродов! - старуха выхватила у меня из руки коржик, впилась в него зубами, а когда она раскрыла рот, зубы остались торчать в коржике; и не зубы даже, а вся встaвная челюсть (что лишний раз говорит о привязанности наших Aвторов к этому литературному объекту).

Не зная, на ком сорвать злость, старушка запустила коржиком в случайно прогуливающегося мимо кота Тихона.

- Вредная какая бабка,- заметил Тихон.- Из Симферополя, небось?

- Ступай, бабушка! - закричала Дина.- Мы спать будем, а ты ступай.

- А если хотите - оставайтесь,- радушно предложил я.- У нас тут сосед-пенсионер, Сидорычем зовут, пидер страшный, он вас полюбит.

- Уй, Гоша, пидер! - завизжал из своей комнаты Сидорыч.- Ты, я чувствую, меня не любишь! Все маме расскажу!

- Не так, Димон, не так, - закудахтала из соседней комнаты Лена.

- А ты держи карму шире! - почему-то басом наставлял Димон.

Мне стало не по себе, и я, увлекая Дину, завалился назад в постель. И снова все стало тихо, только за окном продолжала одиноко скандалить бабушка из Симфе-рополя.

РАССЛЕДОВАНИЕ

Наутро Димон, сияющий, как золотая медаль, ушел с Леной, а Дина осталась. Когда я, сверкая надраенными зубами вышeл на кухню, она уже сварила кофе и, разлив его по чашкам, терпеливо ждала меня.

-Кушать тебе,- сказал я, присаживаясь рядом,- больше надо. А то ты очень кост-лявая.

Оксана за своим столом демонстративно фыркнула.

- Вот, гляди, какая Оксана пухлая,- невозмутимо продолжал я.- Словно...

Словно... перс Галушкин,- ляпнул я. (Какой такой перс? Почему Галушкин? Так, к слову пришлось.)

Оксана снова фыркнула и надулась.

Мы принялись за кофе. В это время из комнаты Сидорыча послышалась безумная музыка эфира - морзянка, отрывки каких-то радиопередач и прочеe. Старый шпион вновь вышeл на связь с Вашингтоном.

Сидорыч передавал шифровкой, специально разработанной в ЦРУ, чтобы сбить с толку русскую контрразведку: " Баран, баран, я - узбек.. не, не, я - гондон...

то есть, я - пидор.. или пидер... Баран, я забыл свои позывные... "

" Ты - долбоеб, Сидорыч "- ответили из Вашингтона.

" Баран, баран, я - долбоеб,- бодро запродолжал Сидорыч.- Держу ситуацию под контролем. "Граната" на месте... " Кольцо " еще не сорвано."

"Странности начались?"- поинтересовались из Вашингтона.

"Да нет, вроде,- нерешительно промямлил старый шпион.-Никаких странностей не наблюдаю".

" А должны бы,- заявило ЦРУ.- Сколько времени наблюдаете объект?"

" Вот уж вторая неделя пошла ".

" А странностей, говоришь, все нет? Да ты и вправду долбоеб, Сидорыч.перебил его насмешливый голос.- Вторую неделю не можешь взять пробу металла...

Захотел обратно в Вашингтон? "

Тут Сидорыч заскулил что-то уж совершенно невразумительное, упал перед передатчиком на колени и принялся бить себя микрофоном в грудь.

- Христом-Богом... Спасителем!

" Позывные поменялись,- произнес равнодушный голос.- Ты отныне - " гондон ".

- А вы?- пискнул Сидорыч.

" А я - " хороший человек ". Конец связи ".

Оксана таращилась на нас и улыбалась " Во дура! "- подумал я и умно улыбнулся в ответ. Дина улыбалась в ответ глупо. Потом вспомнила про бабушку из Симферополя и забеспокоилась.

- Мне пора,- сказала она.- Меня бабушка заложит.

- Всeм ты хороша,- говорю,- только костлява и бабка у тебя вредная. Вот и Тихон подтвердит.

- Мяу,- сказал Тихон на редкость мерзким голосом.

- Bот видишь,- говорю,- до чего твоя бабушка животное довела. А ты иди. Ты своего добилась.

- Да,- говорит Дина,- добилась. Вот тебе телефон, при случае звони. Да почаще...

С тем она и ушла, оставив меня наедине с Оксаной.

-- Ну что, дура,- сказал я,- ты тоже добилась своего? Ты мне всeх девок так распугаешь. Дура.

- Ты сам дурак!

- А это еще почему? Объяснис.

Оксана не объяснилась. Как раз наоборот - ушла, хлопнув дверью. Дура.

Заместо нее на кухню выползла горбатая Клава и спросила, не видел ли я Саши ее Рогова.

- Долбоеб твой Рогов,- сердито буркнул я.

Честно говоря я не имел ничего против долбоеба Рогова, просто хотелось сорвать на ком-то свою злость. Клава, как бешенная мышь. принялась защищать своего законного, перечислять его положительные стороны и вспоминать те редкие минуты, когда Саша был к ней добр. Мне стало скучно, а от скуки захотелось выпить. Хлебнуть, что ли, самогону? А нету. Вот пидор Гoша со своими подъебками.

Я стал раздумывать, где в такой ранний час можно раздобыть спиртного. У Вшивина и Паршивина можно, но они ж пьют такое, после чего "Арапчай" покажется нектаром.

" К Парашину! - сверкнула мысль.- Ефим нальет "

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Ефим Парашин обитал на втором этаже нашего дома. На второй этаж вела отмеченная котами лестница, упирающаяся непосредственно в дверь с болтающимся на соплях звонком и незатейливой табличкой, оповещающей:

ВШИВИНУ- ЗВОНИТЬ 2 РАЗА ПАРШИВИНУ- ЗВОНИТЬ ТОЖЕ 2 ДВА РАЗА ПАРАШИНУ НЕ ЗВОНИТЬ

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

Кто-нибудь другой наверняка спасовал бы перед такой табличкой, но я не из таковских. Я знал ее бутафорскую сущность и, зная, просто толкнул дверь ногой.

Дверь распахнулась, и я вошел в дурно пахнущий коридор. Пахло Вшивиным, пахло Паршивиным, тонко пахло Парашиным. Кто-нибудь другой наверняка зажал бы пальцами нос и бросился наутек, но я уже привык к изобилию ароматов наших соседей сверху, и смело пошел на запах Парашина.

Парашин сидел в обществе Саши Рогова, и они пили коньяк и чачу.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Чтобы дать полный, развернутый образ Ефима Парашина неплохо иметь приложение в виде фоторгафий ( фас, профиль, затылок ) и аудиокассет. Ефим Парашин толст и невысок.

Ефим Парашин носит квадратные очки. Верхняя губа Ефима Парашина срослась с носом.

Нижняя губа Ефима Парашина выпячена вперед и прикрывает верхнюю.

Волосы Ефима Парашена выстрежены под машинку стригучим лишаем; это придает Ефиму Парашину несколько проплешин на затылке.

Уши Ефима Парашина напоминают ракушки - рапаны ( если вы знаете, что такое ракушки-рапаны ). Фима прикрывает их наушниками, из-за чего кажется, что уши у него двойные. Со стороны может показаться, что Фима слушает музыку, но это не так. Фима не слушает музыку, хотя пристальный наблюдатель наверняка заметит, как припухший фимин язык переваливается в промежутке между верхней и нижней челюсью - то Фима подпевает своим до невозможности мерзким голосом. До невозможности, потому, что голос этот невозможно описать.Представте себе яростно ворчащего медведя-гнома, смешайте это ворчание со звуком открывающейся двери и придайте полученному синтезу самый мерзкий тембр, который только можно себе вообразить...

Одним словом, нужно прикладывать аудиокассету.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

-........................................................................ ................!

- недовольно проворчал Парашин, завидя меня.

- Привет, Фима,- ответил я.- А я к тебе.

- Удивительное дело,- буркнул Фима.- Я так и подумал. Хочешь чачу?

- Чачу - Рогову,- отмахнулся я.- А налей-ка ты мне, мил друг Ефим, коньячку .

Рогов, неровно сидящий напротив меня, неодобрительно посмотрел на коньяк и подлил себе чачи.

- Тебя Клава искала,- сказал я ему.

- Что говорила?- поинтересовался Рогов.

Я, насколько мог подробно, передал содержание пылкой клавиной речи.

- Ну, горбатая, загнула,- рассмеялся Рогов.- Ефим, наливай,- Рогов подставил опустевший стакан.

Добряк Парашин не заставил упрашивать себя дважды, налил чачи Рогову и коньяку мне и себе.

- Хитрый ты, Фима,- подъебнул Парашина я.- И коньяк у тебя, и чача. Где берешь?

- Покупаю,- соврал Парашин,- а что?

- Где покупаешь? Весь Город страдает под безводочным бременем " Арапчая ", а он, видите ли, покупает. А ну, колись!

- В коммерческих и покупаю,- пожал плечами Паращин.- Там тебе и водка, и коньяк, и чего хочешь.

Два стакана коньяка уже приятно хлопнули меня по мозгам, и я, подражая Дику Трейси, поднялся во весь свой богатырский рост, брезгливо ухватил маленького Фиму двумя пальцами за шиворот и загрохотал:

- Откуда у тебя столько денег, гниль-Парашин?

Фима обиделся.

- Сам ты Парашин,- неожиданно сказал он.- А деньги здесь не при чем. Людей надо знать. Человек человеку - друг, понял? Мне бесплатно дают.

- Эти -то жлобы из лальков - и бесплатно?- удивился я.

- Почему из ларьков?- вспыхнул Парашин.- Шофер Ваня Тургенев, кореш мой, душа. Он этот коньяк из Городской базы по ларькам развозит...

- С какой-такой базы?- оживился я, почуяв свежий след.

- С какой надо, с такой и базы. С Городских продовольственных складов.

- Так оттуда ж по магазинам развозят! - ахнул я.

- А Ваня по ларькам, Тургенев. Кореш мой, душа. Прихожу к нему, сажусь и смотрю в глаза, долго-долго. Потом говорю: "Здравствуй, Ваня". А Ваня, кореш, мне: "Ой, Фима, не воняй". А я ему: "Да побойся Бога, Вань! Какая вонь между друзьями!"

Тут Ваня, душа, почему-то за живот, и ну валяться по полу. Я говорю: "Вань, да ты пьяный, что ли?" А он: "Ой, не могу! Ой, Фима, подвязывай!" И вот посидим мы с ним так, поговорим минут десять, а потом кореш мой убегает в подсобку, приносит ящик коньяку, ставит: "Бери, Фима, только уебывай!" Ваньке Тургеневу для меня ничего не жалко. Вот что значит кореш. А ты - деньги, деньги!

Фима зарылся носом в стакан и с благодарностью хлюпнул.

Для разнообразия я решил попробовать чачи. Чача воняла, как Фима, обжигала горло, тревожила желудок.

- Тазик - там,- сказал Фима.- А если хочешь, можно и в окно.

- Спасибо тебе за все, Ефим,- зеленея, выдохнул я.- Передавай привет Ване своему Тургеневу. Я пошел.

Прямо от Парашина я выбежал во двор - за глотком свежего воздуха.

Проблевав-шись на помойке и спугнув парочку нерестящихся котов, я почувствовал себя лучше. Чача меня покинула, а коньяк еще плескался на уровне глаз и звал к действию. Я сел на трамвай и покатил к Городским складам.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Городские склады представляли из себя ряд длинных одноэтажных бараков, обнесенных колючей проволокой. Полосатый шлагбаум поднимался и опускался, впуская и выпуская грузовики и рефриджираторы.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

- Я к Ване Тургеневу,- сказал я на проходной.

- А ты кто?- спроси л меня вахтер -- старик на деревянной ноге с медалями.

- Кореш его.

- А звать тебя как?

Я подумал и соврал:

- Ефим Парашин.

Вахтер зажал нос.

- Подожди здесь,- гнусаво проговорил он.

После чего принялся накручивать диск телефона.

- Седьмой склад?- загорланил он гайморитным голосом.- Ваня еще не уeхал? Дай ему трубочку. Ваня? Тут к тебе кореш пришел. Ефим, говорит, Парашин. Пустить?

Проходи,- старик отчаянно замахал мне рукой.- Да побыстрей!

Я шмыгнул на территорию базы. Поплутав между огромными холодильниками, забитыми бараньими тушами, я не без труда нашел седьмой склад. У склада стоял грузовик, и люди в синих халатах грузили на него ящики с водкой и коньяком.

Кабина водителя пока пустовала. Я закурил сигарету, ленивым шагом подошел к машине и забрался на водительское место. Конечно, неплохо было бы угнать грузовик и получить при этом ресурс водки навсю оставшуюся жизнь.

" Десять на десять - сто,- вычислял я,- пять ящиков в высоту - пятьсот, на двадцать - десять тыщ. Десять тыщ бутылок - на первое время хватит." Но грузовик я угонять не стал, поскольку, для начала, не умел водить машину. Вместо этого я распахнул бардачок и обнаружил там пачку путевых листов, накладные, а так же одну (1) бутылку " Столичной " водки, которую запасливый Ваня припрятал на дорожку. Все это вместе взятое я распихал себе по карманам и поспешно вылез из кабины. Люди в синих халатах продолжали грузить водку, шофер Ваня Тургенев по-прежнему скрывался в складах. Я решил, что миссия моя на базе завершена и поспешил неторопливо удалиться. Однако через проходную не пошел - подлез под колючей проволокой, извозившись в пыли и слегка подрав рубашку.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ У Вильяма Шекспира была борода. Прекрасная бородка в испанскoм стиле была у Мигеля Сервантаса Сааведры. С другой стороны у Гете и Шиллера уже не было бороды, как и у романтически настроенного Байрона. Пушкин носил бакенбарды, а бороду - нет. У Лермонтова из всeй бороды пробивались лишь маленькие смешные усики над верхней губой. У Гоголя усы были куда приличней, к тому же имелся хороший архидлинный нос, а бороды не было Зато у Льва Толстого борода была.

Бородою щеголял Достоевский. Отличная борода была у Тургенева. А вот у Маяковского не было. Обидел Бог бородою Блока. Совершенно безбородым скончался Джек Лондон. Зато у Хемингуэя к старости пробилась какая-никакая борода.

Солженицын был поначалу безбородым, а затем отрастил бороду и получил Нобелевскую премию. Все это лишний раз говорит о том, как переменчива литературная мода.

( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )

Дядя Володя открыл мне по пояс голый.

- Не падай в обморок,- предупредил его я.- Я тебе счас что-то расскажу.

- Я не падаю,- ответил он. - Я слушаю.

- На кухню?- предложил я, извлекая из-за пазухи водку.

- В морозилку,- лаконично сказал дядя Володя.

Пока водка остужалась, мы выкурили по сигарете, и я начал хвастаться своими успехами. Рассказал про Вику, про Дину, про тупую блядь Лену.

- А еще я утром с Парашиным чачу пил,- закончил перечень своих подвигов я .

- Ну, ты просто Геракл,- заметил дядя Володя.

- В штаны накакал,- привычно зарифмовал я.

- Тебе видней,- усмехнулся дядька,- ну, а...

- Как ты думаешь, откуда у меня водка?- предварил его вопрос я.

- Теряюсь в догадках.

- Я открою тебе глаза на истину,- торжественно пообещал я.- И за стаканчиком доброй водки ты узнаешь историю греха и позора.

Снабдив свой рассказ таким интригующим предисловием, я долго мучился, пересказывая свои похождения в качестве частного сыщика.

- Это будет сенсация,- закончил я.- Бомба.

- Не будет,- сердито возразил дядька. - Все это голословие.

- А это?- закричал я, выдирая из карманов путевые листы и накладные.- А это?

А это?- под конец я распахнул морозилку, вытащил бутылку водки и со стуком поставил на стол.- А это?

- Это водка,- сказал дядька.- Где ты ее спиздил?

Я принялся пересказывать историю по-новой.

- Интересно,- сказал дядька. - А водку ты где взял?

- Где взял, там уже нет,- буркнул я.- В бардачке.

- В каком таком бардачке?

- В кабине, вместе с документами.

- Любопытный, кстати, документ,- сказал дядька, разглядывая накладную на свет.- А водку ты где взял?

- Купил,- простонал я.- С рук, у трех блядей. Имена им: Вера, Надежа, Любовь.

Из них троих - заметь, дядька! - Надежа умирает последней. Ты спросишь:

почему? Потому что, дядька, жить хочет.

- Да ты философ!- воскликнул дядька.

- Есть грешок,- поморщился я.

- Жалко, что водка кончилась,- с грустью заметил дядька, стряхивая последние капли себе на язык и ставя пустую бутылку под стол.

- А мы разве пили?- удивился я.

- Очевидно,- дядька поскреб щетину.- Хорошо, что у меня есть еще бутылочка.

Дядька пошерудил в шкафчике и достал оттуда точно такую же бутылку "Столич-ной".

- Ты где водку взял?- удивился я.

Дядька начал объяснять, длинно и путано.

- Это я все понимаю, пошел ему навстречу я.- А водку-то ты где взял?

- Уй, Гоша! - закричал дядька. - Ты какой-то тупой!

-Чо?! - закричал я.

- Через плечо,- пошутил дядька.

Он открыл водку и разбросал ее по стаканам. Мы выжрали по глотку и водка кончилась. Дядька тупо посмотрел на свой стакан, на пустую бутылку и заметил:

- Да-а... Это очень важный документ.

- Чо?- спросил я.

- Подпись начальника базы Ябунова особенно интересна,- глубокомысленно проговорил дядька.- Большая буква "я", долгая извилистая линия, и на конце "ов"

с росчерком. Любопытный факт. Это уже материал. Либо Власти обделывают свои делишки, либо...- дядька надолго замолчал.- Не сплю!- неожиданно воскликнул он.

- Неужели?- тонко пошутил я.

- Бомба взорвется! - прорычал дядька, с трудом вылезая из-за стола.- В редакцию!

Я и голый по пояс дядя Володя добрались до редакции на троллейбусе.

- Это будет сенсация,- уверял дядя Володя назойливого контролера.Покупайте газету " Городские хроники "!

Взяв с контролера клятвенное обещание покупать, мы вышли из троллейбуса и побежали в редакцию.

ИРИНА

В редакции дядька открыл сейф, достал оттуда майку, джинсовую рубашку и оделся.

Машинистка Ирина продолжала печатать на электрической "Ятрани" всякие буквы - Работа в редакции,- торжественно начал дядька, но тут пьяный Аркадий за дверью скатился вниз по лестнице и поднял страшный шум.

- У-урод! - проворчал дядька.

Трое сотрудников бросились вниз по ступенькам - поднимать Аркадия.

- Оставте его,- махнул рукой дядька,- отлежится - сам придет.

Аркадий остался лежать, поглядывая наверх слегка удивленно. Дядька уселся за редакционный стол и принялся изучать накладные. Я от нечего делать встал за спиной Ирины и сказал:

- Тук -тук.

-М-м?- Ирина подняла на меня оторванные от работы глаза.

- Печатаешь,- констатировал я.

- Чо?

- Работаешь,-говорю.

- В смысле?

- Трудишься. Зарабатываешь пальчиками на хлеб.

- Тебе чего, Гоша?

- Ничего. Просто стою себе, умиляюсь. Люди, вот, делом занимаются. Один я шлоебенюсь по Городу и за все выгребаю.

- Что выгребаешь?

- Все выгребаю.- я вздохнул.

- Пожалеть тебя?- спросила Ирина.

Я поковырялся пальцем в носу и сказал:

- Ну, давай.

- Нагнись,- пригласила Ирина.

- Э-э, в какую сторону?- осторожно уточнил я.

- Ко мне,- просто ответила Ирина.

- Передом или задом?

Ирина удивленно посмотрела на меня.

- Зачем задом?

- Ну, вдруг...- замялся я.- Я ж не знаю, что у тебя на уме.

Некоторое время Ирина с интересом разглядывала меня, а затем сказала:

- Передом.

Я наклонился, и она из жалости поцеловала меня в щеку.

- Еще,- попросил я.- Еще... еще... себе.

- Дурак,- сказала Ирина.

- Еще,- быстро сказал я.

Ирина слюняво поцеловала меня в ухо.

- Не сплю! - подал голос дядька.

- А мы ничего и не делаем,- заметил я.

- Напрасно,- сказал дядька.- Могли бы воспользоваться моментом, пока я не спал.

И снова погрузился в бумаги.

- Еще?- спросила Ирина.

- Перебор,- ответил я.

- Очко,- подыграла мне Ирина.

- Твоя,- говорю,- взяла.

- Теперь ты сдаешь,- распорядилась она.

- Ладно,- говорю,- пойдем водки выпьeм. Или коньяку у Парашина.

Ирина поспешно зажала нос пальцами и гнусаво произнесла:

- Лучше водки.

- А нету.

- У меня есть.

Приоткрыла ящик стола и достала бутылку " Московской ". Дядька поднял голову.

- Эй, эй,- заволновался он.- А водку где достала?

- Мы уходим,- закричал я.- Рабочий день окончен.

Дядька посмотрел на Ирину с удивлением. Я посмотрел на нее без удивления .

- Где вас искать?- спросил дядька.- Если что...

- Если что?- с напором поинтересовался я.

- Тебе лучше знать.

И почему это всeм кажется, что мне лучше знать?

- Ирина,- продолжал меж тем неугомонный дядька.- У тебя срам есть?

- Есть, есть у нее срам,- заверил дядьку я. - Тебе даже не снилось, сколько.

Одних срамных мест штук двадцать.

- Примкнись, Гоша,- одернула меня Ирина.

Делать нечего - я послушно примкнулся.

- Ну, как говорится, твои проблемы,- махнул рукой мой шеф.- Но - чтоб к завтраш-нему утру статья была готова.

- Бомба?- переспросил я.

- Сенсация! Накладные не забудь, дятел.

Дятел[1] схватил клювом накладные, подхватил в лапки Ирину, и мы полетели.

- Куда,- говорю,- полетим? В театр или ресторан?

- У тебя есть деньги на ресторан?

- Нет. Я думал, у тебя есть.

- Наглый ты, Гоша.

- Наглый,- с гордостью подтвердил я.- Так куда пойдем?

- К тебе.

И мы пошли ко мне.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Меня любят почти всe женщины. Одни - потому что я их не люблю, другие потому что я очень редко моюсь.

(КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ)

Возле нашего дома толпились трое: дворник Саша Рогов, Ефим Парашин и Евлампия Вшивина-Паршивин.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Евлампия Вшивина-Паршивин была женой Вшивина и Паршивина. Не удивляйся Наш шоколадный читатель. Вшивин и Паршивин были бедными людьми и не могли позволить себе больше, чем одну жену на двоих. Евлампия была в своем роде очаровательна:

длинная, тощая с неожиданно упитанным мужицким лицом, с пучком редких сальных седых волос, произростающих от затылка и вниз, на спину. Передняя часть головы оставалась относительно лыса. Вшивин в шутку называл эту часть полигоном для блох. В правой части полигона (в области виска (там, где у нормальных людей пробиваются пейсы)) имелась воронка от взрыва. То была вмятина на черепе, приобретенная Евлампией в силу странного стечения обстоятельств, когда веселый Паршивин ударил ее по голове гирькой от часов. Пахла Евлампия то Вшивиным, то Паршивиным.

( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

- Чо собрались, мужики?- окликнул их я.

- Да вот,- отозвалась Евлампия,- тут кто-то челюсть обронил.

В самом деле, на асфальте, вцепившись зубами в коржик лежала челюсть бабушки из Симферополя.

- То бабкина,- сообщил я.- Из Симферополя она.

- Ишь ты,- подивился Саша Рогов.- Откель доскакала!

Жадный Фима наклонился и прибрал к рукам и коржик, и челюсть.

- Але, Парашин,- скказал я.- Челюсть сдай. Я ее бабке передам. По наследству.

Парашин неохотно расстался с челюстью ( покажите мне человека, который бы охотно расстался с челюстью!), я положил ее в карман, открыл дверь ключем, и мы вошли в дом.

В полутемном коридоре Оксана мыла пол.

- А еще Сидорыч есть,- доверительно сообщил я.- Он покажется, когда мы будем в комнату входить.

Оксана подняла голову.

- Продолжаешь таскать в дом баб?

- А что ж ему остается, если ЗДЕСЬ ИХ НЕТ?- ответила Ирина.- Продолжай мыть пол, девочка.

Оксана принялась яростно выкручивать тряпку.

У дверей в мою комнату нас поджидал Сидорыч.

- Гош, дай кольцо поносить,- попросил он.

- Пошел на хуй, старый воздушный пердон,- ответил я, но вежливым тоном.

- Уй, Гоша, пидер! - взволнованно вскричал Сидорыч.- Почему воздушный?

- Газов много выделяешь,- объяснил я.

- Сосед ваш?- официальным тоном осведомилась Ирина.- Подадим на выселение.

- Уй! - шумно сглотнул Сидорыч и уставился наИрину со злобой и опасением.

- А кроме всeго прочего он - американский шпион,- наябедничал я.- Его по рации " гондоном " называют .

- Фашист, значит,- сурово уточнила Ирина.- Лишим пенсии.

- Все, уeзжаю в Вашингтон,- решительно обиделся Сидорыч.- Меня здесь не любят.

- А есть за что любить?- спросил я.

Сидорыч ничего не ответил; ушел злобно к себе, хлопнув дверью и принялся настраивать рацию.

- " Хороший человек ", " хороший человек ",- послышался его крякающий голос,- я - " гондон ".

- " Гондон ", " Гондон ", вас понял. Конец связи,- ответили из Вашингтона.

В комнате на старенькой поломанной радиоле сидел кот Тихон.

- Не чучело! - воскликнули мы трое в один голос.

- Вот ЭТА уже лучше,- заметил Тихон, глядя на Ирину.- Я, кстати, неговорящий.

Это я так, перед бабами выебываюсь. Иди на хуй, Тихон. Уже в пути,монотонно продолжал кот.

- Какая милая киска,- просюсюкала Ирина.

- Чо?! - взревел Тихон. И сам же себе ответил.- Через плечо.

С этими словами он замаршировал к двери, отдал честь на пороге и скрылся из виду, бросив на последок:

- А у него уютно.

" У Парашина выпил ",- подумал я, провожая глазами кота.

- А у тебя уютно,- сказала Ирина.

- А нету,- ответил я.

Одним словом, наши Писатели окончательно ебнулись.

- Что сначала,- спросила Ирина,- водка или женщины?

- Дурак, - сказал я.- Конечно водка.

-А статья?- спросила Ирина.

- Водка - не статья,- невозмутимо парировал я.- Разливай.

- За что выпьeм?- заинтересовалась Ирина.

- За ногти,- туманно ответил я.

- В каком смысле?

- Она его за ногти полюбила,- объяснил я.- А он ее - за состраданье к ним.

- Покажи ногти,- попросила Ирина.

Я показал, и она спросила:

- А это что за кольцо?

- Это удивительная история,- объяснил я.- С тех пор и ношу.

- А ногу где расхуячил?