Колесный путь

Начало пути

"Они никогда не кончатся, – сказал Инженер. Слова его были обращены к Аспиранту, молодому человеку, лежащему рядом с ним среди травы и глядящему на птиц, то и дело пролетающих по одной в предрассветной дымке. – Во вчерашней колонии уже собрали подсолнух, а там, куда они летят, наверное, только начали, вот они и меняют дислокацию". Эти двое так давно были знакомы и связаны работой, что часто легко угадывали и понимали мысли друг друга. Как, впрочем, иногда и других членов команды Станции. Они спали в этот раз на грунте, забравшись под платформу Станции, как под навес и прислонившись к ее гигантскому колесу от ветра. Ни радар, ни анализы грунта не показали вчера в этих местах хотя бы какой-то опасности. К тому же, один из охранников ночью всегда нес вахту, и потому тут сон среди травы и цветов был вполне безопасен. Еще одним преимуществом сна на грунте была тишина. Там, наверху, всегда, хотя и тихо, тарахтел генератор собственных нужд. Он питал главный компьютер, дежурное освещение и термостаты нескольких приборов, рабочее вещество которых требовало постоянной заданной температуры. Главный распределительный щит тягача был обесточен, его огромный и прожорливый дизель молчал, а потому здесь, под платформой, у ножей грунтопробника, был слышен даже шорох травы и пение птиц.

Солнце еще не взошло, но было уже светло, и рядом уже давно были слышны шаги и редкие реплики водителя тягача и начальника Станции, дежурно осматривающих матчасть перед началом рабочего дня. Прямо над головой Аспиранта Водитель постучал небольшой кувалдой по гигантской шине, проверяя ее состояние. Жесткая и упрочненная резина больше напоминавшая на ощупь кусок скалы, отозвалась лишь едва заметным эхом. "Доброе утро, Сержант! как спалось? – донесся его смеющийся голос. Фоном к нему уже хихикал Механик. – Щелкни там рубильничек на щите, пожалуйста!… Вот, спасибо! Доброго утра тебе! Теперь можешь спать!" Сержант, один из охранников, должен был дежурить всю ночь, не смыкая глаз, на задней "веранде" тягача по левому борту, и главный распределительный щит был как раз у него за спиной. На тягаче зажглись ходовые огни, загудели масляные насосы. Тяжело поворочавшись и гулко сотрясая землю, неспешно застучал главный дизель, поставленный на прогрев. По давно укоренившейся привычке именно этот звук переключал мозги членов команды с мечтательно-лирического настроя на рабочий. Аспирант с Инженером медленно встали и поднялись на платформу Станции по откидной лестнице, спущенной с ее дышла, прицепленного к тягачу.

– Командир, что у нас сегодня? Опять косогор, или болото? – голос водителя звучал уже с тягача.

– Сейчас выйдем из холмов, пара километров, а дальше только каменистая степь. Вечером должны быть у развалин асфальтового завода – прозвучал ответ.

Поднявшийся за ними, Командир (так обычно называли начальника Станции по его прошлой профессии) убрал лестницу – теперь все было готово к движению. Инженер, как всегда, обошел всю платформу вдоль поручней, чтобы убедиться, что ничего не забыли на грунте. На кабинете Командира замигал голубой фонарь – "все по местам!" Аспирант уже колдовал над пультом. Взревел дизель, засвистев турбиной – антенна начала забирать мощность. Ее мачта тяжело двинулась и начала вращаться, а на пульте Аспиранта открылся радар. Никаких изменений за ночь на местности не произошло, и это был хороший знак. "Все готовы?… Стартуем…" – долетел голос из кабинета, и фонарь снова замигал, но уже редко. Звуковая сигнализация на Станции не использовалась – ее все равно заглушал дизель и лязг грунтопробника. Вместо нее использовался яркий голубой фонарь на козырьке кабинета Командира.

Легкий толчок, дизель и турбина нарастили обороты, и платформа привычно поплыла, как палуба сухопутного корабля, среди бескрайнего моря унылых пейзажей постапокалиптического мира, иногда такого родного и уютного, что хочется прыгнуть через поручень вниз, в это море листвы и трав, и бесконечно вдыхать его ароматы вместо запаха солярки, масла и ядовитых реактивов, а иногда пугающего и опасного, когда на радаре совсем рядом проступают зеленые пятна скоплений чужеродной и смертоносной плоти, в воздухе стоит ее специфический ядовитый запах, и даже уже под самыми колесами Станции, кажется в сумерках, что шевелится и извивается зеленая смерть. В такие часы команда отходит подальше от краев платформы, как от страшной границы потустороннего мира – никому не хочется смотреть вниз. Кажется, смерть стоит рядом, она слева и справа по борту, прямо по курсу и за кормой, и лишь круглая труба поручня отделяет их освещенную фонарями палубу от бушующего вокруг моря бесформенного ужаса. Аспирант жмет и жмет дрожащими пальцами красную кнопку, посылая импульсы выжигающего излучения и заставляя дизель тягача реветь на полную мощность, пока не загорится над его головой красный фонарь, говорящий об опасности перегрева аппаратуры, а Командир, мрачно смотря в свой монитор, передает отснятые карты в Центр. Сюда теперь обязательно приедут Чистильщики, как можно скорее, как только смогут! У них есть пара огнеметных машин и много цистерн с напалмом, и тогда здесь останется лишь серо-черная дымящаяся пустыня, которая уже через пару лет начнет покрываться редкой травой.

Но сейчас ничего не предвещало опасности, и Командир смотрел и смотрел из окна своего кабинета на четкую шахматную дорожку, бесконечною лентой выбегающую ему навстречу из под левого колеса тягача под монотонный рев дизеля и свист турбины. Так продолжалось уже 14 месяцев, но, как ему казалось, целую вечность: бесконечная дорожка с шахматным следом из под левого колеса, рев дизеля, свист турбины, карты с отметками на мониторе, бесконечные план-графики, отчеты в Центр и монотонный безлюдный и безрадостный пейзаж, плывущий вокруг. Тяжелый сон под шуршание генератора и скудный завтрак на коленях. А ведь ребятам на открытой платформе, конечно, еще тяжелее, под палящим солнцем и в проливной дождь стоящим за пультами управления и штурвалами грунтопробника. И далеко не все они были привычны до этого к такой жизни, как он сам. Но в постапокалиптическом мире это была работа мечты, поскольку давала стабильный и неплохой доход, да еще и деньгами, а не едой или каким еще продуктом, который надо было еще как-то продать в нерабочее время. Хотя, тратить эти деньги им было, как правило, некогда и негде, ибо постройка новых станций задерживалась, и их Станция так и оставалась единственной в своем роде, в то время как Центру нужны были отчеты о выполненной работе за вложенные средства, отчего команде приходилось работать почти без выходных. Потому им оставалось лишь развлекать себя всеми доступными способами, спасаясь от профессионального выгорания, проникаться великой, возможно, даже исторической значимостью своей работы и с оптимизмом смотреть в будущее…

А началось все еще 8 лет назад в столице Конфедерации Южных Колоний, единственном настоящем городе на материке, который чудом почти не пострадал при Катастрофе и был впоследствии обеззаражен жителями вручную. Лишь 5% жителей материка смогли тогда уцелеть, и удар пришелся большей частью именно по городам, в силу их плотной заселенности. Бежав из городов и скитаясь по пришедшему в упадок материку, выжившие сбились в итоге в несколько сотен поселений на относительно безопасных и защищенных участках, где была вода и пригодные для сельского хозяйства не зараженные земли. Их называли "колониями", и между ними пролегали сотни и тысячи километров безлюдной местности, руин и все более разрушающихся без ухода дорог. И только Столица, бывшая ранее весьма средним региональным центром, продолжала сохранять какие-то остатки прежнего образа жизни. Но мало кто из горожан сумел приспособиться к новым реалиям и найти себе источник дохода. Большая же часть постепенно перебралась в колонии, поскольку только там теперь можно было добыть хотя бы еду.

Конструктор оказался из тех, чьи знания и опыт были востребованы в городе. Городские парки и газоны давно превратились в грядки, где жители, боящиеся уезжать, выращивали себе хотя бы какую-то еду. Но грядок на всех не хватало, и созревающий урожай надо было охранять от других голодных. Конструктор был одним из немногих, кто понимал, если не природу случившегося катаклизма, то хотя бы как обнаруживать и нейтрализовывать его последствия. Будучи инженером и бывшим научным сотрудником, теперь он за деньги обходил вместе с коллегами окрестности Столицы, искал не слишком опасные пригодные для земледелия участки и иногда обеззараживал их, если была в том необходимость. Однако, для этого требовалось много аппаратуры и мощные источники энергии. Их грузовик все это мог доставить из ангара только за 2 рейса и только в пределах дороги. Третьим рейсом он приводил на буксире передвижную электростанцию. Потом надо было собрать установку и антенну с мощным излучателем, просканировать местность на предмет очагов активности монстров, обойти площадь, взяв пробы грунта, провести анализ, пересобрать антенну на схему обеззараживания, учитывая при этом, что за время обследования ситуация могла измениться… Таким образом, обследование окрестностей одной точки растягивалось иногда на неделю, и результаты его были не всегда надежны.

Тягая раз за разом кабели и ящики с аппаратурой и обходя зараженную территорию с сотней контейнеров для проб, Конструктор все больше проникался идеей, как хорошо было бы все это разместить на одной большой платформе, которая плыла бы над бескрайней пустошью постапокалипсиса, непрерывно исследуя и анализируя ее. Так началась разработка Станции. Коллеги горячо одобрили его идею, но принять участие не согласился никто. Обследование окрестностей прежними методами приносило живые деньги, в отличие от Станции, которую еще предстояло построить, на что денег также не было ни у кого. И так продолжалось бы вечно, если бы не случай.

Им долго удивительно везло, что за все время своей работы "на грунте" они ни разу не нарвались на неприятности. Очевидно, крупным бандам они, со своей малоликвидной в постапокалиптическом мире электроникой, были неинтересны, для мелких бандюков их было слишком много, а стаи монстров они сами обнаруживали еще на первой стадии обследования и уходили, если были таковые вблизи. Да и город был рядом с его рейнджерами и охранными дружинами. Но однажды, когда обследование участка уже подходило к концу, на них налетела крупная стая монстров, которой на этапе сканирования явно не было поблизости. Коллеги Конструктора в это время обрабатывали анализы грунта и начинали уже собирать аппаратуру, а потому сразу, бросив все, заперлись в электростанции и кунге грузовика. Участь их все равно должна была быть незавидной, ибо монстры, если и не проковыряют к ним дырки, все равно останутся ждать до тех пор, пока чуют их. Но с Конструктором было все еще хуже. Он собирал последние пробы грунта и был в момент нападения далеко от базы (коллеги, как всегда, нашли множество отмазок от этой грязной работы, но кому-то все-таки надо было ее выполнять). Сотни зубов, когтей и еще неясно каких образований сразу впились в тело Конструктора, и он быстро потерял сознание.

Очнулся Конструктор уже в клинике. На вопросы о его чудесном спасении ему рассказали, что ту стаю, что напала на них, давно преследовал отряд рейнджеров и нагнал их как раз в момент нападения. Грузовик к этому времени был уже опрокинут, и монстры занимались коллегами Конструктора. Но они пострадали не так сильно. Рейнджеры с трудом смогли вывезти всю группу. Через 2 дня, когда коллеги смогли туда вернуться, они не обнаружили там ничего кроме многочисленных следов автомобильных шин. Все оборудование и электростанция пропали, а значит и их заработку поиском новых участков пришел конец. К моменту выздоровления Конструктора пятеро из семи его коллег уже уехали в колонии к родственникам, ибо питаться в городе без работы было нечем. Куда делись еще двое, он сразу не смог выяснить. Конструктор устроился в частную школу своего друга, преподавать естественные науки. Доход был в разы меньше, чем от поиска участков. Его едва хватало на еду, но для начала нужно было хотя бы что-то. А еще через 3 дня Конструктора нашел человек, вид которого, хотя и не сильно отличался от окружающих, но всегда приковывал к себе взгляд.

Это был военный, в сильно потертом камуфляже с латками, с бородой, дикими глазами и тяжелым взглядом. Его руки и вообще весь вид и манера общения намекали, что он почти не выпускает из рук оружие, и оружие это редко перестает стрелять. В то же время что-то выдавало, что в этом головорезе все-таки есть интеллект и даже какая-то интеллигентность. – Вы и есть тот ученый, который хочет построить станцию обеззараживания местности? – спросил гость, едва открыв дверь и уперев в его хозяина свой тяжелый взгляд.

Надо сказать, что Конструктор ожидал от него любого вопроса в диапазоне от "я должен срочно вас доставить…" до "гони кошелек, или будешь труп", но только не такого.

– Я командир отряда, который вас спас в степи, – сразу пояснил военный.

– Огромное спасибо, я ваш должник! Чем могу быть полезен?

– Мне очень нравится ваша идея, и я бы хотел делать ее вместе с вами, или хотя бы помочь вам, чем смогу.

Конструктор далеко не сразу нашел, что ответить. Он последовательно рассказал Командиру о всех проблемах, стараясь говорить максимально простыми словами и аккуратно подводя его к мысли, что это вряд ли сейчас возможно.

– Я найду ваше оборудование и помогу с деньгами. Инструмент и станки тоже есть, сварка, мехобработка, пайка, настройка, что не хватит, тоже найдем – тогда возьметесь?… Вот и отлично, я найду вас позже, а пока напишите список, что нужно прежде всего!

Убедившись, что возражений не последовало, незнакомец развернулся и быстро ушел, так и не объяснив, каков его интерес в этом проекте и почему он так велик, что он готов настолько сильно в него вложиться.

Отец Командира был инженером-конструктором. После Катастрофы он перебрался в Столицу и открыл автосервис на ее окраине. В те годы многие жили разграблением оставшегося от цивилизации имущества и торговлей, дороги были еще целы, автомобилей много, и дела шли хорошо. Однако, живя на окраине, Командир очень плотно познакомился со стаями монстров и бандюков, постоянно приобретая не только технический, но и боевой опыт, а сервис их с некоторых пор все больше и больше напоминал крепость с внушительным складом самого разного вооружения, у стен которой часто шли бои.

Путешествие между колониями постапокалипсиса всегда было смертельно опасно. Оставшиеся без должного техобслуживания автомобили часто ломались, особенно на убитой дороге, превратившейся в череду ям-ловушек, а помощи ждать в безлюдной местности было неоткуда. На ставшего неподвижным человека довольно быстро собирались монстры, и тогда у одинокой жертвы не было шансов. Также на дорогах орудовали банды из "черных колоний" – бандитских баз. Потому, как в Средние века, для путешествия и перевозки товаров собирались караваны груженных людьми и товарами фур. Кроме товара и пассажиров в них всегда был отряд охраны, а также запасы провизии, топлива, запчастей для тягачей и колес для прицепов на случай непредвиденных ситуаций. Караваны всегда шли медленно, ибо дороги были разбиты, да и спешить в постапокалиптическом мире было обычно уже некуда. Человек постапокалиптический не хотел приехать куда-то быстро. Он хотел приехать живым и с целым имуществом, и без того обычно скудным.

Автомобилей становилось все меньше, сломанные, как правило, сразу разбирались на запчасти, и вот уже даже многие торговцы и перевозчики могли позволить себе не фуру или грузовик, а только прицеп, часто уже много раз переделанный, а то и вовсе изготовленную в кустарных мастерских причудливого вида колымагу, где кроме грузового отсека и "веранд" или "палуб" для пассажиров была и скромная кабинка его владельца. И таких прицепов к одному тягачу могло быть прицеплено уже несколько, в зависимости от его мощности и размеров. Вереница таких поездов медленно ползла, тяжело переваливаясь с боку на бок на дорожных ухабах среди унылой безлюдной пустоши и руин, бесконечной вереницей тянущихся перед столь же унылыми лицами скучающих путников и дремлющих вооруженных до зубов охранников на верандах прицепов и в их кабинах. Часто путь растягивался на несколько дней, и остановившийся на ночлег караван превращался в охраняемую базу с не смыкающей всю ночь глаз охраной по периметру.

Охрана караванов была неплохим заработком. Потому, когда автомобилей почти не осталось, и мастерскую пришлось закрыть, молодого автомеханика выручили как раз его боевые навыки – нанявшись в охрану караванов, он очень быстро стал командиром отряда.

Надо сказать, что в военном деле Командир был силен не столько отвагой и удалью, сколько умением сдерживать ее в других, ибо в первом постапокалиптическом поколении, с рождения ходившем рядом со смертью, отваги и безумной ярости было предостаточно. Охранные отряды возникали и быстро гибли или уходили в бандюки. Строго говоря, граница между охранниками и бандюками и не была четкой. Иногда отряд, получивший отказ в подряде на охрану каравана, мог сам же его и ограбить, поделив прибыль с местной бандой, от которой в другом случае он бы его охранял. Отряд Командира был одним из немногих "островков стабильности" на этом зыбком поле силовых услуг, набираясь постепенно опыта и обрастая репутацией. Этому также способствовала природная аккуратность Командира, далеко не всегда характерная для военных. Кроме охраны караванов отряд занимался также поиском и уничтожением стай монстров в окрестностях Столицы и других колоний, когда из них приходили такие запросы.

Но прирожденным военным Командир не был, его угнетали постоянная бойня и разрушение. Гораздо больше бывшего автомеханика тянуло что-то строить или хотя бы чинить. К тому же, Командир часто видел ситуацию объемнее и дальше других, и смысл собственного занятия ему все более напоминал бег хомячка во вращающемся барабане. Не смотря на внешний успех, Командир ощущал себя в тупике и чувствовал профессиональное выгорание. Но до встречи с коллегами Конструктора ему даже не с кем было это обсудить. Потому Командир решил не упускать вдруг открывшийся шанс резко сменить род деятельности. По крайней мере, так обычно рассказывал он сам. Была, однако, и иная причина столь внезапного его интереса к проекту, о которой он рассказывал гораздо реже…

Между тем прошло уже 2 недели после встречи Конструктора с этим странным военным. Он и тогда не принял его предложение всерьез, а сейчас и вовсе стал забывать об этом странном событии. Но, как человек обязательный, Конструктор все-таки написал обещанный список и честно положил его на дальнюю полку. Однако, Командир однажды снова появился на пороге его кабинета. "Поехали, надо посмотреть, все ли я нашел", – кратко сказал он тоном, явно не предполагающим отказа. Ехать пришлось на скоростном бронетранспортере, увешанном многоствольными пулеметами и мощным огнеметом для отжига кусков монстров. Окон не было, и Конструктор не смог сразу понять, куда именно его везут.

Ангар, где он вышел из боевой машины, был огромен. Он весь был завален деталями БМП, БТР и других боевых машин. Среди масляных луж на полу и черной грязи всюду лежали траки гусениц и танковые катки, агрегаты трансмиссии и детали пулеметов. Свет слабо проникал внутрь через наполовину заделанные листами жести окна в грязных бетонных стенах и потолке, но десятки разнородных электрических ламп под потолком восполняли этот недостаток. В дальнем углу, очевидно, на вечной уже стоянке покоился полуразобранный танк, а рядом с ним в 2 ряда стояли станки, включая огромный пресс и лазерную резку. В ангар заходило несколько железнодорожных путей, которые, впрочем, также были завалены боеприпасами. Между рельсами были смотровые канавы, и по этому признаку Конструктор сразу понял, где находится – бывшее локомотивное депо. Причина выбора Командиром депо в качестве базы также была понятна – только здесь были кран-балки громадной грузоподъемности, необходимые для ремонта тяжелой бронетехники. Командир вывел Конструктора в боковое помещение меньших размеров, в котом лежала аккуратно сложенная в ящики… его аппаратура! Конечно, он сразу ее узнал, хотя было видно, что обращались с нею в последнее время бесцеремонно и явно не зная ее природу.

Двумя неделями ранее, после того самого первого разговора с Конструктором, отряд на двух боевых багги и БТР вернулся на место, где Конструктора и коллег атаковали монстры. К счастью, больших дождей долго не было, и следы хорошо сохранились. Три дня они шли по следам и прочесывали местность, пока не нашли разбойничью базу, замаскированную у подножья гор. Большая часть оборудования была еще не тронута, поскольку они не видели ничего подобного раньше и не знали, как поступить со столь странными приборами. Но кое-что успели все-таки разобрать и продать. "Мы провели интенсивный допрос, потом сожгли трупы вместе с их базой, чтобы не плодить монстров, – сказал Командир, сверкая глазами с диковатой улыбкой. – Одного только взяли с собою, кто мог опознать покупателей. Еще за 5 дней отработали и по ним тоже. Кроме одного. На него нашего опознавателя не хватило, оказался слишком хлипким".

Конструктор и раньше ощущал себя на этой базе неуютно, а сейчас и вовсе почти испытывал панику. Ему совсем не хотелось уточнять, что случилось с покупателями и бандюком-опознавателем, хотя Командир, как казалось, с удовольствием ждал этого вопроса. До этого Конструктор не имел дело с военными, хотя и догадывался, что постапокалиптические вояки будут выглядеть примерно так, по крайней мере, в худшем случае. Сейчас перед ним лежала его аппаратура, столь вожделенная еще не так давно и ставшая причиной всех этих жутковатых событий, за которыми стояло, в том числе, и его решение. В такой ситуации Конструктор уже не мог отказаться от сотрудничества и потому понимал, что ближайшая часть его жизни, по-видимому, пройдет теперь именно в этих ангарах и с этими малоприятными людьми. Работа над Станцией началась.

Действительность оказалась, однако, не столь мрачной. Для работы над Станцией был выделен отдельный ангар по соседству, который был теплее и светлее основного. Работе и уединению Конструктора никто не мешал. Он почти не пересекался с подчиненными Командира, чьи лица и нравы отличались от начальника лишь меньшей одухотворенностью, но явно большей свирепостью и простотой. Командир заходил к нему почти каждый день и подробно интересовался проектом, с интересом обсуждая детали. Он оказался гораздо адекватнее, чем показался вначале, неожиданно хорошо разбирался в технике и часто предлагал действительно дельные решения и идеи. В тоже время, на другие темы Командир практически не заводил разговор, а Конструктор и не спрашивал. Он мог долго сидеть молча, и потому Конструктор все еще мало что знал о нем. Командир также быстро мог достать практически все, о чем его просил Конструктор, поскольку знал почти всех торговцев, караванщиков, а также ближайшие колонии и развалины. Иногда он исчезал на пару недель вместе с группой, когда уходил с очередным караваном. Все-таки деньги и ресурсы на проект надо было где-то доставать. В рейдах же по окрестностям теперь его люди все чаще участвовали без него, лишь докладывая вечером о результатах. Когда появились первые чертежи деталей, Командир сам взялся за их изготовление. Теперь он почти все дни проводил рядом с Конструктором или в ангаре за станками, редко отвлекаясь на военные дела, и все больше становился фактическим соавтором конструкции, самостоятельно решая многие конструктивные и технологические задачи. Вскоре к ним присоединился и один из бывших коллег Конструктора. Последний встретил его случайно на одном из рынков, где тот зарабатывал ремонтом и перекупом старого инструмента и компьютеров, а по вечерам преподавал в так называемом "Университете". Этот коллега был хорошим инженером по настройке и наладке электроники, и именно такой человек был срочно нужен в проекте.

Университет был, по сути, кружком на добровольных началах, в котором старые столичные специалисты, торгующие днем на барахолке или ремонтирующие компьютеры или прицепы, вечерами предавались исследованиям и научной работе, а также читали лекции, часто друг другу, совсем как это было в первых университетах Средневековья. У них были и ученики, немногие молодые люди, готовые вместо отдыха от дневных заработков слушать лекции и осваивать курсы и электронные учебники из прежней жизни Мира до Катастрофы. Среди них был и Аспирант, как его позже назовут коллеги по работе (называя его также и "Студентом", если были не довольны им в этот момент).

Как говорил классик, никому не дано выбирать время, в которое он родился. И в мире постапокалипсиса, очень многие, конечно, считали, что им с этим временем явно не повезло. Но Аспирант всегда чувствовал, что ему не повезло в этом сильнее, чем кому либо другому. Нескладный и неуклюжий очкарик никак не производил впечатление человека, способного выжить в жестоком мире, где сила, ловкость и выносливость часто имели решающее значение в достижении успеха. В то же время его умственный потенциал и способности были заметно выше, чем ремонт электроники и торговля, которыми он занимался вместе с Инженером. И Инженер был одним из немногих, кто тоже это понимал. Именно он привел Аспиранта в Университет. Мир естественных наук увлек молодого человека без остатка. Однако, чутье говорило Аспиранту, что все это вряд ли пригодится ему в реальной жизни Постапокалипсиса, а Университет – не более чем хобби и способ произвести впечатление на девушек (и то только на городских). И это понимание вместе с честолюбием печалили его жизнь.

Начав работать над постройкой Станции, Инженер очень быстро привел туда и Аспиранта. Для последнего это был особенный шанс, поскольку только тут за реально творческую работу еще и платили, хоть и небольшие, но деньги. Но главное было даже не в этом. Отец Аспиранта, как один из немногих глубоких специалистов, получил работу в правительстве Конфедерации. Колонии не спешили делиться ресурсами с центром и спрашивали с него за все расходы, максимально урезая аппарат, потому работу правительственного чиновника нельзя было назвать легкой или очень доходной. Однако, он всегда был в курсе, куда дует ветер наверху. Отец полностью одобрил участие Аспиранта в проекте и часто говорил, что если Станция покажет свою эффективность, колонии засыпят их заказами, обеспечив ее создателям прочное место не только в жизни, но и в истории. И это, вероятно, было лучшее, о чем можно было бы мечтать. Неудивительно, что этот молодой человек стал, наверное, самым преданным участником проекта, отдавшись ему целиком и выполняя любую работу, которую ему поручали старшие. Те же, в свою очередь, знали, что покладистость и выполнительность, свойственные Аспиранту, редко сочетаются со столь сильным природным умом, а потому также ценили молодого сотрудника, быстро осваивающего необходимые знания и навыки. Позже, встав за пульт управления Станцией, Аспирант продолжал жадно впитывать не только свой опыт, но и опыт других членов команды, ибо уже видел себя в ближайшем будущем, как минимум, начальником станции из новых серий, а может быть и одним из ключевых разработчиков или руководителей производства. Почему бы и нет, ведь разве не он стоял у истоков проекта и написал для него все программное обеспечение? О, да! И тогда даже щуплые женоподобные очкарики, как он, становятся в глазах девушек привлекательнее многих мачо!

Постепенно контуры будущей Станции вырисовывались, как на компьютерных моделях, так и в металле. В центре большой платформы располагался грунтопробник – большой и сложный механизм, способный в автоматическом режиме брать пробы грунта с движущейся платформы самыми разными способами, от сдувания пыли с камней до выдергивания образцов с 30-сантиметровой глубины. Ранее, еще обследуя участки для горожан в "ручном режиме", Конструктор накопил немало практического опыта, который сильно помог в разработке разных модулей Станции. Но это не относилось к грунтопробнику, поскольку именно эту работу Конструктор и его коллеги выполняли "в поле" и руками, что было сложно автоматизировать. В результате грунтопробник был разработан с нуля, а потому дался наиболее тяжело и после попил еще немало крови на испытаниях. Его огромные механизмы все еще были несовершенны и требовали постоянных подстроек и регулировок, для чего на платформе установили 3 больших штурвала.

Вокруг грунтопробника стояла аппаратура обработки проб, смонтированная на жесткой станине и организованная как конвейер, каждая ступень которого выполняла свой анализ образца. Все результаты стекались в главный компьютер, который строил карту распределения и прогнозы перемещения опасной материи, а также выводились на терминалы управления Станцией. Программу для главного компьютера писал Аспирант, и именно ему в дальнейшем предстояло управлять ею в качестве оператора, по крайней мере, по началу, пока работа Станции не будет отлажена. На платформе также разместили и большую вращающуюся антенну, а также всю ее силовую электронику. Анализируя спектр излучения с помощью антенны, компьютер обнаруживал крупные скопления инородной плоти на больших расстояниях. Именно эта антенна стала в свое время главным детищем Конструктора, открывшим ему путь для заработка поиском безопасных участков для земледелия.

"Мы не знаем точно, как это работает, после Катастрофы просто не осталось оборудования, для таких исследований. Но что было понятно сразу – после заражения монстром части животной плоти начинают жить своей жизнью, превращаясь в одного или нескольких монстров. Причем, мы не видим пока, что и как синхронизирует их действия, – рассказывал Конструктор Командиру и Аспиранту на очередной своей лекции. – Этих связей в нашем мире просто нет. Остается лишь вариант, что они есть где-то еще. Всякие порталы для мгновенных перемещений или прыжков в другие измерения, по-видимому, невозможны, это противоречит последним космологическим теориям. Но в микромире, на уровне атомов и молекул, действуют совсем иные, квантовые законы природы, вплоть до разрушения связи причины и следствия. Потому мы предположили, что именно там такие порталы и возникают, в каждой клетке, а может и в каждой молекуле монстра. Кто-то, видимо, очень далекий, не может долететь до нас сам. Возможно, потому что такой полет потребовал бы миллиарды лет, ведь скорость света невозможно превысить. А может он и вовсе из другого измерения. Но через такие микропорталы этот Кто-то может, если не пролезть сюда сам, то хотя бы управлять этими тварями и их отдельными кусками, разрушая наш мир. Это все, конечно, лишь догадки, которые нам нечем подтвердить или опровергнуть. Но пока они подтверждаются практикой и приносят результаты. Как это работает? Такие структуры должны бы искривлять пространство-время на уровне микромира, и некоторые признаки таких искривлений и обнаруживает наша антенна по смещению спектров. Мы реально находим ею этих монстров и их следы, и даже можем уничтожать мелкие скопления этой материи на небольшом расстоянии, увеличив мощность излучателя, что я и делал с коллегами много лет в ручном режиме."

Между тем, антенна потребляла огромную мощность, что делало необходимым для ее работы еще и передвижную электростанцию. Эту электростанцию, как и саму Станцию, надо как-то передвигать по местности, причем, не только по дорогам, но и там, где их нет. И это было задачей, которую еще предстояло решить. Конструктор иногда выходил в основной цех и ходил вокруг полуразобранного танка, прикидывая, как можно поставить платформу Станции на его шасси, или хотя бы использовать его гусеницы и привод. Но Командир давал на вопросы о танке уклончивые ответы. Возможно, он держал его для чего-то еще, а может и вовсе этот металлолом был не в его собственности. Да и выдержат ли даже танковые гусеницы вес платформы и оборудования? К тому же, танковые детали имеют очень малый ресурс, и их едва ли хватит даже на пару месяцев непрерывной работы. Таким образом, задача транспортировки Станции еще ждала своего решения, и Конструктору лишь оставалось наугад делать для платформы максимально компактную и универсальную планировку.

Тем временем значимые для проекта события происходили не только в ангарах базы Командира. Глядя на сына, который давно уже мало о чем говорил кроме Станции, принципов ее работы и программы управления ею, отец Аспиранта сам постепенно проникался этим проектом и уже почти ощущал себя его участником, хотя ни разу не был на месте действия и не видел своими глазами, как все происходит. Как уже упоминалось, правительство Конфедерации было довольно малочисленно, бюджет невелик, а аппетиты бюрократов – небольшими при огромном количестве выполняемой ими работы, поскольку колонии, которые еще не так давно с большим трудом вообще согласились на создание и финансирование каких-то общих оргструктур, и сейчас весьма неохотно расставались с ресурсами и въедливо спрашивали за каждую копейку расходов, заранее видя в каждом функционере Конфедерации вора или мошенника. Вместе с тем, и в глазах населения (и не без помощи руководства колоний) именно чиновники Конфедерации становились крайними в любых бедах, вплоть до природных катаклизмов, неурожая или просто плохой погоды. В то же время, если какое дело правительства было успешным, все лавры руководство колоний всегда присваивало себе. Потому в правительственные чиновники соглашались идти, или идейные патриоты Конфедерации, верящие в светлое будущее человечества, или люди, безмерно жаждущие власти.

Отец Аспиранта часто обсуждал с коллегами вопросы расширения и обеззараживания территорий, доступных для жизни и хозяйственной деятельности. Идеи его находили одобрение, но не более того. До обсуждения их реализации и, тем более, поддержки строительства Станции, дело не доходило. Очевидно, в соотношении идейных патриотов и любителей власти среди чиновников Конфедерации первые были в явном меньшинстве. Ситуация изменилась, когда вдруг возникла идея, что все обеззараженные конфедеративным правительством территории можно будет оставить в его прямом подчинении, а не передавать колониям. Площадь таких территорий быстро бы росла, и это сильно изменило бы со временем баланс власти и сил между колониями и центральным правительством в пользу последнего, а после и вовсе позволило бы жестко подчинить колонии центру. Очевидно, центральным чиновникам, уставшим от бесконечных отчетов перед держащими их впроголодь "провинциалами", такая перспектива сразу пришлась по душе.

Пару недель идея бурлила в кулуарах, которые выпускали наружу лишь смутные слухи. Наконец, на очередном отчетном заседании сам Канцлер правительства произнес перед сенаторами из колоний длинную речь. Он много говорил про расширение жизненного пространства, аванпосте человечества, его последнем шансе, судьбоносности выбора, историчности момента, следе в истории и глобальной ответственности перед потомками, если мы не приступим немедленно к очищению и обеззараживанию нашей земли. Благо, технологии для этого наконец-таки появились, чего со дня Катастрофы долго и упорно ждало все человечество. А на следующий день, выступая уже перед столичными жителями, он назвал строительство и запуск в работу станций обеззараживания "наисрочнейшей и наиглавнейшей задачей нашего мира"! "Интересно, что было у них наисрочнейшей и наиглавнейшей задачей раньше? Доразграбить, недоразграбленное, или поделить уже награбленное?" – мрачно заметил Командир однажды за завтраком в ответ на свежую новость, явно не разделяя оптимизма Конструктора по поводу нее.

Однако, уже на следующий день к ним в ангар нагрянула правительственная делегация во главе с самим Канцлером и включавшая глав самых больших и богатых колоний. Визит был совершенно неожиданным и застал команду разработчиков врасплох. Гости с видимым интересном осматривали малопонятную стальную платформу, стоявшую на подставках в середине помещения, под которой возились, протягивая кабеля, Инженер с Аспирантом. Последние не успели продумать, как реагировать на нежданный визит, а потому сочли за лучшее полностью их игнорировать. Конструктор же с Командиром были вынуждены бегло провести для чиновников экскурсию. Однако, Конструктор на гостей впечатления не произвел – малопонятный ученый-фрик, каким они и ожидали его увидеть, "конкретным управленцам" доверия не внушал. Зато двое из 5 глав колоний оказались лично знакомы с Командиром по его прежним занятиям и были о нем самого лучшего мнения. И это во многом предопределило впоследствии положительное решение о поддержке проекта бюджетом Конфедерации.

Самого Командира такое внимание, скорее, насторожило. Зато Конструктор быстро сориентировался в изменившейся ситуации, и в течение недели были решены почти все накопившиеся проблемы проекта, включая транспортную: Теперь Станция становилась большим внедорожным прицепом на "стандартных колесах 2.6 м", и для ее буксировки закупался целый караванный тягач! Это также решало проблему электроснабжения – обычно караванные тягачи имели вполне достаточный запас мощности двигателя для питания антенны и всего оборудования.

Как уже упоминалось, караваны прицепов, ведомые тяжелыми тягачами, с некоторых пор стали едва ли не единственным транспортом в Конфедерации Южных Колоний. Владельцы тягачей, "караванщики", становились теперь уважаемыми и состоятельными людьми, а иметь собственный тягач и водить караваны – мечтой молодежи. Спрос рождает предложение, и вот уже тягачи специального, "караванного", типа начинают делать кустарно во многих колониях. Такой тягач больше не возит грузы. На его шасси из 2, 3, а то и 4 осей стоят один или несколько мощных моторов, цистерна с топливом, шкафы с запчастями, инструментом и принадлежностями, а также веранды для охранников. Иногда там же лежат несколько колес наиболее ходовых типов для прицепов, которые владелец прицепа должен выкупать за пятикратную стоимость, случись что с ним в пути. А выбора другого и нет, иначе поломанный прицеп будет выцеплен из состава и оставлен на разграбление разбойникам. В пути тягач не только тянет свой состав. Если надо, он может подтолкнуть и автопоезд, едущий впереди него, отцепиться от состава и вернуть на дорогу увязший в яме прицеп, а то и вовсе, подобно бульдозеру или грейдеру, навалить в ставшую непроходимой яму обломков с ближайших развалин или скального грунта. Необходимые для этого приспособления висели на самом тягаче или хранились в шкафах на его раме.

Караванные тягачи становились все крупнее и тяжелее. Такой монстр уже имел обычно электрическую передачу, ибо ее было несложно обслуживать. Все агрегаты поначалу снимались с остатков прежнего мира: брошенной строительной и военной техники, железнодорожного и городского электротранспорта, промышленного оборудования и т. д. Обмотки электромоторов и дизель-генераторов обычно перематывались кустарями под каждую машину. Но постепенно и в колониях начинали производить к тягачам отдельные узлы и компоненты. Для управления всем этим требовался контроллер, который мог быть сделан из любого компьютера, и даже хорошего смартфона, которые в новом мире стали почти бесполезны, хотя в первые месяцы после Катастрофы с трупов их было снято выжившими великое множество. Гигантские тягачи собирались в каждой мастерской по своим проектам и сильно отличались компоновкой, однако, программы для их управления различались куда меньше. Удачные прошивки, написанные программистами в одних мастерских, быстро разлетались по всем колониям, и уже другие программисты, комбинируя их, получали еще более удачные варианты. Программное обеспечение во многом компенсировало топорность механики такого агрегата. Огромные и неуклюжие монстры приобретали, таким образом, невиданную грацию движений гигантских кошек, их тяга росла, как и ресурс агрегатов, а управлять тяжелым автопоездом становилось не сложнее, чем легковым автомобилем, при том, что для профессиональных и грамотных водителей оставалось еще много опций тонкой настройки своего тягача.

Однако, самой большой проблемой тягачей были колеса. Мосты на дорогах без ухода приходили в негодность и рушились. Рядом с ними насыпали броды из обломков с ближайших руин или крупной скальной породы. Этим же материалом засыпали и особо крупные ямы. От таких дорог шины быстро приходили в негодность, но их залатывали, перешивали и наваривали в многочисленных мастерских в колониях, иногда по многу раз, после чего шина еще долго могла служить на прицепе с малой скоростью, но совершенно не подходила для тягача. С ростом размера и массы тягача колес на него нужно было ставить все больше. Или ставить большие колеса, что было предпочтительнее. Большое колесо легче проходит ямы и большие камни, идет плавнее и служит дольше. Но огромные колеса карьерных самосвалов из прежней жизни быстро кончались, и цены на них взлетели до небес. Тягачи один за другим вставали на прикол, и сообщение между колониями оказалось под угрозой.

Проблему пришлось решать на уровне правительства только что созданной тогда Конфедерации. Сначала по крупицам было найдено, собрано и выкуплено оборудование старых шинных производств. А потом было создано оно – "Стандартное Колесо Караванного Тягача 2.6 метра", которое раз и навсегда решило проблему караванных перевозок. И это был едва ли не первый значимый результат деятельности центральной власти. Колесо было огромное, очень прочное и долговечное, хотя и совершенно не допускало движение с высокими скоростями. Производство по началу работало в 3 смены, и все больше и больше появлялось тягачей на караванных путях, несущих маркировку "56x26" на своих шинах. Цены на перевозки постепенно упали, но до сих пор обладание Стандартным Колесом было удовольствием не из дешевых. Об этом было известно далеко за пределами круга караванщиков. Установка таких колес на прицеп многими воспринималось как неоправданная роскошь, "пир среди чумы", а потому Станция и ее команда часто были осыпаны враждебными взглядами, особенно в дальних небогатых колониях, когда случалось им туда заходить.

Однако, такого рода мысли не могли прийти в голову Водителю, впервые увидевшему 2 новых огромных колеса у ангара Конструктора. Природный ум, уравновешенность и позитивность мышления этого человека редко давали ход деструктивным мыслям. Кроме того, будучи очень общительным и имея сотни знакомых почти во всех колониях, Водитель давно уже знал, что это за ангар, чем там занимаются, а также то, что проекту нужен будет тягач. Колеса сказали ему тогда совсем другое: Тут будут деньги, много денег, и денег стабильных!

Водитель был родом из западных колоний, и внешность его сразу говорила об этом. Именно в тех краях после Катастрофы у детей после рождения массово стали появляться на теле желтые пятна – особенность пигментации, влияние которой на что-либо, кроме цвета, пока не было обнаружено. Водителю же с этим "повезло" по максимуму – он родился желтым абсолютно весь. С детства Водитель ремонтировал, а после и водил трактора. Потом стал механиком сопровождать караваны в соседние колонии на древнем небольшом тягаче своего дяди, сделанном из старого полноприводного грузовика. Когда дядя отошел от дел, тягач достался ему. Но Водитель мечтал о настоящем, большом караванном тягаче, который он и смог купить через пару лет, выгодно продав грузовик дяди фермеру, а также свой дом и прибавив свои накопления. Собственно, грузовик тот ушел, скорее, в нагрузку к старому огромному шестиногому сельскохозяйственному роботу, стоявшему на заднем дворе дяди чуть ли не со времен Старого мира. Дядя почему-то не подпускал к нему никого до самой своей смерти. С роботом связана была какая-то его тайна, которую он навсегда унес с собой. Соседи привыкли к виду робота, как к местной достопримечательности, давно вросшей в землю. Однако, робот оказался почти исправен и произвел неизгладимое впечатление на всю Колонию, когда с грохотом стальных ног прошел по ее главной улице. Водитель и его подруга стояли тогда на крыше робота по обоим его бортам, самом видном месте, и с улыбкой наблюдали сверху за разбегающимися зеваками. Поколения, родившиеся после Катастрофы, уже не застали таких монстров. После такого шоу на робота быстро нашелся покупатель и он ушел за хорошую цену.

Хотя купленный тягач был не первой свежести, это была одна из первых машин, построенных уже под Стандартное Колесо, что означало сразу иной уровень заработка! У него было 2 моста, которые имели одинаковую конструкцию и были не поворотными. Поворот осуществлялся изломом рамы по узлу сочленения – огромному шарниру, делившему Тягач на две почти равные половины, что было в целом характерно для конструкций тех лет. По опыту работы на тракторах Водитель знал, что такой тягач, хотя и не очень устойчив на скорости, но обладает феноменальной проходимостью и тягой, поскольку передние и задние колеса идут по одной колее и тянут в одну сторону даже в крутом повороте. С другой стороны, узел сочленения сильно сокращал полезную площадь рамы тягача, что было скомпенсировано двумя выступающими верандами над задними колесами. Третью веранду, сразу за кабиной, Водитель добавил уже сам. Общительность и хорошо подвешенный язык помогали ему в поиске клиентов, а большой технический опыт, полученный еще в детстве с дядей, позволял находить решения в самых сложных ситуациях и всегда доставлять все грузы. Потому дела Водителя все эти годы шли хорошо, и если бы не 2 новых колеса у ворот и потаенная тяга к авантюризму, он никогда не вошел бы в этот ангар в то утро.

– Не рисуйте колеса, пока не определитесь с тягачом, – неожиданно услышал у себя за спиной Конструктор. И действительно, на экране его компьютера в этот момент была нижняя рама Станции, крепление колес на которую он как раз прорабатывал. – Колея колес прицепа должна быть ровно такой же, как у тягача. Тогда все колеса будут оставлять только один след, скорость и проходимость на грунте будут намного выше, а расход топлива – намного меньше, – продолжил незнакомый голос.

Обернувшись, Конструктор увидел человека неопределенного возраста в пыльной и очень потертой одежде. Его кожа была абсолютно желтая, а глаза прикрыты большими голубыми очками-маской, закрывающими всю верхнюю половину лица. Очевидно, это был один из "желтых мутантов" с Запада. Они были редкими гостями в Столице, и ее жители часто шарахались от них, боясь заразиться "западными болезнями". Конечно, никаких "западных болезней" не существовало, но желтый цвет кожи, а также те самые очки, которые носили многие из них, порождали массу слухов. Зачем они их носили? – этого Конструктор не знал. Вероятно, это также было связано с ужасной экологией тех мест, как и желтая кожа. Однако, этот парень явно не стеснялся своего вида и держался довольно раскованно, наверное, даже слишком, отчего собеседник быстро переставал замечать странности его внешности.

– Простите, я без стука, но дверь слишком далеко отсюда, вы бы все равно не услышали, – с улыбкой сказал незнакомец. – Я знаю, вам нужен хороший тягач-вездеход, у меня как раз такой есть.

– Откуда знаете?

– Ну… наш город не такой большой, а я знаю тут многих, – сказал Водитель с максимально открытой и невинной улыбкой, на какую только был способен. – Я 20 лет вожу караваны, и еще почти столько же мечтал их водить. Вся жизнь в дороге, или в автомастерской. Да вы, наверное, и сами обо мне слышали, меня тут многие знают.

И в самом деле, 2 недели назад Конструктор уже запросил в Транспортном департаменте список тягачей и водителей, с которыми Правительство имело дело, а Командир собрал отзывы о них по своим каналам. Действительно, упоминаний об этом желтом было так много, что Конструктор почти сразу понял, кто именно стоит перед ним. Однако, далеко не все отзывы были положительными, и потому этого хитреца он нанял бы, наверное, в самую последнюю очередь. Тем более, с такою бесцеремонностью, с какой он начал их знакомство. Еще более сомнительным Водитель показался Командиру, который даже поставил напротив его строки в таблице специальный знак.

– Я вижу, вы не имели ранее дела с нашим транспортом, – не умолкал между тем гость, – Извините, но это слишком хорошо видно по вашей модели на экране. Я повидал за свою практику немало конструкций прицепов, тягачей, сельхозмашин и даже строительной техники, иногда самых немыслимых, и знаю, что именно вам подойдет! Разрешите, я помогу вам. Вы будете ездить мало по дорогам и много вне дорог, так?…

Водитель был совершенно прав – уже третий день Конструктор пытался родить работоспособную конструкцию подвески, но всякий раз сталкивался с тем, что не знал, на какие детали он мог вообще рассчитывать. Более того, он не знал, какие детали вообще бывают и как их выбирать из тех, что можно найти. Скорее всего, Командир помог бы решить многие из этих проблем, но он как раз уехал на 2 недели за аппаратурой, а чертежи по плану должны были быть готовы уже через 3 дня.

– Хорошо, валяйте, – только и оставалось Конструктору сказать в ответ.

К вечеру Конструктор уже знал о прицепах и тягачах больше, чем за всю предыдущую жизнь, а на экране компьютера уже вертелась достаточно изящная конструкция, которая, между тем, успешно проходила все тесты на прочность. Водитель обладал умом выше среднего. Еще выше были его способности ясно и понятно объяснять, и Конструктор уже начинал ему симпатизировать. Очевидно, ходовая часть Станции оказалась спроектированной в итоге именно под его тягач. Тягач этот и в самом деле оказался, судя по всему, отменным вездеходом, а что до слабого двигателя и изношенной ходовой – для их целей всякий тягач нуждался в доработке и капремонте, а у Департамента для этого есть достаточно возможностей. К тому же, отзывы о других водителях, строго говоря, тоже были очень всякие, а об этом желтом их было хотя бы много. Потому, выбор другого тягача и водителя уже как бы и не рассматривался, отчего с лица Водителя теперь не сходила едва заметная хитрая улыбка.

С этого дня зримое или незримое присутствие Водителя в процессе строительства стало постоянным. Каждый день он появлялся, казалось, из ниоткуда и исчезал в никуда. Сложно было предсказывать его визиты, но стабильно каждый день смеющийся голос сзади говорил: "Доброе утро, Конструктор! Как ваше ничего?" Водитель часто появлялся рано утром, и Конструктор сам уже незаметно для себя стал вставать в 6 утра вместо обычных ранее 8, а то и 10 часов. Уезжая, Командир оставил охрану из 4 человек, уже немолодых, но самых проверенных людей, как он сказал. Но даже среди них у желтого Водителя нашлись хорошие знакомые, и охрана стала для него совершенно прозрачна. Конструктор как раз доводил ходовую, дышло, силовой каркас и многое другое, и потому даже радовался визитам Водителя, хотя и не показывал вида. Его энергией работы заметно ускорились, и этот человек с неизменной дежурной улыбкой уже оказывал заметное влияние на проект, в котором его до сих пор официально даже не существовало.

Через неделю такой работы, в назначенное Департаментом время Водитель пригнал свой тягач. Громадная махина не без труда протиснулась по узким центральным городским улицам и встала, как на выставке, напротив бывшей проходной депо. Тягач был явно потрепан жизнью и производил куда менее яркое впечатление, чем это выглядело в рассказах его хозяина. Но в "компенсацию" этого в департамент был тут же представлен длинный список требуемых доработок, в котором пункты Конструктора едва составляли треть. Оставшиеся 2/3 пунктов, как оказалось, Водитель втихую дописал сам задним числом. Однако, заминки не случилось – глава Департамента лишь бегло пробежал по списку глазами и подписал щедрое финансирование, после чего тягач отбыл на модернизацию в лучшие транспортные мастерские на окраине Столицы, а Водитель – в рейс караванным механиком на тягаче своего друга. Контракт с ним уже был подписан, но начинался он только с началом ходовых испытаний, а до этого Водителю надо было еще на что-то жить. К тому же, Командир все еще относился к нему с плохо скрываемым подозрением.

Когда Тягач снова появился в старом депо, Водитель был как раз в дальнем рейсе, и Конструктору с Командиром пришлось принимать его самим. Отличия видны были даже внешне – все проржавевшие корпусные детали были заменены новыми, грубо, но добротно вырезанными, гнутыми и даже штампованными из свежего стального листа. Мастерские явно располагали настоящим промышленным оборудованием с заводов еще Старого мира! Дизель-генератор был заменен новым, в 1.5 раза большей мощности. Сильно обновился, увеличившись вдвое, и Распределительный щит. Также перебраны были все редукторы и гидравлика, обновлены кабели, а на колесах стояли новые шины "56х26"! Говорили, что ушлый Водитель попытался забрать и старые свои шины, но не успел вернуться вовремя из рейса, и колеса за бесценок ушли к знакомому караванщику одного из ответственных чиновников.

– Наш хитрец будет доволен – все точно, как он хотел, – весело сказал Конструктор после осмотра Командиру, который, однако, куда сдержаннее разделил его эмоции.

– Не сомневаюсь, что о его успехе полгорода будут знать уже на следующий день, – ответил он.

Но не всем Водитель оказался доволен. По-видимому, не вся мощность нового форсированного мотора, которым он теперь так гордился, могла быть использована на тягу. Часть обмоток главного генератора оказалась подключена ко второму инвертору, которого не было в исходной схеме. Именно с ним возился Конструктор, прикручивая толстые силовые кабели к розеткам, уже смонтированным на заднем торце тягача, когда Водитель, едва вернувшись из рейса, впервые зашел посмотреть свою обновленную машину.

Конструктор встретил его хитрой улыбкой и, казалось, читал его мысли. "Он совсем маленький, всего 300 киловатт, – сказал он, показывая на новый инвертор. – Это надо для антенны излучателя. Но ты все равно не гоняй слишком быстро, у Станции слабые тормоза. Хорошие для такой конструкции мы не смогли найти и поставили самое мощное, что было".

Впрочем, впоследствии один случай полностью развеял все водительские опасения. Это было в одном из первых рабочих, а не испытательных, а потому дальних рейсов Станции. Надо было выполнять обязательства перед колониями, финансировавшими проект, и обеззаразить крупный и перспективный участок рядом с одной из самых богатых колоний на Востоке. Перед выездом функции между членами команды были, наконец, распределены, а Командир официально стал ее начальником, в то время как Конструктор сосредоточился на доработках конструкции и подготовке производства следующих станций. В последний момент он вдруг осознал, что на тесной платформе с аппаратурой у экипажа нет совсем удобств, и даже от солнца и дождя спрятаться негде. А отсутствие у Командира закрытого рабочего места со столом и монитором и вовсе делает работу Станции в непогоду невозможной. На решение задачи оставалось 3 дня, и Конструктор не нашел ничего лучшего, как собрать ему кабину из двух старых паровозных будок. Все локомотивы в депо давно были разграблены, и только 2 древних паровоза, стоявших, не то в резерве, не то как памятники, никого не заинтересовали. "Поставь будку слева спереди – я хочу видеть всегда спину Водителя, – сказал свое пожелание Командир. – Ходят слухи о его связях с бандой в горах на Востоке, а мы сейчас поедем как раз туда". Будка сразу получила в команде название "Кабинет", чтобы отличать ее от кабины водителя тягача, а также потому, что для остальных членов команды не предусматривалось больших удобств чем палатки, которые можно было ставить только на ночь. Кабинет не влез на платформу полностью, и его передний край выступал вперед, к Тягачу. Впрочем, это не мешало повороту состава и лишь добавляло Кабинету обзорности, которая, как оказалось впоследствии, никогда не была лишней.

Именно в таком составе однажды утром Станция выдвинулась на Восток. Путь в колонию предстоял неблизкий, по старому шоссе через горный каньон, за которым шел перевал. Состав шел быстро, ибо и на Тягаче, и на Станции стояли большие, вездеходные колеса, а вес Cтанции был все-таки заметно меньше, чем составы, обычно таскаемые караванными тягачами. Погода была ясной, но нежаркой, и команда расслабленно дремала на полу платформы, прячась от встречного ветра за пультами и ящиками. Лишь Аспирант с интересном городского жителя рассматривал незнакомые ему до этого диковинные картины, медленно сменяющие друг друга вокруг.

Развалины, обычно поросшие травой и кустарником, так характерные для окраин Столицы и потому хорошо знакомые всем ее жителям, почти исчезли. Теперь кусты и трава просто покрывали гладкие равнины и пологие склоны холмов, зеленевшие в ярком солнечном свете. Потом исчез и кустарник, началась гладкая степь, обозреваемая с высокой платформы Станции на многие километры вокруг. Следов монстров нигде не было видно, но Аспирант, по рассказам Инженера, уже знал, что вид спокойной травы может быть очень обманчив. Особенно во влажных местах, ибо влагу монстры любят. Пара переправ через средних размеров речки не составила труда – Станция легко прошла их караванными бродами вдоль давно уже обрушившихся мостов. За бродами явно следили караванщики – они были отсыпаны свежими кусками скальной породы, а их края укреплены валунами и оставшимися от мостов бетонными обломками. Дальше холмы становились все круче, а на их склонах местами начал появляться лес. Дорога стала петлять, а Водителю приходилось сильно снижать скорость, чтобы безопасно пройти по крупным валунам, наваленным караванными тягачами и временными рабочими в местах провалов. С недавних пор Правительство Конфедерации озаботилось таки состоянием дорог, и в нем даже появился соответствующий департамент, как всегда, слишком скудно финансируемый. Скальные породы уже выступали из земли повсеместно. Огромные обрывистые каменные стены часто стояли намного выше или ниже дороги, отчего у Аспиранта, не выезжавшего раньше из города, захватывало дух. Казалось, на узкой дороге их огромному автопоезду просто негде было разместиться, но мастерство Водителя творило чудеса. Теперь дорога шла вдоль ущелья, по которому с шумом текла вода. Впрочем, за ревом дизеля его не было слышно, но можно было догадываться по бурной пене. Аспирант с недоумением оглядывался на остальных членов команды, лежа смотревших с платформы в небо с полным безразличием к тому, что так впечатляло сейчас его вокруг. Лишь только охранники на верандах тягача дежурно смотрели вдаль с каменными лицами.

Сержант и Капитан, двое молчаливых охранников, официально вошли в команду Станции последними, хотя были едва ли не первыми, с кем познакомился Конструктор еще в самом начале работ. Это были проверенные и самые боеспособные люди из отряда, которых Командира забрал с собою на Станцию. Капитан был его другом детства, весьма похожим на Командира характером, темпераментом и даже внешне. Оба были малоразговорчивы и только друг с другом изредка могли вести долгие беседы, уединившись от всех остальных на остановках, и с видом, не оставляющим сомнения, что в этой беседе сейчас решаются судьбы миров. Сержант же был совсем молодой парень, возраста Аспиранта. Но с Аспирантом контакт у него не пошел в силу совершенно разного стиля мышления и устройства ума. Несмотря на небольшой рост, коренастое тело и в чем-то забавный внешний вид, Сержант был неимоверно силен и еще более быстр, владел несколькими единоборствами и стрелял без промаха с любых положений. Ему была интересна эта тема, и он посвящал тренировкам значительную часть своего времени. В то же время, Сержант был простоват умом и искренне предан своим командирам. Именно таким он себя видел и хотел, наверное, быть, напоминая в этом, скорее, хорошую служебную собаку. В отличие от "хитрого и умного кота" – Аспиранта, который над его простоватостью иногда посмеивался так, что сам Сержант часто даже не понимал этого.

Состав лишь десять минут шел по каньону, когда уже задремавших Инженера, Аспиранта и Командира вдруг резко тряхнуло. Да так, что двое первых едва не вылетели наружу, почти перелетев через ограждение платформы. Близко раздались автоматные очереди, но Станция не сбросила скорость. Наоборот, дизель резко взревел на полную мощность, и состав стал набирать ход, едва вписываясь в крутые повороты. "Все целы?" – голос Командира звучал совсем рядом. Очевидно, он сразу выскочил из своего кабинета, и в его руках уже была штурмовая винтовка с подствольным гранатометом, неведомо откуда взявшаяся. По-видимому, Командир сам не понимал еще полностью случившегося. А понимал это, очевидно, лишь один человек – Водитель. И, возможно, его механик, что почти всегда сидел на веранде возле кабины Тягача, если на Станции у него не было срочных дел.

Механик пришел вместе с Водителем прямо на комиссию Департамента, принимавшую Станцию вместе с тягачом к первому испытательному выезду. Водитель не строил иллюзий об отношении к нему Командира и понимал, что еще один человек будет принят командой, скорее всего, неоднозначно. Потому и решил говорить о нем с Департаментом напрямую. "Это отличный специалист с большим опытом ремонта и обслуживания разной техники. Он знает в моем тягаче каждый болт, и если что случается в дороге, то я без него – как без рук", – сказал Водитель комиссии. Между тем, некоторые факты заставляли усомниться в его словах. Желтый цвет рук, которые Механик в Столице старался прятать, однозначно выдавали в нем, как минимум, земляка Водителя, а явное портретное сходство – как максимум, его родственника, который был просто пристроен на стабильную зарплату. Первые же полевые ремонты, которых в процессе испытаний случалось немало, действительно показали, что опыт работы нового сотрудника с техникой был не столь велик. Впрочем, он имел отличную сообразительность и стремительно наверстывал это расхождение. Водитель жестко и интенсивно натаскивал Механика, заставляя осваивать все, что было связано с Тягачом и автопоездом, а Инженер всегда привлекал его к работам со Станцией, и тот никогда не отказывался.

А еще Механик был настоящий балагур, неиссякаемый источник самых разных историй, опробовавший в свое время едва ли не все мыслимые и немыслимые способы заработка, какие возможны в постапокалиптическом городе, и знавший людей и особенности их жизни из самых разных слоев, равно как и многие окружающие развалины и их тайны. Через год совместной, почти круглосуточной работы в узком и замкнутом, как на подводной лодке, кругу, возможно, именно этот балагур спасал во многом команду Станции от тяжелой взаимной усталости, когда люди начинают без причин ненавидеть друг друга. Обычно же, как и сейчас, он сидел на веранде за кабиной Водителя, развлекая его и не давая уснуть.

Пока команда на платформе настороженно угадывала, что произошло, ответы на некоторые вопросы начали появляться сами. Позади Станции на дороге появился грузовик: защищенный стальными листами шоссейный седельный тягач и такой же полуприцеп, ощетинившийся по периметру краями бронелистов и с парой пулеметных башенок на крыше. "Боевая фура бандюков в восточных горах, я видел ее раньше", – сказал Командир и громко крикнул команду охранникам. Оба чуть ли не одним прыжком оказались на Станции и заняли боевые позиции по углам платформы за поручнями. Расстояние до фуры было слишком велико для прицельной стрельбы, и на фуре явно рассчитывали нагнать медлительный караван с широким тягачом, который с трудом помещался на узкой горной дороге. Более того, на редких прямых участках было видно, что следом за фурой едет еще одна, а также десяток мотоциклистов, которые будут задействованы сразу, как только дорога позволит пойти на обгон. Но не тут то было. Водитель виртуозно вписывался в повороты и разгонялся на прямых, умело используя избыточную мощность двигателя, а начавшийся вскоре подъем и вовсе не позволил фурам начать сближение. Бандюки явно не ожидали такой прыти от обычного каравана. Моторов их фур не хватало для стабильного преследования. Пуская густой, черный дым, они лишь с трудом удерживали дистанцию. В те же редкие моменты, когда фуры все-таки приближались на расстояние прицельного выстрела, охранники метким огнем загоняли водителя первой из них под прикрытую броней приборную доску, и он сам сбрасывал газ.

После перевала начался спуск, где боевой фуре догнать Станцию было уже намного проще. Абордажная команда уже двигалась по ее крыше. Оставалось сделать один резкий рывок к Станции на прямом участке, чтобы ее охрана не успела перестрелять всех абордажников раньше, чем они возьмут Станцию под контроль. И вскоре такой участок появился. Пустив черный дым из труб, фура резко пошла на сближение. Ускорился и Водитель, рискуя при этом, что у поворота в конце прямого участка придется сильно тормозить, и есть риск перегреть тормоза. Он и так пытался их беречь, тормозя по максимуму электротормозными реостатами (которые в свое время с трудом уговорил Конструктора не снимать: "Зачем они на медленной Станции?" – недоумевал тот). Но сейчас электротормозов было недостаточно, и нужно было тормозить обычными. Водитель же фуры был явно уверен в своих тормозах куда больше. Его обшитая грубым железом кабина быстро приближалась, пулеметные точки хлестко (но, к счастью, не метко) били по позициям охранников и примкнувшего к ним Командира, загнав Инженера и Аспиранта под пульты управления Станцией, а на крыше полуприцепа с уже откинутого трапа абордажная команда издала жуткий боевой вопль, приготовившись к прыжку. Безумные глаза абордажников, вылезшие из орбит, уже были четко различимы во всех подробностях.

И тут случилось чудо. Вместо того, чтобы выровнять скорость со Станцией и сцепиться с ней, обеспечив абордаж, фура с ходу влетела в мощную кормовую балку рамы, заставив Станцию подпрыгнуть. За мгновение до удара Командир отчетливо увидел разрисованное лицо водителя с перекошенными зубами и квадратными глазами, вылезшими из орбит. Но лицо таким было не от ража, как в толпе над его головой, а от ужаса. Очевидно, отказ тормозов все-таки случился, но не на Станции, а на фуре! От удара абордажники, как муравьи, посыпались с трапа и крыши фуры под ее колеса. Двое упали на платформу Станции где были тут же прикончены отточенными движениями Сержантом и Командиром. Остальные сформировали месево перед тягачом фуры, отчего она резко ушла в сторону, легла на бок и быстро скрылась за краем обрыва. Вторая фура была еще далеко. Едва увернувшись от лежащих на дороге тел и отпавших деталей предшественника, она продолжила преследование. Несколько мотоциклистов летели перед нею, и еще больше их было позади. К счастью, через пару километров горы закончились и дорога вышла на равнину, бывшую до Катастрофы аккуратно выровненными, ухоженными кукурузными полями. Водитель сразу ушел с дороги в поле, зная, что фура с ее небольшими колесами не сможет последовать за ним. Десяток же мотоциклистов, рискнувших в приступе безумия их преследовать, охранники легко перестреляли как зайцев на сафари, и даже Командир не отказал себе в удовольствии поупражняться в меткости. "Они накачивают перед атакой мотоциклистов и абордажников наркотой, чтобы убить страх", – ответил Командир на недоуменные вопросы Инженера и Аспиранта, когда опасность уже была позади.

А позже от Водителя они узнали и начало истории. В начале каньона за поворотом на дороге он увидел завал. Очевидно, бандюки ждали караван, который шел перед ними, но встал на ремонт из за лопнувшей рамы одного прицепа (Аспирант вспомнил, как видел сквозь сон сложенный вдоль дороги штабелями груз и механиков каравана, облепивших длинную раму с огоньками электросварки). Бандюки были согласны и на Станцию, но она оказалась для них куда более крепким орешком. Такой завал на дроге легко преодолевается тягачом на Стандартных колесах, но первый же прицеп каравана на нем просто бы развалился. Однако, на Станции стояли те же колеса, что и на Тягаче, что позволило Водителю смело перепрыгнуть завал и пуститься наутек. Пулеметным огнем он был ранен в левую руку, но на помощь сразу пришел Механик, который с веранды через окно кабины, как мог, помогал ему в управлении.

Поздно вечером они были уже в колонии. Осмотр показал небольшие повреждения на Станции – ножи грунтопробника и задняя балка были немного согнуты. Кроме того, часть оборудования пострадала от пуль и прыжка Станции через завал. К счастью, в колонии был свой кузнечный цех, и возвращаться для ремонта в Столицу не требовалось. Неделя ушла на ремонт машин и восстановление руки Водителя, который, несмотря на травму, был все таким же оптимистом (а Механик – таким же балагуром, историям которого, впрочем, верили все меньше и меньше). Потом Станция ушла в свой первый рейс по окрестностям.

Большое пойменное поле, которое предстояло сделать доступным для земледелия, тянулось вдоль речки, на другом берегу которой прерывистой грядой шли скалы предгорий. Именно в них, по заверению местных жителей, жили монстры невиданных размеров и свойств, что, впрочем, вполне согласовывалось с показаниями радара.

– Разве они могут быть больше животных, которых они убили? Три метра в холке, как говорил вчера фермер – и оно легко сможет достать до перил платформы с земли! – Аспирант явно чувствовал, что ему есть, о чем беспокоится. – Я понимаю, что ваши веранды на тягаче выше,…

– Не говори ничего, а то Студент опять от страха в штаны наложит и спалит излучатель антенны, – крикнул Водитель Механику, смеясь и не дав Аспиранту договорить. Очевидно, он сразу вспомнил какую-то из сомнительных историй балагура, но это лишь раздразнило последнего.

– А вот, кроме шуток, был случай! Я тогда с парой местных ханыг собирал цветмет, где что осталось на старых развалинах, – Механик, как обычно, начал свой рассказ медлительным тоном бывалого человека.

– Все знают, что нержавейку надо искать на пищевых заводах, медь – на бывших подстанциях, а алюминий, дюраль и магний бывают на брошенных аэродромах и возле автомастерских. Там это все было разграблено после Катастрофы еще в первые 20 лет. Но есть еще знания, куда менее очевидные, полученные от тех, кто как-то терся в нужных местах и просто случайных людей, мимо шли, слышали что-то и т. д. И вот в таких случаях у нас еще был какой-то шанс. К северу от Столицы, в 20 км, была когда-то птицефабрика. Там выращивали кур для отправки по всему Югу, а потому, еще живых их пичкали консервантами так, что они не гнили потом месяц без охлаждения. Но иногда случался передоз, цыплята умирали недомерками, и их бросали в одну огромную кучу в гигантском холодильнике под главным корпусом. В старом мире обычно такое отправляли как гуманитарный груз в бедные страны или если где случалось какое бедствие – дареному коню то в зубы не смотрят. И вот эта химия лежала там и ждала своего часа. Когда случилась Катастрофа, и монстры заполнили все вокруг, об этом холодильнике, конечно, все забыли. Намерзший за много лет лед оттаивал постепенно, да и консерванты делали свое дело, потому мясо в куче разлагалось очень медленно.

Нам в городе про этот холодильник рассказал тогда один дед-кустарь, бывший той фабрики главный инженер, как он называл себя. С его слов, там есть большие алюминиевые радиаторы, которые и были нам нужны. Мы взяли кустаря с собою, показать дорогу, за долю прибыли. Внешне здание фабрики выглядело не разграбленным, и мы отправили его туда на разведку. Ждали почти день. Об этих местах ходили нехорошие слухи, но нам ли их было бояться! – Механик, самодовольно рассмеялся. – Наконец, парень, который был с нами, тоже ушел за ним. Думали, сбежала крыса, нашел что-то и не хотел делиться… Но через 20 минут пацан вернулся таким, что я едва узнал его! Ему было 17 лет, но большая прядь волос на его виске стала совсем седой, а после поседело и все остальное! Точно помню, что до ухода парня туда этого не было! Минут 15 пацан не мог связать ни слова, но и без слов было понятно по его виду, что надо делать отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше! Лишь следующим утром он все рассказал.

Холодильник пацан нашел довольно быстро. За десятки лет весь лед так и не растаял, и потоки холодного воздуха показывали ему путь. Наконец, парень нашел толстую дверь с теплоизоляцией. Все вокруг не двигалось несколько десятилетий, но дверь явно кто-то недавно открывал. И он вошел. Это был второй этаж холодильника, первый был еще ниже. Его деревянный пол давно оттаял и уже сгнил. В центре было большое окно, а рядом с ним – пролом в гнилых досках, около которого лежали очки того самого кустаря. Рядом было еще кое-что. Лишь присмотревшись парень понял, что это пальцы, зажатые в щели между досок и вырванные из руки. Очевидно, что-то дернуло кустаря вниз с очень большой силой, когда он пытался выбраться наверх. Парню показалось, что пальцы имели зеленый оттенок и слегка шевелились, но тогда он посчитал это невозможным. Мало ли что привидится, а человека надо было срочно спасать! Тем более, снизу шел странный шум, ни на что не похожий. С опаской парень вышел наружу и спустился еще на один этаж, где тоже была такая же изотермическая дверь. Если кустарь был еще жив, он был за нею, поскольку на двери этой уже не было следов, что ее недавно открывали. И пацан дверь открыл!

На него смотрела огромная, шевелящаяся масса, высотою метра 4 и вся ощетинившаяся клювами, непрерывно щелкающими. Их щелчки сливались в непрерывный шорох и шум, который он и слышал сверху. Кроме того, из этой массы тянулись тысячи когтистых куриных лап, каждая из которых была на щупальце длиною от пальца и до полуметра. А между ними смотрели тысячи куриных глаз! Я сам там не был, не видел, может, парень что и преувеличил с перепугу, но весь его вид заставлял верить тогда ему. Но главное было не это. В середине этой массы был человеческий рот с двумя железными зубами, точно как у кустаря, что нас туда привез. И этот рот хрипло звал пацана по его имени!

К этому моменту все слушатели уже понимающе улыбались, ибо эта байка механика была явно одной из самых неправдоподобных.

– А что было дальше? Оно вылезло в дверь и пошло всех жрать? Может, нам самое время туда тоже съездить? – спросил Аспирант.

– Мы показали парня военным, – продолжал Механик невозмутимо, – и они эту фабрику сожгли. Ну, или сказали, что сожгли, кто ж его знает....

– Я помню эту историю, – серьезный, без тени иронии, голос Командира из кабинета прозвучал совершенно неожиданно. – Я говорил тогда с их командиром, они туда вылили свою двухнедельную норму напалма. Видимо, их тоже впечатлил, не столько рассказ, сколько внешний вид несчастного юноши. По графику мы должны быть там через 2 недели, но я не думаю, что найдем что-то интересное. Все-таки двухнедельная норма напалма – это имеет значение! – произнес командир с явным удовольствием, и глаза его заблестели.