Когда драконы уходят на пенсию

Красный Дракон сидел на выступе скалы и задумчиво смотрел на тучи, все плотнее заволакивающие небо. По его прикидкам, к вечеру мог начаться дождь. Хорошо, если не снег: короткие августовские бураны здесь, в горах, — не редкость.

Немного ниже, возле входа в пещеру, дымился костерок. Рядом расположилась молоденькая девушка. Она читала что-то с «наладонника», время от времени переворачивая жарящееся на углях мясо. Когда кусочки шашлыка, нанизанные на колышки для палатки, стали на ее взгляд достаточно съедобными, девушка переложила их в эмалированную тарелку.

Заметив внизу шевеление, Дракон решил спуститься к пещере. Чтобы не разметать ненароком костерок, он не стал взлетать, но слез со своего насеста так, как спускается по ковру кошка, с разгону заскочившая под самый потолок: цепляясь за скалу когтями всех четырех лап и опасливо посматривая вниз. Со стороны такое перемещение шестиметрового крылатого зверя выглядело весьма забавно. Поэтому девушка, с интересом наблюдавшая за спуском хозяина пещеры, не смогла сдержать смех. Почувствовав под задними лапами широкий карниз, Дракон облегченно вздохнул.

— Не нахожу ничего смешного, — пробурчал он. — Кстати, в ближайшие дня три вряд ли кто из людишек сможет пройти через перевал.

— Значит, я еще три дня буду надеяться, что я — Принцесса, — улыбнулась в ответ девушка. — Лучше скажи: ты шашлык будешь?

— Давай…

Дракон опустил голову, не уступавшую размерами хорошему чемодану, на уровень лица девушки. Она выбрала кусок мяса покрупнее и, подув на него, положила в раскрытую пасть рептилии. Дракон причмокнул языком от удовольствия:

— Хорошо!

— Но мало, — продолжила девушка.

Действительно, кусок шашлыка для крылатой твари был что горошина аскорбинки — для человека: не успел вкуса почувствовать, а во рту уже ничего нет.

— Да ладно, я сыт, — Дракон уселся на задние лапы, сложив передние на животе. — Ешь сама, а то останешься голодной. Я дня три охотиться не буду. Не люблю в дождь летать.

— Не бойся, у меня крупа есть и китайская лапша. Не помру, — пожала плечами девушка.

Впрочем, пока она обедала, Дракон, не удержавшись, выпросил еще с полдюжины кусков — баранина, вымоченная в соке красной смородины, смешанном с ивовыми листьями, была чудо как хороша.

Кроме того, почти забытый вкус приготовленного на огне мяса вызывал у Дракона приятные воспоминания о тех временах, когда он мог еще принимать человеческий облик и нередко бродил в предгорьях, присоединяясь то к одному, то к другому кочевому племени.

Тогда степь на севере была другой: живой и грозной. Словно темные волны, накатывались людские толпы, спешащие вслед за солнцем. Пастухи гнали стада, и скота было так много, что он выедал траву до самой земли, и степь становилась черной, как после весеннего пала. А люди все шли и шли. Скрипели телеги с высокими деревянными колесами, ржали кони, смеялись и плакали дети. А когда наступала ночь, то казалось, что небо опрокинулось на землю: бесчисленные, как звезды, костры светились сквозь плотные облака стелящегося по земле дыма.

Дракон помнил… Помнил вкус жареной баранины, которой угощали молодого воина у костров. Помнил и глаза степных принцесс, тех, которых он выбирал, чтобы родилась у людишек еще одна сказка. Принцессы были трепетны и покорны…

Старый зверь с сомнением посмотрел на девушку, сегодняшним утром так бесцеремонно нарушившую его уединение. Она меньше всего походила на Принцессу из его воспоминаний. Рыжие растрепанные косы, симпатичная конопатая мордашка, добела вытертые синие штаны и растянутый свитер. Когда эта рыжая появилась возле его пещеры, то сначала он принял ее за мальчишку из тех племен, в которых воины заплетают волосы в косы. И лишь потом сообразил, что это — девка.

Еще большие сомнения в способности незваной гостьи стать героиней сказки возникли у Дракона, когда он наблюдал, как ловко та орудует ножом, свежуя одного из двух украденных им в соседней деревне баранов. Второго барана Дракон растерзал на глазах у девушки, картинно разбрызгивая кровь и ошметки внутренностей. Любая нормальная девица, даже не Принцесса, от такого зрелища если и не грохнулась бы в обморок, то потеряла аппетит. Но эта рыжая лишь поморщилась брезгливо, продолжая вырезать филейные куски из бараньей туши.

— А что ты сделаешь, когда поймешь, что твой Рыцарь не приедет? — вдруг спросил Дракон.

Девушка задумалась, потом печально вздохнула:

— Решу, что в этой сказке я не Принцесса, а, скажем, Кухарка.

С этими словами она завернула остатки мяса в кусок газеты и отнесла их внутрь пещеры.

— На Кухарку ты тоже не похожа, — покачал головой Дракон, когда его собеседница вновь появилась на каменном уступе возле входа.

— Значит, это не моя сказка, — еще больше опечалилась девушка. — Ну что же, переживу…

В этот момент ударил ветер. Так бывает в горах: то погода вполне летняя, светит солнышко, то — ураган и дождь, да такой сильный, что в пяти шагах ничего не видно. Девушка моментально собрала колышки, на которых жарилось мясо, сунула за пазуху «наладонник», свободной рукой уцепила котелок с чаем, и через пару секунд на каменном карнизе не осталось ничего ценного.

Вслед за ветром пришел ливень, закрывший устье пещеры серой завесой. Внутри стало сыро и темно. Чтобы хоть немного разогнать мрак, девушка развела неподалеку от входа костерок. Дым поднялся к потолку, растекаясь по невидимым глазом щелям в скале. Огонь осветил лишь малую часть пещеры, но даже этого было достаточно, чтобы возникла иллюзия настоящего дома.

Порывшись в рюкзаке, девушка достала мобильный телефон.

— Чем ты там пищишь? — заинтересовался Дракон, блестя из темноты выпуклыми глазами.

— Хочу эсэмэски девчатам скинуть. У меня же связь через спутник, — ответила гостья.

Крылатый зверь покачал головой:

— Понапридумывали…

Как все старики, Дракон любил дремать, погружаясь мыслями в прошлое. Он вспоминал, как менялась северная степь. Куда-то исчезли кочевые орды. Теперь люди шли на восток. Сначала — бородатые мужики, вооруженные острыми топорами и неуклюжими ружьями. Но били те ружья, в отличие от легких луков, пребольно. После неудачной попытки с налету схватить стреноженную лошадь, что паслась возле лагеря пришельцев, Дракон начал охотиться на скот только под защитой невидимости. Потом на реках стали появляться окруженные деревянными стенами города и распаханные поля.

Оборачиваясь человеком, Дракон нередко заходил в эти городки, сидел в кабаках и разговаривал с людишками. Удивительное дело: сказки у них стали другими. Время героев ушло, теперь мужики за стаканом казенной водки травили байки про хитрых солдат да поповых дочек. Про драконов еще помнили, но считали их каким-то диковинным зверьем, вроде рыбы-кита, что водится в восточном океане.

В мирах, где перестают верить в волшебство, драконы не нужны. Так что оставалось лишь ждать, когда откроется вход в тот, изначальный, мир, откуда тысячи лет назад и пришли юные маги, принявшие облик крылатых зверей. Пришли, чтобы научить людей мечтать и сочинять сказки, — ведь без этого не выживает ни одна цивилизация.

Но говорят: седина в бороду — бес в ребро. Впервые в своей жизни старый Дракон влюбился. С молодой казачкой, вдовой одного из тех мужиков, что первыми пришли в предгорья, он прожил долгих тридцать лет. Ни разу не менял человеческий облик на звериный.

Казачка… Аннушка… Она не походила на степных Принцесс, но и Служанкой ее нельзя было представить. Горячая, гордая, неутомимая. Вместе они построили избу, вскопали огород, распахали под поле добрый кусок степи возле небольшого озерца. Вместе вырастили детей.

Когда Анна умерла, Дракон ушел в горы, поклявшись, что никогда больше не примет человеческого облика.

Очнувшись от воспоминаний, хозяин пещеры скосил глаз на свою гостью. Что-то в этой девушке было особенное. Да, она — не Принцесса. И на гордую казачку не похожа. Но есть в ней и степная кровь, и казачья… И еще какая-то, жутко знакомая…

— Слушай, Дракон, — спросила девушка, заметив, что тот уже не спит. — Скажи, ты же не один на Земле? Ведь сказки про драконов есть во многих странах. Даже в Америке. Там был такой Кецалькоатль — пернатый змей.

— Да, нас было много. Сотни, наверное. Нас послали присматривать за людишками. Ни один разум во Вселенной не должен остаться без присмотра.

— А в гости вы друг другу летаете?

Дракон рассмеялся:

— Нет. Далеко слишком. Жили бы кучами — никаких баранов нам не хватило бы. А так пастухи думают, что волки виноваты или воры…

— И ты все время один? Без своих? — опечалилась девушка. — Уже тысячу лет один?

— Гораздо больше, — улыбнулся Дракон.

В мерцающем свете костерка эта улыбка, открывшая два ряда острых белых зубов, выглядела жутковато, и хозяин пещеры это прекрасно знал. Но странная девушка почему-то не обращала внимание на такие мелочи.

— А что будет, когда ты станешь совсем старый и не сможешь охотиться? Кто тебе поможет? — спросила она.

— Никто. Тогда я вернусь домой.

Дракон вздохнул и повторил:

— Домой… Ладно, хватит болтать, спи лучше!

Два дня шел дождь. Девушке хотелось расспросить Дракона обо всем, что тот увидел и узнал за тысячи лет жизни, и о том, каков его родной мир, и еще о сотне вещей. Но Дракон все больше дремал, похрапывая и шумно вздыхая во сне. Поэтому ей приходилось тоже дремать, прижавшись к на удивление теплому боку зверя. Или хлопотать около костерка, или читать. Время от времени она терзала свой «мобильник». Писк «мобильника», походивший на посвист какой-то птицы, сначала слегка раздражал Дракона, но потом хозяин пещеры привык к нему. Так что, когда вместо пиликанья «мобильного» Дракон услышал тихие всхлипывания, то он всерьез забеспокоился:

— Что-то случилось?

— Нет, — шмыгнула носом девушка. — Не случилось и не случится. Мишка написал, что в эти выходные — день рождения у Эдика, и он не сможет вырваться в горы.

— Подожди! Кто такой Мишка? Кто такой Эдик? Как написал? — потряс головой Дракон.

— Ну, это… — девушка еще раз всхлипнула, — написал он мне на е-мэйл, а я могу письма как эсэмэски где угодно принимать. Мишка — это, наверное, Рыцарь. Ну, он говорил мне, что он — мой Рыцарь, а я — его Принцесса. А Эдик — его начальник.

— И что?

— Слушай, съешь меня, а? — вдруг попросила девушка.

Дракон от удивления икнул:

— Зачем? Ты же заранее знала, что он не придет тебя спасать.

— Знала, но надеялась… — девушка отбросила мобильный так, что тот глухо звякнул о камни. — Понимаешь, даже не в Мишке дело. Просто… Сказка исчезла. Нет ее… Мне всегда говорили, что я какая-то несовременная, а теперь…

И девушка снова захлюпала носом:

— Дура я! Увидела тебя с перевала, думала: вот она, моя сказка! Заставлю Дракона меня похитить, а Мишка придет и спасет меня. Как Рыцарь… А теперь жить не хочется…

Зверь фыркнул:

— Точно — дура. Но есть я тебя не буду.

— Это еще почему? — возмутилась девушка. — Думаешь, я хуже тех баранов?

— Понимаешь ли, драконы не питаются родственниками. Даже отдаленными.

— Что?

— Что слышала. — Дракон помолчал для значительности и продолжил. — Я, конечно, старый маразматик, сразу не сообразил. Вот скажи, как ты в мою долину попала?

— Ну, поднялась по осыпи на перевал, — пожала плечами девушка, — там внизу, под осыпью, тропа на Светлое идет, мы часто туда ездим. До Алексеевки на автобусе и километров восемь пешком. А тут захотелось наверх забраться…

— Думаешь, тебе первой захотелось? Думаешь, кроме тебя таких любопытных не существует?

— Не знаю, — неуверенно пробормотала девушка. — А что?

— А то, что долина накрыта магическим пологом. Ее никто не видит. И меня никто с перевала не видит, кроме тех, для кого я сам сказку сочинил. Я уж сдуру подумал, что защита просела… Но потом глянул — все нормально. Значит, ты можешь видеть то, что другие не видят.

Девушка недоуменно молчала, слушая Дракона. А тот продолжал, и чем дальше, тем торжественнее становились интонации:

— Значит, ты — тоже магическое существо. Хотя бы частично. А как такое могло получиться? А могло такое получиться только в том случае, если в тебе есть древняя кровь. Если ты — моя пра-пра-пра… — Дракон замялся, пытаясь сообразить, сколько раз надо сказать «пра». — В общем, если ты — мой потомок.

— Ой! — только и смогла ответить девушка.

— Не «ой», а пошли!

Дракон шумно поднялся, но направился не к выходу, а в глубь пещеры:

— Сделай факел!

— Я сейчас! У меня фонарик есть, — девушка метнулась к рюкзаку.

Пещера оказалась гораздо больше, чем представлялось вначале. То, что казалось темной нишей в дальнем от входа углу, оказалось началом извилистого прохода. Девушка проскользнула в него под самым носом у неповоротливого зверя, и теперь нетерпеливо шагала впереди, освещая фонариком покрытые пылью камни под ногами. Правда, пробираться по узкому тоннелю, в котором Дракон то и дело рисковал застрять, пришлось не больше сотни метров. Коридор резко свернул, каменные стены разошлись в стороны, и они очутились в высоком гроте.

— Ни фига себе, — прошептала девушка, сообразив, что здесь фонарик уже не нужен: на стене против входа серебристо мерцает правильный овал метров пяти высотой. То ли странное волнистое зеркало, то ли чаша с расплавленным металлом, каким-то чудом поставленная вертикально.

— Что это?

— Это означает, что я не ошибся, — пробормотал в ответ Дракон. — Мне действительно пора.

— А я? — выдохнула девушка, которой вдруг стало страшно остаться одной в этом подземелье.

— Ты? — Дракон задумался. — Ладно, я отнесу тебя к перевалу. Дождь кончается, но спускаться в долину по скале все-таки рискованно — можно и шею свернуть. И еще… вот.

Дракон проковылял к «зеркалу», дотронулся до стены рядом с ним, и в лапе у него появилось что-то вроде кулона на длинной цепочке:

— Надень. Это мой амулет, который я носил, чтобы превращаться в человека. Не знаю, действует ли он наоборот. Но ты и так — Дракон. От этого ты теперь никуда не денешься.

Через пару часов девушка преодолевала последние метры осыпи. Дождь закончился, но по мокрым камням приходилось пробираться очень осторожно. Так что соображать девушка начала только спустившись на знакомую тропинку. Села на торчащий из земли корень и задумалась. С одной стороны, все произошедшее казалось совершенно нереальным. С другой — на шее висит драконий амулет, и кажется, что от него расходятся волны мягкого тепла.

Девушка думала о потаенной долине — такой, какой она видела ее с высоты драконьего полета: серебристая слюда взболомученного дождем озера в центре, узкая полоска леса, подковой охватывающая берег с севера, и чистый галечный пляж с юга. А вокруг — почти отвесные скалы. Когда-нибудь она обязательно вернется сюда. Только сначала надо понять, что же это такое — быть драконом? Как это? Что должен делать Дракон, если он — студентка третьего курса университета, будущий менеджер по связям с общественностью?

А Дракон, проводив свою пра-пра-пра… внучку, вернулся в освещенный серебристым зеркалом портала грот. Посидел немного возле входа, повздыхал.

— Вот незадача-то, — вслух пробормотал Дракон. — И идти надо, и не хочется, и делать здесь больше нечего.

Он осторожно царапнул когтями по податливой поверхности волшебного зеркала, словно еще надеялся, что оживший портал может быть обманом зрения. Но вход был настоящим, действующим. Значит, действительно, людишки теперь уже не требуют присмотра. Теперь они сами будут за собой присматривать. Стали почти взрослыми. Глядишь — и среди рас, управляющих Вселенной, появится еще одна. Тем более, что некоторые, пусть и усиленные древней кровью, уже научились видеть и понимать. Им и доделывать начатое драконами. Так что остается только вернуться домой.

Повздыхав еще немножко, Дракон поднялся и неуклюже полез в портал. Его ждал родной мир. Почти забытый, в последнее годы казавшийся уже не реальностью, а давней фантазией. Мир, в котором старому магу так будет не хватать всего того, что в этом мире казалось или слишком обычным, или раздражающим: вкуса шашлыка, запаха костра, болтовни этой рыжей непоседы…