Княжна Тобольская 2

Глава 1

К середине февраля в Екатериноград вторгся Генерал Мороз, в считанные дни захватил его с потрохами и, судя по отметке в минус 38 на термометре, скоро не отдаст. В этом мире — или измерении? — такая температура ни у кого не вызывала вопросов. Всё нормально, как и должно быть. Глобальное потепление на повестке дня не стоит, и вряд ли здешние экологи вообще подозревают о его существовании. Население земли всего около миллиарда, промышленность давно отказалась от сжигания ископаемого топлива в пользу атомной энергетики, леса практически нетронуты. Необычный мир. И люди ему под стать. По крайней мере те, кого называют стихийниками, — практики эссенции стихий.

В прошлой жизни меня звали Ирэн Листьева. Родилась, выросла, работала барменом в ночном клубе «Роза мрака» и умерла в возрасте двадцати четырёх лет от руки фальшивого вампира при попытке защитить незнакомую девушку. А в этой я Василиса Тобольская двадцати одного года от роду, скандально известная дочка губернатора, курсантка престижного института, по официальным данным моно-практик стихии воздуха, а на деле дуо-практик воздуха-псионики. Уже не обнуленная, но всё ещё полная вопросов. И проблем. Особенно проблем! Благо, уже завтра на одну из них станет меньше — я наконец-то получу стихийный клинок.

В час ночи 14 февраля 2037 года все двадцать первокурсников факультета «Логистики и снабжения» (или подсобники, как дразнят нас за глаза) собрались во дворе Столичного Военного института имени Великого Князя Александра Первого. Одеты по форме номер пять: куртка и штаны штормовые защитные с утеплителем и плотной мембраной, шапка с «ушками», сапоги из натуральной кожи и меховые перчатки. За спиной небольшие походные рюкзаки с минимальной поклажей внутри и эмблемой счастливого кролика — нашего «тотемного» животного — снаружи.

В крови гуляло предвкушение дальней, но короткой поездки в маленький городок с интересным названием Танда-ур, затерянный в дебрях Якутской области. Нас, зелёных первокурсников, ожидало приключение на шесть дней — самое важное мероприятие в жизни каждого стихийника, Ритуал Создания Клинка! А для меня, стыдно признаться, ещё и первый выход за пределы институтского комплекса. Не до прогулок было, не до прогулок…

— Готовность десять минут, дамы и господа! — предупредила товарищей громким окриком. — Если кто-то чего-то забыл, скажите мне об этом сейчас или молчите до самого возвращения!

— Сама молчи, командирша нашлась, — откуда-то сбоку фыркнул Иван Ужурский.

— Позубоскалить — это святое, — дежурно отсалютовала ему рукавицей. С тех пор, как меня избрали лидером курса, Ужурский ни разу не упустил возможности вставить недовольный комментарий. Больше из вредности, конечно; мы не сошлись характерами с самой первой встречи. — Всем понятна политика партии? Даю последний шанс!

— Ты слишком суетишься, Вася, — стоявший рядом Надир весело глядел на мою сосредоточенную моську.

— Считаешь, перегибаю?

— Считаю, ты не пастушья колли, а они не овцы.

— Они первокурсники, — ответила я с многозначительным вздохом.

Надиру стало ещё веселее:

— Ты старше их всего на три года.

— На целых три, попрошу! — улыбнулась не без иронии. — А ещё я лидер курса, контроль и организация мои прямые обязанности. Твои, между прочим, тоже. Да-да, друг мой персидский, ты заместитель лидера, так что мы оба колли. Гав! Декан дала задание подготовить поход, мы подготовили. Осталось проследить, чтобы всё прошло идеально.

— В этот раз так оно и будет. Расслабься, — посоветовал он с философским спокойствием.

— У тебя вообще ни тени сомнений?

— А зачем волноваться? — Надир задал встречный вопрос. — Мы с тобой не новички, оба проходили Ритуал Клинка и оба знаем, что из всего сложного в нём только дорога.

Будь я настоящей Василисой, может и согласилась бы, а так без понятия. Сухая справка из пособия для новичков дала только общие представления о грядущем событии.

Приобняв меня за плечи, Самаркандский ободряюще подмигнул. Он мне нравился. Крепкий и мускулистый, с восточными чертами лица, зелёными глазами и мягким арабским акцентом в голосе. Этот парень точно знает, что хочет и как хочет.

Налетевший ветер ударил колючей крупой в лицо, вынудив поёжиться.

— Говори, что угодно, но у меня нехорошее предчувствие, — пробормотала я, оглядывая шеренгу сокурсников. — Не конкретно о Ритуале, а вообще. Будто за спиной стоит кто-то враждебный и пристально наблюдает.

— Это называется недосыпом. Серьёзно, Вась, выдыхай.

— Не раньше, чем стану председателем факультета. Назначение состоится через два с половиной месяца, а мы всё ещё уступаем четвёртому курсу в очках рейтинга. Надо догнать. Если Ритуал Клинка пройдёт без неприятностей, отрыв сократится до минимума, тогда останется всего лишь сдать апрельские экзамены выше среднего по палате, и первая строчка наша. Ребятам привилегии и повышенная стипендия, а мне…

— Должность, красивый значок на форму и допуск уровня «Б», — закончил Надир. Он уже слышал эту речь раз десять или немного больше. — Честолюбивый план, даже очень честолюбивый!

— Я же Тобольская, — заметила беззаботным тоном. — Меня можно вытащить из факультета «Управления», но тягу к управлению из меня никогда!

— А у нас в Самарканде говорят: старую собаку новым трюкам не научишь.

— У вас в Самарканде живут умные люди! — чуть фальшиво рассмеялась в ответ.

Хотела бы рассказать ему, что действую я вовсе не ради почестей. Дело сугубо корыстное и заключается оно в допуске «Б». Только он даёт курсанту право беспрепятственно посещать административное крыло, и только с ним я смогу пробраться в кабинет ректора за материалами расследования кровавого ритуала. Мне нужно узнать: зачем и почему трём двинутым ублюдкам понадобилось убивать Ирэн и Василису, двух молодых девчонок, одну из которых выбрали наугад, а вторую закололи в ритуальном круге. Сначала узнать, а потом найти и покарать. Ради этого я готова не только председателем стать, но даже Великим Князем.

— Ух, какой у тебя взгляд! Замыслила убийство?

— Не сегодня, — сморгнула, мотнув головой. — Просто вспоминала, точно ли ничего не забыла.

— Опять ты за своё! Вася, Вася… Как вернёмся с Ритуала, я свожу вас с Викой в хороший ресторан, — пообещал Надир. — Узбекский, само собой. Доводилось бывать в «Юлдуз» на Майской у Дома офицеров?

— Первомайской, имеешь в виду? — припомнила карту города. — Это возле площади Советской армии?

— Какой ещё советской?

— Которая несокрушимая и легендарная, в боях познавшая радость побед… хм. В общем, не слышала.

— Ты ведь шутишь? — Из темноты на свет фонаря вышла Вика Саратовская, мой заместитель по бытовым вопросам с рыжими волосами и открытым взглядом добрых глаз. — «Юлдуз» один из лучших ресторанов в столице, его шибко хвалят!

— Ага, теперь припоминаю. Вроде, видела рекламу, но заходить не доводилось.

— Значит, точно идём, — решил Надир. — Угощу вас пловом с курагой и чаем с лавандой. Отметим наши новые красивые клинки перед тем, как поцарапаем их на занятиях у Благовещенского.

— Ты чудо, — улыбнулась Вика.

— Слышала, Вася? Я чудо, поэтому возражения не принимаются. Один выходной честолюбивый лидер курса может себе позволить.

— Если только один, — согласилась я, не в силах противиться энтузиазму друзей.

— Держи, — Вика протянула мне планшет со сводкой погоды на сегодня-завтра. — Полюбуйся, как нам не везёт. В Танда-уре сейчас ясно и минус тридцать четыре, но ближе к вечеру весь регион накроет снежный циклон.

Я рассеянно всмотрелась в циферки. Жаль, что не температура стала причиной дурного предчувствия, было бы проще.

— Зато потеплеет.

— До минус двадцати, офигеть! — Вика скорчила недовольное личико. — Такое себе потепление, знаешь ли.

— В морозильной камере и то приятнее, — Надир полностью разделял мнение подруги. Он парень южный, у них зимой от снега только слово.

— Вот это вы неженки! — насмешливо припечатал стоявший неподалёку Далан, наш сокурсник и внучатый племянник губернатора Якутской области. — В Верхоянске, откуда родом моя мать, температура вообще до минус семидесяти опускается и ничего, люди живут и не жалуются.

— Выживают, ты хотел сказать.

— Танда-ур, вроде бы, не очень далеко от Верхоянска, так? — спросила я.

Далан пожал плечами:

— Смотря с чем сравнивать. Для Якутской области буквально по соседству, по меркам Тобольской губернии более-менее близко, а для выходцев из Саратова или Самарканда как до Луны пешком. Танда-ур стоит за рекой Алдан возле хребта Сетте-Дабан, — он махнул рукой в сторону, где должно взойти солнце. — Это на восточной границе между Якутским и Верхоянским округами. На сотни километров вокруг ни одного поселения, только бескрайние тундры, непроходимые болота, многочисленные озёра и горные кряжи — водоразделы речных бассейнов. Нигде в мире нет подобной красоты!

— А звучит как медвежий угол, — Вика состроила недовольную мордочку.

— Во всех смыслах, однако, — ухмыльнулся якут с гордостью за свою родину. — Давным-давно возле Танда-ура водились земляные медведи аж до пятнадцатого ранга силы. Наш люд туда близко не совался, пока не пришли русские с китайцами. Приспичило им возвести Пагоду Пяти Стихий именно там, видите ли! Место какое-то особое или около того. Медведей перерезали в первую очередь. Волкам, рысям и росомахам тоже несладко перепало, а японцы так далеко уже лет десять не заходят, аккурат как в трёхстах километрах от Танда-ура установили РЛС из системы «Щит РК».

— Видишь, Вась, — Надир хлопнул меня по спине. — Бе-зо-пас-но! Переживать не о чем.

— Как это не о чем? — удивился Далан. — О холоде переживайте, чудики! Мороз положил куда больше народу, чем земляные медведи, волки и рыси вместе взятые.

— Но не на Ритуале. — Вика выдохнула длинное облачко пара. — Я навела справки: за всю историю Ритуала Клинка ещё ни один курсант не замёрз там насмерть. Обморожения были, не спорю, но это всё единичные случаи. А теперь угадайте, сколько было нападений стихийных тварей?

— Много, — уже не так весело признал Якутский.

— Слишком много! С пятидесятых годов прошлого века зафиксировано тридцать два случая смерти, причём семь жмуриков вовсе не слабые первокурсники, а опытные преподаватели.

— Я в общем говорил, а ты, однако, о частности. Понятное дело, что за два дня нарваться на стихийную тварь проще, чем замёрзнуть в полной экипировке. Но встретишь ты тварь или нет, вилами по воде писано, когда как мороз стороной не обойти.