Кладовая веков

Глава первая. Орды ланнов

Солнце стояло низко, его длинные, косые лучи проникали сквозь лесные заросли на западе и на севере. Вытянутые тени ложились на зеленые фермерские равнины, по которым ехал Карл. Впереди, за деревьями, он видел темные очертания строений, до него доносилось блеяние овец, мычание коров и лай собак. Почуяв запахи сена и жилья, пони перешел на рысь, легкие порывы предзакатного ветерка шевелили пряди длинных волос всадника. Карл сощурился от света, пригнулся в седле. Он так же жаждал отдыха, как и его пони. Весь день он ехал верхом.

Со двора фермы выбежала собака. Пока всадник приближался к дому, она с воем крутилась около него. Рука Карла крепко сжала рукоятку кинжала — в таких глухих местах сторожевые псы часто нападали на путников, и от них приходилось отбиваться клинком. Но собака только продолжала лаять, и лай эхом отдавался в вечерней тишине.

— Ну ты, Булл! Замолчи!

Из дома вышел мужчина, собака бросилась к нему и затихла. Мужчина все еще стоял в дверях с копьем в руке и ждал. Он был крупный и плотный, седые волосы доходили ему до плеч, по домотканой рубахе спускалась борода. Позади него стояли двое парней с топорами в руках.

Карл, улыбаясь, придерживал за поводья своего пони.

— Приветствую вас, — сказал он. — Я приехал один и с мирными намерениями. Я хочу попросить у вас приюта на ночь…

Фермер опустил копье и кивнул:

— Тогда добро пожаловать. Можешь у нас остаться, — ответил он согласно обычаю. — Я Джон, сын Тома, житель Дэйлза.

— Я Карл, сын Ральфа из Дэйлзтауна, — ответил пришелец. — Благодарю вас за доброту.

— Уалъф из Дэйлзтауна! — Джон вытаращил глаза, — Тогда ты, должно быть, сын вождя?

— Да, — ответил Карл, спрыгивая с седла.

С минуту они смотрели на него. Карлу было шестнадцать, но он выглядел крупным и сильным для своих лет. У него были каштановые волосы с медным оттенком, загорелое лицо и широко расставленные карие глаза. Одет он был в обычную одежду путешественников: кожаные штаны, рубашку из крашеной шерсти, короткий домотканый плащ и мокасины. На поясе болтался меч и кинжал, а к седлу были приторочены лук, колчан со стрелами и круглый щит. Кроме фляги с водой не было заметно никаких припасов пищи. В глухих местах хватало дичи, а там, где жили люди, у фермеров всегда найдется еда, компания и свежие новости.

— Пойдем, — радушно произнес один из юношей. — Я провожу тебя в конюшню, а потом мы поужинаем и поговорим.

Это был старший из сыновей Джона, стройный, рыжеволосый, конопатый парень тех же лет, что и Карл. Его брат, который пошел за ними следом, был, может быть, на год моложе — плотный, коренастый блондин.

— Меня зовут Том, — сказал старший, — а его Аул.[1]

— Аул? — переспросил Карл.

— Вообще-то его зовут Джим, но все называют его Аулом, он ведь похож на филина, верно?

— Это все потому, что я такой умный, — улыбнулся его брат. Длинные и низкие постройки фермы были сложены из грубо отесанного леса, промазанного глиной, они поросли мхом. В стойлах стояло несколько лошадей и коров, было тесно, терпко пахло животными и свежей соломой. Том поставил пони Карла в свободное стойло, а Аул принес воды.

— У вас здесь много места, — сказал Карл. — Даже удивительно, вы живете на краю большого леса и на границе Дэйлза.

— А почему у нас не может быть хорошей фермы? — спросил Том.

— Да, по-моему, такое место должно довольно часто подвергаться набегам.

— Здесь не бывает никаких набегов, — объяснил Аул. — Лесных бандитов изгнали отсюда сто лет назад. Ты должен об этом знать.

— Да, я знаю, — уныло ответил Карл. — Но есть бандиты пострашнее, чем лесные, и они не бросили своего занятия.

— Ты имеешь в виду ланнов? — Голос Тома поскучнел. — Мы поговорим о них позднее.

Карл пожал плечами, он внезапно помрачнел. Вот так было всегда и везде, где бы он ни был. Мало кто верил его рассказам, мало кто мог подняться над приземленностью собственной жизни и понять, что жители Дэйлза лицом к лицу столкнулись с опасностью, которая не снилась им и в самых страшных снах.

Он замолчал и занялся своим пони. Когда трое юношей вышли на улицу, солнце уже село, с востока надвигались сумерки, они, словно туман, спускались меж высоких стволов деревьев. Парни прошли через грязный двор к уютному дому, где уже горел огонь.

Внутри, в одном конце длинной комнаты, за занавесками, стояли кровати, в другом конце был домашний очаг. Там жена Джона, высокая женщина в длинной юбке, какие носили женщины Дэйлза, готовила ужин. Она приветливо улыбнулась Карлу, но он уловил в ее лице выражение беспокойства и понял, что она уже наслышана о ланнах. Кроме Джона, который сидел за дощатым столом и курил трубку из кукурузного початка, в комнате было еще двое молодых мужчин, которых представили Карлу как Арна и Сэмюэля. Это были работники фермы.

Рассматривая дом, Карл нашел его красивым и уютным. Мягкий свет изготовленных из домашнего жира свечей падал на коврик из кожи, на ткацкий станок, на котором была растянута незаконченная нарядная драпировка, на горшки и кувшины из обожженной глины и чеканной меди. Свет мерцал на развешанном на стене оружии, и оно отливало зловещим металлическим блеском, отсвечивая от потемневшего от времени портрета мужчины. Это была замечательная работа, одна из редких, висевшая там, наверное, еще со дня Страшного Суда. И всему этому предстояло сгореть, если придут ланны.

Жители Дэйлза считали невежливым говорить с гостем о серьезных вещах, прежде чем он насытится. Поэтому они беседовали о погоде, скоте, перебирали местные сплетни. Невероятно, думал Карл, с трудом сдерживая нетерпение. Они сидят и болтают о дожде и видах на урожай в то время, как с севера на них вот-вот грянет буря нашествия. От этих мыслей вся расставленная на столе еда показалась ему безвкусной.

Когда посуду убрали и развели огонь для защиты от промозглой ночной сырости, Джон через стол бросил на него проницательный взгляд. Дрожащие красные отсветы огня плясали по комнате, бросая в угол, где сидел Арн, отвернув суеверный взгляд, зыбкие, качающиеся тени. Глаза фермера блестели на полускрытом в темноте лице. Он выпустил в воздух облачко сизого дыма.

— Как дела в Дэйлзтауне, Карл? — спросил он.

Настало время говорить.

— Народ собирается, — ответил Карл, медленно и осторожно подбирая слова. — Жители востока, запада и юга услышали призыв своего вождя к войне и посылают ему своих воинов. В Дэйлзтауне шумно от людей и оружия. Только с этих северных земель люди еще не подошли. — Он поднял брови. — Вы, конечно, тоже скоро выступите?

— Никуда мы не поедем, — спокойно ответил Джон. — Люди северного Дэйлза остаются дома.

— Но… — Карл подбирал слова. В конце концов, то было неудивительно, посланцы Ральфа уже вернулись с ответом от местных землевладельцев. Наконец он медленно произнес: — Но ведь вы живете на самом пути завоевателей.

— Возможно, — ответил Джон. — В таком случае, должны ли мы бросить свои дома на разорение, оставить без защиты своих жен и детей, своих животных и отправить своих воинов в Дэйлз?

— Мой отец, — уже с отчаянием возразил Карл, — собирает всех мужчин племени, чтобы создать большую армию, встретить этих ланнов и отправить их туда, откуда они пришли. Неужели вы, жители границ, надеетесь остановить врага в одиночку?

— Много лет назад мы уже остановили здесь лесных бандитов. Не думаю, чтобы ланны оказались страшнее.

— Но они на самом деле страшнее. Мы-то это знаем! — воскликнул юноша.

Джон поднял брови:

— А что вы можете знать о ланнах? Насколько мне известно, на север никто из вас не ездил.

— Очень немного, — сказал Карл. — Почти все необходимое у нас есть в Дэйлзе, чтобы достать фрукты и табак, наши торговцы отвозят излишки на юг, а за рыбой и солью едут на восток. Однако время от времени путешественникам случалось попадать в те холодные земли, и они рассказывали, что живущие там племена нищие, дикие и очень жестоки. Пару лет назад кто-то привез оттуда весть, что эти племена объединились под началом одного вождя и поговаривают о том, чтобы идти на юг.

— Зачем им это? — спросил Том. — Ведь от них до нас так далеко.

— Мы живем лучше и богаче, — ответил Карл. — Наша земля щедра, в лесах полно дичи и строевой древесины, в наших древних городах столько металла, что мы даже могли бы продавать его другим народам. О, я могу себе представить, как эти северяне, эти ланны, как они сами себя называют, завидуют нам. Знаете, их поисковые и разведывательные отряды уже бывали в наших землях. — Он провел рукой по волосам. — Кроме того, — продолжал он, — хотя я в этом не очень разбираюсь, но говорят, что в мире становится холоднее. Все странники твердят о том, что во времена их молодости лето было теплее, а зима короче, а их деды рассказывали, что раньше было еще лучше. Старый Донн, главный Доктор Дэйлзтауна, который является хранителем всей мудрости древних, говорит, что мудрецы, жившие до Страшного Суда, тоже знали об этих изменениях. И еще, — запинаясь, заключил он, — если климат действительно становится холоднее, то это в первую очередь ударило по северу. У них и без того было несколько неудачных лет со скудными урожаями, как доносили шпионы моего отца, они сами уже не раз подвергались жестоким набегам жителей еще более крайнего севера. Подводя итоги, можно легко сделать вывод, что вождь объединившихся ланнов может возглавить эту толпу и захватить земли юга.

— Для этого потребуется огромная армия, — сказал Аул.

— А это и есть огромная армия, — хмуро ответил Карл.

— Но почему они должны напасть обязательно на нас? — спросил Джон. — Ведь есть более слабые племена, более легкие жертвы.

— Не знаю, — ответил Карл, — но мой отец считает, что они хотят захватить в первую очередь нас именно потому, что мы самое большое и сильное племя. Если нас побьют, то у наших соседей не останется ни малейших шансов на победу. — Он бросил сердитый взгляд. — В любом случае, другие племена к нам не присоединятся. Они боятся возбудить гнев ланнов. Мы остаемся в одиночестве.

— А где сейчас эта армия северян? — спросил Джон.

— Не знаю, — ответил Карл. — И никто не знает. Они могут быть в любом месте среди гор и лесов севера и будут двигаться так же быстро, как наши разведчики, которые принесут известие о том, что они выступают. Думаю, что они рассредоточены по лесам, так им легче продвигаться вперед, а как только они придут на фермерские земли, они вновь объединят свои силы. Кое-где на севере уже были стычки между нашими людьми и их передовыми дозорными, поэтому они должны быть где-то близко.

— Но никто не может сказать, как близко, да? — Джон выбил трубку. Какое-то время крохотный уголек светился среди пепла, но вскоре и он исчез, медленно, словно закрывающийся глаз. — Я так и думаю. Понимаешь, Карл, нет никакой уверенности в том, что ланны выйдут из леса где-то здесь. А если они и выйдут, то их может оказаться не так уж и много, и мы вполне с ними справимся. Если даже их будет целая армия, то совсем необязательно они будут тратить время на стычки с местным ополчением. Короче говоря, мы, люди этого округа, проголосовали оставаться дома и защищать наши собственные очаги.

— По закону это ваше право, — угрюмо произнес Карл. — Но разделенное племя — это слабое племя.

Некоторое время он сидел в тишине, которую нарушали лишь треск огня да тихий стук ткацкого станка, за которым работала жена Джона. Где-то на улице выла дикая собака, и Булл завозился на оленьей шкуре, что-то ворча.

— Все не так уж и плохо, — спокойно произнес Джон. — Мы победим. Войны может вообще не быть. — Он улыбнулся. — Кроме того, парень, я не думаю, чтобы ты приехал к нам сюда в качестве посланника Ральфа.

— Нет, — ответил Карл, вопреки желанию глаза его заблестели. — Я действительно направляюсь на север, в Сити.

— В Сити! — прошептал Аул, по комнате пробежал испуганный шорох. Глаза Джона сузились, Том подался вперед, заостренное лицо насторожилось, Арн и Сэмюэль переглянулись, а женщина за станком перестала работать.

— Это ведь недалеко отсюда? — спросил Карл.

— День езды, — медленно ответил Том. — Но никто из нас там не был. Это табу.

— Не совсем так, — ответил Карл. — Вождь племени может посылать туда людей для переговоров с кузнецами и колдунами. И один из таких людей — я.

— Ты едешь за железным оружием?

— Да. У всех жителей Дэйлзтауна есть на случай войны личное оружие, но чтобы сражаться с ланнами, нам нужны такие вещи, как катапульты, броня для лошадей. Все, что я должен получить у кузнецов за обычную плату, — мясо, соль, одежду, меха.

Снова залаяла дикая собака, теперь уже близко. Говорили, что в лесах кишат стаи потомков домашних животных, разбежавшихся после Страшного Суда. Теперь из всех зверей они были самыми опасными. Арн что-то проворчал, вытащил из огня головню, чтобы посветить себе, и вместе с Сэмюэлем вышел проверить овец.

Карл сидел и думал о том, что же он знал о Сити. Он никогда там не был, но то, что ему поручили это задание, говорило о том, что сын вождя становится мужчиной.

Когда-то даже в этом районе Алаганских гор стояли города и деревни. В день Страшного Суда или вскоре после него все они были разорены и превращены в руины. После того, как первые кузнецы растащили оттуда весь металл, они были заброшены. Ветры и леса погребли их. Какое-то время в некоторых из них еще сохранялись остатки населения. Но теперь и они были оставлены племенами. Когда кончился весь металл из домов, ржавых машин, старых железнодорожных вагонов, люди обратились к руинам древних городов.

Но к тому времени родились табу. Первые разведчики, проникавшие в эти пустые города, что были сожжены и разрушены во время ужасного атмосферного катаклизма, получившего название Страшного Суда, часто умирали от затяжных болезней. Многие считали, что такая «пылающая смерть» была признаком Божьего гнева. Поэтому сегодня людям из племен запрещалось посещать эти древние руины.

И все-таки металл был необходим. На протяжении ста, а может быть, двухсот лет после Страшного Суда небольшие отряды людей переселялись в эти города и поселялись там. Они не принадлежали ни одному из крупных племен, поэтому им это не запрещалось. Но теперь их боялись, считая колдунами, несмотря на то, что это были, как правило, скромные и миролюбивые люди. Именно они спасли сталь и медь из гигантских разрушенных зданий. Иногда они сами отливали из металла инструменты и оружие, а иногда просто продавали его. Племенам разрешалось приходить и покупать у них металл, но только при условии, что после Доктор, чтобы снять проклятье, произнесет над всем, что было принесено, волшебные слова.

Во всей округе остался только один такой город-Сити. Сегодня уже никто не помнил его названия. Он располагался к северу от территории Дэйлза и был отделен от нее горами и лесами, простирающимися так далеко, что нога путешественника еще не ступала в тех краях. Карлу давно хотелось посетить этот город, но лишь теперь Ральф дал ему разрешение.

Он снова заговорил, и его слова четко раздавались в тишине:

— Мне нужен проводник. Кто-нибудь пойдет со мной?

Джон отрицательно покачал головой:

— Сити — плохое место.

— Я так не думаю, — возразил Карл. — Это был большой, красивый город, прежде чем Страшный Суд все там уничтожил. Древние люди были мудрее нас. Почему же их творения должны нести зло?

Эта мысль прозвучала здесь впервые. Присутствующие сидели и переваривали ее.

— Табу, — произнес наконец Джон.

— Мне необходимо отправиться туда, — ответил Карл.

Том подался вперед, его глаза горели, веки слегка дергались.

— Отец, я могу его проводить! — заявил он.

— Ты?

— И я, — отозвался Аул. — Стыдно, что мы живем в одном дне пути от Сити и никогда его не видели.

— Мы вернемся через два дня, — воскликнул Том.

— Ланны… — пробормотал Джон.

— Ты же сам сказал, что их поблизости нет, — усмехнулся Аул.

— Но…

— Вас просит племя, — твердо сказал Карл. — Всему Дэйлзу необходимо это оружие.

Джон долго спорил, но, когда Карл ушел спать, Джон знал, что тот победил.

Они встали с восходом. Аул ворчал и сетовал, что пришлось подниматься в такую рань.

— Он такой, — улыбнулся Том, — окончательно проснется только после завтрака.

Карл потер глаза и потянулся:

— Я его понимаю.

Они вышли из дома в холодный утренний туман, чтобы помочь в утренних работах на ферме. Когда они вернулись к дому, ведя оседланных лошадей, завтрак уже ждал их, и Карл набросился на еду с таким же энтузиазмом, как и его новые друзья.

Жена Джона, Мэри, не отходила от ребят.

— Будьте внимательны, — шептала она. — Будьте осторожны, Том, Джим. И — о, возвращайтесь к нам!

— Да, — бубнил Джон себе в бороду, — конечно, я не должен был вас отпускать, но с вами боги. — Он провел им по плечам натруженной, грубой рукой и отвернулся, моргая.

Но все трое слишком стремились в путь, чтобы обращать на все это внимание. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Карл снова ехал по лесу, туман еще не оторвался от земли, и на траве не высохла роса.

— Я знаю дорогу, — сказал Том. — Хотя я никогда там не был. Мы поедем по этому следу, пока не доберемся до ручья, потом надо ехать к северу до одной из старых дорог, которая и доведет нас до цели.

— Если бы все было так просто, мне не нужен был бы проводник, — заметил Карл.

— Да, конечно, — согласился Аул. — Но мне-то, по крайней мере, нужна эта поездка.

Они ехали гуськом по узкой тропинке. Вскоре лес сомкнулся за ними; кусты, пегие от солнца деревья, где-то промелькнула красная белка… Болтовня птиц, шорох бегущего ручья… Они были одни в этом лесу, вокруг не было ни души, и могущественная тишина, как плащом, покрывала привычные шумы леса. Карл, расслабившись в седле, вполуха слушал взволнованный разговор Тома и Аула, стук копыт, скрип кожаных седел, звяканье металла. Его ноздри ощущали тысячи запахов зеленой жизни. Это была прекрасная земля, щедрая, чудесная земля зеленых полей, высоких лесов, сильных людей. И обитатели Дэйлза, во что бы то ни стало, хотели сохранить ее такой!

— Я знаю, почему отец разрешил нам поехать с тобой, — сказал Том. — Он расстроен тем, что из наших мест не послано в Дэйлзтаун ни одного воина. Он считает, что мы поступаем мудро, но ему это не нравится.

— Война никому не нравится, — коротко заметил Карл.

— По-моему, она должна нравиться ланнам, — сказал Аул. — Иначе зачем они ее затеяли против нас? Мы никогда не причиняли им никакого вреда.

Карл не ответил. В самом деле, подумал он, я вовсе не уверен, что понимаю, почему происходят те или иные вещи, или что происходит вообще. В огромном и таинственном мире существуют не только племена с их неизвестным образом жизни и не только Доктора с их закоснелой мудростью.

Они ехали дальше, солнце поднималось в небе, лес смыкался за их спинами и неясно маячил впереди. След затерялся на берегу прохладного ручья, который им пришлось переходить вброд. За ручьем круто вздымались горы, меж деревьев виднелись обширные поляны. За день они отдохнули, поели сушеного мяса, которое сыновья Джона взяли с собой, потом вновь оседлали лошадей и поехали дальше.

Стычка произошла около полудня. Карл ехал впереди, прокладывая путь сквозь чащобу, и погрузился в свои мысли. Они продвигались с таким шумом, что не слышали того, что происходит вокруг, поэтому внезапный пронзительный крик прозвучал, как удар грома.

Карл выхватил меч и резким бездумным движением вонзил шпоры в бока своего пони. Стрела просвистела около его щеки и вонзилась в дерево. Он увидел, как перед ним из засады выскочил человек. Карл что было сил замахал мечом, и тут же топор чужеземца ударил его по ноге.

Удар в обмен на удар. Сталь горела в едином далеком свете солнца. Человек снова крикнул, из кустов появились люди. Некоторые прыгали с ветвей деревьев. Карл натянул поводья, пони отступил назад и ударил копытами первого из нападающих. Тот, спотыкаясь, пустился бежать, а Карл пригнулся в седле и пустил пони галопом.

— Сюда! — орал он. — Сюда, за мной! Мы должны оторваться от них! Это ланны!

Глава вторая. Погибший город

Ветви били его по лицу, и Карл вытянул руку, чтобы прикрыть глаза. Вперед… Он продирался сквозь заросли, ланны отступили перед его натиском. Теперь прочь отсюда! Он вылетел из леса на залитый солнцем, покрытый высокой травой луг. Две стрелы свистнули ему вслед. Одна оцарапала щеку, словно ужалила дикая пчела. Обернувшись в седле, он увидел, что Том и Аул скачут неподалеку, а враги выбежали на открытую местность.

Всадники скакали по гребню горы справа от него, на его железном шлеме играло солнце. Если бы у них была такая конница… Карл стиснул зубы и ударил пони по бокам. Быстрее, быстрее — путь назад отрезан, они должны ехать вперед.

Вверх по пологому склону, вниз в ущелье, лошади скользили и спотыкались на мягкой почве. Огибая чащу, сквозь заросли шиповника, который больно цеплялся за живое тело. Карл рискнул обернуться еще раз и увидел полдюжины вооруженных людей на низкорослыи северных лошадях, которые преследовали беглецов легким галопом.

У них свежие лошади, подумал юноша, им нужно только вынудить свои полузамученные жертвы спуститься вниз, и тогда — конец или плен, что еще хуже смерти.

Длинноногие кони сыновей Джона догнали Карла и скакали по обеим сторонам от него. Том низко пригнулся в седле, сосредоточенное лицо побелело. Аул скакал легко, его губы даже сейчас были изогнуты в усмешке.

Нагнувшись, младший брат прокричал Карлу:

— Похоже, что мы приедем туда быстрее, чем собирались!

— В Сити? — тяжело выдохнул Карл. — Может быть, колдуны помогут нам.

На это была слабая надежда. Кузнецы знали, что они существуют только благодаря распрям других племен и их нежеланию посещать Сити, поэтому они никогда не станут рисковать, вмешиваться в чужие раздоры. Но что еще оставалось делать преследуемым, кроме как питать надежду?

Вперед, вперед, вперед! Ветер гудел в ушах Карла, трепал волосы, рвал развевающийся плащ. Казалось, что земля сгорала под копытами, от бешеной скорости на глаза наворачивались слезы. Лошади уже тяжело дышали, вспотели, на губах была пена. Сколько они еще смогут выдержать?

Ланны пропали из вида, их скрывали горы, но они будут продолжать преследование. Понукая пони и думая, сколько он еще продержится, Карл вспоминал, что он видел раньше. Кроме одного-двух пленных, захваченных на границе, он никогда раньше не видел воинов-ланнов, и теперь образ преследователей прочно врезался ему в память.

Северяне были той же расы, что и жители Дэйлза и другие племена Аллаганских гор, хотя суровая жизнь сделала их низкорослыми и коренастыми. Они говорили почти на таком же языке, их было легко понять. Даже одежда у них была похожа, только они носили больше кожи и мехов. Но, похоже, у всех воинов были нагрудники из толстой кожи, выкрашенные в резкие цвета, мечи у них имели не прямую, а изогнутую форму, луки более короткие и тяжелые. Говорили, что они дрались лучше, чем люди Дэйлза, которые были миролюбивым народом и не изобретали настоящего искусства ведения боя.

Сквозь гул ветра, свист травы и грохот копыт до слуха Карла донесся слабый, то плачущий, то завывающий звук рожка. Сигнал. Неужели ланны скликают остальных? И неужели целая армия будет преследовать троих несчастных беглецов? К горлу Карла подкатил комок. Он подавил отчаяние и еще раз пришпорил своего пони.

Они взлетели вверх по почти отвесному склону. С высоты Карл видел противника. Теперь преследователей было больше двух десятков. К прежним присоединились другие, и где в этом мире можно было от них укрыться?

Спускаясь с холма, Карл увидел среди деревьев едва заметную светящуюся белую полоску. Река? Нет, это была не река и не ручей — ничего похожего! Прямая, как брошеное копье, она тянулась к северу. Том заметил полосу и издал вопль.

— Дорога, — кричал он. — Дорога в Сити.

Конечно, подумал Карл. Он и раньше видел остатки разбитых древних мостовых, дорог, расколотых веками. Как правило, почти все камни были растащены на постройки. Эта же дорога была не тронута, и она вела прямо к цели.

Они выехали на дорогу, и копыта глухо застучали по ее твердой поверхности.

— Вперед! — скомандовал Аул. — Это быстрый и легкий путь.

— Для ланнов он тоже быстрый и легкий, — еле слышно отозвался Том, — но все равно едем.

Карл увидел, что ползучие корни веков жестоко обошлись с этой дорогой. Ее каменная поверхность был покрыта трещинами, местами дорожное полотно было разрушено, камни торчали под немыслимыми углами, во многих местах дорога поросла кустарником. И все-таки это была прямая и почти ровная дорога. Вперед, вперед, вперед!

Они продолжали путь. Карл заметил по сторонам дороги большие холмы. Он знал, что под этими холмами были скрыты руины древних зданий. Иногда бесстрашные люди нарушали табу и раскапывали эти холмы. Они находили там совершенно ненужные им обломки непонятных вещей. Даже теперь, спасая свою жизнь, Карл не мог не содрогнуться. Уголком глаза он заметил, что Том теребит талисман, висящий на шее. По мере того как они продвигались на север, холмы становились все выше и все ближе подступали к дороге. То тут то там среди зеленой поросли виднелись обработанные камни и блестели осколки стекла. Грохот копыт перекатывался и отдавался эхом среди торжественного покоя этих древних могил, как будто мертвые проснулись и протестующе кричали.

— Ланны! Они приближаются!

Обернувшись на голос Аула, Карл увидел крохотные фигурки всадников далеко позади. Они мчались вниз по дороге, и закатное солнце бросало блики на их копья и шлемы. Крик Тома заставил его резко повернуться.

— Сити!

Они неслись меж двух высоких холмов, тени от которых лежали на дороге. Холмы скрывали то, что ожидало их впереди. Как только они миновали холмы, цель путешествия раскрылась перед ними.

Сити. Древний Сити.

Даже теперь Карл ощутил боль и печаль, исходящие от этого мертвого гиганта. Он простирался во все стороны так далеко, что его нельзя было охватить взглядом. И весь он был повергнут в руины. Везде царило запустение. Здания давно превратились в груды кирпича, покрытого ползучими растениями, кустарниками и молодыми деревцами. Кое-где были видны сохранившиеся стены, увитые плющом. Лесные семена проникали и сюда, покрывая зеленью огромные древние сооружения и понемногу стирая их с лица земли. Ветер, дождь и зимние холода сделали свое дело. Дикие звери устроили себе норы среди этих развалин и бродили по пустынным улицам.

Там, далеко внизу, в лучах закатного солнца сияли башни — гордость Сити. Но даже на таком расстоянии Карл мог различить, что все они разграблены. Многие стены обвалились, оставив ржавые стальные скелеты, окна были выбиты, по пыльным комнатам блуждал ветер — и все-таки они стояли. Высокие и стройные на фоне вечернего неба, устремленные в небеса, как те великие, давно умершие люди, которые когда-то воздвигли их. И Карл понимал, что он вступает в руины мечты.

— Ланны! Том, Карл, обернитесь! Ланны!

Ланны придерживали своих коней меж сторожевых холмов и в смятении топтались на месте. Их слабые крики доносил вечерний ветер до троих юношей, сидящих на лошадях под стенами стоявшего без крыши здания.

— Табу! — довольно воскликнул Аул. — Им тоже запрещено посещать старые города. Они не смеют сюда войти.

Карл глубоко, прерывисто вздохнул, словно с этим вздохом в него вновь вселялась жизнь и надежда. Он громко рассмеялся в тишине погибшего города.

— Но… — Том нервно оглянулся вокруг. — Мы ведь и сами нарушили табу.

Перед Карлом снова появилась цель. Он расправил свои усталые плечи и смело взглянул вперед.

— А что нам терять? — спросил он. — Вперед, надо отыскать колдунов.

Усталые, покрытые пеной лошади медленно брели по улице, заросшей травой и ползучими растениями. Эхо громко раздавалось в глубокой тишине. Семейство ласточек вспорхнуло и полетело впереди них. Рисунок полета на фоне заката был прекрасен и стремителен. Это не такое уж страшное место, подумал Карл.

У него давно была мысль, что племена и Доктора ошибаются, запрещая пользоваться изобретениями древних. Может быть, и на самом деле они принесли человечеству Страшный Суд, но в то же время в них было столько энергии, направленной на сотворение добра, что они могли бы повернуть их сегодняшнюю, неизменную жизнь к тем высотам, которых достигли предки. И теперь, когда он ехал среди теней минувшего, среди гордых, прекрасных обломков былого величия, в нем росла вера.

— Стой, стой! — донесся до Карла пронзительный крик. Одной рукой он схватился за меч, другой натянул поводья. Из-за стены вышли несколько человек и преградили им дорогу. Это были колдуны!

Они не походили на тех малоприятных существ из сказок, которые шепотом рассказывали по ночам. Это были такие же люди, как и те, что жили в Дэйлзе. Тоже не очень высокие и худые, так же неловко обращавшиеся с оружием. Они, казалось, так же растерялись от неожиданности, как Том и Аул. Большинство из них были темнокожими, должно быть, в них была кровь черных племен юга, а также кровь белых жителей севера. В отличие от других племен они носили туники и шотландские юбки, волосы у них были коротко острижены.

Один из них вышел вперед и поднял худую руку. Он был выше остальных, старый, с белой бородой. Длинный, отороченный мехом плащ покрывал его костлявое тело. В его голубых, глубоко посаженных глазах было что-то такое, что сразу расположило Карла к нему.

— Сюда нельзя входить, — сказал старик. — Это запрещено.

— Запрещено нашими племенами, а не вашими законами, — возразил Карл. — Но и наши законы разрешают человеку спасать свою жизнь. Нас преследуют люди севера. Если мы сейчас выйдем, они убьют нас.

— Уходите! — воскликнул колун. Его голос дрожал. — Мы не хотим иметь ничего общего с племенными войнами.

Карл усмехнулся.

— Если вы сейчас нас выпроводите, то примете сторону северян. — Повернувшись к старику, он сказал: — Сэр, мы пришли к вам как гости.

— Тогда вы можете остаться, — сразу решил колдун. — По крайней мере, на какое-то время. Мы в Сити не хуже вас в Дэйлзе знаем, как должен вести себя хозяин.

— Но… — заворчали его собратья, и он сердито повернулся к ним.

— Я сказал, что они останутся, — отрезал он, и мало-помалу недовольные нотки исчезли.

— Спасибо, сэр, — сказал Карл. Потом он представил своих спутников и рассказал о цели визита.

— Сын Ральфа, говоришь? — Старый колдун внимательно посмотрел на Карла. — Я помню, Ральф как-то приезжал сюда. Сильный мужчина и мудрее многих. Добро пожаловать, Карл. Я — Ронви, вождь народа Сити.

Карл слез с пони, и они пожали друг другу руки.

— Мы дадим вам пищу и убежище. Что касается изготовления оружия для вас — этого я обещать не могу. Вождь города, как и вождь племени, не может делать все, что ему заблагорассудится. Его действия ограничены законом и голосами людей. Я должен вынести это на совет. — Его голубой взгляд светился умом. — Но даже если мы изготовим вам то, что вы просите, как вы провезете это мимо ланнов? Мы знаем, они здесь повсюду.

Карл подавил внезапное чувство безнадежности и последовал за Ронви, ведя пони за повод.

Колдуны о чем-то переговорили между собой и пошли каждый своей дорогой.

Молча пройдя около мили, юноши и их проводник вышли на окраину того района, где высились башни. Здания здесь были выше и солиднее, они лучше перенесли годы дождей и холодов. Кустарник был вырублен, комнаты отремонтированы и уставлены кое-какой мебелью, в пустые проемы вставлены новые двери, разбитые окна затянуты тонким пергаментом — здесь колдуны жили. Они спешили по улицам по своим каждодневным делам, мужчины, женщины, дети двигались среди гигантских стен. В окнах горел огонь, с кухонь доносились аппетитные запахи, где-то в сумеречной тишине наигрывали на банджо. Из открытой двери слышались негромкие удары кузнечного молота.

— Они не такие уж и страшные, — прошептал Аул. — Такие же, как мы, и их не так много. Не видно ни дьяволов, ни привидений.

— Неужели старые легенды врут? — поинтересовался Том.

— Все может быть, — ответил Карл. Он не был уверен в своих догадках, поэтому больше не сказал ничего.

Ронви повел их к себе. Он жил в длинной комнате с высокими потолками на первом этаже старинной башни. Карл с удивлением отметил, что пол был мраморным, на почти новых, грубо сколоченных деревянных столах стояли старинные вазы, стекло, металлические безделушки. Неужели наш мир навсегда растерял былые ремесла?

Ронви зажег свечи, мрак рассеялся по углам.

— Садитесь, — он указал им на стулья. — Мои слуги позаботятся о ваших лошадях и скоро принесут поесть. Рад, что вы составите мне компанию. Моя жена давно умерла, сыновья выросли, и теперь мне здесь одиноко. Вы должны рассказать, что происходит в Дэйлзе.

Тома знобило от вечерней прохлады, и Ронви начал разжигать камин. Камин был сооружен в более позднее время, чем построена башня. Труба выходила наружу сквозь дыру в разрушенном потолке.

— Раньше, — сказал вождь, — здесь всегда было тепло и без огня, а если нужен был свет, достаточно было дотронуться до небольшого стеклянного шарика.

Карл взглянул на стол. Там лежала книга. Он взял ее и с благоговейным страхом перелистал пожелтевшие страницы.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил Ронви.

— Это называется книгой, — ответил Карл. — У нашего главного Доктора в Дэйлзе есть несколько штук.

— А ты умеешь читать?

— Да, сэр, и писать тоже. Я сын вождя, поэтому должен учиться. Мы иногда посылаем письма… — Карл задумался над тем, что успел прочитать в книге. — Но смысл этого мне непонятен.

— Это труд по физике, — ответил Ронви. — Здесь объясняется, как древние вершили свое колдовство. — Он грустно улыбнулся. — Боюсь, что для меня это тоже почти ничего не означает.

Прислуга внесла тарелки, и юноши набросились на еду. Потом они сидели и о многом беседовали, пока Ронви не сказал, что пора отправляться спать.

Мне нравится Сити, думал Карл, лежа в ожидании сна. Здесь, в этом тихом месте, было трудно поверить, что где-то их ждет война и смерть. Но он твердо помнил, что ланны преследовали их до самой границы запретной зоны. Колдуны не разрешат им остаться здесь надолго, несмотря на Ронви, а мечи ланнов, которые жаждут крови, будут ждать их на выходе из Сити.

Глава третья. Мудрость предков

Утром, за завтраком, Ронви сказал юношам:

— Сегодня я соберу на Совет мужчин Сити и попытаюсь их убедить проголосовать за то, чтобы изготовить вам все необходимое. Эти северные завоеватели — жестокий народ, а дэйлы всегда были нашими друзьями. — В его улыбке чувствовалась горечь. — Если у нас, изгоев, вообще могут быть друзья.

— Где будет происходить собрание? — спросил Том.

— В зале, вниз по этой улице, — ответил Ронви. — Но закон запрещает присутствие на таких советах посторонних, поэтому сегодня вы можете исследовать город. Если вы не боитесь привидений и дьяволов, а я за всю свою жизнь ни разу их здесь не встречал, вам это должно быть интересно.

— Сити! — Сердце Карла забилось от внезапного возбуждения. Сити, Сити, удивительный волшебный Сити — он будет бродить по нему!

— И все-таки будьте осторожны, — предупредил Ронви. — Под кустами и валунами незаметно старых ям и опасных мест. Попадаются и змеи. Увидимся здесь вечером.

Захватив с собой хлеба с маслом, Карл с друзьями отправился бродить по улицам. Вскоре привычный страх сменился восхищением, потом ему на смену пришел еще больший страх с привкусом скорби по погибшему миру.

Колдуны занимались своими обыденными делами, вели себя необщительно, не обращая внимания на чужестранцев. Женщины готовили, хлопотали по дому, ухаживали за детьми, дети постарше играли в пустых домах, лазили среди развалин или сидели под деревом, внимая старой учительнице. Мужчины занимались своими делами. Некоторые трудились в небольших садах, разбитых на пустырях, другие работали в кузницах и столярных мастерских или разъезжали по широким мостовым — Карлу даже трудно было представить, насколько интенсивным было здесь когда-то уличное движение — на телегах с товарами. Карла снова поразила убогая ограниченность местной жизни, скрывающейся среди величественных развалин города великих предков. Он понимал, что сейчас размышляет над вещами, понять которые ему не дано никогда. Карл вздохнул.

В воздухе раздались низкие звуки большого гонга, эхо прокатилось от стены к стене. Это Ронви делал первое сообщение колдунам о том, что в полдень состоится Совет.

— Смотри, Карл. Смотри туда!

Сын вождя поднял голову и посмотрел туда, куда указывал Аул. Его взгляд поднимался все выше и выше по отвесной стене, в непостижимую высоту. Рассказывали, что эти здания когда-то называли небоскребами. В самом деле, с ужасом подумал Карл, они так высоки, что, кажется, устремляются в небеса. Сохранилось лишь несколько первых этажей, остальная часть кирпичных стен обрушилась, остались только чудовищные, рыжие от ржавчины балочные перекрытия, темный остов, в котором ветер гудел свою погребальную песню. На этих могучих ребрах примостились крохотные фигурки людей. До юношей доносились слабые звуки ударов молотка и зубил, время от времени мигал огонек паяльной лампы, похожий на звезду, пойманную в стальную сеть. Тяжелые тросы лебедок спускались с высоты на заросшую сорняками улицу.

— Что они там делают? — прошептал Том.

— Они разбирают облицовку каркаса, — очень тихо ответил Карл, — Клочок за клочком они освобождают металл, чтобы продать его племенам.

Налетевший ветер заглушил его слова и унес их в глубокое ущелье авеню.

Все это было очень грустно — маленькие людишки нынешнего дня растаскивали по частям величественные строения, смысла которых они не понимали. Через несколько сотен или тысяч лет все это станет заметным. Ничего не останется, ничего, кроме развалин, колышущихся зарослей травы, кроме диких собак, воющих там, где когда-то жили люди.

В душе Карла смешались скорбь и медленно нарастающая злость. Это неправильно, неверно. Мудрость древних нельзя предавать анафеме! Люди должны попытаться овладеть ей и использовать для воссоздания этих строений — Бесценное наследие уже утеряно. Если не остановить эту алчность и невежество, то будущим поколениям не останется ничего.

По мере того, как они продвигались дальше, его и без того мрачное настроение все ухудшалось. Осталось так мало. Здания уже давно разрушены. Не осталось ничего, кроме пустых коробок и неуклюжих современных построек. Кроме центральной части, где жили люди, металл отовсюду был растащен, а все остальное было обречено превратиться в прах. Лес проник далеко в город.

Аула невозможно было удержать, и он взобрался на несколько уцелевших этажей одной из башен. Том и Карл последовали его примеру. С такой высоты им были видны мили мертвого Сити, леса и холмы, расположенные за его границами. На севере, под развалинами огромного некогда моста текла неширокая река. Сегодня, уныло подумал Карл, в их распоряжении всего лишь две деревянные баржи, на которых можно переправиться через реку. Он посмотрел на юг, пытаясь разглядеть там хоть какие-нибудь следы ланнов, но увидел лишь залитую солнцем шелестящую зелень деревьев, хотя где-то ланны сторожили их. Конечно, они ждали.

Ближе к полудню юноши нашли кладовую, которая в дальнейшем так много будет для них значить. Они обследовали южную окраину незаселенного района и как раз обходили живую стену из зарослей кустарника и молодых деревьев. И тут Том закричал, указывая куда-то пальцем:

— Что это?

Карл осторожно двинулся в ту сторону, куда указывал Том. С удивлением он осознал, что испытывает страх: В землю был вкопан шест, на котором белел лошадиный череп — обычно при помощи такого знака отпугивают злых духов. За знаком виднелись две стены зданий, две другие превратились в груды кирпича и стекла. Позади этих двух параллельных, почти целых стен, маячил какой-то странный серый предмет, ни на что не похожий.

— Он волшебный, — сказал Том, немедленно ухватившись за представившийся случай. — Колдуны поставили этот знак, потому что сами чего-то боятся.

— Ронви говорил, что здесь нет привидений, — возразил Аул. — А уж он-то должен знать.

Карл какое-то время стоял, размышляя. Хотя он и не верил в сказки о зле, он не мог удержать бьющееся сердце. Неизвестно было, что это за предмет, там, в горячем мареве, на солнцепеке. Но ведь именно этот страх мешал людям овладеть учением древних.

— Идем, — быстро сказал он, не оставляя себе времени, чтобы испугаться.

— Пойдем, посмотрим.

— Может быть… — Том облизнул губы, потом тряхнул рыжей головой. — Хорошо! Я не боюсь.

— По крайней мере, не так чтобы уж очень сильно, — сказал Аул.

Они осторожно ступали по поросшим травой грудам камней, Том шел впереди, распугивая копьем змей в траве. Вот они дошли до тыльной части старого дома и остановились там, всматриваясь в загадочный предмет.

Это был бетонный блок с основанием в десять квадратных футов и в семь футов высотой. В передней части блока располагалась изъеденная веками бронзовая дверь. В сером бетоне над дверью были выдавлены буквы, и Карл смог прочитать их.

— Что такое кладовая? — спросил Аул.

— Это место, где хранят вещи, — ответил Карл.

— Но время хранить нельзя, — возразил Аул. — Время — это не вещь. Это… это время. Дни и годы.

— Это очень сильное колдовство, — сказал Том, его голос слегка дрожал. — И тот, кто это сделал, был сумасшедшим. Идем.

— Мне кажется, это дверь. — Карл толкнул тяжелый позеленевший металл. Дверь заскрипела и медленно открылась. Он увидел бетонные ступени, ведущие вниз, в темноту.

— Вы, ребята, уходите отсюда!

Парни обернулись и увидели колдуна, стоявшего у шеста. В руках он держал натянутый лук, стрела была направлена на них, его лицо говорило о том, что он не шутит.

— Уходите! — орал он. — Здесь ходить запрещено!

Карл с друзьями поспешил назад. Втайне они были даже рады, что им приказали убраться из хранилища.

— Простите, — сказал Карл. — Мы не знали.

— Если бы вы не были гостями, я бы вас убил, — сказал колдун. — Это место — табу. Здесь полно черной магии.

— Откуда вы знаете, если сами не можете туда войти? — дерзко спросил Карл.

— Люди бывали там, — выпалил колдун. — Там полно машин, книг, вещей. Именно эта черная магия совершила Страшный Суд. И мы не хотим, чтобы она снова вырвалась на волю.

Он смотрел, как они уходили вниз по улице и бормотали заклинания против дьяволов, находящихся в хранилище.

— Мне очень жаль, — сказал Ронви, когда ребята вечером вернулись в его дом. — Но мой народ боится иметь дело с кем бы то ни было, пока не станет ясно, как сложится война с ланнами. И я не смог убедить их в противоположном. Они также сказали, что вы можете остаться здесь только на три ночи. Если к этому времени враги не отступят, вам придется пробираться мимо них.

Карл с отсутствующим видом кивал. Его слишком переполняли открытия древнего мира, чтобы он еще мог думать о грозящей опасности. Он должен с кем-то поговорить, и мудрый прозрачный взгляд Ронви внушал доверие.

Карл рассказал ему все, что видел, и все, что думал об этом, а Ронви теребил свою седую бороду и улыбался.

— Всю свою жизнь я провел, читая книги по истории и многие другие. Я долго размышлял над ними, — сказал он. — По-моему, я знаю, что такое на самом деле Страшный Суд.

— Это была война, — живо откликнулся Том.

— Да. Племена — они называли их нациями — были тогда больше. Вся эта земля, даже та, куда не добирался ни один нынешний путешественник, принадлежала одной нации, называемой Америкой, были и другие земли, некоторые из них лежали за морем. Они часто воевали, и их войны были очень жестоки. Они разрушали города с воздуха, превращая страну в пустыню. В конце концов одна больщая война разрушила так много городов и техники, убила так много людей, что дальше так продолжаться не могло. Разразилась чума, начался голод. Кроме того, к тому времени очень много земель было истощено, и люди не могли вернуться к нормальной жизни. Многие из них умерли от голода, а другие воевали за то, что осталось. Они все больше опускались. Наконец их осталось так мало, что земля могла их прокормить, и через некоторое время дела пошли лучше, но были и такие, которые считали, что именно старая техника принесла зло. Если бы у людей не было такой техники, которая пахала землю, плавала, летала, разрушала, они были бы не в состоянии так навредить друг другу. И эти люди убедили всех остальных, что мудрость — они называли ее байкой — это плохо, и ее надо запретить. К тому времени тех, кто разбирался в науке, осталось немного, их было легко убить или сломить.

Это было около пятисот лет назад. С тех пор леса и почва восстановились, на земле может прожить больше людей, чем сразу после Страшного Суда. Мы кое-что восстановили и вот, как видите, сегодня живем. Но из-за страха и табу мы не стали стремиться к тому, чего когда-то достигли наши предки.

Карл медленно кивал.

— Я думаю, что примерно так оно и было, — сказал он.

— Но, может быть, табу и необходимы, — сказал Том. — Если бы не наука, может быть, и не было бы ни Страшного Суда, ни страданий.

— Не было бы и многих хороших вещей, — ответил Ронви. — Древние не боялись оспы, простуды и многих других болезней, которые уносят сегодня наши жизни, они победили их при помощи науки. Люди жили в таком изобилии, которое мы сегодня не можем даже представить. Им так много нужно было сделать, понять, обдумать, что они были подобны богам. Они жили дольше и были счастливее нас. Неурожай в одном месте не приводил к голоду. Они могли достать пищу где-нибудь еще. Холода, заставившие ланнов выступить против Дэйлза, не значили для наших предков так много. О, они сделали очень много и еще больше собирались сделать…

Да, они были жестоки и неразумны, они навлекли на себя Страшный Суд, но почему бы нам не поучиться на их ошибках? Почему бы нам не использовать их науку и не жить так, как жили они, но в то же время быть мудрее и добрее? Мир сегодня — это мир желаний, а значит — мир войн, но мы могли бы построить будущее, где не будет ни голода, ни страха, ни конфликтов между людьми и природой. Подумайте над этим, ребята. Подумайте.

Карл проснулся, едва только его тронули за плечо, сел в постели. Ночной мрак заполнял комнату, но он все-таки различал высокую фигуру вождя Сити, склонившуюся над ним.

— Что случилось? — выдохнул он, шаря под подушкой в поисках кинжала.

— Ух, хм-м. Что? — зашевелились на своем двуспальном ложе Том и Аул и сели, таращась в темноту. Карл различил только их силуэты в медленно колеблющейся мгле.

— Карл, — прошептал Ронви. — Послушай меня, Карл, у нас мало времени.

— Да, да… в чем дело? — юноша вылез из-под одеяла, ступив ногами на холодный пол.

— Я разговаривал с тобой, и, по-моему, ты думаешь так же, как и я, — донесся торопливый шепот из темноты. — О древней науке и о необходимости, крайней необходимости для нынешнего мира возродить знания. Никто больше не хочет и слушать об этом. Я был один со своими мечтами, один всю жизнь. Но ты сын самого большого племени в этих землях. Когда-нибудь, если жителей Дэйлза не завоюют, ты сам станешь вождем и многое сможешь сделать. Я хочу показать вам кладовую времени. Сейчас, пока Сити спит. Вы пойдете со мной?

Странно, но Карл не испытывал страха, был совершенно спокоен и уравновешен, только пульс бился немного учащенно. Он натянул брюки и застегнул ремень для кинжала. За его спиной собирались Том и Аул. Зубы у них слегка стучали, но они пойдут за ним, даже если настанет Страшный Суд, и сознание этого согревало Карла. Босиком, не надевая обуви, они последовали за Ронви.

Ночь была безлунной, по Сити блуждали тени, улицы походили на темные туннели, чудился шорох призраков и тихий условный писк копошащихся крыс. Пара летучих мышей метнулась черной тенью на бледно светящемся фоне Млечного Пути, далеко в лесу завыла дикая собака. Четверо мужчин пробирались к запретному месту, бесшумные, как привидения, сквозь глубокую ночную тишину и негромкие пугающие звуки мертвого города.

Том, Аул и даже Карл дрожали, когда стояли под неясно белевшим черепом, но Ронви облегченно вздохнул:

— Здесь поблизости никто не живет, — сказал он. — Мы можем разговаривать.

Пока они осторожно пробирались к хранилищу, он продолжал:

— Как вождь, я имею право ходить сюда, когда мне заблагорассудится, и я много времени провел там внутри, изучая чудеса прошлого. Но мой народ не позволяет мне ничего оттуда выносить. Они боятся. Весь мир боится. Самое большое зло для человека — это страх.

Дверь все еще была приоткрыта. Ее проем дышал темнотой и неизвестностью. Ронви чиркнул кремнем о сталь, чтобы зажечь свечу, которую он держал в руке.

— Идите за мной, — сказал он. Желтое пламя выхватывало из темноты старое, спокойное и какое-то благоговейное лицо. — Я часто входил туда. Здесь нет ни колдовства, ни Страшного Суда — здесь нечего бояться — здесь надо удивляться и познавать тайны.

Они спустились по ступенькам вниз. Внизу Ронви высоко поднял свечу, и Карл увидел, что хранилище представляет собой большую подземную камеру с бетонными стенами. Она простиралась дальше, чем мог видеть глаз. Карл стоял, не двигаясь, захваченный этим чудесным зрелищем.

По сторонам тянулись стальные камеры. На длинных скамьях стояли образцы, прикрытые стеклянными колпаками. Искусно изготовленные модели механизмов, о назначении которых Карл не мог догадаться, их металлические детали поглощали слабый мерцающий свет. Вещи в натуральную величину из стали, меди, стекла, они были такой формы, которой он никогда не видел, и ему оставалось только терпеливо ждать объяснений человека, который в этом разбирался, и там были книги — книги, повсюду книги. Застекленные стеллажи, от пола до потолка, набитые книгами.

— Идите сюда, — позвал Ронви.

Карл подошел с ним к стене, на которой висела бронзовая дощечка. Губы Карла шевелились, когда он с трудом разбирал выгравированную там надпись.

— «Вам, тем, кто придет сюда потом.

Мир на грани последней войны, войны, которая, на мой взгляд, уничтожит всю цивилизацию и отбросит человека, если он вообще выживет, назад к первобытному строю и невежеству. Понадобится много времени, чтобы вновь завоевать утраченное. Может быть, это уже никогда не удастся сделать. Но я должен совершить все, что в моих силах, чтобы сохранить эти величия и полезные человечеству знания. Зло — это люди. Знания могут нести в себе только добро, чтобы этот великий факел горел вечно, я оставляю здесь искру, от которой в грядущие века его можно будет зажечь.

В этом хранилище лежат книги, в которых собрано все, что мы знаем, о природе и нашей истории, начиная с простейших, доступных каждому вещей и кончая величайшими открытиями человеческой расы. Наши мелкие инструкции и небольшие приборы тоже хранятся здесь, а более крупная техника представлена в моделях. Это дает возможность понять принципы ее действия и воспроизвести. Здесь же собраны труды философов, пророков, произведения искусства, которые мне удалось собрать. Они нужны, чтобы объяснить вам, как более мудро и с пользой распорядиться вновь их приобретенной властью. Желаю вам не просто подражать нам, а проявить собственную инициативу и осуществить новые, лучшие мечты.

Храните это богатство и используйте его во благо. Да поможет вам Бог в достижении ваших целей».

Прошло немало времени, пока Карл все это разобрал и пролистал, но, прочитав, почти ничего не понял. Но он знал, что это крик сквозь века, и на глаза его навернулись слезы.

— Кто это сделал? — прошептал он.

— Я не знаю, — так же тихо ответил Ронви. — Должно быть, ученый, который предвидел Страшный Суд пятьсот лет назад и пытался сохранить это для нас. Но его имени здесь нигде нет. Я считаю, — добавил он, помолчав секунду, — что он не хотел, чтобы мы знали его имя. Отдавая все это нам, он хотел, чтобы мы помнили обо всем человечестве, с которым это случилось.

— И на это хранилище наложено табу? — Горький возглас Карла глухим эхом метнулся от стены к стене.

— Но так не должно быть вечно, — ответил Ронви. — Когда-нибудь ты станешь вождем Дэйлза и сможешь снять табу. Чтобы все это изучить и использовать, понадобится много лет и много людей. За всю свою жизнь я успел исследовать лишь крохотную частичку этого огромного богатства. — Он взял Карла за руку. — Я тебе кое-что покажу.

Это были странные поиски. Они блуждали среди пыльных ящиков и коробок, трогали дрожащими руками книги, планы, модели. Это было хранилище, куда, словно в клетку, было заключено само время. Большую часть этих описаний и техники мозг Карла воспринял с трудом. Но были и такие вещи, которые можно было использовать прямо сейчас, сегодня! Новый проект парусной лодки, ветряной мельницы, так называемые прививки с целью предотвращения смертельной оспы, естественные законы наследственности, используя которые фермеры могли вырастить больше зерна и получить больше продуктов. Новый мир был у них в руках!

Тям поднял какую-то штуковину, короткую металлическую трубку, в один конец которой было вставлено стекло, сбоку приделана ручка.

— Что это? — спросил он.

Ронви улыбнулся при желтом пламени свечи.

— Поверни ручку, — сказал он.

Том повернул ручку и удивленно вскрикнул. Из стекла вырвался чистый, белый луч света, он отбросил трубку — Карл поймал ее на лету. Свет погас.

— Это называется карманным фонариком, — объяснил Ронви. — Рядом с ним лежала карточка, где было написано, что фонариком надо управлять вручную, так как у вставленных в него батареек истек срок службы.

Карл покрутил вещицу в пальцах.

— Я могу захватить ее с собой? — спросил он. — Когда я буду рассказывать обо всем этом в Дэйлзе, мне нужно будет что-нибудь в качестве доказательства.

Теперь настала очередь Ронви удивляться.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

Глаза Карла горели яростью.

— Я имею в виду, что завтра ночью мы втроем попробуем проскользнуть мимо ланнов и вернуться домой, — ответил он. — Тогда мы вернемся сюда с более сильной командой, захватим хранилище, научимся делать оружие, такое, какое было у предков, и прогоним завоевателей!

Наступила тишина.

— Если нам удастся проскользнуть мимо ланнов, — сказал Аул.

Глава четвертая. Неумирающий свет

Прошел еще один день, полный бесконечных хождений по развалинам под подозрительными взглядами колдунов. Солнце медленно пересекло небо, высветив высокие строгие башни на фоне заката. Карл, Том и Аул вывели лошадей, стоявших в высоком здании из полированного мрамора под названием БАНК, и стали готовиться к путешествию.

— Может быть, ланны ушли, — с надеждой сказал Аул.

— Боюсь, что нет, — ответил Карл. — Они боятся Сити, но в то же время знают, что для них будет лучше, если они не допустят обмена сообщениями между колдунами и жителями Дэйлза. По крайней мере, несколько человек остались, чтобы стеречь нас. — Он улыбнулся, стараясь не подавать вида, что при этой мысли у него холодели руки и в горле вставал комок. — Но вокруг густые леса и ночь темна… Если нам повезет, мы проскочим мимо них. А если нет… — Он хлопнул по седельной сумке. — А если нет, у нас все-таки будет шанс.

— Моя вина, — сказал Ронви. — Моя вина, что я посылаю вас к врагам, хотя вы мои гости.

— Сэр, вы не можете поступить иначе, — тихо заметил Том.

— Мы знаем, что вы нам друг.

— В старые времена, — сказал Ронви, — вы могли бы безбоязненно путешествовать из одного конца Америки в другой. А теперь эти несколько миль — смертельно опасная ловушка для вас. Если вы вернетесь домой. Карл, если ты станешь вождем Дэйлза — помни об этом!

— Я буду помнить, — заверил Карл.

Он обвязал морду своего пони, чтобы тот не заржал и не выдал их, его товарищи сделали то же самое. В сгустившейся ночи над их головами зажглись яркие, изумительно красивые звезды.

— До свидания, Ронви, — сказал Карл. — И спасибо.

— С вами Бог, — сказал старик.

Он смотрел и смотрел им вслед, пока их фигуры не пропали среди кустов в ночной тени.

Молодые люди шли осторожно, ведя лошадей в поводу.

Ночь сгущалась, и они пробирались сквозь темноту, поднимавшуюся к звездам. Медленно, спотыкаясь, они шли, с шумом преодолевая заросли кустов и развалин, пока не добрались до границы Сити. Тут они остановились и, скрытые лесом, всматривались в расстилавшийся перед ними открытый луг. Они напрягали глаза, но не видели ничего. Слышно было только стрекоз, кузнечиков да шелест ветра — вот проухала сова, вот пропела дикая кошка, — но врагов не было.

Собственное дыхание казалось им очень громким, и Карл подумал, что ланны, если они близко, наверняка слышат биение их сердец.

— Мы ведь поедем не по дороге? — прошептал Том.

— Нет, болван, это нас выдаст, — так же тихо ответил Аул.

— Мы поедем через поле, да, Карл?

— Да, — кивнул сын вождя. — По-моему, теперь мы можем потихоньку трогаться, поедем по открытой местности, но будем держаться теней деревьев. — Он вставил ногу в стремена и вскочил в седло. — Поехали.

Его чуткий слух улавливал все звуки обступившей их ночи. Высокая трава шептала под копытами. Когда он слишком прижимался к лесу, листья шлепали его по щекам, стук камня, попавшего под копыто, заставил его невольно напрячься. Медленно, почти беззвучно, Сити откатился назад, деревья сомкнулись, и он вновь очутился среди первозданной природы.

Ланны не дураки, подумал он. Они знали, что добыча сделает попытку проскользнуть мимо них. Поэтому если они не оцепили город, что вряд ли возможно, то, скорее всего, следили за Сити, разбившись на небольшие отряды, которые не отходили далеко друг от друга. А могли и отходить. Это помешало бы чуткому уху охотника услышать слабый шорох крадущихся врагов. Оставалось надеяться на Бога.

Луг уперся в стену леса. Карл попытался заставить свою лошадь вступить в лес, но сразу же поднялся такой стук и хруст, что на лбу у него выступил холодный пот. Впереди была тьма, в которой высокие стволы деревьев казались колоннами, поддерживающими крышу ночи. Лошади спотыкались на неровной почве, и Карл изо всех сил надеялся, что они не потеряли направления. Было бы злой шуткой, если бы они, прокружив всю ночь, вернулись в Сити.

— Слушайте!

Свистящий шепот Тома заставил Карла привстать на стременах, натянуть поводья и впереться в темноту. Да-да… Звук копыт, лязг железа… Он едва сдерживал стон. Ланны!

— Замри ненадолго, — выдохнул Карл. — Может быть, они проедут мимо.

Шум становился все громче, он приближался, и Карл понял, что патруль, скорее всего, проедет так близко от них, что услышит, как топчутся на месте, тяжело дышат лошади. Теперь ничего не оставалось делать, как убегать.

Он наклонился в седле, рука нащупала грубую конскую гриву, и ослабил веревку, которой был завязана морда. При быстрой скачке животному потребуется много воздуха, грустно подумал он и почти улыбнулся, когда лошадь, почувствовав свободу, радостно зафыркала.

— Туда, — сказал он, — назад… в луга…

— Эй! Кто идет?

Меж деревьев раздался грубый гортанный крик. Карл пустил пони рысью. Ветки хлестали ему по лицу, он слышал за спиной возбужденные голоса ланнов. Охота началась.

Вырвавшись на открытую местность, он вонзил каблуки под ребра своему пони и почувствовал, как тот понесся галопом. Том и Аул на своих более крупных лошадях мчались рядом. Какое-то мгновение лишь грохот копыт дробил ночь.

Позади из леса вылетело темное пятно и расползлось на дюжину всадников. Их шлемы и копья блестели в свете звезд. Увидев впереди беглецов, кто-то из них громко затрубил в рог. Карл пригнулся в седле и полетел вниз по склону холма.

Вперед! Внизу стояла прохлада глухой ночи. Каменистый склон звенел под неистовыми копытами, невесть откуда взявшиеся здесь деревья хлестали по глазам. Ланны скакали по самой кромке, их силуэты выделялись на фоне неба$7

Лошадь Аула споткнулась о корень и кубарем покатилась вместе с всадником. Ездок, как кошка, вынырнул из стремени, и это его спасло.

— Езжайте дальше! — закричал он, встав на колени. — Уходите… уходите!

— Нет! — Том натянул поводья, его лошадь затанцевала на месте, звездный свет тускло заиграл на мече. — Нет! Мы будем сражаться!

Карл тоже придержал своего коня и повернулся, было слишком поздно. Ланны, весело крича, скакали вниз по склону. Никаких шансов ускользнуть от них не было.

Разве что…

Карл нагнулся и сунул руку в седельную сумку. Он нашарил металлическую штуковину и вытащил ее из сумки.

Ланны придержали коней и теперь приближались медленно, шагом. Карл видел блеск их глаз, сверкание зубов на бородатых лицах, спаянные из железных пластинок шлемы, кованые начищенные нагрудники тускло отражали лунный свет. Вождь повысил голос:

— Вы сдаетесь?

— Нет! — закричал Карл. Эхо со звоном раскатилось среди каменных глыб: нет, нет, нет.

— Мы едем из Сити, — Карл закричал так громко и угрожающе, как только позволяли легкие. — Мы везем черную магию Страшного Суда. Это пылающая смерть, которая разрушит мир. Девять тысяч дьяволов закованы в цепи и рвутся на свободу. Отступайте, люди Ланна, мы колдуны.

Всадники медлили. В тишине ночи Карл слышал их вырывающееся сквозь зубы дыхание, видел чей-то отнятый щит, руку с зажатым в пальцах талисманом. Но они не убегали.

— Я держу горящую смерть! — закричал Карл. — Ваша плоть отделится от костей, ваши глаза вывалятся из глазниц, вы уже мертвецы! Смотрите, люди Ланна, смотрите!

Он направил на них фонарь и покрутил ручку. Белый луч прорезал темноту, вырвал из ночи жестокое лицо, обозначив на нем резкие тени, и начал перемещаться с одного лица на другое. Заржала лошадь. Завопил человек.

Карл опустил ручку. Коща свет потух, в тишине что-то жутко и тоскливо заскулило. Потом он снова покрутил ручку, направил луч света, словно остроконечное копье, и, понукая лошадь, двинулся вперед. Надвигаясь на ланнов, он откинул голову назад и завыл, как дикая собака.

Воины издали вопль ужаса, смешав ряды патруля, превратив их в безумное месиво из тел и копыт, они бросились врассыпную.

К рассвету путники проехали большую часть пути. Трюк Карла с фонариком едва ли сработал бы днем, поэтому, как только в небо пробрались первые проблески серого унылого утра, они спешились, почистили лошадей, завернулись в одеяла и улеглись спать. Но солнце еще не успело высоко подняться над горизонтом, а они снова двинулись в путь.

— Мы явимся как раз к началу работ по хозяйству, — пробубнил Аул, но глаза сияли на его круглом лице.

Том прошелся рукой по своим взъерошенным волосам.

— Кажется, мы не были дома сто лет, — сказал он озабоченно. — Мы так много сделали, увидели и узнали… я уже не знаю, чему теперь и верить.

Он посмотрел на Карла.

— Скажи, все, чему нас там учили, верно? Действительно не существует ни дьявола, ни магии, ни Страшного Суда?

— Я не знаю, — грустно ответил Карл. — Думаю, в старых легендах есть какая-то доля истины, но ведь они ничего не говорят о первопричинах. Нам надо узнать всю правду. Доктора, которые уверяют нас, что они познают древнюю мудрость настолько, насколько это необходимо людям, не хотят, чтобы мы этим занимались, но я считаю, что необходимо помочь Дэйлзу, и это доказательство, что у меня в сумке, поможет нам убедить людей в обратном.

Он зевнул и вытянул затекшие ноги.

— Хорошо бы побыстрее доехать до твоего отца. Мне хочется съесть горячий завтрак.

Они ехали по лесной тропинке, сквозь прохладную шелестящую зелень. Сыновья Джона жадно смотрели по сторонам, ловя знакомые приметы. Том первый потянул воздух носом и повернул к остальным обеспокоенное лицо.

— Вы чувствуете дым? — спросил он.

Через некоторое время Карл и Аул тоже почувствовали запах гари в воздухе и пустились невеселой рысью, держась направления к дому Джона.

Прочь из леса, еще один подъем, и вот они, милые сердцу родные, широкие поля…

Ферма была сожжена.

Они долго сидели на пепелище, пораженные и растерянные, медленно постигая разумом, что все, что здесь было, превратилось в руины. На месте построек дымились кучи пепла, из которых торчали обуглившиеся стропила, словно пальцы, указывающие в пустое небо. Дом еще кое-где горел. Маленькие язычки пламени трепетали среди обрушившихся бревен и осыпавшегося пепла. Дым растворялся в безоблачном небе, черный и страшный. Над пожарищем нависла гнетущая тишина.

— Отец… — в голосе Аула слышалось рыдание. — Мать…

— Поехали! — Том схватил плеть и безжалостно хлестнул лошадь, та пустилась галопом. Остальные двинулись за ним, не стыдясь слез.

Карл, не так потрясенный горем, как братья, ездил по двору, пытаясь отыскать следы. Они тянулись через засеянные поля к востоку.

— Ланны, — произнес он. — Их воины пришли сюда, все сожгли, а скот угнали с собой.

Побледневший Том и Аул с кочергами возились среди тлеющих обломков дома. Когда подошел Карл, они подняли головы.

— Тел нет, — сказал Том. — Мертвых мы бы нашли.

— Нет… — Карл подошел к сараю. Тот более или менее сохранился. Среди почерневших жердей видны были обгоревшие инструменты. Но фургона нигде не было видно, а он имелся на каждой ферме.

— Радуйтесь, — сказал он, стараясь улыбнуться. — Смотрите, нет фургона и нигде не видно убитых. Это означает, что обитатели фермы ушли отсюда раньше, чем напали захватчики. Сейчас они, наверное, направляются в Дэйлзтаун.

Аул вздохнул, а Том сумел даже улыбнуться, могло быть и хуже. Они даже не смели подумать о том, что могло случиться.

— Но может быть, ланны захватили их в плен? — забеспокоился Том.

— Нет. Зачем завоевателям связываться с пленными. — Карл с беспокойством оглядел горизонт. Столб черного дыма на западе свидетельствовал о том, что еще одно селение сожжено.

— Но ланны сделали это недавно, похоже, что прошлой ночью. Значит, они где-то поблизости. Нам лучше убраться отсюда.

На равнинных фермерских землях почти негде было укрыться. Путники медленно ехали по пыльной дороге, нервно озираясь по сторонам в поисках неприятеля.

Они проезжали одно разоренное место за другим. В полях лежали тела убитых, там же бродили животные, оставшиеся без присмотра. Но нигде не было ни души.

Они доели последние припасы и теперь их одолевал голод. Карл подстрелил из лука заблудившуюся свинью, но позволил всем съесть лишь по небольшому куску сырого мыса. Костер мог привлечь внимание неприятеля.

Они ехали на юго-запад, к большому лесу, за которым лежала территория Дэйлзтауна. Было бы безопасней ехать в Дэйлз по открытой местности, но Карл здраво рассудил, что этот же маршрут выберет и пограничный патруль. В полдень юноши были рады, что приняли именно такое решение. Далеко внизу, на дороге, они увидели столб дыма и поспешили укрыться среди деревьев. Спрятавшись в зарослях, они наблюдали, как мимо проехало войско ланнов.

Коренастые мужчины крепко сидели на своих лохматых лошадях и казались с ними одним целым. Начищенная кожа щитов и нагрудников отражала свет, длинные шпоры торчали на каблуках отделанных мехом сапог. Копья поднимались и опускались в ритм движения. Плащи и красные знамена трепетали, четко выделяясь на зеленокоричневом фоне земли. Суровые загорелые лица казались еще темнее от бород, волосы были перевязаны лентами. Они непрестанно озирались по сторонам, белые зубы то и дело сверкали — они смеялись какой-то шутке. Поверх обычных походных доспехов завоеватели носили грубые украшения — это были не только их собственные серьги и браслеты, но и драгоценности, награбленные в домах Дэйлза. На волосатых шеях висели ожерелья, драгоценные перстни сверкали на узловатых пальцах, плечи и талии были обмотаны кусками шелка.

Они проехали мимо, и шум, создаваемый ими — лязганье и звон железа, скрип кожи, грохот копыт, тяжелый, лающий смех, — угас в горячей летней тишине. Карл, Том и Аул растерянно посмотрели друг на друга. Они ясно видели, что ланны здесь перешли границу, что, собравшись, фермеры, если даже у них и было время собраться, отступили под натиском и что враг готовился обрушиться на Дэйлзтаун. Времени оставалось даже меньше, чем предполагал вождь Ральф. Отчаянно, страшно мало времени. Отвратительная перспектива поражения и рабства представилась глазам Карла.

Глава пятая. Возвращение и отступление

Солнце уже снова клонилось к закату, когда юноши добрались до западных границ фермерских владений и вступили в леса. Их лошади еле плелись, понурив головы, да и сами они чувствовали, как ныли кости, и в глаза был словно песок насыпан. Но необходимость была сильнее усталости. Необходимость отыскать укромное место, чтобы не нарваться еще раз на ланнов, и еще более горькая к сильная необходимость узнать, что же случилось с людьми.

Карл бросил назад последний взгляд. К востоку простирался Дэйлз, зеленый, тихий и прекрасный. Спокойный летний воздух был наполнен светом закатного солнца и сонным щебетом птиц. Не видно было ни души. О, это была большая и чудесная земля, и он мог себе представить, как хотели бы ланны иметь такой дом. Но ради всего святого, думал он со злостью, смешанной с усталостью, это в первую очередь их дом!

Дорога перешла в узкую тропинку, под кронами деревьев это была и вовсе едва заметная тропинка, поросшая травой, в которой тонули копыта. Во все стороны разбегались перепуганные кролики. Они миновали одинокую хижину угольщика, сейчас из-за нашествия ланнов она пустовала.

— Это последний дом, — сказал Том бесцветным невозмутимым голосом. — Дальше будет только дикая природа.

Они проехали еще немного. Тропинка совсем пропала. Потом вновь появилась, и Карл, пригнувшись, напрягал в сумерках зрение.

— Смотрите! — воскликнул он. — Смотрите, здесь кто-то проехал!

И тут они увидели свежие следы копыт, поломанные ветки, утоптанную тропинку, ведущую в лес. Аул тихо вскрикнул.

— Да это же, наверное, наши люди! — затараторил он. — Они проехали не тем путем, что мы, а мимо хутора Гарри, он-то и привел их сюда. Поехали, ребята! Поехали!

Смеркалось. Туман опускался меж высоких стволов, и, петляя между деревьями по холмам, было трудно не сбиться даже с такого четкого следа, какой оставили колеса фургона. Пони Карла тяжело дышал, и он гладил его склоненную шею.

— Спокойно, старина, спокойно, — шептал он. — Теперь уже недалеко. Груженый фургон не мог далеко уехать, заросли-то вон какие.

— Смотрите! Там, впереди! — Том указывал рукой в сгущающиеся сумерки. За журчащим ручьем плясали ярко-красные искры. Бивачный костер!

Они слишком устали и даже не подумали о том, что и ланны могли бы развести этот костер. Они перешли ручей вброд и вскарабкались пообрывистому берегу. Да, да… маленький костерок выхватил из темноты два фургона и привязанных к ним животных… Рядом стоял опираясь на копье человек.

— Кто там? — раздался его усталый и немного дрожащий голос. — Стой, или я буду стрелять.

— Отец! — радостно закричал Аул. Он соскочил с лошади и помчался к часовому. Том бросился за ним. Карл тоже не отставал. Когда сын вождя подъехал, фермер Джон обнимал своих сыновей, а мать плакала от радости. На развалинах своего мира они вновь обрели друг друга!

При тусклом красноватом, мерцающем свете были видны и другие лица: старик, его сын с женой и ребенком, молодая женщина… Они, видимо, присоединились по дороге. Здесь же находились четыре здоровенные быка, тянувших фургон, несколько лошадей, пара собак. Все они отдыхали под деревьями. Фургоны были доверху нагружены семейным добром, и Карл хмурился, когда ему дружески жали руку. Какой смысл с замирающим сердцем тащиться со всем барахлом по лесу, ведь это замедляло движение и могло привлечь грабителей.

Что ж… Он помнил, как однажды его отец сказал: «Люди есть люди, их нельзя в корне, изменить, и вождь должен принимать их такими, каковы они есть. Никогда не забывай, что вождь остается вождем только по их желанию».

Его мутило от страха при одной мысли о том, что могло случиться с отцом за эти долгие последние дни. Неужели ланны пришли в Дэйлзтаун?

Карл спрыгнул с пони на холодную сырую землю. Глядя на разлетающиеся языки пламени, он с грустью слушал рассказ Джона о том, что произошло. И все-таки, хотя рассказ был не из веселых, было приятно лечь у костра, вытянуть ноги и отдохнуть.

Разведчики принесли весть в тот же день, когда парни покинули жилище Джона. Передовой отряд ланнов вышел из леса неподалеку и накапливается в полях. Известие о войне быстро разнеслось по фермам, но понадобился еще один день, чтобы собрать мужчин, поэтому они встретили ланнов усталые после ночного перехода.

— Они рассредоточили наш отряд, — печально сказал Джон. — Их всадники обошли с флангов нашу пехоту, вооруженную пиками, и ударили по нам с флангов и с тыла. Мы сражались долго и упорно. Многие из них погибли, но те, кто остался в живых, раскололи нас на маленькие отряды, и в конце концов мы вынуждены были бежать. Ланны преследовали нас. Они охотились за нами, как собаки за зайцем. Лишь опустившаяся ночь спасла нас, и мы устремились домой, понимая, что разбиты. Ланны рыскали по округе, круша и грабя все на своем пути, но, может быть, это было и к лучшему. Это надолго отвлекло их и дало нам возможность спастись бегством.

Если бы фермеры сразу поехали в Дэйлзатун и вступили в большую армию под командованием человека, разбиравшегося в военном искусстве… Карл сжал губы и не сказал этих слов вслух. Говорить об этом теперь было слишком поздно.

— Многие семьи, как и мы, отходят в леса, — сказал молодой мужчина, которого звали Тарол. — Они продвигаются медленно, ноя не думаю, что ланны бросились нас преследовать. Под рукой у них много добра — наши дома. — Он плюнул. Его жена заплакала, он положил ей на плечо руку, безуспешно пытаясь успокоить.

Карл отметил про себя, что, занимаясь грабежом селения севера, завоеватели на какое-то время там задержатся. Потом им нужно будет собрать всю свою армию, здесь сражалась только часть ее. О такой сильной кавалерии, как у ланнов, не могло мечтать ни одно из южных племен. Но основная часть армии — это пехота, так же, как и в армии Дэйлза. Таким образом, думал Карл, у Ральфа будет в распоряжении несколько дней, прежде чем на них обрушится удар.

Тем не менее ему хотелось как можно скорее добраться до дома и присоединиться к своему отцу. Он застонал при одной мысли о том, как они будут пробираться сквозь кусты по холмам с этими битком набитыми барахлом бычьими упряжками. На мгновение мелькнула мысль бросить спутников и пробираться одному, но нет — взгляд его вновь обратился к усталым, покрытым пылью лицам Тома и Аула. Эти двое последовали за ним, стояли рядом, как настоящие друзья перед лицом неведомых сил Сити. Теперь они были со своим народом, и этот маленький караван будет нуждаться в каждом лишнем охотнике, чтобы прокормиться в пути. Однажды Ральф сказал:

«Вождь — это первый слуга племени».

Карл покачал головой, вздохнул и расстелил одеяло, чтобы лечь спать. Пусть сыновья Джона рассказывают об их экспедиции к колдунам. Аон хочет сейчас только одного — отдыха.

На следующие сутки их путешествие превратилось в медленный ночной кошмар. Хотя быки напрягали все силы, а в наиболее трудных местах в помощь к ним присоединили лошадей, фургоны продвигались вперед очень медленно. Они застревали в кустах и молодой поросли, вязли в мягкой почве на берегах ручьев и опасно кренились на диких склонах гор и оврагов. Мужчины вынуждены были подталкивать их сзади, прорубать дорогу впереди, вести неуклюжих животных по неровным склонам, проклиная все на свете, потея и прислушиваясь — не слышны ли где-нибудь воинственные крики ланнов. Ближе к вечеру, когда Джон попросил его пойти поохотиться, Карл вздохнул с облегчением.

Юноша взял лук, стрелы, легкое копье, аркан из сыромятной кожи и тихо исчез в лесной чаще. Его ноющие плечи распрямились, как только он оставил скрипящие фургоны, с новым восторгом вдыхал он щедрую земную жизнь. Лето, шелест листьев, золотые блики света, голубое небо, просвечивающее сквозь кроны, королевская змея, греющаяся на солнце, свернувшись на поросшем мхом бревне, фазан, взмывающий ввысь на потревоженных крыльях, подобно радужной вспышке, прежде чем Карл успевает выстрелить… О, как хорошо жить и быть свободным в пору молодого лета! Карл насвистывал под нос, пока был слышен караван, потом притих, и его коричневая порхающая фигура растаяла в сумраках леса. Ему предстояло потрудиться.

Вскоре он заметил нору сурка, но там ли зверек? Карл натянул тетиву, залег и стал ждать. Солнце медленно катилось на запад, нос чесался, мухи жужжали, как сумасшедшие, вокруг его вспотевшего лица, но он затаился, как кошка, и ждал, когда же его терпение будет вознаграждено. Сурок выглянул из норы. Карл спустил тетиву и поразил добычу в живот. Жирный. Но разве им накормишь десять человек? Карл отправился дальше.

Он выстрелил в белку, но промазал, не очень, впрочем, расстраиваясь, он любил этих суетливых рыжих непосед. Карабкаясь по склону, он наткнулся на дикобраза, и тот тоже угодил в его сумку. У подножья холма бежал большой ручей, и он пошел вдоль него, собирая по дороге мелких черепах. Сегодня на ужин будет разнообразная еда. Но ее, увы, мало, даже если Том и Аул тоже где-нибудь промышляют…

Стоп — что это там, впереди?

Карл бросился вниз по течению ручья. Падая с каменистого обрыва, ручей образовывал здесь тихую заводь, над которой склонялись печальные ивы. В такие места приходит на водопой крупная дичь! Карл не собирался дожидаться здесь наступления темноты в одиночку. Он знал, что между смелостью и безрассудством существует большая разница. Завтра вечером он может вернуться сюда с кем-нибудь еще, за это время караван не уйдет далеко, подумал он с нетерпением.

— Нет, подождите! Здесь есть что-то еще…

У Карла перехватило дыхание, когда он увидел широкий, утоптанный след, ведущий от заводи. Коровья тропа! Ее протоптали одичавшие животные, живущие в лесу. Он знал, что такой след может увести его очень далеко. Если этот след ведет в нужном направлении, то фургоны могли бы держаться его, и тогда путь домой окажется намного легче и быстрее и…

Обогнув заводь, он пробежал по тропе довольно приличное расстояние, чтобы убедиться в правоте своей догадки, а что, если он не добудет больше никакой дичи? Ради такой новости стоит поголодать одну ночь. Он пройдет милю-другую по этой тропе, чтобы окончательно убедиться, что не ошибся. Мелькали деревья, на землю тихо опускался вечер, приглушая все звуки. Слышно было только пение птиц да мягкое шлепанье мокасин. Он бежал и бежал.

Когда он, вытирая пот со лба и громко смеясь от радости, наконец остановился — да, дорогой можно легко воспользоваться, — то обнаружил, что тени деревьев удлинились. В радостном возбуждении он пробежал больше, чем следовало бы, и теперь он не успеет вернуться засветло.

— Глупец! — пробурчал он. Но как бы там ни было., выбора не было, и в любом случае бояться ему нечего. Он пустился в обратный путь уже шагом. Вечерний воздух был прохладен, а он вдобавок еще в мокрой рубашке. Он поежился и ускорил шаг.

Когда солнце скрылось за горами, стало темнее. Тени сгустились вокруг него, залегли под кустами и мягко уходили между древесными стволами. Впереди мерцала одинокая звездочка, она казалась белой в сумеречно-голубом небе над тропинкой. Ухал филин, где-то далеко в лесу ему вторила дикая кошка. Испуганный олень шарахнулся в чаще. Это могло быть и совсем рядом, и далеко, листья играли со звуками странные шутки. Теперь даже свет казался нерешительным и волшебным. Карл думал о духах богов, которые, как говорили, населяют уединенные горные долины. Перед ним струился узкий белый шлейф тумана, я несмотря на то, что его суеверность после посещения Сити поубавилась, он прошептал оберегающую молитву.

Ивы темнели на фоне хмурящегося неба, показалась заводь, над ней курился туман, из-за которого и вовсе трудно было что-то разглядеть. Карл медленно пробирался меж гибких ветвей плакучих ив, обходя стороной белое таинственное мерцание дымки и воды.

Что-то промелькнуло в сумерках. Карл замер, по позвоночнику пробежал озноб. Это что-то было темнее сумерек, оно было нечетким и двигалось беззвучно, как привидение, но оно было большое, просто огромное, с парой горящих зеленых глаз.

Карл выпрямился и приготовил копье. Он снова стоял на коровьей тропе. Зверь вышел из чащи и подкрадывался. Его хвост колотил по земле, в горле клокотало рычание.

Тигр!

Здесь, далеко на севере, было не так много гигантских полосатых кошек, но их проклинали и боялись — они убивали овец, домашний скот, а иногда и людей. Для племени они всегда были тиграми — люди не знали, что эти звери — потомки разбежавшихся из зоопарков в день Страшного Суда животных. Этот же наверняка лежал и ждал, когда стада придут на водопой, а Карл помешал тигру. Тигр был достаточно раздражен и смотрел на Карла, как на свою законную добычу.

Медленно, стараясь не делать резких движений, Карл прислонил копье к дереву за своей спиной. Если зверь нападет, от копья будет мало толку. Он достал из колчана стрелу, снял с плеча лук и натянул его одним движением. Это оружие было лучше.

Тигр рычал, прижимая живот к земле. Запах крови из сумки, висевшей у Карла на поясе, будоражил его. Юноша наложил на тетиву стрелу и вскинул лук. Пульс отдавался в ушах. Тигр подползал все ближе.

Лук пропел, тигр взвыл и рванулся вперед. Карл отскочил в сторону почти одновременно с выстрелом. Тигр приземлился там, где он стоял, и закрутился на месте, кусая вонзившуюся в плечо стрелу. Карл схватил с земли еще одну стрелу, вскинул лук и снова спустил тетиву. Ему не было видно в темноте, попал он в тигра или нет. Тигр с ревом вскочил на лапы. Прежде чем эта рыжевато-коричневая бестия успела снова напасть, лук Карла снова пропел. Тигр снова завыл и отвернулся в сторону. С криком Карл схватил еще одну стрелу. Он выстрелил и промахнулся, но зверь уходил хромая на трех ногах. Когда Карл, дрожа, опустился на землю, то почувствовал под собой горячую, липкую кровь.

Если тигр выживет, думал он без тени торжества, так как был слишком напуган, чтобы его испытывать, он будет уважать людей.

Снова двинувшись в путь. Карл продолжал размышлять. Человек должен опасаться зверей. Тигр, змея, даже страшные стаи диких собак не выстоят против огня и металла. Постепенно, по мере того как люди покоряли дикую природу, ревущие, рычащие и воющие сторожа ее отступали. Их сопротивление было безнадежно.

А в Сити до него начало доходить, что даже сверхприрода, демоны, призраки, даже сами боги не могли испугать людей. Всесилие ночи и шторма, наводнение, пожары, засухи и морозы все еще вселяли в людей суеверный ужас, но предки уже один раз покорили все это, можно покорить еще раз.

Нет, единственным безжалостным и смертельным врагом человека является он сам.

Но это древний, сильный и хитрый враг. Он довел божественную цивилизацию предков до мучительной гибели, и сегодня он воскрес, воплотившись в завоевателей-варваров, и в многочисленные табу, и, кажется, не исключено, что он победит.

Страх Карла уступил место всепоглощающему отчаянию. Смогут ли дети света когда-нибудь победить, думал он. Неужели жители Дэйлза погибнут от огня и меча под копытами конницы ланнов? Неужели последний вздох мудрости предков обречен кануть во тьму? Будет ли когда-нибудь победа?

Глава шестая. Табу!

Они направились по тропе, протоптанной дикими животными. Через полтора дня они миновали западный лес и вышли из него в том месте, гце Карл намеревался повернуть на восток к Дэйлзтауну. Фургон остановился в подлеске, а Том и Карл поехали посмотреть, не захвачены ли лежащие перед ними обжитые земли.

На закате разведчики вернулись с хорошими вестями.

— Здесь сражений пока не было, — сказал Карл. — Насколько известно людям, с которыми мы разговаривали, ланны дошли только до северной границы.

— Это довольно глубоко, — невесело произнес Джон. Горе и напряжение последних дней сделали его мрачным. Глаза запали, он почти перестал улыбаться. Но сейчас он кивал своей лохматой головой. У них есть безопасный проход в Дэйлзтаун, а это уже кое-что.

На рассвете лагерь пришел в движение. Фургоны долго переваливались в высокой, мокрой от росы траве, пока не выбрались на открытую местность и не выехали на одну из грязных, изрытых дорог. Здесь Карл простился со своими спутниками.

— Я вам больше не нужен, — сказал он. — Врагов в округе нет, а пищу и кров вам предоставят фермеры. Но вам понадобится около двух дней, чтобы добраться до города, а у меня для отца важные новости, которые не могут ждать.

— Ну что ж, езжай, коли так. Спасибо, Карл, — сказал Джон.

— А можно мне поехать с ним, отец? — спросил Аул. — Доехать вы можете и без меня, никакой работы для меня здесь нет, а это скучно.

Усталая, кривая улыбка скользнула по бородатому лицу.

— Хорошо, Джим, — согласился фермер. — Готов поспорить, что и Тому хочется поехать с вами. Что ж, встретимся в городе, ребята.

Рыжеволосый Том усмехнулся.

— Спасибо, — сказал он. — Мне просто хочется посмотреть на лица людей, когда Карл покажет им волшебный свет.

Трое друзей оседлали лошадей и пустились рысью по дороге. Вскоре фургоны пропали из вида, и они ехали одни.

Их окружала живописная природа: горы, зеленые долины, шелестящие на ветру листья рощи, отливающие металлическим блеском ручьи и озера. Прихотливые тени рябили на освещенной солнцем земле. Попадалось много ферм, за деревянными заборами пасся домашний скот. Дома в основном были сложены из бревен, они были большие или маленькие, в зависимости от того, насколько богат хозяин и сколько у него домочадцев. У самых богатых встречались двухэтажные дома, первый этаж которых был построен из камня, а второй из тесаного леса. Время от времени путники проезжали деревушки из четырех-пяти строений — кузницы, торговой лавки, водяной мельницы и дома местного Доктора, — но так или иначе, это был Дэйлз. Из дымовых труб вился голубой дымок, встречающиеся на улицах фермеры приветствовали проезжающих.

Карл заметил, что во дворах и на полях трудились в основном одни женщины, дети и старики. Мужчины призывного возраста ушли в Дэйлзтаун. Но даже мирное, оставшееся дома население имело при себе топоры и копья. Тень войны слепым пятном нависла над всеми людьми.

На отдохнувших лошадях они добрались до города всего за один день. После полудня Карл въехал на высокий пригорок и увидел внизу в долине цель своего путешествия.

По меркам предков, этот город был немного больше деревни, но у племени это был единственный настоящий город. Сюда приезжали люди, чтобы заключить торговые сделки и просто повеселиться. Здесь жили вожди и главный Доктор, здесь жители племени собирались, чтобы голосовать при принятии законов и согласовании планов. Каждый год здесь проводилось четыре больших сезонных праздника. Здесь во время опасности собирались воины. Глаза Карла сразу же отметили, что вокруг были разбросаны палатки и деревянные лачуги, окруженные фургонами, в полях паслись лошади, в небе стоял дым от костров, на которых готовилась пища, когда он спустился с холма, то заметил зловещие блики солнца на обнаженной стали.

Двадцатифутовая стена окружала Дэйлзтаун со всех четырех сторон. На каждом углу возвышалась сторожевая башня. Прямо на крыше башен были установлены катапульты и камнеметы. В каждой стене имелись ворота из тяжелого теса, обитого железом. Городу уже приходилось однажды отражать атаки врага. Карл надеялся, что больше этого делать не придется.

Карл с товарищами пробирался через воинский лагерь. Это было пестрое зрелище, производившее тем не менее впечатление силы. Здесь были и безбородые юнцы, и покрытые шрамами пожилые ветераны, спокойно сидящие на стоптанной траве. Сидя перед своими палатками воины точили оружие и чистили снаряды. Некоторые расположись у костра и пели под аккомпанемент банджо, пока в огромном котле булькала готовящаяся еда. Другие отдыхали, смеялись и хвастались прошлыми и будущими победами, но Карл видел, что многие сидели тихо и понуро, думая о поражении на севере и о том, как сильна необузданная конница ланнов.

Главные ворота с южной стороны были открыты, и между вооруженной стражей взад и вперед сновали жители города и мобилизованные воины. Один из стражников приветствовал Карла:

— Эй, Карл! Ты вернулся? А я-то уж думал, что дьяволы Сити сожрали тебя.

— Пока еще нет, Эзеф, — улыбнулся Карл молодому рудокопу, парню в красном плаще и начищенных железных латах. Эзеф был одним из приближенных телохранителей вождя. Их еще использовали для поддержания порядка в городе. Они с Карлом были давними приятелями.

— Нет, просто ты слишком тощ, чтобы из тебя можно было приготовить что-нибудь путное. — Посерьезнев, Эзеф подошел и встал около Карла, вглядываясь в его запыленное, потемневшее от солнца лицо.

— Карл, ты заключил сделку? Колдуны будут ковать для нас?

— Вождь должен узнать все первым. Это длинная история, — ответил Карл, отводя глаза. Он не хотел посеять панику среди людей слухами, что люди Сити ему отказали, или тешить преждевременной надеждой на помощь сказочных, магических сил.

Эзеф мрачно кивнул и вернулся на свой пост, а Карл начал понимать, как же все-таки одинок вождь. Он не мог поделиться впечатлениями от своей поездки даже со старым товарищем — интересы племени превыше всего, — это было тяжело. Он щелкнул языком, пони, медленно раздвигая толпу, двинулся вперед.

За стенами Дэйлзтаун представлял собой скопище деревянных домов, среди которых тянулись грязные узкие улочки. Здесь были свои колодцы и водоемы, несколько лет назад Ральф заставил вырыть новые, чтобы в случае пожара вода всегда была под рукой. Следуя мудрости предков. Доктора учили людей, что грязь — это та же чума, поэтому в городе были устроены общественные бани, и вождь платил людям, чтобы хоть как-то бороться с мусором. Однако после того, как при первой угрозе войны сюда стеклось столько народа, эти меры вряд ли могли спасти положение.

Карл ехал по Хай-Стрит меж высоких зданий с нависающими верхними этажами, на стенах которых из-под слоя грязи проглядывали следы яркой краски. Он видел, что на улицах так же, как и прежде, суетились люди, которых он любил всю свою жизнь. Вот четверо полуобнаженных слуг пронесли носилки, в которых восседал одетый в меха и увешанный золотыми цепями богатый торговец. А вот стайка ребятишек копошилась в пыли, из подворотни на них лаяла дворовая собака. Там, осторожно приподняв юбки над грязной мостовой, шествовала домохозяйка, в люльке к спине привязан ребенок. Бродячий фокусник, стройный, в фантастически разукрашенных одеждах, с банджо на боку, задел плечом молодого Доктора в длинном голубом плаще, какой ему и подобало носить, с портфелем волшебных инструментов в руке. Закружившийся в непрестанной суете, высокий, темнокожий торговец в одежде чужеземного покроя приехал с юга, чтобы обменять хлопок, или фрукты, или табак на меха и кожу Дэйлза. Он беседовал с белобородым стариком фермером, который стоял столбом в своих деревянных башмаках и дымил длинной трубкой. Верзила сторож призывал к порядку двух подвыпивших воинов. Фургон, груженный отличным лесом, медленно двигался по направлению ютаастерской плотника. Укротитель лошадей осторожно вел свою иолузамученную жертву сквозь людскую толчею.

По обеим сторонам улицы были видны открытые двери, крытые гонтом будки, где текла обычная жизнь. Мускулистый, перепачканный кузнец ковал лемех для плуга, красные отблески огня плясали на его мощной груди. На другой стороне улицы толстый пекарь дал мальчику два круглых каравая хрустящего черного хлеба. По соседству с портным, который, закинув ногу на ногу, заканчивал шить какое-то платье, ткач раскинул на продажу свои материи. На углу жила своей жизнью темная и дымная таверна, а рядом с таверной располагалась лавка, ломившаяся от привозных товаров и ярких украшений. И сейчас Дэйлзтаун старался жить своей обычной жизнью.

Но в городе было много пришельцев, они выглядывали из окон или смешивались с толпой. Беженцы: мужчины, женщины и дети — стекались сюда в поисках безопасного места, едва только до них докатились вести о захватчиках. Некоторые из них могли остановиться у родственников и друзей, кое-кто мог заплатить за койку в одной из немногочисленных гостиниц, но большинство вынуждены были ночевать за городом под тентами и фургонами, готовые в случае опасности укрыться за стенами города. Их глаза были полны страха и глубокой, безнадежной тоски, они разговаривали дрожащими или неестественно тихими голосами. Все это нелегко было видеть, и словно ища уверенности. Карл коснулся сумки, где лежал его волшебный фонарь.

Парии выехали на открытую рыночную площадь в центре города и медленно пробирались сквозь толпу. В дальнем конце улицы вырисовывались контуры Холла, огромного здания из черного дуба с крашеными фронтонами. Карниз и коньки крыш были украшены вырезанными из дерева головами животных. Это было место собраний людей племени. Справа от Холла стоял крепкий, построенный из дерева и камня небольшой дом вождя. Над ним реяло знамя Дэйлза — зеленая сосна на золотом фоне.

На крыльце стоял старый слуга, с несчастным видом глядевший на бесконечную толчею. Увидев Карла, он закричал:

— Господин Карл! О господин Карл, вы вернулись! Слава богу, вы вернулись!

— Ты ведь никогда в этом и не сомневался, Роб? — улыбнулся Карл, тронутый такой встречей. Он спрыгнул на землю, и старик потрепал его по плечу худой рукой с набухшими венами.

— О, но вас так долго не было, господин Карл!

— Всего несколько дней. Отец дома?

— Да, он разговаривает с главным Доктором. Входите, господин Карл, входите и обрадуйте его. Я возьму у вас пони.

— И лошадей моих друзей, пожалуйста. — Карл нахмурился. Ему не хотелось встречаться с Донном, прежде чем удастся переговорить с отцом. Доктор был добр и доброжелательно настроен, пока никто не перечил ему, но он был слишком консервативен и крепко связан законами предков.

Что ж, с этим придется смириться.

— Идем, ребята, — сказал Карл, поднимаясь по лестнице.

— Может быть, мы подождем здесь? — заколебался Том.

— Чепуха. Вы гости в этом доме точно так же, как и все ваши люди, когда они сюда приедут. Идемте со мной.

Карл вошел в застланный шкурами холл, стены и потолок которого были отделаны деревом. Проникающий в окно свет был тускл, в шандалах на стенах горели свечи. Это был просторный, хорошо обставленный дом, но в городе были места и пороскошней. Власть вождя не имела ничего общего с торговлей.

По лестнице кубарем скатился маленький визжащий комок и бросился Карлу на шею с пронзительным криком.

— Хэллоу, чадо, — грубовато произнес юноша. — Слезай же, ланны не причинили столько вреда, сколько ты.

Это была маленькая сестренка Бетти, она прижалась к нему и смотрела широко открытыми глазами. У Ральфа осталось только двое детей после того, как умерла его жена от какой-то болезни, которую предан вылечили бы, но перед которой оказались бессильны барабаны, молитвы и травы Докторов. Вождь так и не женился снова. Втроем они были счастливы, но печальные воспоминания не оставляли их.

— Что это? — Бетти ткнул в фонарь, завернутый в клочок ткани, оторванный от плаща, который Карл держал в руке.

— Эта штука волшебная, малыш, волшебная. Где отец?

— В гостиной. А мне с тобой можно?

— Ну… — Карл колебался. Может быть, будет лучше, если привезенные им новости узнает ребенок и разнесет их по городу. Если ланны такие хитрые, как он думал, то вместе с беженцами они заслали в город своих лазутчиков.

— Нет, не сейчас. Это мужской разговор. Лучше потом.

Бетти уступила быстрее, чем он ожидал. Она была уже достаточно взрослой и знала, что мужчины управляют племенами в соответствии с законами, хотя и не всегда. Потому Карл отправил ее дальше скакать по лестнице. Потом он провел Тома и Аула через зал к двери гостиной, тихо отворил ее и заглянул внутрь.

Комната была длинная и низкая, обставленная резной мебелью темного дерева, мохнатые шкуры на стене были увешаны охотничьими и военными трофеями. Множество свечей и громадный каменный камин отбрасывали в дальний конец комнаты блики, отсвечивающие от развешанных над камином щитов и мечей, от витых латунных подсвечников и серебряных тарелок. Последний луч дневного света проникал внутрь сквозь тяжелые занавеси на окнах.

Ральф стоял у камина. Это был высокий, сильный мужчина тридцати семи лет, голубые глаза казались светлыми на бронзовом лице, волосы и коротко подстриженная бородка были золотистого цвета. На нем было простое повседневное платье: обычная рубашка и льняные бриджи, зеленый шерстяной плащ ниспадал с широких плеч, на широком кожаном ремне висел кинжал. Его крупные руки были в мозолях, как и все, он трудился на своей ферме. У него был спокойный, уверенный взгляд, и сердце Карла забилось сильнее при виде отца.

Старый Донн сидел на стуле у камина, голубое платье плотно облегало его костлявую фигуру. Он был чисто выбрит и лишь узкая полоска белых волос венчала его высокий череп. Крючковатый нос, впалые щеки, почти потухшие спокойные глаза делали его похожим на старого орла. Одна костлявая рука покоилась на палке с набалдашником в форме змеи — символе его власти, — которая лежала на коленях. Другой рукой он подпирал подбородок, сощурив глаза на третьего мужчину, находящегося в комнате.

Незнакомец, стройный молодой воин лет двадцати, без оружия, был одет в одежду, явно позаимствованную у Ральфа. Волосы черного цвета, почти вороные, на заостренном лице выделялись темные усы. Он сидел в свободной позе, скрестив ноги, на лице — тяжелая, враждебная улыбка.

— Это все равно, — говорил он. — Будете вы меня здесь дальше удерживать или нет, Раймон придет сюда. У него есть еще сыновья, кроме меня.

— Карл! — Ральф сделал широкий шаг, ступая по тигриной шкуре, раскинул руки, его лицо внезапно озарилось радостью.

— Карл… ты вернулся!

И они пожали друг другу руки, отец и сын. Ральф, конечно же, взял себя в руки, набросив маску безразличия, как и подобает мужчине. Может быть, только Карл и заметил блеснувшую слезу. Наверное, горько услышать было, что враги были повсюду в тех краях, куда он послал своего единственного сына, последнюю надежду своего рода.

— Да, отец. — Юноша прокашлялся, пытаясь проглотить комок, стоящий в горле. — Да, я вернулся, жив и здоров. А это мои друзья, Том и Аул, сыновья Джона с севера.

— Добро пожаловать, друзья Карла — мои друзья, — грустно произнес Ральф. Повернувшись, он крикнул: — Марго, Марго, растяпа, принеси еды и что-нибудь выпить! Карл вернулся!

Донн изучающе посмотрел на ребят.

— А как насчет поездки в Сити? — пробурчал он.

— И хорошо, и плохо, сэр, — неуверенно ответил Карл. — Но, отец, а это кто?

Ральф гордо улыбнулся.

— Карл, познакомься с Ленардом, это старший сын Раймона, вождя ланнов.

— Что? — рука Тома невольно потянулась к ножу.

— Эй-эй, полегче. На севере произошли стычки между нашими разведчиками и передовыми отрядами ланнов. — Ральф отошел к камину. — Вчера наши люди доставили сюда несколько пленников, захваченных в одном из боев, и среди них был Ленард. Ценная добыча!

Ленард усмехнулся.

— Я только что объяснял, что моя ценность как заложника ничтожна, — произнес он с грубым северным акцентом. — Мы верим, что души мертвых воинов воссоединятся на небе, поэтому, раз у моего отца есть и другие достойные сыновья, он не станет жертвовать нашими воинами, чтобы вернуть меня.

Ральф сделал протестующий жест мускулистой рукой.

— Но я должен признаться, что мой хозяин Ральф хорошо обращается со мной.

— Он дал клятву, что не будет пытаться бежать, да и моя стража ни в коем случае не позволит ему выбраться из дома, — сказал Ральф. — Я все еще надеюсь, что нам удастся его как-нибудь использовать… или хотя бы что-нибудь узнать от него. — И в его глазах на мгновение промелькнула отчаянная мольба. — Если мы будем хорошо обращаться с пленными, то и ланны должны поступать так же, если у них есть честь.

— У нас есть честь, — резко произнес Ленард, — хотя она не всегда похожа на вашу.

Карл уселся, подвернув под себя ноги. Он не мог не испытывать некоторой неловкости в присутствии Ленарда. Ленард был наследником главы той страшной орды, которая преследовала его ночью и превратила северные поселения в развалины.

— Так как же твоя поездка? — настаивал Донн. — Что сказали колдуны?

Карл посмотрел на Ленарда. Пленник сидел, слегка откинувшись назад, лицо его было наполовину скрыто тенью. Казалось, он даже не слушал. Похоже было, что ни Ральфа, ни Донна не заботило, что он может что-то узнать.

Не спеша Карл рассказал историю своей поездки. Пока он говорил, в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Только один раз Донн напрягся и подался вперед, да Ральф прошептал проклятье и сжал кулаки с внезапно вспыхнувшим огоньком в глазах. Но оба снова откинулись назад, набросив на лица маски безразличия и спрятав глаза в тени.

Опустилась ночь, окна потемнели, бесцельно слонявшиеся по улицам толпы поредели. Молча вошла служанка Марго, поставила на стол поднос с едой и бесшумно удалилась. За исключением небольшого светлого круга, длинная комната заполнялась наползающей тьмой.

При мерцающем, слабом свете Карл развернул сверток, который был у него в руках. Древний металл был гладким и холодным наощупь. Казалось, предмет дрожал от какой-то заполнявшей его неведомой энергии.

— А это свет, — сказал Карл слегка дрогнувшим голосом.

Он повернул ручку и вспыхнул чистый белый свет, выхватывая из мрака углы, отражаясь от металла и полированного темного дерева. Холодный бесцветный свет пронзил комнату. Ральф шумно вздохнул, Ленард вцепился в подлокотники кресла, он сидел, не двигаясь и не мигая, словно резное изваяние какого-нибудь орлиного бога.

Погасив свет. Карл сразу же посмотрел на Донна, он знал, что именно от него зависит, какое решение, будет принято. Во всех известных племенах существовал клан Докторов, которые хранили мудрость древних людей и оберегали тайны. У Доктора было много функций. Общественный грамотей и архивариус, наставник молодежи, хранитель знаний. Большая часть того, что они делали, была добром. Они знали некоторые лекарства и другие вещи, касающиеся волшебных обрядов, их практические советы многим помогли. Но Карл полагал, что именно они с их слепой верой и страхом перед Страшным Судом были основной причиной того, что их жизнь за сотни лет почти не изменилась. И великим хозяином всех Докторов был Донн.

Старик все еще молчал. Он поднял свою палку, словно хотел защититься от злых духов, но лицо его оставалось неподвижным, казалось, он даже не дышал.

— Карл… Карл… дай мне посмотреть этот свет! — Ральф сделал шаг к сыну, дрожа от возбуждения и нетерпеливо протягивая руку. — Дай мне его пвсмотреть!

— Прекратите, — тихо заговорил Донн. Голос чуть громче шепота слетал с его тонких губ, но этот голос, казалось, заполнял собой всю комнату, исчерченную длинными тенями. Он протянул свои костлявые пальцы. — Дай его мне, Карл.

Не спеша, будто движимый какой-то внутренней силой, Карл положил трубку в ладони Донна.

— Табу! Табу! — Древнее языческое слово зашевелило и забормотало по темным углам, насмешливо загудело в дымоходе, уносясь вслед за ветром. — Это запрещено.

— Но он же хороший! — воскликнул Карл. Что-то сжалось в его душе. — Это сила, котораяможет нас спасти от ланнов и…

— Это одна их тех сил, которые принесли нам Страшный Суд.

— Главный Доктор коснулся фонарика набалдашником своей палки и пробормотал какое-то заклинание. — Ты снова хочешь освободить это злой огонь?! Ты хочешь увидеть, как земля снова превращается в руины и демоны Атомика будут носиться по небу, а люди будут падать замертво от огня, голода, чумы и голубого свечения… и, умирая, они будут проклинать твое имя? Табу, табу!

Карл сидел, потеряв дар речи, едва сознавая смысл страшных слов, глядя на лицо, которое неожиданно стало таким жестким.

— Ты нарушил закон. Ты вошел в проклятый Сити и общался с колдунами. Ты открыл дверь, за которой спрятаны силы Страшного Суда, и даже принес одного из тех самых дьяволов домой. Идиот! Ты хотел помочь жителям Дэйлзтауна? Будь доволен, что не успел их уничтожить!

Потом Донн заговорил более мягко.

— Однако, очевидно, что какой-то бог хранил тебя, и с тобой не произошло то зло, которое, как я вижу, могло произойти. Я предложу этот свет в качестве жертвы, чтобы умилостивить зло на небесах. Я брошу его в священный колодец. А завтра ты должен прийти в храм, чтобы очиститься от греха — нужно намазать лоб кровью теленка, и тогда ты будешь прощен.

Суровость вернулась к его голосу и зазвучала, как звон железных цепей:

— Но это больше не должно повториться. Ральф, ты знаешь закон не хуже меня, и мы оба виноваты в том, что позволили нарушить его. Это уже не в первый раз, когда торговец едет в Сити и нарушает табу. Но теперь это в последний раз. С сегодняшнего дня закон Дэйлза будет осуществляться в полной мере. А этот закон гласит — за нарушение табу на древние слова и магию полагается смерть!

Глава седьмая. Жители Дэйлза идут на войну

Глядя в гневные глаза Донна, Карл не посмел больше спорить. Он знал, что этот старик, державший его когда-то на коленях, даривший ему игрушки и подарки, учивший его искусству быть Вождем, не колеблясь, прикажет его убить, если сочтет, что того требуют боги. Том и Аул забились в тень за камином и боялись говорить даже шепотом. Даже Ральф опустил взгляд и только что-то невнятно бормотал в защиту сына.

Власть Донна была практически безгранична. Он был абсолютным блюстителем порядка, установленного Докторами, которые владеют большими земельными угодьями и распоряжаются значительными средствами. Его авторитет был настолько велик, что он мог настроить людей против любого, кто посмеет пойти против его воли. Более того, он был человеком, говорившим от имени богов. Он был представителем тех великих непонятных сил неба и земли, огня и воды, рождения и смерти, судьбы, страх перед которыми крепко сидел в сердцах людей. Даже Карл, слушая слова этого человека, чувствовал дрожь во всем теле при одной мысли о том, что могло бы произойти с миром. На мгновение чувство горького разочарования растворилось в потоке страха, воспитанного на протяжении нескольких поколений, и Карл покорно склонил голову.

И вдруг Ленард засмеялся тяжелым, звенящим, лающим смехом, который снова привлек к нему внимание.

— Эх вы! — потешался он.

Густые, светлые брови Ральфа грозно сдвинулись.

— Что ты хочешь этим сказать? — прорычал он.

— Я хочу сказать, что жизнь на этой жирной земле превратила вас в баб, — ответил Ленард. — Стоило одному из ваших храбрецов ухватиться за единственную имеющуюся у вас возможность — а у тебя была неплохая задумка, парень, — вы отбросили ее в паническом страхе перед богами, которых никогда не видели. Ничего удивительного, если ланны вышвырнут вас из ваших домов.

— Ты узнаешь, какие мы трусы, когда придет время сражаться, — вспыхнул Том.

— Да и твой народ не такой уж храбрый, когда дело касается Сити, — пробормотал Аул. — Мы-то, по крайней мере, отважились войти в то место.

Ленард нахмурился.

— Может быть вы и правы. Но дело не в Сити. Да и не все мои воины боятся табу.

Карл подался вперед, всматриваясь в скрытое тенью худое, смуглое лицо, словно пытаясь прочитать значение его слов в складках и шрамах.

— Почему вы на нас нападаете? — спросил он. — Мы не сделали вам никакого зла.

— Ланны идут туда, куда хотят, — спесиво заявил Ленард.

— Но почему?

— Все просто, — пленник пожал плечами. — Насколько помнят наши Доктора, мы, люди севера, всегда влачили жалкое существование на наших твердых бесплодных землях. Мы были охотниками, пастухами, мелкими фермерами, мы всегда уповали на то, что холода, дожди и болезни помилуют и минут нас. Мы насмерть дрались друг с другом за те скудные запасы, которые у нас были, брат нападал на брата, как дикий пес. С каждым годом людей рождалось все больше, и всех нужно было кормить. Тем временем становилось все холоднее и дождливее, урожаи все беднее и беднее. Было очень трудно выстоять! Поэтому мы объединились и обратили все приобретенное нами в междоусобицах воинское мастерство против тех, у кого были лучшие земли. Вот и все. Этого достаточно!

— Но здесь найдется место, — запротестовал Карл. — Есть лесные просеки, которые нужно только расчистить от бурелома и распахать.

— Прийти сюда в качестве просителей? — Ленард тряхнул головой, как разозлившийся жеребец. — Это не достойно настоящих воинов. И потом, я думаю, что здесь вряд ли хватит места для двух таких больших племен, даж&если выкорчевать леса. Нет, только одно племя сможет здесь прожить прилично, и это племя — мы.

— Каковы же ваши намерения?

— Мы разобьем ваши армии и разделим земли между нашими людьми, а потом пошлем за своими семьями. Конечно, большая часть ваших жителей вынуждена будет уйти, куда — я не знаю, и это меня не волнует. Может быть, вы тоже в свою очередь сможете кого-нибудь вытеснить. Некоторым людям разрешат остаться здесь в качестве слуг ланнов. Это зависит от воли нашего вождя, моего отца. — В голосе Ленарда слышалось презрение. — А у ланнов вождь — это вождь, и никакой этой ерунды он не терпит.

— Ты говоришь слишком смело для пленника, — произнес Ральф с опасной любезностью.

— А почему бы и нет? — усмехнулся Ленард. — Я знаю, вы не причините мне зла. Даже если и причините, я не боюсь умереть. Мы, ланны, — народ войны, и вы это скоро узнаете.

Армия жителей Дэйлза была готова выступить.

Через два дня после возвращения Карла, разведчики принесли весть о том, что ланны стягивают все свои войска на севере, на границе разоренного Скарпианского края. Было очевидно, что они двинулись на Дэйлзтаун в надежде овладеть им. Как только они возьмут эту крепость, они смогут уменьшить количество сторожевых постов и тем не менее контролировать всю местность. Ральф надеялся опередить их, остановить на границе, победить в открытом бою и вернуть на север.

— И что мы будем делать, если победим? — спросил Карл отца. Золотобородое лицо вождя было печально.

— Не знаю, — ответил он. — Они могли бы вернуться в свои края и дождаться новой возможности. Я думаю, лучшее, что мы можем сделать, это довести нашу победу до конца — на следующее лето или даже зиму. В любом случае нам придется дождаться уборки урожая. Но мы не будем себя чувствовать в полной безопасности до тех пор, пока не подчиним их себе. Хотя быть завоевателем — не по мне. Мы не солдаты и не годимся для выполнения подобной задачи. — Он пожал плечами. — Но сначала надо выиграть первую.

Небольшие соседние племена, к которым Ральф обращался за помощью, не прислали никакого ответа или же дали весьма уклончивый ответ. Они боялись, что разозлят ланнов и это ударит по ним в случае, если последние одержат победу. Ив то же время они знали, что, если победит Дэйлз, им не достанется никакой добычи Прав был Ленард, когда однажды заметил: эти свободные сборища мирных фермеров и ремесленников понятия не имеют о войне и политике.

Теперь вождь при сером, туманном свете восходящего солнца стоял на крыльце своего дома, осматривая войско конных стражников дожидавшееся его на рыночной площади. Они сидели на своих конях как изваяния, с поднятыми копьями, металл доспехов был начищен плюмажи и знамена усыпаны сверкающими капельками росы. Вождь был одет так же, как и его охрана — шерстяная туника под нагрудником кованой стали, кожаный плащ и бриджи, сапоги со шпорами, — меч, кинжал и сигнальный рог висели на ременном поясе. Доспехи карла. Тома и Аула были полегче. На них были подбитые бычьей шкурой латы и плоские шлемы, на плечах висели колчаны, большие луки — вместе с другими не совсем взрослыми воинами они должны были быть стрелками. За ожидающими в молчании мужчинами стояла плотная кучка женщин и детей, там же были и старики, которые все смотрели и смотрели.

Ленард, одетый в кожу, но без оружия, улыбался своей презрительной улыбкой. Но это прощание вовсе не выглядело тягостным, в городе было радостно от флагов и захваченных в стычках трофеев.

Ральф все еще держал Ленарда под стражей, он не оставил надежду использовать его в качестве заложника, но Ленард не давал клятвы не делать попыток бежать, и никто его к таким клятвам не принуждал.

Старый Роб нес Бетти на руках. Девочка еще не совсем проснулась и сонно улыбнулась отцу, когда тот поднял ее на руки.

— Папа, ты скоро вернешься? — прошептала она.

— Да… о да! — Он на минуту крепко прижал ее к себе, потом передал ее обратно Робу, который тихонько заплакал, и повернулся на каблуках. Он поднял украшенный перьями шлем, который держал в руке, и надел его на голову. Передняя часть шлема придала его лицу неожиданное, странное, нечеловеческое выражение. Он натянул перчатки и направился к лошади. Карл пожал маленькую, согнутую в локте ручку Бетти и побежал вслед за отцом, глаза щипало.

Они проехали по Хай-Стрит к главным воротам. Народ валил следом за ними, люди хватали проходящих мужчин за плащи, махали руками, кричали на прощание:

— До свидания, до свидания… с вами боги… возвращайтесь!

Основная армия ожидала за стенами города. Здесь не было такого порядка, какой демонстрировали обученные люди охраны. Мужчины, прибывшие сюда на лошадях, сбились в кучу и ждали. Все были снаряжены как обычно — копье, меч, топор без чехла, кольчуга поверх рабочей одежды, на лохматых головах плоские шлемы. Пехотинцы, составляющие основную часть армии Дэйлза, сидели или стояли, кому как было удобно, опираясь на пики или топоры, и разговаривали между собой. Они продолжали свое занятие, когда подъехал вождь. Здесь же стояла целая вереница запряженных мулами фургонов с провизией, ибо Ральф не мог кормить свою армию за счет местных жителей, как это делали ланны. Их сопровождали три Доктора, которые должны были оберегать воинов от болезней и магии противника. Вот и все. Но эти люди, а их было около пяти тысяч, растянулись далеко по равнине, закрыв своими телами грязную землю и заполняя серое пространство вокруг копошащейся жизнью.

Ральф протрубил в свой рог, и несколько мужчин средних лет, пробираясь на лошадях сквозь толпу, начали наводить порядок. Это были отобранные подразделения. Знаменосцы подняли стяги. Медленно, громыхая доспехами, на всей огромной территории солдаты начали собираться под свои знамена.

Ральф со своей охраной был уже в пути. Они рысью скакали на север, а змея его огромной армии еще только раскручивала свои кольца, устремляясь за ними. Она вылилась с узкой тропы в поля, топча посевы, ломая заборы… и наверняка многие мирные фермеры, попавшиеся им на пути, не досчитаются нескольких цыплят или жирной свиньи. Но этого было не избежать. Главное заключалось в том, что они двигались вперед.

Карл ехал рядом с отцом. Когда утренний туман рассеялся и воздух потеплел, он обернулся назад. Армия представляла собой черную массу, пехота передвигалась легким шагом, конница тащилась по обочинам, фургоны с грохотом ехали сзади, поднимая клубы пыли. При размеренном неторопливом движении копья, пики и знамена поднимались и опускались, земля слегка дрожала от топота множества ног, раздавались невнятные голоса, времяот времени над идущими взлетал обрывок песни. Это зрелище не совсем соответствовало тому, какой должна быть настоящая армия на марше, но сердце Карла гордо забилось. Это шли свободные люди!

Он остановил пони, дав ему возможность попастись, армия проходила мимо него. Когда он вглядывался в это скопище людей, то увидел, что большая часть из них была ему знакома. Фермер Джон со своими сыновьями увидел Карла и приветствовал его. Вилли Рэттлхэд, проходя мимо, смеялся какой-то шутке и жонглировал в воздухе тремя шарами. Сэм Торговой, дочерна загоревший под каким-то нездешним солнцем, богато одетый, остановил своего сытого жеребца, который косил глазом на блестящие, мелькающие в воздухе шары Вилли. Маленький Джимм-старший, отправившийся в изношенных башмаках защищать свою крохотную ферму, отпрянул перед норовистой кобылой. Он предложил Джимму-старшему защитить его в случае необходимости.

Толстяк Буко стонал и жаловался на каждом шагу, но, тем не менее, не отставал от лучших воинов. Озорной, вечно что-то напевающий Горза, которого все называли не иначе как Лис, со своим закадычным дружком, большим волосатым Джо, громко приветствовал Карла. Мартун-охотник, стройный, бесшумный, одетый в оленью кожу, шагал большими, пружинистыми шагами, в каждом шаге — ярд. Рядом с Мартуном шел Черный Дон с Юга, который обосновался здесь несколько лет назад и привел с собой на войну шестерых сыновей. Ни тот ни другой не разговаривали, но, тем не менее, прекрасно понимали друг друга.

Богатый и бесшабашный молодой Дик на полуприрученном жеребце хотел было зацепить Карла ножнами меча. Но фермер Рогт, который хотел только, чтобы его оставили в покое и ехал сражаться ради своих угодий, призвал его вернуться в строй. Растягивающий слова, добродушный старик Энзи, ткач, любивший Карла и настроенный миролюбиво, поддержал Рогга.

Карл знал их всех. И многих других. Они были его плотью и кровью, частью этой просторной, зеленой земли, и, казалось, сам Дэйлз, сама земля поднималась в гневе против чужестранцев. Да, это было достойное зрелище, более достойное, чем войско полудиких ланнов, несмотря на все их мужество и воинское искусство. Карл внезапно растрогался.

Что, если магия Сити подвела его?

Что, если мертвая рука табу навсегда закрыла от него то чудо, которое он видел? Ну что, наступят другие дни, откроются новые пути. Карл, подпевая воинам, поехал к отцу.

Ленард, ехавший в окружении четверых стражников усмехнулся ему.

— Ты, кажется, чувствуешь себя уверенно, дружище, — сказал он.

— Верно! — Карл махнул рукой на ряды людей за спиной. — Посмотри туда, неужели ты действительно думаешь, что этот народ, за спиной которого остались домашние очаги, уступит вам?

— Так оно и будет. — Ленард покачал головой. — Тебе еще нужно многому научиться, Карл. Сила и мужество — это еще не все. У ланнов они тоже есть, но кроме этого у них есть еще знание способов ведения войны. Ты можешь быть таким же сильным, как, скажем, кузнец, но даже если это так, ты не сможешь выполнить его работу, поскольку у тебя нет его умения.

— Дэйлз побеждал других врагов, — вгорячах возразил Карл.

Ленард улыбнулся и ничего не ответил.

В полдень армия устроила небольшой привал, повара приготовили еду. Потом она двинулась дальше. Пришла усталость. Больше не было слышно ни разговоров, ни песен. Угрюмый марш через горы, переправы, через ручьи и реки продолжался, казалось, бесконечно, и, когда Ральф протрубил сигнал становиться лагерем, раздался единый вздох облегчения.

Костры мерцали и светились в спускающейся ночи. Прохаживались караульные, зевая и в ожидании смены наблюдая медленное кружение звезд. Ральф при тусклом красном свете умирающего пламени изучал карту и тихо совещался со своими командирами. Карл старался не спать и слушать, но глаза у него затуманились, он вытянулся под одеялом и уснул.

Весь следующий день шел дождь, и, пробираясь по раскисшим дорогам и полям, солдаты что-то бубнили себе под нос и чувствовали себя несчастными. В ту ночь грохотали барабаны Докторов, отгоняя дьяволов лихорадки.

На третий день армия Ральфа вступила в Скарпию, дикую северную провинцию, принадлежащую племени. Здесь было немного жителей. Лишь изредка на фоне гонимых ветром облаков возникала одинокая хижина, заросли деревьев на крутых неровных горных склонах становились все гуще и мрачнее. Черные стаи ворон кружились над головой. Время от времени одинокий орел раскидывал громадные крылья над людьми, да олени и дикие пони попадались на дороге. Люди карабкались по высокими голым глинистым берегам, переходили вброд плещущие реки, прокладывая путь сквозь спутанный кустарник, шли по бездорожью, многие тряслись и бормотали заклинания при виде мрачных серых камней, нагроможденных много лет назад дикими лесными бродягами. Но все шли дальше…

В полдень Карл ехал рядом с вождем, когда к ним подскакал забрызганный грязью, задыхающийся всадник. Он выдохнул только:

— Впереди ланны!

— Далеко? — выпалил Ральф. Сердце Карла дико заколотилось, потом успокоилось и забилось часто, но ровно.

— Две-три мили, — ответил разведчик. — Они стояли лагерем на берегу большой реки. Их тысячи. От них черным-черно.

— Что ж… — Ральф повернулся к охране с мрачной улыбкой.

— Будем идти вперед. Передай это людям.

Когда сообщение шло по рядам, Карл мог наблюдать, чуть ли не чувствовать в людях внезапное напряжение. Они смотрели друг другу в глаза, не зная, сколько восходов и закатов они смогут еще увидеть, сжимали оружие, лошади чувствовали замешательство своих хозяев и храпели.

Командиры гудели в рожки, и нестройные ряды выравнивались. По сторонам потянулись колонны верховых, объезжая мрачный лес. Монотонный ритм движения нарушился, воины устремились вперед, ускоряя шаг.

Карл наблюдал за Ленардом, который сидел меж стражей и внимательно следил за приготовлениями.

— Они узнают, что мы приближаемся, отец, — сказал юноша.

— Ничего не поделаешь, — ответил Ральф. — Нам нужно только успеть занять выгодные позиции, прежде чем они атакуют. — На мгновение суровость покинула вождя, и он с внезапной нежностью тронул Карла за руку. — Будь осторожен, сынок. Будь храбр, но осторожен.

Они продвигались вперед, продираясь сквозь кусты и взбираясь на высокий склон лесного холма. На вершине холма лес кончился, и Ральф натянул поводья. Луч солнца пробирался сквозь несущиеся по небу облака и загорелся огнем на его доспехах, когда он протянул руку: «Ланны!»

Карл окинул взглядом окрестности. С этой стороны склон был более пологим, длинный поросший травой спуск, на котором местами росли молодые деревца, плавно переходили в ровное широкое поле, на котором стояли лагерем ланны. За полем протекала река, широкая водяная полоса, сверкающая при тусклом свете, словно серое железо, на другой стороне реки росли густые деревья. Но в миле отсюда лес спускался к реке, обступая открытую местность.

Жители Дэйлза впервые видели ланнов. Их палатки были разбиты на этом берегу, лишь некоторые, самые закаленные воины презрели такое жилье. Они спустились вниз, к реке. Было действительно темно от людей и лошадей, командные звуки рожков привели всю эту массу людей и животных в движение, подобно вихрю. Взлетающие знамена, взмывающие вверх алчущие плоти острия копий, щиты с жутким орнаментом и сверкающие нагрудники, бородатые лица, искаженные яростью. Это было прекрасное и ужасное зрелище, посеявшее сомнение в сердце Карла.

Ральф внимательно следил за ними.

— Их не так много, как нас, — пробормотал он. — Мне кажется, тысячи три-четыре… но они лучше обучены и снаряжены. И их вождь не так уж хорош, если дал нам возможность подойти так близко. Теперь у нас есть преимущество, мы занимаем господствующую над местностью позицию.

— Почему Раймон должен вас бояться? — усмехнулся Ленард.

— Ланны могут изготовиться к бою так же быстро, как и вы.

Ральф галопом помчался вдоль переднего края своей армии, выкрикивая приказы. Он обучил своих людей в Дэйлзтауне, и они заняли позиции быстрее, чем Карл мог этого от них ожидать. Но взгляд его был прикован к человеку, скакавшему к северянам с белым флагом в руке. Ральф собирался попытаться провести последние переговоры.

Всадник вскинул руки и рухнул под внезапно рванувшуюся вперед лошадь. Мгновение спустя Карл услышал слабый звук спущенной тетивы и грубый лающий смех мужчин. Ланны не вступали в переговоры. Теперь они тоже были готовы и приближались к жителям Дэйлза.

Глава восьмая. Штурм с севера

Армия Ральфа была организована и построена обычным для нее образом: воины выстроены в двойную линию в форме тупого клина, сам Ральф и большая часть его охраны находилась в головном дозоре. Люди первой шеренги были вооружены боевыми топорами и мечами, за ними шли воины с длинными копьями, держа на готове боевое оружие на случай, если понадобится занять место погибших товарищей из первой шеренги. Знаменосцы ротных командиров были расставлены на равном расстоянии друг от друга вдоль шеренг. Знамена трепетали и хлопали на сыром упругом ветру. Всадники с копьями наизготовку заняли фланги, мечи их были в ножнах. На откосе холма, в тылу, защищенные рогатками цепью стояли юноши и самые старые воины, вооруженные луками. Позиция была удачная, достаточно плотная, чтобы отразить натиск ланнов, не сминая рядов, и двинуться вперед для ответного удара.

Карл видел, что ланны надвигались компактным квадратом, в котором были в основном пехотинцы, числом, примерно вдвое меньшим, чем в армии Дэйлза. Конница ланнов, значительно более многочисленная, чем у дэйлов, развернулась строем у реки. Всадники с трудом сдерживали возбужденных лошадей. Короче говоря, по мнению Карла, у его стороны будет значительное преимущество. Любая атака конницы будет отражена пиками и мечами, в любом случае от кавалерии будет мало пользы при таком скоплении людей. А так как почти половина ланнов была на лошадях, Ральф, удачно выбрав позицию, уже лишил их возможности участвовать в битве. Это была вдохновляющая мысль. А Карл, честно говоря, нуждался, чтобы его немного приободрили. Вид приближающихся, злобно оскаленных чужестранцев вызывал озноб в мышцах, нервы, казалось, натянулись и вибрировали. Во рту пересохло, зрение потеряло четкость, в ушах звенело. Через несколько мгновений начнется бой. И опускающееся на западе солнце за гонимыми ветром облаками, может быть, никогда не увидит его живым.

Ланны двинулись быстрым шагом вверх по склону, так же плотно, как и раньше, сомкнув ряды. Раздавался частый металлический лязг оружия, гонг отбивал ритм шагов, трубы ревели, призывая их идти вперед. На каждом фланге воинского подразделения реял красный флаг севера, он казался кровавым на фоне беспокойного серого неба. Ближе, ближе… и вот они подошли!

Карл достал из полного колчана стрелу и наложил на тетиву. Справа и слева от него стояли Том и Аул, их луки были натянуты. Ждали сигнала. Ланны были близко, совсем близко. Карл уже мог различить на чьем-то квадратном бронзовом лице зигзагообразный шрам… боже, этот рог когда-нибудь загудит?

У-у-у!

Услышав сигнал, Карл выпустил стрелу. Тяжелый лук загудел у него в руках. По рядам прокатился тяжелый свист, внезапно оперенная смерть заполнила собой все небо и устремилась вниз на ланнов! Карл увидел, как люди в каре падали навзничь, хватались за вонзившиеся в их тела стрелы, и выпустил еще одну стрелу. Неожиданно страх прошел. Он почувствовал, как мысли стали холодными и четкими. Необыкновенно обострилось зрение, теперь он различал самые мельчайшие детали. Все, казалось, стало двигаться медленно, как во сне. Он видел, как падали раненые и убитые ланны. Как их товарищи, идущие сзади, затаптывали их тела, занимая передние ряды. 3-з-и-п, ззип, ззип!

— И-й! — рычал Том, выпуская стрелу за стрелой, его буйная шевелюра развевалась на ветру, словно знамя. Аул стрелял как заведенный, одна стрела за другой. У Карла было время, чтобы удивиться его спокойствию. Но вот ударили ланны.

Взлетели мечи и топоры, ударив о щиты — внезапный грохот разъяренного железа. Люди выли, орали, ругались, щиты содрогались от ударов, пики чертили воздух, сверкали кинжалы. Карл видел, как ряды дэйлов отступили под натиском ланнов. Земля неожиданно поплыла и стала уходить из-под ног, склон осыпался, и они наступили на лица, выныривающие из человеческого водоворота и снова исчезающие в нем. Он отступил назад, на холм, выискивая удобную позицию, откуда можно было стрелять.

Ральф возвышался над полем боя и с коня рубил по шлемам, поднятым рукам, оскаленным лицам. Животное отступало, било копытами и снова отступало. Брошеное копье попало вождю в левую руку. Он вырвал его и в ярости метнул обратно, одновременно орудуя с другой стороны мечом. Ланнский солдат с воплем проскочил под брюхом коня, и Ральф ударил его шпорой в лицо. Отбив удар копья, Ральф поднял рог и протрубил долго и протяжно. В ответ раздались крики.

Отступив в заросли. Карл смотрел на битву, разворачивающуюся внизу. Воины Дэйлза держались — они стояли твердо. О, слава богу! Они стояли! В горле застряло рыдание. Он прицелился в конного трубача, лук пропел, человек закачался в седле, пронзенный стрелой в плечо. Большей частью Карл стрелял наугад, в самую гущу людей, бурлящую по всему склону.

Совсем близко пролетело копье, вонзившись в землю рядом с ним. Повсюду шелестели стрелы, падали копья. У ланнов тоже были стрелки. Карл зарычал, широко расставил ноги и выстрелил.

Словно гром обрушился на голову, молния сверкнула во внезапно навалившейся тьме. Он упал на четвереньки, голова была чужой, она звенела и раскалывалась от боли. Он затряс ей, пытаясь прийти в себя.

— Карл! Карл!

Как сквозь туман, он увидел над собой взволнованное лицо Аула и неуверенно выпрямился, опираясь на юношу.

— Ничего страшного, — пробормотал он. — Камнем… но весь удар пришелся на шлем… — Череп гудел, но Карл нагнулся, чтобы подобрать свое оружие.

Битва то отступала, то вновь накатывалась, острый металл кромсал кольчуги и тела, гортанные крики, храп лошадей, вопли сумасшедшей боли, воздух потемнел от стрел и булыжников. Ральфа нигде не было видно — сердце Карла замерло, потом он заметил высокую фигуру отца. Он сражался пешим, прорубая себе путь сквозь ряды врагов. Видимо, коня под ним убили.

Лошадь! А где же конница ланнов? Карл похолодел, устремив взгляд на берег реки. Там виднелись только пустые палатки да голые деревья. Куда же подевались эти две тысячи конных дьяволов?

Словно в ответ на его мысленный вопрос раздались вопли рожков и крики. Он посмотрел налево и направо, и из души его вырвался стон. Они появились из леса, куда незаметно перед этим скрылись. Теперь всадники ланнов взбирались на холм, обходя конницу Дэйлза с флангов. Карл услышал нарастающий грохот копыт, увидел, как полетели копья и всадники пригнулись в седлах и закричали, когда враг ударил.

Казалось, от этого удара хрустнули даже его собственные кости. Копья скользили по щитам или вонзались в живые тела. Не имеющие достаточного опыта дэйлы отступили перед этим диким натиском. Выхватив мечи, всадники свистели, метались меж расстроенных рядов, рубили, лица их пылали!

Пехотинцы дэйлов сделали все, что могли, чтобы сдержать непрерывный натиск ланнов. Между тем их смешавшиеся ряды отступили, лошади топтали своих же, копья, посланные из тыла, поражали воинов в спины. Карл поискал стрелу, но они все кончились, выругался и вытащил меч, одновременно протиснув левую руку в ремни щита.

Прозвучали гонги ланнов, их трубы победно заревели, призывая людей наступать на клин дэйлов, который уже потерял очертания. Карл видел, как упал один из телохранителей, Ральф вскочил в освободившееся седло. До Карла донесся рык отца:

— Быстро строиться! Строиться!

Слишком поздно, стоном прозвучало в сознании Карла. Дэйлы были разбиты на флангах, разрезаны налетевшей конницей, и пехота ланнов прорвала их смешанные ряды. Теперь каждый был сам за себя.

Два вражеских всадника заметили небольшую группу стрелков в зарослях, опустили копья и помчались вперед. Карл видел, как они подпрыгивали в седлах, слышал, как под копытами дрожала земля, ясно различал раздутые ноздри жеребцов, пену на удилах, глаза ездоков, белые зубы на темных от прилипшей крови лицах. Он действовал не раздумывая и едва услышал свой собственный крик:

— Том, Аул, сбейте вон ту лошадь… по ногам ее…

Он выронил из рук меч. Острие копья было нацелено ему в грудь, он отшатнулся, и копье промелькнуло рядом. Он подпрыгнул, хватая поводья, как часто делал, чтобы остановить понесшую лошадь. Удар болью отозвался в мышцах. Он сжал зубы и уперся ногами в землю. Лошадь встала. Мелькнул нож Тома, перерезавший сухожилия. Животное дико заржало и где-то краешком сознания Карл пожалел эту невинную жертву человеческого безумия. Ланн потерял стремена, наскочил на копье Аула и грохнулся в лужу крови. Другая лошадь скакала без седока, ее хозяин вытянулся в траве, кто-то из дэйлов достал его стрелой.

Но дэйлы были окружены, загнаны в ловушку и отчаянно бились в сжимающемся кольце. Лаины сновали уже и среди них, резали, рубили, топтали конями своих врагов. Карл со своими спутниками стоял у зарослей и смотрел на весь этот ужас.

Начало смеркаться… Боже, неужели солнце заходит? Или… неужели битва шла так долго?

— Ко мне, дэйлы! Ко мне!

Громкий голос Ральфа перекрывал скрежет и вопли битвы. Ральф собрал остатки своей охраны вокруг последнего знамени Дэйлза, не успевшего еще пасть на покрасневшую от крови землю. Воины рубили и сбрасывали с коней наседавших на них ланнов. Вождь не переставал трубить в свой рог, даже когда отчаянные головы начинали пробиваться к своему вождю.

— Вперед! — орал Карл. — Все вместе! Держитесь друг друга! Мы должны туда пробиться!

Они вышли из зарослей, построившись в плотное каре, их было не более тридцати молодых стрелков и воинов с мечами наготове. Отряд ланнских пехотинцев выступил им навстречу. Карл наклонился, прикрыв тело щитом и глядя поверх него, наносил и отражал удары. Его атаковал воин, вооруженный мечом. Даже в сгустившихся сумерках Карл видел в его носу золотое кольцо.

Меч северянина заскрежетал по стали меча Карла. Карл сделал ответный выпад. Удар скользнул по шлему и щиту противника. Карл попытался достать острием ухмыляющееся лицо. Сыпавшиеся на него удары он почти не замечал. Надо было попробовать отскочить в сторону, резким ударрм выбить у противника клинок из рук, вытянуть свободную руку и ухватить за золотое кольцо.

Но в горячке боя Карл так и не заметил, как его противник исчез, теперь Карл бился уже с кем-то другим. Это была война, чудовищная мясорубка, где люди дрались с безымянными противниками, возникавшими ниоткуда и исчезавшими в никуда. Внезапно слева от него раздался боевой клич, к ним присоединилась еще одна небольшая группа дэйлов, и ланны куда-то пропали, словно растворились.

Перед ними мелькнуло знамя Ральфа. Они устремились к нему и присоединились к растущему кольцу воинов, окружавших своего вождя. Ланны бешено визжали, натыкаясь на эту стену из крутящейся стали — собаки, наскакивающие на стадо диких быков. Дэйлы еще немного продвинулись к Ральфу, потом еще.

Темнота сгущалась. Карл с трудом различал своих противников. От сухости в горле он хрипло и тяжко дышал.

Казалось, голос Ральфа звучал очень далеко:

— Все хорошо. Теперь мы расчистили себе путь!

Он вырвался из кольца, нанося удары направо и налево, и его люди, спотыкаясь, следовали за ним. Благодаря какому-то инстинкту они и под натиском врага держались близко друг к другу, но в такой темноте большего и не требовалось. Наноси удары, принимай на себя ответные и обрушивайся тяжестью своего тела на рвущихся в бой врагов.

Ральф и несколько человек из его охраны метались среди разрозненных остатков армии дэйлов, нанося сильные удары противнику, подбадривали криками своих воинов, удерживали их вместе и понемногу уводили в леса. Вскоре деревья сомкнулись за невероятно уставшими отступающими воинами, и они продолжали идти в кромешной темноте. На какое-то мгновение Карлом овладела дикая паника. Ему захотелось бросить все и бежать, бежать, бежать от этого места, от всей этой резни, но он услышал голос отца, и к нему снова вернулась прежняя уверенность. Он с грустью думал, что, если бы не Ральф, они обратились бы в паническое бегство, даже если бы им удалось вырваться из мешка, ланны преследовали бы их, как собаки преследуют оленей. Но вождь спас их. Он сплотил разбитую армию и…

Теперь бой кончился. Они медленно пробирались сквозь кусты и заросли деревьев, вниз по холму, в темноте, и ланны им не препятствовали.

Карл понимал, что их спасла ночь. В плотной темноте растущие повсюду деревья и кусты скрадывали их перемещение. В лесу дэйлы могли справиться с любой свалившейся на них неожданностью и, так или иначе, пробиться в безопасные места. Вождь ланнов, должно быть, это понял и отступил. Они были свободны.

Свободны и живы! Карл вдохнул дрожащими легкими сырой ночной воздух и почувствовал, как в нем медленно растет удивление. Он все еще мог двигаться. Кровь все еще текла в его жилах. Глаза различали тени и слабый свет. Он жил, жил, и сознание этого опьяняло его.

Внезапно нахлынуло чувство отчаяния и усталости. Да, дэйлы ушли с остатками своей армии. Но они были разбиты и бежали от врага, победителя, усталые, униженные, лишенные какой-либо надежды. Они больше не смогут оказать серьезного сопротивления, и ланны растекутся по всему Дэйлзу, и ничто не сможет остановить их.

Голос Ральфа прозвучал над шелестом кустов, шарканьем ног, хриплым дыханием людей. Перекличка. Он делал перекличку охранного полка.

— Эзеф.

— Здесь.

— Тум.

— Здесь.

— Родэл.

— Жив пока, вождь.

— Джонатан!

Тишина.

— Джонатан!

Тишина…

— Где Торсен и Пигги?

— Оба убиты. Я сам видел, как Пигги упал.

В голосе Ральфа прозвучала тревога. Лес глушил слова, и голос странным образом напоминал голос мертвеца.

— Но ведь они стерегли Ленарда!

— Выходит, он снова у ланнов!

— Ленард снова на свободе!

Глава девятая. Нарушенный запрет

Настало утро, промозглое, серое, безнадежное. Люди измученно озирались по сторонам. В их глазах еще стоял ночной кошмар, когда они с трудом пробирались сквозь темный лес.

Армия вразброд продвигалась по неровной земле Скарпии. Люди шли небольшими беспорядочными группами. Заросли и ущелья многое скрывали от глаз Карла, но он был уверен, что они лишились большей части воинов Ральфа.

Лишь немногие были тяжело ранены, отступающие дэйлы не смогли вынести тяжелораненных товарищей с поля боя. Но ранены и избиты были все. Они шли в заскорузлой от крови, изодранной и мокрой от росы одежде, лохмотьями висевшей на измученных телах. Лошадей осталось мало, на них ехали те, кто пострадал больше других.

Все тело Карла ныло одной обширной тупой болью. В голове было пусто от усталости, временами он спотыкался. Лишь теперь он почувствовал свои раны. Глубокая рана на бедре, которую Том грубо перебинтовал, пульсирующая шишка на голове, синяки на руках и груди становились сине-желтыми.

Мечи и лесные сучья превратили его одежду в лохмотья, висевший на поясе клинок затупился и был весь в щербинах, лук пропал, латы тяжело давили на плечи.

Аул криво улыбнулся болезненной улыбкой сбоку от Карла. Один глаз у него заплыл и почернел, похоже, что и зубов у него поубавилось.

— Итак, — произнес он. — Вот он, восторг и торжество войны! Я никогда больше не поверю сочинителям баллад.

— По крайней мере, мы живы, — медленно сказал Том. — Ты, отец, Карл. Надо поблагодарить бога и за эту небольшую милость.

Карл думал о тех, кто был мертв. У него не было времени отыскать всех своих друзей, но он знал, что многие из них погибли. Дик, бесшабашный, необузданный и веселый, толстый миролюбивый Буко, тихий Энди… никогда он не увидит их в этом мире. Они лежали плашмя на ржавом от крови берегу реки, улюлюкающий, торжествующий враг пронесся мимо их уже незрячих глаз, и солнце светило, и ветер шелестел в траве, их родные оплакивали их, но они этого уже не знали.

Мертвые… мертвые и побежденные.

Ральф направлялся в сторону уступа высокой горы. Он шел с трудом, хромая и опираясь на флагшток. Все лицо под изрубленным шлемом было покрыто запекшейся кровью, но широкие плечи, казалось, были по-прежнему несгибаемы, и утренний свет все так же золотил волосы. Когда он добрался до вершины, то вонзил древко знамени в землю и протрубил.

Хотя зов рога прозвучал слабо, теряясь в утренних звуках гор, дэйлы услышали его и медленно-медленно стали собираться у подножья, пока сверкающий от росы склон не покрылся сплошь их согбенными фигурами. Когда собрались все, воины сели и стали ждать. Оставшиеся в живых командиры Ральфа встали рядом с вождем, присоединился к ним и Карл. Он был слишком слаб, поэтому был вынужден сесть, подтянув колени к подбородку и вглядываясь в измученные, избитые лица своих соплеменников.

Ральф начал говорить, напрягая легкие, так, чтобы большая часть армий слышала его слова и могла передать дальше.

— Нас пока не преследуют, и я считаю, что ланны, если бы хотели, настигли нас. Поэтому, скорее всего, они дали нам возможность уйти, поскольку считают, что мы уже не можем больше драться и не причиним им неприятностей.

— Так оно и есть, — сказал один из воинов, невесело улыбаясь. — Если бы не так, то мы бы им еще показали!

Ральф скрестил руки на груди и окинул всех вызывающим взглядом.

— Да, мы проиграли бой, но мы не проиграли войну. И не проиграем, если будем держаться вместе и продолжать сражаться.

— Мы разбиты, вождь, и ты это знаешь. — Еще один воин поднялся у гребня холма, седой фермер, в его глазах стоял гнев. — Нам лучше рассредоточиться, добраться до своих домов и убираться к югу, пока еще есть такая возможность.

Глухой ропот прокатился по толпе скучившихся воинов, они кивали головами, руки медленно опускались к земле.

Ральф возвысил свой голос до крика:

— Это совет труса, Билкен, я от тебя этого не ожидал.

— Я потерял в этом бою одного сына, — ответил фермер. — Почему я должен терять и остальных неизвестно за что?

— Разве это «неизвестно за что»?! — воскликнул Ральф. — Это все за наши дома, жен и детей, за свободу, за сами наши жизни. Куда сможем пойти мы, жалкие остатки разбитого племени? Кто нас примет? Что мы будем делать, если ланны проглотят еще одно племя, а потом еще и еще? Стать их рабами? Пилить им лес, носить воду, чистить нужники? Плюхаться коленями в грязь, когда мимо проезжает кто-нибудь из них? Разве ради этого наши отцы корчевали леса, распахивали земли, воевали с варварами? Неужели их кровь превратилась в наших венах в воду?

— Но мы не можем драться, — проворчал Билкен. — Нам нечем.

— Нет, есть. У нас есть еще оружие. У нас есть другие лошади. Ночной отдых даст нам новые силы. У нас есть Дэйлзтаун, чьи стены еще никогда не брали штурмом. У нас, если потребуется, есть голые руки! — Ральф поднял знамя, и золотой стяг расправился на рассветном ветру. — И мы все еще дэйлы. Или мы уже полевые мыши, удирающие от косы? Клянусь всеми святыми, если уж придется, я буду драться один!

— Они загонят нас за стены и подожгут наши дома, — прокричал кто-то.

— Ерунда! Они не станут жечь того, чем сами хотят завладеть. Даже если они это сделают, что из того? Ваши дома пропадут и в том случае, если вы будете удирать. Но если мы победим, то здесь всегда найдется достаточно леса и камня, чтобы построить новые. Здесь всегда найдется земля.

Ральф махнул рукой в сторону гор и лесов, тянувшихся до самого горизонта.

— Здесь всегда найдется земля, — повторил он. — А без нее мы — ничто, лесные бродяги, нищие, бездомные и бесприютные скитальцы. Все вокруг нас — Дэйлз. И пока он в наших руках, мы будем сильны, богаты и счастливы. Пока мы сражаемся за свою землю, она будет делиться с нами своей силой. Дэйлы, свободные люди, неужели вы откажетесь от своей родины?

Эти слова дошли до каждого. Карл видел, как в тусклых глазах снова зажегся огонь, видел, как пальцы крепко сжали оружие и люди поднялись на ноги. Разрозненные возгласы сливались в медленно нарастающий гул, взметнувшийся над толпой, подобно реющему над их головами золотому флагу. Фермер Билкен нехотя кивнул головой и сел. Когда пришло время голосовать, лишь немногие сказали «нет».

Воистину, Ральф был вождем!

Но Карл видел, что эти надежды ни на чем не основаны. Действительно, что можно было сделать с врагом, который разбил их лучшие силы, с врагом, который сейчас, вероятно, рыскал по равнинам, повсюду нагоняя страх? Дэйлы смогут отступить и спрятаться за стенами города, а что потом?

Ждать голода или выйти из-за стен, чтобы умереть?

Он потряс головой, чувствуя, как усталость переполняет его. Но даже в эти минуты в его голове зрело рещение.

Большую часть дня армия отдыхала. Ральф одолжил лошадей на ближайшей ферме и послал всадников на вылазку. Один должен был донести известие об их поражении в Дэйлзтаун, один или двое должны были попытаться разведать перемещение врага, а остальные поехали гонцами в разбросанные селения племени с тем, чтобы те могли передать дальше: «Отступайте в город, мы разбиты и должны укрыться у себя за стенами».

Карл полагал, что многие фермы и так уже знали об этом, испытав на себе огонь и мечи ланнов.

Он коротко переговорил с отцом, когда они, вытянувшись, лежали в траве, а сон все никак не шел.

— Что ты намерен предпринять? Неужели ты действительно рассчитываешь на победу, даже сейчас?

— Я не знаю, — грустно ответил Ральф. — Может быть, каким-то чудом мы все-таки сможем их победить. Или, может быть, мы сможем доставить лаинам столько неудобств, что они захотят пойти на сделку и забрать себе не все. Это даст нам хоть какое-то жизненное пространство. Нр может случиться и так, что мы сдадимся и признаем своепоражение. Но даже тогда… — Он упорно посмотрел на Карла. — Даже тогда мы должны будем сражаться как истинные дэйлы!

Карл промолчал. Про себя он подумал, не было ли это мужество слепым. Умереть в бою — что ж, это оставит хорошую память, но если это не принесет людям ничего, кроме рабства, все это — бесполезно. Лучшим вождем считается тот, кто завоевывает победу, пролив как можно меньше крови. Да, как можно меньше крови с обеих сторон.

В полдень Ральф сосчитал своих людей, и они отправились в изнурительный путь домой. В дороге будет мало еды, так как фургоны с продовольствием потеряны, а попадающиеся по пути фермы служили плохим подспорьем. Вождь повсюду разослал фуражиров, которые приносили все, что могли, но при этом путь предстоял тяжелый и голодный. Ральф немилосердно подгонял своих сторонников, заставляя их оцепенелые тела двигаться с жесткой быстротой и не обращая внимания на проклятья. Они должны попасть за стены города как можно скорее, ведь, если ланны наткнутся на ослабевшую от голода толпу, начнется бойня.

Карл, как и раньше, шагал рядом с Томом и Аулом. Он очень сблизился с братьями с той поры, когда они последовали за ним в Сити. Дни были так насыщены событиями, что, казалось, они знают друг друга уже много лет. Тихая задумчивость Тома, неиссякаемое чувство юмора в Ауле — они были необходимы ему, а братья, в свою очередь, видели в нем своего вождя. Хорошо было иметь таких друзей.

Они шли, разговаривали, и мили неспешно ускользали из-под ног.

— Вы знаете, что у нас мало шансов. Мы не можем говорить об этом во всеуслышание, у людей и так почти не осталось надежды, но это так.

— Что ж, — передернул плечами Аул. — Это может быть даже забавным, быть безземельным цыганом.

— Ничего забавного! — вспылил Том. — То, что говорил вождь, верно. Мы ничто без земли.

— Хм-м, да уж, я не могу сказать, что мечтаю всю жизнь спать под открытым небом и еще на кого-то вкалывать, чтоб заработать свой горький хлеб. Но что мы можем тут поделать?

Карл тихо сказал:

— Мы можем вернуться в Сити.

— Что? — Том уставился на него, разинув рот.

— Не так громко! — Карл нервно осмотрелся вокруг. Ближайшая кучка людей находилась в нескольких ярдах, они тяжело плелись вперед, ничего не замечая, их лица осунулись от усталости. Но Доктора… никогда нельзя было точно сказать, где они могли находиться, чтобы подслушивать.

Он торопливо продолжал:

— Вы знаете, что сила предков заперта в кладовой времени. Вы знаете, что Ронви — наш друг, и что он поможет нам, и что он коечто понимает в старой науке. Если мы сможем ускользнуть сегодня ночью и добраться до Сити, то, может быть, нам удастся принести молнию, которая отпугнет врага! — Глаза Карла лихорадочно горели. — Мы можем попробовать.

— Табу! — прошептал Том. — Боги…

— Если бы богов действительно волновало это табу, то они расправились бы с нами еще в первый раз, когда мы попытались его нарушить. И потом они никогда не разрешили бы колдунам жить в тех развалинах.

— Но колдуны обладают магической силой… — возразил Аул.

— Ба! — Карл чувствовал, как в нем росли силы, пока он говорил. — Ты сам видел этих колдунов. И ты знаешь, что они всего лишь испуганные изгнанники, спекулирующие на наших страхах. Я… — Слова вырвались у него, прежде чем он успел испугаться. — Я не знаю, есть ли боги вообще… может быть, это что-то другое.

Том и Аул отшатнулись от него. Но молния не поразила их.

— Но ведь кто-то должен был сотворить мир, — произнес наконец Том, голос его дрожал.

— Да-да. Это великий Бог, о котором говорилось в кладовой времени, — в него я могу поверить. Но другие боги — что ж, если они и существуют, то они не очень сильные и не слишком добрые. Почему во всех рассказах они делают такие вещи, которые не волнуют даже ребенка? — Карл оставил эту тему. — Сейчас это не имеет значения. Просто я уж лучше прислушаюсь к Ронви, который всю жизнь провел среди изделий предков, чем к Донну, который никогда не входил в зону табу. А Ронви говорил, что бояться здесь нечего, напротив, мы можем много для себя получить.

— Но Донн убьет тебя! — сказал Аул.

Карл усмехнулся:

— Когца я вернусь сюда с силой Атомика в руках? Хотел бы я посмотреть, как он это сделает!

Том покачал своей рыжей головой.

— Ты задумал большое дело, а мы еще слишком молоды.

— Дело не будет ждать, пока мы вырастем, и, кроме того, эту работу больше некому выполнить. Послушайте, ребята, эту кладовую необходимо открыть, открыть для дэйлов. Нет, для всего мира! — Голос Карла упал. — Что нам терять? Конечно, наши шансы невелики, но ведь вы понимаете, что другой возможности нет вообще. Я иду туда. Вы хотите пойти со мной?

— Если бы у меня было хоть немного мозгов, я бы сообщил об этом твоему отцу, а он связал бы тебя, пока ты не войдешь в разум.

Сердце Карла замерло.

— Но, так как я не такой уж умник, — улыбнулся Аул, — что ж, я поплетусь за тобой.

— Молодец. — Карл похлопал его по спине, и Аул опять улыбнулся.

Том покачал головой.

— Вы оба рехнулись, — сказал он. Потом с внезапной решимостью добавил: — Но, чтобы никто не сказал, что я уклонился от опасного дела, рассчитывайте и на меня тоже.

Да, это здорово, иметь таких друзей.

Армия продолжала идти и после захода солнца, в долгое летние сумерки, при свете звезд, под тонким серпантином луны. Уже давно стемнело, коща Ральф объявил привал.

Но надо было еще многое сделать. Необходимо было разместить людей на склоне горы, чтобы они могли отразить возможную атаку, расставить караулы и снарядить разведчиков, которые контролировали бы местность. Съезжались фуражеры с тем, что им удалось выпросить, купить или украсть, поварской котел мерцал под нависшей скалой. Сегодня им повезло: на ближней ферме, покинутой хозяевами, были найдены все коровы. Их привели в лагерь и зарезали. Всем хватило только попробовать, хотя многие настолько устали, что легли спать, не дождавшись ужина.

Карл уснул прямо там, где отдыхал, под деревом. Когда он проснулся, была уже почти полночь, и дэйлы вповалку спали вокруг него. Куда бы он ни посмотрел, везде были видны вытянувшиеся на земле тела, к ясным звездам поднималось тихое сонное бормотание. Последние угли догорающего костра на фоне темноты были похожи на печальный красный глаз.

Он встал, растирая онемевшие мышцы. Он замерз, промок и хотел есть. Его раны саднили, кожа была липкой от грязи и пота. Но растущее возбуждение звенело в венах и нервах, заглушая сознание и обостряя чувства. Он осторожно разбудил Тома и Аула, которые спали рядом.

— Нам надо украсть лошадей, — выдохнул он. — Они стреножены вон там. Тише, здесь караул.

Медленно и терпеливо они втроем проползли на животах к темным силуэтам животных. Им надо было пересечь зону патрулирования. Карл лежал в высокой траве, прислушиваясь к дыханию ветра и отдаленному стрекоту сверчков. Взглянув вверх, он увидел, как совсем близко прошел человек. Металл тускло сверкнул на белесом фоне Млечного Пути.

Карл, словно змея, проскользнул мимо патруля.

Металл шаркнул по камню.

— Кто там? — крикнул часовой.

Беглецы лежали неподвижно, едва дыша, пытаясь унять стук своих сердец.

Минуту спустя воин решил, что ему померещилось, и они двинулись дальше. Карл проскользнул к ближайшей лошади. Он слышал, как она щипала траву. Когда он подобрался к ней вплотную, она отпрянула.

— Спокойно, — прошептал он. — Спокойно, малыш. — Он привстал и погладил шею. Только бы она не зафыркала!

Осторожно он взнуздал животное, использовав веревку в качестве уздечки. Придется обойтись без седла. Но до Сити недалеко, если ехать напрямик через леса, — дня полтора. В случае удачи, их вряд ли станут преследовать. Трех пропавших на рассвете лошадей спишут на воров, а в такой плохо организованной армии исчезновение Карла и его друзей будет замечено не раньше, чем к вечеру.

Товарищи присоединились к нему, ведя в поводу взятых в спящем лагере лошадей. Они отошли от лагеря на достаточное расстояние, вскочили на лошадей и поскакали на запад.

Глава десятая. Месть богов

Раскаленное, безоблачное небо нависло над Сити. В городе не было заметно никаких признаков жизни. Но чутье подсказывало Карлу, что это — тишина ожидания, и он с трудом подавил дурное предчувствие.

— Вот он, — сказал Аул. Он остановил свою лошадь в тени дерева, листья которого были недвижны в жаркой тишине, и смотрел мимо разрушенных ближних зданий на взметнувшиеся в небо отдаленные башни. — Что мы теперь будем делать?

Карл вытер пот с лица.

— Мы пойдем в кладовую времени, — ответил он как можно спокойнее.

— Вряд ли колдунов это обрадует, — предупредил Том.

— Им придется потерпеть, — резко сказал Карл. — Во всяком случае, их вождь на нашей стороне.

Копыта звонко стучали по камням, когда они ехали по пустынной улице. Лишь однажды какое-то гибкое тело промелькнуло через дорогу — горностай, да стая ворон чернйй тучей пронеслась у них над головой, больше ничто не нарушило тишину мертвых столетий. Несмотря на летнюю жару, Карл ощутил озноб. Трудно было сохранять спокойствие, вторгаясь в дом богов. Он помнил слова Донна: «Если богов разозлить, то их месть не всегда приносит быструю смерть. Часто они прибегают к более жестокому наказанию, насылая бесконечные невзгоды».

Но это неправда, успокаивал себя Карл. Если идолы дэйлов действительно были всего лишь деревом и камнем, то единственным настоящим великим Богом может быть Бог предков, и он должен быть справедливее, чем силы земли, воздуха и огня.

— Вниз по этой улице, — скомандовал он. — Нам не следует входить в этот район в том месте, где живут колдуны. Нам важно захватить кладовую времени.

Том кивнул.

— Правильно. Мы втроем, заняв позиции между двумя высокими стенами, что у кладовой, можем сдержать какое-то время целую армию.

Здесь было легко потеряться, блуждая между бесконечными грудами кирпича и поросшими травой развалинами. Несколько раз Карл терял тот длинный проспект, который должен был привести их к высоким башням. Тренированный глаз лесного жителя еще в прошлый раз отметил и расположение относительно кладовой, и…

— Там, впереди!

Услышав крик Аула, Карл осадил лошадь и выхватил из ножен меч. Около указателя с лошадиным черепом стояли десять колдунов с луками и стрелами. Они были небольшого роста, сухопарые, на них не было доспехов, но лица пылали яростью.

Шум позади заставил Карла обернуться, и он увидел еще одну группу жителей Сити, выходившую из-за угла. Парни находились посередине улицы между двумя огромными, как скалы, зданиями без крыш — они в ловушке! Они попали в западню, и здесь их схватят!

— Давайте сматываться отсюда, — пробормотал Аул. — Если мы налетим на них на лошадях, они разбегутся…

— Не двигайтесь! — Голос был резким. Карлу уже приходилось слышать эти истерические нотки у других людей, и он знал, что говорящий таким тоном, опасен, потому что боится. Он будет убивать при малейших признаках сопротивления. А у колдунов было много натянутых луков и отравленных стрел.

Медленно и очень осторожно Карл вложил меч обратно в ножны.

— Мы пришли с миром, — сказал он. — А где Ронви?

— Вождь идет сюда. — Говорящий был угрюм. Глаза щурились за натянутой тетивой, стрелы были нацелены прямо в сердце Карлу. — Подождите.

— Так-то вы встречаете гостей? — спросил Аул.

— Вы не гости. Вы пленники. Слезайте с лошадей!

Путники спешились, глядя на колдунов. Сделать ничего было нельзя. Совсем ничего.

Кто-то бил в барабан. Приглушенные раскатистые звуки эхом прыгали от стены к стене. Но вот где-то вдали раздалась ответная барабанная дробь. Колдуны собирались. Карл отыскал место в тени и сел. Аул последовал его примеру, горько усмехаясь.

— Очень устаешь, когда стоишь перед натянутыми луками, — заметил он.

— Тихо! — оборвал его Карл.

Наконец с отрядом вооруженных колдунов появился Ронви. Высокий старый вождь протиснулся сквозь ряды своих людей и пожал Карлу руку.

— Что вы наделали! — воскликнул он. — Что вы наделали!

— Пока ничего, — ответил Карл. — Мы просто въехали сюда, что противоречит закону дэйлов, но не закону Сити. И вдруг нас поймали в западню.

По впалым щекам Ронви катились слезы.

— Мои люди боялись, что вы вернетесь, — сказал он. — Они выставили около кладовой стражу, чтобы схватить всякого, кто сюда придет. Я не мог этому воспрепятствовать.

— Если бы ты был настоящий вождь, — сказал предводитель караульных, — ты и не захотел бы этому препятствовать.

— Молчать! — крикнул Ронви. — Даже сейчас я вождь Сити. Эти ребята пойдут со мной.

— Нет, не пойдут, — холодно ответил тот. — Они наши пленники, и, клянусь, я убью их, прежде чем они успеют причинить нам еще какую-нибудь неприятность.

— И навлечешь тем самым на нас гнев дэйлов?

Смех вождя караульных напоминал хриплый лай.

— А что они могут сказать, эти дэйлы? Эти молодые выродки нарушили племенное табу, и тебе это хорошо известно. Кроме того, сейчас нужно бояться не дэйлов, а ланнов. А ланны будут рады получить головы этих парней.

— Зачем вам это? — спросил Карл. — Что мы вам сделали?

— Вы приехали, чтобы войти в кладовую дьяволов, — прорычал предводитель караульных. — Не отрицайте этого. Вы направлялись прямо к ней. Вмешиваясь не в свои дела, вы навлечете на нас гнев богов, не говоря уже о ланнах. Только ваша смерть может снять это проклятие.

Одобрительные возгласы раздались в толпе одетых в лохмотья и перепачканных сажей людей, окруживших пленников.

Вперед выступил Ронви, высокий, с горделивой осанкой, злой. Его старческий голос загремел с неожиданной силой.

— Если вы убьете этих парней, то на вас обрушатся еще большие напасти! — прокричал он. — Я пока еще вождь Сити, и у меня есть здесь сторонники. Более того, я самый великий колдун в этом племени. Во мне сила Страшного Суда. Я нашлю на вас чуму, разрушение и смерть.

Эти слова заставили их отшатнуться, но некоторые размахивали кулаками и кричали, что боги защитят благочестивых и что колдовство Ронви — табу. На какое-то мгновение показалось, что эта беспорядочная толпа перегрызется между собой, — появились ножи, луки были опущены. Рука Карла незаметно скользнула к мечу. Могла представиться возможность прорваться сквозь эту толпу и исчезнуть.

Ронви и его соперник стояли среди толпы, отдавая приказания и состязаясь в уме, постепенно среди людей племени воцарилось спокойствие. Яростный спор между вожаками продолжался, и ребята слушали его, понимая, что их жизни висят на волоске. Но даже в такой отчаянной ситуации Карл не мог не восхищаться Ронви. Согласно закону старый вождь не обладает большой властью, и его мало кто поддерживал, но он говорил быстро и убедительно. Он бил словами не хуже, чем клинком меча, и в конце концов добился компромисса. Какое-то время пленников будут держать под стражей, не причиняя им вреда до тех пор, пока судьба их не будет решена, и в любом случае с ними ничего не сделают, пока не будет получено известие от Ральфа — или от ланнов, — что кто-то готов их выкупить.

— Виноват, но большего я для вас сделать не могу, — пошептал Ронви. — Хотя буду пытаться.

Карл потихоньку пожал дрожащую руку старика.

— Вы нашли блестящий выход из положения, сэр, — тихо произнес он.

Отобрав оружие, их провели в район башен. Маленькая комнатка на первом этаже одной из них была переоборудована в городскую тюрьму: на полу лежало несколько тюков с соломой, стоял чан с водой и таз. Дверь была сколочена из тяжелых деревянных планок. Их втолкнули внутрь. Дверь закрылась, щелкнул замок, копьеносец уселся под деревом и стал наблюдать за ними.

— Что же, — сказал Аул после долгого молчания, — какую-никакую кладовую мы нашли.

Том с горечью посмотрел на тяжелую дверь.

— Бесполезно! — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Как звери в клетке — безнадежно!

День медленно переходил в ночь, дверь открылась за это время только раз — молчаливая женщина принесла им миски с едой. На улицах Сити продолжалась обычная жизнь. Люди спешили по своим делам, многие останавливались и плевали в сторону тюрьмы. С наступлением темноты стало тихо, и пленники уснули.

Они проснулись с рассветом, сели и взглянули друг на друга. Наконец Карл сказал виноватым голосом:

— Простите, что впутал вас во все это.

— Все нормально, — ответил Том. — Нам самим нужно было думать, прежде чем идти.

— Что будем делать? — спросил Аул.

— Ничего, — ответил Том.

Настало утро. Им принесли завтрак и оставили одних. Сменилась стража, около тюрьмы, позевывая, сидел другой человек. Ужасное отчаяние овладело Карлом, и он дал себе клятву, что, если останется жив, никогда не будет держать животное взаперти.

Ближе к полудню пленники услышали вдали крики. Они сгрудились у двери и прильнули к щели, уставившись на глухую стену на другой стороне улицы. Стражник встал, взял копье и обалдело озирался по сторонам.

— Это освободители? — в надежде воскликнул Аул.

— Вряд ли, — ответил Том. — Не думаю, что боги оставили намерение расправиться с нами.

Где-то раздался крик, дробный стук копыт, послышался мужской смех, похожий на лай диких собак. Карл замер от внезапного ужаса. Ему был знаком этот смех.

— Хуу-у-у!

Прогудел рог, и совсем рядом раздался лязг металла. Три женщины с воплями бежали вниз по улице, прижимая к себе детей. Стражника нигде не было видно, он убежал туда, откуда доносились звуки боя.

— Кто-то пробивается в Сити! — закричал Том.

Карл сжался, загоняя свой страх вглубь. Он так стиснул бруски тюремной двери, что побелели суставы. Он попытался расшатать их — бесполезно. Его заперли надежно, и он ничего не мог с этим поделать.

— Держитесь! Отбросьте их назад!

Это был голос того самого командира патруля, который хотел его убить, и Карл вынужден был признать его отвагу. Звенели мечи, храпели лошади, кричали люди.

Отступая вниз по улице, двигалась узкая шеренга колдунов. В дрожащих руках они сжимали оружие, их многочисленные раны кровоточили. Карл слышал, как прогудел лук, и житель Сити повалился, пронзенный стрелой, кашляя и ругаясь.

— Отлично… топчите их!

Ленард!

Всадники ланнов налетели с громоподобным топотом, как вихрь. Копья опущены, сверкают обнаженные мечи, накидки и перья развеваются в воздухе. Они с воем врезались в строй колдунов и смяли его.

Ланны рубили направо и налево, пробиваясь сквозь кипящее месиво людей. Народ Сити обратился в бегство. Верховой мчался за ними, громко смеясь. Схватка ушла из поля зрения.

— Ленард, — простонал Карл.

Шум боя отдалялся. Конец у такой схватки мог быть только один, даже если ланны уступают в численности. Мирные жители Сити не могли устоять перед напором безжалостной атаки тренированных воинов.

— Но там для них табу, — выдохнул Том.

— Похоже, его уже не существует. — Аул стиснул зубы в жесткой улыбке, — Они просто загонят колдунов в лес. И что мы тогда будем делать, Карл?

В ожидании они ходили по камере. По улице поползли тени. Ворон устроился было на одном из распластанных тел, но как только раненый шевельнулся и застонал, неохотно поднялся в небо.

Казалось, прошли целые столетия, прежде чем тишину нарушил стук копыт. Показались ланны. Их было десятка два, но этого было достаточно.

Ленард направил свою лошадь к тюрьме.

— Вот и мы, — сказал он. — Привет, Карл.

Он был в полном боевом облачении: в кольчуге, сапогах, остроконечном шлеме, на плечах красовался плащ, туника из ярко-голубого полотна покрывала стройное мускулистое тело. Смуглое лицо исказилось в волчьей гримасе.

— Белк, Джензи, откройте эту дверь, — приказал он.

Двое мужчин спешились и стали ломать замок боевыми топориками. Замок разлетелся на части, и дверь со скрипом отворилась.

— Выходите, — приказал Ленард.

Парни, спотыкаясь, вышли на улицу, щурясь от солнечного света. Оглядевшись, Карл увидел, что с воинами был старик в красном плаще, а рядом с Ленардом стоял Ронви.

— Ронви! — прохрипел Карл.

— Я не смог уйти, — сказал старый вождь. — Они загнали моих людей в леса, а я не смог оставить Сити.

— Я и не позволил бы тебе, — прервал его Ленард. — Если верить Карлу, ты единственный, кто знает, как работают все эти штуки в кладовой времени.

— Кладовая времени! — Карл в ужасе взглянул на ланнского принца.

Тот кивнул головой.

— Конечно. Если силы Страшного Суда согласятся работать на вас, то я не понимаю, почему бы им не сделать это для нас. — И с зловещим огнем в глазах добавил: — Если так будет, то мы станем хозяевами мира.

— Это место — табу, — отчаянно возразил Ронви. — Боги рассердятся на вас.

— Вообще-то говоря, — ответил Ленард, — у ланнов, по крайней мере, у того племени, к которому я принадлежу, нет табу на достижения предков. Многие их боятся, но они не запрещены. — Он задумчиво добавил: — Я полагаю, что это все потому, что на нашей родине просто не на что накладывать запрет. От древних городов ничего не осталось, одни развалины. Поэтому я и собрал этих отчаянных людей, готовых штурмовать со мной даже небеса, и с согласия отца мы пришли сюда, чтобы пошарить в кладовой. Я взял с собой Доктора Кутея, вон он. — Ленард указал на человека в красном плаще. — Он отведет от нас проклятия злых духов, если мы их встретим. — Его презрительная улыбка говорила о том, что он взял с собой Доктора только для того, чтобы успокоить страх своих людей. Сам он не верил в проклятия предков. Эта улыбка относилась и к его новым пленникам. — Но я не ожидал встретить здесь вас. Добро пожаловать, ребята, добро пожаловать.

— Но я в самом деле ничего не знаю, — дрожащим голосом произнес Ронви. — Я не могу заставить работать ни один из тех приборов!

— Тогда лучше поскорее этому научись, — угрюмо отрезал Ленард. — Если ты не продемонстрируешь мне никаких результатов, вы все четверо будете убиты. А теперь вперед, в кладовую времени.

Глава одиннадцатая. Боги гневаются

У конского черепа всадники осадили лошадей и, сидя в седлах, разглядывали высокое серое сооружение кубической формы. Они опасливо переговаривались тихими голосами, глаза горели на суровых, потемневших от солнца лицах, руки теребили талисманы. Казалось, лошади чувствовали охватившую хозяев неуверенность и страх и беспрестанно топтались на месте. Ланны боялись древнего колдовства, вопреки гордым словам Ленарда.

— Мы войдем, — произнес северный принц. Его голос прозвучал необычно твердо в нависшей тишине.

— Эти металлы прокляты, — пробормотал воин.

— У нас свои боги, — сказал Ленард.

— Наши боги далеко на севере, — возразил воин.

— Не скажи. — Старый Доктор ланнов Кутей достал из складок своего плаща коробочку, и люди склонились над ней. — Со мной Дом Джензика, а в нем находится сам бог.

Он возвел руки кверху и неожиданно запел. Его пронзительное пение дрожащим эхом отразилось от древних развалин. Карл внимательно слушал, но смог разобрать лишь несколько слов. Песня, видимо, была на старом языке, который со времен Страшного Суда сильно изменился. Когда Кутей закончил пение, он осторожно убрал коробочку обратно в складки своего красного одеяния и как ни в чем не бывало сказал:

— Теперь мы защищены от любых проклятий. Идемте.

— Ждите на улице, — приказал Ленард воинам. — Булак и Тум, — он кивнул двум воинам, которые, казалось, не испытывают страха, — пойдемте с нами, остальным оставаться в седлах и быть настороже. Мы пробудем там не дольше захода солнца.

Он спрыгнул на землю.

— Веди нас внутрь, Ронви, — приказал он.

Медленно, временами вздрагивая, старый вождь стал пробираться сквозь колючий кустарник между грудами камней и битого стекла. За ним шли Ленард и Кутей, потом дэйлы, последними с оружием в руках — Булак и Тум.

Послышался шорох, треск, что-то промелькнуло в траве. Ленард выругался — это была гремучая змея. Ее ядовитые зубы вонзились в толстую подошву его сапога, не причинив никакого вреда, и Ленард отшвырнул ее пинком.

— А ты уверен, что проклятия сняты? — спросил Карл, безжалостно забавляясь.

Два воина вздрогнули, а Кутей побледнел. Но Ленард зло пролаял в ответ:

— Змеи бывают повсюду. А эта не причинила зла, верно? Если это самое большое, что могут сделать хранители кладовой, то мы в безопасности.

Когда они подошли к взводу, он указал на надпись над дверью:

— Что там написано? — спросил он.

— Кладовая времени, — прочитал Ронви, гордо взглянув на своих конвоиров. — Здесь само время, все призраки и силы прошлого, и они не мертвы, а только спят взаперти. Входите на свой страх и риск.

— Чушь! — прохрипел Ленард.

От толчка Ронви дверь со скрипом отворилась. Внизу было темно.

— Иди вперед, — приказал принц. — Если там смертельные ловушки, ты попадешь в них первым.

Они начали спускаться вниз по лестнице в прохладную темноту подвала. Ронви наощупь нашел стол, на котором стояли свечи, и дал одну Ленарду. Принц ланнов высек огонь при помощи кремня и стального бруска и зажег свечу. Желтый свет выхватил из темноты пыльные ящики и машины. Ленард затаил дыхание, в его глазах промелькнул лихорадочный огонь — атомный огонь, голод по мудрости.

— Так вот она, эта кладовая! — прошептал он.

Он зажег и остальные свечи, и тени отступили по углам и замерли в ожидании, огромные и угрожающие. Булак и Тум, оставшиеся стоять у лестницы, испуганно озирались по сторонам. Губы Кутея шевелились в беззвучном пении. Ленард пробирался меж стеллажей, дотрагиваясь то до модели, то до книги. Его пальцы, хоть и слабо, но дрожали. Карл подошел к бронзовой табличке и еще раз прочитал выгравированный на металле призыв. На его глаза навернулись слезы.

— Что это? — Ленард дотронулся до сооружения, состоящего из металлических пластин и рычагов. — Орудие пыток?

— Это печатный пресс, — без выражения произнес Ронви. — Они применяли его для изготовления книг, чтобы добытые однажды знания могли получить все люди.

— Ба! — По мужественному лицу Ленарда пробежали, чередуясь, свет и тени, обозначив его резкие черты. — А что мы можем использовать для войны?

— Здесь не было оружия, — ответил Ронви. — Именно война уничтожила предков, и человек, создавший кладовую, не хотел, чтобы это возродилось.

— Думаю, что ты лжешь, — сощурился Ленард. — Карл, где оружие?

— Я не знаю, — ответил Карл. — Ронви говорит правду.

— Если я засуну ваши руки в этот… печатный пресс… и размозжу их, то вы, может быть, вспомните.

— Что тебе это даст? — Ронви выпрямился, теперь он выглядел необыкновенно величественно. — Ты не можешь вытянуть из нас информацию, которой у нас нет.

— Здесь должно быть что-нибудь, что можно использовать в бою, — закричал Ленард. — Иначе Карлу не пришло бы в голову тащиться сюда.

— Здесь есть мудрость, знания — это верно, — сказал Ронви. Он почесал свою седую бороду. — Здесь нет орудий войны, но есть средства, при помощи которых можно изготовить некоторые из них.

— Что? Что ты можешь изготовить?

Старик подошел к полкам, на которых рядами стояли пыльные бутылочки. Во время прошлого посещения кладовой Карл не смог прочитать нацарапанную на стекле инструкцию. Это были буквы и цифры, из которых не складывались слова, и он подумал, что это магические знаки. Ронви объяснил ему, что это просто обозначения различных веществ и что в некоторых старинных книгах, монографиях по химии, как он их называл, объясняется, что это за вещества и что можно сделать, комбинируя их между собой.

— Я кое-что могу, — сказал вождь колдунов так тихо, что его голос едва не затерялся в тяжелом полумраке. — Например, из содержимого этих склянок я могу приготовить волшебное зелье. После того, как люди его выпьют, они становятся неуязвимыми. Ни один металл не сможет проникнуть сквозь кожу, ни один камень, нельзя будет поставить им синяк, ни один яд не сможет причинить им вреда. Этого будет достаточно?

У Ленарда загорелись глаза.

— Да, этого будет достаточно — для начала! — воскликнул он. Его голос зазвучал победно: — Армия, которой нельзя причинить вреда — да, этого будет достаточно!

Даже Булак и Тум подошли поближе, на их лицах была алчность.

— Одну минуту, — проницательно заметил Кутей. — Если это так, то почему ты не сделал неуязвимыми народ Сити или хотя бы себя?

Ронви устало улыбнулся.

— Это место и его волшебство являются для нас табу, — ответил он. — Мои люди не хотят иметь дело с этой кладовой, а если бы я использовал это для себя, они прогнали бы меня. Более того, это опасно. Могут восстать дьяволы, которые немедленно вырвутся при этом на волю. Боги злятся, когда люди таким образом получают их могущество.

Булак и Тум отпрянули назад к лестнице.

— Делайте, — холодно произнес Ленард. — Я рискну поссориться и с дьяволом, и с богами.

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь помогал мне, — сказал Ронви. — Карл, может быть, ты?

— Нет, — ответил тот. — Нет, ты предатель!

— Иди помоги ему, — приказал Ленард. — Ты разбираешься в этом немного больше, чем любой из нас. — Он положил руку на рукоять меча. — Или я должен тебя… нет, не тебя, твоих друзей подвергнуть пытке?

Карл угрюмо подошел к вождю колдунов. Ленард и Кутей отошли к своим воинам, стоявшим у двери, подозвав к себе Тома и Аула.

Старческие руки Ронви слегка дрожали, когда он взял одну из бутылочек. Кроме химических знаков, на ней были написаны слова, но Карл не знал, что они означают: ПОРОХ (черный).

Потом он вспомнил, что похожие слова обозначают в легендах, и невольно вздрогнул.

— Это все, что есть в кладовой, — вздохнул Ронви. — Но нам придется довольствоваться этим. Карл, найди мне таз.

Карл поискал среди приборов, и наконец нашел большой таз. Когда он принес его Ронви, тот коснулся губами его уха и прошептал:

— Я попробую их одурачить.

Радость охватила Карла, но на лице его ничего не отразилось, и все же он не осмелился посмотреть на ланнов, которые внимательно следили за ними.

Ронви открыл бутыль и высыпал в таз черные крупинки. И снова улучил возможность шепнуть:

— Они могут убить нас. Мне продолжать?

Карл едва заметно кивнул.

Ронви поискал глазами колбы. Потом начал петь. Его высокий пронзительный голос перешел в стенания, от которых даже у Карла мурашки пошли по коже. Кутей, черной тенью вырисовывавшийся в дверном проеме, поднял Дом Джензика против магии.

— Именем Атомика, и облака, и голуболицего всадника, который сеял пылающую смерть по невозделанным полям, именем десяти тысяч дьяволов, закованных в цепи и жаждущих освобождения, Страшным Судом и Тьмой, я вызываю из дальних глубин, древний мятежник, дитя ночи… Карл, нужны еще емкости. Рассыпь эту черную пудру в полдюжины их.

Ронви откупорил еще одну колбу и вытряс в один из тазов несколько голубых кристаллов. В другой он насыпал вещество из колбы с надписью NaCI: на вид похожее на обыкновенную соль, а в третий — пурпурно-черное вещество.

— Нии-вии-хо-ха-нии-йа-а-а. Атомик, Атомик!

Торопливый шепот:

— Карл, я надеюсь напугать их и заставить убраться из кладовой, чтобы они не осмелились использовать ее настоящих богатств.

Монотонное пение колдуна, стук глиняной посуды.

— Хоо-хоо-хоо! Придите все силы ночи, смерти, ужаса, придите ко мне сейчас!

Ронви протянул Карлу медную трубку.

— Набей в нее черную пудру. Когда она заполнится, найди пробку и плотно заткни один конец.

Он стоял и делал какие-то пассы, высокий, тощий, как мертвец, по его морщинистому лицу пробегал желтый свет и темные тени, глаза его горели. Когда Карл протянул ему трубку, он снова прошептал:

— Я не знаю, как они поведут себя, даже если у нас что-нибудь получиться. Я могу только надеяться, что нам удастся напугать их и они покинут город. — И вслух: — О, всемогущие боги земли и неба, огня и воды, лета и белой зимы, не гневайтесь на нас. Не насылайте на нас дьяволов.

Послышался дрожащий голос Ленарда:

— Если это так опасно, может быть, лучше оставить это занятие.

— Я уже не могу остановиться, — жестко ответил Ронви. — Силы уже вызваны, и теперь мы должны овладеть ими. Думаю, нам это удастся. Йа-а, уи-и, нэй-хэх-ноу-ни-и-и!

Булак и Тум спрятались за Кутея, который держал в поднятых вверх, дрожащих руках Дом Джензика.

Ронви взял кусок грубой веревки, засунул его в открытый конец трубки с порохом и плотно залепил этот конец глиной. У него были кое-какие свои грубые приборы и материалы в этой кладовой. Он пользовался ими в течение многих лет, пытаясь разгадать здешние секреты.

— Боги великого мира, не гневайтесь!

— Скоро все будет готово? — Голос Ленарда теперь напоминал рычание испуганной собаки.

— Сейчас, сейчас. Или никогда. — Ронви поставил на пол чаши и положил рядом с ними трубку. Потом взял в руку свечу.

— А теперь, — сказал он торжественно, его голос порождал эхо, словно разговаривал призрак, — начинается высвобождение того, что мы вызвали. Вспыхнет огонь и явятся дьяволы, будьте мужественными, ибо дьяволы подобны собакам, они рвут горло тем, кто их боится.

По мнению Карла, это был ловкий прием. Ибо, как ланны могли подавить свой страх? Карл и сам покрывался холодным потом, пульс колотился в ушах.

— Атомик, явись! — Ронви опустил свечу в первую чашу. Вспыхнуло пламя, оно шипело, разбрасывая по сторонам смертельно-голубые блики по стенам и лицам, по притаившимся в глубине таинственным машинам. Ронви тряс головой, его длинная белая борода дико развевалась.

— Не бойтесь! — кричал он. — Только смерти надо бояться!

Он зажег следующую чашу, пламя было цвета желтой меди. Едкий, удушливый дым заполнил кладовую.

— Я чувствую страх! — закричал Ронви, эхо раздалось в ответ. — Страх, страх, страх… — Он поджег третью чашу, пламя было красным. — Кровь, кровь! — Вибрирующий голос Ронви. — Знак смерти. Кто-то должен умереть здесь!

— Я ухожу! — Тум бросился наверх по лестнице. Ронви зажег последнюю чашу, огонь в ней был зеленый.

— Зелень тления и смерти! — вопил он. — Зелень травы на ногах! Атомик, возвращайся! Боги, помогите нам!

Он коснулся свечой шнурка, торчащего из трубки.

— Пусть возгорится, и да поможет нам факел Богов! — трясся колдун. Мигающая тусклая искра побежала по шнуру внутрь трубки.

— Факел не будет гореть — боги отвернулись от нас. Теперь спасайте свои жизни! — Ронви бросился к двери. Булак взвыл и кинулся по лестнице вслед за Тумом. За ним последовал Кутей, потом Том и Аул, напуганные не меньше, чем их конвоиры. Языки пламени плясали по кладовой — голубые, желтые, красные и зеленые, — появился тяжкий, ужасающий огонь гнева, легкие наполнялись болью по мере того, как пламя разгоралось в кладовой.

Ленард расставил ноги и поднял меч.

— Я остаюсь! — прокричал он. В этот момент Карл не мог не восхищаться его мужеством.

— Что ж, оставайся и умирай! — Ронви пробежал мимо него. Карл — за ним. Через мгновение за ними последовал и Ленард. Он выронил свой меч, дыхание клокотало у него в горле.

Раздался потрясший землю грохот, вырвав сноп пламени, что-то треснуло — трубка взорвалась. Горячий осколок металла со свистом вылетел через дверь.

Ланны в ужасе повскакивали на лошадей.

— Бежим отсюда! — в панике орал один из воинов.

— Нет! Подождите! — Ленард хватался за уздечки, кричал, проклинал. — Послушайте, огонь стихает. Все кончилось!

— Смерть! Смерть! — говорил Ронви. — На нас надвигается смерть!

Булак выхватил топор и взглянул на Ленарда.

— Мы уезжаем, — крикнул он. — Там привидения и дьяволы!

— Нет! — взревел принц.

— Да! — Вперед выступил старый Кутей. Он трясся под своими красными одеждами, лицо серое и потное. — Даже Джензик не может остановить силы Страшного Суда! Чтоб снять проклятие, наложенное на нас сейчас, потребуется великое волшебство и много жертв, а боги — и наши боги тоже — не станут больше терпеть вмешательства в свои дела. — Он поднял вверх железную коробочку. — Во имя Джензика я объявляю кладовую. Сити и проклятых колдунов — табу. Табу — навеки! И пусть того, кто нарушит закон, мгновенно постигнет смерть.

Ленард стоял, как загнанный зверь, рыча в лица своих воинов.

— Трусы! — хрипел он. — О ползучие трусы и предатели!

— Мы уезжаем, — процедил Тум. — Мы последуем за тобой, куда угодно, но если ты хочешь возглавить нас, то сейчас уедешь с нами.

— Так-так… — Ленард старался сохранить самообладание. Медленно губы его скривились в железной ухмылке. — Что ж, хорошо, мы можем взять Дэйлз и без волшебства.

Он оседлал коня и кивнул пленникам.

— Пойдете с нами, — рявкнул он. — Вы можете еще пригодиться, не живые, так мертвые.

— Старика не надо брать с собой, — указал Кутей на Ронви.

— Он полон страшных сил, на нем печать несчастий.

— Тогда оставьте его. А парней возьмем, и уходим отсюда.

Ронви долго стоял и смотрел вслед ланнам. Потом вздохнул и вернулся в кладовую. Когда он вошел, то первым делом с беспокойством осмотрел, не причинил ли взрыв какого-нибудь вреда. Наконец он остановился перед бронзовой табличкой, и его тонкие пальцы коснулись ее.

— Ты нас спасла, — прошептал он, и слезы заблестели на его глазах. — Ты спасла нас. Но какой ценой?

Глава двенадцатая. В Дэйлзтаун

Трое пленников ехали на взятых ланнами с собой запасных лошадях. Их не связали. Но за каждым их движением бдительно следила охрана. Кавалькада двигалась быстрой рысью и вскоре была далеко от Сити. Потом лошадей пустили шагом, и всадники вздохнули спокойнее.

Карл смотрел на крутой склон холма, лес, высокое голубое небо. У него вырвался вздох. Они одержали маленькую победу. Кладовая времени была спасена от варваров. Но они по-прежнему пленники, и ланны покуда не побежали.

Он поднял голову. Это касается всех дэйлов, дерзко подумал он. Но прежде всего, это касается меня самого.

Пасмурное, готовое взорваться грозой, выражение смеси гнева и страха исчезло с лица Ленарда. Теперь он улыбался, и когда Кутей принялся что-то бормотать насчет того, что отныне их будут преследовать невзгоды, громко рассмеялся и хлопнул Доктора по спине.

— Отчего же? Уж если силы в кладовой так могучи и злы, как ты говоришь, то, раз мы ускользнули оттуда целыми и невредимыми, мы очень везучие люди, — сказал он и принялся шутить со своими воинами, пока те тоже не заулыбались и расслабились.

— В конце концов, — заметил он, — это волшебство было бы нам полезно, но мы не так уж в нем нуждаемся. Добрые ланнские мечи — этого довольно.

И он снова поскакал вперед, пока не очутился рядом с Карлом.

— Вам нечего бояться за свои жизни, если будете вести себя как следует, — сказал он парням. — Мы собираемся присоединиться к нашей армии — она рыщет сейчас по западным границам и скоро будет в Дэйлзтауне, если она уже не там. Мы с отцом будем держать вас в качестве заложников так же, как вы пытались держать меня. Смею заверить, Карл, что это поубавит у твоего отца желания воевать и спасет немало жизней с обеих сторон.

— Это меня не слишком радует, — хмуро ответил Карл.

Ленард помрачнел.

— Мне не хочется, чтобы вы думали о нас, как о дьяволах, — сказал он. — Мы грубый народ, это верно, и после долгого тяжелого похода на Дэйлз, мы намерены разграбить его. Но лишь немногие из нас делают это ради удовольствия или чтобы ощутить власть над вами.

— Тогда зачем? — выпалил Аул. — Может быть, вам это для здоровья полезно?

— В какой-то мере, — ответил Ленард. — Мы вынуждены этим заниматься. Наша родина не может нас больше прокормить. Нам нужны новые земли, и как можно быстрее.

— Я уже слышал это раньше, — хмыкнул Том.

— Но вы этого не видели! — воскликнул Ленард. — Вы не видели жалкий, нищенский урожай, уничтоженный копытами лошадей и дождями. Вы не слышали, как дети плачут от голода, не видели людей с ввалившимися от недоедания глазами, не чувствовали, как голод сосет ваши желудки. Вы не ютились в жалких, переполненных хибарах, когда вокруг завывает вьюга и убивает домашний скот. Вы не дрались с кочевниками из отдаленных северных районов, которые отбирали то немногое, что еще оставалось. — Он взмахнул кулаком. — Вы не видели разодетого в меха и шелка купца с Юга, который проходит мимо вас, так как у вас нет ничего в обмен на его мясо и зерно!

— У нас есть свои дома, — сказал Карл. — Вы делаете с нами то же самое, что делали с вами.

— Конечно, — согласился Ленард, — потому, что мы сильный народ, народ воинов, и мы не дадим нашим семьям умереть, если есть возможность перевезти их в лучшие места. Это закон природы. Карл. Мы дикие псы, убивающие оленя, которые вынуждены это делать, чтобы выжить. Но мы не чудовища.

— Так чего же вы хотите от дэйлов? — спросил Карл.

— Это им решать, — ответил Ленард. — Если у Ральфа есть здравый смысл, он соберет свою армию, которая еще довольно сильна, и отойдет со своими людьми на юг. Там живут более слабые племена, и он сможет завоевать для дэйлов новые земли.

— Итак, зло порождает зло. Это будет продолжаться до тех пор, пока все не передушат друг друга. Нет!

— Как хотите, — Ленард пожал плечами. — Это было всего лишь предложение — ибо я не желаю дэйлам вреда и даже в какой-то мере люблю их. На мой взгляд, именно у тебя, Карл, есть все данные, чтобы стать великим вождем. Когда-нибудь мы с тобой могли бы вершить великие дела. И обидно, что тебе придется умереть в безнадежной битве. Но ты сам должен сделать выбор. Подумай об этом.

Он отъехал, оставив Карла в раздумье. Казалось, слова ланнского принца эхом отозвались у него в голове, и он никак не мог от них отделаться. Посмотрев на лица своих конвоиров, он увидел, что они загрубели от войн и страданий, но эти люди были еще способны смеяться какой-нибудь грубой шутке. У них были жены и дети, которые боялись за них, ожидали их возвращения домой. И если эти люди были более дикими, чем дэйлы, то лишь потому, что такими сделала их суровая земля.

Зло порождало зло — это так, но корень всех несчастий заключался в том, что человек не мог обеспечить себе нормальное существование. Когда-то, в том туманном и счастливом прошлом, которое теперь представлялось лишь легендой, сном в долгую зимнюю ночь, у людей были средства для этого, но они ныне утрачены. Нет, они еще существовали. И ключ от исчезнувшего величия лежал в кладовой времени — но это табу.

И вдруг Карл подумал, а не было ли ошибкой — изгонять ланнов из кладовой? Если бы они там остались, то наверняка выиграли бы войну — дэйлам это не принесло бы новых бед, а кладовая оказалась бы в руках людей, которые не боялись бы использовать ее богатство. Со временем они узнали бы и многое другое, например, мирные ремесла древней цивилизации, а через них эти знания распространились бы на все человечество. На это потребовалось бы много веков, но это был единственный путь спасения всего того, что заперто в темной кладовой.

Как же следовало поступить? Человек должен поступать справедливо, но слишком часто трудно было сказать, где он, этот путь к справедливости. В любом случае, эта война не была войной между злом и добром, черным и белым. Это была война между людьми, которые не были ни полностью плохими, ни полностью хорошими. Если дэйлы все-таки победят, это будет означать медленную смерть от голода не только воинов-ланнов, но и их невинных жен и детей. Что же можно было здесь поделать?

Он выкинул эти путаные мысли из головы. В данный момент вопрос состоял не в том, что нужно делать, а что можно сделать. И первой проблемой было скрыться.

Вечером ланны разбили лагерь в лугах на вершине горы. Все склоны были покрыты лесом, казавшимся в мягком закатном свете таким, словно в нем с самого сотворения мира не ступала нога человека. Приготовление к ночлегу не было сложным. Развели небольшой костер, чтобы зажарить убитого охотниками оленя, лошадей стреножили немного поодаль, где они мирно щипали траву, расстелили на земле одеяла для сна. Ленард поручил трем мужчинам нести караул по очереди. Они должны были сменять друг друга, как обычно, по звездам. После ужина Ленард подошел к пленникам с полосками сыромятной кожи.

— Виноват, — сказал он, — но я вынужден связать вас на ночь.

— Очень приятно, — с сарказмом произнес Аул. — Мы обожаем, когда нас связывают.

— Только не пытайтесь разорвать кожу, такими путами стреноживают лошадей, — сказал Ленард. — Вы можете взять одеяла и спать на них.

Карл молча стерпел, когда его связывали. Запястья спереди, и еще опутали щиколотки двухфунтовым шнуром. Шнур проходил за плечи и завязывался на спине узлом так, что он связанными руками не мог его развязать. Все просто, но эффективно. Тома и Аула связали таким же образом, и Ленард собственноручно расстелил одеяла для всех троих.

— Смотрите, как бы эти ребята не развязали друг друга, — со смехом сказал он стражниками. — Они порядочные плуты!

Опустилась темнота, мигали звезды, в костре догорали последние угли.

Стражник все еще был на ногах, он то ходил взад-вперед, зевая время от времени, то стоял, опираясь на копье. Его товарищи вытянулись на земле и крепко заснули. Они зверски устали за день. Лошади дремали, или щипали в темноте траву. Завели свой стрекот сверчки. Слышны были только совы да дикие кошки, от этих звуков лошади испуганно фыркали.

Карл, Том и Аул лежали головами друг к другу. Время от времени патрульный сурово посматривал на них, но не мешал им перешептываться. Из-за вершин деревьев показался тоненький серпик молодой луны.

— Мы можем что-нибудь предпринять? — шепнул Том. — У нас есть хоть какая-то возможность удрать?

— Нет. Давай спать, — широко зевнул Аул. — Ну и денек!

— Мне кажется… — начал Карл и замолчал. Он так долго лежал молча, что друзья решили, что он уснул. Но он думал.

Камень впился ему в правое плечо. Ленарду следовало обратить побольше внимания на то, где он расстилал одеяла. Но это, в общем, пустяк. Есть ли у них шанс удрать? Если есть, сможет ли он им воспользоваться. Неудачная попытка, конечно же, выведет ланнов из себя, и, может быть, настолько, что они решат убить их. Но об этом не стоит думать, строго приказал он себе. Его собственная жизнь так мало стоила в этом мире, но для него самого она была очень дорога. Он был сыном вождя и должен был с этим считаться.

Но как убежать? Ланны спали рядом, караульный был начеку и вооружен. А его связали, как поросенка перед тем, как забить… Будь проклят этот камень! Утром плечо будет фиолетовым.

Идея пришла неожиданно. План был рискованный и отчаянный, — но вперед! Надо было рискнуть прямо сейчас, пока ощущение безнадежности не так связывало его страхом по рукам и ногам.

Он повернул голову.

— Том, ты спишь?

— Да. А что?

— Приготовься кое к чему… Аул, Аул, просыпайся.

— Х-хух, а-а-хх-ха! В чем дело?

— Тише. Приготовься. Я хочу кое-что попробовать.

Карл выждал, пока караульный повернется к нему спиной. Потом сбросил одеяло, встал на колени и начал копать землю.

Караульный развернулся и направился к нему Его копье было нацелено Карлу меж ребер.

— Что ты делаешь? — прошипел он.

— У меня под спиной камень. Я пытаюсь его выкопать. Понятно?

Карл отогнул нижнее одеяло и ткнул в камень.

— Ладно. Не буди лагерь. Я выкопаю его.

Лани ковырнул землю кончиком копья. Карл поднялся на ноги, смотрел на согнутую спину, голову в шлеме, и под удары своего сердца с неясным сожалением думал, что этот воин — совсем неплохой парень.

Раздался скрежет, и камень выкатился.

— Ну вот, — сказал ланн.

— Спасибо, — Карл нагнулся и поднял камень. Тот не умещался в ладони, тяжелый, влажный от налипшей земли.

В одно мгновение юноша выбросил руки и ударил воина камнем в висок. Удар отозвался в мышцах, послышался глухой хряск, похожий на отдаленный удар грома.

Человек пошатнулся, кровь струилась по его лицу. Том уже вскочил, подхватывая безжизненное тело и помогая ему без лишнего шума коснуться земли. Аул подхватил копье, прежде чем оно успело упасть и зазвенеть. Карл бросил взгляд на темные фигуры спящих ланнов. Кто-то зашевелился, бессознательно бормоча во сне.

Нагнувшись, он взял у воина нож и перерезал свои путы. Потом передал его Тому, чтобы они с Аулом тоже могли освободиться, а сам снова наклонился над телом. Кровь была горячая и липкая, она склеивала пальцы, когда Карл возился с застежкой шлема. Он расстегнул ее, стащил с воина плащ и передал все это Тому.

— Ты почти такого же роста, — прошипел он. — Надень это и возьми копье. Ходи туда-сюда на случай, если кто-нибудь проснется.

У них было мало времени. Как только Том отошел от ребят, сонный голос спросил:

— Кто это?

— Все в порядке. Иди спи, — хрипло ответил Том, моля бога, чтобы его голос не слишком отличался от голоса стражника. И опять начал ходить взад-вперед, взад-вперед… Древко копья скользило в его мокрых от пота ладонях, и ему пришлось крепко сцепить зубы, чтобы не было слышно, как они стучат.

Двигаясь бесшумно, как кошки, извиваясь, словно змеи, Карл и Аул поползли в высокой траве к лошадям. У них был нож и меч, они могли разрезать путы. Но если лошадь заржет или если ланн, лежащий без сознания, придет в себя… Том старался об этом не думать. Взад-вперед, взад-вперед, шаг за шагом.

Меж силуэтов животных при свете звезд слабо блеснул металл. Карл с Аулом перерезали путы. Один раз лошадь заржала, и Том замер. Потом начал снова ходить туда-сюда — неясная фигура стражника в плаще и шлеме с длинным копьем на фоне звезд. Если кто-нибудь проснется, то увидит, что стражник на месте, и успокоится. А ржанье лошадей не имеет особого значения. Что ж, бывает!

У кромки леса прозвенела тонкая трель дрозда. Но дрозды редко поют по ночам. Это был сигнал. Том взглянул на лагерь. Все спокойно. Он услышал храп и чье-то сонное бормотание. Повернувшись, он побежал к лошадям большими, неслышными шагами.

Его друзья держали трех взнузданных лошадей, остальные животные недоуменно фыркали, не понимая, что происходит. Том отбросил копье и вскочил на одну из них. Карл и Аул последовали его примеру.

Внезапно в лагере загремел голос:

— Джой! Джой, где ты? Что происходит?

— Отлично, парни! — прозвучал высокий и чистый голос Карла. — Едем! — С торжествующим воплем врезался он в густую траву. — Йееа! Хэй, хэй, хэй! Гед-дап!

Лошади бросились врассыпную. Они ржали и лягались, обезумев метались туда-сюда, дико стуча копытами.

— Вперед! — орал Карл. — Скачем в Дэйлзатун.

У его щеки прожужжала стрела, потом еще и еще. Ланны проснулись, кричали, бегали за своими лошадьми, стреляли вдогонку троице, уносившейся в лес.

Карл пригнулся к шее своей лошади. Украсть запасных лошадей не было времени, слишком велик был риск, поэтому этим троим предстоит долгая скачка. Да, эта скачка действительно будет долгой, до самого Дэйлзтауна. И как только ланны оседлают своих лошадей, они начнут преследовать их, зло и азартно.

Послышался смех Аула.

— Похоже, все эти дни мы только тем и занимаемся, что крадем домашний скот! — крикнул он.

— Вперед, шут гороховый! — крикнул Карл. — Скачем в Дэйлзтаун!

Глава тринадцатая. Награда герою

Лошадь споткнулась. Ее дыхание стало коротким и прерывистым, пыльные бока покрылись пеной. Карл безжалостно пришпорил ее заостренным ивовым прутом. Пыльное облако сзади опасно приближалось.

Усталость туманила Карлу глаза. В голове было пусто от недосыпания. Весь день не было возможности напиться, и во рту у него было сухо. Солнце отчаянно палило.

Ночь и день. Еще ночь и вот этот день, все вперед и вперед. Только короткие перерывы на сон, больше для того, чтобы сберечь лошадь, чем себя… без еды, голод тупой болью засел в желудках… Они ловчили, увертывались, переправлялись через ручьи, шли на все, чтобы скрыть свои следы от охотников. Теперь остался последний кусок пути, они уже были на хорошо знакомой дороге к Дэйлзтауну, ланны преследовали их по пятам.

Карл оглянулся, были видны силуэты людей и лошадей, вверхвниз двигались копья и шлемы, металл то блестел в свете солнца, то пропадал в пыли. На рассвете ланны взяли след, заметили беглецов, и теперь расстояние между ними неуклонно сокращалось. Лошадей у ланнов было больше, чем всадников, у них была возможность отдохнуть от веса седока, поэтому лошади догонявших не были такими усталыми.

Карл, как в тумане, размышлял о том, сколько еще сможет продержаться его лошадь.

Наверное, было бы разумнее идти пешком. На любой, достаточно длинной дистанции можно было загнать лошадь. Но вот на коротком переходе, таком, как вот этот участок пути до Дэйлзтауна, конный двигался быстрее, чем пеший. На раздумье не было времени. Слишком поздно думать. Вперед, вперед, вперед!

Рядом с ним, держась утоптанной копытами дороги, немного ссутулившись от усталости, скакали Том и Аул. Их одежда была в клочья разодрана сучьями деревьев. Кожа исцарапана. Струйки пота оставляли грязные дорожки на пыльных телах. Беглецы были безоружны, если не считать украденного ножа, их преследовали, но они мчались вперед через холмы по утрамбованной пыльной дороге, которая вела в Дэйлзтаун.

— Хо-йо! — До Карла слабо донесся волчий вой ланнов. Стрела, потеряв силу на излете, упала рядом. Но скоро враг будет на расстоянии выстрела, это будет конец.

Вокруг расстилалась широкая зеленая равнина, чем ближе они подъезжали к городу, тем чаще встречались дома. В полях колосились посевы, в садах цвели цветы. Но никто здесь не жил. Повсюду было пусто. Все жители укрылись за стенами Дэйлзтауна.

Лошадь все чаще спотыкалась, сбиваясь с ровного галопа. Ланны рычали, пришпоривая своих коней, все ближе, ближе, все слышнее барабанный грохот копыт под багровым небом.

— Карл… Карл… — голос Тома был похож на стон. — Мы не успеем… Город так близко, но мы не доберемся до него…

— Успеем! — прокричал сын вождя, как в бреду. В голове у него звенело, гудело и визжало. Он вцепился пальцами в гриву лошади и пригнулся к ее шее. — Мы уже почти там. За мной, за мной!

Они взбирались по высокому склону. Поднявшись на вершину, Карл увидел, что на небе собрались грозовые тучи. Еще до наступления ночи будет дождь, и земля обрадуется влаге. А он… суждено ли ему ощутить его прохладу?

— Йа, йа, йа! — Ланны завизжали и рванулись вперед, как только их добыча скрылась за вершиной холма.

Внизу лежал Дэйлзтаун, темное пятно на зеленой, низкой долине. Подул свежий восточный ветер, потом усилился, волнами прогибая траву и раскачивая ветви деревьев.

Вниз по крутому склону, вниз к стенам, галопом, галопом! Карл рискнул обернуться еще раз. Теперь он уже мог видеть лицо Ленарда, мчавшегося впереди. Этот варвар улыбался. Мгла грозовых туч освещалась вспышками молний. Облака несло по небу, рвало в серые клочья. Буря надвигалась огромными шагами.

— Мы не успеем, Карл. — На этот раз крик отчаяния вырвался у Аула. Ветер кромсал фразы, срывающиеся с его губ. — Мы просто не успеем.

— Попытаемся! — крикнул Карл.

Вниз, вниз, вниз. Пропела стрела. Мимо. Еще одна и еще. Голос слабо долетел до Карла.

— Сдавайтесь, или мы будем стрелять!

Так близко, почти у города… Перед ними уже расстилалась ровная долина. Массивные бревенчатые стены Дэйлзтауна, квадратные башни, за ними высокие крыши… каких-нибудь две мили, и каждый шаг приближал их к цели… но надежды уже не было. Ланны были в нескольких ярдах от них и…

Сквозь облако пробился солнечный свет, роковой, тяжелый, цвета латуни свет. Гром шарахнулся с небес на землю и обратно, сотрясая долину. Перепуганное стадо, борясь с ревущим ветром, пробиралось к рощице.

Карл напряг мышцы, приготовившись получить стрелу в спину. Он сжал зубы. Он не закричит, даже если стрела пробьет легкие… но вперед, вперед…

Смех рычал почти в самое ухо. Обернувшись, Карл увидел, как к нему приближается воин, пытаясь оттеснить Тома. На темном бородатом лице белели зубы, рука тянулась к уздечке лошади Карла.

Юноша застонал, почти закричал и подался вперед. Одной рукой он вцепился в гриву, а другой ухватился за космы, выбивающиеся изпод шлема врага. Он рванул за них, одновременно осадив лошадь. Лошадь ланна все еще мчалась вперед, и воин начал сползать с седла. Одна нога воина запуталась в стремени, и он рычал, пока Карл стаскивал его с седла. Том поймал в воздухе брошеное копье и круто развернулся, чтобы вонзить его в ланна.

В небесах сверкнула молния, хлынул дождь. Небеса обрушили на землю серые потоки воды. Жалящие серебряные копья относило ревущим ветром, они отскакивали от земли и исчезали среди холмов, окутанных влажной дымкой.

Аул тоже придержал лошадь. К нему, занося меч, подлетел с победоносным видом ланнский всадник. Но у Аула был нож. Он схватил поднятую руку ланна и полоснул по ней ножом. Тот закричал, схватившись за запястье, из которого хлынула кровь, а Аул вырвал у него меч и бросил его Карлу.

Ланны обступили их со всех сторон, занеся оружие над беззащитными, мокрыми от дождя телами. В небе сверкнула молния, гром, как гигантская боевая колесница, тарахтел и громыхал. Карл поднял лицо, подставив его дождю, жадно глотая последние капли жизни. Когда надежды не стало, он вдруг перестал бояться.

— Если можно, возьмите их живьем, — пролаял Ленард.

Налетели кони. Внезапный водоворот тел, копий и клинков закружил беглецов. Карл схватился за чью-то руку, почувствовал, как сталь глубоко вонзилась в тело… Страшный удар по голове… Свет и тьма… Он вылетел из седла, и на него обрушился дождь.

Подняв мутный взгляд вверх, он увидел возвышающегося над ним всадника, острие копья упиралось Карлу в горло. Оскалившись, он ухватился за древко копья и попытался отвести его в сторону. Свободной рукой он нащупал в грязи меч и поднял его.

Он не сдался. Не станет ни заложником, ни рабом, подумал Карл. Он заставит их убить себя!

Над проливным дождем и ревущим ветром грохнул гром. Карл почувствовал, как дрогнула земля. Двое ланнов спрыгнули с лошади и наклонились к нему, пытаясь зажать между щитами. Он ударил одного по шлему так, что отвалилось забрало.

Баруум, бааумбаррум — это уже не гром потрясал землю. Эти звуки становились все ближе и ближе.

Казалось, из самого центра бури вылетел всадник на громадном вороном коне. Он и сам был огромный, золотоволосый, одержимый жаждой мести. Кроме щита и шлема, он был не защищен ничем, лишь в руке сверкал широкий меч. Он стремительно мчался к месту схватки.

Он взмахнул мечом, мокрый от дождя клинок сразу же стал красным, и ланн умер. Другой не успел поднять свое оружие, как тоже был убит. Всадник осадил рвущуюся вперед лошадь, та встала на дыбы и ударила копытом третьего воина. Зазвенела сталь, когда пришелец обрушился на четвертого, тогда как пятый зашел с левой стороны и взмахнул мечом. Золотоволосый, разъяренный как тигр, выбросил вбок левую руку и размозжил лицо северянина.

— Отец! — закричал Карл. — Отец!

Ральф скупо улыбнулся в бороду. Он вышиб меч из руки противника, тот попытался с пронзительным криком отскочить в сторону, но не успел и был зарублен. Теперь из Дэйлзтауна спешили люди. Карл увидел Эзефа и еще трех человек из охраны, скакавших впереди остальных, заметил опущенные копья и услыхал слабый звук рожка.

Как только ланны их увидели, большинство северян внезапно развернули коней и с воем помчались обратно. Дэйлы рванулись за ними и преследовали, пока Ральф не протрубил в рог. Тогда медленно и неохотно они развернули коней.

Ральф уже спрыгнул с седла и подхватил Карла на руки.

— Я увидел вас издалека, — хриплым голосом сказал он. — Я увидел, что они гонятся за вами, и помчался что было сил. С тобой все в порядке? Ты ранен?

— Царапина. — Карл крепко обнял отца. — А что с Томом? Аулом?

— Живы, — отозвался младший брат. Мокрые от дождя рыжие волосы облепили его голову, из-под них сочилась кровь и, смешиваясь с водой, ручейками стекала по груди. Он слабо улыбался.

Подскакал Эзеф. Его лошадь разбрызгивала грязь копытами.

— Мы догнали бы их, если бы ты не отозвал нас, — с мрачным лицом пожаловался он.

— Они заманили бы вас в ловушку, — ответил Ральф. — Ведь основные силы ланнов совсем рядом. — Он выпрямился. — Едем обратное город.

Взобравшись на лошадь. Карл медленно ехал рядом со своим отцом. Лицо вождя было суровым.

— Вы ездили в Сити? — спросил он.

— Да, — ответил Карл.

Ральф покачал головой.

— Это глупо. Донн решил не отступать от того закона. Ты вряд ли сумеешь избежать обвинения, и…

— Мы же сделали это в интересах племени, — угрюмо сказал Карл.

— Разумеется. Но племя будет смотреть на это с другой стороны. — Ральф похлопал сына по плечу. — Я сделаю все, что в моих силах. Я спасал своего единственного сына от врагов не для того, чтобы его вздернули мои друзья.

Перед ними распахнулись ворота. Когда они въехали в город, то увидели, что на улицах полным-полно народа. Насколько мог видеть Карл, везде под дождем стояли люди, измученные, несчастные, голодные. Повсюду были раскинуты палатки или установлены навесы, на дворах, на улицах, рыночных площадях, целый город в городе. По примеру вождя и Совета, горожане все строения, в которых могли разместиться люди, отдавали беженцам. Вся еда была перенесена в общее хранилище, в городе был установлен скудный рацион. Еще до появления ланнов, Дэйлзтаун перешел на осадное положение.

Люди держались вместе, горожане и сельские жители, охотники и угольщики, лесорубы из дальних лесов. Женщины держали на руках детей, укрывая их от дождя, дети постарше цеплялись за их юбки. Мужчины были вооружены, у всех были решительные, злые лица.

Старые люди робко и растерянно озирались по сторонам — жизнь рушилась. Толпа двигалась бесцельно, без всякой надежды, гудела и бубнила под раскаты грома. Глаза, глаза… Тысяча глаз устремились на возвращающихся воинов.

— Сюда перебралось все племя, — прошептал Карл.

— Нет, — печально ответил Ральф. — Только те, кто смог сюда добраться. Но и это больше, чем может вместить город. Стража не в состоянии поддерживать порядок среди такого скопления людей, а еще нужно стоять в дозорах. Да еды в городе хватит ненадолго. А если мы будем жить такой кучей в течение нескольких недель, начнутся болезни. Это скверно. Очень скверно!

В небе, покрытом взлохмаченными ветром облаками, пылали молнии. Группа Докторов торжественно прошествовала к вождю. Двое из них держали в руках святые символы. Двое пели молитвы черной магии. Впереди всех, высокий, старый и решительный, вышагивал Донн.

Мокрые от дождя одежды облепили его тело, по лицу струились холодные струйки воды, но в орлином лице, обращенном к Карлу, не было ни слабости, ни милосердия. Его голос чисто и сурово прозвучал среди бури.

— Ты был в Сити.

Карл заставил себя взглянуть в эти страшные глаза.

— Да, — ответил он. Было бесполезно отрицать очевидное.

— Ты знал, что это запрещено. Ты знал, что наказанием является смерть.

— Но я знал еще, что это единственная возможность спасти нас! — Карл повернулся к рядам людей — они стояли под дождем и ждали. — Я знаю, что в Сити есть мудрость, а не черная магия, не дьяволы, не Страшный Суд, а мудрость, умение и знания, при помощи которых можно победить ланнов и возродить гордость предков. Мы с друзьями были там и рисковали нашими жизнями ради племени. Ради вас, люди!

— И навлекли на нас гнев богов! — воскликнул Донн. Он указал на парней, но обратился к дэйлам. — Однажды они посетили Сити и вступили в зону табу, и принесли сюда кусок проклятой магии. Наша армия была разбита в бою у реки. Они снова пошли туда, имели дело с колдунами и дьяволами. Ланны у наших ворот, наши дома разрушены. Люди Дэйлза, боги отвернулись от нас. Гнев богов пал на нас тяжким бременем, мы отданы в руки наших врагов!

— Айе… айе… айе… — зашумели голоса, угрюмые, ненавидящие голоса — испуганных, отчаявшихся, ищущих, казалось, отпущения людей. Неудача следовала за неудачей. Что-то разгневало богов, и главный Доктор был единственным, кто знал их намерения. Взлетели кулаки, засверкали мечи.

— Богохульники должны умереть!

— Да, да, да, повесить их, повесить их прямо сейчас… — Словно завыла стая волков. Толпа обступила их, свирепый блеск молний отсвечивал в глазах и на оскаленных зубах.

— Нет! — громоподобно взревел Ральф. Он выхватил меч, его личная охрана тоже обнажила клинки, они кольцом окружили ребят. — Если они совершили преступление, — кричал Ральф, — привлеките их к суду. Я поклялся защищать закон дэйлов, и я буду его отстаивать, если придется, даже при помощи меча!

— Тогда пусть их бросят в тюрьму, — пронзительно крикнул Донн. — И пусть завтра Совет совершит над ними суд!

Толпа отступила, и Ральф опустил меч.

— Пусть будет так, — устало сказал он. — Пусть их посадят в тюрьму, как того требует закон. — Он коротко и нежно коснулся сыновьей щеки. — Прости, Карл.

Юноша попытался улыбнуться.

— Все в порядке, отец.

Эзеф возглавил отряд стражников, и они отвели ребят в тюрьму.

Молодой воин был вне себя.

— Если это закон, — кричал он, — то наш долг его нарушить!

— Он понизил голос. — Если вы, ребята, захотите сделать попытку к бегству, не думаю, что кто-нибудь из нас будет этому препятствовать.

— Бежать к ланнам? Нет, спасибо! — усмехнулся Карл. — Я хочу, чтобы мне, по крайней мере, предоставили возможность отстаивать свою правоту перед Советом. Я собираюсь попробовать убедить их снять это идиотское табу.

— Я оповещу всех, — сказал Эзеф. — В городе ходили слухи о твоем последнем походе в Сити. Многие из молодежи считают, что ты, может быть, и прав. По крайне мере мы полагаем, что ты имеешь право на лепредвзятое слушание дела. Мы все завтра будем на собрании. — Его лицо помрачнело. — Но если все обернется против тебя, если тебя все-таки приговорят к повешению, мы Попытаемся что-нибудь предпринять, чтобы тебя спасти. И я не думаю, чтобы твой отец был так бесчеловечно непреклонен, чтобы не помочь нам в этом деле.

— Посмотрим. — От усталости голос Карла прозвучал вяло. — А сейчас я хочу спать.

Тюрьма была небольшим крепким строением около рыночной площади. Ей ведали стражник средних лет и его жена. Они тоже были возмущены тем, что трое храбрецов поставлены перед лицом смерти за то, что боролись за жизнь племени. Тюремщик помог им вымыться, приготовил ужин и запер в маленькую комнатенку, в которой обычно жил с женой. Другие комнаты были переполнены людьми, получившими небольшие сроки за драки, неизбежные в переполненном городе.

Когда дверь за ним закрылась. Аул зевнул, потянулся и захихикал.

— Сначала нас судили колдуны, теперь дэйлы, — сказал он.

— А между этими судами, мы были в плену у ланнов. По-моему, мы просто пользуемся популярностью.

— Кого это волнует? — голос Тома был сонным, он, спотыкаясь, почти вслепую нашел один из соломенных тюфяков на полу.

Карл с минуту стоял и смотрел в окно, забранное железной решеткой. Все еще шел сильный дождь, по улице бежала вода, смешанная с навозной жижей, город постепенно погружался во мрак. Да, устало думал он, правда, у него странная судьба. Кажется, он повсюду чужой, отвержен, ибо у него в сердце хранится тайна.

Ладно… завтра… и он уснул.

В эту ночь армия ланнов совершила последний бросок. Дэйлы видели на горизонте пылающие дома, слышали топот тысяч ног и копыт, лязг металла и гортанные голоса людей. Когда рассеялся рассветный туман, они увидели, что город взят в стальное кольцо, вокруг стен горели лагерные костры, на лугах среди посевов паслись лошади. Множество ланнов рыскали вокруг оборонительных сооружений.

Последний оплот был в осаде.

Глава четырнадцатая. Совет в Дэйлзтауне

По закону дэйлов каждый член племени являлся членом Совета и мог посещать его собрания по вызову вождя, участвовать в принятии новых законов и важных решений. Совет являлся также верховным судом, хотя обычные дела передавались в совет старейшин. Но этот процесс обещал быть непростым, с самого рассвета чиновники суда и барабаны созывали народ.

Несколько воинов должны были нести караул на башнях и следить за окружившими город ланнами. Как всегда нашлись люди, не пожелавшие присутствовать на совете, хотя они имели на это право. Но за ночь и утро слухи разлетелись по всему городу. К полудню зал был полон.

Ральф медленно и тяжело взошел на помост с северной стороны. Он был одет в черное, лишь на плечи была накинута белая мантия и на боку висел отделанный золотом меч. За ним поднялся Донн, опираясь на руку более молодого Доктора, потом следовали старейшины племени.

Вооруженная охрана привела на помост Карла и его друзей, и они тоже сели. Гул толпы перешел в рев. На минуту Карл испугался. Он видел сотни и сотни лиц, уставившихся на него, и их взгляды были хуже, чем копья ланнов. Потом среди общего гомона раздался глубокий звучный голос.

— Объясните им все, ребята! Ведь вы поступили правильно!

— К Карлу вернулось мужество, он сидел, скрестив руки на груди и упрямо глядя перед собой.

Он хорошо знал холл, но изучал его так, как будто был здесь впервые. Большое помещение представляло собой одну огромную комнату. Потолочные балки проходили высоко-высоко над людьми, сидящими внизу. С балок свешивались старые знамена дэйлов — вот этот флаг доставил сюда Вальтер Победоносец, а вот тот пыльный штандарт был принесен с поля боя у Семи Рек. Гордость за прошлое взволновала его. Стены были покрыты резьбой по дереву. На богатых панелях из полированного дуба были изображены боги, герои, звери. На деревянных колоннах, расположенных по обеим сторонам холла, были вырезаны листья и плоды с дерева жизни. Окна были занавешены великолепными занавесями, через которые воздух и свет проникал в наполненную полумраком комнату. От помоста до самой двери; холл был уставлен лавками, на которых сейчас теснились люди. Те, кому не хватило места, стояли в проходах и у дверей. Все мужчины были вооружены — в любой момент мог раздаться сигнал тревоги, — и металл зловеще блестел в этом накаленном, беспомощном полумраке.

Разглядывая холл, Карл понял, что в нем есть люди, которые на его стороне. В переднем ряду сидел Джон, фермер преклонного возраста. Рядом — большая группа молодых людей, которые явно пришли вместе. Эзеф помахал оттуда Карлу. Там были и другие друзья семьи, товарищи по играм и охоте, они смотрели приветливо.

Юноша попытался расслабиться. Он вымылся, отдохнул, его накормили. Раны были забинтованы, а Ральф прислал ему и его товарищам свежее белье. Сейчас ему было нечем заняться, но внутри у него бурлило возбуждение, он весь напрягся и дрожал. Дело было не только в его собственной жизни. Сегодня, возможно, будет решено будущее всего мира.

Ударил гонг, раз, второй, третий. Постепенно разговоры утихли, и им на смену пришла тишина ожидания, не нарушаемая даже дыханием.

Ральф и Донн совершили ритуал открытия Совета. Они избегали смотреть друг другу в глаза. Потом вождь выступил вперед. Его голос прозвучал чисто и глубоко.

— Я должен был бы возглавить это собрание так же, как возглавлял все остальные, — сказал он. — Но судья не может принимать ничью сторону, а я думаю, все вы знаете, что здесь очень глубоко задеты мои личные чувства. Поэтому я передаю свои полномочия Вэллну, главе старейшин, и буду выступать только как член племени.

Он отстегнул меч правосудия и передал его белобородому старцу, который сидел справа от него.

Аул в ярости зашипел:

— Он предает нас! Как вождь он мог, по крайней мере, повлиять на ход собрания, чтобы спасти наши жизни. Он слишком предан закону!

— Ты глупец, — пробормотал Том. — Так лучше. Как вождь он не смог бы даже попытаться изменить то, что будет происходить, люди поняли бы его намерения и заглушили был криками. По закону его власть ограничивается лишь тем, что он может председательствовать. А как член племени он может говорить свободно — а люди будут знать, что это все-таки вождь, и прислушаются к нему больше, чем к другим. — Он улыбнулся. — Карл, может быть, твой отец справедливый человек, но он еще и далеко не глуп!

— Мы собрались, чтобы выслушать здесь тех троих, что нарушили табу, — раздался голос старого Вэллона. — Мне говорят, что на этом собрании мы должны также решить, не снять ли нам то табу. Пусть выскажется обвинитель.

Донн встал и подошел к краю помоста. Его глаза почти ничего не выражали, и когда он заговорил, голос у него был неторопливый и печальный.

— У меня тяжелая задача, — начал он. — Я должен иметь дело с семьей, члены которой в течение всей моей жизни были моими друзьями и помощниками. Я должен призывать к смерти трех подающих большие надежды молодых людей, которые всего-навсего стремились помочь своему племени в этой ужасной войне. Рука богов сурово давит на мои старые плечи.

Но путь Доктора тернист. Он должен забывать не только о себе, но и о других, служа богам и племени. В дни своей молодости я сам затыкал уши, чтобы не слышать криков детей, которым я удалил гнилой зуб или вырезал злокачественную опухоль. Однако после того они оставались живы и здоровы и благодарили меня за то, что я сделал. И сейчас я вновь должен сделать больно для того, чтобы излечить. Но на этот раз болезнь лежит глубже. Это болезнь духа, из-за которой на нас пал гнев небес.

Он продолжал описывать первый визит ребят, рассказывать о трофее, который они тоща привезли с собой и который он уничтожил, совершив ритуал очищения, и надеялся на то, что проклятие снято. Но, очевидно, он ошибался, ибо смелая и опытная армия дэйлов потерпела поражение от горстки врагов. И эти враги теперь держат в своих руках всю землю и загнали племя за стены города, как скот в загон. Но дьявол, видимо, не умер в этих парнях, ибо украдкой они снова направились в запрещенный Сити и имели дело с колдунами, а потом вернулись и стали открыто выступать за снятие табу. К каким бедствиям может привести это вторичное пренебрежение волей небес? Боги могут наслать на людей чуму, или могут сделать так, что люди будут медленно умирать от голода, или помогут ланнам прорвать оборону, вырезать жителей и сжечь город.

Нет, племя должно отречься от этих безумцев, которые нарушили мудрые законы предков. Небеса можно умилостивить лишь самой большой жертвой, и этой жертвой должна быть жизнь человека, отнятая в соответствии с законом.

— И тогда, — заключил Донн, — боги, может быть, смилуются над нами и даруют нам победу. Но я буду оплакивать этих несчастных.

Он медленно вернулся на свое место и сел. Руки у него тряслись. Зал гудел и бубнил, пока Вэллои вновь не ударил в гонг. Тогда старец сказал:

— Даю слово обвиняемому.

Встал Карл.

— Мы решили, что я буду говорить за нас троих, — сказал он, призывая к тишине и спокойствию. Он упер руки в бока и с минуту смотрел на собравшихся.

— Я не хочу спорить с Донном относительно здравого смысла и религии, — продолжал он. — Однако я хотел бы сделать одно-два уточнения, чтобы ответить на поднятые здесь вопросы. Во-первых, здесь было сказано, что мы потерпели поражение от ланнов вследствие нашего визита в Сити, откуда я принес холодный свет. Я хочу сказать, что не мы первые нарушили табу и вошли в запретную зону. Это часто делалось и раньше, хотя долго там никто не оставался. Более того, мы сделали это под угрозой смертельной опасности, а закон дэйлов разрешает человеку спасать свою жизнь любым способом. Более того, первое наше несчастье — вторжение ланнов, поражение нашей армии на границе, захват почти всей территории — произошло до того, как мы взяли этот огонь. Как же все это могло быть следствием гнева богов? Конечно, они не настолько несправедливы, чтобы наказывать за поступок, прежде чем он был совершен, или наслать за грехи трех неосторожных парней беды на все племя.

Он посмотрел на отца.

— Сэр, ты возглавлял армию. Как ты считаешь, наше поражение явилось следствием гнева богов?

Ральф встал.

— Нет, — спокойна произнес он. — Мы проиграли потому, что армия ланнов была сильнее. У них было больше конницы, хотя и меньше добродетели. Более того, мы вырвались из их западни с меньшими потерями, чем я ожидал. В общем, я сказал бы, что боги пожалели нас, а не разгневались. — Он снова сел.

— Что касается второй поездки в Сити, — продолжал Карл, — опять же, когда вы и ваши семьи стекались сюда, а ланны рыскали по Дэйлзу, все это происходило раньше того преступления, в котором нас обвиняют. Короче говоря, о Совет, здравый смысл должен подсказать вам, что посещает кто-либо Сити или нет, все это не имеет никакого отношения к нашим победам и поражениям. Наоборот, та сила предков, которая спрятана в Сити, может принести нам победу! Позвольте мне подробно рассказать о наших поездках в Сити, а вы уж сами решите, правильно мы поступали или нет.

В простых словах, так как знал, что это понравится фермерам и ремесленникам, ои изложил им всю историю своих путешествий. Он поведал о великой благородной душе, создавшей эту кладовую времени в надежде, что люди отыщут ее и используют ее чудеса во благо, кроме того он рассказал о том, что предки умели вообще. И закончил просто:

— И я прошу Совет, который волен издавать законы, снять табу на достижения предков. Это табу было порождено страхом и невежеством. Давайте же будем мужественными и мудрыми. Давайте пошлем нашу армию, пусть она прорвет кольцо ланнов и захватит ту кладовую. Давайте с помощью сокровищ кладовой, во-первых, научимся, как победить наших настоящих врагов самым простым способом, а потом, как восстановить тот славный утерянный мир. Вот и все.

Он сел. Взбудораженный зал гудел и бурлил. Люди волновались, сосед говорил с соседом, обсуждая эту новую для них мысль. Кто-то вскочил и крикнул, требуя немедленной смерти отщепенцев, но вооруженная стража заставила его замолчать. Мнения, которые постепенно вырисовывались из всеобщей неразберихи, разделились. Многие, особенно напуганные, были настроены враждебно и требовали повешения, многие недоумевали, и лишь немногие требовали освобождения пленников и изменения закона.

Донн снова встал.

— Это ересь! — кричал он. — Люди могут издавать только человеческие законы, они не могут менять закон богов.

Несмотря на то, что ему грозила петля, Карл не мог подавить улыбку. Дэйлы едва ли представляли, что такое «ересь», боги были для них чем-то таинственным, они принимали жертвы и вершили магию — вот и все. Дойн столько лет провел среди своих немногочисленных старых книг, что потерял ощущение реальной жизни.

Но некоторые были очень опасны. Табу было весьма реальной и страшной вещью, его нарушение наверняка приведет к каким-нибудь катастрофам. Эти требовали смерти. Но против магии могла выступить только магия, человек, владеющий колдовскими приемами, мог смеяться над силой богов. Поэтому нашлись и другие, которые потрясали оружием и кричали, что они спалят виселицу.

Среди нарастающего рева раздался голос Эзефа:

— Кто с нами? Кто будет сражаться вместе с нами, чтобы спасти этих парией и завоевать Сити?

— Я, я, я! — Замелькали мечи. Группа молодых людей поднялась, и их мечи прорезали воздух. Другие проталкивались к ним со всех концов зала.

— Убейте этих несчастных! — Встал огромный фермер, размахивая топором. — Убейте их и умилостивите богов!

— Нет! — Теперь поднялся Джон. — Нет, я буду драться за них…

— Приказываю! — слабым голосом призывал старейшина. — Приказываю! Помните закон!

Прогремел гонг, яо его звук почти затерялся в нарастающем шуме. Были обнажены мечи, я толпа расступилась, чтобы освободить место для драки.

Ральф подлетел к переднему краю помоста. Его мощный голос прозвучал подобно удару грома:

— Остановитесь! Прекратите это! Сядьте! Я сам первым убью того, кто нарушит порядок!

Они подняли головы и увидели, как он возвышается над ними, разгневанный и непреклонный. Копье в его руке было занесено для удара. Все знали, что он может бросить его до самого дальнего конца зала. И убить. Они понимали, что это был их вождь.

Медленно и недовольно люди опустили оружие и расселись по местам. Постепенно буря стихла. Когда все успокоились и установилась тяжелая тишина, голос Ральфа хлестнул по этой тишине, словно кнут.

— Вы дэйлы или дикие псы? Что это за безумие? Враг у самых стен, неужели вам и теперь не с кем драться? Или же вы хотите сыграть на руку ланнам и преподнести им в подарок все, за что мы боролись? Я не знаю, чего ради я должен вас возглавлять? Уж лучше бы банду лесных бродяг. Уймитесь и выслушайте!

Все забыли, что не он председательствует на этом собрании и говорит как обычный житель.

— Мы должны действовать сообща, — сказал он, его голос был искренним и убедительным. — Мы должны забыть про наши раздоры до тех пор, пока не минет опасность. Давайте быстрее найдем решение я сделаем это старым законным способом, поднимите руки.

Поднялось много рук, с болью подумал Карл. Некоторые подняли руки сразу, некоторые медленно, колеблясь, но большинство проголосовало за смерть.

На лице Ральфа не дрогнул ни один мускул, его речь оставалась уверенной.

— А теперь пусть поднимут руки те, кто за изменение закона и освобождение ребят.

Руки подняли около ста человек, в основном это была молодежь.

— Очень хорошо, — улыбнулся Ральф. Лишь те, кто находился на помосте, могли видеть, как not выступил у него на лбу. — Согласно обычаю дэйлов, я предлагаю пойти на компромисс. Так как большинство из вас ратует за сохранение закона в том виде, в каком он существует, пусть так оно и будет. Но чтобы удовлетворить другую сторону, давайте освободим этих парней, взяв с них обещание не нарушать больше табу. И если боги даруют нам победу, на следующем собрании мы принесем за нее двойную жертву.

При этих словах люди согласно закивали, послышался одобрительный гул. Как обычно, несколько человек должны были выступить с речью, внося те или иные предложения, одобряя или оспаривая предложения Ральфа. Но это длилось недолго. В конце концов Совет проголосовал за предложение Ральфа, и Вэллон закрыл собрание.

Большое собрание медленно расходилось, люди разговаривали меж собой, спорили и горячились. Джон вспрыгнул на помост и заключил сыновей в объятия, он плакал, не стыдясь своих слез. Ральф вытирал лицо и улыбался Карлу.

— Уф! — сказал он. — Это было нелегко!

— Даже слишком, — сказал Карл. Он не ощутил облегчения. Во рту был привкус горечи.

Донн покачал головой.

— Не знаю, насколько это было мудро, — сказал он. — Но…

— Вдруг он улыбнулся. — Но, поверь мне, Карл, я рад. Если несчастью суждено случиться, пусть так оно и будет. — Его глаза стали проницательными. — Пойдем со мной в храм и дашь клятву.

Карл выпрямился.

— Нет, — сказал он.

— Что? — взвизгнул Донн.

— Я не стану ничего обещать. Наоборот, я клянусь, что вернусь в Сити, как только смогу. И буду возвращаться снова, пока та кладовая не откроется.

— Ты сумасшедший! — воскликнул Ральф. — Карл, ты безумец!

— Ты должен умереть, — сказал Донн мертвым голосом.

— Нет! — выступил вперед Ральф. — Разве ты не видишь? Он болен. Может быть, в него вселился дьявол. Я не знаю. Но он не в себе.

— Может быть, — Донн почесал подбородок. — Да, пусть так и будет. Проклятие Сити может быть наслано самым странным способом. — Он принял решение. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы изгнать из него дьявола, — сказал он. — Завтра я приду со всем необходимым. А пока он должен вернуться в тюрьму. Ральф закусил губу и спустя некоторое время кивнул. Карла увели. Никто не заметил, что Том и Аул ушли вместе со своим отцом, хотя ни один из них тоже не дал клятвы. Или, может быть, все посчитали, что они не играют здесь никакой роли. Ральф вышел из зала на рыночную площадь. Его голова была опущена, и он с болью стискивал руки.

Глава пятнадцатая. Лишенный друзей

— Какой позор, — произнес Эзеф. — Проклятый, вопиющий позор! — Он сидел на скамье около одной из городских конюшен, уперев в колени сжатые кулаки. Том и Аул ускользнули от своих обрадованных родителей и теперь стояли перед молодым стражником. Здесь же толпилось полдюжины юнцов, которые чуть было не устроили кровавое побоище на Совете и все еще переживали по поводу принятого решения. Все были вооружены и злы.

Том только что рассказал о том, что произошло с Карлом, — до него дошли слухи, что его друг снова угодил в тюрьму: он пошел туда и переговорил с Карлом через решетку на окне.

— А завтра, — закончил он, — туда придут Доктора со своими барабанами, трещотками, мерзкими зельями, чтобы изгнать из Карла дьявола, который, по их мнению, в него вселился.

— Сомневаюсь, что такое вообще возможно, — сказал Аул. — Но кто же выдержит, если с ним будут так обращаться?

— Не думаю, чтобы они добились от Карла клятвы, — нахмурился Эзеф. — Он всегда был упрям, особенно когда был уверен в своей правоте.

— В таком случае, — мрачно произнес Ники, сын Черного Дона, — они его в конце концов повесят.

— К тому времени, — мрачно сказал Том, — ланны будут уже здесь и сделают это вместо нас.

— Да, это верно. — Эзеф махнул рукой в сторону ближайшей смотровой башни, возвышавшейся над крышами. — Они ждут там… Просто ждут, будь они прокляты! Им больше ничего и не нужно. Голод и болезни будут работать на них.

— Думаю, Ральф совершит вылазку, — сказал Сэм-Силач, ученик кузнеца.

— Ха! — оскалился Вилли Рэтлхэд. — И сожгут нас, как спелую пшеницу, когда мы все умрем… Про нас сочинят отличную героическую балладу.

— Подождите, — прервал его Эзеф. — Не надо уходить в сторону. Я собрал вас здесь, ребята, потому что хотел переговорить с теми, кому я доверяю. Том, Аул, скажите мне — какая сила хранится в той кладовой? Только честно.

— Я мало об этом знаю, — Том пожал плечами. — Но ты же слышал, как Карл рассказывал о том дьявольском порошке, который напугал ланнов, и они ушли из Сити. Только при помощи одного этого порошка можно испугать лошадей ланнов, а в бою это большое дело. А когда мы там были первый раз и Ронви показал нам кладовую, он что-то рассказывал о простейшем метательном аппарате. Он называл его шалом и говорил, что его нетрудно изготовить. Представьте себе падающие сверху камни и кипяток!

— Там должно быть больше всяких штуковин, — добавил Аул.

— Гораздо больше всего. Мы сейчас лишь пытаемся вспомнить, что из этих запасов можно было бы быстро использовать. Что-то, что называется «ракетами» — огненные стрелы или вроде того, но заряженные дьявольским порошком.

— Довольно, — отрезал Эзеф. — Я этого не понимаю. И не думаю, чтобы вы сами в этом разбирались. Карл немного разбирается, а вождь колдунов, похоже, знает по-настоящему много. Колдуны не справятся с несколькими хорошими воинами, а уж с сильным отрядом и подавно. Понимаете, на что я намекаю?

Глаза Тома загорелись.

— Да!

— И не только мы согласны отправиться туда, — сказал Эзеф. — Я знаю как минимум еще дюжину ребят, которые ухватятся за такую возможность. У меня не было времени, — чтобы сообщить им об этом небольшом собрании, но, клянусь, они готовы.

— Итак. — Смуглое лицо Ники приобрело ядовито-насмешливое выражение. — Итак, мы вызволяем Карла из тюрьмы, незаметно выбираемся из города, пробираемся сквозь боевые порядки врага, проникаем в Сити. Там нам надо будет снять караул. Мы цепляемся за ничтожно малую вероятность того, что Карл и этот Ронви смогут изготовить там что-то полезное. А если нет, что ж, мы предали свое племя и находимся вне закона, даже если им каким-то образом удастся одержать победу.

— Можешь не идти, если боишься, — выпалил Том.

— Нет, я не боюсь, — уверенно возразил Ники. — Я даже буду рад туда отправиться. Я просто хотел, чтобы все поняли, чем они рискуют.

— Не такой уж большой риск, — возразил Эзеф. — Терять нам нечего. Ну что, ребята, вступаем в игру?

Опускалась ночь. В комнате Карла стемнело раньше, чем зашло солнце, и он стоял у окна, глядя на голубую полоску неба, пока она не стала черной и на ней высыпали звезды. Потом вздохнул и лег на свой грубый матрас.

Было тихо. Пока длится осада, Ральф запретил зажигать огни, чтобы в переполненном людьми городе не возникли пожары. Поэтому жители ложились спать вместе с солнцем. Теперь бодрствовали лишь стражники у ворот и на башнях, да ночной караул ходил по улицам. Город спал, а вокруг него горели зловещие красные костры ланнов, раздавался смех врага, звучали его песни, сопровождаемые звуками затачиваемых мечей.

Карл не мог заснуть. Он все время ворочался и смотрел в темноту широко открытыми глазами. Что же ему делать?

Он обидел отца, который так отчаянно сражался в бою и на Совете за его жизнь. Он добился того, что его заперли, тогда как мог бы охранять осажденный город. Утром ему предстоит столкнуться с сумасшедшей барабанной дробью, с танцами Докторов, испить таинственное зелье, чтобы изгнать сидящего в нем, по их мнению, дьявола. А зачем? Ради чего? Ради блуждающего огонька, ради своего упрямства, от которого он не отступится, даже проиграв.

Он понимал, что в конце концов сдастся и примет клятву. Пока он жив, жива и надежда — он сумеет убедить кого-нибудь нарушить табу. Но почему же он отказывается поклясться сейчас? Для чего ему это бессмысленное заключение в тюрьму? Зачем он причиняет боль тем, кого он любит? Неужели он и сам становился таким, как Донн, преданным племени фанатиком, не находящим ни времени, ни сочувствия для простых членов племени?

Даже если он прав, даже если могущество предков можно вернуть миру — неужели то будет к лучшему? Откуда ему знать — а вдруг возрождение откроет новую эру ужасных войн, жестокости, зла? А вдруг мир погибнет во время второго Страшного Суда?

Карл попытался выбросить сомнения из своего измученного разума, но они возвращались снова и снова, мучили его, маленькие бесформенные дьяволята хихикали и издевались над ним в глубине его сознания. Он что-то измученно бормотал и даже не мог сообразить, сколько же сейчас времени.

За дверью послышался неожиданный шум схватки. Раздался чейто стон, слабо щелкнул металл… шарканье ног… Карл скатился со своего матраса, каждый его нерв был натянут, как струна. Он вытянулся у двери.

— Карл! — раздался тихий шепот, нельзя было определить, кому он принадлежит. — Карл, просыпайся!

— Я здесь, — прошептал он. — Кто там?

— Это Аул. Я рядом. Мы собираемся тебя отпереть.

На одном дрожащем дыхании Карл произнес:

— Что это…

— Не так громко. Разбудишь других узников. Давай, Сэм. — По железу ударили молотком, завернутым в кусок ткани. Раз, другой, третий. Ненадежный замок развалился, и дверь с треском открылась.

В коридоре неясно маячили фигуры спасителей Карла. Их было четверо, все вооружены. Осторожно они пробирались через выход на тихую улицу. Аул вышел вперед. В руках у него были шлем, нагрудник, щит, нож, меч. Все это он протянул Карлу.

— Быстро одевай все это, — прошептал он.

— Но… но…

— Это освобождение. Неужели не ясно? Нас здесь двадцать человек, мы пришли за тобой, чтобы отправиться в Сити. А теперь быстрее!

Мгновение Карл стоял в нерешительности, борясь со своими сомнениями. Но вот пришло решение, он сделался быстрым и хладнокровными. Когда он надевал доспехи, в голове у него не было ни единой мысли, кроме желания оказаться на свободе.

И еще он подумал о тех двоих, что караулили тюрьму и присматривали за ним.

— А что с тюремщиком и его женой?

— С ними все в порядке. Мы проникли к ним в спальню, связали, вставили кляп, вот и все. Иу найдут утром. Но мы рискуем разбудить остальных, а они поднимут шум, на нас набросится ночной караул. Все готовы? Тогда вперед.

Они выскользнули из тюрьмы на улицу. По обе стороны виднелись высокие дома, образуя узкий проход к реке. Мяуканье кошки на крыше, в ответ залаяла собака, из верхнего окна что-то сердито прокричал мужчина, скрипела кожа седел, слабо позвякивал металл — ночь жила звуками, и при каждом из них Карл пугался.

На какое-то время он пожалел, что ввязался во все это. Если их поймают при попытке к бегству — его спасители пострадают больше, чем он сам. Если их поймают ланны, это будет означать смерть для всех. Если они доберутся до Сити, но с обещанной магией ничего не получится, на них навсегда ляжет клеймо предателей и изгоев. В любом случае многие из Дэйлзтауна получат еще более жестокий удар, чем Ральф и Джон.

Но его воля снова окрепла. Эта эпоха была не слабаков. Необходимо делать то, что считаешь лучшим, не обращая внимания ни на людей, ни на богов, ни на дьяволов.

Приближался размеренный звук шагов. Они свернули в аллею и видели, как мимо них прошла городская стража, вооруженная секирами. На мгновение показалось, что патруль начнет прочесывать закоулок, где они спрятались, но солдаты резко повернулись и пошли вниз по улице.

Они заметили издали двух пробирающихся между палатками беженцев. По команде Карла отряд быстро построился и двинулся вперед. Незнакомцы исчезли. Должно быть, это были воры, которые приняли беглецов за караул.

А теперь тише, тише… добраться до высоких городских стен, раствориться в их тени и уходить, уходить…

Две лестницы, казалось, вынырнули из темноты. Около них с мечами наготове стояли Том и Эзеф.

— Вот и вы, — прошептал молодой стражник. — Все хорошо, Карл. Остальные ушли вперед. Мы уходим по двое, вверх по лестницам, потом спрыгиваем на землю с той стороны, и боги помогают нам пробраться через лагерь врага. Встречаемся на рассвете у ущелья в лесах Рогга. И там ты становишься нашим вождем.

Карл кивнул и тихо стал взбираться по лестнице, прижимаясь телом к перекладинам. Наверху он мгновение колебался, поглядывая на сторожевые башни, вырисовывающиеся на фоне неба. Ночь была облачная и темная, но даже в такую ночь караул будет начеку. Ничего не оставалось делать, кроме как прыгать!

Он прыгнул, расслабив тренированное тело, и легко приземлился с высоты в двадцать футов в густой кустарник, росший у стен. Он почувствовал, как ветки царапают его тело, но его больше волновал лязг оружия, хотя тот был не таким уж громким. Хруст веток был сильнее, и он лежал, не двигаясь, в ожидании окрика часового.

Ни ответа, ни звука. Над ним возвышались высокие темные стены крепости, которые, казалось, замерли в ожидании нового Страшного Суда. К нему присоединился Аул, и две пары глаз вперились в россыпь красных мерцающих костров противника на расстоянии полумили от них.

— Идем, — произнес наконец Карл.

Он поднял плащ, чтобы прикрыть блеск шлема и нагрудника, и осторожно, от дерева к кусту, пробирался к лагерю, замирая в напряженном ожидании, как только оттуда доносился какой-нибудь звук. Если их обнаружат, то сверкнут мечи и придет смерть. Они лишились помощи Дэйлзтауна. И Карл подумал, что они поистине лишились друзей, любая человеческая рука теперь была рукой противника. Короче говоря, он думал, что неужели великие первооткрыватели, заложившие основы утерянной ныне цивилизации, тоже были так одиноки в свой решающий день.

Ближе, ближе. Карл, вытянувшись, лежал за кустами и, сощурившись, всматривался в открытое пространство, которое ему предстояло пересечь. Каждая его сторона имела около двадцати ярдов длины, догорающий костер в каждом углу бросал слабый дрожащий свет на спящих воинов, сваленное кучей оружие, на одинокую палатку. Между кострами была темнота. Два костра уже потухли, но около них сидели ланны и пили вино, украденное в одном из домов дэйлов. Ветер доносил обрывки грубых солдатских песен. Украденная на забой корова виднелась в темноте. Где-то неподалеку паслась лошадь.

— Вперед, — снова прошептал Карл.

Он медленно прокладывал путь от куста по смятой траве между кострами. Он часто останавливался, чтобы унять бешено бьющееся сердце, и любой, кто заметил бы какое-то движение, решил бы, что это просто ветер шевелит траву. Он уже почти преодолел открытое пространство, как вдруг услышал шум шагов.

Один из упившихся ланиов возвращался к своему костру, чтобы лечь спать. Он слегка спотыкался. Взглянув вверх. Карл увидел тусклый красный отблеск на пьяно улыбающемся лице. Воин покачнулся, и Карл сжал зубы, задерживая дыхание.

Ну что ж, прекрасно. Теперь самое трудное.

Глава шестнадцатая. Вызов богам

Четыре дня спустя, утром. Карл снова увидел Сити. Со своим небольшим отрядом он совершил тяжелый пеший переход. Расстояние до Сити они прошли, избегая торных дорог, так как на них можно было встретить мародеров-северян, но им все равно приходилось часто прятаться, когда мимо проходили вооруженные отряды ланнов. Большая часть сельской местности была зеленой и тихой. В селениях сохранились дома, пепелищ было гораздо меньше, чем ожидал Карл. Варвары уничтожали не так уж много построек, потому что собирались поселиться здесь сами. Но вождь Рэймон посылал своих людей к дэйлам за рогатым скотом и хлебом — огромную армию нужно было кормить.

Время от времени люди Карла встречали своих соплеменников. Некоторые остались жить в своих домах в надежде на чудо, которое должно было произойти раньше, чем страшные завоеватели придут к ним. Многие странствовали, словно цыгане, добывая себе пропитание любыми способами. Днем они прятались, а ночью передвигались. Карл узнал, что многие отступили в леса и жили охотой. Они не паниковали, но в них было что-то жалкое, они были побеждены, лишены корней, от этого сердце Карла сжималось.

Они сами по необходимости превратились в воров, грабя хлеб и угоняя скот, попадающийся на пути. Но, с другой стороны, все это досталось бы ланнам, и Карл обещал возместить украденное им владельцам, если только останется в живых.

Сейчас он стоял и смотрел поверх развалин Сити на виднеющиеся вдалеке башни. Его люди стояли кучкой позади него.

До Карла долетел испуганный шепот Эзефа:

— Он огромный, правда?

— И такой тихий. — Сэм-Силач никогда не трусил прежде, чем увидит опасность и сразится с ней, но сейчас изо всех сил вцепился в кроличью лапку. — Кажется, что он за нами наблюдает. Карл, ты уверен, что это не опасно?

— Меня же он пока не убил, — отозвался Карл.

— Что мы собираемся делать? — спросил Ники. Было странно, что все эти воины, каждый из которых был старше Карла на несколько лет, обращались к нему, как к руководителю — странное и очень одинокое чувство. Карл был рад, что для Тома и Аула он оставался прежде всего другом.

— Мы пойдем прямо к колдуну, — решил он. — Может быть, все вопросы удастся решить с ним прямо сейчас. Идемте, но будьте осторожны.

Они спустились вниз по улице на небольшую площадь. Утреннее солнце играло на обнаженном оружии. Стены надвигались с обеих сторон, высокие и молчаливые. Некоторые из дэйлов нервно озирались по сторонам, чувствуя, что ловушка вот-вот захлопнется.

— Бояться нечего, — сказал Карл. Его голос прозвучал странно спокойно в той напряженной тишине. — Здесь ничего нет, кроме кирпича, камня, металла и битого стекла. Даже машины в кладовой мертвы, пока к ним не прикоснется человек.

Дальше и дальше. Самые разрушенные кварталы остались позади. Здания становились все выше, волшебным образом вздымаясь к улыбающемуся небу. Иногда слабый шум заставлял людей испуганно настораживаться, но это были всего-навсего крысы или вспугнутая птица. Пока.

Сверху свистнула стрела и, дрожа, торчала в щите Тома. Карл дал команду, и дэйлы мгновенно образовали плотный узел воинов, прикрытых щитами.

Четверо колдунов пускали стрелу за стрелой из окна третьего этажа. Где-то затрубил рог и начали бить в барабаны.

— Уходим по двое! — кричал Карл.

Осыпаемые стрелами, они отошли по улице. Последние воины отступали пятясь, прикрывая остальных щитами. Стрелы гулко ударяли в обтянутые кожей щиты, отскакивали от шлемов, иногда задевали руку или ногу. Но эти стрелы были выпущены не из стофунтовых луков дэйлов, которые могли пробить и железные кольчуги — луки у колдунов были слабые, и скоро Карл со своими воинами оказались недосягаемы.

Потом они развернулись и быстро побежали по дороге. Эхо шагов отдавалось в развалинах. Ярость вела их. Старые небоскребы приближались, бой барабанов становился все громче. Женщины с воплем кинулись с их пути. Собака бежала за ними, захлебываясь лаем.

Они влетели в главный район Сити и там столкнулись с его жителями. Колдуны в страхе сбились в кучу, сжимая оружие. — Соплеменники спешили к ним из домов, садов, лавок. Дэйлы выстроились квадратом, не обращая внимания на летящие в них стрелы. Их было раз в пять-шесть меньше, но они были хорошо вооружены, тренированы, и самое главное — у них была цель.

— Где Ронви? — спросил Карл у старика, одетого в богатый плащ, который, казалось, был здесь главным. — Я хочу поговорить с вашим вождем.

— Ронви — не вождь, — ответил колдун. Его люди зашевелились позади, губы их были сжаты от страха и ненависти. Эти слова поразили сердце Карла, словно удар ножа.

— Ронви мертв? — выдохнул он.

— Он разгневал богов. Его черная магия принесла на землю огонь, гром и дьяволов Атомика. Он не может быть нашим вождем. После того, как ланиы ушли, мы вернулись и заточили его в тюрьму.

— Ронви жив! — Карл выдохнул с облегчением.

— Я знаю тебя, — сказал вождь колдунов. — Ты отмечен знаком беды, ты первый пришел сюда и принес нам зло. Я запрещаю тебе заходить в Сити. Уходи, пока мы вас всех не перебили.

Карл покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Мы пришли сюда, чтобы освободить Ронви и открыть кладовую времени. Вы не посмеете нас остановить.

— Нас больше, чем вас, — угрожал колдун. — Намного, намного больше. Может быть, вам удастся некоторых из нас убить, но в конце концов мы победим.

— Тогда вперед. — Карл медленно вышел вперед, поднял меч, глядя поверх щита. — Ну кто хочет умереть первым?

Воины Карла, сохраняя строй, двигались за ним, сдвинув щиты. Надвигающаяся стена, ощетинившаяся острым металлом. Неровные ряды колдунов попятились, загомонили и отступили, не выдержав грозного натиска.

— Это наш дом! — Голос старого вождя колдунов был больше похож на плач. — У вас нет права…

— Мы не хотим разрушать ваши дома, — сказал Карл. — Мы не войдем ни один склад, ни в одно строение. Но кладовая времени не принадлежит вам. Она принадлежит всему миру, и мы требуем вернуть ее этому миру.

— Убейте их, — завопил вождь.

Зазвенело оружие, но никто не выступил из беспорядочной толпы. Карл презрительно улыбался и продолжал наступать на своих противников.

— Мы пойдем к ланнам! — бормотал старший колдун. — Они помогут нам избавиться от вас!

— Хорошо, ребята, — сказал Карл. — Бейте их!

Дэйлы издали кляч, от которого кровь стыла в жилах, и двинулись сначала быстрым шагом, потом перешли на бег. Звенело железо. Поднялись топоры и мечи, пики установлены перед собой, стрелы наложенные на тетивы натянутых луков. Их было всего двадцать человек, но при одном их виде колдуны дрогнули. Одни бежали, спотыкаясь, некоторые падали, все от бессильной злобы. Но никто из них не принял боя.

Карл вздохнул с едва сдерживаемым облегчением. Он не так уж боялся жителей Сити — они могли бы убить всех его людей, а могли бы и не убить, — но сама мысль о том, что придется убивать людей, которые сражались за свои собственные дома, отзывалась в нем болью. Благодарение богам, колдуны не выдержали!

Они направились к хорошо знакомой тюрьме. Жители квартала разбегались в разные стороны с воплями ужаса. Когда Карл подошел к тюрьме, никого из местных не было видно.

Ронви стоял, прижавшись к решетке. Он просунул сквозь нее руку, чтобы обменяться с Карлом рукопожатием, и слезы побежали по его ввалившимся щекам.

— Хвала силам небесным! — задыхался он. — Ты пришел, сынок, ты пришел. О, хвала!

— Вас не били, сэр? — взволнованно спросил Карл.

— Нет-нет. Они обращались со мной довольно хорошо. Думаю, они боятся моей черной магии. Что привело тебя сюда, Карл? Что случилось? Беженцы, проходившие мимо Сити, сказали, что ланны в Дэйлзтауне, и у меня сжалось сердце.

Пока Сэм и Эзеф взламывали дверь, Карл рассказывал всю их историю. Когда Ронви вышел, он дрожал и тяжело оперся на руку Карла.

— Вне закона? — простонал он. — Изгнаны из всех племен? О, это плохо, это жестоко!

— Это не имеет значения, — устало солгал Карл. Он был поражен, увидев, как постарел Ронви за эти несколько дней. Но ведь старик был свидетелем того, как то, за что боролся всю свою жизнь, было разрушено. Новая надежда могла означать для него новую жизнь. — Теперь, учитель, мы вольны делать все, о чем мечтали.

— Я думаю… я думаю. — Ронви гладил свою бороду худыми дрожащими пальцами. — Вы взяли на себя великую и ужасную ношу, а ведь я не то, что древние ученые. Я всего лишь тот, кто все это читал и слишком многое сумел себе представить. Я сам стал наполовину призраком. Но мы можем попробовать, мы можем попытаться сделать все возможное… но у нас так мало времени, чтобы спасти дэйлов. И я так мало знаю…

— Мы сделаем это! — в голосе Карла звучали вызов и надежда, которой он на самом деле не чувствовал. — Но пойдемте, сначала вы должны отдохнуть, сэр.

Они направились домой к Ронви. Дом был закрыт, обстановка за время тюремного заключения хозяина успела покрыться пылью. Старик отыскал еду и вино, а Аул, считавшийся первоклассным поваром, приготовил обед. Все это поднимало настроение и придавало сил, когда они вышли на улицу, на сердце у них полегчало.

Их встретила странная процессия. По улице громыхали груженые фургоны, шли вооруженные мужчины, женщины и дети плакали от страха и горя.

— Что это? — воскликнул Ронви, — Что вы делаете?

Его соперник-вождь остановился и с ненавистью посмотрел на него.

— Твое безумие навлечет на Сити гнев богов, — ответил он.

— Пока все спокойно, мы покидаем город.

— Покидаете? Но куда вы пойдете?

— Мы пойдем к ланнам, что стоят у Дэйлзтауна. Если боги не успеют с вами разделаться, это сделают ланны.

— Но вам не будет причинено никакого вреда, — запротестовал Ронви.

— Тебя предупреждали в последний раз. Об этом говорили гром и молния, дьяволы в кладовой, и все-таки твоя гордыня не была сломлена.

Другой старый колдун покачал головой.

— Может быть, боги и не накажут тебя сейчас. Может быть, они так заняты, что не замечают, какое зло ты причиняешь миру. Но ланны разберутся. Они помогут нам.

— Ха! — произнес Аул. — Да они боятся этого места больше, чем вы.

— Не уверен, — обеспокоенно заметил Том. — Ленард, по крайней мере, не боится ничего. И он сможет нарушить табу и придет сюда со своими людьми.

— Но мы не сможем остановить колдунов. Они отчаялись, и будут драться с нами, по крайней мере, попытаются прорваться, если мы попробуем их остановить. Нам остается только надеяться, что у них ничего не получится с ланнами.

Он со своими людьми стоял у двери жилища Ронви и смотрел, как уходят жители Сити. Многие, проходя мимо, посылали ему проклятия, и Ронви сжался от горя.

— Что я наделал? — шептал он. — Это же мой народ. Что я наделал!

— Ничего, сэр, — сказал Карл как можно более уверенно. — Их гонят собственный страх и невежество. И никто не причинит им никакого вреда. Даже у ланнов нет причин обидеть их, особенно если они придут к ним как союзники.

— Но они проклинают меня! Они ненавидят меня!

— Я и сам выбрал участь изгоя, — с болью ответил Карл. — Пусть первооткрыватель одинок. Но все они благословят, если нам повезет, если же нет, тогда, по-моему, ничто не будет иметь значения.

— Да-да. Ты прав. — Ронви смотрел вслед каравану, пока тот не скрылся из вида.

— Идем, — нетерпеливо произнес Эзеф. — Посмотрим эту кладовую.

И маленькая компания отправилась по пустым улицам, мимо пусто глазеющих стен и обветшалого великолепия Сити. Том покачал головой.

— Потребуются столетия, чтобы все это восстановить, — сказал он.

— Да, — ответил Карл. — Но мы положим этому начало.

Они подошли к кладовой времени и долго стояли и смотрели на нее.

— И это дом магии, — выдохнул наконец Ники. — Все находится там, в этом небольшом здании?

— Оно станет огромным, если мы ему это позволим, — отозвался Карл. — И будет расти до тех пор, пока не охватит весь мир. Эзеф изучал окружающую местность глазами солдата.

— Мы должны устроиться где-нибудь поблизости, ребята, — сказал он остальным. — Думаю, что можно расчистить одну из комнат на той стороне улицы и обосноваться там, принести туда еды и воды на случай, если нас будут атаковать.

— Ты думаешь, ланны придут? — спросил Аул.

— Не знаю, — практично ответил Эзеф, — но уповать на судьбу я не собираюсь. Пока вы, будущие волшебники, будете орудовать в кладовой, для остальных найдется работа здесь. Мы соорудим между стен баррикаду. — Он внимательно посмотрел на Ронви. — И все-таки что вы надеетесь там найти? Какое оружие?

— Не знаю, — ответил старик. — В самом деле не знаю.

Глава семнадцатая. Возвращение ланнов

Наступила ночь, и в лагере северян замерцали костры. Рэймон дал им неделю отдыха, они лежали у стен Дэйлзтауна, ничего не делая. От скуки они издевались над измученными караульными на башнях города, отсылались, играли в карты, разоряя окрестность. И эта неделя дала ланнам новые силы. Ежедневно они рыскали по долине, объезжали лошадей, стреляли по мишеням, забирались все дальше в глубь страны, врывались в незащищенные дома и возвращались оттуда с добычей. И с каждой ночью покой и тишина наступали в лагере все позднее. В тот вечер их фуражиры пригнали стадо особо жирного скота и три фургона с южным вином. В лагере царило веселье.

Ленард направлялся через бивак к палатке своего отца. Он был хмур и неохотно кивал тем, кто приветствовал его. Одетый в боевые доспехи, в остроконечном шлеме, стальных латах, снятых с дэйлов, с большим копьем в руке, он выглядел очень внушительно. А его наряд, добытый грабежом, был и вовсе великолепен: струящийся пурпурный плащ с золотой отделкой, красная, отороченная мехом туника, сапоги, украшенные серебром со звенящими шпорами, на мускулистой шее тускло блестело тяжелое золотое ожерелье.

Справа и слева от него высоко вздымалось пламя костров, в воздухе все еще стоял аппетитный запах жареного мяса. Алые вспышки огня, пробиваясь сквозь поднимающийся дым, высвечивали лица вытянувшихся у костров людей. Хотя у ланнов в руках было оружие, они казались расслабленными, лица раскраснелись от выпитого вина, чаши с которым ходили по кругу. На их могучих телах красовались отделанные золотом и мехом богатые одежды. Гомон, смех, крики, хриплое пение под банджо и барабаны накатывались на Ленарда, словно штормовой прибой. Мельком он подумал, каким же издевательством звучала для жителей Дэйлзтауна эта ужасная музыка.

За ним семенил маленький человек странного вида. Волосы у него не были такими длинными, как у дэйлов, или перевязанными лентой, как у ланнов, они были коротко подстрижены, вместо штанов он носил обтрепанную юбку, подол которой мотался вокруг его костлявых ног. Туника была сшита из хорошего материала, но вся в грязи и наполовину прикрыта спустившейся на грудь седой бородой. Он не был вооружен и шарахался от взглядов и хриплого смеха ланнов, указывающих на него пальцами.

Впереди черным квадратом на фоне серой ночи виднелась палатка Рэймона. Перед ней стояли, опираясь на копья, два стражника и с завистью наблюдали за весельем. Вождь ланнов сидел, скрестив ноги, у входа перед костром и что-то чертил на земле острием ножа. Он был невысоким, но широким в плечах, длинноруким, с проницательным, покрытым рубцами лицом, черными глазами. Темные волосы и борода были едва заметно тронуты сединой. Из-за вечерней прохлады он был одет в меховой костюм, но под ним виднелась кираса из крашеной кожи.

— Привет, отец, — произнес Ленард.

Тот посмотрел на него, кивнул. Он никогда никому не высказывал особой теплоты, даже членам своей семьи.

— Что тебе? — спросил он. — Я думаю.

Думы Рэймона, как правило, сулили опасность его врагам. Ленард усмехнулся, потом поразмыслил немного и опустился на землю. Его спутник продолжал скромно стоять.

— Какие у тебя планы? — спросил Ленард.

— Я думаю, как долго еще может продержаться город, — ответил Рэймон. — Этот высокомерный сброд. Они будут жрать крыс и кожу, прежде чем сдадутся. Я хотел бы, чтобы эта война закончилась в течение месяца с тем, чтобы наши люди могли сюда переселиться и обжиться до прихода зимы. Но стоит ли штурмовать крепость, или подождать, пока они сами сдадутся, когда наступит голод? Я еще не решил.

Ленард наклонился к нему, внимательно всматриваясь в слабо освещенное тлеющими углями лицо.

— У меня есть новость, которая поможет тебе принять решение, — сказал он.

— Да? Тогда говорил громче. И кто это с тобой?

— Если вам угодно, высокочтимый сэр, меня зовут Гервиш, и я говорю от лица Сити… — начал незнакомец.

— Тихо, — сказал Ленард. И, обращаясь к отцу: — Вчера одной из наших разведывательных команд на севере был обнаружен целый караван этих людей, направляющихся к Дэйлзтауну. Они говорят, что пришли к нам с миром. Этот Гервиш приехал раньше остальных с одним из наших людей, чтобы кое-что нам сообщить. Его только что привели ко мне, и я решил, что тебе нужно это знать.

— Ах, вот как. — Прищуренным взглядом Рэймон изучал нервно переминавшегося с ноги на ноги человека.

— Ты из города? Из какого города? Откуда? И почему ты пришел к нам тогда, как все от нас бегут?

— Всемогущий боже, это Сити, город предков…

— Молчи, иначе ты никогда так ничего и не расскажешь. — И Ленард вкратце рассказал отцу о том, что заставило колдунов оставить свои дома. Когда он закончил, то сел и стал ждать ответа, но Рэймон лишь выпустил клуб дыма, и прошло немало времени, прежде чем он ответил.

— Хм-м, — произнес он. — Эти сумасшедшие юнцы сделали еще одну попытку? Что нам до этого?

— Это может иметь для нас большое значение, — заявил Ленард. — Ты ведь знаешь, что произошло раньше, помнишь, как Карл напугал наших людей этим волшебным огнем, и потом, как во второй раз в кладовой раздался гром. У нас может не оказаться третьей возможности, если Карл вернется сюда с силами Страшного Суда.

— На Сити было наложено табу, — сказал Рэймон.

Ленард зло и презрительно фыркнул:

— Да, потому что этот трус Кутей по своей тупости испугался. Хотя, признаюсь, на какое-то мгновение я тоже испугался. Но я жив. Карл — колдун не больше, чем я, и он тоже жив, более того, он не боится вернуться туда, даже вопреки воле своего племени. Послушайте, в той кладовой есть такие вещи, которые могут быть использованы против нас. А могут быть и с нами, против кого-то, хотя как — этого никто толком не знает. Если мы не получим их, их получат дэйлы. И горе тогда ланнам!

Рэймон повернулся к одному из своих стражников.

— Приведите Кутея! — приказал он. — И Джунти, нашего высокочтимого Доктора. Быстро!

— Да, сэр. — Воин исчез в темноте.

— Если нужно, я пойду один, — воскликнул Ленард. — Но…

— Тише, — сказал Рэймон. — Я должен все обдумать.

Он сидел и беспокойно курил, пока Ленард кипел от злости, а Гервиш трясся от страха. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем из темноты показались красные одежды Кутея и статного лысого Джунти.

— Сядьте, — приказал Рэймон. Он не извинился за то, что прервал их отдых и сон, если они отдыхали. Среди ланнов вождь обладает огромной властью даже над Докторами. — Нам есть о чем поговорить.

Кутей испугался при одном виде Гервиша.

— Это колдун! — в ужасе воскликнул он, вспомнив кладовую.

— Этот трясущийся карлик? — с презрением спросил Рэймон.

— Говорю вам, сядьте и слушайте меня. — И он кратко изложил им всю историю.

— Нам нечего бояться, сэр, — сказал Кутей с легкой дрожью в голосе, когда Рэймон закончил. — Дьяволы позаботятся об этих дэйлах.

— Лучше бы они позаботились о тебе! — фыркнул Ленард. — Ты и твоя магия мумбо-юмбо, все эти старушечьи страхи могут нам стоить победы, если мы не начнем действовать быстро.

— Что нам нужно делать? — тихо сказал Джунти.

— Снять это проклятое табу, сэр! Это в вашей власти. Снять табу, я со своими людьми поеду в Сити и ради нашей пользы выгоню оттуда врага. И тогда город наш!

— Сити? — Гервиш колебался. — Сэр, Сити — это наш дом…

— Ланны сделают то, что считают нужным, с твоим драгоценным Сити. И с тобой тоже.

— Я не смею, — сказал Кутей. Зубы у него стучали. — Я не смею разрешить вам поехать в это логово дьяволов. Зачем? Чтобы привести их сюда? Все боги запрещают это!

— Ты разрешишь, если я прикажу, — отрезал Рэймон. В его голосе был холодный расчет. — Но если закон изменить довольно легко, то сможем ли мы так же легко изменить наших людей? Те воины, которые были там в последний раз, рассказывали про Сити ужасные вещи. Найдутся ли у нас люди, которые захотят туда теперь дойти?

— Я думаю, что таких достаточно, — задумчиво сказал Ленард. — Во-первых, мы должны провести большую магическую церемонию, чтобы быть во всеоружии против любого колдовства. Затем мы соберем большой отряд, когда людей много, они чувствуют себя уверенней. И если мы помашем у них перед носом всеми богатствами Cити, уверен, что они последуют за мной. Необходимо убедить их, что там полно добычи.

— Нет, — запротестовал Гервиш. Он упал на колени. — Нет, великие сэры! Мы не это имели в виду! Сити — это наш дом. Мы бедные люди, и нам негде больше жить.

— Тихо, или я тебя прикончу! — прорычал Рэймон. Мольбы Гервиша перешли во всхлипывания.

— Хм-м, — Джунти поскреб подбородок. — Я не слишком боюсь того, что люди отправляются туда. Как правильно сказал Ленард, похоже, с теми парнями ничего не случится. Но приносить оттуда вещи — это совсем другое дело. Здесь нет ясности. Вы можете принести оттуда чуму, смерть или — что угодно! Нет, нет, я не могу согласиться с тем, чтобы вы самостоятельно использовали могущество кладовой!

— Но ведь и кроется опасность, — запротестовал Ленард. — Всегда найдется кто-нибудь вроде Карла, кто отправится туда, будет там копаться и обернет магию против нас.

— Этого не произойдет, если вы уничтожите кладовую.

— Как?

— Просто. Сожгите книги. Разрушьте машины. Завалите там все землей и камнями.

Джунти кивнул.

— Вот это будет достойное дело. Вы уничтожите последнее зерно Страшного Суда.

Ленард колебался.

— Я бы этого не хотел. Я думал…

— Довольно, — прервал его Рэймон. — Это хороший план. Мы решили задачу, не применяя каких-либо новых сомнительных способов. Пусть так и будет. Завтра вы, Доктора, совершите большой обряд по усмирению дьяволов и снятию заклятий, и мы призовем тысячу добровольцев отправиться с тобой в Сити, Ленард. Тысяча — это достаточно, чтобы разбить засевших там дэйлов. После того, как вы с ними расправитесь и разрушите кладовую до основания, наши люди могут там грабить все, что им заблагорассудится. Привезете с собой все, что сочтете нужным для осады — машины и все такое, — знаю, что колдуны изготавливали их для племен. Если этого окажется достаточно, мы пойдем на штурм города, сожжем его и завершим войну.

Кутей содрогнулся, но промолчал. Гервиш залился слезами, открыл было рот, чтобы что-то возразить, но меж ребер ему ткнули копье, и он поджал трясущиеся губы. Ленард на мгновение насупился, потом его лицо просветлело, и он засмеялся. Это был тяжелый, короткий смех победителя.

Утром обитатели осажденного города проснулись от грохота барабанов и ударов гонга. Они с руганью схватились за оружие, считая, что ожидаемая так долго атака ланнов началась. Они устремились по распределенным заранее помостам. Но Ральф, который находился в одной из башен, внимательно изучив то, что творилось в долине, понял, что этот шум не был сигналом к атаке.

— Что происходит, сэр? — спросил стоящий рядом с ним часовой. — Что они там затевают?

— Я не знаю. — С момента исчезновения сына вождь дэйлов стал грубым и безжалостным. Воспаленными от бессонницы глазами он продолжал смотреть на лагерь врагов.

Вся великая армия собралась вокруг палатки Рэймона, голоса воинов тонули в грохотаний мечей по щитам. Был разложен гигантский костер, одетые в красное Доктора ланнов плясали вокруг него, неистово колотя в барабаны, Ральфу было видно, как к костру подвели лошадей и домашний скот, и как человек — он думал, что это был Рэймон, хотя не был в этом уверен, — перерезал горло каждой жертве. Кровь стекала в подставленное ведро, и вождь кропил ей, горячей и красной, наседавших на него воинов. Мясо сдирали со скелетов и бросали в огонь, в небо поднимался черный, едкий дым.

— Это какой-то ритуал, — решил вождь Дэйлов. — Они к чему-то готовятся. К штурму города? Нет, не похоже. Ланны никогда не прибегали перед боем к подобным церемониям. Я думаю…

Потом Ленард, стоя на спине коня, обратился к ланнам с речью. Постепенно поднялся крик, мечи замелькали в воздухе, воины ревели, яростно размахивая копьями. Ральф видел, что некоторые молча удалились, не желая участвовать в том, к чему их призывали, но большинство было исполнено энтузиазма.

К полудню церемония закончилась. Ральф подумал о том, насколько разумно было бы совершить вылазку и застать врасплох эту беспорядочную толпу. Но нет — ему предстоит преодолеть полмили открытого пространства, а за это время ланны успеют изготовиться к отражению атаки. Лучше уж постараться понять, что там затевается.

Ленард на лошади пробирался сквозь толпу, время от времени указывая то на одного, то на другого воина, и каждый, на кого он указывал, шел к своей лошади и брал боевое копье. Вскоре был набран целый отряд кавалерии — почти тысяча человек, что не без горечи отметил Ральф. А их быстрые сборы и уверенное обращение с лошадьми, говорили о том, что это были лучшие силы ланнов, самые хорошо обученные и опытные воины, те, благодаря которым и был переломлен ход последней битвы.

Отряд приветствовал Ленарда, размахивая в воздухе копьями, когда тот объехал строй и возглавил его. Раздался грохот копыт, и всадники, разом послав коней галопом, ринулись на север.

Север!

— Куда они направились? — спросил караульный. — Что у них на уме?

Ральф отвернулся. Внезапно его плечи поникли, в глазах мелькнул ужас.

— Карл, — простонал он. — Карл…

В пещере было сумрачно, несмотря на дюжину свечей, которые мерцали на загроможденном всякой всячиной верстаке. От спертого воздуха у Карла разболелась голова. Он взглянул поверх огромной смесительной бадьи на Ронви, который собирал последние зерна пороха и ссыпал их в грубую металлическую емкость.

— Последние, — произнес старик. — Серы больше нет.

Карл устало кивнул.

— Может быть, хватит на дюжину бомб, — сказал он. — Нет, наверное, на пятнадцать. Мне надо знать точно, это все, что мы можем сделать?

— Это весь порох, который мы можем изготовить, — пожал плечами Ронви. Через дыру в крышке, которой он закрыл посудину, он пропихнул шнур и замазал щель глиной. Карл взял щипцы, вдавил контейнер и сдавил его щипцами так, что он немного сплющился и крышку уже нельзя было открыть.

К счастью, подумал он, колдунам известно про серу. Они покупали ее у торговцев для того, чтобы выкурить крыс и мышей из своих хранилищ. На тот взрыв, что отпугнул ланнов, ушел весь оставшийся в кладовой порох, но в старой книге описывался способ его изготовления. Другим составляющим была селитра, которая сохранилась в небольшом сосуде, а третьим — древесный уголь, который дэйлы изготовили сами. Весь порох был взвешен на весах, смешан в сыром виде, просушен и засыпан в контейнер, изготовленный из листового металла, найденного в развалинах.

Пятнадцать бомб — ненадежные и слабые, даже не испытанные — вот и весь результат тяжелой шестидневной работы. Для этого пришлось сделать отчаянно много: в груде книг нужно было отыскать формулу, которую Ронви однажды прочел, но не очень хорошо запомнил. Нужно было с мучительным вниманием прочитать множество страниц, где половина слов ничего не значила. Необходимо изготовить порох, отыскать металл, придать ему форму. Высокие мечты Карла потускнели, когда он понял, как медленно и трудно будет восстанавливать разрушенное прошлое.

— Может быть, это и к лучшему, — заметил Карл. — Мы не сможем вернуть все за одну ночь. Мы к этому не готовы. Мы должны двигаться медленно, вовлекая в процесс поколение за поколением, так мы сможем оценить истинную пользу от каждой новой силы, прежде чем приступить к познанию следующей.

— Но… пятнадцать бомб!

— Так что же нам делать? — спросил Карл. — Такое малое количество оружия не решит исход боя в нашу пользу.

— Я не знаю, — вздохнул Ронви. — Может быть, изготовим шар. Нам потребуется много промасленной ткани или хорошо выделанной кожи, мы сошьем аккуратный мешок, приделаем к нему большую корзину, и нужны еще какие-то приспособления, чтобы заполнить мешок горячим воздухом.

— Но не можем же мы потратить на это целый год! — воскликнул Карл. Слезы брызнули у него из глаз. — Ланны не будут ждать так долго.

— Нет. Нет. Но…

— Карл, Карл… — Том, бледный от испуга, скатился по ступеням вниз. — Карл, там боевой рожок. Кто-то идет сюда.

Карл выскочил на улицу и зажмурился от яркого, горячего солнечного света. Его слух уловил предупредительный сигнал, его подал человек, назначенный наблюдать за местностью с одного из небоскребов. Карл помчался в комнату, где жили его воины. Те уже натягивали доспехи. Карл схватился за свое.

— Что это? — гаркнул Эзеф. — Кого это несет?

— Не знаю, но бьюсь об заклад, что это враги, — угрюмо ответил Карл.

Когда он снова вышел на улицу, то первым делом осмотрел оборонительные сооружения вокруг кладовой. Его люди хорошо поработали. Открытое пространство между двумя стенами было расчищено от кустарника и перегорожено высокой насыпью, образующей, по сути дела, третью стену. Позади кладовой громоздились развалины. Там дэйлы предусмотрительно насыпали битое стекло и набросали острых металлических обрезков. Это делало невозможным незаметный подход с три стороны. Спереди, там где старые стены выходили на улицу, была построена баррикада высотой шесть футов из камня, кирпича и бревен. Только узкий проход вел к кладовой.

Ники, наблюдавший за обстановкой с небоскреба, прибежал последним из шести человек, несущих караул и, влетев в небольшой дворик между кладовой и баррикадами, завопил:

— Это ланны! Целая армия всадников — сотни — направляются в Сити!

Карл схватил его за плечи, стал трясти.

— Ты ошибаешься, — кричал он. — Этого не может быть!

— Говорю тебе, я их видел, — ответил Ники. — Слышишь?

Теперь они слышали… Нарастающий, приближающийся грохот копыт, лязг металла, грубые голоса. Люди посмотрели друг на друга. Друг искал руку друга. Их было двадцать, ланнов — тысяча. И они не надеялись увидеть рассвет следующего дня.

Глава восемнадцатая. Битва у кладовой

Показались шеренги всадников, их выкрашенные яркой краской латы сияли на солнце, жестокие лица под шлемами, поднятые пики, грохочущие копыта. За первой шеренгой еще одна, и еще, насколько хватало глаз. Шум надвигающейся кавалерии напоминал раскаты грома.

Ленард ехал в первых рядах. Он держался в седле прямо, на своем гнедом жеребце, с тяжелой саблей в руке он выделялся среди воинов. Клинок сверкнул в воздухе, когда он натянул поводья, и его голос прокатился над тесными рядами солдат:

— Отряд, стой!

Ланны как один остановились, лошади переминались с ноги на ногу и фыркали. Ленард бросил саблю в ножны и поднял руку.

— Будем вести переговоры? — спросил он.

— Как скажешь, — Карл выступил вперед и теперь стоял меж толстых стен баррикады. — Что тебе вадо?

— Разумеется, кладовую и Сити. — Суровое лицо ланнского принца выражало честность. — Сдавайтесь без боя, и вы спасете свои жизни.

— Берегись! — сказал Карл. В горле у него пересохло, но он старался говорить важно и уверенно. — Здесь находятся дьяволы Страшного Суда.

Ленард запрокинул голову и рассмеялся.

— Этим ты нас не испугаешь, дружище, — воскликнул он. — Тем, кто верит в подобные штуки, выдали талисманы против всякой магии, а что касается меня, я верю в этих дьяволов не больше тебя. А теперь быстро выходите оттуда все с поднятыми руками. Если будете сопротивляться, никакой пощады не будет.

— Вы не сумеете воспользоваться этой кладовой, — упрямо сказал Карл. — Вам никогда не разобраться…

— Я и не намерен ей воспользоваться. Мы здесь, чтобы ее разрушить.

— Разрушить? Нет! — Слабый мучительный крик вырвался из самого сердца Ронви.

— Да! А теперь не задерживайте нас. Выходите из-за ваших дурацких стен, и покончим с этой глупостью.

Карл медленно и упрямо покачал головой.

— Я остаюсь, — сказал он.

— И я… и я… Мы все остаемся с тобой! — раздались один за другим голоса дэйлов.

— Ты ненормальный! — воскликнул Ленард. — Это верная смерть, уверяю тебя. И ради чего все это?

— Пока мы живы, мы будем драться с тобой.

— Очень хорошо! — Лицо Ленарда исказилось от гнева, он отъехал к своим воинам.

Карл сделал долгий прерывистый вдох. Дерево, растущее во дворе, бросало пятна теней на освещенные солнцем стены. На чистом высоком небе кудрявились облака. О, это был волшебный мир, была прекрасная жизнь! Но он не мог уступить до тех пор, пока хоть слабый лучик надежды теплился в нем.

Карл, Том и Аул стояли в проходе баррикады щитом к щиту с мечами наготове. За ними Эзеф, Ники и Сэм, просунув копья меж воинами первой шеренги. Еще двенадцать человек заняли позицию во дворе, готовые с оружием в руках отразить любую попытку перелезть через стены. Четверо с луками забрались на плоскую крышу кладовой, чтобы оттуда стрелять по врагу. Старый Ронви постоял, сгорбившись, словно горе тянуло его к земле, потом поспешил в кладовую и вернулся с охапкой бомб.

Ланны уравновешивали выгодность позиции дэйлов своим количеством, подумал Карл, и его последняя нерешительность и печаль растворились в напряженном и сильном шуме боя. Ланны не могли построить всадников на улице для проведения своих сокрушительных атак, даже один верховой не мог развить здесь полную скорость и налететь на защитников баррикады. И все-таки, даже если так…

Ленард с еще каким-то всадником появились в поле зрения, оба были вооружены копьями. Они подъехали к противоположной стене, опустили древки копий и с внезапным пронзительным воплем пришпорили лошадей. Загремели копыта. Карл напрягся, ожидая удара.

Когда наконечники копий ланнов сверкнули почти у самых щитов, трое дэйлских копьеносцев опустили свои двадцатифутовые орудия и сделали дружный выпад. Лошади едва не налетели на эту колючую стену. Ленард выругался, натянул поводья и заставил лошадь попятиться. Он взмахнул копьем и метнул его с близкого расстояния. Оно глухо ударило по деревянному ободу щита Карла, неуклюже повисло и упало. Ленард выхватил саблю и рысцой двинулся на копья. Когда Карл ударил по одному их них, а его товарищ — по другому, один из копьеносцев сделал выпад. Раненный в бедро ланн закричал, лошадь унесла его прочь и его место занял другой всадник.

Неожиданно Ленард вклинился меж копьями, его жеребец грудью обрушился на защитников баррикады, ланнский принц ударил мечом. Карл парировал удар поднятым клинком, металл взвизгнул о металл, посыпались искры, клинок согнулся от удара. Карл рубанул не по человеку, а по лошади. Животное болезненно заржало и упало на колени. Ленард дико закричал и снова ударил, меч заскрежетал по шлему Тома. Эзеф слегка отвел копье и нанес смертельный удар одному из врагов. Копье вонзилось в волосатое горло, и всадник выпал из седла.

— Первая кровь! — закричал Эзеф.

Лошадь Ленарда упала на колени. Ланнский принц выпрыгнул из седла и нанес удар Карлу. Меч встретил меч. Свежий ланнский всадник неуклюже пробился вперед, чтобы вступить в бой. Ленард выбрался из свалки и крикнул напарнику, чтобы тот следил за ним. Мимо пронеслась стрела, другая сбила отступающего всадника. Ленард бросился бежать и пропал из вида.

— Мы отбили их! — закричал Аул. Его глаза горели. — Мы их побили!

— Они вернутся, — заметил Ники. — Им бы надо знать, что лезть конными на такую баррикаду бессмысленно.

Карл шагнул к раненому жеребцу Ленарда и заглянул в искаженные болью глаза.

— Извини меня, старина, — прошептал он. — Извини.

Сверкнул меч, и животное замерло. Его тело будет служить дополнительным прикрытием.

— В следующий раз будет пешая атака, — сказал Эзеф. Он отложил свою неуклюжую пику и взял вместо нее копье. Ники сделал то же самое, а Сэм выбрал алебарду с длинным древком.

До них доносился гомон ланнов, злые голоса, лязг металла, но Карл не мог расслышать, что за приказы отдавал Ленард. С нами будет легко справиться, грустно подумал Карл, надо только атаковать, атаковать, атаковать, пока несметное количество ланнских воинов не сломит слабую защиту.

Но ведь есть еще один шанс.

— Ронви, ты здесь?

— Да. — Старик раздувал тлеющую гнилушку. — Я готов.

Снова показались ланны. Теперь они двигались пешком, со щитами и режущей сталью в руках, и это такая всепоглощающая кипящая масса людей, что Карл воспринимал ее не иначе как беспорядочный шторм. Звук голосов слился в звериный вой.

Со стороны кладовой времени полетели стрелы. Серый дождь пробивал сталь, кожу, люди падали и умирали. С ревом ланны бросились в атаку.

Вот они!

Трое из наступавших налетели на защитников, стоявших в проходе баррикады. Эзеф бросил копье, попал одному в горло. Другой воин отразил щитом удар Ники, но Сэм достал алебардой до его шлема и сломал его сопротивление. Третий сошелся с Карлом щит к щиту и с воплем взмахнул мечом. Карл принял удар на защищенное левое плечо. Потом ударил снизу, пытаясь подсечь ноги противника под щитом. Ланн заорал. Том ударил сбоку и свалил его. На мертвого упал еще один, потом еще и еще.

Здоровенный мужчина занес над Карлом топор. Свистнул клинок Карла, на лету глубоко врезаясь в рукоять топора. Воин оскалился, освободил топор и снова занес его. Топор снова обрушился на щит Карла. Обод щита прогнулся со стороны удара, но и топорище тоже треснуло. Клинок Карла метнулся змеей и ужалил руку воина. Тот с воплем упал, а Карл нагнулся, чтобы взять другой щит. Раздался яростный вопль врага, он перепрыгнул через умирающее тело своего товарища и занес двуручный меч. Карл ударил вверх, попав по запястью ланна. Тот отшатнулся, стоя на пути тех, кто напирал сзади. Карл взял щит упавшего ланна в левую руку. Повернувшись, он ударил сбоку воина, бившегося с Аулом, и свалил его.

Снова и снова лавина лиц и клинков. Карл сражался неистово, не чувствуя, как на него самого обрушивались удары, не ощущая ран на руках и ногах. Северянин пытался достать копьем голову Карла через плечо противника. Сын вождя ударил по древку и отбил его вниз, одновременно прикрывшись шитом от натиска другого воина с мечом. Пригнув копье к земле, он наступил на него ногой и сломал. Раздался хряст. Алебарда Сэма покончила с ланнским меченосцем. Прежде чем копьеносец смог достать меч. Карл ударил его, и тот отшатнулся. Умирающий северянин взмахнул ножом. Карл краем глаза заметил это движение и наступил на руку воина.

Обернувшись назад, Карл увидел, что противник пытается прорваться в другом месте. По грубо сооруженной баррикаде было невозможно взобраться, но ланны подсаживали друг друга и лезли вверх по древним кирпичным стенам. Защитники кладовой сражались отчаянно; рубили, кололи, стреляли; как только новый враг появлялся в поле их зрения, он тотчас же падал и уже не поднимался. Оружие делало свое смертельное дело, и кладовая была обагрена кровью.

— Ронви! — закричал Карл. — Ронви!

Блестящий металлический предмет пролетел у него над головой и упал в гуще врагов, толпящихся в проходе. Мгновение спустя раздался оглушительный грохот взрыва. Взорвались еще две брошенные бомбы. Среди ланнов раздались вопли ужаса. Они отпрянули назад, тяжело дыша и свирепо озираясь. Ронви бросил еще один сосуд. Он упал перед беспорядочной толпой. Передние ряды быстро развернулись и пытались пробиться сквозь толпу, чтобы исчезнуть в ней. Вспышка, удар, клуб дыма — и ланны с дикими глазами бросились врассыпную.

— Дайте и мне одну! — крикнул Эзеф. Он взял у Ронви бомбу и бросил ее через стену. Через секунду после того, как она упала, раздалось дикое ржанье испуганных лошадей. Люди кричали, пытаясь справиться с внезапно рванувшимися в разные стороны животными.

Карл прерывисто дышал. Хвала богам, сработало!

Мертвые и раненые вперемешку грудами лежали перед ним. Бой во дворе прекратился, как только были повержены последние атакующие. Но четверо дэйлов были убиты, и двое были выведены из строя, будучи тяжело ранеными.

Вдруг Том пошатнулся, оперевшись на Аула. Лицо у него побелело, кровь струилась из раны на ноге.

— Возьмите его в кладовую, — крикнул Карл. — Ронви! Перевяжите ему рану.

— Да-да. — Старик опустил Тома на землю и оторвал кусок ткани от своего плаща, чтобы сделать повязку.

— Потом, — сказал Аул, исследуя рану, — она хорошо затянется, но в этой своре ты больше не участвуешь, дружище. — Он вернулся на свое место, а Ники занял место Тома.

Ленард кричал на своих людей, снова приказывая им наступать. И Карл понял, что бомбы причинили им не так уж много вреда. Они лишь напугали шумом воинов и лошадей. Но ланнов не так легко было испугать надолго.

— Я иду сам! — И Ленард побежал к баррикадам. За ним устремились двое других, а за теми и остальные, подбадривая себя криками.

Карл широко расставил ноги, приготовившись к следующему натиску. Грохочущая сталь сверкала и свистела, тяжко обрушиваясь на его щит, за обрезом щита мелькала застывшая улыбка Ленарда. Карл парировал удары, рубил и колол сам. Ланны кричали и напирали на защитников баррикады. Сэм застонал и медленно опустился на землю, получив удар копьем в бок.

Удар! Удар! Удар!

Волны ланнов перестали накатываться на укрепление. Кто-то громко кричал от боли. Ленард в ярости еще раз налетел на Карла, поскользнулся в лужи крови и упал к ногам вождя дэйлов. Гибкий, как кошка, он вскочил, но столкнулся со своими же воинами, стремительно откатывающимися назад.

Удар! Удар!

Какая-то лошадь, обезумев, неслась, сбивая скопившихся людей. Карл вытер пот с лица и втянул в легкие воздух.

— Одна из них не сработала, — сказал Ронви. Голос у него дрожал. — Но у нас осталось еще четыре штуки.

Ленард пробирался сквозь перешептывающуюся армию, колотя воинов кулаками от злости и приказывая им вновь наступать. Карл видел, что они были близки к слепой панике. В нем бушевал огонь. Это могло сработать! Двадцать человек могли обратить в бегство тысячу воинов!

— Вперед, вперед! — Ленард выбежал из строя. Несколько воинов медленно последовали за ним.

Ронви швырнул в них бомбу. Когда она упала на землю, Ленард схватил ее и бросил назад. Она упала на груду убитых и взорвалась. Осколки металла рикошетом разлетелись в разные стороны. Дэйлы стояли твердо, и ланны отступили.

— Еще раз! — неистовствовал Ленард. — Она же не ударила по вам? Еще одна атака, и мы их сломим!

Он бросился вперед, сабля его сверкала. За ним двинулись ланны, живой лес мечей, топоров и копий. Карла немного качало от усталости, и он подумал, что эта атака могла стать последней.

Ланнский принц ударил еще раз. За Ленардом шли его воины, размахивая оружием, но страх сковал их наступление, лишь несколько человек рискнули попытаться перелезть через стены слева и справа. Просвистел меч Карла, отскочил от шлема Ленарда. И тут он почувствовал ответный удар — сабля вонзилась в щит. Карл мужественно выдержал его и рубанул по низу. Ленард парировал этот удар своей саблей как раз вовремя и сберег свои ноги. Лезвия сверкнули. Противники хрипели, уставившись друг на друга. Ленард оказался сильнее и медленно отвел руку Карла назад.

Удар! Удар!

Ланны зарычали, раздался единый душераздирающий вопль окостеневшего ужаса и смолк. Ники и Аул засмеялись, наступая на оставшегося в одиночестве Ленарда. Принц северян выругался и отступил.

Удар!

Среди врагов взорвалась последняя бомба, несущая смерть, осколки разлетелись в разные стороны. Армия превратилась в толпу, которая вопила, калечила себя, отступала с бранью и топотом.

Карл перевел дыхание. В голове у него гудело и звенело. Его начало колотить, и он никак не мог унять эту дрожь. Он сел прямо там, где стоял, и уставился на двор.

Его люди жестоко пострадали. Многие истекали кровью от десятка полученных ран, пятеро лежали мертвые, шесть человек едва держались на ногах. Стрелы кончились, мечи затупились и погнулись, оружие было исковеркано, щиты расколоты. Но и убитых ланнов тоже было много, поэтому дэйлы позволили себе измученные радостные возгласы.

— Если они придут сюда снова, — печально произнес Эзеф, — мы погибли. На сей раз они наверняка одержат победу.

— Нам остается лишь надеяться, что они не придут, — ответил Карл.

Он сидел и слышал рев толпы. Казалось, она была далеко. Он, должно быть, задремал, ибо испуганно вздрогнул, кода Аул тронул его за руку.

— Ленард возвращается, — сказал сын фермера.

Карл поднялся на ноги. Ланнский принц стоял на проспекте. Он был весь в крови и являл собой ужасное зрелище. Его лицо было обращено к воинам, которых не было видно за полуразрушенными стенами. Ланны притихли, и голос их предводителя звучал отчетливо, высоко и зло.

— Что ж, я докажу! Он не больше колдун, чем мы с вами. Я докажу, что его магия не может его спасти. Может быть, тогда у вас появится достаточно мужества, чтобы дорезать остальных дэйловских свиней.

Он повернулся к Карлу и оскалился в волчьей улыбке.

— Перемирие! — крикнул он. — Я призываю к перемирию, пока мы с тобой будем драться на поединке!

Карл окаменел. Он знал, что среди множества племен существовал обычай — поединок вождей, прежде чем будет продолжен бой. Он не мог отказаться от этого поединка. Если не принимать во внимание этот обычай, поединок докажет еще и тот факт, что он не обладает никакими магическими силами. Это снова придаст ланнам мужества, и они разобьют остатки его воинов. И если он, Карл, проиграет поединок, это тоже вдохновит ланнов на новую, теперь уже окончательную атаку.

— Я пойду за тебя, — прошептал Эзеф.

— Нет, ты не можешь, — сказал Карл. — Вызов бросили мне. Кроме того, они считают колдуном меня. Ронви и меня. Ронви, конечно, не может идти. Если не пойду и я на этот поединок, это будет конец для нас всех.

— Выходи, Карл, выходи! — вызывал Ленард. — Или ты боишься?

— Я иду, — ответил Карл. Он бросил свой погнувшийся щит на землю и взял щит Эзефа. Его меч затупился от ударов, но так же затупились мечи у всех остальных. Может быть, он еще сгодится.

Теперь он не чувствовал страха, он уже преодолел его. Но когда он вышел на улицу, бремя долга тяжко лежало на нем.

Глава девятнадцатая. Последний бой

Солнце двигалось по последней четверти дневной дуги, изъеденные временем стены отливали золотом. Тут и там шелестели на легком ветерке деревья. Сквозь горячие испарения крови и пота пробивались влажное, чистое дыхание зеленой земли и запах лета из густого леса. Карл напряг ноющие мышцы, радуясь даже пульсирующему ощущению усталости в них. Сердце билось сильно и уверенно, воздух наполнял грудь, кровь толчками бежала в жилах. Каждая зазубрина на рукояти меча под его пальцами кричала о реальном мире, мире, который нужно держать в руках и познавать живым телом — мире жизни и тайн, борьбы и наслаждений, мире непознанной красоты и томления по ней. Да, жить было здорово, и даже если ему предстояло соединиться с солнцем в этой беспросветной ночи, он был рад выпавшей на его долю судьбе.

Ленард улыбнулся ему и приветственно поднял меч. В этом приветствии было странное тепло:

— Я желаю тебе удачи, Карл. Ты был славным противником, и я хотел бы быть твоим другом.

Ланны стояли по обе стороны расчищенного пространства и ждали — ряды затаивших дыхание людей, все еще испуганных разрывами бомб. Защитники вышли из-за баррикады, чтобы наблюдать за поединком.

— Задай ему, Карл! — закричал Аул.

Карл скрестил с Ленардом меч.

— Ты готов? — спросил он.

— Да, — ответил северянин. — Начали.

Его сабля взлетела вверх, чтобы нанести рубящий удар, но Карл ударил первым, прикрываясь щитом. Сабля Ленарда скрежетала по щиту Карла, пытаясь достичь бедра. Карл сделал выпад, отбив оружие противника в сторону, и отскочил назад. Ленард бросился на него, взмахнув саблей, мощно обрушившейся на щит Карла. Карл держался твердо, его более легкий, прямой клинок лязгнул по клинку Ленарда.

Они пригибались, увертывались, крутились на месте, сталь встречала сталь. Ленард сделал ответный удар, выпад из-за щита, лезвие со звоном ударило по шлему дэйла. Яростный удар был настолько силен, что рука Карла на мгновение опустилась. Ланнский воин взревел и бросился вперед, но его кривой клинок лишь скользнул по закованному в броню плечу Карла. Карл достал концом меча ногу противника и почувствовал, как лезвие прошло сквозь кожу и плоть. Дэйлы обрадованно закричали.

Ленард зарычал и бросился вперед. Натиск был неожиданным. Сабля свистнула в воздухе, удары посыпались их отражать, но его клинок был отбит в сторону. Ленард неудержимо наступал. Карл отходил, тяжело дыша.

Удар! Голова Карла загудела. Звезды прыгали перед глазами. Ленард рубанул по щиколоткам, появилась кровь. Карл задел руку Ленарда. Рана была глубокой, но тупое лезвие не могло нанести большого вреда, и Ленард только зло оскалился и хлестнул своим похожим на змеиное жало клинком по щиту Карла, пробив в ней рваное отверстие. Искры посыпались из глаз дэйла, в голове зашумело. Он отступал, а Ленард бил снова и снова. Сабля свистнула рядом с ухом и ударила по рукояти меча.

Теперь он дрался отчаянно, как дерутся против более опытного и тяжелого воина. Грохот ударов отдавался в ушах. Они скрестили клинки, и меч Карла был отброшен в сторону, почти выбит из руки. Каркас щита сломался, обломки его задели левую руку. Он швырнул щит под ноги Ленарду. Северянин споткнулся и упал. Карл ударил но тот успел поднять щит и отвести меч. Потом ланн снова вскочил на ноги.

— Неплохо сделано! — крикнул он.

Теперь его сабля сверкнула слева, там, где не было защиты. Карл отступал, прикрываясь мечом. Армия ланнов теснее обступила их. Воины радовались, что побеждает их вождь.

Карлу некуда было больше отступать. Он уперся спиной в стену здания, стоявшего напротив кладовой. Дэйл твердо расставил ноги и взяв меч обеими руками, отбивался от Ленарда, подставляя под уцары защищенные броней части тела. Меч попал по неосторожно высунувшейся из-под щита голове Ленарда. Побежала кровь, сбитый шлем откатился в сторону. Карл поцарапал подбородок, не причинив особого вреда. Ленард, как бык, потряс головой, он ненадолго потерял ориентацию, дав Карлу возможность проскользнуть во двор кладовой.

Ленард с криком бросился вслед. Карл увертывался, придерживая левую руку и уходя от опасности. Он попытался достать концом клинка до глаз Ленарда и чуть не проткнул его, но тот вовремя отскочил в сторону. Левой рукой Карл вытащил кинжал. Скрестились мечи, и Карл пырнул Ленарда кинжалом в живот.

Неловко нанесенный удар причинил мало вреда. Ленард ударил краем щита по запястью Карла, и тот выронил кинжал. Ленард наседал, клинок жалил из-за щита. Карл снова устремился вперед. Неожиданно Ленард зацепил ногой щиколотки Карла и толкнул его. Тот обеими ногами ударил по щиту Ленарда, отбросив его назад. Карл снова стал в позицию, тяжело дыша.

Сабля Ленарда свистнула около уха Карла. Дэйл споткнулся, и следившие за поединком ланны снова возбужденно закричали. Карл пошатнулся, и Ленард снова ударил.

— Карл, Карл, — простонал Аул.

Хотя Карл держался стойко и сражался неистово, он начал всхлипывать. Голова кружилась, ноги дрожали. Он не боялся, на страх просто не было времени. Но его тело больше не хотело подчиняться ему. Оно слишком устало.

Собравшись с силами, он послал мощный удар в незащищенную голову Ленарда. Тот поднял щит, чтобы перехватить этот удар, и в свою очередь пытался саблей дотянуться до шеи Карла. Карл быстро нагнул голову, опуская забрало. Перехватив меч двумя руками, он начал что было сил колотить по щиту Ленарда. Щит поддался, но только немного, и Карл вынужден был отступить, прежде чем Ленард смог сразить его.

И снова его спина уперлась в стену. Он прислонился к старой кирпичной кладке, и снова на него обрушилась жестокая атака. Сталь свистела и звенела, рассекая воздух. Меч Карла задел по тупой стороне клинка сабли Ленарда, скользнул и попал в прорезь. Ленард победно закричал и ловким движением выдернул саблю. Меч вырвался из скользкой от пота руки Карла и звякнул о мостовую.

— Ты побежден! — закричал Ленард. Его сабля взметнулась для смертельного удара. Ланны радостно галдели.

Карл прыгнул! Он обрушился на своего врага, одной рукой крепко ухватил рукоятку его меча, другая рука тянулась к горлу ланна. Ленард взвился и отступил назад. Карл сжал правую руку в кулак и ударил его в челюсть. Северянин закричал и попытался высвободить свое оружие. Карл поставил ему подножку, и ови повалились на землю.

Карл тянулся за мечом. Щит Ленарда попал под его тело, зажав левую руку и сделав ее бесполезной. Карл вцепился в рукоять сабли. Ленард вытащил руку со щитом и ударил им Карла по шее. Тот застонал и ударил кулаком по пальцам Ленарда, сжимавшим оружие. Внезапно они расцепились и откатились друг от друга.

Карл ударил кулаком по смуглому лицу, когда оно оказалось над ним, пошла кровь. Ленард попытался вцепиться в его глаза. Карл прикрылся рукой, а Ленард извивался, пытаясь дотянуться до сабли. Карл схватил его за ножны и оттащил назад.

Рев ланнов стоял в воздухе. Дэйлы напряглись, их лица были насторожены и бледны. Бойцы, сцепившись, катались по улице и яростно колотили друг друга.

Ленард ударил Карла ребром ладони по горлу. Задыхаясь от боли, Карл разжал руки, Ленард, наполовину вылезший из перевязи, на которой висели ножны, тянулся к сабле.

Карл повис на спине Ленарда. Он вцепился ему в волосы и ударил головой о древнюю мостовую.

Ленард взревел. Карл снова ударил его о мостовую, потом еще и еще. Вдруг противник под ним затих.

— Карл, Карл, Карл! — закричали дэйлы.

Карл потряс головой, в голове звенело, в глазах было темно. Кровь капала с лица на мостовую. Покачнувшись, он встал на четвереньки, глядя на толпу врагов сквозь темные круги в глазах.

Те неловко переминались с ноги на ногу, шептались, дико округлив глаза. Неужели победа Карла убедила их, что он был могущественным колдуном, или что-то еще? Но перед ними лежал тот самый Ленард, храбрец, который привел их в пасть злых богов. Лежал побежденный. Их мужество дрогнуло. Дэйлов было так мало, но, кто знает, какие силы были у них еще в резерве?

Карл сел, сжимая обеими руками ноющую голову. В глазах понемногу прояснялось, но шум и звон в ушах не прекращался. Доносились какие-то слабые посторонние звуки и…

Но они шли не изнутри.

Карл встал, не смея поверить в это. Ланны внезапно заволновались, но их голоса утонули в грохоте копыт, звуках рожков и громких криков людей. В конце улицы Карл увидел приближающееся желто-зеленое знамя, развевающееся на фоне неба. Снова раздались звуки боя, пришельцы обрушились на ланнов с тыла.

Дэйлы!

Карл, пошатываясь, удалился из поля зрения так неожиданно появившихся зрителей. Почти не осознавая, что делает, он схватил Ленарда за волосы и оттащил находящегося без сознания принца из-под ног сражающихся. Аул и Эзеф соскочили с лошадей, чтобы помочь ему.

— Это наши! — кричал Аул. — Наши! Я не могу в это поверить!

— Дайте посмотреть. — К Карлу вновь вернулись силы. При помощи друзей он взобрался на стену, откуда мог видеть все происходящее.

Он узнал отца, ехавшего впереди наступающих дэйлов. Воинов насчитывалось около четырехсот человек. Они были пыльные и усталые, тела покрыты ранами после недавнего боя, кони спотыкались от изнеможения, но они налетели на врага с таким неистовством, что от него содрогнулись древние стены.

Ланны в конце улицы развернули лошадей и с новыми силами встретили атаку. Позади них их товарищи строились, издавая воинственные крики, чтобы выступить навстречу новой опасности. И радость Карла померкла.

Дэйлы пришли, да, но они были измучены, их было вдвое меньше, чем ланнов, и они двигались навстречу самому страшному врагу, с которым им приходилось когда-либо сталкиваться. Смогут ли они победить? Или узкое пространство улицы станет для них ловушкой?

Глава двадцатая. Гибель богов

Со своего поста на стене Карл отчетливо различал Ральфа. Вождь дэйлов спокойно восседал на своем коне, высокая и грозная фигура в покрытых дорожной пылью доспехах. Его волосы отливали золотом в свете закатного солнца. Радом с ним ехал на коне его знаменосец, остальная армия спешилась и шла впереди.

Конница ланнов мощной лавиной налетела на воинов Ральфа. Раздался свист мечей. Казалось, сама сталь ожила, она ревела и кричала, обрушиваясь на северян, и те падали на землю. Копьеносец замахнулся на Ральфа. Вождь отбил удар, расколов древко копья, и подмял ланна конем.

Ланнские всадники отступили от надвигающейся на них стены пик. В таком узком пространстве у них не было никакой возможности сдержать их натиск. Их пешие товарищи кричали, чтобы они освободили им путь, и всадники тоже начали спешиваться.

Теперь через головы дэйлов, идущих в первых рядах, полетели стрелы. Они падали в самой гуще ланнов. Задние ряды ланнов кричали, подгоняя передних своим напором, усиливая натиск на дэйлов. Но вот дэйлы встали. Воины Ральфа разомкнули ряды, пропустили вперед солдат с мечами и топорами.

Металл ударил о металл и вонзился в плоть. Конь Ральфа заржал, отступая и поворачиваясь на месте, в то время как всадник орудовал своим мечом, словно косой. Ланны атаковали с постоянно растущей отвагой, переступая через тела убитых и раненых, круша оружие дэйлов, и медленно, шаг за шагом, теснили пришельцев.

— Их слишком много, — простонал Эзеф. — Их слишком много — все было напрасно, Карл.

— Нет, подождите… что это? — Карл всматривался в улицу, щурясь от заката солнца. — Что они делают?

Двойная передняя линия дэйлов стояла твердо, отвечая ударом на удар, но их товарищи сзади отступали, кинувшись бежать вниз по улице. И сам Ральф протиснулся сквозь людскую стену и присоединился к отступающим.

— Они уже разбиты? — прошептал Карл. — Нет, этого не может быть!

Отойдя на несколько ярдов от поля боя, дэйлы остановились и развернулись. Над плотными рядами показались лучники, и пращники встали позади. Ральф поднял меч и поскакал вперед, его люди с криками устремились за ним.

Дэйлы, отражающие атаку противника, мгновенно расступились, прижавшись к стенам по обеим сторонам улицы. Карл понял замысел отца и закричал вместе со всеми, когда мощный удар обрушился на ланнов.

Четыреста человек с разгона нанесли ужасный удар, потрясший землю и небо. Пики смели передние ряды ланнов, а те, кто находился позади, под натиском дэйлов отступили, оттесняя в свою очередь тех, кто шел в арьергарде. Серый ураган стрел обрушился на смешавшиеся ряды, и дэйлы с топорами и мечами бросились в сечу.

Битва продолжалась долгие мгновения. Ряды ланнов смешались, они отступали под натиском дэйлов, началась паника. Вера в магию поколебала их мужество, они остались без вождя, их атаковал враг, который, по их мнению, был заперт в осажденном городе. Этого было слишком много для них.

С единым воплем отчаяния ланны развернулись и бросились бежать.

Дэйлы преследовали их, безжалостно избивая. Они мстили за все горе, которое им пришлось вынести. Бой прокатился мимо кладовой времени, спустился вниз по улице и скрылся в лесу, ланны рассредоточились.

Карл спрыгнул со стены и побежал навстречу Ральфу.

— Отец! — кричал он. — Отец, ты пришел!

— О Карл, сынок, сынок… — Вождь соскочил с коня и трясущимися руками обнял сына.

Спустилась ночь, появилась луна, высыпали звезды, темнота словно бы что-то напевала потихоньку. Воины разбили на развалинах лагерь и спали. Они бесконечно устали за день. Раненым, как дэйлам, так и ланнам, тихая ночь принесла отдых и прощение, мертвых она укутала саваном. Луна плыла высоко по мерцающему звездному морю, покрывая листья деревьев и старые стены едва заметным серебром.

Мир…

Некоторые еще не спали, сидя у камина в доме Ронви. Трещал огонь, свет свечей освещал их лица, желтыми точками отражался в зрачках. Ральф сидел там же, на почетном месте, держа на коленях меч. Карл сидел рядом с ним; на коленях у него лежала одна их книг Ронви, он осторожно гладил выцветшую обложку; Том и Аул лежали на ковре. Аул упрямо твердил, что его раны — всего лишь царапины. Ленард с перевязанной головой мрачно сидел в углу. Маленький колдун Гервиш, который последовал за Ральфом в Сити, вертелся тут же, пытаясь кому-нибудь услужить.

Ральф рассказал историю своего прибытия.

— Ребята, вы спасли нас хотя бы тем, что отвлекли тысячу лучших ланнских воинов, — говорил он. — Когда я увидел, что они уходят, я был уверен, что они направляются в Сити. Я подождал, пока они отъедут на безопасное расстояние, и вывел против них тех, кто остался в поле, наших людей. И мы победили. Мы разбили их. Когда пал их вождь, ряды их смешались. И теперь они двигаются восвояси, побитые, преследуемые нашими воинами, которые постараются, чтобы у ланнов не возникло желания вернуться. Мы их победили.

— Мой отец, — грустно произнес Ленард. — Он мертв?

— Да, — ответил Ральф.

— Мне… мне жаль, — прошептал Карл.

— Ничего — мы еще встретимся с ним на небесах, когда я умру. — Ленард попытался улыбнуться. — Это делает меня вождем ланнов, не так ли? Пленным вождем… — Он склонил голову, потом со вздохом поднял ее. — Но мне, наверное, лучше поискать другой путь, это поражение может разрушить конфедерацию…

Ральф продолжал:

— Наш народ, естественно, был полон радости и готов победить весь мир. Этим я и воспользовался. Я произнес речь, сказав, что тысяча воинов еще на свободе, в Сити, и, возможно, готовят против нас колдовство. Тогда, конечно, прочного мира и благополучия у дэйлов не будет., Я набрал достаточно парней, готовых поехать со мной, и решил, что у меня есть шанс. Ну и спешили же мы, скажу я вам! Мы загнали лошадей и чуть не угробили себя, но дело того стоило.

— А табу? — выдохнул Карл.

— Донн приехал с нами. Я думаю, ты знаешь об этом. — Ральф внимательно посмотрел на сына. — Никогда не думал, что старик может скакать в таком темпе, какой мы взяли, но он смог. Я оставил его, когда он разговаривал с твоим другом Ронви… — Он посмотрел на дверь. — Вот и они!

Два старика вошли бок о бок. Донн остановился в дверях, высматривая место, куда бы сесть. В его глазах горел почти что священный огонь.

— Я был в кладовой, — прошептал он. — Я видел ее богатства, видел горы книг, полных мудрости. Я читал слова того неизвестного, который сохранил все это для нас, я разговаривал с тем мудрецом… — Он покачал головой, и его тонкие губы тронула улыбка. — В кладовой нет зла. Зло есть только в сердцах людей. Знания, все знания — это добро.

— И вы снимете табу? — радостно воскликнул Карл.

— Я потребую, чтобы Совет это сделал, и я знаю, что они сделают это. И вот еще что. Ты получишь от Докторов хотя бы ту малую помощь, на которую способна их недалекая мудрость. И пусть она послужит делу восстановления старого мира. Даже если бы я сам и не признал своей ошибки, то четыреста сильных дэйлов, побывавших в этом удивительном месте без какого-либо вреда для себя, найдут что сказать о нем.

И словно исчезло чье-то тягостное присутствие, словно блуждающий ночной ветер заплакал, предчувствуя новое одиночество. Боги были обречены, жестокие, древние языческие боги, внушившие людям страх и принуждающие их оставаться в невежестве, почувствовали, что над ними нависла угроза гибели. И мрак, царящий в каждом смертном сердце, взывал к этим умирающим богам.

Гервиш стоял перед Ронви на коленях.

— Прости нас, — бормотал он пришибленно. — Мы были не правы, мы все были не правы. Ланны, у которых мы искали помощи, уничтожили бы нас. Дэйлы, твои друзья, спасли нас. И магия — это не зло. Будь снова нашим вождем!

Ронви поднял его.

— Давай не будем говорить о прощении, — улыбнулся он. — Нам слишком много предстоит сделать, чтобы стоило поминать старое. Но помни одно, Гервиш, помни и расскажи об этом другим людям: мы, жители Сити, будем одними из первых, кто воспользуется освобожденной мощью прошлого. Более того, снятие табу сделает нас таким же племенем, как любое другое. И мы станем обычными людьми, а не ненавистными отщепенцами.

Ленард печально произнес:

— Похоже, выиграют от этого все, кроме моих бедных ланнов. — На его лице мелькнуло угрожающее выражение. — Когда-нибудь они вернутся!

Ральф покачал головой.

— Я не знаю, что делать с твоим народом, — сказал он. — Допустим, что великая нужда заставит вас напасть на нас. Но та же самая сила будет вести вас войной против Юга снова и снова. И эти бесконечные войны замучают нас. Что же нам делать?

— Ответ содержится в кладовой! — радостно воскликнул Карл. — Послушай, Ленард, в кладовой планы и модели, разработанные с тем, чтобы их могли применить люди, вроде нас с вами, то есть те, кто еще в течение многих лет не сможет овладеть величайшими силами древних. Там есть вещи, которые мы можем сделать и построить прямо сейчас.

— Например? — спросил Ленард. Неожиданно для него самого в его голосе прозвучал интерес.

— О, много всего. Например, нечто под названием «шхуна», на которой можно плыть против ветра. Да, я знаю, это звучит фантастично, но я хочу попробовать. По крайней мере, такие шхуны заткнут за пояс те люггеры, которые используются сейчас прибрежными племенами. Если их строить достаточно большими, то вы, ланны, сможете торговать, рыбачить, даже занимать новые земли! Появится возможность использовать силу ветра, если под рукой нет возможности использовать силу волны. А способы содержать животных и выращивать растения? А средства предотвращения болезней, которые мешают нам жить? О, да это длинный список, и держу пари, мы найдем там много всего полезного, если внимательно изучим кладовую.

— Дай нам шанс, Ленард. — Тон Карла подействовал на сидящего с опущенной головой Ленарда. — Сейчас, когда твой отец погиб, ты — вождь племени. Они послушают тебя. Заключи с нами перемирие. Заключи и вернись к своим людям. Заставь их соблюдать это перемирие!

— Мы сможем продержаться еще года три… — неуверенно произнес Ленард.

— Хорошо! — обрадовался Карл. — Этого будет достаточно! К тому времени у нас будет, что тебе показать, чем поделиться с тобой, дать что-то, что поможет тебе улучшить свою жизнь, ничего не отбирая у других.

— Я устрою так, что во время перемирия мы будем посылать вам пищу, — сказал Ральф. — Позже вы вернете нам этот долг, когда древние знания предоставят вам такую возможность. Мир оберегается доброй волей и силой миролюбивых людей.

— Так я и сделаю! — воскликнул Ленард. Он протянул руку.

— Во имя Джензика, вы были храбрыми врагами, и, я думаю, будете хорошими друзьями.

Карл и Ральф пожали его руку, и сердце юноши наполнила радость.

Это будет нелегкая задача, восстановление мира. Пройдет не одна жизнь, прежде чем оно будет завершено. Но какое дело может быть более достойным?

Карл тихо подошел к двери, открыл ее и выглянул в летнюю ночь. Было темно, но рассвет теперь был недалек.