Катарина в Москве

Катарина с детства желала жить в Москве. И как же она была счастлива, когда её желание исполнилось. И сейчас ей очень не хотелось уезжать из Москвы. Но выбора, похоже, не было.

— Леди не к лицу штурмовой гранатомет, особенно в вашем положении, моя госпожа! — дуэнья Дива Юльевна неодобряюще покачала головой. И вскинула брови, указывая на «Максим 3000», шестиствольный монстр на электроприводе, в просторечье «мясорубка». Катарина тяжело вздохнула, и капризно надула губки. И тут же стряхнула с лица это выражение — слишком уж по детски это выглядело. Хорошо, что кроме пожилой дуэньи, в личных покоях Катарины никого не было. Даже прислуги и фрейлин. Чернь жадна до денег и скупа на верность. А фрейлины бежали еще вчера, ведь благородные леди должны загодя думать о своей безопасности. Поэтому Катарине и её дуэнье пришлось облачаться в броню самим. Вернее с помощью одной только дуэньи. Хорошо хоть дуэнье хватило такта не просить Катарину помочь ей, это было бы уже чересчур. Оба комплекта киберброни не были одинаковыми, но определить среди них самый дорогой, а значит тот в котором Катарина, смог бы только тонкий ценитель. И не сразу. Значит, еще до этого он должен быть мертв.

Катарина молча взяла манипулятором киберброни 64 килограммового монстра с блоком вращающихся стволов, который ей посоветовали. Это очередная уловка — вражеские киберы будут сосредоточивать огонь на тех, кто несет оружие опасное для них. Многоствольная «мясорубка» Катарины — страшное оружие против пеших, и почти не опасна для толстой брони, которая укрывает пилотов киберов. С таким оружием Катарина окажется в конце списка приоритетных целей. Это не значит, что в предстоящем бою она не умрет, но давало хорошую надежду умереть одной из последних.

Створки из многослойной композитной брони захлопнулись, оставляя Катарину наедине с зеленоватой подсветкой датчиков приборной панели. В наушнике тут же раздался голос гофмейстера:

— Восточное Крыло захвачено бунтовщиками. Мы еще удерживаем зимний сад, но среди гарнизона дворца распространяется паника. Мы пытались пресечь…

— Охрана дворца разбегается? — перебила его Катарина.

— Чего еще ожидать от ковровых солдатиков. И разворовывают не хуже пришлых. Мы пристрелили нескольких самых наглых, но нас тоже уже обстреливают. Будь я более деликатен, я бы нашел слова Вас поторопить, а так я просто скажу — у тебя минут пять девочка, или я тебя выпорю.

— Уже иду Семен Маркович, не надо нервничать — отозвалась Катарина. Строго говоря, гофмейстер по чину был не намного выше старшего лакея, и за подобные высказывания, пусть и по приватсвязи, ему грозило быть запоротым насмерть. Но в сложных структурах древних семей России официальный придворный чин редко соответствовал реальности. Семен Маркович был Катарине дальней родней из боковой ветви. А если учитывать то, что ему шел девятый десяток, то вполне мог оказаться еще и уважаемым предком. Семья Сибур почти не следила за родословной, предпочитая смотреть на лица и дела. А Семен Маркович, пусть и немного странноватый от возраста, все еще мог выполнять функции начальника охраны. Особенно хорошо у него это получалось, когда он эти функции официально выполнять не мог.

Катарина Сибур, урожденная губернаторша Нижегородской Области, частная и полноправная мер Богородска и других поселений, не могла иметь своего начальника охраны. Это было бы неприлично, ведь заботы о её защите должен был принять на себя её благородный муж. Так уж издревле повелось в Москве, куда её выдали замуж. Катарина яростно фыркнула. С мужьями есть большая проблема. Их никогда нет рядом, когда они действительно нужны.

Специальный грузовой лифт доставил Катарину в подвал. Будь это дома, то там бы её встретил кортеж танков и бронетранспортеров, приспособленных к городским боям.

Зато в подвале её мужа было сто двадцать спортивных болидов, таких маленьких, что в половину из них она не смогла бы влезть даже без киберброни. Все же Катарина была на седьмом месяце, и с пузом приходится считаться. К счастью, гофмейстер успел купить два бронированных грузовика, якобы для перевозки игрушек её мужа. Но с бронеячейками для киберов. Шесть бронеавтомобилей охраны с тяжелыми автоматическими пушками на крышах, кажется были из её приданого. А она ведь обещала Семену Марковичу пригнать в гараж несколько бронетранспортеров из патриарших казарм — так, на всякий случай.

И не выполнила обещание. Семен Маркович ни слова не сказал ей об этом, но у нее кожа зудела, так ей было досадно что она не сделала как он просил.

Грузовики были выстроены в походный порядок — гофмейстер времени не терял.

— Скажите парням пару слов! — снова раздался в наушниках голос Семена Марковича — Пусть знают, за кого сражаются.

Катарина осмотрела свою охрану. Свою настоящую охрану, а не тех жалких трусов, что сейчас сдавали без боя дворец. Её дворец! И кому? Охамевшей черни! Она окинула взглядом тех, кого Семен Маркович посчитал готовыми к драке. Пять единиц бронепехоты, если считать её саму, дуэнью и самого гофмейстера. В этих она была уверена — киберброня слишком дорога и эффективна, поэтому все кто её носят — члены семьи. Или служат их семье не одно поколение. Или связаны паутиной взаимных интересов. А вот остальные… Шестьдесят наемников, с легким стрелковым оружием и тяжелыми одноразовыми гранатометами. Гладкие шлемы не показывали их эмоции. В носимой броне и оружии много «персоналки» — рисунки и украшения, придающие индивидуальность. Да, это не «сапоги» из дворцовой охраны. Стоят спокойно, небрежны с оружием — дедушка бы сказал: «тертые братки». Насколько они сыграны, как они покажут себя в бою, смогут ли терпеть потери? Катарина ничего этого не знала. Она многое не знала, оказывается. А ведь её готовили к бремени власти. Её постоянно предупреждали о хрупкости положения её мужа. И она оказалась совершенно не готова…

Катарина включила общий канал, и хрипло вздохнув, начала:

— Я, Катарина из семьи Сибур, поведу вас из Москвы. Каждый, кто проявит себя как верный и старательный человек, получит мое одобрение и поощрение! — Катарина замолчала. Что она несет, она разговаривает с этой солдатней, как со слугами. Надо исправить впечатление. Что можно еще сказать? Её дед бы рыкнул: «Кто откроет счет последним, станет донором кожи медикам до конца года!». Быть донором кожи мучительная пытка, на которую обрекают преступников, да и тех обычно умерщвляют перед процедурой. Дедушка был суров… Но его не только боялись, его и любили, он вел людей от победы к победе, а её никто не знает. Она ведь просто унаследовала власть. Слишком затянула паузу, в общий канал вклинился голос гофмейстера:

— У вас есть два способа отсюда слинять, парни. Первый это прорваться через утырков которые лезут с улиц. Те еще обезьяны, так что можно попытать счастье. — Семен Маркович говорил с ленцой, но Катарина видела, что его кибер занимает удобную для обстрела наемников позицию. — Ну или можно сесть в эти удобные машинки и просто уехать из этого переоцененного городка. Но тогда есть три условия — Семен Маркович выдержал паузу, и уже не стесняясь навел на строй ствол своей автоматической пушки — спрашивать только молча, делать что я сказал, и сдохнуть когда будет нужно. Вопросы?

Наемники молчали. Катарина молчала. Семен Маркович тоже молчал, но почему то всем отчетливо слышалась в его молчании улыбка.

У гофмейстера было черное чувство юмора.

— По коням! — наконец гаркнул Семен Маркович. Люди слаженно разбежались по местам, Катарина отметила это привычным к суматохе слуг взглядом. Каждый знал свое место. Быстро погрузились, и уже через полминуты броневики с ревом сорвались с места, оставляя изысканном мраморном полу гаража безобразные следы шин. Колонна Катарины проехала короткий туннель, тайно проложенный строителями еще при возведении фундамента дворца. Судя по всему, действительно тайно. На выходе не было засады. Грузовики и бронеавтомобили рванули прямиком через сад, полосуя рифлеными колесами утонченные альпийские горки, смешивая в однородную массу яркие пятна цветочных клумб и ломая тонкое изящество крохотных деревьев в «японском» стиле. Они проехали мимо одного из постов охраны. Приземистый домик грустно смотрел на них разбитыми окнами, дверь была выбита. Но следов боя Катарина не заметила. Впрочем, она сильно и не присматривалась. Её слегка отвлекала картина впереди.

Москва горела. Тучные, тяжелые и жирные столбы дыма поднимались в небо огромными шевелящимися щупальцами. Низкие черные тучи отливали красным, отражая свет пламени, бушующего внизу. Теперь ей предстояло проехать бетонными кишками автомагистралей, вынырнуть из города и прорваться к Нижнему Новгороду. Почти сразу стало ясно, что с этим будут проблемы.

Город не просто горел. В нем не было власти. Там где раньше клубилась яркая толпа москвичей, завихряясь вокруг розово-клубничные роботов-мороженщиков или маленьких уютных ресторанчиков с готовой едой — сейчас было пусто. Улицы засыпаны битым бетоном, дома покрыты пылью. На пешеходных дорожках и многоэтажных автобанах не было транспорта, лишь изредка проносились мимо грузовички отчаянных мародеров. В одном месте конвой Катарины объехал выпотрошенный робогрузовик, стоявший прямо на дороге. На его боку был виден герб Кинтеро, одной из Великих Семей Москвы. Редкий день, когда можно сотворить подобное, и уйти от последствий. В небе не было видно патрульных квадракоптеров, не стояли на каждом углу безликие гвардейцы Патриарха. Тучный, маслянистый дым затягивал верхние этажи. Выстрелы и взрывы от тяжелого боя доносились с окраин, где располагалась промзона. Кто-то делил производственные площади. Развороченными окнами, как выбитыми зубами, скалился на проспект некогда праздничный домик торговых представителей Восточной Империи. Вокруг были следы боя, и сквозь разбитые двери первого этажа, среди разграбленного презентационного зала, виднелось несколько тел. Внезапно, со стороны желтой-золотой стены Свободного Жилого Комплекса «Баланс» раздалось несколько басовитых хлопков.

— Минометы! Уходим на встречку! — раздались команды Семена Марковича в общей связи — Вон съезд, ныряй в подземку!

— Почему они в нас стреляют? — удивилась Катарина — я помню этот СЖК, мой муж подарил им трехлетнее право на самостоятельный вывоз мусора!

— Вот что бывает, если разрешить холопам создавать домовые чатики в ватсаппе — не понятно буркнул Семен Маркович, и добавил — Моя госпожа, простите мою дерзость, но я смиреннейше прошу не занимать командную частоту.

Катарина раздраженно фыркнула и переключилась на приватканал.

— Эти ублюдки мне ответят! — пообещала Катарина себе вслух.

— Скажут что обознались, не увидели герба на грузовиках. А он и в самом деле закрашен. А если бы попали, выслужились бы перед теми же Кинтеро.

— Думаете глава Кинтеро станет новым Патриархом? — изумилась Катарина.

— Почему нет. Прямо сейчас ситуация сложная, с одной стороны ваш свекор…

— Патриарх приходится моему мужу дядей! — машинально поправила своего гофмейстера Катарина, заученным возмущенным тоном. То что Патриарх приходился её мужу отцом, а не дядей, было очевидно для всех. Но отрицать это надлежало при любых обстоятельствах. Поскольку Патриарх должен быть выше всего плотского.

— Как скажите госпожа, — легко согласился Семен Маркович, и невозмутимо продолжил — так как ваш свекр умудрился прижать к ногтю Московские семьи, и наплодить кучу новых викариат, а главное удачно продать два десятка мест в Священном Синоде, то сейчас там, без малого полсотни митрополитов, которые формально равны. Они наверняка разделятся на партии, у которых будут непримиримые разногласия… А Кинтеро, внезапно, оказывается очень компромиссной фигурой. То есть он ничей, но и за ним никого.

— Но он же американец! — возмутилась Катарина.

— Это было много поколений назад. Обрусел. Да и Патриарх в их семье будет не первый — хмыкнул Семен Маркович, и почти без паузы, но уже в общий канал — Открыть беспокоящий огонь, возможно засада.

Рампа, прикрывающая гнездо с жестко закрепленной киберброней Катарины откинулась вверх. Катарина, не думая, на вбитых с детства рефлексах, начала поливать затемненные места, приземистые бордюрчики, и окна унылых серых трущоб, приткнувшихся к магистрали слишком близко. Впрочем, это уже была не магистраль. Отвернув от широких дорог, колонна Катарины нырнула в старые кварталы, на нижние уровни — царство технического транспорта и голодной черни.

Уже через секунду темные бетонные джунгли огрызнулись огнем. Оказалось, что вокруг все просто кишело стволами. К счастью, почти все это было легкое стрелковое вооружение. А самодельные громоздкие гранатометы нападавших были скорее приговором их оператором, чем реальной угрозой. Катарина расстреливала мечущиеся фигурки хладнокровно и профессионально. Тысяча часов в тренажерах, под присмотров лучших инструкторов может превратить в отличного бойца даже инженеришку с нижних уровней. Что уж говорить о той, в ком славные гены семьи Сибур. Неожиданно грузовик подбросило вверх, и мотнуло в сторону.

— Подрыв заряда. Всем остановить движение! Удержать и расширить периметр — коротко рыкнул Семен Маркович. Грузовики затормозили. Вокруг них рассыпались бронеатомобили, и завели свою «карусель», стреляя с коротких остановок. Катарина заметила, как сверху, с переплетений пешеходных коридоров и автомобильных эстакад, упала бочка. И тут же взорвалась. Весь мир вокруг словно облили пламенем. Катарина, больше от испуга, зажала гашетку «максима» и долгой, почти трехсекундной очередью выкрошила пешеходный мостик в тонкое кружево из арматуры и битого бетона. В некоторых местах камень быстро покраснел, намокнув от крови. Счетчик патронов показал ноль. Катарина отработанным движением манипулятора сменила подачу патронов на второй, и предпоследний контейнер. В каждом по двенадцать тысяч патронов, и это не так много для интенсивного боя. К тому же, Катарина не была уверена что у них в конвое есть заряжающие. Катарина быстро осмотрелась — против ожидания, от взрыва бочки они почти не пострадали. Несколько бронеавтомобилей и грузовик попали под взрывную волну, но отделались легко. А вот фугас, сработавший под колесами её грузовика, вырвал оба передних моста, выкрутив и выдавив колеса. Грузовик придется бросить. Кажется там её гардероб. Катарина зарычала от нахлынувшей злости.

А потом выпрыгнула кибером на дорогу из бронеячейки грузовика, и начала отходить ко второму грузовику, огрызаясь короткими, точными очередями. Её тяжелые тупоносые пули крошили бетон и пластик, оставляя после себя глубокие выбоины и взвесь пыли. Иногда облачка пыли окрашивались красным. Но всевозможных закутков и проемов было слишком много, она не могла успеть везде.

Из глубины дворов, из темноты распахнутых окон и дверей, начали вылетать, оставляя за собой дымный след, выстрелы из ручных гранатометов. Киберброня для них была слишком подвижной и не удобной целью. Но они стреляли по грузовику и бронеавтомобилям. Некоторые выстрелы из ручных гранатометов попали в бронеавтомобили охраны, но не один не остановился, и не загорелся. Даже не прекратил движения и огня. Тупые нищеброды, не могут себе купить нормальное оружие. По приват каналу раздался спокойный голос Семена Марковича:

— Они подорвали эстакаду уровнем выше, пролет упал и заблокировал проезд дальше — доложил Семен Маркович — Надо попробовать растащить завал. Можно подцепить лебедку, но нас плотно прижали огнем. Буль ласка, пройдись по нижним этажам со своей служанкой, почисти их. Кстати, будь осторожней, у этих бомжей есть ПТРшки, штук несколько. У меня шесть двухсотых уже.

— Отходим, возвращаемся к съезду! — скомандовала Катарина.

— Не мечись, девочка — хмыкнул Семен Маркович, — нам некуда возвращаться, на съезде нас ждут минометы, если ты не помнишь. Еще есть не иллюзорный шанс встретить погоню от дворца. Ща тихонько растащим завал, и двинем дальше. Ничего они нам не сделают.

Катарина горестно вздохнула. А потом активировала кожный имплантат, и выключила Семену Марковичу хитрый моторчик, заменяющий ему сердце. Это было почти безопасно. Первые 12 секунд. И, как говорят, невероятно страшно. Переключилась на общий канал:

— Всем отходить. Поврежденную машину бросить! Медленно отходим, выполняйте.

Потом переключилась на канал киберов:

— Держать бомжей рожами в землю, не давать стрелять по нам! Уходим последними!

Потом снова на приватканал с Семен Марковичем.

— Семен Маркович? — Семен Маркович молчал. Очень зря, прямо сейчас ей был нужен испытанный сержант, который будет следить за каждым идиотом, который вдруг решит что умнее неё, и не выполнит её приказы. Времени на воспитательные беседы не было, и Катарина решила проигнорировать этот нелепый бунт, и продолжила не ожидая ответа:

— Я не буду терпеть невыполнения моих приказов в бою — Она включила сердечный имплантат. Семен Маркович никак не отреагировал. Катарина мысленно поставила красный вопрос напротив его имени. Катарина просто терпеть не могла исполнителей, которые не проявляют должной лояльности в работе на семью. И особенно тех, которые оспаривают её решения.

— Примите командование! — рявкнула она в приват канал, и замолчала, больше не вмешиваясь в командование. Наемники неплохо справлялись и сами, но уже через минуту начали проявлять беспокойство, чувствуя что ими не командуют. Тогда Семен Маркович снова взял все в свои руки. Конвой тихонько оттягивался, оставив на бетоне несколько своих трупов, грузовик и заглохший бронеавтомобиль. Вокруг них, в руинах вплотную подступающей к трассе, и даже нависающей над ней застройки, валялись десятки трупов нижняков. Несколько упало прямо на трассу сверху, с эстакад. Еще пару раз появлялись гранатометчики, но киберам везло. Катарина была уверена, что на них напал отряд ополчения одного из полунезависимых подмосковских Свободных Жилых Комплексов. Бесовские крысы, её муж давил этих тварей еще в прошлом году, когда они охамели настолько, что полезли из своих вонючих нор с нелепыми требованиями лучшей жизни. Все пешие уже сидели в машинах, осталось найти место поспокойнее, чтобы загрузить киберов в оставшийся грузовик. Катарина раскрошила в пыль слишком приличные для этого района балкончики. Прошила пулями спаянный из всякого мусора, но неожиданно милый пешеходный мостик. Перезарядилась, сменив контейнер с патронами, и развалила на куски выкрашенную в ядовито зеленый цвет пристройку. Но нижняки все равно умудрялись по ней постреливать. Несмотря на то, что изредка Катарине удавалось достать стрелка, желающих всадить в неё бесполезную пулю и умереть, было на удивление много.

— Не могут отпустить. Злость не вся вышла — прокомментировал поведение врагов гофмейстер.

Катарина бросила взгляд на счетчик патронов. Истрачено всего две сотни сотни. Можно не экономить. «Тупые и злобные крысы, когда же вы уже отстанете?» подумала Катарина, и начала всаживать по пять пуль в каждое подозрительное окно — если там прячется крыса, её или достанет рикошетом, или посечёт бетонной крошкой. Если повезет, то и её выводок. Лучше чем у Катарины держать крыс в норах получалась только у Дивы Юльевны. Старая дуэнья стреляла плохо, редко, и не туда, куда нужно. Но каждая короткая очередь её 40 миллиметрового автоматического гранатомета включала паузу в перестрелке. Дуэнья для благородной леди не должна быть телохранителем. И советчиком. Дуэнья благородной леди, это скорее тюремщик. Но у Дивы Юльевны получалось быть для Катарины всем. Может быть, даже немного другом. Поэтому когда в её лицевом бронещитке появилось маленькая дырочка, словно украшенная причудливой вязью трещин, Катарина вскрикнула, и не поверила.

Бронебойный! Откуда?! Длинные бронебойные ружья, «удочки», как называла их солдатня, были слишком заметны на поле боя. Трудно выстрелить, и не вскрыть своего места расположения. Но дело было даже не в этом — бронекокон киберброни, в которой находился пилот, был самой защищенной частью боевой машины. Даже у самой убогой киберброни класс защиты был не меньше чем 2+. Это аналог 40 миллиметров каленой прокатной стали, уверенная защита от всего стрелкового оружия, что может носить человек. И совсем маленькие шансы у крупнокалиберных пулеметов и «удочек». Конечно, оставались бронебойные пули с хитрыми сердечниками… Но и для этого бронебойщику надо было подойти метров на 100, а лучше ближе.

— Ох, рука! Ох, рученька моя! Ох, батюшки Господи, крови та сколько! — запричитала Дива Юльевна, очень некрасиво, по простонародному, охая — Ох, убили меня! Убили! Врача мне зовите! — Дива Юльевна раскрыла бронекокон киберброни. Насчет крови Дива Юльевна не приврала — видимо её посекло осколками брони. Правая рука темнела несколькими рваными ранами, но больше всего пострадало её лицо — левая щека висела лохмотьями, как будто о неё кошка годами когти точила. В красном месиве виднелась удивительно белая кость скулы. У дуэньи был шок, но все же открывать бронекокон в бою, трудно объяснимая глупость. Катарина развернулась и начала поливать все вокруг потоком пуль из своей «мясорубки», закрывая своим кибером Диву Юльевну, и крича чтобы она закрыла бронестворки. Она не видела, как Дива Юльевна резко дернулась, и от неё полетели ошметки мяса. Сразу несколько стрелков из напавшей на них банды увидели свой шанс, и не упустили его. Дива Юльевна задохнулась на полуслове, и повисла на ремнях. Под её левым глазом появилась крохотная дырочка, из которой, по безупречной фарфоровой коже, покатилась капля крови, оставляя за собой красную дорожку. Катарина обернулась, и ей показалось что дуэнья жива, и сейчас плачет кровавыми слезами, с мольбой смотря на хозяйку. Катарина даже немного приблизила лицо Дивы Юльевны. Такое знакомое лицо, сейчас, все в крови, стало пугающим, отталкивающим. Катарина отвернулась от неприятного зрелища. И только через несколько секунд поняла, что противный писк, который она слышит в ушах — сигнал о пустом боезапасе. Катарине больше нечем было стрелять. Еще несколько томительных секунд она смотрела на пустые окна в издевательски ярких стенах. Ни одной тени, ни одного больше выстрела. Крысы попрятались. Она развернулась, и быстрым шагом пошла прочь.

— Грузимся и уезжаем — прозвучал голос Семена Марковича — Ваше место в передней ячейке для киберов, моя госпожа.

Быть представителем великой семьи — большое бремя. Низкие люди будут смотреть на тебя, и все что ты делаешь, будет ими оценено. И, если они подумают, что ты недостойна, что ты такая же как они — значит твоя власть над ними дрогнет. Ты всегда должна быть уверена в своих поступках. Потому что неуверенность — признак страха. А страх — порок слабых. Ты должна быть горда. Потому что гордость — признак превосходства. А ты превосходишь их. Ты должна быть спокойна, и даже твоя злость должна быть холодной — иначе ты покажешь, что не можешь управлять даже собой. И главное — никогда не показывай, что тебе больно. Боль для тех кто уязвим.

Эти, и еще десятки похожих фраз, Катарина слышала с самого детства. Но что делать если тебе больно, что делать когда слезы льются из глаз, а вместо слов из горла рвутся рыдания?

Делать то, что нужно, но молча.

— Я прошу вашего великодушия за свою глупость, но я не понимаю что же нам делать дальше — зашептал в наушниках Семен Маркович. Катарина проверила — говорит по приват связи. Подчеркнуто вежлив, даже наедине. Плохой знак. Катарина отключила свой микрофон, и попыталась сказать свое имя, но разрыдалась.

— Видите ли, я полагаю, что если мы выедем обратно на большую магистраль, то окажемся под обстрелом минометов с СЖК Баланс. Если мы откроем свое инкогнито, то их хаусмейстеры продадут нас одной из Московских семей.

Катарина начала глубоко и часто дышать. Рыдания наконец отступили. Она громко и четко повторила несколько раз фразу «Патриаршая дорога». И только потом включила микрофон.

— Патриаршая дорога — голосом в котором, как ей самой казалось, не угадывались слезы, сказала Катарина, и тут же отключила микрофон.

— Соболезную вашей утрате — тут же отозвался Семен Маркович. И умудрился сделать это одновременно ядовитым, но и очень сочувствующим тоном. Старый, подлый придворный лицедей. Но и про дело он не забывал, уже через несколько секунд на общем тактическом дисплее высветился новый маршрут. По нему им надо было вернуться до того места, где они свернули с большой трассы, и продолжить путь по центральной автостраде до отмеченной золотым крестом прямоугольника. Пандус на который можно въехать лишь слугам Патриархата. Он вел на «Патриаршую».

«Патриаршая дорога», построенная почти сто лет назад — большая эстакада, покрывающая Москву как мифическое подземное «метро» Безбожных Веков. Вознесенная на бетонных опорах на десятки метров вверх, одетая десятиметровой железобетонной броней — она была мощным козырем в руках Патриарха. По ней он мог быстро перебросить свою гвардию в любое место, и явить гнев божий даже через неспокойные и недружественные районы. А то, что такие районы могут быть серьезным препятствием, Катарина успела убедится лично.

— Внимание, СЖК Баланс на связи — сказал Семен Маркович. Катарина включила микрофон, и привычным, отработанным тоном начала — Я Катарина, урожденная Сибур, признанная дочь Губернатора Нижнего Новгорода… — длинный титул выходил из неё привычно надменно. Она слегка запнулась, когда начала перечислять титулы мужа. Дива Юльевна бы заставила её об этом пожалеть, едко высмеивая её забывчивость, и заставляя повторить сложное место раз десять. При мысли о дуэнье у Катарины навернулись на глаза слезы и дрогнул голос. До въезда на «Патриаршую дорогу» оставалось всего три с половиной километра. Они уже ехали по магистрали, прямо под минометами ЖК Баланс, и по ним никто не стрелял.

— Я помню вашего мужа — неожиданно сказал старческий голос в наушниках. Он был до жути похож на голос Семена Марковича, возможно из-за похожих механизмов синтезирования. Но интонации были совсем другие. Заискивающие, но наглые. Типичные интонации городского главы. Видимо с ней говорил один из хаусмейстеров СЖК Баланс. Как же Катарина их ненавидела.

— Он был очень добр с нами, насколько можно быть добрым для такого человека, как он. — Продолжал тем временем голос в наушниках. — Надеюсь однажды наш СЖК сможет отплатить ему так, как он того заслуживает. Он с вами? — последняя фраза была грубоватой. Но Катарина проглотила её молча. Она сегодня не в том настроении, чтобы учить вежливости каждое встречное быдло. Про мужа она знала точно только то, что он был жив утром. Он позвонил ей сразу после смерти своего «дяди».

«Милая, сиди во дворце там безопасно» — сказал он, и она, как дура, сидела. «Я соберу друзей, мы не допустим беспорядков! Не бойся, город я держу в кулаке!» — надо было плюнуть в экран и бежать на квадракоптере в Нижний Новгород, к дяде. Но она, как хорошая жена, сказала «Конечно, Джамарз. Умоляю, береги себя!». А Дива Юльевна одобрительно кивнула. И теперь она мертва, а Катарина понятия не имеет где её муж. Судя потому, как он «держит город в кулаке», друзья не оправдали надежд. Но если бы он попал к врагам, то его уже бы освежевали в прямом эфире. Значит хаусмайстер тоже не знает где Джамарз.

— Он со мной, разумеется — быстро ответила Катарина. СЖК Баланс силен, богат, и имеет вес среди семей Москвы. Но прямое нападение на одну из самых древнейших семей будет… Неподобающе. Одно дело внутрисемейные разборки благородных людей, совсем другое если одного из наследников великих семей убьет, пусть и зажиточная, но чернь… Заболевших бешенством собак стреляют, как бы их не любили. СЖК не посмеет снова открыть огонь.

— Вот как? — насмешливо ответил хаусмайстер — Тогда я бы хотел лично выразить ему своё почтение. Немедленно! — Последнее слово прозвучало как приказ. На языке светских бесед, полном полутонов и намеков, такой тон означал только одно. Объявление войны.

— Конечно — легко согласилась Катарина, только пошлю слуг разбудить его.

— Вот как?! — Катарина понимала что хаусмайстер Баланса желает ей зла, но сейчас он, явно радовался. Катарину учили распознавать эмоции по голосу, и сейчас, она была готова поклясться на иконе Великого Страстотерпца, её собеседник радовался искренне. Почему? — Кстати, как вам платье что мы подарили вам в прошлом году? Часто одеваете?

Врать не имело смысла, наверняка чернь смотрит все видео с её выходами в свет. А тот ужас что ей преподнесли, она едва не велела порвать на тряпки в тот же день. Наверняка так и осталось в её гардеробе. Скорее всего это платье вместе с остальными осталось в грузовике который пришлось бросить.

— Ну вы же понимаете, я не могу появляться дважды в одном и том же… — начала Катарина, и внезапно поняла что собеседник не представился. Это было намеренным оскорблением. Точнее, Катарина могла это воспринять, как намеренное оскорбление. А намеренное оскорбление представителя богоносного сословия, это согласно конституции, означает конфискацию имущества и смерть даже для полноправного гражданина.

— Моя жена потратила на создание этого платье семь месяцев. Очень старалась. И это, согласно любому человеку, у кого есть хоть намек на чувство прекрасного, было произведение искусства. Жаль, что вы не оценили. Остановите машины, мы вам не верим, и считаем что вы удерживаете нашего господина, Первого Викария Патриарха Московского и Всея Руси, Джамарза… — Катарина не стала слушать дальше, и переключилась на Семена Марковича.

— Приготовьтесь, думаю сейчас они будут стрелять!

— Как же так вышло, моя блистательная госпожа — Семен Маркович сказал это трудно передаваемым тоном… Как будто Катарина только что жидко обделалась прямо ему в бронекокон.

После первого залпа, грузовик вильнул в сторону. В СЖК сидели не дураки, и немедленно перешли на беглый огонь. По приказу Семена Марковича грузовик то наращивал, то сбрасывал скорость, отчаянно виляя по широкой магистрали. Но уже через три выстрела они попали в «вилку». Минометная мина разорвалась впереди, и чуть позади грузовика. Это значило, что сейчас система наведения очень быстро внесет поправки, и следующая 152 миллиметровая мина упадет прямо на грузовик.

— В сторону! — закричала Катарина неизвестно кому. Не один из каналов связи в её кибере в этот момент уже не был включен. К счастью, водитель грузовика понимал ситуацию не хуже неё. Он резко повернул в сторону, почти не снижая скорости. Впереди, на бетонном покрытии вспухли сразу три взрыва. Ударная волна и осколки ударили грузовик в борт, но обошлось вмятинами и дырами. Не снижая скорости, водитель бросил грузовик в другую сторону. И снова ему удалось обмануть наводчика — взрывы выкрошили бетон правее грузовика. Некоторое время Катарина ждала следующего маневра, но грузовик мчался не сворачивая. Катарина остро захотела выругаться, но не смогла подобрать слов. И когда она уже готова была сорваться и выпрыгнуть в кибере на бетон — грузовик резко затормозил. Прямо перед ними, одна за другой, взорвались шесть мин. Клубы дыма выстроились в неровную линию, перекрывая магистраль полностью. Грузовик снова начал набирать скорость, с грохотом перекатываясь через выбоины.

— Проскочили — раздался в наушниках подозрительно веселый голос Семена Марковича — сейчас пять секунд перезаряжать будут, потом еще девять секунд минам до нас лететь. Мы уже за опоры «Патриаршей» заедем, в слепую зону. Зато сейчас продадут инфу всем, что мы тут. Через час все семьи, кто хочет вкусный кусок урвать, прибудут. Ну, кроме той, у которой ваш дражайший муж прячется — Катарина в это время возилась с кодами доступа. Она бросила взгляд на панель управления, убедиться что Семен Маркович вещает не в общий чат, а только ей. И только после этого ответила:

— Нет, эти тоже обязательно вышлют отряд — Между тем, огромные белые створки, закрывающие въезд на «Патриаршую Дорогу», начали раскрываться. До них еще оставалось не меньше пяти сотен метров, но Катарина хотела въехать на эстакаду не сбавляя скорость.

— Чтобы отвести от себя подозрения — догадался Семен Маркович — Но нам от этого не легче. Они поделят направления, поднимут дроны, засветят нас на карте. Перехватят, куда бы мы не направились.

Катарина молча показала точку назначения на карте тактического взаимодействия. И раскрыла общий доступ.

Катарина однажды читала посмертное напутствие деда. Напутствие было написано, разумеется для её отца, но отец баловал Катарину. Возможно, отец даже любил её мать Катарина была совсем мала, и не могла это утверждать с уверенностью. Зато, читая «Напутствие», она хорошо запомнила одну фразу: «Обычно, когда люди слышат как лед ломается под ними, они замирают в страхе. Но мы, Сибур, бежим вперед».

Катарина включила микрофон, и на удивление спокойным голосом спросила в общем канале:

— Приказ ясен? — и после минимальной паузы — Выполнять.

Конвой развернулся к центру Москвы, туда где среди разноцветных громад СЖК и семейных резиденций вздымающихся на сотни метров ввысь, прятался угрюмый серый цилиндр СССР — Собрания Святого Синода Руси. Самая большая крепость Москвы. Стены толщиной в десятки метров стали и бетона, автоматические пулеметные и пушечные гнезда, огромные пушки калибра 210 миллиметров, способные сровнять с землей любой небоскреб на расстоянии тридцати километров. Неприступна. Если не иметь коды доступа. Которые есть у неё, и её мужа. Это был хороший шанс переждать волнения, и дождаться помощи от семьи. Но было две проблемы.

У неё было слишком мало людей.

И это был СССР. Место, где избирался новый Патриарх Московский и Всея Руси. Если она хоть что-то понимала в политике, прямо сейчас была пауза, во время которой старые враги могли свести счеты. Многие Епископаты развернули настоящую войну против соседей, в надежде что их добыча окупит их потери, а новый Патриарх будет на их стороне если пострадавшие вдруг решат пойти в суд. Но эта пауза длилась не больше трех дней. Если не поторопиться с избранием Патриарха, существовал немалый шанс, что Москва рухнет в хаос. Значит, скоро Священный Синод, все пятьдесят митрополитов, должны будут войти в СССР, и запереться там до тех пор, пока не изберут нового Патриарха. Именно в СССР. Так уж сложилось, что в народе бытовала убежденность, что толстые стены и древние механизмы гарантируют божественное содействие в этом важном деле. Хуже того, попытайся Синод избрать Патриарха где-то еще, появится много людей, которые скажут что этот выбор не законен. Или даже хуже — не богоугоден. И эти тихие голоса сменят громкие выстрелы, если их не услышат сразу.

Люди карабкаются на вершину власти и могущества, нарушая законы и правила. А оказавшись на самом верху, оказывается в красивой, но прочной паутине связей, уступок, союзов и компромиссов. И эта шелковая паутина, хоть и блестит золотом и бриллиантами, но сковывает как многометровый стальной саркофаг. Нет не единого миллиметра свободного пространства, все возможности четко расписаны и регламентированы. А те что предписаны обычаем, хоть и не записаны, зато подлежат выполнению с еще большей тщательностью. Все окна возможностей для власть имущего, балансирующего на этой запутанной конструкции, там куда не проникают посторонние взгляды. Но Священный Синод и выборы Патриарха одна из тех вещей что освещена особенно ярко, и прятать её нельзя. Всемогущие Семьи, способные убивать сотни людей лишь по своему капризу, не могут сделать важный выбор, не идя на поводу у толпы. Как иронично.

Прямо перед огромными бронестворками Собрания Священного Синода Руси Катарина испытала несколько трудных минут, но системы защиты приняли коды доступа, и конвой проехал внутрь. Внутри огромной крепости их ждали всего две сотни испуганных гвардейцев Патриарха. Формально они все еще подчинялись её мужу, ведь он был викарием Патриарха. Но бросив на них лишь один взгляд, она приказала:

— Разоружить. Запереть.

Самое страшное в том что наемники Катарины справились без единого выстрела. Катарина понимала, что сейчас гарнизон СССР состоял из случайных людей. Среди них не было киберов с отпрысками Великих Семей внутри — в этот день они были нужнее своим друзьям и родственникам. Не было тертых наемников в разукрашенной «персоналкой» броне и крафтовым оружием — за стенами СССР сейчас было то время, когда один беспокойный день мог принести денег чем целый год спокойной службы. Не было даже инженеришек — разбежались как крысы по своим СЖК. Все, кто стоил бы упоминания, уже искали свое счастье за стенами. И все же, неужели нельзя было защитить сердце Москвы с большим старанием? Подобная бездарность в управлении, проявленная её мужем, была ей омерзительна.

— Идут — сухо доложил Семен Маркович. Катарина удивленно вскинула брови. С момента захвата прошло не больше двух часов, а Синод уже выслал парламентеров? Обычно архиереи не отличаются стремительностью.

— Пусть подойдут к «Золотому Зёву». — так же сухо ответила Катарина. Она не вылезала из киберброни, разве что сменила вооружение. Так она и пошла на встречу.

«Золотой Зёв», строго говоря, был выступающим из стены крепости дотом. Самая заметная деталь этого дота была в его прозрачной бронеплите, обращенной на просторную, и хорошо простреливаемую площадь. Так случилось, что именно тут глашатай объявлял об избрании Патриарха. Конечно, за годы такое важное место слегка облагородили. Вместо жесткого кресла стрелка, водрузили трон из полированного камня, бронестекло оправили в массивные медные украшения, саму площадь расширили, и даже слегка украсили тоненькими фонарями, которые не помешали бы обстрелу. Один из фонарей сейчас злобно пнул проходящий мимо митрополит, один из трех, присланный на переговоры. Фонарь сломился у основания и упал на землю. Обычный человек такой силой не обладал. Катарина присмотрелась к парламентерам Священного Синода. Вся их свита осталась за двести метров от них. Вначале сюда пришло не меньше десятка митрополитов, и около трех сотен человек свиты, включая десятки киберов. Но несколько длинных велеречивых просьб и одна короткая очередь поверх голов, уменьшила число переговорщиков до трех.

Катарина внимательно рассматривала троицу. Первым бросался в глаза Артем Вэстэпека, с характерным для его семьи шарообразным телосложением. Катарина подозревала, что для передвижения он использует скрытый экзоскелет, иначе она не могла объяснить то, что он преодолел эти двести метров. Вэстэпека были легендарно злобны, да и сейчас это именно он сломил фонарь. Их всегда было легко спровоцировать на необдуманные поступки, но очень трудно добиться необдуманных слов. Может быть их как-то по особому тренировали в детстве — Катарина не знала. Вэстэпека были богаты, но Катарина никогда не слышала чтобы их род назывался среди тех, кто ведет за собой. Да, они участвовали во всех торговых делах, но все же, все же… Второй, с редкой бородой, Борис Свято-Пастырь. Какое же глупое имя для семьи. Показная набожность, закрепленная в веках, и уродливые редкие космы на подбородке. Неужели за столько лет биоинженеры этой семьи так и не придумали, как исправить этот изъян? Впрочем, скорее всего сами Свято-Пастыри считают себя прекрасными. Их сила в тех москвичах из бедноты, что идут за ними. Они могут устроить беспорядки, могут прекратить их. Семья не из тех, кто решает вопросы сами. Зачем же их представитель тут? Они как бродячие псы прибиваются к сильным, в надежде на кость. Значит, на самом деле архиереи прислали к ней на переговоры третьего. Тот шел позади, словно ведомый. И Катарина не видела его лица, которое скрывал тяжелый, изукрашенный сложными узорами из бриллиантов, капюшон. Но зато она хорошо знала митрополитов. Старики, так давно играющие в свои игры, что потеряли связь с реальностью. Так легко поверить сладкой лести слуг и придворных, которую повторяют тебе годами. И возомнить себя проницательным гением интриг.

— Покайся грешница! — заорал Свято-Пастырь задолго до того, как троица добралась до «Львиного Зева» — Кайся! Плачь! Моли о прощении Господа нашего!

Катарина глубоко вздохнула, и полуприкрыла глаза. Перевела на себя управление спаренной автопушкой, выступающей над прозрачной бронеплитой, и только потом раскрыла створки киберброни. Вылезать она не планировала, но слегка поерзала, устраиваясь поудобней. Стволы автопушки задвигались, вторя движениям её головы. Свято-Пастырь заткнулся, и замедлил шаг. Как, впрочем и Вэстэпека. В общем, к Зёву тот, кого митрополиты назначили вести переговоры, подошел один. Катарина задумалась, что же они пообещали ему за это. И ему ли одному. Он на долгую минуту застыл, по прежнему скрывая лицо. Ветер красиво шевелил его мантию, расшитую жемчугом и покрытую золотом. А потом переговорщик Священного Синода, медленно и величественно поднял руки, и потянул с головы капюшон.

— Здравствуй, дядя — испортила представление Катарина. Дива Юльевна была бы недовольна. Её второй дядя, Аслан Сибур, видимо пытался придать лицу скорбность как на изображениях святых. Получилось, как всегда, злобность.

— О, моя дорогая — начал он проникновенно — то что произошло сейчас это ужасная трагедия, но поверь, семья не отвернулась от тебя! Я пришел сказать что твои ошибки простительны! Ты просто так молода, так испугана, и просто слишком… — дядя Аслан повертел пальцем в воздухе. Была у него дурацкая привычка перекладывать свое косноязычие на окружающих.

— Беременна? — ляпнула Катарина. Стимуляторы, которые она себе позволила, переставали действовать. Её начинало мутить, и она слишком устала за этот день, чтобы вести хитрую словесную игру. — Вы конечно правы, дорогой дядя. Но я тут лишь по велению моего мужа, который будучи Викарием Патриарха велел мне оставаться тут, в этом здании, и удерживать его. Я не могу не покориться слову его, хоть будут даже дела мои не благочестивы. Но я лишь глупая женщина, и потому удел мой повиноваться. И мне пора. — Катарина захлопнула бронекокон киберброни, и встала. Немного подумав, добавила — И еще одно. Не приходите снова. Вы так изменились, что в следующий раз боюсь вас не узнать.

Катарина развернулась, и оставив за спиной растерянно хлопающего губами Аслана, зашагала по коридору, уходящему от «Львиного Зева» внутрь крепости. Гофмейстер через громкоговорители уже просил её гостей уйти. Катарина некоторое время думала о том, что мог попросил Аслан за то, что уговорит вздорную племянницу уйти из крепости. Потом поняла, что ей это неинтересно. Она устала.

Катарина заперлась в личных покоях коменданта крепости, и только после этого вылезла из киберброни. Успев, впрочем знатно разгромить кибером обстановку из почти бесценного фарфора и дорогого пластика. Ей было плевать, она уснула на чужой кровати кровати даже не снимая костюм пилота, не обращая внимания на неудобно впившийся в огромный живот пистолет в нагрудной кобуре. Проспать ей удалось всего четыре часа. К счастью, она поставила громкую связь в кибере, и её смогли разбудить, когда Синод снова попросил переговоров. И только тут выяснилось, что она совсем забыла слуг. Надо было взять хотя бы четыре штуки. Конечно, она сделала что могла с прической и макияжем, но это было ужасно. Но не так ужасно, как еда. СССР был своеобразной тюрьмой, тут была только убогая робокухня, с мясом из принтеров, в рулонах. Как для слуг, отвратительно. Пришлось довольствоваться смесями из кибера. Пока она спала, гофмейстер четыре раза открывал огонь. Прожарил автоматическими огнеметами один из подземных ходов, в котором была замечена подозрительная активность. Потом сбил дрона, летавшего слишком близко. Отогнал автопушкой слишком наглого кибера из свиты митрополитов. И прочертил крупнокалиберным пулеметом уродливую черту на белоснежной керамике площади, за которую нельзя заходить.

Потратив на себя всего сорок минут, Катарина снова была готова к переговорам.

В этот раз митрополит был лишь один. И это был Кинтеро. Он сдержанно, но уважительно поприветствовал Катарину, которая напротив, вела себя весьма неучтиво — даже не раскрыла бронестворки кибера.

— Оттого вам затруднительно будет выбраться из города, могут возникнуть неожиданные препятствия и неприятные встречи — почти ласково угрожал Кинтеро киберу в котором была Катарина, и тут же сулил помощь — Ваше положение могло бы стать куда лучше, имей вы немного бронетранспортеров. Вы знаете, я могу с этим помочь…

Катарина молчала. Кинтеро делал паузы, ронял намеки, недолго ждал ответа, и не дождавшись продолжал говорить. Не требовал ответа, не вынуждал отвечать. Не накалял обстановку. И это многое говорило о растерянности Синода. Они не знали силы Катарины, не знали насколько велика решимость её солдат. И они понимали — штурм СССР означает, что они зальют кровью сердце Москвы. А крепость может держаться месяцами. Пушки крепости способны накрыть слишком много резиденций старых Московских Семей. Конфликт, в котором не будет победивших.

— Я не вполне поняла ваше предложение, Владимир Дмитриевич — устало проговорила Катарина, очень невежливо перебив Кинтеро на середине фразы. Он замолчал, и слегка наклонил голову в понимающем жесте. Этот человек умел располагать к себе. И держать свои эмоции в узде. Редкость среди благородных семей. Катарине повезло — у Кинтеро были резоны, которые заставляли его торопиться с выбором Патриарха. А значит, надо было выжать из него все, что только можно.

— Так случилось, что мне удалось поговорить с вашем мужем — и предупреждая реакцию Катарины быстро добавил — Так вот, не без моей заслуги, Синод, хоть и сложил с вашего мужа бремя Великого Викария, сохранил за ним ряд владений. Вы можете убедится в этом, проверив блокчейн. Я готов предоставить вам пять бронетранспортеров, которые позволят вам относительно безопасно покинуть город. Решить лучше прямо сейчас, или…

— Не говорите того, что осложнит наши отношения! — перебила его Катарина. Сибур известны тем, что воспринимают угрозы как оскорбления. Конечно то, что и от кого считать угрозой остается на усмотрение Сибур. тут бывает важен контекст. Катарина продолжила — Я поняла вас. И я очень ценю ваш труд, и вашу… — Катарина замялась, подыскивая синоним к слову «изворотливость». — Благочестивость. Я готова пойти вам навстречу, но хочу прояснить ситуацию. Мне потребуется личное разрешение мужа. — Катарина пристально посмотрела на митрополита. Тот понимающе кивнул. Она хотела чтобы муж оказался с ней. Если Катарина станет вдовой, то потеряет владения и активы. Если их не отнимут его враги, то отнимет семья мужа. Ну или семья Сибур. Она окажется лишь досадной помехой. Сохранив жизнь своему мужу, она сохраняла статус и права. — Кроме того, я не успела захватить некоторые ценные вещи при отъезде. Боюсь, что мне придется полностью восстанавливать свой гардероб…

— Не больше ста! — перебил её Кинтеро — Да, Синод несколько растерян, но поймите, эти люди невероятно алчны, и если вы попросите слишком много золота, они решат что если заплатить кровью, выйдет дешевле.

— Сойдемся на двух сотнях килограмм — ответила Катарина после небольшого раздумья — Вы сможете выразить свою заботу о мире лично, если добавите недостающую сумму от себя. — Кинтеро скривился, но промолчал.

Собственно на этом переговоры закончились, остался только ритуальный обмен любезностями.

— Ах, любовь, это так трогательно! — раздался голос Семен Марковича по приват каналу, когда Катарина возвращалась — С годами я стал сентиментален, поэтому буквально разрыдался от вашей заботы о супруге. Или это из-за того, что нас убьют, как только мы выйдем за стены…

— Если спуститься на нижний уровень Собрания Священного Синода, то можно найти одну, тщательно замаскированную дверь. За ней древняя подземная дорога, о которой знают только Патриархи. И их племянники. То есть все Московские Семьи. Но она слишком разветвленная, чтобы предугадать где мы появимся, слишком секретная чтобы перекрыть все — Подчеркнуто холодно ответила Катарина. А потом, уже куда теплее, более «женским» голосом добавила — Семен Маркович, я не хочу что бы вы думали обо мне плохо. Я вас очень ценю, поверьте. Просто я очень напугана! — Подождав ответа, но не дождавшись, Катарина добавила — Если мы останемся в живых и выберемся, я подарю вам город.

— А это уже интересный вариант. Ведите меня, моя госпожа, не важно куда, главное с вами! — немедленно отозвался гофмейстер. В этот раз, судя по голосу, он говорил без сарказма. Катарина довольно кивнула. Как и всякий человек низкого происхождения, старик легко верил обещаниям, если они совпадали с его мечтами.

Добравшись до апартаментов коменданта крепости, Катарина не стала спешить покинуть киберброню, а перевела на себя системы управлением огнем, бегло проверив запасы снарядов и подступы к крепости. Её взгляд задержался на затянутом низкими клубами дыма, ночном небе Москвы. Раскрашенное фиолетовой подсветкой и рубиновыми отблесками пожаров, оно вызывало у Катарины брезгливость. Катарина вспомнила, как остро она желала жить в этом городе. И как была счастлива, когда её желание исполнилось.

Сейчас Катарина давно не ребенок, ей уже двадцать два. Пришло время признать — иногда мечтам лучше не исполняться.

Москва оказалось хуже, чем она представляла. Она уедет, и не будет скучать.

Если вас заинтересовал рассказ, то я разворачиваю его в роман, который можно почитать тут: https://author.today/reader/123880