Каролина

27. Я этого не хотела

Вхожу в бар и тут же скидываю капюшон. Время уже три часа ночи. Практически весь город спит, но увеселительные заведения работают. Нахожу взглядом черную шторку, вдыхаю и шагаю вперед. Сейчас я встречусь с человеком, который дал мне так много, что я чувствую себя дрянью из-за того, что решила сделать.

Отодвигаю штору и прохожу к круглому столу, за которым сидит Беринг. Он дарит мне легкую улыбку, такую бы мог подарить отец своему ребенку. Я отвечаю ему тем же. В груди разливается тепло, если бы я помнила его все это время, то точно скучала бы.

Я не желаю Берингу зла и он это знает.

Как только сажусь за стол, Беринг протягивает руки, и я вкладываю свои пальцы в его холодные ладони.

– Как ты? – спрашивает он, и его брови становятся домиком.

– Все хорошо, – успокаиваю я и снова улыбаюсь. – Но я не знаю, сколько у нас есть времени, поэтому нужно перейти к делу.

Беринг кивает и тут же спрашивает:

– Как так вышло, что Люк стал твоим мужем?

Наклоняюсь к нему и шепчу заговорчески:

– Он не знает, кто я такая.

Возвращаюсь в исходное положение и улыбаюсь еще шире.

– Ты бы точно могла быть моей дочерью.

– Это было бы для меня честью, – честно признаюсь я.

Любой был бы лучше моего настоящего отца. Беринг тем более.

– Каков наш дальнейший план?

Я стараюсь перейти как можно ближе к делу, чтобы не проколоться в чем-то, не ляпнуть лишнего. У собеседника на нашу встречу другие планы. Его так и тянет в наше общее прошлое.

– Когда мне сообщили, что ты мертва, я был вне себе от горя. Мне пришлось оставить братьев в живых, хотя я обещал тебе убрать поганцев. Я надеялся, что если возьму одного из них в плен, то второй станет танцевать по моим правилам, но нет. Люк не сдается. Он вцепился в Салем. Он не оставляет мне выбора.

– И что ты будешь предпринимать?

Сердце ухает о ребра.

– Мы. Мы вернемся к тому плану, что уже был. Салем будет твоим по закону, но я буду там хозяином.

– Мне не нужен город, – признаюсь я. – Хочу спокойной жизни.

Беринг улыбается.

– Я думаю иначе. Ты не сможешь сидеть дома и жить по часам.

Я ведь даже примерно не знаю, что нужно делать, чтобы люди, живущие в Салеме, не умерли с голоду через пару дней.

Беринг просит меня рассказать про город, и я рассказываю ему все, что знаю. Он кивает, изредка что-то уточняет. А я чувствую, что теряю какую-то важную часть себя.

Обманывать человека, который обо мне заботился, мерзко. Чувства настолько неприятные, что хочется встать и сбежать. К сожалению, я не могу этого сделать, после сказанного мне нет пути назад.

– Как ты стала его женой? После всего, что они тебе сделали?

Беринг все обо мне знает. Сама рассказывала ему про гроб и принуждения семейства Куин. Плакала на его плече, а он гладил меня по волосам и ни разу не перебил.

– Выбора не было, – говорю я и наклоняюсь на спинку стула. – Мне нужно было добраться до тебя и убедиться, что былые договоренности в силе. С визитами в Салем ты не приезжаешь, самостоятельно до Ротона мне не добраться. Выбор был очевиден. Приехать на конклав. Люк видел меня в детстве и уже не помнит, поэтому я решилась на такой шаг.

– И не прогадала, – с восхищением говорит Беринг. – Теперь Люк и Сэм нам не нужны.

– Не нужны.

Мы подходим к моменту истины. Ладони покрываются липким потом. Смотрю на Беринга и не вижу в его лице ни единого признака обмана. Он честен со мной.

– Как умер мой отец? – спрашиваю я.

– Люк не рассказал?

– Я у него не спрашивала. Не хотела лишний раз наводить на себя подозрения.

– Его четвертовали.

– Ты?

– Собственной персоной. Да. Я же обещал тебе, что он будет мучиться.

Киваю и отвожу взгляд, так хочется посмотреть на шторку. Взгляд так и манит. Люк совсем рядом, возможно, он даже слышит наш разговор. До того, как мы покинули временное жилище, я спросила у Люка, как умер отец, и он ответил, что ему вырезали сердце. Перед этим пытали. Беринг говорит совершенно другое. Кто-то из них мне врет.

– Когда ты уберешь братьев? – спрашиваю и откидываю мысли про вранье. Его и так слишком много.

Беринг тяжело вздыхает.

– Люка я бы убрал сегодня же, но не могу трогать его на территории острова. Я уважаю правила и договоренности.

А я, видимо, нет.

– А Сэма?

– О нем можешь не переживать.

– Я не могу не переживать. Он – угроза.

– Понимаю, но его я возьму на себя. Я ведь никогда тебя не обманывал.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Мне нужно возвращаться, Люк должен скоро очнуться.

Поднимаюсь, Беринг тоже встает. Он раскрывает объятия, и я ныряю в них, прикрываю глаза и призываю свою силу. Кончики пальцев начинает покалывать. Отстраняюсь от Беринга и резко вскидываю руки вверх.

Мне достаточно мгновения.

Одной секунды.

Когда пальцы касаются его лица – Беринг теряется в своем разуме.

– Сядь, – мысленно шепчу я, и голос эхом отдается в голове Беринга.

Он медленно опускается на стул. Разум Беринга не заперт. Он сопротивляется, но его сопротивления долетают до меня всего лишь легким дуновением ветерка. Вхожу в открытую дверь и концентрируюсь на своем даре. Я долго им не пользовалась, силы много, она бурлит в венах и посылает электрические разряды в подушечки пальцев.

– Расскажи мне, где Сэм, – все так же мысленно обращаюсь к сознанию Беринга. Представляю, что это вовсе не он, а кто-то другой, совершенно безразличный мне человек.

В этот раз мой голос отскакивает от стен разума более громко. Губы Беринга не шевелятся, но я слышу его мысли, те самые, которые он пытается скрыть, ветер поднимается сильнее.

Я слышу звуки леса и шагов, вижу картину, как Беринг и Поул выходят из вертолета. Поул тащит на себе исхудавшего парня. Они идут по тропе. Спускаются все ниже и ниже. В итоге я узнаю место. Чувствую, как из носа течет кровь. Пальцы горят огнем. Скоро меня выключит.

– Ты забудешь, об этом, как и забудешь обо всем нашем разговоре, – мысленно внушаю я. – Ты будешь помнить только то, что мы решили встретиться на следующем конклаве. Я пообещала тебе выяснить всю информацию про поля. Узнать, какие могут быть отравлены и как именно. А сейчас ты закроешь глаза и откроешь их только через пять минут.

Веки Беринга опускаются, а я свои с трудом поднимаю. Падаю на колени.

– Лю-ю-юк…

Он тут же забегает и падает передо мной на колени.

– Вот черт! У тебя кровь.

– Это потом, – шепчу я из последних сил. – Сэм недалеко от тропы. Всего час пути от вертолетной площадки. Он привязан в скале. Углубление в скале.

Я больше не вижу Люка, последние крупицы сознания успевают заметить то, с какой нежностью он поднимает меня и выносит вон из бара. Последний осознанный глоток прохладного воздуха выбивает меня из колеи сознания.