Камень Шамбалы, или Золотой век

АЛЕКСАНДР САВЕРСКИЙ

КАМЕНЬ ШАМБАЛЫ

или

ЗОЛОТОЙ ВЕК

1.

Поток людей с посеревшими изнуренными лицами бесконечной лентой тянется по пыльной дороге. Кто с сумками, кто с мешками на плечах, кому-то посчастливилось взгромоздить свои пожитки на тележку, и он толкает ее перед собой без особых усилий, вызывая зависть окружающих, и совсем уж редко попадаются повозки, запряженные лошадьми.

Я знаю, что на сердцах окружающих меня людей камень. Совсем еще недавно, чуть ли не вчера, они побросали свои дома из-за приблизившегося к городу врага, и теперь унылая река уносит их прочь от всего, что было в оставшейся за спиной жизни. Уносит в пустоту неизвестности, где нет фундамента или островка, чтобы зацепиться и осесть, построить новый дом, новую жизнь.

Я тоже здесь, потерянная среди потерянных. Мне только пятнадцать, и я с отчаяньем думаю не о доме и не о родных, а о Гришке - любимом моем человеке, который остался там, позади, защищать с винтовкой в руках наш город, хотя ему только через месяц стукнет семнадцать.

Рядом со мной тяжело ступает мама и мелко семенит младший брат. Они заметно устали, но страх не позволяет присесть на обочину, он гонит и гонит вперед, и сесть, точнее, упасть, можно только тогда, когда становится совершенно безразлично, что с тобой будет дальше.

Страх не только висит в воздухе, он читается в глазах бредущих по дороге людей, и это - главное чувство, объединяющее все вокруг. У меня и братишки страх за себя и страх остаться одним в этом мире, то есть потерять мать. У мамы страх за нас и за папу, который воюет уже несколько месяцев. И так у каждого: все за кого-то боятся...

Иногда посреди пыльной реки кто-то не выдерживает боли, порожденной страхом, и кричит:

- Изверги! Сволочи! Убийцы! Кто их сюда звал? Сидели бы в своей вонючей стране и не высовывались! Поубивал бы гадов!

Это страх породил ожесточенность, или это патриотизм? Вон ведь как говорит:

- И мы бы жили спокойно! Только-только наладилось в стране, и... на тебе. До чего ж обидно. Черт бы их побрал с их войной!

Я не верю. Этот человек просто боится и прикрывает свой страх идеологией патриотизма. Но окружающим начинает казаться, что перед ними большой патриот:

- Мы все равно победим! Я уверен. Еще немного, и наши погонят их обратно.

И никто уже не помнит, что первый его вопль был воплем страха.

Жара стоит невыносимая, над безводной рекой - пыль и тучи мух. Сколько так можно идти: десять километров, двести, день, два?

Враг движется быстрее. Мама говорит, что беженцы все равно попадают в оккупацию, потому что на своих двоих далеко не уйдешь, а у врага техника: машины, танки, самолеты.

По реке-ленте несется крик:

- Во-о-о-оздух!

Я только теперь осознаю, что уже целую минуту слышу тянущий сердце звук приближающихся самолетов, но мозги так заторможены монотонной дорогой, что еще несколько секунд уходит на то, чтобы понять, что нужно делать. Рефлексы беженки еще не выработались. Мама оказалась к моменту налета так далеко позади, что я слышу теперь только ее крик:

- Наташа! Наташа! С дороги! Быстрее!

Страх, который слышен в ее крике, парализует меня еще сильнее, и я теряю еще несколько секунд. Словно в замедленном кино, которое я успела посмотреть лишь один разок вместе с Гришкой, вижу приближающуюся ко мне по дороге струйку пыльных фонтанчиков от пуль истребителя...

- Фу! - я подскакиваю на кровати. В окно светит тускло-красный Плутон, значит, сейчас около трех часов солнечной ночи. Тянусь к стакану с водой, стоящему на тумбочке, и слышу сонный голос мужа:

- Ты что, Джой?

- Так, приснилось кое-что из прошлого. Спи.

- Угу, утром расскажешь, - он отключается.

Я делаю глоток воды и снова ложусь. Думать о том, что приснилось, совершенно не хочется - столько в том времени мерзкого, липкого, безумного. Но, если не сменить настроение, то к утру я буду разбитой и противной сама себе, астральная "сама" духовной "себе".

Быстро прокручиваю весь сон в голове и мысленно вырезаю из него все плохое - страх, усталость, ожесточение, смерть - делаю что-то вроде монтажа видеофильма. В конце концов, выходит, что вся эта бесконечная река людей религиозные паломники, и им ничего не угрожает, кроме желанной встречи с Лестницей Посвящений.

Вместе с ними дохожу до подножия этого древнейшего сооружения, возведенного, как утверждает история, самим Богом во времена Последнего Потопа, и отсчитываю пройденные мною в прошлом году ступени. С радостью и благоговением созерцаю венчающий вершину Лестницы Храм Любви-Мудрости - белоснежный цветок лотоса.

Окончательно успокаиваюсь и озаряюсь внутренней улыбкой, давая себе зарок заранее моделировать сны, а не позволять своей душе болтаться, где угодно, пока мое земное "я" спит.

Пусть теперь мне приснится друг небесных сфер, мой ангел-хранитель Кардалеон, и мы с ним будем гоняться друг за другом по всей солнечной системе и планетарной цепи Плутона, резвясь и порхая, как бабочки. На этом образе я засыпаю с улыбкой в душе и на губах...

Утром, пока Вадим еще спит, пробуждаюсь. Солнце сменило Плутон, и я знаю это, не открывая глаз. У каждого часа земных суток свой заряд. Сейчас, несмотря на то, что хочется поваляться в постели и никуда не спешить, все пронизано кристальной чистотой, и мозг с этим соглашается, если позволить ему работать. И лучше все-таки это сделать, иначе днем, когда природный ритм нарастит свой пульс, придется его догонять, а догонять... да всякий знает, что нет занятия хуже.

Я прислушиваюсь к остаткам последнего сна. Кардалеон буквально искры метал от радости: говорит, будто бы скоро они - ангелы - смогут изредка заменять души в человеческих телах, чтобы лучше понять нашу, земную эволюцию. Но это, по его словам, произойдет лишь с теми парами людей и ангелов, в которых души человеческие развились настолько, что могут позволить себе заниматься делами в духовном мире, доверив земное тело другой сущности - ангелу-хранителю. Своеобразное сотрудничество и взаимозаменяемость.

Я улыбаюсь радости Кардалеона, он-то знает, что я позволю ему бывать в моем теле, а я знаю, что ему свое тело можно доверить.

От воспоминаний сна перехожу к моделированию предстоящего дня. Просчитываю все свои действия, на что уходит около двух минут. В результате, когда встаю, делаю все быстро и безошибочно. Если бы я не продумала всего заранее, то долго бы терла глаза над умывальником, минут пять тупо смотрела бы в меню "завтрак", выбирала бы, что надеть, а значит, и макияж, и духи, и обувь. Потери во времени оказываются в таких случаях несопоставимыми с двумя минутами размышлений.

Встаю, шепотом наговариваю для компьютера заказ на завтрак, и, пока умываюсь, слышу, как в кухонном шкафу щелкает тумблер подачи заказанных через базу данных блюд.

Накидываю легкий халат и возвращаюсь в спальню. Вадим все еще тихо посапывает и улыбается во сне - взрослый ребенок. Я очень люблю его за это и еще за многое, хотя... да я его просто люблю.

Обнимаю мужа за шею, и мои волосы слегка щекочут его крупный нос. Он улыбается шире и крепко обхватывает меня за талию. Ему нравится запах речной воды, исходящий от моего тела и волос. Пусть наслаждается.

Однако, дело принимает серьезный оборот. Он опрокидывает меня на кровать, на что я вынуждена ему заявить тоном строгой мамочки:

- Солнце мое, ты уже проснулся? Какой сегодня лунный день? - Он понимает меня с полуслова, чувственный его пыл стихает. Он нежно целует меня, после чего, открыв, наконец, глаза, говорит, глядя в мои зрачки:

- Привет, радость жизни моей.

- И вам привет, господин наших судеб, - шутливо отвечаю я.

- Что нам сегодня снилось? - Он все еще лежит поверх меня, хотя и облокотился на руки.

- Два сна. Один бесконтрольный - страх и ужас, точнее, безумие прошлого. Одна из войн, во время которой меня - невинную девочку - убили. А в другом мы общались с Кардалеоном.

При первых словах лицо мужа мрачнеет, но после последних слов, снова с улыбкой, он произносит:

- Вот это лучше, - после чего он сползает с меня, тянется до хруста в костях, и снова спрашивает:

- Что нового в мире ангелов?

- Кардалеон говорит, что скоро получит возможность вселяться в мое тело.

- Вот как?! - Муж разыгрывает возмущение. - На ком же я женат, стесняюсь спросить, на Кардалеоне или на Джой Селиван?

- Получается, сразу на двоих.

- Но, хм... Ведь Кардалеон, кажется, мужского рода. Как же я...

- Я вижу, ты еще не проснулся. Для нас ангелы бесполы, - замечаю я.

- Ах, ну да, ну да. Но имя-то у него.

- Мало ли кого, как зовут. Например, Джой - мужское или женское имя?

Вопрос слишком сложный, и лицо Вадима полностью отражает муки недоумения, вслед за чем он произносит:

- М-да, никогда об этом не думал.

- Вот видишь, - праздную я легкую победу, что бывает далеко не всегда, поскольку мой муж птица не простая, он - ученый маг.

- Ладно, уговорила. Пойду умоюсь.

Вадим, конечно, уже знает, что завтрак стоит в кухонном шкафу, один только запах не оставляет места для сомнений.

Пока моя половина умывается, я делаю астральную жизнеутверждающую зарядку: представляю себе, как моя нервная система легко справляется с любыми, самыми сложными ситуациями. В завершение комплекса с трудом удерживаюсь, чтобы не полетать под потолком, поскольку подобное упражнение, хотя и укрепляет связь между душой и телом, но отнимает слишком много сил, отчего та же связь после упражнения сильно слабеет.

Наконец, делаю плавную гимнастику, которая ни одним резким движением не должна надорвать ауру.

И теперь я готова свернуть горы, хотя сегодня это вряд ли потребуется. Вадим тоже старательно пыхтит рядом, но ему это тяжело. Думаю, из-за снов. Он их не видит. Сначала я не верила в это. Но, после нескольких попыток проследить за душой мужа, когда он спит, я отказалась от этого удовольствия, потому что утром долго не могла вспомнить, кто я и где нахожусь.

Позже мне объяснили, что его высшее "я" посещает во сне Нирвану, но тонкие тела несбалансированны, и поэтому, просыпаясь, он ничего не помнит. Жаль!

Мы съедаем легкий завтрак, и я начинаю собираться на работу.

Моя профессия - оценка рейтинга сознания людей в Иерархии Сознания, и моя специальность предполагает универсальность знаний, то есть я изучала все понемногу, и могу говорить с любым человеком на любую тему. Раньше таких людей называли дилетантами, хотя придавали этому слову унизительное и неверное значение. Ну, да Бог с ним, с прошлым. Мне его хватило сегодня во сне. Аэрокар-такси поднимает меня в небо с площадки перед домом и несет в город.

2.

Меня зовут Хасс!

Я живу на этой планете уже сотню лет и ненавижу все, что здесь происходит.

Я ненавижу людей и то, что они делают. Я ненавижу их города и систему управления. Я уничтожил бы все это, будь на то моя воля.

Уже сорок лет я живу в горах Хайленд, что недалеко от Северного полюса, вместе со своими единомышленниками, и мы сообща разработали план уничтожения существующей цивилизации во имя установления собственного порядка, как мы его понимаем.

Это - моя цель! Для этого Логос Сатурна эманировал мою монаду в одно из поганейших земных тел. Это не означает, что оно уродливо по здешним меркам, многие женщины мечтают о близости с ним, но я ненавижу все земное, а значит, и свое тело.

Семьдесят лет я собирал вокруг себя тех, кто понимает меня и готов работать во имя общей идеи. И я благодарен Логосу Сатурна за то, что несколько сотен тысяч человек оказались под особым Его влиянием, что и сделало их моими союзниками.

Никто из землян, исключая десятерых особо приближенных ко мне персон, не знает и даже не подозревает о моих планах и существовании. Я даже не имею рейтинга в Иерархии Сознания. Я не занимаю никаких должностей, и не включен в Единую Систему Экономических Взаиморасчетов. Я - никто! Но я - есть!

И я - Хасс!

Мои люди обеспечивают меня необходимой одеждой и продуктами, я информирован обо всем, что происходит на этой планете, и моя компьютерная система работает как автономно, так и совместно с Единой Компьютерной Системой Земли, используя ее возможности.

Я живу здесь сто лет, достаточно хорошо узнал правила игры аборигенов Земли, и я уже готов...

Сначала я просто убивал всех подряд, но уже через три дня Единая полиция села мне на хвост, и я понял, что это не тот путь. Так я лишь утолял свою ненависть, но миссию - уничтожение цивилизации - исполнить не мог.

Тогда, изучив древнюю историю планеты, я решил организовать революцию, но черт! - мне стало ясно, что оружия на этой планете не достать, поскольку Единые Вооруженные Силы контролировали производство каждой боевой единицы. За это я возненавидел земную систему управления еще больше.

Оставалось одно: карьера в Иерархии Сознания для получения власти для уничтожения действующей системы для выполнения миссии для....

Не стоит думать, что сама моя сущность - ненависть и разрушение, я уважаю своего врага и вижу его сильные стороны. Но, чем больше я их вижу, тем больше мое желание уничтожить их.

Я ненавижу порядок вообще - вот моя сущность!

Я - творец ситуации, гений импровизации.

Какой смысл в порядке? Когда ты знаешь последний день своей жизни - зачем жить? И так все ясно. Встал, поел, поработал, поел, поспал, и так до конца дней. Кому это нужно?

Жизнь в динамике и переменах - вот мое кредо. Все должно бурлить и меняться вокруг - это подлинная красота ощущений. Вечный калейдоскоп перемен, и никакого застывшего алгоритма жизни. Так сейчас живут на Сатурне мои астральные братья и сестры. Борьба за власть и за свои идеи - лишь в подобном разнообразии я чувствую свою полноценность.

Но здесь, на Земле я убогий, я - ненужный, я за-прог-ра-ми-ро-ван-ный процессор, но я не хочу быть запрограммированным, ибо я - Хасс, Мессия с Сатурна!

И я начинаю борьбу за власть!

3.

Аэрокар доставил меня на крышу офиса Комитета Иерархии Сознания. Это, конечно, не главный офис, тот в столице - в Колыбели Всеобщей Любви-Мудрости. А место моей работы находится в небольшом городке под названием Небесный, расположенном недалеко от гор Хайленд.

Я спускаюсь на лифте в свой кабинет и усаживаюсь в кресло, мельком глянув на себя в зеркало. В легкой тунике, перехваченной пояском, и босоножках я чувствую се6я легко и расковано. Это повышает настроение.

Первыми на прием наведываются два товарища: подростки, которых я, конечно, знаю, как знаю и большинство жителей городка. Смущаясь, они объясняют, что перед приходом ко мне завершили тест на макете, установленном в супермаркете, и тот якобы посчитал уровень их рейтингов достаточным для вхождения во Взрослую Иерархию Сознания.

Я предлагаю им тесты Первого Уровня, и они занимают по специальной звуконепроницаемой кабинке, стены которой блокируют также и телепатическое общение. Им предстоит искать ответы на никчемные с виду вопросы. А я готова к приему следующего посетителя, но его пока нет.

Рейтинг сознаний разрешено проверять один раз в году, поэтому нельзя сказать, что я перегружена работой, тем более что в Небесном специалистов, подобных мне, больше десяти.

Во время таких, как сегодня, пауз я люблю стоять у окна и смотреть на горы. Наверное, их величие, которое человек способен охватить одним лишь взглядом, вызывает невольное уважение к самому себе, маленькому. Кроме того, если постараться, то можно услышать, как горы издают низкую, басовитую и очень мощную ноту, они будто гудят, и этот гул вызывает ощущение силы в том, кто слышит его.

Вот и я, глядя на заснеженные хребты, ощущаю свое единство с союзом этих низкоголосых великанов.

К сожалению, мое общение с ними прерывает уверенный стук в дверь. Я оборачиваюсь и говорю громко:

- Да! Входите!

На пороге появляется мужчина, которого я не знаю, и это странно. Дело даже не в том, что специалисты по рейтингу знают в городе, где работают, всех жителей в возрасте свыше пятидесяти лет. Но гости, посещающие город на короткое время, не пользуются услугами незнакомых специалистов по рейтингу, а с приезжающими надолго мы знакомимся сами. Этого человека я не знаю, хотя ему явно за восемьдесят.

- Горы гораздо интересней вблизи, - говорит посетитель, - их нота не столь едина, как кажется.

Я проверяю свой мозг, но не нахожу, что кто-либо вторгся в мои мысли, и это вызывает удивление - откуда он знает, что я чувствую? А незнакомец, между тем, решил-таки поздороваться:

- Добрый день!

- Добрый день! - говорю я в ответ, сдерживая любопытство, поскольку не могу просмотреть третьим глазом цвета его ауры, а это первый признак того, что рейтинг посетителя выше моего.

- Я хотел бы получить рейтинг сознания, - излагает он цель своего визита, что вызывает у меня еще большее удивление.

- Получить?

- Да, - спокойно отвечает он. - Я всю жизнь прожил в горах на натуральном хозяйстве, но сейчас ощущаю потребность повидать мир, а здесь без рейтинга не обойтись.

- Пожалуй, - соглашаюсь я, пытаясь разобраться в хаосе своих мыслей. Впервые вижу человека, прожившего всю жизнь в горах и не имеющего никакой связи с обществом, хотя... У него прекрасные манеры, которым в горах не научишься. Это усиливает бардак в моей голове.

- Как вас зовут? - спрашиваю я.

- Оги Валентайн, - чеканит мужчина, и я заношу в компьютер возраст и место рождения.

- На какой уровень теста вы рассчитываете? - осведомляюсь я, прикидывая в уме его ответ: "Пятый".

- Седьмой, - снова оглушает он меня, доводя почти до истерики: за тридцать лет работы ни один из моих клиентов не посягнул даже на Шестой Уровень. В городе жили лишь шесть человек, получивших его, но Седьмой...

- Вы уверены? - уже не скрываю я своего удивления.

- Почему бы и нет? - он тоже кажется удивленным, как будто людей с Седьмым Уровнем все равно, что мусора на утильных свалках - хоть машинами выгребай.

- Вы знаете, что соответствующая система тестов рассчитана на три дня?

- Да, мне это известно.

- Это вам нашептали горы? - пытаюсь я хоть что-то выведать о нем.

- Горы знают гораздо больше, - в тон мне парирует он, и я вижу усмешку в его глазах.

- Следуйте, пожалуйста, за мной. - Его иронические интонации возвращают меня в рамки моей профессии.

Я иду по длинному коридору офиса и слышу за спиной вкрадчивые шаги. Не понимаю, что происходит, но моя спина начинает плавиться, а в коленях появляется неведомая сладкая слабость. Мне все труднее контролировать себя: каждая клетка тела жаждет прикосновения того, кто позади, а мозг отказывается регулировать эти ощущения.

Я чувствую, что краснею впервые в жизни, кровь пульсирует в висках, и в какой-то миг мышцы таза конвульсивно сжимаются в комок. Дыхание учащается, я впадаю в панику, лихорадочно понимая, что если в таком состоянии окажусь в комнатах Седьмого Уровня, то мужчина, идущий позади, сможет делать со мной все, что захочет.

А он хочет. Если до сих пор я не могла прочитать ни одной его мысли, то теперь в мой мозг обрушился целый шквал сексуальных образов. Слабые попытки прекратить этот поток возвращаются ко мне с зарядом еще большей страстности.

В какой-то миг я перестаю видеть перед собой коридор, и все мое внимание захвачено совершенно новыми для меня ощущениями. На Земле довольно давно установился порядок в половых отношениях. Семья не должна иметь больше двух детей, чтобы не нарушать внутреннюю экономику Земли с ее ресурсами, предотвращая перенаселение и связанные с ним конфликты. Поэтому все половые связи подчинены рассудку, и лишь в те лунные дни, когда достоверно известно, что ребенок не может зародиться, земляне позволяют себе любовные утехи, чего, кстати, вполне достаточно для нормальной физиологической жизни. Однако, привычный контроль давал о себе знать и в такие дни, сдерживая неведомые уровни страсти.

Теперь же во мне раскрывалось то самое, неведомое, древнее, дремучее, чего не было со мной никогда, и я не была уверена, что это хорошо. Уже почти в бессознательном состоянии я дрожащими руками открываю дверь комнаты Седьмого Уровня и впускаю мужчину. Мне кажется, что колени сейчас подломятся, и я, беспомощная, окажусь на толстом ковре, устилающем пол комнаты.

В тот же миг образ, соответствующий этому страху, приходит ко мне во всей полноте красок и ощущений. Я вижу, как сильные мужские руки разрывают на мне одежду, сжимают мое тело, отчего я испытываю дикий восторг, захлестывающий меня с ног до головы.

И они подкашиваются, мои колени. Я слышу, как закрывается дверь, как трещит на мне одежда, но вдруг сквозь розовую пелену раздается грозный окрик:

- Джой Селиван! Встать!

Я пробиваюсь точкой сознания к этому спасительному якорю, который может помочь мне вырваться из обрушившегося мутного шквала.

Да, это Кардалеон. Краска стыда заливает мое лицо, и я твердо останавливаю руки мужчины.

- Извините!

Он все понимает с полужеста и встает, я же с облегчением обнаруживаю, что осталась верна Вадиму хотя бы физически. Быстро набрасываю чуть треснувшую на плече тунику и с сожалением комкаю в руках нижнее белье, которое уже ни на что не годится.

С трудом, постоянно сбиваясь с мысли, объясняю кандидату условия тестирования и почти выбегаю из комнаты, оставляя его одного.

Без памяти добираюсь до своего кабинета и падаю в кресло. Душевная пустота, неведомые чувства истомы и стыда - все смешалось. Все духовные достижения принципы, эмоциональная устойчивость, знания, взаимоотношения с Вадимом - все летит к черту. Оказалось, что я, прожив шестьдесят лет и находясь в расцвете сил, понятия не имею о столь мощных инстинктах, разбуженных в одночасье незнакомцем. И перед этой мощью рухнули во мне с таким трудом выстроенные культура и порядок. Не только мои личные культура и порядок, но и всего общества, ведь именно оно принимало непосредственное участие в моем формировании. И что же теперь? За что зацепиться? С чем бороться? Да и нужно ли? Хаос и мрак. Меня не научили ответам на эти вопросы, а я их никогда себе не задавала. Почему?

Неожиданно сознаю, что уже минут пять передо мной стоят двое юношей, которые пришли сегодня первыми, и просят посмотреть результаты тестов.

Я трясу головой, отгоняя от себя вихрь мрака, и выдавливаю улыбку, проявляя внимание. Смотрю на монитор, что-то бормоча ребятам, но смутные мысли возвращаются.

Инстинкты есть, и они сильны, а отношение к ним не выработано. Это опасно, поскольку неведомо. Почему об этом не пишут и не говорят? Или это не актуально?

Слышу свой голос:

- Ваши рейтинги попали в Промежуточный Уровень между Взрослой и Юношеской Иерархиями. В этом случае вы сами можете принять решение, в какой Иерархии приложить свои силы.

- Нам нужно подумать, - слышу я в ответ и понимаю, что осталась, наконец, одна.

Шквал панических вопросов сменяется абсолютной отрешенностью, что происходит тогда, когда сознание не способно квалифицировать какие-то события. Но, слава Богу, появляется Кардалеон.

- У нас проблемы, - спокойно заявляет он.

Я чуть ли не в истерике.

- Проблемы? Это ты называешь проблемами? - Я готова уничтожить любого, кто мне попадется. - Да если б ты не появился вовремя, то...

- Я появился значительно раньше, чем ты соизволила обратить на меня свое внимание.

- То есть? - я чувствую, как в недоумении вытягивается мое лицо.

- Да, да. Ты просто не видела меня, поскольку твоя голова и все остальное были заняты другими делами.

- Почему же ты все-таки докричался?

- А я кричал не один, у меня ведь тоже есть друзья. Пришлось их потревожить.

- Вот как? Что же ты думаешь обо всем этом?

- Я уже сказал: у нас проблемы.

- Это я слышала. - Мой внутренний голос все еще раздражен. - Какие же у нас проблемы?

- Твой клиент.

- Клиент?

- Да.

- Но ведь это я позволила ему так влиять на себя.

- Если бы. Он просто смял тебя. Или ты забыла, на какой уровень он претендует?

Я задумываюсь. Разница в сознании Пятого, где нахожусь я, и Седьмого Уровня, где может оказаться Оги Валентайн, такая же, как между новорожденным и его матерью. Но в чем она выражается, мне, конечно, неведомо, ибо известно, что меньшее не может познать большее.

- Значит, ты веришь, что он действительно выйдет на этот уровень?

- Если не более того, - пугает меня Кардалеон.

- Что?

- Я вообще не могу прочитать ни его самого, ни Силу, которая стоит за ним. Ни мощь ее, ни природа мне неизвестны.

- Ну, с природой ладно, - рассуждаю я, - здесь шесть седьмых населения инопланетяне по духу, а вот что с мощью?

- Знал бы - сказал, - реагирует мой ангел, - но и друзья мои тоже не знают.

- Печально, - произношу я, но чувствую, что мне становится легче, поскольку ясно, что прямой моей вины в случившемся нет: ведь против космического корабля с теннисной ракеткой не попрешь, а соотношение сил, похоже, было именно таким.

- Постой-ка, - спохватываюсь я, - но если он такой развитый, то почему позволил себе так поступить со мной?

- Наконец-то, - восклицает ангел, - слышу вопрос протрезвевшего человека!

Я делаю кислую мину в ответ, и он продолжает:

- Это и есть проблема. Он активен на всех уровнях жизни. Если бы ты видела его эфирное тело, то поняла бы.

- Что же там?

- Огромная вращающаяся с неуловимой скоростью воронка, всасывающая в себя абсолютно любую энергию, мгновенно перемалывающая ее, как в жерновах, и направляющая туда, куда направлено его внимание.

- Просто бог, а не человек, - говорю я недоверчиво.

- Да нет, не бог - человек. В том-то и дело, - у Кардалеона просто не может быть эмоций, - а вот кто стоит за ним - это вопрос.

- Так что же мне делать?

- Постарайся больше не падать на ковер, иначе наши надежды на будущее могут не оправдаться.

- Но если это не зависит от меня?..

- Ты что - матрешка? - Кардалеон становится грозен, потом успокаивается. Я тебе помогу. Это первое. Второе: отнесись ко всему произошедшему как к уроку на будущее и используй в своей эволюции. И третье: постарайся сделать перед ним вид, что ничего не произошло.

- Ничего себе задачка, - восклицаю я, вспоминая свои ощущения.

- Себе ничего, все людям, - иронизирует мой ангел и исчезает.

Я отправляюсь домой пообедать и переодеться. Вадим, слава Богу, так увлечен своей работой, что не замечает моей надорванной туники. Я спокойно привожу себя в порядок, выстраивая против Валентайна астральную защиту. Все делаю для того, чтобы эффект неожиданности, благодаря которому я сегодня попала впросак, не имел больше успеха. Мне даже удается вернуть себе неплохое расположение духа, но Кардалеон достаточно бесцеремонен, и в конце обеда портит мне аппетит своим появлением.

- Запомни еще одно, Оги Валентайн - не настоящее его имя. Настоящего я прочесть не смог, но рисунок кармы указал мне на иное имя, не то, которое он назвал. Это единственное, что мне удалось разглядеть, ибо Сила, которая стоит за ним, не позволяет мне видеть глубины его сущности.

- Спасибо, успокоил! - отвечаю я, но потом вспоминаю. - Знаешь, я виновата перед тобой за свое поведение, ведь для тебя вся эта утренняя сцена очень негативна. Прости меня! И спасибо!

- Мне действительно тяжело, но вины твоей в этом нет. Я тоже порой попадаю в не оговоренную зависимость, в этом и есть отличие черных сил от белых.

- Не покидай меня сегодня.

- Хорошо, я буду рядом.

4.

- Прошу извинить меня за утреннюю сцену, - смотрят мне в зрачки янтарные глаза, - вы настолько привлекательны, что я не мог устоять. Надеюсь, что не обидел вас, - Оги Валентайн, слегка отвернувшись от монитора, перебирает в руках проводки детектора лжи.

- Я не хотела бы обсуждать эту тему.

- Она вам неприятна? - он, кажется, искренне удивлен.

- Нет, - твердо произношу я.

- Позвольте, позвольте, - он явно заинтересован, - вам не понравились ваши ощущения?

- Ощущения? - Моя глупость не знает границ: я вспоминаю свои чувства и краснею.

- Ну, вот видите, - легко читает он мое состояние, - что же плохого в положительных эмоциях?

Я окончательно теряюсь и лихорадочно перевожу разговор на другую тему.

- Вы прошли первую серию тестов?

- Да, детские вопросы, - с легкой улыбкой отвечает мужчина. Я пожимаю плечами и просматриваю результаты ответов.

Мои глаза лезут на лоб от изумления. Я хватаю распечатку детектора лжи и читаю то же самое слово, которое вижу впервые: "Идеально". В очередной раз за день у меня захватывает дух. Я поднимаю глаза и встречаю пылающий страстью взгляд, чуть не взвыв от злости на саму себя. Как же так, ведь я давала себе установки? Почему они не работают? С трудом вспоминаю Кардалеона.

- Почему я так?..

- Потому что он заставляет тебя думать об этом, ощущать это, а ты не имеешь выработанного противовеса. В этом твоя слабость.

- Что же делать?

- Обрати свое внимание на решение задачи о причинах уменьшения количества людей на Высших Уровнях сознания в интегральном виде.

Моему ангелу удается переключить мое внимание, и я с благодарностью отвлекаю свои мысли от будоражащих ощущений.

- Кстати, - говорит мой собеседник, - а что вы думаете об Иерархии Сознания в смысле уменьшения количества людей по мере повышения уровня сознания?

- На то она и Иерархия, чтобы строиться как пирамида, - отвечаю я машинально.

- А в интегральном виде эта задача решается очень просто, - произносит Валентайн и пишет на листке формулу.

Я в шоке. Как он мог знать то, о чем мы говорили с Кардалеоном? А задача? Над этой формулой ученые бьются уже две тысячи лет. Мне хочется плакать, но я сдерживаюсь.

- Ну-ну, - успокаивает меня собеседник, - не стоит расстраиваться из-за мелочей. Мало ли, кто чего не знает. Вот, например, известна ли вам суть Иерархии Сознания?

Я немного прихожу в себя, ибо заданный вопрос - мой конек, и он дает мне точку опоры. Я отмахиваюсь от призыва Кардалеона быть осторожнее и докладываю:

- Иерархия Сознания разбивает все человечество на Семь Уровней, каждый из которых состоит из семи подуровней, те из семи фрагментов, фрагменты из групп, группы из классов, а классы из ступеней.

- Так-так.

Мой собеседник, наконец, искренне заинтересован, и я, самоутвердившись в его реакции, продолжаю:

- Однако не следует думать, что все количество людей просто разбито на восемьсот двадцать три тысячи с лишним ступеней. На Высших Уровнях существуют ступени, на которых вообще нет людей, поскольку основой для определения уровня сознания является именно рейтинг, а он вычисляется очень сложным способом.

- Каким же? - голос все еще обволакивает меня, а слегка насмешливые глаза пугают, и я бегу от них:

- Это специалистам моего уровня неизвестно. Я полагаю, что учитывается непосредственное место человека в обществе и что-то еще, о чем знают только те, кто составлял эти тесты.

- А их, конечно, составляли представители Высших Ступеней.

- Да, - я немного смущена прозорливостью собеседника, - начало всей системе положили...

- Кристофер и Маргарита Лендел.

Я молчу, затем медленно говорю:

- Вы много знаете.

- Что вы, - мягко машет он рукой в мою сторону, - разве это знания? Вот послушайте кое-что стоящее. Присядьте. - Он указывает мне на стул рядом с собой, а я, делая очередную глупость, сажусь. - Вы говорите, что рейтинг - результат очень сложной системы вычислений. Смотрите, - он придвигает свой стул ко мне, одновременно подхватывая со стола карандаш и привлекает мое внимание к листу бумаги, на котором чертит длинный прямоугольник, - это названные вами ступени. Они пока пусты, ибо делить всех людей на части бессмысленно.

- Почему? - спрашиваю я.

- Хм, - Валентайн ставит стул вплотную к столу и одновременно ко мне. Я делаю вид, что не замечаю этого, тем более что манипуляции со стулом можно трактовать как угодно, ибо лицо моего собеседника совершенно серьезно. Я впервые замечаю, как красивы руки этого мужчины, и это заставляет меня сомневаться в его словах о ведении натурального хозяйства в горах. Между тем, он продолжал:

- Если бы мы взяли за основу только ступени, то это было бы пустой формальностью. Ведь в этом случае все население Земли было бы равномерно распределено по ступеням с шагом в единицу.

- Ну и что? - я действительно пока не понимаю, а, кроме того, пытаюсь найти хоть что-то, чего бы этот человек не знал. Но он и не думает давать мне этот шанс.

- Все дело в том, - говорит он внушительно, успевая при этом посмотреть мне в самую душу, - что рейтинг рассчитывается, исходя из сравнения с сознанием Логоса Земли, которое служит точкой отсчета.

- Что? - Вспышка изумления парализует меня. - С кем?

Тоном, каким учитель говорит с ученицей, он повторяет свои слова, и в то же время я чувствую, как его рука ложится на мое колено. Я под гипнозом. Поток мыслей колоссальной мощности заполняет меня, как откровение, и я почти не придаю значения тому, что происходит с моим телом. А ведь я знаю основной принцип гипноза - отвлечение сознания.

- Именно с Логосом Земли. Религии миллионы лет проповедовали Знания о состоянии Логоса планеты, но многие до сих пор не понимают этого полностью. - Он спокойно смотрит мне в глаза, а его рука поднимается выше. - Все идеальные ответы даны в религиях. Нужно было только сформулировать правильные вопросы и разбросать их тысячами по тестам, придавая им разную форму, что и делают Хранители Иерархии. - В этот миг я ощущаю, что его пальцы достигли цели, и хочу избавиться от них, но янтарные глаза внезапно приближаются ко мне, и я остаюсь сидеть, словно пригвожденная этим взглядом. - Так вот, - продолжает голос, доносящийся до меня уже издалека, - только с точкой абсолютного для вас знания можно сравнивать ваши со-знания, то есть совместные знания, - в этот момент я ощущаю, как во мне снова поднимается утренняя волна желания, и делаю попытку встать, но твердая и одновременно нежная рука лишь еще больше овладевает мной, я издаю стон, но голос продолжает, - то есть их два, а значит, они сравнимы. Вы понимаете меня? - приближаются зрачки, а рука делает мягкое движение. В ответ я ощущаю, как из моей груди снова рвется стон. - Таким образом, приняв сознание Логоса за определенную величину, мы можем проводить сравнительный анализ, результаты которого и получаем в виде рейтингов.

В моем сознании пульсирует лишь одна мысль: "Нет! Нет!", но ощущения парализуют, подчиняют и топят меня, я прекращаю всякое сопротивление, отдаваясь тому, что происходит, целиком и полностью. И в тот же миг все прекращается. Я с легким стоном прихожу в себя. Перед глазами все плывет.

Мой собеседник спокойно работает со второй серией тестов, хотя ему их никто не объяснял.

- Зачем вы все это делали со мной? - устало спрашиваю я.

- Разве вам было неприятно? - Он оборачивается ко мне, и я вижу как будто другого человека: его глаза холодны и пусты, насмешливость превратилась в цинизм, а в голосе вместо тепла слышен звон ледяного металла.

- Дело, увы, не во мне. Мною пользовались, как хотели, а вот кто пользовался - вопрос.

Я очень зла: надо мной поиздевались, позабавились и бросили, даже не соизволив довести игру до конца, каким бы он не был для меня. Впрочем, он свою игру сделал, если ее финал - полное мое подчинение, а вот я... А я и впрямь оказалась игрушкой, которой не полагается удовлетворять свои желания.

- Мне показалось, что вам было приятно. - Валентайн выглядит огорченным. Но, если нет, тогда лучше забыть это недоразумение и продолжить тестирование.

Во мне поднимается буря. Нет, каков мерзавец, а?! Доводит меня до состояния, когда я уже не помню, кто я, бросает все это в самый напряженный момент, а теперь даже не хочет объяснять причины своего поведения. В результате я чувствую себя вывалянной в грязи, зато он в белых перчатках.

- То есть все, что здесь произошло, - едва сдерживая гнев, говорю я, сделано для моего удовольствия?

Валентайн, уже отвернувшийся было к монитору, снова поворачивается ко мне. Впервые я вижу в его глазах интерес.

- Позвольте полюбопытствовать, - говорит он, - каков рейтинг вашего сознания?

- Семьсот пятьдесят три тысячи сто двенадцать единиц, - машинально отвечаю я, но потом спохватываюсь, - а какого черта?

- Ага, - Валентайн будто не замечает моих эмоций, - а всего единиц...

- Столько же, сколько ступеней, - с иронией напоминаю я.

- Спасибо. - Моя ирония ему как об стенку горох, он занят своими мыслями. Ах, вот в чем дело, - восклицает он вдруг, - у вас есть ангел-хранитель!

- Да, - я снова оторопела от невозможности постичь его логику.

- Ну, слава Богу, а я уж думал, что глупею, - и он снова повернулся к монитору.

Ну, знаете, всему есть предел! Выпытывать у человека ответы, ничего не объясняя, это уж слишком! Но я все еще умная шестидесятилетняя девочка, поэтому спокойно говорю:

- Скажите, Оги, а с головой у вас все в порядке?

Он прекращает работу и несколько секунд молчит, после чего снова поворачивается ко мне, и я вижу уже третьего человека: его зрачки сужены, лицо напряжено, тонкие ноздри раздуваются, губы слились в полосу - тигр, а не человек. Но я рада: мне удалось его зацепить.

- А вот это не ваше дело, - чеканит он ледяным тоном, едва сдерживая ярость.

- Отчего же? - Я стараюсь быть невозмутимой. - Прежде, чем присвоить вам рейтинг, я должна запросить все официальные инстанции о вашей персоне, в том числе и психиатрические клиники.

- Вот как? - Он снова молчит, но успокаивается. - Это, однако, не дает вам права разговаривать со мной в таком тоне.

- Правда? - переспрашиваю я. - Я не ошиблась, вы что-то сказали о правах?

- Да! Именно! - Он становится до смешного чопорным.

- А лазить под юбку первой встречной женщине, пользуясь более высоким уровнем сознания, это каким правом описано?

- Вам было приятно, - это магнитофон, а не человек, - а мне слышать то, что вы сказали о моей голове, было неприятно.

Черт, наверно, я все-таки чего-то не понимаю. Ведь мне действительно было приятно, а ему я заведомо делала больно, задавая свой вопрос. В чем же дело?

- Дело в морали, - произносит Оги Валентайн.

- Прекратите читать мои мысли, - вскидываюсь я.

- Нечего выставлять их напоказ, - парирует он, и я не нахожу, что ответить, давая ему возможность продолжить:

- Вы злитесь, потому что я столкнул ваши инстинкты с общественной моралью, не так ли?

- Но разбудили эти инстинкты вы.

- Разве это плохо? Ведь я подключил вас к одному из мощнейших источников энергии, о котором человечество намеренно забыло во избежание перенаселения. Ведь вы бываете близки со своим мужем только в определенные лунные дни, и детей у вас пока нет, потому что очередь не дошла до вашей пары, не так ли?

- Да, человечество регулирует рождаемость. Что же здесь плохого?

- Это плохо для так называемого универсума, к которому человек стремится в саморазвитии. Ведь он должен оперировать всеми имеющимися энергиями, иначе перестанет быть универсальным. Вы согласны?

Я не знаю, что ответить, поскольку дилемма очевидна и простых компромиссов нет.

- Ваши положительные ощущения говорят о том, что действия, произведенные мной, тоже положительны, но навязанная вам общественная мораль вопиет о какой-то грязи. В итоге, ваша психика разрывается, и вы получаете стресс, вместо того, чтобы наслаждаться своими ощущениями. С другой же стороны, когда вы задели своим вопросом непосредственно меня, то коснулись уже не общественной морали, а моей личности, и это большая разница, ибо я свои принципы и взгляды вырабатываю сам, без общества. Это действительно мои взгляды, мои принципы, это - Я Сам, и я не прячусь за понятия, выработанные обществом. Поэтому впредь, прежде чем обвинять меня, я прошу вас думать, дорогая Джой. - Он вдруг снова улыбнулся, и я решила, что мне ничего больше не остается, как оставить все мои претензии, потому что я уже не знала, в чем они заключаются. А Оги Валентайн вновь продолжил тестирование.

5.

Меня зовут Хасс! И я начал борьбу за власть на Земле! Я люблю игру в кошки-мышки. Самое приятное в этой игре то, что мышка может так и не узнать, что ее съели. Я ощущаю в этом высочайшую власть, данную мне Логосом Сатурна.

А бывает и так, что мышка сама просит: "съешь меня, ну съешь!" И обижается, когда я этого не делаю. И невдомек мышке, что ее уже съели, но только на другом уровне. Еще бы! Может быть, эта самая Джой Селиван думает, что мне нужно ее тело или эмоции. Как бы ни так. Она нужна мне вся - с душой и с ангелом. Вот это игра! Человек делает то, чего хочу я, но думает, что это он хочет. Вот истинная власть!

Для того, чтобы породить слепую веру, нужно породить сомнение в имеющемся существе. Сомнение породит разлад, разрушит прежний храм, а уж новый, свой, я возведу без труда, ибо я - Хасс - Мессия с Сатурна, и я только начал борьбу.

6.

Я иду по улице, возвращаясь со дня рождения подруги. Компания была большая: танцы, вино, легкие прикосновения, в общем, было весело. Я познакомилась с несколькими ребятами и обменялась с ними телефонами - приятные сверстники.

Ночь выдалась звездная и теплая. Шагаю, размахивая сумочкой в такт своим мыслям. На улице никого, и я делаю несколько круговых танцевальных движений так, что моя юбка взлетает до груди.

- Бог мой, какие ноги! - слышу я отнюдь не нежный мужской голос.

Моя голова все еще кружится от вина и вальса, а сердце уже сжимает страх.

- Я хочу ее не меньше двух раз. - И я вижу, что все четверо моих новых знакомых стоят передо мной, и в их глазах читается только один приговор.

Оглядываюсь: пустырь и ни души кругом, ноги слабеют, но я пытаюсь разрядить обстановку:

- Ребята, привет. Вы решили меня проводить, вот здорово.

Двое поверили в мою искренность и игру, а двое нет, и те, что не поверили, стали агрессивней:

- Мы тебя не только проводим, крошка, но и приласкаем.

Я бегу. Передо мной мост через железную дорогу. Чувствую над ухом запах перегара, и крепкая рука хватает меня за блузку. Пуговицы летят веером. Все происходит так быстро, что я не успеваю ничего сообразить. Какое там сопротивление?

Меня сминают в охапку, и я ощущаю резкую боль. Не помню, сколько раз они сменяли друг друга - все смешалось в один коричнево-красный кошмар.

Потом ощущаю, как меня куда-то несут, под моей спиной оказывается что-то узкое и твердое, похожее на перила моста, и перед тем, как окунуться в последний полет, в омут забвения, я вижу, что надо мной склоняется улыбающееся лицо... Оги Валентайна. Я лечу в пропасть, к рельсам...

- А-а-а! - холодный пот, собравшись в капли под мышками, струится по ребрам. Я тянусь к стакану с водой. Рука дрожит. И вдруг в тишине комнаты раздается мягкий, заботливый голос:

- Это всего лишь сон, правда, похожий на твой сегодняшний день.

Я съеживаюсь. Голос хоть и добрый, но незнакомый, я же после всего, что со мной случилось, уже не доверяю голосам. Оглядываюсь на Вадима. Он спит, хотя не мог не услышать ни моего крика, ни прозвучавших в комнате слов. Трясу его за плечо, но он не просыпается.

- Ему не обязательно слышать наш разговор, Джой.

Только теперь я осмеливаюсь посмотреть туда, откуда доносится голос, и немного успокаиваюсь. Какой-то старец с длинной бородой и посохом в руках сидит в одном из наших кресел.

- Кто вы? - все еще нервно спрашиваю я. - И что вам здесь надо?

Спрашивать, как он сюда попал, глупо, поскольку двери никогда не запираются. Промышленность уже давно не выпускает замков.

- Да, видно, тебя здорово потрепали, если ты не узнаешь своего ангела-хранителя.

- Кардалеон? - Я почти совсем успокаиваюсь, и теперь только удивлена.

- Да, да! Доброй ночи, Джой!

- Но почему ты в таком виде?

- Ты имеешь в виду мое тело?

- Да, да.

- Оно составлено из эфира и к утру распадется. Мы сочли, что пришло время нашего с тобой общения не только на языке образов, но и непосредственно.

- Кто это мы?

- Я тебе сейчас все объясню. - Он слегка откашлялся и начал рассказывать: Видишь ли, твой сегодняшний кандидат на рейтинг - фигура уникальная. Мы в Небесах Земли давно ждали ее, но, конечно, не знали, где и когда она появится. До сих пор Оги Валентайн, которого зовут, как я уже говорил, по-другому, пытался понять, как и что ему делать для осуществления своей миссии. Теперь же, когда он выбрал путь, а другого у него просто не было, мы обнаружили его и теперь способны его контролировать.

- Какая же у него миссия?

- Изменить существующее на Земле положение вещей.

- Зачем?

- Это касается сложностей взаимоотношений между Логосами Земли и Сатурна.

- А-а, наверное, из-за перехода Кали-Юги с Земли на Сатурн. Получается, Сатурн, находясь теперь в стадии разделения и эгоизма, пытается отомстить Земле или подчинить ее.

- Я всегда знал, что ты мудрая девочка, - улыбнулся старик, и я, наконец, поверила, что передо мной действительно Кардалеон.

- Почему же нельзя его просто уничтожить, если он опасен для Земли?

- Ну-ну, уничтожить! Видно, ты еще не отошла от эмоций сегодняшних дня и ночи.

- Да, - только сейчас я ощутила, как наваливается на меня нервное расслабление.

- Оги Валентайн, и то, что стоит за ним - сила и энергия в чистом виде. Ни один мудрец, как тебе известно, не станет тратить силы на то, чтобы уничтожить энергию, но сделает все, чтобы направить ее по своему усмотрению.

- И ты хочешь это сделать? - Я чуть не рассмеялась, вспомнив мощь Валентайна и зная силы Кардалеона.

- Не я, не я один, - поправился он.

- Кто же?

- Логос Земли.

Я молчу, опять молчу. Это не сутки, а какая-то вечность неожиданностей. Чем все это кончится? Я не хочу об этом думать.

- Чем я могу помочь?

- Нам нужно сотрудничество: твои глаза, уши, чтобы мы могли иметь полноценную информацию об этом человеке.

- Вы что же, хотите, чтобы я следовала за ним повсюду?

- Может быть.

Я опять молчу несколько секунд.

- Но нужно ли это ему?

- На данном этапе ему нужны союзники и не нужны враги.

- Но я не настолько развита, чтобы заинтересовать его как союзник.

- Неужели ты ничего не поняла? - снова улыбается Кардалеон.

- А что я должна понять?

- Что, что? Да ведь ты действительно понравилась ему как женщина. Только это чувство сильно отличается от тех, что знакомы сейчас землянам.

- Это я уже поняла.

- Да уж, только слишком большой ценой.

- Это было очень неожиданно.

- Пожалуй. Но ты все же должна знать ответ на вопрос Валентайна о том, почему при том, что тебе было хорошо, это все-таки нехорошо.

- Ах, значит, все же нехорошо, - подхватываю я.

- Конечно, нет, твоя интуиция и общественная мораль правы.

- Почему?

- Пять тысяч лет назад это знали уже в школе, - огорченно замечает Кардалеон, - видимо, мы что-то упустили из вида, если люди стали так беззащитны.

- Я жду ответа, мой ангел. - Я ласково напоминаю старцу о себе.

- Ты знаешь основное отличие Черных Сил от Белых?

- Да. Первые работают корыстно, а вторые только сотрудничают и не позволяют себе вмешиваться в чужие судьбы без понимания со стороны партнера целей сотрудничества.

- Вот, - поднял указательный палец Кардалеон, - теперь вспомни все, что с тобой сегодня произошло.

- Да, меня фактически изнасиловали.

- Не фактически, а именно это. На астральном уровне, конечно, что блестяще подтвердил твой сон.

- Значит, Оги Валентайн - Черный.

- Кажется, я уже это объяснил.

Я перемалываю в своей голове события прошедшего дня с этой точки зрения, и произношу:

- Поняла все, кроме одного: он говорил что-то о дополнительных энергиях, которые открываются во время полового возбуждения.

- Открываются, - иронично повторил Кардалеон. - Ты знаешь, что такое сингулярная реакция?

- Реакция, во время которой выделяется какая-то невероятная энергия.

- Человечество может ее контролировать?

- Насколько я знаю, нет.

- Здесь то же самое. Валентайн, сам того не понимая, а может быть, ему это было безразлично, пробудил в тебе силы, которые человечество не так давно взяло под контроль ради благополучия на планете. Лишь немногие люди способны управлять этой самой сакральной энергией. Может, ты слышала выражение от своего мужа: повернуть воды Иордана вспять?

- Что-то было, только при чем здесь река в древнем Израиле, мне непонятно.

- А притом, что это символ энергий, о которых мы говорим, кстати, не только сексуальных. Человек же, являясь зеркалом Вселенной и подобием ее, способен превратиться из подобия в ее аналог, когда токи всех энергий в нем самом будут не зеркальными, а соответствующими токам Вселенной. Тогда он становится бессмертным, как сам Космос. Вот так-то, - кивает головой старец, - а я здесь для того, чтобы заключить с тобой договор.

Мы беседуем еще около часа, потом Кардалеон тает на глазах, а я спокойно засыпаю.

7.

Утром снова застаю Валентайна за монитором. Мельком бросаю взгляд на компьютер. Кандидат пробирается сквозь лабиринты задач и ситуаций пятой серии тестов. Он снова удивляет меня, и я говорю:

- Доброе утро, вы что, не спали сегодня?

- А-а, - оборачивается он ко мне, - Джой, доброе утро, - его глаза блестят от удовольствия, - сон - это глупость, когда есть такие задачи!

- Вчера у вас было другое мнение.

- Но и вы, как мне показалось, не собирались возвращаться ко мне.

- Конечно, - подтверждаю я, - но ночь порой преподносит сюрпризы.

Валентайн изучающе смотрит на меня и говорит:

- Хм... Нехороший сон из прошлого, а что же случилось потом?

Из его замечания я понимаю, что небесные друзья закрывают от Валентайна мои воспоминания о встрече с Кардалеоном и о договоре с Небесами.

- Мне показалось, что я могу многому научиться у вас.

- Научиться? - Впервые вижу удивленное лицо кандидата.

- Почему бы и нет. К тому же вам предстоит интересная работа в обществе, а знакомство с такими людьми всегда обещает многое.

- Хм, пожалуй, что так, - соглашается Валентайн, - а чему вы радуетесь?

Я спохватываюсь, поскольку начала мысленно аплодировать Кардалеону, подсказавшему, как мне правильно себя вести. Ведь набиваться в друзья не в характере нашего времени, и я не смогла бы додуматься до этого сама.

- Радуюсь вашему согласию, - я отчаянно вру, но лишь наполовину.

- А я разве согласился на что-нибудь?

- Ну, вы же согласились с ходом моих мыслей.

- И только.

- Жаль, - искренне огорчаюсь я, - вы мне были бы интересны.

- Посмотрим, - буркнул Валентайн и отвернулся к компьютеру.

- Вы завтракали? - спрашиваю я.

- Да, пил кофе с бутербродами, - он не отрывается от экрана. Я просматриваю результаты еще трех серий тестов и сравниваю их с распечаткой детектора лжи. Все однозначно и "идеально". Я вздыхаю.

- Что-то не так? - откликается тестируемый.

- Нет, напротив, все слишком хорошо.

- По-моему, там написано другое слово.

- А вы колючий!

- Это потому, что вы делаете ту же ошибку, что и вчера.

- Какую же?

- Вы атаковали мою личность, поставив под сомнение мой уровень интеллекта, не дождавшись даже результатов теста.

- Вот как? - говорю я. - Извините, это ненамеренно.

- Верю, - доносится до меня, - кстати, может, вы посоветуете мне решение?

- Какое решение? - не сразу доходит до меня.

- Я рассматриваю алгоритм возникновения так называемой Второй мировой войны, которая произошла в конце Кали-Юги.

- Вы же знаете, что никто не должен вмешиваться в процесс тестирования, прерываю я собеседника.

- Да? - Он быстро оборачивается. - Я не знал.

- Таковы правила.

- Жаль. - Он опять погружается в тест, но я заинтересована в возникшем контакте, а потому говорю:

- А в чем все-таки проблема?

- Мне достаточно ясно все, кроме одной детали. Здесь написано, что Гитлер был в своем роде оккультным мессией, то есть, обладал тайными знаниями, позволившими ему настроить свою нацию против всего мира.

- Да, я что-то припоминаю.

- Конечно, вы ведь тоже проходили пятую серию, - соглашается собеседник. Так вот, возникновение Второй мировой войны, согласно тесту, в значительной степени зависит от правильной оценки этих знаний Гитлера. Здесь дан перечень знаний, и мне нужно проставить коэффициент, оценивающий их уровень.

- Да, если вы не угадаете, возникновение войны неизбежно.

Валентайн внимательно смотрит на меня и произносит:

- Это уже подсказка.

- Разве? - откликаюсь я. - По-моему, это очевидно.

- Да нет, вы своими словами дали мне понять, что эти знания Гитлера были единственными при возникновении войны.

- Тогда я больше ничего не скажу, - сержусь я на себя и на проницательность собеседника.

- Да, - соглашается он, - иначе я буду чувствовать, что мой рейтинг не заслужен.

Неожиданно он переходит на другую тему:

- Я закончу тесты сегодня к вечеру. Загляните ко мне часов в шесть, пожалуйста.

- Вы уверены, что успеете? - Я уже перестаю удивляться чему бы то ни было.

- Да, - он снова отворачивается к монитору.

Вечером я возвращаюсь в комнаты Седьмого Уровня. Валентайн играет в какую-то компьютерную игру.

- Откуда взялась игра? - спрашиваю я.

- Я сам ее сделал, - отрывается он от экрана.

- Когда же вы закончили тесты?

- Три часа назад.

- Неплохо.

- Почти идеально, - произносит он, оборачиваясь ко мне, и повторяет: Почти идеально.

Я смотрю итог. Восемьсот двадцать одна тысяча триста двадцать четыре - это сотый рейтинг среди всего человечества. С одной стороны, результат обрушивается на меня своей величиной, ибо он очень высок, но с другой, я ему не очень верю. Почему не лучший?

- А я думала, что имею дело с лучшим из людей, - пытаюсь я вызвать его на откровенность, и получаю ее в виде улыбки.

- Лучшие на той стороне бытия.

- Устаревший афоризм, - парирую я, и понимаю, что Валентайн намеренно исказил ответы, чтобы не получить высший рейтинг, иначе он бы взбеленился в ответ на мою фразу, которая должна была задеть его самолюбие.

- Зачем вы обманули тест?

- Обманул? - Валентайн удивлен. - Зачем мне это нужно?

- Вот и мне бы хотелось знать, зачем.

- А с чего вы взяли?

- Вы не обиделись на то, что я поставила под сомнение ваш интеллект, как лучший среди людей.

- Хм, - Валентайн задумался, а потом сказал, - пожалуй, вы даже умнее, чем я думал. Наверно, я и впрямь глупею.

Я смеюсь:

- Ничего себе - глупею. Сотый рейтинг.

- Вполне достаточно, чтобы достойно войти в общество, а больше - это уже нескромно.

- Зато правда.

- Кому она нужна? - Валентайн отхлебывает кофе из маленькой чашечки. - И вообще, это мои проблемы и мой выбор. У вас есть претензии?

- Нет, конечно, просто интересно. Чем вы намерены теперь заняться?

- Предстану перед Хранителями, чтобы закрепить полученный рейтинг. - Он замолкает, размышляя, и продолжает:

- Потом, у меня подготовлен ряд рукописей философского и научно-популярного характера. С их помощью я получу имя и кое-какие средства. А там посмотрим, - он снова молчит, и заканчивает:

- Возможно, буду баллотироваться в Парламент Земли.

- Для этого нужна программа.

- Она у меня есть.

- Прекрасно. Завтра в пятом кабинете вы сможете получить удостоверение личности с рейтинговой пометкой, - говорю я, ощущая, что разговор исчерпан, но, если я могу быть чем-то полезна вам, помните наш дневной разговор.

- Уже запомнил, - улыбается он и выходит из комнат, - до встречи!

- До свидания, - говорю я вслед.

8.

- Ах ты, черное чудовище!

- Мр-р-р.

- Ах ты, бесстыжая кошара!

- Мр-р-р, я не кошар-ра, я пантер-ра, мр-р.

- А это не одно и то же?

- Мр-р, нет, конечно, пантер-ра - это большая, мр-р, кошка.

- Ах, вот в чем дело, - меня по-прежнему удивляют рассуждения этого существа, которое я знаю с самого рождения и с которым мы неразлучны всю жизнь.

Я треплю Диану за ухо и, услышав еще один "мур", встаю с кресла.

Через селектор доносится:

- Алексей Григорьевич, до прибытия на Землю два часа. Вы просили сообщить.

- Спасибо, - я медленно направляюсь к КП космического корабля, принадлежащего Флоту исследований Среднего Космоса. Здороваюсь с двумя своими помощниками и сажусь в командирское кресло.

На мониторах почти незаметно, как корабль движется от точки к точке в космосе, точно рассчитывая место следующей дислокации. Через несколько минут мы впрыгнем в Солнечную систему, где я не был уже несколько десятков лет, и, естественно, как всегда при возвращении на родину, вспоминается прошлое.

Альфа Большого Пса, Собачья звезда, Сириус - не он ли моя родина?

...Корабль "Лаплас" производил гравитационные маневры в пределах созвездия Большого Пса. Астронавты называют это "раскачкой", когда корабль, используя притяжение крупных космических объектов, получает все большее ускорение. От планеты к планете, от звезды к звезде. Этот маневр вывел корабль на сверхсветовые скорости.

На звездолете все начало светиться в полной темноте окружающего пространства. Возникло ощущение, что экипаж попал в негатив видеокристалла. Мимо проплывали призраки-люди, предметы фосфоресцировали, в общем, все выглядело довольно необычно. Несмотря на то, что члены экипажа "Лапласа" были готовы к подобному эффекту, они оказались первыми среди людей, кто выжил за пределом сверхсветовой скорости. Поэтому им пришлось долго привыкать к своему новому состоянию.

Через нуль-тоннель маленькой черной дыры, обнаруженной сравнительно недалеко от Солнечной системы, и еще через парочку таких же переходов, попадаешь с поверхности Космоса в подкосмические лабиринты.

Григорий Аркадьевич Милованов - бортинженер, и его жена Вероника Степановна - повар, были частью эксперимента, проводимого на "Лапласе". Когда запускали корабль, сумма переменных, влияющих на исход экспедиции, была таковой, что никто не мог с достаточной долей уверенности предположить ее результат. Тем более, невозможно было установить ее продолжительность.

Потому в состав экипажа включили три семейные пары, способные в различное время полета родить детей. Эти потомки и должны были продолжить эксперимент.

На долю моих родителей выпала честь зачать меня именно в созвездии Большого Пса. Достигнув обусловленного ранее места, экипаж обнаружил, что сверхсветовые границы преодолены, о чем немедленно радировали на Землю, где никто не получил этой радиограммы, поскольку еще не были созданы приборы, фиксирующие сверхсветовые волны.

Зато для экипажа картина звездного неба изменилась в одночасье. На месте прежних звезд появились тусклые туманные точки, но рядом с каждым таким пятном вспыхнула другая, цветная точка, и все пространство вокруг корабля заискрилось цветными огоньками.

Члены экипажа зачаровано наблюдали за этим зрелищем, однако следом за любопытством пришел страх. Все приборы корабля, что называется, "зашкалило", и маневрировать было невозможно. Одновременно казалось, что корабль стоит неподвижно относительно этих самых цветных точек, так мала была его скорость в этой пространственно-временной области.

Через год стало ясно, что корабль на сверхсветовой скорости попал в сингулярность небольшой черной звезды и застрял в нуль-пространстве, пропуская время мимо себя из-за имеющейся собственной скорости. Это было похоже на прогулку шагом во время стометрового забега. Мимо тебя проносятся глыбы, пыль, волны, но ты парализован, потому что слишком быстро бежал и попал в мир, где правила игры вывернуты наизнанку, где быстрее всех достигает цели тот, кто медленнее всех движется. Потому-то "Лаплас" полз через сингулярность черепашьим шагом целых пять лет.

Но и это оказалось еще не все. Как выяснилось много позже на Земле, после изучения всех материалов экспедиции, эта сингулярность оказалась и входом, и выходом одновременно.

За эти же пять лет на Земле всех членов экспедиции заочно похоронили и позабыли, и вдруг именно в том месте, где пять лет назад пропал "Лаплас", на мониторах Земли был замечен корабль. Так впервые была обнаружена пространственно-временная складка, но именно в этой складке родился я - Алексей Григорьевич Милованов. Правда, не я один. Одновременно со мной в виварии корабля родилась Диана.

С тех пор прошли сотни лет, а я нигде не находил того, что называют домом и покоем. Видно, сингулярность наделила меня как множеством талантов, так и немалым количеством странностей.

За первую сотню лет своей жизни, после того как в двадцать я оказался на Земле вместе с "Лапласом", и ученые заполучили меня в качестве объекта для исследований, я был чемпионом мира по теннису и горным лыжам, эстрадной звездой и ученым, но нигде не было мне покоя. Только Космос притягивал меня, и, наконец, я уступил этому зову, и уже семьсот лет тревожу его просторы.

Никто не знает, сколько мне еще жить, ибо, родившись в пространственно-временной складке, я живу в исключительном биологическом ритме. Недавно я отметил восемьсотлетие, в то время как прочие жители Земли уходят в триста. Это грустно - хоронить своих близких, хотя отношение к смерти на Земле очень спокойное. Смерть - всего лишь закон, а законы надо исполнять... если не умеешь их устанавливать.

Триста лет - не предел, конечно, но удерживать искру жизни в биологическом теле становится к этому времени очень трудно, настолько трудно, что ни на что другое сил уже не хватает. Это делает подобную жизнь бессмысленной, и человек рано или поздно соглашается с этой бессмысленностью и умирает.

- Алексей Григорьевич, вы видите? - доносится до меня голос первого помощника.

Я смотрю на монитор. Что-то поднимается изнутри, когда я вижу этот голубой шар, но всю пустоту в моем сердце он не заполняет, и я завидую членам экипажа, для которых Земля - действительно родной дом.

- Спасибо, Эдди, - откликаюсь я, - вижу.

Космопорт "Северный" встречает нас, как всегда, сутолокой и шумом, но это уже привычно, и я позволяю себе радоваться суматохе, насколько могу.

- Алексей Григорьевич Милованов, - слышу я голос дежурной по космопорту, подойдите, пожалуйста, к справочному бюро, вас ожидают.

Кроме дочери, меня встречать некому, но я очень ей рад. Она от четвертой моей жены. Жены уже нет, а вот дочь...

- Привет, па, - она бросается мне на шею.

- Привет, Джой, - я целую ее в щеки, - рад тебя видеть.

Она молчит, прижавшись ко мне. Я вижу, что она не одна: рядом стоит мужчина и улыбается нашей встрече.

- Познакомься, па, - говорит Джой, отстраняясь от меня, - это Оги Валентайн, мой друг.

- Алексей Григорьевич, - протягиваю я руку незнакомцу.

- Рад познакомиться.

- Взаимно, - его янтарные глаза с улыбкой изучают меня.

- А где же Вадим?

- Дома, работает, - отвечает Джой, и мы идем к лифту, который несет нас к площадке аэротакси.

Диана молча плетется сзади, но я заметил, как недружелюбно она прищурилась на нового друга дочери. Мне тоже что-то почудилось в его янтарных глазах.

В полумраке гостиной уютно расположилась вся моя семья: Джой, Вадим и Диана, а также Оги Валентайн. Мягко звучит Чайковский, которого за все эти тысячелетия так никто и не превзошел, на мой взгляд, конечно.

9.

Приблизившись к звезде Бета Цефея, корабль "Стринг" проделал изящный пируэт в гравитационных полях пятнадцати планет, погасив свою скорость, что позволило ему без проблем подлететь к избранной еще на Земле планете.

Нас интересовали радиоволны, поступающие с постоянной интенсивностью на локаторы Земли. Однако, оказавшись вблизи планеты, мы были, мягко говоря, ошеломлены: невероятных размеров мегаполисы раскинулись на ее просторах, а сама планета была раз в тридцать больше нашего голубого шарика. Мы, конечно, не знали, кто создал эту цивилизацию, а потому вынуждены были осторожничать.

Сделав несколько кругов по орбите, мой экипаж обнаружил несколько искусственных спутников явно неземного происхождения. Они испускали какие-то сигналы, но мы были не в состоянии их расшифровать. В ответ, как обычно, мы послали радио о себе.

Через некоторое время нас атаковали, одновременно с поверхности планеты и с орбиты. Спектроскопы показали, что к нам тянутся неизвестной природы лучи. Но ничего особенного не произошло, и мы подумали, что защита нашего корабля выдержала эти удары. Однако ситуация явно складывалась не в нашу пользу: количество нападавших и скорости их перемещения превосходили наши возможности. Корабли аборигенов сделали ряд маневров, на "языке жестов" предлагая нам сесть на планету.

Посоветовавшись с экипажем, я принял решение принять это требование. Через некоторое время, зависнув над площадкой космопорта, "Стринг" медленно опустился. Я, как командир корабля, в сопровождении двух помощников и Дианы вышел наружу.

Что-то странное было во всем, что нас окружало. Мало того, что не было слышно ни звука, несмотря на огромное количество техники, которая высилась здесь и там, но молчали даже дешифраторы, имеющие самый полный частотный диапазон приема. Такое, правда, случалось и раньше на планетах, где ритмы движения находятся в диапазонах частот, которые наши уши не воспринимают, но одно дело уши, а другое дешифраторы.

Кроме того, все, что мы видели, было каким-то призрачным. Неестественные тени лежали повсюду. Я с удивлением посмотрел под ноги, как только мы ступили на поверхность, поскольку жесткое, бетонное, как мне показалось, покрытие вдруг оказалось неровным и шуршащим, как будто ноги ступали по щебню. Я заметил, что и спутники мои удивлены не меньше моего.

Но времени на эмоции у нас не было. Я привык ко многому за время своих путешествий, но таких полупризрачных гигантов видел впервые. Представьте себе шар, у которого я насчитал двенадцать конечностей, служивших одновременно и руками, и ногами. Шары и ходили, и катились, когда это им было нужно. Они имели по два глаза и по два рта, располагавшихся с двух противоположных сторон. При этом и глаза, и рты их были круглыми.

Я по достоинству оценил их совершенную форму, меня подавляли только размеры аборигенов и их цвет. Метров восемь в высоту, они, как я уже говорил, были полупризрачны и постоянно меняли свои оттенки. Нас встречали три таких шара.

Я обратил внимание на странное поведение Дианы. Обычно, попадая на населенную планету, она даже в своем скафандре оставалась лучшим индикатором происходящего, предупреждая об опасности, или, наоборот, доброжелательно мурлыча. Сейчас же она только недовольно пофыркивала, но была спокойна, будто попала на необитаемую планету. Я услышал в шлемофоне ее комментарий: "Бр-ред и гал-л-люцинация". К сожалению, я подумал тогда, что это лишь ирония.

Мы пошли вслед за встретившими нас шарами в помещение космопорта.

В какой-то миг я неожиданно ощутил вторжение в свой мозг. Новое ощущение полностью заняло мои мысли, и я уже не мог отвлекаться на посторонние факторы. Помню только, как пытался закрыть свой мозг от подчинения чужой воле, но у меня это плохо получалось, а потом перед моим взором оказался огромный, круглый, немигающий глаз.

После этого произошло и вовсе неожиданное: мое сознание оказалось в стороне от происходящего, так что я мог наблюдать всю сцену будто бы со стороны. Мое тело, занятое кем-то посторонним, вместе с моими помощниками и Дианой стояло перед невероятным, пульсирующим шаром. Он был похож на цветомузыкальную установку - так ритмично сменялись цвета внутри его тела. Даже в астрале мне казалось, что я вот-вот впаду в транс, и мне из последних сил удавалось удерживать ясным свое внимание, не впадая в беспамятство.

Глаз, занимавший чуть ли не весь этот огромный цветной шар, тоже пульсировал, расширяясь и сжимаясь, и имел безжизненный, матовый оттенок.

Я понимал, ощущал, что шар вытягивает из нас информацию и подчиняет своей воле, но не мог вмешаться в этот процесс, поскольку полагал, что мое тело уже занято мыслями инопланетянина.

Внезапно мое физическое тело подняло руки и начало произносить нечто такое, от чего мое астральное тело затряслось. Я не очень разбираюсь в магии, но убежден, что произносило оно какую-то длинную мантру. Неведомая мне энергия сгустилась вокруг, напряжение стало нестерпимым, и, если бы не интерес к происходящему, я бы кинулся прочь от этого места.

Как только мое любимое (потому что единственное) физическое тело заговорило, шар замер, будто изумленный тем, что кто-то посмел не подчиниться его воле. Но по мере того, как я читал мантру, он вдруг изменил ритм и начал трепетать, и это смахивало на ужас. Его цвета поблекли, и когда мое тело выкрикнуло заключительное "Ом!", шар взорвался на тысячи осколков, похожих на стекло, и в тот же миг я снова оказался в привычном для меня теле.

Не задумываясь, я крикнул помощникам и Диане, чтобы они бежали к кораблю.

Мы беспрепятственно покинули планету. Помощники рассказали мне потом, что помнят только, как попали в космопорт, а потом бежали обратно, и больше ничего. Диана подтвердила их рассказ, хотя и присовокупила, что не помнит никакого космопорта. Так мы расстались с этой планетой наваждений. Можно сказать, что нам повезло.

10.

- Вот такая история приключилась со мной на одной из планет, - закончил я свой рассказ, потягивая из бокала легкое вино.

- Любопытно, - откликнулся Оги Валентайн, - но я чувствую, что это еще не конец.

- Верно, - я лукаво улыбнулся, - дело в том, что на планете, где мы побывали, никогда не было цивилизации.

- Как это? - оторопел Вадим.

- Ты шутишь, па? - поперхнулась дочь.

Оги Валентайн молча ждал объяснений.

- Несколько веков назад один из наших ученых, не помню его имени, выдвинул теорию о том, что иногда во Вселенной мы можем наблюдать миражи.

- Миражи? - воскликнули одновременно Джой и Вадим.

- Блестяще, - рассмеялся Валентайн, - как я сразу не догадался!

- Да, миражи, - подтвердил я, - мы видели события, происходившие совсем на другой планете, и позже я даже побывал на ней. Она находится в созвездии Лебедя. Но удивительность моего случая заключается в том, что мираж был зеркальным, - я помолчал, - мы видели планету созвездия Лебедя, а там видели нас.

- Уникально, - снова воскликнул Валентайн, - потрясающий случай!

- Но это не объясняет гипноза, - задумалась Джой.

- А его и не нужно объяснять, дочь, ведь мысль безгранична, и мой пример блестящее тому доказательство.

- Постойте, - вмешался Валентайн, - а кто же победил этот самый шар, если не вы?

- Хм, - я внимательно посмотрел на гостя и медленно сказал: - А вот этого до сих пор не знает никто.

- Признаюсь, - сказал Валентайн, - я не ожидал, что вы сможете меня удивить, но вам это удалось. Спасибо!

- Я рад, что вам понравилась эта история, но расскажите немного о себе, ведь мы едва знакомы.

- Рассказывать нечего, - заскромничал гость, - я только месяц назад получил свой рейтинг.

- А чем же вы занимались до сих пор?

- Жил в горах, занимался натуральным хозяйством.

- Чему же думаете посвятить себя теперь?

- Я хотел бы объяснить человечеству некоторые вещи, которые осознал в горах. Мне кажется, что это будет небесполезно.

- Что же это за вещи? - поинтересовался я.

- Видите ли, дело в том, - заговорил Валентайн, - что Земля, как вам известно, находится под влиянием семи планет.

- Да, конечно.

- Известно также, что каждая планета выражает свое влияние путем реинкарнации своих монадических единиц, поэтому состав человечества неоднороден из-за усиленного влияния в различные периоды различных планет и созвездий. Отсюда гороскопы и тому подобные предопределения.

- Да, это известно еще со школы, - подхватил Вадим, - но все же Земля, точнее ее Логос, в свою очередь, оказывают влияние на эти группы человечества.

- Это понятно, - согласился Валентайн, - однако, на нынешнем уровне восприятия информации, когда человечество всеми мыслями устремлено в Космос, влияние самой Земли ослаблено.

- Тем более, что многие люди рождаются и живут вне нашей планеты, вмешалась Джой, - как мой отец, например, что создает психические деформации и разного рода аномалии.

- Это так, - отреагировал Валентайн, - но имеет косвенное отношение к нашей теме. Фактически сегодня, когда каждый человек думает о Космосе, он мыслит как сама та планета, с которой он послан на Землю, в психическом плане, конечно.

- Это интересно, - заметил Вадим, а гость, не обратив внимания на эту реплику, продолжил:

- Проходя по орбите вокруг Солнца, Земля периодически оказывается в сфере господствующего влияния тех или иных планет. Это позволяет говорить об усиленном влиянии в эти дни соответствующей группы монад и об их временном превосходстве над другими группами.

- Логично, - согласился Вадим, - и что же?

- Видите ли, дело в том, что планеты в свою очередь контролируются зодиакальными созвездиями, а эти созвездия также напрямую влияют на упомянутые группы. Так вот, если планеты имеют влияние продолжительностью в несколько дней, то созвездия предопределяют влияние одной группы людей на целую эпоху.

- То есть, вы хотите сказать, - попытался резюмировать Вадим, - что правящие круги должны формироваться в соответствии с влиянием того или иного созвездия?

- Вот именно.

- Это интересная мысль. С вашего позволения, я использую ее в своей диссертации?

- Конечно.

- Когда ты защищаешься? - спросил я, молча слушавший до сих пор этот разговор.

- Следующей весной.

- У тебя все будет хорошо.

- Спасибо за поддержку, - поблагодарил Вадим, и снова обратился к гостю:

- Что же следует из вашего постулата?

- Кажется, это очевидно. Все выборы должны учитывать влияние этого фактора.

- Ах, да, вы уже говорили.

- Ты сам это говорил, дорогой, - улыбнулась мужу Джой.

- В самом деле? - Вадим хлопнул себя ладонью по лбу. - Проклятая рассеянность, но я обязательно запомню вашу основную мысль. Вы не против?

- Что вы, - откликнулся гость, - чем больше людей поймут это, тем лучше. Ведь таким образом можно выстроить и Групповую Иерархию Сознания.

Все пораженно замолчали, пока Валентайн с улыбкой отпивал вино.

- Групповая Иерархия? - произнес Вадим. - Это колоссально.

- Это интересно, - парировал гость и поднялся, - извините, я засиделся, пора и честь знать.

- Посидите еще, - предложила Джой, - мы поздно ложимся.

- Да нет, пора, - он подождал, пока хозяйка дома его проводит до двери, - доброй ночи.

- До свиданья, - попрощались поочередно все члены семьи.

- Очень интересный человек, - пробормотал я, когда закрылась дверь, очень...

- Гораздо интересней, чем ты можешь себе представить, - сказала загадочно дочь.

Я с нежностью посмотрел на нее и, потрепав за ухом Диану, сказал:

- Вот Диана представляет себе его полностью. Да, черное чудовище?

- Мр-р, - удовлетворенно раздалось в ответ, - мы его просчитали.

- Ну, специалисты, - рассмеялась Джой, - всем спать.

11.

Я - Хасс, Мессия с Сатурна, и моя задача - посеять смуту и хаос в умах землян.

Они привыкли к порядку. Сплошные алгоритмы, а не жизнь. Но я достаточно знаю о Порядке, чтобы разрушить его. И я сделаю это. Их умами правят идеи и принцип: цель оправдывает средства.

О-о, какая блаженная глупость, с помощью которой я уничтожу эту цивилизацию и устрою свой порядок, основанный на подчинении слабого сильному, а не на сотрудничестве и служении сильного слабому.

Безумцы, не видящие, как средства могут извратить цель, увести от нее и добиться прямо противоположного результата. И я добьюсь его. А они мне помогут.

Ибо я - Хасс - Мессия с Сатурна. Но, черт возьми, кто же победил шар в созвездии Лебедя... или Цефея?

12.

- Уважаемые посетители, среди нас присутствует человек с рейтингом сознания восемьсот двадцать одна тысяча триста двадцать четыре единицы. Это Оги Валентайн, кандидат в парламент планеты от Северных земель. Приветствуйте, экскурсовод зааплодировала.

Валентайн смущенно заулыбался, поскольку в нем боролись два чувства: с одной стороны, он терпеть не мог, когда люди лезли в его личную жизнь, а экскурсовод широко распахнула ее ворота для всех желающих, с другой же - ему было приятно и, что немаловажно, необходимо всеобщее внимание.

- Спасибо, спасибо, - он слегка покраснел.

Джой держала его под руку спокойно и с достоинством. Уже второй месяц она участвовала в предвыборной кампании Валентайна в качестве личного секретаря и имиджмейкера. Вадиму это не очень нравилось, но до сих пор молодой женщине удавалось выполнять условия договора с Небом, не поддаваясь обаянию Валентайна, и, в то же время, ни разу не задев его самолюбия.

Посещение общественных заведений было частью предвыборной программы, которая была тщательно спланирована.

Отличие этих выборов от подобных мероприятий прошлой эпохи заключалось в том, что люди голосовали не за кандидатов, а за программу, перечисляя в ее пользу конкретные суммы денег. Эти суммы определялись каждым самостоятельно, и могло случиться так, что программа вообще ничего не получала. К этому времени на Земле уже забыли, что такое процентная ставка налога, установленная государством. Размер налога определялся самостоятельно каждым человеком.

Программы конкурировали друг с другом, но выигрывала та, что набирала большее количество не средств, а голосов. Так одновременно осуществлялись референдум и финансирование. Если какой-либо программе недоставало голосов, люди, стоящие за ней, отказывались от ее выполнения, а полученные средства автоматически перечислялись на счет программы, получившей большее количество голосов.

Однако, при выборе в парламенты различных уровней важна была как программа, так и личность кандидата, а для последнего рейтинг и внешние данные являлись определяющими.

Поэтому Валентайн с группой своих помощников колесил по Северным землям, набирая голоса избирателей.

Вот и сегодня они с Джой должны были посетить Исторический музей, чтобы продемонстрировать избирателям самих себя и, конечно, свою эрудицию.

- Обратите внимание, - говорила между тем экскурсовод, указывая на огромные экспонаты, стоявшие посреди зала: на рубиновую звезду и свастику, выточенную из черного гранита, - вы видите перед собой любопытнейшие символы конца Кали-Юги, миллионы людей убивали друг друга, следуя за ними. Как вам известно, звезда является символом развитого человека, включающего в себя физическое, эфирное, астральное и ментальное тела, а также искру Абстрактного ума, являющегося аспектом души. Свастика же, дошедшая до нас из египетской символики, означает физическую мощь и часто именуется молотом Тора. И тот, и другой символ, будучи древнейшими знаками, имели ограниченную известность в кругах закрытых обществ, которые назывались масонами, рыцарями Розы и Креста, оккультистами и прочее.

- В конце второго тысячелетия после рождения Христа нашлись люди, которые использовали эти знаки в широких целях, не открывая их истинного значения своим народам, но используя их мистическую силу для достижения поставленных целей, экскурсовод перевела дух, переходя к другому стенду.

Через несколько залов, осмотрев экспонаты времен Потопа, экскурсанты попали в зал, посвященный международному языку Земли.

- Очевидно, никто из вас не замечает того, каким красивым языком он пользуется, - воодушевлено говорила экскурсовод, - но, представьте себе, что всего несколько тысячелетий назад люди разных народов не имели возможности общаться друг с другом, поскольку говорили на разных языках. В пятом веке Новой Эпохи человечество последовало заветам Кристофера и Маргариты Лендел, приняв за основу международного английский язык. Здесь вы видите таблицы, ясно показывающие, что уже через тысячу лет в этом языке осталось лишь пятьдесят процентов английских слов. Так сильно было влияние основных языков других народов. Ныне же словесные барьеры настолько расширены, что в словаре каждого человека имеется около двухсот тысяч слов, составляющих современный юнилэнг, на котором мы говорим друг с другом.

- Уважаемые посетители, прошу вас следовать за мной в последний зал музея, который посвящен религиозным эпохам и мессиям.

Оги Валентайн, собиравшийся уже покинуть музей, обернулся к экскурсоводу, услышав ее последние слова, и произнес так, чтобы его слышала только его спутница:

- Хм! Дорогая Джой, мне кажется, из всего, что мы видели, это может быть самым интересным. И мы, конечно, этого не упустим.

- Конечно, Оги, - улыбнулась ему женщина.

Как только они вошли в последний зал, внимание всех экскурсантов привлек один экспонат. Он лежал на высоком узком постаменте посреди зала и излучал темно-синее сияние.

Он был столь необычен, что люди остановились в дверях. Сияние, излучаемое великолепно ограненным камнем, ничего не затмевало и не освещало, оно будто подчеркивало каждую тень, обнимало каждую вещь, каждого человека.

Камень излучал необыкновенное спокойствие и доброжелательность. На лицах людей появились естественные детские улыбки. Оги Валентайн тоже заметил, что его губы растянулись в улыбке, а уголки глаз смягчились, и ему пришлось одернуть себя.

Экскурсовод, насладившись впечатлением, которое произвел на посетителей камень, произнесла:

- Уважаемые гости, здесь вы впервые можете наблюдать то, о чем раньше ходило множество слухов и легенд. Только в наше время стало возможным появление этого камня перед широкой публикой. Итак, перед вами Солнечный Жезл Посвящений "Семеричный Пылающий Огонь".

Неожиданно, в ответ на имя, из камня полилась удивительная космическая мелодия, заставившая всех снова замереть. Эти звуки словно были кодом каждого существа на Земле. Всякий, кто слышал их, будто бы прикасался к Абсолютному Источнику Жизни и Знания, но только прикасался. Камень ничего не открывал, он лишь задавал ноту, и каждый в этой ноте слышал что-то свое - величайшее, высочайшее. Неожиданно всеобщее молчание прервал хрипловатый голос:

- Уважаемые посетители, музей закрывается.

Стряхнув с себя внезапное наваждение, Джой увидела, что все экскурсанты во главе с экскурсоводом будто окаменели, а в чувство их привел только что подошедший смотритель музея.

Потрясенная, она заметила, что люди простояли здесь около трех часов и теперь с удивлением озирались вокруг.

Всю дорогу домой Оги Валентайн молчал, и Джой поняла, что камень произвел на него неизгладимое впечатление. Не сказав ни слова, он поспешно с ней распрощался.

Вечером Кардалеон сказал ей, что "Семеричный Огонь" был намеренно показан Валентайну. Камень должен был вызвать с его стороны неадекватную реакцию. Проанализировав поведение своего шефа, Джой решила, что это вполне возможно.

13.

- Прошу вас, гражданин Савинов, садитесь, - капитан Финансовой полиции земель Хайленд Тони Тасотти указал на стул рядом со своим столом.

Георгий Савинов слегка помялся в дверях, но потом смело шагнул к стулу и с шумом уселся на него.

Несколько секунд капитан молча смотрел на посетителя, после чего медленно, но с нажимом, сказал:

- Гоша, у нас к вам дело.

Глаза собеседника забегали под немигающим взглядом офицера, но потом он справился с дискомфортом, и даже улыбнулся, сказав:

- Всегда рад сотрудничеству с органами правопорядка, - его удивительно высокий фальцет был уже знаком капитану.

- Приятно это слышать от официального вора высшего класса, - с иронией откликнулся капитан, - кстати, лицензия при вас?

Георгий достал маленькую электронную карточку и протянул ее полицейскому. Тот провел ею по специальному декодеру, и на мониторе компьютера высветился текст лицензии, выданной гражданину Савинову Георгию Ивановичу на право проведения мошеннических операций в отношении компаний, вошедших в определенный перечень. Лицензия также ограничивала сумму, которую мошенник мог официально украсть в течение года, пока она была действительна.

По законодательству полиция, выдавая лицензию, гарантировала мошеннику неразглашение информации о его деятельности, но полностью контролировала его сама.

Тони запросил через компьютер подтверждение действительности лицензии, а потом повернулся к посетителю:

- Вы увеличили объем операций до полутора миллионов экю?

- Почему бы и нет?

- Но ведь это - риск.

- Кто не рискует, тот не летает на другие планеты, - отреагировал штампом мошенник, - и мой профессионализм растет.

- Ну-ну, смотрите не зарвитесь, не то...

- Знаю, знаю, - отмахнулся Савинов, - конфискация и работа на обворованную компанию за мизерную зарплату.

- Вот именно, - капитан протянул посетителю его карточку и переменил тему. - Рад, что у вас все в порядке, но перейдем к делу.

- Да, да, - приготовился слушать Георгий.

- Вы знаете, конечно, что полиция имеет право привлекать официальных мошенников к сотрудничеству в отдельных операциях.

- Мне ли не знать, - кивнул собеседник, - не впервой с вами общаюсь.

- Так вот, - капитан начал излагать суть дела, - в Хайленде объявился крупный нелегал.

- Да ну? - заискрились глаза Савинова. - И кто же он?

- Знали бы - взяли, - отфутболил Тони, - но он действует через подставных лиц и через систему электронных игр.

- Как же вы узнали о его существовании? - удивился собеседник.

- Ну, Гоша, вам ли объяснять такие вещи. Мы ведем учет выигрышей уже два тысячелетия, но только трижды за это время столкнулись с полным крахом игрового бизнеса. Предыдущие два случая были связаны с деятельностью инопланетных группировок, пытающихся экономически колонизировать Землю. И теперь перед нами аналогичный случай. В течение трех месяцев вслед за игорными компаниями начинают "гореть" банки, которые выступают их гарантами.

- Ничего себе, - ахнул Георгий, - это же миллиарды экю!

- Вот именно, - подтвердил полицейский.

- Ну, дела-а, - протянул мошенник, - не могу поверить.

- Это твои проблемы. Нам нужна твоя помощь как специалиста.

- Что же я могу сделать?

- Нам нужно, чтобы ты разработал устройство, не только блокирующее несанкционированный доступ игрока к деньгам компаний и банков, но и позволяющее извлечь сворованные деньги.

- Я что - фокусник, что ли? - изумился вор. - Как же я могу вернуть уже уплывшие деньги?

- У нас есть одна идея, - сказал офицер и коротко изложил ее суть.

- Хм! Психология игрока и все такое - это дело непростое. Техническую часть я обеспечу, но нет никаких гарантий успешного возврата денег.

- Большего от тебя и не требуется.

- Вот и ладно. Я могу идти?

- Да.

- До встречи.

- Счастливо.

Тони задумчиво посмотрел на закрывающуюся дверь и пробормотал в сторону видеофона несколько цифр.

14.

- Я должен на некоторое время уехать, - Оги Валентайн был, как всегда, категоричен.

- Но до денежного референдума осталось меньше двух месяцев, - Джой была удивлена, - как же можно бросить предвыборную кампанию?

- Не думаю, что мой отъезд на пару недель что-нибудь изменит, - Валентайн бросил рубашку в чемодан.

- По крайней мере, ваши избиратели и я, на правах референта, имеем право знать, чем занят наш кандидат.

- Что? - мужчина недоуменно посмотрел на Джой, будто собираясь с мыслями, а потом немного лихорадочно пробормотал:

- Конечно, конечно. Я еду в горы к себе домой. Мне нужно побыть одному.

- Что-нибудь случилось? - Джой и так видела, что с Валентайном не все ладно. Но этот вопрос нужно было задать, чтобы перевести разговор на то, что же именно произошло.

- Нет, ничего, - поспешно ответил собеседник, - ничего не случилось. Мне просто нужно подумать.

- Хорошо! - неожиданно легко согласилась Джой. - Вы можете поехать, но только после того, как совершите паломничество к Лестнице Посвящений.

- Что? - изумился Оги. - Что я должен сделать?

- Почему вас это удивляет? - вопросом на вопрос ответила референт. - Вы что, не знаете правил предвыборной кампании?

Валентайн прекратил собирать вещи и, наконец, обратил свое внимание на Джой.

- И что же это за правило, которого я до сих пор не знаю?

- Это неписаное правило, но очень эффективное. Каждый кандидат должен до выборов сверить свой рейтинг с Лестницей Посвящений. Три тысячи лет назад введение этой традиции принесло абсолютный успех Николаю Реброву. С тех пор избиратель доверяет только тем кандидатам, кто прошел Лестницу Посвящений. И это логично, ведь только Лестница может застраховать человечество от аферистов.

- Проклятье! - воскликнул Валентайн. - Как же я мог забыть об этом?

- Я говорила на прошлой неделе.

- Да, да, я вспомнил, - мужчина нервно заходил по комнате и, внезапно остановившись, сказал:

- Едем сегодня же.

Теперь была ошеломлена Джой.

- Сегодня?

- А зачем ждать?

- Ну, хорошо, хорошо, я только соберусь.

- Жду вас через два часа, - отчеканил Валентайн.

- Через три, - поправила его референт.

Он внимательно посмотрел на нее, но спорить не стал, подтвердив:

- Через три.

Джой вышла, а спустя три часа спэйскар с пассажирами на борту прокладывал себе путь в орбитальном пространстве Земли. Достигнув высшей точки где-то над Россией, он по параболе начал снижаться в предгорья Гималаев.

Джой, неплохо изучившая своего руководителя, заметила, что он начал нервничать еще больше после того, как в музее истории они увидели "Семеричный Пылающий Огонь". Несколько раз она обращалась к Кардалеону за советом, но тот говорил лишь, что все идет как надо, и больше ничего. Нервозность Валентайна и неизвестность тяготили Джой, но ей пока удавалось контролировать ситуацию и себя.

- Черт, - вдруг раздалось рядом с ней. Она обернулась и увидела, что ее спутник прильнул к иллюминатору и не может отвести взгляд от приближавшихся Гималаев.

Спэйскар сделал круг около белоснежного Лотоса Любви-Мудрости, венчающего вершину Джомолунгмы, а через несколько минут, неподвижно зависнув над площадкой космодрома, выпустил свои клешни, упершиеся в землю, и заглушил плазменный движок.

Специальные фирмы, обслуживающие Лестницы Посвящений, которых на всей Земле так и сохранились всего семь, создали вокруг них целую инфраструктуру. По дороге к вершине паломников ждали два адаптационных комплекса, на высоте одной и двух третей подъема к подножию Лестницы. Здесь восходящие люди должны были провести не менее двух суток и, если у них не возникало осложнений со здоровьем из-за разреженности воздуха, им позволяли подниматься выше.

На самих же вершинах продолжали функционировать города, возникшие здесь во времена последнего Потопа. Однако теперь дома в них отапливались с помощью современных технологий, и все те же фирмы поддерживали их первоначальный вид, что казалось невозможным, если вспомнить о давности этих построек. Но ведь строил их чуть ли не сам Бог, по крайней мере, так утверждали летописи.

Поэтому только через четыре дня Оги Валентайн и Джой Селиван на специальном аэротакси были доставлены в самый высокогорный город на Земле.

И здесь, когда кандидат в парламент Земли ходил по булыжным мостовым, притрагиваясь к ледяному мрамору разноцветных, но таких чистых домов, Джой поняла: Валентайн нервничает потому, что боится, боится встречи с Лестницей.

Это было не удивительно для других людей, тех, что боялись узнать правду о самих себе, хотя многие после Восхождения плакали от радости и счастья, когда Лестница давала им больше ступеней, чем они мечтали.

Но то, что Лестницы боялся Оги Валентайн, было неестественно. Человек с его рейтингом не должен был, не мог ничего бояться, иначе концентрация его сознания резко снижалась, а вместе с этим размывался и рейтинг. Джой, конечно, могла понять причины страха. Валентайн желал зла тому, кому должен был поклониться теперь, то есть Логосу Земли. Но, если он намерен победить Его, Оги должен быть уверен в своих силах, иначе он уже проиграл.

В ночь перед Восхождением Оги не спал. Из его комнаты доносились слова молитвы и протяжное завывание. Утром, когда Джой, постучавшись, вошла в его апартаменты, в комнате стоял запах жженых свечей, а на полу были начертаны какие-то мистические знаки явно неземного значения. Джой знала это, поскольку часто наблюдала за работой Вадима.

Ожидая увидеть своего спутника уставшим и разбитым после бессонной ночи, женщина была очень удивлена, увидев свежевыбритого, разрумянившегося Валентайна, вошедшего в комнату с заснеженной террасы.

- Доброе утро, Джой, - впервые за многие дни весело сказал он. По его мощному торсу стекали капельки талого снега. - Чудесное утро, только немного ветрено.

- Здесь погода никогда не меняется, - ответила Джой, и полушутя добавила: Небеса.

Валентайн, энергично растиравшийся полотенцем, внезапно остановился, посмотрел своим проницательным взглядом на Джой и, разобравшись в иронии, улыбнулся:

- Хорошая шутка.

Джой ничем не могла объяснить внезапного возвращения Валентайна к душевному равновесию, кроме как вмешательством мистических сил. Поэтому, когда ее спутник ушел в душевую, она обратилась к Кардалеону:

- Что произошло?

- Нечто удивительное, - воскликнул Кардалеон, - это событие наблюдается нами впервые за многие тысячелетия и впервые же в Новой Эпохе. Твой спутник имел прямой контакт с Логосом Сатурна.

- Этого не может быть.

- Не может, но я и мои друзья видели это. Нам многое предстоит теперь понять и сделать кое-какие выводы для Логоса Земли, но все это очень, очень поучительно.

- Что именно? Я ничего не понимаю, - возмутилась Джой. - Почему вы позволяете Логосу Сатурна беспрепятственно проникать на территорию Земли?

- Именно, именно, девочка моя, - причитал Кардалеон, - в этом-то и вся соль. Он начертал такие символы и произнес такие звуки, что мы вынуждены были расступиться, пропуская сюда чужую планетарную личность. Но еще интереснее, как он все это удерживал в течение трех часов.

- Так, я поняла, - гневно воскликнула Джой, - мне здесь ничего не объяснят, все эти ваши магические дела...

В этот момент в комнату вошел Валентайн, и женщина обратилась к нему с вопросом:

- Оги, а что это за рисунки на полу?

- Ах, это, - мужчина ничем не показал своего замешательства, которого, возможно, действительно не было, - я пытаюсь вспомнить одну древнюю роспись, обнаруженную в историческом журнале.

- Зачем? - Джой рисковала, навязываясь подобным образом, но все обошлось.

- Я давно заметил, что так называемые психологические комплексы очень любопытная вещь, - Валентайн сел в кресло и отпил из чашки черный кофе. - Вот, например, вы сейчас находитесь в определенном психологическом состоянии. Одновременно с ним к вам поступает самая разнообразная информация, среди которой есть основная - моя речь, а все остальное: пейзаж за окном, запах моего кофе, мои жесты, обстановка в комнате, температура - создают некий фон для моей речи.

- Что же? - спросила Джой.

- А то, что ваш мозг выберет для себя другую информацию, которая может стать для вас ключевой.

- Почему? - не поняла она.

- Потому что вы будете искать решение своей проблемы, а не обязательно слушать то, что я говорю.

- Возможно.

- Так вот, дело в том, что вместе с информацией из основного источника, то есть наряду с моей речью, в вашу психику на бессознательном уровне проникает в колоссальном объеме, - Оги сделал ударение, - другая информация. Это похоже на акулу, за которой следует целая армия мелких рыб. Все вместе эти рыбы ничуть не меньшая сила, нежели акула. Но их сила проявляется не столь явно, не столь агрессивно. Не сразу, не одним глотком, а по кусочку, но во множестве. А акула лишь таран, за которым незаметны события не меньшей важности.

- При чем же здесь ваш рисунок?

- Вы не поняли, - Валентайн констатировал факт, но продолжил, - понимаете, зная все, что я вам только что сказал, каждый человек способен... маркировать, что ли, свою жизнь, ставить флажки в определенных местах. Понравилось тебе некое состояние, настроение - проассоциируй его с каким-либо предметом. При этом, чем больше деталей будет в этом предмете, тем больше деталей запомнится о состоянии. Так было некогда с этим рисунком. У меня тогда было чувство абсолютной уверенности и силы. Теперь, когда это состояние понадобилось мне снова, я элемент за элементом восстановил весь эскиз, а вместе с ним воссоздал в психике весь комплекс информации, где акулой было ощущение силы, а каждая деталь рисунка ее проводником: события, люди, замыслы того времени. Воссоздав все это в точности, я проассоциировал некоторые изменения сегодняшнего дня, внес эти изменения в рисунок и, как видите, моя сила восстановилась.

- Интересный прием, но неужели вы так и не знаете, что означает этот рисунок? - не отступила женщина.

- Ученые, насколько я помню ту статью, писали, что он как-то связан с древней магией, но как именно - они не знают.

- Жаль, - Джой пришлось сдаться, так и не выпытав правды, после чего пришлось менять тему разговора. - Когда вы намерены совершить Восхождение?

- Сегодня ночью.

- Ночью? - Джой была в недоумении. - Кто же это делает ночью?

- Мне так больше нравится, - своенравно заявил Валентайн.

- Странное желание, но пусть будет так, как вы хотите, - она встала.

- Кстати, Джой, вы неправы, говоря о моей странности. Десять процентов людей совершают Восхождение ночью.

- В самом деле?

- Это написано в проспекте, - Оги бросил на стол маленькую брошюру.

- Я не знала.

- Они говорят, и я с ними согласен, что ночью атмосфера Земли очищается и сознание проясняется. Разве это не логично?

- Пожалуй, - снова согласилась референт.

Ее поражали демагогические способности Валентайна. Он мог доказать все что угодно, если ему это было нужно, причем довести логику доказательства до такого шага, где оппоненту уже нечем было оперировать, и, если он интуитивно продолжал ощущать свою правоту, то на уровне логики сдавался. Зная эту способность Валентайна, Джой не могла понять истинных мотивов, побуждавших ее спутника совершать Восхождение ночью.

- Значит, нужно выспаться вечером? - спросила она в дверях.

- Конечно, - ответил Оги, - я жду вас в двадцать три тридцать.

- Хорошо.

Джой пошла в свою часть дома, старательно готовясь к разносу Кардалеона, но тот не появился до самого вечера. Это заставило женщину нервничать еще больше, ибо идти по Лестнице без ангела ей еще не приходилось. Однако, когда она уже оделась, перед ее третьим глазом возникла точка света.

- Где тебя черти носят? - воскликнула она.

- Тише, тише, не кипятись, - отчетливо раздалось в ответ в ее голове, но голос, который она услышала, не был голосом Кардалеона. Джой пригляделась и увидела, что и сама точка значительно больше ее ангела.

- Кто ты? - спросила она.

- Я бы не хотел называть себя.

- Почему?

- Это доставит тебе неприятности в будущем.

- Почему? - упрямо твердила Джой.

Но и голос был не менее упрям:

- Потому что иногда лучше не знать определенных вещей.

- Разве?

- Конечно. Представь себе, если я бы оказался Логосом Земли, что было бы с тобой?

- Ну, не знаю.

- Наверно, ты бы начала очень гордиться тем, что сам Логос Земли являлся к тебе и даже просил о сотрудничестве.

- Наверно, - отозвалась Джой.

- А гордость такого рода, как ты знаешь, приносит мало пользы.

- Ну, хорошо, - согласилась женщина, - где мой ангел?

- Занимается своими делами.

- А ты что, вроде его заместителя?

- Вроде, - улыбнулся голос.

- И что я должна делать?

- Все, что сочтешь нужным, - раздалось в ответ, - я просто буду рядом, чтобы помочь в нужный момент.

- Хорошо, тогда я иду.

- Секунду, у меня к тебе маленькая просьба.

- Да?!

- Постарайся запомнить рисунок, который находится в комнате твоего спутника.

- Разве он его не стер?

- Нет.

- Ладно.

Джой постучала в дверь Валентайна, и, пока он надевал меховую куртку и мокасины, старательно изучала узор на полу. Спустя десять минут, когда они шли по скрипящему инею, она поняла, что рисунок странным образом не только целиком отложился в ее памяти, но даже ожил, начав светиться абсолютными провалами черноты.

Предъявив свое удостоверение компьютерной системе, они получили в офисе фирмы радиомаяки, отмечающие высоту подъема восходящего. Данные радиомаяка фиксировались компьютером и служили основанием для подтверждения рейтинга.

В тот момент, когда Валентайн и его спутница снова вышли на улицу с радиомаяками, укрепленными на запястье специальным браслетом, часы в офисе показывали полночь.

Джой зябко поежилась, хотя была очень тепло одета. На мгновение ей почудилось, что свет, струящийся с вершины Джомолунгмы от Лотоса Любви-Мудрости, стал будто бы слабее.

- Ничему не удивляйся! - раздалось в ее голове.

- Разве мы можем общаться при Валентайне? - удивилась Джой.

- Со мной - да!

- Значит, ты сильнее Кардалеона?

- Немного, - скромно донеслось в ответ.

Между тем два человека подошли к основанию Лестницы и остановились в молчании. Где-то вверху маячило несколько фигур людей, карабкающихся кто вверх, а кто уже и вниз. Среди них была пара, не сходившая с Лестницы уже неделю. Достигнув предельной для себя высоты, они медитировали, пытаясь продвинуться еще немного. Иногда это получалось, но лишь тогда, когда удавалось распрощаться с грузом довлеющей кармы.

Туман, слегка затмивший свет, начал сгущаться, но как-то необычно полосами, будто огромные змеи струились вокруг вершины.

- Откуда здесь туман? - удивилась Джой.

- Действительно, странно, - откликнулся ее спутник, и женщина почему-то оглянулась назад. Она вздрогнула, увидев, что туманные полосы выползают из того места, где находился их дом. В ответ на эту догадку в ее голове запульсировал образ рисунка, оставленного Валентайном на полу комнаты.

Женщина еще сильнее поежилась, со страхом посмотрев на своего спутника. Он молча ждал, пока одна из полос не приблизилась к ним. Когда вокруг уже ничего не было видно, Валентайн вдруг повернулся к Джой и сказал, слегка расширив глаза:

- Спи, моя девочка! Спи! И представляй себе Восхождение.

Джой ощутила, как туманная полоса убаюкивает ее, ей стало трудно дышать, а из глаз Валентайна словно протянулись два луча. И она провалилась в пустоту. Потом внезапно очнулась и, оглядевшись, поняла, что с тех пор, как Валентайн ее загипнотизировал, прошло не больше минуты. Сам Оги в это время чертил перед Лестницей тот же рисунок, что она видела в его комнате. Джой хотела уже выяснить с ним отношения, но вдруг в ее голове раздалось:

- Не подавай вида, что ты в сознании.

- Почему? - задала она вечный вопрос.

- Потому что это я тебя разбудил, чтобы ты могла увидеть все, что произойдет. Ты - единственная на земле, кто увидит это и будет об этом знать. Поэтому замри и наблюдай.

Джой видела, как Валентайн заканчивает чертить, а туманные змеи почти скрыли вершину Джомолунгмы, погрузив все вокруг в жуткую темноту. Она увидела, как два человека, спускавшиеся с Лестницы, остановились, а потом опустились на ступеньку, где стояли. Очевидно, Валентайн усыпил всех, кто был вокруг.

К этому времени рисунок был закончен. Оги стоял над ним и смотрел то на него, то на Лестницу. Наконец, словно выбрав что-то, он шагнул вперед и попробовал подняться на первую ступеньку, но нога его будто уперлась во что-то невидимое. Он наклонился еще сильнее, но и лоб не смог проникнуть за прозрачное препятствие.

Джой ликовала. Она очень робко надеялась на такой исход, но в то же время, зная уровень сознания Валентайна, не верила в его вероятность. Никакие круги, Логосы и магия не помогли вероломному созданию. Лестница Посвящений Земли защищала себя от инопланетных посягательств. Джой уже хотела крикнуть Валентайну: "Ну что, съел?" - но рот будто парализовало, и снова в голове прозвучал голос: "Замри и наблюдай. Все не так просто, как хотелось бы".

Валентайн, отчаявшись подняться на Лестницу, плюнул на нее и начал выполнять странный магический ритуал. Он завывал, вздымал руки вверх, а потом упал на землю и несколько минут пролежал, не шевелясь. Затем снова встал и пошел в сторону, прямо противоположную Лестнице. Отойдя от своего магического круга на такое же расстояние, какое отделяло круг от Лестницы, он вдруг поднял левую ногу над поверхностью земли, и под этой ногой появилась ступенька. Он даже не остановился. Его взгляд был устремлен вверх, а ноги, ступавшие в пустоту, оставляли позади черные ступени.

Джой была потрясена. Это был какой-то мираж, фантастика. Прямо над городом, будто зеркальное отражение Лестницы Посвящений, росла другая, Черная Лестница.

Туман, укутывавший до сих пор вершину Джомолунгмы, собрался над рисунком, словно пряча от подлинной Лестницы ее тень.

Валентайн шел выше и выше без остановок и видимых усилий, будто робот. И вот он наверху, и над Черной Лестницей распускается Черный Лотос - цветок ненависти.

Нависший над магическим кругом туман пронзает ослепительная вспышка, и невероятный гром швыряет Джой на землю. Прямо перед ней, в трех метрах от лица, в центр рисунка Валентайна несколько раз подряд вонзается голубой электрический разряд молнии.

Женщина закрывает глаза и уши, но это мало помогает. Вокруг все трясется, перед глазами только свет и тьма, свет и тьма. Тьма...

Она приходит в себя, когда слышит голос Валентайна:

- На счет три ты придешь в себя. Раз, два, три, - выкрикивает он, но Джой и так уже пришла в сознание.

- Ну что, как тебе Восхождение? - спрашивает он.

- Боюсь, что ничего не прибавила к своему рейтингу.

- Жаль.

- А как вы?

- Я дошел до вершины, - спокойно говорит собеседник.

- Правда? Это замечательно! - разыгрывает радость Джой.

- И я тоже рад.

Только теперь референт Валентайна смотрит туда, где была Черная Лестница, но ее нет. Это не удивляет Джой.

Они спускаются в офис фирмы и отмечают на своих карточках соответствующие рейтинги, причем попытка Джой не считается успешной, что говорит о том, что либо ее совсем не было, либо она дошла до прежнего уровня. Валентайн думает, что его референт думает, что случилось последнее, но он и предположить не может, что правду знают они оба и еще кое-кто из нечеловеческих форм эволюции.

Утро проходит спокойно, однако их будит звонок в дверь. Служащие компании преподносят Валентайну красивую вазу-Лотос в память о его достижении. По данным их компьютера, он побывал на самом верху.

Тут же появляются тележурналисты, и в прямой эфир летят новости с Лестницы Посвящений, где улыбающийся Оги Валентайн держит в руке белоснежный Лотос.

Джой стоит немного в стороне, покусывая губы. Она ничего не понимает, а Кардалеон и его друзья не желают ничего объяснять. Устраивать истерику перед телевизионной камерой, рассказывая небылицы о Черной Лестнице, означало бы выйти из игры навсегда. С другой стороны, надо было что-то делать, но все еще не теперь, не теперь...

15.

- Что, что это такое? - Джой впервые видела, чтобы Вадим был так возмущен.

Она обернулась к мужу, ожидая сцены по поводу ее отношений с Оги Валентайном, которые, о чем знала сама Джой и не знали другие, оставались деловыми. Однако в руках Вадима был всего лишь листок бумаги с восстановленным Джой по памяти магическим рисунком, который она увидела в ночь "восхождения" Оги Валентайна.

- Рисунок, - спокойно ответила она.

- Я вижу. Где ты это взяла? - Вадим был явно не в себе.

- Да что случилось-то? - вопросом на вопрос ответила Джой.

- И она еще спрашивает. Да, да... да, черт возьми, - только и нашелся он, - я не могу объяснить этого в двух словах. Это символ невероятного, неземного происхождения, но мало того, это знак планетарного масштаба, а не человеческого существа. Я бы сказал, что это имя какого-то Логоса.

- Ну и что? - спросила Джой безразлично.

- Да, ты, конечно, не понимаешь, - Вадим еле сдерживал свое возбуждение, стараясь говорить спокойно. - Ну, как тебе объяснить. Вот тебя, например, зовут Джой. Твое имя дали тебе родители. Если бы твой отец, Алексей Григорьевич Милованов, пожелал бы, то у тебя было бы отчество - Алексеевна. Это тоже часть твоего имени. И, наконец, твоя девичья фамилия была Милованова, а теперь Селиван.

- Не пойму, к чему все эти банальности, - раздраженно ответила Джой.

- Сейчас, сейчас, - Вадим лихорадочно потер лоб, - сочетание звуков "Джой" - это твое личное имя в этой жизни, оно - основа твоей земной кармы в этот период. Если бы у тебя было отчество по русской традиции, то ты приняла бы на себя вместе с ним карму отца, а фамилия Милованова несет с собой карму всего твоего рода, как будто он - огромная общность людей с определенным характером и реакцией на мир. После замужества, сменив фамилию на Селиван, ты приняла на себя карму моего рода, деформировав карму Миловановых, но только внутри себя самой. Понимаешь?

- С трудом.

- У-у, тяжело, - Вадим схватился за голову, - давай по-другому. Каждое тело внутри тебя имеет свою вибрацию. Так?

- Ну?

- Вибрация - это звук. Так?

- Ну?

- Так вот, у каждого существа и каждого его тела есть свое базовое сочетание таких вибраций, как будто аккорд или же имя. Твое имя и фамилия, понимаешь?

- Ну.

- Ну-ну, баранки гну, - передразнил Вадим жену, не желающую ничего понимать, - это означает, что каждое существо имеет свой код или шифр. А теперь представь, что тебе известен шифр или пароль к компьютерной системе "Межбанковские взаиморасчеты".

- Ну и что?

- Ничего. Просто экономика всего мира окажется в твоих руках.

- То есть, ты хочешь сказать, что если знать пароль какого-либо существа, то это существо можно использовать в своих целях?

- Ну, наконец-то. Последний арктический хорек сдох, - мрачно пошутил Вадим.

- Но ведь мы знаем имена друг друга, - недоуменно заявила Джой, - и не можем управлять друг другом.

- Верно. Я потому и говорю тебе о земных, материальных именах. Они не касаются внутренних сил или тонких тел разных сущностей. А вот знание аккордов именно этих сил является важным. Если ты хочешь управлять самой жизнью человека, то должна знать код этих жизненных сил. Если хочешь подчинить его желания познай основные ноты его эмоций, страстей и инстинктов. Если хочешь управлять мыслями - пойми, как он думает, какими основными способами. Все это и есть шифры, коды и тонкие имена.

- Да, но все же, причем здесь рисунок, - не унималась Джой.

- Может, это странно звучит, но всякий звук можно нарисовать. Ведь существует же нотный ряд, использующий определенные символы для конкретных нот, то есть звуков. Так же существуют иные алфавиты звуков. Этот рисунок - такой же пароль доступа к какому-то космическому существу.

- С чего ты это взял?

- Когда же я услышу ответ на свой очень простой вопрос? - Вадим помолчал, но, не дождавшись ответа, вздохнул и опять начал объяснять. - Видишь ли, любое существо имеет определенный уровень сложности, ну, как в известной тебе Иерархии Сознания. Однако в Иерархии люди лишь немного отличаются друг от друга.

- Ну да, - перебила его Джой, - видел бы ты, насколько они отличаются.

- Вот видишь, - подхватил Вадим, - даже тут ты считаешь различия значительными. Что же тогда говорить, если мы сравним сложность одного человека и целой планеты, на которой живут миллиарды людей и неисчислимое количество животных, растений и минералов. Сложность и уровень сознания такого планетарного существа непостижимы. Так вот, рисунок, который я держу в руках, является описанием - шифром к очень сложной системе, не менее чем планетарной. Поэтому я и спрашиваю: откуда это у тебя?

Джой молчала. Она не знала, что делать. Вовлекать Вадима в сложную игру с Валентайном ей совсем не хотелось. С другой стороны, именно муж был для нее наиболее близким человеком, который, к тому же, хоть что-то рассказал об интересующих ее загадках. Обдумав все это, она сказала:

- Что ж, хорошо. Может, и лучше, что ты все будешь знать, поскольку больше ждать помощи неоткуда. Ты извини, что я задавала тебе все эти вопросы, но мне нужно было знать как можно больше о происходящем вокруг меня, поскольку я оказалась в центре неведомой мне игры.