Камень королей

Глава 8. Ожидание

Ожидание изводило. Сони подергал болтающуюся пуговицу мундира, повозил вокруг себя носком сапога и пересчитал серые плитки пола до противоположной стены. Больше заняться было нечем. Пошарив взглядом по коридору рядом с собой и не найдя ничего примечательного, кроме двух стражников в синих табардах, он стал наблюдать за тем, как вдалеке возле крупной вазы с цветами ругаются две служанки. Одна бурчала что-то о пожеланиях королевы, другая — про указания леди Бьелен. Они вели себя очень забавно — яростно жестикулировали и были готовы вцепиться противнице в волосы, но костерили друг дружку шепотом. В этом коридоре располагался кабинет королевы, а новую хозяйку замка лучше не злить.

Слуги всегда очень тонко чувствуют настроение господ — от этого зависит, похвалят их или накажут. Дела у Невеньен после смерти мужа шли плохо, оставшиеся рядом с ней лорды были пасмурнее тучи. Поэтому дворня в замке Остевард ходила тише воды, ниже травы. Собаки боялись гавкнуть лишний раз, и даже дым из кухонной трубы, упрямо сопротивляясь ветру, дул в другую сторону от замка, чтобы, не дай Небеса, не прогневить хозяев, и без того находящихся в дурном расположении духа.

К счастью, в Остеварде, куда из Серебряных Прудов переехала маленькая королева, было где спрятаться от сердитых шиканий лордов. Некогда он служил главной военной опорой королевской династии, и в наследство от тех времен замку достались обширные пространства внутри мощных крепостных стен, высокие башни и просторные помещения, рассчитанные на крупный военный гарнизон. Даже с учетом того, что последовавшие за Невеньен лорды привезли своих слуг, около половины комнат в замке пустовало. Если не больше — со времени пребывания в поместье ее свита изрядно поредела.

Может, поэтому Невеньен и выглядела сегодня такой строгой? Сони хотелось думать, что у девушки хватает проблем и без него — мужа убили, добрый сосед обернулся заклятым врагом, союзники торопливо ретируются… Провал отряда, повлекший за собой разорение Аримина и освобождение Детей Ночи, конечно, не был мелочью. Но ведь Невеньен не казнит никого только из-за того, что она расстроена?

Сони попинал ногой стенку, на которую опирался. Смешно — жизни взрослых, видавших виды мужчин зависели от настроения какой-то соплюхи. Впрочем, из двух человек, которые только что слушали доклад Сони о событиях в Аримине, мнение Невеньен стоило меньше всего. Обычно бесстрастный Тьер, «тот, кто правит на самом деле», хмурился еще сильнее, чем королева. Сони это беспокоило. Он был последним из отряда, и гвардейцы должны были повторить ту же красивую историю, что и он: о том, как они доблестно отбивались от полчищ воинов Шасета и приспешников Гередьеса с Тэби во главе и почти победили, но в последний момент случилось непоправимое. Умирающий предатель со словами «Так пусть же королевство не достанется никому» сломал державу и выпустил када-ра. Звучало это в должной мере пафосно и в то же время трагично — Дьерд, у которого проявился немалый талант к сочинительству, над этим постарался. Отряд тщательно отработал все варианты лжи, и никто не должен был расколоться — придержать правду было в интересах гвардейцев. Но почему Тьер метал глазами такие молнии, если слышал те же самые слова в четвертый раз? Неужели он о чем-то догадался?

Пытаясь успокоиться, Сони подул на вспотевшие ладони. Скорее всего, молнии в глазах советника ему просто показались. Он бы погрешил на то, что кто-то из гвардейцев разболтал правду, но, во-первых, верил им, а во-вторых, они испереживались не меньше, чем он. Виньес, обкусывая тонкие губы, мерил шагами узкий коридор рядом с кабинетом королевы, заставляя подскакивать молодого стражника у дверей. Второй стражник, постарше, в более затасканном доспехе, был спокойнее. Он не дергался из-за Виньеса, зато нервно косился на Дьерда. Тот весело насвистывал и даже приплясывал, несмотря на гнетущую атмосферу, и это раздражало не меньше, чем необходимость ждать решения королевы по поводу проваленного задания. Только Кален, как каменная статуя, невозмутимо стоял в любимой позе — прислонившись к стене, сложив на груди руки и закрыв глаза, будто в дреме.

Сони ему завидовал. Причин бояться королевского решения у Калена было больше, чем у Виньеса и Дьерда. Аристократов так легко не казнишь, а Кален высоким происхождением не хвастался, к тому же его, как командира, ждало более суровое наказание, чем подчиненных. И как только ему удается сохранять хладнокровие?

Дьерд перешел к особенно пронзительной трели, от которой хотелось заткнуть уши. Нахохлившийся Виньес сердито забурчал себе под нос что-то про дисциплину и о том, что гвардейцам такое поведение простят, но будь Дьерд солдатом в нормальной армии, его бы давно вздернули.

— Хватит, — проговорил Кален, не поднимая век.

Парень стих, но ненадолго — заставить его замолчать было чем-то из разряда божественного.

— Они там уже почти час сидят, — пожаловался он, намекая на Невеньен и Тьера, закрывшихся в кабинете королевы.

— Скажи спасибо, что они действуют в обход протокола и не позвали Ламана, — буркнул Виньес. — Тогда собрание было бы коротким, зато с однозначным концом: смерть родственника он нам точно не простит.

Упоминание о Танэль на несколько мгновений вызвало тягостную тишину. Затем Дьерд снова не выдержал:

— И все-таки, что можно так долго обсуждать?

— Выбор наказания. Казнить, распустить отряд, — запрокинув голову и сцепив руки за спиной, стал перечислять Виньес, — бросить в тюрьму, задать плетей, лишить званий или жалованья…

— Хватит, — громче повторил Кален.

Ага, значит, его все-таки пробирает дрожь по позвоночнику. На Севере командир показал пример железной выдержки, но и он тоже человек.

— Что будешь делать, если королева Невеньен потребует отдать нас толпе? — тихо, чтобы не слышали насторожившиеся стражники, спросил Кален Сони.

«Отдать толпе» — какая изящная замена для слова «казнь». Сони занервничал вдвойне.

— Думаешь, все настолько плохо, что королева пожертвует лучшими магами и носителем майгин-тара?

— План у тебя есть? — настойчивее спросил Кален.

— Ну, сдаваться смирной овечкой на заклание я точно не буду. Если не принимать во внимание, что, кроме вас, тут целая толпа дневных магов, то… — Сони пошкрябал щетину на подбородке и оглядел длинный коридор без окон. — Ломанусь обратно в кабинет королевы. Там есть окно, в которое можно пролезть. Оттуда недалеко прыгать до пристройки. Пока все будут соображать, что к чему, я добегу до ворот и сигану в реку. А дальше — кругом густые леса…

— Дерьмо, а не план. Про стрелков на стенах ты, наверное, забыл, — скептически заметил Дьерд. — А если они вдруг промажут, то есть конники, которые тебя быстро нагонят.

— Все равно умирать, так хоть с песней. В придачу вы наверняка мне поможете — вам же тоже грозит наказание. Кстати, если, по-вашему, все так беспросветно, может, обсудим план вместе?..

— В этом нет смысла, — произнес Кален, глядя на Сони своим проницательным взглядом. — Я просто хотел выяснить, собираешься ты сдаваться или нет.

Он пожал плечами, удивляясь этой реплике. Отправиться на казнь означает бестолково растратить жизнь, которую ему подарил брат. И если раньше он спасал свою шкуру только потому, что хотел жить, теперь у него была цель.

— У меня должок по отношению к ариминцам. И я его верну.

Первый долг, который он действительно хотел выплатить и пока не знал как. Долгий переезд сначала в Серебряные Пруды, а затем, когда выяснилось, что они пустуют, в другую часть центральных земель, к Остеварду, отдалял Сони от цели. Но гвардейцы убедили его в том, что только Акельен способен откликнуться на зов северян и помочь в борьбе с када-ра. Они говорили это с таким огнем в глазах, что Сони им поверил.

Однако Акельен был мертв, а замыслы Невеньен оставались смутными. Отряд прибыл в замок только вчера вечером и уже успел узнать два абсолютно противоположных слуха. Первый — что девушка собирается отказаться от борьбы за трон и вернуться в родительский дом во исполнение долга младшей дочери. Второй — что вдова поклялась отомстить Гередьесу за смерть истинного короля и не отступаться до тех пор, пока убийцу не настигнет кара. С одной стороны, у Сони появилась надежда, что Невеньен больше не нужен камень королей и, соответственно, жизнь одного могаредского вора, которая для него самого была очень ценна. С другой — если королева правда так одержима местью, как шепчутся слуги, то ей будет наплевать на када-ра. И Сони придется, как какому-нибудь неудачливому любовнику, удирать от нее через окно.

Так или иначе, поскорее бы произошло хоть что-нибудь. Он ждал этого момента уже очень долго — сначала двадцать дней, которые ушли на то, чтобы добраться с Севера до Серебряных Прудов, затем пять дней на разворот к Остеварду и еще час мучений у двери королевского кабинета. «После такого срока сам на виселицу запросишься», — невесело подумал Сони.

Наконец, дверь кабинета приоткрылась, и оттуда выглянул упитанный секретарь с круглыми щечками. Увидев раскачивающегося на стуле Дьерда и шушукающихся Калена с Сони, он нахмурился и громко прокашлялся. Дьерд с тоскливым вздохом встал и вытянулся по струнке.

— Королева готова объявить свое решение, — объявил секретарь.

Отряд проследовал за ним сначала в приемную и затем в кабинет. Сони пристроился последним, заняв место у высокого окна. Кален, Виньес и Дьерд, не сговариваясь, тесно встали перед ним, словно защищая товарища.

Невеньен сидела в центре кабинета, рядом с ней стоял советник, сцепивший пальцы перед животом. За спиной девушки длинной жердью торчал гвардеец — личный телохранитель королевы с крупной родинкой, весь облик которого кричал о страшной занудливости. Свет магии от него лился не хуже, чем от Виньеса.

По лицам мужчин ничего нельзя было прочитать, и Сони посмотрел на Невеньен. Она не так хорошо владела собой и могла нечаянным движением выдать приговор еще до того, как он будет озвучен. Девушка преобразилась за последние три месяца, и Сони не слишком нравилось то, в какую сторону пошли изменения. От того мягкого, неуверенного в себе ребенка, каким Невеньен была в Серебряных Прудах, остался только янтарно-медовый привкус. Сейчас она вполне соответствовала по-военному строгой обстановке кабинета, который когда-то занимали командиры замкового гарнизона. Девушка похудела, побледнела и даже украшения носила теперь другие — теплое золото заменила похожая на камень кость горного рай-гала. Это было не удивительно, учитывая удары, которые пришлись в последнее время на долю такой юной девушки. Но сильнее всего Сони беспокоило то, что в глазах маленькой королевы появилась мрачная решимость. Она подтверждала слухи о том, что Невеньен поклялась во что бы то ни стало отомстить Гередьесу за смерть мужа.

Возможно, на девушку всего лишь влияло царящее в комнате уныние. Будь его воля, Сони запретил бы принимать решения, касающиеся жизни и смерти, в ящиках вроде этого. От древней мебели несло плесенью, несмотря на сладковатый аромат ствилла, наверняка поселившийся тут только благодаря Невеньен, а от каждого камня, стыдливо прикрытого новыми гобеленами со сценами застолий, веяло необжитостью. Разве захочется в такой комнате быть милосердным? Старик Тьер, например, глядел на всех так, словно мечтал их поубивать. Помешкав, Сони на всякий случай передвинулся ближе к окну.

Когда гвардейцы поклонились и замерли перед королевой, она поднялась со стула и вышла вперед советника.

— Мне очень жаль, что вы потеряли нескольких бойцов в этом задании, — откашлявшись, начала Невеньен, — но мы вынуждены идти дальше, молясь Небесам об их душах.

Она прочистила горло, как будто бы действительно печалясь о случившемся. Однако после этого ее тон изменился, и Сони сообразил, что девушка просто подбирает нужную интонацию. На лице Тьера, туго обтянутом кожей, промелькнула тень неудовольствия.

— Вы разочаровали меня тем, что не справились с порученной вам задачей, — продолжала Невеньен, придав голосу жесткости. — Более того, из-за того, что вы не остановили предателя, пострадало население Аримина, а на свободу выпущены одни из ужаснейших созданий Бездны.

Дьерд шевельнулся. Он специально составлял легенду так, чтобы к гвардейцам нельзя было подкопаться — дескать, они ничего не могли сделать. Но такое уж у главарей — и королевы к ним тоже относятся — право: всегда во всем обвинять подчиненных.

— Учитывая вред, который вы, пусть и непреднамеренно, нанесли стране, наказание за него может быть лишь одно: казнь.

Невеньен замолчала, глядя на гвардейцев и проверяя их реакцию. Никто не шелохнулся. Сони приготовился к прыжку в окно, пока продолжая ждать. Ну же, девочка, это ведь не может быть твое последнее слово?

— Однако ситуация не такова, чтобы мы могли разбрасываться настолько ценными жизнями, как ваши, — с некоторым облегчением, словно ей самой было неприятно произносить предыдущую фразу, сказала Невеньен. — Кроме того, вы должны будете искупить свою вину. Это не значит, что вас не ждет наказание. Допущенные вами ошибки слишком серьезны.

До этого момента Сони не замечал, насколько все напряжены. Но стоило Невеньен упомянуть о том, что ничьи жизни она забирать не будет, в воздухе что-то изменилось: дышать стало легче, и даже одежда стала как-то свободнее, будто людей больше не стягивали незримые веревки. Никто не умрет. Все остальное можно было пережить.

— Лейтенант королевской гвардии Кален Рондалл: вам назначается выговор и штраф, равный двадцати процентам вашего жалованья за месяц, а также лишение положенного отпуска. Рядовой королевской гвардии Виньес Тотгарн…

Сони, отвернувшись от окна, вполуха слушал перечисление наказаний. Все это было так, глупость, даже в кутузку никого не бросили. Ему не заплатят вторую часть суммы, за которую его нанимали помочь гвардейцам в поиске державы? Ничего, быть нищим ему не в новинку. Как-нибудь выкарабкается. Гвардейцам на удержание жалованья и лишение отпуска тоже было наплевать — они и так по полтора-два года не бывали дома. Келси, отсылающий деньги родителям, погиб, а Виньес, которого могло огорчить лишение отпуска, заранее с этим смирился.

Интересно, почему наказание настолько пустяковое? В этом мире все имело свою цену, а гвардейцы за свой провал ее явно не заплатили. Давая такое щедрое отпущение грехов, Невеньен наверняка собиралась потребовать что-нибудь самоубийственное. Но что — убить Гередьеса? Если она действительно собиралась дальше бороться за власть, ждать такое задание следовало в первую очередь.

— И последнее, — громко произнесла Невеньен. — Вам запрещено говорить кому-либо о том, что вы когда-либо были в Аримине. В отчетах указано, что совет отправил вас в крепость Греньет проверить и обучить новобранцев и заодно уничтожить банду разбойников, нападающих на ближайшие к нему поселения. За распространяемую ложь о том, что совет мог отдать вам приказ отправиться в Аримин, вы будете жестоко наказаны, лишены звания и уволены из гвардии.

Сони с пониманием усмехнулся и быстро стер ухмылку с лица, вспомнив о гвардейской дисциплине. Теперь ясно, почему кара такая слабая. Если бы она была хоть сколько-нибудь публичной, все бы сразу заинтересовались, в чем дело. Советники увидели свою вину в случившемся на Севере — ведь если бы они не послали отряд за державой, катастрофы бы не было. Поэтому они пытались скрыть тот факт, что мятежники участвовали в освобождении када-ра. Доказать, что Тэби продался Гередьесу, было невозможно, зато сотни людей подтвердили бы, что Кален и его отряд подчиняются мятежникам. Очиститься от такого пятна на репутации будет проблематично.

— Это все, — тон Невеньен снова смягчился. — Сейчас отдыхайте и подбирайте новых членов из новобранцев. Через несколько дней, когда я призову вас принести присягу, ваш отряд должен быть пополнен.

Что ж, пока никаких новых приказов. Внутри у Сони заворочалось неудовлетворение от того, что неопределенность продлится еще несколько дней. Но так уж и быть. Хорошо, что разрешилось хотя бы что-то. Он поклонился вместе с другими гвардейцами и шагнул к выходу.

Однако ожидание мучило не только Сони. Один из магов остался стоять на месте, согнувшись в поклоне и прижимая руку к сердцу.

— Я прошу прощения, моя королева, — произнес Виньес, и в его голосе чувствовалось сомнение. — Но что мы будем делать дальше? Вы отправите нас на Север, противостоять када-ра?

Он спрашивал о том, каким будет следующее задание, но Невеньен поняла его гораздо шире.

— Что дальше? — рассеянно переспросила она, направив взгляд в окно. — Способа победить када-ра никто не знает, и рисковать мы вами не будем. Поэтому что дальше… Время покажет.

Ветер взметнул пыль, покружил ее по тренировочной площадке и разбил о крепостную стену Остеварда. Никто из нескольких солдат, отрабатывающих бой с мечом, не остановился, чтобы смахнуть с себя грязь. Они хлестали друг друга по доспехам затупленными клинками, а учитель, пожилой вояка, продолжал пронзительно выкрикивать команды. Для мечников ветер не имел значения; для Сони он мог означать как жизнь, так и смерть. Переждав порыв, он выставил вперед левую ногу и поднял правую руку с ножом, затем глубоко вдохнул и вместе с выдохом мощным движением отправил оружие в скрытую тенью крепостной стены мишень. Мимо.

— Да чтоб тебя! — выругался Сони.

Он начинал сердиться, а всегда, когда он терял самообладание, ножи отклонялись от «яблочка» все дальше и дальше. Вдобавок Сони порядком устал за сегодня. Сгущались сумерки, тренировка длилась уже два часа, и запястья слегка ныли.

В первые дни путешествия обратно с Севера они болели сильнее. Тогда Сони, злясь на себя из-за Детей Ночи, метал все подряд: и поясной нож, и кинжал Дьерда, и деревянные ложки, и вообще все, что попадало под руку. Результаты, естественно, были отвратительными. Потом, когда он умудрился полуобманом вытянуть у мастера в придорожном городке набор метательных ножей, дело пошло лучше. Вчера тренировку Сони увидел один солдат, щербатый дядька с поврежденным пальцем на левой руке. Сказал, что у него недурно выходит, и удивился, узнав, что он учится всего месяц.

Болтовня с солдатом оказалась полезной — он неплохо разбирался в ножах и показал пару приемов, в том числе как метать оружие снизу. Откуда ему все это известно, новый знакомец предпочел умолчать, хотя по некоторым обмолвкам Сони догадался, что у него разбойничье прошлое. Он очень долго распространялся на тему того, что метание — штука ненадежная. Слишком уж просто промазать в самый ответственный момент, особенно если тебе нужно подрезать часового (он несколько раз сбился, сказав «стражника» и тут же поправившись) или еще что-нибудь в таком роде. За советы Сони поблагодарил, а все остальное пропустил мимо ушей. Оно лишь отвлекало, давая удобный повод тренироваться поменьше. Как раз этого Сони и не хотел.

Если бы только он научился метать раньше… Тогда многие ариминские дети были бы живы, а выжившим не пришлось бы сжигать на погребальных кострах родителей, голодать, воровать, убивать ради куска хлеба. Если бы. Если бы да кабы, на носу б росли грибы, шутили они в детстве с Дженти, заставляя друг друга осваивать разные навыки. Но именно этому умению Сони так и не уделил внимания, руководствуясь похожими рассуждениями, что и у щербатого солдата. И был не прав. Может быть, метание было вовсе ни при чем, может быть, Сони промахнулся бы мимо Тэби или произошло что-нибудь. Но он поклялся себе научиться метать ножи, а значит, так и будет.

Уходить с площадки сейчас все равно не было смысла — как только сядет солнце, сюда придут маги провести последнюю проверку единственному приглянувшему им новичку. В ней должен был участвовать и Сони — как член отряда, пускай пока и не принятый официально.

Когда Кален позавчера вернулся с очередного собрания у лорда Тьера и сообщил, что теперь судьба вора в руках у королевы и что ему настойчиво советуют вступить в отряд магов, для Сони это стало самой замечательной новостью, которую он когда-либо слышал. Он догадывался, что Невеньен дорого стоило этого добиться, но она сдержала свое слово.

Маги восприняли известие с воодушевлением. Даже Виньес (пускай сухо и скупо) сказал, что рад этому решению. Сони подозревал, что дело вовсе не в личном отношении горбоносого мага, а в его обещании проследить за тем, как новичок будет выплачивать долг ариминцам, но, в общем, какая разница? Главное, что желчный маг не выступил против, и впервые Сони чувствовал, что его хотят видеть рядом с собой не только из-за выдающихся воровских умений.

Тем не менее особенно счастливым он себя не чувствовал. Внутри иногда просыпался цинизм, который напоминал, что вне отряда ему не выжить, и бежать ему отсюда некуда. Это лишало вроде бы собственнолично принятое решение остаться с гвардейцами своей прелести.

Однако его жизнь налаживалась, и с этим было не поспорить. Ему нравилось то, что у него есть. И, главное, кто рядом с ним. Если, конечно, не считать Виньеса.

Решив, что передохнул достаточно, Сони взял следующий нож, принял стойку, вдохнул и снова размахнулся. Внезапно на площадке прозвенел мелодичный женский смех, чуждый этому месту, и оружие, звякнув, срикошетило от мишени.

— Вот же тварь! — процедил Сони, не зная, кого точно имел в виду — то ли себя, то ли нож.

Он с досадой повернулся посмотреть, что его отвлекло, но успел заметить лишь край шелкового зеленого платья, скрывшегося за углом. Через мгновение оттуда вышел растрепанный Дьерд, который вразвалочку направился к товарищу. Несмотря на то что он успел переодеться в серые тренировочные штаны и рваную рубаху, на губах парня играла характерная ухмылка, всегда появляющаяся после очередного свидания с подружкой или похода в бордель.

— А ты говорил, что встречаешься со служанкой, — упрекнул его Сони, когда друг приблизился. — Служанки шелк не носят. Или ты уже новую девчонку подцепил?

Улыбка Дьерда разъехалась еще шире. Он огляделся, убедившись, что их никто не слышит.

— У меня две подружки, — прошептал он, расширив глаза, как будто рассказывал какой-то страшный секрет. — Одна — леди из свиты Невеньен. Не то чтобы она мне очень нравится, но родители хотят, чтобы я женился на благородной, а это неплохая партия. К тому же я люблю кудряшек. Ну, а вторая — служанка. Для удовольствия, — парень снова подмигнул и, спохватившись, добавил: — Только Калену не говори.

— Почему? — удивился Сони.

Насколько он мог судить, командиру не было дела до личной жизни его бойцов. Лишь бы приказы исполняли — а с остальным сами разберутся.

Дьерд поморщился.

— Там история была какая-то неприятная с его умершей женой, он сам об этом не рассказывает никогда, да и я толком не знаю. В общем, не любит он, когда девчонкам голову крутят. Все должно быть строго: подыскал невесту — вот ее и добивайся, и ни шагу в сторону. Так что имей в виду, если соберешься кому-то мозги пудрить.

— Нет, я пас, — Сони покачал головой. — Семья — это не про меня. Предпочитаю продажную любовь.

— О-о, — Дьерд придвинулся поближе, предвкушая нечто занятное. — Ну-ка, это еще почему? Кто-то разбил твое хрупкое сердечко?

Теперь настал черед морщиться Сони.

— Скорее я разбил.

Он посмотрел на тренирующихся солдат, раздумывая, как лучше рассказать эту историю. Место было не самое подходящее для откровенных излияний — резкие выкрики, звон оружия, грязь, потрепанные мишени, выставленные в ряд у высокой стены.

А впрочем, самое то для такого печального конца, как у него.

— По молодости была у меня одна девушка — настоящая, не бандитка и не шлюха. Ткачиха, дочь сапожника, все такое. Я втюхался по уши и, естественно, не признавался, что я вор. Выдавал себя за бедного сына писаря.

Что было правдой, если не вспоминать, что к тому времени погребальный костер его отца давно отгорел.

— Я по дурости думал, что все будет, как в книжках — соберу денег, мы сбежим от ее родителей в другой город и начнем новую, прекрасную жизнь, — Сони тяжело вздохнул. — Ну, а получилось все, как всегда. Я задолжал кое-кому денег и залег на дно. Вместо меня нашли мою подружку… Да нет, не падай в обморок, ничего особенно дурного с ней не случилось. Просто ей в подробностях, сильно сгустив краски, рассказали, кто я такой, вдобавок пригрозив, что искалечат ее, если она не выдаст, где я прячусь, — он поморщился. — Конечно, она выдала. С тех пор любовь я только покупаю. Не хочу больше ни с кем серьезно связываться.

— Черные Небеса, ну что за проклятая история! — цыкнул Дьерд, явно расстроившись. — Где романтика, поцелуи в укромном уголке и все такое?

Сони закатил глаза.

— Дьерд, я сирота и уличный вор! Чего ты хотел от меня? Спасенных принцесс?

— А что, были? — воодушевился он.

— Угу. В тех мечтах, где я их обворовывал, — буркнул Сони.

— Ты зануда. Прям как Виньес.

— Что? — спросил Сони, ошеломленный поворотом разговора.

— Он нашел себе жену — и ни глазком на других, хотя временами так слюни и текут. Ты то же самое, только наоборот, — Дьерд обошел Сони, очертив вокруг него сапогом круг. — Ему очень хочется хоть разок побыть неверным, но он мучается совестью. А ты очень хочешь наконец к кому-нибудь привязаться, но один раз не вышло, и теперь все, завязал, замкнулся в круге, и тоже мучаешься. Зуб даю, что так и есть.

Сони стоял с открытым ртом. Что еще за сравнение с Виньесом, побери его Бездна?

Однако неприятнее всего было не это, а то, что Дьерд попал в самую точку.

— Хренова чушь, — отрезал Сони.

— Да ну? — деланно удивился маг, продолжая наворачивать круги вокруг него.

— Ни разу не замечал, чтобы у Виньеса текли слюни при виде женщин.

Дьерд расхохотался.

— А про тебя, значит, правда?

Сони покрутил головой, настороженно наблюдая за его передвижениями.

— Я не умею любить. Да и все равно нет смысла думать о жене, пока я должен скрывать, что у меня в груди проклятый камень.

— Да уж, вы с ним отличная пара, — хмыкнул Дьерд, глядя на машущих мечами солдат.

На противоположном конце площадки поднялся шум еще более громкий, чем раньше. Сцепились двое мужчин — яростно, лупя в полную силу и плюнув на правила тренировочного поединка. Видимо, один из них оскорбил другого, или тот уже давно хотел за что-то отомстить. У солдата послабее сначала вылетел из руки меч, затем упал шлем, а потом оба мужчины рухнули на землю, молотя друг друга закованными в сталь кулаками. Такие стычки случались нередко — солдаты, пришедшие к мятежникам сражаться, в итоге маялись от безделья, и в отсутствие врагов срывали злость друг на друге. За ними постоянно следили офицеры, и выяснить отношения они могли только здесь. Причем время они выбирали для разборок вечернее — когда на площадке было меньше людей, все они были уставшими, и всем было лень разнимать двух драчунов.

— Лишь бы не поубивали друг друга, а то армия королевы лишится сразу двух свеженьких рекрутов, — сказал Дьерд, всецело поглощенный дракой.

— Угу, — кивнул Сони, не слишком заинтересованный в этом зрелище. Уж мордобоев он за жизнь насмотрелся столько, что по горло хватит.

Он отвернулся к мишени, высматривая упавший за нее нож.

— Эй, ты глянь, глянь, что он творит! — вдруг выкрикнул Дьерд, указывая на солдат.

Сони встрепенулся, пытаясь проследить за его взглядом. В тот же момент маг внезапно шагнул к нему, выбросив вперед правую руку с учебным ножом, метившим вору в почки. Сони инстинктивно пнул Дьерда в колено, дернулся вбок и ударил парня плашмя ладонью в лицо, сразу отскочив.

— Ай! Твою ж мать… — Дьерд попятился назад, схватившись за нос.

— Где вас, проклятых лордов, такому только учат? Не в гвардии же, — выругался Сони, пытаясь восстановить дыхание. Сердце колотилось в груди, как бешеное.

Маг использовал грязный прием, достойный любой подворотни. При попадании даже деревяшкой, которую сжимал Дьерд, он стоил синяка, а то и ссадины, и длительных пренеприятных ощущений в боку.

— Ай-яй-яй, — Дьерд убрал руку от покрасневшего лица и болезненно скривился. Ничего, его носу хуже не станет — и без того картошкой. — Не поверишь, у лесорубов учат. Друзья Келси когда-то показали, потом я закрепил это в драках по тавернам и, когда к Калену в отряд попал, все вспомнил, — он еще раз потер переносицу и весело спросил: — Ну что, потренируемся, пока еще светло?

— Я и так уже два часа тренируюсь, — поморщился Сони, потерев ноющие запястья.

Кален установил для подчиненных жесткое правило: практиковаться каждый день, и не только с магией. Он не жалел никого, даже себя, и во время путешествия с Севера стал присоединяться к подчиненным, как только позволили раны. Это была не самая желанная обязанность, но нельзя было не признать, что это неплохо развивает многие качества, например реакцию, как при нападении Дьерда.

Постоянно занимаясь с гвардейцами, Сони обнаружил, что они далеко не идеальные воины, какими их считал простой народ. Виньеса можно было победить в три счета — он был превосходно вышколен, если драться по правилам для благородных, но подлым ударам, которыми пользовались в подворотнях, противопоставить ничего не мог. Хрупкого Келси, который во время пути до Аримина изредка присоединялся к тренировкам, вообще бить было жалко. При этом они могли одним махом убить десяток таких крепышей, как Лейни, с четырнадцати лет записавшегося в армию и привыкшего все проблемы решать кулаками, а Тэби, превосходящий спутников способностями к магии, одинаково быстро расправился и с Келси, и с Лейни. Но каким бы ты ни был крутым магом, если тебе незаметно воткнуть в бок нож, ты отправишься на погребальный костер.

Дьерд усвоил эту истину лучше прочих магов. Быстрый и подвижный, он носился по площадке резвее крысы, которой поджарили хвост, и схватывал на лету все, чему его учили. Он обладал и еще одним несомненным достоинством — молодостью. Ее не хватало сорокалетнему Калену, которого, по его собственному признанию, тело начинало подводить — и тем не менее командир оставался лучшим бойцом в отряде. Сони был всего на год старше Дьерда и не уступал ему ни в быстроте, ни в ловкости (а то и превосходил), но боевую подготовку ему никто не давал, и побеждать парня на тренировках с помощью только грязных уличных приемов оказалось не так-то просто. Хотя время, проведенное рядом с гвардейцами, давало о себе знать — отъевшись на гвардейских харчах и укрепив мышцы на каждодневных занятиях, поединки у курносого мага он стал выигрывать гораздо чаще.

Это не значило, что у Сони вдруг пробудилась любовь к сражениям. Он все еще предпочитал решать споры переговорами, а не кулаками, или попросту уносить ноги от проблем. И все же в учебной схватке с человеком, которому ты всецело доверяешь, было нечто успокаивающее, раскрепощающее. Тренировки как будто освобождали в Сони что-то, затравленное еще много лет назад. Сражаясь с гвардейцами, он не ощущал того страха, который сжимает твое горло тисками, когда ты в темном переулке отчаянно отбиваешься от набросившихся на тебя бандитов и понимаешь, что до твоей или чужой смерти всего один удар.

— Ну так что, потренируемся? — снова спросил Дьерд, как будто не услышав намека, что его товарищ устал.

Сони задумчиво потер ноющие запястья. Да, он притомился за день, однако разминка с Дьердом была неплохим способом убить время до проверки мага-новичка. Кроме того, пусть это было и не метание ножей, оно все равно делало Сони сильнее. А сила на выбранном пути ему нужна.

— Какой же ты неуемный, — проворчал он, снимая пояс с метальными ножами и бросая его в траву. — Лесорубы, говоришь? Давай, иди сюда, я тебе покажу, как чистят чужие морды могаредские воры.

Когда Остевард залили сумерки, постепенно превратившиеся в ночной мрак, последние солдаты разошлись по казармам. В этом уголке замка, где днем всегда звучали мужская ругань и лязг доспехов, стало почти мирно. Почти — потому что слуги зажгли по краям поля ярко полыхающие факелы, придававшие площадке отдаленное сходство с ареной. Тени скользили по изрытой земле, собираясь в ямках, и в темноте казались лужами крови, усиливая зловещее впечатление. Но в отличие от арджасских арен, которые, как слышал Сони, полнились народом и днем, и ночью, здесь вяло разминались всего двое ночных магов — те, кто не находился на дежурстве.

Скоро из-за угла торопливо вышел обеспокоенный Виньес. На нем была надета синяя, обычная форма — как дневной маг, непосредственно участвовать в проверке новичка он не собирался.

— Отлично, вы уже здесь, — сказал он. — Готовьтесь. Кален ведет мальчишку.

Сони залихватски распахнул тренировочную куртку, накинутую поверх промокшей от пота рубашки, расправил плечи и с нахальным видом расселся на земле, Виньес — одернул форму, поджал губы и натянул привычную презрительную маску. Дьерд, которому предназначалось сыграть главную роль, жадно осушил один ковш с водой из бочки и облил себя вторым, еще сильнее разлохматив шевелюру и с хитрой ухмылкой сделав на щеках несколько мазков грязью. Так, в подранной одежде, вспотевший и взвинченный после тренировки, он стал еще больше похож на заправского бандита. Виньес с затаенной тревогой в зеленых глазах оглядел спутников и, успокоившись, удовлетворенно кивнул. Им не следовало выглядеть добрячками, радушно принимающими нового члена, или даже образцовыми солдатами, какими должны быть гвардейцы; их задачей было испугать кандидата и проверить силу его воли. Если в конце он завоет и удерет, поджав хвост, то в Бездну такого «товарища».

Наконец, из-за здания показалась стройная фигура Калена. Он широко шагал к площадке, поблескивая инистыми глазами. За ним, отчаянно пытаясь придать себе бравый вид, семенил приземистый юноша в солдатской одежде, от которого исходило слабое золотистое сияние. Его огненные волосы пламенели в темноте не хуже факелов, а длинные сильные руки издалека выдавали в нем сехена.

— И с каких это пор в королевскую гвардию принимают сехенов? — пробормотал Сони.

— С тех же пор, что и безродных воров, — буркнул Виньес.

Против его принятия в отряд он, может, и не выступил, но выражать самому Сони свое недовольство не перестал. К счастью, заглянув ему в глаза, маг решил не трогать больную тему.

— Вообще-то этого парня Келси забраковал еще в Серебряных Прудах, но на его принятии по каким-то политическим мотивам настаивает лорд Тьер. К тому же других достойных кандидатов нет, — неохотно признался он.

Сони вскинул бровь. Ему было глубоко все равно, кого мятежники принимают в свои элитные войска, однако то, как легко они соглашаются на слом многовековых традиций, казалось странным, тем более потому, что недалекость сехенов давно вошла в пословицы. Но раз этого требует сам Тьер…

С появлением командира отряд образовал большой круг. Кален кивком приказал юноше отправиться в центр. Сехен замешкался, но всего на одно мгновение — в следующее он, чеканя шаг, уже выходил в середину.

Выглядел он комично. Для не нашлось подходящего мундира, и куртка была больше размером, чтобы у сехена не торчали из нее руки по локоть. Она сидела мешком, бугрясь на плечах, и из-за нее мальчишка казался кривым и угловатым. Образ простака дополняло добродушное деревенское лицо — по-девчачьи длинные ресницы, обрамляющие близко посаженные глаза, доверчивый прямой взгляд и широкий улыбчивый рот. Вместе с природной мягкостью черт в его облике проглядывало упрямство и даже жесткость. Юноша плотно сжимал губы, двигался рывками, нервно, а в светлых глазах горел хорошо знакомый Сони голодный огонь. Новобранцев действительно не очень сытно кормили, и щеки впали у многих рекрутов. Однако дело наверняка было не только в этом. Сехены, даже если бы их брали в армию, никогда не пошли бы туда сами. Они находились в самом низу общества, и в таком месте, как армия, им были обеспечены вечные насмешки и издевательства, а единственной светившей им карьерой становилась должность посыльного. Кроме того, служить в войсках королевства, которое их поработило около ста лет назад, у этого смирного народа до сих пор считалось зазорным, а раздоры в Кинаме они только благословляли. Погнать сехена к мятежникам должна была либо серьезная нужда, либо еще что-то, о чем Сони не имел ни малейшего представления.

— Да светит вам солнце, господа гвардейцы! — прижав руку к сердцу и поклонившись, поздоровался юноша. На кинамском он говорил очень чисто, словно это был его родной язык. — Я новобранец Сех из Лиранхи, приписан к пехотному полку под командованием капитана…

— Хватит тратить наше время на свою биографию, — грубо прервал его Виньес. — Мы ее и так знаем. Давай ближе к делу. Какая у тебя дальность действия энергии?

В глазах сехена промелькнула растерянность. Гвардейцы действовали не по уставу, но они делали это специально, чтобы проверить, насколько легко сбить новичка с толку и насколько он умеет подстраиваться под разные ситуации. Отряд Калена действовал необычными для простых солдат методами, и им требовался гибкий, сообразительный человек.

— Кхм… Четыре шага, — ответил юноша.

Видимо, он думал, что Дьерд, который испытывал его умения раньше, рассказал обо всем сослуживцам. Дьерд и рассказал — это притворство было необходимо для того, чтобы спектакль получился более впечатляющим.

— Четыре шага?! — Виньес с возмущением повернулся к Дьерду. — Это же ниже средней дальности! Зачем ты притащил сюда этого неудачника?

Его гнев был не совсем наигранным. Тьер заставлял отряд взять слабого бойца — средней дальностью считались пять шагов. Виньес, у которого в отряде дальность была самой маленькой, мог метать волшебные дротики на десять шагов, Кален — на пятнадцать, погибший Тэби — на восемнадцать.

— Не кипишись, — лениво отмахнулся Дьерд. — У него недурной запас энергии.

— И насколько тебя хватает? — Виньес снова повернулся к Сеху, испепеляя его взглядом.

— На два часа поддержания полного щита, господин гвардеец, — окончательно смутившись, произнес тот.

Это был вполне приличный период, и Виньес как будто бы успокоился.

— Два часа, если ты не отбиваешься от магических атак, — резонно заметил он. — Магические дротики с легкостью пробивают щиты из энергии, не пропускающие даже выпущенные в упор арбалетные болты. Что нужно делать в таком случае?

— Уплотнять щит! — быстро ответил Сех.

— И что тогда происходит?

— Запасы быстро заканчиваются!

— Нужно проверить, насколько его хватит в обороне.

Виньес бросил фразу в воздух, не обращаясь ни к кому конкретно, но Дьерд сразу шагнул вперед, приказывая Сеху создать щит и подготовиться к атаке. Командир молчал, сцепив руки за спиной. Он разыгрывал с Виньесом любимую комбинацию — горбоносый строил из себя придирчивого начальника, а Калену в это время ничто не мешало пристально наблюдать за новичком.

По знаку Дьерда Виньес отошел назад, чтобы в него случайно не попали магией. Сони остался стоять возле Калена — с помощью энергии из камня королей он должен был контролировать бой и при необходимости предотвращать опасные атаки. Заинтересовавшись происходящим, к гвардейцам подтянулись двое магов, которые тренировались в стороне. Судя по обмену кивками, они были знакомы с Сехом.

Оглянувшись, Сони обнаружил еще одного зрителя, притаившегося на границе света и тьмы за пределами площадки. Точнее, зрительницу — он узнал Шен, в грязном рабочем фартуке жавшуюся возле угла. Девчонка, не побоявшаяся отправиться с четырьмя малознакомыми мужчинами через половину королевства, добралась с ними до Остеварда и пристроилась здесь посудомойкой. Она искренне верила в то, что ей удастся привлечь своей магией внимание какой-нибудь леди или даже самой королевы. За несколько дней в ее грандиозных планах не произошло никаких подвижек, зато она успела получить выговор от главной кухарки. Удивляться здесь было нечему — нрав у девчонки оказался еще тот, даром что сехенка. Как-то раз она попыталась отлупить Дьерда за то, что он к ней приставал, и это с учетом того, что он мог ее левой рукой за шкирку поднять. Интересно, что Шен забыла на тренировочной площадке? В солдатской столовой в этот час заканчивался ужин, и посудомойка должна была трудиться в поте лица. Неужели ее уже за что-то выгнали?

Сех, как ни странно, тоже постоянно косил глазом в сторону угла. А когда раздался сердитый женский вопль «Шен, вот ты где, такая разэтакая!» и девушка поспешно скрылась в темноте, Сех украдкой вздохнул. Может, он и был тем другом, о котором Шен столько тарахтела по дороге? Ох уж эта молодость!

Можно было поддеть мальчишку и посмотреть, как он на это отреагирует, но Сони не стал. Молодые и так вечно стесняются своих чувств, незачем над этим смеяться. Вместо этого он недовольно крикнул:

— Чего вы там возитесь? Я уже замерз. В драке столько ждать никто не будет.

— Прошу прощения! — отозвался Сех и тут же охнул, схватившись за щеку. На ней появилась красная полоска.

— Перед врагами тоже извиняться будешь? — ехидно спросил Дьерд, беззаботно помахивая кистью руки. — Он прав, парень, ты задерживаешься и в придачу пропускаешь дыры в защите.

Покраснев, сехен стал шевелиться быстрее. Когда Дьерд бросил в него следующий дротик, новобранца он уже не достиг. Сех, вытянув по бокам руки и поддерживая окружавший его щит, вопросительно смотрел то на Дьерда, то на Виньеса и ожидал, когда кто-нибудь из них даст сигнал к началу атаки. Однако Кален атаковал его без всякого предупреждения.

Он стоял почти за спиной у Сеха, и тот не видел его стремительного движения, только почувствовал дрожь в щите и заметил брызнувшие из места удара частички магии. Мальчишка, охнув от неожиданности, подался вперед и стал озираться в поисках напавшего на него человека. Стоило ему развернуться к Калену, как в бой вступил Дьерд. Теперь у новобранца было два противника. Ни одного из них он не мог достать собственной атакой — они находились за пределами четырех шагов, — да Сех и не мог распустить щит без того, чтобы его тут же не убили. А атака была мощной: руки Калена и Дьерда мелькали с невероятной скоростью, осыпая Сеха золотистым ливнем из стрел. Покрытое мягким пушком лицо сехена взмокло от натуги.

Все было кончено примерно за пятьдесят ударов сердца. Сех понемногу съеживался под напором бьющейся в его щит энергии, пока защита в мгновение ока не рассеялась и на его плече не появился ровный разрез от прорвавшегося внутрь сферы дротика. Сехен вскрикнул от боли.

— Хватит! — скомандовал Кален.

Они с Дьердом остановились. Оба, несмотря на то что их руки мгновение назад выписывали в воздухе умопомрачительные фигуры, дышали ровно. Сех, помедлив, плавным движением распустил остатки своего щита и наклонился, пытаясь отдышаться. Свечение, и без того слабое, поблекло до такой степени, что его было почти не различить.

— Жалкое зрелище, — с неподдельным разочарованием протянул Виньес.

Два мага-зрителя, наоборот, были впечатлены. Правда, не Сехом.

— Вот это мастерство, — восторженно сказал один, глядя на Калена и Дьерда.

— В гвардии — только лучшие, — с гордостью произнес второй. — Сехенам там не место.

От этих слов Сех должен был поникнуть, но они произвели на него противоположное действие. Он выпрямился, стиснув зубы, и повернулся к Калену.

— Прошу вас, испытайте меня еще! Клянусь, что в следующий раз я покажу лучший результат!

Кален скривился. Сейчас он выглядел надменнее Виньеса, если такое вообще было возможно.

— Еще? Мальчик, ты потратил почти весь свой запас.

Брови Сеха сдвинулись к переносице. Он шагнул вперед и поклонился.

— Я готов сражаться даже без запаса.

— Сражаться опустошенным — это моментально отправиться на погребальный костер, — перебил Дьерд. — Кому ты нужен дохлый?

Два зрителя одобрительно захмыкали. Сех с выражением муки смотрел на Калена. Тот молчал, уперев правую руку в бок и скептически глядя на новобранца.

— Есть у него шанс? — тихо спросил Сони у Виньеса.

Он поморщился.

— Парень не продержался и половины времени, которое мог. Запас Дьерда в два раза меньше, а он в храме Шасета в три раза дольше, чем Сех, выдерживал атаку Тэби, которая, кстати, была намного мощнее этой. У Дьерда и опыта тоже больше, чем у Сеха, но это все равно очень слабый результат для того, кто хочет стать королевским магом. Впрочем, это еще не конец проверки, — добавил Виньес.

Невзирая на полную оптимизма концовку, магу плохо удалось скрыть тревогу. Даже невзирая на требования Тьера, отряду позарез нужен был еще один ночной маг. Новобранцев-волшебников за последние месяцы было всего трое, и никого сильнее Сеха не нашлось, а других магов, уже какое-то время служивших мятежникам, Кален по очереди отверг раньше, либо их постоянное присутствие требовалось в замке, рядом с Невеньен. Сеха можно было обучить до более приличного уровня, однако даже после года тренировок ему будет очень далеко до остальных гвардейцев. А выпустить его в «поле» прямо сейчас с большой вероятностью означало гибель парня в первом же бою. Если повезет, во втором, причем он мог подставить весь отряд из-за своей неподготовленности. Будет ли стоить все это того, чтобы удовлетворить приказ Тьера, и как отказать главному советнику, если парень с треском провалится на испытании? Сони не завидовал Калену: ему предстояло решить ту еще задачку.

Командир смотрел на новобранца, словно перед ним лежала куча вонючих тряпок. Любой, кто его не знал, сказал бы, что северянина тошнит от сехена. Но это была всего лишь уловка.

— Ладно, посмотрим, сгодишься ли ты еще хоть на что-нибудь, — с сомнением произнес Кален.

Сехен чуть не подскочил от радости. Сони покачал головой.

— В засаду я с ним не пойду, — громко произнес он, делая вид, что обращается к Виньесу. — Если он каждый раз будет подпрыгивать, будто ему торговец в сдаче случайно отсыпал золотой, то его утыкают стрелами, как хренова ежа.

Широкая улыбка сразу сползла с губ Сеха. Упрек был достаточно серьезным. Сони знал случаи, когда судьбу карманников решал всего лишь проблеск страха в глазах, пойманный «истуканами». Не умеющий сдерживать свои чувства человек не мог стать успешным вором, и для солдат, которым требовалась немалая выдержка, это тоже было справедливо.

— Покажи, как ты мечешь дротики, — приказал Дьерд новобранцу.

Это была проверка на силу броска, скорость и меткость. У кандидата мог быть невероятный запас энергии и потрясающая дальность действия, но если он не способен попасть в цель, то все это становилось бессмысленным. Сех торопливо сбросил мешающую движениям куртку и, для разминки подвигав плечами, спросил:

— Куда мне целиться?

— В меня, — безмятежно ответил Дьерд.

— Э… В вас? — растерялся сехен. — Но если я вас раню…

Дьерд издевательски захохотал.

— Вот это самомнение! У тебя силенок не хватит мою защиту пробить, «зелень». А если случится чудо и пробьешь, то засчитаю очко в твою пользу. Так что не сдерживайся.

Сех, сосредоточенно хмурясь, послушно отмерил четыре шага и встал напротив курносого мага, который выставил перед собой руки с магическим щитом.

— Начинай, — приказал Кален прежде, чем сехен успел приготовиться.

Его атака была не менее стремительной, чем у гвардейцев. Сильные руки Сеха с тугими узлами мышц крутились и вертелись со скоростью ветра, собирая со своего тела крупинки магии и формируя из него дротики. А его движения… Сони невольно восхитился. Парень двигался, как бог, а его манера боя была совсем иной, чем у гвардейцев. Они формировали тонкие лезвия, экономящие расход духа, а Сеха величина его запаса как будто совершенно не волновала. От него к Дьерду устремлялись целые золотые потоки, которые разбивались о щит и расплескивались вокруг гаснущими искрами. Со стороны это было похоже на дикий и красивый танец без музыки, в сполохах факелов и сверкании энергии. О том, что это бой, напоминало лишь обеспокоенное лицо Дьерда, который внезапно с ругательством дернулся, усиливая защиту в истончившемся щите. От курносого мага потянулись блестящие нити, и прорехи в преграде из магии начали медленно затягиваться.

— Прекратить! — выкрикнул Кален.

Сех мгновенно вытянулся по стойке смирно. Его грудь быстро опускалась и поднималась.

— Черные Небеса! — Дьерд развеял щит, распрямил рубашку и просунул палец в дыру сбоку. — Хорошо, что я драную рубашку надел, не жалко. Будь я помедленнее… — он строго взглянул на мальчишку. — Почему на предыдущих тренировках атаковал слабее?

— Господин гвардеец, мы же тренировались на мишенях, а мой капитан строго-настрого приказал мне их не портить! — с несчастным видом ответил сехен.

Сони рассмеялся. Вот оно что. Пресловутая армейская бережливость.

— Тупица, — пробормотал Виньес, имея в виду вовсе не Сеха. — «Научит» этот капитан нам смену магов… Надо будет с ним обстоятельно побеседовать.

Новобранец тем временем слезно извинялся перед Дьердом, оправдываясь тем, что ему приказали не сдерживаться, иначе бы он атаковал, как обычно.

— Ты все правильно сделал, — раздраженно оборвал его Кален. — Сдерживаясь при обучении, ты ничему не научишься, а в бою проиграешь. Атакуй всегда на полную. Если противник не примет тебя всерьез, будет виноват сам.

— Да, господин офицер.

Сех снова поклонился. Похоже, он решил, что это его очередной провал.

— Ладно, давай дальше, — благодушно разрешил Кален, делая знак Дьерду приступать к следующему упражнению.

Тренировка продолжалась достаточно долго. Сеха заставили выложиться по полной. Он прыгал с площадки на площадку, падая с высоты в грязь, уворачивался от атак Дьерда, получив еще несколько царапин, изгибался под натяжением волшебных нитей, как Сони на баркасе, снова падал, пропахивая носом землю, и все это под аккомпанемент едких комментариев и злых шуток. Сильнее всего разошлись два зрителя, невольные участники спектакля, но и Дьерд с Виньесом им не уступали, распустив свои острые языки. Неожиданностей вроде атаки на Дьерда больше не было, и тихие реплики Виньеса становились все более тоскливыми. Сони, однако, мальчишка скорее понравился, чем нет.

Игнорируя явную жестокость по отношению к нему, Сех старался изо всех сил. Он расстраивался неудачам — все эмоции ясно читались на его лице, — но каждый раз вставал и, как ни в чем не бывало, снова вступал в бой. Он устал, измазался в грязи и крови, текшей из царапин, и все же не просил передышки, выполняя приказы Калена в то же мгновение, в которое они поступали. Под конец Сех еле дышал, но упрямо продолжал делать то, что ему говорят.

— Что так медленно? Ты как червяк! — возмутился Дьерд, хлестнув его плетью из энергии.

— Я ускорюсь! — горячо пообещал сехен, действительно начав быстрее перепрыгивать через магические преграды, хотя и валился с ног.

Огонь в его глазах должен был потухнуть от измождения, но разгорелся еще ярче. Это был хороший знак. Мальчишку будет не так легко сломить.

— Мне вы таких проверок не устраивали, — как бы невзначай сказал Сони Виньесу, наблюдая за страданиями Сеха.

Виньес по привычке поискал взглядом Калена, но тот стоял к ним спиной. Сони усмехнулся. Обтекаемый ответ подсказывать некому.

— С тобой совсем другой случай, — уклончиво ответил Виньес.

— Какой?

— Ты был лучше подготовлен.

— Чепуха.

Когда маги его поймали в Могареде, он толком не ел несколько дней, да и до этого не шиковал. Устрой гвардейцы Сони такое же истязание, как сейчас Сеху, он бы наверняка с треском провалился даже со всеми своими ловкостью и интуицией. Но самое главное — он просто не стал бы в этом участвовать. Сони ощутил, как из живота поднимается странная обида за мальчишку. Сех страстно хотел попасть в гвардию, но ему, похоже, ничего не светило. Зато Сони, который всю жизнь в Бездне видал службу королям, в отряд попал против своей воли.

— И все из-за какого-то проклятого камня…

— Называя его проклятым, ты порочишь не только кинамских королей, но и память Келси, который считал, что ты попал к нам по промыслу богов, — процедил Виньес. — Даже если это полное дерьмо, имей совесть, сделай так, чтобы это хоть чуть-чуть походило на правду.

Сони открыл рот, чтобы возмутиться, но Виньес заговорил снова.

— Что насчет Сеха и твоего испытания, я тебе вот что скажу. С тобой у нас выбора не было, это так. Но Сехом есть, и мы понятия не имеем, что он может. Попадал ли этот парень в переделки? Готов он пожертвовать собственным благополучием ради цели? Он же совсем желторотый. По тебе еще в Могареде было видно, что ты привык к опасности и знаешь, когда стоит лезть на рожон, а когда стоит переждать. То, как ты прыгнул в Сарагин, пришел к секретарю Лендвига, набросился на Дьерда… Ты… — Виньес с шумом выдохнул и потряс головой. — Ты действовал с тонким расчетом, какой сложно ожидать от простого человека. А то, как ты помчался за нами в храм Шасета, доказало твою верность. Испытание, которому мы обязаны подвергнуть Сеха, тебе уже не нужно.

Сони подавил смех, прорывающийся сквозь злость. Он-то думал, у него в Могареде от страха ум помутился, а он, оказывается, действовал с тонким расчетом. Сони посмотрел на скачущего по площадке сехена. Может, это яростное пламя в его глазах тоже не упрямство?

— Хватит, — в очередной раз раздалась на площадке команда Калена.

Сех с заметным облегчением остановился и вытер градом льющийся пот. Мальчишка пытался стоять ровно, но его покачивало из стороны в сторону.

— Мы проверили твои магические навыки. Они жалкие, — беспощадно объявил командир. Сех жалобно скривился, однако на сей раз ничего не возразил и не попросил еще одной попытки. — Ты опустошен, и твоя магия восстановится не скоро. Пришло время проверить, каков ты без нее.

Измученный сехен изумленно воззрился на северянина. «Как это — без магии? — как будто бы спрашивал он. — А чем я занимался последний час, носясь по всему полю?»

— Сони, иди сюда, — позвал Кален. — Проверь, как новобранец Сех умеет драться.

Сони, сбросив куртку на землю и поежившись от ночного холода, встал перед сехеном. Тот с ужасом таращился на нового противника. Коричневый солдатский мундир Сеха висел лохмотьями, и парню завтра, без сомнений, влетит от начальства. На левой стороне его лица застыли разводы, под разбитым носом засохла кровь, а справа наливался фингал. Мальчишка так забегался, что от него валил пар, и он до сих пор задыхался. Он был опустошен во всех смыслах и вряд ли сможет даже закрыться от удара, не то что победить. Сони стало его немного жаль. Он был достаточно крепким, и в честном поединке у него был бы шанс. Но драться честно Сони не умел. Да и, вообще-то, по плану Калена он не должен был оставить новобранцу ни единой возможности защититься.

Что ж, Виньес точно прав в одном: Сеху нужна проверка. Сони свои прошел уже давно, и они были куда тяжелее. А Сех, по крайней мере, может отказаться от гвардии и вернуться домой.

— Извини, парень, нет в этом мире справедливости, — прошептал Сони.

— Что? — растерянно переспросил сехен.

Вместо ответа ему в лицо полетел кулак.

В камине королевской гостиной полыхал огонь. Пламя яростно вырывалось из-за узорчатой решетки, пожирая все новые и новые дрова, чтобы прогреть небольшую уютную комнату для чаепитий, небольших встреч и прочих скромных развлечений. Одну щеку Невеньен, которая сидела за поставленным к камину боком столом, опалял жар, а второй касался холод. Она чувствовала себя из-за этого слегка раздраженной, хотя для недовольства были и другие причины.

Тьера, с удобством устроившегося в кресле напротив, как будто бы ничто не тревожило. Он время от времени подставлял теплу больную спину и смаковал благоухающий брусничный чай, наблюдая за терзаниями своей ученицы. Про свой чай, давно остывший, Невеньен уже забыла.

На широкой расчерченной доске перед ней развернулись войска и укрепления: из белой кости рай-гала — Небес, из темной, пепельного цвета — Бездны. Невеньен всегда играла за Небеса, так как участвовать в битве за Бездну для члена королевской семьи было дурным тоном. Одна половина крошечных резных фигурок походила на людей — они изображали богов и их помощников. Вторая использовалась для обозначения ландшафта и преимуществ, имеющихся у противников, например осадных башен и замков. Оттайрин был предназначен для того, чтобы с наибольшей точностью представить на доске разные военные ситуации. Северяне придумали его, чтобы обучать молодых воинов стратегии и тактике, не выходя на поле боя. Иногда результаты такого обучения были потрясающими — и иногда ужасными, так как, если верить легендам, немало врагов узнали о кинамских способах ведения войны по вине этой игры. Поэтому она постепенно превратилась в развлечение, доступное только правящей династии.

Невеньен взяла из замка гладкую статуэтку магов, покрутила ее в пальцах, но так и не решилась никуда поставить, вернув на место. Девушка тяжело вздохнула. Оттайрин сам по себе был очень сложным, а Тьер еще стремился придать игре правдоподобность. Он подражал Тэрьину и копил ресурсы, устраивая так, чтобы его противница осталась без армии, средств и всего с одним замком. Прямо говоря, загонял Невеньен в угол. Сделать оттуда она ничего не могла, как в игре, так и в действительности. Проигрывать было неприятно, и уже много дней Невеньен отчаянно искала выход из тупика, но постоянно оказывалась в нем снова.

То же самое ждало ее и за пределами игры. Шпионы из Эстала сообщали, что Тэрьин ослабляет бразды правления и наследник трона забирает себе все больше власти. Раньше военной атаки мятежники не боялись, но от Гередьеса можно было ожидать чего угодно, а выдержать осаду даже небольшого военного отряда Серебряные Пруды были не в состоянии. Поэтому после наглого письма Гередьеса Тьер решил, что оставаться в поместье слишком опасно, и Невеньен переехала в Остевард, наследный замок бастардов Идущих (пусть и полученный ими, по мнению многих, нечестным путем). Он лучше подходил для размещения солдат, а в случае осады позволял продержаться довольно долгое время.

Уже переехав, Невеньен поняла, почему Акельен предпочел замку Серебряные Пруды, несмотря на их очевидную слабость. Остевард, бывший гарнизон, хорошо подходил для солдат, но не был приспособлен для постоянного проживания в нем аристократов. К тому же он, построенный несколько веков назад, находился вдалеке от важных сейчас дорог и при этом слишком близко к Эсталу. Сидя в Остеварде, Невеньен чувствовала себя так, словно она, как перед взбешенным быком, размахивает перед королем Тэрьином красной тряпкой. Где-то там далеко, на границе с южными землями, затерянные в лесах, мятежники были не особенно заметны и не привлекали к себе большого интереса. Здесь, в центральных землях, в двух днях пути от Эстала, окруженные владениями настроенных против них лордов, они слишком сильно мозолили законной власти глаза. Чем это обернется, Невеньен не знала, и поэтому ей хотелось накопить как можно больше военных сил.

Однако никто не учел, что после смерти Акельена вера их и без того жалких войск будет подорвана и новобранцы начнут потихоньку разбегаться по домам. Единственное, что могла делать Невеньен, это сидеть в Остеварде и ждать, когда ее наконец атакуют Тэрьин или Гередьес. Это, естественно, никому не нравилось, но руки мятежников были связаны, а сами они — загнаны в угол, прямо как на игральной доске.

Невеньен это так злило, что иногда она была готова кусаться, но большую часть времени она пребывала в состоянии безысходности, которое, наверное, чувствует перед смертью прилипшая к паутине муха. Желание унизить проклятого Гередьеса, которое единственно поддерживало силы Невеньен, день ото дня таяло в вынужденной бездеятельности. Ожидание вкупе с отсутствием идей и средств отмщения по капле убивало всю волю к сопротивлению, пробудившуюся, когда наглец Анэмьит посмел заявиться в поместье.

— Моя королева, вы будете ходить? — напомнил Тьер, снова поворачиваясь спиной к камину.

Советник любил тепло, и словно оттаивал в этой комнате, прогреваясь у пышущего жаром огня. Несмотря на ленивые, медлительные движения и полуприкрытые веки, его разум оставался цепким не в пример уставшей думать Невеньен. Она наугад подняла фигурку — это оказались все те же маги — и переместила ее к вражеским укреплениям, надеясь, что на следующем ходу удастся провернуть какой-нибудь отвлекающий маневр и маги проникнут в крепость.

— Плохо, — резюмировал советник. — Вы лишились волшебной защиты, единственного, что могло продлить ваше нахождение на доске.

Он всего за пару ходов разбил группу магов, подтянув к ней «слуг» — када-ра, и осадил замок Невеньен сонмом слабейших богов Бездны. Изворачиваться стало бессмысленно — ее цель, статуэтка Мрачного бога, осталась на другом конце доски под защитой мощных стен и таких сильных богов, как Талаш Обманщик.

— Я сдаюсь, — упавшим голосом произнесла Невеньен.

— Нет, — Тьер потер поясницу и постучал по доске ухоженным, желтоватым от старости ногтем. — Правило играть до последней фигуры непреложно.

Правило правилом, но партия закончилась в три хода. Невеньен совсем скисла.

— Попробуем еще раз, — бодро сказал советник и добавил: — С того же момента.

Какой это был момент, уточнять не требовалось. Невеньен уныло наблюдала за тем, как сухие пальцы Тьера с выступающими на них венами расставляют фигурки. И вот, она опять зажата на краю доски. Одинокие фигурки замков и нейтральных богов, которых можно привлечь на свою сторону, недосягаемо далеки, а впереди раскинулся враг — линия укреплений с неприступным центром и свыше двух десятков боевых фигурок, непобедимых вместе. Самой сильной фигурой Невеньен был Каэдьир Сын Света. По сути, предводитель небесного воинства в игре олицетворял истинную королеву. Он нужен был лишь для того, чтобы сдерживать войска, привлекать новые и давать разные благословения. Вступать в бой им не рекомендовалось, так как его потеря означала неминуемый проигрыш. Но другие фигуры были гораздо слабее. К примеру, жена Каэдьира Альенна — она могла только бесполезно толкаться в замке. Ее захват приведет к «развязыванию чрева», которое предсказывают жрецы в конце света, усилению вражеской армии порожденными ей чудовищами и гибели мира, то есть проигрышу. Пряча фигурку Богини-Матери в глубину укрепления, Невеньен в который раз сравнила ее с собой. Поведение Невеньен намного больше походило на роль, уготованную в оттайрине Альенне, чем Каэдьиру, которым призывали ее быть советники.

— Ваш ход, — сказал Тьер, подзывая Эсти, которая наполнила его опустевшую чашку кипящей жидкостью.

Советник мог не торопиться и спокойно ждать, пока чай остынет. Невеньен устало уронила голову на локоть, лежащий на столе. Ей никогда не найти выхода из этого дурацкого положения. Самое неприятное было в том, что Тьер его знал, но не желал говорить. Иначе объяснить его упорство не получалось.

Невеньен уже собралась соврать про болящий живот, чтобы прекратить игру, как в ее покои кто-то постучал.

— Лорд Иньит просит аудиенции, — объявила порхнувшая к двери Эсти.

— Впусти его! — радостно ответила Невеньен.

Бросив взгляд на Тьера, она вздрогнула от того, какими колючими на мгновение стали его глаза. Однако в следующий миг он снова превратился в добродушного разомлевшего старика.

— Лорд Иньит! — воскликнул он, кивая входящему лорду. — Не ожидал вас здесь сегодня увидеть.

Если раньше Невеньен было жарко всего с одной стороны, то теперь запылало все лицо. Вроде бы безобидная реплика Тьера намекала сразу на две вещи. Во-первых, час для дружеского визита был поздний — время ужина давно прошло, и в ночном небе висели серпы обеих лун. Во-вторых, Иньит и так провел около королевы полдня. Такая ненасытность для общения грозила стать благодатной почвой для дурных слухов, но удержаться Невеньен не могла.

Как и он.

— Простите, моя королева, лорд Тьер, — Иньит изящно поклонился, разметав полы камзола. — Я узнал, что вы ведете здесь за Кинаму бои не на жизнь, а на смерть, и не мог не присоединиться.

— Конечно, ничего страшного. Проходите, лорд Иньит, — быстро проговорила Невеньен, пока Тьер не выслал мужчину прочь.

Иньит миновал застывших у входа Жевьера и Эсти и остановился у стола, рассматривая фигурки оттайрина.

— Кажется, у вас тяжелая позиция, моя королева, — сочувственно сказал он.

— Как и у нас всех, — заметил Тьер. — Я как раз жду ответного хода королевы.

— Которого я перебрала уже тысячу вариантов, — пожаловалась Невеньен.

— Они еще есть, — терпеливо произнес советник. — Неизвестно, будут ли они выигрышными, но варианты есть.

Да, они наверняка были. Но где и какие? Если бы не присутствие Иньита, Невеньен бы без всякого стеснения застонала.

— Вы не против, если я немного помогу королеве? — с улыбкой спросил Иньит у Тьера. — Кажется, ей не справиться без твердой мужской руки.

Брови пожилого мужчины сошлись у переносицы. Сегодня вечером его мимика была на удивление богатой — обычно он не позволял себе никаких признаков чувств. Может быть, Тьер действительно оттаял у камина? Впрочем, после смерти Акельена он стал менее жестким, чем раньше, а через его непроницаемую маску все чаще пробивались эмоции. Однако чем он недоволен сейчас, Невеньен не понимала. Брать помощника в оттайрине не запрещалось — так вырабатывались навыки командной работы.

— Спрашивайте у королевы, желает ли она этого, — уклончиво ответил Тьер.

Королева, естественно, желала.

Иньит взял стул и сел слева от нее, под столом коснувшись ее коленом. Она спешно отдернула ноги, тут же пожалев об этом. В конце концов, он же нечаянно… Невеньен подняла на него робкий взгляд, но Иньит уже увлекся партией.

— Ситуация на редкость пакостная, — пробормотал он. — Со спины не ударить, попытка захватить нейтральные крепости принесет только вред, осаду нам не выдержать, вражеские отряды поодиночке тоже не разбить…

У Невеньен открылся рот. Иньит понял все это, лишь взглянув на фигурки?

— Кажется, вы опытный игрок в оттайрин? — спросила она.

— Я? — Иньит легкомысленно пожал плечами. — Нет, что вы. Я играл очень мало. Ваш муж показал мне основы, а разобраться с остальным не составило проблем.

Если он не проверял эти варианты игры, то он прирожденный полководец!

— Неужели у вас такой боевой опыт?

Иньит засмеялся.

— Оттайрин всего лишь игра, рассчитанная на логику. Управление людьми в бою — это не переставление фигурок с клетки на клетку, и этому не научишься, попивая чай и болтая о героях древности. Оттайрин не слишком подходит даже для обучения. Например, будто это живой человек, стоящий неподалеку от меня с войсками, — он указал на Ревета Желчного, бога из свиты Шасета, — я бы нашел способ сыграть на его зависти к другим вражеским полководцам или отправил убийцу к его семье и переманил на свою сторону угрозой их жизням. Подобное часто происходит в жизни, но оттайрин этого не предусматривает. И наоборот, нелепые благословения Каэдьира, которые на доске действуют даже для отдаленных фигур, в жизни никогда не удержат людей в приграничных фортах.

— Вот как… — пробормотала Невеньен.

Загадочная игра представала теперь совершенно в ином свете. Если полученные с ее помощью знания не применимы к управлению государством и людьми, то зачем Тьер так упрямо заставляет повторять одну и ту же позицию?

— Это так — отчасти, — возразил Иньиту советник. — Оттайрин развивает мысль и видение ситуации в целом, а также учит пониманию того, что ради победы необходимы жертвы. Человек, который никогда не бывал в сражениях, но учился оттайрину, лучше подготовлен к руководству, чем тот, кто не знает ничего и вынужден постигать простейшие вещи на собственных ошибках.

Они пристально посмотрели друг на друга несколько мгновений.

— Согласен, — кивнул Иньит, возвращаясь к осмотру позиции небесного воинства. — Ну так что, поищем выход из этой неприятности? Возможно, он подскажет, как нам быть с нашими вполне настоящими войсками.

Он подбадривающе улыбнулся Невеньен, и все сомнения по поводу игры сразу вылетели из головы. С Иньитом партия будет необычайно увлекательной.

— Как вы собирались походить? — спросил он.

Невеньен задумалась, склонившись над столом. Так, что она еще не пробовала…

— Передвинуть половину армии во главе с Тельет к ближайшей крепости и завоевать ее.

— Богиня порядка, — Иньит фыркнул. — Не самая полезная для боя фигура, к тому же такое действие не даст результата. Мы потеряем много сил, пытаясь взять эту крепость, не получим почти никакой выгоды, и противнику в итоге будет только легче нас разбить.

— А что предлагаете вы? — проговорила Невеньен, проглотив возмущение по поводу того, как пренебрегают ее покровительницей и одновременно любимой фигурой.

Лорд пошарил по доске глазами. Тем временем к нему подошла Эсти с подносом в руках.

— Травы? — брезгливо спросил он, унюхав терпкий запах из чайника.

У себя в покоях Иньит пил исключительно вино и никогда не предлагал чай приходившим к нему гостям. Невеньен хотела отправить Эсти за вином, однако лорд уже махнул рукой, отсылая служанку.

— Ладно, сосредоточимся на игре. Это у вас что? — спросил он, указывая на небольшую группу фигурок на краю доски.

— «Слуги», — несколько удивленно пояснила Невеньен.

Неужели он сам не знает, кого обозначают эти статуэтки, самые маленькие и незначительные из всех? Када-ри, Дети Солнца, легко уничтожались более крупными фигурами. Один из немногих вариантов их использования заключался в том, что ими, как свитой, окружали важную фигуру, и если на нее нападали, то она успевала сбежать, отдав на растерзание врагу «слуг» — поэтому их так и назвали. Тьер их практически не трогал, и Невеньен тоже забыла о них почти с начала игры, оставив на изначальных позициях и не подтянув к своим укреплениям.

Когда Иньит уверенно переставил первую крошечную фигурку, Невеньен удивилась еще больше. Тьер, лукаво сощурившись, направил к «слугам» самую быструю боевую единицу, чтобы препятствовать их перемещению. До этого он так никогда не поступал, насмешливо наблюдая за метаниями Невеньен по доске и копя силы для последнего разрушительного удара по замку.

— Зачем вам «слуги»? Они же бесполезны!

— Внимательно смотрите, — Иньит усмехнулся, переставляя оставшихся када-ри к первой.

— Хороший замысел, — одобрил Тьер. — Я надеялся, что королева сама догадается об этом решении, но так уж и быть. Я даже поддамся немного для красоты примера.

Невеньен надула щеки. Она вовсе не дурочка. Это же совершенно бессмысленное решение, к тому же в самом начале она его пробовала, по очереди доставляя када-ри в замок! Обижало и то, что Иньиту почему-то можно было поддаться, а ей — нет.

Однако Иньит избрал иную тактику. Он держал «слуг» плотной кучкой, не позволяя им делать чересчур широкие «шаги», на которые они были способны. В таком построении они с легкостью проглотили несколько приближающихся по одному врагов. Их потрепал только Ночной Охотник, который съел статуэтку, пожертвованную для безопасного отхода остальных. Вопреки мнению Невеньен, считавшей, что слабые фигуры следует отправлять в замок, Иньит их туда так и не довел, зато захватил пару нейтральных укреплений по пути, пополнив свою маленькую армию. Дальше он сделал безумную вещь — стал понемногу освобождать главное укрепление от войск.

Сообразив, к чему стремится лорд, Невеньен смяла ладонями платье на коленях.

— Это же самоубийственная атака! — воскликнула она.

— Все в порядке, — отозвался Иньит. — Количество вражеских солдат не всегда означает их однозначную победу. Главное — найти слабое звено в цепи и выбрать правильный момент для нападения.

К этому времени они с Тьером лихорадочно переставляли фигуры, чуть не сталкиваясь руками над доской. Это было совсем не похоже на ту тягучую, как смола, игру, которую советник вел с Невеньен. Глаза обоих мужчин горели, недопитый чай Тьера давно остыл, а Иньит не разгибался, склонившись над столом в поиске новых ходов.

Вскоре Невеньен уже засомневалась в том, что положение небесного воинства настолько трагично, как казалось еще полчаса назад. Под твердым управлением Иньита оно шло к центру, где собрались основные силы Бездны, истребляя встречающихся по пути врагов.

— Внезапное нападение на столицу с малыми войсками? Сумасшествие, — пробормотал Тьер, убирая фигуры с границы своей территории и перемещая их к сердцевине «земель» для защиты от стремительно приближающегося Каэдьира.

— Только не говори, что вы с Ламаном об этом не думали, — фыркнул Иньит. — Взять нахрапом — единственная возможность. Горожане сразу наложат в штаны, если однажды утром внезапно обнаружат у себя под боком разозленных солдат.

— Есть небольшая вероятность, — согласился Тьер. — Но с такими слабыми силами нам обеспечен провал. Ты не можешь этого не осознавать.

Как они перескочили в обращении друг к другу на «ты», Невеньен не заметила — ее слишком захватили кипящие на доске страсти. Однако в какое-то мгновение их фамильярность больно резанула по ушам. Ее задело даже не то, что ни Тьер, ни Ламан никогда не упоминали о возможности нападения на Эстал, — она давно смирилась с тем, что у всех вокруг есть от нее секреты. Иньит и Тьер читали друг друга как открытую книгу, а Невеньен не понимала элементарного — хотя бы того, что происходит на доске для оттайрина!

Войска лорда почти полностью собрались у главного укрепления Тьера. «Слуги», ранее служившие авангардом, теперь терялись среди других фигур. Зачем вообще надо было их двигать вперед, если эту функцию могли исполнить любые другие фигуры?

— Чего вы пытаетесь добиться? — требовательно спросила Невеньен у Иньита, упершись в стол сжатым кулачком.

— «Слуги», — ответил он, поднимая маленькую фигурку пальцами в серебряных с черненым узором «когтях». — Они получили такое имя не только за то, что неминуемо погибают после падения или побега их «господина». Как и обычные слуги, они вездесущи и их всегда недооценивают. Но если ваши люди действительно вам преданы, может произойти вот так…

Он показал Невеньен, чтобы она раскрыла ладонь, и опустил на нее статуэтку. Затем он аккуратно положил свою руку сверху и потянул к середине доски. Его прикосновение было нежным и теплым, невзирая на жесткий холод металлических накладок. Невеньен задержала дыхание. Брови Тьера сдвинулись. Фигура приземлилась в центре его укрепления, съев магов.

— На следующем ходу я потеряю ее, но перенесу новую, и она успеет проредить ряды врага, — сказал Иньит, к великому сожалению, отпуская руку Невеньен.

— После этого преимущество исчезнет, и войска Бездны уничтожат Небеса без остатка, — продолжил Тьер. Весь его восторг от быстрой игры пропал — он откинулся на спинку кресла и мрачно изучал позицию на поле.

Малочисленные войска Иньита были окружены пепельными фигурами. Сомневаться в его проигрыше не приходилось.

— «Слуги» слишком слабы и ненадежны. Вот в чем уязвимость этого плана, — тихо произнес лорд, глядя на Тьера.

— Другого нет, — скривился тот.

— Есть.

— Нет!

Выкрикнув это с внезапной резкостью, советник гневно подался вперед, но тут же с изможденным лицом рухнул обратно в мягкие объятия кресла. Невеньен вытаращилась на него. Чтобы Тьер так бурно реагировал на простую партию в оттайрин? Уму непостижимо!

— Я не понимаю, — медленно произнесла Невеньен, — какой план вы имеете в виду?

Тьер усталым жестом потер виски и, выпрямившись, с заметным трудом вернул себе деловой вид.

— Лорд Иньит, я благодарен вам за то, что вы помогли королеве разобраться в волнующей всех нас проблеме. Однако — моя госпожа, если вы не против, — я бы предпочел ответить вам на этот вопрос наедине.

Намек был более чем прозрачен — Иньита выгоняли. Он стиснул зубы, а его когти-накладки впились в податливую древесину стола, оставляя отметины. Невеньен ощутила исходящую от него ярость, пыл от которой на мгновение обдал сильнее, чем жар из камина. Что такое происходит с этими мужчинами? Оказаться меж двух огней Невеньен не хотелось. Как бы они там ни ссорились, пусть занимаются этим подальше от нее.

— Лорд Иньит, спасибо за то, что вывели меня из тупиковой ситуации, — сказала она, отчаянно придумывая, как его умаслить. — Ваш ум невероятно остер, а проницательность поистине впечатляюща, и я буду рада, если вы как-нибудь поучите меня игре в оттайрин.

— Конечно, моя королева, — процедил он, бросив на Тьера злой взгляд. Когда лорд посмотрел на Невеньен, напряжение из его мускулов ушло. — Мне и в самом деле уже пора, — гораздо спокойнее произнес он, поднимаясь. — Надеюсь, что моя помощь вам пригодится.

Всячески его в этом уверив, Невеньен тепло пожелала ему спокойной ночи. Когда он вышел, за дверь отправились и Эсти с Жевьером. В гостиной резко похолодало, хотя из камина продолжали вырываться языки огня.

— Лорд Тьер, — сухо произнесла Невеньен, — о каком плане вы говорили?

В груди клокотала досада. Советник обошелся с Иньитом несправедливо, учитывая то, что он преподал неплохой урок игры и раскрыл глаза королеве на существование некоего загадочного плана. Иньит наверняка обиделся на Невеньен за то, что она поддержала Тьера, и внутри у нее все сжималось при мысли о том, как вспыльчивый лорд будет показывать ей свой характер. Но рассердить Тьера было еще хуже, чем потом выслушивать колкие замечания Иньита. Как быть, если выйдет из себя всегда невозмутимый советник, она не представляла совершенно.

К счастью, Тьер полностью восстановил самообладание.

— Моя королева, произошедшее сейчас на поле оттайрина было не слишком удачной инсценировкой единственного плана, который способен помочь нам в борьбе с узурпаторами кинамского трона, — сказал он, поправляя ворот камзола. — Лорд Иньит безошибочно угадал, что у меня на уме, однако я медлил рассказывать вам, чтобы лучше подготовить вас к восприятию этой несколько необычной идеи.

— Кто такие «слуги»? — перебила его Невеньен.

Тьер помолчал. Его нежелание делиться планом раздражало.

— Это и есть слуги — в прямом смысле.

Невеньен нахмурилась.

— Вроде Эсти? И как они будут воевать?

— Нет, я имел в виду не их, а сехенов — народ слуг.

Глаза Невеньен расширились. Сехены? Разве они способны быть чем-то большим, чем слуги?

— Я вижу ваше недоверие. Позвольте объяснить, как обстоят дела. Представьте, что все эти маленькие белые фигуры — сехены.

Тьер по-новому разместил фигуры на доске, близко к тому, как они стояли перед приходом Иньита. На сей раз пепельных стало больше, но они перемежались с сехенами. На дальнем краю доски крошечные статуэтки образовали довольно большую группу — на значительном расстоянии и от замка Невеньен, и от «столицы» черных территорий.

— Несмотря на то что после завоевания южных земель прошло сто лет, многие сехены до сих пор относятся к кинамцам враждебно, — стал рассказывать Тьер. — Увы, это чувство взаимно. Оно привело к тому, что у сехенов, жителей королевства, нет таких же прав, как у других кинамцев. Они не могут владеть крупными земельными участками, занимать высокие должности, учиться в школах и так далее. Сехены в пику нам пытались восставать. Они очень сильные воины, и благодаря этому выиграли несколько небольших сражений. Но из-за плохой организации и свойственной сехенам нерешительности мятежи захлебнулись кровью, и их вожди ничего не добились. Единственное, что сехенам действительно хорошо удается, это уклоняться от несения военной службы.

Невеньен хмыкнула. Самыми популярными анекдотами у отца были истории про солдат-сехенов, которым не хватает сообразительности выполнить простейший приказ.

— Поэтому когда убили короля Ильемена и в Кинаме началась смута, разделившая страну, сехены сделали вид, что они ни при чем. Попытки принудить их заканчивались плачевно, переговоры тоже по разным причинам провалились, и все смирились с тем, что сехены годятся лишь для работы слугами. Таким образом, — Тьер очертил группу маленьких статуэток на доске, — у нас на карте есть нейтральное войско. Что с ними обычно случается?

— Нейтральными они остаются недолго, — ответила Невеньен.

Это правило она усвоила хорошо. Если рядом с тобой есть человек, не определившийся в своих привязанностях, следовало как можно скорее перетянуть его на свою сторону. Иначе вместо друга под боком окажется враг. Все заговоры начинались с поиска союзников и убеждения сомневающихся в том, что верить нужно именно тебе.

— Сехенов множество по всей стране, и они представляют собой огромную силу. Если они присягнут вам на верность и согласятся исполнять ваши требования… — Тьер сгреб войско и передвинул его к замку Невеньен. — Теперь мы нападем на врага.

Пополневшее войско во главе с Каэдьиром отправилось к центру доски, где скопились пепельные статуэтки. Белая армия увеличилась почти вдвое, но все равно была меньше, чем черная.

— Они же проиграют, — недоуменно произнесла Невеньен.

Тьер, не издавая ни звука, продолжал перемещать армию. Остановив ее у границ черных укреплений, он стал сбивать стоящие внутри крупные фигуры, оставляя рядом с ними маленькие белые.

— Слуги, видя, что их народ на стороне противников, примкнут к ним и восстанут против хозяев.

Скоро черная армия поредела, почти сравнявшись размером с белой. Учитывая, что все маленькие фигурки относились к последней, шансы на победу резко выросли. Невеньен подскочила с кресла.

— Так мы сможем повергнуть Тэрьина и Гередьеса!

— Да.

Невероятно. Такой незатейливый и притом изящный способ…

— Почему вы молчали до сих пор? — возмутилась Невеньен. — Если бы мы соединились с ними раньше, когда от нас еще не начали убегать солдаты, мы уже давно победили бы Тэрьина!

Терпеливо вздохнув, Тьер сцепил пальцы перед лицом.

— Моя королева, пожалуйста, не торопитесь. В таком представлении все кажется очень легким, но в действительности это не так просто.

Едва не касаясь носом высоких статуэток, Невеньен стала скрупулезно исследовать поле. Что же советник имеет в виду… Фигурок, которыми он изобразил сехенов, было много, в то время как Иньит пользовался всего четырьмя. Невеньен примерно подсчитала количество слуг-сехенов в Остеварде и сравнила их с числом коренных кинамцев. Соотношение получалось примерно как у Иньита, а вовсе не как у Тьера.

— Инсценировка Иньита. Она правдивее?

Тьер печально кивнул. Возбуждение от обнадеживающей находки сразу ушло, и Невеньен шлепнулась обратно на кресло. Значит, провал им все-таки обеспечен.

— Это лишь одно из возможных развитий ситуации, — сказал советник. — Как верно заметил лорд Иньит, в жизни все происходит не так, как в оттайрине. Все будет зависеть от того, как мы распорядимся приобретенными ресурсами.

— У нас их все равно нет.

— Пока нет, — поправил Тьер.

Со странным предчувствием Невеньен уставилась на него. Огонь наполовину освещал советника, оставляя левую часть лица в тени. После того как сгорел погребальный костер Акельена, Тьер стал проводить с королевой больше времени, чем раньше, постепенно знакомя ее с делами, которые они вели с юным королем. Однако Невеньен подозревала, что главный советник говорит ей далеко не все. Его предложения были не то чтобы предложениями — они оказывались по меньшей мере на треть воплощенными в жизнь. Вьитом были подготовлены расчеты, Мелорьесом — подведены законы, все необходимые люди уже обо всем договорились, и Первозданный Хаос знает, что еще было сделано. Королеве оставалось только расписаться или поставить печать.

— Вы провели переговоры с сехенами, — медленно произнесла Невеньен, наблюдая за Тьером.

— Все еще провожу, — признал он.

— И как успехи?

Он пожевал губами, и две длинных морщины возле его рта углубились.

— Переговоры с сехенами сложно привести к успеху, моя королева. Они требуют очень многого. Но мы почти пришли к соглашению.

Интересно, когда они успели? Из ругани, постоянно случавшейся на советах, Невеньен знала, что переговоры быстрыми не бывают. Наверняка Тьер начал загодя. Вокруг него всегда вились сехены — взять хотя бы его ближайшего слугу с прозвищем Тень. И в последнее время Невеньен стала замечать, что среди солдат появились молодые сехены.

— Вы придумали этот план еще с Акельеном?

— Да.

Странно. Акельен презирал сехенов и вряд ли согласился бы включить их в состав войск. Впрочем, Тьер обладал удивительной силой убеждения.

Расправив платье и отодвинув мешающую чашку с чаем, Невеньен села ровно и положила руки на стол. Если ей рассказывают обо всем последней, нужно по крайней мере сохранять собственное достоинство. И стараться разведать как можно больше.

— Чего хотят сехены?

— Несколько мест в Большом королевском совете, снижение некоторых налогов, обучение в школах наравне с кинамцами, земли и титулы для своих лидеров…

— Лорды-сехены? Невозможно!

Даже думать о таком было глупо. Это было то же самое, если бы Тьер, Мелорьес и прочие вдруг стали кланяться вчерашнему конюху. Кинамские лорды скорее сами подожгут собственный погребальный костер, чем согласятся на нечто подобное.

— Именно, — Тьер поморщился. — Остальное не лучше. Например, сехены требуют публичной казни нескольких могаредских лордов, которые дурно обращаются со своими сехенскими слугами.

— Дайте угадаю: эти лорды — наши союзники.

Кивать советнику не понадобилось — хватило взгляда. Невеньен поникла. Стоило обрадоваться, что Гередьесу получится дать отпор, как надежда на это мгновенно угасает.

— Мои шпионы ищут способ, как умерить жадность сехенских лидеров и убедить их по меньшей мере не выторговывать себе чрезмерно высокие статусы. Даже если мы пообещаем их раздать, с возмущением всей Кинамы нам потом не справиться. Это может вылиться в очередную смуту, и тогда грош будет нашей победе, — Тьер щелчком сбросил Каэдьира с доски. — Мы могли бы согласиться на смерть кое-кого из лордов, чтобы задобрить сехенов и вселить в них уверенность, что каждого виновного в издевательствах над ними настигнет кара, но…

— Никаких убийств не будет, — перебила Невеньен.

Она не уподобится Гередьесу, который подло избавляется от соперников. То, что предлагал Тьер, было даже хуже. Наверное, жестоких хозяев действительно следовало наказать. Но не убивать же, в придачу собственных союзников! Да кто после этого к ней присоединится?!

Советник, похоже, остался разочарован ее ответом. Он скривил губы, глядя на огонь, и помолчал.

— Моя королева, власть — это извечные сражения, а они невозможны без жертв. Гередьес это прекрасно понимает, поэтому и подослал «шестого мага» к истинному королю. Если вы намереваетесь противостоять…

— Убийств не будет, — твердо повторила Невеньен.

Взгляд Тьера переместился на Каэдьира, валяющегося среди фигур богов Бездны. Из-за огненной пляски и бегающих по комнате теней казалось, что он лежит на куче пепла.

— Как пожелаете, моя королева. Будем ждать других возможностей.

Невеньен тоскливо посмотрела на доску с поваленными статуэтками. Снова мучиться и ждать. Но лучше так, чем соглашаться на казни.

Невеньен поправила растрепавшиеся волосы, надела упавший капюшон и снова подставила лицо бьющему в него ветру. На вершине крепостной стены он хлестал особенно беспощадно, но Невеньен все равно нравилось сюда приходить. У таких дней, как этот, пасмурных, пробирающих холодом до костей, было свое очарование. Она не знала, почему ей с детства полюбились осенние дни, которые сестер заставляли лишь посильнее запахнуть плащ и поскорее возвращаться домой. Наверное, потому что ее, юную незамужнюю девушку, почти не выпускали из Острых Пик, и возможность выбраться из поместья всегда казалась счастьем.

Она провела взглядом по березовой роще и реке возле Остеварда. Кто-нибудь другой назвал бы этот вид унылым, но Невеньен и он доставлял удовольствие. Листья с деревьев давно облетели и влажным бурым покровом лежали на земле, а ветер обдирал последние, самые крепкие кроны, злостно нападая на опушку леса. Река несла прочь от Остеварда темные воды с редкими золотинками листьев и оборванными ветками, время от времени покрываясь крапинами затухавшего и снова набирающего силу дождя. Стражи, замершие неподалеку от Невеньен, хохлились, переступали с ноги на ногу и мечтали о миске горячего супа, который им нальют в солдатской столовой. Однако жителей расположившейся под замком деревни непогода не пугала. Несколько молодых мужчин, громко перешучиваясь, с мешками за спинами уходили в чащу по незаметной отсюда тропе в соседнее селение. Невеньен немного завидовала этим людям. Она была их госпожой, владелицей земель, на которых они жили и работали, но не могла вот так запросто уйти из Остеварда на прогулку, охоту или в соседний городок.

Вздохнув, она повернулась и уперлась спиной в каменную кладку. Теперь впереди высились крупные, грубые башни пыльно-серого Остеварда. Замок не блистал красотой, зато славился как один из крепчайших замков Кинамы. Отличное место, чтобы ждать атаки Гередьеса. Невеньен снова вздохнула и вытерла слезящиеся глаза. Их резало не только от ветра, но и от того смутного света, который пробивался через смурные небеса. Этой ночью Невеньен плохо спалось, однако на сей раз покоя не давали не дела и ожидание чуда, как в Серебряных Прудах, а пустая злость на человека, который лишил ее мужа и вынудил прятаться, как крыса в норе.

После того предложения выйти за него замуж Гередьес больше ничего не предпринимал. Глашатаи объявили по всему королевству о его назначении преемником трона, в честь чего в столице устроили праздник, и на этом все закончилось. Тэрьин, как докладывали шпионы Тьера, продолжал править, постепенно слабея и держа у правой руки вместе с главным советником лекаря, а Гередьес мотался из своих владений в Эстал и обратно. Не было заметно, чтобы кто-то строил козни против Невеньен, но она не обольщалась. Тишина часто бывает обманчива. Гибели Акельена тоже никто не ожидал, а убийцу Нэньи до сих пор не отыскали.

Стоящая в стороне Эсти закашлялась, отвлекая от невеселых мыслей. В замке, который не прогревался до конца даже в теплые дни, кашляли практически все, у многих заболели поясницы и суставы. У самой Невеньен не появилось недомоганий, но на Эсти сырость и холод все-таки сказались. Ее кашель звучал плохо — где-то глубоко в груди, очень глухо, и Невеньен не нравился.

— Эсти, ты себя нормально чувствуешь? — взволнованно спросила она. — Может быть, тебе лучше пойти вниз?

Причин мерзнуть на промозглом ветру вместе с госпожой у нее не было. Вне королевских покоев Невеньен всегда сопровождали двое гвардейцев, и если бы ей что-то понадобилось, а под рукой не оказалось других слуг, она могла послать кого-нибудь из них. Невеньен была уверена, что служанка согласится — ее щеки порозовели от холода, а нос шмыгал. Однако Эсти, посмотрев куда-то вбок, не двинулась с места.

— Благодарю за заботу, моя королева, — ответила она искусственно бодрым голосом. — Если вы позволите, я бы хотела остаться с вами.

Что это с ней? У нее же такой вид, как будто она сейчас дрожать начнет! Проследив за ее взглядом, Невеньен все поняла. По крепостной стене шел улыбающийся Иньит в развевающемся черном плаще, а за ним — Бирди с оскалом на зверином лице, не сводящий глаз с королевской служанки. Ох, Эсти, Эсти! Может, она вовсе не от холода такая румяная?

— Какая встреча, моя королева! — Иньит низко поклонился, изображая удивление. Как будто бы он ее не заметил из замка и не поднялся сюда специально. — Кажется, в этот тоскливый осенний день из-за облака мне открылось солнце.

— Рада вас видеть, — искренне ответила Невеньен, улыбаясь его комплименту.

С Иньитом вообще можно было говорить искренне. Он единственный ничего от нее не скрывал, а сказанные ему слова не расходились по Остеварду в виде слухов, как бывало, например, с Эмьир, не говоря уже о Бьелен. К тому же Иньит всегда очень точно угадывал настроение Невеньен. Пытаться лгать ему было без толку.

— Вы стоите здесь уже достаточно долго, — заметил он, — а погода сегодня не балует теплом. Не замерзли?

— Нет, я…

Договорить она не успела. Ей на плечи, описав полукруг, лег плащ Иньита, а щеки коснулся пушистый мех ворота из черно-бурой лисицы.

— Так гораздо теплее, правда? — ласково спросил лорд, оставшийся в камзоле.

— Я… Да, спасибо…

Кровь действительно быстрее побежала по телу, но по иной причине. Губы сами расползлись в счастливой улыбке, и Невеньен крепче прижала к себе плащ. Сзади снова раздался кашель, и она, опомнившись, оглянулась на Эсти. Бирди должен догадаться тоже предложить ей… Ну, плаща у него не было, но, может, хотя бы кожаную куртку?

Звереподобный слуга об этом, конечно же, и не подумал. Эсти уже и в самом деле колотило, и она отвечала на вопросы Бирди очень натянуто.

— Кажется, мою служанку лучше отправить в покои, — пробормотала Невеньен.

Иньит повернулся, и его взгляд на мгновение потерял всю нежность. Один кивок — и Бирди стащил с себя куртку, укрывая Эсти.

— Он ваши мысли прочитал? — вырвался у Невеньен изумленный вопрос.

— Мы с ним неплохо понимаем друг друга. Но ему не хватает галантности…

Эсти была не слишком в большом восторге от того, как на нее натянули не слишком чистую куртку. Жевьер — в еще меньшем. Он бросал на парочку слуг яростные взгляды, но сойти со своего места не имел права. Правая рука у него подергивалась, как будто его так и подмывало создать между Эсти и Бирди щит из энергии. По крайней мере, маг больше не пытался воткнуть преграду между Невеньен и Иньитом. Стоило гигантских трудов убедить его так не делать.

— Как ваши успехи в оттайрине? — спросил лорд.

Он облокотился на зубчик стены и наблюдал, как от одного из деревенских домиков в небо поднимается дым. Созерцание пасторали приносило умиротворение, а Невеньен оно было сейчас очень кстати. Наука северной игры никак не постигалась; повисла в воздухе и проблема союза с сехенами. Невеньен отказывалась даже думать о ней, пока не будет найдено бескровное решение.

— Плохо, — со вздохом призналась она.

— Помнится, вы просили моего совета. Он вам еще нужен?

— Лорд Иньит, вы же знаете, я всегда рада вашим советам.

— Даже если они будут противоречить мнению лорда Тьера?

Невеньен вскинула на него взгляд. Иньит стоял почти касаясь ее. Ветер бросал его длинные темные волосы назад и покачивал длинную серьгу в ухе. В отличие от других людей на крепостной стене, одетых гораздо теплее, лорд не дрожал от холода. Какая поразительная стойкость ко всему, что его окружает!

— Я всегда рада выслушать вас, — повторила Невеньен.

— Спасибо, — серьезно ответил Иньит. Он немного помолчал и затем отвернулся к терявшемуся на горизонте лесу. — Насколько мне известно, лорд Тьер продолжает настаивать на союзе с сехенами.

Это действительно было так, и не заметить это было довольно сложно. Чего стоила только кандидатура сехена на принятие в гвардию, всколыхнувшая весь Остевард. Некоторые из лордов откровенно выказывали свое недовольство, но это будут сущие мелочи, если отыщется способ удовлетворить требования сехенов без казни союзников. Тьер убеждал, что его люди в Могареде старательно работают над этим.

— А вы против союза? — спросила Невеньен.

— Не то чтобы против… — Иньит постучал серебряным когтем по камню. — Союз может дать много преимуществ, но в нем и много недостатков. Основная польза от сехенов — увеличение числа наших солдат и возможность восстания внутри Эстала, если мы, например, его осадим. Но, во-первых, до осады может никогда не дойти, а во-вторых, войско из сехенов — это идиотизм, — он покачал головой. — Они глупы и не обучены. Они подходят только для того, чтобы завалить врага их трупами, а потом ударить по уставшему противнику свежими, хорошо подготовленными войсками. Этого слишком мало, чтобы платить за их помощь так дорого, как они хотят.

— Но что еще нам остается? — кисло поинтересовалась Невеньен. — Союзники от нас разбегаются, нанимать солдат нам не на что. Впору мне последовать предложению Гередьеса и признать поражение, выйдя за него замуж, — буркнула она, опуская подбородок на упертую в зубец руку.

— Ну-ну, вы же это не серьезно? — пожурил Иньит. Он наклонился к ней и легонько обнял. — Неужели рядом с вами нет достойных мужчин, что вы готовы стать женой этого рябого мужлана?

Его карие глаза, оказавшиеся неожиданно близко от лица Невеньен, озорно блестели. У нее перехватило дыхание. Даже Акельен — ее муж! — редко прижимался к ней настолько тесно, особенно у всех на глазах. У всех на глазах… Святой Порядок, да на них, наверное, глазеет весь замок!

Вздрогнув, Невеньен отстранилась от Иньита, и его рука сползла ей на спину, потянув за собой плащ. Ткань упала на грязные камни, пачкая драгоценный мех.

— Простите! — охнула Невеньен.

— Ничего страшного. Кажется, это я должен просить прощения за то, что испугал вас.

Иньит ловко наклонился, поднял плащ, отряхнул его и вернул его Невеньен. Она посильнее натянула его на плечи, надеясь, что длинные шерстинки ворота скроют ее пунцовые щеки.

— Вы не ответили, — прочистив горло, сказала она, — у нас есть еще какой-то способ противостоять Гередьесу?

— Нам нужно войско из опытных, дисциплинированных солдат, — Иньит кивнул на двор, где лениво тренировались гвардейцы. — Которые будут верны своему командующему и не побегут с поля боя, испугавшись первого же вражеского клича. Наши враги должны стучать зубами от ужаса при одной мысли о нас, а от сехенов с метлами вместо копий они только надорвут животы.

— И где мы возьмем такое войско? Если вы помните, мой отец не слишком благодушно отнесся к последнему гонцу.

И это еще слабо сказано. Генерал прямо перед ним порвал в клочья договор, заключенный с Тьером, и клялся, что посадит на кол следующего, кто придет к нему с требованием сменить знамена на орла Идущих. Примерно в то же время шпионы из королевского дворца в Эстале донесли, что Тэрьин собирается одарить Стьида обширными владениями на плодородном Юге.

— М-да… — Иньит поморщился. — Короли много раз убивали вражеских гонцов, приносящих им объявление войны, и их смерть никогда ничего не меняла. Это не больше чем демонстрация, очередной спектакль.

Невеньен нахмурилась.

— На что вы намекаете? Лорд Тьер пытался тайно связаться с моим отцом, но это тоже ни к чему не привело.

— А его пытались заставить примкнуть к нам?

— Что значит заставить?

— Угрожать его семье, например.

Ее ресницы распахнулись навстречу ветру.

— Я должна угрожать отцу, что убью собственную мать? Вы шутите?

Под скулами Иньита задвигались желваки.

— Нет, моя милая Невеньен, я не шучу. Посмотрите на эту ситуацию с такой стороны. Нет сомнений, что Гередьес разотрет нас в порошок, как только коронуется. Нам позарез нужна армия, причем срочно, а мы сидим и ждем, когда Небеса упадут на Бездну. Я уже объяснил, почему сехены бесполезны. Остаются три войска, — Иньит поднял сжатый кулак и стал по очереди выпрямлять пальцы, — подчиняющееся генералу Севера, генералу Центра и генералу Юга. Благосклонен к нам был только ваш отец, генерал Центра, а остальные скорее руку себе отгрызут, чем пойдут с нами на переговоры. И так уж сложилось, что вы, наша прекрасная мятежная королева, дочь генерала Стьида.

— У него много дочерей, — напомнила Невеньен. — Я ему не нужна.

В одном из ответных посланий он написал ей, что младшей дочери у него больше нет. Он давно ее продал — сначала за поддержку мятежников в случае немилости законного короля, а второй раз за поместье на Юге. Невеньен скривилась. Она оказалась выгодным товаром.

— Вы ему, может, и не нужны, зато он нужен вам, — возразил Иньит. — Точнее, его солдаты.

— Я не стану угрожать смертью собственной семье, — резко произнесла Невеньен.

Лорд пожал плечами.

— Это и не понадобится. Простите за мои слова, но не похоже, чтобы ваш отец дорожил детьми и женой. Не уверен, что будет страдать, если их перебьют.

Невеньен закрыла лицо ладонью. Слышать такое было неприятно, особенно потому, что это очень походило на правду. В конце концов, отец всегда хотел сына, а если бы ему было дело до семьи, он бы возвращался в поместье чаще, чем раз в год на несколько дней…

— Это значит лишь то, что нам никак не получить его войско, — тихо произнесла она.

— Это не совсем так. Возможно, на родных ему и наплевать, но ему однозначно важны его амбиции. А они зависят от его людей.

Получался замкнутый круг: мятежникам нужны были солдаты Стьида, а следовательно, и сам Стьид. Но повлиять на него можно было только с помощью его солдат. Что за ерунда?

Заметив ее смятение, Иньит продолжил разъяснять.

— Моя королева, армия состоит не только из талантливых полководцев, но и из крепких солдат. Во главе слабаков и калек не будет ничего стоить даже самый лучший генерал. Так что положение у Стьида довольно шаткое — если он лишится части людей, то и сам будет цениться при дворе меньше. То, что я предлагаю, жестоко, но действенно.

— Что вы собираетесь сделать? — взволнованно спросила Невеньен. Если она его правильно поняла…

— А, вы догадались, — Иньит прищурился. — Вы очень проницательны. Может быть, ваши неудачи в оттайрине всего лишь притворство?

Отвечать на эту явную лесть Невеньен не стала, вместо этого скромно кашлянув.

— Что ж, — спустя паузу продолжил лорд, — если вы истинная дочь своего отца, вы оцените мое предложение, потому что однажды генерал Стьид поступил схожим образом. У меня есть люди в его войсках. Они умеют действовать скрытно: подсыпать яда в колодец, испортить продовольствие, по-тихому убрать пару приближенных к Стьиду офицеров, кого-то перекупить и так далее. Он оглянуться не успеет, как половина его войск будет деморализована. В этот момент заявимся мы и предложим чудодейственное средство излечения — присоединение к нам.

— Первозданный Хаос! Как вы можете? — ужаснулась Невеньен. — Мы замучаем невинных людей! Да и чего мы этим добьемся? Полководца, который будет нас ненавидеть, и больных солдат! Как мы будем сражаться?

Это было еще хуже того, что предлагал Тьер. Сехены жаждали смерти нескольких человек; по плану Иньита должны были погибнуть сотни.

— Невинных людей не бывает, моя королева, — равнодушно ответил он. — Солдаты всегда должны быть готовы к смерти — это их солдатская доля, а ненависть полководца легко гасится почестями и наградами. К тому же травить наших будущих солдат, как крыс, нам невыгодно. Достаточно создать массу препятствий для нормальной жизни гарнизона, и его обитатели мгновенно задумаются о том, с кем им лучше — со Стьидом или с нами.

— Нет, — Невеньен выпрямилась и посмотрела в глаза Иньиту. — Мы не будем уподобляться Гередьесу.

Брови лорда сдвинулись, натянув белый шрам, который ярко выделялся на покрасневшей от ветра коже.

— Зря. С него как раз следует брать пример — посмотрите, чего он добился, еще несколько лет назад будучи пустым местом.

— Он добился этого подлыми убийствами!

— Он добился этого решительностью! — Иньит повысил голос, но тут же вернулся к спокойному тону. — Его главное отличие от нас в том, что он не боится действовать. Поэтому он и стал кукловодом для безмозглых кукол, которые сначала засели в Серебряных Прудах, а потом спрятались в Остеварде.

Иньит перегнул палку, однако Невеньен проглотила оскорбление. Ей не нравилось быть марионеткой в чужих руках, но и освобождаться ценой жизни других людей она не станет.

Пока она придумывала достойный ответ на выпад Иньита, по лестнице на башенку взбежал слуга. Он что-то крикнул, приближаясь. Ветер снес часть слов, но из донесшихся было понятно, что у посыльного срочные новости. Встревожившись, Невеньен сделала несколько шагов ему навстречу.

— Что случилось?

— Моя… королева…

Пожилой мужчина задыхался после быстрого подъема. Кому взбрело в голову отправить с такой целью старика? В Остеварде категорически не хватало молодых и расторопных слуг. Эта проблема тянулась с самых Серебряных Прудов, и Невеньен никак не получалось ее решить, чтобы избавиться хотя бы от этой головной боли.

Похрипев, бледный старик наконец нашел в себе немного дыхания, чтобы протараторить новость.

— Моя королева, прилетел почтовый голубь с сообщением, что Дети Ночи разорили еще один город на Севере.

Сердце замерло в груди, покрываясь льдом. Неужели слухи подтвердились и када-ра добрались до Пеллетана? Разрушение настолько крупного города станет катастрофой для всей Кинамы.

— Какой? Какой город? — Невеньен хотелось потрясти запыхавшегося слугу, чтобы он скорее отвечал.

— Бересин, — по слогам проговорил тот.

Она выдохнула. Бересин был маленьким, сравнительно новым горным поселением, образовавшимся на месте добычи соли.

— Сколько погибших? — спросил Иньит.

— Около ста, господин.

В разы меньше, чем в Аримине, но и такое число было слишком большим. Невеньен стукнула каблуком по каменным плитам. И ведь тут тоже был виноват Гередьес — это он подкупил гвардейца-мага, сломавшего державу!

— И, конечно, от Тэрьина нет никакой помощи, — утвердительно произнесла Невеньен.

Этого слуга не знал. Все, что было в послании, он уже доложил и замер в поклоне, ожидая, когда его отпустят с холода в замок.

— Моя королева, вы ведь хотите им помочь, правда?

Она обернулась к Иньиту, удивленная таким вопросом.

— Конечно хочу!

— Но у вас нет средств, — напомнил он. — Нерешительность — вот что мешает вам их заполучить.

Невеньен прикусила губу. Он был прав. Святой Порядок, он снова был прав. Но она должна отыскать способ не убивать одних людей ради того, чтобы спасти других.

Сони смотрел на потолок казармы. Он был деревянным, из балок, которые плотно прилегали друг к другу, и закопченным в тех местах, где внизу стояли большие свечи или лампы. В уголке висела паутинка, а рядом темнела надпись — имя какого-то тщеславного служаки, который ничем не прославился кроме того, что залез под потолок. Где-то надоедливо жужжала сонная муха. В нее страшно хотелось чем-нибудь кинуть, но Сони ее не видел.

В гвардейской казарме пахло прогорклым маслом и немытыми мужскими телами, а еще промокшими сапогами, обладатели которых тихо гудели в комнате. Отряд подселили к другим магам, и двое из них, которые не были на дежурстве, сейчас находились здесь. Снаружи лил нескончаемый осенний дождь, тренировочные площадки превратились в болото, а в замке магам, кроме азартных игр или сочинения писем семье, заняться было нечем. Каждый выбрал то, что ему по нраву: Дьерд бросал кости, с пеной у рта доказывая двум компаньонам, что он не мухлюет, Виньес строчил письма жене и детям, Сони развалился на кровати, а Кален, как всегда, ушел то ли к Дазьену, то ли к Ламану.

— Ай, ну что ты делаешь! — заныл с соседней кровати Сех.

— Что ты причитаешь, как баба! — одернула его Шен, обрабатывающая загноившуюся рану.

Сеха взяли. Сони избил его так, что сехену пришлось уволакивать с площадки, однако жестокость его не отпугнула. Он два дня, распухший, багрово-синий, таскался за Каленом и изводил его просьбами дать ему второй шанс. На третий день (это тоже было задумано заранее — проверить, хватит ли у мальчишки терпения) командир смилостивился. Упрямство новобранца произвело впечатление не только на Сони. Хотя решение принять сехена вызвало пересуды среди других солдат, Тьер по непонятной причине был этим доволен. Оставалась формальность — одобрение королевы и присяга. И в ней, как это обычно бывает, была загвоздка.

Отряд торчал в Остеварде без дела, почти десять дней ковыряясь в носу, по сто раз перестирывая подштанники и тратя большую часть суток на поднадоевшие тренировки. Королева про своих верных гвардейцев как будто забыла, хотя в ее положении было логично срочно отправить их на новое задание. Не то чтобы Сони имел что-то против отдыха — в его жизни редко выдавались моменты, когда он мог бесплатно и от пуза есть, а свободное время можно было зачерпывать ложкой. И не то чтобы ему совсем не нравилась компания или основательный замок с маленькой уютной деревенькой у подножия, в которую можно было наведываться и болтать с жителями о погоде и посевах. Наоборот, это было прекрасно, мирно, спокойно, именно то, о чем Сони всегда и мечтал. Просто ему это было больше не нужно.

Када-ра продолжали убивать, но теперь лениво и помалу, как сытые животные, охотящиеся скорее ради развлечения. А Сони бездействовал в Остеварде.

Он так и не придумал, как загнать Детей Ночи обратно в державу. Они с магами истерли эту тему до дыр, и идей не было не только у него. Те, в чьих руках находилась хоть какая-то власть, хранили молчание. Оставалось только ждать, а ожидание изводило.

Хлопнула входная дверь. Сех издал задавленный звук, и Сони задрал голову — посмотреть, что случилось.

Между рядами кроватей шел Кален, сжимающий пачку листов. Маги Остеварда немного напряглись, но Дьерд продолжал громко подсчитывать количество очков, выпавших после броска. Шен, которой по правилам не позволялось находиться в казарме, невозмутимо ковырялась в ране Сеха и недовольно зашипела, когда тот подскочил с места и вытянулся перед Каленом.

— Не дергайся, иначе она тебе иголку куда-нибудь не туда воткнет, — буркнул командир, проходя мимо.

— Вам я всегда втыкала куда надо, — гордо возразила Шен.

— Мне — да. А на него, похоже, у тебя зуб.

— Я не виновата, что он мне редко писал, — обиженно пробубнила под нос Шен.

— Девочка, пожалуйста, не убей мне новобранца еще до того, как ему выдадут первое боевое задание.

Посудомойка заворчала, а гвардейцы засмеялись. Сех и Шен действительно оказались друзьями — они выросли в одной деревне под Могаредом. Но отношения у них были довольно странными — они постоянно друг на друга за что-то дулись, а Шен, так аккуратно латавшая Калена, для Сеха как будто специально выбирала самые болезненные способы лечения. Однако после замечания Калена она взяла бинт и стала заматывать руку Сеха. Мальчишка с явным облегчением вздохнул. Пытки закончились.

Как только Шен завязала узелок, сехен наклонился к Сони. После того избиения они поговорили, и Сех не держал на него зла, общаясь так, словно ничего не было.

— Он ведь офицер, — прошептал Сех, имея в виду Калена. — Почему он не требует соблюдения дисциплины? Мой старый лейтенант всех на погребальный костер отправил бы, если бы увидел, что в казарме играют в кости. А если бы узнал, что ко мне сюда приходит Шен… — он скорчил мину, которая означала, что двух молодых сехенов вмиг бы выдворили из Остеварда.

— Нашел, у кого спросить, — у самого прожженного служаки, — фыркнул Сони.

Он бросил быстрый взгляд на командира, который задумчиво листал бумаги за столом в дальнем углу помещения. Кален в самом деле отличался не только от разбойничьих главарей, что Сони заметил еще в Могареде, но и от других офицеров. В замке, более приспособленном для войска, чем поместье, командование селили отдельно от солдат. Многие лейтенанты Остеварда удавились бы ночевать в одной комнате с двумя десятками подчиненных, но Кален сам просил не разделять его с отрядом. С одной стороны, это облегчало наблюдение и позволяло всегда быть в курсе происходящего, а с другой… Чем плоха собственная комната, в которой воняет только твоими носками, а по ночам вокруг не храпят луженые глотки? Сони с трудом мог объяснить, почему Кален так поступает. Однако ему определенно нравилось, что он именно такой, какой есть.

— Я думаю, ему не нужно это дурацкое проявление власти, — сказал Сони. — Он знает, что солдаты никогда не перестанут играть в кости и таскаться по девкам, и в то же время уверен, что его люди мгновенно сделают все что угодно по одному его слову. И все же советую его не злить.

Он кивком указал на Шен. Другие гвардейцы не видели в сехенке женщину и вообще не обращали на нее никакого внимания, но все равно ей здесь было не место. Устраивать свидания, перевязки и все прочее им следовало где-нибудь подальше отсюда.

Сех уныло согласился. Слишком многие в Остеварде косо смотрели на сехена, который пробился в гвардию. Узнай какой-нибудь завистник, что у него есть подружка, Шен будет несдобровать.

Когда двое сехенов вышли из комнаты, Кален подозвал Сони к себе. Он рывком поднялся с кровати и сел на свободный стул рядом с командиром.

— Я был у королевы, — тихо сказал Кален. — Она одобрила новый состав отряда и назначила день присяги.

Новость была прекрасной. Почему же он ее не объявил во всеуслышание? Дьерд и Виньес станцуют от радости.

— И она даже ничего не сказала по поводу меня? — удивился Сони.

— Еще как сказала, и не одна она. В итоге было решено, что нет ничего трагического в том, чтобы возродить древнюю традицию принимать в гвардию достойнейших из достойнейших. Уж доказать, что ты достойнейший, я постарался, — Кален одарил его угрюмым взглядом, который абсолютно не соответствовал утверждению Сони как достойнейшего. Видимо, командиру многое пришлось вытерпеть от советников из-за просьбы включить в отряд безродного вора. — К счастью, о том, что ты вор, знают только лорд Тьер, королева Невеньен и лорд Ламан.

— А что насчет камня королей? — шепотом поинтересовался Сони.

— Официально было решено считать, что ты очень слабый маг с особыми умениями — это чтобы объяснить, почему от тебя исходит энергия. Неофициально этой темы старались не касаться. Никто не знает, что делать с камнем у тебя в груди.

— Это же здорово!

Его не казнят и не будут препарировать — куда уж лучше? Кален, однако, пожал плечами. Похоже, он сомневался в том, насколько это хорошо, но спорить не стал.

— Чтобы писарь оформил бумаги, мне нужна твоя фамилия, — продолжил он, макая перо в чернильницу.

Сони кивнул. Об этом его уже предупреждали. В настоящую королевскую гвардию принимали только аристократов, то есть людей, у которых обязательно было родовое имя и титул. Без последнего еще можно было обойтись, но отсутствие фамилии могло со временем превратиться в серьезную проблему с документами и подтверждением личности. Сех вышел из положения просто — вместо не принятой у сехенов фамилии подставил название родной деревни. Но Сони все еще думал над тем, что ему делать.

Фамилия у него, вообще-то, была — та, с которой он появился на свет, — но, лишившись родителей и попав на улицу, они с Дженти решили, что у них, как и у всех беспризорников, не должно быть родового имени. С прошлой жизнью, которую им готовил отец, их ничто не связывало, кроме пустых мечтаний. Отныне они были детьми улицы, и больше никем. Однако ни одно прозвище, которыми преступники пользовались чаще, чем именами, за годы воровства к Сони так и не прилипло, он до сих пор оставался всего лишь Сони и не хотел ничего менять.

— Не ставь ничего, — отмахнулся он.

Северянин с укором посмотрел на него.

— Нравится быть особенным? Нет уж, давай, тужься, придумывай себе родовое имя.

— Ставь тогда Сони Могаредская Вошь, — съязвил он.

Взгляд Калена стал еще тяжелее.

— Ты смотри, дошутишься. Будешь Сони Могаредским.

Он вывел что-то на бумаге, и Сони оставалось только со вздохом пожать плечами. Сони Могаредский — так Сони Могаредский. Не так уж плохо.

— Что насчет нового задания? — спросил он.

— Пока ничего.

А вот это было плохо. Без дела сходили с ума не только Сони и Дьерд, весь Остевард полнился беспокойством и гудел, как пчелиный улей. Если слуги, опасаясь прогневить хозяев, вели себя тихо, то солдаты, наоборот, шумели и устраивали драки, а кое-кто собирал вещи, разворачивался и молча уходил домой под гомон упреков бывших товарищей. Бездействие Невеньен и Тьера никому не нравилось — люди видели в этом бессилие своих господ.

Какие-то там солдаты мало волновали Сони, однако Остевард, похоже, грозил превратиться в его новый дом. И нельзя было допустить, чтобы тот разорвался изнутри, не успев стать родным.

— Кален, скажи, девчонка все так же продолжает плясать под дудку советников? Или уже нет?

Командир нахмурился, не понимая, к чему Сони ведет.

— Мне сложно судить, но Ламан упоминал, что королева стала тверже и уже не соглашается со всем подряд.

Что ж, прекрасно.

Он поднялся.

— Я постараюсь сделать так, чтобы королева поторопилась с выдачей задания.

Кален, догадавшись, что попытается сделать его подчиненный, обнажил зубы в оскале и схватил Сони за руку.

— Стой. Ты с ума сошел? Не мозоль королеве глаза, иначе тебе припомнят и осколок короны в груди, и провал в Аримине!

— И все же я рискну. Мне кажется, Кайди ко мне благосклонна.

Пробормотав ругательство, Кален оглянулся на гвардейцев. К счастью, в этот момент всеобщее внимание было привлечено Дьердом, который снова пытался облапошить противников.

— Ладно, — командир покачал головой. — Это будет чудом, если у тебя получится сделать больше, чем у меня.

— Тогда примете меня в отряд как полноценного мага, — со злым весельем ответил Сони.

Остевард оживленно гудел. Наступило время трапезы; коридоры заполнились слугами, которые носили блюда с едой, и прихорашивающимися жителями замка. На дворе стояла осень с ее длинными вечерами, заняться было особенно нечем, и для дворни совместные ужины были событием, которое ждали весь день. В большом зале собирались все обитатели Остеварда, и принятие пищи медленно перетекало в посиделки у огромных каминов, шитье, уроки какого-нибудь ремесла и прочие развлечения. Местные очень ценили возможность отвлечься от ежедневных забот и пообщаться с соседями, поэтому среди людей, стремящихся к столовой, можно было заметить и деревенских, которые в замке не работали. Управляющий если и не одобрял их появление, то, по крайней мере, не запрещал. Вероятно даже, ему приток новых лиц был на руку — Сони слышал, что недавно конюший сыграл тихую свадьбу с кем-то из приехавших служанок, обеспечив переживающим не лучшие времена королевским владениям очередное поколение крестьян.

Однако если слуги относились к вечерним посиделкам с восторгом, то хозяева возможность укрепить добрососедские отношения за чаркой вина явно не ценили. Маленький роскошный зал для вечерних приемов традиционно пустовал, а высокорожденные гости Остеварда предпочитали принимать пищу в собственных покоях. Попасть в такое время к кому-то из них было почти невозможно — с чем и столкнулся Сони, попытавшись отыскать королеву. Она трапезничала вместе с леди Эмьир и категорически не хотела никого видеть. В итоге Сони проторчал возле дверей почти час, успев возненавидеть затяжную женскую болтовню. К счастью, это Невеньен пришла в гости к Эмьир, а не наоборот — иначе Сони вполне мог ждать у порога хоть до самого утра.

Пытаясь скрасить очередное ожидание и не желая мозолить стражникам глаза, он ходил по коридору туда-сюда и чуть не проворонил, как королева покинула комнаты леди Эмьир. Двери распахнулись резко, со стуком, и девушка быстрыми шагами направилась к лестнице, придерживая подол шелкового платья. Она являла собой не то, что на рассчитывал Сони: вместо хихикающей девчонки, которая с подругой перемыла косточки всем мужчинам в Остеварде, он увидел решительную молодую женщину, даже с вечернего чаепития уходящую, как с военного совета.

Похоже, повлиять на нее будет не так просто, как в Серебряных Прудах.

— Королева Невеньен! — выкрикнул Сони, бросившись вслед за ней.

Он встал поперек коридора, преграждая ей дорогу. Девушка подняла на него рассеянный взгляд, словно Сони вырвал ее из глубоких размышлений.

— Ах, это вы. Простите, я сейчас занята. Оставьте свою просьбу моему секретарю, пожалуйста.

Невеньен явно произнесла заученную фразу, особенно над ней не задумываясь. Об этом свидетельствовало бы то, что гвардейцы и наемники, которым до присяги считался Сони, обязаны были подавать прошения исключительно через своих командиров, а те — через высшее командование. Интересно, много ли человек достает ее требованиями, если это первое, что соскакивает с ее языка?

— Моя королева, я хотел поговорить с вами лично, — упрямо сказал Сони.

Девушка колебалась с ответом, и решение за нее принял телохранитель.

— Прочь с дороги! — прорычал он, начиная творить жест, который мог завершиться чем угодно — как созданием топора, который отрубит Сони голову, так и петлей, призванной уволочь его в сторону.

Сони занервничал. Этот мрачный тип с уродливой родинкой ему категорически не нравился. Дьерд насплетничал, что Жевьер когда-то отчаянно пытался попасть в отряд Калена, но его отвергли из-за того, что он недостаточно сообразителен. Телохранитель был простым воякой вроде Лейни — отлично исполнял приказы, однако не был способен импровизировать. И похоже, отказ он тогда принял очень близко к сердцу. На днях имя Жевьера прогремело на весь замок, после того как телохранитель отшвырнул чересчур наглого посетителя королевы на восемь шагов и чуть не пришиб. По-хорошему, следовало бы убраться от него подальше, но Сони так просто сдаваться не собирался. Рискуя собственным благополучием, он рухнул на одно колено в надежде, что это выглядит хоть сколько-нибудь галантно.

— Моя королева, пожалуйста, я должен поговорить с вами!

К счастью, телохранитель замер, дожидаясь приказа от королевы. Невеньен оглянулась. Несколько слуг в коридоре с интересом смотрели на разыгрывающуюся перед ними сцену.

— Стой, Жевьер. Сони, давайте отойдем туда.

Невеньен направилась к небольшой нише, в которой стоял большой медный подсвечник. Видимо, после того случая с отброшенным просителем королева желала продемонстрировать, что она готова пойти навстречу подданным и выслушать их. Сони предпочел бы, чтобы вокруг было меньше ушей, но просить Невеньен уйти куда-нибудь еще было боязно. Затея поговорить с ней вообще уже не казалась такой прекрасной, как час назад.

Толстая, в кулак шириной свеча горела неровно, бросая блики на лицо девушки. На ее щеках плясали тени от длинных полуопущенных ресниц. Задумчивая, Невеньен становилась очень привлекательной, и Сони потратил мгновение, чтобы просто полюбоваться ею. Повезло Иньиту — ходил слух, что у него с королевой интрижка…

Вспыхнувший между ними щит разрушил все очарование момента. Сони раздраженно скосился на хмурого Жевьера. Хорошо обычным людям — они магию не видят, а Сони теперь придется разговаривать с королевой, как будто через стенку. Правда, до него все еще доносился терпкий аромат духов Невеньен, напоминая о том, что она стоит от него всего на расстоянии шага.

— Моя королева… — начал Сони.

— Вы обратились ко мне в обход придворного этикета, — перебила Невеньен. Ее разум, только что блуждающий в заоблачных далях, вернулся и целиком сконцентрировался на просителе. — У меня есть полное право отправить вас обратно в казармы и потребовать от вашего командира, чтобы он вас наказал.

Он прикусил губу. Да, затея определенно была не лучшей…

— На вашу удачу, — продолжала королева, — я помню, что вы особенный человек, отмеченный благосклонностью богов. Но будет лучше, если вы не станете тратить мое время и изложите свою просьбу быстро и по существу.

— Моя королева, отправьте отряд лейтенанта Калена вместе со мной на Север сражаться с Детьми Ночи.

Судя по распахнувшимся глазам, она ожидала чего угодно, но только не этого.

— Я думала, вы будете рады отдыху. Я понимаю, почему о задании просит лейтенант Кален, но вы…

Девушка неопределенно махнула рукой. Похоже, в ее представлениях гвардейцы, как и обычные солдаты, больше всего на свете любили бить баклуши. Что ж, вот он ее удивит.

— Наше предназначение — сражаться с вашими врагами, моя королева, — напомнил Сони. — А Дети Ночи сейчас, вероятно, ваш самый страшный враг. Вы видели когда-нибудь их жертв?

Невеньен помотала головой. Конечно же, она не могла их видеть. Жизнь в них теплилась не больше недели, прежде чем они отправлялись на погребальный костер. Путешествие до Остеварда из тех городов, на которые напали када-ра, занимало намного больше времени.

— Это ужасное зрелище. Люди превращаются в живых мертвецов и медленно умирают, забывая, как глотать воду. Представьте себе огромный тракт, который заполнен ариминцами, несущими на себе своих родных. Дети тащат родителей, родители — детей. Вы знаете, каково наблюдать за тем, как у матери медленно тает надежда на выздоровление ее единственного сына? Каково жене, которая ничего не может сделать с тем, что умирает ее муж? — на последнем слове в горле Сони вдруг образовался комок. Пречистые Небеса, неужели его захватила собственная речь или это нахлынувшие воспоминания всему виной? — На Севере умирают сотни людей — ваши подданные. Мы должны их спасти.

Лицо Невеньен омрачилось, и он никак не мог понять, отчего именно. То ли девушке не нравится, что ей в который раз талдычат о спасении подданных, то ли она недовольна тем, что кто-то посмел ей указывать. Отчаявшись прочесть ее эмоции, Сони затаил дыхание и стал ждать ответа. Если девушку не тронет эта просьба, то Невеньен так же лишена сострадания, как и все остальные аристократы. Служить ей тогда не имело смысла.

— Это невозможно, — спустя долгую паузу произнесла Невеньен.

Сони с разочарованием выпустил из легких воздух. Зря он поверил магам, что их мятежные короли чем-то отличаются от других благородных. Все они одинаковы.

— Сейчас мы ничего не можем сделать для Севера, — продолжала девушка. — У нас нет достаточного количества денег, чтобы помочь Аримину, и мы не знаем, как сражаться с када-ра. Войско тоже никак не поможет: слишком высок риск, что солдаты пойдут на верную смерть без единого шанса выжить, — она снова замолчала, однако на сей раз ненадолго. На ее лице вновь появилась отрешенность. — Вы должны были слышать, что мы отправили в столицу гонца и наняли глашатаев, которые объявили о нашей готовности на какое-то время забыть разногласия и помочь Тэрьину в сражении с Детьми Ночи, несмотря на то что он узурпатор. Он, конечно, ответил жестким отказом. Я боюсь, что, пока на троне Тэрьин, Северу никто не станет помогать. И нет никакой уверенности что лорд Гередьес, его преемник, что-нибудь изменит. Я не представляю, что с этим де… — Невеньен осеклась, опомнившись, что разговаривает не с советником и даже не с гвардейцем, а с наемным вором, и неловко превратила оговорку в кашель. — Экхм… Совет рассматривает варианты того, как мы можем поступить в этой ситуации, но если у вас есть какие-то мысли по этому поводу, я вас выслушаю. В конце концов, вы были в Аримине и сумели выбраться оттуда живыми.

У Сони отлегло от сердца. Ошибиться в людях иногда бывает так здорово.

— Если нельзя отправить нас на Север, отправьте на Юг, — предложил он. — Там много верных вашему сопернику лордов, но наверняка есть те, кого мы сможем переубедить. Вряд ли он ждет, что мы можем ударить с той стороны.

Сони ткнул пальцем в небо и был уверен, что сказал очевидную вещь, однако взгляд Невеньен внезапно просветлел.

— Вы тоже так считаете? — воодушевленно спросила она и тут же нахмурилась. — Нет, не может быть, чтобы вы знали, о чем я думала. Но то, что наши мысли совпадают, это наверняка не случайно. Спасибо вам, Сони, — с признательностью произнесла девушка. — Вы помогли мне определиться с решением.

Не успел он поклониться, как Невеньен уже упорхнула к лестнице, шурша плотной тканью платья. Сони недоуменно посмотрел королеве вслед. Что он такого сделал? Может, то, что он, уходя, ляпнул Калену, правда? Сони скептически усмехнулся. Чушь какая. Это все совпадение и девические причуды, не более того.

Невеньен взлетела по лестнице с такой скоростью, что оставила длинноного Жевьера позади. Ей хотелось срочно поделиться с Тьером своим замыслом, который она обдумывала весь день и даже на протяжении беседы с Эмьир. Притвориться внимательно слушающей про ее любовные страдания по какому-то лорду не составило проблемы — замечтавшаяся подруга не замечала, что Невеньен поддакивает невпопад. Но если бы не Сони, она бы не решилась отправиться к главному советнику. В том, что вор практически озвучил ее мысли, определенно было что-то сверхъестественное. Не зря Невеньен столько времени торчала в остевардской часовне и молила богов, чтобы они дали ей знак.

Вихрем промчавшись по этажу, она дернула на себя дверь кабинета Тьера и к удивлению обнаружила, что там закрыто. Обычно в это время советник занимался делами или беседовал с кем-то из свиты. Где же он сейчас? Проходившая мимо служанка этого не знала. Невеньен, развернувшись на каблуках, направилась к покоям Тьера. Если он не работал в кабинете, значит, проводил время с женой — за другими занятиями его замечали крайне редко.

Она не ошиблась. Зайдя в гостиную следом за впустившим ее Тенью, Невеньен обнаружила, что лорд пьет чай с супругой. Они сидели за круглым чайным столиком и что-то тихо, но увлеченно обсуждали, обмениваясь ласковыми улыбками.

Тьер, обычно сухой и жесткий, был не похож на себя. Рядом с Иллирен — верной спутницей на протяжении многих лет — он расслабился, и через маску негласного предводителя мятежников проглянул живой человек, во взгляде которого светилось теплое, искреннее чувство и который мелодично смеялся замечаниям жены. Невеньен ни разу не слышала, чтобы суровый советник смеялся.

Ей стало неудобно.

— Прошу прощения, я не знала, что вы заняты.

— Что вы, моя королева! — Иллирен, сохраняя на губах гостеприимную улыбку, поднялась со стула. На столе у нее остался недопитый чай. — Правительница имеет полное право потребовать внимания своих подчиненных в любое время и при любых обстоятельствах. Не надо так смущаться. Мы с мужем можем договорить и позже. Приятной вам беседы.

Тьер тоже начал привставать.

— Наверное, нам стоит перейти в кабинет…

— Нет, — поспешно произнесла Невеньен, боясь досадить семейной паре еще сильнее. — Я надеюсь, что мой вопрос удастся решить быстро.

— Ну, раз так… — Тьер, скрывая облегчение, сел обратно. — Моя королева, не желаете ли чая?

Расторопному Тени понадобилось всего несколько мгновений, чтобы заменить приборы. Как только Невеньен села, Тьер снова неуловимо изменился, и теперь это был тот самый мужчина, которого она так хорошо знала: с поджатыми губами, строгим взглядом и двумя глубокими морщинами у губ.

— Что вы намеревались обсудить? — спросил он. — Появилось какое-то неотложное дело?

— Мне кажется, я знаю, как избежать кровопролития и добиться нашей цели на Юге.

— Да-а? — удивился советник. — И как же?

Невеньен помедлила, прежде чем ответить. Говорить об этом было нелегко, но изначальный план был намного хуже, чем то, что собиралась предложить она.

— Мы можем переубедить сехенов.

У советника дернулось веко.

— Моя королева, а чем, по-вашему, мои парламентеры занимались все это время?

— Я имею в виду переубедить их силой.

— Вы решили отойти от своих принципов?

— Я не хочу ничьей смерти, — призналась Невеньен, — но с этой ситуацией надо что-то делать. Возможно, отряд лейтенанта Калена мог бы надавить на кого-то из нужных нам людей. Как-то вы упоминали, что гвардейцы добились почти невозможного, получив для Стильина поддержку лордов, которые были вашими яростными противниками.

— Этого добилась скорее «Каснарская ласка», — пробормотал он.

— Что?

— Нет-нет, ничего, продолжайте.

— Так вот, — Невеньен настроилась на чуть было не ускользнувшую мысль. — Разве они не могли бы сделать то же самое в Могареде?

Советник прищурился.

— Могли бы. В таком случае вы подпишете документы, разрешающие военную операцию отряда на Юге?

Невеньен вдохнула, чтобы согласиться, — и вдруг замешкалась. Тьер согласился неожиданно быстро. Она была уверена, что советник будет долго выяснять все подробности, а тут — простое «вы подпишете бумаги?». В этом было что-то подозрительное. Хотя могло статься, что подобная идея пришла ему в голову уже давно, но он терпел, пока Невеньен догадается сама.

Так или иначе, ждать с решением дольше было нельзя — с каждым часом мятежники отдалялись от победы, в то время как Гередьес к ней приближался.

— Подпишу, — сказала она.

Сони одернул новенький синий мундир и осмотрел Зал приемов, где проходила присяга гвардейцев. Помещение был таким же мрачным, как и весь Остевард. Хотя замок строили северяне и он долгое время принадлежал королевской семье, которая имела северные корни, ныне традиции эле кинам здесь не сохранялись. Поэтому хмурые серые стены и унылый плиточный пол не прятали ни пухлые ковры, ни разноцветные гобелены с веселыми сценами пиршеств. Вдоль вытянутого зала стояли высокие подсвечники, под лампой, подвешенной к деревянному своду, темнели въевшиеся следы от свечного воска. Единственным украшением была резьба на каждой деревянной поверхности вплоть до стульев с бархатными подушками, расставленными по бокам помещения.

Сидений было много, однако зрителей было до удивительного мало. Похоже, пришли только самые любопытствующие. На возвышении, на троне из ствилла восседала Невеньен в синем платье, скроенном наподобие гвардейского мундира. По правую руку от нее стоял Тьер, снизу по бокам пристроились Дазьен, Ламан и еще несколько человек из свиты королевы. Кроме капитана и парочки телохранителей Невеньен из гвардии никто не присутствовал, что было отходом от традиции. Как правило, краснеющих новичков заставляли маршировать через весь строй гвардейцев и затем читать перед ними слова клятвы. По идее, стыд перед таким количеством достойнейших людей становился дополнительным препятствием ее нарушения. И не важно, что на самом деле это никогда никого не останавливало. Сони предполагал, что у изменения обычая две причины, и обе одинаково веские. Первая состояла в том, что войска уже дали присягу новой правительнице на восьмой день после того, как отгорел погребальный костер Акельена, и не было смысла созывать всех снова ради принятия всего двух человек. Второй причиной было то, что в гвардейцев — звание исключительно для благородных людей — посвящали безродного вора и сехена. Вряд ли Невеньен хотелось лишний раз всем напоминать, до чего она опустилась.

Войдя в зал вместе с товарищами, Сони и Сех встали сзади. Пока они не были частью гвардии и не имели права стоять рядом с магами. Тех же ждало отдельное представление — им следовало принести присягу первыми, чтобы затем законно включить в свои ряды новобранцев.

В церемонии не было ничего сложного: поклоны, просьба командира принять руководство над его отрядом, ответная речь королевы, произнесение клятвы, подтверждение от главного военачальника, то есть Ламана, роспись в бумажках и снова речь королевы. Короче, сплошная тоска, хорошо хоть, что недолгая. У настоящего короля, в столице, присяга приходила с большей помпой, и гуляли после нее, по рассказам Калена и Виньеса, несколько дней. Увы, мятежники были не в состоянии себе такого позволить. И даже к лучшему — перспектива, что его запомнит целая проклятая толпа стражников и королевских солдат, нормального вора обрадовать не могла.

Он вообще радовался тому, что мятежники уделяют церемонии не так много внимания. Для самого Сони все это было не более чем фарсом — он отлично знал, как «дорого» стоят приносимые таким образом клятвы. Времена, когда в гвардию попадали простые люди, давно прошли, а сейчас места в ней покупались за большие деньги. Считалось, что нельзя получить генеральское звание, если ты не послужил гвардейцем, а уж о безмерном уважении к «военным слугам короля» среди аристократии и тем более простонародья и говорить не было смысла. Зрители, которые собрались сегодня в Зале приемов, тоже об этом знали и пришли сюда не для того, чтобы восхититься «достойнейшими», а чтобы поглазеть на двух необычных новобранцев. И ощущение, что он всего лишь часть развлечения высокорожденных, Сони не нравилось.

Ему страшно захотелось зевать от скуки, еще когда клятву забубнил Виньес — а он был вторым по счету после Калена. Присутствующие хранили торжественное молчание, и под сводами гулко звучала лишь полная пафоса чушь, которую несли попеременно маги и лорды. Услышав сбоку шепот, Сони изумленно скосил туда глаз. Сех, закрыв глаза, одними губами повторял за гвардейцами клятву, хотя знал ее наизусть. Его челюсти при этом были стиснуты так, что их не удалось бы разжать и щипцами, а веки дрожали от волнения. Мальчишка искренне верил в клятву, которую собирался принести, а церемония, пускай формальная, приводила его в благоговение. Сони цыкнул. Детская наивность. Сеху было чем гордиться — он станет первым сехеном в королевской гвардии. Но он не понимал, что обещания верной, честной и бескорыстной службы Невеньен до последнего вздоха мало соответствовали действительности. Особенно в части бескорыстности.

Вспомнив о ежемесячной зарплате гвардейца, Сони мечтательно вздохнул. Ах, если бы ему подольше прожить и пустить денежки в дело…

Из глубокой задумчивости о перспективах накопить состояние его вывел громкий призыв Невеньен.

— Выйдите вперед, мужчины, желающие нести честь королевской службы!

Вздрогнув, Сех на негнущихся ногах отправился в центр зала. Сони, равнодушно уступив ему первенство, зашагал следом.

Невеньен вольготно расположилась на троне, вопреки обыкновению не сжимая подлокотники мертвой хваткой. Похоже, она начинала привыкать к роли повелительницы и нервничала все меньше. Ей было у кого учиться невозмутимости — Тьер обводил гвардейцем взглядом, которому позавидовали бы сами Небеса, относящиеся к людям наплевательски. Зато Ламан смотрел на отряд отнюдь не по-доброму. Ему уже сообщили, какая участь постигла Танэль и Кьёра. Сони не слышал о том, чтобы северянин собирался мстить магам, но, судя по выражению его лица — как будто он объелся дикой сливы, Ламан никогда им не простит ошибку в Аримине. Сони и сам бы не простил, будь он на его месте.

Остальные лорды одаривали новобранцев любопытными взглядами. Особенно выделялась полноватая девушка рядом с тощим прыщавым пареньком, вооруженным непомерно тяжелым для него мечом с крупными сапфирами на рукояти. Леди, забыв о приличиях, вертела головой, с изумлением разглядывая по очереди обоих новобранцев, и ее кудряшки забавно взметались в воздух с каждым поворотом. Сехен в гвардии — то еще развлечение, однако и на Сони посматривали с не меньшим интересом. На разгадку причины не нужно было тратить много времени.

Скромный Сех, родом из далекой деревни за Могаредом, не привык к повышенному вниманию лордов и съеживался под их взглядами, трясясь и запинаясь на каждом шагу. Для мальчишки специально пошили мундир, и из-под коротких рукавов больше не торчали грязные рукава рубашки, а штанины не тащились по земле, но менее комичным Сех казаться не стал. Виной всему было волнение, из-за которого потели ладони и заплетались короткие ноги. Сони беспокойства не ощущал ни капли — он злился.

На фоне Сеха он выглядел очень выгодно — и не потому, что мундир на нем, в отличие от сехена, прекрасно сидел, а просто потому, что он был кинамцем. Однако его лицо было не по-благородному обветренным и загорелым, а тело покрыто шрамами, которые нельзя увидеть на гладких мордашках принимаемых в гвардию аристократских сынков. Его внешность простолюдина привлекала столько же внимания, сколько и неуклюжий Сех. Сони это раздражало. Да и кого обрадует, что на него таращатся, как на дрессированную собачку? Его не успокаивало даже то, что никто из известных Сони воров не взлетал так высоко — или не попадал в такой переплет, это как посмотреть.

Они с Сехом одновременно бухнулись лбом об камни, распластавшись перед лордами и королевой в земном поклоне. Сони звонко отчеканил обращенную к королеве просьбу: что он-де, такой-сякой ничтожнейший, умоляет, чтобы ему позволили служить отечеству. Это звучало тем нелепее, что никакому отечеству он служить не желал. Исправить ошибку, избавить ариминских детей от собственной участи — да. Но королевство? Прижимаясь лбом к холодным камням, которые лежали здесь не один век, Сони хотелось смеяться. Кинама прекрасно обойдется и без мятежной гвардии, и тем более без могаредской вши в ее составе.

— Поручитесь ли вы за этих людей, лейтенант? — тем временем вопрошала Невеньен Калена, стоявшего перед троном.

— Истинная королева Кинамы Невеньен Идущая, покровительница эле кинам и владычица центральных и южных земель, своей жизнью и своей честью клянусь, что нет более достойных людей, которые могли бы стать кровью и плотью вашей гвардии, — отвечал командир.

— Тогда пусть они поднимутся, — продолжала девушка, — и посмотрят в глаза той, кто станет для них госпожой и матерью, важнее Небес и Бездны, кто будет одаривать их и лишать спокойствия, ласкать и жестоко карать.

Новобранцы поднялись, причем Сех умудрился пошатнуться. Ламан шумно выпустил воздух сквозь зубы. Они втроем с Дазьеном и Тьером посетили несколько тренировок отряда, провели с Сехом несколько отдельных репетиций и не заставляли его разве что раскрывать рот и говорить «а-а-а», но сейчас он производил далеко не лучшее впечатление. Невеньен, смутившись неловкостью новобранца, кашлянула.

— Пусть приблизятся ко мне мужчины, желающие стать опорой для меня и моей страны, и поведают мне, что за путь привел их ко мне и чего надеются достичь они, служа мне и Кинаме.

А вот это в планы не входило. Сех и Сони в смятении скосились на Калена, но тот еле заметно пожал плечами — дескать, делайте, что считаете нужным. В его глазах сверкали искорки веселья. Понятно. Последнее испытание для гвардейцев — послушать, какую чушь они от неожиданности будут нести.

К счастью, первым должен был отвечать Сех. Сони пауза не требовалась, но лучше было иметь в запасе хоть сколько-нибудь времени, чтобы подготовиться.

Мальчишка шагнул вперед, и почти сразу же у него возникла проблема. Невеньен сказала «пусть приблизятся», однако они и так стояли на расстоянии меньше локтя от возвышения с троном. Приближаться было попросту некуда. Оставалось лишь подняться, встав вровень с королевой, но так поступать имели право только лорды и некоторые слуги, особо приближенные к королеве. Сех и Сони не были ни теми, ни другими.

Сех задрал ногу и никак не решался опустить ее на ступеньку. Глядя на его нелепую позу, Сони и сам начал нервничать. Выбор очевиден, так почему мальчишка не шевелится? Он колебался достаточно долго для того, чтобы в зале кто-то хихикнул — то ли служанка, то ли та леди-кудряшка.

В мгновение ока Сех преобразился. Растерянность на лице сменилась жесткостью, нога резко опустилась на каменное возвышение, и сехен с внезапной твердостью шагнул к королеве. Сони невольно напрягся. Временами с Сехом такое происходило — случалась какая-нибудь мелочь, и он из перепуганного звереныша вдруг превращался в остервенелого бойца. На тренировках это было не так уж плохо, хотя и очень странно для забитых сехенов, но перед королевой он мог натворить что-нибудь непредсказуемое. Расхлебывать дерьмо еще и за ним Сони не хотелось. Своего хватало.

Однако Сех всего лишь по-гвардейски поклонился Невеньен, выпрямился и, не отнимая руки от сердца, звучно провозгласил:

— Моя королева, меня привел к вам путь службы своему народу. Я мечтаю, чтобы распри в Кинаме прекратились и все ее народы зажили мирно и дружно!

Простенько и немного по-детски, хотя и достаточно двусмысленно. На лицах некоторых лордов отразилось замешательство, несмотря на такое прекраснодушное желание новобранца. Три народа королевства — северяне, тьеррцы и сехены — и так не враждовали, но в словах мальчишки проскочил намек на то, что сехены отнюдь не по-доброму относятся к поработителям. Да и первое его заявление внушало тревогу. Вряд ли Сех считал своим народом кинамцев, а не сехенов.

Невеньен, похоже, никакой двоякости не заметила, потому что ободряюще улыбнулась ему.

— Ваши стремления достойны того, кто станет вернейшим слугой Кинамы.

По знаку королевы Сех снова поклонился и с облегчением вернулся на место. Пришла очередь Сони молоть чепуху.

Он шагнул к Невеньен, причем ближе, чем сехен, заставив девушку заерзать на троне, а мага-телохранителя — насторожиться. Поклонившись, Сони прижал руку к сердцу и начал вдохновенно врать, впрочем, придерживаясь правды.

— Моя королева, я пришел сюда, чтобы принести пользу королевству. Небеса не баловали меня, и вы знаете, какое я вел существование до того, как встретиться с лейтенантом Каленом и его отрядом. За свою жизнь я видел множество детей, которые умирали от голода и холода, да и сам я был таким ребенком. Я справился с этим, но сотни других — нет, и некому было зажечь для них погребальный костер. Долгие годы я не представлял, как решить эту проблему, пока не услышал от лейтенанта Калена о вас. Я верю в то, что благодаря вам дети в Кинаме перестанут голодать и терпеть нужду, и именно этого я мечтаю добиться.

Кто-то сзади тихо хмыкнул, не в силах скрыть скептицизм по этому поводу. Сони же наслаждался произведенным впечатлением. Никто не ожидал от вора такой проникновенной речи, и теперь все взгляды были прикованы к нему. Кто-то охнул, Невеньен — та вообще не отводила от него задумчивых глаз, забыв о том, что должна отпустить новобранца.

— Ваши стремления достойны того, кто станет вернейшим слугой Кинамы, — опомнившись, быстро проговорила она.

Сони захотелось тяжело вздохнуть. Неужели Невеньен поверила?

— Небеса видят, что передо мной поистине достойнейшие люди с чистыми помыслами и силой в руках, чтобы защищать королевство и способствовать его процветанию, — произнесла королева, дождавшись, пока новобранцы вернутся на места, и поднявшись с трона. — Готовы ли вы принести клятву вечного служения Кинаме и мне, истинной королеве Невеньен Идущей, покровительнице эле кинам и владычице центральных и южных земель?

Она изрядно сократила похвалу новобранцам, наверное, из-за сугубой официальности церемонии. Сони, извернувшийся в очередном земном поклоне, этому только обрадовался. Чем скорее закончится этот спектакль, тем меньше придется бить лбом об пол.

— Готовы! — стройно ответили Сони и Сех.

Протараторив клятву, они выслушали подтверждение от Калена, Ламана и королевы, а затем двое секретарей поднесли им бумагу на деревянном планшете, чернильницу и перо, чтобы расписаться под своей клятвой. Глядя на то, как сехен трясущейся рукой выводит собственное имя на желтоватом листе, Сони помедлил.

Вот и все. Конец вольной жизни наступил уже давно, но эта жалкая бумажка символизировала собой некую черту, вернуться за которую будет невозможно. Документ с его подписью будет храниться до тех пор, пока не истлеет, наверняка намного пережив того, чье имя он содержит. Но все равно никому никогда не будет дела до того, что некий сирота Сони стал гвардейцем у мятежной королевы, которая — чем Бездна не шутит — однажды может действительно занять кинамский престол. Вздохнув, Сони обмакнул перо в темную жидкость и нарисовал под текстом клятвы закорючку. Не покинь он Могаред, сдох бы безвестным от рук Тайли и его прихвостней в каких-нибудь задворках. А так на память о нем хоть что-то останется.

— Пройдите перед своими товарищами и посмотрите в глаза тем, кто отныне станет вашей семьей, — скомандовала Невеньен, когда секретари забрали бумаги.

Сех и Сони послушно промаршировали до двух магов, замерших в центре зала. Дьерд, которому надоело стоять истуканом, весело им подмигнул, а Виньес коротко кивнул, ни на ноготь не опустив задранный подбородок. Что ж, это вполне в его надменно-лордском стиле.

Исполнив приказ, Сех крутанулся и встал в строй к гвардейцам, а Сони на мгновение задержался, глядя на пустое место рядом с Дьердом. Там могли бы стоять Келси и Лейни, которых он тоже с удовольствием назвал бы братьями. Но их погребальные костры отгорели.

Оставалась последняя, поздравительная речь королевы — снова пустая болтовня. Слушая вполуха разглагольствования Невеньен, Сони рассматривал ее костяной кулон и широкий тканый пояс с золотым шитьем и по привычке прикидывал, за сколько это можно было бы продать. Он бы вообще перестал ее слушать, если бы, постепенно поднимая взгляд вверх по платью в оценке украшений, не обнаружил, что девушка пристально на него смотрит. Сони сразу же уткнулся себе в ноги, представляя, о чем она подумала.

— Я решила дать вам прекрасную возможность испытать приобретенные узы, — говорила Невеньен, — и я верю, что мужчины, принявшие сегодня гордое звание королевских гвардейцев, выполнят свое первое задание с честью. Они прекрасно для него подходят…

Задание? Но куда их отправят? От волнения кровь застучала в ушах с такой силой, что Сони еле разобрал последние слова Невеньен.

— …так как оба с полным правом могут назвать Могаред своей родиной.

Глава 9. Неприятные встречи

Сони поежился, обхватив себя за плечи. Поздняя осень, сыпавшая в Остеварде снегом, успела добраться и до Могареда, хотя он был самым жарким городом Кинамы. Здесь было теплее и еще не со всех деревьев опали листья, однако ветер уже дышал зимним холодом, а по ночам иногда подмерзали лужи.

Рядом вздрогнул Сех, но по другой причине. Отряд вошел в пределы Диадемы Юга. Колонны должны были выпить волшебную энергию мальчишки до дна — Сех говорил, что во время прошлых посещений Могареда становился бессилен. Сони взглянул на высокие каменные столбы. Когда-то их поставили на значительном расстоянии от города, но к нынешнему времени они оказались почти на самой границе Могареда. Крупные, больше кулака величиной, зеленые майгин-тары для обычных людей были всего лишь украшением, однако для магов они служили символом бессилия. Кристаллы были добыты в копях Арджаса и отличались от кинамских не только цветом, но и свойствами. Про них говорили, что они не заколдованы, как, например, камень королей, а изначально устроены так, чтобы поглощать светлую волшебную энергию и посылать ее в Бездну, на кормежку порождениям Шасета. Никто не знал, правда ли это, но сияние Калена и Виньеса значительно поблекло, а лица всех магов сразу изменились на недовольные.

— И как оно чувствуется? — спросил Сони.

— Дерьмово, — емко охарактеризовал Дьерд.

— Как будто у тебя руку отрезали, — добавил Виньес. — А к культе кто-то присосался и сосет кровь.

Да уж, мало приятного. У Сони таких ощущений не должно было появиться, но между колоннами он пока не прошел. Впереди стоял пост стражи, проверяющий всех, кто ступает в город. Естественно, среди «истуканов» толкались и магические стражи, которые определяли магов и заставляли их проходить отдельную проверку на наличие волшебных вещей.

— Ты-то чего боишься? — удивился Сех. — Думаешь, что с тобой случится что-то плохое?

Он кивнул на облачко энергии, которое скопилось возле груди Сони. Скрыть от мага это было сложно, и мальчишке рассказали про вплавившийся в тело майгин-тар, естественно, не упомянув, что это за камень. Новость сехен воспринял спокойно. «Пути, ведущие к Сатосу, неисповедимы», — заявил он, помянув божество своего народа.

— Ничего со мной не случится, — отрезал Сони. — Я просто… волнуюсь.

Сех глубокомысленно кивнул, хотя Сони был уверен, что ничего он не понял. Однако объяснять мальчишке, почему он медлит, не хотелось — это было слишком личное.

Набрав в грудь воздуха, Сони шагнул за колонны. Ничего — как и в прошлый раз, когда он уплывал по Сарагину в Серебряные Пруды, хотя исходящая из его груди струйка магии пропала. Не шевельнулись и стражники, проверяющие вереницу текущих в город людей. Никто не интересовался очередным невзрачным путешественником, которому зачем-то понадобилось тащиться в Могаред.

— Вот я и снова тут, — пробормотал себе под нос Сони.

Ощущение было странным. Уезжая, он считал, что никогда больше сюда не вернется, а если честно, то и надеялся на это. Здесь его не ждало ничего хорошего: его искала стража, чтобы вздернуть за убийство Эльера Лендвига, и точил ножи Тайли, разозленный, что не получил обратно свои деньги. Проходить через ворота Сони однозначно не стоило.

Но это был его город. Город, в котором он прожил двадцать пять лет, в котором знал каждый закоулок и мог передвигаться хоть с закрытыми глазами. Город, в котором он смеялся и плакал, любил, сжигал погребальные костры родителей и брата, гордился первой добычей, прятался в канализации от стражи и щедро тратил сорванный куш на выпивку и шлюх. Сони поднял взгляд на флаги, которые реяли на шпилях дворца наместника Юга. Может, хотя бы при виде этого извечного ориентира, заметного почти из любой части города, что-то проснется в душе? Нет, ничего. Никакого щемящего чувства при возвращении на родину, о котором столько говорится в народных песнях. Разве что настороженность и легкое покалывание в подошвах ног, возникающие всегда, когда впереди опасность. Разочарованный собственными эмоциями, Сони последовал за Каленом. Все-таки они сейчас снаружи Могареда. Наверное, внутри что-то изменится.

У ворот отряд проторчал долго, хотя все пошлины были заплачены и документы — пускай частично поддельные — были в порядке. Стражам не нравилось, что в Могаред входят маги, но к грамотам, которые им ткнул Кален, прицепиться так и не смогли. Их это изрядно огорчило. Чтобы «истуканы» и сборщики налогов не выжали из путешественника все до последней капли — это нечто неслыханное.

Когда стражники отпустили отряд и его с потоком людей вынесло через арку мощных крепостных стен, было около полудня. Возле северных ворот царил привычный беспорядок — бедняки хватали за подолы, сталкивались повозки, орали глашатаи и зазывалы. После чопорности северян продираться локтями через толпу и по старой привычке засматриваться на тугие кошельки, которые несложно срезать, оказалось неожиданно приятно. Это было похоже на сладкий вкус пирога, который ты не пробовал с детства. В груди наконец что-то кольнуло, а губы Сони сами по себе растянулись в улыбку. Которая тут же погасла, когда он вспомнил, что за него все еще предлагают три золотых.

Натянув капюшон, Сони повернулся к Калену.

— Куда нам?

— Улица Речных Купцов, — командир прикрыл веки, вспоминая адрес. — Третий дом от здания гильдии, с красной мозаикой. Спрашивать лорда Альезана Тветта.

— Ладно, — Сони кивнул. Эта улица славилась на весь город, и по дороге к ней заблудились бы лишь чужаки. — Я поведу.

— Но я… — начал Сех.

Он тоже неплохо ориентировался в городе, однако не настолько хорошо, как Сони. Он не смог бы провести отряд мимо всех опасных мест, где банды присматривают себе жертв из чужаков. И, кроме того, мимо мест, где можно было нарваться на людей Тайли.

— Я поведу, — отрезал Сони. — Дорогу короче, чем я, не знает никто.

Сех неуверенно взглянул на Калена, но тот указал на Сони. Мальчишка понурился. Он прекрасно понимал, что без протекции Тьера в гвардию его бы не приняли, и весь путь до Могареда старательно пытался доказать свою полезность. Каждый раз это выходило со скрипом либо не выходило совсем.

Сони выбрал нужную улицу и заскользил по ней к Сарагину, внимательно осматривая окрестности. Было приятно видеть, что в Могареде ничего не изменилось. Разве что по мелочам: в доме на углу Оловянной мастер выкладывал мозаикой над входом новое имя хозяина, а на пятачке, где раньше всегда выпрашивал милостыню лжехромой старик Тани, горбился незнакомый сопляк. Он обладал повадками профессионального нищего, которые приобретаются не один месяц, и Сони, наблюдая за парнем, вдруг забеспокоился. На городском дне все способно перевернуться с ног на голову за каких-то пару дней. Чтобы не оказаться на обочине, нужно постоянно следить за событиями, а Сони выпал из жизни Могареда на несколько месяцев. Что если кто-то уже сместил Тайли? Чьей банде теперь кланяются мелкие воры?

— Что случилось?

Вздрогнув от оклика Калена, он понял, что остановился и думает, как выспросить у горбатого сопляка положение дел в городе и при этом не выдать себя. Но проблемы могаредских воров его больше не касаются. Он вырвался из порочного круга.

— Все в порядке. Прикидывал, не срезать ли путь, — быстро ответил Сони и зашагал прочь.

Дорогу он все-таки сократил — по переулку, такому узкому, что между домами чуть не застряли заплечные мешки. Скоро впереди повеяло Сарагином — тяжелой вонью Рыбного квартала с его требухой под ногами и пьяными бездельниками-матросами. Сюда долетали и удушливые запахи красилен, располагающихся ниже по течению реки. Речные купцы, обитающие на соответствующей улице, не гордились таким соседством, но далеко забраться от своих пристаней и складов они тоже не могли, вот и приходилось терпеть «нежные ароматы». С другой стороны, улица Речных Купцов служила воротами в ту чистую, роскошную часть города, где селились состоятельные лорды и куда переезжали, разбогатев, те же торговцы.

Еще через пару поворотов о близости нужной улицы поведали и крики, которые для Сони звучали, как соловьиные трели для иной леди. Складские рабочие, носильщики, моряки и купцы выясняли отношения из-за неизбежных ошибок, недостач и всего остального, что сопутствует торговому ремеслу. Носящиеся сехены с мешками сбивали друг друга и вообще все, что попадалось под ноги, неизменно вызывая на себя ругань прохожих. Потасовки в разных концах улицы практически не прекращались. А какой вор не любит суматохи, во время которой никто не заметит пропажи кошелька?

По воплям Сони и вышел к гильдии Речных Купцов, вокруг которой гвалт не прекращался никогда и не стихнет, наверное, даже когда Небеса смешаются с Бездной. Шутка ли — столько добра каждый день доставлялось по реке и столько всего нужно было пересчитать, проверить, оценить и оттащить в склады, а потом рассчитаться или, наоборот, потребовать деньги назад за невыполненные обязательства. Толкотня здесь стояла не хуже, чем у северных, самых многолюдных ворот Могареда. Жить неподалеку от здания гильдии стал бы только купец, чтобы денно и нощно следить за товарами, либо человек, который любит следить за новостями, потому что благодаря морякам и странствующим торговцам здесь пересекались слухи со всего света.

Отсчитав три дома от гильдии, Сони окинул взглядом невысокое, но крепкое строение. Возле него никто не докуривал нервно трубку, и вывески не сообщали о том, что здесь, только здесь вы можете купить какую-нибудь заморскую безделушку, которую нигде больше не найдете и которая вряд ли когда-нибудь понадобится. Выложенная по всему фасаду мозаика приглушенных цветов выглядела неброско — и при этом представительно. Альезан не был купцом, но цену себе знал хорошо.

— Не похоже, чтобы Тветт был из тех людей, которые примут в гостях пятерых оборванцев, — Виньес кивнул на их одежду, которая запылилась и обтрепалась за время путешествия из Остеварда. — Кто он?

— Парламентер, — ответил Кален. — И тот, кто будет нам отдавать приказы.

— Кто-кто? — переспросил Сех.

— Переговорщик, — перевел Виньес.

— Нам придется участвовать в переговорах? — Сех, оттеснив Дьерда, пробился к командиру. — Нам что, придется кого-то у…

Звонкая оплеуха оборвала его прежде, чем он успел закончить. Сех, прикусив губу, схватился за краснеющее ухо — рука у Калена была тяжелая.

— Помни свое место.

Кален говорил ровно, но Сех торопливо вернулся за спины других мужчин, где ему и положено было находиться. Он изображал слугу, а место слуг — позади их хозяев, и они ни в коем случае не могут так отпихивать старших. Не то чтобы мальчишка был совсем уж бестолковым или ему (королевскому гвардейцу!) было зазорно играть роль слуги. Отнюдь нет, он старательно выполнял все, что ему приказывали. Но иногда он как будто забывал о том, что их окружает, о секретности их заданий и роли, которую каждое мгновение они должны играть. Заметь кто-нибудь, что четверо кинамцев ведут себя с сехеном на равных — и от любопытных отбоя не будет. А внимание им привлекать нельзя.

— За мной, — скомандовал Кален, направляясь к дому Тветта.

Их пропустили, как только Кален назвал имя человека, который якобы прислал к господину Альезану новых работников. В дверях они столкнулись с высоким сехеном. Он так замялся, что Сони уже решил, будто это растерявшийся слуга. Однако мужчина поправил шарф с прятавшимся под ним красным родимым пятном и торопливо выскочил из здания, удостоившись низкого поклона от слуги Альезана.

Пока они ждали в прихожей, Сони оглядел помещение. Хозяин был не слишком состоятелен или обладал достаточным умом для того, чтобы скрыть свидетельства своего богатства и не раздражать им гостей. Травы, освежающие воздух внутри дома, не торчали пучками под потолком, а были аккуратно разложены по ящичкам с арджасским орнаментом. На стене висел меч с простой рукоятью, без позолоты и драгоценных камней, но знаменитой каснарской выделки, намекая при этом на северокинамский обычай. И нигде ни единого повторяющегося герба, ни единой вещи, рассказывающей о настоящих привязанностях лорда. Альезан очень хотел показаться умеренным и разносторонним. Попросту — лижущим всем зад одновременно. Наверное, не такое уж плохое качество для переговорщика.

— Господин просит вас пройти к нему, — объявил слуга.

Он проводил их на второй этаж, в кабинет Альезана, и с поклоном ушел, плотно затворив за собой двери.

Комната была просторной и уютной, чему способствовал мягкий полусумрак. Его создавали многослойные ажурные занавеси на окнах, необходимые скорее не для красоты, а для того, чтобы с улицы нельзя было рассмотреть, что творится внутри. Пробивающиеся через них лучи света были как будто намеренно направлены на Альезана, подчеркивая его верховенство.

Он был истинным переговорщиком — с добродушной улыбкой и глазами убийцы. В другое время этот моложавый мужчина в облегающем костюме из дорогого сукна наверняка производил на собеседников приятнейшее впечатление, но сейчас перед ним были не те люди, с которыми надо заискивать. Весь его облик — покручиваемое в пальцах перо, отсутствие радушия на лице — сообщал о спешке и легком раздражении.

— Вы задержались на день. Были проблемы? — спросил Альезан, воздержавшись от приветствий.

— Не у нас, господин Альезан, — так же четко, без предисловий, ответил Кален. — У корабля, на котором мы плыли.

— Лорд Тьер рассказывал что-нибудь о задании?

— Нет. Ввести нас в курс дела должны были вы.

Альезан кивнул и протянул лейтенанту лист бумаги.

— Здесь подтверждение, что я назначен ведущим переговоров с сехенскими вождями и координатором ваших действий. Вы должны подчиняться мне, как вашему непосредственному руководителю.

Кален, удостоверившись в подлинности печати, произнес:

— Да, господин Альезан. Какие будут указания?

— В первую очередь, вы не должны будете никому докладывать, в чем состояло ваше задание. Никаким вышестоящим чинам, вплоть до королевы. Позже я подготовлю для вас историю, которая и станет официальным изложением событий. Единственный человек, которому вы будете обязаны доложить об истинном положении вещей, это лорд Тьер.

Лорд требовал от них обмануть собственного командира, то есть фактически совершить предательство. Кален, однако, кивнул. Он уже предупреждал Сони и Сеха, что о некоторых вещах правительнице лучше не знать. И, судя по королевской печати, Невеньен была не против этого. Чего она хочет этим добиться, Сони не представлял. Пытается очистить свою совесть, убеждая себя, что все было совсем иначе?

Альезан тем временем окунул перо в чернильницу, написал что-то и протянул бумагу Калену.

— Иметь с дела с сехенами очень сложно, все переигрывается буквально каждый час, но мы добились взаимопонимания по некоторым пунктам.

Он пристально посмотрел на Сеха, заерзавшего при упоминании о его народе.

— Здесь назван человек, — продолжил переговорщик, — которого нужно убить. Запомните его. Когда прочитает последний из вас, я сожгу бумагу. Убийство должно выглядеть, как кара свыше. Странная смерть при запертых дверях, внезапный приступ на званом вечере — уберите его каким угодно способом, но не попадитесь сами.

— Кара за что? — уточнил Кален.

Альезан сложил белые руки перед собой. Этот жест, несмотря на кажущееся проявление спокойствия, скрывал нервозность.

— За жестокое обращение с сехенами. Они требовали публичной казни лордов, когда королева Невеньен придет к власти, но это, как вы понимаете, невозможно.

Кален передал бумагу остальным гвардейцам. Сех кашлянул.

— Э… Разрешите обратиться…

— Говори.

Мальчишка переступил с ноги на ногу. Сони думал, что мальчишка попросит озвучить ему имя — читал он с большим трудом, — но Сех заговорил о другом.

— Господин, я слышал, что список намного длиннее.

— Мы не можем перебить в Могареде всех, кто хоть раз ударил сехена, — резко произнес переговорщик. — Мы выбрали человека, чья смерть устраивает обе стороны.

Сони взял у Сеха бумажку и прочитал имя, с легкостью разбирая ровный почерк Альезана.

— Эрестьен Бертред? — вырвалось у Сони. — Это шутка, что ли?

Он прикусил язык, вспомнив, где находится, но было уже поздно. Кален с досадой оглянулся на него, собираясь что-то сказать, однако Альезан успел первым.

— В чем дело, гвардеец?

— Эрестьен Бертред третий человек в городе, — ответил Сони, мысленно проклиная себя за несдержанность. — Он давал крупные ссуды Тэрьину, когда тот боролся за трон, и, считай, посадил в Могареде градоначальника. Говорят, вся ратуша пляшет под его дудку. Может, люди и врут, но он отгрохал рядом с дворцом наместника резиденцию, которая больше смахивает на крепость с гарнизоном, и никто ему и слова поперек не сказал. Среди воров его сокровищницы превратились в легенду. В них полным-полно золота, но Бертреда даже не пытаются грабить — все знают, что только зря подставят свои шеи. Он помешан на страхе за свою жизнь. Ходят слухи, что охранниками Бертреда подрабатывают маги, ушедшие из магической стражи, а резиденция — единственное место в Могареде, где можно колдовать, не боясь, что тебя выкинут из города. Вдобавок ко всему этому старик почти не выходит из дома. До него не добраться.

Его тирада заставила гвардейцев переглянуться. Прекрасно. Очередное невыполнимое задание.

— Будь он хоть сам Шасет, — произнес Альезан непререкаемым тоном. — Вы доберетесь до него и убьете. Иначе соглашения с сехенами не будет, а без них у королевы Невеньен нет шансов занять трон.

На грязный стол бухнулись несколько больших кружек; рвущаяся наружу пена опасно всколыхнулась, но так и не переползла через край. Принесший напитки хозяин таверны — кривой мужчина с исшрамленным лицом — отвернулся, перестав волноваться о заказе, как только он попал на стол к посетителям. Сони сделал широкий глоток той гадости, которая здесь называлась пивом. Сеха остался в комнатах, которые они себе сняли, и Сони поддержал лишь Дьерд. Виньес нерешительно поболтал жидкость и тоже отпил немного, поморщившись и сплюнув. Кален больше гонял кружку по столу, чем пил. Хмелеть перед важным разговором не стоило, да и вкус оставлял желать лучшего. Сильнее воняла, пожалуй, только северная амрета.

Прочие посетители ничего мерзкого в этом пойле не находили. От мужчин несло застарелым потом и перегаром, а женщин в зале не было — так назвать двух вконец опустившихся шлюх, елозивших на коленях у компании в дальнем углу, не поворачивался язык. Большинство из посетителей выглядело одинаково: немытые, щербатые лица, безразличные ко всему и оживающие, только когда рядом оказывалась выпивка. А так как ее было хоть упейся, народ шумел, обсуждая новости.

И больше всего люди говорили о када-ра.

После Бересина Дети Ночи снова куда-то исчезли, но этого хватило, чтобы дать народу поводов для болтовни на месяцы вперед. Истории об Аримине передавались из уст в уста от Севера до Юга и, дойдя до Могареда, приобрели огромное количество невероятных подробностей. Самые скромные рассказывали, что там погибло до десяти тысяч человек; любители приврать называли число вдвое, а то и втрое больше, не заботясь о том, что в Аримине и в помине не было столько жителей. Особенно фантазия людей буйствовала в описаниях Ариминского тракта: якобы он был сплошь усеян мертвецами, распластавшимися на мерзлой, утрамбованной земле. Сони, слушая их, качал головой, но переубеждать никого не пытался.

Поначалу полученное от Альезана задание ему категорически не нравилось, но позже он передумал. Невеньен обещала помочь Северу в борьбе с када-ра — с его, Сони, ошибкой. Дети Ночи уже убили множество человек и убьют еще больше. Чего, в самом деле, стоит жизнь лорда, который запятнан кровью сехенов, а то и чем похуже? Выполнить это задание следовало как можно скорее. Тем быстрее Невеньен займет трон и займется Пожирателями Душ.

Почувствовав, как от хмеля разгораются щеки, Сони приложил к ним кружку. Пожалуй, кроме холодного пива, других достоинств у таверны «Кривой Олви» не было. Все остальное в ней наводило если не раздражение, то тоску. Камин нещадно дымил, воняло подгорелым мясом, которое даже в виде угля расходилось на ура, по полу пробегали ошалевшие крысы, которые моментально становились мишенями для ножей или тяжелых предметов. Куда тушки девались после метких попаданий, оставалось только гадать. Не исключено, что в котел, где варилась похлебка. В общем, таверна была отвратной, но это было лучшее место для того, чтобы ждать Даки. В заведение поприличнее его бы не пропустили.

— Где там твой человек? — спросил Виньес, в нетерпении сколупывая нагар с угла стола. Обстановка ему не нравилась, и он даже не пытался это скрыть.

— Скоро придет, — ответил Сони. — Он всегда опаздывает.

В другой раз Сони отыскал бы парочку знакомых среди посетителей и обязательно расслабился, однако сегодня терять бдительность было нельзя. Мешала не только совесть (он все удивлялся, почему она никогда не показывала себя до появления гвардейцев), но и то, что эти знакомые могли сдать его страже — глашатаи изредка вспоминали убийцу Эльера Лендвига, суля награду за его поимку. А также то, что на Даки нельзя было надеяться.

Его нашел Сони, и ему самому не нравился этот бывший вор. Но, к сожалению, Даки был единственным известным человеком, у кого получилось проникнуть в резиденцию Эрестьена не через главные ворота и остаться в живых.

Самое сложное задание — избавиться от Эрестьена Бертреда — Кален решил оставить на потом. Подготовка к нему занимала слишком много времени, и существовал риск упустить остальные цели, поэтому отряд сконцентрировался на них. Два лорда и купец не сидели дома, подловить их и отравить или разделать магией не составило труда, и гвардейцы справились с ними за какую-то декаду.

Сони закрыл глаза, не желая вспоминать неприятные подробности тех нападений, и поднес ко рту кружку. Кислая выпивка пошла не в то горло, и он, поперхнувшись, закашлялся.

— Э, тихо, тихо, — Дьерд похлопал его по спине. — Если ты задохнешься пивом, то как мы узнаем Даки?

— Узнаете, — Сони постучал себя в грудь, и кашель успокоился, хотя глотка все еще саднила. — Его сложно не узнать.

— У человека с кличкой Уродец должна быть самая отвратная морда в мире, — фыркнул Виньес. — Не мог найти кого-нибудь с более чистой репутацией?

Сони покачал головой. Даки обзавелся этой кличкой, когда его поймали три раза за три разных преступления. В первый раз ему отрезали ухо, во второй — палец, а в третий его должны были повесить, но ему невероятно повезло — в тот день в королевстве объявили помилование в честь воцарения очередного правителя. После этого Даки с разбоем завязал и превратился в обычного полунищего болтуна из тех, что требуют проставы за сочиненную в пьяном угаре историю, которая якобы случилась с ними взаправду. А когда наутро после буйной ночки ему хотелось еще и пожрать, он мог выдать вполне достоверные сведения, рассказывая о местах, где пошарили его неугомонные руки. О том, что спившийся разбойник не потерял разум, говорило упорство, с которым он назначал встречу в этой таверне. Маги не одобрили то, что обсуждать с ним резиденцию Эрестьена придется на глазах у толпы, но в итоге не нашли в этом ничего крамольного, решив, что заткнуть Даки глотку можно в любое время.

— Паршивая забегаловка, паршивая кличка, паршивая удача… — пробормотал Дьерд. — Как бы с таким помощничком она не перескочила на нас.

— Да все будет нормально, — махнул рукой Сони, не особенно веря в собственные слова. На лицах друзей отразилось сомнение. Он стер язык, пока обосновывал необходимость этой встречи, но, похоже, этого было мало. — Чего вы прицепились к его кличке? Когда я был помоложе, был у нас южанин с по-настоящему безумным именем. До сих пор помню — Дзайяр… Нет, не то, — он размял губы. — Дзайянтарыык Угрубур… Углубулгай.

— Черные Небеса! — заржал Дьерд. Улыбка появилась и на лице Калена. — Ты наизусть заучивал, что ли?

— А то. Между собой мы его звали Гай, но он бесился до кошмариков, когда слышал. На его наречии это что-то похабное. Плевать бы все хотели на его мнение, но вором он был первоклассным и забрался высоко, не проигнорируешь.

— И как, долго он прожил с таким имечком? — спросил Виньес.

— Бездна его знает. Однажды взял и пропал. То ли наворовал столько, чтобы начать новую жизнь где-нибудь подальше от Могареда, где его каждая шелупонь знает как вора, то ли его попросту втихаря пристукнули.

— А может, — романтическим тоном протянул Дьерд, — он встретил прекрасных королевских гвардейцев, которые оценили его непревзойденные умения. Теперь он под новым именем служит королю, возлежит на бархатных подушках, потягивает вино в обществе прекрасных леди и понятия не имеет, какой легендой он стал.

Мужчины захохотали.

— Иди ты в Бездну, — беззлобно ругнулся Сони и кинул в него вялый стебелек, упавший с чьей-то тарелки. Хоть он и попал, проклятый Дьерд только еще громче загоготал.

— Оп-па! — раздался позади знакомый голос.

К их столу покачивающейся походкой приближался высокий мужчина со сквернейшей рожей, которую только можно вообразить.

Даки Уродец.

— Кажись, вы те самые мужики, которые жаждут услышать о моих приключениях, — сказал он, без приглашения плюхнувшись на свободное место возле Сони.

— О конкретном приключении, — поправил Виньес.

Даки прищурился, оценивая сидящую перед ним компанию, и почесал беспалой рукой заросшую щетиной шею.

— Не люблю трепаться на пустое пузо. Есть у вас че?

Кален подтолкнул ему блюдо с мясом неизвестного происхождения и кружку с нетронутым пивом. Даки засунул пальцы в блюдо, выуживая самый аппетитный кусок. Гвардейцы молча смотрели на гостя и ждали, пока тот обсасывал капающий с кости жир. Кто-нибудь другой под пристальными взглядами четверых мужчин подавился бы или вообще не стал есть. Даки, бывалый бродяга, не знал, что такое стыд. Как любое дитя улиц, он первым делом утолял свой голод, потому что в следующее мгновение еду могли отобрать.

Маги наблюдали за ним, чтобы понять, какой он человек и можно ли на него надеяться. Сони изучал его по иной причине. Лет десять-пятнадцать — и он тоже мог стать потертым и жалким. Швалью, у которой ничего нет, кроме бесконечных баек, да и те — сплошные враки. Такими становились многие воры, которым не удавалось скопить золотишка к старости. Сони, наверное, стоило благодарить гвардейцев, что они встретились на его пути. Впрочем, до этих десяти-пятнадцати лет спустя еще надо было дожить.

— Ну, че вам надо от старины Даки? — спросил бывший вор, доев и вытерев ладони о штаны. — Какое такое контректное приключение вас интересует?

Прежде чем ответить, Кален огляделся. Они сели в угол, чтобы вокруг них таскалось поменьше людей, но те и сами обходили этот стол стороной, чураясь чужаков и заодно Даки. Увидев это лицо, любой здравомыслящий человек предпочел бы оказаться от его обладателя подальше.

Удостоверившись, что их никто не подслушивает, Кален наклонился вперед, ближе к Даки.

— Говорят, ты пробирался в дом Эрестьена Бертреда.

Он присвистнул.

— А вы не промах. Эта сволочь народу уйму перевешала. Некоторые, кто подохлее, трясутся, стоит его помянуть, а уж грабить ваще никто не осмеливается. Мне за него палец оттяпали, и то потому, что не успел ничего стянуть. Так что я за базар отвечаю, — Даки хрипло рассмеялся. — Не боитесь на таком крепком орешке зубки-то пообломать?

— Что мы будем себе ломать, не твое дело. Ты рассказываешь, как к нему попасть через «черный» вход, мы тебе платим, и расходимся. Никто никого не видел, никто ничего не знает.

Даки усмехнулся. Его лицо перекосилось, превратившись в шутовскую гримасу с праздника Ночи.

— Врешь-то ты гладко, а на деле каков? Как к заду раскаленный прут приложить, так языки у всех распускаются. С Эрестьеном шутки плохи. Знал бы, у кого вы поскрестись хотите, не тащился бы сюда зазря.

— Мы заплатим золотом, — сказал Кален.

— Сколько? — оживился Даки.

— Тебе на жизнь хватит.

— Покажи деньги.

— Предлагаешь светить здесь такими суммами? — командир вскинул светлую бровь. — Мы же отсюда не выйдем.

Тем не менее Дьерд протянул Даки кругляшок, зажатый в кулаке, чтобы никто не заметил соблазнительного блеска. Так же осторожно забрав монету, он надкусил ее на единственный целый зуб. Удостоверившись, что это не подделка, вор заколебался и еще раз обвел гвардейцев внимательным взглядом.

Скорее всего, он видел перед собой четырех идиотов, которым взбрендило опровергнуть легенду о неприступности сокровищниц Эрестьена или просто поквитаться за что-нибудь с лордом. Калена и его людей никто в Могареде не знал, и никто за них не мог поручиться. У Даки не было причин подставляться ради них, и переубедить его могли лишь деньги.

— Нет, — он, уважая скрытность нанимателей, так же незаметно передал монету обратно. Сделал Даки это нехотя — было заметно, с какой жадностью он потирает блестящий металл. — Предложение у вас щедрое, но моя задница мне дороже. Эрестьен вас еще на подступах загребет, и че вы ему скажете? Кто вас к потайному ходу отвел? Праильна, старина Даки. Че с ним надо сделать после этого? Угробить, чтобы другие по той дороге не шарились, — вор развел руками. — И на кой хрен мне ваше золото на погребальном костре?

— Нас не загребут, — спокойно ответил Кален, не показывая, что он разочарован отказом. — У нас есть веские причины, чтобы не попасться Эрестьену, и достаточно умения, чтобы проделать все чисто.

— Э, мужик, — Даки фыркнул. — Сколькие так говорили на моем веку и у скольких потом были о-очень удивленные глаза. Правда, теми глазками они уже больше ничего не видели, кроме трупной ямы за погостом, — он изобразил висельника, засмеявшись собственной шутке.

— Как хочешь, — Кален пожал плечом.

Даки посидел еще несколько мгновений, но все-таки поднялся из-за стола. Здесь его сегодня кормить уже не будут.

— По виду вы крутые мужики, — произнес вор, потеребив черный от грязи ворот. — Но чтобы залезть туда, куда вам приспичило, и потом вылезти обратно живыми, нужно больше удачи, чем если вы поймаете за хвост саму Кайди. Не повторяйте мою судьбу. Такой вам мой добрый совет.

— Старина Даки раздает добрые советы? — прозвучало из-за спины. — Да никак Небеса начали с Бездной смешиваться!

Хмель в голове Сони моментально испарился. В таверну заявился Тайли.

Народ в таверне слегка притих. Главарь одной из крупнейших могаредских банд был знаком всем, а тех, кто его не признал, быстренько заткнули собственные друзья. Люди расступились перед плечистым курчавым мужчиной и его сворой — пятью бугаями, — пропуская их к столу Калена.

— Нет, послушайте, сегодня точно праздник какой-то! Кого я вижу! — продолжал восторгаться Тайли. — Неужели это мой старый долж… Ах, прости, Сони, чуть не назвал тебя вместо старого друга должником. И как это у тебя хватило духу вернуться в Могаред, где тебя ищет столько людей?

На плечо Сони в притворно радушном жесте легла тяжелая рука. Гвардейцы напряглись; Дьерд спустил из рукава в ладонь нож. Скис и Даки — он сжался, став как будто раза в два меньше. Посетители таверны, наоборот, поняв, что бандит пришел не по их душу, выдохнули и принялись снова заниматься своими делами.

— Давно не виделись, Тайли, — глупо ответил Сони, не придумав ничего лучше.

— Давненько, — подтвердил он, поворачиваясь к Даки и с интересом его разглядывая. — А чего это у вас за стрелка такая? Вернулся и покупаешь у этого болтуна сведения, чтобы отдать мне долг, а, Сони? Или с новыми друзьями ты уже и старых позабыл? Ну, не будем тут шуметь, — сказал он, заметив, как маги сразу отодвинули стулья от стола, чтобы расширить себе пространство для действия. — Олви — мой друг, — Тайли протянул руку к хозяину таверны, который издалека скривился в подобии улыбки, опасаясь подходить ближе. — Он мой настоящий друг, поэтому не будем портить его заведение. Давай-ка выйдем, Сони, поговорим о нашей дружбе, о том, как нам надо чаще друг друга навещать…

Его глаза неестественно сверкали, а запах вина сообщил, что Тайли нетрезв. В таком состоянии убить ему было все равно что сморкнуться. Сони дернулся, пытаясь вырваться из его цепкой хватки. Тщетно — в начале бандитской карьеры Тайли подзарабатывал на кулачных драках и слыл отменным бойцом. Его пальцы стиснули плечо, как клещи.

Сердце Сони гулко забилось в ушах, когда Тайли рывком поставил его на ноги. Свора одобрительно заухала, предвкушая развлечение. Великая Бездна, не для того же он прошел через всю Кинаму, чтобы в итоге сдохнуть за углом ободранной таверны в родном Могареде… И ладно бы из-за выпущенных на волю када-ра, нет, из-за долга! Сони бросил отчаянный взгляд на гвардейцев. Драку устраивать им было нельзя. Без магии любая стычка грозила завершиться плачевно, а сплетать энергию они не могли из-за магической стражи и страха раскрыть себя перед атакой на Эрестьена. Для Калена разумнее всего было пожертвовать одним подчиненным, чтобы не рисковать остальными и не вставать поперек горла у главного преступника города. Но они же не будут равнодушно наблюдать за тем, как убивают их товарища, правда?..

— Он никуда не пойдет, — резко произнес Кален.

— А тебе-то что? — изумился Тайли. — Или он тебе тоже должен?

— Этот парень работает на меня, и все его проблемы теперь мои.

— Да ну? — в голосе Тайли послышалась злоба. Отпустив Сони, он придвинулся к Калену, который продолжал невозмутимо сидеть. — Вообще-то Сони должен мне денег, и много, а я ему ничего не прощал. Или, раз его проблемы — твои, может, ты и выплатишь его долг?

Кален ничего не ответил, только бросил на подчиненного уничтожающий взгляд. Сони сглотнул. Хорошо, конечно, что командир встал на его защиту, но позже кому-то придется очень несладко.

Бандит щелкнул пальцами, и ему подтащили стул. По-королевски усевшись на него, Тайли обратился к Калену снова.

— А знаешь, у меня появилось предложение получше. Давай-ка мы с тобой сторгуемся. Ты мне отдаешь Сони, а вы уходите отсюда подобру-поздорову.

Никто не поднялся. Дьерд открыто поигрывал ножом, пялясь на пятерых здоровяков Тайли так, словно подыскивал себе жертву, а Виньес, демонстративно сложив руки на столе, презрительно оглядывал свору. Она расположилась грамотно — окружив стол так, чтобы из-за него никто не сбежал. Сони хотелось стонать. Что же маги творят? Он ведь рассказывал им о том, что банду Быстрой Руки нужно остерегаться. Стычки теперь не миновать, и она будет кровавой.

Кален мягко улыбнулся.

— Видишь ли, с этим парнем, — он кивнул на Сони, — у меня горячая любовь. Влюбился сразу, как только увидел. Без него не могу ни спать, ни есть, ни жить. Сам посуди, разве я могу тебе отдать моего любимого друга?

Мощная грудь Тайли затряслась в приступе внезапного хохота.

— Так ты от отчаяния собственный зад продал? — едко спросил он, повернувшись к Сони. — Не думал, что ты на такое согласишься.

— Не сказал бы, что мне оставили выбор, — буркнул Сони, вспомнив, при каких обстоятельствах он попал к гвардейцам.

— Если честно, — Тайли еще кривился от смеха, но его тон уже стал серьезным, — мне плевать, кто там кого куда любит. Сони должен мне денег. Либо я забираю его и вытрясаю с него долг, либо кто-то из вас за него заплатит.

Склонив голову, он хитро смотрел на гвардейцев. Хоть Тайли и кормился со всего Могареда, прежние скопидомные замашки у него не пропали, и за грош он был готов удавить. Платить ему было нельзя — стоило намекнуть, что твой карман полон, и он мгновенно станет пуст, а Тайли еще месяц будет захаживать в гости, чтобы проверить, не появилось ли у тебя чего новенького стянуть.

— Что будем делать, Сони? — спросил Кален. — Мы тут за тебя решаем, а ты, может, соскучился по старому другу.

Он издевается? Дьерд и Виньес, однако, тоже ждали его ответ с неподдельным интересом.

— Хочешь от меня избавиться? — обиделся Сони. — А я, между прочим, вас в беде не бросил.

Краем глаза он заметил, как нахмурился Виньес. Да, в храм Шасета Сони все-таки добежал, но к чему это привело? Оставалось молиться Небесам, чтобы на сей раз последствия не оказались настолько же разрушительными.

Кален повернулся обратно к Тайли и скорчил сочувственную гримасу.

— Извини, как тебя там, но, кажется, я нравлюсь Сони гораздо больше, чем ты. А так как ни про какой долг я в помине не слышал, то и платить не буду.

Бандит зловеще усмехнулся. Он подтащил себе кружку Калена и глотнул из нее, рыгнув.

— Дерьмовое пойло, да? — задумчиво произнес Тайли. — И все-таки оно лучше, чем вы, потому что оно хотя бы наполняет мой живот. А от вас, похоже, Могаред следует изба…

Он замолк на полуслове. Вокруг его шеи обвилась невидимая нить. Лицо бандита постепенно багровело, а изо рта выходил лишь хрип. Свора озадаченно переглянулась, кто-то спросил у главаря, что случилось, но Тайли не отвечал, с ужасом таращась на Калена.

— Ма… — наконец родилось в его горле и тут же погибло, когда нить затянулась сильнее.

Сони, прищурившись, оглядел магов. На дворе стояла ночь, и ни у кого, кроме Дьерда, магии быть не могло. Из пальцев рыжего мага, настойчиво чесавшего у себя за ухом, действительно тянулась тоненькая золотая нить.

— Да, я маг, — тихо подтвердил Кален, бесстрастно наблюдая за мучениями Тайли. — И да, мне плевать на ваши охранные колонны. А сейчас ты хорошо запомнишь, что я скажу, и выполнишь это. Понял?

Тайли гневно захрипел. Дьерд совершил очередной незаметный жест, и бандит бодро закивал.

— Первое. Ты забудешь о том, что Сони существует и что он тебе должен денег. Он мой человек, и если должен, то одному мне. Второе. Ты не будешь нас искать, потому что это закончится для тебя неприятностями. Третье. Ты скажешь своим людям, чтобы они шли домой. Потом, когда я тебя отпущу, ты выйдешь из таверны, повернешь налево и будешь идти не спеша и не оборачиваясь. Если ты этого не сделаешь, я перережу тебе горло. Ясно?

Тайли кивнул. В то же мгновение полоска с его шеи исчезла, оставив красный след.

— Кроп, Ухо… — выдавил бандит, пытаясь отдышаться. — Все… Идите домой.

— Но Тайли, мы же… — возразил один из своры.

— Я сказал идите! — заорал Тайли. Его голос сорвался, и он закашлялся.

Растерянная свора нарушить приказ не осмелилась. Один за другим здоровые мужики, недоуменно пожимая плечами, развернулись и, отталкивая густо набившихся в зал посетителей, покинули таверну. Почему их главаря вдруг переклинило, никто так и не понял.

— Теперь ты, — отсчитав около ста ударов сердца, Кален указал Тайли на дверь.

Он поднялся, не отрывая разъяренного взгляда красных с прожилками глаз от северянина. Жилы на его руках так напряглись, что, казалось, еще немного — и они лопнут.

— Если я когда-нибудь еще хоть раз увижу тебя, — пообещал Тайли, — Бездна покажется тебе Небесами.

— Иди-иди, — подогнал его командир.

Ему ничего больше не оставалось, кроме как подчиниться и затопать к выходу, сжимая кулаки, чтобы сдержать клокочущее внутри бешенство. Выкобениваться для него было не время — магу он не мог ничего противопоставить. Сони провожал его взглядом до тех пор, пока Тайли не скрылся в темноте улицы. Плохо. Такое оскорбление он не забудет.

Стоило двери таверны захлопнуться, как Кален резко встал из-за стола.

— Уходим, быстро. Если сейчас здесь будет не стража, то дружки этого придурка, а мы и так слишком засветились. Сони, ты говорил, в таверне есть второй выход?

— Да, хозяин по просьбе его открывает.

Подскочив по кивку командира, Дьерд бросился на кухню убалтывать Олви.

— Сони, — произнес командир.

— Да?

Кален стиснул челюсти. Виньес сочувственно посмотрел на Сони. Гнев Калена вырывался редко, но если это происходило, виновнику не было спасения.

— Иногда мне кажется, что вы с Дьердом дальние родственники — оба вечно что-нибудь не договариваете. Не мог предупредить, что у тебя такой враг?

Оправдываться было бессмысленно. Мог ведь — но не предупредил.

— Прости, Кален.

— «Прости»… — спинка стула жалобно заскрипела, когда командир ее сжал. — Мы только что крепко под себя нагадили, а проклятый Эрестьен не стал ближе. Если Тайли доберется до тебя раньше, чем нам удастся свалить из города, я не буду мешать этому ублюдку раскраивать тебя так, как ему нравится.

— Ясно.

Конечно, ему было ясно. Тайли просто так не испугать. Сегодня им повезло — встреча была случайной, и с Быстрой Рукой пришло мало людей. Если он поставит себе целью найти и наказать наглецов, то перевернет весь город и завалит магов трупами, пока у них не иссякнет сила и они не станут беззащитны.

— Готово! — крикнул из кухни Дьерд, подзывая товарищей. За ним стоял Олви. Его единственный глаз довольно блестел, как монета, которую тавернщик сунул себе в кошель.

— Стойте!

Из толпы вытянулась рука и ухватила Калена за рукав. Командир приподнял бровь, глядя на Даки, которому под шумок поразительным образом удалось затеряться среди посетителей заведения.

— Я думал, ты отказался от моего предложения.

— Кое-че поменялось, — Даки таинственно улыбнулся. — Кажись, у вас нелады с Тайли? Так вот, если вы заставите эту сволочь захлебнуться собственным дерьмом, я готов вас хоть на руках донести до Эрестьена.

Сырость пролезала под рубашку, вынуждая тело вздрагивать и ежиться от холода. Пар изо рта облачком зависал перед лицом, мешая смотреть на дорогу — череду одинаковых коридоров и поворотов. Впереди маячила долговязая фигура Даки с фонарем. В канализации бывший вор попал в свою тему, и теперь его было не заткнуть. Хотя и к лучшему — иногда в его болтовне проскальзывали полезные вещи.

— Настоящий вор всегда должен знать, че у него под ногами, — разглагольствовал Даки. — А в Могареде под ногами у него че? Праильна, канализация! Вот если свернуть в тот коридор, то вылезешь прямо к дому торгаша Тесгелла. А через один поворот оттуда люк к борделю мамочки Шёлк. Грабанешь Тесгелла, стража, как обосранная, по улицам рыскает, тебя ищет, а ты уже с девочками. Ха-ха!

Сони знал и дом Тесгелла, и бордель, в который тоже раньше захаживал, и то, что неподалеку от них жила Ниса, однажды приютившая трех молодых воров — Сони, Дженти и Дэйки — и ставшая после этого для них кем-то вроде покровительницы. Однако воспоминания не мешало обновить. Он провел пальцами по стене, вдавливая ощущения в память. Шероховатые влажные кирпичи в этой части коллекторов неровно торчали из стены. Практически центр Могареда, неподалеку от храма Небес и Бездны, ратуши и резиденции Эрестьена…

— Запоминаешь? — тихо спросил Кален.

— Ага.

Запоминал не он, а его руки и ноги. На глаза в коллекторах полагаться нельзя — порыв ветра, нечаянное падение, и твоя свеча погаснет, а ты будешь бродить под землей до скончания веков. Ямы, щербины в камнях, выступающие кирпичи и мазки слизи на стенах — вот что действительно спасало от того, чтобы не заблудиться. Сони оглянулся на Виньеса, который черкал на бумажке схему ходов. Это был неплохой способ ориентирования, но лучше иметь под рукой и другие приметы. А если считать ворон, как Сех, то не поможет ничто.

Кален, заметив, что мальчишка с открытым ртом таращится на Даки вместо того, чтобы следить за дорогой, ткнул его в плечо.

— Сех, соберись! Не на развлекательной прогулке.

Сех, опомнившись, встряхнулся и стал внимательнее смотреть по сторонам, а Даки усмехнулся. Невзирая на исковерканные слова и обилие ругательств, его байки были очень складными и красочными — поневоле заслушаешься. Именно это Калену и не нравилось. Бывший вор привык врать напропалую, и в потоке его россказней описания того, как он залез в резиденцию Бертреда, выглядели по меньшей мере приукрашенными, если вообще были правдой.

Недавним вечером, после того как отряд вместе с ним удирал из таверны, выяснились новые подробности той истории. Даки свято верил, что при попытке ограбления Эрестьена его сдал Тайли. Это звучало натянуто, да Даки и сам признавал, что Быстрой Руки в резиденции не было. Виновника ему подсказало чутье, которое воров подводит нечасто. Тайли, дескать, пронюхал о плане («Не зря же эта сволочь крутилась рядом!»), а потом отправился к Эрестьену и растрепал ему о готовящемся нападении. По мнению Даки, иначе объяснить то, что его взяли почти сразу, было нельзя.

Подобным образом устранять соперников было в стиле Тайли, и Сони допускал, что в догадках Даки есть доля истины. Но его горящие одержимостью глаза, когда он говорил о мести бандиту, наводили на размышления о том, что на почве сломанной преступной карьеры у вора поехала крыша. А иметь дело с двинутыми опасно.

— Я-то знаю, че меня падла Тайли заложил, — бурчал он под нос, размахивая фонарем в поисках нужного поворота. — Из него вор никудышный, ему до Эрестьена ни в жизнь не добраться. Позавидовал… А вы вон как его ловко развернули у Кривого Олви, у вас все должно пройти как по маслу. Если вы его обставите, он позеленеет от злости.

Кален опасался того, что Даки может попытаться нарочно столкнуть Тайли с отрядом, чтобы разделаться с давним врагом. Однако Сони ворчание вора казалось безобидным. Он никого не просил порубить на части, как того можно было ожидать от человека, которого освободили уже на эшафоте. Все, о чем он мечтал, это заткнуть Тайли за пояс, пусть и руками других людей. Не такой уж страшный порок.

Ощупывая очередной поворот, Сони немного отстал от отряда. Оглянувшись, Дьерд, который нес в руках фонарь, вернулся назад и пошел рядом с ним. Чтобы не потеряться, хватало и света от Даки, но светильник помогал выявить ориентиры.

— Спасибо, — сказал Сони.

— Что? — переспросил парень. — А, ты об этом… На-ка, подержи.

Сони удивленно взял фонарь за кольцо. Если Дьерду надоело его тащить, мог бы попросить кого-нибудь другого, например Сеха. Мальчишка хоть и набрался опыта за последние дни, ему явно не хватало сосредоточенности.

Избавившись от светильника, Дьерд вытащил из потайного кармана промасленный сверток, от которого вкусно запахло. Развернув его, маг достал толстый кусок солонины и с аппетитом вонзил в нее зубы. У Сони потекли слюнки.

— Я надеюсь, ты не хочешь? — жуя, спросил Дьерд.

Пречистые Небеса, так вот зачем он потащился назад!

— Жадина!

— Зато сытый, — парировал Дьерд.

Какое-то время они шли молча. Сони по привычке прислушивался к звукам. Обычно, когда он ходил по малопосещаемым тоннелям, его сопровождала тишина, нарушаемая лишь шуршанием крыс и редким стуком капель. Сегодня к ним добавлялось отдаленное бормотание Даки и шлепанье шагов, а теперь еще и чавканье Дьерда. Как ему кусок в горло лезет, учитывая, что по потокам чего они идут? Пахнет-то все это отнюдь не розами.

— Все-таки тебе нужно было родиться не лордом, — произнес Сони. — Ты же в доску свой. Уверен, что если Даки сказать, что ты лорд, он будет с пеной у рта тебе доказывать, что ты ни в какую Бездну не аристократ, а самый обыкновенный разбойник.

— Да, лорд из меня не очень, — признал Дьерд. — Детство с лесорубами меня порядком испортило, и если бы не Келси, который постоянно ныл: «Ну Дьерд, ну твои родители…», то было бы еще хуже, — он помрачнел, вспомнив погибшего друга, и с трудом вернул прежний беззаботный тон. — Пребывание в гвардейцах, как видишь, тоже способствует развитию прекрасных манер, — он усмехнулся, обведя рукой загаженный коридор.

— Да уж.

Сложно сохранить человеческое обличие там, где тебя всю жизнь окружает дерьмо.

— Эй, вы где? — позвал Даки, ушедший далеко вперед.

— Идем! — откликнулся Дьерд, спешно дожевывая мясо.

Они прибавили шаг и, завернув за угол, очутились в более низком коридоре, чем раньше. Наклоняться пришлось даже Сеху, чья макушка скреблась о потолок, а Кален и Даки сели на корточки, чтобы не сгибаться в три погибели.

— Что, уже пришли? — спросил Дьерд, становясь за спиной бывшего вора.

— Ну, гляди сюда, — Даки ткнул фонарем в боковое отверстие. — Вот этот ход ведет к Эрестьену.

По сравнению с коридором он был крошечным. Маленький, по колено высотой, и узкий настолько, что в него еле помещался взрослый мужчина, лаз словно прокапывали тюремные узники для побега. Судя по грубой работе и кирпичам, выбитым из стены основного коридора, ход проложили намного позже, чем коллекторы. Скорее всего, его рыли специально, после того как выстроили резиденцию.

— Не для толстяков, — оценил Кален, приседая и заглядывая внутрь. После смерти Лейни и Тэби он оказался самым высоким и широкоплечим из отряда, и если ход дальше сужался, то командир в нем мог застрять.

— Тесно, как в заднице Шасета, — подтвердил Даки. — Но это все, че есть. Звиняйте.

— Сухо и чисто, — сказал Виньес, потрогав землю внутри лаза. — Это не сток для отходов?

— Нет, — Даки потряс жирными волосами, убирая с них паутину. — Бездна знает, на кой его прокопали, но выводит он в амбар. Выход наверняка заставили ящиком ли еще какой-нибудь дрянью. Но ведь для вас это не проблема, да? — он подмигнул, и выражение его лица сменилось на заговорщицкое. — Ну че, мужики, дорогу я вам показал, разведка проведена. Когда будете дело-то обделывать? Сегодня Эрестьен дома, к нему не залезешь.

— О, в этом вся соль, — хмыкнул Дьерд.

— Стащить золото из-под носа у богатея? — вор понимающе улыбнулся. — Так значит, сегодня? А где у вас мешки для шмуток?

— Тебе-то что?

— Может, помочь хочу.

Командир скептически оглядел Даки. Тощий, беспалый и безухий, вопиюще слабый и никогда не трезвеющий, он не годился даже для того, чтобы сторожить.

— И как ты поможешь?

— Да хоть дотащить что-нибудь, а, мужики? — его глаза загорелись знакомой одержимостью. — Я могу тут подождать, другую дорогу подсказать, если че. Лучше меня пути под землей никто не знает. Наверху от меня толку, может, и нет, зато переправлять добро вам дополнительные руки лишними не…

Он не договорил. Крякнув, Даки жалобно сморщился и повалился набок, заливая пол кровью. Сех охнул и испуганно вытаращился на мертвеца. Кален одобрительно кивнул Дьерду, который равнодушно вытащил из шеи Даки свой нож.

— Вашу мать, — выдавил Сони.

Он оцепенело смотрел на вора, упавшего в бурую жижу. Глаза мертвеца были полны ужаса и немого укора магам — он умер не мгновенно и успел почувствовать, как от него уходит жизнь. Сони представил, что его смерть могла быть такой же, и ему стало плохо. А ведь Даки просто хотел помочь…

— Почему вы так любите убивать? — с досадой спросил Сони.

— Мы не любим убивать, — сказал Кален. — Ты любишь воровать?

— Это просто работа.

У него не было мании, и его руки не тряслись, когда он не мог что-нибудь стащить. Будь у него в детстве выбор побольше, он бы с удовольствием занялся чем-нибудь другим. Увы, улицы предлагают своим детям немного путей в жизни.

— А это — наша работа. Даки болтун. Ложью это было бы или нет, завтра описание наших приключений разнеслось бы по всему Могареду. Тебе мало проблем с Тайли и стражей?

Сони помотал головой. Кален был прав; проблем хватало. На счет работы тоже — палачу не обязательно любить убийства, чтобы исправно трудиться. Но все же…

— Добренький Сони! — воскликнул Дьерд, заметив выражение его лица. — Ему все не грозило попасть на Небеса, а теперь, оставшись в коллекторе, он гарантированно отправится в Бездну, где у него будет отличная компания из старых знакомых. Чем плохо? — он спрятал нож и спокойно посмотрел на дело своих рук, которому предстояло гнить под землей. Или, что скорее, быть сожранным крысами. — Странный ты, Сони. Ты говоришь, я не похож на лорда. А я вот никак не могу понять: почему ты так сильно отличаешься от других воров? Читаешь умные книжки, несешься без оглядки на верную смерть, как тогда в храме Шасета, жалеешь всяких Даки… Убей мы сейчас тебя, он вот, — маг пнул мертвеца носком сапога, — только бы порадовался, что его доля будет больше.

— Я не отличаюсь от других воров, и мне его не жалко, — огрызнулся Сони.

— Тогда чего ты так расстраиваешься?

Сони закрыл глаза, пытаясь задавить растущий внутри гнев. Он не мог объяснить гвардейцам, что его злит, как запросто они убивают. Вести Камрес и его патруль, Ньес, Даки… Да, наверное, их действительно следовало отправить в Бездну. Но, проклятье, как легко это было сделано!

Так же легко, как однажды убили Дженти — того, из-за которого Сони пытался быть другим. И если бы те сволочи не привыкли к убийствам, возможно, его брат был бы до сих пор жив.

— Даже если бы Даки добился честного суда, его все равно приговорили бы к смерти, — пробормотал Виньес. — Но что меня удивляет, так это то, что о лишних жертвах беспокоится человек, который выпустил на волю… — он осекся, скосившись на Сеха. Случившееся в Аримине от мальчишки держали в секрете.

Сони глубоко вдохнул. Побери их всех Бездна!

— Ладно, проехали.

Кален сдвинул брови, но промолчал. Разбор полетов будет позже, а сейчас требовалось пошевелиться.

— Все готовы? Отлично. Дьерд, Сони, Сех — никакой самодеятельности. Помните, что на кону трон Кинамы и что второго провала после Аримина не потерплю в первую очередь я. Вы должны достать Эрестьена, даже если вас поднимут на пики. Усвоили? — они кивнули. — Все, расходимся по позициям. Нас уже ждут.

Бочку резко сняли с тележки и бухнули об землю. Сони прикусил губу, чтобы не охнуть. Слуг, перевозивших винные бочки, в которых прятались Сони, Дьерд и Сех, нельзя было назвать аккуратными. Поза и так была не самой удобной — локти прижаты к бокам, подбородок упирается в колени, ноги напряжены, — так еще и каждая перестановка сосуда грозила синяками.

— Это все? — послышался голос снаружи. — Почему так поздно и… так много?

Наверное, управляющий. Сони заскрежетал зубами. Этого он и опасался — того, что какой-нибудь чересчур дотошный слуга Эрестьена начнет проверять содержимое бочек. Какой банальный будет конец у этой истории…

— Простите, господин, посыльный от винодела очень опоздал. А я привез, сколько мне сказали, — залепетал сехен, разгружавший тележку.

Остальные двое забурчали что-то подобное. Их страх был вполне понятен — они-то знали, что виноградный напиток у них далеко не везде. Пречистые Небеса, сделайте так, чтобы управляющий подумал, будто сехены боятся только его гнева!

— И повезете, небось, в тот самый амбар, откуда все загадочным образом пропадает, да? — ехидно поинтересовался управляющий.

Сехен шумно сглотнул.

— Н-нет, господин, мне приказали отвезти их в дом.

Сони вцепился в волосы, сдерживая стон. О Небеса, почему этот народ настолько простодушен?

Управляющий стал простукивать бочки. От первых двух раздался выпуклый звук под завязку наполненной емкости. Третья… Теперь сглотнул Сони. Третья прозвучала глухо, словно была полупустой. Вслед за этим раздалось скрябанье — мужчина тщетно пытался снять крышку.

— Проклятые расхитители, чтоб их Бездна поглотила, — выругался управляющий. — Как пить дать, опять этот бандит свою контрабанду подсовывает. Ладно… Ты ставь пока их в дом, а я потом разберусь, что в них и какого Сына Ночи тут делает.

— Да, господин!

Загрохали остальные сосуды. Хлопнула дверь — ушел рассерженный управляющий. Сони медленно выдохнул. Пронесло. Интересно, что за бандит и какая контрабанда? Хотя ему-то какая разница? Теперь он с гвардейцами.

Когда слуги перевернули бочку и покатили в дом, ему стало ни до контрабандистов, ни до чего. Сехены не церемонились, обстукивая ей все углы и довольно жестко спуская ее по ступенькам. Скрежеща зубами, Сони уперся руками в стенки, чтобы придать себе устойчивости и не бултыхаться из стороны в сторону, отбивая бока. Наверное, так сехены мстили за то, что Сех надавил на их совесть родственными связями и заставил помочь гвардейцам проникнуть в дом Эрестьена. Слуги догадывались, что если обман раскроется, то с них снимут голову. В прямом смысле — их хозяин славился тем, что его расправа над провинившимися слугами была недолгой. И как только Сех их уговорил?..

Где-то на десятом повороте вокруг своей оси внутренности наконец взбунтовались, и горло сдавил тошнотный спазм. Калену и Виньесу дико повезло, что им не нужно через это проходить. На улице уже стемнело, без магии они были бесполезны, и им сегодня предназначались роли простых наблюдателей. Кален дежурил за стенами резиденции, прикрывая отход Дьерда, а Виньес — в канализации, у потайного хода, ожидая Сони и Сеха. Горбоносому, пожалуй, было лучше всех. По плану Дьерд должен был напасть первым — пойти напролом, используя энергию на полную катушку, чтобы наверняка прорваться через телохранителей, которые окружали лорда денно и нощно, и убить его. В том, что отступление Дьерда однозначно будет шумным, Сони не сомневался, хотя сам маг уверял, что ему удастся уйти по-тихому. Но если что-то сорвется, как это обычно бывает в таких вещах, в игру вступят Сони и Сех. По крайней мере одному из них придется подчистить за магом хвосты и закончить дело. А кому именно — это еще вопрос. У Сони было предчувствие, что у Сеха больше шансов на успех. Он гнул руками стальные прутья и отбрасывал на несколько шагов мужчин, которые превышали его ростом и весом. Кроме того, ему было легче затеряться среди слуг-сехенов, и они вряд ли выдадут своего. Впрочем, мечу не противопоставишь ни физическую силу, ни богатый опыт и умения вора, ни связи сехена. Если они с Сехом нарвутся на стражника, обоим пиши пропало.

Бочка перевернулась последний раз, к счастью, ногами вниз. По стенке постучали кулачком.

— Открывайте, уже можно. Только тише.

Сони толкнул неподатливую крышку. Нос сразу защекотали запахи еды — дымных копченостей, чеснока, солений и маринадов. Невзирая на недавние бурные протесты желудка, в желудке заурчало, и Сони пожалел, что перед заданием ничего не перекусил.

Сехены — трое низкорослых мужчин с удивительно схожей внешностью, — как и обещали, притащили бочки в небольшой подвал под кухней. Это было единственное место в доме, где сосуды могли простоять немного времени, прежде чем кто-то задастся вопросом, по чьему приказу их сюда принесли. Сони окинул взглядом ломящиеся от яств полки. Да уж, хозяева не голодают…

— А, твари, — ругался, вылезая, Дьерд. — Не вы, — успокоил он трех надувшихся сехенов, хотя брань явно предназначалась и им тоже. Они же все-таки людей везли, а не мешки с картошкой. — Подери Бездна этих сволочей, что продали нам бочки! Не знаю, что они хранили в этой. По-моему, что-то протухшее. Меня чуть не стошнило.

Вид у него и правда был зеленоватый. Зато Сех, высунувшийся из третьей бочки, по красноте щек мог бы соперничать с выставленными на столе перцами.

— Спасибо, вы оказали нас огромную услугу, — поспешил сказать он, чтобы смягчить грубость Дьерда. — Если у нас все получится, вы освободитесь от тирана Эрестьена.

Сехены переглянулись. Восторга в их глазах не было.

— Вы, главное, не попадитесь, — сказал старший. — Если кто-то узнает, что это мы вам помогли, нас казнят.

— Мы сделаем все, чтобы вы не попали под подозрение, — горячо заверил Сех.

Интересно, он сам в это верит? Если нет, то ему бы знатоком законов быть — они тоже так говорят, причем даже если дело заведомо проигрышное. Слугам был практически подписан смертный приговор. Только дурак не сопоставит три странных бочки, которые никто не приказывал нести в дом, и убийц Эрестьена. Как сехены от этого отговорятся, Сони не представлял. Они сами, кажется, тоже.

— Да-да, — вяло согласился старший. Он махнул помощникам, и те достали три желто-зеленых наряда — ливреи родовых цветов Бертреда. — Переоденьтесь, пожалуйста. В них вы будете не так заметны.

Гвардейцы, поблагодарив, приняли одежду. Она действительно станет большим подспорьем.

— Мы уходим, а дальше сами, как знаете, — сказал все тот же сехен. — Люса, кухарка, скоро уйдет с кухни, но пока она там, будьте осторожнее. Глаз у нее зоркий и слух хороший. Сех, передавай привет отцу, — совсем уныло добавил он.

Бойкий ответ «Обязательно, да вы и сами с ним еще встретитесь» звучал по сравнению с ним как издевательство. Сех не настолько жестокосерден. Неужели он правда искренне верит в то, что говорит?

Сехены наступая друг другу на пятки, торопливо покинули подвал. Они и так задержались здесь слишком сильно. Когда дверь за ними закрылась, в помещении воцарилась тишина. Шуметь гвардейцам не стоило — на звук могла прибежать кухарка, — но и от наступившей глухоты внезапно стало не по себе. Как будто они уже попались охране Эрестьена, и их похоронили под землей.

— Так, вы как хотите, а я вылезаю, — шепотом объявил Дьерд после того, как шум на кухне стих.

Маг с легкостью подтянулся и выбрался из бочки. Сони и Сех последовали его примеру.

После долгого сидения размяться было приятно. Переодевшись в рубашку цвета одуванчиков и травяные штаны с коротким камзолом, Сони пригладил ткань, чтобы она не была мятой. Рубашка оказалась тесноватой, особенно в плечах, но в целом костюм сидел нормально. Оглядевшись, Сони снял с крючка шмат копченого мяса и стал жевать. «Ешь, когда только можно», — гласило одно из основных правил улиц. И пусть он теперь гвардеец, расставаться с мудрыми советами дна не стоило.

Дьерд, заметив, что он ест, прыснул со смеху.

— Времени зря не теряешь, да?

— Угу, — промычал Сони и добавил, еще раз оценив обилие пищи: — Всегда мечтал, чтобы у меня был домик с подвалом вроде этого.

— Я тоже, — поколебавшись, признался Сех.

Он не взял ни кусочка, но было заметно, что ароматные разносолы его тоже впечатлили.

— А у меня есть такой, — спустя паузу произнес Дьерд. — Не был в нем уже три года. Странно, да? Вроде лорд, а на пару с вами глотаю слюни, глядя на эти радости, и завидую Эрестьену, что он может жрать от пуза, когда приспичит.

Ему никто не ответил. Сони, возможно, и сказал бы что-нибудь, но у него никак не получалось понять, какая беда могла заставить молодого лорда променять сытую жизнь на то, чем они сейчас занимались. Будь у Сони поместье с подобным подвальчиком, слуги и еще масса присущих аристократам удовольствий, он бы ни за что от них не отказался.

Гвардейцы ждали еще какое-то время, чтобы тишина, установившаяся в кухне, переползла на весь дом. Нападать следовало не раньше, пока все крепко заснут. Наконец, Дьерд подошел к двери и прижал к ней ухо.

— Ладно, затягивать не следует. Думаю, мне пора.

— Пусть тебе улыбнется Кайди, — сказал Сони.

Милость богини ему не помешает. И не только потому, что если его постигнет неудача, то этим он подставит друзей.

— Да будет мягкой земля под твоими ногами, — на сехенский манер пожелал Сех.

Дьерд махнул им рукой на прощание и выскользнул из помещения.

— Давай, залезаем обратно, — сказал Сони Сеху.

Если вскоре не поднимется переполох, значит, Дьерд убил Эрестьена и удрал. Тогда нужно будет отсчитать хотя бы полчаса, выбираться отсюда и идти за дом, в амбар с потайным ходом. А если все-таки поднимется, то что им делать, разбираться придется уже в процессе. Но обнаружить их до этого срока не должны.

Вскарабкавшись с помощью маленькой приступки в бочку, Сони стал напряженно вслушиваться в тишину. Дьерд оставил дверь приоткрытой, чтобы они не пропустили начало своего выхода. Сердце билось мерно, отсчитывая удары. Триста — ничего. Пятьсот — ничего. Где-то на шестисотом ударе на кухню заглянул стражник, совершающий ночной обход здания. Стукнули горшки, когда он что-то искал на полках, потом заскрипели половицы, и мужчина, видимо, захватив поздний ужин, ушел.

Наконец, Сони решил, что можно выбираться. Деревянный остов опасно покачнулся, но устоял. Сони постучал по бочке Сеха.

— Эй, пора.

Он придержал мальчишке сосуд и подал руку, но тот все равно вылез с таким пыхтением, которое разбудило бы и мертвого. Сони поморщился. Сех нервничал, и очень сильно. А ведь они еще даже не вышли из подвала, в котором никого нет.

— Успокойся, слышишь? — Сони положил ладони ему на плечи. — Ты дышишь, как чахоточный. Тебя стражники с верхних этажей услышат.

Сехен кивнул, и спустя несколько глубоких вдохов его дыхание более или менее утихомирилось.

— Молодец, — Сони отпустил его и выглянул за дверь. Кухню заливал мрак, и только в самом конце через щелку пробивалась тоненькая нить света. — Пусто. Идти будешь за мной шаг в шаг.

Эта мера была не лишней. Люса, наверное, была толстухой и нещадно давила деревяшки под собой, так что они продолжали жаловаться задолго после того, как она отправлялась спать. Выдать гвардейцев мог один неосторожный шаг, и Сони не нравилось, что он не обследовал дом до того, как пойти на дело. Зажечь свечу, чтобы видеть, куда наступают, они тоже не могли, иначе ее заметила бы охрана. Придется идти на ощупь. Ориентируясь на смутные очертания предметов, Сони шагнул вперед, вслед за ним — Сех.

Мальчишка облажался сразу. Раздался треск, и Сони зло ткнул сехена локтем в бок.

— Я стараюсь! — возмутился Сех. Естественно, оглушительно.

Сони зашипел от досады. У него тоже не было опыта домушника, но он по крайней мере знал, как работают эти воры и как нужно себя вести, чтобы не попасться. Он рассказывал об этом и Сеху, но практику, увы, не заменит ничто.

На следующем шагу снова прогремел треск.

— Я стараюсь! — почти плача сказал сехен.

Говорить ему что-то означало вызвать перепалку, на которую точно сбежится весь дом, поэтому Сони заставил себя промолчать. Только Небеса знали, с каким трудом это далось.

Однако после третьего шага у Сеха наконец-то проснулось врожденное чутье, которым хвалятся лесные сехены, и он стал идти действительно аккуратно. О нервозности говорили только вздрагивающие руки и задерживаемое, а потом срывающееся дыхание.

Его беспокойство передалось и Сони, которому, вообще-то, хватало и своего. Слуги-сехены подробно расписали план резиденции, но разведать все самому и нестись вслепую, ориентируясь на чьи-то слова, — это разные вещи. Парадный вход в здание охранялся, и через него было не выйти. Единственным способом по-тихому покинуть помещение было окно. Из него виднелась высокая стена резиденции, с внутренней стороны которой совершали обход сторожа с факелами. Да уж, окопался Эрестьен так, словно жил не рядом с наместником, а среди вражеского стана. Но если их с Сехом не заметят вылезающими, то дальше будет проще. Мало ли зачем двое слуг бредут ночью по резиденции?

— Давай туда, — прошептал Сони.

Сех послушно повернулся и следом за ним обогнул стоящий на полу мешок. Сони повернул защелку окна и взялся за подоконник. Ну же, осталось совсем чуть-чуть…

Ночную тишину прорезал вопль, такой дикий, что сердце застряло в горле. Сех позади дернулся от неожиданности. Через мгновение крик оборвался, но на смену ему пришел новый, другого тембра.

— Убийца!

Захлебнулся на последнем слоге и этот, однако свое предназначение выполнил. Дом проснулся, а стража была предупреждена.

— Бездна! — выругался Сони, отпрянув от окна.

Дьерда все-таки заметили. Об уходе теперь можно было забыть. Прежде всего предстояло выяснить, достал он Эрестьена или нет.

— Догоните этого мерзавца! — заорали наверху. — Он чуть не убил лорда Эрестьена!

Настроение Сони окончательно испортилось.

По второму этажу гулко застучали сапоги. Закричал мужчина, потом женщина. Что-то разбилось. Дьерд уходил красиво — с шумом, расколошмаченными вазами и перепуганными служанками. «Отвлекает на себя внимание», — понял Сони. Оброхлившись сам, он пытался хоть как-то помочь товарищам, и, чтобы его старания не пропали втуне, действовать следовало быстро. На очень недолгое время воцарится путаница, люди будут в панике бегать из комнаты в комнату, гнаться за убийцей или толпиться у постели господина. Придя в себя, они начнут заглядывать друг другу в лица: как преступник забрался в дом, который так хорошо охраняется? Вторично напасть на Эрестьена — или хотя бы перебраться в место, откуда нападение удобнее совершить, — нужно было до этого момента.

Сони потянул растерявшегося Сеха за руку к кухонной двери. Мальчишка в очередной раз наступил на скрипучую половицу, но теперь на это было наплевать — дом и так гудел, как рынок в праздничный день.

— Что будем делать? — в отчаянии спросил Сех.

К внезапным изменениям плана он еще не привык. Ну, ничего, скоро придет и это.

Закрыв глаза, Сони вызвал в памяти рассказы сехенов о расположении комнат. Сначала нужно было заглянуть на второй этаж и проверить, не остался ли Эрестьен без защиты. Если с ним телохранители, то лучше напасть с другой стороны. На третьем этаже, над спальней лорда, был обустроен пустующий ночью кабинет. Через его окно было достаточно легко добраться до спальни Эрестьена. В любом случае, основную проблему представляло собой пройти по коридору и лестнице, кишащим стражниками и слугами.

— Топать будешь быстро, — зашептал Сони на ухо Сеху. — Пойдешь впереди. Чуть что — кланяйся и разговаривай так, как будто сейчас разрыдаешься. Понял?

— Да, — ответил Сех так, что стало ясно: ничего он не понял.

Пустить его перед собой было не лучшей идеей — кто знает, что, растерявшись, вытворит паренек, — но он был сехеном, в придачу похожим по меньшей мере на трех слуг Эрестьена. Он привлечет меньше внимания, чем Сони, на которого, он надеялся, вообще не посмотрят.

Грохот тем временем переместился наружу. Дьерд, выпрыгнувший в окно второго этажа, метался по огромной территории резиденции между стражниками, а они загоняли его, как лису на охоте. Когда гневные и подзадоривающие крики сменились на ликующие, Сони невольно дернулся к окну. Дьерда убили? Нет, только ранили, и он продолжал носиться по саду. Сони с облегчением выдохнул.

— Скорее, — он подтолкнул Сеха. Пока все сосредоточены на охоте, у них был шанс достать Эрестьена.

Мальчишка рванул на себя дверную ручку, сделал несколько шагов и остановился. Сони раздраженно выглянул из-за его плеча. Почему он медлит?

По коридору к ним шла женщина в белом платье с золотистым лифом, немолодая, с гордой осанкой. И с очень недовольным лицом. Наверное, это была сестра Эрестьена, ставшая хозяйкой в доме после того, как отгорел погребальный костер ее невестки. Она слыла очень экономной, и можно было не сомневаться, что слуг она знает наперечет.

Сони наклонился так, что чуть не ударился лбом об пол, и что было сил дернул Сеха за запястье. Мальчишка согнулся.

— Вы что тут делаете, выродки Шасета? — заметив их, заголосила женщина. — Думали поживиться чем-нибудь, пока вашего господина убивают?

— Простите, госпожа, простите! Только не наказывайте! — заверещал Сех.

— Вон отсюда, и чтобы духу вашего не было возле кухни! — леди ткнула пальцем в сторону лестницы.

Именно это им и нужно было. Так и не разогнувшись, чтобы она не увидела их лиц, Сони и Сех проскочили мимо хозяйки и направились к желанным ступенькам. Напряженные плечи мальчишки немного расслабились — это ж надо, как пронесло-то!

Но если он думал, что на этом все закончится, то он ошибался.

Они не успели дойти даже до первого пролета лестницы, как навстречу им со второго этажа выскочили трое человек. Двое стрелами унеслись вниз. Руки третьего, вдобавок к желто-зеленой ливрее носившего меч, были заляпаны кровью, однако ран на нем не было.

— Скорее, сволочи! Если единственный маг лорда сдохнет по вашей вине, вы сгорите на костре вместе с ним! — прикрикнул он на слуг, бегущих вниз по ступенькам, и повернулся к Сони и Сеху. — А вы идите сюда. Поможете мне перетащить мертвецов куда-нибудь подальше. Проклятые сехены, может, и помешали убийце, но за испорченные ковры господин им все одно башку бы оторвал.

Значит, Дьерд наткнулся на мага. Теперь понятно, почему он отступил. Что ж, раз маг единственный, и он тяжело ранен, задача упрощается.

— Давайте же, лорд Эрестьен ждет, когда его покои уберут! — поторопил стражник, нетерпеливо постукивая ногой.

Он тоже не разобрал, что перед ним чужаки. Еще бы — суматоха, форма тех же цветов и пригнутые головы делали свое дело. Но плечи Сеха, только опустившиеся, вдруг снова начали вздыматься вверх. Пречистые Небеса, неужели он испугался того, что придется исполнять приказ этого охранника и их раскроют?

Нет. Осмелившись поднять голову, Сони обнаружил, что выражение лица мальчишки становится другим. Такое иногда происходило с ним на тренировочной площадке, если кто-нибудь говорил, что жалкие сехены ни на что не способны. Сейчас, наверное, его разозлило отношение к погибшим собратьям. В подобные моменты поведение робкого, застенчивого Сеха менялось до неузнаваемости, и он остервенело бросался на противника, словно от этого зависела его жизнь. В бою, может, это было и хорошо, но не тогда, когда нужно быть тише воды, ниже травы.

Как только Сони представил, что будет, если Сех накинется на охранника, его захлестнул ужас. Задание будет провалено, но и плевать на него, потому что живыми отсюда они уже не выберутся. Молодняк, проклятый молодняк…

— А-ай! — вскрикнул Сони, подгибая ногу, соскальзывая со ступеньки и падая на Сеха. Мальчишка, не ожидавший такого подвоха, оказался подмят под ним. — Простите, господин, — не своим голосом завыл Сони.

— Недотепы! — рявкнул охранник. Поколебавшись мгновение, он махнул на них рукой и вернулся обратно в коридор. — Поднимайтесь и живее ко мне! — донеслось оттуда.

— Ты что? — спросил Сех, как только мужчина скрылся за поворотом.

Мальчишка держался за ушибленный локоть и обиженно смотрел на товарища, искренне недоумевая, в чем дело. Опасный огонек в его глазах поблек. Сони сжал челюсти. Если так пойдет и дальше, к утру он сотрет все зубы, и скрипеть будет нечем.

— Сдерживай себя и помни о задании! — прошипел он.

За охранником они, естественно, не последовали. Сони осторожно выглянул из-за угла и оценил количество толкущихся у спальни Эрестьена людей. Там собралась чуть ли не половина резиденции. Кто-то смотрел на убитых и горестно качал над ними головой, кто-то носился по этажам с окровавленными тряпками и успокаивающими напитками для перенервничавшего лорда. Из его спальни раздавалось оханье — это семья Бертреда всплескивала руками над своим главой, чудом пережившим нападение мага. Со второго этажа к Эрестьену было не подобраться.

— Наверх, — приказал Сони.

На сей раз он пошел первым. Вред от того, чтобы пускать сехена вперед, значительно перевешивал пользу.

На третьем этаже было спокойнее. Жилых комнат здесь располагалось немного, и почти всех их обитатели уже спустились вниз. Свечей было зажжено мало, ровно столько, чтобы не натыкаться на предметы, и Сони, радуясь полутьме, быстро зашагал к кабинету. Позади шаркал Сех. Над походкой парня надо будет еще поработать…

Достигнув вожделенной комнаты, Сони потянул на себя дверь. Закрыто.

— Бездна, — пробормотал он.

А он так надеялся, что Эрестьену нечего скрывать от домочадцев! Отпереть кабинет было не проблемой, но время, время…

— Сех, прикрывай меня.

Кивнув, мальчишка встал лицом к коридору, прикрывая вора широкими плечами.

Сони вытащил отмычку. Руки немного дрожали, но после глубокого вдоха с этим удалось справиться. Если не паниковать, тебя почти всегда ждет успех. Как только ты начинаешь трепыхаться, срывается все, даже то, в чем ты был уверен, как в том, что над головой Небеса. Сони много раз видел, как мандражировала «зелень» — у них все валилось из рук. Они не знали секрета четких, плавных движений или не умели им пользоваться. А он состоял в том, чтобы не думать. Новички думали — представляли себе, как облажаются и как их отловит стража, вот их и трясло. А если полностью отрезать мысли, то бояться становится нечего. И ты делаешь все правильно.

Поэтому Сони и не думал о том, что любой человек, зашедший с другой стороны, увидит его взламывающим замок. Поворачивая отмычку в последний раз, он старался не слышать чьих-то легких шагов по коридору. Переживать — потом, сейчас — дело.

— Послушайте! Вы… Э… — девушка-служанка, которая их позвала, остановилась вдалеке.

Можно не сомневаться — она догадалась, что перед ней не слуги. Выпрямляясь, Сони видел ее черты в сумраке — плоское, мягкое лицо сехенки с огромным кровоподтеком справа, — а значит, она видела их. В коридоре так запахло страхом, что его можно было пощупать. Побери Бездна эту девчонку! Ну и куда теперь бежать?

— Стой! — Сех шагнул вперед, и девушка инстинктивно отступила назад. — Пожалуйста, не зови никого. Если ты поможешь нам, то освободишься от Эрестьена!

Она несколько мгновений молча смотрела на них. А затем развернулась и пошла обратно. Сони выдохнул. По вискам Сеха текли крупные капли пота.

— О, Сатос! — прошептал мальчишка. — Я уж думал все, конец…

— Ничего, все хорошо, — ответил Сони, чувствуя, что губы его не слушаются.

Ему тоже показалось, что это конец.

— Три раза чуть не попались. Три — счастливое число, — радостно сообщил Сех, заходя в кабинет. — Больше уже не попадемся.

— Не теряй бдительность, — оборвал его Сони.

У кинамцев счастливыми числами были два и четыре. Последнее, правда, некоторые считали посвященным Бездне, и якобы удавались с таким счетом только неблаговидные дела. То, что они со своей тройкой застряли где-то посередине, Сони не нравилось. В приметы он не верил, но когда ты в такой ситуации, как эта, поневоле будешь приглядываться ко всему подряд. Слишком уж много шансов, что четвертый раз станет для них фатальным.

Сони осветил комнату захваченным из коридора подсвечником. Кабинет полностью соответствовал высокому положению Эрестьена: мебель из красного дерева, ствилловые фигурки, обои из тонкой расписанной бумаги — такой красоты не было даже в Серебряных Прудах. Вещичек отсюда хватило бы по меньшей мере на год безбедной жизни.

С трудом оторвав жадный взгляд от этого богатства, Сони стал разматывать моток веревки, закрепленный на поясе. Отвлекаться нельзя. Их сейчас интересовало не набивание карманов, а убийство.

Аккуратно подхватив громоздкий стол, они перенесли его ближе к окну и обмотали веревки вокруг ножек. Он был достаточно тяжелым для того, чтобы выдержать вес двух мужчин и не сломаться. Застегнувшись на все пуговицы и спрятав желтые вкрапления ткани, которые могли выдать его в темноте, Сони выглянул в окно. Стражники с факелами бегали с другой стороны резиденции: у парадного входа и там, где в последний раз видели Дьерда. Здесь не осталось ни единого человека; можно было выскакивать из здания и мчаться к стене хоть напролом, никто бы не заметил. А даже если люди появятся, вряд ли они будут глядеть на стену между вторым и третьим этажом и высматривать на ней темные фигуры.

— Готов? — спросил Сони, надевая перчатки.

— Ага, — промычал Сех.

— Полетели.

Он надавил на щеколду, впуская в комнату ночной ветер. Свежесть после спертого воздуха внутри здания дарила бодрость и уверенность в том, что у них все получится. Сони и Сех по очереди выбрались на стену. Стол сдвинулся под их массой, но скрежет по половицам погасил благоразумно передвинутый половик. Хорошо.

С веревкой Сех справлялся гораздо лучше, чем Сони. Не удивительно — у него должна быть гигантская практика благодаря «гнездам». Передвижение не доставляло ему никаких хлопот, он ловко переставлял ладони, скользя вниз по канату. Сони даже слегка позавидовал. Будь у него такая сила в руках… Впрочем, он обладал многими другими, не менее полезными качествами.

— Врываемся, только если Эрестьен один, — напомнил он.

Такое условие нападения означало, что висеть грушами они могут хоть до самого утра, пока руки не отвалятся. Сони не знал, сколько он выдержит. Сеху с его тугими мускулами вытерпеть было проще. Лишь бы Эрестьену надоело нытье семьи, и он выгнал всех прочь, чтобы посидеть в покое…

Из открытого окна доносились ругательства. Изрыгавший их надломленный низкий голос, без сомнений, принадлежал Эрестьену — Сони слышал его приказы на втором этаже. Других голосов не было. Если только у лорда не было привычки поболтать с самим собой, то его гости виновато молчали.

Спустившись ниже, Сони напряг слух. Вламываться сейчас было нельзя, но выяснить, что происходит, не мешало. Вдруг Эрестьен объявит, что будет спать в другой комнате?

— Почему тебя не было на месте? — орал лорд. — Скажи мне, Тен, я что, зря назначил тебя, немытого сехена, телохранителем? Если бы ты не свалил куда-то, мой маг, мой драгоценный Грейси, не подыхал бы сейчас в соседней комнате! Ты хоть представляешь, как сложно найти мага в Городе без магии, Тен? Где ты был, когда на меня напали? Может, ты продался моим врагам и оставил пост специально? Может, мне следует тебя казнить?

Тен молчал. Возможно, он отлучился по важной причине, но такое часто бывает: сторожишь-сторожишь, а стоит ненадолго — на самую чуточку! — отвернуться, как случается катастрофа. Некоторым везет, и им удается все вовремя разгрести, но Тен сегодня явно не пользовался расположением богини удачи.

— Отвечай! Не хочешь выполнять мои приказы? — зарычал Эрестьен.

На несколько мгновений установилась тишина, которую затем разрезал хлесткий звук удара. Наконец-то раздался голос Тена — он застонал от боли.

Сех дернулся так, что стол в кабинете задвигался и по обеим веревкам прошла вибрация. Какой Бездны мальчишка делает? Сони сердито обернулся.

Он спускался. Пречистые Небеса, он что, собирается спасти этого проклятого Тена?

Взгляд сехена был таким же помертвевшим, как и на лестнице, да и больше незачем было спускаться, если не бежать к амбару. Сони на несколько мгновений завис в растерянности. Как ему поступить? Больше всего хотелось вылить на Сеха ушат холодной воды, но на стене его негде было взять. А может, ну его, этого дурака, и айда к потайному ходу, а упрямец пусть сам отдувается за провал? Нет, так нельзя. Надо было по крайней мере проследить, чтобы он выполнил задание.

Как Сеху удалось влететь в комнату, не разбив окно, Сони не понял, но проделано это было мастерски. В ярости сехен становился невероятно ловким и сильным. Когда Сони уперся ногами в подоконник, на всякий случай достав метательный нож, Эрестьен был уже мертв, а Сех отнимал руки от его неестественно повернутой шеи. На постели рядом с распластавшимся стариком лежала нагайка. Видимо, ей лорд лупил своего телохранителя-сехена. На лице Тена, стоявшего на коленях у подножия кровати, краснел рубец от удара, который мужчина зажимал ладонью. Наверное, только шок вкупе с болью и не дали ему закричать раньше. Время как будто замедлилось — Сони с ужасом наблюдал за тем, как грудь сехена поднимается, а рот открывается для оглушительного вопля. Бездна, Сех, сделай же что-нибудь…

Но он стоял столбом, то ли решив, что работа на этом закончена, то ли посчитав, что телохранитель не станет нападать на соплеменника. Так или иначе, Сех серьезно ошибся, и Сони пришлось спасать ситуацию самому. Нож, брошенный из неудобного положения, попал в голову Тену, но рукоятью, сбив ему дыхание и заставив застонать. Крик, который созовет в комнату всю охрану поместья, был отложен всего на несколько мгновений. И бросок не прервал начатое движение телохранителя — он доставал из ножен на поясе меч.

К счастью — Сони был склонен думать именно так, вытащенный клинок слегка царапнул Сеха. Вид наставленного на него оружия мальчишку отрезвил. Осознав, что его соплеменник представляет сейчас гораздо большую угрозу, чем немощный старик Эрестьен, сехен кинулся на Тена.

Сони был уверен, что он собирается оглушить или убить телохранителя. У Сеха это получилось бы, так как его на стороне была внезапность. Однако мальчишка, судя по всему, все еще наивно полагал, что слуга Эрестьена опешил и выполняет свой долг исключительно по привычке. К ужасу Сони, вместо того чтобы ударить ему в челюсть или по голове — сделать хоть что-нибудь действенное, — Сех стал зажимать сехену рот.

— Тише! — взмолился он. — Мы пришли только за Эрестьеном…

С тем же успехом он мог убеждать каменную стену, что она цветущая вишня. Оба сехена повалились на кровать, и если бы не Сони, который вышиб у телохранителя меч, то в Сехе была бы проделана дырка. Тен извивался, пытаясь высвободиться, и отчаянно лягался. Мальчишка, к этому моменту сообразивший, что уговаривать телохранителя бессмысленно, сдавил ему горло. Неизвестно, чего он хотел этим добиться, но позвоночник Тена хрустнул, и мужчина обмяк.

Несмотря на то что все было кончено, Сех продолжал держать его за горло. Грудь у мальчишки вздымалась, глаза были ошалевшими. Сони тронул его за плечо.

— Сех, нам пора уходить. Сех!

Тот никак не отреагировал. Выглядел он лишь немногим лучше, чем мертвый телохранитель — со вздувшимися от натуги венами на лбу и вытекшей изо рта струйкой слюны. Сони стало дурно. Бездна, опять смерти…

Возле спальни послышались чьи-то шаги. Стражники наверняка услышали шум и решили проверить, не забил ли Эрестьен до смерти своего телохранителя.

— Сех, твою мать!

Зов Сони подкрепил пинком, и Сех наконец очнулся. Он отдернул ладони от Тена, будто ожегся о раскаленный горшок, и с ужасом на них уставился.

— Я… Что я натворил? О, Сатос, я же убил сехена!

В дверь вежливо постучали, спросив, все ли в порядке у господина.

— Эрестьена ты тоже убил. Не жалко его? — слушать ответ времени не было, и Сони схватил Сеха за шиворот, потянув к окну. — Потом наплачешься. Если не пошевелишься, тебя тоже убьют.

Благо повторять не пришлось — услышав настойчивый стук в дверь, Сех сам кинулся к проему. Но Сони все равно разбирала злость. Несносный ребенок! Если бы не его несдержанность, никаких лишних смертей бы не было!

Сони в последний раз обернулся на спальню. Мертвые Эрестьен и Тен лежали друг на друге в ореоле белых шелковых простыней. «И только смерть их объединила», — всплыли в памяти строчки из песни о разлученных возлюбленных. Эта парочка влюбленной не была. Эрестьен хоть и использовал сехена, но презирал их, и скажи ему кто-нибудь, что он умрет рядом с Теном, у лорда разорвалось бы сердце от негодования. Мерзкое все-таки у богов чувство юмора.

В комнату уже ломились, и Сони не стал задерживаться дольше. Оттолкнувшись от подоконника, он заскользил вниз. Перчатки зашуршали о конопляную веревку. Теперь — скорее к амбару и в спасительную канализацию.

Двух слуг, спешащих в дальний конец резиденции, в темноте либо не заметили, либо не обратили на них внимания. До строения они добрались без приключений. За спиной раздавались новые крики — охранники обнаружили мертвого господина. Забегая в амбар, Сони был почти счастлив. Пока кто-то сообразит, где их нужно искать, они уже будут на другом конце города.

Присыпанный землей деревянный люк нашелся под грудой пустых ящиков. Нырять в узкий темный ход, немногим превышающий ширину плеч, было боязно, но это был единственный путь к спасению. Вдохнув, словно нырял в реку, Сони полез вниз.

Наступила самая нудная, но и самая спокойная часть работы — изображение из себя червяка. Сони переставлял локти, затем упирался носками сапог и выбрасывал тело вперед, скребя грудью по земле. Нора шла под наклоном, лезть пришлось головой вперед, и к ней мгновенно прилила кровь. В ушах шумело, но пыхтение Сеха сзади этим было не заглушить. В кромешной тьме он постоянно утыкался в пятки Сони, и приходилось торопиться. Хорошо, что лаз нигде не сужался и был ровным, иначе колени и локти превратились бы в отбитые куски мяса.

Впрочем, это была бы невысокая цена за сегодняшнее везение. Такого фарта Сони и вспомнить не мог. Три раза столкнуться с обитателями дома, выполнить задание и, главное, отступить из резиденции. Они с Сехом возвращаются оба, совершенно целые, и Дьерд тоже благополучно удрал — это же сказка! Настроение Сони омрачала только смерть Тена, но он заставил себя не думать о нем. Сегодня Кайди выбрала фаворитами гвардейцев, и с этим ничего не поделаешь. Надо бы принести ей сегодня жертву, жаль, карманы пусты. Может, предусмотрительный Виньес что-нибудь захватил с собой?

Его появления Сони ждал с нетерпением. Побоку все их разногласия, после такой нервотрепки, как в резиденции, будет радостно увидеть даже эту надменную рожу. Она означала конец проклятой вылазки, свет, питье и спокойную дорогу домой. Эх, жаль, не заглянуть к Шёлк и ее девочкам!

Когда впереди показался огонек от фонаря, Сони испытал невероятное облегчение и прибавил ходу, невзирая на ноющие локти. Конец уже близко, так близко…

— Виньес, помоги, — попросил он, высовывая из дыры руки и цепляясь за кирпичи на полу.

Что-то было не так. Сони понял это, когда его зрение прояснилось и он подсчитал количество ног возле выхода из лаза. Четыре пары — и ни одна из них не принадлежала Виньесу. Кто-то сверху схватил его за ворот и выдернул из норы, окуная лицом в вонючую жижу. Следом точно так же вытащили Сеха.

— Привет, Сони. А я тебя ждал.

Сони медленно поднял взгляд на Тайли, усмехающегося в курчавую бороду. Конечно. Контрабанда из резиденции и отрубленный палец Даки — дело его рук. Многие преступники работают на чиновников, и Тайли кормился у Эрестьена Бертреда, одного из влиятельнейших лордов Могареда. Этим наверняка и объясняется то, как быстро бандит взлетел вверх.

А чем выше люди поднимаются из грязи, тем безжалостнее они разделываются с обидчиками.

— Сони, кто это? — с беспокойством спросил Сех.

— Это наш конец.

Жертвоприношением Кайди за успех станут они сами.

Сони с грустью смотрел на тонущий в коричневой грязи зуб. Желтоватый, залитый кровью, которая капала изо рта. Не самая страшная потеря в жизни, но, Бездна, это его зуб. У него и так некоторые отсутствовали, и терять новые ему не хотелось.

Тайли выбил его собственнолично, этим оказав Сони великую честь. Как же, сам Быстрая Рука снизошел до того, чтобы вспомнить старые бойцовские навыки! Сони сплюнул сгусток кровавой слюны.

— Еще раз спрашиваю, — Тайли сделал знак, и голова Сони взвилась вверх, удерживаемая двумя амбалами, — где логово твоих дружков?

— Пошел ты в Бездну.

Удар был такой, что Сони повалился на бок, оставив в пальцах здоровяков клочки волос. Зрение помутилось, а вкус железа во рту стал сильнее. И, кажется, зашатался еще один зуб. «Довыкобенивался», — огорченно подумал Сони.

В репертуаре каждого вора обязательно есть байка о том, как он ловко обставил обидчика, гордо плюнул ему в лицо и, развернувшись, ушел. Но если копнуть правды, то оказывается, что ничего гордого или героического в этом не было. Как правило, в действительности подобные истории заканчиваются, когда ты отлетаешь к стене, размазанный тем самым обидчиком. Рассказ Сеха, например, уже закончился. Он сдуру начал сопротивляться, когда его вытащили из лаза, и в итоге валялся рядом без сознания. Ему повезло. Сони уже стал мечтать о том, чтобы с ним произошло то же самое, но его история все длилась и длилась.

— Ну же, не ломайся.

Тайли, сцепив ладони за спиной, вышагивал перед ним по тоннелю. Они переместились в соседний коридор, пошире, и Сони обнаружил, что бандит привел вовсе не трех человек. Их было около десятка — почти вся свора, бойцы, ближайшее окружение главаря, которое его защищает. Кто-то из них, приставленный следить за секретным лазом, нашептал Тайли, что у входа в тоннели шастают незнакомцы. Бандит, вспомнив, что в таверне Олви с магами был Даки, сразу сложил два и два.

— Давай, скажи мне, где ныкаются твои дружки, — повторял в который раз Тайли.

— Я уже сказал, куда тебе идти.

Он вжал шею в плечи, ожидая очередного тычка, но его не последовало. Тайли печально вздохнул.

— Что с тобой случилось, Сони? Раньше ты не был настолько упертым. Чем же эти маги так тебя окрутили, заколдовали, что ль? — он не ответил, и Тайли наклонился к нему. — Даю тебе последний шанс. Я прощу тебя по старой дружбе, забуду про долг и позволю снова вступить в дело. Как тебе, а?

Сони молчал, ожидая, когда он назовет цену.

— А ты расскажи мне про своих дружков: где они, что они… Мне не нравится, что кто-то шарится в моих владениях без спроса. Вы умудрились на Эрестьена замахнуться, а я ему, вообще-то, обещал, что лезть к нему перестанут. Подумай, если я сдам ему вас двоих, от вас ведь ни клочка к утру не останется.

Он еще не знал, что Эрестьен мертв и убили его как раз те двое, которые, как он полагал, проводили в резиденции разведку перед делом. Сони подозревал, что только это их пока и спасает от смерти. Тайли наверняка рассчитывал вручить лорду двоих неудавшихся воришек, заслужив награду за бдительность. Узнай он, что его господина готовятся положить на погребальный костер, Сони с Сехом присоединятся к Даки, чье тело Тайли брезгливо трогал ногой, а потом их тела вытащат наружу и сдадут страже с требованием трех золотых семьи Лендвига.

— Я не такой, как твои дружки, — продолжал бандит, — я держу свое слово. Чем Даки купили? Долю ему обещали? А он здесь лежит, гниет. Спорим, после дела твой главарь уложит тебя рядышком с ним? Я уже разведал, что эти трое не местные. На кой ты им будешь нужен после дела? Подумай, Сони. Хорошо подумай. Что лучше — старые, проверенные друзья или эти, новые, Шасет знает что?

Кто лучше, Сони не сомневался, и его выбор был не в пользу Тайли. Но существовало одно «но»…

Если бандиты найдут снятые ими комнаты, Кален, Виньес и Дьерд отобьются магией, а Сони с Сехом сейчас беспомощны. К тому же Сони беспокоило, что Виньеса в тоннеле не было. Банда Тайли ждала у лаза достаточно давно, и они никого не видели, иначе хоть один из них об этом бы упомянул. Либо Виньес вовсе не собирался ждать Сони и Сеха, либо их решили бросить на произвол судьбы. Дескать, если Тайли с ними разделается, то и пускай — меньше проблем с растяпой-новичком и вором, который не умеет колдовать. Так сделали бы многие, очень многие главари. Отдать кое-кого на растерзание было лучшим способом избавиться от нежелательных членов банды и заодно утихомирить врага, утолив его жажду крови.

Нет, нет, нет. Сони помотал головой, приходя в себя. Кален бы так не поступил. У гвардейцев была сотня намного более простых возможностей избавиться от них обоих, к тому же они не стали бы избавляться от живого майгин-тара. Но где эти маги, Бездна их побери? Сони не жалел себя, мчась к храму Шасета. Почему они медлят?

Он покачнулся.

— Сони-Сони-Сони, — пропел Тайли. В плечи Сони крюками воткнулись две руки, поставившие его на колени. — Не падай в обморок, мы не завершили нашу беседу.

Перед глазами заплясали черные пятна. Что еще гад хочет услышать?

— Я всего лишь хочу проучить этого проклятого мага, который пытался меня задушить. Твой дружок сехен в вырубке, он никому не расскажет, что ты всех сдал. Никто ничего не узнает, все будет шито-крыто, а я приму тебя в свою банду и попрошу стражников, чтобы они забыли о том, как ты убил Эльера Лендвига. Ядрить тебя, отвечай же!

Вопль был очень похож на тот, после которого Эрестьен наградил Тена рубцом. Наверное, Тайли понабрался аристократских замашек у своего хозяина. А лордов Сони ненавидел.

— По. Шел. Ты.

Удар снова свалил его с ног. В этот он пришелся не в зубы, а в скулу, и по ней потекла кровь. Сони застонал. Боль уже начинала надоедать. Он ведь обычный человек, он не любит боль. Как бы сделать так, чтобы она поскорее прекратилась?

И опять его силой подняли, чтобы продолжать бить. И будут поднимать, и будут бить, пока он не скажет то, что требует Тайли.

— Ты сдавал друзей и раньше, — увещевал бандит. — Я прекрасно об этом знаю, потому что сдавал ты их и мне тоже. Что такое тебя останавливает? Ну же, Сони!

Сони разглядывал жидкие разводы на полу тоннеля. Дерьмо, смешанное с мочой и гнилью. Сдавал, было такое. Знал, что его тоже сдадут за гроши. Как Дэйки, как и Тайли. А гвардейцы его не сдали после Аримина, хотя из-за него люди погибают сотнями. Разве он мог их продать после этого? Возможно, он поступал неразумно, но Дьерд был прав тогда в Остеварде. Ему очень хотелось хотя бы немного побыть верным.

— Хоть режь меня, я ничего не скажу, — он слизнул с уголка рта раздражающую каплю крови. — Ничего. И даже угрожать не буду, что они тебя потом найдут и разорвут. Ты сам знаешь, что так будет. Ты ведь уже понял, что они не из тех, кто сдает друг друга.

Лицо Быстрой Руки перекосилось.

— Умордуйте его, — прошипел он с такой яростью, что на бороду брызнули слюни. — Но не слишком, не до смерти. Я сдам его лорду Эрестьену и буду глядеть, как его четвертуют за воровство и убийство Эльера Лендвига.

Вот и близится история к концу. Сони сжался. На, получай за свои проклятые упрямство и геройство. Как же повезло Сеху…

Когда его начали избивать, Сони потерял чувство времени. Казалось, это продолжается часами, а то и сутками. Сперва его держали, отрабатывая на нем разные удары и со смехом наблюдая за тем, как он дергается. Потом своре это наскучило, и его бросили на землю. Один умник — худой, к счастью, — встал на него и несколько раз подпрыгнул. Сони думал, что все его внутренности выплеснутся наружу, но вышел из него только кусок мяса, съеденный в подвале Эрестьена.

Пару раз Сони пытался терять сознание, но его постоянно приводили в чувство. Тайли не нравилось, когда его жертвы переставали ощущать боль, и в его арсенале была уйма способов, как этого не допустить. Про Сеха, валявшегося в сторонке, все забыли, но для Сони это было небольшим утешением. Боль делает человека эгоистичным.

Прошла целая вечность, прежде чем Тайли хлопнул в ладоши, приказывая прекратить пытки.

— Повеселились — и баста. Мы должны их притащить живыми, чтобы развлечение продолжилось. Давайте, мои верные псы, берите их — и на выход.

Сони подхватили под мышки и поволокли по тоннелю. Сеха заставили очнуться, и он пошел сам, его лишь подталкивали. Мальчишка, посмотрев на товарища, сообразил, что сопротивляться не стоит, хотя щерился каждый раз, когда его понукали. Возможно, из него получился бы толк, отстраненно подумал Сони. Но казнь случится раньше.

Поход наверх длился недолго. Завернув за угол, Тайли остановился. Навстречу ему, тряся фонарем, бежал мужчина.

— Стража! Стража идет! — приглушенно крикнул он.

— Свои?

— Нет, первый раз вижу. Бездна знает, откуда они. Наверное, с другого района. Там наверху что-то шумно.

Это искали убийц Эрестьена. Сони промолчал. Все равно, от чьих рук умирать — от стражи, Тайли или родни лорда.

Бандит обернулся.

— Давайте к другому выходу. Если «истуканы» найдут нас здесь, Шасета с два у нас еще получится через этот ход контрабанду таскать.

Сони рывком развернули, чуть не вывихнув ему ноги (а может, и вывихнув — ему было настолько плохо, что он этого не заметил), и потащили в обратную сторону. Но и это было ненадолго.

— Стоять!!! — гаркнули впереди.

Тайли выругался сквозь зубы.

— Стойте, песики. Ухо, иди с ними дела обсуди. Если не пройдет…

Он осекся. Сони, равнодушно изучающий отпечатки сапог в жиже, поднял осоловелый взгляд. Ресницы слипались от крови и грязи, перед глазами все расплывалось, но Сони упорно пытался рассмотреть, что же заставило Тайли замолчать. Для этого нужно что-то большее, чем просто стражник.

Например, стражник с ножом.

Сони моргнул, однако нож не торопился превращаться в меч. Ну все, его так сильно дубасили по голове, что у него начались галлюцинации. Не может быть, чтобы «истуканы» так вооружались.

Решив, что воображение издевается над ним, он перевел взгляд на второго стражника, но все, что он увидел сквозь слипшиеся ресницы, это сверкание его начищенных доспехов. Всего двое «истуканов» в коллекторах? Бред. Правда, бандиты говорили что-то о том, будто их окружают. Это возможно. Стража иногда так делала.

Сех тоже остолбенело таращился на «истуканов». Наивный парень думает, наверное, что стража прибежала им помочь. Ха, конечно, держи карман шире. Как только они выяснят, кого держит Тайли, то убьют и Сони с Сехом.

Напрягать шею стало слишком утомительно, и Сони опять повесил голову. Второй стражник показался знакомым, но пыжиться и разглядывать его было лень. Да и какая разница? Знакомый или нет, вероятно, именно этот человек будет вздергивать его поутру на виселице.

— Сони? Сех?

Он вздрогнул.

— Кален? — хотел спросить Сони, но вместо этого из горла вышел какой-то хрип.

Да, это был он — старый добрый командир, переодетый в форму стражи, вместо доспеха сияющий магической энергией. Но взгляд у него был совершенно иной. В нем было намного больше того, что испугало Сони при первой встрече и что заставляло нервничать обычных людей при общении с Каленом. Он смотрел как человек, который собирается жестоко убить всех, кто перед ним стоит.

— А, это ты, маг, — Тайли вынужденно усмехнулся. — Занятный костюмчик, но он тебе не поможет. Численный перевес не в твою пользу.

— Заткнись.

От его голоса пробирало морозом по костям. Но Тайли было не так легко пронять.

— Ах ты сво…

Кален взмахнул рукой, и пасть бандита захлопнулась. Свора застыла в недоумении. Магия была в Могареде редким явлением, и ни до кого не дошло, что им нужно удирать отсюда со скоростью летящей стрелы. Некоторые стали готовиться к драке, достав ножи и сняв дубины с поясов, однако нападать без приказа никто не решался, опасаясь потом схлопотать за это от Тайли. Амбалы, державшие Сони, привалили его к стене, избавляясь от обузы. Ну и прекрасно. Он обхватил себя за плечи и поджал колени. Так даже лучше — боль как будто немного поутихла.

— Зачищать город от преступников не моя задача, — медленно произнес командир. Почему все стоят? Неужели у банды Быстрой Руки отбился нюх? От Калена же несет смертью! Желание истереть противников в пыль кричало из каждого его слова, даром что он говорил тихо. — Но за то, что ты, Тайли, сделал с моими людьми, я ни одного из вас не оставлю в живых, и плевать, какой волной меня после этого захлестнет.

Кто-то своры презрительно фыркнул. Зря. Ой зря…

Тайли внезапно прибило к стене; из закрытого магией рта вырвался стон. Кален взмахнул рукой, и несколько ближайших к нему бандитов рухнули, заливая канализацию кровью. Задние, побросав фонари, кинулись бежать, но достигнуть успели лишь поворота.

— Еще? Святой Порядок, сколько же вас распихано по канализации? Ах, что это я. Вам же здесь самое место.

Виньес. Сони улыбнулся. В кои-то веки его цинизм был приятен.

В темноте, сгустившейся после того, как погасло большинство фонарей, падающих людей не было видно. Звучали только влажные, сочные шлепки тел о грязь. Через несколько мгновений они прекратились. В живых из бандитов остался только Тайли, тщетно пытающийся вырваться из плена магии. Кален приблизился к нему.

Командир ничего не сказал, просто поднял правую ладонь, из которой вытянулись несколько длинных лезвий, и провел ей перед Тайли сверху вниз, внимательно глядя ему в глаза. Из глотки бандита вырвался истошный вопль, который не заглушила даже плотно стянутая челюсть. Кален шевельнул пальцами, и крик оборвался. Тайли распался на куски.

— О, Сатос… — пораженно прошептал Сех.

Сони был с ним согласен, но на восклицания не хватало сил. Он закрыл веки, не желая видеть этот кошмар. Пусть ублюдок и заслужил такую смерть, удовольствие от созерцания его разрозненных частей Сони не получал.

Открыл он глаза, только когда почувствовал, как его ощупывают заботливые и теплые пальцы.

— Эй, Сони. Сони! Ты меня слышишь?

На лице Калена вместо недавнего убийственного выражения была написана неподдельная тревога. Последний раз на Сони так смотрела мать, когда ему исполнилось восемь лет и он тяжело заболел. На глаза навернулись слезы. Сони попытался их сглотнуть, но, кажется, ничего не вышло.

— Я что, плачу? — рассеянно спросил он, размазывая по щеке текущую влагу.

Дьерд фыркнул и, не выдержав, рассмеялся.

— Дурак. По тебе течет дерьмо.

Живот согнуло в судороге, грудь заходила ходуном. Сони далеко не сразу понял, что смеется вместе с рыжим магом. Это было больно, зато сняло напряжение, скопившееся за безумную ночь. Гвардейцы пришли за ним. Они не бросили его подыхать.

— Смеется — значит жив, — с облегчением произнес Кален. Он потрогал вспыхнувшую от боли скулу Сони. — Серьезных ран нет. Здесь, наверное, останется шрам, но это мелочь. Если только тебе внутри ничего не отбили, скоро вернешься в строй. Сех, ты как?

— Цел. Почему вы так долго?

— Долго? — Кален изогнул бровь. — Мальчик, если бы я решил, что это не стоит того, мы бы вообще не пришли. Гвардеец должен быть готов к тому, что в любой момент он окажется один, без всякой надежды на помощь, а не ждать небесного благословения.

Сех смущенно хлопнул ресницами, уставившись на изгаженные сапоги.

— Простите, командир.

— Мы пришли так быстро, как смогли, — нехотя объяснил Виньес. — Пока я нашел Калена и Дьерда, пока мы оторвались от погони, пока то да се… Раньше рассвета нам все равно здесь нечего было делать. Дьерда опустошил маг Эрестьена, а без магии нас бы порезали, как свиней.

— Сейчас утро? — оторопело спросил Сони.

Ему казалось, что прошло лет десять.

Кален оглядел побоище и выбрал один из непогасших фонарей.

— Виньес, подними Сони. Нам пора уходить. Сейчас сюда прибудет настоящая стража. Их будет сложнее обмануть, что мы «свои».

Когда маг вскинул Сони на плечи, от резкого движения его замутило. Тошноты добавлял и запах крови, наполнивший тоннель. Убраться отсюда следовало как можно скорее. Мундиры магов были не украдены, а одолжены у «истуканов» — некоторые из них на что только не были готовы за деньги Альезана, — но попадаться им на глаза все же не стоило, особенно на месте преступления. Кален, однако, не спешил. Покусывая нижнюю губу, он с одинаковым сомнением изучал оба конца коридора.

Канализация скоро будет полна стражи. В резиденции наверняка вспомнили про загадочный амбар, из которого «все всегда пропадает», да и любой сметливый человек догадается поискать в коллекторах, где часто прятались разбойники. К тому же существовал риск наткнуться на оставшихся людей Тайли или других гостей канализации, светиться перед которыми было излишне.

Но и подниматься на улицы было нельзя. Пятеро мужчин, избитых, вонючих, перемазанных отходами, в придачу переодетых стражниками, не то что привлекут внимание — потаращиться на них примчатся все могаредские мальчишки, которые разнесут новость по всему городу. Какой же выбрать путь?

Сони, угадав колебания командира, прохрипел:

— Нас может укрыть Ниса.

— Кто это?

— Ниса… — не раз прикушенный язык еле ворочался, и Сони пришлось сделать передышку. — Хозяйка приюта, где… я иногда жил.

— Она надежна?

Вопрос на горсть золота. В Могареде Сони не знал ни единого по-настоящему надежного человека, но Ниса лучше других подходила под это определение.

— Мне она… никогда не отказывала. И идти до нее… близко.

— Веди, — кивнул Кален.

Отличное предложение. Сони не слишком хорошо соображал, что творится вокруг, а тут… Он заставил себя встряхнуться. Если он распустит нюни, висеть отряду на общей перекладине. А Сони все еще хотел жить.

— Помоги дойти до поворота, — попросил он Виньеса.

Тот покорно его потащил. Сони искореженными, непослушными пальцами коснулся угла. Сначала они не ощущали ничего, кроме боли и онемения. Сони несколько раз сжал ладонь в кулак и разжал, возвращая ей чувствительность. Ну же, вспоминай… Ага. Знакомая щербина на кирпиче. В этом тоннеле Даки рассказывал им о том, как грабил Тесгелла.

— Один коридор до Нисы, — объявил Сони.

Добраться отсюда до приюта было элементарно: прошлепать чуть-чуть по канализации, открыть люк, подняться по ржавым скобам — или, в случае Сони, быть вытащенным наружу, потому что сам забраться он не мог. «Закрыть глаза» паре уже занявших рабочие места нищих монетой, обескураживающе улыбнуться застывшему посреди дороги лавочнику. И юркнуть в подворотню, к старому дому, который снаружи казался обветшалым, но мог выдержать не одну осаду стражи.

В ранний час, когда над Могаредом брезжил рассвет, двери приюта были заперты. Его обитатели предпочитали ночь; открывать белому дню свое лицо для них было опасно. Все посвященные в истинное предназначение невзрачного здания, затерявшегося в переулках, знали, что хорошую компанию, угощение и приятное времяпрепровождение они найдут лишь вечером. Утренним посетителям Ниса могла и не открыть.

— Ну же, ну же… — приговаривал Сони, барабаня в прочную дверь, выдержавшую на своем веку множество попыток ее выломать.

За ней не раздавалось ни звука. То ли Ниса еще спала, то ли выглянула в окно и заметила на гостях стражницкую форму. Скорее всего, второе. Обычно, когда к ней стучались подозрительные люди, хозяйка сперва будила тех, кому в доме находиться было нельзя, и спускала их в подпол. Разумная предосторожность, но она занимала много времени, а отряду тоже угрожало преследование.

— Ниса! — в отчаянии крикнул Сони, ударив плашмя ладонями по двери.

Она резко распахнулась, и от падения Сони удержался лишь благодаря Виньесу. В щель высунулась низенькая полная женщина, которая сердито помахивала метлой.

— Кто такие, чего тарабаните, честную женщину спозаранку поднимаете? Стража? Вы уже были сегодня, все вопросы задали. Чего опять заявились?

— Ниса… — выдавил из себя Сони.

Гнев в ее взгляде сменился на изумление.

— Сони? За что тебя так? Это они?..

— Нет. Тайли.

Ниса замерла. Сони догадывался, о чем она думает. Он исчез на несколько месяцев, а потом привел к ней «истуканов». «Сдал?» — читалось по ее поджатым губам.

— Они не стражники, Ниса. Не бойся, они свои. Нам нужно убежище.

— От стражников, Тайли или от кого?

Сони, чувствуя, что больше не может стоять, сполз с плеча Виньеса и опустился коленями на истоптанное крыльцо.

— От всех.

Шасть-шасть. Ворсистая метла смахнула грязь со ступенек и принялась гулять по дорожке к алтарю. Там, на половине Бездны, высилась свежая горка. Сони, как только смог самостоятельно ходить, сделал Кайди обильное подношение за то, что она сохранила его в ночь убийства Эрестьена. Дьерд, как правило, равнодушный к жертвоприношениям, тоже принял в этом участие, принеся бутылку первосортного сантийского вина. Шальная богиня миловала и его. По рассказам Дьерда, стражники Эрестьена чуть его не загнали. И если бы оцарапавшая его бок стрела летела на пару пальцев правее, то быть бы ему сейчас закопанным на кладбище для преступников.

Шасть-шасть. Метла, обогнув свежевыкрашенную оградку, замерла. Сех, который так ловко ей управлял, пригорюнился, глядя на алтарь. Сбоку каменную плиту подпирал завязанный мешочек — дар Сатосу, полубогу и прародителю сехенов. По традиции следовало положить подношение под его статуэткой, но у Нисы такой не было. Поэтому Сех оставил дар на половине Небес, где вместе с богами жил великий предок.

В отличие от Сони и Дьерда, Сех своего бога ни за что не благодарил. Он просил прощения за убийство родича — телохранителя Тена. Мальчишка тяжело переживал то, что натворил, но сострадания к нему никто не испытывал. У гвардейца нет семьи, он служит стране и обязан убить хоть родную мать, если того потребует король. К тому же в гибели Тена Сех был виноват сам.

О его многочисленных оплошностях Сони молчать не стал — выложил их Калену во всех подробностях, как только отоспался и смог связно говорить. Не из вредности, а ради самого Сеха. Мальчишка должен был научиться исполнять приказы. Сокрытие его ошибок могло привести к гибели весь отряд.

Наказание Кален выбрал соответствующее. Сеху предписывалось слушаться всего, что ему говорят гвардейцы. Особенно развлекался Дьерд, заставляя его заниматься бестолковой, на первый взгляд, работой: почистить сапоги и снова их испачкать или наносить воды из колодца, а потом отнести обратно и вылить — и так раз по десять. В этом, как ни странно, был свой смысл. У мальчишки изрядно повышались сила, выносливость, а главное — терпение. Как повторял с умным видом Виньес, косясь при этом на Дьерда, нетерпеливый гвардеец — мертвый гвардеец.

Самым строгим «командиром» для Сеха стала Ниса. Благодаря особому женскому чутью она сообразила, что мальчишка проштрафился, и гоняла парня до седьмого пота, пользуясь обещанием гвардейцев помогать с уборкой занятых ими помещений. Зато впервые на памяти Сони в приюте заблестели медные блюда и подсвечники, а с потолка была убрана паутина.

Шасть-шасть-шасть. Метла стала двигаться быстрее — к дому размашистым шагом подходил Кален. Удостоверившись, что подчиненный старательно работает, он с легкостью юноши взлетел на крыльцо. Сони встречал немного людей, которые к сорокалетию сохраняли такую силу и бодрость. А если учесть постоянную опасность и неизбежные ранения, которые сопровождали службу в гвардии, то оставалось лишь удивляться. Неужели северяне все настолько выносливы?

— Кален идет, — сказал Сони, отворачиваясь от окна.

Виньес, сидевший на кровати в «лордской» позе — прямая спина, нога закинута на ногу, руки сложены «замочком», кивнул. Зато Дьерд, кинувшийся прибирать свой вечный бардак, признательно промычал в ответ. Все убрать он не успел (и никогда не успевал), поэтому Кален, открыв дверь и обнаружив перед собой вывернутый заплечный мешок, нахмурился.

— Я думаю, тебя стоит наказать так же, как и Сеха. Мигом научишься соблюдать порядок.

Подтянув к себе мешок, Дьерд кисло улыбнулся и не съехидничал, как обычно. За нарушение приказа в Аримине, когда он должен был остаться вместе с Сони у Кьёра, парня так и не наказали, но Кален мог вспомнить об этом в любой момент. Вряд ли Дьерду хотелось скакать с тряпкой по приюту, натирая полы до тех пор, пока не заблестят доски.

— Какие новости? — спросил командир, усаживаясь на стул.

Ежевечернее собрание началось.

— Я позову Сеха, — Виньес начал подниматься с кровати.

— Сиди.

Его брови взметнулись вверх, но он шлепнулся обратно. Сони насторожился. Сеха исключали из собрания впервые, и если о причине такого приказа не знал горбоносый, это было чем-то из ряда вон выходящим. Однако поразмышлять над этим Кален не дал.

— Сони, давай.

Сони по сложившейся в последние дни традиции говорил первым — у него было меньше всего сведений.

— Я целых три раза прошел по улице туда и обратно, — без воодушевления сообщил он.

И не важно, что это была одна из кратчайших улиц в Могареде.

— Молодец, — сказал командир. — Набирайся сил.

Он не насмехался. После того как Сони избила свора Тайли, он смог подняться с кровати лишь на третий день. И ему надо было благодарить Небеса, что он отделался легко. Его не пытались убить, только поиздевались над ним. Вывих, ушибы, пара шрамов — сущие мелочи. Из серьезного только нутро поболело, была сломана пара ребер, да и все на этом. Некоторые после встречи с бандой Быстрой Руки всю оставшуюся жизнь мочились в штаны или оставались калеками.

— Виньес, Дьерд? — продолжал Кален.

Они не рассказали ничего интересного. Стража до сих пор тщетно искала убийцу Эрестьена, а градоначальник клялся, что перестанет пускать в Могаред магов — выживший маг лорда рассказал, что убийца атаковал его волшебством. В городе, однако, гулял слух, что убийца лорда уже умер и им был телохранитель Тен, которого лишили разума издевательства жестокого хозяина.

В подполье Могареда после смерти Тайли началась грызня. Его место пытались занять десятки людей и банд, и на улицах по утрам стража находила вдвое больше мертвецов, чем до этого. Говорили, что победу уже кто-то одержал, но Сони не хотел узнавать, кто это. Ловушка Тайли и его смерть стали для него последней каплей. С воровской жизнью отныне покончено.

Когда два мага завершили доклад, настала очередь Калена.

— Я был у Альезана, — сказал он.

Переговорщик должен был убедиться, что сехены удовлетворены исполнением их требований, и после этого отпустить отряд к Невеньен.

— И что, — Дьерд с безмятежной улыбкой потянулся, — когда возвращаемся в Остевард?

Кален, не торопясь отвечать, встал и подошел к окну. Улыбка медленно слезла с губ Дьерда. Поведение командира могло значить только одно — домой они не поедут.

— Нам выдали новое задание.

— Почему мы не зовем Сеха? — спросил Виньес.

Мальчишка оказался не самым надежным спутником, но послушать о задании ему следовало. Кален сам установил правило, что в отряде все равны.

— Он часть задания, — командир, оторвав взгляд от неказистой фигурки с метлой, развернулся и прислонился к стене.

Виньес поморщился, а Дьерд потер лохматый затылок. Эта фраза попахивала предательством.

— Что, мы должны убрать своего? — мрачно спросил рыжий маг.

— Нет. Его отца.

Глава 10. Сердце королевы

В уютной комнате, завешанной гобеленами, лилась тихая речь. Четыре женщины, сидящие среди забытых пялец и вязальных спиц, внимательно слушали пятую, высокую и седовласую, с гордым северным профилем и разлетающимися бровями. Леди Иллирен прекрасно подходила к героической поэме «Песнь Арамьена», которую она читала.

Челюсть зевающей Эмьир щелкнула так, что услышала Невеньен, сидящая на другом конце комнаты. Иллирен, не сбившись, продолжила декламировать. Это была ее идея — заменить надоевшие занятия рукоделием на что-нибудь более интересное. «Песнь Арамьена» сложно было назвать таковой, но все лучше, чем по десятому кругу пересказывать сплетни под звуки шипения из-за уколотых пальцев. В конце концов, выбор книг не всегда оказывался настолько занудным. И теперь на посиделки всегда приходили все настоящие леди, живущие в Остеварде. Бьелен, по рождению купеческая дочка, а по характеру змея, к ним не относилась. Да и все равно она сама отказалась посещать чтения. Ерзать у кого-нибудь на коленях ей было интереснее.

Молчание прервало вежливое покашливание. Невеньен не сразу сообразила, что давно установилась тишина. Пожилую Иллирен нельзя было назвать плохим чтецом, но ее голос был уже слабоват. Оттого становилось легко отвлечься от декламации.

— Экхм… Недурно, недурно, — произнесла Эмельес.

Пышная круглощекая женщина первой очнулась от оцепенения. Она была очень чуткой к происходящему вокруг.

— Прекрасный образец северной поэзии, — сказала Миллена. Жена Ламана была настолько «замороженной», что это отражалось и в ее неживых, всегда одинаковых похвалах.

— Спасибо, леди Эмельес, леди Миллена, — чопорно ответила Иллирен.

Спрятавшиеся в тенях служанки выскользнули на свет и налили хозяйкам чай. Подразумевалось, что после того, как закончится выбранный отрывок из произведения, начнется его обсуждение, но в «Песнь Арамьена» никто особенно не вслушивался. Женщины уткнулись в свои чашки, сосредоточенно изучая травяной осадок на дне.

Кому-то это могло показаться неловким или напряженным, но Невеньен чувствовала себя расслабленной. Вышивание ей не нравилось никогда, и стоило женщинам предложить сменить досуг, как она испытала облегчение. В ней не было ни капли крови эле кинам, а рукоделие обязательным занятием для леди сделали именно они, завоевав Тьерру. Родовитые тьеррские дворянки дорожили красивыми длинными ногтями и предпочитали чтение или любые развлечения, которые не требуют работы руками. Возможно, поэтому попытка подружиться со станком для гобелена, спицами и прочими рукодельными принадлежностями превратилась для Невеньен в мучение, и она радовалась, что это прекратилось. Когда станок завесили узорчатым покрывалом, комната стала гораздо симпатичнее, несмотря на въевшийся в ткань запах затхлости.

— Если стану королевой, издам постановление, что леди не обязательно на встречах заниматься шитьем, — пробормотала она.

— Если? — удивилась Иллирен.

Может быть, она была старой и подслеповатой и имела привычку случайно пришивать к пяльцам собственное платье, но ее слух и, главное, ум оставались остры.

— Когда я стану королевой, — поправилась Невеньен.

— Когда?.. — белые брови Иллирен взвились так, что чуть не выскочили на прическу.

У Невеньен все время выскакивало из головы, что окружающие считают ее королевой. Хотя это было не так.

— Когда меня по всем правилам коронуют в Эстале, — объяснила она.

— О, я уверена, что это произойдет достаточно скоро, — оптимистично заявила Эмельес. — Стоит нам договориться с сехенами, как дела пойдут на лад.

Леди снова засмотрелись в чашки. Замок полнился самыми разнообразными слухами на эту тему. Идею союза с сехенами одобряли далеко не все. Да и вообще было как-то странно заключать союз со своими же подданными. Многим казалось, что нужно им только приказать, и замок сразу наполнится сехенскими рекрутами, а склады — поставленными забесплатно товарами. Но даже Невеньен (спасибо Тьеру и многочисленным лекциям учителей истории и политики) понимала, что в случае с сехенами приказы пропадут впустую или вызовут очередное восстание. Такова судьба правителя — уметь договариваться с собственными подданными.

В отличие от жизнерадостной Эмельес, Невеньен не думала, что все наладится. В этом союзе ей виделось что-то не то. Она не сидела сложа руки и не ждала, когда ей кто-нибудь предложит решение всех проблем. Она скрупулезно изучала документы, копалась в книгах, допрашивала учителей, беседовала с Лэмьетом, Окарьетом, членами Малого совета, всеми леди в замке и даже офицерами. Невеньен не смущалась спрашивать осторожного совета и у людей, которые считались уважаемыми среди местных жителей. Хороший способ победить Гередьеса не отыскался, зато у Невеньен начали приоткрываться глаза на некоторые вещи. То, что Тьер многое не договаривает, она знала и раньше, но теперь начинала догадываться, что именно кроется за его недомолвками.

Например, этот союз с сехенами. Тьер не интересовался ее мнением, когда сказал ей принять в гвардию сехена — подростка того же возраста, что и сама Невеньен. Нет, он, конечно, настойчиво посоветовал, но это лишь выглядело так, а на самом деле у нее не осталось иного выбора, кроме как подписать бумаги. И так Тьер поступал всегда. По зрелом размышлении Невеньен пришла к выводу, что пусть с ним, с этим Сехом из Лиранхи. Раз отец юноши занимает такое высокое положение среди соплеменников, его следовало умаслить, да и лейтенант Кален согласился принять новобранца. Гораздо сильнее Невеньен беспокоило утверждение Тьера, что ради союза никого не придется убивать. Сначала он сказал, что придется, и много, но потом вдруг оказалось, что маги способны все устроить бескровно. Невеньен не была дурочкой. Она подробно расспрашивала лейтенанта Калена о том, какие задания выполнял отряд. Из его слов получалось, что без убийств они не обошлись ни разу. И это не было пустым хвастовством, как у некоторых офицеров, которые хотели произвести впечатление на молодую девушку или выпросить жалованье повыше. Невеньен слышала от них байки, как они якобы перебили кучу врагов, находясь при этом на грани смерти, но так и не сдавшись. Их руки подрагивали от энтузиазма присочинить еще что-нибудь трагическое, а глаза блестели от предвкушения надбавки платы. В инистых глазах Калена было что-то такое, от чего пробирала дрожь, как будто ты в середине зимы стоишь на дворе в одной сорочке. Лейтенант не лгал и не приукрашивал. Он сухо докладывал о том, сколько людей извел его отряд. Если сложить из них башню, она бы поднялась выше хребта Самира.

Раз от Невеньен скрывали половину событий, она никак не могла на них повлиять. Союз с сехенами оставался прерогативой Тьера. Но Невеньен нужен был свой способ уничтожить Гередьеса. То, что она не знала, как к этому подступиться, лишало ее сна.

Хотя сна ее лишала не только месть.

— До ужина еще далеко, — намекнула Эмельес. — Можно выбрать другую книгу.

Женщины оживились, оторвавшись от чая. В то время как простолюдинки целыми днями работали в поте лица, у леди насчитывалось не так много приличествующих и в то же время приятных занятий. Одним из них было чтение. Увы, обсудить прочитанный роман было не с кем, кроме как с соседкой, — мужья называли такие беседы ерундой. Поэтому каждая из дам в комнате стремилась поделиться любимой книгой.

Эмьир, которую сложно было подозревать в интересе к книгам, успела первой.

— Я принесла кое-что увлекательное!

Подруга сидела в кресле с подогнутыми под себя ногами. Это было не очень пристойно для леди. Девушка вообще в последнее время стала вести себя фривольнее и понабралась грубых выражений, свойственным скорее солдатам, чем аристократке. В солдатах, точнее, гвардейцах, наверняка и крылся секрет — Ливьин постоянно жаловался, что его сестра слишком много времени проводит рядом с казармами и тренировочным полем, но поделать с этим ничего не мог. Другие леди в силу юного возраста прощали ей подобные грешки и старались не коситься на ее вызывающую позу, но когда она выудила из шелковой сумки книгу, на Эмьир открыто уставились все.

— «Сердце королевы», — прочитала Невеньен тисненые на обложке буквы. — О чем это?

— Это новый любовный роман, — ответила Миллена.

Когда всеобщие взгляды переместились на нее, щеки леди покрылись легким румянцем. Невеньен хихикнула. Бесстрастная северянка не так уж бесстрастна.

— Ты читала его? — строго спросила у Эмьир Иллирен.

Девушка потупилась. Ее лицо пылало жарче, чем огонь в камине. Иллирен была старшей из женщин, и все ее немного побаивались. Даже Эмельес, которую та однажды отчитала за легкомыслие. А ведь жена Вьита и сама была старушкой — ей перевалило за сорок.

— Ну… Я всего лишь пролистала его. Там нет ничего неприличного, — принялась оправдываться Эмьир.

Женщины переглянулись.

— Раз нет ничего неприличного… — неуверенно произнесла Иллирен.

— Это должно быть очень занятно, — быстро проговорила Невеньен.

— Когда за окном по-зимнему холодно, нам не помешает немножечко горячей любви, — согласилась Эмельес.

— Я тоже так думаю, — вставила Миллена.

Их глаза сверкали так же, как у пажа Тибьена, когда Невеньен протягивала ему сладости в благодарность за принесенные письма.

— Я даже не знаю, — все еще сомневалась Иллирен. — О чем книга?

— О! — Эмьир с воодушевлением подалась вперед. — Королева Налья недавно овдовела и должна выйти замуж за могущественного лорда Димерра из соседней страны. Он старый и она его не любит, но должна это сделать, чтобы между государствами не началась война. Внезапно Налья встречает охотника Илисана, который спасает ее от дикого вепря. Королева в него влюбляется…

— В вепря? — уточнила Иллирен.

— В охотника, — невозмутимо поправилась Эмьир. — Она в него влюбляется, и выходить замуж за противного Димерра ей уже не хочется. Но и выйти замуж за Илисана она тоже не может, потому что он безродный. И вот…

— Тихо, не рассказывай! — шикнула Миллена. — Неинтересно будет.

Эмьир захлопнула рот. Всего лишь пролистала книгу? Ну-ну.

— Я хочу прочитать, — сказала Невеньен.

Не только потому, что она была королевой или ей предстоял трудный выбор между возлюбленными. К счастью, никакого выбора не было, и никто больше не тащил ее замуж. Просто любовные романы Невеньен не брала в руки ни разу. Отец сжигал их, если находил у матери, да и все равно детям разрешалось читать лишь душеполезные книги. К ним относился, к примеру, перечень лекарственных трав и создаваемых из них мазей, который сложно назвать иначе, кроме как смертельно скучным. А любовный роман… Не те обрывки историй о любви, которые иногда встречаются в исторических опусах, а настоящий любовный роман! Он, наверное, невероятно захватывающий! При мысли об этом сердце Невеньен начинало биться чаще. Может быть, она даже найдет там нечто похожее на то, что испытывает сама?..

— Глупости, — отрезала Иллирен. — Это что, в сердце у королевы одни мужчины? Какой упадок нравов! О чем только нынешняя молодежь читает!

— А что должно быть в сердце, как не муж? — спросила Невеньен.

У нее, во всяком случае, там жил Акельен, пока его не убили.

— Ага, — поддакнула Эмьир. — Что еще там может быть?

Они ждали ответа от Иллирен. Однако все старшие женщины переглянулись, отворачиваясь друг от друга. Заговорила Эмельес — без обычной бодрости, которая звучала в каждом ее слове.

— Ох, вы еще такие молоденькие… Это у простых женщин в сердце может быть муж, и то не знаю. А нас выдают замуж без спроса. Если муж в сердце и войдет, то ненадолго. С его стороны тоже любовь нужна, а мужчины долго любить не умеют. На месяц в лучшем случае хватит, а потом надоест. Им государственные дела, амбиции, достижения важнее, чем все остальное.

Невеньен сочувственно посмотрела на погрустневшую толстушку. Ее мужем был Вьит, а такому не позавидуешь. Не удивительно, что в сердце Эмельес он со своими «ароматами» и опухшим лицом так никогда не и не вошел. Миллену возле Ламана Невеньен видела нечасто, словно они были чужими друг другу. Но Иллирен и Тьер всегда казались прекрасной парой, нежной и понимающей все с полуслова. Неужели это было миражом, как у Невеньен с Акельеном?

Да, такое могло быть. Акельен на публике поддерживал видимость интереса к жене, но его тоже сильнее беспокоили амбиции и юбка Бьелен. Он вошел в сердце Невеньен, но долго бы он там продержался, если бы не погиб? Она с легкостью отдала его воде и вспоминала о нем все реже.

— Ведь может же быть в сердце… кто-то, не обязательно муж, — сказала Невеньен. — Любовь — прекрасное чувство, об этом твердят все поэмы и песни. Разве это плохо?

По ее мнению, это было даже хорошо. Внутри больше не осталось той ужасающей пустоты, которая поселилась в ней после того, как отгорел погребальный костер Акельена.

Эмьир с подозрением сузила глаза, глядя на подругу. Странно посмотрели на Невеньен и другие женщины. Миллена — как будто бы с завистью, Эмельес — с мечтательной улыбкой, а Иллирен — определенно с осуждением.

— Королева не простая женщина, — резко произнесла пожилая леди. — Она не имеет права забивать голову всякими нелепицами, когда ее народ голодает и терпит нужду. В сердце королевы должны быть ее подданные.

— В книжке они у нее на уме только и есть, — встряла Эмьир. — Думает она о благе королевства, а сердце ее страдает по Илисану.

— Ум у таких вздорных женщин часто подчиняется сердцу. Так что лучше ему страдать по подданным, — упрямо повторила Иллирен. — Больше пользы для страны было бы.

— Но у меня нет подданных.

После ее слов наступила тишина, и Невеньен начала лихорадочно соображать, что она такого сказала. Конечно, они обсуждали книгу, а она перевела и ему на себя, но все же. Если не считать людей, которые жили на доставшейся ей в наследство от мужа земле, то подданных у нее не было. А в подчиняющиеся ей деревни она выезжала под защитой Жевьера и солдат раз в декаду, узнать, все ли в порядке. Крестьяне обращали на нее мало внимания. Они отлично со всем управлялись и без нее, хотя она и пыталась о них заботиться. Она помнила о них умом. Почему по ним должно страдать ее сердце?

— Вся Кинама — твои подданные, — сказала Иллирен. — Они зависят от тебя, от твоего выбора. Просто ты еще не привыкла о них так думать. Ты станешь настоящей королевой, когда они войдут в твое сердце.

Может быть. Но сердце Невеньен было уже занято.

— Простите, мы будем читать мою книгу? — спросила Эмьир. Ее маленький носик морщился от неудовольствия, что русло беседы вместо любви направилось в сторону политики.

— Повторяю: я очень не против, — скромно сказала Миллена, перебирая складки на платье.

— Она вызвала у нас горячее обсуждение, не успели мы ее открыть, — заметила Эмельес.

— Тогда, пожалуй, ее стоит изучить поближе, — смягчилась Иллирен.

— «Они остались вдвоем, и только темнеющие небеса нависали над ними да птицы пели в лесной глуши. Налья прижалась к Илисану, и по телу ее прошла дрожь. Охотник решил, что королева испугалась, и пообещал найти дорогу к замку еще до ночи»… — читала Эмьир.

Кто-то из служанок захихикал.

— Мужчины такие дураки, — пожаловалась Эсти.

— Да не говори, — пробормотала служанка Иллирен.

— Тихо! — потребовала Миллена.

Пересуды тотчас затихли. Все продолжили слушать Эмьир, чей голос иногда срывался, как будто девушка изо всех сил старалась не засмеяться.

Они читали «Сердце королевы» третий день. Невеньен и представить не могла, что это окажется настолько весело. Жаркие споры вспыхивали после каждого абзаца и временами бывали интереснее, чем сам текст. Но и роман был крайне… занимателен. Особенно если понимать, что в нем происходит на самом деле.

— «…вместо дороги перед ними оказалась черная пещера. «Странно, — удивился охотник. — Не иначе как злые духи заманили нас сюда. Но выбора у нас нет. Моя королева, нам придется переночевать здесь». «Мне страшно, Илисан», — сказала Налья. «Не бойтесь, госпожа, рядом со мной вы в безопасности», — ответил он».

— Ага, злые духи заманили, совратитель несчастный, — едко прокомментировала служанка.

На нее посыпался новый поток шиканий.

Это было совершенно не похоже на настоящую жизнь, но приключения Нальи и Илисана затягивали. Невеньен долго раздумывала почему и потом решила, что из-за своей несбыточности. Эмьир, несносная девчонка, уже растрещала, какой будет концовка. Илисан окажется украденным во младенчестве сыном какого-то там короля, а Димерр — обманщиком и интриганом, который спит и видит, как захватить трон Нальи. Илисан и Налья победят его, поженятся и будут справедливо править королевством. В жизни такое невозможно, но очень хочется, чтобы это все-таки случилось, причем именно с тобой. Поэтому выдуманные события поглощают тебя и забивают все твои мысли без остатка.

Тьер был поражен тем, как быстро Невеньен старалась закончить дела, чтобы успеть к вечерним посиделкам. Сегодня она не успевала завершить занятие, и Иллирен просила мужа, чтобы он позволил Невеньен немного развлечься. Тьер остался в недоумении, но сказал, что если такова воля королевы, то пускай она идет.

— «В пещере было темно и холодно», — подруга понизила голос, нагнетая обстановку. Для усиления романтической обстановки окно, за которым закатывалось солнце, занавесили и зажгли свечи на столе. — «Налья ничего не видела перед собой. Вдруг она почувствовала дыхание на своей шее»… — взгляд Эмьир съехал вниз. — Ого!

— Там правда это описано? — нервно спросила Миллена.

— Нет, я просто… Ну…

— Дай сюда.

Северянка с неожиданным проворством выхватила у нее книгу и всмотрелась в буквы.

— М-м-м, — загадочно произнесла она.

— Что там? — Эмельес, забеспокоившись, всколыхнула богатые формы.

Иллирен наклонила голову. Ее ногти постукивали по подлокотнику, выдавая желание поскорее узнать, что же случилось с дыханием на шее Нальи.

— Не задерживайте чтение! — возмутилась Невеньен, вскакивая с кресла и выдергивая роман из рук у Миллены.

В животе сладко посасывало, а щеки горели. Что, что, что там такое, что заслуживает «ого» и «м-м-м»? Неужели то самое?

— «Спустя мгновение до ноздрей королевы донесся отвратительный гнилостный запах, который источала пасть медведя», — разочарованно прочитала Невеньен. — Они что, серьезно? Там дальше описание сражения с медведем!

— Моя королева!

Невеньен подняла взгляд на хмурившуюся Миллену.

— Пожалуйста, не томите, продолжайте читать. Сражение с медведем — это тот самый момент, когда Илисан окончательно входит в сердце Нальи.

Ах, значит, после этого и будет любовная сцена, о которой прожужжала уши Эмьир и о которой Невеньен втайне мечтала, представляя себя на месте героини. Она подняла книжку повыше.

— «Налья закричала от ужаса. Но вдруг между ней и зверем появился Илисан с обнаженным мечом…»

Он будет спасать ее на протяжении всей книги. Сначала от медведя, потом от Димерра. В самом конце Налья тоже его спасет из темницы, чтобы охотник смог повергнуть злого лорда в честном поединке. Это было так романтично! Но как будто бы чего-то не хватало, и Невеньен никак не могла понять чего.

Сейчас все равно было не до того. Она как раз дошла до места, где Налья перевязывает раненого Илисана и бросается к нему в объятия. Женщины прислушивались к каждому слову. Казалось, если Невеньен замолкнет, то будет слышно, как по стене ползет жучок.

— «Она провела рукой по его длинным волнистым локонам и гладкой щеке. Его усталые голубые глаза приоткрылись. Внезапно он привстал и приник к ее мягким губам. Налья отпрянула».

Его глаза были темно-карими, длинные волосы — прямыми, а на щеке выделялся шрам. Невеньен почти ощущала его под пальцами, хотя, конечно же, ни разу к нему не прикасалась. И она ни за что не отпрянула бы, если…

В дверь постучали. Стук показался оглушительным. Невеньен, охнув от неожиданности, захлопнула книжку, словно ее застали за чем-то предосудительным. Пунцовая Эмьир обмахивалась ладошкой и глупо хихикала. В комнату вошел мужчина в красном камзоле — Гирвьен, управляющий. Невеньен не стала забирать с собой из Серебряных Прудов Бьерда, так как здесь он был бы чужаком.

— Моя королева! Мимо Остеварда проезжают беженцы с Севера, из деревень, разоренных када-ра. Они просят остановиться на ночлег. Вы примете их?

— Да, естественно.

— Вы выйдете их встретить?

Иллирен внимательно наблюдала за королевой. Невеньен заколебалась. Личное приветствие забредших на ночлег путников не входило в обязанности владельца замка, а больше всего ей сейчас хотелось продолжить чтение. Ведь теперь они действительно остановились на самом интересном моменте.

Однако в вопросе управляющего Невеньен услышала подсказку. В сердце королевы должны находиться подданные. И неважно, что ее сердце уже занято, а подданных у нее нет. Окружающие именуют ее королевой. Если она хочет, чтобы с ее мнением считались, эту видимость следует поддерживать. К тому же Тьер не раз повторял, что мятежникам нужно делать ставку на северян, разочарованных отсутствием помощи со стороны законного короля. Иначе Гередьеса не победить.

Невеньен решительно убрала роман на подставку и поднялась.

— Веди меня к ним.

Красивые сказки остались в комнате для рукоделия. Во дворе Остеварда Невеньен нагнала неприглядная жизнь, и теперь стало ясно, чего не хватало в книге. Подданных, которые от настоящей королевы никуда деться не могут.

Беженцев было человек пятьдесят. Почти все они носили лохмотья, и только несколько из них могли похвастаться добротной и теплой одеждой. Многие везли за собой тележки, которые мешались в образовавшейся толкотне. Люди опасливо косились на окружающих, боясь бросить вещи без присмотра хоть на мгновение. Доходило до абсурда: кто-то пытался затащить тяжеленный сундук по стремянке на сенник, где предложили переночевать некоторым гостям.

Гораздо спокойнее вели себя те, кто нес за плечами одну котомку. Хотя нет, мысленно поправилась Невеньен, не спокойнее — отрешеннее. Их дома сгорели, родственники погибли. У них не осталось ничего, и они были никем. Им не из-за чего стало волноваться, и им было наплевать на весь мир. Такие люди покорно брели за показывающими им дорогу слугами и не возражали, даже если бы их разместили в отхожих ямах. Лишь бы была крыша над головой и дали поесть.

Какими бы они не были разными, все без исключения лица были осунувшимися и перепачканными. В сумеречном свете угасающего предзимнего солнца они сплошь казались серыми и смотрели озлобленно или умоляюще, но одинаково безнадежно. Люди как будто не верили, что на Юге, куда они идут, их ждет что-то хорошее. Невеньен в приветственном слове попыталась их приободрить, но получилось у нее плохо. Ни в чьих глазах так и не зажегся огонек. Все, чего они хотели, это пищи и крова.

Распорядившись, чтобы беженцев разместили в пустующих казармах и накормили, Невеньен собиралась уйти, как это быстро и незаметно сделали Эмьир, Миллена и Эмельес. Но Иллирен остановила ее, положив руку на плечо.

— Моя королева, не хотите пройтись между своими подданными, узнать, какие у них есть проблемы?

Невеньен с легким ужасом оглядела толпу. Да у них всё — одна большая проблема. Голод, холод, нищета и неопределенность впереди. И все же Иллирен была права. Люди должны видеть своих правителей рядом с собой — это укрепляет в них веру. Поправив меховую накидку, Невеньен шагнула со ступенек.

Ей сразу стало неуютно. Ни ее помощь, ни присутствие никому не требовались. Беженцы бестолково мялись у ворот в замок, ожидая, когда покажется красный камзол управляющего или его помощников, и те отведут их в столовую. Невеньен они вежливо кланялись, уступали дорогу и благодарили за прием. Сам к ней никто не приближался. Наверное, из-за Жевьера, который с непроницаемым лицом нависал над своей госпожой.

Иллирен позади уже выслушала несколько жалоб, отправила служанку за лекарем для больных и организовала нескольких слуг, имевших несчастье пройти рядом с ней. Судьба земляков ей была небезразлична. Оглянувшись на жену Тьера, которая из полуслепой въедливой старухи внезапно превратилась в царственную немолодую леди, Невеньен устыдилась. Иллирен мгновенно придумала, что делать, а она, хозяйка Остеварда, топталась на месте и не знала, куда податься. Потрепанные платья, пустые взгляды и резкие движения беженцев ее смущали. Хотелось или поскорее отсюда уйти, или чтобы солнце наконец закатилось. В темноте не так бросаются в глаза грязные руки, которыми люди пытались за нее схватиться, и некрасивые лица, и язвы на их телах…

— Ой, бедняжки, — причитала позади Эсти. — Как же им всем тяжело пришлось!

«Если планы Тьера сбудутся, они правда могут стать моими подданными», — укорила себя Невеньен. И в их бедах виноват один и тот же человек — Гередьес, ведь держава оказалась открыта из-за того, что он подкупил гвардейца Тэби. Невеньен сильнее закуталась в накидку, хотя день не был холодным. Горе этих людей не сравнить с ее. У нее погиб муж, но она получила завидное наследство. А они лишись всего.

Невеньен сжала волю в кулак и повернулась. Напротив нее к крепостной стене прислонилась высокая старуха с большими, как у мужчин, ладонями и замотанными тряпьем ногами. Ее волосы были спрятаны под шерстяным платком, из которого выбивалось несколько прядей.

— Да светит вам солнце, — робко произнесла Невеньен. — Вам нужно что-нибудь?

— И тебе светит, девонька, — благодушно ответила северянка. — Говорят, сейчас поужинать отведут, так мне этого хватит. Ты у других поспрошай, авось чего попросят. Нужда-то у всех есть.

У Невеньен от возмущения открылся рот. Старуха обращалась к ней, как к простой служанке! Она, конечно, слышала про северную гордость, которая особенно велика у нищих, но чтобы настолько…

У кого-то из беженцев опрокинулся с телеги сундук. Женщина повела головой на звук; ее зрачки остались неподвижными. «Слепая», — со стыдом догадалась Невеньен. Поэтому она и приняла госпожу Остеварда за служанку. Старуха наверняка и помыслить не могла, что та к ней обратится.

Невеньен внимательнее всмотрелась в беженку. Калека, которая прошла весь неблизкий путь с Севера, среди людей, которые вряд ли торопились ей помогать. Как ей это удалось? И при этом она ничего не просила.

— Вы уверены, что вам ничего не требуется? Я могла бы…

Что? Вернуть ей дом? Детей?

— Да не надо ничего, девонька. Я слыхала, у тутошней хозяйки и без нас проблем навалом. Но она хоть ворота для нас открыла, а кое-кто вообще запертыми держал, как уж мы ни молотили. Пусть ее боги за это благословят, да, может, кто-то из наших мастеров поработать останется. Вон, Мелен хотя б. Рукастый кузнец, да вот не встретилось ему нигде свободной кузницы. Еще и для жены своей в дороге пришлось погребальный костер складывать. Ты намекни хозяйке, авось он ей починит что, если свой кузнец без рук. А что до меня, так я до младшего сына иду. Недалеко уже осталось. У него все есть, он меня обеспечит.

Невеньен не верила тому, что слышала. Какие-то замки не пустили беженцев? Поистине человеческая жестокость не знает границ! Ох, узнает она, кто это был… Сжатые кулаки бессильно разжались. Пока она не настоящая королева, она ничего не сможет сделать.

— А, вот что, девонька, — старуха снова повела головой, вдруг что-то вспомнив. — Там Реннел с дитятком на повозке. Ты к ним подойди. Реннел сама просить постесняется, а нужда-то у нее большая.

— Реннел? — переспросила Невеньен. Кое-кто из беженцев уже разошелся по замку, и найти одну женщину, к тому же неизвестно как выглядящую, будет довольно сложно.

— Ага, она, — кивнула старуха. — Она от дитятка своего не отойдет. Ты ее узнаешь сразу, она бормочет всегда, надеется, что девочка на ее голос из Бездны вернется.

Примета так себе. Бормочущих под нос среди беженцев было достаточно, а причем здесь какое-то возвращение из Бездны, Невеньен вообще не поняла. Но эту Реннел стоило отыскать.

— Спасибо. Я найду ее.

— Найди-найди, девонька.

Невеньен окинула толпу растерянным взглядом. Люди беспорядочно мельтешили перед глазами, стараясь до темноты разойтись по Остеварду и устроиться на ночевку. Не выкрикивать же ей имя этой Реннел? Старуха сказала, что она должна быть с ребенком и на повозке. Возле конюшни как раз замерла одна, и Невеньен неуверенно двинулась туда.

Кажется, это была та самая телега. Вокруг нее бутылочной пробкой стояла плотная тишина. Люди, которые вовсю шумели в четырех шагах от нее, вдруг умолкали, приблизившись хоть на шаг, и стремились как можно скорее убраться подальше. В первый момент Невеньен подумала, что виноват сердитый русоволосый мужчина на козлах. Или дело было в вони, смешавшейся из запахов конского пота, немытых тел и навоза. А может, людей отпугивал безумный взгляд взлохмаченной женщины, сидящей в телеге. Из-под потертого рубища, цвет которого уже никогда не определить, выглядывали голые пятки, покрытые язвами от обморожения. А еще…

У Невеньен опустились руки, которые она подняла, чтобы зажать нос от смрада. В телеге лежал обтянутый кожей скелет. В нем далеко не сразу узнавалась девочка чуть младше Невеньен. Ребенок еще дышал.

Невеньен сразу узнала жертву када-ра. Взгляд без толики осмысленности, приоткрытый рот, слабое дыхание, неспособность двигаться. Удивительно, что девочка так долго прожила. По слухам, жертвы Детей Ночи угасали за несколько суток, а путешествие беженцев длилось, как они сказали, около пятнадцати дней.

— Вы Реннел? Вам чем-нибудь помочь? — тихо спросила Невеньен, глядя на истощенное безгубое лицо девочки, несомненно, когда-то очень красивой.

Женщина не ответила. Она что-то шептала, склонившись над дочерью и не обращая на королеву внимания.

— Спасибо за заботу, госпожа, — ответил вместо жены мужчина. — Нам уже обещала помочь какая-то леди. К сожалению, не знаю ее имени.

Наверное, Иллирен добралась сюда первой.

— Простите, но… — Невеньен помялась. — Мне рассказывали, что жертвы када-ра живут всего несколько дней, а ваша дочь…

— Это все Реннел, — ответил мужчина. Он нервно перебирал в руках поводья. — Те, чью душу сожрали Дети Ночи, отказываются от еды. А Реннел умудряется сделать, чтобы Линнас глотала хоть что-то. Внутрь мало попадает, как видите, но пока мы держимся.

Невеньен кивнула. Девочка была истощена до предела. В лучшем случае ей осталась пара дней.

— Куда вы едете?

— В Могаред, к арджасским лекарям. Нам сказали, что они могут вылечить и не такое, а наши врачуны только руками разводят. Говорят, верная смерть. Но мы же добрались сюда, — с надеждой произнес мужчина.

— Путь был тяжелым?

Услышав насмешливое фырчанье за спиной, Невеньен сообразила, что сморозила глупость. Естественно, путь был тяжелым. У многих беженцев сгорели дома, у них не было с собой и самых необходимых вещей, а они шли по заваленным сугробами трактам и перенесли дикие холода. Перед ними закрывались ворота замков, а в деревнях наверняка не жаждали поделиться едой с такой прорвой голодных глоток, но каким-то чудом они достигли Остеварда. С ребенком, который не шевелится и все, что делает, это печально смотрит в небо.

— Да, моя госпожа, путь оказался не из простых, — со вздохом подтвердил мужчина.

И ни слова жалобы. Невероятная выдержка…

— Скажите чем, и я помогу вам, — предложила Невеньен.

— Я уже обо всем распорядилась.

Ее легонько оттолкнули в сторону. К телеге подошла Бьелен с несколькими мужчинами-слугами. К щекам Невеньен прилила кровь. И это в присутствии Бьелен она ляпнула такую чушь?

— Я позаботилась о том, чтобы вашей лошади задали корм бесплатно, — сказала Бьелен мужу Реннел. — Конюх больше не посмеет возразить. И я еще распорядилась по поводу отдельной комнаты для вас и вашей дочери. Служанки уже греют воду для ванны.

— Ванны? — впервые подала голос Реннел, перестав бессвязно бормотать.

— Да, — Бьелен деловито заглянула в повозку и прикоснулась ко лбу девочки. — Ей не помешает отогреться как следует. Холод не способствует появлению аппетита. А это, — она протянула женщине банку с мазью, — чтобы зажили язвы на ногах. Наносить надо на чистую кожу, ясно?

Реннел помотала головой в знак согласия.

— Хорошо, — Бьелен уперла руки в бока. — А теперь слезайте с повозки. Слуги отнесут вашу дочь в замок.

Муж и жена растерянно переглянулись и поспешно освободили телегу, чтобы не мешать мужчинам. Бьелен подождала, пока они вытащат ребенка, и, не морщась, спокойно подхватила перепачканные шкуры. Служанка Лима с откровенной неприязнью сгребла вторую кучу подстилок. Бьелен шагнула по направлению к замку, но вдруг остановилась боком к Невеньен.

— Ах, простите, моя королева. Вам теперь и помочь нечем, — ядовито произнесла она. — Ну, постойте еще, поглядите по сторонам, может, кто-то и впечатлится вашим живым участием.

Невеньен зажмурилась, изо всех сил сохраняя самообладание. Это была бы не Бьелен, если бы она не нашла повод съязвить. Нельзя поддаваться на ее провокации, иначе недолго опозориться перед всем замком, еще и перед гостями. Какую весть они о ней понесут на Юг?..

Тем не менее выстрел Бьелен попал в цель. Невеньен ничего не сделала, а ее слова беженцам были не нужны.

— Эсти, позови Окарьета.

Буквально через несколько мгновений секретарь примчался на ее зов, запыхавшийся, без плаща, со взмокшими кудрями. Секретаря нельзя было обвинить в недостатке старательности.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. Тебе поступают отчеты лорда Вьита о пополнении казны. Скажи, мы можем выделить какую-то сумму беженцам?

Окарьет в смятении покосился на северян.

— Этим? Моя королева, но вы же уже разрешили им переночевать.

— Я задала вопрос, Окарьет.

— Извините, не можем выделить. Казна в последнее время в ужасном состоянии, и мне, честно говоря, сложно объяснить причины такого резкого обеднения. Даже то, что мы просто кормим ваших… э… гостей, ударяет по нашему кошельку.

Первозданный Хаос! Прикусив губу, Невеньен еще раз оглядела просторный двор Остеварда и потеребила материнское кольцо на пальце. Подданные должны быть у нее в сердце. Но ей нечем им помочь.

Хотя нет. Она опустила взгляд вниз. Ей всегда было интересно, сколько может стоить осколок майгин-тара, пусть и без волшебных свойств. Наверняка огромные деньги.

Но это же дорогая для нее вещь, материнское кольцо, семейная реликвия! Невеньен стиснула зубы. Может, у нее есть еще что-нибудь, от чего не жалко избавиться? Ширму из ствилла она уже продала двенадцать дней назад, а некоторые из украшений — еще раньше. Она прикоснулась к золотой диадеме, поддерживающей волосы. Вот что потерять ей будет совсем не жалко. Но… Нельзя. Диадема — это почти корона. Статусный предмет, пустышка, однако он имел большое значение для окружающих. Невеньен горько вздохнула и стянула с пальца материнский подарок.

«Прости, мама».

— Окарьет, оцени это кольцо. Если сумма выйдет достаточной, продай его, а деньги раздели между беженцами. Убедись, чтобы они приобрели себе что-то из платья по погоде.

Глаза секретаря широко распахнулись.

— Моя королева, вы уверены?

— Да, — твердо ответила Невеньен. — Это не все. Отыщи среди них человека по имени Мелен и проверьте вместе с замковым кузнецом, какие у него умения. Если хорошие, мы его наймем или отправим в туда, где он может требоваться. Также разведай, нет ли среди беженцев мастеровых, которые могли бы нам пригодиться. Надо пустить весть, что истинная королева рада видеть у себя всех северян, пострадавших от Детей Ночи. Ступай.

Два раза он не переспрашивал. Лихо поклонившись, секретарь убежал исполнять ее приказание.

Она подняла голову к небу, на котором постепенно высыпали звезды. Завтра будет мороз. Зима в этом году нагрянула раньше срока. Нужно было горячо молиться Небесам, чтобы она не оказалась суровой, иначе из-за нее погибнет больше людей, чем из-за када-ра. По крайней мере, теперь ночующие в Остеварде беженцы смогут купить крепкие сапоги или теплые плащи.

Наверное, Невеньен следовало радоваться. Чтобы там ни болтала Бьелен, она помогла северянам, разве нет? Однако на душе у нее было невесело. Одежда — это слишком мало. Такая мелочь никого не спасет.

Но что еще она могла?

По перекидному мосту, ведущему в крепость, раздался грохот копыт. После недолгой переклички с привратником в ворота Остеварда влетел гонец на взмыленной лошади. Невеньен насторожилась. Уж не про кого-нибудь из беженцев ей несут вести? Поговаривали, что под северян маскируются разбойники, которые бегут из мест, где их разыскивают за убийства, или же они присматриваются к имуществу добросердечных хозяев. Остается надеяться, что управляющий Гирвьен предусмотрел такую возможность, потому что сама Невеньен спохватилась слишком поздно.

— Срочное послание для госпожи Остеварда! — выкрикнул гонец, отдавая поводья конюху. — Отведите меня к ней.

Невеньен, приподняв подол, заспешила к нему через двор.

— Я здесь.

— Госпожа Невеньен Идущая, — приветствовал ее поклоном мужчина.

Госпожа, а не королева. Значит, он приехал от человека, который не признает ее титул. Ничего хорошего это не сулило. Невеньен хмуро осмотрела покрытого грязью гонца, пока он доставал из поясной сумки конверт. Скакал мужчина издалека и явно торопился.

Печать на письме заставила ее вздрогнуть. Медвежья лапа, герб отца. Но он не писал ей с того момента, как отгорел погребальный костер Акельена! Почти вырвав из рук оторопевшего гонца бумагу, Невеньен сломала сургуч.

Генерал Стьид хочет встретиться с ней?..

Она подняла глаза к тучам. Не может быть, чтобы Небеса так быстро отвечали на ее мольбу, к тому же невысказанную, но это случилось. Боги благоволят ей в спасении северян.

— Эсти, — позвала Невеньен встрепенувшуюся служанку. — Отправляйся в покои и начинай собирать мои вещи. Завтра нас ждет поездка.

Конечно же, завтра она никуда не уехала. И послезавтра тоже.

Невеньен развалилась на стуле в своем кабинете, уставившись в побеленный потолок. Ее все безумно раздражало. И паутинка в углу, и свежая кипа незнамо откуда берущихся бумаг, и даже пронзительно-ясная погода, потому что она прекрасно подходила для путешествия, а никакого путешествия сегодня не было. Но больше всего ее злил Малый совет.

Письмо генерала Стьида взволновало не только Невеньен. Оно и понятно: последнего гонца от мятежников он выгонял едва ли не пинками, угрожая всеми ему небесными карами, а тут вдруг сам решил встретиться с дочерью. Невеньен, которая пусть и плохо, но все же знала своего отца, в этом ничего необычного не увидела. Стьид славился вздорным характером, и если он изменил мнение, значит, ему опять досадил либо Тэрьин, либо его преемник.

Однако Малый совет углядел в письме все признаки ловушки. Даже когда секретари подтвердили подлинность почерка и печатей, лорды продолжали убеждать Невеньен, что это обман. Забавно: несколько месяцев назад призывая ее давить на отца и требовать армию, сейчас они начали изобретать разные отговорки. Особенно отличился Мелорьес. Когда Гередьес пригласил Акельена, знаток законов не препятствовал поездке, а наоборот, агитировал за нее. Почему теперь он выступал категорически против того, чтобы королева покидала замок? Судя по тому, как на него посматривали другие лорды, его поведение показалось странным не только Невеньен.

Полностью поддержал ее только Иньит. Он всегда ее поддерживал. Она улыбнулась, вспомнив его речь, в которой лорд-разбойник доказывал необходимость встречи с генералом. Да, Стьид неуправляем и с ним опасно иметь дело. Но это их последний шанс заполучить серьезную воинскую поддержку! И стоит использовать его как можно скорее.

Благословение Небесам, Иньиту удалось убедить совет. С одним условием — королева должна будет соблюдать массу предосторожностей, в том числе не ехать прямиком в поместье Острые Пики, а остановиться сначала неподалеку и послать разведчиков, и так далее. Невеньен согласилась на все, но это не отменяло того, что она разозлилась. Миновали два дня — а Стьид писал, что будет ждать ее не больше семи дней и потом уедет в Эстал. Время бестолково текло сквозь пальцы, заставляя Невеньен нервничать. Она старалась не вспоминать, сколько месяцев вылетело в трубу из-за ее собственной нерешительности, потому что это лишь сильнее раздувало ее гнев.

— Мне хочется что-нибудь в кого-нибудь бросить, — задумчиво сказала она заваленному бумагами столу.

И швыряться ей хотелось не скомканными листами в камин, а увесистым пресс-папье. И во что-нибудь, что бы со звоном разбилось.

— Вы изменились, моя госпожа, — ответила сидящая у двери Эсти.

— Чем же?

— Полгода назад вы бы расплакались или искали утешения в Книге Небес. А сейчас ожесточенно спорите с советом и выигрываете.

Действительно, Книгу Небес она не открывала с тех пор, как отгорел погребальный костер Акельена, да и вообще больше не заходила к Лэмьету. Рыдать она тоже перестала после этого. Как будто в ней самой что-то умерло и перекрыло доступ к прежде неистощимым запасам слез. Но это были пустяки. Главное — летом ей бы не пришло в голову встать поперек мнения совета. В этом обстоятельстве была немалая заслуга Иньита, который твердил, что это королева должна управлять советниками, а не советники королевой. Он избавил ее от многих страхов, научил высказываться и добиваться того, чтобы к ней прислушивались. Рядом с Иньитом Невеньен чувствовала себя увереннее. Тьер, как бы он ни помогал, все-таки давил на нее. Иньит уважал ее решения, даже если они были для него отрицательными. Такое, правда, случалось редко. Отказать ему у Невеньен не хватало сил.

— Вы очень повзрослели, моя королева, — с затаенной гордостью добавила Эсти.

Наверное, это должно было польстить, но возымело обратный эффект. Невеньен скисла. Получается, она была совсем глупым ребенком, когда выходила замуж за Акельена. Не удивительно, что он предпочел опытную Бьелен.

— Ладно, — она отмахнулась от неприятных мыслей. — До завтра нужно закончить кое-какие дела. Принесешь обед сюда.

«Хорошо, что мы дочитали книгу Эмьир», — подумала Невеньен, разрезая конверты с письмами. Иначе голова была бы забита переживаниями за героиню и напряженно работать было бы невозможно.

Однако потрудиться сегодня была не судьба. Стоило ей начать вчитываться в требования одного из крупнейших кредиторов, как в дверь постучали.

— Я занята! — крикнула Невеньен.

Она была готова поспорить, что это Мелорьес. Не смог добиться своего на совете и пришел убеждать ее лично.

— Моя королева, — несмотря на предупреждение, Окарьет нырнул в кабинет. — К вам лорд Иньит.

Это все меняло.

— Впусти его. Эсти…

Заканчивать не понадобилось. Служанка озорно подмигнула и выскочила в крошечную комнату перед кабинетом, где располагалось место Окарьета. Еще бы — у входа скучал Жевьер. В последнее время Эсти окончательно перестала обращать внимание на слугу Иньита, остановившись на маге. Он казался более галантным, чем медведь Бирди.

Невеньен одернула шелковое платье, проверив, не собралось ли оно где-нибудь в некрасивые складки. Эта ткань не слишком подходила для замковой промозглости, но выгодно обтекала фигуру. Бьелен, например, чаще всего носила именно шелк. Невеньен пока остерегалась заказывать наряды с такими же глубокими вырезами, как у нее, однако начало этому пути было положено. Она быстро училась у соперницы.

Дверь мягко отворилась, впустив мужчину в темно-синем камзоле. Его шрам выделялся белой линией, как всегда бывало на холоде, а на сапогах застыли брызги грязи, которая во дворе Остеварда не застывала и в морозы. Интересно, куда он выходил? Насколько знала Невеньен, Иньит тренировался в зале внутри замка, а поездки у него на сегодня не были назначены.

— Вы прекрасно выглядите, моя королева, — сказал он.

Она против воли расплылась в улыбке. Иньит, стройный, привлекательный, всегда щегольски одетый, не сводил с нее восхищенных глаз. Такие взгляды он дарил только ей. Не Бьелен. Невеньен.

— Спасибо, лорд Иньит, — сдержанно ответила она. — Присаживайтесь, пожалуйста.

У камина стоял чайный столик. Невеньен развернула свое кресло к нему, полагая, что Иньит сядет напротив. Он, однако, передвинул стул, оставив столик сбоку. Теперь их с Невеньен колени почти соприкасались. Она смущенно уставилась в пол, так и не пересев. Чувствовать лорда-разбойника рядом с собой было приятно, и, кажется, ему это тоже нравилось.

— Что-то не так? — спросил он, когда Невеньен отвела глаза.

— Нет-нет, все хорошо. Вы чего-то хотели?

Он редко приходил к ней среди дня. Обычно утром, если было свободное время перед советом, или вечером. Еще Иньит всегда сопровождал ее в поездках — любых, даже простых прогулках по окрестностям. Невеньен предположила бы, что он намеревается обговорить завтрашний путь, но было решено, что из советников с ней поедет только Тьер.

— Невеньен.

Она вздрогнула. Ее имя из его уст звучало так… ласково. Это был первый раз, когда он называл ее не «моя королева» и даже не «моя милая Невеньен», что несло некий налет насмешливости.

— Невеньен, скажи мне, — повторил Иньит. — Неужели мне нужен повод, чтобы встретиться с тобой?

— Нет, но…

Повод нужен не ей, а другим, подумала она и поспешно сжала губы, чтобы эта чушь не вырвалась наружу. Да, весь Остевард сплетничает о ней и Иньите. Но она больше не замужем! Она не занимается ничем предосудительным, что бы там ни болтали поварихи и поломойки.

— Нет, — четко произнесла Невеньен. — Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть.

Он улыбнулся. Переход на «ты» дался очень легко.

Иньит наклонился к ней и взял ее ладонь в свою. Сердце Невеньен забилось быстрее. Она уже давно не обращала внимание на мозоли от оружия или на то, что серебряные когти могут ее поцарапать. Главное ведь не это.

— Я счастлив, — шепнул Иньит. — Послушай… Я не могу с тобой завтра поехать, чтобы твой отец не подумал, будто тобой управляют. Это не значит, что я не хочу быть с тобой. Я волнуюсь за тебя и хочу, чтобы ты об этом помнила. Тебе известно, что означает серьга в моем ухе?

— Разве это не просто украшение? — удивилась Невеньен.

Он усмехнулся.

— По-твоему, я такой модник, что стал бы без всякой цели таскать побрякушку?

В самом деле, невзирая на франтовство, Иньит не носил ничего лишнего. Из украшений у него были только пояс с серебряными накладками и инкрустированный драгоценными камнями кинжал, который совсем не был игрушкой, как меч у Ливьина. Невеньен на лесных прогулках не раз в этом убеждалась. Тогда зачем ему серьга?

— Это знак того, что я главарь самой грозной разбойничьей шайки в центральных землях, — сказал Иньит шутливо, в то же время давая понять, что в его словах есть большая доля правды. — Все бандиты, которые ее видят, знают, что ее обладателю лучше подчиниться.

Он вытащил из кармана маленькую коробочку и протянул ее Невеньен.

— Открой.

Она сняла крышку. Внутри лежала длинная рубиновая серьга в форме капли — копия той, что покачивалась в ухе Иньита.

— Я попросил ювелира, чтобы он воспроизвел ее так точно, как мог. Мне только что ее привезли. Теперь все, кто должен, будут знать, что ты мне дорога. Если ты попадешь в беду, вдень ее, и сразу найдутся люди, которые тебе помогут.

Невеньен сжала ладонь с подарком.

— Спасибо, я… Иньит…

Все слова мгновенно куда-то исчезли. Где же ее красноречие, когда оно так нужно?

— Можешь не носить ее в Остеварде, чтобы не было пересудов, — сказал Иньит. — Но не потеряй, ладно?

— Шутишь? — возмутилась она, прижимая коробочку к груди. — Ни за что!

Иньит рассмеялся, показав в улыбке ровные белые зубы. Святой Порядок, до чего же он красив!

— Я люблю тебя. Иди ко мне.

Невеньен не знала, то ли ее сердце остановилось, то ли, наоборот, забилось с бешеным темпом. Не успело отзвучать в ушах невероятное «я люблю тебя», а Иньит уже тянул ее к себе и усаживал на колени. Его приближающееся лицо было как в тумане. Невеньен закрыла глаза.

Его губы были мягкими и горячими. Невеньен неловко ответила на его поцелуй, и Иньит снова засмеялся. Она не обиделась — смех был другим, не уязвляющим, а нежным и добрым. Усадив ее удобнее, Иньит снова приник к ней, на сей раз жадно. Накладки на ногти он сбросил, и его руки гладили Невеньен по спине, прижимая все сильнее и сильнее к нему. Дыхание щекотало шею, а от прикосновения языка к выемке между ключицами по животу забегали мурашки. Внезапно все стало очень жарким и тесным. Дышать оказалось неожиданно тяжело, и у Невеньен закружилась голова.

— Иньит! — крикнула она, с трудом оторвавшись от его требовательных губ.

Он мутно посмотрел на нее. Постепенно его взгляд прояснился.

— Извини. С тобой легко забыть обо всем. Не беспокойся, я не буду делать ничего, чего ты не захочешь. Я знаю, что сейчас не время и не место.

В первую очередь ей следовало напомнить об этом себе. Невеньен сделала несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. Сердце все еще пыталось выскочить через горло. Небеса, он любит ее! Любит!

— Я так долго этого ждала, — призналась она.

Иньит продолжал ее осторожно поглаживать. Платье цеплялось за его мозоли, но Невеньен было наплевать на драгоценную ткань. Ей хотелось, чтобы он гладил ее вечно.

— Я опасался тебя спугнуть. Ты переживала из-за Акельена, а потом на тебя навалилась куча дел. Я думал, что ты оттолкнешь меня, поэтому выжидал правильный момент.

— Оттолкнуть тебя?!

Да она казнила бы себя до самой смерти, случись такое.

— Мы уже долго тут сидим, — Иньит с нежеланием отодвинулся от нее. — Твой секретарь начнет нервничать. Наверняка он уже известил Тьера, что мы задержались наедине.

— Мне все равно, — Невеньен обняла Иньита, и он снова прижал ее к себе.

— Не боишься выволочки от наставника?

— Да хоть десяток выволочек. Я свободная женщина, а не марионетка.

— Ну, — его глаза заблестели, — значит, у нас еще есть время…

Спустя полчаса он ушел. Обессилевшая Невеньен вернулась в свое кресло и развалилась в нем, вытянув ноги. Она и не представляла, что простые поцелуи и объятия забирают столько сил. К тому же у нее нещадно горели губы, исколотые щетиной Иньита. Наверняка они припухли, а прическа растрепалась, но Невеньен не стала звать Эсти, чтобы та принесла ей зеркало. Это подождет. Все подождет.

В тот день Невеньен так больше ничем и не занялась, посвятив его плещущемуся внутри счастью. Ее сердце было безраздельно отдано Иньиту. Навсегда.

На небе сгущались тучи, не обещая ничего хорошего. По укутанному дымкой Остеварду было не сказать, что сейчас утро. В некоторых окнах горели огоньки, а стражников на стенах стояло больше, чем обычно, — капитан удваивал стражу по ночам и в плохую погоду. По двору носились слуги, стараясь уложить вещи до снегопада; лошади, чувствуя беспокойство, переступали с ноги на ногу. Помня о том, что случилось с Акельеном, Невеньен взяла с собой самое большое количество людей, которое могла и которое не счел бы неприкрытой угрозой генерал Стьид. Двадцати гвардейцев и трех магов для этого должно было хватить. Они давно были готовы к отправлению и сидели на лошадях, нахохлившись в тяжелых дорожных плащах. Вышитое желтым сияние, которое окружало силуэты на эмблемах волшебников, поблекло из-за несвоевременных сумерек и стало похоже на тень. Плохое предзнаменование. В поисках успокоения Невеньен по привычке потянулась к материнскому кольцу, запоздало вспомнив, что продала его. Ну и ладно. Зато беженцы ушли счастливыми.

— Раз-два, взяли!

Слуги, подхватив самый громоздкий сундук, затащили его на карету. К счастью, он был последним. Невеньен в нетерпении постукивала сапожком, сложив руки на груди. Процессия к Стьиду должна была отправиться час назад, но Бьелен слишком долго копалась в своих покоях, а потом слуги искали место для ее поклажи. Тащила она с собой непомерное количество вещей. Как будто на королевский прием собралась, честное слово!

— Прошу вас, все готово, — объявил слуга, приглашая всех сесть в предназначенные им кареты.

Прежде чем спуститься со ступенек Остеварда, Невеньен оглянулась назад. Провожающий ее Иньит поклонился на прощание и нежно улыбнулся. Невеньен улыбнулась ему в ответ и нащупала на груди серьгу, которую закрепила в качестве подвески. Что бы ни случилось в поездке, Невеньен будет помнить об Иньите каждое мгновение.

Развернувшись, она краем глаза заметила, как Иньит поклонился Тьеру. Странно, но на лице лорда-разбойника промелькнула насмешка, а главный советник сердито нахмурился. Интересно, что между ними происходит? Впрочем, это их личные проблемы.

Тьер, который ни за что не отпустил бы свою подопечную одну, полез в экипаж первым. Невеньен с тревогой проследила за тем, как высокий старик наклоняется и с трудом проходит в узкую дверцу, хватаясь за поясницу. Он не показывал виду, но его беспокоило больше хворей, чем радикулит. Невеньен волновалась за своего наставника, пусть он многое и скрывал от нее. Пока Акельен был жив, Тьер, неизменно вежливый и внимательный, единственный за ней присматривал и помогал советом.

— Шевелись! — прошипела за спиной Бьелен.

Отвечать Невеньен сочла ниже своего достоинства. «Сестру», шлепнувшуюся на кожаное сиденье следом, сегодня как будто муха укусила. Ее настроение было отвратительнее обычного, и Невеньен, на удивление, ее в этом поддерживала. Какой из богов Бездны вложил в голову Тьеру мысль о том, что Бьелен обязательно нужно взять на встречу с генералом? Подумаешь, королеве обязательно нужна компаньонка… Лучше было бы оставить Бьелен и пригласить Ламана! Он по крайней мере понимает толк в солдатах, и наплевать, что, по словам Тьера, у Ламана нет дипломатического таланта, а у Бьелен есть. Все, что у нее действительно есть, это язык, о который можно точить ножи.

Особенно досадным было то, что в экипаже им придется сидеть вдвоем. Невеньен владела всего тремя каретами, и все они оказались двухместными. Одну занял Тьер со своим слугой, вторую — Невеньен и Бьелен, а в последнюю набились трое служанок. Обе леди предпочли бы распределиться иначе, но тогда кому-то пришлось бы потесниться, а обе не могли предоставить противнице такой повод для издевок. Невеньен потерла переносицу, унимая зарождающуюся головную боль. Она предлагала отказаться от дополнительной служанки, но ее переубедил Тьер. Советник настоял на том, что королева должна постепенно приближать к себе сехенов, тем самым показывая готовность к выполнению заключающегося с ними договора. К тому же Гирвьен рекомендовал юную сехенку лично, сказав, что у нее есть зачатки способностей к магии (такие слабые, что вряд ли пригодятся) и, что куда важнее, она умеет делать почти все — от чистки ботинок до врачевания. Еще управляющий говорил что-то о ее характере, но Невеньен пропустила это мимо ушей. Ей все равно будет прислуживать Эсти.

— Прибери колени! — потребовала Бьелен, которая никак не могла устроиться на сиденье напротив.

— Свои укороти, — парировала Невеньен.

Бьелен сделала жест, как будто хотела вцепиться сопернице в волосы, но передумала. Невеньен отвернулась. Полгода назад она хлюпала бы носом из-за мировой несправедливости, которая вынудила ее ехать к отцу вместе с любовницей погибшего мужа. Но теперь ничего такого не будет. Она стала жестче. И у нее есть мужчина, который смотрит лишь на нее. Хорошо бы еще удалось договориться с генералом Стьидом о предоставлении солдат, но над этим Невеньен будет переживать позже.

Она закрыла глаза. До вечера не предвидится ничего интересного. Можно поспать.

Подремать ей удалось где-то с полчаса; потом кареты выехали на дорогу, состоявшую из сплошных выбоин и колдобин. Невозможно стало не то что спать, а просто спокойно сидеть, и их с Бьелен то и дело швыряло друг на друга. К полудню им настолько надоело огрызаться и шипеть, что между ними установилось некое подобие перемирия.

Без этого, в тишине, нарушаемой только стуком колес и еле слышными проклятиями, когда экипаж попадал в яму или наезжал на камень, стало совсем скучно. Сиденья были отнюдь не мягкими и не располагали к отдыху, а пахло в карете затхлостью. Кузов предварительно проветрили, но ему это не особенно помогло. За окошком тянулся однообразный пейзаж: леса перемежались полями, поля — деревеньками, а те опять лесами. Прежде чем выйти замуж за Акельена, Невеньен всего несколько раз покидала Острые Пики, и поначалу ей было интересно, но одинаковые картины за окном быстро нагнали тоску и на нее. Тем более что глядеть в него мешала Бьелен, старавшаяся в тусклом зимнем свете рассмотреть буковки в книге, которую читала. На обложке было вытеснено: «Сердце королевы».

Пообедать они остановились на постоялом дворе по пути. Напряженность не исчезла и тогда, невзирая на горячее вино и сочное мясо. Плетущиеся за каретами гвардейцы, замерзли и пасмурно молчали, отогревая руки у камина. Слуги-мужчины, которые ехали верхом, устали и были неразговорчивы. Без умолку трещала одна Шен — так звали молоденькую сехенку, — не замечая того, что пересекающиеся взгляды Эсти и Лимы скрежетали и сыпали искрами. Сами Невеньен и Бьелен уселись за разные столы и ели, не глядя друг на друга. Тьер, который мог бы сгладить шероховатости, кривился и с нечастным видом держался за спину. Ухабы порядком достали и его.

Когда с едой было покончено, а постоялый двор оставлен позади, все снова пошло по кругу: рощи, поля, сёла… Стало ясно, что следующего постоялого двора по такой погоде они достигнут не раньше ночи. Можно было расслабиться. Из-за продолжающегося снегопада экипажи ехали медленно, и Невеньен укачало до состояния, когда окружающее кажется иллюзорным и покрытым сизым маревом.

Она очнулась, когда снаружи все затянуло мглой. Напротив сопела Бьелен. Понаблюдав за бьющимися в стекло снежинками, Невеньен откинулась на сиденье и задумалась, чем бы скоротать время. Рукоделие она с собой не взяла, да и в любом случае не стала бы им заниматься. Роман, выпавший из пальцев Бьелен, призывно шелестел страницами, но Невеньен не стала его брать. Он был прочитан от корки до корки, а некоторые места — по два, а то и три раза.

Бьелен глубоко и ровно дышала, приоткрыв тонкие, красиво очерченные губы. Невеньен невольно ей залюбовалась. К этой девушке она не питала приязни, и все же понять влюблявшихся в нее мужчин было легко. Гладкая кожа, длинные черные ресницы, спадавшие блестящей волной волосы, томный рот и соблазнительные ямочки на щеках. Стильин должен был жениться совсем на другой девушке, прирожденной леди, и к тому же богатой, а выбрал Бьелен. Семья Лейтрен хоть и владела лавками и складами во всех ключевых городах Кинамы, бастарду-мятежнику выгод могла предоставить немного. Его это не остановило. Поговаривали, что счастья ему женитьба по любви все равно не принесла — к Бьелен начал наведываться новоиспеченный брат, еще когда ее законного мужа не подкосила болезнь.

Если бы однажды Стильин не зашел в какую-то лавку в Эстале и не увидел красавицу, которая подавала ему товары, Бьелен и Невеньен никогда бы не встретились. Они не ругались бы из-за Акельена и никогда бы не сидели, прижавшись друг к другу коленями, как будто они настоящие сестры, хотя в глубине души ненавидели друг друга.

Невеньен открыла окно впустить свежести и развеять дурноту от спертого воздуха. Нет сомнений, грусть и плохие мысли нагонял именно он.

Кареты еле плелись. Никто не рассчитывал, что они так задержатся в пути, и спереди доносилась тихая ругань кучера на кривую дорогу, лошадей, темень и вообще все подряд. В окошко лениво залетали снежинки. Бьелен во сне причмокнула губами и пошарила в поисках сползшей накидки. Невеньен пару мгновений поколебалась и подвинула к ней край ткани. Бьелен натянула ее на плечи, так и не проснувшись. Невеньен отвернулась. Сделала бы эта женщина для нее то же самое? Вряд ли.

Высунув нос наружу, Невеньен обнаружила, что маячивший рядом с экипажем Жевьер отстал и крутил головой, к чему-то прислушиваясь. На тракте, пролегающем через рощу, стояла тишина. Ни пения птиц, ни ветра — ничего, только стук копыт, скрипение экипажей и шорох падающего на землю снега.

— Затти, — позвал Жевьер второго гвардейца, трусившего с другой стороны кареты, — двинь-ка к лорду Тьеру, попроси подождать. Мне не нравится, что мы так далеко от них.

Конь зафырчал, когда Затти его пришпорил. В этот же момент впереди раздалось дикое ржание лошадей и грохот ускорившейся повозки. Кучер погнал упряжку? Но зачем, ведь так недолго и перевернуться? Заинтересованная Невеньен высунулась еще дальше, надеясь что-нибудь разобрать в свете подвешенного к карете фонаря.

Она могла поклясться, что стрела в спине Затти взялась из ниоткуда. Древко просто появилось там — с белым оперением, торчащее из тела наполовину. Недоумевающий гвардеец дернул поводья, останавливая коня, и медленно завалился вбок, запутавшись в стременах. Невеньен в ужасе наблюдала за ним, не осознавая, что он уже мертв.

— Атака!!! — заорал Жевьер.

Вскрикнув, Невеньен подалась назад. Ох, Тельет! Кому понадобилось нападать на кареты? Неужели Иньит не предупредил своих разбойников о том, что здесь поедет его возлюбленная? Разве что… Невеньен сжала спрятанную на груди серьгу. Нападали вовсе не разбойники.

— Что случилось? — разбуженная воплем Бьелен вонзилась в Невеньен ногтями.

— Я… Кажется, одного гвардейца убили.

Теперь свист стрел слышался явственно. Кучер закричал, хлестнув лошадей. Карету резко тряхнуло, с такой силой, что Невеньен швырнуло вперед. Что-то лопнуло, треснуло, и кузов, накренившись, замер. Ржание лошадей удалялось. Невеньен, врезавшаяся в противоположную стену, потерла лоб. Внутри экипажа было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Что вообще происходит?

— Слезь с меня! — зашипела Бьелен, отталкивая рухнувшую на нее родственницу. — По-моему, они отрезали нас от упряжи. И… — она прислушалась и добавила дрожащим голосом: — Небеса, кажется, там сражение.

Что? Нет! Невеньен подскочила, распахивая дверцу. Нужно срочно бежать отсюда! Они же всех перебьют!

Наружу она так и не шагнула. Бьелен вцепилась ей в платье и дернула обратно.

— Дура, не лезь под стрелы! Помереть хочешь?

Прежде чем упасть внутрь кареты, Невеньен успела заметить около десятка людей, выступивших из заснеженной рощи. У большинства из них были в руках луки, у некоторых — мечи. Следующий за королевским экипаж перевернулся. Окровавленный кучер лежал на тракте, а упряжка из двух лошадей билась в агонии, издавая страшные, режущие уши крики. Из крупов животных торчали стрелы. Несколько мужчин уже взбирались на кузов, открывая дверь. Изнутри слышался женский визг.

Жевьер смотрел на Невеньен всего миг. А потом развернулся и, срываясь на хрип, закричал:

— Эсти!!!

Впервые выражение его лица изменилось настолько сильно. Написаны на нем были отчаяние и страх. И совсем не за свою королеву.

Невеньен наконец грохнулась в карету, больно ударившись задом. Сразу же, не давая пошевелиться, ее обхватила за плечи Бьелен, которую била крупная дрожь.

— Ч-что там? — заикнувшись, спросила она.

— Б-богиня Тельет, — забормотала Невеньен, — сохрани нас и восстанови… О, Небеса… — нос предательски захлюпал. — Восстанови порядок…

Зубы стучали так, что выговорить что-то было невозможно. Невеньен замолчала и прижалась к Бьелен. Боги смеются над ней, заставляя умирать в объятиях соперницы. Однако Невеньен сейчас не оттолкнула бы ее ни за что в жизни. Женщина рядом перестала быть ненавистной любовницей мужа и превратилась в единственное существо в мире, которое сейчас желало не причинить зло, а того же, что и Невеньен. Жить.

Какое-то время снаружи звучали яростные крики, стоны и ругань. Странно, но звона мечей не было. Что с гвардейцами, которые должны были сразиться с нападавшими? Невеньен прислушалась. Прочь ускакала какая-то лошадь. Судя по удаляющимся взбешенным воплям, всадником был Жевьер. Затем дверца кареты распахнулась, и в просвете появился заляпанный кровью меч.

— А ну-ка, вылазьте.

Бьелен подчинилась первой. Она приподнялась и сделала шаг, но выйти самой ей не позволили. Чья-то рука грубо схватила ее за плечо и вытащила на дорогу, опустив на колени. Теперь вместо оружия в дверцу сунулась бородатая рожа.

— Шевелись, сучка. Или хочешь, чтобы я тебя клинком пощекотал, а?

— Иду! — поспешно сказала Невеньен.

На эту короткую фразу ушли все силы. Ноги ее больше не держали, и Невеньен споткнулась на выходе. Ее подхватила та же лапища, что и Бьелен, и бросила в грязь.

Оглядевшись вокруг, Невеньен оцепенела. Их окружали пять разбойников, которые недобро поглядывали на девушек. На дороге вокруг кареты валялись тела гвардейцев, разрубленные надвое — как будто их одним махом скосил огромный невидимый меч. Несколько лошадей стояли рядом, недоуменно фыркая. Одна из них с тревожным ржанием носилась по обочине; в ее седле тряслась нижняя половина тела одного из телохранителей. На животное никто не обращал внимания. Те мужчины, которые не следили за пленницами, осматривали мертвецов или приманивали к себе лошадей.

— Анэмьит, мать твою! Дуй сюда! — крикнул бородач, которые все еще держал Невеньен за волосы.

Один из мужчин у второй кареты поднял голову.

— Не забывай, с кем разговариваешь, Джори.

— Ах, дорогой мой друг Анэмьит, извольте прогуляться до наших милых дам, — искривился в издевательском поклоне бородач.

Человек молчал, продолжая смотреть. Сегодня серый камзол сменился практичным темным, а прежде аккуратно уложенные ореховые волосы растрепались, но не узнать его было невозможно. Анэмьит, помощник Гередьеса, являлся Невеньен в кошмарах.

В руках он держал большой, размером с кулак, неограненный камень матового голубого цвета. Что это такое, Невеньен узнала, даже не будучи магом. Сердце Сокровищницы — один из самых драгоценных майгин-таров в королевстве. Пользоваться им разрешалось только личному телохранителю короля, да и тому кристалл доверяли с опаской, боясь предательства. Оставалось только догадываться, как Сердце Сокровищницы попало к Анэмьиту, но теперь, по крайней мере, было ясно, почему так быстро погибли гвардейцы — секретарь Гередьеса уничтожил врагов с помощью магии.

— Лима! — охнула Бьелен.

Растоптанный в жижу снег возле ног Анэмьита был окрашен красным. Мертвая служанка Бьелен лежала ничком. Сехенка была еще жива. Вцепившись в нависающее над ней колесо кареты, она с ужасом взирала на «шестого мага». Эсти нигде не было. Похоже, Жевьеру удалось ее спасти. «Предатель», — сглотнув, подумала Невеньен.

Анэмьит, помедлив, зашагал к Джори. Несмотря на клоунское представление, которое только что пытался устроить, бандит выглядел обеспокоенным.

— Первую карету таки упустили, — повинился он.

— Плевать, — великодушно простил секретарь. — Нам хватит королевы. Все равно Тьер без своей марионетки безопасен.

Марионетка? Это он про Невеньен?

— Ну лады, свалили они — так свалили. Главное, бабы целы. Которая наша? — спросил разбойник.

Он встал за спинами девушек и задрал им головы, дернув за волосы. Глаза заслезились от фонаря, чей мерцающий свет был направлен им в лица. Невеньен всхлипнула, но сопротивляться даже не подумала. Бородач спрятал меч, зато остальные пять мужчин оружие держали наготове.

Приблизившись, Анэмьит окинул девушек пронизывающим взглядом.

— Эта, — он указал на Невеньен.

— А, — глубокомысленно выдал Джори.

Пинок пригвоздил ее к земле, выбив дыхание. Невеньен укусила губу, чтобы не заплакать. Это было не столько больно, сколько унизительно. И до сумасшествия страшно. Что дальше — ей отрубят голову?

— Не трожьте королеву! — завопил чей-то тоненький голос.

Тотчас раздались шлепок и взвизг. Шен бултыхалась в грязи. Тот же самый разбойник, который только что вытирал лезвие о вторую служанку, заносил над сехенкой меч.

— Стой.

Клинок замер.

— Оставьте хоть одну служанку для двух леди, — предельно спокойно произнес Анэмьит.

Меч вернулся в ножны.

— Девушка, если ты будешь плохо себя вести, этим людям придется тебя убить. А теперь сядь ровно и не делай лишних движений. Поняла?

Бледная Шен кивнула. Не подчиниться приказу, отданному таким до жути вежливым тоном, было невозможно. В его вкрадчивости звучала с трудом сдерживаемая песня Бездны, которая вырвется наружу, если рассердить этого явного маньяка с мальчишескими кудрями.

— Джори, — продолжал он, — подними госпожу Невеньен. Ты сильно рискуешь.

— Чтоб када-ра прилетели по твою душу, Анэмьит! Уродец, который защищал эту сучку, угробил троих моих ребят. А ты хочешь, чтобы я этой высокорожденной шлюхе пятки лизал? — огрызнулся Джори.

Если это правда, Жевьер должен был использовать майгин-тар, чтобы убить их, потому что его собственная магия иссякла после заката. Наверняка он мог уничтожить больше врагов, если бы так не торопился увезти Эсти. Вечный флирт служанки все-таки вышел боком. Ее хозяйке.

— Подними, — повторил Анэмьит. От его голоса пробирала дрожь.

Джори поколебался и рывком вздернул Невеньен на ноги. По ее щекам и подбородку текли холодные струйки растаявшего снега, а в рот набилась грязь. Как ни странно, эта мелочь заставила Невеньен разозлиться. Присутствие духа — хотя бы частично — вернулось, и губы перестали предательски подрагивать. Однако то, что она услышала потом, лишило ее самообладания надолго.

— Вы нас убьете? — обреченно спросила Бьелен.

— Нет, что вы, — ответил Анэмьит. — Во всяком случае, пока. Мне бы не хотелось убивать подруг невесты моего господина.

— Н-невесты? — переспросила Бьелен.

— Да, — Анэмьит поднял на Невеньен взгляд цвета секущего ливня. — Госпожа Невеньен ведь не откажется стать невестой лорда Гередьеса?

Глава 11. Выбор

Телегу тряхнуло на ухабе, загремели нагруженные на нее вещи. Сони открыл глаза. Над ним проплывало лазурное небо в прожилках голых ветвей. Среди склонившихся над дорогой деревьев попадались огромные, с могучими стволами, глядящие в недостижимую вышину и усыпанные мягкой пушистой хвоей. Хорошо. Отряд уже въехал в ствилловый лес. Значит, до сехенской деревни должно быть недалеко.

Словно в подтверждение, раздался возглас. Стук колес прекратился — едущая впереди карета остановилась. Через мгновение замерла и впряженная в телегу лошадь. Кален, держащий ее под уздцы, ласково погладил животное по морде.

— Что случилось? — крикнул он.

Сони приподнялся, чтобы посмотреть, что происходит. Альезан открыл дверцу кареты и опустился на ступеньку.

— Мы приближаемся к Нехенхе. Будьте внимательны.

Ему пришлось напрягать голос, но это, конечно же, намного проще, чем пройти несколько шагов своими благородными ногами по разбухшей от дождей дороге. Лорд вообще без крайней нужды не показывался из кареты.

— Да, лорд Альезан, — спокойно ответил Кален, снова трогая лошадь.

Виньес, шедший рядом с ним, недовольно фыркнул. Для посторонних они разыгрывали охранников переговорщика, но этих посторонних вокруг не было. Кучер — верный слуга Альезана — не считался. Наверняка, работая на такого человека, он хранил не меньше секретов, чем главный королевский советник.

— Завидуешь небось? — спросил Сони Виньеса.

— Чему? — удивился тот.

— Ты лорд — и Альезан лорд. Но ты месишь грязь сапогами, таскаясь позади, а он с удобством едет в роскошном экипаже. Смотри, сейчас даже я, бездомный вор, лучше тебя. Я хоть и в телеге, но еду, а ты…

Кажется, последнее он добавил зря. Петля из магии обхватила его за ногу и стянула с телеги. Маг, к его чести, смягчил удар, но приземление все равно было малоприятным.

— Смотри, а сейчас я лучше тебя, — с видом победителя произнес горбоносый. — Я стою над тобой чистый, а ты валяешься в луже.

Сех, шедший позади повозки, засмеялся. Его всегда забавляло, как Сони и Виньес цапаются из-за положения в обществе. Потому, наверное, что над принадлежностью Сеха к народу слуг в отряде никогда не издевались и старались о ней не вспоминать. Мальчишке это льстило. Особенно на фоне вечных стычек вора и лорда.

— Вот же тварь, — буркнул Сони, поднимаясь и стряхивая капли с одежды. Лужа, к счастью, оказалась не самая глубокая, и он не сильно промок. — Это было нечестно, между прочим.

Виньес, успевший отдалиться, повернулся и задрал нос.

— Прости, я ослышался, или ты действительно завидуешь моим способностям?

— Хватит, — оборвал их Кален. Сони этому даже обрадовался — он не успевал придумать достойный ответ проклятому лорду. — Виньес, прекрати растрачивать силы на ерунду.

— Это не ерунда, а урок для ученого вора, — важно возразил тот.

— Эй, ты… — зарычал Сони.

Он шагнул к магу, и в этот момент по луже между ними ударил волшебный хлыст. В воздух взметнулись брызги грязи, с головы до ног окатывая и Сони, и Виньеса. Телегу с вещами Альезана этот ливень пощадил благодаря выставленному золотистому заслону.

— Теперь вы оба в одинаковом положении, — удовлетворенно произнес Кален. — Причин ссориться нет.

Виньес сердито осмотрел испачканные штаны и, кинув испепеляющий взгляд на Сони, торопливо зашагал вперед. Сех засмеялся еще громче, и на сей раз к нему присоединился Дьерд.

Сони тоскливо посмотрел на телегу. Отдыхать на ней разрешалось только ему — из-за того что он еще не полностью восстановил силы после избиения в коллекторах. Но в замызганном плаще на нее не полезешь. Если избалованный Альезан увидит хоть пятнышко на своих драгоценных шмотках, то будет биться в истерике весь оставшийся день. Сони побрел следом за повозкой, потерев покрытую корочкой скулу. Она плохо заживала, и шрам, похоже, будет больше, чем казалось сначала, в придачу он наложился на старый след от удара камнем. Поваляться не получится, промокший плащ не согревал от осеннего холода, а на солнце набежала тучка. Настроение было безвозвратно испорчено.

Сех продолжал хихикать. От его смеха становилось неприятно, но не из-за того, что это задевало гордость или вызывало ревность больного человека к здоровому. Мальчишка был счастлив, а счастливым куда ни глянь — одно веселье. Прошлое задание, невзирая на все сложности, закончилось успехом, а новое — охрана лорда Альезана на переговорах с сехенами — обещало быть плевой работкой. К тому же Сех собирался там встретиться с отцом. Который оказался одним из сехенских вождей и которого было приказано убить.

— Почему ты не рассказал, что твой папаша — такая большая шишка? — шедший рядом с Сехом Дьерд снова принялся его трясти. Маг не унимался целые сутки — столько занимал путь до Нехенхи.

Мальчишка застенчиво потупился.

— Никто из вас не рассказывал ничего о себе, и я подумал, что это неприлично.

— О-ой, ну слушай… — Дьерд взъерошил густую шевелюру. — Это всего лишь привычка, вдобавок мы друг друга знаем как облупленных. А ты-то новенький. Мог бы и похвастаться.

Он покривил душой — гвардейцам о Сехе было известно достаточно. Кален не принял бы в отряд чужого ставленника без досконального изучения его прошлого. Еще до устроенных в Остеварде испытаний было ясно, что Сех не простой сехен, иначе бы никто так не настаивал на его посвящении в гвардию. Но что он часть сделки, заключенной между сехенами и Тьером при посредничестве Альезана, стало неожиданностью. Сех всегда мечтал стать гвардейцем и верил, что добился этого сам, а его отец здесь ни при чем. Что ж, может, и так. И все же без заступничества папочки здесь не обошлось. Для жеста доброй воли, который продемонстрировал бы сехенам готовность королевы дать им привилегии, подошел бы любой мужчина с магическими способностями. У сехенов их рождалось меньше, чем среди кинамцев, и тем не менее кандидатов хватало. Но взяли Сеха — сына кесета Гоха.

Если кинамцев вел за собой король, то народом сехенов правили кесеты — вожди, или старейшины племен. Дела они решали голосованием, и никто из них не имел права встать во главе совета и диктовать свою волю. Однако Гох, кесет далеко не самого крупного племени, судя по всему, намеревался это сделать. Альезан сравнивал его с рычащим львом рядом с ягнятами. Его энергичность, красноречие, желание расправиться с врагами сехенов притягивали к нему тьму последователей и сильно влияли на кесетов, которые не могли не считаться с его сторонниками. Стоило Гоху проявить недовольство решением совета, как старейшины были вынуждены заседать вновь, чтобы найти с ним компромисс.

С договором о помощи королеве Невеньен случилось примерно то же самое. Альезан обмолвился, что среди пунктов, выдвигаемых сехенами, было много сказочного и кроме желания перебить лордов вроде Эрестьена. Например, требование наделить кесетов титулами и землями. После долгих препирательств сехены наконец осознали, что получат больше проблем, чем выгод, и от этого пункта удалось отказаться. Причина успеха крылась в том, что фанатичному Гоху он был попросту безразличен.

Главным камнем преткновения в заключении договора стала месть. Гох составил список лордов, которых следовало наказать за насилие над сехенами. Мало того что он оказался невероятной длины, в него внесли половину союзников Невеньен на Юге. Альезан изо всех сил пытался убедить сехенов сократить перечень. И если прочие кесеты засомневались, действительно ли стоит ради мести терять преимущества от союза с Невеньен, то Гох не слушал доводы и упрямо настаивал на своем, угрожая соплеменникам всеми мыслимыми и немыслимыми карами за слабость и мягкотелость. Попытки склонить его на свою сторону провалились — он либо выгонял посланников, либо принимал подарки, на следующий день снова крича о необходимости расправиться с обидчиками.

В конце концов Альезан сошелся с вождями на одном имени. Гох на этом собрании отсутствовал.

Завтра должен был состояться совет кесетов, на котором они решат, подписывать ли договор между мятежниками и сехенами. Все условия были выполнены. Сехены, например, предоставили Невеньен скидки на товары и отправили в ее замки подводы с провизией, а частичное исполнение обещаний Тьера легло на плечи отряда.

Несмотря на это сделка могла сорваться. Альезан опасался, что Гох продолжит требовать смерти лордов, и на сей раз обвести его вокруг пальца не выйдет, а уступить ему переговорщик не мог. Терять союз из-за одного безумца было глупо.

Как всегда, все было логично. В преступном мире поступали так же — если кто-то мешался, его убирали, причем иногда это было единственным правильным выходом. Сони понимал необходимость столь жестокого поступка и без разжевываний. Если Альезан не врал про одержимость Гоха, то она служила плохую службу сехенам, которые лишались возможности хотя бы капельку улучшить свое положение. Его надо было убить.

Но великая Бездна! На сей раз это были не какие-то там шпионы Гередьеса или бывшие воры. Отряд заставляли сделать сиротой человека, который шел рядом с ними и смеялся их шуткам, ел с ними из одного котелка и сторожил их сон. Мальчишку, чей карий взгляд еще не потерял детской невинности. Сех верил им. Он ничего не знал об истинной причине того, почему отряд последовал с Альезаном в Нехенху, и думал, что маги сопровождают переговорщика на всякий случай.

Поэтому слышать его смех было больно.

Надежда оставалась лишь на одно. Альезан подкупил кое-кого в окружении Гоха. Эти люди поклялись, что попытаются заставить вождя изменить свое мнение к тому времени, как начнется совет кесетов. Только поэтому отряд и не нападал на Гоха заранее. Может быть, все обойдется. Может быть…

— А мама твоя тоже небось какая-нибудь сехенская королева? — выспрашивал Дьерд. — Давай признавайся, а то мы опять впросак попадем.

Сех погрустнел.

— Она умерла.

— О… Извини.

— Ничего. Я еще младенцем был. Мы тогда жили в Могареде, прислуживали одному лорду. Ее забили плетьми за разбитую посуду. После этого отец уехал из города и поселился в деревне.

Над дорогой застыло молчание.

— Этим лордом случайно не Эрестьен был? — осторожно спросил Сони.

— Нет. Тот лорд давно уже умер.

Вот откуда кровожадность Гоха. Вот откуда желание самого Сеха освободить от гнета сехенов. Сони узнал в них отражение своей собственной нетерпимости к лордам. Эти чувства так легко не искоренишь…

— Эй, парни! — позвал Кален. — Подтягивайтесь, мы входим в деревню.

Сони встряхнулся, избавляясь от тяжелых мыслей, и огляделся. Впереди, в переплетении густых ветвей ствилла, действительно показалось первое «гнездо», растрепанный хозяин которого помчался предупреждать знакомых о приезде гостей. Отряд наконец-то добрался до Нехенхи.

Она была одновременно похожа и не похожа на другие сехенские поселения, которые видел Сони. На окраинах, первым кольцом, селились отверженные — больные и сехены, чем-то прогневившие односельчан. Их дома располагались на низкорослых деревьях и были маленькими, сляпанными наспех и укрепленными среди ветвей кое-как. Здесь, однако, крылась хитрость. Среди этих уродливых шаров, невольно притягивающих к себе внимание, прятались крошечные, искусно замаскированные «гнезда», которые далеко не сразу получалось различить в зарослях омелы и наростах на коре. Там жили сехены, призванные наблюдать за окрестностями и нападать в спину прорвавшимся ко второму кольцу врагам. Так делали много где — и только в Нехенхе подобные домики были разбросаны на милю вокруг деревни.

Обитателей второго кольца, в котором росло больше ствиллов, составляли мужчины, воины, защищавшие деревню во время вражеской атаки. Эти «гнезда» были крупными, нарочито грубыми, выпячивающими неотесанность, жестокость и беспощадность владельцев; они не болтались в воздухе, а плотно прилегали к стволам. Несколько мужчин, удобно устроившихся в паутине веревок возле своих домов, встретили Сеха приветственным кличем. Он в ответ радостно махал им рукой.

После второго кольца начиналась собственно деревня. Здесь гигантские ствиллы росли гуще, и «гнезда» на них крепились уже по несколько штук, а в толстых корнях устраивались мастерские и амбары, огораживались участки возделанной земли или загончики для животных. Маленькие, большие, густо облепленные хвоей или, наоборот, ветками лиственных деревьев, украшенные лентами, бубенчиками, дощечками с какими-то символами — домов было множество. В Нехенхе проживало несколько сотен жителей, и у некоторых из них было не по одному «гнезду».

При взгляде с земли поселение казалось выстроенным хаотично. Повсюду острые сучья, сети из веревок, в которых легко запутаться, а под ногами пустота. Но Сех рассказывал, что стоит подняться хотя бы на первый уровень веток, как становится ясен тонкий замысел строителей. Кроны деревьев аккуратно подрезаны, канаты переплетаются в надежные лестницы, и при выходе из «гнезда» сразу открываются ведущие вниз или к соседям пути, по которым может пройти даже ребенок. Верилось в это слабо, но карапузы по колено ростом и правда ловко перебирались со ствилла на ствилл, чтобы поглядеть на чужаков.

Совсем скоро вокруг кареты Альезана собралась гурьба ребятишек, которая провожала отряд до сердца деревни. Обычно там, на самом кряжистом ствилле, располагался дом кесета. Однако в Нехенхе не было вождя, и это было ее главным отличием от других поселений. Вместо ствилла в ее центре на просторной площади стояла круглая постройка, нечто среднее между шатром и шалашом, которую укрыли плотными тканями и украсили ветвями. В ней, вокруг горящего очага, собирались старейшины разных племен. В теплые месяцы они устраивали совет под открытым небом, чтобы слышала вся деревня, но сейчас из-за холодов от этой традиции отказались.

Дорога закончилась на втором кольце, и Альезан решил пройти до шатра пешком. Маги сгрудились за его спиной. Карета, глухо поскрипывая, катилась рядом. Перед шатром их ждали выстроившиеся в полукруг кесеты — те из них, кто успел доехать до Нехенхи. Это были немолодые мужчины в облегающей одежде древесных цветов с выставленными напоказ ожерельями. Камни для них использовались не абы какого качества — Сони заметил опалы, топазы и даже невероятно дорогие изумруды, на которые Нехенху можно было кормить несколько месяцев. В Кинаме подобные вещи носили женщины, и на груди у мужчин они выглядели странно. Но для сехенов это был символ высокого положения, отличающий воинов и старейшин от простых жителей.

В отдалении за кесетами, на соседних ствиллах, висели целые грозди любопытных сехенов. Кое-кто поглядывал на чужаков неодобрительно, однако все без исключения жители следили за гостями с неподдельным интересом. В детали союза посвящены были немногие, но все знали, что раз в Нехенхе устраивается большой совет, то грядет нечто грандиозное. Народ тихо гудел, предвкушая праздник. Советы кесетов проходили довольно редко, и очередной — тем более с участием лорда — обещал обеспечить сельчан новостями и темами для разговоров на целый год.

Когда отряд приблизился к кесетам, вперед вышел рослый для сехена мужчина с покрытыми сединой волосами, среди которых почти не осталось рыжины. У него были маленькие глаза и рот, создающие впечатление миролюбия, а с левой скулы на шею спускалось знакомое красное родимое пятно. Сехен, который встречался с Альезаном в тот день, когда отряд приехал в Могаред?

— Да светит вам солнце! — с легким акцентом сказал кесет, скрестив ладони перед лицом и глубоко поклонившись. Три желтых топаза натянули тонкую золотую цепочку. — Меня зовут Виш из Тавархи, и я выбран вести грядущий совет кесетов. Позвольте приветствовать вас в Нехенхе от имени всех сехенских старейшин.

Альезан так же чинно поклонился ему в ответ.

— Свободной вам жизни, друзья! — поздоровался он на сехенский манер. Это должно было стать знаком уважения к их обычаям, и переговорщик попал в точку — на лицах некоторых вождей отразилось удовольствие. — Меня зовут Альезан Тветт, и я прибыл, чтобы сделать вам щедрое предложение от истинной королевы Невеньен Идущей.

Теперь несколько кесетов сдвинули брови. Либо они сомневались, что Невеньен — истинная королева, либо не верили, что предложение будет щедрым.

— Мы искренне рады видеть вас и с нетерпением хотим узнать, что она желает предложить нам, — вежливо произнес Виш. — Позвольте заверить вас в наших добрых намерениях и показать ваши дома на то время, пока будет длиться совет.

Изящный намек на то, что дольше они чужаков в деревне не потерпят. На лице Альезана не промелькнуло и тени.

— Мы будем счастливы насладиться вашим гостеприимством, — льстиво ответил он.

Альезан и кесеты еще раз поклонились друг другу. На этом, кажется, церемония приветствия закончилась, потому что полукруг мгновенно распался, и сехены рассыпались в разные стороны, не проявляя к лорду никакого интереса. Однако они разошлись слишком быстро. Их торопливые движения, как будто расписанные заранее, и упавшие невзначай взгляды говорили скорее о показном, чем настоящем равнодушии. В глубине души каждый наверняка хотел подойти к Альезану и потрясти его с вопросом: «Будут ли выполнены данные мне обещания?», — но боялся, что это увидят соплеменники.

Кроме Виша перед шатром остался лишь один человек, на чьей шее висело ожерелье с полумесяцем кроваво-красной яшмы. Держался мужчина совсем иначе, чем прочие старейшины. В уставших глазах кесетов светилось больше разума, чем у подавляющего большинства сехенов, но даже их, лидеров, пригибали к земле беды их народа. Этот же кесет, хоть и среднего по меркам сехенов роста, чуть ниже Сони, стоял прямо, с расправленными плечами и поднятым подбородком, и оттого казался выше, чем был. На его губах играла улыбка — вовсе не гостеприимная, а скорее выражающая превосходство. Живое лицо отражало все, что творилось у него в мыслях и что происходило вокруг. И чего там точно не было, так это приязни к гостям.

— Папа! — воскликнул Сех, бросаясь к нему в распахнутые объятия.

Значит, это был Гох. Увидев их рядом, Сони удивился, почему он не догадался об этом раньше. Отец и сын походили друг на друга как две капли воды, с той лишь разницей, что Гох был старше, его бородатое лицо было жестче, а плечи — шире. Он так прижал к себе сына, что у обоих затрещали швы на одежде.

Два сехена торопливо, похлопывая друг друга по плечам, заговорили на родном языке. Обмениваясь новостями, они так и не отпустили друг друга, а глаза обоих светились от радости. Они не замечали ни покашливаний Альезана, недовольного тем, что один из его охранников отвлекся, ни того, что на них пялится половина деревни, которая вовсе не спешила разбежаться по своим делам. Вот, получается, какой должна быть встреча отца и сына после долгой разлуки…

— Завидуешь? — ехидно спросил Дьерд у Сони.

— Нет.

Да. Завидовал, и жгуче. Было время, когда он горевал по родителям, но был в его глупой молодости и такой момент, когда он даже гордился тем, что некому его наказывать, гнать домой, читать морали и прочее, что ненавидят дети. Потом пришло безразличие — так уж случилось, и бессмысленно страдать по этому поводу. Но, видимо, где-то глубоко внутри тоска по родительской ласке все же оставалась, и проявилась она лишь тогда, когда Сони сам мог давно уже стать отцом.

Он отвел взгляд в сторону. Кого-то любят. Кого-то ждут. Считают дни до долгожданной встречи и протирают иногда засаленные детские игрушки — память о тех временах, когда чадо еще не доставало макушкой до стола. А кто ждет Сони?

— Сех! — строго окликнул Кален.

Отец отцом, но отряд ждала работа. Виш с Альезаном уже уходили с площади, а конюх принимал у кучера и Калена поводья, чтобы отвести лошадей в единственную на всю деревню конюшню. Щеки легко краснеющего Сеха заалели и он, видимо, извинился перед отцом — ни одного слова Сони не понял, но выглядело это именно так.

— Скорее, — поторопил Кален гвардейцев.

Возле него стояли два помощника конюха, которые не могли забрать телегу, пока она не будет разгружена. Эта огромная честь предназначалась охранникам Альезана — желающих помочь сехенов вокруг не наблюдалось. Сони кисло посмотрел на гору вещей, возвышавшуюся на повозке. Таскать — не перетаскать. Хорошо еще, что лорд поехал без жены и детей, иначе подводы вились бы вереницей.

— Черные Небеса… — бормотал Дьерд, выбирая себе сундук поменьше. — Когда мне сказали, что нужно сопровождать Альезана, я уж думал, что мы достанем мундиры и в кои-то веки станем похожи на гвардейцев. А оказалось, что мы опять простые охранники и проклятые носильщики.

— Кому надо, тому известно, кто мы, — оборвал его Кален, взваливая на себя самый грузный ящик.

Одна из целей, которых добивался Альезан, беря с собой отряд, состояла в устрашении и демонстрации силы. И Гох, и другие кесеты знали, что Сеха приняли в отряд магов, и никто не должен был сомневаться в том, что перед ними гвардейцы. А те из вождей, кто обладал магическими способностями, наверняка передадут остальным, каково истинное могущество охранников лорда.

— Если честно, я тоже думал, что мы будем не под прикрытием, — пожаловался Сех.

Судя по взглядам, которые он бросал на соплеменников, ему было обидно из-за того, что нельзя похвастаться мундиром первого в Кинаме сехена-гвардейца.

— Такое уж у нас в этот раз задание, — резонно заметил Сони, выхватывая крошечный ларец из-под носа у Дьерда, пока тот колебался, не взять ли соседний.

— Скромный Сони выбрал себе самую тяжелую ношу, — фыркнул Виньес, вытаскивая из телеги сундук не меньше, чем у Калена, но явно слишком громоздкий для тощего мага.

Сони хмыкнул.

— Охота надорваться — твои проблемы. А мне перенапрягаться нельзя, я еще болен.

Виньес, согнувшийся в три погибели, неразборчиво выругался.

— Побери вас Бездна, — протянул Дьерд.

В считанные мгновения телега была разобрана, и перед ним лежал последний ящик — размером не меньше его самого.

— Довыбирался? — насмешливо спросил Кален.

Дьерд грустно вздохнул, развел руками и с внезапной легкостью вскинул сундук на плечи, вызвав восторженные охи у наблюдающих за ним сехенов. При этом рыжий маг старался не отходить от Сони, а облачко магии, которое исходило из его груди, поредело. Сони цыкнул. Хорошо быть магом… Может, назло Дьерду обогнать его, чтобы постарался так же, как и остальные?

Виш повел Альезана на окраину деревни, и топать с сундуками на плечах пришлось прилично. Вероятно, кесет поступил так нарочно, но смысл этого от Сони ускользал. Он ловил лишь множество взглядов от сехенов, как будто случайно остановившихся на пути к домам гостей. В основном это были женщины — как известно, все они досужие сплетницы. Скрюченной годами старухе-сехенке, конечно, именно в этот момент нужно было спуститься, чтобы вытряхнуть мусор, а потом долго стоять рядом с соседкой, держась за поясницу и посматривая в сторону гостей. Да и молоденькой девушке-канатчице, которая смело улыбнулась Сеху, понадобилось тянуть длинные нити для свивания прямо сейчас, и никак не позже. А уж об остальных бессчетных хозяюшках и говорить было нечего. У Сони заболела голова, когда он представил, как вечером вся Нехенха будет перемывать чужакам кости.

— Эй, Сех! — крикнул Дьерд, который заметил, как мальчишка смутился от улыбки канатчицы. — Ты там про свою подружку Шен, гляди, не забудь среди таких красоток.

Расчет насмешника оправдался — канатчица, услышав слово «подружка», отвернулась и принялась яростно сматывать веревки.

— С вами забудешь, — досадливо протянул Сех, наблюдая за ее гибкими движениями.

На единственного сехена в отряде, конечно, смотрели, но больше всего внимания удостаивался Альезан. Его сафьяновые сапоги с затейливым рисунком утопали в почве, а длинный зеленый плащ из тонкой шерсти, до этого тщательно задираемый чуть ли не до пояса, волочился по утоптанному лесному грунту, и Альезана это как будто нисколько не волновало. Полчаса назад раздражавшийся из-за каждой мелочи, сейчас он воплощал в себе все мировое благодушие и царственно вышагивал за Вишем. Его глаза лучились любовью к братьям-сехенам, а детям он улыбался с такой нежностью, словно был им родным отцом. Актерскому мастерству у него стоило поучиться. Заметив, с каким восхищением его провожают сельчане, возможно, ни разу в жизни не видевшие лорда, Сони покачал головой. Для здешних сехенов не существовало ни Тэрьина, ни тем более Невеньен. Они могли веками жить на этом ствилле, выходя из Нехенхи разве что в ближайшую деревню присмотреть новую утварь у горшечника взамен расколотой. Поэтому человеком, с которым они заключали союз, была не мятежная королева и не Тьер, а Альезан. Это он ездил к ним, беседовал с ними и раздаривал обещания. Он сумел создать идеальный образ представителя власти, которая намеревается облагодетельствовать помощников. Невеньен понятия не имела о каком-то там лорде Альезане Тветте, а он обеспечил ей союз, который приведет ее на трон.

Почти обеспечил. У Сони потихоньку складывалось ощущение, что все держится на соплях. Слишком нервничал Альезан по пути в Нехенху. Слишком уверен в себе был Гох. Слишком много недружелюбных взглядов смотрело вслед отряду. Слишком… Проклятье. Он осознал, что инстинктивно подыскивает пути отхода — запоминает боковые дороги, оценивает размеры амбаров и их расположение относительно других построек, сложность замков и почву, на которой не будут слышны шаги. Полезная привычка. Когда ты в большом городе и тебе есть, где спрятаться, а не когда ты в деревне, где все живут на деревьях, и вокруг тебя глухой лес.

Ларь в руках вдруг показался тяжелее, чем есть. Сони прижал его к себе, устраивая поудобнее. Ничего. У Альезана все схвачено. Не исключено, что магам вообще не придется вмешиваться.

— Надеюсь, вам не будет неуютно, — тем временем рассказывал Виш. — Мы возвели для вас временные жилища, но старались соблюсти все условия. Как вы понимаете, у нас редко останавливаются люди, не привыкшие ночевать в наших домах, — он робко улыбнулся.

— Ничего страшного, — заверил его Альезан. — Я уже бывал у вас раньше и убежден, что ваше гостеприимство выше всяких похвал.

Польщенный Виш сощурился. Его маленькие глаза превратились в щелочки, делая его похожим на домашнего рыжего кота. Может, зря Сони беспокоится? Сехены наивны, как дети. Вряд ли они будут что-то замышлять.

— Сюда, прошу, — Виш простер руку к трем круглым шатрам.

В глубине души Сони надеялся, что это будут домики, пусть даже шалаши, однако заморачиваться настолько серьезно и строить на своей земле что-то более постоянное сехенам не хотелось. Они установили три каркаса, на которые надели толстую войлочную ткань разных расцветок. Внутри, если не считать набросанных ковров и очага в центре, было пусто. Когда Виш поднял полог предназначенного Альезану и его слуге шатра, на лице лорда на мгновение промелькнули истинные чувства. Назвать их благодарностью за теплый прием было сложно.

— Издеваются, — тоном знатока шепнул Виньес.

— Э-э… — выдавил Альезан. — Спасибо вам за проявленное радушие. Прекрасное… э… место.

— Юрта, — услужливо подсказал Виш. — Шинойенцы называют такие дома юртами.

— Замечательные… юрты.

— Располагайтесь, — все с такими же счастливо прищуренными глазами предложил Виш. — Я пока оставлю вас. А позже мы бы хотели угостить вас нашим традиционным обедом.

— Спасибо. Превосходное проявление гостеприимства с вашей стороны, — отнюдь не восхищенно ответил Альезан.

Полог палатки опустился. Дьерд уронил на пол сундук, упавший с глухим стуком.

— По крайней мере, мягко, — без энтузиазма сказал маг.

— Господин Альезан, — тихо произнес слуга. — Вы уверены, что некоторые из кесетов не хотят от вас избавиться?

— Нет, — ответил он. — Пожалуй, теперь я даже уверен в обратном.

Сони нагнул ложку над своей миской, глядя на то, как из нее выливается жиденькая безвкусная каша из перетертой тыквы с картошкой. В конце раздался шмяк — это в горячее варево шлепнулся кубик кислого яблока. Дикое сочетание. Оно называлось супом и было знаменитым сехенским блюдом, которым они угощали всех гостей.

— А мясо где? Тут что, правда нет мяса?

Дьерд возил ложкой в желто-оранжевом месиве, отказываясь поверить, что там нет ни кусочка мяса. Увы, это действительно было так.

— И не ищи, — буркнул Виньес. — У сехенов плохо развито скотоводство. Мясо они редко едят.

— Яйца Шасета, — уныло выругался Дьерд. — Хочу обратно в погреб Эрестьена. Или на худой конец к Нисе.

Ниса готовила не очень хорошо — живущие в ее приюте ценили хозяйку за другие качества. Но после сехенского супа даже то, что подавала она, казалось верхом поварского искусства. Сони, давясь обжигающей тыквенной жижей, в очередной раз вспомнил Нису добрым словом. Отличная она все-таки женщина. Сони прощался с ней так, словно они виделись в последний раз. Хотя она так и не поверила, что маги не имеют отношения к страже, но все равно сказала, что примет и Сони, и его друзей в любое время и при любых обстоятельствах. В ее обещании он не сомневался.

— Прошу прощения, — Дьерд ослепительно улыбнулся усыпанной веснушками девушке, которая разливала еду сидящим вокруг огня мужчинам. — А еще что-нибудь пожевать намечается?

Она растерянно посмотрела на него, так ничего и не ответив.

— Дьерд… — прошипел Виньес.

Быть аристократом этот парень просто не мог. Охранники и не должны вести себя, как в великосветском обществе, но чуточку манер можно было проявить. Хотя бы затем, чтобы лорд Альезан, сидящий на коленях и изо всех сил пытающийся сохранить непринужденность, не косился на магов так уничтожающе.

В конце концов, Виш пытался приобщить их к сехенским обычаям. Он и еще двое кесетов предложили Альезану отобедать традиционным супом. По приказу Виша в самую большую юрту внесли крупный котел, который установили над огнем, а пара женщин стала разливать суп по мискам. Его ели на праздниках и перед началом советов, чтобы общая трапеза скрепила участников чувством товарищества. Предполагалось, наверное, что все должны трескать кашу с удовольствием и потом делиться впечатлениями от вкусной и обильной пищи, но за обе щеки эту отраву уминал только Сех.

— Вкуснота! — причмокивал он. — Как же я давно не кушал родного супчика.

Кроме него достаточную степень аппетита удалось сохранить лишь Калену, который с северной бесстрастностью глотал ложку за ложкой и подставлял миску под добавку. Он всегда умело скрывал свои эмоции. Сони зачерпнул еще одну ложку и стал меланхолично наблюдать за тем, как каша из нее вытекает в миску. Мясо, где же ты, покажись…

Зажрался он все-таки с этими гвардейцами. Были времена, когда мяса он месяцами не видел. А теперь вот жалуется.

— Все ли насытились? — спросил Виш. Он до сих пор щурился, и это начинало раздражать. Как можно подстраивать гадости с таким милым выражением лица?

Услышав нестройное, а кое от кого и мрачное «да», кесет махнул рукой двум поварихам. Убрав черпаки, они подхватили котел за ручки и подняли его с огня.

— Девушкам нужно помочь? — спросил Виньес, отставляя миску на ковер.

— Сех, — тут же сказал Кален, — ты, наверное, хочешь проведать отца. Господин Альезан, кесет Виш, разрешается ли ему помочь девушкам, а потом уйти?

Глаза мальчишки загорелись надеждой.

— Иди, Сех, — позволил Альезан. — Пока мне твои услуги не понадобятся.

— Конечно-конечно, юноша, — благодушно кивнул Виш. — Жаль, что твой отец не захотел присутствовать на обеде, но никто не мешает тебе присоединиться к нему.

— Спасибо! — воскликнул Сех, подскакивая и кланяясь. — Господин Альезан, я не буду задерживаться.

Альезан повернулся к своему слуге.

— Помоги им тоже.

Тот поклонился и перехватил ручку котла у сехенки помоложе. С другой стороны встал Сех, а сехенки придержали им полог, пока еду выносили из юрты. Что бы там ни пообещал мальчишка, скоро ждать его вряд ли приходилось. Сони думал, что слуга сейчас вернется, но он тоже пропал надолго. То ли девушки уломали его вдобавок помыть котел, то ли что-то еще.

— Мы разделили пищу, — медленно произнес Виш, перестав щуриться. — Мы среди друзей.

Альезан внимательно оглядел двух других кесетов в шатре и поставил суп перед собой. Есть он больше не собирался.

— Эти… стены не пропускают звуки?

— Они очень плотные. Если не кричать, то снаружи ничего не слышно, — ответил Виш.

— Ясно. Мой помощник будет на всякий случай наблюдать снаружи. Если он заметит что-то подозрительное, то даст сигнал.

Вот куда делся слуга. Интересная у них с господином налажена схема.

— Может быть, нам следует представиться снова? — предложил Кален.

— Естественно, — согласился Альезан. — Кесет Виш, это лейтенант Кален и его люди, о которых я рассказывал. Они помогут повлиять на Гоха. А это кесеты Виш, Ирт и Лос, которых тоже не устраивает деятельность Гоха.

Трое сехенов, сидящих на коленях по другую сторону очага, больше не казались миролюбивыми. По сумрачной юрте гуляли красноватые отблески огня, а из дымника — круглого отверстия над очагом — падал блеклый свет, придавая лицам мертвенную бледность.

— Его жажда крови ослепила немало сехенов, — подал голос Ирт. Старший из троих, он казался самым проницательным. Возможно потому, что до сих пор молчал. — Он увел из моей деревни нескольких человек, которые отправились в Могаред проповедовать освобождение сехенов от кинамского гнета. Сейчас почти все они мертвы.

Освобождение от кинамского гнета? Да уж, такие мысли не понравятся любому правителю.

— Он пытается подмять совет под себя, — добавил Виш. — Но если мы выберем тот путь, который предлагает он, то наш народ окажется на грани истребления.

— Вы хотите, чтобы мы убили Гоха, — подытожил Кален.

Сехены неуверенно переглянулись. Кажется, им не нравилось слово «убить».

— Один из вас — его сын, — Лос настороженно изучал мужчин перед собой. Сехен боялся предательства — это было заметно по слезящимся глазам, хотя весь дым улетал наверх, и подрагивающим рукам, которые никак не могли найти себе места. Говорил он с более сильным акцентом, чем другие кесеты. — Лорд Альезан, обдуманным ли было приводить мальчика в Нехенху?

— Мы должны убедить Гоха, что все идет в соответствии с его планом, — напомнил переговорщик. — Кроме того, мальчик ничего не знает. Эти люди — профессионалы.

— Все зависит от того, чего вы хотите, — добавил Кален. Он сцепил пальцы, упер локти в колени скрещенных ног и не мигая смотрел на сехенов. В свете пламени его кожа приобрела бронзовый отлив, делая командира похожим на статую северного бога. — Если вы потребуете убить Гоха открыто, то мы не сможем на это пойти.

— Прежде всего, — Виньес кашлянул, — почему вы не можете справиться с этой проблемой сами? Мне показалось, что он мешает вам не меньше, чем нам.

Виш опустил взгляд вниз.

— Для сехена поднять руку на родича — страшный грех. Когда сыновья Прародителя Сатоса — основатели наших племен — стали драться между собой за первенство и убивать друг друга, Отец разгневался и запретил им проливать кровь братьев. Это непреложный закон, который мы впитываем с молоком наших матерей. На сехена, убившего сехена, падет проклятие. Он никогда не отправится на Небеса и не соединится с Сатосом.

Понятно, почему Сех так переживал из-за гибели телохранителя Тена. Что ж, попадет он там к своему предку или нет, это должно было послужить ему хорошим уроком. Не потерял бы голову — Тен был бы жив.

Однако Сони услышал в этом оправдании и еще кое-что — шанс, в который следовало вцепиться всеми зубами и ногтями и не отпускать. Шанс не оставить Сеха сиротой.

— Постойте, — произнес он. — То есть вы на самом деле не хотите, чтобы Гох умер?

Кесеты снова обменялись взглядами. Пречистые Небеса! Если даже вожди сехенов настолько не уверены в себе, не удивительно, почему этот народ поработили сначала арджасцы, а затем кинамцы.

Видя реакцию старейшин, Кален нахмурился. Они сомневались, и вероятность того, что в конце, когда дело будет сделано, они внезапно передумают, была слишком высока. Но вернуть Гоха с Небес уже не получится.

— Меня смущает, что в деревне нет чужаков кроме нас и многие знают, что позиция Гоха нам неудобна, — сказал Кален. — Если он погибнет при загадочных обстоятельствах, винить станут нас и только нас, а насколько я понял, у Гоха достаточно сторонников. Вы сможете сдержать деревню от попытки самосуда и бойни? И достигнет ли союз цели в таких условиях?

— Позвольте я напомню, что необходимо королеве Невеньен, — вкрадчиво произнес Альезан. — Ей нужна поддержка сехенов. К мнению Гоха прислушивается слишком много сехенов, которых мы не можем игнорировать. Если Гох не умерит свою кровожадность и не согласится на наши условия, то поддержки не будет. Если не будет поддержки, положение сехенов останется тем же, что и при династии Идущих, и при Тэрьине, а его наследник Гередьес, насколько мне известно, вообще настроен против вашего народа.

Королеве Невеньен нужна была поддержка сехенов, а на пути Альезана к добыче этой поддержке стоял Гох. Но действительно ли одно мешает другому? Или Альезан просто не хочет искать иное решение проблемы?

Развалившийся на коврах Дьерд ткнул в огонь палкой, отодвинув от себя жарко разгоревшееся поленце. Пламя, зашипев, отступило, а затем снова хищно набросилось на дрова. Огонь пожирал все.

— Я просил вас убедить Гоха в том, что лучше потерпеть с местью до лучших времен, — продолжал лорд. — У вас получилось что-нибудь?

Он спрашивал, уже зная ответ. Ирт поджал морщинистые губы.

— Гох непреклонен. Он считает, что если мы не потребуем наказания сейчас, то позже не получим уже ничего. Он не верит вам, лорд Альезан.

В этом Сони его поддерживал. Верить лордам? Да ни за что. Особенно когда кто-то из них повинен в гибели твоих родных.

— А вы пытались подорвать веру в него? — спросил Сони, поднимая взгляд от очага. — Если я правильно понял, вам нужно, чтобы он замолчал сейчас, во время голосования за союз. А дальше он будет скреплен клятвой и не сможет причинить вред лордам — сторонникам королевы Невеньен.

Ну, допустим, сможет. Это он мог в любое время. Подсылаешь в ночи убийцу — и все готово. Проблема была в бумагах, ведь так?

— Что значит «подорвать веру»? — насторожился Виш.

Три сехена уставились на Сони, словно у него выросла вторая голова. С интересом на него поглядывал и Кален.

— Подставить, — объяснил он. — Сделать так, чтобы члены вашего совета перестали прислушиваться к мнению Гоха.

— Как будто мы не думали об этом, — фыркнул Лос, вытерев влажный глаз. Его нижнее веко подергивалось. — Очернить его невозможно — его связи безупречны. По серьезному поводу к нему не подкопаешься, а по мелочам… Это смешно и не придаст никому чести. Мы даже пытались подбросить ему подложные письма, уличающие его в отношениях с теми же лордами. Ничего не вышло. Гох искусный плетельщик ловушек, в придачу он маг.

— Маг? — переспросил Сони. — Я не заметил возле него сияния энергии.

— Он ночной маг, — уточнил Лос. — Это усложняет дело, потому что ночью, когда он не на виду, его подстеречь невозможно. Он всегда настороже — боится подосланных к нему лордами убийц. Он поймал нашего человека в последний момент. К счастью, его обвинили только в воровстве.

Альезан терпеливо прикрыл веки. Кесетам повезло, что подделки не были найдены. Узнай кто-нибудь из приверженцев Гоха, что трое вождей сговорились против него, состав совета сразу бы изменился, и о союзе с сехенами можно было бы забыть.

— А если представить, что кто-то пробрался к нему? — настаивал Сони. — Как мы могли бы вывести его из игры?

— Начало совета завтра, — напомнил Лос. — Вы не успеете подготовиться.

— Об этом судить нам, — жестко произнес Кален. — Определитесь с заданием и его условиями, а мы решим, что можем с этим сделать.

Лос примолк, нервно посматривая на северянина, превосходящего его ростом раза в три.

— Так что, нет способа?

Вопрос Сони прервал установившуюся тишину. Давайте же, соображайте…

— Есть. Камни, — со вздохом произнес Виш. — Священные камни для голосования, по преданию, собранные для сыновей самим Сатосом. В нашей истории было несколько случаев, когда итоги голосования подтасовывали, подменяя мешок с опущенными в него камнями другим. За это полагается жестокое наказание, а виновник навсегда лишится доверия. Я подозревал, что Гох пойдет на что-нибудь подобное, потому и добился того, чтобы меня избрали вести нынешний совет.

— А вы не можете сами подтасовать результаты голосования в пользу союза с королевой Невеньен? — поинтересовался Дьерд.

— Сатос, конечно же нет! — ужаснулся Виш. — Это же нарушение всех наших традиций и обычаев! Это против воли Прародителя Сатоса! Разве кто-то на такое пойдет?

Теперь мрачное молчание воцарилось со стороны отряда. Сони начал понимать измотанность Альезана переговорами с сехенами. Почему все простое для них настолько сложно?

— Ладно, — натянуто произнес Виньес. — Так и что по поводу священных камней?

— Как ведущий совета, я считаюсь их хранителем и могу их вам показать. Если у вас получится изготовить похожий набор и подбросить его Гоху, то я… — Виш устало потер глаза. Сделки с совестью очень утомительны. — Я подстрою свое отравление. Не насмерть, но так, чтобы обвинить в этом Гоха.

— Мы заставим кесетов проверить его дом, — поддержал Ирт. — И если там найдется второй мешок с поддельными священными камнями, то Гоха исключат из совета. А если нет, то противостоять ему станет некому. Поэтому надежда только на вас.

— Прекрасно, — оживился Виньес. — Можно попробовать…

— Повторяю: Гох, как и его сын, маг, — перебил Лос. Его роль, кажется, состояла в том, чтобы все подвергать сомнению. — Он издалека чувствует, как к нему или его дому приближаются маги, а вы маги и есть. Вам к нему не подобраться. Мы потеряли лучшего шпиона, когда подбрасывали письма.

Сони встал, нависая над кругом сидящих мужчин. Поток слов сехенов прервался.

— Я не маг, Гох меня не обнаружит. И я достаточно ловок, чтобы забраться к нему в дом.

Он пристально смотрел на Калена. Если командиру дороги его люди, он должен одобрить этот план. Сеху надо было помочь. Пусть мальчишке не грозит бедность и прозябание на улицах, нельзя лишать его отца. Сони не хотел, чтобы еще кто-то стал сиротой. Хватит жертв. Хватит.

Кален смотрел в огонь.

— Вернемся к вопросу, что вы будете делать, когда нас обвинят в убийстве Гоха. Если затея с камнями провалится, это так или иначе произойдет. Как вы остановите деревенских от расправы над нами?

— Вас не тронут. Есть женщина, которая из-за Гоха потеряла мужа, — в уголках губ Ирта собрались печальные морщинки. — Она готова пожертвовать своим положением ради того, чтобы отомстить, и примет на себя вину.

Сони был готов услышать что-то вроде «она заботится о благополучии своего народа», но прозвучало все банально. Месть. Как всегда, все замешано на мести. Интересно, хоть кто-нибудь здесь действительно думает о тяжелом положении сехенов?

— И все же, что с Гохом? — спросил Виш. Он ни к кому конкретно не обращался, но вопрос, судя по всему, предназначался Альезану. — Вы попытаетесь подставить его или… убьете?

Сехены, как всегда, надеялись, что кто-то решит за них. Однако Альезан предоставлять им такую возможность не собирался. Если это заговор, запачкаться должны все.

— Вы должны мне ответить, а не я. Мне нужен союз с сехенами, и на этом моя работа заканчивается. Разбираться с Гохом после совета придется вам.

На лицах кесетов отразился страх. Не чересчур ли откровенен был Альезан?

— Проголосуем, — твердо сказал Ирт.

Пожалуй, это было самое разумное предложение за весь обед. Сехены пошушукались.

— Поднимите руки, кто за попытку подбросить Гоху камни, — потребовал Виш.

Первым поднял Сони, почти одновременно с ним — Виньес. Когда их взгляды встретились, губы мага тронула слабая улыбка. Какой бы тварью он ни был, за отряд он стоял горой. Следом вверх вытянулись ладони Виша и Ирта. Лос отвернулся.

Четыре руки были подняты и четыре опущены. Сони не поверил своим глазам. Альезан — Шасет с ним, чем меньше врагов, тем ему проще. С дерганым сехеном тоже все ясно. Но Кален? И Дьерд? Сех ведь один из них. Как они могут даже не попытаться?..

— Вообще-то я считаю, что Гоха лучше убрать, — медленно произнес Дьерд. — Неудобная он фигура получается. Но если все прокатит, это будет лучшим выходом.

Он поднял руку. Пять. Пять против трех. Сони выдохнул, внезапно ощутив, как взмок от жара огня.

— Решено, — тон у Альезана был недовольным. — Отец гвардейца Сеха будет жить.

— Если Сони сможет пробраться к нему в дом и подбросить поддельные камни, — уточнил Кален. — Если нет, то мы убьем Гоха.

Сехены встали. Виш приблизился к Сони и сжал его плечо.

— Решено. Пожалуйста, постарайтесь. От вас зависит не только жизнь Гоха и наши жизни, но и судьбы всех сехенов.

Сони моргнул. Когда это на него, могаредскую вошь, такую ношу успели повесить? Судьбы сехенов. Ха!

— Я постараюсь.

Ободряюще кивнув, Виш развернулся. Спустя несколько ударов сердца гвардейцы с Альезаном остались в юрте одни. Переговорщик повалился на спину, закрыв ладонями глаза. Хотя он принимал в беседе немного участия, напряжение было сильным. А завтра, на совете с десятком сехенов, Альезана ждало нечто в сто раз более худшее.

Дьерд, лежащий на боку, задумчиво смотрел на светлый кругляшок дымника и грыз деревянную ложку, ероша волосы. Как только полог закрылся и сехены отошли от шатра на достаточное расстояние, он произнес:

— Они же идиоты.

— Ага, — признал Виньес. — Зато беззлобные. Ты представляешь, сколько злобных идиотов правит нами?

Дьерд отмахнулся.

— Я буду верить, что наши идиоты не настолько идиоты. Куда эти кесеты приведут свой народ? Будь они моими вождями, я бы трясся по ночам в ужасе.

— Это не наше дело, — сказал Кален. — Наше дело — исполнить приказ и надеяться, что он обернется благом для Кинамы. А сехены… Они живут иначе, чем мы. Ты все равно их никогда не поймешь. А они не поймут, почему мы поступаем именно так, а не по-другому.

Что ж, может, и правильно. Но ведь сегодня он мог повлиять на приказ. Почему он не поднял руку?

Сони продолжал стоять над очагом. Альезан не шевелился, гвардейцы молчали. Огонь, унявшийся до углей, с еле слышным шелестением доедал последние ветки. В прокопченной юрте пахло дымом и потом. Кален сгорбившись сидел возле угасающего пламени. Казалось, командир думал о чем-то очень далеком и грустном.

— Парни, у кого-нибудь еще остался суп? — спросил он. — Мне понравился.

Северяне… Непостижимы.

От ствилла исходил душистый запах свежести, совсем не похожий на сладкий аромат обработанной древесины. Он успокаивал, в отличие от вездесущих хвоинок, щекочущих шею. Они раздражали и мешали сделать выбор.

Перед Сони было натянуто несколько канатов, однако пройти можно было лишь по одному. Загадку довершало переплетение веревок сверху, за которые следовало держаться, чтобы не упасть. Схватишься не за ту — и плевать, что твои ноги ступают по туго натянутому тросу. Кажущийся надежным узел распустится, и ты соскользнешь с дороги толщиной в палец, а «гнездо», соблазнительно маячившее на расстоянии нескольких шагов, станет недосягаемым. Сони оглянулся, прикинув расстояние до земли. Он находился на середине ствилла — все равно что на макушке рябины. Высоко, слишком высоко. Так недолго и разбиться.

Время шло. Сони глубоко вдохнул. Нужно сосредоточиться. От этого зависят его честь и репутация. Его… деньги.

— Давай скорее! — завопил снизу Виньес. — Еще немного — и я подумаю, что ты сдался!

— Э, не отвлекай его! — Дьерд пихнул товарища. — Эй, Сони! Будь аккуратнее! Я такую уйму денег на тебя поставил!

Сех залился счастливым смехом. Гвардейцы с Вишем сидели у корней дерева на клочке травы и наблюдали за Сони. Между ними переходили кучки монет.

— Кстати, — Дьерд обернулся к сехенам. — Зачем вам взбираться на деревья? Неужели на земле жить нельзя?

— Наша родина — на далеком юге, — терпеливо принялся объяснять Виш. Он повторял это уже третий или четвертый раз за день. — Там, откуда мы пришли, землю постоянно заливает водой, а еще там водятся ядовитые змеи и страшные чудовища вроде крокодилов.

— Крокодилы? — Дьерд задумчиво потрепал рыжеватый чубчик. — Читал о таких. Зеленые и зубастые, могут перекусить целое дерево. Эй, Сони! Представь, что за тобой гонится крокодил и тебе по-любому надо залезть наверх!

— Заткнитесь! — огрызнулся Сони.

Он должен был пройти сейчас до конца. Если не получится подбросить Гоху камни иным способом, то придется лезть к нему в «гнездо», а это сложный трюк. Сони с удовольствием бы его не исполнял, но у него было плохое предчувствие, что придется. В конце концов, за годы воровства Сони так мало попадался страже только потому, что всегда готовился к худшему. Виш щедро позволил устроить «дружеское состязание» на своем доме, но тренироваться здесь весь день было нельзя. Вокруг уже собирались любопытные, и если они что-то заподозрят, то попытка свалить вину за проникновение к Гоху провалится.

Торопиться тоже было нельзя. Обычно сехены не устраивали из «гнезд» силки, однако к Гоху это не относилось. Виш для примера устроил нечто похожее на то, что могло ожидать Сони ночью, и получившееся ему очень не нравилось. Следовало понять принцип действия ловушек, в каком порядке переплетаются веревки и научиться отличать «пустые» узлы, которые распускаются от легкого натяжения. Об узлах Сони знал достаточно и умел завязывать их несколькими способами, но сехены использовали другие виды, а времени разобраться категорически не хватало. Даже если подсоединить к делу Виша, Сеха и всех сехенов, кто готов помочь, изучить все до вечера Сони не успевал. Сех говорил, что сехены умеют отличать правильные веревки с первого касания, поэтому им и не нужны проводники, чтобы зайти в гости к соседу. Та еще премудрость, и на ее освоение требуются месяцы. У Сони было не больше часа. А если он попадется при попытке залезть к Гоху…

Мысли. Тревоги. Пора избавиться от них и дать работать телу. Сони снял перчатки, защищающие кожу от травм, но мешающие воспринимать предметы на ощупь, затем закрыл глаза и потрогал канаты над собой. Один из них показался более гладким. Наверное, за него хватались чаще, чем за другие. Сони для проверки потянул его вниз. Сидит крепко.

Он открыл глаза и осторожно ступил на нижний канат, держась за верхний. Пока все шло неплохо. На земле ликовал Дьерд, предвкушая победу. Осталось четыре шага. Три. Два…

Верхняя веревка внезапно ослабла. Сони покачнулся. Нет! Он раскинул руки, выгнулся и бросился вперед, уже теряя равновесие. Мелкий панический шажок, второй, третий… Готово!

Дыхание сбилось. Сони прижимался к «гнезду» крепче, чем мог бы прижиматься к возлюбленной, хотя стенки кололи его сухими ветками. И чувство радости было, несомненно, гораздо сильнее, чем могла бы подарить женщина. А облегчение — ах, какое облегчение, что он не свалился с такой высоты…

— А-ха-ха! — Дьерд прыгал от восторга, ссыпая в карман монеты угрюмого Виньеса. — Сони, слезай, я поделюсь с тобой выигрышем.

— Ставлю на то, что он не слезет без помощи, — фыркнул Виньес.

— Ты и так все проспорил уже!

— Давай, принимай ставку. Сейчас эта курица облажается, и я все верну обратно.

— Это кто там курица? — зарычал Сони.

Успех Виньеса нельзя было назвать даже отвратительным. Его просто не было. Он запутался в первых же петлях, избрыкался и мгновенно сдался, освободившись из веревочных пут с помощью энергии. Дьерд после долгих мучений добрался до середины пути и тоже повернул обратно. Кален, прилепившийся к Альезану как банный лист, с интересом посмотрел на забавы друзей, когда пробегал мимо, но испытать себя отказался. Никто из них не привык работать без магии и анализировать тончайшие оттенки чувств, и ни у кого из них не было такой интуиции, как у Сони. Ну и кто после этого курица?

— Впервые вижу, чтобы у кого-то не из сехенов так быстро получилось освоить секреты нашего передвижения по канатам, — с уважением произнес Виш.

Он снова нацепил неизменный прищур, который заменял вождю все эмоции. Но кажется, его действительно впечатлили достижения Сони.

— Это простейшие плетения, — снисходительно произнес новый голос. Сверху его обладателя видно не было. — Настоящих ловушек нет, высота средняя. Дом, в который сможет залезть и ребенок. Какие тут секреты? Запахи да плотность, волокнистость — вот где секрет. Если бы он ориентировался по ним, умел отличать хотя бы пеньку ото льна, то другое дело. А так — разве здесь есть чем гордиться?

Сони вытянул шею, раздвигая мохнатые ветки ствилла. Кто там ставит под сомнение его триумф?

— Согласись, что даже это очень здорово для человека, который никогда раньше не бывал в наших домах, — упрекнул Сех.

«Даже это»? Сони был готов расплакаться.

— Может быть, — неохотно признал голос. — Но вот вопрос: зачем вообще ему бывать в наших домах?

Кто это, Сони уже догадался. Но он должен был увидеть его лицо, особенно когда этот человек так запросто разносит его в пух и прах. До площадки, откуда открывался хороший обзор, нужно было слезть чуть-чуть вниз. Так, возьмемся вот за эту веревку…

Сони опустил на нее свой вес и с криком рухнул вниз.

— Я запутался! — жалобно сообщил он после недолгих трепыханий.

— Ага! Я же говорил! — воодушевленно объявил Виньес. — Дьерд, возвращай мои деньги.

— Сволочь! — не выдержал Сони. — Чтоб ты провалился в пузо Огрошу!

Снизу до него донесся надменный смех Виньеса и проклятия Дьерда.

— Я освобожу тебя, — сказал Сех.

Он очутился возле «гнезда» в мгновение ока. Да, мальчишка задержался кое-где, выбирая между тросами, но все же это было гораздо быстрее, чем у Сони. Их практику лазания было не сравнить. «Жаль, что подбросить поддельные камни отцу не может сам Сех», — кисло подумал Сони. Успех был бы обеспечен, а мальчишка — и не вспотел бы.

По пути назад Сони попался в капканы петель еще два раза. Поэтому, когда он приветственно кланялся Гоху, вид у него был порядком потрепанный. Вместо того чтобы посочувствовать, кесет оглядел его с удовлетворением. Сони сжал зубы.

— И все-таки я победил, — сказал он, развернувшись к Дьерду и Виньесу. — Так что с вас денежки, с обоих.

Курносый маг сразу стал рассматривать голубое небо, морща лоб.

— Победить-то победил, но это было не очень ловко.

— Я бы даже сказал, что неуклюже, — многозначительно добавил Виньес.

Сони ткнул в него пальцем.

— Об этом не было уговора, так что нечего тут ломаться.

— Сделать это ловко не получится ни у одного из вас.

Грубая реплика, прервавшая дружескую перепалку, заставила всех замолчать и обернуться к Гоху. Глаза мужчины недобро сверкали. Сони нахмурился. У вождя было некоторое право выступать, но количество высокомерия в его голосе превышало все границы. Дьерд смотрел на сехена заинтересованно, словно ждал, что еще он может выкинуть, а с лица Виньеса слезла ехидная улыбка, предназначавшаяся вору. Губы мага приоткрылись, но Сех успел раньше.

— Пап, ну что ты, — он вымучил улыбку. — У Сони ведь здорово получалось.

Брови Гоха сдвинулись.

— Сех, ты меня удивляешь. Учить чужаков проникать в наши дома? Кесет Виш, ты тоже поступаешь неразумно, позволяя им забираться в свой дом.

Глаза-щелочки Виша распахнулись от гнева. Сехен, удобно устроившийся на траве, стал угрожающе подниматься. Чтобы кесет отчитывал кесета у всех на виду? Да еще на кинамском языке, чтобы это услышали и гости? Гох чересчур много о себе возомнил.

И снова первым встрял Сех.

— Пап, но они же друзья…

— Друзья? — изумился Гох. Он окинул отряд взглядом. — Я знаю, Сех, ты всегда мечтал стать гвардейцем, и я даже просил за тебя перед лордом Альезаном. Но я не думал, что ты с такой скоростью забудешь о своем происхождении и о том, что за люди перед тобой. Видит Сатос, я боялся, что твой взор затуманится. Двое из них лорды, Сех, ты сам мне об этом говорил. Ты спрашивал, есть ли у них дома слуги-сехены? Как они с ними там обращаются? Может, тоже хлещут по лицу за то, что те не так посмотрели? Или убивают за разбитую посуду?

В открытый рот мальчишки могла бы залететь и вылететь оса. Сех явно не задумывался о том, как Дьерд, например, вел себя со слугами и были ли они у него вообще. При общении с Виньесом и Дьердом об этом было легко забыть.

— Да без базара, я сейчас все расскажу, — Дьерд выступил вперед. Гох, почуяв угрозу, расправил плечи. Стройный маг по сравнению с ним казался чуть ли не щуплым, однако злость как будто прибавила ему роста, и он навис над сехеном. — Был у меня слуга. Один. Он отправился со мной чуть ли не на край света, чтобы помочь, когда меня будут принимать в королевскую гвардию в Эстале. Знаете, что с ним случилось? Хотя он был сильнее многих, над ним издевались — только потому, что он, видите ли, низкого происхождения. Из-за него я бросил в Бездну эту проклятую гвардию и нашел место, где могли принять нас обоих. На равных. А потом я собственными руками складывал его погребальный костер, потому что человек, который стал мне дороже брата, пытался защитить нас с Виньесом. Так что не говорите мне про слуг, ладно?

Его тон был обманчиво беспечным, хотя слова звенели от сдерживаемого напряжения. Сони положил ладонь ему на плечо. Обычно Дьерд не показывал, насколько по нему ударила смерть Келси. Сони ему сочувствовал, но здесь было не время и не место для того, чтобы выворачивать свою боль.

— Гох, ты… — тихо начал Виш.

Однако на сей раз встрял Виньес.

— Кесет Гох, я понимаю, вы переживаете из-за того, в какую компанию попал ваш сын. У меня тоже есть дети, и я тоже за них волнуюсь. Но, во-первых, вы сами поспособствовали тому, что Сех попал к нам, — холодно напомнил он. — Во-вторых, он клялся перед королевой. Вам знакомы слова клятвы, кесет Гох? Там говорится, что после посвящения королева становится новобранцу матерью, а другие гвардейцы — братьями. То есть вы сами просили, чтобы ваш сын стал братом людям, которые у себя дома забивают сехенов насмерть. Вы думали об этом?

На солнце нашла туча, и под ствиллом сгустилась тень. Она собралась вокруг Гоха черным ореолом, исказив его лицо. Потемнев от гнева, он превратился в искривленное отражение побледневшего Сеха.

— Я отправлял сына в гвардию не затем, чтобы он стал родичем кровопийцам, — процедил сквозь зубы Гох. Его сжатые кулаки подрагивали. — А затем, чтобы он мог бороться за свой народ, чтобы он восстанавливал справедливость в королевстве. Чтобы он стал одним из тех, кто будет судить лордов за их злодеяния!

Справедливость? Суд? Это у королей-то? Вот откуда в голове у Сеха столько дурости. От отца.

— Папа!

Голос Сеха рассек нагнетающееся под сенью ствилла зловещее молчание. Он звучал совсем не как у испуганного мальчишки, который только что стоял перед Гохом. В глазах Сеха появилось пламя, похожее на то, каким горел взгляд отца.

— Папа, я выбрал свой путь. И я уже заплатил за свой выбор. Мы здесь, чтобы помочь сехенам, а ты упрямишься. Зачем ты так, папа?

В конце он все-таки сорвался на мольбу. Он слишком любил своего отца, чтобы по-настоящему ругаться с ним.

— Ты еще не заплатил, — отрезал Гох. — Никто из нас еще не заплатил.

Он так развернулся, что из-под пяток выскочили комья земли, и быстро зашагал прочь. Сех страдальчески посмотрел на гвардейцев и помчался за ним. Дьерд, хмыкнув, сплюнул на покрытую хвоей почву.

— Ить, твою мать, — буркнул он. — Зря я вчера проголосовал за то, чтобы оставить его в живых. Не нравится он мне. Хоть мне и жаль Сеха, но есть люди, которые обречены на смерть. Келси, как гвардеец, был обречен, мы все тоже обречены, потому что вечно по лезвию ножа ходим… Вот и этот Гох тоже обречен. Выеживается он, где не надо.

— До того как с его женой случилась беда, он был хорошим человеком, — тихо произнес Виш. — О его уме говорит одно то, что он стал кесетом Лиранхи всего за два года, хотя был никем. Но горе ослепило его и лишило разума. Такая потеря для нашего народа…

Покачав головой, Виш заторопился следом за Гохом.

— Гох! Постой. Постой, нам нужно поговорить! — звал он. — Гох, не перегибай палку. Давай обсудим все вдвоем, пока есть время перед советом.

Виш готовился к собственному отравлению. Сони взглянул на пробивающиеся через гигантские кроны ствиллов лучи солнца. До совета оставалась пара часов.

— Идемте. Нам еще надо камни подделать, — напомнил он.

— Мы можем сами это обтяпать, — предложил Дьерд. Он все еще сердито смотрел в ту сторону, куда ушли сехены. — А ты не будешь больше тренироваться влезать в «гнездо»?

— Куда теперь — Виша нет. Да и как бы в самом деле сехены чего не подумали.

Невзирая на то что выбранное для тренировок «гнездо» располагалось на окраине Нехенхи, маленькое состязание гвардейцев наблюдали многие. Мало кто приблизился к ствиллу, и все старательно делали вид, будто проходят мимо, но от любопытных глаз было некуда деваться.

— Ясно, — Дьерд весело помахал рукой четверым детям, которые сгрудились на ветке соседнего дерева. Они единственные не скрывали, что наблюдают за гостями деревни. — Ты ведь нарочно грохнулся, когда со ствилла слезал?

Сони кивнул.

— Нельзя было показывать Гоху, что я способен на большее. Пусть считает, что мы недотепы.

— Я не верну деньги, — быстро сказал Виньес. — Честная ставка — честная победа. И не рассказывай, что ты якобы свалился специально.

— Да хоть подавись ими. Я все равно выиграл. И сам ты курица, понял?!

Невысокий сехен с россыпью малахита на груди поднял вверх сжатый кулак и грозно им потряс.

— Я сегодня много говорил. Вот мое последнее слово: если мы не будем стоять на том, что постановили изначально, то ни в каком союзе смысла нет. Кесет Гох прав. Должны быть наказаны все лорды, а не только те, какие не нравятся леди Невеньен. Сехены не сдадутся!

Пятнадцать вождей и Альезан, сидящие большим кругом вокруг дымящего очага, загудели ему в ответ. Кто-то — одобрительно, кто-то — осуждающе. Голоса смешались в один гул, и понять, что говорит отдельный человек, было невозможно. Благо из уважения к гостям они говорили не на родном языке. Хотя за время пребывания в деревне у Сони возникло впечатление, что некоторые сехены говорят на кинамском гораздо лучше, чем на родном.

— Кесет Оск, мы выслушали тебя, — Виш в сотый раз за сегодняшний вечер поднялся с колен и закрыл собой для Сони огонь костра. Ноги сехена подрагивали, и он постоянно вытирал со лба льющийся градом пот. — Кто-нибудь хочет возразить или поддержать его?

Тотчас в густом воздухе взвилась чья-то рука. Через мгновение речь толкал уже другой сехен, и Сони не отличил бы его от Оска, если бы не ожерелье другого цвета. Иногда Сони казалось, что вместо ног у этих кесетов железные пружины. Никто его не предупредил, что совет по сути — это бесконечные дебаты. Все сехены хотели выговориться, а трепались они очень много. Живой круг у огня только и делал, что выстреливал вверх туловищами и головами, которые спорили, и спорили, и спорили друг с другом…

Собрание длилось не один час, и у Сони от их болтовни болела голова. Внутри шатра — или юрты, как там ее, — все было затянуто дымом, который разъедал глаза. Сехены постоянно подкладывали в огонь дрова, которые страшно дымили и издавали запах, который хотелось назвать мучнистым. Он, дескать, создавал какую-то особенную обстановку. Так это или нет, под куполом скопилась духота, дышать можно было только у земли, и Сони без надобности старался не вставать. Он видел, как покачивается одурманенный Виньес, вынужденный охранять полог шатра. Бедняге было не присесть и не поднять полог, чтобы вдохнуть свежести.

Сехены от спертого воздуха, наоборот, оживали. Он словно заставлял их кровь бежать быстрее и порождал все новые и новые слова в их головах. Моргнув, Сони обнаружил, что выступающий опять поменялся. У этого на шее висел красный полумесяц, а воздух вокруг него слабо блестел.

Гох. Он говорил больше всех. Красиво, аргументированно и при этом страстно. Не слушать его было невозможно, а на тех, кто пытался ему возражать, он набрасывался с яростью зимнего шторма. На каждое слово Альезана и его сторонников у него находилось десять, а если вдруг не находилось, то вставали его приверженцы, которые тоже говорили и говорили, лишь бы не молчать. Все это время взгляд Гоха полыхал огнем, очень похожим на тот, что зажигался иногда в глазах Сеха.

Пускай трещали бы хоть до утра, но из-за того, что всеобщее внимание было приковано к Гоху, Сони никак не мог подбросить ему в сумку подделанные Дьердом камни. Работа нужна была аккуратная, следовало вплотную подобраться к Гоху, чтобы он ненадолго замер и чтобы на него никто не смотрел. Сони попытался сыграть в комбинации с Альезаном, но ничего не вышло. Гох, распаленный прениями, не мог устоять на месте и танцевал вокруг лорда, не позволяя к себе приблизиться.

Отговорившись нуждой, Сони несколько раз покидал шатер и прогуливался до «гнезда» Гоха в надежде, что возле него будет безлюдно и удастся проникнуть внутрь, пока кесет на совете. Тщетно. Население в Нехенхе было сравнимо с населением небольшого кинамского городска. Пока Сони доходил до окраины, его замечали и здоровались с десяток сехенов, а на соседних с домом Гоха ствиллах обязательно висела пара-тройка жителей, чье занятие было не свернуть и за полчаса. Надо было ждать глубокой ночи.

Вожди зашумели, заставив Сони насторожиться. Теперь в центре круга стоял Альезан. Наверное, он в очередной раз растолковывал необходимость простить некоторых лордов, потому что с колен, не дождавшись разрешения Виша, вскочил Гох.

— Ты лжешь! — крикнул он. — Каждый из правителей обещал нам с три короба, но хоть один из них выполнил обещанное? Где гарантии, что вы сдержите слово?

— Разве мы предоставили мало гарантий, приняв сехена в королевскую гвардию и убив человека, которого вы потребовали? — возразил Альезан.

Гох шагнул вперед, чуть не наступив на огонь, и указал на лорда пальцем.

— Вы убрали тех, кто нужен был вам, прикрываясь нашими желаниями! Благо сехенов вас не интересует!

— Ты сам настоял на имени лорда Эрестьена! — крикнул кто-то из сидящих.

Будет драка. Ой, будет…

— Хватит! Вы нарушаете ход совета! — сказал Виш, закашлявшись.

Но стояли уже не двое, а пятеро, кто-то кидался обвинениями в сторону Альезана, а Гох, сложив на груди руки, смеялся с видом победителя. Взбешенный этим смехом, дерганый Лос рванулся на противника прямо через очаг. Над огнем взлетели искры.

— Растащите их! — захрипел Виш.

Он попытался встать. Для этого пришлось упереться обеими руками в пол, но и тогда вождь покачнулся и упал на колено. Неестественно обильный пот капал с висков на ковры. Пожилые кесеты вокруг, забыв о седине в волосах, размахивали локтями и наступали на таких же древних стариков, как они сами. На побелевшего Виша никто даже не посмотрел.

Плохо дело. Он обещал, что тщательно отмерит дозу яда, чтобы не отправить себя на погребальный костер и при этом выглядеть по-настоящему больным. Однако в расширенных зрачках вождя плескалось столько ужаса, что Сони занервничал. На лице медленно встающего Альезана появилась тревога. Смерть Виша испортит весь план.

— Виш! Что с тобой? — наконец-то опомнился Ирт.

Шум поутих. В этот момент Виша изогнуло в судороге и вырвало на ковер. Обессилевший старейшина со стоном повалился на бок.

— Лекаря скорее! Уберите Виша от огня!

В шатре воцарилась суматоха. Только что выцарапывающие друг другу глаза вожди бросились спасать товарища. Несчастного кесета поливали водой, хлопали по щекам, трясли и чего только с ним не делали. Слегка растерянный Гох в одиночестве стоял позади толпы. Судьба Виша его явно не беспокоила.

Сони плавно поднялся на ноги. Это был его шанс подбросить мешочек с камнями в сумку Гоху, а потом дать знак Ирту или Лосу и…

— Наверняка вы все подстроили!

Не находиться в центре внимания Гох не мог. Стоило моргнуть, а он уже, широко раздувая ноздри, снова тыкал пальцем в Альезана. Кален загородил лорда плечом, но тот отодвинул северянина в сторону, демонстрируя отсутствие страха перед Гохом. Сех, поколебавшись, на всякий случай встал между ними.

— Что подстроили? — сухо осведомился Альезан. — Я понятия не имею, что случилось с кесетом Вишем. Кажется, вы обедали с ним сегодня. Не вам ли выгодно затягивать совет?

Сони тихо выругался. Пришедший лекарь как раз отталкивал людей от Виша, поэтому обмен любезностями Гоха и Альезана неизбежно привлек внимание кесетов. Несколько сехенов обернулись и стали с интересом прислушиваться к перебранке.

— Не пытайся обвинить меня в том, чего я не делал, лорд, — Гох с красным от гнева лицом погрозил Альезану.

— Я ни в чем не обвиняю, — переговорщик пожал плечами и устало сел, уходя от ссоры. — Я лишь удивляюсь, почему вы так равнодушны к внезапной болезни своего друга. Мне, например, хочется, чтобы он как можно скорее выздоровел и продолжил вести совет.

Гох презрительно фыркнул.

Полог юрты подняли. Внутрь заглядывали любопытные сехены. Кто-то позвал жену Виша; она охала над мужем, больше мешая лекарю, чем помогая ему. Вождя продолжало рвать, хотя изо рта не выходило ничего, кроме слюны и жидкости.

Лекарь тихонько завыл молитву, посыпая Виша сухими травками и поминая Сатоса. Вопросы, что с кесетом, он игнорировал. Это должно было намекнуть всем, что он в душе не знает, какая беда приключилась с вождем, но обязательно с ней справится. Гох махнул рукой и вышел из шатра, сопровождаемый двумя сехенами. Момент был упущен.

Сони со вздохом приблизился к Альезану, который последовал примеру Гоха и отправился на свежий воздух. Сквозь кроны ствиллов на иссиня-черном небе мигали звезды, а над площадью завис серп Великого Ока. Сегодня ночью дыхание прихватывал морозец, превращая его в пар.

— Провались в Бездну все эти сехены, — пробормотал лорд, как только отряд отдалился от юрты.

Переговорщик подставил лицо ветру и распахнул камзол с серебряным шитьем, наслаждаясь холодом. Бледные щеки Альезана в жаркой юрте должны были приобрести алый цвет, но вместо этого кровь отхлынула от кожи, сделав ее похожей на лист бумаги. Всего за два дня пребывания в Нехенхе скулы лорда заострились, под глазами пролегли тени, а прежде облегающая одежда начала на нем свободно болтаться. Привыкший к мягкой постели, он плохо спал ночью на коврах, под колючим одеялом. Однако причина дурного самочувствия состояла не в неудобстве, а в постоянном беспокойстве из-за переговоров.

Альезан занимался ими почти год — подготавливал почву, налаживал связи, прощупывал настроения сехенов. Работа была не из приятных. Сони подумал, что его она могла бы довести до погребального костра. Терпеть постоянные перепады, глупость, жадность старейшин и вечно сталкиваться лбами с такими личностями, как Гох? Увольте.

— Господин Альезан, — позвал Сех.

— М?

— Зачем вы этим занимаетесь?

Лорд повернул к Сеху голову. В отсветах фонарей, установленных вокруг площади, было видно, что белки его глаз сплошь покрыты красными прожилками.

— Переговорами?

— Да.

Альезан огляделся. Настолько близко, чтобы их слышать, стоял лишь Кален.

— И почему не бросаю это проклятое дело, провались оно в пасть Шасета? — он криво улыбнулся. — Ты сын кесета. Как ты сам считаешь?

— Я… — Сех растерялся. — Я не знаю. Я думал, вы стараетесь ради того, чтобы трон заняла истинная королева. Ради блага Кинамы и ее народа.

Лорд издал нервный смешок.

— Мальчик, поверь, ни один человек не будет стараться ради некоего эфемерного блага страны и народа. Из-за них почтенные старцы не вцепляются друг другу в бороды и не расквашивают носы. Даже твой отец — он затеял все это не ради блага сехенов, как он сам утверждает, а ради мести. Например, до смерти твоей матери что он делал для… освобождения своего народа от гнета лордов — так вы это называете?

Сех перемялся с ноги на ногу. Видимо, ничего.

— Песни менестрелей о благородных героях, не жалеющих ничего ради королевства, это выдумки, — жестко произнес Альезан. — Каждый старается ради себя.

Сех нахмурился, покусывая губу.

— И вы — тоже ради себя?

Лорд замолчал. Сони ощутил исходящие от него сомнения. Стоило ли отвечать мальчишке искренне? Он был сыном врага, досадной помехой, которую Альезану приходилось терпеть из-за условий ненавистных сехенов.

— Я кое-что должен лорду Тьеру, — признался он. — Правителем должен был стать не Тэрьин и не бастарды Ильемена, а Тьер. Он единственный сможет навести порядок в королевстве.

— Значит, все-таки ради Кинамы? — с надеждой спросил Сех.

— Плевать мне на нее, — Альезан пожал плечами. — Кинама меня не наградит. И ее народ тоже. Чем меня награждают сехены за то, что я извиваюсь, лишь бы пробить для них право обучаться в школах? — он поднял мелко дрожащую ладонь и указал на подергивающуюся щеку. — Вместо того чтобы принять предлагаемый им щедрый дар, они пытаются меня свести в Бездну и обвиняют во всех грехах. Нет, о стране и народе здесь не волнуется никто. У Ирта, например, смышленые внуки, которым светит быть в лучшем случае разносчиками сладостей или садовниками. Твоего отца тревожит память о жене. Кто-то жаден до власти… Всем хочется чего-то для себя, и кесеты не исключение.

— Спасибо за ответ, господин Альезан.

Сех погрустнел. Мысль о том, что у вождей — и в том числе его отца — есть свой, шкурный интерес, его не обрадовала.

Полог шатра на площади зашевелился, и на фоне светлого прямоугольника появился приземистый силуэт.

— Из-за болезни кесета Виша совет переносится на завтра! — прокричал он.

— Идемте, — приказал Альезан. Гвардейцы вмиг собрались вокруг него. — А ты, Сони, сразу отправляйся дежурить. Позже я пришлю кого-нибудь к тебе на смену.

Дежурить? Что ж, можно назвать это и так. Только вот смены у него не будет, тут лорд преувеличил. Этой ночью у него в руках окажутся… Как там сказал Виш: судьбы сехенов? Сони посмотрел вслед низенькой фигурке, плетущейся за гвардейцами. У него тоже свой интерес, возможно, благороднее, чем у других. Он просто не хотел делать никого сиротой.

Сони подышал на мерзнущие ладони и прижал одну из них к заживающей ране на скуле. Он втиснулся между старой липой и сараем и торчал здесь уже несколько часов. Холод, рассеивающийся между деревьями, как будто нарочно залезал в узкий темный зазор между стенкой и шершавой корой и стягивал кожу. Будь у Сони возможность побегать и попрыгать, тепло мгновенно разошлось бы по телу. Однако ему нужно было вести себя тихо до тех пор, пока не заснет хозяин «гнезда» наверху.

Дом Гоха, соединенный из нескольких шаров с проходами внутри, прочно сидел на ветках ствилла на недосягаемой высоте, огибая ствол по кругу. Из крошечного отверстия в боку дальней комнаты лился слабый свет. Хотя вся деревня давно погрузилась в тишину и усталую дремоту, Гох не спал. Наверное, его мучила за что-нибудь совесть. А может, готовил речь к завтрашнему выступлению.

Наконец огонек погас. Сони выждал некоторое время и выбрался из угла. Тенью проскользнув между деревьями, он прижался к ствиллу Гоха и стал нащупывать канаты. Перчатки, которые он надевал, когда работал с веревками, лежали в кармане. Сегодня ему нужно было воспринимать все оттенки ощущений, и пусть лучше он сотрет мясо до костей, чем провалит задание.

Потерев рукавом заледенелый нос, Сони схватился за канат. Гох не плел лесенок и не делал петель, в которые удобно засовывать стопы. Сех мельком пожаловался, что отец даже не пригласил его в гости, предпочтя беседовать с сыном на земле. Может, Гох прячет у себя в шкафу трупы сехенов, которые посмели ему перечить? Нет, конечно же. Сехены не пользуются шкафами.

Первую половину пути Сони преодолел без труда. Всего-то и нужно было, что перебирать руками и подтягиваться. Проблемы начинались дальше — свалившись оттуда, существовал риск не просто отбить зад, а сломать шею.

Стараясь не болтаться на веревке, Сони пролез между сетью тросов. Они терялись в густой хвое, превращаясь в самую настоящую паутину. Натягивать их так и в таком количестве не имело смысла — «гнездо» и без того было намертво пришпилено к стволу. Либо у Гоха не в порядке с головой, либо он целенаправленно готовился к тому, что за ним придут.

Так или иначе, надо было как-то пробраться через сеть. Упершись ногой в ветку и пытаясь не думать о том, что с каждым мгновением у него уходят силы, Сони подергал пару ближайших канатов. Надежными они не выглядели. Узлы, по которым можно было что-то определить, терялись во мраке.

Два раза за сегодня Сони удалось наблюдать, как Гох влезает в свое «гнездо». Он делал это грациозно и так быстро, что в деталях рассмотреть его действия не получалось. Сони прикрыл веки, вспоминая. Кажется, сехен двигал рукой право. Что у нас там? Два каната. Один тонкий, гладкий и натянутый, как струна, другой толстый, лохматый и провисающий. Который из них правильный? Логичнее было бы выбрать первый, но подниматься по второму проще — не скользят руки. Сони нерешительно покачался. Оставалось лишь положиться на милость Кайди, чего он очень не любил. Слишком уж ветрена богиня удачи…

Запахи. Гох говорил, что их различение помогает найти верный путь. Сони вытянулся и понюхал тросы. Пахли они одинаково — никак. Обоняние вообще не было его сильной стороной. Полжизни детство возле смрадных коллекторов начисто отбивает восприятие запахов, да и не нужно в городе чувствовать их тончайшие оттенки. Уж где дубильня, где отхожее место, а где господский сад, ошибиться сложно.

Вроде бы Гох еще предлагал отличить на ощупь лен от пеньки? Что ж, попробуем. Сони провел по канатам пальцами, выдыхая пар. Гладкий был похож на лен, а мохнатый… Может, это джут? Сех рассказывал, что джутовые веревки менее прочные, чем льняные. Или наоборот? А может, это и есть пенька, только особенная? Великая Бездна…

Сам Сони на месте Гоха использовал бы тонкий канат. С силой и ловкостью сехенов взобраться по нему было несложно, а обычный человек первым делом схватился бы за толстую веревку. Решившись, Сони затаил дыхание. Ну, рискнем.

Канат спокойно выдержал его вес. Пальцы скользили, но это невелика беда. Он выдохнул и полез дальше. Ночное путешествие по ствиллу оказалось труднее дневного, к дому Виша, но и Сони был настроен серьезнее. Теперь выбор преследовал его каждые два-три удара сердца. Куда наступить, на что опереться… Одна из веток, на которую он необдуманно опустился, оказалась подпилена. Услышав тихий «кряк», он еле успел отдернуть ногу, чтобы сук не грохнулся и не наделал шума. Сломанные ребра отозвались на это болью.

«Гнездо» приближалось слишком медленно. Сони клял себя за то, что копается, но двигаться быстрее было нельзя из-за огромного риска ошибиться. В темноте он запросто мог и промахнуться, не то что выбрать закрепленную «пустым» узлом веревку. А ведь это была еще не самая сложная часть работы. Когда он доберется до верха и влезет в «гнездо», там придется поломать голову. Не разбудить Гоха и при этом спрятать мешок с камнями туда, где сехен его не заметит, — вот это настоящая задачка.

Сони размеренно вдыхал и выдыхал, не позволяя себе нервничать. Усталость пришла раньше, чем обычно, — он так и не восстановил силы после встречи с бандой Тайли. Пальцы начали гореть из-за трения о грубые волокна веревок. Заныла вывихнутая нога. Она не тревожила его в последние два дня, потому что он мало ходил, и приспичило очнуться ей, как всегда, в самый неподходящий момент. Повертев стопой и не почувствовав облегчения, Сони заставил себя лезть дальше. Ладно; потерпим.

Перед ним остался последний «пролет». Никакой сети, через которую невозможно продраться, лишь несколько связанных в некоторых местах веревок и — невероятно! — вбитая в ствол железная скоба. Наверное, Гох решил, что через паутину никто не проберется, и решил расслабиться.

Ага, конечно. В эту западню Сони не попадется.

Он стал передвигаться с двойной осторожностью. Первая петля для ноги — узкая, еле поставишь сапог, но держится крепко, никуда не съезжает. Вторая — тоже сойдет. Третья… Вот он, подвох. Она должна была сжаться силком, и от нее во тьму уходили подозрительные шнуры. Сони огляделся. Подъем вымотал его, к тому же он опирался как раз на больную стопу, и следовало ее сменить. Следующая петля располагалась слишком высоко даже для человека, не то что для сехена. Видимо, Гох установил скобу для того, чтобы до веревки было легче добраться. Сони уперся ногой в дерево. Ну, потянемся…

Скоба выскользнула из пазов, как нож из масла. Сапог шкрябнул по коре. Сони, ощутив, что его заваливает назад, непроизвольно дернулся. Нужно найти опору, хоть что-нибудь! До падения было всего мгновение, в которое в отчаянно рыскавшую ладонь удобно легла неведомо откуда взявшаяся веревка. Сони инстинктивно прижался к ней, но именно она его и подвела. Где-то сверху развязался «пустой» узел, и Сони понял, что летит вниз, через ветки и канаты.

Это было больно и страшно, причем второе гораздо больше, чем первое. Однако из горла не вырвалось ни единого вскрика. Нужно соблюдать тишину, чтобы жители окружающих «гнезд» ничего не заметили. Если Сони разобьется, гвардейцы заберут его труп, подчистив за ним хвосты. Нехенха продолжит спать спокойно. Ни о чем не ведающий Сех проснется утром сиротой.

После очередного удара из глаз Сони брызнули слезы. Нет, так не пойдет. Он должен выжить и закончить работу.

В этот момент падение замедлилось — Сони попал в сеть, через которую с такой аккуратностью пробирался раньше. Он исхитрился вывернуться и зацепиться за переплетение веревок. Два судорожных вздоха — и он повис вниз головой на высоте полутора своих ростов от земли. Замер на полпути в Бездну. Ценой за это был хруст в правой руке и резкая боль, от которой все помутилось перед глазами.

Положение было, мягко говоря, безвыходным. Веревки запутались намертво, правая рука отказывалась шевелиться, а сколько он наделал шума… Сони выждал несколько мгновений, уверенный, что из ближайших домов сейчас полезут разбуженные сехены. Но нигде не зажглось ни огонька, разве что разлетелись в стороны ошалелые от испуга птицы.

Он сжал челюсти, терпя боль. Задание пока не запорото. Его надо во что бы то ни стало продолжать. Неимоверным усилием он выгнулся и подтянул левую руку к правой стопе, вокруг которой обмотался канат. Учитывая, что он держался только на нем, это было непросто. Сердце, очумевшее от нагрузок, заколотилось между ушами.

— Тихо, тихо, — пробормотал Сони сам себе. — Все будет хорошо.

Нет, не будет. Ногти безрезультатно царапали волокна тросов. Высвободиться не получалось. Ну-ка, еще попыточку…

— Ого, какая крупная добыча.

Сони не вздрогнул. Он ждал этого голоса. Так бывает всегда — в лучших традициях воровских баек. И почему в последнее время с ним решили случиться все самые печальные разбойничьи истории?

— На скобу попался? Я так и думал. Поискать выемку в коре тебе было лень.

Ну конечно. Как он раньше не догадался? Сехенам не нужны скобы. Они и гвоздями-то почти не пользуются.

Послышалось шуршание веревки. Гох спустился из «гнезда» и стоял на крупной ветке. Он был обнажен по пояс, и лунное сияние матово отражалось от его рельефных мускулов. На покрытой рыжими волосами груди кроваво усмехалось яшмовое ожерелье.

— Ты смотри-ка, не успокаиваешься, бьешься чего-то, как рыба об лед, — удивленно сказал он, оглядывая дергающегося Сони. — Сех рассказывал, что вы все до единого упертые, как бараны. Ну и чего ночью заявился? Нет, чтобы по-приличному, средь бела дня. Хотя вы же сверхсекретный отряд, при свете солнца вам стыдно убивать.

— Не поверишь, — прохрипел Сони. — Я вообще-то пришел спасти твою жизнь.

— Спасти! — он оскалился. — Понял я уже все про вас. Никого вы не спасаете. Убираете исподтишка тех, кто вашим погонщикам мешается. Если бы я только знал, куда на самом деле Сех рвется… Думал, он хочет в почетной королевской страже служить, гордо расхаживать в синем мундире. А ему великие дела вершить надо, — Гох покачал головой. — Ничего, у него характер стойкий, он вашему тлетворному влиянию не поддастся. Не хотелось бы мне его друга убивать, но ты сам напросился. Не бойся, я ему ничего не скажу о том, куда ты пропал.

Он всерьез думает, что после этого сможет уйти живым от трех магов? Калену будет наплевать, как воспримет травлю отца Сех. Командир порежет вождя на куски, как Тайли.

— Не надо, Гох! — говорить, вися вниз головой, было сложно, но Сони предпринял новую попытку. — Выслушай меня. Ты же не хочешь, чтобы твой сын остался сиротой?

Кажется, он ляпнул что-то не то, потому что лицо Гоха исказилось, и он наклонился к Сони.

— Я хочу, чтобы сиротами остались все те, кто порабощает сехенов! И чтобы ты, проклятый убийца, сдох.

В его пальцах появилось знакомое лезвие из магии. Сони зажмурился. Его убьет человек, которого он пытался спасти. Ирония судьбы, провались она в Бездну…

Однако ничего не произошло. Сверху раздался захлебывающийся звук, и Сони открыл глаза. Гох с поднятыми от изумления бровями смотрел в сторону. По голому торсу текло что-то черное.

— Подстерегли, уроды…

Он вяло вскинул руку, метнув куда-то магический дротик. Мгновение спустя сверкнула золотая молния, и в его груди появилось новое отверстие. Колени Гоха подогнулись, и он рухнул со ствилла. Звука падающего тела Сони так и не услышал.

Несколько мгновений спустя его что-то подхватило за плечи. Обрезанная магией веревка ослабла, и Сони опустился на землю. Над ним склонился Кален.

— Ты цел?

Он не ответил. Ему было нечего сказать. Внутри него билась пустота. Не было ни одной мысли, ни боли, только всепоглощающая злость. Он встал на карачки, затем выпрямился перед нахмурившимся Каленом, сжал левый кулак — правый отказывался слушаться — и замахнулся.

— С ума сошел? — прошипел командир, с легкостью уклонившись.

Но Сони не собирался сдаваться так легко. Он снова замахнулся, целясь в лицо. И снова не попал, зато увернулся от пинка в голень. Чуть не уткнувшись в землю по инерции от яростного удара, он развернулся для нового тычка — и упал в траву, стиснутый Каленом.

— Какой Бездны ты рыпаешься, Сони?

Он продолжал сопротивляться. Успокоил его лишь удар в скулу, к счастью, не в ту, где заживал шрам после коллекторов. Командир щадил своих людей.

Кален уперся коленом ему в грудь и прижал его руки к земле. В этом уже не было смысла — бешенство, внезапно нахлынув, так же внезапно отступило, оставив после себя усталость и разочарование. И мерзкое чувство, что его использовали.

— Ну что, пришел в себя?

Это звучало почти заботливо. Сони отвернулся. Видеть над собой синие глаза — те самые, которые спасли его от Тайли и только что осиротили Сеха, — не хотелось. Какой Бездны? Какой Бездны этот человек только что сделал сиротой собственного подчиненного?

— Ты использовал меня как приманку? Ждал, чтобы Гох вылез из дома, а потом ты подобрался к нему и убил с помощью камня королей, да?

Если бы не проклятый нарост в груди, то у Калена ничего бы не вышло. Он был дневным магом, а значит, отсутствовал риск, что Гох его заметит. В то же время командир мог воспользоваться энергией из кристалла издалека, не боясь, что сехены, чьи способности были гораздо слабее, его заденет. Ловко он все придумал…

— Темные боги, Сони! — Кален тряхнул его за плечи. Это движение отозвалось таким эхом справа, что Сони передернуло. — Я подстраховывал тебя! Я дал тебе возможность сделать так, как ты просил. У тебя не получилось, верно?

— Мне надо было с ним всего лишь поговорить!

— Он тебя чуть не убил!

Сони закрыл лицо ладонями. Сквозь щели между ними виднелся шепчущий от ветра ствилл, а за ним — поблескивающие звезды.

— Кален, какой Бездны ты проголосовал против того, чтобы сохранить Гоху жизнь?

Командир осторожно убрал придавливающее Сони колено.

— Ты не видишь картины в целом. Вероятно, сейчас и можно было обойтись тем, чтобы его подставить. Но Гох не простой сехен. Он бы не успокоился. Позже он принес бы огромное количество проблем, которые никому не нужны. Ты же сам видел, что он невменяем.

— Ты сделал Сеха сиротой.

— Да.

Он вздохнул и сел рядом. Сони заметил неподалеку чью-то тень и дернулся. Кален его остановил.

— Это Лос и еще пара сехенов, подкупленных Альезаном. Они позаботятся о Гохе.

То есть оттащат его на окраину деревни и закопают. Наверное. Сони не вдавался в эту часть плана — надеялся, что до нее не дойдет.

— Сони, что бы там не втемяшилось тебе в голову, я не хотел делать Сеха сиротой. Другого выбора не было.

Он промолчал. Когда ветер покачивал ствилл, то на небосводе становилось больше звездочек. Жрецы утверждали, что это светлые боги, которые спускаются в Бездну сразиться с ее обитателями. Вроде они так поступали не ради того, чтобы вырвать из цепких лап приспешников Шасета побольше человеческих душ, а по каким-то своим резонам. Это было одной из причин, почему Сони не захаживал в храмы и редко совершал подношения богам. Сколько бы ты не жертвовал, им плевать на то, как у тебя идут дела. Небеса и Бездна, континенты, королевства — это их уровень, а жизнь отдельного, мелкого человечка — пусть он как-нибудь сам разберется. Кален сейчас поступал примерно так же. Что такое горе Сеха по сравнению с судьбой всех сехенов? Ничто.

Сони ни за что не признался бы, но что-то внутри него плакало. Как в тот день, когда умерла мать и они с Дженти поняли, что волноваться о них стало некому. Странно. Полгода назад чужая смерть, тем более неприятного ему человека, не вызвала бы у него ни капли сопереживания. То есть он бы посетовал, что нехорошо, когда дети превращаются в сирот, но на этом все. А теперь ему было больно. Что же изменилось?

Он сел. Рядом суетились сехены. Сони кинул им мешок с фальшивыми камнями. Взявший его Лос постоянно оглядывался и пригибался, опасаясь, что его могут узнать случайно выглянувшие во двор соседи. Однако ближайшие домики до сих пор были погружены во тьму, несмотря на то что Гох разговаривал с Сони довольно громко. Все как будто сговорились. Никто не хотел замечать убийство человека, который рано или поздно был обречен на смерть.

— Мы обманули Сеха, — прошептал Сони. — Сначала притворились, будто приняли его в большую гвардейскую семью, и он по наивности поверил. А потом отняли у него настоящего отца. Мальчишка не дурак, он быстро поймет, кто виноват на самом деле. Он сбежит от нас и останется один.

— Он не останется один.

Кален, наблюдающий за тем, как сехены, переругиваясь, лезут наверх, ощутил недоверие в молчании Сони и повернулся к нему.

— Перед свержением Идущих ко мне пришел капитан гвардии с важными людьми, — сказал командир. — Они приказали мне убить нескольких гвардейцев, верных королю Ильемену. С некоторыми из них я служил. В списке оказался и Виньес. Естественно, я не смог их убить, поэтому предупредил их и сбежал вместе с ними из Эстала. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. У тех, кто жил недалеко от столицы, вырезали всех родных якобы за предательство королевской власти. Я сделал свой выбор, и мне пришлось взять за него ответственность. Вернуть им семьи я не мог, но я старался сделать для них все, что в моих силах. Мне не наплевать на моих людей, Сони. Если я забрал у тебя дом, я сделаю так, чтобы ты чувствовал себя в отряде, словно дома. Если я забрал у Сеха отца, мне придется заменить ему родителей.

— Ты не станешь ему настоящим отцом.

— Нет. Но это все, что я могу ему дать.

Сехены исчезли в «гнезде». Без их ворчания наступила тишина — то неумолчное шелестение, которое замещает ее в расположенной среди леса деревне. Месяц украдкой двигался по небу, утягивая за собой звезды в сторону рассвета. До восхода было далеко, однако из-под «гнезда» Гоха следовало уйти как можно скорее. Сони чувствовал крайнее равнодушие ко всему, и все же не такое, чтобы продолжать здесь сидеть. Он встал, придерживая правую руку.

— Честное слово, Сони, я надеялся, что ты сможешь подбросить камни.

Кален не шевельнулся. Он не лгал, и оправдывался он на самом деле совсем не перед подчиненным. Сони отвернулся и зашагал прочь.

Утром самочувствие Виша улучшилось, и он объявил, что его отравили. Подозрение пало на Гоха. Когда кесеты пришли к нему требовать ответа, оказалось, что он мертв. В сердце у него торчал нож, принадлежавший одной из жительниц Нехенхи, а по полу были рассыпаны поддельные камни для голосования. Женщина, которой все единогласно припомнили нескрываемую ненависть к Гоху, успела сбежать. Позже Альезан признался, что отправил ее в свое имение — подальше от гнева сородичей.

На Сеха было страшно смотреть. В один день его отец был обвинен в ужасном с точки зрения сехенов преступлении и найден мертвым. Маги ни на шаг не отходили от мальчишки, утешая его и следя за тем, чтобы он от горя не наделал глупостей. Когда Гоха сжигали на погребальном костре, Сех плакал в плечо Калена. О том, кто подстроил смерть отца, он так и не догадался.

Альезан добился подписания договора на своих условиях всего за вечер. После этого отряд собрался домой, в Остевард. Туда, где жила их единственная семья — гвардия.

Глава 12. Иллюзии

Невеньен положила ладонь на бойницу. В отверстии виднелся край широкого рва, поле с озимыми посевами, присыпанное снегом, и край леса. С крепостной стены Гайдеварда открывался прекрасный вид на окрестности.

— Нравится пейзаж? — спросил Гередьес, разглядывая крестьянина вдалеке, который тащил за собой корову с бубенчиком на шее.

Невеньен подняла на собеседника взгляд и тут же отвела.

— Да, пожалуй.

На самом деле картина мало чем отличалась от той, что она видела в Остеварде, и была невероятно скучна. Но Невеньен не могла сказать Гередьесу, что смотреть куда угодно лучше, чем на него.

Он не был уродлив. Средний рост, крепкие плечи, короткая, аккуратно подстриженная бородка рыжеватого оттенка напополам с сединой, прячущая оспины, и умные серые глаза. Левая бровь немного приподнималась, создавая впечатление вечной насмешки. Если не считать этого, то лорд для своих сорока с лишним лет выглядел неплохо. Невеньен и сама не знала, почему его вид вызывает у нее тошноту. Наверное, дело было не во внешности.

Когда Невеньен надоело изучать поле, она развернулась и стала смотреть на замок. Внутри крепостной стены стояло всего одно высокое строение — пятиэтажный жилой донжон с четырьмя круглыми башенками по углам. На крыше маячила фигура дозорного, оглядывающего окрестности. За донжоном, по краю двора, располагалось еще несколько домиков, самый большой из которых, каменный и двухэтажный, предназначался для многочисленной охраны замка. Мужчины в кольчугах и желтых табардах с пчелами охраняли ворота, ходили по двору и тренировались на площадке возле крепостной стены. Невеньен с завистью отметила, что сражаются они лучше, чем большинство из ее солдат в Остеварде. Стражников здесь насчитывалось намного больше, чем слуг, что для мирных владений в центре страны было странно. Гередьес как будто готовился к осаде на тот случай, если его права на кинамский трон будут оспорены. Если кто-то прискачет спасать истинную королеву, ему придется нелегко.

— Среди ваших слуг почти нет женщин, — осторожно заметила Невеньен. — У вас есть какое-то правило на этот счет?

Женщин старше лет десяти-двенадцати и моложе пятидесяти она до сих пор не видела, да и тех лишь несколько человек. Вьит и Акельен после пребывания в поместье Гередьеса, находившемся к югу отсюда, тоже рассказывали, что он не держит у себя молодых девушек. Если Гайдевард больше походил на военный гарнизон, в котором женщины только мешали службе, то почему их не было и в поместье?

— Я холост, леди Невеньен, — напомнил лорд, — а для холостого мужчины слишком велик соблазн наплодить бастардов. Я же хочу законных наследников.

Поразительная прямота. И в то же время прозрачный намек на то, что он никогда не будет изменять жене, как это делал Акельен. Жена Гередьеса могла не беспокоиться о соперницах — на мили вокруг не было даже потенциальных.

— И ваши слуги соглашаются на разделение с семьями ради того, чтобы работать на вас?

— Кое-кто соглашается, но в основном они неженаты. Если же кто-то подыскивает себе жену, я не против. Я помогаю им найти новый дом и даю рекомендации на другую работу.

Невеньен почувствовала себя неуютно. Целый замок неженатых мужчин, наверняка оголодавших до женского внимания… Теперь она не сможет спокойно спать.

— А девочки? Родители не возмущаются, что им приходится расставаться с дочерьми?

— Почему бы им возмущаться? — удивился Гередьес. — Их дочери получают богатое приданое и выходят замуж в соседних деревнях. А если нет, то я способствую им в поисках подходящей работы в другом месте. Все в итоге счастливы.

Если дело обстояло так, как он говорил, то недовольные не должны были появиться. Но все же, по мнению Невеньен, это до боли походило на тиранию. В Гайдеварде Гередьес почти не жил. Менять уклад жизни целого замка и всех его жителей только лишь для того, чтобы не соблазниться какой-нибудь юной прелестницей, приехав сюда раз в году? Большинство лордов нашли бы более простой выход из ситуации. Например, зачали детей, а потом сделали вид, что они тут ни при чем.

— Продолжим прогулку? — вежливо спросил лорд.

Невеньен обернулась на Бьелен и Шен, которые шли на некотором расстоянии позади, сопровождаемые сгорбленной старухой-служанкой и нависающим над ними Анэмьитом. Обе девушки казались взволнованными, но не уставшими и не замерзшими.

— Да, продолжим.

Обход крепостной стены тяжело назвать прогулкой, но это единственное, на что им теперь следовало надеяться. Когда пленницы вчера приехали в Гайдевард, Гередьес объявил, что они не покинут пределы замка, пока Невеньен не подпишет брачный контракт. Он мог обойтись с ними гораздо хуже — запереть в пустом погребе, лишить еды и воды. Однако с ними обращались, как с принцессами. Этому впечатлению мешали только слуги, следившие за каждым их движением, и невозможность покинуть замок.

Невеньен почти мечтала, чтобы лорд вел себя дурно. Появился бы прекрасный повод его ненавидеть. А сейчас… Гередьес не был похож на злобного интригана, каким она его представляла, скорее на обычного мужчину, который пытается завоевать благосклонность приятной ему девушки. Это было неправильно. Очень, очень неправильно.

Во дворе раздался крик. По рычащему голосу и изобилию брани Невеньен догадалась, кто его издал, не оборачиваясь. Джори выходил из конюшни, яростно ругаясь с конюшим. Отвратительный человек. Он вбил себе в голову, что в гибели его людей виноват не Жевьер, а Невеньен. Он издевался над пленницами всю дорогу до Гайдеварда, устраивая им падения с лошадей, валяя их в грязи, лапая их за все места и игнорируя требования Анэмьита прекратить произвол. Ублюдка даже не наказали, вместо этого похвалив за отлично выполненную работу…

— Вы злитесь на Джори, леди Невеньен?

Она удивленно посмотрела на Гередьеса. Злится? Да она в бешенстве!

Лорд, однако, понял ее взгляд иначе.

— Анэмьит доложил мне о неприемлемом поведении Джори. Я прошу за него прощения, леди Невеньен. Джори — бывший разбойник. Он нанялся ко мне недавно и еще не усвоил, как следует себя вести в определенных случаях. Джори показал себя крайне полезным, но он заменим. Если вы желаете, я попрошу Анэмьита разобраться с ним.

Тихое, обстоятельное предложение убить досадившего тебе человека. Невеньен подставила лицо колючему ветру. Почему все мужчины думают, что она будет отдавать подобные приказы? Время от времени все предлагали ей кого-нибудь убрать: Тьер, Иньит, Ламан, Мелорьес… А теперь Гередьес. Неужели он считает, что это расположит ее к нему?

— Не надо, лорд Гередьес. Давайте не будем устраивать из-за меня кровопролитие.

Если в мире есть справедливость, однажды Небеса покарают Джори. Невеньен втайне даже от самой себя надеялась, что его смерть будет мучительной.

Внезапно налетевший вихрь окатил Невеньен снежинками, и она вздрогнула.

— Вы не замерзли? Я мог бы одолжить вам плащ или послать кого-нибудь за теплыми вещами, — Гередьес оглянулся в поисках слуг.

— Нет-нет, спасибо, — торопливо ответила она. — Не утруждайте себя, я не замерзла.

Будь рядом Иньит, она бы не отказалась, даже если бы потела от жары. Невеньен вспомнила, как месяц назад они стояли на крепостной стене Остеварда и обсуждали способы воздействия на отца. Тогда Иньит не спрашивал, нужен ли ей плащ. Он просто надел его на нее. Такая забота, хоть она и могла кому-то показаться навязчивой, была приятной. Ох, Иньит, милый, любимый Иньит… Встретятся ли они еще когда-нибудь?

Задумавшись, Невеньен не сразу заметила, что Гередьес достаточно долго стоит, сомкнув руки за спиной и не сводя с нее испытующего взгляда.

— Кажется, вам не слишком нравится мое общество.

Она поколебалась и решила не лгать. Точнее, лгать не настолько откровенно.

— Простите, лорд Гередьес. Вчера все произошло так внезапно… Мне сложно свыкнуться с мыслью, что я теперь ваша гостья.

— Но вы свыкнетесь, — произнес он с утвердительной интонацией.

Не то чтобы у нее был выбор, но…

— А если нет?

Гередьес шагнул к зубцу и какое-то время молча смотрел на горизонт. Ветер раздувал плащ и шевелил бурый мех на воротнике, щекоча лорду шею.

— Мне неловко говорить вам об этом, — начал он, — особенно когда я стараюсь предстать перед вами добрым хозяином. Я уже писал вам о причинах, почему вы должны стать моей женой.

Не «я хочу, чтобы вы стали моей женой». «Вы должны». Такое взывание к долгу — это очень по-королевски.

— У вас много сторонников, поэтому вы представляете угрозу для моего будущего царствования, — продолжал Гередьес. — Кинама больше десяти лет страдала от смуты, и я не позволю страдать ей дольше. Власть должна стать единой и сильной. Если мы с вами соединимся в браке и будем править вместе, то это удовлетворит ваших последователей. Однако если вы откажетесь, у меня не останется иного выбора, кроме как убить вас.

У Невеньен подогнулись колени. Она, конечно, ожидала чего-то такого. Но как он смеет говорить ей об этом в лицо?

— Вы поразительно прямолинейны, — горько сказала она.

— Честность и открытость — залог долгого и продуктивного сотрудничества, — спокойно ответил Гередьес. — Вдобавок вы сами задали опасный вопрос.

Невеньен снова выглянула в бойницу. Может быть, там что-то изменилось, появились люди? Нет, повсюду была пустота. Мертвые, заснувшие на зиму поля и леса. Вызволять ее из плена никто не торопился — ни Тьер, который давно должен был добраться до Острых Пик, ни отец, ни кто-либо еще. Сколько ей удастся протянуть, прежде чем Гередьес поймет, что она не выйдет за него замуж? И придут ли за ней вообще?

— Раз уж мы заговорили о честности и открытости, — произнесла Невеньен. — Письмо от моего отца, которое гонец на днях привез в Остевард, — это подстроили вы?

Игра в оттайрин, которой ее долго учили, подразумевала выставление всех фигурок сразу. Невеньен это нравилось, так как у игроков не оставалось секретов друг от друга. Того же самого она хотела добиться и сейчас — в то время как врагу было о ней известно все, она даже отдаленно не представляла, какие у него возможности. Частично выяснить это она и собиралась благодаря своему вопросу.

Конечно, оставалась небольшая вероятность, что Гередьес ничего не знал о письме, однако Невеньен в этом сомневалась. Такой ход был вполне в стиле вероломного лорда и заодно объяснял, откуда на тракте взялись разбойники во главе с Анэмьитом.

— Да, это подделка, — невозмутимо сообщил Гередьес. — Я поручил сделать ее секретарю короля Тэрьина — у него удивительная способность обращаться с почерками других людей. Достать печать генерала Стьида ему тоже не доставило трудностей. Я, кстати, удивлен, насколько легко вы и ваши советники поверили этой безделке, — как бы мимоходом заметил он. — Помня, что случилось с вашим мужем, отпустить вас в поездку… Непростительная огреха со стороны вашего окружения. Хотя я понимаю, почему они позволили вам ехать. С такой отчаянной необходимостью в солдатах вам иначе нельзя.

Его хотелось задушить. И не только за покровительственный тон, с которым он говорил о Малом совете, и в частности Иньите, который помогал Невеньен переломить его мнение. От того, как легко Гередьес признавался в своих подлостях, становилось противно.

— Вижу, мое обращение коробит вас, — он прищурился. — Простите меня, но я решил говорить с вами прямо, чтобы у вас не возникло иллюзий.

— Вся эта прогулка предназначена для лишения иллюзий, я правильно думаю?

— Как я и полагал, вы очень умны, — улыбнулся мужчина.

Его похвала осела внутри неприятным осадком. «Лучше бы я была дурой», — уныло подумала Невеньен. Тогда все не казалось бы настолько безысходным.

— Письмо фальшивое, ваш отец занят переброской войск и понятия не имеет, что с вами и где вы. Вам не стоит ждать от него помощи. А даже если бы что-то подобное случилось, оцените высоту крепостных стен, их толщину, а также количество охраны, — Гередьес простер свободную руку к выступающей башне, в которой теснились воины. — За всю историю Гайдевард осаждали несколько раз, и ни разу его не удалось взять. У меня достаточно запасов и людей, чтобы держать длительную оборону. Если лорд Тьер пришлет войска, в чем я сомневаюсь, его ждет неудача.

— Превосходно. Замечательно, — невпопад пробормотала Невеньен.

Гередьес пытается ее сломить. С испуганным, потерявшим надежду противником проще иметь дело, чем с тем, кто уверен в скором спасении. Тьер предупреждал, что враги будут использовать на ней этот трюк. Но если проклятый убийца ее мужа думает, что она так легко сдастся, то он ошибается.

Невеньен выпрямилась и волевым усилием подавила дрожь в коленях. Она королева. Может, это и ложь, но она вынуждена так думать о себе, чтобы не сломаться. А раз она королева, то трястись от страха ниже ее достоинства.

— Похоже, мне остается только наслаждаться вашим гостеприимством, — сухо сказала она.

Если Гередьеса и озадачила произошедшая в ней перемена, то он не подал виду. Разве что его левая бровь немного дернулась вверх.

— Надеюсь, вы получите от него истинное удовольствие, — ответил Гередьес и, пристроив руку Невеньен себе на сгиб локтя, повел ее дальше.

Ключ со злорадным щелчком повернулся в замке. Вынимать его Невеньен не стала, поставив в такое положение, чтобы его нельзя было вытолкнуть снаружи. Это не давало никакой гарантии, что ночью в комнату не ворвутся стражники или слуги, но пусть помучаются, прежде чем это сделать.

— Готово! — шепотом объявила она.

Шен на всякий случай подтащила к двери тяжелый сундук, поставила сверху стул, поправила рядом с ними разостланную на полу постель и лишь тогда успокоилась. Если баррикады будут сломаны, последним препятствием для врагов станет она. Бьелен тем временем проверила все гобелены и убедилась, что под ними нет секретных отверстий для подслушиваний. Комната располагалась наверху одной из угловых башенок донжона, и если сверху их точно не подслушивали, то специальные трубки, проводящие звук, вполне могли вести вниз.

Девушки потушили все свечи, кроме одной, собрались на массивной кровати с балдахином и накрылись одеялами. Только Шен, поджав под себя ноги, ютилась рядом на стуле. Гередьес предлагал для каждой из гостий отдельную спальню и удивился, когда получил однозначный отказ. Общая спальня предполагала много неудобств, однако для тех, кто боится за свою жизнь, в этом было и много плюсов. Девушки ни на мгновение не теряли друг друга из виду и могли спокойно секретничать. Пусть шепотом, из опасений, что их подслушивают, но для этого не приходилось на глазах у всего Гайдеварда идти в другое крыло.

Первой начала Невеньен.

— Нет, вы видели, как этот поганец меня сегодня за руку хватал? — возмутилась она. Жаль, нельзя было поднимать голос, иначе бы она завопила от переизбытка чувств.

— Скажи спасибо, что он тебя не изнасиловал среди дня во дворе замка, — фыркнула Бьелен. — Тогда бы всем стало ясно, что ты его женщина, и от свадьбы ты бы уже не отвертелась.

— Я и так не отверчусь. Я же говорила, он четко сказал: откажешься — убью.

Девушки примолкли. Они понимали, что если погибнет Невеньен, то Бьелен и Шен тоже отправятся на погребальный костер.

— Так что, — напомнила сехенка о цели собрания, — удирать отсюда будем пытаться? Или, моя королева, вы примете предложение лорда Гередьеса?

— Ни за что! — Невеньен хлопнула по кровати. — Я лучше умру, чем выйду за него замуж!

— А вы, госпожа Бьелен, что думаете? — спросила Шен.

Невеньен была уверена, что Бьелен ее горячо поддержит. В конце концов, Гередьес убил ее любовника. Однако со стороны Бьелен не доносилось ничего, кроме молчания.

— Тут такая проблема, — медленно заговорила она. Свеча стояла как раз позади нее, и лицо Бьелен спряталось в тенях. — Если нас поймают на попытке побега, то вздернут на крыше башни, всем напоказ. Тебе, Невеньен, ничего не грозит, ты невеста, а вот нас…

— Я либо потребую от Гередьеса, чтобы он вас не трогал, либо буду висеть вместе с вами, — отрезала Невеньен. — Я вас не брошу.

Бьелен дернула плечом.

— Значит, нам нужно быть абсолютно уверенными в том, что мы не попадемся. Или ждать, что Малый совет кого-то за нами пошлет.

— А как они узнают, где мы? — вскинула брови Шен.

Невеньен внимательно на нее посмотрела. Служанка, взятая ради черновой работы, оказалась полна неожиданностей. Она была простоватой, если не грубоватой, но совсем не глупой, и, главное, обладала недюжинной храбростью. Когда их захватили Анэмьит и Джори, она не раздумывая бросилась на защиту королевы. Такой поступок добавил ей немало уважения в глазах Невеньен, и из-за этого она даже была готова простить служанке полное отсутствие манер. Умение вести себя с госпожой скоро придет, а верности и смелости не научишься.

Сейчас Шен задала резонный вопрос. Вчера они и сами не представляли, куда их везут. Анэмьит завязал им глаза, а лошади долго петляли, полностью сбив чувство направления. Причина была, скорее всего, не в девушках, а в том, чтобы запутать следы для тех, кто придет их искать. Гайдевард находился далеко от того места, где произошло нападение. Вряд ли кто-то предположит, что пленниц увезли в такую глушь.

В итоге их наверняка найдут — Невеньен помнила, как хорошо справился следопыт Иньита с обнаружением следов «шестого мага» на месте убийства Акельена. Но когда их найдут? На поиски может уйти месяц, а то и больше. Вряд ли Гередьес будет терпеть столько времени, чтобы Невеньен подписала контракт.

— Мы должны послать в Остевард весточку, — решила она.

— Ты видела мордоворотов, которые нас окружают? — скептически заметила Бьелен. — Не верю, что кого-то из них можно будет разжалобить настолько, что они нам помогут.

Слуги Гайдеварда были не слишком приветливыми. Мужчинам, судя по всему, приказали держаться от пленниц подальше, и для разговора с ними приходилось кричать чуть ли не в другой конец коридора. В помощь леди — а скорее, для того чтобы их сторожить, — Гередьес дал им угрюмую старуху неопрятного вида, которая в данный момент дежурила за дверью. Женщина поглядывала на гостий неласково и не спешила болтать с ними по душам.

— Мне за весь так и не удалось разговорить приставленную к нам клушу, — пожаловалась Бьелен. — А стражников можно хоть по… кхм, в коленку пинать, они как рыбы, только глазами лупают.

— У меня тоже ничего не вышло, — призналась Невеньен. — А у тебя, Шен?

Она была прислугой, то есть человеком своего круга для подавляющего населения замка. Шен постоянно носилась по разным поручениям и больше общалась с жителями Гайдеварда, хотя возможности выбраться за пределы крепостной стены не было и у нее. Стоило ей завернуть куда не положено, ее тотчас разворачивали обратно.

— Здесь нет ни единого сехена, — разочарованно поделилась Шен. — Лорд Гередьес вообще не принимает их на службу. Он считает, что, требуя меньшей оплаты, мы лишаем работы вас, кинамцев.

Девушка странно усмехнулась. Еще бы — у сехенов не оставалось иного выбора, кроме как трудиться за гроши, потому что больше им никто не платил. А некоторые лорды и вовсе превращали их в своих рабов.

— Если бы был хоть кто-нибудь из наших, может, у меня получилось бы убедить их передать письмо, но так меня никто и слушать не хочет, — она развела руками.

Невеньен нахмурилась. Плохо. Есть, конечно, еще один шанс…

— Шен, ты была в казармах?

— Нет, моя королева.

Сехенка с подозрением уставилась на госпожу. Невеньен запоздало догадалась, о чем та подумала.

— Святой Порядок, Шен, ты что, решила, будто я заставлю тебя совращать стражников?

— Нет, моя королева, — слишком быстро ответила девушка.

— Не думай обо мне так дурно. Я просто хотела узнать, нет ли среди стражников нанятых Гередьесом разбойников.

— Как Джори? — скривилась Бьелен, вспомнив вчерашний нелегкий путь.

— Вроде него.

— Зачем тебе разбойники?

Невеньен развязала ворот ночной рубашки и достала рубиновую серьгу. Во взгляде Шен отразилось непонимание, а Бьелен ахнула.

— Откуда у тебя это?

— Иньит заказал для меня такую же серьгу, как у него. Как чувствовал, что со мной что-то случится.

Бьелен молчала. Невеньен пожалела, что в темноте плохо видно ее лицо. Казалось, что родственница буравит ее завистливым взглядом. Отчего бы?

Ее отвлекла Шен, которая замахала руками, привлекая к себе внимание.

— Извините, что нам даст эта серьга? Здесь что, волшебный кристалл, который подчиняет себе разбойников?

— Не совсем. Ее дал мне человек, который командует всеми разбойниками в центральных землях. Он сказал, что если я надену сережку и ее увидят те, кто знает ее владельца, то мне сразу помогут.

— М-м, так вы с лордом Иньитом все-таки… — служанка захихикала, прикрывая рот одной из двух толстых кос.

Невеньен громко откашлялась.

— Ничего неприличного. Он мой советник и беспокоится за мою жизнь, вот и все.

Допустим, не все. Но ведь никому об этом не нужно знать, правда? Особенно когда они в плену у Гередьеса. Неизвестно, как он поступит, если прослышит об истинных отношениях Невеньен с Иньитом. Ведь убийцу Нэньи так и не нашли…

Сехенка продолжала хихикать. Ну что за легкомысленная девица! Невеньен попыталась настроиться на рабочий лад.

— Так, хватит. Мы сейчас должны думать над тем, как отсюда выбраться, а не кто там с кем и чего, ясно?

Шен кивнула, продолжая держать косу у губ, уголки которых никак не опускались.

— Гередьес сказал, что Джори он нанял недавно и что он бывший разбойник, — напомнила Невеньен. — Помните, когда нас схватили, Джори упомянул, что погибли трое его людей? Мне кажется, что он бы не стал так реагировать, если бы они не были членами его банды.

Девушки растерянно переглянулись. Никто из них в разбойничьих шайках не разбирался.

— Может быть, — развивала мысль Невеньен, — кто-то из них знает Иньита, и служба ему важнее, чем служба Гередьесу. Или среди стражников есть еще разбойники, которые решат нам помочь. Вот почему я спросила, была ли ты, Шен, в казармах. Ты могла услышать какие-нибудь разговоры на эту тему.

— Пока никаких. Я разведаю еще.

— Хорошо. Ну а я пока…

Невеньен поднесла серьгу к уху, готовясь вдеть крючок, когда Бьелен сжала ее запястье.

— У тебя мозги вообще есть? — зашипела она.

— Что такое?

Бьелен закатила глаза; в полутьме сверкнули белки.

— Пречистые Небеса, ты соображаешь медленнее курицы! Во-первых, люди Иньита знают, кому он служит и кто ему враг. Они бы не нанялись к Гередьесу, если только они не шпионы. А шпионы и так передадут Иньиту все необходимое. Во-вторых, Гередьес знал, какой дорогой мы поедем к генералу Стьиду. Если это он подделал письмо, то он мог быть уверенным только в том, что мы покинем замок, но не какой тракт мы выберем. У него есть соглядатаи в Остеварде, и я руку на отсечение готова дать, что один из них сидит или в совете, или где-то близко к тебе. А если так, то ему известно и о значении серьги Иньита. Гередьес не дурак, он отберет ее у тебя, не успеешь ты до нужника дойти, и не будет спускать глаз со всех, кто живет в замке. Он уже дал понять, что ему приказать казнить человека — как раз плюнуть. Стоит кому-нибудь косо поглядеть — и конец. Хочешь, чтобы из-за тебя еще кого-нибудь на погребальный костер отправили, как Лиму и гвардейцев?

Она говорила грубо, зато доходчиво. Невеньен поежилась. Действительно, как-то она об этом не подумала.

— Что тогда нам делать? — расстроилась она. Ведь если они никому не покажут сережку, то и помощи ждать будет неоткуда.

Бьелен расправила плечи, ощутив себя главной.

— Шен, ты будешь держать ушки на макушке. Присматривайся к тем, кто не слишком доволен своим хозяином. Такие люди наверняка согласятся помочь за вознаграждение.

— А чем мы их наградим? — перебила Шен.

— Выберемся — придумаем, — отрезала Бьелен. — Итак, о чем это я? Невеньен, сережку держи в секрете. Ее нужно будет показывать определенным людям, причем так, чтобы Гередьес о ее существовании никогда не узнал.

— Будет сделано, госпожа! — бодро ответила сехенка.

Невеньен пожевала губами. То, что у нее перехватили инициативу, ей не понравилось. Но, в конце концов, Бьелен говорила дело. Она была самой старшей и самой опытной. Ее следовало по меньшей мере выслушать.

— Ладно, — буркнула Невеньен. — Я пока буду дурить голову Гередьесу и изображать нерешительность.

— Договорились, — царственно кивнула Бьелен. — Ну что, кому-нибудь еще есть, что сказать?

— Мне! — шепнула служанка. Она взяла за руки изумленных леди и широко улыбнулась. — Мы обязательно сбежим из Гайдеварда!

На холщовую скатерть с глухим стуком приземлилось огромное деревянное блюдо. Невеньен дотянулась до черпака и положила себе немного вареных овощей. Запеченную свинину она решила не трогать — ее надо было разделывать самой, а пачкаться Невеньен не хотелось. Это был не Остевард, где еду ей приносили в собственную комнату, заранее мелко порубив на порции. Без аппетита потыкав ложкой в тарелку, Невеньен отложила прибор и окинула помещение взглядом.

Главный зал Гайдеварда по низу украшали деревянные панели, над ними висело несколько гобеленов. У пышущего жаром камина, почти в рост Невеньен, стоял стол. Видимо, он сохранился с тех времен, когда хозяева замка обедали вместе со слугами, или же семья владельцев раньше была намного больше, потому что для сидевших за ним четырех человек стол был чересчур длинным. Неоправданно много на нем стояло и еды. Невеньен знала, что позже блюда заберут вниз и их будет доедать прислуга, но этот устаревший обычай раздражал своей нерациональностью. Таскать туда-сюда, ждать, пока лорды утолят голод… Пища к тому сроку давно остынет. Да и чего стоило заранее разделать мясо? Невеньен приводила в ужас мысль о том, что ей придется ковыряться в свиной туше, брызгая на шелковое платье жиром, исключительно ради того, чтобы отрезать крошечный кусочек. Нет уж, извините.

Выводило из себя не только это. Гередьес был приверженцем старых традиций, которые Невеньен, выросшей в семье без северных корней, казались чуждыми. Например, ужин проходил под голодными взглядами десятка слуг. На тот случай, если хозяевам что-то понадобится, хватит и одного человека. Может, Гередьес таким образом хвастался, что у него нет недостатка в прекрасно вышколенной челяди?

Невеньен поерзала на жестком деревянном стуле. Отсутствие подушек происходило не от безденежья, а из привычки к суровости. Роскоши, которую следовало ожидать во владениях наследника трона, здесь было не найти. Да и в хозяине сложно было узнать будущего короля. Он одевался строго, без излишков и щеголеватости, присущей Иньиту. Однако бедным Гередьес не был. Хватало одного взгляда на внутреннее убранство замка, чтобы это понять. Многие помещения относительно недавно ремонтировались, а позволить себе нечто подобное в условиях междоусобицы в Кинаме могли немногие. Был и еще один верный признак богатства. Пословица говорила: «Хочешь узнать, тугая ли мошна у господина, посмотри на его народ». Слуги у Гередьеса были упитанными, лоснящимися, стража — крепкой и хваткой. Ленивых здесь не любили, а оборванцев выгоняли. Интересно, как ему удалось сохранить достаток и не спустить все на борьбу за престол? Невеньен не понаслышке знала, какие гигантские суммы на это уходят. Или он тратил королевские монеты, не присовокупляя к ним свои?

Она робко подняла глаза на сидящего справа от нее Гередьеса, который как раз резал свинью.

— Хотите? — с вежливой улыбкой предложил он.

— Нет, спасибо. Я уже наелась.

— Вы очень мало кушаете. Это вредно для здоровья. Точно ничего больше не желаете? Я могу попросить кухарку приготовить что-нибудь особенное для вас.

Убийца ее мужа заботится о ней… Ее передернуло.

— Благодарю, не стоит. Ваши повара вкусно готовят. Я обязательно приму к сведению ваше волнение и постараюсь есть побольше, — Невеньен растянула губы в том, что, как она надеялась, было похоже на улыбку.

Для вида поковырявшись в тарелке и сунув в рот ложку капусты, Невеньен отвернулась от Гередьеса. Чем меньше они пересекаются взглядами, тем лучше.

Однако смотреть в зале было особенно не на что. Бьелен, многозначительно усаженная на дальнем конце стола, уныло возила ложкой по тарелке. Мясо она тоже не стала есть, но по иной причине. Бьелен старалась не употреблять жирную пищу — чтобы, по ее собственному выражению, не стать противной толстой бабой. Напротив сидел Анэмьит, который не сводил с нее глаз. Вероятно, это и было причиной, почему она так старательно выискивала что-то среди репы и капусты.

Бьелен привстала, потянувшись за чем-то на столе.

— Сидите, пожалуйста. Вам что-то подать? Перец? — спросил Анэмьит.

От румяных щек Бьелен отхлынула кровь. Девушка села на лавку, сложив руки перед собой и глядя вниз.

— Д-да. Спасибо.

Секретарь изящно взмахнул рукой. Перечница взмыла с противоположного конца стола и аккуратно опустилась перед Бьелен. Со своего места Невеньен видела, что ей нужен был вовсе не перец, но с Анэмьитом легче было согласиться. Удивительно, что никогда не грубивший и любезный человек вызывал такие эмоции.

Будь это другой мужчина, Бьелен обязательно бы им заинтересовалась, однако от секретаря Гередьеса веяло жутью. На первый взгляд он был привлекательным молодым человеком с галантными манерами. На второй в нем открывалось много странностей. Анэмьит был безупречным до такой степени, что это казалось неестественным. Куски свинины, которые он нарезал, были равными по ширине. На его белоснежные манжеты не попадало ни капли мясного сока. Невеньен вообще впервые видела, чтобы кто-то содержал свой костюм в идеальной чистоте. Разве что у Мелорьеса, но тот менял одежду по несколько раз в день и заставлял прачек тщательно ее отстирывать. Анэмьит вряд ли имел возможность поступать так же.

Хуже всего был его голос в сочетании с глазами. Вкрадчивый, никогда не повышающийся тон зачаровывал и лишал воли, а взгляд медленно и учтиво раздевал до самой души, разрезая ее надвое. Гередьес правильно подобрал себе телохранителя — рядом с ним люди невольно вели себя тише мышек.

— Я вижу, все насытились, — заметил лорд. — Перейдем к напиткам?

— Давайте, — кивнула Бьелен, откладывая ложку, которой все равно ничего не черпала.

Гередьес, однако, не отдавал приказ. Озадаченная заминкой, Невеньен покрутила головой и обнаружила, что ответа ждут от нее.

— Да, перейдем, — сказала она.

— Отлично, — сразу произнес лорд и бросил вполоборота слугам: — Уберите стол. Жанни, сходи за вином.

Блюда унесли, оставив закуски. Вскоре юноша с забавно оттопыренными ушами принес ароматно пахнущее вино. С двух запотевших кувшинов, державшихся в ледяном погребе, капала вода. Затем Жанни поднялся в зал еще раз, и теперь Невеньен учуяла терпкий запах подогретого вина со специями. В другой руке у слуги был чайник.

Невеньен была уверена, что ей подадут чашку для чая, однако перед ней поставили серебряный кубок. Анэмьит поднялся с лавки, занимая место за спиной господина. Пришло его время прислуживать.

— Все остальные свободны, — объявил Гередьес.

Слуги мгновенно покинули помещение, прикрыв за собой двери. Дежурить у подсвечника осталась лишь Шен, формально не подчинявшаяся приказам Гередьеса. Невеньен нерешительно обернулась на нее. Из всех лиц в зале самым приятным была круглая, всегда веселая мордашка сехенки, но ужин в обществе слуг был для нее замечательным шансом узнать побольше слухов. К тому же в животе у бедняжки явственно урчало.

— Шен, ты тоже иди, — разрешила Невеньен.

Девушка рьяно поклонилась, чуть не сшибив подсвечник, и убежала прочь.

— Чего вы изволите, леди Невеньен? — спросил Гередьес. — Вино свежего урожая или горячее пряное?

В холодный зимний вечер не было ничего лучше горячего, сдобренного специями вина, разгоняющего кровь по жилам, но осеннее арджасское славилось как любимый женский напиток. Невеньен с удовольствием отведала бы оба, если бы не риск того, что Гередьес вздумал ее опоить. Как известно, захмелевшие женщины становятся более сговорчивыми.

— Чая, — ответила Невеньен.

Анэмьит шевельнулся. Гередьес поднял ладонь, останавливая его. Затем лорд встал, принес чайник и вместо чашки наполнил кубок. Такое ухаживание было знаком высшего расположения — или заботы мужа о жене — и заодно позволило мужчине коснуться плеча своей пленницы.

— Я не ждал такой сдержанности, но — все как вы пожелаете.

Невеньен криво улыбнулась. Интересно, чего он ждал? Что она напьется и начнет плакаться на тяжелую жизнь, а то и приставать к нему? Ага, сейчас. Беседовать с Гередьесом Невеньен намеревалась на ясную голову. И без того очень легко попасться в искусно расставленные им ловушки.

Анэмьит тем временем обошел стол и замер рядом с Бьелен.

— А вы, прекрасная леди, какое вино желаете? — наклонившись к ее уху, прошептал он.

Бьелен вздрогнула.

— Пряное, — твердо сказала она, пододвигая кубок, который теребила в руке.

О ее неравнодушии к этому напитку знали все в Остеварде. Вероятно, сегодня от него стоило воздержаться, но для Бьелен он был единственным способом не трястись под пристальным вниманием Анэмьита. Когда секретарь налил исходящее паром вино и вернулся к Гередьесу, на лице Бьелен проступило облегчение.

— Вы уверены, что не хотите попробовать знаменитое осеннее вино? — Гередьес развернул стул, чтобы смотреть прямо на Невеньен. — Его доставили на днях из арджасских виноградников. Посыльные изо всех сил старались везти бочки аккуратно, чтобы не разбить их в спешке или не испортить вкус ненадлежащим уходом.

— Насколько мне известно, закупить в Арджасе новое вино и успеть довезти его в центральные земли в такой срок — это дорогое удовольствие, — сказала Невеньен. Заплатить столько денег мог, пожалуй, один Ливьин, но он не пил спиртное сам и не давал Эмьир (которую, впрочем, запреты брата не останавливали). Иньит тоже любил выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы произвести впечатление на дам, однако он закупал напитки не в Арджасе и, скорее всего, пользовался нечестными способами их добычи, которые не подразумевали крупных трат. — Лорд Гередьес, многие считают вас человеком среднего достатка. Неужели вы занимаете деньги из королевской казны?

Гередьес откинулся на спинку стула, вдыхая аромат осеннего вина, и оценивающе посмотрел на Невеньен.

— Вижу, вы уже прикинули в уме мои доходы и расходы. Хорошее качество для жены — уметь считать деньги.

Невеньен вспыхнула. Когда она была женой, она как раз не занималась счетоводством. Ей вообще казалось это ненужным — есть же секретари. Зато позже, когда на нее нахлынул поток безумных лордов вроде Таймена, вечно бубнящего что-то об арендах, бенефициях и кредитах, поневоле пришлось разобраться в денежных вопросах.

— Я отлично осведомлен о том, что ваша казна сейчас похожа на протершийся кошелек бедняка, — продолжал Гередьес. — А у мятежников, между прочим, нет таких затрат, как у престола. Например, если вам нужны стрелки из лука, вы их нанимаете, месяц платите им определенную сумму, а потом отпускаете восвояси. Корона же обязана держать стрелков постоянно. Как вы думаете, если даже ваша казна в бедственном положении, почему у королевской она должна быть в другом?

Потому что королевская казна изначально была несравнимого размера или потому что корона могла кормиться налогами со всей Кинамы? Невеньен понимала, что это глупые отговорки, и предпочла промолчать.

— Отвечаю на ваш вопрос, леди Невеньен: нет, я трачу собственные деньги, потому что из кинамской казны нечего брать. Если я оттуда что-то и заимствовал, то не больше, чем вложил.

— Как же тогда вам удалось скопить богатство?

— Во многом благодаря хитрости, — он прищурился, отпивая вино. — Отец всегда говорил мне: «Кажись высокой знати слишком незначительным, чтобы она не догадалась, кто на самом деле хозяин положения». Во времена смуты его совет очень мне помог. Просто потрясающе, что о тебе начинают думать, если ты не разряжаешься в шелка, а придерживаешься скромного поведения. Пока претенденты на трон тянули из всех лордов деньги, мне верили на слово, что я для этого слишком беден.

— Но ведь это не все, не так ли? — настаивала Невеньен. — Только лишь хитростью не умножить состояние настолько, что оно готово сравняться с королевским. Вы вкладывали деньги в торговые предприятия? Может быть, вы открываете новое производство — тканей, станков?..

Гередьес усмехнулся в бороду.

— Всего понемногу. Но мое главное вложение — это земля и народ. Нищающие короли требовали средств у лордов, а те высасывали последние соки у крестьян и ремесленников. Я же старался уберечь их от пустой сумы. Сейчас вы не увидите в Гайдеварде ни одного серебряного канделябра, а когда-то их было множество. Я продал их восемь лет назад, когда случилась засуха, и закупил еды и зерна, которыми поделился с местными жителями. Тогда нам пришлось туго, зато сегодня мои закрома полны, а люди, живущие на моих землях, с удовольствием выполняют мои просьбы.

Вот как ему удалось не разориться в перипетиях десятилетней гражданской войны. Он брал для себя самое необходимое, остальное щедро раздавая своим подданным. А те воздавали ему сторицей. Невеньен поднесла кубок к губам, не заметив, что он пуст. Гередьес будет хорошим королем. Не чета генеральской дочке, вдове мятежника, которая не имела никакого представления об управлении.

— Позвольте спросить, лорд Гередьес, — зазвенел под сводами зала голос Бьелен. — Если вы так заботитесь о подданных, почему же вы медлите помогать беженцам из Аримина и других северных поселений? Вы наследник престола и, я готова поспорить, обладаете не меньшей властью, чем король Тэрьин. Почему столица молчит в ответ на просьбы Севера справиться с када-ра?

Гередьес засмеялся, открывая в улыбке мелкие зубы. Брошенный на девушку взгляд был отнюдь не благожелательным.

— Я разговариваю не с вами, леди Бьелен, но, так уж и быть, отвечу вам. Как победить Детей Ночи, пока неизвестно, поэтому отложим это и возьмем вопрос исключительно способствования жителям Севера. Вы городская жительница, из зажиточной купеческой семьи, и вряд ли знаете, что для того, чтобы вырастить урожай, допустим, моркови, нужно ее регулярно прореживать. То есть выдергивать одни корнеплоды, чтобы выросли крепкими и здоровыми другие. Когда я стану королем, в моем подчинении окажется все население Кинамы. Если я попытаюсь заботиться о нуждах всех без исключения — северян, сехенов, нищих, богачей, пекарей, золотарей и так далее, — то моя грядка, — он щелкнул языком, — захиреет. Нужно уметь жертвовать малым ради блага большинства. Север экономически невыгоден; идущие ему из средств короны дотации не оправдывают себя. Его почва камениста, на ней сложно развить сельское хозяйство. Как центр научной мысли регион зачах, а уникальные школы исчезли или переместились на Юг. Шахты по добыче майгин-таров — единственная ценность Севера, то, благодаря чему эле кинам когда-то сумели подняться над соседними странами, — иссякли. Больше мы оттуда не получаем ни одного кристалла в год. Кажется, вы не знали об этом? — удивился Гередьес, увидев пораженные лица двух девушек. — Впрочем, корона держит это в строжайшем секрете. Если Каснар, активно разрабатывающий новые шахты, поймет свое преимущество, для Кинамы это будет конец. Хотя если они однажды захотят арендовать территории на Севере, я не буду против сдать их. Кинама легко без них обойдется, а Каснар ждет большая неожиданность.

— А как же када-ра? — спросила Бьелен. В ее тоне Невеньен уловила тщательно скрытую насмешку. — Вам, наверное, выгодно, что они прореживают грядку?

— Невыгодно, — совершенно серьезно ответил Гередьес. — Они рушат торговлю и разоряют те немногие поселения, которые еще могут предоставить короне пользу. Единственная польза, которую приносят учиняемые ими беды, это отток населения в те районы Кинамы, где требуются рабочие руки. Ученые в Эстале и северных школах проводят какие-то изыскания, но пока верный способ отправить Детей Ночи обратно в Бездну не найден, я не намерен посылать солдат на бестолковую смерть. Север должен справиться с этой проблемой сам. Если у него не выйдет, то нам придется заманивать Пожирателей Душ в Каснар — пусть треплют наших врагов, а не нас.

Польза, которую приносят када-ра, стирая поселения с лица земли? Север должен справиться сам? Невеньен вскочила со стула. У нее перед глазами предстал маленький обтянутый кожей скелетик. Еще живой. С обезумевшей от горя матерью, чьи ноги были покрыты язвами от обморожения. Сколько их таких — жертв Пожирателей Душ? Святой Порядок, а Гередьес бесстрастно обсуждает выгоду от них, сравнивает их с морковкой и утверждает, что их нужно прореживать!

— Как вы можете! Они люди, а не растения на грядке! Они ваши подданные! Они лишились дома, у них погибли все родные, они умирают от голода и холода! А вы говорите, что помогать им невыгодно? Что же вы за человек?! Почему вы беспокоитесь об одних и настолько жестоки к другим?

Гередьес больше не улыбался.

— Сядьте, леди Невеньен. Вы будущая королева, вы должны уметь держать себя в руках.

Невеньен, сжав кулаки, осталась стоять. Пускай ее хоть гвоздями прибивают, она не подчинится!

Лорд подождал и, поняв, что его просьбу выполнять не будут, вздохнул.

— Я не собираюсь лгать вам и рассказывать приятные для вас сказки. Если вы станете моей женой, то все равно узнаете, каков я есть. Поэтому вот вам правда: вам пора лишаться детских иллюзий, что все жизни одинаково ценны. Каждый правитель знает, что это не так. Есть люди полезные, есть бесполезные, а есть те, кто мешает осуществлению ваших планов. Первым следует благоволить, на вторых, если нельзя заставить их выполнять нужную вам работу, можно не обращать внимания, а от третьих следует безжалостно избавляться. Мои планы на развитие Кинамы таковы, что пока Север относится ко второй категории, но грозит переместиться в третью. Если это произойдет, я его отсеку, так как, на мой взгляд, он лишь отвлекает внимание от тех земель, на которые действительно стоит обратить внимание. Королевство не должно страдать из-за клочка земли.

Невеньен бессильно упала на стул. Она считала, что Гередьес хороший правитель? Да ведь он равнодушно обрекает тысячи людей на нищету и смерть ради призрачного блага для Кинамы. В сердце этого человека нет подданных. Наверное, там нет вообще ничего.

— Кажется, вы успокоились, леди Невеньен, — с облегчением произнес Гередьес, наполняя из кувшина свой бокал. — Надеюсь, вы понимаете, что я прав. Может быть, теперь вы все-таки хотите вина? Или горячих лепешек?

Она остановит его. Любой ценой.

Над землей кружились снежные вихри, залепляя хлопьями глаза, а ледяной ветер кусал щеки. Чтобы добраться до кухни, требовалось пробежать по холоду через половину двора. Плащ остался в башне, но Невеньен это не остановило. Она приподняла подол юбки и начала старательно перебирать ногами, утопая в наметенном за вечер слое снега. Преодолев часть пути, Невеньен оглянулась. Бьелен с Анэмьитом ждали у входа в донжон, и за ней увязалась только пожилая служанка, которая смешно задирала ноги, охая и пытаясь угнаться по распутице за молодой девушкой. Невеньен усмехнулась. Оторваться от нее не составит проблемы. Ускорившись, Невеньен услышала позади скрипучую ругань на беспокойную молодежь. Служанка махнула на подопечную рукой и потащилась обратно, а две фигуры на ступеньках башни стали еле различимы из-за метели. Прекрасно. Ей никто не помешает.

На полпути она резко свернула в сторону и домчалась, загребая туфлями снег, до сторожки. Замерла на пороге, вытащила из-под воротника серьгу и торопливо вдела ее вместо старых серег. Отлично! Распахнув дверь, Невеньен влетела в здание.

На нее тотчас уставилось около десятка пар глаз. Это было похоже на яростную атаку, от которой в смятении отступаешь назад, даже если хорошо к ней подготовлен. Мужчины в небольшом закопченном помещении жадно разглядывали раскрасневшуюся гостью. На некоторых чумазых лицах появилась нехорошая ухмылка. Невеньен не смутилась.

— Шен! — требовательно крикнула она, повертев головой так, чтобы скудный свет от жировых свечей отразился в рубине. — Простите, никто из вас не видел мою служанку? Сехенку — такую маленькую, рыженькую?

— Нету ее тутова, госпожа, — буркнул кто-то из угла.

— Если вдруг вы ее отыщете и она вам окажется без надобности, пришлете ее к нам? — весело закричал другой стражник. — Она у нас не заскучает.

Мужчины загоготали.

— Извините, что потревожила, — сказала Невеньен и выбежала наружу, на ходу вынимая серьгу.

Шен, конечно, тут не могло быть. Она не сумасшедшая, чтобы запираться среди оголодавших до женской ласки мужиков. Да и, честно говоря, служанка Невеньен была не нужна. Все, чего она хотела на самом деле, это продемонстрировать серьгу Иньита, несмотря на то что Бьелен не советовала ей так поступать. Среди стражников были разбойники, и далеко не все из них входили раньше в шайку Джори. Даже если они не присутствовали в сторожке в данный момент, завтра о серьге будет знать весь Гайдевард. Стражники — сплетники не хуже слуг. Особенно когда на долгом дежурстве им нечем заняться, кроме как пялить глаза в серую хмарь. А дойдет ли этот слух до Гередьеса — еще вопрос.

Интересно, думала Невеньен, сбегая по скользким ступенькам, предложение прислать Шен было обычной скабрезностью или намеком на то, что для нее готовы передать весточку друзьям? Нет, скорее первое.

Она все-таки заскочила на кухню, где и нашла Шен. Та времени зря не теряла — хотя это было и не ее обязанностью, сехенка помогала отчищать медный чан, болтая по душам с поварихой и вытаскивая из нее слухи. Невеньен в который раз мысленно поблагодарила Тьера и управляющего Остеварда за то, что они посоветовали ей взять именно эту девушку. Она была настоящей находкой.

Вернувшись в донжон, к ожидавшим Бьелен, Анэмьиту и ворчащей старухе, Невеньен собиралась направиться в спальню, однако ее остановила вытянутая поперек прохода рука Анэмьита.

— Зачем вы ходили в сторожку?

Хаос, он заметил! А она-то считала, что ее за метелью будет не видно.

— Уберите руку, — со всем высокомерием, каким могла, бросила Невеньен.

Он не шевельнулся, только склонил голову набок.

— И все же? Господину Гередьесу будет интересно об этом узнать.

Невеньен скрипнула зубами. Анэмьит по полному праву мог не подчиняться ее приказам — для него вдова бастарда-мятежника была никем. Да уж, быстро она привыкла к тому, что все, стирая подметки, бегут исполнять ее прихоти.

— Я думала, что моя служанка может быть там, — процедила Невеньен.

— А на самом деле?

В животе начал скапливаться ужас. Оправдание ведь она сочинить забыла…

Внезапно Бьелен положила ладонь на локоть секретаря и очаровательно улыбнулась.

— Простите мою сестру, Анэмьит. Боюсь, она просто стесняется признаться в том, что искала уборную. В темноте и в незнакомом замке легко заблудиться.

Нелепица, причем полнейшая. Сторожку не спутаешь с отхожим местом, к тому же они есть и в донжоне. Однако на Анэмьита это подействовало. Он медленно убрал руку, не спуская взгляда с Бьелен.

— Юным леди лучше не ходить в такие места, — сказал маг.

По дороге пришлось зайти в уборную, но это было небольшой ценой за прекращение допроса. Оказавшись в спальне, Невеньен с досадой пнула ножку кровати.

— Поглоти Бездна этого Анэмьита!

Бьелен села возле камина и обхватила себя за плечи. Огонь разожгли заранее, но комната еще не успела прогреться, и в ней было зябко.

— Он чрезмерно дотошный, да? — пробормотала Бьелен.

— Он вообще весь какой-то чрезмерный, — поморщившись, согласилась Невеньен.

Они посмотрели друг на друга.

— Жуткий, — не сговариваясь, прошептали обе.

— Это телохранитель лорда Гередьеса? — спросила Шен. Она разложила по постели грелки и подложила в камин дров. — А разве он не красавчик?

— Он? — изумленно вытаращилась Невеньен.

— Красавчик, — неохотно признала Бьелен, наблюдая за сехенкой. — Только не говори, что ты в него влюбилась.

— Я? Нет, — девушка рассмеялась. — Это ж я по вашим меркам судить пытаюсь. На мой вкус он высоковат и тощеват. Да и у меня… — она зарделась. — Ну, в общем, есть уже друг.

Невеньен прищурилась. Так, и у этой есть кавалер. Интересно, кто же он и чем это чревато для ее госпожи?

Бьелен на ее слова о парне не обратила внимания.

— По нашим меркам? — задумчиво переспросила она. — А ты ничего не чувствуешь в нем отталкивающего? Мне, когда он смотрит на меня, кажется, что он размышляет над тем, задушить меня или разрезать. Маленьким таким тонким ножичком, как у лекарей.

Невеньен сказала бы, что он смотрит на девушку совсем иначе, однако промолчала. Бьелен и так не в лучшем настроении.

— Скальпелем? — уточнила сехенка.

— Да, им.

— Это все из-за магии, — уверенно произнесла Шен, замерев посреди комнаты и уперев руки в бока.

— Она тут при чем? — нахмурилась Невеньен.

— Ну, мне так кажется, — пожала плечами служанка. — Вы не замечали, что от всех магов становится немного не по себе? На них не хочешь, а глядишь. А от тех, у кого магии особенно много, мурашки бегают. И люди они всегда непростые. Есть в них что-то или отталкивающее, или притягивающее.

Невеньен задумалась. Действительно, большинство знакомых ей магов вызывали смешанные чувства. Рядом с лейтенантом Каленом как будто становилось холодно, а присутствие Жевьера заставляло ежиться. Да и Нэнья, несмотря на то что была женщиной, причем довольно приятной внешности, всегда казалась уж слишком суровой.

— Ты ведь тоже маг, — вспомнила Невеньен.

Кто-кто, а служанка точно не внушала отвращение. Наоборот, она была милой.

— Я очень слабая. Как мне однажды сказали, слабейшая из всех, — Шен развела руками.

— Но Анэмьит тоже слабый. Его не заметила Нэнья, когда он убил моего мужа, и с трудом обнаружил Жевьер.

— А, вы же не видите, — с жалостью в голосе произнесла Шен. — Он весь напичкан источниками магии, которые его питают.

— Майгин-тарами? — спросила Бьелен, забыв оскорбиться на непозволительный тон служанки.

— Ну да, кристаллами такими волшебными.

— Их что, много? — уточнила Невеньен.

— Штуки четыре.

Невеньен и Бьелен переглянулись. Гередьес — наследник трона, ему негоже ходить без крепкой магической защиты. Поэтому в его желании раздобыть для Анэмьита майгин-тары, чтобы усилить его жалкие способности, не было ничего удивительного. Но чтобы кристаллов было четыре, и чтобы среди них оказалось Сердце Сокровищницы… Впрочем, чего-то такого следовало ожидать. Ей самой в наследство от Акельена достался всего один майгин-тар, всегда хранящийся у мага-телохранителя, и она привыкла думать, что у других лордов ситуация немногим лучше. Она совсем забыла, что имеет дело не с лордом среднего достатка, а с наследником короля, который владеет большим числом кристаллов.

— Яйца Шасета, — ошеломленно прошептала Бьелен, позабыв о женственности. — Это же значит, что мощи у Анэмьита на десятерых.

Невеньен скинула туфли и платье, аккуратно сложила их на сундуке, чтобы Шен могла почистить их, надела ночную рубашку и залезла под одеяло, прижав к себе грелку. Теперь надежды на то, что спасать свою королеву придут маги из отряда Калена, нет. Точнее, даже если и придут, в сражении с Анэмьитом победа им не светит. Что же делать?

— Мы должны вывести его за пределы поля, — тихо сказала Невеньен.

— Какого еще поля? — недовольно спросила Бьелен.

Она тоже переоделась, но продолжала греться у камина, пока Шен собирала ее разбросанные вокруг вещи. Невеньен фыркнула. Порядок и Бьелен — это несовместимые вещи.

— Как в оттайрине, — пояснила Невеньен. — Вывести из игры, чтобы он не мешал нам сбежать или не поубивал тех, кто будет нас вызволять из плена.

— Ох, — насмешливо проговорила Бьелен, — и как мы, немощные женщины, повергнем могущественного колдуна?

Хороший вопрос. Пока в голову Невеньен ничего дельного не приходило. Она уткнулась носом в одеяло и помассировала виски. Сегодняшние откровения Гередьеса по поводу Севера вывели ее из себя, и мысли крутились исключительно около несчастных беженцев.

— Не знаю, как его победить, зато знаю отличный способ держать его от себя подальше, — заговорщицки прошептала Шен, подмигнув Бьелен.

Та хмыкнула и отвернулась к огню. Служанка не могла не заметить, как Анэмьит глазел на госпожу, однако обращаться к ней за советом было выше достоинства Бьелен.

Наконец, она не выдержала.

— И какой?

— Чеснока нажеваться! — гордо сказала сехенка. — И побрызгать на себя чесночной или луковой эссенцией. Мужики ни за что не подойдут! Только если совсем пьяные будут, но от тех и отбиться легко.

Невеньен прыснула со смеху. Изящная и манерная Бьелен, от которой несет чесноком? Невероятно! К ней точно никто и на полет стрелы не приблизится.

— Мне — брызгаться луковой эссенцией?! — возмутилась Бьелен. — Кто тебя вообще такому дикому способу научил?

— Ну, это когда я в борделе работала, — невозмутимо сообщила Шен, так, словно работать в борделе — это совершенно естественное занятие для каждой служанки.

— Серьезно? А ты не очень похожа на девицу легкого поведения, — удивилась Бьелен.

Ну да, ей-то лучше видно.

— Мне сказали, что ты служила у родственницы лорда Ламана, — строго сказала Невеньен. — Ты солгала?

Не хватало ей еще бывшей содержанки публичного дома под боком.

— Нет, что вы! — Шен выглядела возмущенной, но отчего-то ее щеки предательски запунцовели. — Я служила у леди Танэль, а в борделе недолго подрабатывала повитухой. Поэтому меня тамошние девушки и учили тому, как мужчин от себя отваживать.

Бьелен что-то неразборчиво пробормотала, отвернувшись к камину. Кажется, она не поверила Шен. Невеньен покачала головой. Ладно, не время загружать этим голову. В конце концов, сейчас не так важно, где раньше работала сехенка.

Зато где-то в разговоре промелькнула интересная мысль… Невеньен наморщила лоб.

— Попытка держать Анэмьита на расстоянии ничего не даст. Нам, наоборот, нужно подобраться к нему ближе, чтобы изучить его и узнать, как на него можно влиять. Бьелен, кажется, ты ему понравилась…

Внезапно она обнаружила себя не сидящей, а лежащей на кровати, с горящей от пощечины скулой. Бьелен, сжимая правую руку в кулак, стояла над ней. Лицо сестры исказилось от гнева.

— Как ты смеешь, бессовестная девчонка?! Думаешь, получила через Акельена власть и теперь можешь торговать чужими телами? Торгуй своим! Что-то не больно ты хочешь подкладываться под Гередьеса. А меня под его секретаря, значит, можно?!

Невеньен потрясенно потрогала щеку. На пальцах остался след крови. Да эта мерзкая женщина ее расцарапала!

— Ты обезумела? — закричала Невеньен. — Не предлагала я ничего подобного! А даже если бы предложила, то что? Еще скажи, что ты не подкладывалась под Акельена и половину лордов в Серебряных Прудах!

Бьелен снова размахнулась. Невеньен напряглась, готовясь то ли вцепиться противнице в волосы, то ли отскакивать — она сама не знала, — однако между ними вклинилась перепуганная Шен.

— Хватит, госпожа, вы что?

Рука опустилась. Бьелен фыркнула, смерив сехенку уничтожающим взглядом.

— Отойди!

— Пожалуйста, госпожи, не ссорьтесь! — укорила Шен, продолжая стоять. — Мы сейчас не в том положении, чтобы ругаться друг с другом.

Бьелен резко развернулась.

— Я не шлюха, ясно? — процедила она. — Я не буду по чужому приказу прыгать в чью бы то ни было постель!

— Ясно, ясно, госпожа, пожалуйста, успокойтесь, — мирно произнесла служанка.

— Ты слышишь, Невеньен?!

— Да, — зло ответила она, не отнимая ладонь от ноющей скулы.

Сестра снова села у камина, развернувшись к соседкам спиной и всем своим видом источая презрение. Шен склонилась над Невеньен и осмотрела ранки.

— У меня есть мазь, которая уберет боль и возможное воспаление, — тихо предложила служанка. — Намазать?

Получив кивок в качестве согласия, Шен принялась уютно шуршать по сундукам. Невеньен закрыла глаза, сосредотачиваясь на потрескивании дров, а не на кипевшей внутри злости. В детстве она немало ссорилась со старшими сестрами, но такой взъедливой, как Бьелен, из них не был никто. Проклятая купеческая дочь, вспыхивающая из-за каждой мелочи, как полевой сухостой!

Заметив, с какой силой стискивает простыни, Невеньен отпустила их и расслабилась. Так не пойдет. Чтобы мыслить, нужно остыть от гнева.

Ощутив осторожное прикосновение Шен, она подставила служанке лицо. У мази был мятный аромат, который сразу распространился по комнате. Грубые пальцы сехенки оказались холодными, их прикосновение неожиданно приятно ложилось на пылавшие щеки. Невеньен вспомнила ладони Иньита, которыми он так же нежно водил по ее коже. Иньит… Он наверняка примчится спасать возлюбленную, а в Гайдеварде его будет ждать Анэмьит, усиленный майгин-тарами. Какая бы армия преступников ни была у лорда-разбойника, магии он противопоставить ничего не сможет. И непременно падет…

Проклятье, проклятье, проклятье! Как им вывести из игры Анэмьита?

За дверью послышались мужские голоса. Девушки насторожились; даже Бьелен опасливо оглянулась через плечо. У порога дежурили старая служанка и стражник. Смена происходила в середине ночи, а сейчас они только заступили на пост.

— Шен, — прошептала Невеньен, — придвинь-ка к двери сундук. Так, просто, на всякий случай.

Шен кинулась исполнять приказание. Сундук, который оказался ближе всех к выходу, оказался чересчур тяжел для того, чтобы перетащить его быстро, и Невеньен соскочила с кровати, чтобы помочь. Она чуть не обломала ноготь из-за этого, но иногда господскую гордость следует задвинуть подальше.

Стоило им закончить, как в комнату постучали.

— Леди Невеньен, леди Бьелен, откройте, пожалуйста, дверь.

Анэмьит. Какой Бездны?..

— Простите, мы не одеты и уже легли спать, — ответила Невеньен.

— Тогда пусть леди Бьелен оденется и выйдет ко мне.

Бьелен побелела, невзирая на то что на нее дышал жар из камина.

— Зачем? — как можно спокойнее спросила она.

— Выйдите — и узнаете.

Девушка расширившимися глазами посмотрела на Невеньен и Шен.

— Не смейте открывать, — одними губами сказала она. — Пожалуйста!

На ее лице отразилось сожаление за устроенную только что вспышку. Хотя они с Невеньен по закону считались сестрами, Шен служила только королеве, а она, обиженная на пощечину, могла из мести пойти у Анэмьита на поводу. Невеньен злорадно улыбнулась. Возможно, она бы так и сделала, но Бьелен страшно повезло, что ее родственница выше этого.

— А это не может подождать до утра? — спросила она.

— Может. Но я не хочу ждать.

— И все же я уверена, что у вас достанет терпения, — мягкий тон Бьелен совершенно не соответствовал ужасу на ее лице.

Возникла пауза.

— Леди, вы обе кажетесь мне благоразумными. Пожалуйста, не заставляйте меня угрожать и применять силу. Откройте дверь сами.

— Мы гостьи вашего господина. Вы будете применять к нам силу? — деланно удивилась Бьелен.

Он не ответил, зато в замке медленно провернулся ключ. Невеньен выругалась. Она оставила его там, чтобы стражники не вставили в скважину дубликат, а о том, что магу так будет гораздо легче отпереть замок, и не подумала. Может, Анэмьита хотя бы баррикада остановит? Смышленая Шен уже взгромоздила на первый сундук еще один и добавила сверху стул.

Завал отодвинулся вместе с дверью. Щель продолжала увеличиваться.

— Леди, вы должны знать, что такие преграды меня не испугают. Немного сопротивления добавит пикантности в наши отношения, но не переусердствуйте.

Бьелен схватила со столика медный канделябр, задув свечи. Вооружаться подсвечником против мага было смешно, однако никто не улыбнулся. Невеньен отступила вглубь комнаты, ища, чем бы таким потяжелее швырнуть в Анэмьита. О, Хаос, разве могла она, последняя дочь в семье, представить, что ей когда-нибудь придется отбиваться от мага в доме человека, который силой пытается взять ее замуж?

Оббитый железными полосами сундук противно заскрежетал по полу. Анэмьит шагнул в комнату. В то же мгновение в него полетели канделябр и маленький ларец — ничего лучше под рукой у Невеньен не оказалось. Предметы упали, так и не достигнув мужчины.

— Я же предупредил, что на меня такие мелочи не подействуют.

Он даже не моргал, когда в него — точнее, в невидимый щит вокруг него — последовательно врезались гребень, ботинок, кружка и флакон духов. Анэмьит отреагировал лишь на последний, раздраженно взглянув на обрызганные штаны. Запах роз не выветрится с них еще долго.

— Хватит! — приказал секретарь, вытянув перед собой руки.

Девушки вскрикнули, когда волна магии отбросила их назад, пошатнув вещи в комнате и опрокинув самые легкие из них на пол. Незримые веревки опутали Бьелен и подняли в воздух. Невеньен почувствовала, что ее локти что-то прижимает к бокам так, что невозможно пошевелиться. Шен замахнулась на Анэмьита подставкой для ног, метя ему в голову.

— Только попробуй. Я тебя надвое разрублю.

Помертвевшая сехенка покорно поставила подставку обратно.

— Спасибо. Леди Невеньен, извините за вторжение. Я заберу то, что было мне причитается, и уйду.

Причитается? Невеньен не верила своим ушам.

— Тебе хозяин сказал сделать это?

— Мне не нужно разрешение хозяина, чтобы взять женщину, — ответил Анэмьит.

Лжет. Без сомнений, разрешение издеваться над пленницами он получил у Гередьеса. О, Хаос, этот проклятый лорд отдал ему Бьелен… Она думала, что он будет хорошим правителем? Этот человек, который против их воли отдает женщин на потребу своим слугам?

Секретарь развернулся, и безуспешно сопротивлявшаяся Бьелен поплыла за ним.

— Отпусти меня, сволочь! — кричала она.

— Анэмьит!!!

Невеньен перевела дыхание. У нее задрожали колени от собственного вопля. Она и не подозревала, что умеет так орать. Однако цель была достигнута — Анэмьит замер, оглянувшись на Невеньен.

— Поставь мою сестру на место и развяжи меня! — дрожащим от ярости голосом потребовала Невеньен. — У тебя нет права так поступать с нами.

Анэмьит заколебался.

— С вами, леди Невеньен, нет.

Она вздохнула с облегчением, когда испарились стягивающие тело канаты.

— А с ней — есть. Вдова кухаркиного сына — она даже не благородного рода.

Бьелен, застонав, снова полетела к выходу.

— Стоять, я сказала! — рявкнула Невеньен. — Я обсужу это с лордом Гередьесом, и у тебя не будет никакого права издеваться над женщинами.

Анэмьит с любопытством взглянул на нее. У него не было ни капли сомнений в том, что он одержит верх.

— Попробуйте. И давайте побыстрее. Эта стычка немного раззадорила меня, но долго ждать я не намерен.

Он еще и поторапливает ее! Да она его в порошок сотрет! Невеньен, как была, босиком, бросилась вон из комнаты мимо застывших с каменными лицами старой служанки и стражника. Ледяные ступени винтовой башенной лестницы прихватывали пятки холодом, а из окна на нее дунуло снегом. На третьем этаже, где располагались покои Гередьеса, стражники весело свистнули ей вслед. От бешенства у Невеньен так стучала в ушах кровь, что она даже не расслышала этого.

— Пропустите меня к лорду! — приказала она двум мужчинам, дежурившим у спальни Гередьеса.

— Эм-м… Он уже почивает, моя госпожа, — ответил правый, посмеиваясь в длинный ус.

Левый стражник окинул ее нахальным взглядом. Невеньен проследила за его направлением и… Хаос! Она сжалась, прикрывая руками грудь. Как она могла забыть, что выскочила в одной полупрозрачной сорочке?

— Отойдите в сторону! Быстро! — рявкнула Невеньен.

Правый стражник, многозначительно хмыкнув, постучал в дверь.

— Э… Господин Гередьес, здесь молодая госпожа… э… полуодетая. Требует срочно вашего внимания. Впустить ее?

Глухой возглас, видимо, означал положительный ответ. Стражник хохотнул, толкнул перед ней дверь и поклонился.

— Прошу, леди. Желаю приятного времяпровождения.

Она надеялась, что ее зубы заскрипели достаточно громко. Задрав нос повыше, Невеньен прошествовала мимо скотов, которые над ней насмехались. Интересно, они подумали, что с ними будет, если она все-таки выйдет замуж за их хозяина? Месть — чувство сладкое.

Спальня Гередьеса была маленькой. Больше всего места в ней занимала не кровать, а стол, по горам бумаг напомнивший Невеньен ее собственный. Дела мешали наследнику трона спокойно отдыхать по ночам. Он еще не переоделся и внимательно изучал какой-то документ, держа его у пламени свечи; по столешнице рассыпалось немного песка, которым лорд сушил чернила.

— Леди Невеньен, — заслышав ее шаги, Гередьес отложил бумагу, — чем могу вам услужить в такой час?

Его брови взлетели вверх, когда он медленно и очень внимательно осмотрел ее с головы до пят. Невеньен попыталась сохранить прямую осанку, чего было довольно сложно добиться, сгорая от стыда.

— Анэмьит пытается изнасиловать мою сестру! Это вы разрешили ему? Немедленно отзовите его!

— Сестру… — Гередьес вздохнул, откинулся назад и уставился на потолочные балки. — У меня есть точные сведения, что вы вовсе не считаете Бьелен сестрой и, более того, недовольны, что она числится среди ваших родственников. Скажите, почему вас беспокоит судьба этой женщины?

Значит, у него действительно есть шпионы среди ближайшего окружения Невеньен. Но кто — Эсти? Только она выслушивала все гневные тирады госпожи о том, как ей хочется, чтобы Бьелен провалилась в Бездну. С другой стороны, о вражде между двумя сестрами в Серебряных Прудах и Остеварде судачили все кто ни попадя. Предателем мог оказаться кто угодно, да и все равно было не время гадать, кто это.

— Вы не можете так распоряжаться чужими жизнями, — сказала Невеньен. — Вы позволили Анэмьиту взять Бьелен против ее желания! Это же преступление, за которое бросают в тюрьму!

Гередьес равнодушно пожал плечами.

— Преступление ли — взять шлюху? Честно говоря, я не думал, что она станет упираться, потому что Бьелен не кто иная, как шлюха. Она изменяла сначала своему мужу, а потом и любовнику. До меня доходили слухи, сколько мужчин побывало в ее постели, но, признаться, я не подсчитывал. И уж точно я не мог представить, что вы, пострадавшая из-за ее несдержанности, прибежите ее защищать. Разве вам не хочется ей отомстить? Хотя бы немного?

У Невеньен открылся рот. Гередьес полагал, что издевательства над Бьелен могут принести ей удовольствие? Может, он еще и пытался ей угодить таким приказом? Да он с ума сошел! Не важно, какие проклятия она адресовала сопернице, замерзая в одиночестве в холодной постели и тщетно надеясь, что муж обратит на нее внимание. Подобным чувствам нельзя давать свободу, иначе недолго превратиться в животное.

— Она моя сестра, — твердо повторила Невеньен. — Как бы я к ней ни относилась. Отзовите своего пса.

Стул скрипнул, отодвигаясь из-за стола. Гередьес встал перед Невеньен, задумчиво ее разглядывая.

— Юная невинная дева, которая требует спасти ее порочную сестру… Анэмьит не обрадуется этому приказу, учитывая, что совсем недавно я дал противоположный. Он очень верный слуга, и я хотел, чтобы он немного развлекся. За его разочарование — и мое тоже, потому что я принимаю проблемы своих людей близко к сердцу, — придется заплатить. Готовы ли вы заключить со мной сделку?

Невеньен сглотнула. Следовало ожидать, что взамен он предложит ей отдать что-нибудь равноценное. Она к этому не готовилась.

Лорд дотронулся до ее шеи; прикосновение было ледяным. Невеньен зажмурилась.

— Вы в самом деле думали, что никто не доложит мне об этой маленькой вещице?

Она изумленно взмахнула ресницами. В пальцах Гередьес держал серьгу Иньита, подвешенную на тонкую цепочку.

— Мне отлично известно, — продолжал лорд, — каким значением для разбойников обладает этот предмет. И я догадываюсь, что он значит для вас. Я мог бы отобрать его, но решил, что это будет слишком грубо. Вряд ли вы поверите мне, но вообще-то я не одобряю насилие. Мне не хотелось бы вас расстраивать, однако после того, как вы появились с ней перед моими воинами, у меня не осталось выбора.

Значит, ему все-таки рассказали. Невеньен запоздало пожалела о пренебрежении к совету Бьелен. Ну, по крайней мере, в замке все же узнали о серьге.

Странно, что Гередьес выбрал именно ее, а не диадему, намекающую на королевские претензии обладательницы. Скорее всего, он знал, что золотой обруч для нее не значит ничего, а серьга — единственная вещь, которая действительно дорога… Невеньен потянулась к ней. Гередьес тотчас сжал ладонь. Хаос!

— Вам все равно не сбежать из Гайдеварда, а лорд Иньит вас не спасет. Итак, мои условия: я забираю серьгу и вы забываете о своем лорде-разбойнике, а Анэмьит не прикасается к Бьелен. Конечно, только если она не захочет прийти к нему сама. Договорились?

Невеньен поколебалась. Сделка была ненадежной. Анэмьит способен вынудить Бьелен отдаться ему, а потом заявить, что она сделала это по собственной воле. Стоит ли этого надежда на спасение? И, главное, память о поцелуях Иньита?

Нет, нет, как она может раздумывать? Иньита из ее сердца не сотрет ничто. Серьга — всего лишь безделушка. Это ничтожная цена за безопасность.

— Договорились.

Она сняла с шеи цепочку и вручила Гередьесу. Тот улыбнулся.

— Превосходно. Благоразумие — одно из ваших лучших качеств. Я знал, что вы согласитесь.

Прошло мгновение, прежде чем до нее дошло, что это значит.

— Вы знали? — пораженно переспросила Невеньен. — Вы просчитали, что я приду к вам, и специально подослали Анэмьита?

Искусно управляя ими, он незаметно лишал их надежды и ставил на грань отчаяния. Себе же он отвел роль дарителя, судьи и защитника, который всегда готов откликнуться на чужие беды.

Лорд наклонился и взял ее за подбородок.

— Вы умная девушка, леди Невеньен, и красивая. А в гневе вы вообще бесподобны.

Когда комнату огласила звонкая пощечина, он рассмеялся.

В камине тлели угли, отбрасывая на стены багровые отсветы. Грелки давно остыли и были скинуты на пол. В спальню постепенно проникал холод. Невеньен чувствовала, как сквозняк шевелит волоски на ее коже по правому боку, но не двигалась, боясь спугнуть призрачный сон. Мешали заснуть то ли воющий за окном ветер, то ли сильный запах розовых духов из разбитого флакона, то ли еще что-то. Рядом второй или третий час подряд ерзала, никак не находя места, Бьелен. Шен сопела у порога на шкурах, укутавшись в шерстяное одеяло.

Огарок на прикроватном столике возле Невеньен погас, захлебнувшись воском. В сгустившейся тьме ей стало не по себе. Оставался второй, со стороны Бьелен, но он тоже почти догорел. Лежать во мраке было боязно, и Невеньен, не выдержав, встала и принесла с комода новую свечку, запалив ее от огонька Бьелен. Ставшие в ночи непроницаемо черными, глаза девушки проследили за ней.

— Тоже не спишь, — утвердительно произнесла Бьелен.

— Не могу.

— Как твои руки?

— Прошли.

Снова наступила тишина. Невеньен потрогала царапины на ладонях. В попытке не выпустить наружу вырывающуюся ярость она сжимала кулаки, и длинные ногти, впиваясь в кожу, оставили на ней следы. Невеньен перестала рыдать по каждому поводу, но владела собой все еще плохо. Нужно было учиться в любых обстоятельствах сохранять ледяное спокойствие. Хотя попробуй его сохрани, когда тебя так обводят вокруг пальца…

Вернувшись в спальню, она обнаружила белую, в цвет ночной рубашки, Бьелен, которая сидела на коленях у Анэмьита. Он лениво поглаживал ее бедро. В углу со свежей ранкой на лице и красными полосами от магических плетей стояла помертвевшая Шен, которую наказали за плохое поведение. Она пыталась «урезонить господина секретаря». Бьелен позже призналась, что таких ядреных выражений не слышала даже от солдат.

Пришедший вместе с Невеньен Гередьес, который спланировал эту сценку и дергал ниточки из-за кулис, сделал вид, будто невероятно возмущен. Он отчитал Анэмьита за жестокость и убедил девушек, что такого не повторится. Если… Если мало ли что. Шен, как ни странно, после этого быстро заснула, оговорившись, что это не самое страшное, что случалось в ее жизни. Мучившаяся бессонницей Невеньен не желала знать, что нужно пережить, чтобы спокойно спать в подобной ситуации.

Бьелен опять заворочалась. Невеньен лежала на подушке, глядя в потолок.

— Спасибо за то, что пошла к Гередьесу просить за меня. У тебя не было причин это делать, — тихо сказала Бьелен.

— Не было.

Ни единой. Это первый раз, когда она дождалась от родственницы доброго слова. Но раз он все-таки случился, может, у них все еще наладится?

— Но ты все равно неправильно ведешь себя с Гередьесом.

Или не наладится.

— Ты, конечно, смогла бы лучше, — огрызнулась Невеньен.

— Тише, нас наверняка подслушивают.

От злости Невеньен захотелось укусить одеяло. Проклятая Бьелен! К сожалению, она была права. Снова.

— Я правда благодарна тебе за спасение, но… — Бьелен замялась. — Я понимаю, что это сложно, но ты слишком явно показываешь свое нерасположение к нему. Я видела след от твоей руки у него на лице, — она хмыкнула. — Не могу сказать, что меня это не порадовало, но он быстро поймет, что ты ему не подчинишься. Тогда нам всем конец.

Невеньен натянула колючее одеяло по самую макушку.

— Я не могу. Просто не могу притворяться. Ему на самом деле наплевать на меня. Если бы он хотел завоевать мое доверие, то вел бы себя совсем иначе. Ему просто нравится играть с нами. А Север — ты же слышала, что он говорил по этому поводу. И то, как он швыряется человеческими жизнями… Он равнодушно просчитывает каждый ход, как будто мы всего лишь мелкие фигурки на поле оттайрина, а не люди. Это ужасно. Он отвратительный человек.

Послышалось шуршание ткани — Бьелен повернулась к Невеньен. Спрятавшись в глубине подушек, ее лицо превратилось в расплывчатое пятно, и Невеньен поежилась. Как будто вместо Бьелен рядом с ней лежал кто-то другой, незнакомый и жуткий.

— Послушай… — голос, несомненно, принадлежал сестре, и в нем звучала озадаченность. — Мне, конечно, не нравятся его методы, особенно в том, что касается меня, но тебе вообще известно, сколько людей погибло по приказу Акельена?

Точное число Невеньен не знала. Многие умерли в сражениях, которые произошли между братьями-бастардами и другими претендентами на трон. Она знала и то, что любой правитель вынужден распоряжаться жизнями подданных, хотят они того или нет. Но у Гередьеса не было чести. Он играл подло.

Не дождавшись ответа, Бьелен продолжила.

— Мне тоже он кажется гадким, но это не отменяет того, что он говорит правильные вещи. Может, он в чем-то и ошибается, но в том, как он оценивает экономическую выгоду от тех или иных действий, нет жестокости. Это здравый расчет. Он просто старается выбрать из двух зол меньшее.

— О, плюнуть на северян — это, по-твоему, правильно? — сердито поинтересовалась Невеньен из-под шерстяного покрова.

— По-моему, неправильно, — Бьелен вздохнула. — Но это мнение женщины, а не правителя. Гередьес же заставляет себя думать, как король. Ты вообще расспрашивала о его прошлом?

— Не особенно, — призналась Невеньен.

Бьелен вытащила из подушки торчащее перо и улеглась удобнее.

— До переворота он был очень многообещающим лордом. Молодой, воспитанный, умный, родовитый и… Ну, не сказать, что богатый, но его кошелек был туго набит, а дела шли в гору. Ходил слух, что он может жениться на племяннице короля Ильемена. Мы, эсталские девчонки, завидовали ей до колик, потому что она была страшненькой, а мы — миленькими, но на такую партию рассчитывать приходилось мало кому, — Бьелен затихла, наверное, думая о том, повезло ли ей по сравнению с отправившейся на Небеса принцессой. — Так вот. Когда случился переворот, принцессу убили, торговые компании, в которые Гередьес вкладывал деньги, разорились, отношения с соседними странами, где он рассчитывал развить дела, были разорваны. Все прекрасно выстроенное будущее пошло прахом. Знаешь, сколько людей тогда сломалось? А Гередьес — нет. Ему пришлось стать жестче и взять судьбу в собственные руки, потому что однажды она уже ускользнула от него. Он выстроил все заново, и посмотри, какого успеха он добился! Он оставил с носом десятки претендентов. И ты знаешь, есть шанс, что Гередьес задержится на троне довольно долго.

— Звучит так, словно ты им восхищаешься, — проворчала Невеньен.

— Восхищаюсь его выдержке, — подтвердила Бьелен, — и ужасаюсь тому, через что он прошел и как запачкал себя, чтобы достичь желаемого. Но он будущий король, Невеньен. Короли должны быть крепкими и изворотливыми, а его жестокость можно исправить. Умная жена с легкостью с этим справится. Пока он заинтересован в тебе только как в политическом рычаге, чтобы давить на сторонников Акельена, но ведь ты можешь все изменить. Подумай хорошенько: может, все-таки стоит глядеть на него не волком, а ласковым теленком?

В ее вопросе прорвалась досада. Невеньен отнесла это на тот счет, что излишняя разборчивость родственницы способна обернуться для Бьелен казнью.

— Сама на него так гляди, — буркнула Невеньен. — Я не возражаю — дерзай, становись супругой этого животного.

В комнате было темно, но не настолько, чтобы не заметить, как Бьелен закатила глаза.

— Пречистые Небеса, у тебя и правда мозгов, как у курицы! Не соперница я тебе здесь, пойми же наконец! Я бы, может, и рискнула тебя обскакать, но Гередьесу я в Бездну не далась. Я для него не женщина и вообще не человек. Я безродная, у меня нет приданого, на которое хотелось бы наложить лапу, и я официально отреклась от престола, поэтому если вдруг Стильина и Акельена признают законными наследниками трона, я все равно буду никем. Я даже соблазнить Гередьеса не могу — его проклятые целомудренные правила не позволяют общения с такими распутницами, как я! — Бьелен перевела дыхание после возмущенной тирады. — Короче, Невеньен. Вот что я хочу сказать: если ты откажешь ему и даже если нам удастся сбежать отсюда, шансов победить Гередьеса у нас нет. Он слишком хитер. О троне можно забыть, о помощи северянам тоже, и нужно будет щедро задабривать жертвоприношениями Кайди, чтобы мы со своей жизнью не попрощались. А в качестве жены Гередьеса, — Бьелен легонько толкнула ее в плечо, — у тебя есть шанс все изменить. Повлиять на Кинаму, приютить беженцев, остановить разорение Севера. И гражданская война наконец прекратится!

— Он казнит мятежников, — прошептала Невеньен, сжимая ладонь там, где раньше висела серьга Иньита. — Вот почему война прекратится — он уничтожит всех врагов. Тьера, Иньита, Ламана…

— А ты не казнишь ближайших сторонников Гередьеса, если придешь к власти? — язвительно спросила Бьелен.

Казнит. Это произойдет, даже если она будет против. Невеньен вспомнила о подозрительном договоре с сехенами, по которому в Могареде сейчас наверняка проливается кровь неугодных вождям лордов. Гередьес по крайней мере управляет всем сам, а Невеньен понятия не имеет, что творится за ее спиной. Но это не снимает с нее ответственности за убийства.

— Ну? — потребовала ответа Бьелен.

— Ладно, я подумаю над тем, не смириться ли мне, — сказала Невеньен.

Бьелен это, кажется, успокоило. Она пожелала спокойной ночи, повернулась на другой бок и скоро засопела, вызвав у Невеньен легкую зависть. Ей самой заснуть этой ночью было не суждено.

Она стянула с лица одеяло, поправила подушку и села, прислонившись к спинке кровати. Умом Невеньен понимала, что Бьелен не настолько сильно ошибается, как этого хотелось бы. Гередьес действительно мог прекратить смуту, которая десять лет истязала страну, и поставить Кинаму на ноги, пусть и бросив Север на произвол судьбы. В том, чтобы стать его супругой, было огромное количество плюсов и крайне мало минусов. Это Невеньен и пугало.

Обычно при оценке договора сразу становились ясны все прибыли и убытки. В крайнем случае, потери и угрозы можно было предположить, если они не выявлялись с первого взгляда. Однако с Гередьесом все было не так очевидно. Люди видели не то, что есть на самом деле, а то, что он хотел им показать. Все, что он выстраивал перед ними, можно было представить в виде крепости вроде Гайдеварда или Остеварда — огромной, с прекрасной обороноспособностью, с внушительными запасами и множеством защитников.

Но если сделать шаг ближе, можно было заметить, как по красивой картинке идет рябь, а затем крепость растворяется в воздухе пустынным миражом.

Не было никаких гарантий, что все запланированное Гередьесом осуществится. Да, пока ему везло. Однако каждый, кто в последнее десятилетие надевал корону, верил, что она будет покоиться на его лбу долго. Если не считать Тэрьина, дольше всего на троне продержался Зандьер Свирепый — всего полгода. Тэрьин занимал престол около года, и длиться это могло еще сколько угодно времени. Да, он явно упускал власть из рук, однако пока он будет медленно чахнуть от болезней, Кинама хотя бы номинально, но будет принадлежать и подчиняться ему. А умирать Тэрьин мог годами. Так когда наследник сможет его сменить и сменит ли он его на самом деле?

Из столицы приходили донесения, в которых рассказывалось о большом количестве недовольных тем, что наследником стал Гередьес, ничем себя до этого не проявлявший и, следовательно, не заслуживший корону. Изучив историю, Невеньен знала, что убить короля на самом деле не так сложно, нужно лишь отправить к нему умелого мага. Впрочем, можно обойтись и без этого. Больше половины неудавшихся королей погибли из-за воткнутых в спину ближайшими советниками ножей, подлитых в кубок ядов, внезапно «подвернувших ноги» лошадей и так далее. С Гередьесом запросто могло произойти что-нибудь подобное. Тогда в Кинаме вновь воцарится безвластье, а его жене придется опять проходить через унижение и отчаяние. Такая вероятность была, и неизвестно, насколько большая.

Ветер из окна стал дуть сильнее, и Невеньен подоткнула одеяло с правой стороны. Готова ли она пожертвовать всем ради хрупкой надежды, что Гередьесу все удастся? Нет, не так. Дело ведь не только в ней. Готова ли она предать Тьера, Иньита, Мелорьеса и всех остальных? Когда отгорел погребальный костер Акельена, они не сбежали, как Камьис, а продолжили бороться с теми фигурами, что у них были на руках. Возможно, они ни во что не ставили Невеньен, но у них были причины так относиться к сопливой девчонке. Тем не менее они были рядом с ней. А она собирается выйти замуж за Гередьеса, чтобы трусливо спасти свою жизнь…

Или чтобы прекратить кровопролитие? Казнят за измену лишь предводителей мятежников, то есть Малый совет. Добровольцы, наемники, слуги просто разойдутся по домам, в то время как при продолжении междоусобицы они наверняка пострадают. С этой стороны, Невеньен лучше было сдаться. С другой — никто не обещает, что ей удастся перевоспитать Гередьеса и переменить его мнение по поводу северян. Число жертв может оказаться равным. Что же ей выбрать, если ни один из вариантов не выигрышный?

Невеньен потерла глаза, которые начинало жечь от утомления. Будь здесь Иньит, он бы ни в чем не сомневался и мгновенно принял правильное решение. Иньит… В груди заныло. Он с большой вероятностью погибнет, если придет к Гайдеварду вызволять Невеньен, и с абсолютной — если она обручится с Гередьесом. Новый король еще может простить бестолкового богатенького Ливьина, чтобы тянуть из его семьи деньги, но Иньита он не помилует никогда, особенно зная, что чувствует к нему Невеньен. Так что имеющийся у нее выбор был не просто проигрышным. Ей приходилось выбирать между плохим и ужасным.

По щеке стекла горячая слеза и капнула на постель. Невеньен сжалась и, тихо всхлипывая, чтобы не разбудить соседок, обхватила голову руками.

Почему она вообще должна выбирать?

Со светлого, почти белого неба падали снежинки. Невеньен подставила под них ладонь в кожаной перчатке. Чтобы набралась полная, ждать пришлось недолго. Невеньен изучила остроконечные кристаллики, сдунула их за крепостную стену и стряхнула оставшиеся. Рядом стоял Анэмьит, чей серый костюм сливался с бесцветным пейзажем за стенами Гайдеварда. Молчаливая ледяная статуя, еще одна деталь на фоне замка, окутанного белесым ореолом снегопада.

— Анэмьит, ты любишь зиму?

— Нет, леди Невеньен.

— Почему?

— Вам лучше спросить у господина Гередьеса, леди Невеньен.

Его ответы были такими почти на все вопросы. Невеньен досадливо смела с бойницы снежную крупу, стараясь, чтобы та попала на Анэмьита. Он не отреагировал.

Попытки его разговорить заканчивались ничем, но Невеньен не теряла надежды. Она думала, что в одиночку сделать это будет проще, и стала чаще выходить за пределы донжона. Анэмьит был обязан сопровождать ее, а не Бьелен. Сестра, предпочитающая теплые покои, радовалась, что с ней сидит не опасный маг, а трясущаяся древняя старуха.

Однако скоро Невеньен начало казаться, что говорить с Анэмьитом бессмысленно. Он упорно не поддавался на попытки разведать о нем что-нибудь. Ни привычки, ни любимые блюда — Невеньен не узнала ничего, что помогло бы понять, как в нужный момент от него избавиться. Единственным способом оставалась Бьелен, однако она наотрез отказалась подходить к секретарю ближе, чем на десять шагов.

Истинную цель прогулок выполнить не удавалось, но Невеньен утешала себя тем, что хотя бы дышит свежим воздухом. Она выбрала такое место за главным зданием Гайдеварда, где за ней наблюдало меньше глаз. Стражники прятались в выступающие башенки по бокам, а спину прикрывал мощный донжон. Здесь было тихо и спокойно, а созерцание падающего снега умиротворяло измотанные нервы. Невеньен глубоко вдохнула. Благодать…

Еще отсюда открывался вид на поле и дорогу, уходящую в сторону Остеварда. Сейчас на ней появлялось больше людей, чем несколько дней назад, — ударившие холода заморозили почву, и по ней стало легче ехать. Мимо проходили торговые караваны, группки путешественников, одинокие крестьяне… Фигурку девушки в узкой бойнице с дороги никому видно не было, но Невеньен всех с любопытством рассматривала. Особенно тех, кто приближался к стенам замка настолько, что становилось возможным разобрать черты его лица. Увы, ни одно из них не казалось знакомым. Кое-кто из путников заходил в крепость — поторговать, попросить милости или еще за чем-нибудь. В такие моменты Анэмьит забирал Невеньен и торопливо уводил ее в донжон, невзирая на протесты, а если она нарочно медлила, подталкивал ее магией. Настроение у нее сразу портилось.

Во время сегодняшней прогулки, к счастью (или к сожалению, Невеньен не могла определиться), Гайдевард никто не навещал. Можно было спокойно стоять и наслаждаться красивым зимним днем.

— Леди Невеньен? Любуетесь природой?

За обманчивой тишиной, создающейся снегопадом, шаги Гередьеса было не слышно. Он неторопливо шел по стене, оглядывая окрестности с таким видом, будто удивлялся, что в них можно найти интересного. Его громоздкий меховой плащ — статусная вещь, на деле такая же бесполезная, как и диадема Невеньен, — волочился по каменной кладке.

Вопреки ожиданиям, лорд нечасто составлял пленницам компанию. Как он объяснял, извиняясь, слишком много дел требуют его внимания. Невеньен этому охотно верила — она видела гонцов, со скоростью молнии снующих по дороге из леса в замок и обратно.

— Лавина ваших обязанностей ненадолго приостановилась? — спросила она.

Гередьес улыбнулся. Невеньен подавила желание стошнить завтрак и вернула улыбку в ответ.

— К моей вящей радости, да. Мне бы хотелось больше времени проводить рядом с вами.

«А мне — нет», — подумала Невеньен.

— У нас впереди целая жизнь, лорд Гередьес, — мягко произнесла она. — Успеется.

Казалось, он остался доволен этим намеком на согласие вступить в брак. Желудок скрутило еще сильнее. Святой Порядок, об этом даже думать противно, не то что исполнять.

В кузнице гулко застучали молотки, оглашая звоном Гайдевард. Лорд обернулся на звук, как будто что-то вспомнив.

— Леди Невеньен…

Гередьес всегда выглядел таким уверенным, что видеть его замявшимся было странно. Невеньен нервно оглянулась. Где же Шен? Присутствие сехенки, рвавшейся в бой за госпожу, удивительным образом ее успокаивало и заодно, как она надеялась, сдерживало Гередьеса от опрометчивых поступков. Впрочем, не только Гередьеса. На днях Невеньен пожаловались, что ее служанка поколотила стражника, который вздумал к ней пристать. Невеньен тогда рассмеялась и сказала, что так ему и надо. Однако сейчас, когда Шен где-то сильно задерживалась, в голову начинали закрадываться мысли, что зря она отлупила того неудачника. Он ведь может и отомстить.

— Леди Невеньен, — повторил Гередьес.

— Да? — подбодрила его к продолжению Невеньен.

— Я хотел у вас попросить прощения. Я категорически не умею обращаться с женщинами и знаю, что вел себя по отношению к вам и вашим спутницам не очень красиво, — лорд залез внутрь необъятного плаща и достал маленькую шкатулку. — Несправедливо было забирать у прекрасной девушки ее драгоценность, пусть она ее никогда не показывала. У вас почти не осталось украшений, а я наслышан, как некоторые леди из-за этого переживают.

Ах, его якобы мучает совесть за сделку с серьгой Иньита… Ну-ну. Ни Бьелен, ни Шен он за людей, видимо, не считает, и перед ними можно не извиняться.

— Поэтому я решил вам сделать небольшой подарок. Без обязательств, если вы понимаете, о чем я.

Он приоткрыл шкатулку. На бархатной подкладке лежало ожерелье с прозрачными каплями солнечного янтаря. В Кинаме он не добывался, камни везли из Каснара, и они, дешевые у себя на родине, здесь стоили очень дорого. Работа была восхитительной: тонкой, изящной, — но первое, о чем подумала Невеньен, это сколько беженцев с Севера можно на него прокормить. Она вздохнула.

— Это роскошный подарок. Чересчур роскошный. Простите, лорд Гередьес, я польщена, но не могу его принять.

К ее изумлению, борода Гередьеса довольно встопорщилась.

— Я догадывался, что вы не согласитесь, — признался он. — По крайней мере, не так быстро после всего, что случилось. И все же это вам придется простить меня, потому что я не приму ваш отказ.

Лорд отдал шкатулку Анэмьиту и поднес ожерелье к Невеньен. Ей ничего не оставалось, кроме как подставить шею. Раздался щелчок, цепь застегнулась, и прохладный металл лег на кожу.

— Красиво, — Невеньен постаралась подпустить больше благоговения в голос. — Спасибо.

— Вам очень идет. Оно вам правда нравится?

Она взмахнула ресницами, одарив Гередьеса смущенным взглядом.

— Правда.

Когда ее щеки коснулись пальцы лорда, Невеньен изо всех сил постаралась не отшатнуться. Они были совсем не такими, как у Иньита, — мягкими, никогда не знавшими иного оружия, кроме пера, и ласковыми.

Гадкими. Этот человек предпочитал делать грязную работу чужими руками, чтобы его собственные оставались чистыми.

Гередьес нежно провел ладонью по ее лицу.

— Мне искренне хочется, чтобы мы наконец нашли взаимопонимание.

— Поверьте, мне тоже этого хочется.

— Госпожа!

Лорд с нежеланием отодвинулся. Невеньен повернулась на зов. По стене к ней мчалась, путаясь в юбке, Шен. Где эту девчонку носило столько времени? Будь она рядом, Гередьес не стал бы распускать лапы!

— Извините, госпожа! — запыхавшаяся сехенка чуть не поскользнулась, но, ловко извернувшись, сумела превратить незавершившееся падение в поклон. — Я знаю, вы долго меня ждали. Я уже все подготовила… О, Сатос! — вдруг воскликнула она. — Да у вас пятнышко! Госпожа, вам срочно нужно отойти в замок и оттереть его!

Что за чушь она несет? Что подготовила? Какое еще пятнышко? Невеньен раздраженно оглядела себя. На подоле платья, там, где оно касалось ноги, расплывалось красное пятно. Кровь? Но срок для нее еще не наступил! Не иначе как Небеса начали переворачиваться в Бездну…

— Пожалуйста, простите меня, лорд Гередьес, — сказала Невеньен. — Мне очень стыдно, но я должна ненадолго отойти. Если хотите, я потом вернусь сюда.

— Все в порядке, — он наклонился к ней и тихо добавил: — Не нужно стыдиться того, что делает вас женщиной, и такой желанной. Но если захотите вы, я всегда готов найти для вас свободную лагуну в море моих дел.

— Буду рада, если это так, — вежливо ответила Невеньен.

Похоже, для всех мужчин, которые готовятся стать ее мужьями, важно лишь то, способна ли она рожать детей. Только Иньит видит в ней нечто большее.

Она подобрала подол, чтобы не выставлять его напоказ, и направилась к башне. Анэмьит потянулся было за ней, но Шен, уперев руки в бока, преградила ему путь.

— А вы подождите здесь! Это не мужские дела.

Секретарь оглянулся на хозяина, и тот кивнул. В женские проблемы лучше не вмешиваться.

Невеньен спустилась с крепостной стены и скорее побежала в донжон. Как раз, когда она ступила на лестницу, за вратами Гайдеварда послышался стук копыт. Стражники обменялись со всадниками выкриками, и ворота отворились, впуская нескольких человек. На них была надета обычная дорожная одежда без чьих-либо гербов, однако Невеньен видела уже достаточно таких людей, чтобы без труда определить в них гонцов. Они выглядели усталыми; один из мужчин чуть не падал из седла, а от разгоряченных лошадей валил пар. Новость должна быть невероятной важности, чтобы их так загоняли. Невеньен цыкнула. Ей бы воспользоваться моментом и потолочься во дворе в надежде услышать хотя бы обрывочек, а тут такая незадача… Оставалось рассчитывать на то, что Гередьес объявит новость сам или что-нибудь разузнает Шен.

Служанка заскочила в здание следом за ней, но вместо того, чтобы пойти в комнату, схватила госпожу за руку и остановила ее в коридоре.

— Что ты делаешь? — удивилась Невеньен. — Нам нужно подниматься.

Шен огляделась. Вокруг было пусто, тем не менее она, встав на цыпочки, зашептала Невеньен на ухо:

— Все нормально, это я на вас куриную кровь пролила, чтобы увести туда, где мы сможем поговорить.

— Ну ты мастерица. Где ты только понабралась таких уловок?

На стене она вовсе не поскальзывалась, а нагибалась специально. Хитро, ничего не скажешь.

— А, это все в борделе меня научили, — легко ответила Шен.

Да уж, им определенно стоит обстоятельно поговорить на эту тему.

— Госпожа, у меня для вас кое-что есть, но прежде я хотела вас кое о чем спросить, — зашептала сехенка. — Здесь, а не в спальне, чтобы нас никто не подслушал.

— О чем?

— Вы все еще хотите бежать из замка?

— Конечно! Что за глупый вопрос?

Девушка переступила с ноги на ногу. Между горестно сдвинутыми бровями образовались несвойственные ее возрасту морщинки.

— Я слышала ваш разговор с леди Бьелен две ночи назад. Вы сказали, что подумаете всерьез о замужестве, и с тех пор любезничаете с лордом Гередьесом…

Невеньен фыркнула.

— И ты поверила в этот фарс? Как он играет со мной, так и я с ним.

В светлых, чайного оттенка глазах сехенки все еще читалось сомнение.

— Шен, — Невеньен грозно склонилась над ней. — Если я выйду за него замуж, человек, которого я люблю, умрет. Я не позволю, чтобы это случилось. Ясно?

Служанка, расслабившись, кивнула.

— Кроме того, — наставническим тоном продолжала Невеньен, — учитывая все случайности, которые могут произойти, я не думаю, что наши с ним шансы занять трон Кинамы так уж неравны. Я буду бороться до последнего.

— Это замечательно! — сехенка подпрыгнула от радости.

Невеньен поморщилась. Настроение Шен менялось, как весенний ветер, а все чувства отражались на лице, словно писанные на белом листе.

— Так что ты собиралась мне рассказать?

— Я помогала поварихе на кухне, а потом подлечила загноившуюся ступню ее сына Тори, которую местный лекарь уже отнимать намыливался, — торопливо заговорила Шен, не забывая поглядывать по сторонам. — В общем, Тори слышал про вашу серьгу. Он сказал, что знаком с контрабандистами, которые работают на лорда Иньита, и намекнул, что в благодарность готов передать им весточку от вас. Вы хотите, чтобы я навестила его еще раз?

— Хочу ли я? — Невеньен обняла сехенку за плечи. — Не спрашивай больше никогда! Устрой встречу как можно быстрее.

— Хорошо, — Шен порозовела, смущенная порывом госпожи.

За углом гулко зазвучали шаги. Невеньен и Шен переглянулись и бросились вверх по лестнице в спальню. Никто не должен был заметить их секретничающими.

Проводив госпожу и забрав у нее платье, чтобы застирать, Шен снова исчезла. Невеньен, переодевшись, решила не спускаться обратно на крепостную стену. Не дай Небеса, Гередьес все еще ждет там. Ему на сегодня и так уделено достаточно кокетства.

Однако в комнате заняться было решительно нечем. Старуха-надсмотрщица в чепчике, прикрывающем лысеющую макушку, вязала носки, сверкая черным птичьим глазом на подопечных. Слух и зрение у нее, к сожалению, были отличными. Бьелен, устроившая в постели «гнездо» из одеял, смотрела в окно или от скуки перечитывала две найденные в крепости книги, причем одна из них повествовала о садоводстве. Заметив блестящее ожерелье, сестра многозначительно хмыкнула. Пояснять, откуда оно взялось, не потребовалось.

Мыкаясь из угла в угол, Невеньен поражалась тому, как может не хватать работы. В Остеварде впору было стонать из-за того, что не оставалось ни единого свободного мгновения, однако их чрезмерное количество могло свести с ума. Поэтому стук в дверь через четверть часа прозвучал для Невеньен небесной музыкой.

— Кто там? — спросила она, распахивая дверь.

На пороге стоял Анэмьит. Бьелен немедленно натянула одеяло по самую шею, хотя и была одета. Секретарь, заметив это, хищно оскалился.

— Леди Невеньен, господин Гередьес зовет вас к себе.

В собственные покои он еще ни разу ее не приглашал. Наверное, причиной была принесенная гонцами новость, оказавшаяся достаточно значимой для того, чтобы ее знали и пленницы. Кивнув Анэмьиту, Невеньен немедля покинула комнату.

Со двора доносился шум громче обычного, и Невеньен, проходя мимо окна в коридоре, сбавила шаг. Двое из прибывших гонцов уже садились на сменных лошадей, а в замке остался лишь третий, самый уставший. Дождавшись, пока мальчик-конюший закрепит последнюю сумку с провизией, один из всадников махнул рукой, и гонцы с грохотом выскочили из ворот, промчались по мосту через ров и исчезли за преграждающей обзор стеной. Невеньен ощутила беспокойство. В мыслях зароились тысячи предположений, какой может быть весть, которую несут эти мужчины. Мятежники собрали армию и отправились войной на Гередьеса? Када-ра перешли границу Севера и бесчинствуют в центральных землях? Случиться могло что угодно.

Гередьес, расслабленный полчаса назад, сейчас сосредоточенно трудился в кабинете, намного превышавшем по размерам спальню, хотя обычно бывало наоборот. Гусиное перо стремительно мелькало над столом, песок сыпался на пол, осушая чернила на все новых и новых письмах. Лорд прерывался лишь на то, чтобы размашисто шлепнуть печать с пчелой, которую венчала корона.

— А, леди Невеньен, — рассеянно сказал он, передавая секретарю пачку бумаг. — Анэмьит, оставь нас наедине.

Маг, поклонившись, ушел. Гередьес бросил перо и отодвинулся от стола, запрокинув голову и уставившись на потолок. Несмотря на тяжелый вздох, выражение лица лорда было сложно назвать опечаленным. Он то хмурился, то улыбался, то его взгляд пропадал где-то вдалеке. Наконец, Гередьес поморгал, приходя в себя, и повернулся к Невеньен.

— Пожалуйста, сядьте рядом со мной.

Она послушалась. Лорд потер бороду, о чем-то вспоминая, и достал из ящика стола стопку документов. Приглядевшись, Невеньен узнала брачный контракт.

— Я молил Небеса, чтобы у нас было больше времени привыкнуть друг к другу, — словно извиняясь, сказал Гередьес. — Но у богов другие планы, которые не сходятся с нашими. К сожалению, я больше не могу ждать и должен получить ваше согласие прямо сейчас. Леди Невеньен Идущая, вы согласны выйти замуж за меня, Гередьеса Лютарда, короля Кинамы, покровителя эле кинам и владыки центральных и южных земель?

Невеньен попыталась ответить — и не смогла. Она прикрыла ладонью рот, из которого, вопреки ее воле, не выходило ни звука. Мышцы как будто парализовало. Тэрьин умер! Проклятье, почему так скоро? Почему бы этой старой развалюхе не пожить еще хотя бы годик, а? Почему?!

— Леди Невеньен? — взволнованно спросил Гередьес.

— Я… Э… — голос осип. Лорд услужливо протянул ей кубок с вином. Поднося его ко рту, Невеньен случайно вдохнула спиртовой дух и закашлялась. Ситуацию улучшил только глоток кислого напитка, ударивший в голову и, как ни странно, ее прочистивший. — Простите, лорд Гередьес. Это так внезапно.

Она попыталась улыбнуться. Глаза беспощадно слезились — то ли из-за вина, то ли из-за того, что ей придется сказать.

— Не переживайте так, вам не придется исполнять долг жены сегодня же, — Гередьес, судя по всему, решил, что ее это должно успокоить. Невеньен захотелось истерически рассмеяться. — Коронация произойдет еще не скоро. Сведения о смерти короля Тэрьина скроют на несколько дней, чтобы подготовиться к возможной реакции лордов, которые поддерживают мятежные настроения, а позже последует обязательный восьмидневный траур. Мне лишь нужно знать, готовы ли вы стать моей женой. Так вы согласны?

— Да, — ответила она. — Конечно. Разве может быть иначе?

Глава 13. Орлы Гайдеварда

На крыше донжона было невыносимо холодно. Ветер сбивал с ног и заставлял пальцы коченеть, стоило им покинуть меховые рукава. Веревка, как страшный флаг, моталась на виселице из стороны в сторону и не позволяла стражникам себя поймать. Все они были злыми и намеренно грубыми, ругаясь самыми грязными из известных им выражений. Никому не хотелось заниматься тем, чем им приказали.

На помосте лежал сын поварихи. На лицо, неразличимое под синяками и коркой крови, падали, не тая, снежинки, а длинные ресницы покрылись инеем, придав мертвецу загадочную красоту, которой он никогда не обладал при жизни. Парня избили так, что он не дожил до своей казни, но Анэмьит все равно решил повесить его тело всем в назидание. После такого ни у одного человека на несколько миль вокруг не возникнет мысль передавать послания от королевы мятежников.

Мать убитого в донжон не пустили. Она находилась внизу, сдерживаемая мужем и другими сыновьями, которые прекрасно понимали, что Анэмьиту, которого уехавший в Эстал Гередьес оставил вместо себя главным, ничего не стоит приказать вздернуть всю семью. Вопли обезумевшей от горя женщины проникали через завывания вьюги и резали слух звучащим в них отчаянием.

В городах казни собирали множество народа, который веселился и издевался над осужденными. Для простого люда это было развлечение, и в толпе мальчишки даже разносили орехи и семечки, чтобы щелкать ими во время «представления», или тухлые овощи для закидывания преступников, если зрители вдруг не захватили гнилье из дома.

Сегодня все было не так. Сын поварихи не был ни вором, ни убийцей. Единственное, в чем он провинился, это передал кому-то записку от невесты своего господина. Смерти Тори никто не радовался — парень рос на глазах у большинства живущих в Гайдеварде, и его знали как простачка, доброго малого, который не заслужил такой смерти. По крайней мере, Анэмьит обещал, что через два дня для мертвеца можно будет сложить погребальный костер. Закапывать парня в землю, чтобы обеспечить вечное проклятие его душе, никто не собирался.

Невеньен било мелкой дрожью, но не только от мороза. Она робко прикоснулась к Бьелен, чьи волосы выбились из-под капюшона и время от времени рваными волнами взлетали в воздух. Сестра тотчас сжала ее руку. За ними пряталась необычно притихшая Шен. Внизу, переступая с ноги на ногу и тихо переговариваясь, ждало казни население замка.

Анэмьит, красивый и бездушный, стоял у виселицы и наблюдал за приготовлениями. Убедившись, что виселица готова и, не дай Небеса, не развалится от первого порыва ветра, он подошел к краю крыши.

— Да светит вам солнце, жители Гайдеварда! — ему пришлось орать, чтобы пересилить свист стихии и чтобы люди у подножия донжона его услышали. — Мы собрались здесь, чтобы казнить преступника Тори Недгерда, который обвиняется в измене.

Анэмьит был вынужден сделать паузу, схватившись за горло. На его лице появилось мучительное выражение. Невеньен знала, что напряжение связок на морозе будет стоить секретарю нескольких дней сипоты, и злорадно улыбнулась. Хоть какая-то месть за убийство несчастного деревенского парня.

— Тори передал письмо врагам нашего государя и королевства, чтобы мятежники узнали местоположение его невесты и препятствовали свадьбе, украв леди Невеньен, — продолжил Анэмьит. — Есть все основания предполагать, что они также замышляли убийство нашего господина. Как всем известно, лорд Гередьес назначен наследником трона, и любое преступление против него — это преступление против короны. Тори Недгерд был признан виновным в государственной измене и приговорен к смертной казни. Каждый, кто последует его примеру и попробует связаться с врагами короны, будет приговорен к такой же каре.

Не привыкший к крикам голос Анэмьита наконец сорвался, и секретарь, как рыба, захватал ртом воздух. Сил отдать приказ о начале казни у него уже не было, и он просто махнул рукой стражникам. Те накинули на шею посиневшего тела петлю и подняли мертвеца болтаться у перекладины. Один из стражников хлюпал носом и постоянно пытался вытереть его об рукав. В очередной раз потянувшись к запястью, он случайно выпустил веревку, и бедный Тори со стуком рухнул обратно на помост. Бьелен тихонько охнула. Падение было плохим знаком. Оно означало, что казненный невиновен и его душа по разрешению небесных богов сопротивляется тому, чтобы ее использовали для устрашения родичей. Обругав товарища-недотепу, стражники снова затащили труп наверх. Теперь его надежно привязали, но слухи о недовольстве Небес будет не остановить.

Невеньен отвернулась. Она уже видела казни, и в этой не было ничего особенно страшного. Но Тори погиб из-за нее. Из-за того что она хотела поскорее оказаться на свободе. Невеньен еще не стала королевой, а по ее вине уже умирали люди. Нэнья, Лима, Затти, Тори, гвардейцы… Скольким еще суждено погибнуть прежде, чем она займет трон? Она должна была это сделать хотя бы ради того, чтобы их жертва не была напрасной.

Анэмьит еще раз придирчиво оглядел виселицу, словно она могла исподтишка выкинуть какую-нибудь гадость, и широкими шагами направился к Невеньен. В отсутствие Гередьеса он стал увереннее, а его поступки — наглее. Может быть, причиной этому было то, что хозяин дал ему слишком большие для секретаря полномочия, а может, то, что из-за возросшей магической мощи его стали бояться, как огня.

— Нравится вам дело ваших рук, леди Невеньен? — спросил Анэмьит.

Бьелен отступила назад, опустив лицо вниз, хотя обращались не к ней. Невеньен с удовольствием сделала бы так же, но она не могла себя унизить подобным образом. Королевы не отступают. Особенно перед теми, кто усиленно старается их сломать.

— Это дело твоих рук, а не моих, — холодно бросила она.

Секретарь не оскорбился. Наоборот, его жестокие глаза заблестели так, словно он услышал нечто давно желаемое.

— То есть вы хотите сказать, что это не вы передавали Тори записку? Кто же тогда это был? — ехидно спросил он, выпрямляясь и заглядывая за плечо Невеньен. Там испуганно сжалась Шен. — Свидетели показали, что возле Тори появлялись не только вы. Еще возле него крутилась одна маленькая и пронырливая рыжая вертихвостка… Может, это она виновата, и это ее надо казнить за измену?

Шен вскрикнула. Анэмьит резко дернул рукой, и невидимые нити оттащили служанку в сторону. Девушка упала, цепляясь пальцами за деревянный настил, но ее тут же против воли выпрямило обратно. Она замерла на самом краю крыши, опасно зависнув над пропастью, и с ужасом смотрела вниз.

— Нет! — Невеньен ударила Анэмьита в грудь кулаками. Бесполезно — руки наткнулись на незримую преграду. — Верни ее обратно, сволочь! Ты не имеешь права!

Невеньен не хотела потерять еще и Шен. Сехенка рисковала жизнью ради нее, вступившись за свою госпожу после нападения на тракте и связываясь с сыном поварихи. Пора и королеве чем-то пожертвовать ради подданных.

— Действительно, не имею права, — подтвердил Анэмьит. — К сожалению, Тори признался, что записку ему передали именно вы. Вас наказать я не могу. Жаль, что ваша служанка пока не собственность господина Гередьеса, и наказать ее за что-нибудь мне тоже нельзя.

За что-нибудь… Невеньен со злости ударила его еще раз — и снова не достигла цели. Будь у него законная возможность, он бы давно убил Шен и изнасиловал Бьелен! И сделал что-нибудь плохое с ней самой. Какие бесчинства он будет творить, как только Гередьес станет королем? Ужасный, какой ужасный человек…

— Нельзя, — повторил Анэмьит. — Но если нечто подобное, — он указал на Тори, намекая на попытку связаться с мятежниками, — случится еще раз, я повешу вашу служанку так же, как его. И я господин не сделает мне за это выговора.

Он махнул рукой, и всхлипывающая от страха Шен навзничь повалилась на крышу. Невеньен бросилась к ней, оставив Бьелен мяться позади. Анэмьит окинул их равнодушным взглядом и ушел следом за стражниками, косо посматривающими на виселицу. Скоро кроме девушек на крыше остался лишь дозорный. Только тогда Бьелен нашла в себе силы двинуться с места и помочь Невеньен и Шен.

— Иссихе, иссихе… Со мной все в порядке, в порядке, — наполовину на родном, наполовину на кинамском твердила служанка, деревянными движениями убирая выбившиеся из двух кос волосы, которые прилипли к лицу. Ее коричневая шерстяная юбка разметалась по снегу. — Даже синяков не будет.

Однако встать она не могла — дрожали колени. Что бы там ни говорила Шен, в порядке она не была. Никто из них не был в порядке. В последние два дня, когда кто-то донес на сына кухарки, встречавшегося в соседней деревне с подозрительными личностями, девушки не спали и не ели, ожидая решения своей участи. Бьелен думала, что Гередьес, будь он в замке, не стал бы вешать парня, но Невеньен считала иначе. Гередьес — умный человек, он, несомненно, видел, какая сущность у его помощника. Если он поощрял его, заставляя жителей Гайдеварда подчиняться секретарю, будто тот был лордом, то наверняка одобрял и все его действия. Во всяком случае, Анэмьит полагал именно так. И до чего он мог дойти в своей жестокости, неизвестно.

— Пока жив Анэмьит, мы отсюда не выберемся, — прошептала Невеньен. — Я бы его собственными руками задушила, если бы получилось к нему подобраться.

Бьелен кивнула.

— От таких, как он, нужно избавляться. Он опасен. А если он еще и какой-нибудь государственный пост займет с позволения Гередьеса, то я не представляю, скольких он отправит на Небеса.

Сама Невеньен так далеко не заглядывала, но Бьелен, безусловно, была права.

— Я знаю, как его убрать, — тихо сказала Шен. Она все еще часто дышала, но уже с трудом смогла подняться. — Но мне придется…

— Нет, — Невеньен коснулась ее ладонью, призывая замолчать. — Поделись со мной планом, а сделаю все я. Я не хочу давать Анэмьиту повод убить еще кого-нибудь.

Захлопали крылья. На деревянную перекладину конюшни Остеварда опустилась, каркнув, ворона. Сони подобрал мелкий камешек и левой рукой швырнул его в птицу. Не попал, но она, хрипло выругавшись на своем вороньем языке, шумно взлетела и в отместку обгадила какого-то офицера. Наверное, решила, что это он виноват. Сони усмехнулся, наблюдая за тем, как мужчина счищает с плеча помет и громко жалуется на испорченный мундир. Сразу видно — лордик. День прошел не зря.

Сони покрутил правой рукой и потрогал место перелома, полученного при нападении на Гоха около двадцати назад. Только что местный хирург снял жесткий каркас, наложенный в Нехенхе. Работу тамошних сехенов он похвалил, сказал, что с рукой все прекрасно, но пользоваться ей еще какое-то время нельзя, иначе все начнется по-новому. Отличный совет. Интересно, этот коновал вообще думал, как можно обойтись без правой руки?

Невзирая на глупую рекомендацию, посещением лекаря Сони остался доволен. Еще бы — стоило выпятить грудь с белыми полосками на синей ткани и как бы невзначай продемонстрировать эмблему на форме, как его обслужили по высшему разряду. Причем бесплатно. Все-таки в том, чтобы быть гвардейцем, есть свои преимущества.

Подняв с земли еще один камешек, Сони поискал подходящую цель. Во дворе Остеварда суетились слуги и сехены, прибывшие в замок вместе с Вишем, который теперь был представителем сехенов в совете королевы. Караван с запасами, которые запрашивала королева, приехал вчера, но суматоха продолжалась до сих пор. Даже камень бросить было некуда — обязательно в кого-нибудь попадешь. И ладно бы Сони метал правой рукой. Из-за перелома ее было не потревожить, и приходилось тренировать левую. Ей он владел хуже, и риск промахнуться был слишком велик.

Он уже присмотрел торчащий гвоздь в углу здания, как оттуда показались Виньес и Дьерд. Они забирали письма, пришедшие в их отсутствие, и теперь у обоих в руках было по толстой пачке конвертов, а у Дьерда еще и засунуто за пояс.

— Эй, Сони, — крикнул рыжий маг, — ты видал, сколько у этой заразы писем? Чуть ли не больше, чем у меня! А ему только мать да жена пишут. Я аж обзавидовался.

— И старшая дочь, — с важным видом поправил Виньес. — Она уже немного умеет писать.

— Да хоть обе, — фыркнул Дьерд. — Мне-то пишут две сестры, трое братьев и еще родители. Подсчитай, сколько это против твоих.

— Делай выводы, кого в семье выше ценят, — снисходительно заметил Виньес.

Его глаза так сверкали от гордости, что грозили затмить сияние энергии. Можно было не сомневаться, что, придя в казарму, он первым делом бросится читать послания и строчить на них ответы. Дьерд, в отличие от него, письмами домой пренебрегал.

— Давай я за тебя пару писем напишу, а? — предложил ему Сони. — Навру чего-нибудь красивого. Заодно с какой-нибудь из твоих сестричек познакомлюсь. Они симпатичные?

— Э, стоять! — маг погрозил ему пальцем. — Они уже замужем.

— Тоска, — опечалился Сони. — Все, не породниться мне теперь с высокорожденными.

— А ты как будто хотел, — прищурился Дьерд.

— Нет, — признался Сони. — Благородные девушки — страшные привереды.

Дьерд рассмеялся.

— Что правда, то правда. От моих сестриц с ума можно сойти.

— А это чье? — спросил Сони, указав на конверт, который парень держал в стороне от других.

— Это родителей, последнее, — пояснил Дьерд. — Срочным помечено. Видишь значок?

В уголке на бумаге была нарисована стрела. Это значило, что гонец должен нестись стрелой, чтобы вовремя доставить сообщение. За них платили больше, но и вести, которые так передавались, обычно не бывали хорошими.

— Не будешь открывать? — удивился Сони.

Дьерд огляделся. Шумный двор был не лучшим местом для чтения, хотя Виньес, например, уже углубился в одно из писем, остановившись прямо на пути у сердито отскочивших слуг.

— Моя младшенькая начала говорить! — объявил маг с глупой улыбкой.

— Черные Небеса, — Дьерд схватился за голову. — Когда дело касается его детей, он совершенно невыносим. Нет уж, я лучше позже прочитаю. Не хочу выглядеть таким же идиотом, как Виньес.

И он торопливо зашагал в казармы.

Отряд поселили в те же помещения, что и в прошлый раз, однако сейчас в них стало теснее. Сони прошел до своей койки, переступая через солдатские ноги. Был разгар дня, хорошая погода — самое то, чтобы тренироваться или стоять на посту, однако чуть ли не половина кроватей была занята. Людям не нашлось подходящего занятия, и они развлекались, как могли — в основном драками. Вот и сейчас группка мужчин собачилась посреди комнаты, размахивая кулаками. За потасовкой безразлично наблюдал Сех.

Мальчишку после гибели отца словно подменили. Он и раньше был не особенно разговорчивым, предпочитая прятаться за улыбкой, но сейчас его застенчивость превратилась в угрюмость. Сех вяло реагировал на происходящее вокруг, растрачивая всю энергию на исполнение приказов. Причем делал он это настолько старательно, что ни к чему не мог прицепиться даже придирчивый Виньес. Кажется, Сех решил, что случившееся с его отцом — это наказание за убийство телохранителя Эрестьена. Был нарушен главный завет сехенов — родич поднял руку на родича, а все из-за неподчинения приказу. Значит, теперь следовало выполнять их так точно, как только возможно. Бездна его знает, что творилось у мальчишки в голове, но Сони это не очень нравилось. В нем было слишком много от фанатичности отца, который не мог остановиться, даже осознавая грозящую всем опасность.

В Остеварде, как надеялся Сони, Сеху должно было стать легче. В конце концов, там его ждала Шен, к которой, несмотря на ворчание и поглядывания в сторону красавиц Нехенхи, мальчишка был неравнодушен. Но стало только хуже. Узнав, что бывшую повитуху держат в плену вместе с маленькой королевой, он окончательно потерял покой.

— Есть новости? — тревожно спросил Сех, поднявшись, стоило ему завидеть гвардейцев.

— А то! — бодро ответил Дьерд. — Самая важная новость на свете: младшенькая Виньеса начала говорить!

Расстроенный сехен плюхнулся обратно на кровать. Виньес, оскорбленно посмотрев на Дьерда — как же, над его радостью издеваются! — вывалил письма на свою постель и продолжил с упоением читать. Сони обнаружил, что утешать мальчишку придется ему одному. Он поморщился. Это было то, что он, завзятый одиночка, умел хуже всего.

— Да не печалься ты, — Сони похлопал Сеха по плечу. — Спорим, нам опять роздыху не дадут — отправят вызволять королеву и принцессу твоего сердца.

— Поскорее бы, — пробормотал сехен. Его губа была прикушена до крови, а пальцы сцеплены с такой силой, что побелели костяшки.

На нервах сидел не один он — беспокойством полнился весь Остевард. На месте, где случилось нападение на кареты Невеньен и Тьера, нашли кучу трупов. Три девушки пропали, и никто не знал, где они и живы ли вообще. Очевидно, что нападение подстроил Гередьес, однако до тех пор, пока не станет известно, где пленницы, руки мятежников были связаны. Лорды бились в истерике от бессилия, и Сони их прекрасно понимал. Если маленькая королева отправится на Небеса, у людей не будет повода сражаться. До этого предлог свергнуть нынешнюю власть был идеален — возвращение на престол правильного короля. Ну, или королеву. А какой символ Тьер посадит на трон теперь? Облагородить свои притязания было больше нечем, и народ, скорее всего, попросту разойдется по домам.

Если они не перегрызут друг другу глотки до этого. Солдаты в проходе между кроватями все-таки сшиблись, мутузя и противников, и тех, кто пытался их растащить. Сони благоразумно отошел в сторону. Драка не его, и с только-только сросшейся рукой неприятностей лучше избегать.

— Мать Альенна! — Дьерд бухнул кулаком по спинке кровати.

На стычку он не смотрел; перед ним лежал лист бумаги и смятый конверт со стрелой.

— В чем дело? — лениво поинтересовался Виньес, оторвавшись от чтения. — Родители решили тебя поженить без твоего ведома?

Нет, дело не в этом. Сони внимательно оглядел Дьерда. Он побледнел и плотно сжимал челюсти. Чтобы изменился легкомысленный настрой парня, Сони видел всего один раз — когда погиб Келси.

— Беда? — осторожно спросил он.

Дьерд отрывисто кивнул.

— Када-ра были замечены неподалеку от моего дома. Родители пишут, что на всякий случай собирают вещи и хотят временно уехать из поместья.

— У твоего дома? — Виньес напрягся. — Это же восток центральных земель.

— Граница с северными землями, — поправил Дьерд.

Гвардейцы переглянулись. Если када-ра покинут малонаселенный Север и переберутся в центральные земли, где пищи куда больше, чудовищ будет уже не остановить. Кинама провалится прямиком в Бездну.

— А от Тэрьина до сих пор ни слова о том, как победить этих тварей. Сука! — Дьерд со всей силы пнул чью-то кровать напротив. К счастью, хозяин отсутствовал, иначе потасовки было бы не избежать.

— Хорошо бы, чтоб королева поскорей нашлась, — с тоской сказал Сех.

— Хорошо, — согласился Сони. — Да только она тоже не знает, как остановить када-ра.

— Ну ты умеешь вдохновить, — фыркнул Дьерд.

Сони пожал плечами. Он думал, всем давно ясно, что успокоитель из него так себе.

— Калена нет, — многозначительно заметил Виньес. Он сидел с краю кровати, и мимо него, чуть не задев, пробежал гвардеец — присоединиться к свалке. Маг, не оборачиваясь, махнул рукой и загородился щитом. Вовремя — от ограждения отлетел кинутый в пылу драки сапог. — Если командира нет, то Тьер обязательно для нас что-то готовит.

— В этом можно не сомневаться, — проворчал Сони.

У него сложилось стойкое впечатление, что поток заданий у лордов такой же неиссякаемый, как небесные хляби. Однако звона монет, приличествующего сложным трюкам, которые выполнял отряд, он пока не слышал. А даже если бы и слышал, на что их тратить в Остеварде? Сони начал догадываться, почему магов деньги всегда волновали в последнюю очередь. До возможности вдоволь ими насладиться ты мог никогда и не дожить.

Кто-то заревел на всю казарму, прощаясь с выбитым зубом, и драчунов наконец растащили. Сони, улегшийся на свою кровать, и не взглянул в ту сторону. С вечера это была уже третья стычка. В коридоре раздался вопль взбешенного Дазьена, примчавшегося на крики. Мужчины сразу притихли — капитан гвардии лютовал, сажая всех без разбору в позорные ямы и заставляя вне очереди ночами морозиться на башнях. Сони закрыл глаза. Сейчас Дазьен раздаст на орехи, и установится блаженная тишина, в которую можно будет сладко подремать.

Если подумать, гвардия ему даже нравилась. Шум и гам — как в старой доброй банде, но не надо было бояться, что тебе воткнут нож в спину. А что до вечного напряжения — так на могаредском дне бывало и хуже. Нет, все же он должен благодарить Небеса, а не проклинать их за то, что однажды они свели его с магами.

— Отряд, поднимайся.

Сони застонал. Отдохнуть не удастся.

По проходу между кроватями, переступив через выбитый зуб, шагал Кален. Высокий, ладный, с прямой осанкой и в чистом синем мундире с белыми полосками — он сверкал и без магии, а его присутствие заставляло недавних буянов вытянуться по струнке. Командир окинул комнату взглядом, в котором промелькнуло удовлетворение тем, что его подчиненные на месте и не были втянуты в драку. Промелькнуло — и пропало. Кален нахмурился, обнаружив, что в мундире лишь Виньес и… Он поднял бровь. И Сони.

— Снова одеты не по форме, разгильдяи. Бегом переодевайтесь, нас ждут.

— Пакость какая, — проворчал Сони, натягивая сапоги.

Это значило, что отряд хочет видеть самая верхушка. А больше было и некому, если Дазьен бушевал за стеной.

— Погоди плакать, — энергично сказал Дьерд, шаря под кроватью в поисках штанов. — Может, нас наконец-то решили наградить за отменную работу.

— Закатай губу обратно, — оборвал Кален, устраиваясь на своей койке и с усмешкой наблюдая за тем, как копошатся маги.

— Пакость, — скиснув, подтвердил Дьерд.

Виньес, в то время как все вокруг в спешке перерывали вещи, нарочито медленно сложил письма и спрятал их в сундук.

— С чего бы это нас всех зовут? — тихо спросил горбоносый у командира. — Обычно один ты такой великой чести удостаиваешься.

— Это я потребовал, чтобы отряд вызвали целиком, — ответил Кален.

— Зачем?

— Чтобы вы участвовали в обсуждении и знали, на что нас посылают.

— Что, впереди полная задница? — уныло спросил Дьерд.

— Есть все шансы никому не выжить, — весело сказал Кален.

Да, Сони определенно любил королевскую гвардию.

Тьер постукивал по столу. Его тонкие пальцы с выступающими синими венами из-за длинных аристократических ногтей были похожи на лапки паучка, и Сони не мог оторвать от них взгляд. Вверх-вниз, вверх-вниз. Тук-тук, тук-тук. Они бились в едином ритме с сердцем.

Дьерд переступил с ноги на ногу. Ожидание тянулось не слишком долго, но этот стук уже начинал раздражать. Сони пристально вгляделся в лицо советника. Под его глазами пролегли глубокие тени, а треволнения последних дней добавили новых морщин на лбу. Вчера, встречая караван с представителем сехенов в совете мятежников, которого избрали кесеты, Тьер выглядел уверенным в себе. Создавалось впечатление, что он держит все под контролем, несмотря на пропажу королевы. Взволнованным, и тем более издерганным, он не казался и теперь. Но этот стук… Он все выдавал.

— Ладно, — Тьер хлопнул ладонью по столешнице и выглянул в мутно-белое окно. Солнце клонилось к закату. — Час уже поздний, а лорд Ламан задерживается. Чтобы не затягивать собрание, я пока расскажу о том, что нам известно.

Он поднялся, одернув темный камзол, и подошел к специально установленному столику посреди комнаты, на котором была разложена карта. В кабинете Тьера было огромное количество карт, развешенных на стенах или скрученных в рулоны и спрятанных в шкафы. Столько Сони не видел никогда в жизни, даже в книжных лавках. Большинство из них изображали Кинаму или ее отдельные области, и над каждым пунктом пестрели обширные пометки.

— Это центральные земли, — пояснил Тьер, когда гвардейцы обступили стол со всех сторон. — Нам поступило донесение, что королева Невеньен в добром здравии и ее держат в замке под названием Гайдевард. Он принадлежит лорду Гередьесу.

Советник показал это место на карте.

— Разрешите обратиться, господин? — робко спросил Сех. — С королевой была служанка-сехенка. С ней все в порядке?

Тьер удивленно посмотрел на него.

— Посланник передал, что она жива. Однако напоминаю, что вы должны думать в первую очередь о королеве.

— Да, конечно, господин, — поклонившись, ответил Сех.

Сони мог поспорить, что, будь это Дьерд, он бы засунул руку в карман и сжал там в этот момент фигу. Было ясно, что мальчишка станет думать не о королеве, а о Шен. Сразу после отца лишиться возлюбленной — он вряд ли такое переживет.

Тьер кашлянул и продолжил говорить.

— До замка примерно четыре дня пути по зимним дорогам. Он окружен рвом с водой и мощными крепостными стенами, которые ни разу за всю историю не удалось пробить. Окрестности хорошо просматриваются. Посмотрите, — он поводил ногтем, — здесь одни поля, а лес довольно далеко. Чужаков в пределы крепостных стен стараются не пускать. Внутри около ста защитников, половина из них — стрелки из лука. Возможно, больше. Прислуга и жители деревни у подножия Гайдеварда состоят в основном из мужчин. Если они возьмут в руки оружие, защитников будет в два раза больше.

— Маги? — коротко спросил Кален.

— Четверо, включая Анэмьита — секретаря и телохранителя лорда Гередьеса. Он приставлен охранять истинную королеву.

— Их сила известна? — уточнил Виньес.

Тьер отрицательно покачал головой.

— Посланец оказался на редкость бестолковым и принес мало сведений. Он твердил лишь то, что крепость хорошо защищена и готова к осаде. Но у меня есть основания предполагать, что Гередьес достал для своих магов майгин-тары, — советник помолчал. — Мы хотим, чтобы вы проникли туда и освободили королеву. Как — не важно. Главное, чтобы она выбралась живой.

Гвардейцы замолчали, напряженно рассматривая карту. Сони ждал их мнения. Боевого опыта у него не было, и в сказанном он ничего не понимал. Знал только, что сто человек — это до Небес и больше, потому что бывали случаи успешной защиты крепостей и с двадцатью солдатами. Идея отправиться в Гайдевард попахивала чистым самоубийством.

— Безнадежно, — подтвердил его точку зрения Кален. — Если они ждут нас, то нам не удастся переодеться в труппу бродячих артистов и подобраться к королеве. Напасть открыто мы тоже не можем. Численность магов равна: четверо против четверых, а врагов поддерживает сотня воинов, к тому же у них могут быть кристаллы. Нас перебьют, как ягнят. Если бы мы могли ударить всеми магами, которые есть в Остеварде, это могло бы помочь.

Тьер покачал головой.

— Сейчас у нас в строю всего семь обученных магов. Я не буду ими рисковать, учитывая, что за последние месяцы мы лишились пятерых, и возможно, что к ним скоро добавится шестой — Жевьер был тяжело ранен, когда схватили королеву. Как насчет того, чтобы ночью подослать одного человека, который впустит остальных в замок?

— Это должен быть не маг, — сказал Виньес. — Чтобы его не обнаружили маги Гередьеса. Иначе мы даже к стенам подойти не сможем — нас увидят издалека по сиянию энергии.

— Сони, — позвал Кален. — Что ты думаешь?

Он опустил взгляд на карту. На бумаге Гайдевард был всего лишь крошечным значком с подписью, однако в действительности это был большой замок с толстыми крепостными стенами, напичканными кучей народу с мечами, луками и еще Бездна знает чем. Сотня человек, готовых перерезать тебе глотку.

— Слушайте, они на постах, наверное, не по одному стоят, так? — нервно произнес Сони. — Я же не какой-нибудь бог Бездны, вырезать весь замок я не могу. Ну, допустим, удастся мне прокрасться мимо них, открою я ворота, хотя и сомневаюсь в этом, а что дальше? Если они хоть как-то следят за воротами, то обязательно это заметят и поднимут тревогу. Нас все равно будет пять против ста.

Кабинет погрузился в мрачную тишину.

— А какой срок? — вдруг спросил Дьерд. — За сколько дней все это нужно провернуть?

— В течение шестнадцати дней, — ответил Тьер. — Не позже праздника Ночи.

Почему такой маленький срок? Раньше отряду не ставили никаких пределов во времени — главное, чтобы вообще справились. Сони задумчиво посмотрел на склонившегося над картой советника. Что-то он темнит. Подошвы ступней привычно зазудели. Если бы это была не гвардия, а обычный воровской заказ, Сони себе на горло бы наступил, но добился ответа на этот вопрос. Подобные мелочи и оговорки подчас имеют слишком большое значение, чтобы их проигнорировать.

Однако это была гвардия. Сони хорошо помнил слова Калена о том, что лишние вопросы здесь лучше не задавать — все, что нужно, тебе расскажут. А узнав больше, ты рискуешь остаться без носа или какой-нибудь другой важной части тела. Например, головы.

— Маловато, — цыкнул Дьерд. — Можно было бы отравить колодец или еду в замке, но есть риск случайно угробить королеву. К тому же за пару дней мы не успеем найти столько яда и незаметно доставить его в Гайдевард.

— Там есть сехены? — подал голос Сех.

— Ни одного, — покачал головой Тьер. — Гередьес настроен против сехенов и принципиально их не нанимает.

Можно было попробовать договориться со слугами-сехенами и пробраться в замок так же, как они попали в поместье Эрестьена, но этот план погиб, не успев родиться.

— Еще идеи? — спросил Кален. — Виньес, ты не высказался.

Горбоносый пожал плечами.

— Уже и так все сказано. Предположим, мы могли бы преодолеть стену на «площадках», убить часть стражников и выкрасть королеву. Но что мы будем делать, когда покинем Гайдевард? Если мы не перебьем всех защитников крепости без исключения, а если там четыре мага, то это невозможно, за нами отправится погоня. Я вижу на карте всего одну дорогу. Полями и лесами мы по такой погоде не убежим, а всадники из нас не ахти. Следы на снегу видно хорошо, так что нас быстро настигнут, как бы мы ни прятались.

— В одиночку мы обречены, — вынес вердикт Кален. — Возможно, на месте мы придумаем, как вытащить королеву, но наш отход должен прикрывать крупный отряд. И даже в таком случае шансы на успех будут крайне малы.

Советник закряхтел.

— Может, и хорошо, что лорд Ламан опаздывает. Дело в том, что с солдатами есть некоторые проблемы…

Дверь кабинета хлопнула, впуская Ламана, за которым следовал темноволосый лорд со шрамом на щеке и рубиновой серьгой в ухе. Наверное, рубиновой. Сони пристально вгляделся в минерал, блеснувший густой кровью. Он бы на золотой поспорил, что никакой это не рубин. Но что тогда? Может, Сони просто забыл, как выглядят рубины? Он тоскливо шмыгнул. Да, скорее всего, он теряет навыки. Других драгоценных камней подобного оттенка в Кинаме не встречалось.

Тьер неторопливо повернулся. При виде второго мужчины выражение его лица изменилось. В комнате как будто стало темнее, хотя в окно светило яркое зимнее солнце.

— Простите, лорд Иньит, — холодно произнес он. — Не припомню, чтобы звал вас на эту встречу.

— Перестань, Тьер, — Ламан по-хозяйски, широкими шагами подошел к разложенной на столе карте. — Это его люди принесли записку от королевы. Он имеет право все знать.

Старик окинул двух лордов хмурым взглядом.

— Ясно. Вы сговорились.

— Еще скажи — сговорились против тебя, — Иньит усмехнулся. Он закрыл дверь и прислонился к ней спиной, сложив на груди руки. — Как по-моему, Тьер, так ты сам против себя сговорился.

Бледное лицо советника от гнева налилось краской. Сони почувствовал себя неуютно. Большие шишки не ладили между собой, и отряд здесь явно был лишним. Не учитывая то, что в маленьком кабинете восьми людям стало тесновато.

— Вы опоздали, — жестко произнес Тьер. — Я уже выяснил, что отряд магов не способен справиться с поставленной задачей. Мы должны разработать другой план.

— Ну, мы же ради этого здесь и собрались, разве нет? — поинтересовался Иньит.

Он насмешливо глядел на Тьера, продолжая опираться на дверь. Его позу можно было расценивать как намек на то, что выхода из комнаты — и создавшейся ситуации — нет. Старика загнали в угол двое более молодых и пронырливых соперников. Что ж, такое случается постоянно, и Тьер должен быть дураком, чтобы этого не предусмотреть.

— Я так понял, что вы уже обсудили освобождение королевы, — нарушил тишину Ламан.

— Обсудили, — неохотно признал Тьер, вернувшись обратно за свой стол. Видимо, он смирился с тем, что на военном совете будет присутствовать Иньит. — Как ты и предполагал, это невозможно.

— Если у нас будет больше времени и больше людей, вероятно, нам удастся пробраться в крепость, — поправил Кален. — И все равно успех не гарантирован.

Ламан заинтересованно посмотрел на лейтенанта.

— Больше времени — это сколько?

— Не знаю точно, все зависит от обстоятельств. До праздника Ночи мы точно не успеем. Можно попробовать скрытно пробраться в замок, но для этого нам нужно наладить отношения с кем-то изнутри. Ваш посланец готов провести нас?

— Он мертв, — сказал Иньит.

— Ты поставил своих бандитов наблюдать за Гайдевардом? — понимающе кивнул Тьер.

— Естественно, — хмыкнул лорд-разбойник. — Сына поварихи всем напоказ вздернули на крыше донжона. Больше никто к нам не придет.

— Подери их Шасет, — процедил сквозь зубы Ламан. — А причем здесь праздник Ночи? У нас же навалом времени, если только королеву не решат перевезти в другое место.

— Праздник Ночи я выбрал ориентиром, — быстро произнес главный советник. — Нам нужно освободить девочку как можно быстрее.

И снова Сони заметил странность в том, как Тьер упомянул о сроке освобождения Невеньен. Старик слишком умен, чтобы выбрать просто ориентир и так вскользь о нем говорить. В дате обязательно должен быть какой-то смысл, и Сони был готов зуб отдать, что это важно для отряда. А значит, промолчать он не мог.

— Что случится в праздник Ночи? — громко спросил Сони.

Тьер скривил губы. Это же не из-за неподобающего обращения, правда?

Комнату огласил смех. Все с недоумением повернулись к Иньиту, который хохотал, запрокинув голову.

— Ах Тьер, ах ты хитрец, — издевательским тоном произнес он, отсмеявшись. Лорд-разбойник отошел от двери, обогнул карту и встал перед советником, упершись широко расставленными руками в стол. — Ты что, не сказал никому? Я понимаю, что ты хотел избежать паники среди слуг и солдат, но ты же скрываешь сведения от единственных людей, которые хоть что-то делают в этом Небесами проклятом месте.

— Иньит, не переходи границы! — прошипел Тьер, вскакивая со стула.

— Пусть переходит, — резко произнес Ламан. Между бровями у него пролегла глубокая морщина. — Что ты нам недоговорил?

Тьер, этот прекрасно владеющий собой политик, с нескрываемой злобой посмотрел на двух лордов. Сони сделал шаг назад, скрываясь за Виньесом. Лучше не торчать на виду у того, причиной чьих неприятностей ты стал.

— Бездна с вами со всеми, — Тьер махнул рукой и с усталой гримасой опустился на сиденье. — Эта новость не должна выйти за пределы кабинета. Иньит, одни Небеса знают, как ты о ней разведал, но если мне станет известно, что начало молве положил ты, то тебя не спасут ни твои козни, ни твои разбойники.

Иньит презрительно фыркнул, показывая, как мало для него значат угрозы главного советника, однако отошел от стола в сторону и замер у карты шинойенского приграничья Кинамы.

— Король Тэрьин умер на днях, — будничным голосом сообщил Тьер. — Гередьес пока держит это в секрете, чтобы обеспечить свою безопасность на случай возмущений. О смерти короля глашатаи объявят за восемь суток до праздника Ночи. Гередьес хочет, чтобы его восьмидневный траур преемника закончился ровно в праздничный день. Коронацию устроят на утро после народных гуляний; таким образом, воцарение нового короля будет выглядеть, как благословение свыше.

Умно. Праздник Ночи — самая длинная ночь в году — отмечался в честь кратковременной победы воинства Бездны над богами Небес, но уже на следующий день светлое время суток начинало удлиняться, знаменуя преобладание Небес над Бездной. Гередьес хотел показать себя этаким светлым богом, набирающим силу перед победой над врагами.

— Мать его Альенну за ногу, — Ламан в отчаянии потер ладонью лицо и оставил ее прижатой к щетинистому подбородку. — Невеньен-то тут причем? Он хочет ее казнить на потеху толпе?

— Нет, он хитрее, — покачал головой Тьер. — Он заставил ее подписать брачный контракт. Их свадьба призвана символически прекратить гражданскую войну в Кинаме.

— И заодно примирить с королевской властью одного вечно недовольного генерала, который пообещал дочери в приданое армию, — добавил Иньит.

— Не в последнюю очередь, — согласился Тьер. — Гередьес пока не рискует перевозить невесту в Эстал, в котором готовы разразиться волнения. Как только он будет уверен, что его приняли в столице, он заберет девушку к себе и официально женится на ней. У меня есть серьезные опасения, что свадьба произойдет сразу после коронации, то есть на следующий день или через день после праздника Ночи. Мы должны успеть освободить королеву до этого момента.

Когда он замолчал, в комнате раздалось несколько тяжелых вздохов и тихие проклятья. Лица у трех лордов были такими, словно они объелись кислой капусты. Еще бы — близился полный конец их мечтам и надеждам на то, что когда-нибудь удастся прибрать к своим рукам всю власть в Кинаме. Сони позлорадствовал бы, если бы не одно «но». Напялив на себя корону, Гередьес первым делом бодро пойдет вычищать ряды мятежников. К которым с недавних пор принадлежал и Сони.

Он вяло обдумал перспективы выжить. Маги точно станут сражаться до последнего. Ну, значит, и ему деваться некуда.

— Ясно, — натянуто произнес Кален. — А вы уверены, что королева Невеньен не будет сопротивляться своему освобождению?

Лорды переглянулись. Новые обстоятельства полностью все меняли, в том числе и для Невеньен. Как у мятежницы, у нее было не так много шансов занять трон, и неизвестно, насколько бы это растянулось. А женой Гередьеса и полновесной правительницей она станет через десять дней. Сони не знал таких женщин, которые не побежали бы вприпрыжку за человеком, пообещавшим им корону.

— Не будет, — уверенно ответил Иньит. — Записка с просьбой как можно скорее вытащить ее из Гайдеварда написана ее собственной рукой.

— А это не может быть ловушка? — засомневался Виньес. — Она ведь подписала брачный контракт, и тоже наверняка собственной рукой.

— Нет, — лорд-разбойник сверкнул черными глазами. — Она не выйдет за него замуж.

Виньес предпочел промолчать. Если разносимые по замку сплетни не лгали, Иньит знал, о чем говорил.

— Ладно, ныть не время, — решительно сказал Ламан. — Девчонку нужно спасать срочно, пока не объявлено о смерти Тэрьина и помолвке Гередьеса, иначе половина наших людей мгновенно разбежится по своим норам. Если мы вернем Невеньен, то по крайней мере сможем заявить, что никакого брачного договора не было.

Он выпрямился и положил руку на рукоять меча, как будто готовясь в сей миг броситься в схватку с Гередьесом. Иньит отстранился от стены и подошел к карте центральных земель. Гвардейцы посторонились, пропуская его ближе к столу.

— Нам следует взять всех людей, которые у нас есть, и пойти на Гайдевард. Раз мы не можем освободить королеву скрытно, пора наконец заявить о себе и взять замок силой.

— Иньит, ты обезумел, — уверенно произнес Тьер. Было удивительно слышать, что всегда сдержанный советник позволяет себе такие выражения в адрес своих союзников. Либо он считал, что присутствующие здесь слишком много знают, чтобы играть с ними в церемонии, либо находился в таком отчаянии, что ему было уже все равно. — Мы не сможем взять Гайдевард. Гередьес рассчитывал на это, и крепость готова к долгой осаде. Мы — нет. На дворе зима, снабжение у нас не налажено, казна пуста. Сколько продлится осада — месяц, два? На холоде и в снегу люди выдержат хорошо, если несколько дней. А потом они начнут разбегаться прямо от стен Гайдеварда, которые мы будем штурмовать. Гередьес за это время коронуется и примет присягу войск. Если вы помните, они с Тэрьином оттянули часть армий Севера и Юга в центральные земли. Они окружат нас и разобьют нас в пух и прах. Гередьесу даже ловить нас не придется — мы все будем у него как на ладони.

Ламан засопел. Картина получалась не воодушевляющая.

— Ситуация поганая, Тьер, но Иньит прав. Это единственное, что мы можем сделать. Какой Бездны мы тогда принимали добровольцев, если будем сидеть и ждать, когда нас перебьют? Ты был в наших казармах, Тьер, видел, что там творится? Солдат давно пора вести в бой. Они же как клубок змей — того и гляди, от безделья друг друга сожрут. Или разорвут нас изнутри. Их стало слишком трудно сдерживать.

Тьер равнодушно пожал плечами. Кажется, он уже смирился с поражением. В последнее время главного советника, цепко держащего управление мятежниками в своих руках, преследовал удар за ударом. Сначала смерть Акельена, последнего наследника династии Идущих, потеря из-за этого половины единомышленников, затем внезапное появление не в меру хитрого противника, похищение королевы и, наконец, намечающаяся коронация врага. Впору было вешаться от безысходности.

— Спокойно, — приказал Иньит. Тьер исподлобья глянул на него. Самый молодой из присутствующих здесь советников Невеньен, он еще не заслужил того, чтобы командовать. — Не забывайте о том, что у меня есть лесные разбойники, которые могут сражаться зимой лучше, чем наши солдаты-недотепы.

— Ты много о них говоришь, Иньит, — скривился Ламан, — но я еще ни разу не видел, чтобы они приходили за нас драться.

Ага, кажется, в стане союзников против Тьера тоже нет единства.

— Вы мало платите, а риск подохнуть на поле боя слишком велик, — парировал лорд-разбойник. — Они могут действовать по-другому. К примеру, перебить шавок Хрипача Джори, если те вздумают прогуляться из замка в лес. Джори почти всю свою шайку переманил к Гередьесу, и если они отправятся в Бездну, то и защитников Гайдеварда станет меньше.

— И как нам это поможет взять крепость? — вскинул бровь Тьер.

— Так… — пробормотал Иньит, изучая карту. — Несколько дней, говорите, наши солдаты продержатся?

— Больше, — уточнил Ламан. — Я видел, сколько всего приволок этот Виш с его сехенами. Очень вовремя они подоспели. Если прибавим это к нашим запасам и потуже затянем пояса, то на вылазку к Гайдеварду хватит.

— Ты, кажется, Кален? — Иньит повернулся к лейтенанту.

Тот, помедлив, кивнул. Кален подчинялся Тьеру и Ламану, а лорда-разбойника мог игнорировать. Однако Тьер ни единым жестом не намекнул на то, что лейтенант должен это делать. Старый советник безучастно наблюдал за Иньитом.

— Ты вчера вернулся в Остевард, — продемонстрировал лорд-разбойник свою осведомленность. — Как дороги?

Кален понял его с полуслова.

— Крепкие. В центральных землях земля подмерзла, в грязи армия утопать не будет. В последние дни тракты замело снегом, но он не настолько глубок, чтобы это представляло проблему для легкой пехоты.

Иньит усмехнулся.

— Тяжелой у нас все равно нет.

— Хорошо, идею я понял, — Ламан щелкнул серебряным когтем по значку Гайдеварда. — Начало зимы — для атаки самое подходящее время. Добросим мы сюда войска — допустим, за четыре-пять дней, если погода не сменится. И что дальше?

— Ничего, — ответил Тьер. — Даже если мы сыграем на внезапности, у нас слишком мало человек. Сколько у тебя боеспособных солдат, Ламан?

Северянин поморщился.

— Любишь ты наступать на больные мозоли. Если по сусекам поскрести, меньше тысячи наберется. Это не считая тех, кто обещал к нам прийти по первому зову. Но они вряд ли успеют вовремя, если мы хотим обкатать это дельце до праздника Ночи.

— Меньше тысячи, — выделяя каждое слово, повторил Тьер. Он хмуро посмотрел на Иньита. — Во время восстания Дьевейна Пахаря Гайдевард осаждали три тысячи воинов — и ушли ни с чем.

Тот легкомысленно пожал плечами. Закачалась в ухе кроваво-красная серьга.

— Прости, не силен в истории. Ничего не знаю про этого Дьевейна и, честно говоря, знать не хочу. Нам надо не оборачиваться назад, а придумать, что нам делать сейчас с нашими людьми и десятью днями до праздника Ночи.

— Мы только десять дней возиться будем, добираясь туда и строя баллисты, — возразил Тьер.

— Побери тебя Шасет, Тьер, — не выдержал Ламан, бухнув кулаком по столу. — Я знаю тебя не один десяток лет и всегда слушал, но сегодня ты порешь чушь, а Иньит дело говорит. Хоть и дрянное, но дело. Время для осторожности закончилось. Мы все прокуковали, ожидая более подходящего момента.

— Прекрасно, — ровно произнес Тьер, — а теперь с головой в омут кидаться по совету этого юнца?

И снова лорды зацепились языками, понося друг друга на чем свет стоит. Сони скосился на Дьерда, который с утомленным видом закатил глаза, а Сех вообще таращился на лордов так, словно перед ним разверзлась Бездна. Сохранить непроницаемый вид удалось лишь Калену и Виньесу, которые наверняка давно привыкли к подобным сценам. И это — лучшие из советников королевы? Мужики часто бывают такими же склочными, как бабы, но где-то внутри Сони еще теплилась слабая надежда, что у мятежников дела обстоят иначе. В конце концов, Виньес и Дьерд тоже были лордами, но они отличались от обычных напыщенных индюков, которые сидели в своих поместьях и наслаждались жизнью.

Сони не раз видел, как собачились главари банд, не желавшие уступать инициативу кому-то другому. Здесь происходило примерно то же самое, только без ядреных матюгов, едких шуточек и размахиваний кулаками. Лорды усиленно старались ни в коем случае никого не обидеть — и, естественно, срывались на оскорбления. Хотя Иньит, пожалуй, Сони понравился. Тьер уже не думал о победе, громкоголосый Ламан был не прочь пошуметь, и только лорд-разбойник, изредка огрызаясь, старался сконцентрироваться на карте. Может быть, он единственный, кто действительно беспокоился о трех бедных девчонках, запертых в клетке Гередьеса. Или всего об одной.

Последовав примеру Иньита, Сони уставился на карту. Изображение замка внушало ему отвращение. Никакой вор не сунулся бы туда по собственной воле. Это было именно то, что они ненавидели: замок — не город, каждого человека на мили вокруг видно, как на ладони, и тут невозможно спрятаться, нырнуть в коллекторы или удрать по крышам. В придачу к злобным охранникам тебя ждет ливень стрел с крепостных стен, камни и кипящая смола. Брать или не брать осадой… Что за дурацкий вопрос? Лорды предлагали какое-то безумие — все равно что взять большую банду, повести ее на штаб стражи и угробить всех ради того, чтобы спереть одну маленькую вещичку… Если, конечно, можно так назвать королеву мятежников.

Сони на мгновение закрыл глаза. Да, осада — это то, как поступил бы безмозглый солдат. А что сделал бы вор? Ведь защитникам замка, стоящим на кольце из стен, вовсе не обязательно смотреть постоянно во все стороны.

— Мы теряем драгоценное время, — прорычал Ламан, наконец-то вспомнив, что военный совет собирался не для склок. Северянин отвернулся от Иньита и Тьера, испепеляющих друг друга взглядами: — Кален, я тебя не просто так сюда звал, уши поразвесить, сплетни послушать. У вас есть опыт и взятия, и обороны крепостей. Появились у тебя мысли, как за пару дней прорваться в этот проклятый Гайдевард, если мы не знаем ни одного его слабого места и у нас нет времени на подкопы и прочую лабуду?

Кален, как он всегда делал, сперва обернулся к подчиненным.

— Смелее, парни. Сех, придумал что-нибудь?

Мальчишка смущенно промямлил, что нет. Было бы странно, если бы он и в самом деле что-то придумал, однако Кален спрашивал не просто так. Сехен должен был помнить, что он на равных с остальными гвардейцами и отмолчаться ему не удастся.

— А нам точно нужно брать этот замок? — уточнил Сони.

— Предлагаешь напасть на сопровождение, когда королеву повезут в Эстал? — спросил Виньес.

— В этот момент может оказаться уже слишком поздно для действий, — недовольно произнес Ламан.

— Да нет, я не о том, — сказал Сони. — Как я понял, проблема в том, чтобы пробраться в замок и потом оттуда выбраться, так? И чтобы это было быстро.

— Ну, дальше, — кивнул Ламан.

— Вы когда-нибудь наблюдали за тем, как подростки-воришки обкрадывают лавки? — спросил Сони.

Лорды раздраженно покачали головами, не понимая, к чему он клонит. Кален улыбнулся. Кажется, он уже обо всем догадался. Почему командир вечно отступает в сторону, позволяя выйти вперед подчиненным? И было бы кому, а то ведь сехену и вору.

— Я не знаю, как это назвать военным термином… Сейчас объясню, что я имею в виду. Этот Гайдевард, он чем-то похож на лавку арджасского торговца. Приезжая на могаредский базар, они ставят прилавок квадратом, а по углам — здоровенных охранников. Они наивно считают, что так их товар защищен со всех сторон. Но мы в детстве с нашей шайкой легко обводили их вокруг пальца.

Он подумал о том, чтобы сказать отстраненно — какая-то шайка воров, — но потом решил, что в этой комнате и так всем известно о его прошлом.

— Мы выбирали самого шустрого, — продолжил Сони, — и посылали его крутиться перед прилавком, а сами притаивались неподалеку. Охранники, заметив излишне вертлявого паренька, смотрели только на него. Потом он внезапно хватал с прилавка что-нибудь ценное и убегал. Охранники бросались за ним, а иногда и сам купец мчался следом, если он совсем идиот. Пока их внимание было отвлечено, мы спокойно обирали с прилавка все, что могли унести, и давали деру. Обычно никого из нас не успевали поймать. Почему бы нам не проделать то же самое в Гайдеварде?

— Отвлекающий маневр? — нахмурился Ламан.

Лица лордов начинали светиться пониманием. Но это было еще не все.

— Можно устроить имитацию штурма — ложную атаку, — пояснил Кален. — Подобным образом был взят замок Квинсир пять лет назад. На исполнение потребуется всего одна ночь. Мы бросим все силы на ворота в замок или одну из стен. Пока внимание защитников будет сосредоточено на яростной атаке, маленький отряд проникнет в замок с противоположной стороны и выкрадет королеву. Это рискованно, зато не потребует долгой подготовки, а потери будут небольшими, гораздо меньше, если пытаться в действительности осаждать Гайдевард.

— Эффект внезапности и испуг, — произнес Иньит, переводя взгляд с Сони на Калена. — Это может подействовать. Я бы на их месте обгадился, если бы к моим стенам неожиданно подошло войско, которое в тот же день стало бы атаковать. Не исключено, что они сами выдадут девушек, чтобы не связываться с нами.

— И это займет меньше шестнадцати дней, — Ламан пожевал губу, проведя когтем по вьющейся ленте тракта. — Полностью войско брать не надо, только самых легких и быстроходных, да твоих разбойников, Иньит, для видимого увеличения численности. Приблизительный расчет: дня два на сборы, четыре дня дороги до Гайдеварда, два дня там и четыре на возвращение. Даже если Гередьес отправит за нами королевские войска, мы свернемся раньше, чем они успеют подойти. Тьер, это вариант. Это может сработать, — повторил он, выжидающе глядя на главного советника.

Соглашаться Тьер не спешил. Он откинулся на спинку стула и, склонив голову, пристально осмотрел каждого из присутствующих. В руке старик вертел помятый листок бумаги — скорее всего, это была записка Невеньен.

— Ладно, вы меня убедили, — медленно произнес он. — Если нам грозит неминуемое поражение от Гередьеса, по крайней мере, напоследок мы покажем ему зубы.

— Сколько петель накидывать теперь? — спросила Бьелен.

— Ась? — старуха-служанка, коршуном согнувшаяся над вязанием, повернулась к ней ухом.

— Я спрашиваю, сколько петель накидывать, — терпеливо повторила она.

Длинные спицы в ее холеных белых руках казались чужими и двигались медленно, неловко, вычерчивая немыслимые траектории и временами падая на пол. Бьелен мешали ногти — ровные, округлые, красивого перламутрового цвета, которым она всегда уделяла много внимания.

— Да вы неверно держите, госпожа, — старуха дернула запястье подопечной. Бьелен бросила на Невеньен ненавидящий взгляд: вот, дескать, что из-за тебя приходится терпеть.

— А что за узор будет? — запихнув подальше рвущееся наружу раздражение, спросила Бьелен.

— Ась? Чего вы, меня кличете, что ли?

— Погода нынче замечательная, говорю, — ровным голосом ответила она.

Невеньен благодарно ей улыбнулась, понимая, что одним этим от сварливой сестры не отделается. Бьелен было тяжело заставить помочь, потому что каждый способ сильно ударял по ее самолюбию. По крайней мере, она не отказывалась отвлекать старую служанку, и без того полуглухую и полуслепую. В том, как Гередьес организовал быт своих слуг, нашелся серьезный изъян — приставить следить за пленницами было некого. Единственная женщина, которая для этого подошла, сегодня с хворью лежала в постели, а заменяющую ее служанку можно было дурить, как придет в голову.

— Последний ингредиент, — Шен незаметно сунула госпоже крошечный мешочек. — Мне пришлось по пылинкам собирать — больше не было.

— Спасибо, Шен, — ответила Невеньен, пряча сверток в потайной кармашек.

— Вы не забыли, что все это нужно заварить в крутом кипятке?

— Не волнуйся, я все помню.

В том, как нервничала Шен, не было ничего удивительного. Она все еще могла ходить по замку, но после того, что случилось с Тори, все смотрели на нее косо, и каждый считал своим долгом проверить, не замышляет ли она чего, отправившись в сторону кухни или даже нужника. Людей можно было понять — никто не хотел висеть на крыше донжона, но достать составные части для яда из-за этого оказалось намного сложнее. К счастью, большую часть Шен догадалась заготовить заранее, еще до того, как поймали Тори. Невеньен сжала в кулачке уплотнение на тканом поясе, куда она вшила уже добытые ингредиенты. Оставалось совсем немного…

Во время бодрствования секретарь всегда поддерживал вокруг себя щит из энергии и был неуязвим, а ночью его спальню охраняли несколько стражников. Вывести за пределы игры его можно было только с помощью яда. Шен изрядно помучилась, вспоминая рецепты такой отравы, чтобы Анэмьит выпил ее и ничего не заподозрил. Хотя Невеньен и радовалась тому, что у нее такая умелая служанка, результат не слишком обнадеживал. Из имевшегося под рукой можно было приготовить лишь то, что вызовет у Анэмьита сильное недомогание и слабость, а затем надолго усыпит, но не убьет. Потом все равно придется действовать оружием. Как — Невеньен уже знала. Она до мельчайших деталей продумала, как подольет секретарю яд в вино на совместном ужине, который продолжали накрывать для них слуги. После этого она останется с Анэмьитом наедине, отговорившись тем, что не понимает некоторых пунктов в брачном контракте. Дальше не было ничего сложного в том, чтобы дождаться, пока он не начнет засыпать прямо за столом, и в этот момент воткнуть в него нож. Невеньен, подумав, кивнула себе. Да, так она и сделает. И плевать, что будет потом — Гередьес не посмеет убить невесту до коронации, а любое наказание она вытерпит. А сейчас все, что ей нужно было, это приготовить настой из трав.

Она поднялась, привлекая к себе внимание дряхлой служанки.

— Я замерзла. Принесите мне с кухни кувшин горячей воды, да такой, чтобы еще бурлила.

Отправлять Шен на это задание не стоило. Повариха возненавидела пленниц за то, что случилось с ее сыном, и мстила им. Однако если для леди все заканчивалось пересоленной едой, то вид сехенки женщину раздражал настолько, что она не стесняясь ставила подножки и «нечаянно» запирала ее в кладовке. Следовало ожидать, что либо кипяток окажется на Шен, либо повариха выдаст холодную или грязную воду.

— Да, госпожа, — произнесла старуха, откладывая вязание, вставая и выглядывая за дверь. Бьелен с облегчением вздохнула. Но если она думала, что служанка помчится за водой сама, то ошибалась. — Эй, мальчик, принеси-ка нашей будущей хозяйке водицы с огня, погорячее, — сказала старуха одному из двух дежурящих у двери стражников.

Кувшин Невеньен получила лишь полчаса спустя, но, по крайней мере, там действительно был кипяток. Служанку отвлекали уже Бьелен и Шен вдвоем, и заварить травы никто не мешал. Сливая настой в хрустальный флакончик из-под духов, которым ради свободы пожертвовала Бьелен, Невеньен впервые за все пребывание в Гайдеварде чувствовала себя почти спокойно.

Яд готов. Осталось лишь опоить им Анэмьита.

— Леди Невеньен, леди Бьелен! — позвал из-за двери слуга. — В главном зале накрыт обед. Вам подать еду сюда или вы будете спускаться?

Конечно спускаться! Прятавшая флакон Невеньен чуть не прокричала это.

— Да, сейчас мы придем, — сдержанно ответила она. Никто не должен заподозрить, что пленницы что-то задумали.

Услышав, что готов обед, Бьелен с радостью отбросила надоевшие спицы, однако вниз не спешила. Невеньен вздохнула. Анэмьит продолжал навязчиво, пускай и довольно галантно, ухаживать за Бьелен, но ее это лишь отталкивало. Она все еще отказывалась приближаться к секретарю хотя бы на шаг, а ведь ей было бы куда проще от него избавиться. Что ж, Невеньен никто не тянул за язык, когда она обещала, что сделает все сама.

Подобрав юбки, Невеньен решительно зашагала по винтовой лестнице к главному залу. Анэмьит уже сидел там, терпеливо сложив руки перед своей тарелкой и не начиная обед без леди. Как всегда, секретарь был подчеркнуто вежлив. Он ничего не сказал по поводу того, что девушки, изображая поссорившихся, сели на разных концах стола, так что Невеньен оказалась напротив секретаря. Он только проводил их долгим взглядом. «Смотри-смотри, — сердито подумала Невеньен. — Да подольше — на Бьелен».

Они ели в полном молчании. Невеньен старалась пореже поднимать взгляд от тарелки, чтобы не выдать легкое волнение. Наполненный флакон оттягивал прикрепленный к поясу кошель. Колебаний или сомнений она не испытывала. Если они и были, то исчезли после того, как Анэмьит приказал повесить Тори.

— Леди, вы завершили трапезу? — спросил Анэмьит, заметив, что девушки отложили приборы. Дождавшись от них положительных ответов, он махнул рукой слугам. — Принесите напитки и можете идти.

Невеньен напряглась. Осталось совсем чуть-чуть, совсем чуть-чуть… Она пристально следила за тем, как Жанни ставит посередине стола, между Анэмьитом и ней, кувшин с горячим вином и еще один — для Бьелен, которая сидела в другой стороне. И, конечно, чайник, но Невеньен было не до него. Сегодня ее выбор посвящен другим напиткам.

Она потянулась к кувшину, как только его серебряное дно коснулось скатерти, — раньше, чем за него успел взяться Анэмьит. Он с легким изумлением посмотрел на невесту господина, которая первый раз проявляла интерес к чему-то кроме чая. Однако после многозначительного фырканья Бьелен в его глазах появилось понимание — он подумал, что Невеньен расстроена ссорой с сестрой.

Поставив кувшин рядом с собой, она осторожно достала под столом флакон. Следующим был ход Бьелен. Как только Жанни вышел, она якобы сделала слишком большой глоток пряного вина и закашлялась.

— Вам помочь? — спросил Анэмьит.

Он продолжал сидеть, повернув голову к Бьелен. Этого было недостаточно, чтобы незаметно влить яд. Святой Порядок, Анэмьит, где твои манеры? Неужели подавившаяся девушка сможет тебе ответить? Почему, побери тебя Бездна, ты не бросаешься ей на помощь?! Ладони Невеньен вспотели. Хаос, не может же она целую вечность держать этот кувшин возле себя…

Бьелен, сообразив, что ей не хватает старательности, согнулась в приступе кашля, чуть не падая со стула и разрывая горло хрипом. Анэмьит наконец-то поднялся и пошел к ней. Невеньен обрадовано уставилась ему в затылок. Вот оно!

Вылить яд было делом одного мгновения. Невеньен поставила исходящий паром кувшин обратно еще до того, как Анэмьит стал хлопать Бьелен по спине. Невеньен плюхнулась обратно на стул, внезапно обнаружив, что ноги с трудом гнутся от напряжения. Все замечательно. Все замечательно…

— Будьте аккуратнее, — сказал секретарь Бьелен, убедившись, что приступ прошел.

— Спасибо, — прочистив горло, ответила она. — Простите, что отвлекла вас.

— Ничего. Если нужна будет моя помощь, зовите.

Анэмьит отвернулся и не видел, как она на него посмотрела. И хорошо, потому что вместо благодарности или доброжелательства в этом взгляде явственно проскользнуло желание, чтобы помощь секретаря Бьелен никогда не понадобилась.

Он вернулся на свое место и взял кувшин. Невеньен зачарованно наблюдала за тем, как в кубок льется бордовая струя. Анэмьит не пролил мимо ни единой капли — не удивительно, с его-то тщательностью. Сейчас он поднесет напиток к бледным губам, отопьет… Анэмьит задумчиво рассматривал кубок, болтая в нем жидкость. Невеньен скомкала платье на коленях. Да чего же ты медлишь, пей скорее!

В двери громко постучали. Невеньен сердито уставилась на них, жалея, что ее взгляд не может пройти сквозь дерево и испепелить того, кто там стоял. Какой Бездны они отвлекают Анэмьита от отравления?!

Заскочивший в зал молодой стражник не спросил разрешения войти и даже не поклонился. Анэмьит хмуро посмотрел на него.

— В чем дело?

— Г-господин, — заикнулся юноша, — к Гайдеварду подходят войска.

— Что?!! — охнула Бьелен. — Чьи войска?

— Впереди всех — знамя с орлом в синем небе, госпожа.

Анэмьит встал так резко, что опрокинул стул. Оборачиваться и поднимать его секретарь не собирался.

— Трубите опасность. Передай капитану, чтобы все пришли в боевую готовность.

— Есть, г-господин…

Юноша дернулся, чтобы бежать в сторожку.

— Стой. Лучше мне самому поговорить с капитаном. А ты проводи леди Невеньен и леди Бьелен в их спальню, — Анэмьит повернулся к девушкам. — Не выходите оттуда, пока я за вами не приду.

Полы серого камзола взметнулись в воздух, когда он стремительно зашагал прочь. Невеньен растерянно смотрела сперва на то, как он уходит, а потом — на кувшин с ядом, который остался на столе. Тьер все-таки привел армию, однако сердце Невеньен вовсе не ликовало. Собрать ингредиенты Шен больше не удастся.

У спасителей иногда так замечательно получается срывать планы.

— Мать Альенну за ногу, — пробормотал Сони.

Вдалеке перед ним возвышался Гайдевард — замок в кольце толстых стен с многочисленными башнями, из-за которых выглядывали крыши внутренних строений. Хорошо рассмотреть можно было только пятиэтажный грязно-серый донжон с четырьмя скалившимися в небо «зубами» — угловыми башенками. Его никак нельзя было назвать ни монументальным, ни величественным. Сони встречались здания и повыше, и покрасивее, однако они не внушали такого трепета, как это. Прежде всего потому, что в них не надо было прорываться с боем, противостоя сотне врагов. С этой точки зрения невзрачный Гайдевард казался впечатляющим — самым страшным, что Сони знал в жизни.

Даже отсюда, на расстоянии полумили от замка, было видно, как крепостные стены щетинятся лучниками и латниками в желтых табардах, а что не получалось разглядеть, то дорисовывало воображение. И отряд полезет вот туда, в это осиное гнездо, в котором осы жалят копьями, протыкающими людей насквозь? Сони поежился. Когда он говорил Тьеру, Иньиту и Ламану об отвлекающем маневре, то почему-то не думал, что «самым шустрым пареньком» окажутся маги.

— Мать… — уныло повторил Сони, представив, как их утыкают стрелами и зальют кипящей смолой. Если бы он тогда все-таки подумал, то предложил бы что-нибудь менее самоубийственное.

Под дружный крик солдат впереди взвился натянутый на шест походный шатер, закрывая обзор замка. Близился праздник Ночи, дни перед которым были настолько короткими, что не успевали начаться. Только мятежники в полдень приблизились к Гайдеварду, как поле перед ним уже накрывали сизые сумерки, грозящие затяжным снегопадом. Ставить лагерь следовало как можно скорее — и до темноты, и до того, как пойдет снег.

Сони огляделся. Он и не представлял, что войско в тысячу человек — правда, с разбойниками Иньита их стало чуть больше — занимает столько места. Там, где час назад было чистое поле, теперь высились шатры, лежали чьи-то вещи или были размечены участки. Пышного покрова, укутывающего подзимние посевы, как не бывало. Его втоптали в землю, перемешав с почвой, и лишь немного где сохранилось белое полотно снега. Солдаты исполняли распоряжение командиров ставиться, но не слишком старательно — их предупредили, что осада будет короткой, а значит, тщательно раскладываться было незачем. Тем не менее люди бегали вокруг, создавая видимость активных действий, хлопала ткань палаток, загорались костры и звонко стучали топоры, обтесывая жерди. Работа кипела; лагерь был практически поставлен.

И только маги возились до последнего.

В спину Сони ударил снежок.

— Эй, кончай отлынивать! — крикнул Дьерд. — Давай помогай.

Кален, как всегда, торчал у начальников, а маги пыхтели над палаткой. Точнее, пыхтели Сех и Сони. Виньес предпочитал руководить, а Дьерд — погонять. Сони с тяжелым вздохом опустился на колени и взялся за брошенный колышек. Те, кто умел ставить шатры, заниматься этим не хотели, решив научить неопытных товарищей. Получалось своеобразно.

— Ты вбиваешь под неправильным углом, — раздраженно произнес Виньес, стоя над Сони. — Веревка соскользнет, и шатер завалится.

— Под неправильным углом? — возмутился Сони. — Побери тебя Бездна, подо мной не земля, а снег! Как бы я не вбивал кол, он не держится!

— А ты не в снег вбивай, а в землю, — Виньес нетерпеливо обошел вокруг дрожащего конуса, готового вот-вот сложиться. — Неужели так сложно понять? Посмотри на соседей, у них все ровно держится. Святой Порядок, Сех, а ты что творишь?

За полинялым шатром раздалось проклятие, шест покосился, и ткань опала вниз, открыв за собой красного от натуги и смущения сехена.

— А оно как выскочит… — попытался оправдаться он.

Виньес раскинул руки и с тоской взглянул на темнеющий небосвод.

— О, Небеса! За что вы дали мне в спутники таких недотеп?

— Да ты задолбал! — зарычал Сони, отшвыривая колышек. — Раз такой умный, ставь сам!

— Тихо, тихо, — Дьерд с хитрой ухмылкой встал рядом с Сони и потер ладони. — Сейчас мастер покажет вам, как нужно правильно это делать. Всем внимание! Представление проводится всего один раз.

Из его пальцев к колышкам и веревкам потянулись золотистые нити. Маг поводил руками, захватывая предметы волшебными петлями. Поразительно, как ему удавалось удержать столько целей разом и не перепутать нити. От их количества у Сони зарябило в глазах. Сех наблюдал за Дьердом с нескрываемым восторгом. Это была не собственная энергия мага — он вытянул ее из груди Сони. В последнее время Дьерд делал все больше успехов в использовании камня королей — у него получалось забрать достаточно энергии для создания серьезных плетений.

— Оп-па! — воскликнул рыжий маг, резво отступая назад.

Невидимые нити напряглись, начал подниматься погребенный под слоем ткани шест. Стенки шатра уже почти натянулись, когда Виньес вдруг взмахнул рукой. В воздухе что-то блеснуло, обрезанные магические нити безвольно повисли, и шатер рухнул на землю.

— Это жульничество, — осудил горбоносый.

— Ну что такое! — Дьерд раздосадованно топнул ногой, брызнув подтаявшим снегом. — Вот надо было тебе влезть, а? Я же не смогу повторить — в кристалле энергия закончилась! Мы так этот проклятый шатер ни в жизнь не установим.

Сбоку кто-то заржал. Сони проводил сердитым взглядом группу гвардейцев в утепленной шерстяной форме с кожухом поверху. Им было над чем смеяться — они-то свою палатку уже давно поставили.

— Ну вот, из-за вас мы позорим свой отряд, — проворчал Виньес.

Из-за вас? А кто только что обрезал нити Дьерда?

Сони только открыл рот, чтобы возмутиться, как за спиной раздался строгий голос Калена.

— Какой Бездны вы до сих пор копошитесь? Я тут хожу, рассказываю всем, какие вы лучшие из лучших и как вам можно доверить ответственное задание, а вы простой шатер поставить не способны. Дьерд, подними шест и закрепи его. Руками. Сони, помоги ему. Сех, это делается так…

Командир скинул на снег длинный кожух и уселся рядом с сехеном, показывая ему, как нужно вбивать колышки, чтобы их не выворачивали пришитые к пологу шатра петли. После того как пришлось убить Гоха, Кален стал мягче обращаться с мальчишкой — возился с ним, терпеливо все объяснял и помогал. На суровости наказаний это, правда, не сказывалось, но тут Кален был беспощаден ко всем. Сони покачал головой. Командир не солгал — он действительно пытался заменить Сеху отца. И мальчишка к нему чутко прислушивался.

Под мудрым руководством Калена дело пошло споро, и шатер был поставлен в два счета. Убедившись, что все держится крепко, командир довольно кивнул и очертил на земле два круга, расположенные довольно далеко друг от друга.

— Здесь будут кострища, — пояснил он. — Один костер зажжете сейчас — Виньес, Сех, займитесь этим. Для второго нужно принести дрова — Дьерд, Сони, это сделаете вы. Зажжем его через час после того, как стемнеет.

— Зачем? — изумился мальчишка. — Нам ведь хватит и одного.

— Это не для нас.

А для кого же, интересно? Сони осмотрелся. Дьерд по дороге к Гайдеварду живописал неразбериху в будущем лагере, паутину из растяжек от шатров, через которые невозможно перешагнуть, чтобы не упасть, и страшную толкучку. В действительно все оказалось не так, как он говорил. Ну, или не совсем так. От неразберихи отряд спасали четкие приказы Калена и то особое положение, которым обладали маги-гвардейцы. Среди обычных солдат, для большинства которых это был первый военный лагерь в жизни, воцарилась полная каша, и Сони неописуемо радовался, что она его не касается и вообще происходит в противоположной части лагеря. А толкучки, как и наползающих одни на другие палаток, не было. Их ставили так, чтобы между ними оставался большой проход. Кое-где можно было даже уместить второй шатер. Неужели рядом с гвардейцами поселится кто-то еще?

— Распоряжение начальства, — объяснил Кален. — Размер нашего войска не особо впечатляющий, поэтому было решено создать видимость подтягивающихся войск.

— А как этому помогут костры? — недоумевал Сех.

Невзирая на холод, он стоял в одной рубахе с закатанными рукавами, чтобы не мешались при забивании кольев. От сильного тела мальчишки несло жаром, однако Кален неодобрительно покачал головой и протянул ему кожух.

— Оденься, сейчас нельзя простужаться. По числу костров, горящих в армии противника, можно предположить ее численность. У арджасцев, например, самое маленькое деление состоит из десятка. На каждый десяток бойцов зажигается один костер. Если перед нами сто костров, то сколько человек нас осаждают?

— Э… Ну… — замялся Сех.

— Тысяча, — ответил за него Сони.

— Верно. Молодец, быстро считаешь.

Сони криво улыбнулся. Он не воспринимал это как комплимент. Он же хотел стать торговцем — вот и научился ворочать в уме большими числами. А Лейни, кажется, с трудом мог считать до ста. Сех от погибшего мечника ушел недалеко — сехены, в деревнях которых никто и не слышал про образование, вообще редко умели читать и считать больше, чем до десяти.

— Защитники Гайдеварда видят перед собой примерно тысячу человек, но не знают, сколько еще придет им на помощь. Когда опустится тьма, прикинуть число врагов можно будет только по кострам.

— А их зажжется в два раза больше, чем есть людей, — наконец-то сообразив, закончил Сех. Он широко улыбнулся чужой догадливости. — И кто же такое предложил?

— Ламан, — ответил Кален. — Он, может, мужик и вздорный, но полководец толковый. Так, парни, — вернулся командир к насущным делам, — за дровами быстро, птичками летайте. У нас еще дела есть. Виньес, пока ходите, расскажешь Сеху про арджасскую армию.

Виньес без воодушевления кивнул. Несмотря на его болтливость, делиться знаниями с сехеном ему не очень нравилось. Наверное, потому что мальчишка действительно слушал. И даже задавал вопросы.

— А мне не надо про арджасцев? — спросил Сони.

Не то чтобы он этого жаждал, но все же, разве ему, как члену отряда, не нужно разбираться в чужих войсках?

— Тебе? — Кален усмехнулся. — Ты предложил план, по которому мы атакуем Гайдевард. Я не удивлюсь, если внезапно окажется, что про аржасскую армию ты знаешь гораздо больше, чем Виньес. Но если хочешь, то пусть Дьерд тебя просветит.

— Ты точно хочешь? — шепотом спросил Дьерд, когда они отошли от шатра.

— Не слишком, — признался Сони.

Маг с облегчением выдохнул. Похоже, на лекциях Виньеса по стратегии и тактике соседних стран в свое время засыпал и он.

Сони был уверен, что за дровами придется переться в соседний лес, но их раздавали не так далеко от того места, где расположились маги. Подобная организация приводила Сони, привыкшего к всеобщей расхлябанности, в замешательство. Каждый шаг солдата регламентировался, для каждого занятия существовали ответственные люди, а пребывание в лагере было расписано чуть ли не по мгновениям. Однако это не значило, что командиры контролируют все. Лагерь с его широкими «улицами» и шумливым солдатским населением был похож на маленький город, а в городе за всем не уследишь.

Над полевой кухней вился дымок, и рядом с ней, хотя время ужина еще не подошло, толпились самые голодные солдаты, надеявшиеся на уступчивость поваров. Некоторые, с хитрыми лицами лентяев, расселись возле шатров и пели песни, в то время как их более ответственные товарищи укрепляли границы лагеря и носились к обозам. Сони уже заметил неизменных спутников любых армий — шлюх, которые, невзирая на запрет, неведомо как просочились в лагерь и украдкой демонстрировали солдатам длинные голые ноги, рискуя их отморозить. Особенной популярностью женщины пользовались у разбойников, которые не боялись ничьего гнева и открыто лапали проституток, суя им монетки в обтягивающие лифы и затем, когда медные кругляшки скапливались, заставляя ими звенеть. Те из людей Иньита, кто не развлекался, держались хмуро и обособленно от мятежников, поднимая повыше вороты овчинных кожухов и отворачиваясь от офицеров. Свое задание разбойники уже выполнили — пощипали ряды защитников Гайдеварда, напав на банду Джори. Сегодня они были всего лишь гостями, которых не касались отдаваемые солдатам приказы.

Сбоку от лагеря пахло свежими древесными стружками и звонко стучали топоры. Там, на месте, которое хорошо просматривалось из замка, мужчины готовились к строительству баллисты. Оттуда раздавались веселые выкрики, из которых становилось понятно, что ни один из притащенных коротких кривых стволов не подходит, однако плотники, посмеиваясь, продолжали трудиться. Точнее, делать вид, что трудятся. Напрягаться, чтобы закончить работу до темноты, никто из них и не думал, тем более что создание осадной машины было делом не одного вечера, и в действительности строить ее планов не было. Кален назвал это мудреным словосочетанием «психическая атака». Она должна была испугать врагов и намекнуть им, что мятежники не отступят и готовы на любые действия, чтобы взять Гайдевард.

Странно, но среди оживления и кутерьмы Сони не чувствовал отчаяния, которое неизбежно появлялось у людей при угрозе скорой смерти. Атака станет всего лишь отвлекающим маневром, однако она состоится, и лучники Гайдеварда будут осыпать противников стрелами, а воины — поливать смолой. В толпе, когда на тебя наседают задние ряды соратников, не увернуться от снаряда, даже если ты заранее заметил его приближение. Тем более среди осажденных есть маги, а от их «копий» не спасет никакой доспех.

— И что все такие радостные? — пробормотал Сони.

— Это атаки еще нет. Подожди, вот тогда народ начнет биться в истерике, — «успокоил» Дьерд.

— Атака — само собой. Сейчас чего они так веселятся? — он посмотрел на солдат, хохочущих над плоской шуткой, вместо того чтобы приводить в порядок оружие.

— Они знают, что нападение будет притворным, что вряд ли погибнет много людей, поэтому и не дергаются. Думают: ну, если кто-то и отправится в Бездну, то это буду не я, так что можно расслабиться.

— Я всегда думал наоборот. Если кому-то суждено сегодня сдохнуть, велика вероятность, что это буду как раз я. А значит, нужно потратить больше времени на подготовку и защиту.

— И, наверное, ты не совался в пекло, — подытожил Дьерд.

— Ага. Старался хотя бы.

— Везет тебе, — вздохнул парень. — Поэтому ты и жив до сих пор. У тебя был выбор, а у солдата его нет. Приказано встать голой грудью против сотни латников — он встанет. Это же приказ. Потому-то жизнь солдата и коротка, а тратить ее на нервотрепку и слезы перед каждым сражением — это слишком утомительно.

— Можно назвать это везением, — возразил Сони. — А я лично считаю, что это предусмотрительность.

— И поэтому ты предусмотрительно лезешь в замок с почти сотней врагов, в то время как все остальные остаются за стенами, — саркастически сказал Дьерд.

— Ой, молчи, — поморщился Сони.

Да, с такой точки зрения становиться гвардейцем было крайне непредусмотрительно. Но ведь даже у самых лучших вещей есть свои недостатки.

Когда они принесли дрова, Кален уже успел затащить пожитки в шатер, в котором гвардейцам было все равно не суждено ночевать.

— Тьер едет на переговоры с капитаном крепости, — сказал командир. — После смерти Тэби и Нэньи я оказался самым сильным в армии магом, поэтому меня отрядили ехать вместе с лордами и разрешили взять с собой двух человек.

— Меня и Дьерда? — спросил Виньес.

Солнце, хотя и скрылось за густой пеленой облаков, еще не село, и логичнее было взять именно их. Однако Кален покачал головой.

— Магов там будет достаточно, так что дополнительная мощь не обязательна. Если кто-то из вас хочет пойти, говорите.

Сех шагнул вперед.

— Пожалуйста, позвольте мне пойти.

Кален кивнул. Мальчишке посмотреть на это будет полезно — послушать лордов, какие могут делаться предложения или как одни противники способны поносить других.

Сони, поколебавшись, поднял руку. Посмотреть на врага вблизи может быть познавательно.

— Я тоже хочу.

— Хорошо, я вас и собирался взять, — командир перевел взгляд на двух «старичков». — Вы точно не хотите на переговоры?

— Точно, — ответил Виньес. Он посматривал на брошенные в палатке одеяла, намереваясь завалиться и либо подремать, либо начать строчить жене письмо. Причем второе было вероятнее. — За десяток лет я по горло сыт этими переговорами.

— Ладно, — повернувшись к Дьерду, Кален сдвинул брови. — Тогда присмотри за этим развратником. Я видел неподалеку шлюх. Чтобы рядом с гвардейскими шатрами не появилось ни одной, ясно?

— О, спасибо, что предупредил! Я и не знал, что тут шлюхи есть, — осклабился Дьерд.

Командир тяжело вздохнул, понимая, что все его предостережения пропадут втуне.

— Будь на месте, когда мы вернемся. Сех, Сони, идем. А вы двое пока молитесь, чтобы защитники крепости обгадились от нас настолько, что отдали королеву без боя.

Невеньен мерила шагами узкую комнату. Бьелен, забравшаяся на кровать с ногами и подпершая голову рукой, водила глазами вслед за сестрой.

— Он же их всех перебьет, — повторяла Невеньен. — Перебьет, вы слышите?

— Слышим, — утомленным голосом отозвалась Бьелен. — Ты это уже раз сто сказала, но ничего так и не предложила.

Они говорили, не понижая тон. В такой суматохе, которая сейчас творилась в замке, никто не будет торчать возле секретного отверстия (если оно было), чтобы узнать секреты пленниц, а старуха пренебрегла приказом Анэмьита и ушла делать последние наставления сыну-стражнику. Двое мужчин, которые сторожили пленниц, к счастью, продолжали стоять за дверью.

Однако возможность свободно беседовать не помогала найти выход из ситуации. Невеньен посмотрела на грустную Шен, которая примостилась на сундуке и обнимала кувшин с отравленным вином. Забрать его в спальню стоило странных взглядов от слуг, но на это Невеньен было наплевать. Гораздо сильнее ее беспокоил вопрос, что теперь делать с жидкостью — выливать? Во флаконе из-под духов осталась пара капель, от которых Анэмьит и не зевнет. Что-то можно было бы вытрясти с емкости, где готовился настой, но расторопные слуги ее уже унесли. Впрочем, даже если бы яда хватало, напоить им секретаря теперь было невозможно. Он носился по Гайдеварду в попытке укрепить замок перед внезапной угрозой осады и распивать вино с пленницей точно не станет. Что, что же делать? Невеньен накрутила на палец длинный локон и подергала за него.

— Почему бы просто не дождаться, пока Тьер не возьмет замок? — спросила Бьелен. Мельтешение сестры ей уже порядком надоело, и она отвернулась к окну.

— Если Анэмьит выйдет на стены, то замок не падет, — тихо сказала Шен. — Волшебные камни дают ему такую силу, что он с легкостью способен противостоять нескольким магам.

— Маги — это еще не все, — возразила Бьелен.

— Да, но ваша армия невелика, а Анэмьит может убить десяток солдат, всего лишь пошевелив пальцами, — напомнила Шен. — В отличие от людей, сила камней со сменой дня и ночи не иссякает, так что Анэмьит может убивать хоть круглые сутки подряд.

Сестра промолчала.

— Убивать его не обязательно, — сказала Невеньен. — Нам нельзя допускать, чтобы он вступил в бой. Мы должны упростить задачу солдатам хотя бы этим.

— Если бы у нас оставалось ваше слабительное, — язвительно произнесла Бьелен, — можно было ему подлить. Но теперь у нас ни отравы нет, ни подойти к нему мы не можем.

— Ну… — Шен заглянула внутрь глубокого кувшина. — Не то чтобы у нас не было отравы, но теперь это и не то чтобы отрава…

— Что ты имеешь в виду?

— Если наполнить флакон этим вином и долить его в кубок Анэмьита, он, конечно, не заснет. Но есть возможность, что ему будет настолько плохо, что он не сможет встать со стула. Или хотя бы у него просто будет сильно болеть живот, — кисло добавила Шен.

Это был очень маленький, но шанс. Его нужно было использовать.

— Хорошо, — решительно произнесла Невеньен. — Переливай во флакон.

— И что дальше? — поинтересовалась Бьелен. — Как ты заставишь Анэмьита это выпить?

Вопрос ценой в королевство — в прямом смысле. Невеньен задумалась. Она могла найти повод встретиться с секретарем. Он вряд ли откажет невесте господина, пусть он и не ставит ни во что ее мнение. Но Анэмьит не будет пить с ней вино, и у нее не было ни единой мысли, как его к этому подтолкнуть. Тут требовался деликатный подход и изрядное обаяние, которыми Невеньен похвастаться не могла. Зато…

Она посмотрела на сестру, изящно лежавшую на подушках. Зато этими качествами в полной мере обладала Бьелен.

— Ты могла бы попросить его об уединенной беседе, — сказала Невеньен. — Ты ему нравишься, он точно побежит к тебе со всех ног. Соври ему что-нибудь, что ты боишься, что тебе нужно утешение — что-нибудь. А потом предложи выпить. Бьелен, это должно сработать!

Девушка продолжала смотреть в окно, и Невеньен не видела выражение ее лица. Однако тон у нее был резким.

— Я тебе уже говорила, что не стану под него подкладываться. И что будет, если он заметит у меня яд? Я не невеста его хозяина, со мной можно сделать что угодно, — она повернулась, сердито глядя на Невеньен. — Ты обещала сама справиться с Анэмьитом, вот и справляйся. А я к нему не пойду.

— Но ты единственная, у кого может все получиться! Подумай о наших солдатах, которые стоят под стенами и которых может убить Акельен!

— Нет!!!

В ее взгляде полыхнула такая ярость, что Невеньен отшатнулась. Почему она не хочет поступиться своей гордостью, когда это действительно необходимо? Святой Порядок, почему она вообще так упирается? В Серебряных Прудах ей ничего не стоило пройтись под ручку и полюбезничать с любым лордом, а то и запереться с некоторыми в покоях, и никакой гордости это не мешало. В чем дело сейчас, когда на кону жизни многих людей, их собственные жизни, в конце концов?

— Вы просто не хотите, да? — осуждающе спросила Шен. — Вам гораздо лучше, если победит лорд Гередьес, а госпожа Невеньен станет его женой, так? Поэтому вы и не стараетесь.

Похоже, она попала в точку, потому что Бьелен вдруг взвилась с кровати и швырнула в служанку подушкой. Сехенка, вскрикнув, прикрылась рукой. Кувшин опасно накренился, но ей удалось его удержать.

— Что ты знаешь, тупоголовая девчонка? — огрызнулась Бьелен. — Я не хочу рисковать жизнью почем зря. Тьер может никогда и не взять эту крепость, даже если Анэмьита покарают Небеса и он вдруг упадет замертво. Представь, что будет, если Тьера разгромят, а нас уличат в попытке отравить Анэмьита. Невеньен не будет ничего, на нее наденут корону и она будет править страной, а нас с тобой казнят и тела закопают в глубокую яму, чтобы мы никогда не увидели света после смерти. Да, я этого не хочу. А ты — хочешь?

Шен растерянно молчала, сжимая кувшин. Она и так уже натворила дел своим несдержанным языком, и отвечать леди в таком же тоне не стоило. Тем более сехенка не имела права кидаться в нее валяющейся у ног подушкой, в то время как Бьелен уже хваталась за вторую.

— Первозданный Хаос, перестаньте! — потребовала Невеньен.

Фырканье Бьелен сообщило, что ей наплевать на чьи-то приказы, однако она села обратно на кровать, демонстративно отвернувшись, но все же держа подушку под рукой. Шен сгорбилась над кувшином, словно пытаясь отыскать внутри него решение проблемы.

У Невеньен начала трещать голова. Отказ Бьелен злил, но она давно дала понять, что на ее серьезную помощь рассчитывать не приходится. Ее волновало лишь собственное положение; можно было закатывать из-за этого истерики, однако они не принесут пользы. Лучше сделать вид, что ничего не было. Невеньен прикрыла глаза. Потом, когда будет время, она разберется с этим.

— Я сама пойду к Анэмьиту, хоть и не знаю, чем это закончится. Шен, наполняй флакон.

Спрятав сосуд в вышитый кошелек, она одернула платье, поправила прическу, а затем распахнула дверь. В двух уставившихся на нее стражницких взглядах читалось ожидание неприятностей.

— Что вам угодно, госпожа? — вяло спросил один из мужчин.

— Отведите меня к Анэмьиту. Срочно.

— Он просил не выпускать вас из комнаты, — возразил второй.

Невеньен стиснула зубы. Проклятые слуги… Они не испортят ей план.

— Я леди и ваша будущая госпожа, — она выпрямилась, копируя осанку и интонацию Мелорьеса. Он был самым надменным из всех известных ей лордов, который умел создавать у окружающих впечатление невероятной важности. — Хотите, чтобы я позже вспомнила, как вы предпочли приказ какого-то секретаря моему? Отведите меня к нему сейчас же!

Стражник справа, поколебавшись, поклонился и пригласил ее следовать за ним. Невеньен с облегчением выдохнула.

Стук каблуков по каменным плитам, обычно гулко разносившийся по коридорам, сегодня заглушался гамом становящегося лагерем войска и приготовлениями обитателей замка. Невеньен часто слышала, какой гвалт бывает на солдатских тренировках, но она не представляла, что армия издает столько шума. Стук топоров, лязг железа, крики подгоняющих друг друга людей, ржание лошадей… Впрочем, Гайдевард гремел не хуже. Выглянув в окно, Невеньен поразилась тому, что творится во внутреннем дворе. Сюда согнали весь скот из деревни, и большая его часть ждала очереди попасть в хлев. Животные оглушительно мычали и хрюкали, брыкались и бодались, упирались и пытались удрать, сводя с ума своих хозяев и стражников, которых отвлекала эта неразбериха. Кто-то из воинов запоздало проверял вооружение, некоторые очищали двор от хлама, который может легко воспламениться. Капитан крепости, стоящий посреди этого водоворота, пытался отдавать приказы, но его мало кто слушал. Казалось, что люди снуют без всякой цели, просто ради того, чтобы внести больше хаоса в развороченное осиное гнездо. У Невеньен мгновенно зарябило в глазах, и она постаралась отрешиться от того, что происходило вокруг. Беспорядок всегда выводил ее из себя, а в таких масштабах грозил раздавить. Мимоходом она порадовалась, что не ей управлять этим безумием.

Чтобы найти Анэмьита, пришлось побегать по замку. Наконец, его удалось застать на первом этаже — секретарь о чем-то ругался с управляющим, который тыкал пальцем в сторону хранилища. О чем они спорят, Невеньен не услышала — управляющий, зло махнув рукой, умчался до того, как она к ним приблизилась.

— Господин Анэмьит! — крикнул стражник, ускоряя шаг, чтобы секретарь не успел еще куда-нибудь исчезнуть. — Леди Невеньен просила срочной встречи с вами.

Анэмьит окинул ее хмурым взглядом. Брови мага были плотно сдвинуты — беседа с управляющим не настроила его на добродушный лад.

— Я приказал не выпускать леди из спальни.

— Но она…

Закончить стражнику Невеньен не дала. О ней не будут говорить в третьем лице, когда она стоит рядом.

— Мне нужно было встретиться с тобой прямо сейчас.

— Отлично. Что вы хотели сказать? Говорите, — с оттенком презрения бросил он, как будто Невеньен могла обсуждать лишь безделушки да бирюльки.

Она стиснула зубы.

— Встретиться наедине, Анэмьит. Это касается армии, которая стоит у тебя под стенами, — как можно громче произнесла она. — Хочешь, чтобы все слышали, от чего ты отказываешься?

Расчет оправдался — к ним сразу повернулось несколько ушей вечно любопытных слуг. Что бы ни было здесь сказано, они в мгновение ока разнесут это по всему замку. Анэмьит сверкнул глазами.

— Вы меня убедили. Идемте за мной.

Он повел ее на второй этаж, так быстро, что Невеньен пришлось бежать, неприлично задирая платье. Мимо по коридорам носились слуги, готовящиеся к осаде. Было очевидно, что мятежники без своей королевы из-под стен замка не уйдут. В то же время все понимали, что Гередьес ее выдачу не простит, а значит, будет большое и кровавое сражение, в котором погибнут многие мятежники, но и многие осажденные. Только за один подъем до второго этажа Невеньен поймала на себе столько недобрых взглядов, сколько не получала за половину жизни.

Когда они с Анэмьитом добрались до кабинета Гередьеса, где располагалось и рабочее место секретаря, стало легче. Но ненадолго — маг жестом приказал стражнику остаться снаружи, а сам вошел в помещение и встал спиной к окну. Он сложил руки на груди и стать постукивать ногой в знак того, что пленница отвлекает его от важных дел и ей следует поторопиться.

— Ваше желание выполнено, — сказал Анэмьит. — Говорите.

Она медлила, замерев на пороге и осматривая комнату. С момента подписания злополучного брачного договора в ней почти ничего изменилось, только стол Гередьеса теперь был пуст, а бумаги скапливались на узком секретарском столе, расположенном сбоку у входа. Судя по их количеству, у Анэмьита было немало работы. От которой он отвлекался благодаря серебряному кувшину с вином, примостившемуся на краю стола.

Невеньен не поверила собственным глазам. Небеса благоволят ей! Теперь нужно всего лишь заболтать Анэмьита и заставить его отвернуться, а она в этот момент выльет яд.

Всего-то заболтать секретаря — какая малость. Бьелен с этим наверняка справилась бы, но Невеньен дара красноречия в себе не чувствовала. Она прокашлялась, помянув сестру неласковым словом. Анэмьит уже начинал громче постукивать ногой.

— Говорите, — настойчиво повторил он.

— Я думаю, ты понимаешь, что армия пришла к Гайдеварду за мной.

Начало не самое удачное, но хотя бы ей вообще удалось начать. Анэмьит выжидающе смотрел на Невеньен. Она сглотнула, отчаянно сочиняя продолжение. Может, сделать вид, что она переходит сразу к делу?

— Они будут штурмовать замок, Анэмьит. Погибнут люди, а владение лорда Гередьеса будет разорено.

— Короля Гередьеса, — поправил секретарь.

До коронации он был таким же королем, как она — королевой, однако Невеньен не стала углубляться в мелочи.

— Назови цену, — сказала она. — Выйдя отсюда, я заплачу тебе столько, сколько ты попросишь, и обещаю неприкосновенность тебе и жителям замка и окрестных земель.

Анэмьит отрывисто рассмеялся. Предложение его не впечатлило.

— Простите, леди Невеньен, но вы полагаете, что мне не известно о состоянии вашей казны? Вам нечем будет заплатить, даже если я нарушу клятву верности своему господину.

Он повернулся к окну, опираясь рукой на стену. Сердце Невеньен забилось быстрее. Вот он, шанс избавить от проклятого мага! Она лихорадочно нашарила на поясе кошель, отстегнула драгоценную пуговичку-ракушку и непослушными пальцами достала флакон, пряча его в рукаве.

— Вы угрожаете штурмом, — говорил Анэмьит, изучая внутренний двор. Уже темнело, и хаос в нем только увеличивался. — Однако я сомневаюсь, что ваши войска действительно будут штурмовать замок. У вас нет такого числа людей, какое вы хотите показать, что у вас есть. Взять хорошо укрепленный замок у вас не выйдет.

Невеньен его не слушала. При откупоривании флакон издавал звонкое чпоканье, поэтому она зажала его в руке и медленно откручивала крышечку, считая, что при вращении такого звука не будет. От волнения лицу стало жарко. Скорее, скорее же! Наконец, крышка снялась. Хлопок если и был, то ладонь его заглушила. Невеньен выдохнула. Теперь — крошечный шажок к столу, движение руки и плеск выливающегося яда… Плеск! Невеньен закашлялась, надеясь, что это скроет нежеланный звук. Анэмьит резко обернулся, но она уже прятала флакон в рукаве.

— В общем, у вас нет ничего, что вы могли бы мне предложить, — произнес секретарь, внимательно глядя на Невеньен. Видимо, списав разгоревшийся румянец на гнев, он отвел глаза.

— А в замке знают о том, что ты мне сказал? — поинтересовалась Невеньен. Дыхание срывалось, но и пусть — так она больше походила на рассерженную. — Если ты отвергнешь предложение лорда Тьера — а я уверена, что его слова не будут отличаться от моих, — разве твои подчиненные не захотят избавиться от тебя и выдать меня, чтобы сохранить свои жизни?

— Избавиться от меня? У них не получится, даже если они осмелятся попробовать.

Он усмехнулся и подошел к своему столу, взявшись за изогнутую ручку кувшина. Судя по тому, как Анэмьит судорожно его наклонил, в слугах и стражниках он все же сомневался. Еще бы — перед лицом смерти от вражеской армии надежные люди становятся способны на поступки, которые нельзя назвать благородными.

— Странно. Вроде здесь ничего не оставалось, — пробормотал секретарь, поднимая полный кубок вина.

Невеньен не отрываясь следила за тем, как он подносит напиток ко рту, открывает губы, как дергается вверх-вниз его кадык и как пустой сосуд опускается обратно на стол.

Анэмьит выпил его. Он выпил яд!

— Ну что, вам больше нечего мне предложить? — спросил секретарь, хмуро рассматривая кубок.

— Э… — Невеньен растерялась. Если она быстро свернет разговор и уйдет, то Анэмьит может что-нибудь заподозрить. Что он сделает с ней, если догадается, что его отравили, Невеньен не представляла и не хотела испытывать судьбу. Но что сказать, она тоже не знала. — Подумай еще раз, стоит ли рисковать своей жизнью и замком, если можно просто отпустить меня к союзникам.

Она развернулась и прикоснулась к ручке двери, давая понять, что это было ее последнее слово. Задерживать ее Анэмьиту не было смысла — пленница только отвлекала его от важных занятий. Однако внезапно на плечо ей легла тяжелая рука.

— О чем я действительно думаю, так это о том, почему вдруг мое осеннее арджасское вино вдруг приобрело привкус пряностей. Покажите, что у вас в левой руке!

— Как ты смеешь!

Невеньен попыталась возмущенно вырваться. Бесполезно. На вид Анэмьит казался хрупким, но то ли его усиливали майгин-тары, то ли еще что, потому что он с легкостью оттащил ее от двери. В попытке удержать равновесие охнувшая Невеньен вскинула руки — и тут же в ее левое запястье железной хваткой вцепился секретарь. Ладонь разжалась, и на толстый ковер с глухим стуком упал флакон.

— Что там было? Чем ты меня опоила? — прорычал Анэмьит.

Он навис над ней с искаженным от злости лицом. Перепуганная Невеньен дернулась, но толку это принесло столько же, сколько и в прошлый раз, только теперь ее опутали невидимые нити. Она закрыла глаза и сжалась, ожидая удара — кулаком или магией. Выхода не было. Анэмьит убьет ее, а Гередьесу скажет, что его невесту ранили во время осады или ей отомстили слуги, расстроенные смертью Тори. О чем она только думала, когда пришла сюда с отравой? Неужели она и правда считала, что ей удастся вывести из игры мага, первого помощника человека, который далеко обогнал всех претендентов на трон Кинамы?

— Что было во флаконе? — повторил Анэмьит, сопровождая каждое слово тряской, настолько сильной, что Невеньен упала бы, если бы не магия. — Яд? Откуда он у тебя? Кто тебе его принес?!

— Это снотворное! Всего лишь снотворное! — выкрикнула она. — Чтобы ты не вышел на стену и никого не убивал!

— Дура, — прошипел Анэмьит, оттолкнув Невеньен. Невидимые нити растворились, и она неуклюже шлепнулась на пол. — Если бы не приказ господина, я бы давно уже порезал на куски всю вашу троицу. Стражник!

Мужчина в желтом табарде с готовностью отворил дверь. Он пораженно застыл, когда увидел валяющуюся на ковре невесту своего хозяина и стоящего над ней мага.

— Свяжи ее, — приказал Анэмьит.

— Но…

— Свяжи ее, я сказал! И притащи сюда остальных двух проклятых сучек. Тоже связанных. Теперь я сам буду за ними присматривать. Все, кто сторожил их раньше, будут жестоко наказаны. Они приготовили отраву прямо у вас под носом!

— Отраву? — глаза стражника расширились.

— Да, — раздраженно произнес Анэмьит. — Если я узнаю, что кто-то им помогал, он будет болтаться на крыше на пару с Тори. Поэтому выполняй приказ!

— Я… Да, господин, сей миг, только веревку принесу…

После того как стражник унесся, Анэмьит выдвинул один из стульев на середину комнаты и сел перед Невеньен. Так, наверное, палачи садятся перед жертвами, собираясь задать последний вопрос, а затем убить их. Невеньен поползла назад, стремясь оказаться от секретаря как можно дальше, но быстро уткнулась спиной в стену.

— Я попрошу лекаря, чтобы он сделал мне бодрящий напиток, — сказал маг. Казалось, что он совершенно успокоился, но Невеньен видела, что это не так. Его руки нервно подрагивали, как у людей, которым не терпится кого-нибудь ударить. — Если ты дала мне не снотворное, и я пойму это, то зарежу всех вас троих разом. Мертвому мне будет наплевать на кару лорда Гередьеса. Так что если это что-то другое, тебе лучше признаться сразу.

— Снотворное, — прошептала Невеньен. — И слабительное.

Пречистые Небеса, пожалуйста, лишь бы у яда не было побочных действий…

— Значит, снотворное и слабительное, — с удивительной невозмутимостью согласился Анэмьит. — Я приму меры. Но ты со своими подружками все равно будешь сидеть здесь до тех пор, пока мятежники не уйдут из-под наших стен. Больше я не позволю себя обмануть.

Невеньен сглотнула. Похоже, вместо того чтобы освободиться и помочь спасителям, она сделала только хуже.

Процессия, приближавшаяся к замку, в сгущающихся сумерках выглядела волшебно. Впереди гордо ступал вороной жеребец Тьера, укрытый попоной с серебряной вышивкой. Советник в черном плаще с меховой оторочкой сидел прямо, и издалека было не сказать, что каждый шаг коня причиняет боль его пояснице. Лицо старого лорда хранило строгое, торжественное выражение, а белоснежные от седины волосы и бородка как будто бы светились в вечерней синеве.

За Тьером на лошадях ехали Иньит и Ламан. Они единственные из Малого совета королевы прибыли к Гайдеварду лично. Остальные отправили своих представителей, которые шли за лордами пешком. Из знакомых людей Сони увидел только капитана Дазьена, жреца Небес и Бездны — непременного свидетеля любой сделки — и пару гвардейцев-магов, примелькавшихся в Серебряных Прудах и Остеварде. Они поддерживали перед процессией сияющий волшебный щит.

Чем ближе подъезжали мятежники, тем больше волнения было заметно на ярко освещенных крепостных стенах. Стражники бегали туда-сюда, из бойниц начали выглядывать луки и арбалеты. Обороняющиеся выглядели встревоженными и бросали опасливые взгляды в сторону лагеря. В наступающей темноте было сложно понять, подтягиваются из леса новые вражеские отряды или это возвращаются дровосеки, посланные за топливом для костров и бревнами для осадных лестниц. Постепенно зажигались дополнительные костры, и казалось, что за последний час количество мятежников увеличилось вдвое. Сони, когда он оглядывался назад, и сам не верил, что в их войске около тысячи человек.

Достигнув края рва, Тьер остановил лошадь и, прокашлявшись, крикнул:

— Я лорд Тьер Таргел, главный советник истинной королевы Невеньен Идущей. Позовите капитана Гайдеварда, я хочу с ним поговорить.

Сони ждал, что в надвратной башне появится внушительный бородатый мужик вроде Дазьена, обязательно с пикой в руках и в начищенном нагруднике, однако к мятежникам вышел молодой мужчина с тщательно уложенными кудрявыми волосами. Вместо доспехов на нем красовались серый камзол с плащом, да и вообще он не был похож на солдата — скорее на лорда или его избалованного лакея. Сони прищурился, разглядев увивающие его золотистые нити. Сияния возле мужчины видно не было, разве что пару витающих рядом золотинок. Или они просто далеко улетели от вражеского ночного мага, который стоял слева над воротами?

— Что с этим парнем? — спросил Сони у Калена. — Что означают ленты из энергии вокруг него?

— Он маг, — командир мрачно оглядел стройную фигуру мужчины. Что-то в нем Калену сильно не нравилось. — Настолько слабый, что от него почти не исходит энергия. Помнишь, как было с Шен?

Сони кивнул. Если бы при встрече с повитухой ему не сказали, что у нее есть способности к волшебству, он бы никогда не догадался.

— Этот немногим сильнее нее, но его питают энергией майгин-тары. Наверное, он взял кристаллы из сокровищницы. Больше таких мощных в Кинаме нет, — Кален сдвинул брови. — Сложный противник. С майгин-тарами он может быть равен Тэби.

Сони выругался. В храме Шасета одолеть Тэби гвардейцам оказалось не под силу.

— Это плохо? — поинтересовался Сех, не знакомый с погибшим предателем.

Кален облизнул губы.

— Зависит от ситуации. Главное не попадаться ему на глаза.

Сехен притих, испуганно воззрившись на высунувшегося из бойницы мужчину.

— Я Анэмьит Кандрин, секретарь лорда Гередьеса Лютарда, преемника короля Тэрьина на престоле Кинамы, — объявил он голосом, который выдавал привычку шептать секреты, а не командовать. — Я буду говорить с вами от имени моего господина, владельца замка Гайдевард. Зачем вы пришли с войском к его стенам?

— Вы держите в плену нашу госпожу, истинную королеву Невеньен Идущую, ее сестру, Бьелен Идущую, и их служанку, — звучно ответил Тьер. — Отпустите их беспрепятственно, и если мы убедимся, что с ними обращались достойно, то развернем солдат и уйдем, не причинив никому вреда. Если же вы откажетесь отпускать их, то мы убьем всех, кого найдем в Гайдеварде, и не оставим от него камня на камне.

— Я не знаю никакой истинной королевы, — нахально прокричал Анэмьит. — Король в Кинаме всего один, и им станет лорд Гередьес, как только закончится траур по королю Тэрьину.

Его слова вызвали шепот среди мятежников, и даже капитан Дазьен крякнул от удивления, заставив своего коня дернуть мордой. Значит, сегодня объявили о смерти Тэрьина, раз секретарь без стеснения вопит о ней на весь белый свет. Можно было не сомневаться, что солдат, осаждающих Гайдевард, этот слух облетит меньше чем за час. Разумно ли поступил Тьер, придержав новость о гибели короля? Сообщенная перед атакой, мораль войска она вряд ли повысит.

— А что касается леди Невеньен, — все еще говорил Анэмьит, — то невесту лорда Гередьеса никто не удерживает насильно. Она живет здесь добровольно, ожидая своего жениха.

И снова головы склонились друг к другу, обсуждая невероятную новость. Невеньен — невеста Гередьеса? Стоило ли тащиться сюда по морозу и сугробам, чтобы ее спасать?

— Пока я не увижу истинную королеву и не услышу от нее самой, что она остается в замке по собственной воле и готова выйти замуж за твоего хозяина, я буду считать эти слова ложью, — произнес Тьер.

Смазливое лицо Анэмьита разрезала усмешка. Сони уже начал представлять, как этот выскочка подает руку Невеньен, та выходит к мятежникам и радостно объявляет, что все это правда… Это будет полный конец.

— Я не приведу к вам леди Невеньен, так как не знаю, что за трюки у вас припасены, — ответил секретарь. — Можете штурмовать Гайдевард, но вам не удастся его взять, как не удавалось еще никому.

— Это твое мнение, — Тьер указал на Анэмьита и затем обвел руками крепостные стены, обращаясь к тем, кто на них стоял. — А как считают жители Гайдеварда? Разве они должны погибать только из-за того, что ты не хочешь отпускать к нам истинную королеву? Сколько вас за этими стенами? Подумайте! — крикнул он громче. — Жизни трех девушек против более ста ваших!

Судя по бледным лицам стражников, посматривающим на якобы увеличивающийся лагерь, они думали: «А ну все это в Бездну». Однако Анэмьит совета у них не спрашивал.

— Мы сохраним наши жизни, а вы разобьетесь о стены Гайдеварда, как морская волна о скалу! — насмешливо произнес он. — Уходите сразу, пока не лишились своей армии.

Он вскинул руки. Из них неожиданно вылетели два столпа света, которые заискрились, перекрещиваясь, и вонзились в землю, взметнув комья снега и грязи на высоту в несколько шагов. Анэмьит повел ладонями, и столпы медленно сдвинулись вперед, ближе к мятежникам, вспахивая землю. Кто-то, не выдержав, подался назад, вызвав на стене смешки. Золотые потоки, ломая непрочный ледок, дошли до середины рва и исчезли, обрызгав берег водой.

— Вот что вас ждет! — ликующе заревел Анэмьит. — Вы не сможете противостоять такой силе.

— Мы нападем сегодня же, и Гайдевард будет стерт в пыль, — провозгласил Тьер. Его конь всхрапнул, однако советник крепко держал его, не позволяя отступить. — Помните, что кровопролития можно избежать. Три жизни против ста, и мы уйдем с миром! — напомнил он, уже разворачивая животное.

Анэмьит, взмахнув ореховыми локонами, скрылся за зубцами. Переговоры закончились ничем. Сони вздохнул. Лезть в этот проклятый Гайдевард все-таки придется. А он-то, дурак, размечтался, что Невеньен выдадут просто так.

Мятежники, перешептываясь, зашагали прочь от замка. Кален подтолкнул двух подчиненных, направляя их не к главному штабу, расположенному в центре лагеря, куда поехали Тьер и остальные, а к краю, туда, где стоял шатер магов. Отделились только они трое, и внимания на них никто не обратил. То, что отряд попытается обойти замок с другой стороны, держалось в тайне, чтобы шпионы не доложили об этом в замок. Солдатам офицеры должны были сообщить, что после притворной атаки враги сдадутся сами. Неизвестно, многие ли поверили в эту чушь, но всем подряд детали плана знать было не нужно.

Какое-то время гвардейцы шли молча, скрипя снегом под ногами. Солнце село — Сони понял это не по небу, на протяжении нескольких часов остающемуся одинакового свинцового цвета, а по тому, что погасло сияние Калена и замерцали светлячки энергии возле Сеха. Скоро невдалеке послышались гомон и звуки перекатывающейся по ухабам повозки. Сони обернулся. В деревню у подножия Гайдеварда — крошечную россыпь лачуг — отправились фуражиры, то есть попросту грабители. Ни в одном из домиков не горел свет — жители укрылись в замке, как только заслышали о приближении войска. Правильно сделали. Если сейчас они потеряют всего лишь запасы еды и, может быть, какое-то имущество, то в ином случае они могли рисковать здоровьем или жизнью.

Сони сплюнул. Вот еще одна причина, почему он ненавидел лордов. Он осознавал, что найденная в деревне пища нужна солдатам, и никакая армия не обходится без опустошения попавшихся на пути селений, но это, побери их всех Бездна, было неправильно. Почему простой люд должен расплачиваться за игры высокорожденных? Невеньен украл Гередьес, но самое большее, что с ним случится, если мятежники отобьют их королеву, — он побрызжет слюной в ярости. А крестьяне останутся с вытоптанным полем и разграбленными жилищами. Хорошо еще, если деревню не спалят в отместку за то, что натворил их хозяин.

Из глубоких размышлений о несправедливости жизни Сони вырвал вопрос Калена.

— Заметили что-нибудь интересное на переговорах?

— Что нас ждет полная задница в лице этого Анэмьита, — Сони выругался, споткнувшись о спрятавшуюся под снегом кочку.

Кален вскинул бровь.

— Меткое наблюдение. Сех?..

Сехен помолчал, шагая к кольцу из повозок вокруг лагеря.

— Посты на стене очень часто стоят. Их там точно сто человек? — уныло поинтересовался он.

— Если верить донесениям, благодаря разбойникам лорда Иньита бойцов меньше.

Впереди уже показались «ворота» с часовыми — проход в ту часть лагеря, где разместилась гвардия. Караульные тихо распевали какую-то песенку. Счастливые — они-то останутся в лагере, и им сегодня не подыхать, пытаясь пробраться в напичканный врагами замок.

— А что мы должны были заметить? — спросил Сони.

— Что-нибудь, касающееся количества защитников.

Сони пожал плечами.

— Их до хрена и больше. И что это означает?

— Почти все из них вышли на нас поглазеть. Скорее всего, человек, который командует стражниками замка, недостаточно опытен. Хороший командир не стал бы показывать врагам весь свой потенциал, и солдаты явно пренебрегают его приказами, если покидают пост, когда под их стенами стоит готовое к атаке войско. Возможно, это обернется для нас преимуществом, но возможно, что нам это никак не поможет.

Сони с уважением посмотрел на командира. Из пары мелочей сделать такие выводы… Не удивительно, что его высоко ценили Тьер и Ламан.

Позади снова послышался глухой стук копыт об утрамбованный снег. Сони обернулся, полагая, что это возвращаются из деревни фуражиры. Однако это была одинокая лошадь, едущая от лагеря, только из других ворот. Она неспешно ступала по полю, боясь оступиться на скользкой поверхности земли.

Когда животное приблизилось, Сони узнал очертания всадника. Прямее, чем он, в седле сидел лишь Тьер; его длинные волосы развевались, а движения были резкими и четкими, словно мужчина не желал тратить время на лишние действия. Что понадобилось Иньиту с этой стороны лагеря? Шатры лордов стояли в другом месте, да и до разбойников здесь было далеко.

— Лейтенант Кален! — крикнул он, ударив пятками лошадь.

Та начала быстрее перебирать ногами, и через несколько мгновений лорд опередил гвардейцев, преградив им путь.

— Лорд Иньит? — Кален отдал честь, прижав руку к сердцу. Сони и Сех последовали его примеру.

Иньит спешился. Он мог этого и не делать, если у него был простой приказ. Точно что-то задумал. Ох уж эти интриги благородных…

— Атака начнется через три часа. Кален, возьми меня в свой отряд.

Если командир и удивился, то не показал виду. Зато Сех уставился на лорда так, что ему позавидовали бы лупоглазые шинойенцы. Над сдержанностью мальчишке еще работать и работать. Увы, следить за этим было вменено Сони, и он пнул сехена в сапог, чтобы Сех прикрыл рот.

— Простите, лорд Иньит, я не могу взять вас, — ответил Кален.

— Почему? — Иньит упер руку в бок.

— Потому что вы не часть моего отряда.

— Я могу войти в него временно.

— Нет.

Лорд раздраженно тряхнул головой.

— Что нужно, чтобы ты меня принял? Приказ Тьера или Ламана? Я могу их добыть.

— Не сомневаюсь, что можете. И все равно я не возьму вас в Гайдевард.

— Какой Бездны, лейтенант? Это приказ.

— Такие приказы не стоят и гроша, лорд Иньит, — спокойно произнес Кален. Он возвышался над Иньитом на целую голову и смотрел на него сверху вниз, как на взбалмошного подростка. — Вот эти двое парней, — он повернулся и указал на Сони и Сеха, стоящих чуть позади, — новички, которые ни разу не были в настоящем бою. Мне придется все время присматривать за ними, чтобы они не наломали дров и сдуру не погибли, потому что мне будет некем пополнить отряд. Кроме них у меня всего два опытных человека, один из которых будет бесполезен в драке, потому что он дневной маг, а майгин-тар у нас всего один, и пользоваться им буду я. Это очень плохие условия для успешного выполнения задания. И я не хочу, чтобы у меня под руками мешался еще кто-то, кто не имеет боевого опыта и к тому же мне не подчиняется. Если вы хотите, чтобы мы освободили королеву, то вы не станете добиваться этого приказа.

Лорд остервенело подергал тугую застежку плаща с черным мехом. Иньит не учел, что о характер Калена можно раскалывать гранит. В том, что относилось к отряду, северянин был непреклонен. Угрожать любыми карами ему было бессмысленно, и Тьер, скорее всего, в ссоре Калена и Иньита встанет на сторону опытного командира, чем на сторону своего молодого соперника.

— Ладно, — Иньит глубоко вдохнул, восстанавливая самообладание. О том, что оно было потеряно, свидетельствовал заалевший рубец на щеке. — Я слышал, что ты за своих людей глотку перегрызешь и в задницу Шасета залезешь, если понадобится. Пойми вот что: если этот урод с его магией, — он махнул по направлению к замку, намекая на Анэмьита, — будет торчать возле королевы, вы все попередохнете. Спасти девчонку могу только я. Ты знаешь почему.

Интересно, и почему же? У Сони было ни единой догадки, почему это должно быть так. Иньит не маг и уж точно не пресветлый када-ри. Однако Кален молчал и задумчиво глядел на лорда, не возмущаясь и не отсылая его прочь.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Но с момента, когда вы поступите в мое подчинение, вы будете в точности исполнять мои приказы наравне с другими гвардейцами. Непослушания я не потерплю. Мне проще будет самому вас убить и потом ответить за это перед судом, чем дать вам угробить весь отряд из-за дурацкой прихоти. И я не буду ответственен за вашу гибель, если вас схватят или в вас попадет шальная стрела. Ясно?

Это была чистой воды угроза. Сони на месте лорда обложил бы Калена проклятиями, развернулся и ушел, похоронив идею отправиться в Гайдевард в глубокой могиле — поближе к Бездне. Впрочем, Сони все равно бы туда не полез ни при каких обстоятельствах. У него была голова на плечах. Но у Иньита, видимо, не было.

— Договорились. Клянусь перед Небесами и Бездной, да будет так. А если я нарушу клятву, пусть солнце не светит мне больше никогда в жизни.

— Клянусь перед Небесами и Бездной, — повторил Кален. — Лорды Тьер и Ламан должны знать об этом. Передайте им слово в слово, что я сказал.

— Передам, не волнуйся. Особенно ту часть, которая про «проще убить» и суд, — Иньит усмехнулся, ставя ногу в стремя и садясь обратно в седло. — Жди меня через час с приказом.

Он пришпорил лошадь, заставляя ее двигаться с опасной скоростью. Сони не успел моргнуть, а силуэт лорда уже таял в ночи.

— Он же советник королевы и главарь разбойников, — сказал Сони. — Думаешь, он появится здесь после заявления, что ты сам его прибьешь?

— Появится, — синие глаза Калена недобро сверкнули. — Он любовник королевы и заноза в заднице Тьера. Старик с превеликим удовольствием выдаст ему приказ, лишь бы избавиться от него.

— Видать, он сильно любит королеву Невеньен, раз готов на такое, чтобы спасти ее, — с восхищением произнес Сех. Он все еще смотрел вслед лихому лорду.

— Любит или нет — не наше дело. Мы обязаны любой ценой освободить королеву, и если Иньит способен помочь, нужно это использовать.

— Как он поможет? — спросил Сони. — Ты уверен, что он вообще в своем уме? Что если этот герой-любовник просто свихнулся от того, что у него украли подругу?

— Нет, — твердо ответил командир. — Он в своем уме даже больше, чем Тьер, можешь поверить. Но нам как-то придется сделать так, чтобы он дожил до того момента, как мы доберемся до королевы. А это, — он вздохнул, — очень серьезная проблема.

Сони с трудом пытался застегнуть пуговицы стеганого кожаного кафтана. Петли были узкими, пуговицы — толстыми, и большой палец начинало саднить. Хотя, пожалуй, проблема была все же в руках. Сони нервничал так, что их трясло.

Иньит, в похожем кафтане, но лучшего качества, с мечом на поясе, стоял рядом и наблюдал за гвардейцами. Сволочь — он выглядел абсолютно спокойным, как будто перспектива очутиться в Бездне в ближайшую пару часов его совершенно не беспокоила. Этот безумец напросился туда, где вероятность отправиться на погребальный костер близится к абсолютной, и у него даже веко не дергалось. Какая же у него выдержка — как у Калена? Или Невеньен ему настолько дорога, что Иньит плевать хотел на собственную шкуру? Сони вдохнул и выдохнул, унимая дрожь. Ладно, может быть, Иньит не такая уж и сволочь. Однажды Сони тоже сунулся в петлю ради того, чтобы спасти гвардейцев. Правда, тогда его все равно потрясывало, но это не важно.

Сегодня страх был сильнее — его увеличивали крепостные стены, выглядевшие неприступными, и знание, что отряду противостоят почти сто врагов, среди которых четыре мага. Лишь бы Небеса заставили их отвернуться, когда отряд попадет внутрь Гайдеварда. Иначе гвардейцам придется туго. Сони с облегчением всунул последнюю пуговицу в петлю. Да, шансов выбраться оттуда маловато. Но они есть.

Гвардейцы стояли возле шатра, облачаясь в кожаные кафтаны и желтые табарды с гербом Гередьеса — чтобы в крепости их приняли за своих. Ничего больше из доспехов, кроме шлемов, было решено не надевать. Железные вещи издавали слишком много шума и сковывали движения, а в Гайдеварде следовало вести себя тихо и двигаться быстро. Однако магам все же были нужны защита и оружие на тот случай, если посреди боя истощится магия, поэтому вместе с кафтанами Кален раздал подчиненным топоры и мечи. Клинки взяли себе только сам командир и Виньес — в старой гвардии значительное время при обучении уделялось сражениям на мечах. Остальные повесили на пояс топоры — размахивать ими особенного умения не требовалось. Рядом с топором Сони прикрепил метательные ножи. Вряд ли они пригодятся в эту ночь, но чем Шасет не шутит.

Виньес подошел к шатру и взял прислоненный к нему лук, а затем поднял с земли два колчана со стрелами. Без магии в замке он превратится в обузу, и его задачей было снимать со стены стражников Гайдеварда, если те проявят слишком большой интерес к прокравшимся «крысам».

— Ты стрелять-то умеешь? — спросил Сони.

— Не бойся, яйца тебе не отстрелю.

— Я боюсь, как бы ты их себе не отстрелил, — фыркнул он.

— Ишь, заботливый какой, — буркнул Виньес.

— Все готовы? — спросил Кален.

— Нет! — простонал Сех.

Он запутался в завязках шлема. Кален ему помог.

— Ну, теперь все готовы?

Ему ответил нестройный хор голосов, в котором не было слышно лорда-разбойника.

— Иньит, готов?

И никаких «лордов» перед именем — ничего. Принеся приказ от Тьера, Иньит временно превратился в простого гвардейца.

— Да, господин лейтенант, — ответил он.

— Без «господинов», — сухо произнес командир. — Официоз оставишь для кого-нибудь другого. Отвечай коротко и четко.

— Понял.

На тонких губах Иньита играла усмешка. Происходящее его как будто забавляло. До утра эта улыбка вряд ли сохранится, злорадно подумал Сони. Им предстояла не прогулка за город, чтобы корчить из себя бывалого вояку, который испытывает презрение к опасностям. Может, лордик просто не осознает, во что влип?

За соседними шатрами раздались крики «За королеву!» и проклятия в адрес Гередьеса. Сони прислушался. Каким-то образом Тьеру и военным командиром удалось обратить слух, что Тэрьин умер, себе на пользу. Судя по воплям, люди верили, что если они сегодня освободят Невеньен, то это приблизит ее к трону настолько, что буквально останется дойти до столицы и сесть на него. Бред, конечно, однако перед боем это здорово взбадривало войска.

В подтверждение неподалеку грянула песня. Как это часто бывает, похабная — что-то о том, как дома по ним страдают все деревенские красотки. Сони мучительно прикрыл ладонями уши, и не только потому, что певцы страшно перевирали мелодию. Как они все достали со своим проклятым весельем! Сони многое отдал бы за то, чтобы посидеть недолго в тишине и без лыбящихся морд. Хотя, пожалуй, широкая ухмылка Дьерда, который за время переговоров успел навестить шлюх, к ним не относилась.

— А почему вы почти никогда не поете? — спросил Сех.

— Как это не поем? Вон, Дьерд постоянно свистит и воет, — удивился Виньес.

— Нет, я имею в виду настоящие песни, всем вместе. Как те солдаты.

Те солдаты с их лужеными глотками были целой бедой, не дававшей покоя. Ладно бы они выдавали что-нибудь разнообразное, так нет, пятый день подряд орали одну и ту же песню.

Не то чтобы Сони не любил петь, но он только теперь заметил, что Сех прав. Ни разу за те месяцы, что он путешествовал с гвардейцами, они не пели. Поначалу Лейни и Дьерд хрипели дуэтом (пением это сложно было назвать), потом изредка компанию рыжему магу составлял Келси с его приятным мягким голосом. Когда Келси и Лейни погибли, Дьерд горланил в одиночку, но гораздо меньше, чем раньше. От остальных нельзя было услышать даже мычание или гудение.

— Я пою только в таверне. А перед сражением — это тебе туда, — сказал Сони, махнув рукой в сторону завывающего жреца, который ходил по лагерю и убеждал всех покаяться перед смертью.

Подход к солдатам он выбрал не самый верный. Сони, например, предпочел помолиться Кайди, чтобы она помогла ему остаться в живых.

— Я уже был у жреца, но у него нет статуи Сатоса, — пожаловался Сех. — И все же, почему вы не поете?

— Для этого особый настрой нужен, — ответил Кален. — Когда человек поет, его душа раскрывается. Через песню он рассказывает другим, что чувствует. Трудно хорошо петь, если ты напряжен или вынужден постоянно лгать окружающим и нельзя дать им догадаться, кто ты такой. Если ты постоянно на пределе, душа не захочет песни.

Он, конечно же, имел в виду гвардейцев. «А Кален-то философ», — оценивающе подумал Сони, взглянув на него. У него должен быть сильный глубокий голос — таким в самый раз петь яростные северные песни о войне. Но Калену с его сумрачным прошлым скрывать было гораздо больше, чем другим. Из него было не вытянуть и слова о себе, да и эмоции он всегда старался не выставлять напоказ.

— Если хочешь, можем спеть с тобой вдвоем, — с готовностью предложил Сеху Дьерд.

— Ну… Я знаю мало кинамских песен, — смутился мальчишка.

— «Танцы на столах» знаешь?

— Нет.

— А вот эту — «Подружку и вино»? «Эй, подружка, налей вина…» — напел Дьерд.

— Тоже нет, — расстроился Сех.

Виньес застонал. Репертуар у Дьерда был соответствующий — такой, от которого горбоносый лорд с его утонченным вкусом обливался кровавыми слезами.

— «Подружку и вино» я знаю, — сказал Сони. — Хочешь — споем.

Отличная была песня. О том, как несколько друзей сидят в таверне и выпивают, их кошели полны, на коленях симпатичные девчонки и целая ночь разгула впереди. Какого именно — расписывалось во всех подробностях. Конец, правда, у истории был грустным. В нем говорилось, что это последняя ночь перед тем, как герои отправятся на войну, и не известно, вернется ли с нее хоть один.

— Мне она тоже нравится, — вдруг сказал Иньит. — Могу присоединиться.

— Тогда втроем споем, — согласился Дьерд. — А потом Сеха научим, чтобы подпевал.

— Эй, развратники, не учите его плохому, — усмехнулся Кален. — Если вы все вместе на привалах глотки драть будете, мы же с Виньесом с ума сойдем.

— Переживете, — отмахнулся Дьерд. — Ну, запеваем…

Запеть они не успели. Над лагерем разнесся гулкий звук горна — сигнал к сбору войска.

— Вечно так, — досадливо сказал Дьерд. — Только спеть решишь, как опять надо тащиться кого-то убивать. Вот как тут карьеру менестреля заделаешь?

— Поднимаемся парни, — сказал Кален. — Вернемся — споете, так уж и быть. Но сперва освободим королеву.

Снежинки падали с неба, покалывая холодом лицо и забиваясь в рот и глаза. Зрелище поля и замка, слабо различимого за серой завесой, было мирным, однако мир и покой — последнее, о чем сейчас думалось. Снегопад начался одновременно с атакой. Он должен был мешать, но Кален воспринял его как благословение Небес, объяснив это тем, что густая пелена скроет под собой отряд и не позволит врагам трезво оценить противостоящие им силы.

Сони надеялся, что Кален не ошибается. Оказаться подстреленным на подходе к стенам из-за того, что у кого-то из стражников Гайдеварда очень хорошее зрение, ему не хотелось. Он как можно скорее бежал через поле, затем инстинктивно задержал дыхание и скользнул за один из бугорков, где, уткнувшись в снег, лежали маги и Иньит. Кален уже командовал, что делать теперь.

— Сейчас ждем. По моему сигналу мы с Сони пойдем первыми и уберем стражников на стене, — осторожно высунувшись из-за прикрытия, он показал, в каком месте будет атаковать. — Как только мы выйдем, досчитайте до ста — и за нами. Виньес, останешься здесь.

Маг кивнул, но снимать с плеча лук пока не стал. Проторчать тут гвардейцы могли долго, до тех пор пока не раздастся очередной звук горна, призывающий штурмовать ворота. На эту задачу Ламан отправил всех магов, что были в его распоряжении. Как предполагалось, атака будет такой силы, что о защитники напрочь забудут о противоположной стене замка и проникнуть внутрь станет легче.

Пока сигнала не было. Сони аккуратно огляделся. От дыхания Сеха рядом таял снег — мальчишка боялся поднять голову и касался губами земли. Гвардейцы молчали и не шевелились, опасаясь, что их ореолы заметят со стен. Чтобы этого не случилось, Дьерд и Сех приглушили свое сияние, не позволяя золотинкам разлетаться так далеко, как обычно. Каким образом они этого добились, Сони так и не понял, хотя наблюдал за их тренировками все четыре дня, в которые они шли до Гайдеварда. Впрочем, он особенно и не хотел понимать — что-то, а уж эти сведения ему точно никогда не пригодятся.

С другой стороны замка раздавался такой грохот, что в нем потонули бы вопли попавших в Бездну грешников. Ламан вспомнил все приемы «психической атаки», которые только существовали под Небесами. Атакующие орали и вопили, бросаясь на стены, а за ними стояла тьма людей, которые под зловещий стук барабанов пели песню победы. От шума, который они издавали, дрожала земля и невпопад билось сердце.

Будь Сони на месте осажденных, он бы обделался уже от одного этого. Но это было еще не все. Сони видел вспышки и всплески силы, которую выливали маги-мятежники на Гайдевард. Их было немного — и единственный майгин-тар, подпитывающий энергией, на всех, — но все-таки больше, чем четверо волшебников в замке.

К магии и шуму добавлялись горящие стрелы, и внутри Гайдеварда уже что-то ярко полыхало. Там кричали, пытались затушить пожар, подавали бойцам на стенах запасы стрел и занимались еще Небеса знает чем. Главное — люди носились в панике, создавали хаос и отвлекали собственных защитников.

Сех судорожно вздохнул, заставив Сони повернуться к нему. Мальчишку немного трясло, причем не от холода — отряд только что бежал, к тому же одеты они все были тепло.

— Что с тобой? — прошептал Сони.

Лишь бы это был не очередной приступ слепой ярости, как в Могареде, с Эрестьеном. Предпосылок к этому вроде не было, но если это она, то сехена лучше было оставить здесь, чтобы весь план не пошел крахом.

— Трусишь? — догадался Дьерд.

— Немного, — признался Сех. — Я, конечно, готов умереть за родину и свой народ, но… Я просто не думал, что это будет так быстро.

— Да не боись ты, все будет в порядке, — легкомысленно заявил Дьерд. — Мне, например, однажды уже приходилось похожим образом брать крепость.

— И как, вам удалось ее взять?

— Ну… Атака захлебнулась, осаду пришлось снять, было много потерь… Но я-то выжил. А мы тоже внутрь пробирались и потом деру давали.

Сех уперся лбом в снег, продолжая дрожать. Кажется, его это не слишком утешило.

— Нашел, чем успокоить, — пробубнил Сони.

Однако идей получше у него тоже не отыскалось.

Взрезав гам истошным криком, прозвучал сигнал горна. Кален выждал еще немного и выглянул из-за пригорка.

— Идем.

Командир пошел первым, Сони — следом за ним. В груди гулко бухало сердце. На снегу двух мужчин в доспехах было хорошо видно, но, по крайней мере, их не выдавало сияние магии, а свечение камня королей было слишком слабым. Оно еще побледнело после того, как Кален вытянул немного энергии, чтобы создать площадку и пролететь над темной водой с островками ледышек.

Ров заканчивался прямо у стен. Сони с замиранием ждал, что сейчас поднимется шум и в них полетят стрелы, однако армия, видимо, настолько яростно штурмовала ворота, что все внимание защитников было отвлечено. Наверху в свете факелов блеснули шлемы, но Кален метнул в них дротики раньше, чем кто-то из врагов успел посмотреть вниз. Достать настоящим оружием их было бы невозможно; для магии же это была не помеха — летя параллельно стене, лезвия в последний момент изменили траекторию и воткнулись в мужчин.

Один из убитых стражников начал вываливаться из бойницы, и Кален поддержал его золотистыми нитями, поставив ровно, словно тот все еще следит за окрестностями. Сони, скривившись, глянул на струйки энергии, тянущиеся из его груди к командиру, а затем к мертвецу. Все равно что убить самому…

Сзади раздался шум — это на дисках приблизились гвардейцы вместе с Иньитом. Он летел крайне странным образом: широко оставив руку, в которой что-то блестело. Вынутая из уха серьга? Что за причуды у этого лорда?

Кален жестом приказал двигаться наверх. Сони сглотнул, борясь с неприятным ощущением внизу живота, возникшим из-за резкого рывка площадки. Мастер во всех остальных отношениях, полетами северянин управлял так себе.

Когда с внешней стороны стены показались трое мужчин, кто-то у соседней бойницы озадаченно крякнул. На том все и закончилось — Дьерд дернул пальцами, и человек споткнулся, а затем вдруг «присел отдохнуть», заливая свои колени кровью.

Сони схватился за край зубца и запрыгнул на стену. Под ним высилась крыша какого-то строения, то ли кухни для слуг и солдат, то ли чего-то еще. Отсюда было видно лишь небольшой кусочек двора, в котором творился полнейший хаос. Ярко пылали кузница и конюшня, из которой раздавалось дикое ржание лошадей. Несколько обезумевших животных вырвались на волю и носились по двору, затаптывая тех немногих, кто пытался им помочь. По низу почти никто не ходил — люди боялись, что попадут под стрелы, и пожар, вопреки ожиданиям Сони, никто и не пытался тушить. Проблем хватало и без него. Кто-то из осаждающих смог забраться по лестницам, и внутри шло сражение. Пускай и успешно отбиваемое, оно приковало к себе все внимание защитников. Наверное, они полагали, что если пара человек проникнет в Гайдевард сзади, это еще ничего. Их можно перебить. А если по лестницам в замок хлынет поток вражеских солдат, то это беда.

Рядом с Сони на каменную кладку спрыгнул Иньит. Вместо того чтобы идти к замку, он стал поправлять шлем и вдевать серьгу обратно. Определенно, у лорда было не все в порядке с головой.

— Быстрее, расходимся, — Кален толкнул вперед Сеха. — Нам нельзя тут торчать.

Словно в ответ кто-то сзади на стене закричал гвардейцам: «Эй, вы, что…» Вопрос захлебнулся, не окончившись.

— Шевелитесь! — рявкнул командир.

Сони рванул со стены вслед за Дьердом. План они все знали наизусть: после проникновения в Гайдевард разбиться на двойку и тройку и бежать в донжон. Там бесшумно обшарить помещения в поисках Невеньен и… Ну, дальше в общих чертах было понятно. Схватить маленькую королеву и изо всех сил давать деру, стараясь по возможности остаться в живых.

Дьерд топал ко входу в донжон так уверенно, словно жил здесь с детства. Его лицо скрывал шлем, и парень, будто он самый что ни на есть свой, даже махнул кому-то из стражников, невпопад отвечая на заданный вопрос. Ох, Дьерд, ох, рисковый парень… На всякий случай Сони поправил собственный шлем, неудобно нависающий над бровями, и вытащил тяжело легший в ладонь топор. В такой неразберихе никто не должен был удивиться, что у него в руках оружие наизготовку.

Взбегая за магом по лестнице в донжон, Сони снова посмотрел туда, где за стенами Гайдеварда стояло войско мятежников. Барабаны все еще отбивали ритм, но азарт солдат пошел на спад, и это ощущалось даже здесь. У отряда осталось очень мало времени на то, чтобы вытащить отсюда королеву.

— Ты куда, шельма? Пошел быстро на стену! — закричал на ускорившегося Дьерда толстый мужик в воротах.

— Отвали, я жить хочу! Не одному тебе прятаться! — заорал в ответ маг и врезался в него, отталкивая мужика с дороги. Он неуклюже шлепнулся на зад.

— Сволочи! Трусы! — мужик осуждающе ткнул в «стражников» пальцем-сосиской. Сам он, однако, вылезать под град стрел не торопился.

Когда Сони и Дьерд прошли в коридор, сзади раздался хрип. Это Иньит, убедившись, что на них никто не смотрит, кинжалом перерезал толстяку горло. Он, в общем, поступил правильно — толстяк, обнаружив еще троих уклоняющихся от боя солдат, визжал бы на всю крепость. Но Сони нахмурился.

В черном взгляде скалившегося Иньита плескалась чужая кровь. Охотник жаждал жертв.

— Анэмьита на стене нет, — объявил он.

Значит, маг действительно не рискнул соваться под обстрел и охранял королеву. Не лучшая новость за сегодня.

Кален тем временем поймал за шиворот какого-то мальчишку, который пытался со связкой стрел пробраться мимо загородивших проход воинов.

— Эй, парень, куда увели невесту лорда Гередьеса?

Тот обалдело воззрился на северянина. Зрачки у подростка были огромными, почти закрывающими радужную оболочку.

— Я-то почем знаю? — мальчишка как будто бы оскорбился самим фактом того, что ему задают такой вопрос. — В покоях у себя, наверное. Не мешайте!

Он вырвался и исчез в дверном проеме, гремя древками стрел в охапке. Кален со вздохом вытащил меч. Попытка сразу узнать, где держат пленниц, провалилась.

— Расходимся, — приказал командир.

Сони был уверен, что Кален снова возьмет его с собой, чтобы пользоваться «живым майгин-таром», однако тот выбрал Иньита и Сеха. Для того чтобы отправиться на верхние этажи, где, по словам посланника, находилась спальня Невеньен, это был необъяснимый расклад сил. Королеву наверняка охраняли, и логичнее было взять с собой Дьерда — более сильного ночного мага, чем Сех. Однако им с Сони дали задание осмотреть первые два этажа и хранилище в подвале. На них ложилась самая плевая работка, если не считать того, что тут было полным-полно слуг, готовых позвать стражников снаружи. Пока гвардейцам везло — несколько фигур, шарахнувшихся от вооруженных мужчин, предпочли молча скрыться в соседних помещениях.

— Так, не пускай никого, — сказал Дьерд, кидаясь вдоль по коридору, как только Кален, Иньит и Сех скрылись на винтовой лестнице.

Хорошо сказано. Сони фыркнул, хотя и понял, что маг имел в виду. Нельзя было выпустить во двор людей, сообразивших, что в донжон проникли враги. Каждого, кто начнет подозревать, что перед ним не стражник Гайдеварда, следовало убить. Сони переложил топор в левую руку, а правой взялся за метательный нож, чтобы подрезать возможных беглецов. Убивать слуг ему претило, но когда речь идет о твоей собственной жизни и жизни дорогих тебе людей, принципы приходится серьезно пересматривать.

Дьерд рванул на себя дверь первой попавшейся комнаты.

— Простите, не знал, что тут занято! — крикнул он, тотчас ее захлопнув и бросившись к следующей. — Извините, обознался! — объявил он перепуганным слугам и побежал к третьей.

Со стороны это казалось смешным, но глаза у мага были серьезными. Шутки закончились в лагере; теперь следовало как можно скорее выполнить задание, и с как можно более малым ущербом. Дьерд и выполнял — как мог.

Сони окинул коридор взглядом. В коридоре и по лестницам время от времени кто-то пробегал: принесли двух стонущих раненых, ходил и что-то требовал чумазый стражник, чьи просьбы остались безответными. Переполошившиеся из-за Дьерда слуги опасливо выглядывали из помещений, однако табарды и шлемы делали свое дело — под ними могли быть хоть смуглые арджасцы, и их бы никто не узнал.

— Пусто, — сообщил Дьерд, выскакивая из последнего помещения первого этажа.

Сони с облегчением выдохнул. Он знал, что Невеньен здесь вряд ли окажется, но было приятно, что ожидания подтвердились. Впрочем, оставались еще непроверенными второй этаж и хранилище.

— Куда? — спросил Сони.

Маг на мгновение застыл. Сони считал, что разумнее пойти вниз — погреб представлялся ему самым вероятным местом, где могут прятать женщин. Однако Дьерд лучше разбирался в замках и осадах, и он повернулся к лестнице наверх.

— Туда.

Туда — так туда. Сони последовал за ним, перепрыгивая через крутые ступеньки. На втором этаже размещался главный зал и покои хозяина замка. Гередьес уехал в Эстал, и они должны были пустовать, но зал наверняка был под завязку набит слугами. Если, конечно, они не ушли в хранилище. Сони поступил бы именно так — рядом с едой всегда безопаснее.

— Эй! — Дьерд схватил за рукав бледного мужчину, идущего навстречу по лестнице. — Слушай, друг, где невеста лорда Гередьеса?

— А ч-что, выдать ее реш-шили? — отчаянно заикаясь, спросил он. — П-правильно, от нее б-беды одни. С-скорее бы уже все это з-закончилось.

— Так где она? — маг нетерпеливо тряхнул беднягу, отчего тот побелел еще сильнее.

— Н-не знаю.

Дьерд досадливо щелкнул языком и помчался дальше. В том, что никто не имел понятия, где пленницы, не было ничего удивительного. Люди боялись за себя, а на других они клали толстый болт. К тому же наверняка девушек где-то заперли еще до штурма, и никто мог не видеть, куда их увели.

На втором этаже было до странного тихо. Наверное, люди действительно прятались в хранилище либо молились богам в часовне на третьем этаже. Сони покрутил в руке оружие. Чем меньше народу — тем лучше. Меньше шансов, что их обнаружат.

— Чтоб ее, заперто, — Дьерд, дергавший дверь, уперся ногой в стену, но открыть комнату это не помогло.

— Будем ломать?

Маг огляделся. Применять оружие с его способностями нужды не было. Он вытянул из пальцев золотистый клинок и воткнул его в дверь, вырезая отверстие. Лезвие вошло в дерево, как нож в масло. Однако с той стороны не было ничего, кроме темноты и тишины.

— Зря время тратили, — разочарованно сказал Дьерд. — И силу. Кажется, это комнаты Гередьеса. В них точно ничего не будет.

— Не теряй бдительность, — буркнул Сони.

Подвох всегда ждет там, где, как ты абсолютно уверен, его нет. Сони нервно проследил за магом, который вразвалочку подошел к следующей двери и таким же образом вырезал из нее кусок. Пусто. Оставалось проверить последнее помещение перед захлопнутыми воротами главного зала. Сони, расслабившись, опустил приготовленный к броску нож. Наверное, здесь действительно ничего нет.

Дьерд как раз взялся за ручку двери, когда она резко распахнулась наружу, сбив мага с ног. Из проема хлынуло живое золота, ослепительно сверкающее в сумрачном коридоре. Это было бы красиво, если бы не было смертельно…

Поток оказался настолько мощным, что Дьерда отшвырнуло к противоположной стене. Он едва успел поставить перед собой заслон, который окружил его блестящей сферой. Щупальца магии обрушивались на него со всех сторон, пытаясь пробить дыру. Сони видел, как тускнеет сияние Дьерда, пытающегося укрепить защиту. В одном месте волшебное лезвие все-таки проскочило через истончившийся щит и, метя в рыжего мага. Он чудом уклонился; удар энергии выбил в стене вмятину величиной с кулак. Бездна, да сколько мощи у этого проклятого секретаря? Неужели его делают таким всего лишь какие-то камни?

— Кален!!! — что есть мочи заорал Сони.

Геройствовать было не время.

В ответ к нему прямо через дверь пролетел волшебный дротик. Сони дернулся вбок. Золотистая молния сверкнула всего на расстоянии ладони от него. Небеса, как он рад, что способен видеть магию!

— Уходи! — крикнул Дьерд. На его лбу выступила испарина. Подняться с пола из-за свирепой атаки он так и не смог.

Заскрежетав зубами, Сони сделал шаг назад. Проклятье! Бросать Дьерда было плохо, но он все равно ничем не мог ему помочь.

Покосившаяся дверь скрипнула. Из-за нее, держась за косяк, выступил Анэмьит в золотом ореоле. Он пытался стоять прямо, но его кожа приобрела зеленоватый оттенок, волосы обвисли, а под глазами набухли мешки. Он явно чувствовал себя нехорошо, однако на кристаллах, из которых он тянул энергию, это никак не отражалось.

— Сгинь, — хрипло секретарь, заметив, что Сони еще жив, и засунул руку в карман, где наверняка лежал майгин-тар.

Сони, догадавшись, что сейчас будет, швырнул в Анэмьита нож. Он отскочил от золотистой оболочки, со звоном покатившись по полу. Пора было делать ноги.

Из пальцев секретаря вырвалось несколько широких полос магии. Он ее не экономил, рассчитывая на майгин-тары. Краем глаза уловив свечение, Сони резко дернулся в сторону. Одно из призрачных лезвий задело левое плечо, обнажив подкладку стеганого кафтана. Пречистые Небеса, да от этого и не убежишь…

— Хватит! — раздался в коридоре знакомый голос.

Сони повернул шею, пытаясь рассмотреть его обладателя. Из-за угла с оголенным мечом выскочил Иньит. На губах у лорда, когда он несся навстречу Анэмьиту, все еще играла давешняя улыбка охотника. Идиот, это же он станет жертвой!

— Стой! — крикнул Сони.

Бесполезно. Лорд либо находился в таком состоянии, что уже ничего не слышал, либо просто не мог остановиться. Сони было все равно. Если не появятся Кален и Сех, сдохнет не только Иньит.

В следующее мгновение вокруг Сони образовалась золотистая оболочка. С лестницы, оттуда же, откуда и недавно Иньит, высунулся растопыривший пальцы Сех, от которого к Сони стремились частички магии. Над сехеном зависла высокая фигура Калена.

— Сони, сюда! Дьерд, ползи, чтоб тебя!

Командир вскинул руки, усиливая защиту Дьерда. Количество энергии, которое он мог зачерпнуть из камня королей, было небольшим по сравнению с потоками Анэмьита, но рыжему магу оно позволило наконец-то встать и заковылять прочь от секретаря. Тот неловко развернулся. Щупальца втянулись обратно, и бушующий золотой шторм вокруг Анэмьита уплотнился до такого состояния, что за сверкающей энергией мага стало почти не рассмотреть.

Иньит был обычным человеком, и ничего этого не видел. Он спокойно встал напротив секретаря, будто превосходство было на его стороне.

— А ты, кажется, любовник той суки, которая пыталась меня отравить, — сказал Анэмьит, взглянув на серьгу.

Иньит усмехнулся.

— Я так и знал, что она тебе не по зубам.

— Мне просто запретили делать ей больно, — спокойно ответил секретарь. — Но никто не говорил, что я не могу покромсать тебя на куски перед ней.

Золотые нити, подчиняясь его жесту, вытащили из комнаты сопротивляющихся девушек. Здесь были все трое: и Невеньен, и Бьелен, и даже Шен. Их руки и ноги были связаны, а рты заткнуты тряпками, но они выглядели невредимыми, если не считать испачканных платьев и царапин на лице Шен. Похоже, посланец не врал — с ними правда хорошо обращались. До осады, по крайней мере. А потом случилось что-то, что очень разозлило верного пса Гередьеса.

Анэмьит оборвал магические нити, и девушки со стонами повалились друг на дружку. Невеньен встрепенулась, заметив Иньита, и закричала, но из-за кляпа наружу вышло только мычание. Лорд зашипел. Дернулся и Сех, однако Кален остановил его, положив на плечо руку.

— Стоять.

— Но…

— Стоять, — жестко повторил командир. — Ты ничем не поможешь, но погибнешь. Лучше укрепи щит.

Сехен бросил на Шен страдальческий взгляд и подчинился приказу, сначала пропустив через магическую преграду Дьерда и Сони.

— А мы что, — озадаченно спросил рыжий маг, — нападать на этого урода не будем?

— Пусть Иньит разбирается, — равнодушно ответил Кален. — Он сам этого требовал.

Сони изумленно уставился на командира, а затем на лорда, который теперь стоял в коридоре один, против обладающего бешеным могуществом мага. Безумие, вокруг творится сплошное безумие…

Командир, шевельнув локтем, пробормотал на старокинамском что-то забористое. По ступенькам загрохотало тело стражника, взбегавшего с мечом наверх. Разбираться, чего он хотел, было поздно, да и бессмысленно — он пришел явно не с добрыми намерениями. Похоже, кто-то все-таки догадался, что внутрь замка проникли враги. Прислушавшись к лязгу доспехов и звукам с первого этажа, Сони вдруг понял, что шум во дворе стал стихать. Атака мятежников заканчивалась, и в любой миг в донжон могли хлынуть выжившие защитники Гайдеварда. Если у Иньита есть козырь в рукаве, подошло самое время его выкладывать.

При взгляде на девушек лицо лорда исказилось от гнева. Он поднял меч и шагнул к секретарю.

— Ах, ты расстроился? — язвительно поинтересовался Анэмьит. — Смотрите внимательно, леди Невеньен. Надеюсь, что, когда лорд Гередьес в вас разочаруется, у меня будет возможность сделать то же самое с вами.

Он поднял правую руку. Часть из струящихся по нему частичек силы перетекла в нее, формируясь в длинное копье. Анэмьит отправил его в полет легким движением. Оружие прочертило в темном коридоре светлую полосу и внезапно рассыпалось на сотни игл, которые должны были пронзить Иньита. Однако ничего не произошло. Они растворились, так и не достигнув его кожи. Не попавшие в лорда иглы прочертили глубокие борозды в каменном полу. Анэмьит, нахмурившись, метнул второе копье — с тем же результатом. На губы Иньита вернулась злая ухмылка.

— Паскуда, — осипшим голосом произнес секретарь. — У тебя шинойенский майгин-тар.

Щит, о который могла расколоться скала, расступился при приближении Иньита. Анэмьит попятился; в его глазах появился испуг. Секретарь в отчаянии обернулся, ища хоть что-нибудь, что могло его спасти. Однако даже если он что-то увидел, было поздно — Иньит, сделав выпад, вонзил меч ему в грудь и тут же вытащил обратно. Безукоризненно чистый серый камзол окрасился кровью. Анэмьит, пошатнувшись, рухнул на пол рядом с девушками. Бьелен взвизгнула, отползая от него подальше. Она могла ничего не бояться — секретарь был мертв.

— Быстрее, развяжите девушек, — скомандовал Кален. — Нам нужно торопиться.

Слабо сказано — на ступеньках уже начали скапливаться трупы. Кален убивал их не просто так. Внизу явственно слышались крики, что в Гайдеварде враги.

Иньит, не дожидаясь подсказки лейтенанта, вытащил у Невеньен изо рта кляп и освободил ее от веревок.

— Ты в порядке?

— Да. Ох, Иньит… — всхлипнула она, обнимая его за шею.

Иньит нежно прижал ее к себе, что-то нежно шепча на ухо. Сони тактично отвернулся. Сех как раз допиливал топором остатки пут на запястьях у Шен. Она сидела с недовольным видом, опасливо косясь на широкое лезвие.

— Может, хоть спасибо скажешь? — буркнул Сех.

— Ну, веревки-то любой мог с меня снять, — резонно заметила Шен. — Ты бы пошевелился, а то долго возишься.

Мальчишка, помянув Сатоса, стал пилить быстрее.

Сам Сони склонился над третьей девушкой, Бьелен, невольно на нее заглядевшись. Ее красоту не портила ни растрепавшаяся прическа, ни помятый вид. Сони одним движением разрезал веревки и подал ей руку. Леди отшатнулась от него так, словно он явился из самой Бездны.

— Спасибо, — прошептала она голосом, каким обычно просят не убивать.

Дьерд тем временем обшаривал карманы Анэмьита в поисках майгин-таров. У рыжего мага энергии осталось немного, да и сияние Сеха изрядно потускнело. С такими силами им было не отбиться от оставшихся магов и защитников Гайдеварда, и кристаллы секретаря стали бы неплохим подспорьем.

— С-сука! — прошипел Дьерд.

В его голосе слышалась злоба. Сони с тревогой взглянул на друга. В руке он держал непрозрачный голубой камень величиной с кулак взрослого мужчины, от которого исходило сильное сияние.

— В чем дело? — спросил Кален.

— Майгин-тар всего один. Остальные он, наверное, раздал магам на стене.

Один? Сони думал, что их должно быть штуки три, а то и больше — не верилось, что меньшее количество могло обеспечить слабому магу подобную мощь. Ладно, Бездна с ним, с этим камнем. Гораздо хуже вопрос, что им теперь делать с двумя кристаллами на троих волшебников. Их могло быть и меньше, если кто-то из них погиб во время штурма, но отчего-то Сони казалось, что Кайди не сделает гвардейцам такой подарок.

Дьерд кинул майгин-тар Калену; тот поймал его на лету. Командир, сбросив со ступенек еще одного стражника, отошел оттуда и начал двигаться в другой конец коридора. Внизу кто-то сорванным голосом призывал соратников собраться и пойти на второй этаж разобраться, что там происходит. В то время как гомон в донжоне усиливался, барабанный бой за крепостными стенами стихал — армия мятежников отступала.

— Моя королева, встаньте за мной, — сказал Кален. Невеньен вопросительно взглянула на лорда-разбойника, но покорно шагнула за северянина. Иньит встал рядом, прикрывая ее с другой стороны. — Леди Бьелен, вы тоже идите сюда. Пожалуйста, скорее. Здесь мне будет проще вас защитить, — настойчиво произнес он, заметив, что девушка колеблется. Наконец, она подбежала к нему, спрятавшись вместе с Невеньен за его широкой спиной. — Сех, на тебе Шен. Дьерд…

Командир замолчал. После борьбы с Анэмьитом магия рыжего гвардейца почти истощилась, и прикрыть кого-то от атак он не мог, защита скорее требовалась ему самому. А из камня королей не исходило больше ни щепотки энергии — Кален потратил все, когда убирал стражников на лестнице.

— Я буду прикрывать отход, — вызвался рыжий маг.

Кален пристально посмотрел на него и кивнул.

— Хорошо. Держись ближе. Сони, старайся не вылезать из-под моего щита или Сеха.

Спускаться на первый этаж было опасно, поэтому увеличившийся отряд собрался в той комнате, где Анэмьит держал пленниц. Окно удачно выходило на тот участок крепостной стены, за которым ждал Виньес, и было достаточного размера, чтобы пропустить человека.

Судя по столам и шкафам с бумагами, это был кабинет Гередьеса. Сони вздрогнул, обнаружив забившуюся в угол пожилую женщину в черном платье. Она сидела как раз возле окна и задрожала, сухими старческими руками прикрывая голову, когда в кабинет ворвались несколько мужчин, а за ними трое девушек. Кален, едва удостоив ее взглядом, перешагнул через нее. Поняв, что ее не тронут, она бросилась вон и исчезла в коридоре.

Одним ударом энергии командир высадил окно и затем создал причудливую лестницу для девушек. Они ее не видели, и ему пришлось первым вылезти в проем, зависнув в воздухе и протянув руку Невеньен.

— Сюда, моя королева. Сех, Шен, помогите ей.

Наблюдая за тем, как она задирает платье и нашаривает с помощью Сеха незримые ступеньки, Сони покачал головой. Лестница… Раньше маги старательно экономили энергию даже для площадок, но с мощью нового майгин-тара можно было и не такое. Хорошо, если он поможет им выжить.

Невзирая на подсказки, Невеньен и Бьелен возились слишком долго, и в коридоре уже раздавался топот сапог. Дьерд, в чье лицо еще не вернулись краски после бешеной атаки Анэмьита, махнул товарищам рукой, с беспокойством выглядывая в коридор.

— Так, вы идите, а я тут постою. Иначе они не дадут нам уйти.

Не дождавшись ни подтверждения, что его услышали, ни разрешения от Калена, он скользнул за дверь, захлопнув ее за собой. В то же мгновение в начале коридора раздался грохот нескольких упавших тел.

— Все сюда! Внутри предатели! — донеслось с лестницы.

Дьерд, яростно выругавшись, метнулся к началу коридора, и вопящий человек стих. Однако маг в кабинет так и не вернулся.

В окне уже исчезали двое сехенов. Иньит снова медлил, снимая серьгу. Снаружи металл лязгал о камень — стражники Гайдеварда, заметив беглецов, обстреливали их из луков. Кален пока успешно отбивался — новый майгин-тар позволял ему забрать для этого достаточно силы.

Дьерда все не было.

— Ну давай же, — пробормотал Сони, с беспокойством глядя на пустой проем.

Из коридора послышался рев. Сони напрягся, снимая с пояса топор. Это что еще такое? Почему Дьерд его не глушит?

— Ах ты, падла! — заорал хриплый голос. — Двух моих людей угробил! Суки, это вы вчера в лесу на нас нападали?

Дьерд натужно рассмеялся.

— Иди сюда, малыш, узнаешь.

Он до сих пор не убил хрипача. Это могло значить только одно — у Дьерда иссякла магия. Тогда какой Бездны он торчит в коридоре и не идет в кабинет? Сони осторожно приоткрыл дверь и выглянул из комнаты. Дьерд перехватил свой топор и мрачно посматривал на трех окруживших его человек. Кольчуги и желтые табарды были только на двоих из них; третий носил стеганый кожаный кафтан с нашитыми на него железными бляхами. Ревел, похоже, последний из врагов. Его типичное разбойничье лицо пряталось в густой бороде, а в руках он держал клевец.

— Эй, Севи, Глухарь! — позвал разбойник. — Поднимайтесь, не трусьте, этот уродец тут всего один!

Теперь стало ясно, почему Дьерд не вернулся. Он пытался отвлечь внимание стражников внутри донжона, чтобы они не рванулись в кабинет и не начали бить в спину. Однако что-то с идеей мага пошло не так — его окружали, прижимая к стене, и шансов выбраться у него не оставалось.

— Сони, лорд Иньит, скорее! — крикнул из-за окна Сех.

Сони оглянулся. Мальчишка уже исчез из виду. В кабинете оставался лишь Иньит, готовящийся влезть в глубокий оконный проем. Кален к этому моменту наверняка приближался к крепостной стене. Прийти на помощь он не успеет в любом случае, а Сех не оставит Шен, чтобы вернуться обратно. Проклятье!

— Мы не можем бросить Дьерда, — произнес Сони.

Его собственный голос показался ему чужим, доносящимся словно издалека. Иньиту хватило одного взгляда, чтобы понять, в чем дело.

— Не дури, — резко произнес он. — Тебя зарубят с ним на пару. Надо валить отсюда.

— Нет.

Сони взялся за ручку двери, собираясь ее распахнуть. Дьерда окружили не маги, от них можно отбиться. А Иньит… В задницу Шасета его. Он не гвардеец. Он не родной.

— Тупица! — Иньит вцепился Сони в плечо. Жадный до крови огонь, который полыхал в его глазах, почти угас. — Кто он тебе? Королева спасена. Уходим.

Кто он ему? Рассвирепевший Сони стряхнул с себя руку Иньита.

— Спас любовницу — не мешай другим!

— Побери тебя Бездна… — Иньит брезгливо скривился, отходя от него и вспрыгивая в оконный проем. — Поступай как знаешь.

Отличный совет. Если бы еще только Сони знал, что нужно делать, чтобы спасти Дьерда.

Он снова выглянул в щель между дверью и косяком. Косматые Севи и Глухарь откликнулись на призыв разбойника с клевцом, и теперь Дьерда окружали уже пятеро человек. Сердце билось так, что его стук заглушал мысли. Сони нащупал метательный нож. Двое врагов были без шлемов. Если он успеет убить хотя бы их…

— Чего стоите, страшно пятерым на одного набрасываться? — Дьерд оскалился, взмахнув топором. Из-за широкого движения на стеганке стала заметна довольно широкая рваная дыра. Раньше ее не было. Видимо, маг уже успел обменяться с кем-то ударами.

— Джори, может, возьмем его как языка? — предложил один из стражников бородатому хрипачу.

— Да в Бездну! — рыкнул он. — Грохнуть его — и все.

От слов Джори мгновенно перешел к делу. Не успел стихнуть его голос, как он уже обрушивал клевец на Дьерда. Маг попытался увернуться и блокировать, но разбойник замахнулся еще раз, и клевец воткнулся в бедро. Дьерд со стоном сполз по стене вниз, а Джори занес над ним оружие тупой стороной, готовясь нанести последний, дробящий удар в череп.

Сони перестал дышать. Дьерд умрет. Этот парень, от которого так и дышало жизнью, умрет. Веселого, шебутного Дьерда, единственного человека в отряде, похожего на Сони и всегда готового его поддержать, того, кто стал ему ближе брата, не будет. Он исчезнет. Вот сейчас, в коридоре Гайдеварда, из-за того что голову ему размозжит клевец.

Сони не мог потерять его так же, как Дженти. Как Келси, как Лейни… Он был готов на все что угодно, хоть самому сдохнуть, чтобы этого не допустить.

Ярость накатила внезапно. В сердце огнем полыхнула раскаленная, непонятно откуда взявшаяся боль. Что он делает, Сони не осознавал. Его тело двигалось само, игнорируя инстинкт самосохранения, который требовал развернуться и последовать за Иньитом. Сони пнул дверь и метнул зажатый в правой руке нож с такой силой, что в месте перелома проснулась забытая боль. Джори дернулся, но удар пришелся в стеганку, и пробить нашитый на нее металл у ножа, естественно, не получилось. Тогда Сони перекинул в правую руку топор и, издав вопль, который поразил его самого, бросился на врагов.

Зря он кричал. Джори был первым, кто отреагировал на звук. Падение клевца на голову Дьерда превратилось в новый замах, и Сони лишь каким-то чудом успел от него отскочить. Он чуть не столкнулся с одним из разбойников — то ли Севи, то ли Глухарем, который растерянно хлопнул глазами на вдруг появившегося из-за спины противника. Сони, не медля, вмазал ему обухом, и мужчина грузно осел на пол, потеряв сознание. Прекрасно. Осталось четверо. Всего ничего.

— Убью, с-суку!

Джори снова заревел. Опомнились и остальные трое бойцов. В одно мгновение против Сони оказались направлены два меча, топор и клевец. Он с трудом, скорее инстинктивно, чем как-то еще, смог отвести в сторону удар топора, но навстречу уже летел клевец Джори. Сердце снова зашлось волной пламени. И сам погибнет, и Дьерда не спасет…

— Пригнись!

Колени подогнулись. Сверкнула солнечная молния, и клевец, резко изменив путь, бухнулся на пол. Миг спустя рядом с ним покатилась отрезанная башка разбойника. Сони остолбенело уставился на четыре стоящих трупа вокруг себя. Сначала с них соскользнули головы, и только затем, словно догадавшись, что они мертвы, упали тела. Дьерд ошеломленно смотрел на свои руки.

— Черные Небеса… Магии ни капли не было, клянусь! Откуда она взялась? Да еще столько, чтобы убить всех пятерых?

— Плевать, — оборвал его Сони.

Сейчас было не до выяснения, откуда взялся этот подарок Небес. Отбросив мешающееся оружие, Сони осмотрел ногу Дьерда. Рана выглядела отвратительно. Джори не церемонился, когда вытаскивал клевец, и нога представляла собой сплошное кровавое месиво. Кровь продолжала течь, скапливаясь в луже. Сам Дьерд, конечно же, идти не сможет. Удивительно, как он вообще остался в сознании. Стиснув зубы от натуги, Сони поднял парня и закинул его руку себе на плечо. Он застонал, цепляясь за грудь товарища.

— Ядрить, как больно-то… — охнул Дьерд. По щекам у него размазались непрестанно текшие слезы. — Куда нам? Я теперь точно иссяк.

И находился на грани обморока. Сони видел это по тому, как посинела его кожа и закатывались глаза. Ему срочно нужна была помощь, иначе он умрет от потери крови. Сони, прикусив губу, огляделся. У них в любом случае был всего один выход — через окно кабинета Гередьеса, с надеждой на то, что внизу их еще ждут Кален и Сех.

Не тратя времени на ответ, Сони потащил Дьерда туда. За ними потянулся красный след, который точно укажет врагам, куда спрятались гвардейцы. Ну, снаружи уже все равно все видели, откуда вылезли беглецы…

Умостив Дьерда возле окна, Сони осторожно выглянул во двор. Почти сразу ему пришлось отшатнуться — о стену, чуть-чуть промазав мимо проема, лязгнула стрела.

— Какой Бездны вы застряли? — зло заорал Кален.

Они стояли внизу, окруженные барьером из магической энергии. Атака мятежников уже закончилась, и к гвардейцам тянулись все защитники Гайдеварда, включая трех магов. Майгин-тар майгин-таром, но перебить целый замок — это слишком много. Сони, закряхтев, подтащил безвольно болтающегося Дьерда к краю окна.

— Прыгаем! — предупредил он.

И оттолкнулся от выступа, прижимая к себе мага.

Невидимые нити поймали их почти сразу, но приземление все равно получилось не из приятных — Кален, который одновременно поддерживал щит и управлял потоками магии, проделал это не особенно аккуратно.

Что было дальше, Сони вряд ли сумел бы рассказать. Он практически не видел, что происходит вокруг. Глаза застилал пот, к тому же пришлось тащить на себе Дьерда, которому добавляла изрядного веса плотная зимняя одежда. Кожаная стеганка, за которую он хватался, выскальзывала из пальцев, а сам парень, все-таки потерявший сознание, нисколько не помогал своему спасению. Сони запомнил только бег, тряску, сверкание магии, взвизги женщин и падение с крепостной стены, а потом снова жесткое приземление и Виньеса, который стрелял из лука в людей на стене. Все, что делал в этой кутерьме Сони, — крепко, до боли в суставах обнимал мага, чтобы тот не остался лежать там, где его могли достать стрелы врагов.

Очнулся Сони лишь в лагере, когда у него пытались отобрать Дьерда, чтобы отнести его к лекарям, а он, ополоумевший после побега из Гайдеварда, сопротивлялся и не отдавал друга. Придя наконец в чувство, Сони со стоном упал, пряча разгоряченное лицо в снег. Рядом стоял, опираясь на лук, Виньес, тяжело дышал уставший Кален, Сех держал за руку Шен, а Иньит и Невеньен обнимались, не стесняясь устремленных на них взглядов. Повсюду раздавались радостные выкрики, и солдаты растащили Невеньен с Иньитом друг от друга, подняв девушку на руки и пронеся ее до самого центра лагеря, где стоял приготовленный для нее шатер. Сони ничего из этого не волновало, и он продолжал валяться в сугробе, остывая от отчаянной гонки.

Они спасли королеву. Он спас Дьерда…

Сони сидел и тупо смотрел в грязный снег под ногами. Рядом сидел, уставившись в брезжащий серый рассвет, Кален. За ними возвышалась палатка с ранеными. Находиться внутри гвардейцам не позволили, выставив за полог и объявив, что здоровым тут делать нечего. Сони, вообще-то, был не очень здоров, но его поцарапанную руку уже перевязали, а за более больного ему сойти не удалось. Оставалось лишь ждать, когда занимающийся Дьердом хирург выйдет сам и объявит, что с парнем и будет ли он жить.

Говорить было не о чем, да и не было сил. Кален уже полчаса не шевелился, запрокинув голову, и казался дремлющим. Однако Сони, встав, чтобы размяться, обнаружил, что его синие глаза открыты. На резко, за ночь постаревшем лице они казались бездонными, как горные озера.

Лагерь вокруг потихоньку гудел. Невеньен вернулась, деревню возле Гайдеварда на радостях еще раз разграбили и подожгли, и делать возле замка стало больше нечего. Все ждали возвращения домой, в Остевард, но лорды до сих пор не отдали никаких приказов. Поэтому те, кто не спал и не собирал потихоньку вещи, праздновали освобождение истинной королевы.

Отряду Калена тоже «досталось» — их назвали Орлами Гайдеварда (за то, что они гордо спустились туда с Небес, то есть неуклюже посваливались с крепостной стены) и чествовали как героев. Самому отряду на это было наплевать — они просто выполнили свой долг, да и лорды не торопились их поздравлять. Маги хотели есть, спать, а главное — узнать, наконец, что с Дьердом.

Неподалеку в небо взмыл сноп искр. Сони повернул шею. Запахло сначала подожженной тканью, затем — горелой плотью. Завел свою заунывную песню жрец. Это на общем погребальном костре, созданном из осадных лестниц и заготовок баллист, сжигали мертвецов, помогая им попасть на Небеса. В ночной атаке погибло достаточно человек. Сони зажал уши, жалея, что не может одновременно заткнуть и ноздри. Он так устал от того, что вокруг кто-то умирает…

— Эй, Сони! — проорал на ухо Виньес.

Он вздрогнул. Из-за того что он закрыл уши, у мага получилось подкрасться незаметно.

— Чего вопишь?

— Да думал, что ты уснул.

Виньес плюхнулся у шерстяной стенки шатра и протянул Сони миску с густым варевом, от которого шел пар. Сех, широко зевая, передал Калену его порцию и тут же принялся наяривать свою. Сони поболтал содержимым миски. Каша-размазня. Вот счастье-то. Дьерд обязательно спросил бы, куда повариха притырила мясо. Впрочем, маги знали ответ — ведь это они сопровождали кесета Виша, везшего крупу, из которой сварили эту кашу. Мясо он, увы, не вез.

— Гадость, — вынес приговор Сех.

Уж если даже он посчитал еду невкусной, значит, она действительно отвратная.

— Нам и это отказывались давать, — пожаловался Виньес, уныло ворочая ложку. — На раздаче сказали, что мы опоздали и что на одного человека предусмотрена всего одна порция.

— И дали, только когда солдаты подтвердили, что мы Орлы Гайдеварда, — добавил сехен.

Им легко было не поверить. Никто из отряда, кроме Калена, которого вызывали к Тьеру, так и не переоделся, а без блестящих нашивок их, испачканных, уставших до безобразия, было не отличить от простых солдат. Хорошо еще, что они сняли с себя вражеские табарды.

Гвардейцы вдруг притихли — из шатра вынесли мертвеца и потащили в ту сторону, где завывал жрец. Этот день не переживут многие раненые.

— Какая-то гвардейская жизнь не очень веселая, — грустно сказал Сех, отставив кашу. — Не лучше, чем у бездомных. Но их жизнь хотя бы не подвергается постоянной опасности.

— А кто тебе говорил, что жизнь гвардейцев должна быть хорошей? — спросил Кален.

— Ну…

Сех замялся. Вообще-то, все говорили, что у гвардейцев легкая и веселая жизнь. Об этом даже слагали песни, но никто не упоминал, через какое дерьмо им приходится проходить и сколько из них доживает до того момента, когда можно расслабиться.

— Не так уж это и плохо, — сказал Сони. — Я вот был бездомным и считаю, что сейчас мне определенно лучше.

Сех удивленно взглянул на него.

— Почему?

— У меня появились верные друзья. Будь ночью со мной моя бывшая банда, никто не стал бы ждать меня под окнами.

— А они полезли бы в осажденный замок с сотней врагов? — поинтересовался Виньес.

— Э… Нет.

— То-то и оно.

Сони обиженно замолчал. Ну вот, не дали ему подбодрить Сеха.

— Ты из-за Шен такой расстроенный? — спросил Кален.

— Не только, но… Да, — печально подтвердил сехен.

— Сегодняшний вечер проведешь с ней, — вздохнув, позволил командир. Все равно, если армия снимется с лагеря, делать будет нечего. — Увидишь, она примет тебя совсем по-другому. И доешь кашу.

Мальчишка сразу заулыбался и послушно вернулся к поглощению еды. Сони почесал затылок. Нет, все-таки любовь категорически не его стихия. Почему Сех сердился на Шен, которая его неласково встретила, он понимал. Но чего он так обрадовался сейчас и отчего бы девчонке этим вечером принимать его иначе? И вообще, зачем забивать себе этим мысли? Это ведь не накормит тебя, не напоит и не вылечит саднящие царапины.

После недолгих размышлений Сони бросил ломать голову над этой неразрешимой загадкой и нашел в себе силы проглотить ложку каши. Она оказалась не так уж плоха.

— Простите! — между палатками, запнувшись о завязки, пробрался человек в потертом дорожном плаще, из-под которого выглядывала яркая одежда гонца. Он приблизился к Калену и внимательно его осмотрел. — Вы лейтенант Кален?

— Я.

— Могу ли я увидеть вашего подчиненного лорда Дьерда Адэлла?

— Зачем он вам?

— У меня срочное послание к нему лично.

— От семьи?

Гонец обеспокоенно переступил с ноги на ногу. Было заметно, что он много времени провел в пути и не отдыхал.

— Да. А что, с лордом Дьердом что-то случилось?

— Возле его поместья видели када-ра, — вспомнил Виньес.

На мгновение наступила тишина. Кален медленно встал.

— Я передам ему письмо.

— Извините, но мне заплатили за то, чтобы я лично вручил ему…

— Я передам ему письмо! — прогремел Кален, намного превышающий размером низкорослого гонца.

Мужчина шагнул назад и огляделся в поисках пути отступления. Срочные гонцы славились быстротой и выносливостью своих ног — или коней, если им приходилось отправляться на далекие расстояния. Однако он все-таки понял, что от человека с офицерскими полосками на груди и эмблемой мага ему вряд ли удастся удрать.

— Ладно, — сдался он. — Вы его непосредственный командир, думаю, не будет ничего плохого, если письмо отдадите ему вы.

Кален, нашарив на поясе кошелек и не глядя пересыпав все монеты в ладонь пораженного гонца, почти что вырвал у него помятый конверт со стрелой в уголке. Края бумаги склеивал бесцветный сургуч, на котором вырисовывался герб Адэллов. Ничто не указывало на то, каким может оказаться содержание письма.

— Его заклеивали с помощью господской печати, — тихо произнес Виньес. — Кто-то из семьи должен быть жив.

— Может, лучше придержать его до тех пор, пока Дьерд не выздоровеет? — тоскливо спросил Сех.

Он, без сомнения, вспомнил, как складывал погребальный костер для своего отца. Если Дьерда, и без того находящегося на пороге Небес, ждет подобная новость, то лучше не травмировать его, чтобы не подтолкнуть к смерти.

— Открывай, — сказал Сони. — Я знаю способ, как вернуть печать на место, даже если она была сорвана.

Командир бросил на него взгляд и порвал конверт. Письмо было небольшим — всего несколько строчек. Виньес попытался заглянуть в них, но не успел — Кален уже спрятал бумагу на груди.

— Что там? — с любопытством, перемешанным напополам с тревогой, спросил горбоносый маг.

— Ничего, — бесчувственными губами произнес Калена.

Сони цыкнул. Побери Бездна этого северянина с его каменным лицом!

И снова время потянулось, как смола. Ученики хирургов выносили трупы, пел жрец, воняло гарью… Мимо прошли солдаты, один из которых выкрикнул что-то бойкое и приятное в адрес Орлов Гайдеварда. Ага, орлы, конечно же… Сони не знал, как он выглядит, но ощущал себя побитой собакой. А кто они еще, если их даже не пускают узнать, как себя чувствует их друг?

Скоро из шатра вышел высокий человек в длинном черном одеянии хирурга. Его фартук почти полностью покрывали пятна крови. Мужчина был утомлен до такого состояния, что его лицо ничего не выражало, а глаза, казалось, ничего не видели.

— Вы те гвардейцы, которые принесли раненного в ногу мага? — спросил он.

— Мы, — Кален распрямил спину. — Я его командир. Он будет жить?

— Жить-то будет, — безразлично, глядя куда-то вдаль, сказал хирург.

Не самый обнадеживающий ответ.

— А что не будет? — уточнил Кален.

— Воевать. Ходить, наверное, сможет, но с трудом.

Кален прикрыл покрасневшие веки. Дернулся острый кадык.

— Спасибо за вашу работу. Мы можем поговорить с ним?

— Это палатка хирурга, а не…

— Пожалуйста.

Это было сказано таким тоном, что врач осекся.

— Ладно, — помолчав, разрешил он. — Все равно моя работа здесь закончена. Но не мешайте моим помощникам и не тревожьте больного. Пока он находится под действием обезболивающих лекарств, но скоро боль вернется, и к этому моменту его лучше оставить в покое.

Кален кивнул и махнул рукой подчиненным, чтобы те шли за ним. Внутри шатра витал тяжелый дух крови, лекарств и раскаленного железа, которым прижигали раны. На подстилках, брошенных на землю, лежали стонавшие или спавшие солдаты. Палатка была узкой, и, чтобы пройти между ними, требовалось переступать через их ноги, тревожа больных невольными касаниями. Дьерд, к счастью, находился недалеко от входа — его принесли одним из последних, когда войско уже отступило от стен Гайдеварда.

Парень лежал под одеялом, пустыми глазами глядя в «потолок» шатра и не шевелясь. Он не обращал никакого внимания на молодую служанку, которая пыталась напоить соседнего раненого, в беспамятстве отбивавшегося от лекарей, и вертела задом прямо перед лицом Дьерда. Сони от его равнодушия почему-то стало больно. Дьерд никогда не пропускал ни одной юбки.

— Гвардеец, как дела? — спросил Кален, пытаясь улыбаться.

— О! Я знал, что вы где-то тут, — с наигранной беспечностью, которую полностью сводил на нет охрипший слабый голос, сказал Дьерд.

Он мог сколько угодно изображать из себя полного жизни, но вблизи он походил на мертвеца. На коже с синеватым оттенком ярко выделялись прежде незаметные веснушки, щеки впали, взгляд стал мутным, а движения — вялыми. От веселого молодого парня почти ничего не осталось. Пока что его поддерживали лекарства, притуплявшие боль, а что будет после, когда их действие прекратится? Сони не хотел оказаться на его месте.

— Дьерд… — сурово начал Кален, но его голос сорвался. Командир опустился на колени и неловко поправил одеяло, прикрывавшее ноги рыжего мага. Прокашлявшись, он смог снова заговорить. — Дьерд, в Гайдеварде ты допустил много ошибок. Позволить себя окружить было непрофессионально. И почему, когда твои силв иссякли, ты остался стоять, а не последовал за нами?

— Это был план, — невозмутимо ответил парень. — Он просто не сработал.

— Дьерд, — Кален с укором посмотрел на него.

— Ну ладно, ладно… Я прикрывал вас, а они как полезут…

— Мне придется тебя наказать, — сказал Кален, однако его тону не хватало жесткости. И слишком много в нем было грусти.

— С нетерпением этого жду, — тихо ответил Дьерд.

— Ты уже знаешь, да? — спросил Виньес, прочитав все его глазам.

— Ага. Здешний врачун… не отличается деликатностью. Я не хочу… — он облизнул сухие губы. — Не хочу возвращаться в поместье, — прошептал Дьерд, болезненно сморщившись. Напускной жизнерадостности у него как не бывало. — Мое место здесь, с вами.

Гвардейцы замолчали. Всем было ясно, что Дьерд больше не присоединится к ним ни на одном задании. Скорее всего, ему все же придется поехать домой — калеке не найти работу там, где требуются крепкие, выносливые мужчины. Домой… Сони вспомнил гонца. Если этот дом еще существует.

— Я думаю, тебе нужно это прочесть, — командир кинул на одеяло помятый конверт со сломанной печатью.

Прямо сейчас? Во взгляде Виньеса появился ужас, а Сони резко шагнул вперед.

— Может…

Но Дьерд уже хватал бумагу, морщась из-за того, что нечаянно потревожил рану. Стоило сменить тему, как его притворство вернулось.

— Так, я вижу, вы уже сюда заглянули. Виньес, спорим, это был ты? Твое любопытство не знает границ. Или ты, Сони? Я же говорил тебе, что мои сестры заняты.

Он поднес лист к носу, чтобы рассмотреть в полутемном шатре мелкие буквы.

— Ох, Небеса…

Письмо выпало из его пальцев. Дьерд медленно сполз вниз.

— Что с тобой? Все хорошо? — испуганно спросил Сех.

Парень рассмеялся. Его смех — искренний, искристый, хотя и слабый из-за боли и усталости, — выглядел на измученном лице чужим.

— Када-ра зацепили Тихий Лог, поместье соседей. Там была моя сестра с мужем, — он сглотнул, смачивая горло. — Но они целы. А мои родители успели съехать с большинством крестьян. Все, что они потерпели, это неудобства и убытки.

— Невелика беда, — сказал Сони.

— Да, — подтвердил Дьерд. — Кстати…

Он со странным выражением посмотрел на вора. Вряд ли парень рад, что остался калекой. Многие солдаты, которые жили военным ремеслом, считали, что легче отправиться в Бездну, чем быть выброшенным на обочину жизни из-за серьезной раны. Не оказал ли Сони ему медвежью услугу непрошеным спасением? Он не хотел, чтобы Дьерд его проклял или ненавидел.

Но лучше быть проклятым и ненавидимым, чем дать ему погибнуть.

— Спасибо. Если бы не ты, я б там сдох.

От сердца отлегло. Сони улыбнулся.

— Обращайся, если что.

— Надеюсь, больше не понадобится, — Дьерд криво усмехнулся и перевел посерьезневший взгляд на Калена. — Слушай, там случилась одна непонятная штука…

Тот кивнул.

— Сони рассказал мне. Твоя энергия истощилась, а потом внезапно откуда-то взялось еще столько, чтобы перебить стражников. Я думал об этом. Единственное объяснение — это что ты каким-то образом смог вытянуть еще энергию из майгин-тара Сони. Вам двоим невероятно повезло.

— Сатос благоволит отряду, — добавил Сех.

Сони не считал, что великому предку сехенов есть дело до мятежников, и тем более до могаредского вора с раздолбаем-гвардейцем. Даже исконно кинамские боги вряд ли обращали на них внимание — иначе почему их преследуют проблема за проблемой? Однако случившееся можно было назвать только подарком Небес.

— Простите, — раздался у входа в шатер грудной женский голос. — Вы не знаете, гвардеец Дьерд Адэлл здесь лежит? Не знаете? Или не лежит?

Человеку, к которому обращались, похоже, было не до вопросов, потому что он довольно резко произнес «нет».

Сони обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как у полога мелькнул край шелкового зеленого платья. Где-то оно уже такое видел, да и голос был знакомым. Только Сони слышал его по-другому, кажется, смеявшимся…

— Постойте! — крикнул он. — Дьерд тут.

Помедлив, в шатер ступила молоденькая девушка, лет шестнадцати-семнадцати, с буйными кудрями. Круглые щеки и вздернутый носик выдавали в ней добрый и веселый нрав. Сони вспомнил эту леди — в Остеварде она часто появлялась в обществе Невеньен.

— Эмьир! — прохрипел Дьерд. — Ох, я так рад тебя видеть…

Глаза девушки расширились, когда она увидела, что с ним.

— Дьерд! — ахнула она, оттолкнув гвардейцев и падая на колени возле рыжего мага.

Виньес многозначительно кашлянул, а Кален изогнул бровь. Значит, вот кем была та его загадочная девушка, которую он от всех скрывал.

Дьерду, конечно же, сразу стало очень плохо — он корчил рожи и стонал, буквально умирая на глазах у подружки. Лукавством это было лишь наполовину — судя по всему, тело начинало постепенно возвращать чувствительность, разрывая бедро невыносимой болью. Однако Кален, глядя на то, как вьется вокруг Дьерда Эмьир, спрятал усмешку. Можно было не сомневаться в том, что парень снова станет усаживать к себе на колени всех подряд девчонок, как только его нога заживет.

Или всего одну. Эмьир не была похожа на ту, кто спустит Дьерду его разгульный образ жизни.

— Выздоравливай, — громко сказал командир. — Нам пора идти.

— Эй! — Дьерд на мгновение ожил, повернувшись к гвардейцам. — Я слышал, что нас назвали Орлами Гайдеварда. Если будут в кои-то веки раздавать награды, не забудьте про меня, лады?

— Не волнуйся, не забудем, — Кален помахал ему рукой на прощание. — Отдыхай.

Гвардейцы вышли из шатра и встали в стороне, ожидая приказов от командира, что им делать. Несмотря на то что они выполнили задание и вернули королеву, настроение у всех было подавленное. Кален поднял голову к небу и тяжело вздохнул.

— Значит, нас осталось всего четверо.

Из них один новичок, на которого сложно было положиться, и один вор без способностей к магии. Пополнить отряд Калену было некем. Ему впору было рвать на себе волосы от отчаяния. За много лет пребывания с мятежниками у него погиб лишь Эйрен, а в последние несколько месяцев отряд таял, как летний туман поутру. Тэби, Келси, Лейни, а теперь выбыл и Дьерд — может, и балбес, но опытный маг.

— Придется долго ждать, чтобы Дьерд с леди Эмьир устроили нам пополнение, — с сожалением произнес Кален.

— Зато он остепенится наконец, — сварливо заметил Виньес.

— Думаешь? — спросил Сони.

Он лично в этом сомневался.

— Дьерду, считай, повезло, — задумчиво сказал горбоносый. — Его семья не особенно богата, но они его поддержат. Вернется домой, женится, наплодит детишек. А нам теперь веселье на четверых делить. Гередьес наверняка все три армии Кинамы на нас спустит.

— Выкарабкаемся, — уверенно произнес Сони.

Выбрались же они после Аримина и предательства Тэби, после Могареда, после атаки на Гайдевард. Главное — держаться вместе.

— Выкарабкаемся, — повторил Кален. — Но тебя, — вдруг сказал он Сони, — я все-таки накажу.

— За что?

Что и когда он успел натворить?

Командир упер в него холодный взгляд.

— Спасибо за то, что вытащил Дьерда. Я ценю твою смелость. Но то, что ты сделал, было самоубийством. Если бы не счастливая случайность, я бы лишился сразу двух гвардейцев, и по совершенно глупой причине — потому что Дьерд сам загнал себя в ловушку. Второй раз тебе так не повезет, и я не хочу, чтобы ты подставлялся. Ясно?

Сони поколебался. Командир мудро не стал требовать согласия с его точкой зрения. Не то чтобы Сони считал ее ошибочной — она была более чем правильной. Бросаться в одиночку на пятерых бойцов — сумасшествие в высшей степени, и он сам это прекрасно понимал. Полгода назад ему такое и в мысли бы не пришло, но сейчас эта идея уже не казалась дикой.

И, в конце концов, они оба выжили.

— Ясно, — кивнул он.

Гвардейцы еще немного постояли, утаптывая снег тяжелыми сапогами.

— Так и что теперь? — наивно спросил Сех. — Задание выполнено. Нам положены награда и отпуск?

— Ты еще не понял? — Кален усмехнулся, потрепав сехена по ярко-рыжей шевелюре. — Отпусков у нас не бывает, а награда для нас — это то, что мы выжили. Что теперь? Будем ждать новых приказов от королевы и молиться, чтобы в следующий раз нас не отправили в Бездну за яйцами Шасета.

Гвардейцы рассмеялись этой несмешной шутке. Да и шутке ли? У Сони зрело предчувствие, что их работа совсем не упростится.

Невеньен со вздохом откинулась на спинку стула. До чего же хорошо! Было холодно, вокруг нее трепыхался походный шатер, из мебели внутри были только кровать и столик, вокруг неумолчно шумела армия, но это безумие, этот плен и осада закончились. А все остальное можно потерпеть…

Полог шатра шевельнулся, и внутрь вошла Эсти с подносом, на котором стояло несколько накрытых блюд. Служанка старалась не поднимать взгляд от земли и вела себя тише обычного. Что случилось с Жевьером, Невеньен еще не знала и не горела желанием узнавать. Скорее всего, он боялся показываться госпоже на глаза — и правильно делал. Ни его, ни Эсти ей видеть не хотелось, но если гвардейцев и магов вокруг было достаточно, то служанок явно не хватало.

— Ваш завтрак, моя королева, — сказала девушка, расставив тарелки на столе.

— Спасибо, — сухо ответила Невеньен.

Как только служанка отошла, Невеньен убрала еду в сторону. Желудок все еще бунтовал после того, как солдаты протащили ее на руках через весь лагерь. Они, похоже, считали, что это очень весело, но ничего приятного в ощущении, что тебя вот-вот уронят, Невеньен не нашла. К тому же в этой суматохе она потеряла Бьелен и Шен. Наверное, они у лекаря или разошлись по своим палаткам. Невеньен вздохнула. Ее саму Залавьен промучил невероятное количество времени и только-только ушел. Больше всего его интересовало, не испытывает ли она тошноту по утрам и прочая чушь, касающаяся того, не забеременела ли она вдруг в Гайдеварде. Врач был поразительно настойчив, хотя Невеньен не раз пыталась его выгнать. Наверное, распоряжение удостовериться, что истинная королева не заимела ребенка от их главного врага, поступило от Тьера.

Она потерла веки. В визите врачевателя все же был положительный момент — он отвлек от нее людей, которые начали ее донимать какими-то вопросами, требованиями и предложениями, стоило ей оказаться в пределах лагеря. А ей так хотелось после всех этих криков и сумасшедшей ночи побыть в одиночестве, тишине, отдохнуть и, самое главное, выспаться… Но сейчас было не до того. Даже если она ляжет, ее тут же поднимут снова. И будут правы — армия ждать не может.

Вежливое покашливание за пологом сообщило, что к Невеньен пришел старый советник.

— Заходите, лорд Тьер, — пригласила она.

Приподнявшийся полог прочертил белую линию на противоположной стороне шатра. После бессонной ночи Тьер выглядел уставшим, но его глаза по-молодецки светились. Принюхавшись, Невеньен уловила слабый спиртовой запах бодрящей настойки — она сама в Серебряных Прудах, во время траура, принимала такую, когда решила, что ей не по силам справиться с наплывом дел.

— Моя королева, мы можем поговорить наедине? — спросил Тьер.

— Конечно. Эсти, оставь нас.

Когда служанка исчезла в тканевом проходе, стало на удивление легче. Невеньен и не замечала, какое напряжение у нее вызывает присутствие этой девушки. Оно было напоминанием о тех неприятностях, которые пришлось пережить в Гайдеварде. А Невеньен старалась выкинуть их из головы сразу, как только оказалась в безопасности. «Ничего этого не было», — говорила она себе. Ее не унижали, из-за нее не погибали люди, она не подписывала позорный брачный договор… Если погрузиться в это, то она просто ляжет на землю и не сможет исполнить то, что задумала.

— Моя королева, — начал Тьер, сев рядом с ней на стул. — Я бы очень хотел дать вам отдохнуть, но есть решение, с которым нельзя медлить.

— Какое же?

Было столько решений, с которыми нельзя медлить, что Невеньен и близко не догадывалась, какое советник имеет в виду.

Объяснить ему не дали. Полог шатра резко взметнулся вверх, впуская Ламана. От него сильно пахло потом, несмотря на то что на нем были надеты всего лишь шерстяная рубашка и кожаный жилет.

— Извините, моя королева, — северянин растерянно оглянулся на полог, запоздало сообразив, что вторгся в женскую обитель без спроса. — Можно мне войти?

Интересный вопрос, особенно после того, как он уже вошел.

— Простите, лорд Ламан, мы с лордом Тьером собирались поговорить наедине.

— Уверен, что на самом деле мы хотим обсудить одно и то же.

Невеньен вообще ничего не хотела обсуждать, но выбора у нее не было. Тьер наверняка не одобрит, что их уединение нарушили, зато выслушать обоих советников сразу означало сократить время, потраченное на дипломатическое лавирование.

— Хорошо. Лорд Тьер, вы не против?

Он покачал головой.

— Если только вы согласны стать свидетельницей очередного горячего спора между нами, — получив от нее кивок, он продолжил: — Моя королева, пора отдать приказ армии снимать лагерь и возвращаться в Остевард. Желательно, чтобы вы сами сказали это офицерам. Они должны видеть, что вы готовы ими управлять, невзирая на то что всего пару часов назад находились в плену.

Готова ими управлять, отдавая сочиненный другими приказ? В другое время Невеньен фыркнула бы, но у нее не осталось сил на ужимки.

— Моя королева, — Ламан шагнул вперед. Просто чудо, как он не задевал верх шатра. — После такой победы нам нельзя возвращаться в Гайдевард. Дух наших войск как никогда высок, и снова засесть в норе… Это погубит всю нашу мораль. Нужно хотя бы разорить владения Гередьеса и дать нашим людям выбросить накопленную злость.

— У нас нет возможностей для этого, — возразил Тьер. — Я уже говорил о том, что…

Невеньен перестала слушать. Тьер был прав. Это очередной спор между ним и Ламаном, который ни к чему не приводил и не приведет. Ее мнение, как всегда, значило крайне мало, и советники заявились к ней лишь потому, что не могли договориться между собой. Препирательства могли тянуться не то что часами — месяцами.

Но Невеньен не собиралась позволять этому продолжаться.

— У меня есть отличное решение, — громко произнесла она, прерывая двух мужчин. Они с недоумением посмотрели на нее. Раньше она себе такого не позволяла. — Лорд Тьер, вам известно, где мой отец сейчас?

Если в столице, готовится к коронации Гередьеса, то плохо. Это обрушит все ее планы, пусть и родившиеся только что, но уже нежно лелеемые.

— Моя королева, мы же выяснили, что письмо от него было поддельным, — вежливо напомнил Тьер.

— И все же?

— Он в своем поместье. Пытается делать вид, что ему неизвестно о смерти Тэрьина и он не имеет отношения ни к ней, ни к Гередьесу.

— Прекрасно, — Невеньен выпрямилась.

Тьер изменился в лице. Как самый проницательный из советников, он первым понял, почему она задала такие вопросы.

— Моя королева, пожалуйста, только не говорите, что вы…

— Да, — она кивнула. — Представляете, как удивится мой отец, когда увидит под окнами войско мятежников?

Глава 14. Секретный план

Карету тряхнуло. Невеньен подпрыгнула на жестком сиденье и подавила стон, стыдясь устроившегося напротив Тьера. Он был немолод, у него болела спина, тяготы пути к Острым Пикам утомляли его намного больше, чем спутников, но он сохранял терпение. Невеньен очень хотелось знать, как у него это получается, и она даже спрашивала несколько раз. Однако ответ ей ничего не объяснил. «Думайте о том, что сейчас важнее». Когда у тебя зверски болит отбитый зад, думать о чем-то другом невозможно.

— Эсти, у тебя нет ничего сладкого? Красных яблок, например? — спросила она.

Боль это не заглушит, зато немного успокоит тревогу по поводу предстоящей встречи с генералом Стьидом.

Служанка, забившаяся в угол кареты справа от хозяйки, порылась в узелке. Там наверняка должно было найтись что-нибудь вкусненькое. После возвращения королевы из плена Эсти принялась заботиться о ней с двойным усердием. Чувствовала за собой вину, не иначе. Впрочем, Невеньен уже начала оттаивать и перестала жалеть, что разрешила Шен отдохнуть после плена от служения королеве. Это Жевьер предал свою госпожу, а не Эсти. Служанка здесь ни при чем, а телохранитель… Узнав, что он прискакал в Остевард при смерти, сильно раненный Анэмьитом, Невеньен уже не знала, что ей думать. Возможно, бросившись вместо нее к Эсти, Жевьер был прав. Выстоять в борьбе с магом, чьи способности были усилены майгин-тарами из королевской сокровищницы, ему было не суждено, и он хотя бы спас любимую. Новостей от него пока не поступало, и бедняжка Эсти даже не знала, жив ли он. Ее саму упрекнуть в неверности госпоже было нельзя — она могла остаться сидеть у постели Жевьера, однако собрала вещи и поехала с войском ждать ее вызволения из Гайдеварда. Сердиться на нее не следовало, хотя внутри Невеньен все же ощущала уколы обиды.

Зато ее саму спас Иньит. Прямо как в «Сердце королевы». Это было приятно, но лучше бы у него больше не было повода так делать.

— Простите, моя королева. Есть только горстка сушеных слив.

— Давай, — Невеньен протянула ладонь. Сливы она не очень любила, но сойдут и они.

Тьер проводил взглядом сверток, перекочевавший из одних маленьких рук в другие, и улыбнулся.

— В том, чтобы на троне сидела женщина, есть неоспоримые преимущества, хотя многие с этим спорят. Будь на вашем месте мужчина, он бы успокаивал себя вином.

И к моменту встречи был бы уже беспробудно пьян. Невеньен слышала, что с Акельеном такое случалось.

— Женщине тоже ничто не мешает пить вино, — заметила она.

Бьелен, к примеру, так и поступала. Конечно, она была достаточно разумна для того, чтобы перед серьезными мероприятиями не брать ни капли в рот, но тем не менее Невеньен радовалась, что сестры сейчас нет рядом. Они слишком долго пробыли вместе, и, пожалуй, даже хорошо, что Бьелен после испытаний плена наотрез отказалась мчаться с сотней конников в Острые Пики и предпочла медленно ехать к Эсталу с основными силами мятежников.

— Ничто не мешает, — согласился Тьер. — Однако вы так не поступаете.

— Надо будет обязательно рассказать об этом преимуществе генералу Стьиду, — проворчала Невеньен.

Называть его отцом было все сложнее и сложнее. Дело было не только в том, что она перестала носить фамилию Андар. Разве мог настоящий отец так относиться к своей дочери? Он сам отдал ее в жены мятежнику, а теперь отказывался признавать ее, выполнять свое обещание. Больше надеяться на его добровольное согласие Невеньен не могла. Чтобы вынудить его сдержать свое слово, ей придется окружить поместье солдатами и угрожать родной семье разорением, а то и смертью. Ни о каких родственных узах между ними больше не могло быть и речи.

Невеньен меланхолично отправила в рот сливу, наблюдая в окно, как мимо скачет закованный в латы гвардеец. На груди у него был нарисован летящий в синем небе орел. В прошлый визит мятежникам пришлось скрыть свои гербы, но сегодня в этом не было смысла. Наверняка уже все центральные земли знали о том, что армия бастарда Идущих наконец покинула гнездо. Невеньен обдумала эту мысль и поправила себя. Армия не бастарда. Ее армия — истинной королевы. Это действительно было так, несмотря на то что она до сих пор мало что понимала в управлении войском. Не кто-то, а именно она, Невеньен, уговорила Ламана и Тьера отрядить с ней самых быстрых бойцов, чтобы до праздника Ночи добраться до поместья Стьида и затем успеть в Эстал. Это она прикажет взять генерала в плен, если так будет необходимо. Это ее решение, а не чье-то еще. И дай Небеса ей силы придерживаться его до конца, потому что оно было невероятно трудным.

На дороге послышался яростный стук колес. Невеньен удивилась. Их догоняла другая повозка, но зачем? Если солдаты беспрепятственно ее пропустили, значит, она принадлежала кому-то из советников. Ламан ехал верхом, Ливьин сообщил, что присоединится сразу к основным войскам, где находилась его сестра, Иньит тоже направлялся к столице, а Мелорьес, недовольный тем, что пришлось покинуть Остевард, трясся в карете позади и в случае необходимости прислал бы слугу. Оставался лишь Вьит. Если это он, то как же приходится напрягаться бедным лошадкам, чтобы тянуть его тушу…

Через несколько мгновений в окошке показался всадник, в котором Невеньен узнала одного из помощников казначея. Вид у него был такой, словно на него вылили ушат помоев и собирались добавить еще.

— Моя королева! — выкрикнул он. — Лорд Вьит просит вас остановиться, чтобы он мог вас догнать. Он хочет поговорить с вами, прежде чем мы достигнем Острых Пик.

— Хорошо, — сказала Невеньен, хотя соглашаться ей не хотелось. Вьит уже давно не предлагал ничего стоящего, только стеная о том, что их кошели пусты. Его послушать, так проще лечь и умереть, не пытаясь ничего добиться.

Эсти сказала кучеру остановиться, и карета замедлилась, дернувшись и снова подбросив своих пассажиров. Невеньен еле удержала себя от того, чтобы потереть мягкое место. Досада была бы не настолько сильной, если бы впереди их ждал теплый прием. Увы, мечтать о нем и не приходилось.

Грохот, издаваемый второй повозкой, усилился. Скоро возле окошка Невеньен застыла упряжь взмыленных пегих лошадей. Кучер легонько щелкнул поводьями, подгоняя их, чтобы кареты встали вровень.

— Моя королева!

Красное, сердитое лицо Вьита почти полностью занимало узкий оконный проем. За лордом очертился смутный силуэт Эмельес. Ее было плохо видно, но женщина казалась расстроенной. Зачем только Вьит взял ее с собой? Конечно, Невеньен теперь будет с кем пообщаться, но все же военный поход не предназначен для леди.

Поймав себя на этой мысли, Невеньен поморщилась. Как будто она не женщина. Но если подумать, это действительно было так. Правители — существа совсем иного порядка.

— Да светит вам солнце, лорд Вьит, — церемонно ответила она.

— Моя королева, что вы затеяли? — возмутился казначей, не удосужившись ответить на приветствие. — Лорд Тьер, вы тоже здесь? — заметив главного советника, Вьит понизил тон. И заодно перестал обращаться к Невеньен. — Лорд Тьер, это же безумие! Совершенно внезапно я узнал в Остеварде, что наше войско движется к Эсталу вместо того, чтобы возвращаться домой! Почему вы не обсудили это с другими советниками?

— Я бы обсудил, — сдержанно ответил Тьер, — но вас не было рядом. Решение пришлось принимать срочно.

Его взгляд, в котором странным образом смешались удовольствие и неодобрение, коснулся Невеньен. Тьеру не особенно понравился ее план, однако в конце концов советник похвалил его. Как одно сочеталось с другим, для нее было загадкой.

— Лорд Тьер, вы же осторожный человек, как вы могли дать на это разрешение? — изо рта Вьита брызнула слюна. — Если нас под Эсталом нас не сотрет в порошок королевская армия, то заберут в кабалу кредиторы или убьют собственные слуги. Мы просто не в состоянии позволить себе то, что вы задумали!

Хотя гневная тирада предназначалась Тьеру, главный советник молчал и смотрел на Невеньен. Если это была ее идея, то ей и отвечать.

— Мы поставили на кон все, что у нас есть, потому что это последний шанс преодолеть врага, — произнесла она слова, которые за сутки повторила не меньше ста раз. — Беспокоиться о деньгах сейчас не время, к тому же это ваша забота, как казначея.

Вьит фыркнул, закатив маленькие глазки.

— Беспокоиться о деньгах время всегда. Допустим, мы победим. Но вы думали о том, что будет, когда откроется, что мы терпим финансовый крах? Сомневаюсь, что в королевской сокровищнице мы найдем достаточно денег, чтобы скрыть это! От нас отвернутся последние союзники, а наши солдаты направят оружие против нас самих!

Невеньен растерялась. Похожие возражения звучали не раз, но она так и не сочинила достойный ответ.

— Надо убедить и союзников, и врагов, что если мы развернули такие масштабные действия, то наши финансовые дела идут прекрасно, — холодно произнес Тьер. Затем он отстранил Невеньен от окна, встретившись взглядом с казначеем и таким образом наладив с ним контакт. — Лорд Вьит, мы вызвали вас сюда потому, что лишь вы способны пустить кредиторам пыль в глаза. Не только кредиторам, — поправился он, изменив тон на вкрадчивый, — а всем, кто следит за нами, в том числе и генералу Стьиду. Он должен поверить, что нам есть на что содержать солдат, но при этом нам нужно убедить его снабжать своих людей из других источников. Я верю, что вы сможете это сделать.

Толстяк снова фыркнул, на сей раз польщенно. Похоже, он услышал то, что хотел. Невеньен завистливо вздохнула. Ей тонкому искусству управления людьми еще учиться и учиться.

— Может быть, я и смогу что-нибудь наколдовать, — уже намного спокойнее сказал Вьит. — Но если что-то пойдет не так, это не моя вина. И вам следует ко мне прислушиваться.

— Конечно, — кивнул Тьер. — Мы помним об этом.

Он постучал в стенку кареты, давая кучеру знак, что пора трогаться. Когда толстощекое лицо Вьита скрылось из виду, Невеньен испытала облегчение. Из-за того что за этим лордом шли многие союзники из центральных земель, с ним было очень сложно иметь дело. Он точно знал, что игнорировать его мнение нельзя.

— Вы слишком резко разговаривали с ним, — с укоризной произнес Тьер.

Невеньен отвернулась к заснеженному лесу, проплывавшему мимо повозки.

— Простите. Я слишком устала.

Это было правдой. Тот день, когда ее вытащили из Гайдеварда, длился для нее до сих пор. Шанс расслабиться так и не представился, а прерывистую дремоту — единственное, на что хватало времени, — сложно было назвать отдыхом.

— Прощения нужно просить не у меня, а у лорда Вьита, — намекнул Тьер.

— Да, я понимаю.

Старый советник покачал головой.

— Нам предстоят ответственные переговоры. Вы должны будете доказать генералу Стьиду, что вы не просто способны вести за собой людей, но и подходите на эту роль лучше, чем кто-либо другой. Прошу вас, моя королева, оцените свои силы еще раз. Вы уверены, что нам не стоит пересмотреть некоторые части плана?

Она продолжала рассматривать пейзаж. В нем уже мелькали знакомые ориентиры. Дом был близко. Дом, в который она придет не как соскучившаяся дочь, а как завоевательница. Уверена ли она в своих силах? Естественно, нет. Но она не имеет права на ошибку. От нее зависит весь Север Кинамы, и это не преувеличение, потому что Гередьес пальцем не пошевелит, чтобы помочь сородичам, пострадавшим от када-ра.

— Я справлюсь, — с упорством произнесла она.

— Возможно, я одобряю не все ваши поступки. Но с недавнего времени в вас появилась некая целеустремленность и твердость, которые не могут мне не нравиться. Постарайтесь продемонстрировать их отцу, только не переусердствуйте. Если он решит, что вы надменны, это не пойдет нам на пользу. Помните, нам нужно убедить его не только в том, что с нами стоит сотрудничать, но и в том, что поддержать следует именно вас.

Она изумленно взмахнула ресницами. Это в ней — твердость? Однако совет был хорошим. Генерал всегда мечтал о сыне, который стал бы его преемником. С этим ему не повезло, но если показать ему желаемые качества, пусть и в дочери, вероятно, он будет сговорчивее.

— Спасибо, — признательно кивнула Невеньен.

Тьер по-отечески улыбнулся.

— Уверен, что у вас все получится. Главное — не теряйтесь.

Она рассеянно согласилась — лес закончился, и впереди появилась окружавшая Острые Пики живая изгородь. Карета резко остановилась — это, наверное, охрана поместья отказывалась впускать чужаков, — и почти сразу покатилась снова.

— Хороший признак, — пробормотала Эсти.

Невеньен бы так не торопилась с выводами. Охрана у Острых Пик всегда была большой, а воинов в нее Стьид подбирал сам, но даже самые отчаянные и верные слуги не будут противостоять сотне вооруженных солдат, среди которых к тому же есть маги. Если мятежников и ждет противодействие, то позже. И вполне возможно, что Стьид будет оказывать его в одиночку.

Карета въехала в широкий двор поместья, описав полукруг перед особняком. При взгляде на крыльцо, на котором Невеньен знала каждую трещинку, у нее защемило сердце. А вон конюшня, все уголки которой был тщательно исследован в детстве, пока не видели родители… Окно комнаты для рукоделия на третьем этаже, где они с Льеной вместо вышивания любовались на сосновую рощу — с лысыми, похожими на оружие верхушками, которые дали название поместью… И ее спальня на втором этаже, с какими-то новыми безвкусными занавесками… Бывшая спальня.

Невеньен прокашлялась и выпрямила спину. Дверца кареты отворилась, и королеве подал руку лейтенант Кален, склонившийся с таким изяществом, которое трудно было подозревать в матером вояке. На груди северянина, исполнявшего сегодня роль личного телохранителя королевы, скрывался забранный у Анэмьита майгин-тар — Сердце Сокровищницы, один из самых дорогих волшебных кристаллов Кинамы. Зачерпнутой из него мощи Калену хватило бы на то, чтобы одним махом уничтожить половину жителей Острых Пик. Однако он не будет этого делать, пока Невеньен ему не прикажет.

Она ступила на мерзлую землю и окинула взглядом двор, заполненный солдатами. Они поместились не все, да и не должны были — часть на всякий случай окружила поместье, и небольшой отряд наблюдал за территорией позади Острых Пик. Слуги где-то прятались; лишь мрачный конюх готовился принимать лошадей и еще два человека жались в закутках, явно жалея, что вынуждены встречать непрошеных гостей. На внушительном каменном крыльце, уперев руку в бок, хмурился Стьид. По двору рассеялись охранники — около двух десятков, — державшие мечи и луки. Невеньен узнала лица двух магов. Охрана была той же самой, как и в день, когда генерал отправил свою младшую дочь в Серебряные Пруды. Значит, она рассчитала все правильно.

Невеньен шагнула вперед, не дожидаясь, ни пока сойдет с приступки Тьер, ни пока спешится Ламан, ни тем более пока прибудут кареты Вьита и Мелорьеса. Она королева — все должны подстраиваться под нее.

— Я истинная королева Кинамы Невеньен Идущая, покровительница эле кинам и владычица центральных и южных земель, — объявила она. — Да светит вам солнце, генерал Стьид.

— И тебе светит, дочь, — коротко бросил он, нарушая все правила этикета. — Зачем пожаловала?

Прозвучало это скорее как «какой Бездны ты сюда заявилась». Надеется разозлить ее? Она улыбнулась.

— Нас связывает договор, генерал Стьид, и я приехала проследить за его соблюдением.

Он криво усмехнулся, обводя взглядом заполонивших его двор гвардейцев.

— Это заметно. Ну, проходи в гости, обсудим твой договор. Только молодчиков своих оставь тут.

Она кивнула и неспешно направилась вперед, сопровождаемая Каленом. Остальные как раз должны были ее догнать. Подниматься по ступенькам, наверху которых щерились охранники поместья, было страшно, однако Невеньен удалось сохранить непроницаемый вид. Поравнявшись со Стьидом, она на мгновение задержалась.

— Пожалуйста, прикажите своим людям убрать оружие в ножны. Мы здесь не для бойни.

Он помедлил. Выполнение ее просьбы для него могло означать, что он показывает перед ней слабину. Пойдет ли генерал на такое? Наконец, он повернулся к начальнику стражи — Невеньен хорошо помнила этого мужчину с седыми усами, который в детстве строгал для нее палочки и таскал пригоршнями ягоды, а сейчас смотрел, как на бешеного пса.

— Скажи всем, пусть расслабятся, — приказал Стьид. — Я не буду затевать драку с собственной дочерью.

Убедившись, что его слова переданы, он снова взглянул на Невеньен.

— Истинная королева Невеньен Идущая, — он хмыкнул, жестом приглашая ее в дом. — Позвольте я провожу вас по своему скромному обиталищу.

Что ж, начало могло быть гораздо, гораздо хуже.

Генерал Стьид шагал по просторной гостевой зале перед застывшими в ожидании гостями. Меньше года назад в этом же помещении он заключал брачный договор своей дочери. С тех пор оно нисколько не изменилось, да и отец остался таким же, каким Невеньен его запомнила — грубым, насмешливым, жестким, как будто из него повсюду топорщились ежовые иглы. И очень умным. Стьид остановился возле стола с бумагами, взял один из документов и почти сразу же бросил его обратно. Ему не требовалось скрупулезного изучения, чтобы понять, что перед ним.

— То есть вы хотите сказать, — он распахнул полу коричневого мундира, который не снимал даже дома, — что благодаря какому-то секретному плану корона, считай, в ваших руках, что на самом деле вы контролируете большую часть моих войск и что сотня ваших солдат — это почетный караул и охрана для королевы, а не захват меня в плен. Вы издеваетесь надо мной?

Он устремил сердитый взгляд на Тьера. Отец попался на удочку: он верил, что всем управляет старый лорд — опытный дипломат и хитрый придворный. А если так, то все действительно продумано настолько хорошо, как его пытаются убедить.

— Никаких издевок, генерал Стьид, — ответила вместо Тьера Невеньен, сидевшая на оббитом бархатом стуле. Слова текли легко — они были несколько раз отрепетированы с Тьером во время поездки. — Я могла бы просто потребовать соблюдения договора, который вы заключили с моим мужем. Я стала полноправной наследницей короля Акельена, и закон на моей стороне. Однако фактически мы делаем вам новое предложение…

— Предложение? — вспыхнул Стьид, не дав ей договорить. Часть бумаг взметнулась в воздух и полетела на пол. — Да вы не оставляете мне выбора!

Ламан, которому была близка горячность генерала, тихонько усмехнулся. Да, выбора не было — на том и строился расчет. В соседней комнате хозяйка Острых Пик вынужденно пила чай с магами-гвардейцами. Кален как бы невзначай спросил, использовать ли ему Сердце Сокровищницы, о мощи которого Стьид не знать не мог. Ламан предъявил полученные Иньитом доказательства того, что мятежники перекупили некоторых подчиненных генералу офицеров и в любой момент способны устроить диверсию в его же войсках. Большей частью это был чистейший блеф, как и уверения Вьита в том, что плохое состояние их казны — всего лишь умело пущенный слух. Когда Стьид осознает, что его обвели вокруг пальца, он будет крепко связан обязательствами и скомпрометирован активными действиями против Гередьеса.

Впрочем, отец наверняка обо всем догадывался уже сейчас, но не мог игнорировать свободно разгуливавших по его дому солдат. Другой человек, усвоив угрозу, сразу согласился бы на все, однако прославленный генерал продолжал злиться и упираться. Это было вполне в его стиле.

Невеньен решила попытаться в очередной раз воззвать к его благоразумию.

— Генерал Стьид, это выбор, и, возможно, лучший выбор из тех, что у вас мог быть. Тэрьин обращался с вами несправедливо, и нет уверенности, что Гередьес будет поступать как-то иначе. Перейдите под мои знамена, и я гарантирую, что…

— Под твои знамена? — залу огласил издевательский хохот. — Они принадлежат полностью истребленному роду. А кто такая ты? Молокососка, вздумавшая, что у нее есть право врываться с угрозами в собственный дом! Тебе следует вернуться в свою комнату и достать куклы. Неужели ты веришь, что кто-то воспримет тебя всерьез? Уважаемые лорды, — он обвел советников взглядом. Многие насупились — оскорбление юной королевы, которую они дергали за ниточки, фактически означало плевок в них самих. — Зачем поддерживать эту игру? Ваш бастард Акельен давно на погребальном костре, а Невеньен Гередьесу и в помине не соперница. Девчонка на троне — это же нелепость!

Вот в чем была главная причина его твердолобости — в том, что мятежников формально возглавляет женщина. Советникам было намного легче признать, что Невеньен — марионетка, и договариваться со Стьидом без нее, однако в предыдущие разы, когда Тьер пытался с ним связаться, это не сработало. Генерал был верен не просто короне, он был верен человеку, которого она венчает, и предал Тэрьина только потому, что тот первым им пренебрег. Стьиду нужно было знать, что престол достанется тому, кто его заслуживает. Акельен, несмотря на сомнительное происхождение, он обладал властным, гордым и предприимчивым характером — был таким, каким и следует быть правителю. Невеньен же, по мнению отца, годилась самое большее на то, чтобы стать молчаливой спутницей, которая с готовностью соглашается с каждым словом мужа и нянчит его детей. Стьид не предполагал, что однажды она может занять место Акельена. В его взгляде Невеньен явственно читала разочарование и злость — на то, что она осмелилась претендовать на чужой трон и требовать от отца исполнения обязанностей, которые он, скорее всего, никогда не собирался исполнять.

Злость на то, что она дочь, а не сын. Невзирая на усталость от долгого пути, Невеньен внезапно разъярилась.

— Не Невеньен. Истинная королева Невеньен. И да, вы правы, я ваша дочь, унаследовавшая от вас многие черты, в том числе и упрямство. Вы должны научиться проявлять ко мне уважение, прежде чем мы начнем сотрудничать.

Под сводами раздался новый приступ хохота, однако уже не столь высокомерный, как раньше.

— Вот именно. Ты моя дочь и должна подчиняться своему отцу.

Невеньен стиснула зубы. Святой Порядок, выдерживать это посложнее, чем попытки Гередьеса быть обольстительным!

— Я истинная королева Невеньен Идущая, генерал Стьид, — повторила она. — Королевы не подчиняются никому, они выслушивают советы от своих приближенных. Вы хотите стать одним из них или же покоряться желаниям Гередьеса, который ничем вам не обязан и легко может возвысить над вами генерала Севера или Юга, а то и вовсе лишить поста?

Тонкие губы Стьида скривились в усмешке.

— Глупый разговор. Тебе нечем меня соблазнить, а без меня ты не станешь настоящей королевой.

Это был опасный поворот, и в беседу вступил Тьер.

— А без нас вы потеряете половину своей армии и превратитесь в заложника, если не лишитесь жизни, — он выдержал паузу, чтобы значение последних слов наверняка дошло до Стьида. — Подумайте, стоит ли вам так однозначно отвергать план королевы Невеньен.

— Ее план?

О, Хаос… Эти колкости когда-нибудь прекратятся?

— Да, это мой план, — жестко произнесла Невеньен. — И если вы сомневаетесь, в том, что он хорош, посмотрите на меня. Два дня назад я сидела взаперти в Гайдеварде. Поверьте, оттуда было довольно трудно контролировать дела, но вот, я перед вами, и все идет так, как и было задумано.

Ложь, но ложь необходимая.

— Это так, — подтвердил Ламан в ответ на недоверчивый взгляд генерала. — Если вы упорствуете лишь потому, что считаете королеву Невеньен недостойной, то вы делаете громадную ошибку. Она поистине ваша дочь.

Кроме Тьера, оттенка уважения в голосе от Ламана удостаивался лишь Стьид. Когда случился дворцовый переворот, он давно был генералом, в то время как северянина только назначили при нем капитаном. Их совместная служба оказалась короткой, однако они были неплохо знакомы — хотя бы потому, что столько лет воевали друг против друга.

Отец дождался, пока Мелорьес и Вьит выразят согласие с эльтином Севера, и продолжительно посмотрел на Невеньен. Ей привиделось, или его взгляд немножечко, самую чуточку изменился? Генерал дернул плечом, поворачиваясь к Ламану.

— Дочь она мне или нет, войском управляет не она. А с тобой мы еще не обсудили, кто из нас будет командовать войсками.

Мелорьес и Вьит распахнули рты от такой наглости, но Ламан расхохотался, а Невеньен украдкой выдохнула. Отец согласился.

Теперь оставалось обговорить мелочи и закрепить сделку, призвав в свидетели Небеса и Бездну. Окна еще не были занавешены, а зала освещалась полностью, однако Невеньен встала уже сейчас. Следовало выразить почтение новому союзнику.

— Спасибо. Я знала, что мы сможем найти общий язык, — сказала она и пошатнулась. — Э… Что?

Комната на мгновение померкла, в глазах заплясали пятна. Вдруг советники, только что сидевшие за столом, очутились возле нее, а она почему-то висела в воздухе. Ее ступни находились под таким углом к полу, что никак не могли бы удержать тело. «Магия», — сообразила она, когда к ней сам собой пододвинулся стул и невидимые нити мягко опустили ее на сиденье. Это старался лейтенант Кален.

— Моя королева, с вами все в порядке? — с тревогой спрашивал Вьит, суя к ней опухшее лицо.

Тьер с обеспокоенным видом обмахивал ее листком бумаги. В глазах Стьида, заглядывавшего через плечо главного советника, застыла неожиданная тревога.

— Я… Извините… — Невеньен вдруг забыла, что хотела сказать. Да что с ней такое?

— Вы слишком устали. Вы не успели прийти в себя после плена, как уже поехали в Острые Пики, — сказал Тьер.

— Наверное. Я с тех пор толком не спала.

Она потеребила себя за туго завязанный воротничок платья. Святой Порядок, как тесно и душно! Невеньен отмахнулась от мельтешащих советников и попыталась подняться. Ярко освещенное помещение сразу потемнело снова, пол закачался, и она неуклюже хлопнулась обратно на стул.

— Моя королева, вам нужно отдохнуть, — с нажимом произнес Тьер. — Самое важное уже обговорено. Мы могли бы продолжить без вас.

— Да, пожалуй.

Все равно в ее голове воцарилась такая каша, что она не смогла бы уследить за ходом переговоров. Рядом возник Кален.

— Если вы пожелаете, я отнесу вас в вашу комнату, — прошептал он.

Нет. Она должна выйти на собственных ногах — это дело чести.

— Спасибо, лейтенант, не надо. Лорд Тьер, лорд Вьит, пожалуйста, отойдите.

Мужчины наконец-то отодвинулись. Она глубоко вдохнула и медленно, словно ее тело состояло из фарфора, заставила себя встать. В голове загудело. Или этот звук находился там уже давно?

Сказав напоследок пару общих фраз, Невеньен направилась к выходу. Ей удалось сделать это без чужой помощи, хотя пару раз она ощутила ненавязчивое касание потоков магии. До чего же обходительный человек этот Кален. На него можно было положиться. Кажется, в его отряде все такие. Чего стоил только Сони, вынесший на плечах сослуживца из Гайдеварда. Гвардейцы не бросают своих… Впрочем, один бросил, правда, не товарища, а госпожу. Невеньен нахмурилась, вспомнив Жевьера.

— Вам нехорошо, моя королева? — тотчас спросил Кален.

— Нет-нет. Все нормально.

Она толкнула дверь и вышла в коридор. Здесь было прохладнее, и ей сразу стало чуть легче. Кален и его отряд другие, не такие, как Жевьер. Им можно довериться.

Невеньен замерла посреди прохода, раздумывая, куда пойти. Ее бывшую спальню наверняка уже освободили от вещей или превратили в склад, как поступали с комнатами старших сестер. В памяти всплыли еще несколько мест, где стояли диваны, однако теперь Невеньен была гостьей, и ей было неприлично устраиваться там вздремнуть. Следовало спросить разрешения на это у настоящей хозяйки поместья.

Она махнула пожилому слуге, застывшему неподалеку в поклоне. Его лицо было до боли знакомым, но имя вспомнить никак не получалось.

— Отведите меня к ма… к леди Мельете.

— Сюда, леди Невеньен.

Старик указал на соседнюю дверь. Точно! Ей же говорили, что мама в малой гостиной, а у нее из-за ерничанья генерала Стьида это совершенно вылетело из головы.

Комната была небольшой, но уютной, со своим камином. Она обставлялась для того, чтобы из главной залы в нее могли перейти гости, которые устали от шума или желали уединиться. Обычно сюда уходили женщины, чтобы дать супругам обсудить политику и другие вопросы, которые генерал Стьид считал мужскими. На одном из двух диванчиков у стен сидел гвардеец-сехен, пристально уставившийся на шелохнувшиеся двери. Этот строгий молодой мужчина с широкими плечами мало походил на того робкого юношу, который несколько месяцев назад заикался на церемонии посвящения в гвардейцы. Теперь он внушал то же ощущение скрытой угрозы, что и другие солдаты. В другой стороне на каминную полку опирался Сони. Казалось, что он полностью сосредоточился на трюках с ножом, выполняемых левой рукой, но его живой взгляд подмечал все вокруг. Пожалуй, кроме того, что вид сверкающего лезвия нервирует леди Мельету.

Она сидела в центре гостиной за круглым чайным столиком и мяла худые кисти рук. Перед ней стояла чашка с давно остывшим, так и не пригубленным чаем. Мама не успела подготовиться к визиту гостей, и на ней было простое домашнее платье — льняное, без вышивки, помятое. Седые косы были не слишком ровно уложены на голове и выбивались из придерживающего их обруча, а один из длинных, идеально ровных ногтей сломался, и его не успели обработать. Для прирожденной кинамской леди это считалось позором, и было видно, что мама этого стесняется и боится окруживших ее мужчин. Положение не спасал даже третий из подчиненных Калена — Виньес, самый воспитанный маг в отряде, безуспешно пытавшийся поддержать светскую беседу.

Заметив Невеньен, мама порывисто поднялась из-за стола.

— Нев… Леди Невеньен! Не откажетесь ли от чашечки чая?

Какая ирония! В то время как отец старательно игнорировал тот факт, что его дочь принадлежит другой семье, мать изо всех сил это подчеркивала. Внутри у Невеньен кольнуло. Лучше бы наоборот. Холодность и официоз, исходящие от родной матери, нужны были ей меньше всего.

Невеньен опустилась на стул, хотя ей безумно хотелось отбросить все формальности и прилечь на диван. Но пока было рано.

— Спасибо, от чая я никогда не откажусь.

Мама, пряча сломанный ноготь, наклонила белый заварник. Ей приходилось делать это самой, без помощи слуг — гвардейцы выставили всех вон.

— Он со смородиновыми листьями. Ваш любимый. Ваши пристрастия ведь не изменились?

— Нет, — Невеньен изобразила улыбку.

На самом деле смородиновый чай она перестала пить сразу, как только уехала в Серебряные Пруды. Он никогда ей не нравился, но с родителями — и выполняющими их волю слугами — было не поспорить. Тем более это не имело смысла сейчас, когда они так отдалились друг от друга.

— Лорд Виньес, добавки? — спросила леди Мельета. — А вы будете? — она взглянула на рослого Калена.

Ох, мама-мама. Быть со всеми неизменно вежливой, даже с теми, кто пришел в твой дом со злыми намерениями, — это так похоже на нее.

— Благодарю, не надо, — отказался Кален.

— Спасибо, мне тоже хватит, — Виньес чинно склонился. — Думаю, мне лучше составить компанию товарищам.

Составить компанию товарищам означало всего лишь пересесть из-за стола на диван, к Сеху, однако это навело Невеньен на одну мысль.

— Лейтенант Кален, ваши люди могут оставить нас с леди Мельетой наедине?

— Могут, — ответил он. — Но я бы не советовал так делать.

— И все же, — настойчиво произнесла Невеньен. — Со мной ничего не может случиться.

Кален явно считал иначе, однако покорно склонился, прижимая ладонь к сердцу.

— Как пожелаете, моя королева.

Гвардейцы один за другим покинули помещение. Сони напоследок окинул его таким взглядом, что Невеньен невольно захотелось проверить, не пропало ли чего-нибудь с каминной полки. Сони зарекомендовал себя как превосходный боец, но все-таки он был вором, а прошлое так легко не искореняется.

Когда они вышли, в комнате наступила тишина, лишь в камине потрескивал огонь. Мама продолжала сидеть, теребя платье, — какое-то детское движение, в котором Невеньен с удивлением узнала свое собственное. Как и отец, внешне она никак не изменилась за этот год, хотя на лбу образовалась новая складка — морщинка отчаяния. Возможно, виновницей ее появления была дочь.

Молчание затягивалось. Беседу с матерью Невеньен не репетировала, в глубине души надеясь, что разговаривать с ней вообще не придется. Угрозы вырезать всю семью и разгромить поместье в случае отказа от военной поддержки не располагают к непринужденному общению. Да и что им обсуждать? Что ей изменял муж? Что она полюбила главаря бандитской шайки, разбогатевшего благодаря разбою? Или что из-за нее повесили несчастного сына поварихи? Вряд ли это было то, что понравится слышать чьей-нибудь матери. Но сказать нужно было хоть что-то.

— Мам… — сумела выдавить из себя Невеньен.

Мельета неожиданно разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Ее плечи мелко подрагивали. Невеньен растерянно приподнялась и тут же опустилась, не зная, как ее утешить. Мама плакала перед ней первый раз в жизни. Она сдерживалась всегда — даже когда вернувшийся с вечной войны отец напивался и начинал буянить.

— Папа сказал, что ты игрушка в руках мятежников, — захлебываясь, забормотала мать. — Что ты исполняешь каждое слово Тьера и его прихвостней, а они требуют от тебя, чтобы ты заставила его передать тебе войска. Пречистые Небеса, Невеньен! Солдаты, которых ты привела в наш дом… Они сказали, что убьют нас или бросят в клетку, если папа не предаст нового короля! А еще они сказали, что это твоя идея, — она укоризненно посмотрела на дочь, вытирая текущие из покрасневших глаз слезы. — Я их не послушала, но ты так высокомерно держалась с папой, что я уже и не знаю… Невеньен, это же кошмарно! Неужели ты можешь допустить такое?

— Могу, — спокойно ответила Невеньен.

Рыдания оборвались. Мать пораженно смотрела на нее, рука с кружевным платком застыла в воздухе, так и не донесенная до мокрых щек. Мельета не верила. Два месяца назад Невеньен и сама бы себе не поверила. Более того — когда Иньит на стене Остеварда намекнул ей на нечто подобное, она с возмущением отвергла его предложение. Но с тех пор произошло много всего.

— Если бы отец держал свое слово, мне бы не пришлось так поступать. Испугать вас — невысокая плата за то, что я могу сделать для Кинамы, если стану королевой. Отец жалуется, что я не даю ему выбора, но на самом деле это он мне его не дал. Он не спрашивал меня, когда выдавал замуж за мятежника. А теперь не спрашиваю я. Он должен был понимать, что однажды случится что-то подобное.

— Невеньен, ты… — мать сгорбилась, в мгновение ока как будто постарев на двадцать лет. — Любящая дочь никогда бы на такое не пошла.

Невеньен прикрыла тяжелые веки.

— Я не ваша дочь. Я истинная королева Невеньен Идущая, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы свергнуть Гередьеса, — устало повторила она фразу, похожу на ту, что говорила отцу. На сей раз это прозвучало без гордости и куда больнее.

— Еще чаю, леди Невеньен? — надтреснуто спросила мать.

— Нет, спасибо. Но я буду благодарна, если вы позволите мне подремать на том диване.

— Я могу приказать слугам, чтобы приготовили для вас комнату…

— Не надо, — прервала Невеньен. — Боюсь, я не смогу так долго задерживаться у вас в гостях. Мы уедем, как только генерал Стьид будет готов перезаключить сделку.

— Тогда мне позвать вашего телохранителя или служанку?

— Нет, — Невеньен вздрогнула, сообразив, что отказала четыре раза подряд. В этом было что-то жуткое. — Я бы предпочла побыть одной.

— Хорошо, — мать встала и подошла к выходу, изогнувшись в безупречном поклоне — ни больше, ни меньше того, чем требовали приличия. — Приятного отдыха.

— Спасибо.

Дверь закрылась с неприятным щелчком. Невеньен вздохнула. Кажется, она только что окончательно лишилась семьи.

Свинцовая голова звенела, как колокол. Поморщившись, Невеньен доползла до дивана и рухнула на мягкое покрывало. Следовало лежать на спине, чтобы не помять платье и не испортить прическу, над которой сегодня в карете так мучилась Эсти, но Невеньен плюнула на это и свернулась в калачик. Отец уже согласился с ее требованиями, отношения с матерью испорчены, а солдаты… А им должно быть все равно, растрепана их предводительница или нет. Изображать из себя невесть что больше незачем. Ну, по крайней мере ближайшие полчаса.

Невзирая на пылающий камин, в гостиной было прохладно. Невеньен обняла себя за плечи, стараясь думать о чем-нибудь хорошем. Однако развеять дурные мысли никак не получалось, а под веками начинали сворачиваться жгучие слезы. Невеньен сжала себя крепче, уткнувшись лицом в колени и рискуя упасть с узкого дивана. Раньше она могла пожаловаться на свою судьбу хотя бы в письме матери. А что у нее осталось теперь? Только призрачная возможность скинуть Гередьеса с трона.

И еще Иньит, который вместе с солдатами направлялся к Эсталу.

— Иньит… — прошептала Невеньен.

Жаль, что это не детская сказка, а он — не подаренный герою када-ри, который появляется из ниоткуда, стоит позвать его по имени. Невеньен до комка в горле, до боли в животе хотелось, чтобы Иньит оказался рядом. Обнял ее, поцеловал. Только он мог ее успокоить. Только он ее понимал.

Но его не было. Закрыв глаза, Невеньен наконец провалилась в долгожданный сон.

Невеньен стояла на самой высокой точке холма, наблюдая за окрестностями. Вокруг высились цветные шатры, разбитые по всем правилам устройства военных лагерей. Зрелище радовало глаз ровными линиями и точными пропорциями. Каждый род войск был отделен друг от друга, между рядами палаток оставались широкие проходы, чтобы через них могли беспрепятственно проходить целые военные построения, для прибывающих подкреплений было предусмотрено свободное место, а по периметру лагеря сооружался частокол. Люди Ламана постарались на славу, и их работу похвалил сам генерал Стьид.

Их маленькая армия встала возле Эстала два дня назад. Она понемногу пополнялась, и Невеньен была удивлена тем, сколько желающих оказалось присоединиться к мятежникам. Больше всего приходило беженцев с Севера, которые разочаровались еще в Тэрьине, а теперь и в Гередьесе из-за распущенного слуха о том, что наследник собирается продолжать политику умершего короля и не будет помогать в борьбе с када-ра. Естественно, мятежники молву старательно поддерживали, и благодаря этому к Невеньен приходили все новые и новые люди, и сегодня Ламан оценил их число как около трех тысяч.

Ожидались еще пополнения, но этого все равно было слишком мало. Что такое три тысячи человек для шестидесятитысячного Эстала? Они при всем желании, даже набрав самых отъявленных головорезов, не могли причинить городу серьезный ущерб. Невеньен казалось, что позавчерашний день она навсегда запомнит как день самого большого позора в ее жизни. Потому что посланцы Гередьеса, прибывшие в лагерь узнать, какой Бездны возле его города очутилось это сборище комедиантов, хохотали над ними, чуть не надрывая животы. Глупо было думать, что Гередьес пойдет на уступки такому малому числу мятежников.

Однако Эстал все равно был шокирован. Никому и в голову не могло прийти, что практически из ниоткуда возьмется войско, которое осадит столицу — не просто какой-нибудь замок или мелкое поселение, а самый крупный город в Кинаме, с которым соперничал разве что расцветающий на Юге Могаред. На крепостных стенах, окружавших Эстал, усилилась охрана, городские ворота были закрыты, и через них пропускали единицы людей, да и тех тщательно проверяли стражники. Предместья, невзирая на близящийся праздник, испуганно притихли. Живший там народ знал, что при осадах больше всего достается окраинам — враги попросту сметают их со своего пути.

Но до драки дойти было не должно. Даже Невеньен со своим полностью отсутствующим военным опытом понимала, что противостояние с настоящей армией они не выдержат. Да, у них много северян и есть помощь от сехенов. Да, они уже одержали несколько незначительных побед в мелких стычках, которые случились с отрядами союзников. И все же если Гередьес выставит против них хотя бы треть имеющихся у него сил — а после оттягивания войск с Севера и перестановок на Юге их было приличное количество, — то мятежники будут наголову разбиты. Им везло, что он до сих пор этого не сделал — наверное, потому что они сами пока не предпринимали агрессивных действий. Крупное сражение допускать было нельзя, и Невеньен отчаянно надеялась, что все получится решить малой кровью. Интересно, догадываются ли в Эстале об истинных планах мятежников? Наверняка. Гередьес не дурак и чересчур хорошо осведомлен о состоянии дел своих врагов.

Известие, что на сторону мятежников внезапно переметнулся опытнейший из трех генералов Кинамы, заставило королевский совет изрядно понервничать, хотя для самого Гередьеса это вряд ли стало неожиданностью. Отдельно от его посланцев появлялись и представители городского совета, выразившие надежду, что претенденты на трон разрешат свои проблемы где-нибудь подальше от Эстала. Тьер рассчитывал получить от них поддержку в противостоянии Гередьесу, но переговоры не заладились сразу же. Чиновники были заметно успокоены уверениями мятежников, что они не собираются громить город, но о смене власти в ратуше не желали и слышать. Особенно от такой «горстки наивных дураков», как тихо назвал их один из посланников, думая, что его никто не слышит. Интересно, как они заговорят через несколько дней…

Невеньен подняла голову и оглядела ширящийся впереди город с протекающей посередине Вельтейей. Над крепостными стенами вздымались светлые и темные купола храмов Небес и Бездны. На центр города с холма грозно взирал Эстальский замок, чье строительство было начато еще Бэйледом Великим. Вдалеке высился Университет Эстала, выстроенный по образцу северной Кристальной школы — величественное здание с острыми шпилями башен. Отсюда не было видно находящиеся по соседству с ним берега реки, но Невеньен знала, что они составляют разительный контраст с гордым прибежищем науки и что в окна лекториев часто доносится рыбный запах, раздражающий чужеземных преподавателей. Сейчас он, правда, не должен быть сильным — ударивший мороз заковал поверхность Вельтейи в лед, заодно разогнав большинство торговцев по домам. Об этом рассказывали сехены, разведавшие для Виша обстановку внутри города.

Отсюда ничего этого видно не было. Припорошенный свежим снегом город казался безмятежным, не было заметно приготовлений ни к празднику Ночи, ни к коронации Гередьеса, ни к кровавой битве, грозящей разразиться между мятежниками и законной властью. На одно крохотное мгновение можно было представить, что не существует никакого противостояния, нет када-ра, а Невеньен — просто любующаяся видом девушка, у которой не убивали мужа и которую не заставляли выйти замуж за его убийцу. Она хотела, чтобы это было так. Чтобы не нужно было принимать тяжелые решения и обагрять руки кровью. Но… Это было невозможно. Она сама сожгла за собой мосты.

Запахнув меховую накидку, Невеньен оглянулась на пятачок, предназначенный для осмотра Эстала. Рядом стояли Тьер, задумчиво сложивший за спиной руки, и жующий верхнюю губу Виш. Сехен нервничал. Приехав в Остевард, он рассчитывал долго знакомиться с королевой, продолжить вялое обсуждение условий для своего народа и если что-то и делать, то не раньше весны. К стремительно развивающимся событиям он оказался не готов, и, впервые его увидев, Невеньен испугалась, что с таким предводителем союз с сехенами станет обузой. К счастью, она ошибалась.

— Кесет Виш, как обстановка в городе? — спросила Невеньен.

Достоверные сведения об этом, как ни странно, удавалось получать только от его шпионов. Молва о кинамцах, которые якобы пропадали возле сехенских деревень, и гулявших на Юге повстанческих настроениях, докатываясь до центральных земель, изрядно слабела. Рыжий народец вел себя здесь спокойнее, и стражники обращали на них меньше внимания, видимо, считая их настолько наивными и бесхребетными, что те просто не способны поддерживать отношения с мятежниками. Благодаря этому была налажена целая система гонцов, которые передавали новости из города в лагерь повстанцев. Особенно это было удобно тем, что некоторые слухи приходили прямо из домов аристократии. Тьер изучал услышанное и при необходимости отдавал приказы собственным шпионам.

— Люди боятся, моя королева, — ответил Виш, сразу нацепив свою любимую приторную улыбку, которая из-за переживаний выглядела скорее жалкой, чем услужливой. — Далеко не все важные горожане принимают Гередьеса как нового короля, но никто не решается выступить против него, и оттого в Эстале все очень напряжены.

Такая ситуация была обычной для смены власти, и, увы, никаких многообещающих выводов из этого сделать было нельзя. Только сегодня утром, три часа назад, Тьер разочарованно сказал, что влиятельные союзники в Эстале отвернулись от них. Гередьес мог им не нравиться, но он нашел, как надавить на каждого, и открыто противостоять ему все опасались. Единственной надеждой мятежников оставался простой народ и сехены.

— А что сообщают ваши друзья из общины? — поинтересовалась Невеньен.

Туда входили сехены, решившиеся на настоящее действие, а не простую передачу слухов или пассивную симпатию мятежникам. Насколько Невеньен поняла, раньше члены общины подчинялись другому вождю, который недавно погиб, и Виш, говоря об этом, со странным лицом отводил в сторону глаза. Что там случилось, Невеньен знать не желала — это были проблемы исключительно самих сехенов. Лишь бы новые союзники действительно помогли.

Сехен поправил толстый шарф на шее, прикрывающий его родимое пятно.

— Они рады присланным подаркам. Сегодня я получил донесение, что по вашей просьбе испорчены колодцы вокруг Эстальского замка. Горожане посчитали это плохим предзнаменованием перед коронацией нового правителя. Говорят, будто не обошлось без исчадий Бездны.

Внимательно слушающий кесета Тьер улыбнулся в седую бородку. Идея была его, и своей цели она достигла. Источников воды в городе было достаточно, и порча нескольких колодцев стала не более чем маленьким неудобством, зато произвела неизгладимое впечатление на умы. Сехены обещали еще «пошалить» в Эстале и окончательно убедить жителей в том, что Гередьес проклят Небесами.

Невеньен не была уверена в том, что это сильно поможет мятежникам и что это стоит потраченных на общину денег — вообще-то, последних в казне. Впрочем, главная задача новых союзников заключалась в ином.

— Если подарки общину устроили, это значит, что они возьмутся за предложенное им дело, — утвердительно произнес Тьер.

Виш замялся. Как и Невеньен, он не одобрял убийства, и ей нравилась эта черта в мягкотелом кесете, который вовсе не походил на настоящего вождя.

— Они согласны, — наконец признал он.

Главный советник выглядел невероятно довольным, но Невеньен тоскливо вернулась к рассматриванию Эстала. Устранение двух членов Малого совета и нескольких авторитетных лордов, рьяно поддерживающих Гередьеса, ослабят его власть и придутся на руку мятежникам. Если Невеньен займет трон, они все равно воспротивятся этому, восстания придется подавлять, а самих аристократов казнить, ссылать и вообще заниматься в их отношении неприятными вещами. Разумнее было избавиться от них прямо сейчас. Невеньен это осознавала, просто ей не нравилось снова обагрять руки кровью. Она чуть ли не с пеной у рта убеждала советников, что с этой мерой стоит повременить. Ха! Можно подумать, ее послушали. В итоге они единогласно решили выжать из общины всю пользу, которую только можно.

Кесет, который испытывал явную неловкость при упоминании этой темы, низко поклонился Невеньен.

— Прошу прощения, моя королева. Если у вас больше нет вопросов, мне бы хотелось заняться своими делами.

— Конечно, кесет Виш, ступайте.

Невеньен проводила взглядом вождя, семенящего к сехенским палаткам. Армия мятежников пополнилась не в последнюю очередь благодаря этому народцу. Прослышав о том, что истинная королева собирается даровать им невиданное доселе свободы, сехены стали прибегать к истинной королеве из всех окрестных селений, заставляя Ламана и Стьида отчаянно ругаться и хвататься за голову. Те из низкорослых рыжих новобранцев, кто на самом деле рвался воевать, а не предлагал себя в качестве прачек или гонцов, рвались обучиться солдатскому ремеслу за пару дней, но неистовый энтузиазм не шел им в прок. В итоге коллекция генерала Стьида пополнилась новыми анекдотами о глупости сехенов. И все же это было лучше, чем ничего.

— Спасибо, — тихо сказала Невеньен Тьеру, когда он занял рядом с ней место Виша.

— За что, моя королева?

— Без вас не было бы союза с сехенами, и наше положение было бы совсем плачевным.

Если главный советник и был польщен, то не показал этого.

— Я знал, на чем настаиваю, — сухо ответил он, вероятно, намекая на отказ Невеньен даже думать о союзе, пока не найдено бескровный способ удовлетворить вождей. — Кроме того, даже если эта община Виша справится со своим заданием, наше положение сложно назвать завидным.

Невеньен скривилась. Умеет он поднять настроение…

— Что с нашим планом? — спросила она.

Тьер догадался, что она имеет в виду, без подсказок.

— Ламан подыскал людей, но ждет, чтобы кто-нибудь вызвался добровольно. Как вы понимаете, это не то дело, на которое следует отправлять насильно.

Она кивнула. Задание действительно было слишком… самоубийственным для этого. Однако это был единственный верный способ победить.

— Лорд Тьер, как вы думаете…

Невеньен не договорила, заметив въехавшего в лагерь генерала Стьида. Он держался в седле прямо и гордо, пренебрежительно бросив поводья и направляя каракового коня ногами. Сопровождавшие его более молодые всадники с орлиными эмблемами на доспехах не могли и вполовину сравниться с бравым видом генерала. Поравнявшись с Невеньен и Тьером, он лихо, с молодецкой удалью соскочил на землю. Его всегда называли превосходным наездником, и он не растерял навыки, невзирая на возраст.

Никто из следовавших за ним солдат соревноваться в грациозном спешивании не стал. Прямо в седлах отдав Невеньен честь, они поехали дальше, оставив здесь лишь одного человека. В границах лагеря этого вполне хватало, чтобы наблюдать за Стьидом.

— Завидую вашему здоровью, генерал, — с уважением произнес Тьер. — Как вам удается сохранять такую бодрость?

— Я очень тщательно скрываю все болячки, — полководец усмехнулся. — Должен отметить, лорд Тьер, вы тоже неплохо держитесь для своих лет.

Двое седых мужчин оценивающе взглянули друг на друга. Внешне они были совершенно непохожи: Тьер — высокий и худой, Стьид — коренастый и кривоногий из-за проведенной в седле жизни. Кардинально разнились и их характеры: если главный советник был прирожденным дипломатом, терпеливым и проницательным, то генерал предпочитал рубить сплеча и отличался на редкость непокладистым нравом. Однако что-то их все же роднило, хотя у Невеньен и не получалось уловить, что именно. Может, упорство в достижении цели?

Невеньен кашлянула.

— Генерал Стьид, какие новости?

Отец посмотрел на нее так, словно видел впервые. Смириться с тем, что он должен выказывать почтение соплячке-дочери, ему было сложно. Однако он сделал это. Ему как никому другому было известно, насколько важно, чтобы никто не подрывал твой авторитет у подчиненных.

— Моя королева, — он неглубоко поклонился. — Я разослал письма всем своим офицерам с приказом не чинить препятствия вашим союзникам и по возможности присоединиться к вам. Не знаю, правда, подчинятся ли они предателю.

Серьезная оговорка.

— Еще я вызвал сюда несколько верных лично мне отрядов, — добавил Стьид. — Они уже в пути.

А вот это прекрасная новость.

— Спасибо, генерал Стьид. Вы проделали для нас большую работу.

— Из-под палки набросать несколько писем? — он хмыкнул. — Хлещите кнутом резче, будет больше проку.

Невеньен помрачнела. В действительности он сделал довольно много — раз уж его склонили на сторону врага, то следовало приложить все усилия, чтобы новые друзья победили. Однако на случай провала затеи мятежников Стьид создавал видимость, что его заставляют сотрудничать. Этому, к сожалению, содействовала и «охрана», оставленная в Острых Пиках приглядывать за леди Мельетой и челядью генерала. Сказав Гередьесу, что, дескать, «я не я, и лошадь не моя», Стьид мог получить от него снисхождение.

К тому же генерал получал удовольствие, раздражая Невеньен напоминаниями о том, что она ему угрожала. Первозданный Хаос, и кто-то еще удивляется, почему она не хочет использовать подобные методы! Да ведь полученные таким образом союзники потом выедят тебе все внутренности!

— Есть и плохие новости, — вдруг сказал Стьид, стягивая тонкие кожаные перчатки с нашитыми на них стальными когтями. Конь нетерпеливо тряхнул гривой. — К столице с несколькими тысячами человек идет Таннес.

Таннес Грайл по прозвищу Волк, генерал Севера, ставший им недавно благодаря близкой дружбе с Тэрьином. Лорд, прославившийся свирепостью и привечавший в своих рядах воинов Шасета. Тот самый человек, из-за которого у Стьида вышла размолвка с Тэрьином. Говорили, что Таннес и сам подумывал захватить власть в Кинаме, но он бы не добился поддержки — слишком многие его ненавидели из-за зверств, устраиваемых под оправданием «военных действий», и в итоге Волк присоединился к своему другу. Вряд ли он направлялся к Эсталу для того, чтобы выразить свою солидарность с мятежниками.

— Какого Шасета он здесь делает с войсками? — хмуро спросил Тьер.

Стьид пожал плечами.

— Он и должен тут быть, чтобы принести присягу новому королю. В том, что его войска при нем, тоже нет ничего удивительного. Тэрьин расформировал несколько северных гарнизонов, решив держать солдат поближе к себе. Поэтому у Таннеса в войске лучшие из северных волков.

— Но траур все еще длится, и Гередьес не имеет права управлять войсками, пока он не коронован, — напомнила Невеньен.

— Официально — нет, — согласился генерал. — Вы тоже не имеете никакого права мной командовать, и все же какой-то Бездны командуете.

Невеньен скрипнула зубами. Вот, опять…

— Гередьес приказал Таннесу быть в одном из замков поблизости, чтобы подавить возможное недовольство народа, — невозмутимо продолжал Стьид. — Такой же приказ был отдан и мне. Только поэтому верные мне отряды придут к вам достаточно быстро. Скорее всего, узнав, что ему грозит вовсе не пьяный бунт взбудораженных праздником горожан, Гередьес сказал Таннесу собрать как можно больше солдат и идти к нему на выручку. Громить вас, — пояснил он.

Вас…

— И вас тоже, генерал Стьид. Не забывайте, что мы теперь в одной упряжи.

— Помню, — недовольно ответил он. — Если мы за два дня не войдем в город или не увеличим свою численность по меньшей мере вчетверо, — а я считаю, что все это настолько же вероятно, как и личное явление к вам Каэдьира Сына Света с армией Небес, — то Таннес разнесет нас на клочки.

Невеньен обернулась к Эсталу. Его крепостные стены за это время никуда не делись. Высокие и толстые, они продолжали оставаться на своем месте, защищенные изнутри королевскими солдатами, а снаружи — постройками предместий. За несколько дней город было не взять, и нельзя было полагаться на городскую знать, которая могла бы сдать Эстал без боя. А бунт сехенов, который им обещала организовать община Виша, мог элементарно не успеть состояться. Невеньен закрыла глаза. Если бы только было больше времени… Проклятый Таннес рушил все планы.

— Генерал Стьид, а вы не можете привести к нам больше людей?

— Могу. Но не за два дня.

Невеньен вздохнула. Ради чего она притащила сюда отца? Зачем она вообще согласилась на все это? Раньше ей казалось, что объединить идею Иньита с получением отцовской армии и план Тьера по заключению союза с сехенами не так уж плохо. Видимо, мятеж был изначально обречен на провал.

— У вас наверняка есть какие-то мысли по этому поводу, генерал Стьид, — вкрадчиво произнес Тьер.

— Есть, — помолчав, признался он. — Можно отправить небольшие отряды, которые будут «кусать» Таннеса и задерживать его продвижение. Мы с Ламаном как раз утром это обмозговывали. И еще я бы не прочь поболтать с этим вашим лордом-разбойником. Вроде как он способен подсобить в этом деле.

В последних словах отца прорвалась брезгливость. Он презирал разбойников и всех, кто берет в руки оружие не для того, чтобы защищать свой дом или служить стране. Не нравились генералу и слухи, витавшие вокруг Иньита и Невеньен. Что с этим делать, она не знала.

Впрочем, если они проиграют, волноваться по этому поводу не будет нужды.

— Генерал Стьид, если вам удастся задержать Таннеса, — сказала Невеньен, — как вы считаете, какие у нас шансы на победу?

Он усмехнулся.

— Когда в Острых Пиках вы меня приперли к стенке, я догадывался, что не все так радужно, как вы рассказываете, но я даже представить не мог, что вы пойдете на Эстал настолько неподготовленными. Помочь нам может только чудо, и если у вас не заготовлен какой-нибудь козырь в рукаве, то лучше давать деру прямо сейчас.

Тьер покачал головой. Генерал повторял его собственные мысли. Однако Невеньен была не готова сдаваться так просто.

— Чудо? — переспросила она. — Чудеса не случаются сами по себе. А значит, нам придется его устроить.

Вместо ответа Стьид рассмеялся.

Разъяренная Невеньен мчалась к своему шатру, загребая раскисший снег сапожками и заставляя свиту бежать за ней. Отец посмел читать ей нравоучения! Ей — которая вытащила его сюда. И он, якобы ее пленник, растолковывал ей, как она должна творить чудеса, то есть задумывать их за годы до того, как они должны произойти, а сейчас уже поздно! Больше всего ее злило, что он, естественно, все понял. Что они не готовились к этому походу, как следовало бы хорошим предводителям. Что никаких спрятанных в рукаве козырей у них нет, а если есть, то их не выбросишь в патовую ситуацию. И что висит все на волоске, на каком-то… Даже еще неизвестно, кто будет выполнять задание, ради которого все поставлено на кон!

— Моя королева, подождите, пожалуйста! — взмолилась не успевающая за ней Эсти.

Незнакомый солдат торопливо прошел мимо, с удивлением покосившись на разбрызгивающую грязь королеву. Она перевела дыхание и замедлилась. Негоже, чтобы подчиненные видели ее в таком состоянии. Она спокойна. Первозданный Хаос, она совершенно спокойна!

— Поразительно, как вы запоминаете дорогу в лагере, — сказала задыхающаяся Эсти, когда наконец догнала госпожу. — Бежать на такой скорости… Я бы давно заблудилась.

— Ориентироваться очень легко, — отмахнулась Невеньен. — Нужно только понять, какие войска здесь расположены, а наш шатер всегда в центре.

— Но ведь эти палатки такие одинаковые, — возразила Эсти.

Невеньен и сама не могла объяснить, как находит дорогу. Для нее все было элементарно — она просто шла по дорогам, сверяясь со знаменами. Да и лагерь был не настолько огромным, чтобы в нем заблудиться. Вот, например, за этим поворотом покажется ее шатер…

В груди защемило. Возле ее палатки замер, глядя в мутное небо, Иньит. Он был, как всегда, невероятно красив в своем черном камзоле, украшенном серебряными пуговицами, и плаще, подбитом черно-бурой лисицей. За спиной лорда возвышался Бирди, в последнее время превратившийся в такого же щеголя, как и его хозяин. Однако могучую фигуру слуги Невеньен даже не заметила, ускорив шаг, чтобы поскорее приблизиться к Иньиту.

Им не удавалось поговорить наедине с того самого момента, как он спас ее от Анэмьита, и поэтому она чувствовала себя неблагодарной. То, что должно было произойти после ее спасения, Невеньен представляла себе по-другому. Не так, что их растащит толпа солдат, потом осадят советники, а после этого почти сразу придется скакать в Острые Пики. Все должно было быть совсем иначе. И не здесь — не в военном лагере, где на них глазеют все кому не лень.

Иньит увидел ее издалека, и на его губах расцвела улыбка. Невеньен ощутила, что глупо улыбается в ответ. Стереть дурацкое выражение счастья никак не получалось. Да и надо ли было?

— Моя королева.

Иньит изящно склонился, прикрыв лицо сцепленными ладонями. Невеньен отметила, что сегодня он опять забыл надеть накладки на ногти. Какой позор для высокопоставленного лорда! Однако когда он выпрямился и любяще взглянул на нее, то все мысли о ногтях моментально выветрились из головы.

— Я скучал по тебе, — тихо произнес Иньит.

— Я… — Невеньен вдруг охрипла. — Я тоже.

Если бы не свидетели, она бы не выдержала и бросилась ему на шею. Но пока они не были женаты, так делать было нельзя. По лагерю и так ходила молва, что королева пляшет под дудку лорда-разбойника, выполняя каждую его прихоть. Кое-кто обвинял Иньита в том, что он метит слишком высоко, а некоторые поговаривали такие вещи, которые Невеньен было стыдно повторить даже в мыслях. Чтобы узнать об этом, не требовались шпионы. Люди частенько забывали о том, что стенки шатров не из камня, и чтобы услышать все, что за ними произносится, нужно всего лишь встать неподалеку. По совету Тьера Невеньен пару раз так сделала и осталась в легком ужасе. Среди солдат разносились большей частью ложь и домыслы, однако поощрять их распространение она не собиралась, так как это навредило бы в первую очередь самому Иньиту. Поэтому скрепя сердце Невеньен сдержала душевный порыв.

— Лорд Иньит, — с затаенной надеждой сказала она, — слуги известили меня, что накрыли обед в моем шатре. Не изволите ли вы присоединиться?

— Буду рад, — ответил он.

Гвардеец откинул для них полог, и Невеньен и Иньитом вошли в шатер — в ту его часть, которую Невеньен именовала «кабинетом» и где находилось ее рабочее место. Слуга, отправленный с кухни, уже расставил блюда на узком столике. На нем было слишком мало места для двоих, и приборы лежали всего на одного человека. Невеньен смутилась. Пригласила, называется…

— Я попрошу, чтобы принесли еще набор, — она обернулась к слуге.

— Не надо. Честно говоря, я уже поел, — шепнул Иньит.

Он по-хозяйски подхватил второй из двух стульев в шатре и уселся сбоку столика, налив себе вина в свободный кубок. Слуга, поняв, что его помощь больше не требуется, исчез; следом за ним за пологом скрылись Окарьет и Бирди, которому Иньит приказал подождать снаружи. В шатре осталась одна Эсти, начавшая открывать блюда. Невеньен устроилась рядом с Иньитом, касаясь его коленями. Служанки можно было не стесняться — если она чего-то и не знала, то давно догадалась. К тому же если бы слухи исходили от нее, то они появились бы гораздо раньше.

— Эсти, можешь убрать еду, — сказала Невеньен. — Я не голодна.

Ей действительно не хотелось есть. Не после того, что ей устроил отец. И, конечно же, она не будет жевать перед Иньитом, когда им наконец-то выдался момент поговорить по душам.

— Печенье! — с присущей ей непосредственностью ахнула Эсти, обнаружив на круглом подносе сдобные кругляшки. — Как только повар исхитрился тут, на полевой кухне, их приготовить? Моя госпожа, еще теплые! Вы же так мечтали о сладком в Острых Пиках… Точно не будете? Оно же остынет! Может быть, вы, лорд Иньит?

Он отрицательно покачал головой. На сладкое он никогда не был падок. А Невеньен поглядела на блюдо с сожалением. Она не раз замечала, что печенья и пирожные поднимают настроение, а при тех новостях, которые ей принесли Тьер и Стьид, это не помешало бы. Но… Не сейчас.

— Если хочешь, можешь съесть сама, — разрешила Невеньен, увидев, как Эсти смотрит на поджаристое тесто. Или… — ей пришла в голову интересная мысль. — Сходи, угости кого-нибудь.

— Бирди, например, — подхватил Иньит, странно глядя на служанку. — Он жаловался мне, что скучает по тебе.

— Это очень мило с его стороны, — ответила Эсти, изо всех сил стараясь не смотреть на лорда.

Невеньен нахмурилась. Что с девушкой такое? Месяц назад она бы с удовольствием побежала к этому мужлану и еще откладывала момент расставания с ним, а сейчас не хочет идти?

— Он потратил все жалованье на то, чтобы приодеться, как тебе нравится, — весело продолжал Иньит, — и просил меня последить за его манерами. Неужели ты не оценишь все страдания, которым он подвергся ради тебя, и даже не подойдешь к нему? Или вы поссорились? Я уже к вашей свадьбе начал готовиться, а ты… Ох, сердцеедка! — он в притворном огорчении покачал головой.

Иньит откровенно развлекался, зато у Эсти лицо стало таким, будто она сжигала кого-то на погребальном костре.

— Простите, господин, — пробормотала она, забирая блюдо с печеньем. — Я обещана другому мужчине. А теперь, если вы извините меня, я лучше угощу Окарьета.

Значит, она намеревается выйти замуж за Жевьера! У Невеньен открылся рот. И Эсти ей ничего не сказала! Впрочем, ничего удивительного. Из-за сумбура последних дней Невеньен вряд ли удалось уделить этому достаточно внимания, да и участь Жевьера была еще неизвестна. Когда он выздоровеет, то его наверняка будут судить за предательство. У Эсти должны быть очень серьезные чувства к нему, если она не боится связывать судьбу с человеком, которого может ждать самая тяжелая кара.

— Обсудим это позже, Эсти, — вздохнув, сказала Невеньен. Уж о чем сейчас точно не время беспокоиться — так это о том, как сложится семейная жизнь ее служанки и бывшего телохранителя. — Можешь идти к Окарьету.

— Ты точно не голодна? — спросил Иньит у Невеньен, когда Эсти опустила за собой полог. — Ты выглядишь бледной.

— Это не из-за того, что я не ем, — Невеньен снова вздохнула. Жаловаться ли Иньиту на то, как она устала от потока проблем? Нет, не стоит. — Кстати, тебя искал генерал Стьид.

Иньит поморщился.

— Они с Ламаном меня уже достали. Говорят мне: «Почему это твои разбойники бездельничают? Пусть займутся чем-нибудь полезным!» Они не понимают, что командовать разбойниками совсем не то же самое, что солдатами. Разбойники потому и разбойники, что они ненавидят подчиняться приказам и не признают над собой никакой власти. Стьид и Ламан даже не представляют, каких вообще трудов мне стоило вынудить их отвлечься от любимых грабежей и вытащить из леса.

Невеньен промолчала. Разбойники оказались еще одной проблемой, только внутри лагеря, а не снаружи. Они были не то что бы неуправляемы, просто их поведение не вписывалось в рамки военного устава. Относительная свобода «вольных людей» раздражала солдат, круглые сутки находящихся под присмотром офицеров и выполняющих обязательные работы. Постоянно вспыхивали драки, и найти виноватых потом было невозможно — на скандал, как правило, нарывались обе стороны. Естественно, сохранению мира в лагере это не способствовало. А поначалу идея усилить войско разбойниками казалась не такой уж плохой.

— Как ты стал их главарем? — спросила Невеньен.

Иньит взял ее за руку и подтянул к себе, усаживая на колени. Она с готовностью приникла к его плечу, поглаживая закрытую камзолом грудь. Если бы в шатре не было так холодно…

— Если кратко, то попал в лесную банду, вызнал, кого боятся больше всех, пришел к нему и убил, — стал рассказывать Иньит. — Снял с его тела приметную серьгу, назвался вместо него главарем и полез выше.

— А полная версия?

— А полную тебе слушать незачем, а то испугаешься и разлюбишь меня, — Иньит улыбнулся, увидев возражение в ее взгляде, однако затем посерьезнел. — Увы, они терпят меня главарем лишь до тех пор, пока я позволяю им делать то, что им нравится, помогаю с уходом от закона и подбрасываю денежные дела.

— Думаешь, кто-то придет и вызовет тебя на бой, чтобы отобрать серьгу? — ужаснулась Невеньен.

Он рассмеялся.

— Серьга — это всего лишь символ. Она обычно принадлежит Тому-Кого-Нельзя-Или-Очень-Сложно-Убить, но это еще не значит, что его признают достойным быть главарем. Мужчину бывает трудно победить в схватке один на один, зато если его опоить, а потом наброситься всем скопом, то сдохнет любой. А если до него не добраться, чтобы так сделать, на выскочку просто не будут обращать внимания.

— Значит, тебя из-за этого не убьют, — с облегчением выдохнула Невеньен.

— Нет, — он провел рукой по ее волосам и поцеловал. — За меня не бойся. А вот ты сама…

Иньит не договорил, позволив любящему взгляду сказать все за него. Невеньен застенчиво опустила ресницы. Небеса, как же он ее любит, раз так заботится!

— Прости за то, что я потеряла твой подарок, — грустно сказала она, вспомнив о судьбе серьги, которую у нее забрал Гередьес.

— Это не твоя вина, — прошептал Иньит, придвигая ее ближе к себе.

Ей вдруг стало жарко. Но нет, еще не сейчас, она еще должна поблагодарить его за спасение из Гайдеварда… Однако только Невеньен набрала в грудь воздуха, как снаружи раздался крик. Иньит мгновенно напрягся, прижав ее к себе и положив ладонь на меч.

— Лекаря! Скорее, лекаря! — снова закричал мужской голос. Он раздавался откуда-то совсем рядом.

— Это Окарьет, — Невеньен дернулась, но Иньит продолжал держать ее. — Он мой секретарь, я должна проверить, что случилось!

— Даже не думай, — отрезал Иньит. Его карие глаза потемнели до черноты. Он ненадолго отстранил Невеньен и вытащил клинок из ножен. — Выбежишь сейчас — можешь попасться прямиком в ловушку.

Поколебавшись, Невеньен решила его послушаться. Она в самом сердце лагеря, и ничего непредсказуемого случиться не могло, если только королеву не пытались выманить из шатра. А с Иньитом было безопасно.

Однако когда к крику Окарьета добавились глухие стоны Эсти, Невеньен передумала.

— Может, лучше выйти и узнать, в чем дело?

К этому моменту голосов звучало уже много. Наверное, на звуки сбежались офицеры, беседовавшие у соседней палатки. Иньит кивнул.

— Ладно.

Он покинул шатер первым, держа в руках меч и прикрывая собой Невеньен. Два гвардейца у входа продолжали спокойно стоять, как будто происходящее в трех шагах от них совершенно их не касалось. Там, на земле, хватая себя за горло и царапая живот, скорчилась хрипящая Эсти. Высокий шнурованный ворот ее платья был развязан, и на коже набухали красные полосы. Оставалось совсем немного, чтобы она окончательно не содрала с себя одежду. Ее следовало накрыть и держать ей руки, чтобы Эсти не ранила себя, но столпившиеся вокруг нее мужчины лишь остолбенело таращились, вместо того чтобы что-то делать.

— Эсти!

Невеньен выскочила из-за спины выругавшегося Иньита, оттолкнула Окарьета и рухнула на колени возле служанки. Та судорожно закашлялась, словно пыталась выплюнуть внутренности, а затем согнулась, сжимая руками живот. В ее глазах стояли слезы невыносимой боли.

— Моя королева, вам лучше отойти, — один из офицеров попытался дотронуться до Невеньен и отдернул пальцы, наткнувшись на невидимый щит. Рядом с ней встал маг — кажется, его звали Парди. Хорошо, что он не ограждал ее от стонущей служанки. — Моя королева, она может быть заразна!

— Ничего она не заразна! — рявкнула Невеньен. Рядом с ней опустился Иньит, накрывший Эсти плащом. — Это…

Она осеклась. Нельзя же было сказать, что ее служанку пытались убить так же, как и Нэнью. Все признаки были одинаковыми — Невеньен до сих пор помнила рубцы на коже мертвой телохранительницы.

— Это тяжелый случай отравления, — громко произнес маг-телохранитель. — Я уже видел такое, она съела что-то несвежее.

Невеньен с удивлением оглянулась на него. Кто он такой, чтобы делать выводы? Прищурившись, она узнала парнишку, который сторожил тело Нэньи в яме Серебряных Прудов. Ах, теперь ясно… Отравление протухшей едой с кухни — вот чем тогда объяснили гибель королевской телохранительницы.

— Еще ни разу не видел, чтобы кто-то так травился, — возразил офицер.

— А я видела, — резко сказала Невеньен.

— Пожалуйста, разойдитесь! — прикрикнул Иньит. — Девушке плохо. Это не ваше дело, а лекаря.

По дорожке между шатрами уже бежал запыхавшийся Окарьет, а за ним, погромыхивая сундучком в руках, Залавьен. К счастью, он догадался позвать помощников, и двое рослых мужчин позади него тащили носилки.

— Отойдите от нее! — издалека завопил лекарь. — Ей нужно оказать срочную помощь, не мешайтесь!

Невеньен сжала запястье плачущей от боли Эсти.

— Тихо, тихо… Все будет хорошо, — прошептала ей Невеньен, уже зная, что ничего хорошо не будет.

На лагерь опускались сумерки, и в королевском шатре сгущалась темнота. Невеньен мерила шагами узкий проход между столом и сундуками, доходя до занавески, за которой пряталась ее кровать, и возвращаясь обратно. От переносной печки шел дымок, за решеткой яростно пылали дрова, хотя Невеньен не чувствовала исходящего от них жара. Не замечала она и того, что по ее лицу текут слезы.

Эсти умерла. Так же как и Нэнья, в мучениях, и Залавьен не смог облегчить ей боль — не успел. Ее тело отнесли на один из погребальных костров, которые жрецы складывали заранее перед битвами. Невеньен всегда поражала эта жестокая предусмотрительность, но, в конце концов, служители Небес и Бездны оказались правы — погибшие появились в лагере еще до схватки с Таннесом. Однако провести церемонию сожжения сегодня не успели, и выстаивать ночное бдение вызвался Бирди. Его лицо приобрело такой страшный оттенок бледности, не свойственный его быкоподобному виду, что жрец испуганно спрашивал, не упадет ли он в обморок. Слуга даже не удостоил его ответом — просто встал возле костра и застыл угрюмой статуей.

Все то время, пока Эсти умирала, Невеньен находилась рядом с ней, держа ее за руку и пытаясь утешить ласковыми словами. Когда служанка затихла и перестала метаться на соломенной постели, а лекарь объявил, что она мертва, Невеньен поразил запоздалый шок. Она знала, что существует угроза ее собственной жизни, и знала, что может пострадать кто-то из ее близких, как Шен или Бьелен в Гайдеварде. Однако Бьелен удалось отстоять, Шен Анэмьит не тронул, и даже у армии мятежников еще был шанс, — поэтому у Невеньен создалось ложное впечатление защищенности и неуязвимости. Она не верила, что беда способна подобраться к ней вплотную.

И вот, действительность снова догнала ее. Снова за ее поступки расплачивался кто-то другой.

Она слишком резко развернулась и ударилась ногой о сундук, зашипев от боли в ушибленном пальце. Тьер, который все это время сидел сбоку от ее стола, оторвался от толстого отчета Окарьета.

— Моя королева, присядьте рядом со мной и успокойтесь. Я могу отправить Лига за чем-нибудь для вас. Хотите?

Невеньен понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что Лиг — это настоящее имя Тени.

— Нет, спасибо. Я… не могу.

Тьер пристально посмотрел на нее, отложив бумаги.

— Тогда просто сядьте, пожалуйста, и давайте изучим отчет Окарьета о расследовании лорда Мелорьеса.

Невеньен, кусая губы, сделала еще несколько шагов. Что даст этот отчет? Ничего! Она и так знала, что преступник не установлен. Бестолково ковыряться в бумажках сразу после того, как погибла Эсти, как будто это могло ее спасти, не было никакого смысла. К тому же Невеньен была категорически не способна соображать. В ее глазах до сих пор стояла картина царапающей кожу служанки, а в ушах звучали ее стоны.

Советник, поняв, что ему отвечать не будут, нетерпеливо вздохнул.

— Значит, нет. Тогда, может быть, вы уже подумали о том, кто займет место Эсти?

— Нет, — мрачно ответила Невеньен.

Он что, считает, что она способна размышлять о назначении новой потенциальной жертвы предателя, не успело остыть тело ее верной служанки? Какой цинизм!

— Тем не менее вам нужна помощница, — твердо сказал советник. — Лучше отдать приказ безотлагательно, пока не наступила ночь.

Невеньен пораженно уставилась на него. В груди собралась тяжесть, готовая прорваться очередным ливнем слез — уже третьим с того момента, как Эсти прекратила дышать.

— Лорд Тьер! — со страданием произнесла Невеньен. — Вы серьезно? Погребальный костер еще не сгорел, и душа Эсти еще бродит между нами! А вы требуете, чтобы я вот так… предала ее память?

На скулах Тьера двинулись желваки.

— Я серьезен, как никогда, моя королева. Я понимаю, что Эсти была вам близка, но призываю вас подумать о тех людях, кто еще жив. В лагере больше трех тысяч человек, ваших подданных. Они наблюдают за вами. Хорошо, что вы переживаете из-за служанки, — это повысит мнение о вас в глазах простолюдинов. Но вы не имеете права убиваться из-за этого. Если смерть каждой служанки будет выбивать вас из колеи до такой степени, что вы забудете о своих обязанностях, то подданные перестанут на вас надеяться, справедливо решив, что вы всего лишь слабая женщина.

— Но прошел всего час!..

— Целый час, — поправил Тьер. — В который вы ничего не сделали, хотя у нас столько проблем, что впору быть похороненными под ними.

Увидев, как изменилось ее лицо, он со вздохом отложил бумаги и сложил руки на коленях.

— Послушайте, вы наверняка думаете, что взваливать на вас, неискушенную юную девушку, все обязанности правительницы мятежников было неправильно. Но вы здесь, у Эстала, под вашим началом целая армия, и я не заметил, чтобы вы в последнее время так же стремились домой, исполнять долг младшей дочери, как и раньше. Согласившись с тем, что вы королева, вы вступили в вечную войну — с узурпаторами трона, другими государствами, недовольными лордами, возмущенными крестьянами и иногда даже с самой собой. На войне всегда есть жертвы, но вы обязаны помнить, что за вашей спиной намного больше людей, от вас зависящих, чем вы можете представить. Вы не имеете права раскисать. Иначе, поддавшись скорби по одному человеку, вы рискуете потерять три тысячи или больше.

Руки Невеньен, готовые сжаться в кулаки, безвольно повисли. Мудрый Тьер, как всегда, был прав.

— Может быть, мне все-таки послать Лига к Залавьену за успокаивающей настойкой? — мягко спросил Тьер.

— Нет, — Невеньен сглотнула слезы и села за стол. — Я справлюсь так.

— Вы молодец, — тихо произнес советник. — Вы очень достойно выдерживаете все удары судьбы. Когда я выбирал невесту для Акельена, я и вообразить не мог, что вы окажетесь настолько волевой женщиной. Намного более сильной, чем был сам Акельен.

Она растерянно хлопала ресницами, слушая этот неожиданный комплимент. Это она-то — волевая? Она — которая мечтала трусливо сбежать из Серебряных Прудов обратно под родительскую опеку и теплое материнское крылышко? Она — которая тряслась по ночам в Гайдеварде от бессилия и безысходности и была так испугана сейчас?

— Ну, займемся все-таки делами, — Тьер, вернув себе строгий вид, снова взялся за отчет. — Для начала я бы предпочел вернуться к вопросу о вашей новой служанке, пока час еще не поздний. Если у вас никого нет на примете, как насчет той девушки, что была с вами в Гайдеварде? Где она сейчас?

Невеньен напрягла память. Она справлялась о Шен, но с такой лавиной проблем упомнить все было невозможно.

— Кажется, ее отправили помогать хирургам. Там ее навыки могут пригодиться больше, чем в другом месте.

— Возможно, ее навыки пригодились бы лучше всего на должности вашей служанки? — намекнул Тьер.

Невеньен сдвинула брови.

— Она же сехенка.

По сути, в этом не было ничего страшного. Услугами сехенов пользовались все, за исключением отдельных личностей, таких, как Гередьес. Но в высшем свете считалось, что работа, выполненная южным народом, всегда будет менее качественной, чем работа кинамцев. К тому же сехены из-за особенностей своего характера были не способны справиться с заданиями, подразумевающими разноплановость и большую ответственность. В Гайдеварде Шен показала себя неплохо, однако вряд ли этого было достаточно для того, чтобы быть личной служанкой королевы.

— Не будьте предвзятой, — предостерег Тьер. — Вероятно, эта девушка не лучшая кандидатка, но вы сами говорили, что за вас она готова отдать жизнь. У нее хорошие рекомендации от леди Танэль Аргаст, родственницы лорда Ламана, к тому же Шен спаслась из Аримина и собственными глазами видела случившуюся там трагедию. Люди наверняка оценят ее поступление на службу к вам как еще один широкий жест в сторону тех, кто пострадал на Севере. И не забывайте: мы заключили союз с сехенами. Они будут ждать, что вы возвысите кого-нибудь до уровня, о котором прежде они могли лишь мечтать. К тому же сехены исполнительны. Я проверил это на собственном опыте, — он кивнул в сторону полога, за которым, невзирая на мороз, его ждал Тень. — Позже вы сможете заменить эту девушку, если вам так захочется.

Опять политика… Она влияет даже на выбор ее ближайшей служанки. Невеньен потерла переносицу. Ладно, почему бы и нет? Шен — не такой уж плохой выбор. Скорее, наоборот. Надо, конечно, будет разобраться с ее манерами, но Тьера этим однозначно не следовало загружать.

Позвав Окарьета и сделав необходимое распоряжение, Невеньен вернулась за стол. Пора было перейти к более важному делу.

Она взяла в руки пачку бумаг, которую отложил, изучив, Тьер. Там были приведены старые сведения по убийству Нэньи и свежие — о том, кто мог пытаться отравить королеву. Расследование, как и в прошлый раз, поручили Мелорьесу, но похоже, что ему опять не удалось ничего выяснить. Яд подсыпали в печенье, и лишь чудом его не съел никто кроме Эсти, которая нахваталась горячих вкусностей, не успев дойти до секретаря. Допрос пекаря ничего не дал — он неистово клялся, что понятия не имеет ни про какой яд и только хотел порадовать королеву. Возможно, этот человек и был виновен в нынешнем отравлении, но его никак нельзя было обвинить в предыдущем — пекарь оказался северянином, который пришел в лагерь в последний месяц, узнав, что мятежники обещают разделаться с када-ра. А искать подозреваемых среди тех, кто крутился возле полевой кухни, было смешно — мимо нее ходил весь лагерь. Тем не менее Мелорьес попытался выяснить, чьи лица там примелькались, сравнил их со списком из Серебряных Прудов и указал несколько повторяющихся имен. Невеньен пустым взглядом посмотрела на перечень, в котором присутствовали Иньит с его разбойниками, Вьит, чей слуга, что не удивительно при полноте и аппетите его хозяина, чаще всех захаживал за перекусами, и сам Мелорьес.

В общем, его расследование опять зашло в тупик. Невеньен зажмурилась, проведя пальцами по уставшим глазам. Почему-то она так и думала, что это произойдет.

— Может, он сам предатель?

— Не исключено, — ответил Тьер. — Яд подсыпали не куда-нибудь в суп, а в печенье, хотя сделать первое было намного проще, — он покачал головой, удивляясь пекарю. Выпекать сладкие печенья в военном лагере, на походной кухне, было непростой затеей, несмотря на то что еду для лордов готовили отдельно от солдат. — Преступник знал, что вы любите сладкое. Учитывая, сколько в последнее время было странных совпадений, искать нужно кого-то из вашего ближайшего окружения.

— Значит, вы действительно думаете, что это один из советников? — убитым голосом спросила Невеньен.

Мысль об этом казалась дикой. Неужели они стали бы рубить сук, на котором сидят?

— Я не знаю, — неохотно сказал Тьер. Он постучал длинными ногтями по столу, выдавая нервозность. — Я пытался выяснить это своими методами, но изменник достаточно хитер, чтобы не оставлять свидетельств своего предательства. Либо мои помощники искали не там, где требуется. Когда я занимал должность эльтина центральных земель у короля Ильемена, на меня несколько раз устраивали покушения, и по собственному опыту я знаю, что обычно убийцами становится всякая мелочь: прислуживающий на кухне мальчишка, который за несколько медяков согласился подсыпать в еду непонятный порошок, поломойка, которой пообещали устроить жизнь ее детей, и так далее. Истинный заказчик им никогда не известен. Нам должно крупно повезти, чтобы мы нашли человека, который все это устроил, а не просто исполнителя. Надежда только на одно — что на предателя надавит Гередьес, требуя как можно скорее с нами расправиться, и он засуетится, выдав себя.

— Больше не буду ничего есть, — пробормотала Невеньен. — Только фрукты. Целиком.

— Вы в самом деле думаете, что единственный способ от вас избавиться — это подсыпать яд? — скептически заметил Тьер.

Обнадежил, ничего не скажешь.

Она уронила голову на сложенные на столе руки, чувствуя, как к горлу подкатывается отчаяние. Пречистые Небеса, как же она устала! Как будто ей и без этого предателя мало проблем… Из-за него пострадала Эсти. Кто будет следующим? Иньит? Он ведь тоже мог сегодня съесть это проклятое печенье.

За у входа в шатер кто-то зашумел.

— Моя королева, разрешите войти.

— Да, Окарьет. Что случилось?

Полог приподнялся, и в просвете появился секретарь. Его круглое лицо вспотело, а взмокшие вихры торчали в разные стороны. Работы у него с утра увеличилось — он носился по всему лагерю, собирая для госпожи сведения, которые нельзя было доверить никому другому. Гибель Эсти, случившаяся у всех на глазах, не могла не вызвать неприятных слухов, и Невеньен поспешила объявить, что служанка мучилась желудком уже давно и скончалась от того, что в условиях военного похода не смогла поддерживать предписанную лекарем диету. К счастью, распространению нужной молвы поспособствовал и маг, который охранял Нэнью в Серебряных Прудах. Он, похоже, искренне верил, что обе женщины умерли от тяжелого вида несварения. Или же был умнее, чем кажется.

Вместе с секретарем в шатер вступил хмурый Парди, не спускавший с секретаря пристального взгляда. Телохранителям было четко приказано охранять королеву от всех, исключая Тьера.

— Записка от лорда Мелорьеса, моя королева, — Окарьет протянул ей заклеенный воском конверт.

Невеньен уже подняла руку, но Тьер неожиданно перехватил ее запястье.

— Стойте. Юноша, вскрой этот конверт.

В другое время эта предосторожность показалась бы излишней, если не смехотворной. Но не сейчас. Невеньен кивнула Парди, чтобы он подчинился советнику. Юноша неаккуратно порвал бумагу, случайно испортив и лежащую внутри записку. Убедившись, что там нет ничего опасного, он передал ее королеве, и Невеньен всмотрелась в каллиграфический почерк Мелорьеса.

— Он просит созвать совет, — с удивлением произнесла она, дождавшись, пока секретарь и маг выйдут. — Хочет обсудить на нем личность вероятного предателя. Почему он не может объявить об этом на суде?

Предполагалось, что сначала будут получены доказательства вины предателя, его схватят, а затем устроят публичный суд по всем правилам. Какой смысл выносить это на совет и переливать из пустого в порожнее, если дел, которые нуждаются в срочном решении, и без того навалом?

— Ответ может быть только один. Мелорьес подозревает кого-то из ваших близких и боится, что публичный суд вызовет грандиозный скандал.

— Замечательно, — упавшим голосом произнесла Невеньен.

Вот только грандиозного скандала ей и не хватало.

Невеньен стояла у западных ворот и ждала прибытия отряда лорда Боссьера, который уже показался впереди и поворачивал с Тарамилской дороги к лагерю. Рядом посмеивался в щетину Ламан, довольный, как малый ребенок, из-за того что успел прийти раньше генерала Стьида, с которым они теперь соперничали за власть. За его широкой спиной стояла Бьелен. Тьер обязал ее встречать каждого гостя. Его цель была проста — мужчины, приезжавшие злыми и уставшими, если не оттаивали при виде красавицы, то по крайней мере сдерживались от того, чтобы выплеснуть свои эмоции в присутствии леди, которая выспрашивала об их потребностях и провожала по лагерю. Бьелен такому применению ее дипломатического таланта не слишком радовалась, да и расчет Тьера оправдывался не всегда. Например, один из посланников Гередьеса ехидно заметил, что «там, где заправляют бабы, успеха никогда не будет».

Это относилось к одной Бьелен. Невеньен, хотя факелы слепил ее заплаканные глаза, знала, что все взгляды устремлены на нее. Может быть, она и не перестала быть марионеткой, но уже превратилась в нечто большее. За ней пристально наблюдал весь лагерь. Даже тем, кто знал об истинной роли главного советника, было интересно, что представляет собой королева и как она поведет себя в непростой ситуации. Некоторые откровенно проверяли ее на прочность, и не только генерал Стьид. Иногда казалось, будто это делает сам Тьер. Это он заставил ее встречать отряд лорда Боссьера, и Невеньен не сопротивлялась лишь потому, что осознавала его правоту. Союзнику следовало продемонстрировать важность его вклада в общее дело, а люди должны были видеть вместо растерянной девушки, которая печалится по погибшей служанке, уверенную в себе правительницу. Не просто «бабу», а женщину, которая так или иначе добьется своего.

Сказать было легче, чем сделать, тем более когда хотелось бросить все, упасть лицом в постель и рыдать. Спрятаться, оказаться где-нибудь в таком месте, где не будет ощущения, что ей в спину направлен нож убийцы.

Находиться у всех на виду Невеньен привыкла давно, но впервые ей было от этого настолько страшно. Вокруг было слишком много людей: слуги, гонцы, солдаты, аристократы, — и любой из них мог желать королеве смерти. Возможно, убийца стоял сейчас за шатрами и целился в нее из лука или собирался убить магией. Телохранители клялись, что постоянно огораживают Невеньен полным щитом, но ведь она не видела энергию, а значит, не была уверена в том, что это правда. Что если предатель — один из них, а яд подсыпал, чтобы отвести от себя подозрение?

Она вытерла лоб, вспотевший, невзирая на легкий морозец. Страх мучил ее, вынуждая колени трястись и превращая обращенную к гостям улыбку в гримасу. Как назло, повозки и уставшие люди растянулись по дороге, продлевая терзания Невеньен.

— Лицо сделай не таким страдальческим, — процедила сквозь зубы Бьелен, не снимая приклеенной улыбки.

Сама она казалась источающей радушие. Осанка гордая, в глазах — блеск радости от того, что к ним присоединился такой замечательный человек, как лорд Боссьер. Хотя Невеньен, перед тем как подойти к воротом, сама слышала неподобающую женщине ругань сестры на то, что ей ни мгновения не дают отдохнуть от этих лордов, чтоб они все утонули в желчи Ревета. Как бы Невеньен к ней ни относилась, Бьелен действительно обладала дипломатическим талантом. По крайней мере, в части притворства.

И сейчас Невеньен это раздражало особенно сильно.

— Что-то ты не выглядела счастливой, когда убили Лиму и ты боялась, что тебя изнасилует Анэмьит, — огрызнулась она.

Безупречная маска Бьелен дрогнула, но девушка сразу взяла себя в руки. Невеньен внутренне сжалась, готовясь к потоку язвительностей, однако сестра не стала давать волю острому языку.

— Ты королева, — напомнила она без тени ехидства, — и не можешь позволить себе показывать недовольство. Представь, что подумает лорд Боссьер, когда увидит тебя с такой кривой рожей.

Конечно, он решит, что ему здесь не рады. Или что королева всего лишь девчонка, которая не может уследить за собственным поведением. Невеньен тяжело вздохнула.

Она не имеет права на горе. Не имеет права на страх. На что она вообще имеет право?

Тем не менее, когда часовые прокричали приветствие и чалый конь лорда Боссьера миновал ворота, Невеньен все же изобразила гостеприимное выражение. Правда, она не была уверена, что союзнику есть до этого хоть какое-то дело.

Плотный мужчина сидел в седле мешком. Факелы осветили его плоское лицо с широкими скулами, скорее принадлежащее фермеру, чем высокорожденному. Густые брови Боссьера были сдвинуты и немного приподняты вверх, создавая впечатление, будто лорд чему-то удивлен, однако вблизи стало ясно, что он напуган и разочарован. На встречающих Боссьер не обратил никакого внимания. Он продолжал крутить головой и смотреть поверх голов суетящихся возле ворот мятежников. Сначала Невеньен показалось, что он кого-то ищет, но потом поняла, что он пытается разобрать в ночной темноте размеры лагеря. Судя по всему, они подвели его ожидания.

Прежде чем пробормотать ответные приветствия, Боссьер оглянулся, словно гадал, не развернуть ли ему коня и не поехать обратно. Однако менять решение было поздно — выезд загораживали неуклюже вкатывающиеся в лагерь обозы и его же люди, в глазах которых стояло облегчение от того, что они наконец достигли конца пути.

— Моя королева, — аристократ неловко соскочил на землю, разбрызгав размокший снег, и поклонился Невеньен. Притом его бегавшие глаза как будто не видели королеву и игнорировали даже Бьелен. Невеньен тщетно попыталась убедить себя, что это от усталости и замешательства. — Лорд Тьер писал мне, что солдат под вашим началом намного больше, чем я могу видеть сейчас. Почему ваш лагерь такой маленький?

Невеньен с трудом удержалась, чтобы не заскрипеть зубами. Тьер соврал, причем не только в этом, иначе трясущихся от ужаса перед Гередьесом союзников было не собрать до скончания веков. Однако ее разозлила не ложь — ставя на письма королевскую печать, Невеньен их все-таки читала, — а то, что Боссьер и сам не был честен. Он обещал привести не меньше трехсот человек, а пришло с ним никак не больше ста. Спрашивать его, куда делись еще две сотни, было бессмысленно. Невеньен уже наслушалась всяких оправданий от других союзников и не думала, что Боссьер изобретет что-то новенькое. Зима, погода плохая, зов от истинной королевы оказался внезапным, народ собрать не удалось, а даже согласившиеся крестьяне, выйдя за ворота домов и заморозив носы, тотчас возвращались обратно — причин насчитывалось достаточно, и, увы, не все из них были неправдой.

— Прибытие союзников еще ожидается, — спокойно произнесла Невеньен, — а сравнительно небольшой лагерь — это часть нашего плана, лорд Боссьер. Если бы мы начали собирать возле Эстала крупные силы, нас бы разбили гораздо раньше, чем мы бы подобрались к столице и выгадали удачный момент, когда нас никто не может атаковать.

Это тоже было обманом. Но Боссьер, расслабившись, кивнул. Людям вообще нравилось считать, будто у правителей все четко спланировано, а лорду, раз он уже добрался сюда, надо было верить хоть во что-то.

— Приятно слышать, — сказал он. — Лорд Тьер рассказывал мне, что у вас есть некий секретный план, подробности которого он опасался сообщать в письме, но который обязательно приведет нас к победе. Значит, это правда?

— Естественно, — ровным голосом ответила Невеньен. — Это чистейшая правда.

Отделавшись от Боссьера, который дотошно выпрашивал ее о положении дел, Невеньен вернулась в шатер и исполнила лелеемую мечту — не зажигая свечи, рухнула на постель, зарылась в ворсистое одеяло и накрыла им гудящую голову. Таких союзников, воровато оглядывающихся, — без пяти мгновений предателей — хотелось выгнать прямо сейчас, не дожидаясь, пока они удерут. Но сделать так было равносильно закапыванию самого себя в могилу, поэтому приходилось терпеть. А потом, если секретный план осуществится, терпеть Невеньен придется всю жизнь.

В носу снова защипало, и она сморщилась, сдерживая слезы. Это было невыносимо. В потоке забот для скорби не оставалось места, и Невеньен хотелось плакать уже не из-за Эсти, а из-за измождения. Она и представить не могла, что короткое сидение у столицы обернется таким мучением. Да что там — она вообще не думала. Ей казалось, что отец чудесным образом соберет для них возле Эстала всю армию центральных земель — многотысячное войско — и бояться будет нечего, даже если провалятся восстание сехенов внутри крепостных стен и тот самый тайный план. Но Стьид не мог за несколько оставшихся до коронации дней привести к Эсталу верные лично ему отряды, а таких было немало, хотя он и пообещал разделаться со всеми офицерами, которые могли продаться Иньиту. Восстание сехенов тоже следовало готовить дольше, чем три-четыре дня. Через час после сумерек Виш встретился с одним из шпионов и назвал имена лордов, которые община обязалась устранить. Список показался Невеньен внушительным, однако кесет смотрел на вещи более трезво. Он предупредил, что хорошо, если союзники-сехены выполнят хотя бы половину обещаний. Эффект от их действий будет, но вряд ли такой, на какой рассчитывали Тьер и Невеньен. Паника в городе не возникнет.

Спасти их мог лишь секретный план. План, который одна часть союзников считала лишь «наведением тумана» от окончательно свихнувшихся мятежников, а вторая — тем, что обеспечит гарантированный успех. Только Невеньен, Тьер и еще пара доверенных человек знали, что все висит на соплях.

Но слезами горю было не помочь. Она должна была делать то немногое, что могла. Конкретно в данный момент — выспаться, если уж выдалось свободное время.

Невеньен заставила себя сесть и снять с ноющих ног сапоги. В Серебряных Прудах и Остеварде ей обычно удавалось все решать, не выходя из кабинета, однако здесь ей приходилось бегать из одного конца лагеря в другой, причем не по одному разу. Стукнуть кулаком по столу и приказать явиться к ней в походных условиях было сложно. Зачастую люди не могли оторваться от важных дел или им по некоторым соображениям не стоило появляться возле ее шатра. Поэтому икры Невеньен с непривычки болели, а ступни, то потеющие в теплых носках, то замерзающие от ожидания на холоде, зудели.

Сбросив сапоги, Невеньен начала распускать косы с вплетенными в них лентами. Когда волосы волной легли на плечи, она огляделась в поисках ларца с принадлежностями для причесок, но в темноте его очертания рассмотреть не получилось. Шен приступала к обязанностям только завтра; попросить о помощи было некого. Что за печаль…

Лента, зашуршав, упала возле постели. Невеньен решила, что найдет ларец завтра, когда будет светло. Скинув платье, она замоталась в одеяло, подтянула к себе колени и засунула замерзшие пальцы в сгибы ног, чтобы поскорее согреться и заснуть.

Однако почти сразу она поняла, что заснуть не получится.

Лагерь, гигантское живое существо, тихо рокотал, глухой к треволнениям отдельного человека. Королевский шатер находился в сердце лагеря, неподалеку от шатров всех важных чинов и лордов-союзников. Мимо то и дело пробегали гонцы, с неосторожной громкостью разговаривали аристократы. Причем в центре было еще относительно спокойно, а будь Невеньен среди солдатских палаток, кто-нибудь обязательно нестройными голосами пел песню, а то и раздавались бы другие звуки — страсти. Ламану и Стьиду не удавалось выгнать всех проституток, потому что каждый день из Эстала, чуя наживу, прибегали все новые, и всегда находились солдаты, которые предпочитали понести наказание ради короткого удовольствия.

Невеньен перевернулась на другой бок, но сосущее под левой лопаткой одиночество не исчезло. Она уже привыкла к тому, что рядом с ней, прямо под рукой, кто-то есть: в Остеварде — Эсти, в Гайдеварде — Бьелен и Шен. Сейчас рядом не было никого.

Как и всегда, когда ей было плохо, она вспомнила об Иньите. После того как лорда-разбойника чуть не отравили вместе с ней, Тьер настойчиво посоветовал (фактически приказал) им видеться как можно меньше, убив этим сразу двух зайцев — давать меньше почвы для нежелательных слухов и уменьшить опасность покушения, так как изменник мог нацелиться и на лорда-разбойника. Иньит, который обычно сопротивлялся давлению Тьера, на сей раз согласился с поразительной легкостью. Невеньен решила, что это ужасно несправедливо. Он был единственным человеком, возле которого она чувствовала себя спокойно. Неужели, лишив Эсти, у нее забирали и Иньита?

А ведь она так и не поблагодарила его за спасение из Гайдеварда. Невеньен свесила ноги с кровати, нашаривая сапоги. Если ей суждено умереть от руки предателя, то пусть Иньит хотя бы не считает ее неблагодарной. Она должна была сказать ему, что в последние мгновения будет думать только о нем. А если убийца захочет умертвить вместо нее Иньита, то пусть лучше они умрут вместе.

Когда ее басом позвал телохранитель, Невеньен успела натянуть платье и взять пояс, который от неожиданности выпал из пальцев.

— Моя королева! Вы не спите?

Она раздраженно подумала, что даже если бы и спала, то уже все равно бы проснулась.

— Нет. Что такое?

— К вам леди Бьелен.

Невеньен опешила. Сестра обращалась с проблемами к Тьеру, так как с тем, с чем не удавалось справиться ей, королева и подавно не разобралась бы. На дружеский визит это тоже было не похоже. После Гайдеварда они общались только по делу, сделав вид, что никакого пленения не было. Бьелен быстро вернула себе игривые манеры, и ей явно не хотелось ни о чем вспоминать. Невеньен тоже не горела желанием поднимать в памяти эпизоды, в которых она по ночам от отчаяния кусала себе локти или дрожала в главном зале, боясь, что секретарь повернется и заметит, как она льет яд ему в кубок.

В общем, в лагере между ними все пошло по-старому. Так и что тогда Бьелен здесь делать?

— По какому она вопросу?

— Великая Бездна! — раздался сердитый голос сестры. — Мне кричать об этом на весь лагерь? Ты что, не пустишь меня?

То, что она отказалась назвать причину, настораживало. Впрочем, Бьелен могла сделать это просто из вредности.

— Заходи, — поколебавшись, ответила Невеньен.

Она приосанилась, готовясь к очередной словесной битве. Однако у нее открылся рот, когда Бьелен, сопровождаемая двумя телохранителями, ступила в шатер. Следовавшая за ней служанка держала в руках поднос с бутылкой сантийского вина и двумя серебряными кубками, инкрустированными драгоценными камнями.

— Темновато, но обстановка подходящая, — сказала сестра, придирчиво осмотрев «кабинет». — Надеюсь, ты не против выпить со мной?

— Но…

Выбитая из колеи внезапным предложением, Невеньен не могла подобрать слов. Выпить? С женщиной, которая, несмотря на все то, через что они прошли, оставалась любовницей ее погибшего мужа и соперницей? Может, это она хочет ее отравить?

Не дождавшись ответа, Бьелен пристально вгляделась в ее лицо. Когда она заговорила, ее голос был на удивление мягким.

— Послушай. Я знаю, как это тяжело — потерять любимую служанку. Когда убили Лиму, мне было не до оплакивания. И тебе сейчас тоже. Если их души все еще бродят по земле, то им будет приятно, что мы о них вспоминаем.

Невеньен уставилась на свои ноги. Намерения Бьелен были самыми чистыми. А она уже понапридумывала…

— Если ты мне не веришь, я выпью первой, — сменив тон на бодрый, произнесла сестра и повернулась к бледной невыразительной служанке. — Илга, налей-ка мне вина.

Девушка, почти точная копия серенькой Лимы, наполнила кубок. Бьелен, подняв его тонкими пальцами, на которых блеснули золотые кольца, пригубила красный напиток.

— Ну как, я прошла проверку? — насмешливо спросила она.

Бьелен была бы не Бьелен, если бы не нашла, над чем поиздеваться. Особенно если повод для этого она создала сама.

— Присаживайся, — вздохнула Невеньен.

Ради памяти Эсти она готова вытерпеть острый язык сестры и даже отложить посещение Иньита.

Служанка, поставив поднос, по приказанию хозяйки исчезла за пологом. Невеньен села за стол, пригласив Бьелен присоединиться к ней. Однако та, бросив на стул плащ с куньей подкладкой и оставшись в бордовом платье, медлила и смотрела на застывших у входа гвардейцев.

— Скажи мне, сестра, мы с тобой будем вдвоем или нет? Я, конечно, не против совместного времяпровождения вчетвером, — она многозначительно подвигала бровью, — но предпочла бы сегодня приличную компанию. Или меня нужно обыскать на предмет спрятанных в чулке ножей?

Она подмигнула Парди — самому привлекательному из двух мужчин. Тот усмехнулся и медленно, но все же отвел взгляд в сторону.

— Обойдемся без этого, — строго произнесла Невеньен. Еще не хватало Бьелен соблазнять ее телохранителей. — Гвардейцы, оставьте нас.

Когда полог опустился, Бьелен села напротив сестры и сама налила ей вина, заодно и обновив напиток в своем кубке. Невеньен вдохнула насыщенный цветочный аромат и попробовала холодную жидкость. Пречистые Небеса, какой приятный, совсем не терпкий вкус… Не зря сантийское считалось лучшим из вин. Оно напоминало о теплом, ласковом лете, и Невеньен на мгновение поддалась его очарованию.

— Где ты достала сантийское? — спросила она.

Личные финансы Бьелен тоже находились на грани краха. Большую часть своего состояния она носила на себе в виде немногих украшений, и позволить себе такое дорогое вино она вряд ли могла.

— Лардамьел поделился, — сестра пожала плечами. — Думал, что я выпью вместе с ним и он под это дело завалит меня в своем шатре, а я взяла бутылку, поблагодарила и ушла. Ты бы видела его рожу.

Невеньен, не удержавшись, прыснула со смеху. Лорд Лардамьел, один из союзников, приведший всего пятьдесят человек, был очень глуп, невероятно спесив и чрезвычайно жаден. Им было несложно управлять, но вытерпеть его общество было почти невозможно. Лардамьел искренне гордился своим «неоценимым» вкладом и считал, что имеет полное право на то, чтобы с ним делились всеми планами и спрашивали его совета. Ламану стоило больших усилий держать этого мужчину подальше от себя, и Невеньен многое отдала бы за то, чтобы посмотреть, как у него меняется лицо, когда Бьелен забирала дорогое вино.

Смех прозвучал в темной палатке неожиданно жутко. Невеньен, испугавшись и укорив себя за неподобающее поведение, замолчала. Как она вообще осмелилась веселиться, когда к их лагерю приближались северные волки Таннеса, среди союзников прятался предатель, а Эсти лежала на погребальном костре? Бдение возле нее отстаивал Бирди, но, по совести, это должна была делать Невеньен. Ведь служанка погибла из-за нее.

Бьелен, которая тоже уже начала улыбаться, погрустнела.

— Ну, что пригорюнилась? Эсти вспомнила?

Невеньен кивнула.

— Извини.

— Извиняться тебе нужно не передо мной, а перед духом Эсти, если только она не одобряла смех. Но мне кажется, что все было как раз наоборот, — Бьелен положила подбородок на изгиб ладони и сделала из кубка глоток. — Лима, к примеру, сама говорила мне, что не хочет, чтобы возле ее погребального костра кто-то рыдал. Звук плача приводил ее в ужаснейшее раздражение, а сцены с семьями, воющими над мертвецами, заставляли ее выдирать волосы. Душа отправляется на Небеса, в Энэвьелад — над чем тут горевать? Остается только молиться, что кто-нибудь сложил для Лимы погребальный костер, чтобы она наверняка достигла Небес, — печально добавила Бьелен.

Разбойники Джори и Анэмьит, усадив на коней трех девушек, не стали заморачиваться погребальными церемониями и бросили трупы прямо на тракте. После освобождения узнавать, как поступили с телами, времени не было. Невеньен надеялась, что если их обнаружил местный дорожный патруль, то стражники все же сложили костры, а не просто оттащили мертвых с пути и покидали гнить на обочине.

— Я не знаю, как Эсти относилась к плачу и смеху, — произнесла Невеньен. — Мы с ней никогда не говорили о таких вещах.

— Еще бы. Об этом не задумываешься, пока тебя не ударяет, — пробормотала Бьелен. — Но не думаю, чтобы она мечтала о том, как ты будешь убиваться. Ты ведь дорожила ей?

— Конечно!

Вот только осознание, что после ухода из родной семьи Эсти стала для нее самым близким человеком, пришло слишком поздно, когда служанке об этом было уже не сказать. Невеньен опять поникла.

— Тогда выпьем за дорогих нам подруг, — тихо сказала Бьелен, легонько стукнув краешком своего кубка о ее кубок.

После еще нескольких глотков Бьелен потянуло на забавные истории об их с Лимой приключениях, и Невеньен, как ни старалась, уже не могла не хихикать. Сестра рассказала в грубовато-непринужденной манере, свойственной скорее простолюдинам, чем аристократам, но Невеньен не обращала на это внимание и с неподдельным интересом слушала повороты сюжета. А потом и сама поделилась парой баек о неудачных любовных похождениях, которые ей когда-то поведала о себе Эсти.

Когда на донышке бутылки оставалось уже совсем чуть-чуть, Невеньен поняла, что внутри немного ослаб тот тугой узел, который начал формироваться еще давно, до пленения и даже до смерти Акельена. Развязаться полностью он не мог до тех пор, пока Гередьес сидел на троне и не были изгнаны када-ра, но уже это было большим достижением и принесло Невеньен толику спокойствия. Тьер считал, что ненужные переживания вытеснит большой объем работы, но на самом деле это лишь ухудшало положение. Невеньен не хватало именно того, что дала ей Бьелен, — разговора по душам.

И ей не хотелось, чтобы он заканчивался.

— Может быть, продолжим? — намекнула она, когда Бьелен разлила по кубкам остатки вина.

Та лукаво улыбнулась.

— Ага, кажется, кому-то понравилось. Тогда ты угощаешь.

— Хорошо. Сантийское мне достать неоткуда, но что-нибудь попроще…

— Моя королева! — прервал ее басовитый телохранитель из-за полога. — К вам посетитель.

Невеньен поморщилась. Видеть кого-то иного, кроме Бьелен и разве что Иньита, ей сейчас претило.

— Это, наверное, Илга! — догадалась Бьелен. — Вернулась спросить, буду ли я сегодня ночевать у себя.

— Пусть посетитель войдет, — разрешила Невеньен.

Однако в шатер ступила вовсе не служанка. Это был юноша в солдатском мундире с крылатой эмблемой гонцов на груди.

— Моя королева. В лагерь прибывает лорд Таймен Ригнар с воинами. Генерал Стьид хочет, чтобы вы его приветствовали.

— Но на дворе ночь! — попыталась возразить Невеньен.

В такой час мало кто рисковал передвигаться по занесенным снегом дорогам — проще было сломать ногу, провалившись в незамеченную яму, чем поспеть вовремя в назначенное место. Лорд, который отдал приказ своим людям тащиться в густой зимней темноте, должен быть сумасшедшим.

— Мне передать генералу Стьиду ваш отказ? — уточнил гонец.

Невеньен торопливо прикрыла рот, из которого рвалось раздраженное «Естественно!» Отказ даст отцу лишний повод издеваться над ней, к тому же неизвестно, что за новости привез этот Таймен.

Но снаружи действительно стояла середина ночи — время, когда не спят только часовые. И после половины бутылки сантийского уставшая за день Невеньен не была уверена в своих ногах, не говоря уже о том, что она вполне могла ляпнуть что-нибудь необдуманное. Лучше было остаться в шатре и встретиться с Тайменом утром, на свежую голову.

А еще она боялась нарушить краткий момент перемирия в отношениях с сестрой. Это казалось ей ценнее, чем официальные расшаркивания перед очередным союзником.

— Тебе нужно идти, — сказала Бьелен. Не дожидаясь ответа, она поднялась и надела плащ. — Ты королева. У тебя есть обязанности, а все остальное должно потерпеть. Продолжим как-нибудь потом.

— Спасибо тебе, — ответила Невеньен.

Она зажмурилась и помотала головой, приходя в себя после вина. Кончик косы, наскоро заплетенной перед приходом сестры, больно ударил по руке. Набросив на плечи горностаевую накидку, Невеньен шагнула к гонцу и перед самым выходом замерла. На лбу чего-то не хватало.

— Диадема! — вспомнила она.

Перед сном она всегда снимала и клала ее на бархатную подушечку на столе в «кабинете». Бьелен, стоявшая к обручу ближе, с усмешкой подала его сестре.

— Чуть не забыла про самое важное?

Невеньен промолчала. О вещи, которую месяц назад она с удовольствием отдала бы Гередьесу, теперь забыть было не так легко.

Невеньен шагала к северным воротам лагеря в раздражении, виной которому был Таймен. Имя казалось ей знакомым, но вспомнить, кто это, не удавалось. Главным было то, что этот мужчина помешал ее редкому отдыху, и Невеньен не понимала, почему для встречи с лордом требовалась именно она. Королева, как хозяйка лагеря, по обычаю должна была привечать всех, кто к ней присоединялся, но в действительности следовать этому правилу было почти невозможно.

Узрев суматоху, которая творилась у ворот, она застыла. Теперь стало ясно, почему Стьид желал видеть ее среди встречающих. Внутри ограждения толпились человек триста, не меньше, а еще часть осталась за пределами лагеря. Частокол пришлось перенести, чтобы разместились все, а некоторые отряды уходили в другие части лагеря, чтобы занять предусмотренные для них места. Невеньен оглядела группу новоприбывших, проходивших мимо нее. Все они были одеты разномастно, с разным вооружением и неполными доспехами, а большинство вообще без них, с вилами и косами. Это были не профессиональные солдаты, а крестьяне и ремесленники, причем вряд ли из одного владения. Проще говоря, это был сброд, зато их было много. Похоже, Таймен собирал по дороге всех, кого только мог.

Сам лорд стоял в некотором отдалении от дороги. Невеньен заметила сначала высоченного Ламана и отца, только потом Таймена, державшего под уздцы крупную серую лошадь. При виде статного северянина с копной густых золотистых волос, на которых сбоку была заплетена тонкая коса, к щекам Невеньен прилила кровь. Это же тот самый сумасшедший лорд из Серебряных Прудов, который донимал ее экономическими вопросами! При последней встрече она так ему нагрубила, что стыдно было до сих пор. На его месте Невеньен прокляла бы мелкую нахалку, которая за целый месяц не сподобилась его выслушать, и разорвала бы все отношения с мятежниками. И уж точно она бы не стала приводить к ним в безвыходной ситуации такое количество людей.

Святой Порядок! А может, Таймен думает, что она заплатит им, как наемникам? Лишь бы не это… Страшно подумать, что он сделает, когда поймет, что у Невеньен нет ни гроша в кармане. Лучше прояснить этот вопрос сразу, пока его люди еще не полностью перемешались с солдатами мятежников.

Она решительно зашагала к Таймену, пробиваясь через толпу. Люди так устали после дневного перехода, что перли вперед не глядя. Телохранителям приходилось аккуратно раздвигать их магией. Когда Невеньен добралась до Таймена, то даже слегка запыхалась. Стьид увидел ее первым и поклонился, приложив ладонь к груди.

— Королева Невеньен, — громко произнес он, привлекая к ней внимание.

Через мгновение склонились все, включая офицеров и нескольких незнакомцев возле Таймена. Когда он распрямился, Невеньен приязненно ему кивнула, выказав самое большее почтение, которое могла позволить себе королева.

— Да светит вам солнце, лорд Таймен. Рада видеть вас в нашем лагере. Особенно с таким серьезным подкреплением.

Она не совсем покривила душой. Северянин только что значительно увеличил ее войско. Даже если бы он привел стариков, которые с трудом держали в руках оружие, в нынешних условиях это была бы неплохая поддержка.

— Да светит вам солнце, моя королева, и да благословят Небеса ваше правление. Меня и моих людей здесь встретили очень хорошо, — Таймен с благодарностью улыбнулся Стьиду, так как нетерпеливый Ламан уже умчался. — Я тоже рад, что вы смогли ради меня оторваться от дел.

Это, похоже, укол по поводу того, как она с ним обошлась в прошлый раз.

— В прошлый раз мы расстались… — Невеньен попыталась подобрать подходящее определение. — Немного неловко. Прошу извинить меня за это. Вы желанный гость в моем лагере.

— Это я должен просить прощения. У вас было горе, а я посмел лезть с пересмотрами бенефиций.

Этот безумец снова начинает сыпать терминами! После обучения в Серебряных Прудах Невеньен прекрасно знала, что такое бенефиции, но учитель все равно был не слишком доволен тем, как она постигает премудрости экономики. Эта наука вызывала у нее трепет своей сложностью, который появился в немалой степени из-за Вьита и его любви к запутыванию, когда он говорил о казне.

— Вероятно, у нас будет шанс обсудить их позже, — выразила скромную надежду Невеньен, внутри отчаянно молясь Небесам, чтобы такая возможность никогда не представилась. — А сейчас скажите, пожалуйста, всего ли хватает вам и вашим людям?

— Вроде бы всего. Вообще-то, мне нужно срочно с вами кое-что о чем поговорить.

— О бенефициях? — испуганно спросила Невеньен.

— Нет, — он усмехнулся. — Но близко к тому. Генерал?..

— Оставьте одного вашего помощника, и мы с лордом Ламаном… — отец оглянулся туда, где только что стоял эльтин Севера, и, не обнаружив его, досадливо цыкнул. — Мать его, этот постреленок уже опять куда-то удрал, — еле слышно процедил он. — Не беспокойтесь, лорд Таймен. Мы устроим ваших людей.

— Спасибо, — северянин снова повернулся к Невеньен. — Здесь есть место, где мы могли бы поговорить наедине?

— Конечно. Можно поговорить в моем шатре.

— Пройдемте туда, пожалуйста, — Таймен передал поводья слуге и махнул рукой своему секретарю, изможденного вида седому мужчине с толстой кожаной сумкой через плечо. — Раллан, за мной.

Не показывая, какую растерянность вызвал у нее напор Таймена, Невеньен зашагала обратно, в центр лагеря. Обычно, обменявшись официальными приветствиями, лорды оставляли юную королеву и искали встречи с Тьером. Что такое на уме у Таймена, из-за чего ему понадобилась именно Невеньен, а не кто-то более компетентный? Казалось бы, после Серебряных Прудов он должен был понять, что королева не очень хорошо ориентируется в делах. Лорд шел рядом с ней, его взгляд был устремлен вперед, и по уставшему лицу, покрытому щетиной, было ничего не прочесть.

— Вы ведь владеете землями на Севере, — осторожно начала Невеньен беседу, по идее, предназначенную лишь для того, чтобы скоротать время. — Путь оттуда далекий. Как вы успели так быстро дойти до Эстала, чтобы присоединиться к нам?

Другие северные союзники прислали голубиной почтой сообщения, что им нужно по крайней мере двадцать дней, чтобы добраться до основных сил, и это самое меньшее. Никто не ожидал, что мятежники выступят так внезапно, да еще и зимой — в то время, когда прекращаются все битвы и люди сидят дома.

— Мы вышли давно, — ответил Таймен, продолжая смотреть вперед.

— Насколько давно?

Он же не хочет сказать, что собрал ополчение вовсе не ради сражения с Гередьесом?

— Восемнадцать дней назад. Я направлялся в Остевард, но, услышав, что вы вывели войска, свернул сюда.

— Но никто же не мог вас предупредить, что мы будем нападать на Эстал! — воскликнула Невеньен. — Зачем вы покинули дом?

Он нахмурил тонкие светлые брови.

— Вы, наверное, не следите за новостями о када-ра? Они прошлись по моим землям.

Невеньен прикусила язык. Прямо беда с этим лордом — что ни скажешь, все выходит на грани оскорбления.

— Наместник Севера в Кольведе объявил, что помощи король Тэрьин никому оказывать не будет и что если мы не справимся сами, то подведем короля и страну, — говорил Таймен. Будничный голос, которым он рассказывал о трагедии, ужасал бы, если бы не было заметно, что злиться у него уже нет сил. Лорд слишком устал — как и беженцы, которых Невеньен видела в Остеварде. — Мои люди пришли ко мне и сказали, что восстанавливать им нечего, а возвращаться на пожарище, где могут в любой момент снова появиться Пожиратели Душ, они не хотят. До меня как раз донесли весть о том, что вы привечаете всех, кто пострадал от када-ра. Я предложил людям пойти к вам и наняться в солдаты. Они сказали: веди. Я и повел, — безрадостно буркнул Таймен.

Да уж, вот еще один невольник власти… К счастью, беседу на этом можно было закончить.

— Сюда, — указала Невеньен на показавшийся впереди конус ее шатра.

Палатка встретила ее темнотой, в которой тем не менее ясно вырисовывался силуэт забытой винной бутылки. Быстро убрав ее со стола на пол, Невеньен скрипнула зубами. Прекрасно — она снова опозорилась перед Тайменом. Естественно, у нее напрочь вылетело из головы, что Эсти нет и никто не будет следить за освещением и порядком. Теперь придется искать человека, который будет прислуживать во время разговора. Как назло, рядом с палаткой никого из слуг не было. И ведь это собственная вина Невеньен, что она не позаботилась о прислуге, отложив все на завтра. Возле других лордов всегда крутилось по несколько слуг, а она решила, что ей хватит одной, зато верной и надежной Эсти.

— Прошу прощения, — извинилась Невеньен перед Тайменом, который застыл на пороге, щурясь на царивший в шатре мрак. — Я позову слугу…

— Пожалуйста, не надо слуг, — прервал северянин. — Хватит и телохранителей, которые следуют за вами по пятам. Мы можем зажечь свечи сами.

Он прошел мимо опешившей Невеньен и встал возле печки, за решеткой которой тлели угли.

— Давайте, я зажгу, — настойчиво произнес Таймен.

Невеньен захлопнула челюсть. Она и забыла про его непосредственность. С таким лучше не спорить — меньше будет поводов для новых неприятностей.

Пока Раллан придерживал полог, пропуская больше света от факелов, Невеньен собрала свечи и подала их Таймену. Лорд, наклонившись над печкой, запалил толстые восковые «колбаски» и помог их расставить. Совсем скоро в «кабинете» стало светло, и северянин с довольным видом упер руку в бок. Невеньен решила, что пора перенимать инициативу на себя.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Раллан, заходите.

Секретарь опасливо покосился на телохранителя, который занял пост в шатре, и встал позади своего господина. Можно было начинать. Невеньен сцепила пальцы перед животом, чтобы успокоиться.

— Лорд Таймен, по поводу найма в солдаты… — она прокашлялась.

Как бы так аккуратно намекнуть ему на свою финансовую несостоятельность? Пусть лучше он узнает об этом сразу. Или все-таки потом? Не обернут ли внезапно люди Таймена оружие против нее, если она признается ему сейчас?

— Да, это одна из причин, почему я хотел с вами поговорить, — сказал Таймен, усаживаясь напротив нее за столом. — Я знаю, что наемники в последнее время перестали вас интересовать.

Сердце екнуло. Он обо всем догадался? Зачем тогда он притащил сюда столько людей?

— Да, — подтвердила Невеньен, старательно пытаясь оставаться холодной и деловой. Как хорошо было бы, если бы на эту тему с ним разговаривали Тьер или Вьит! — Сколько с вами человек?

— Около пятисот. Большинство примкнуло ко мне по пути, и, честно говоря, в последние два дня я перестал справляться об их точном числе.

— Боюсь, наша казна не в состоянии нанять стольких людей.

— И с продовольствием у вас туго, — добавил Таймен. — Это я понял из вопросов генерала Стьида, — объяснил он, заметив взгляд Невеньен. — Вообще-то, я знал, что вы это скажете.

— Знали, — медленно произнесла Невеньен. — И все равно привели пятьсот человек.

— Эти люди доведены до отчаяния пришедшимися на их долю невзгодами, — тихо сказал Таймен. — Останься они на Севере, на следующий год им нечего было бы есть, и если не от Детей Ночи, то народ перемрет от голода. Они готовы сражаться просто за то, что вы будете их кормить. Но вы, в свою очередь, должны будете выполнить свое обещание — избавить Север от када-ра и помочь восстановить их хозяйства. Вы сделаете это?

Наверное, Невеньен должна была пафосно встать, прижав руку к сердцу или как-нибудь вроде этого, и поклясться в том, что она не посмеет нарушить свое слово. Она читала в исторических опусах, что великие правители древности так делали. Но этот день был таким длинным и изматывающим, что Невеньен ощутила только злость.

В ней опять сомневаются.

— Простите, лорд Таймен, но если бы мне нужен был только трон, то я бы согласилась на свадебное предложение лорда Гередьеса. И уж точно я не стояла бы под Эсталом с силами, которые значительно меньше сил врага. Вы хотели поговорить со мной наедине лишь для того, чтобы спросить меня об этом?

— Нет, — пожевав губу, ответил Таймен. Его щетина встопорщилась. — Я собирался обсудить вашу казну, чтобы вы, возможно, смогли заплатить некоторым из этих людей.

Еще лучше.

— И много вы знаете о моей казне?

— Достаточно. Если вы помните, мы с вами совладельцы шахты у Парсгренна, и с нами в доле находится лорд Марнет.

Естественно, она не помнила. И надеялась, что Таймен не заметил выражение ее лица, которое в этот момент наверняка было очень глупым.

— Я предпочитаю знать, насколько надежны мои союзники, тем более что нас с вами объединяет денежный интерес. Поэтому я делал определенные запросы у лордов Тьера и Вьита. Шахта у Парсгренна мне особенно важна, потому что на ней держится большая часть моих скромных доходов. Но в какой-то момент я понял, что с поступлениями оттуда происходит что-то не то. Их стало меньше, хотя разработка шахты, наоборот, увеличилась. Я тогда еще не сомневался в благонадежности вашего мужа, да светит ему солнце на Небесах, и людей, которые его представляли, поэтому погрешил на лорда Марнета.

Оговорка «тогда еще не сомневался» заставила Невеньен напрячься. На что это он намекает?

— Визиты ни к нему, ни к вам ничего мне не дали, и я решил заняться собственным исследованием этих, с моей точки зрения, расхищений. Заодно я проверил некоторые сведения о вашей казне. Сделать это не очень сложно, если знать, куда вы вкладываете деньги. Я выяснил, что доходы с шахты совершенно точно уходят куда-то на сторону, но разобраться подробнее не успел — помешали Дети Ночи. Все мои расчеты я привез с собой. Раллан, доставай отчет.

Молчаливый секретарь Таймена расстегнул сумку и вытащил оттуда огромную пачку бумаг, похожую на перетянутый тесьмой кирпич. Он с глухим стуком грохнулся на стол. Святой Порядок, сколько там страниц?!

— И… Какой вывод вы сделали по поводу моей казны? — Невеньен сглотнула, представив, как она все это будет читать.

Таймен поскоблил щеку пальцами в стальных накладках.

— Любому более или менее образованному человеку при должном внимании скоро становится ясно, что с ней что-то не так. Сначала я думал, что это вы прикарманиваете доходы, и сосредоточился на том, чтобы вывести вас на чистую воду. Но позже я убедился, что, делай вы так, ваше положение было бы куда лучшим, чем оно есть. При тех ресурсах, которыми вы владеете, деньги как будто… — Таймен поморщился, не желая употреблять расхожее выражение «пожираются када-ра». — Как будто проваливаются в Бездну. Страдают от этого в том числе совладельцы ваших предприятий. Повторю, что я не успел довести исследование до конца, но у меня появилась стойкая уверенность, что у вас есть проблемы, хотя я и не знаю, кто в них виноват. Возможно, в ваших рядах есть предатель.

Невеньен криво улыбнулась.

— Предатель? В моих рядах? Мне стоило об этом догадаться.

Над лагерем брезжил поздний зимний рассвет. В зале советов — самом большом из шатров в лагере — постепенно рассеивался сумрак. Невеньен поерзала на кресле из ствилла, символизировавшем трон, и поправила под собой бархатную подушку. Удобнее от этого не стало, и она сдалась, обмякнув на жестком сиденье. Сбоку, не стесняясь ее присутствия, дремал Ливьин. Остальные члены совета, как водится, опаздывали.

Неприлично широко зевнув, Невеньен поморгала и ущипнула себя за руку. Спать хотелось невыносимо. Большую долю предназначенного на сон времени она потратила на то, чтобы разгадать хитрописания Таймена. Чтиво оказалось самым «увлекательным» в ее жизни, но с его освоением следовало поторопиться. Северный лорд требовал как можно скорее найти вора, чтобы из-за его происков не страдали солдаты, которых приходилось кормить в буквальном смысле ботвой. Невеньен и рада была бы исполнить его пожелание, но в сложившихся обстоятельствах это было невозможно.

Она повела осоловелым взглядом по пустым стульям, выставленным в два ряда, друг против друга. Предатель… Таймен говорил вчера об этом с такой легкостью. А Невеньен оставшуюся часть бесконечной зимней ночи продрожала в страхе, что к ней прямо через непрочный шерстяной материал шатра прорвется убийца. Вдобавок двое из стоявших на страже гвардейцев до утра трепали языками, обсуждая женщин и мешая спать. Впрочем, Невеньен ни разу их не одернула. Они говорили, а значит, были живы.

Тяжелый полог палатки зашуршал. В просвете показалась худая фигура Тьера. Вид у него был невыспавшийся. Поздоровавшись с Невеньен, он прошел через шатер и с кряхтением опустился в кресло по правую руку от нее. По правилам главный советник должен был стоять, но ему сделали послабление из-за болей в пояснице. Невеньен, прикрыв рот, снова зевнула.

— Плохо спалось? Переживали из-за служанки? — участливо спросил Тьер.

— И это тоже, — уныло ответила Невеньен. — Я полночи разбиралась с бумагами лорда Таймена. Вы их читали?

— Какие бумаги?

На лице наставника отразилось неприятное изумление. Кажется, он о них ничего не знал. Хотя почему она решила, что Тьер должен знать? Таймен просил, чтобы она решила эту проблему собственнолично, так как неизвестно, кто и на каком уровне крадет деньги.

— Лорд Таймен провел примерный анализ наших доходов и расходов, — рассказала Невеньен. — Он считает, что кто-то ловко ворует из нашей казны крупные суммы, представляя все так, будто они уходят на благие дела.

Тьер покосился на самого юного из советников, который развалился на стуле и закинул руку на соседний. Подобные темы следовало обсуждать без лишних ушей, особенно таких бестолковых, как у Ливьина. Однако он сладко посапывал и вряд ли слышал, о чем беседуют королева и главный советник.

— Похоже, этот Таймен не доверяет даже мне, — недовольно заметил Тьер, на всякий случай понизив голос. — Кто он такой, чтобы лезть в проблемы нашей казны? Он настолько хороший писарь?

В последнем вопросе содержалась немалая доля издевки. Лорд, конечно же, писарем служить не мог.

— Он сказал, что всего лишь умеет обращаться с цифрами.

— И что за выводы сделал Таймен? Он подозревает лорда Вьита в измене?

— Нет, так далеко он не идет. Но он заявляет по меньшей мере то, что казначей не справляется со своей работой. Вероятно, своим положением злоупотребляет кто-то из его помощников, а лорд Вьит слишком занят совмещением обязанностей эльтина центральных земель и казначея, чтобы обнаружить недочеты, — почти процитировала Невеньен фразу, которой Таймен заканчивал отчет.

Тьер фыркнул.

— Видимо, лорду Таймену лучше нас известно, как нужно выполнять свои обязанности.

— Он сделал такой вывод на основе того, что лорду Ламану тоже не удается справиться с двумя должностями. Все запросы, которые Таймен посылал ему как эльтину северных земель, исчезли без следа, а в ответ на попытки выяснить, куда они пропали, Ламан ему нагрубил.

Хорошо, что Ламан не слышит этого. Иначе бы нагрубил снова.

— В общем, у нас тут гнездо изменников и халтурщиков, — подытожил Тьер. — Я вижу, лорд Таймен проделал отличную работу.

Невеньен открыла рот, чтобы сказать что-нибудь в его защиту, и вдруг почувствовала себя так, словно оправдывается за провинившегося помощника. Но Таймен не был ни в чем виноват. Он искренне пытался помочь — не Невеньен, так простому народу.

— Я перешлю вам его отчет, чтобы вы изучили его и убедились сами.

И промучились всю ночь, разбираясь в терминах.

— Спасибо, мне действительно стоит его посмотреть.

Он просто еще не знает, какой величины этот кирпич… Невеньен мстительно усмехнулась про себя и ощутила странное удовлетворение за Таймена.

Снаружи послышались знакомые голоса, и в зал советов вошли Ламан и горячо жестикулирующий Вьит. Почти сразу за ними появился насупивший кустистые брови Мелорьес. Знаток законов, как всегда, был одет с иголочки, на длинном плаще не было ни пятнышка, а из рукавов камзола выглядывали белоснежные манжеты рубашки из шинойенского шелка. Подойдя к своему месту, Мелорьес брезгливо столкнул со спинки стула руку Ливьина и сел, лишь когда очнувшийся юноша испуганно вскочил и извинился перед старшим лордом. Откинувшись назад и придерживая в руках секретарский планшет с бумагами, знаток законов стал рассматривать присутствующих в шатре.

Без Иньита начинать собрание было нельзя, и скучающая Невеньен попыталась проследить за его взглядом, чтобы догадаться, кого он может подозревать. Однако лорд никому не уделял особенного внимания, упрекнув только Ливьина в том, спать нужно по ночам, а зал советов — это не место для отдыха. Как-то раз Тьер сказал, что в «темные делишки» впутан каждый из членов Малого совета, и грубость Ламана по отношению к лордам, чью волю он обязан изъявлять, казалась по сравнению с ними сущей мелочью. Даже подчеркнуто честный Мелорьес, как выяснилось, прикрывал разбойников Иньита и брал взятки, надеясь таким образом поправить свое состояние.

Наконец, полог откинулся в последний раз, и в шатер зашел заспанный, немного растрепанный Иньит. Он глубоко поклонился Невеньен, весело сверкнув карими глазами. Кажется, у него было прекрасное настроение. Созерцание блуждающей на его лице улыбки помогло Невеньен немного расслабиться. Еще неизвестно, что скажет Мелорьес, и возможно, предателя удастся схватить уже сегодня.

Дождавшись, пока секретари приготовят письменные принадлежности, главный судья встал в центре шатра и в знак готовности поднял планшет.

— Моя королева, вы готовы?

— Да, — кивнула она. Дело предстояло гадкое, и сопровождать его зачин пафосными церемониями было излишне. — Можно начинать.

Невеньен отчаянно жалела, что в шатрах нет ничего, благодаря чему можно отвлечься. Мелорьес битый час вводил советников в курс событий, а потом принялся нудно зачитывать списки людей, которых заметили крутящимися возле кухни. Он выяснил даже имена простых солдат! Поразительно, что с такой дотошностью он не пришел ни к чему раньше.

На кого намекает Мелорьес, было до сих пор неясно. Он сухо перечислял факты, которые за этот час давно перепутались в голове. Невеньен усвоила лишь то, что виноват может быть кто угодно, кроме нее самой. И то радует. Однако затягивать с советом было нельзя. Невеньен с тревогой подумала о разведчиках, которые должны были возвратиться к этому времени и рассказать, добились ли разбойники какого-нибудь успеха с войском Таннеса. Если генерал Севера подойдет к Эсталу, будет уже не до предателей.

Когда судья взялся зачитывать показания несчастного повара, Невеньен уже собралась потребовать наконец-то огласить вывод. Однако первым не выдержал Ламан.

— Лорд Мелорьес! — рыкнул он, заставив всех вздрогнуть. — Простите, но меня ждут солдаты, и я не могу рассиживаться тут и ждать, когда вы соизволите доползти до конца своих бумажек, — он указал на планшет знатока законов с толстой пачкой листов на нем. — Давайте как-нибудь поскорее.

Мелорьес оторвал нос от планшета и оскорбленно выпрямился.

— То, что я зачитываю, лорд Ламан, очень важно. Я хочу создать у членов совета правильное впечатление о количестве улик и о сложности их интерпретации. Вы должны понимать…

— Лорд Мелорьес, — мягко прервал его Тьер. — Лорд Ламан прав. К сожалению, мы в военном лагере, и у нас нет возможности проводить многочасовое заседание, как мы это делали в Серебряных Прудах и Остеварде. Прошу вас, ближе к делу.

Короткие ресницы знатока законов двинулись вниз.

— Хорошо. Я обвиняю лорда Иньита в том, что он изменник.

— Что? — вырвалось у Невеньен.

Это было так внезапно, что в это не верилось. Он не оговорился?

— Какой Бездны? — зарычал лорд-разбойник.

В мгновение ока он оказался рядом с низким Мелорьесом и угрожающе над ним навис. Знаток законов невольно отступил назад, чуть не наткнувшись на длинные ноги Ливьина.

— А ну-ка тихо! — Ламан, самый крупный и сильный из всех советников, встал и положил на плечо Иньиту руку. — Мелорьес, объяснись. И зачем, в задницу Шасета, надо было объявлять это так неожиданно?

— Вы же сами меня об этом попросили.

Ламан, которого совершенно не обрадовал полученный результат, стиснул челюсти. Мелорьесу каким-то чудом удалось сохранить невозмутимость, в то время как у Невеньен бешено билось сердце, и он заговорил снова.

— Объясниться? Пожалуйста. Во-первых, люди лорда Иньита появлялись возле кухни оба раза — и когда умерла Нэнья, и когда было совершено покушение на истинную королеву.

— Мои люди, а не я! — возмущенно выкрикнул Иньит.

— Во-вторых, — продолжал Мелорьес, проигнорировав его, — я получил обличающие лорда Иньита документы. У меня есть некоторые сомнения по поводу того, как удачно они нашлись, поэтому я и хотел оставить их на потом, но вы не дали мне времени на их подобный разбор. Они здесь, со мной, и каждый может убедиться в том, что улики против лорда Иньита существуют.

Он расстегнул серебряные пуговицы на камзоле и вытащил из потайного кармана несколько помятых конвертов. Иньит шагнул вперед, намереваясь отобрать их у Мелорьеса, но Ламан резко дернул лорда-разбойника назад.

— Отцепись, Ламан, — прошипел Иньит.

В его руке сверкнуло выскочившее из рукава лезвие. Невеньен охнула. Пронести оружие в зал советов? Иньит с ума сошел?

Сидевший рядом Вьит, крякнув, с неожиданной для него прытью отпрыгнул в сторону. Побледневший Ливьин присоединился к нему. Покидали свои перья и перепугавшиеся секретари. Не шевельнулся только Ламан. Он все еще держал Иньита за плечо, как будто не замечая направленного на него острия, и хмуро смотрел на лорда-разбойника.

— Стража! — гаркнул Тьер. — Задержите его.

Невеньен с ужасом наблюдала за тем, как два гвардейца приближаются к темноволосому лорду, как он вырывает плечо из хватки северянина и как в его пальцах вздрагивает нож, готовый пуститься в бой. Попытка пронести сюда оружие сама по себе была преступлением, но не может же это быть признанием в том, что Иньит — предатель! Он вообще не может быть предателем. Ведь это ее Иньит, ее любимый Иньит! Невеньен сглотнула. Гвардейцы вытащили мечи, требуя, чтобы все отошли от Иньита, а сам он бросил нож. Если она сейчас же не вмешается, случится непоправимое.

— Стойте! — крикнула Невеньен, бросаясь между стражниками и Иньитом.

Гвардейцы, побоявшись ранить королеву, опустили клинки. Нож лорда-разбойника, к счастью, тоже скрылся в рукаве.

— Моя королева, отойдите! — сурово сказал Тьер. — Здесь может быть опасно.

— Я так не думаю, — ответила Невеньен, хотя на самом деле считала иначе. Пусть маг-телохранитель и водит руками, делая вид, что создает магический щит, кто его знает, не просто ли так он ими размахивает. — Мы еще не закончили обсуждение. Лорд Иньит, пожалуйста, вернитесь на свое место. И все остальные тоже. Я хочу знать, откуда взялись эти проклятые письма и проверяли ли их на подлинность!

На последних словах ей пришлось повысить голос — ее просьбу выполнять никто не торопился. И все же Иньит, цыкнув, первым с демонстративным презрением уселся на бархатном сиденье. Следом за ним разошлись и другие. Последним, опасливо покосившись на Иньита, сел Вьит. Невеньен из центра шатра решила не уходить. Возможно, ее присутствие в такой близости остановит лордов от кровопролития.

— Стража, не отходите, — поджав губы, потребовал Тьер. — Лорд Иньит, отдайте им нож.

Он не пошевелился.

— Лорд Иньит, пожалуйста, — напряженно произнесла Невеньен.

Кажется, дрожь в ее голосе подействовала, и Иньит нехотя протянул замершим за его спиной гвардейцам оружие. И по его позе, и по ярко выделявшемуся на щеке рубцу было видно, что он с трудом сдерживает ярость.

— Расскажи-ка нам, лорд Мелорьес, откуда у тебя мои письма и что ты в них такого компрометирующего нашел, — грубо предложил лорд-разбойник.

Невеньен вдруг захотелось влепить ему пощечину. Ну что у него за характер! Иньит всегда старался быть рассудительным, и надо же было прорваться его вспыльчивости именно в тот момент, когда больше всего нужно именно спокойствие!

Знаток законов, помедлив, вытащил из конверта одно из писем и продемонстрировал совету желтую бумагу.

— Это письмо адресовано лорду Иньиту. Здесь сказано, что некий Сирди Беспалый посылает ему заказанную дозу смертельного яда и клянется в верности лорду Иньиту.

Где она слышала это имя — Сирди Беспалый?

— Что за бред? — рявкнул Иньит.

Мелорьес вытащил второе письмо.

— Это письмо адресовано лордом Иньитом Сирди Беспалому. В нем говорится, что плата поступит вовремя и передадут ее доверенные лорда Гередьеса.

На какое-то мгновение в шатре наступила тишина. Ливьин таращился на Иньита с таким страхом, словно тот на его глазах зарезал невинного ребенка.

— Сволочь, — процедил Ламан.

— Я не мог написать такое письмо! — огрызнулся Иньит, опять поднимаясь. Стражники мгновенно начали вынимать мечи, и он бессильно упал обратно. — А, в Бездну вас!..

— Глупость, — резко сказала Невеньен.

— Моя королева, мне кажется, определенные чувства затмевают ваш разум, — холодно произнес Тьер. — Пожалуйста, успокойтесь и попытайтесь подумать трезво. У вас есть доказательства невиновности лорда Иньита?

Невеньен хмуро глянула на него. Он думает, что любовь мешает ей увидеть правду? По поводу этих писем еще ничего не доказано.

— Если вы помните, Гередьес выманил меня из Остеварда с помощью поддельного письма. Вы проверяли их подлинность?

— Почерк несомненно совпадает, — кивнул Мелорьес. — Я мог сравнить его с другими образцами.

— Но почерк генерала Стьида на том письме тоже совпадал!

— Это еще не доказывает однозначную фальсификацию писем в случае с лордом Иньитом, моя королева, — резонно заметил знаток законов. — Пока нет других доказательств, я вынужден считать их подлинными.

Хаос… Нужно найти другие аргументы.

— Если лорд Иньит желал мне смерти, то зачем ему рисковать собой и спасать меня из Гайдеварда? — спросила она.

— Я тоже задался этим вопросом, моя королева, — согласился Мелорьес. — Но правильно ли мы поняли настоящую цель лорда Иньита? Если он знал о плане нападения на Гайдевард, то должен был догадаться, что отправленный туда отряд магов почти наверняка спасет вас из плена. Ведь у них не было проваленных миссий?

— Были, — кашлянув, признал Тьер. — И не было гарантий, что в тот раз их ждет успех.

Невеньен с удивлением оглянулась на главного советника. Он сказал что-то в защиту Иньита? Значит, еще не все потеряно.

Мелорьес пожал плечами.

— Тем не менее этот поход не начался бы, если бы шансов на успех не существовало. Вернемся к нашему вопросу. Возможно, в действительности лорду Иньиту нужно было вовсе не спасти вас, моя королева. Что если он намеревался избавиться от соперника — секретаря Анэмьита Кандрина?

— Бред. Сивой. Кобылы, — с расстановкой прокомментировал Иньит. — Лезть под стрелы в напичканный врагами замок только ради того, чтобы грохнуть этого придурка? Бессмысленный риск, учитывая, что мне плевать на его магию.

— Я всего лишь высказал предположение о ваших истинных целях, — парировал Мелорьес.

— Да что мы тут спорим? — вдруг возмутился молчащий до сих пор Вьит. — Есть же письма — доказательства его вины! В кандалы его, судить и казнить!

— Согласен! — пробасил Ламан.

— Тихо! — приказала Невеньен. — Мы еще не закончили с этим.

Происходящее злило ее все сильнее и сильнее. Письма будут достаточным предлогом для того, чтобы с позором отрубить Иньиту голову.

Но он не мог быть предателем, просто не мог. Если бы Иньит работал на Гередьеса, то не делал бы все для того, чтобы Невеньен заняла трон Кинамы. К тому же эту любовь, эту нежность невозможно изобразить. Он должен был испытывать их на самом деле. Невеньен опустила веки, принуждая себя соображать, как разобраться в дурацких обвинениях против него. Она должна думать трезво, в этом Тьер прав. Что он там еще сказал — есть ли у нее доказательства невиновности Иньита?

Ее глаза широко распахнулись. Вот оно! Желая того или нет, Тьер подсказал, что нужно делать. Она же точно знает, что Иньит не предатель, и доказательства должны лежать где-то среди ее документов. Ох, не зря Сони тогда крал письма Иньита… Кстати, а не там ей встречалось имя Сирди Беспалого?

Она протянула руку к Мелорьесу.

— Пожалуйста, дайте мне взглянуть на эти письма.

Лорд, мгновение поколебавшись, подал ей один из конвертов.

— Конечно, моя королева.

Измятую бумагу украшали нервные, торопливые строчки с оборванными завитушками у букв. Это почерк Иньита, но содержание письма было абсолютно безумным. Без всякого шифра упоминать место и время встречи с людьми Гередьеса, а также их имена? Иньит слишком умен, чтобы так делать.

— Лорд Мелорьес, вы проверяли, существуют ли эти люди? — спросила Невеньен.

— Да, и они довольно известны. Я лично знаю одного из них и могу подтвердить, что он верный сторонник нынешней официальной власти.

Невеньен вздохнула.

— Уверена, что его включили в перечень имен только затем, чтобы вина лорда Иньита была очевидна. Это письмо — фальшивка.

На тонких губах Мелорьеса появилась снисходительная улыбка. Он явно решил, что Невеньен пытается пустой болтовней защитить любовника. Тьер продолжал молчать, наблюдая за происходящим, и его безмолвие немного угнетало. Зато Вьит громко засмеялся.

— Моя королева, простите, но у вас каллиграфический дар, чтобы с одного взгляда определить, поддельное письмо или нет?

— Нет, — сухо ответила Невеньен. — Дело в том, что у меня хранится часть переписки лорда Иньита с Сирди Беспалым. И я могу подтвердить, что в настоящих письмах говорится совсем о других вещах.

Казначей насмешливо фыркнул. Советники смотрели на Невеньен недоверчиво, и лишь по лицу Тьера нельзя было ничего прочитать.

— Откуда у тебя моя переписка с Сирди? — жестко спросил Иньит.

— Извини, — Невеньен помолчала, раздумывая, правду ей говорить или соврать. Пожалуй, лучше правду. Если придется выступать на суде, ее слова сможет подтвердить Сони. — Я воспользовалась твоим отсутствием в Серебряных Прудах и украла у тебя документы, чтобы знать наверняка, верен ты Акельену или нет. Часть из них осталась у меня, как раз та, где ты требовал от разбойников обеспечить истинному королю безопасный проезд по некоторым дорогам. Туда попали и письма от Сирди.

Она ожидала, что Иньит взбесится, но он, запрокинув голову, расхохотался.

— Ай да королева у нас, ай да умница! А я все гадал, откуда у меня в Серебряных Прудах разбитое окно… Девочка, ты моя последняя надежда. Где у тебя эти бумажки?

Обиду на то, что лорд-разбойник назвал ее перед советниками девочкой, затмило облегчение от того, что он не разозлился.

— Да, моя королева, пожалуйста, предоставьте и нам доказательства, — вежливо попросил Мелорьес.

Куда же она их положила? Невеньен с ужасом подумала, что они могли остаться в Остеварде, но, к счастью, вспомнила, что хранила их в ларце с самыми важными документами. Умная Эсти догадалась взять его с собой, когда мятежники отправились в Гайдевард.

До тех пор пока слуга не принес ларь, который в подробностях описала ему Невеньен, в шатре сохранялась тишина. Иньит делал вид, что его это абсолютно не беспокоит, чего нельзя было сказать о начавшем нервничать Мелорьесе. Да и Ливьин посматривал на всех так, словно прикидывал, как бы ему поскорее сбежать из этого клубка змей.

Когда Невеньен вручили сундучок и она принялась по очереди доставать такие же письма, какие были в руках у знатока законов, лица советников стали медленно меняться. Похоже, они решили, что королева пойдет на ложь ради спасения любовника. Представить себе, что письма будут правдой, мог лишь Тьер — он единственный не показал удивления.

— Доказательства здесь, — Невеньен передала хрустнувшую в ее пальцах бумагу судье. — Можете удостовериться, что речь в них идет совсем о другом. Предатель не стал бы обеспечивать безопасность Акельена.

Иньит с облегчением закинул ногу на ногу.

— Прочитайте вслух, пожалуйста, — потребовал Ливьин.

— Это не имеет смысла, — прервал юношу Тьер. — Доказательства невиновности лорда Иньита есть, и хватит того времени, что мы уже потратили на ложные обвинения, — он перевел взгляд на Иньита. — Я думаю, ни для кого не секрет, что мы с ним в последнее время не очень хорошо ладим друг с другом, и мне тяжело удержаться от соблазна промолчать, но я собственными глазами видел множество доказательств того, что он верен нашей цели. Боюсь, в данный момент мне сложно предъявить хотя бы какие-то из них, но надеюсь, что вы поверите мне на слово, лорд Мелорьес.

— Да, конечно, — выдавил он. Лгать Тьеру, тому, кто управлял мятежом десять лет, было бессмысленно.

— Прекрасно, мы выяснили, что кто-то меня подставил, состряпав фальшивки. И кто же у нас шпион Гередьеса? — как бы между прочим, постукивая сапогом по брошенному на землю ковру, поинтересовался Иньит.

Он пристально оглядывал каждого из советников. Кто мог пытаться подставить Иньита? Как казалось Невеньен, у советников не было причин это делать. И, главное, зачем? В голову приходили лишь две причины. Первая — кто-то хотел лишить мятежников одного из командиров и поддержки разбойников, у которых без Иньита не было никакой причины оставаться. Вторая — кто-то знал, что казнь любовника, которая обязательно последовала бы вслед за сегодняшним советом, убьет королеву. Она и в самом деле не представляла, что сделала бы, если бы Тьер не дал свое слово в защиту Иньита. Невеньен подумала, что наложить на себя руки было бы единственным выходом, чтобы не ждать, когда ему отрубят голову.

Кошмарно. И кто-то из ее советников планировал весь этот ужас. По камешку разрушить то, что они столько времени выстраивали, уничтожить недавних друзей… Кто из них настолько жесток?

— Прежде всего, мне хотелось бы выяснить, как к вам попали поддельные письма, лорд Мелорьес, — ледяным тоном произнес Тьер. От его взгляда возникало невольное желание куда-нибудь спрятаться.

Знаток законов, сообразивший, что неудачная попытка выставить Иньита предателем сделала его самого первым кандидатом в изменники, позеленел.

— Смею напомнить, — задрожавшим голосом сказал он, — что я изначально намеревался обсудить с вами то, каким образом ко мне попали эти бумаги. Мне самому казалось, что они не заслуживают доверия.

Невеньен скривилась. Если бы не брошенное вскользь замечание о сомнениях, которое Мелорьес сделал раньше, то можно было поклясться, что эту отговорку он сочинил только что.

— Давай, говори, откуда они у тебя, — поторопил его Иньит. — Иначе я решу, что ты сам их накалякал, и попрошу вот этих двух замечательных людей, — он махнул рукой на стражников, которые все еще нависали над ним, — отправить тебя в Бездну.

— Следите за выражениями! — возмутился Мелорьес.

Лорд-разбойник угрожающе наклонился.

— А если тебя сейчас вдруг объявят предателем, ты будешь за ними следить?

Растерявший все недавнее спокойствие Мелорьес уставился на планшет, не зная, куда девать глаза. Невеньен, до сих пор находившаяся между ними, почувствовала себя неуютно и предпочла вернуться на ствилловое кресло. Самое важное она сделала — защитила Иньита, и лучше не стоять рядом с возможным изменником.

Наконец, Мелорьес собрал остатки своей уверенности и убрал планшет за спину.

— Пожалуй, во избежание дальнейших недоразумений мне следует рассказать полную историю. И не прерывайте меня, пожалуйста, — он сверкнул зелеными глазами на Ламана. — Итак, история попадания ко мне этих писем такова. Я давно искал нового младшего судью взамен тяжело заболевшего помощника. Незадолго перед тем как королеву Невеньен пленили, лорд Вьит предложил мне рассмотреть на эту должность некоего Найки Грантена, своего знакомого. Кандидатура оказалась почти идеальной, и я принял его на работу, несмотря на то что не успел навести справки о его прошлом.

Толстые щеки Вьита вздулись. Кажется, он был недоволен тем, что Мелорьес начал настолько издалека и упомянул его участие в этом деле.

— Вчера, — продолжал знаток законов, — он принес мне письма, якобы украденные им у лорда Иньита. Пожалуйста, успокойтесь, лорд Иньит, — быстро произнес он, заметив, как напрягся лорд-разбойник, — я подобающим образом наказал младшего судью за незаконные действия. Возможно, я бы не стал привлекать и улики, полученные таким путем, но… — он выдержал паузу и посмотрел в глаза каждому из советников, включая Невеньен. — В письмах прямо говорится об измене. Я не мог оставить это просто так.

Если Мелорьес не лгал, то его можно было понять. На суде ему пришлось бы признаться в том, что для получения доказательств был нарушен закон, но отвечал бы за это не он сам, а излишне предприимчивый помощник. А даже если бы наказали самого Мелорьеса, это в любом случае стоило бы того, что он вовремя устранил предателя.

Тьер постучал длинным загнутым ногтем по подлокотнику кресла.

— Значит, у нас двое подозреваемых. Вы, лорд Мелорьес, и вы, лорд Вьит. Стража, задержите их.

Казначей вскочил со стула. Он задыхался от гнева, а его лицо опасно покраснело.

— По какому праву?! — вскричал Вьит. — Арестовывайте младшего судью, причем здесь я?

— При том, — равнодушно ответил Тьер. — Человек, который принес письма, тоже будет найден и наказан, не сомневайтесь. А вас пока допросят и обыщут ваши шатры. Стража, пошевеливайтесь!

Уголки губ Мелорьеса печально опустились, но он, поклонившись сперва главному советнику, а затем королеве в знак согласия с приказом, покорно последовал за одним из гвардейцев. Зато Вьит, как ни удивительно, попытался сопротивляться.

— Оставьте меня в покое! — он возмущенно вырвал рукав своего бархатного камзола у стражника, когда тот попытался схватить не желающего двигаться с места казначея. — Лорд Тьер, вы соображаете, что творите? Вы же знаете, сколько всего я для вас делаю! Вы настроите против себя казначея и эльтина центральных земель в тот момент, когда вам больше всего нужна моя поддержка?

— Казначея, с ведома которого исчезают поступления в казну? — не стерпев, поинтересовалась Невеньен. — Или это происходит без вашего ведома? Я бы не против, чтобы вы нашли время объяснить не только откуда взялся младший судья, но и эти пропажи.

Вьит застыл. Его нездоровая кожа, только что пылающая алым, стала белеть. Выдержать столько обвинений сразу было непросто даже молодому человеку, и на долю мгновения Невеньен испугалась, не случится ли с казначеем сердечный удар.

— Это жалкий поклеп, — обесцвеченными губами произнес он. — Вы уничтожаете все, чего мы добились.

— Я готов пойти на такой риск, чтобы найти изменника, — неожиданно звучно и яростно произнес Тьер. Его лицо словно закрывали грозовые тучи — настолько оно потемнело от негодования. — Если окажется, что вы чисты, я принесу вам извинения. А сейчас не спорьте и не усугубляйте свое положение!

Его вспышка не помогла — пришлось звать еще одного гвардейца, чтобы увести сопротивляющегося Вьита из зала советов. Стоило ему выйти, сопровождаемому пораженными взглядами Ливьина и Ламана, как Тьер обмяк в кресле, закрыв лицо ладонью. Из пожилого советника в одно мгновение как будто выкачали все силы, и он показался намного старше, чем есть.

— Небеса, как я мог упустить из виду все это, — прошептал он так тихо, что Невеньен еле разобрала его слова.

Ей стало страшно. Неужели Тьер признается в том, что теряет хватку?

— Поганая ситуация, — негромко, словно сам для себя сказал Ламан, глядевший на все еще колыхавшийся полог шатра. — Завтра праздник Ночи и коронация Гередьеса, к нам подходит Таннес с его северными волками, а мы лишились двух эльтинов, по совместительству казначея и знатока законов. Тьер, ты точно знаешь, что делаешь?

— Знаю, — он отнял ладонь от лица, снова превращаясь во властного, уверенного в себе предводителя. — Уже до вечера мы выясним, действительно ли один из них предатель.

— Даже если оба, мы довольно легко обойдемся без них, — убежденно заявил Иньит. Очищенный от клеветы, он снова чувствовал себя замечательно, развалившись на стуле и болтая ногой. — В ближайшие два дня для нас самое главное — это войска. А если что-то и случится, разобраться с этим будет несложно и без Вьита с Мелорьесом. Мы справимся. Ведь так, моя королева?

— Так, — ответила Невеньен.

Им оставалось лишь справиться — или погибнуть.

Порывы ветра, гуляющего по вершине холма, трепали виселичную петлю. Под ней два стражника устанавливали дубовую колоду, чтобы потом выбить ее из-под висельника. Неподалеку на наскоро сооруженном возвышении Бирди со злым лицом проверял лезвие топора, который был предназначен для второго преступника — более высокого ранга. Стоявшая рядом Невеньен поежилась, кутаясь в пушистый мех плаща. Все было одновременно похоже и непохоже на казнь Тори в Гайдеварде.

Тогда тоже собралось много людей, но сегодня они не скорбно молчали, а улюлюкали, предвкушая расправу над убийцей, который покушался на их королеву. Время от времени раздававшиеся выкрики: «Пусть ублюдок сдохнет!» или «Не казните его так рано, подержите пару ночей на крепком морозце, пусть урод помучается!» — заставляли Невеньен вздрагивать. Как легко люди проникаются ненавистью к тому, к кому еще вчера приходили за советом и защитой.

Как и в тот день, небеса хмурились, посыпая деревянный помост мелким, дразнящим снегом. И снова казнь случилась из-за Невеньен, хотя на сей раз на обоих приговоренных действительно лежала тяжелая вина.

Вьит сломался через несколько часов и сам выдал доказательства против себя. Его однозначно запугивали и, может быть, даже пытали, однако знать это наверняка Невеньен не желала, а Тьер предпочел назвать это «у казначея сдали нервы». Вьит признался, что давно осознал всю бесперспективность мятежа и связался с Гередьесом около года назад. Поездка Акельена к соседу стала отличной возможностью расширить сотрудничество с официальной властью в обмен на посул хлебной должности при новом короле. Тогда же появились кражи из казны — Вьит стал переправлять деньги Гередьесу и заодно откладывать их в свой карман. Это были серьезные преступления, и за них полагалась суровая кара.

Найки Грантена, младшего судью, оказавшегося человеком Гередьеса, поймали, когда он пытался после совета удрать из лагеря. Схватил его, кстати, разбойник Иньита, которому не понравились вороватые замашки беглеца. Понадобилось применить силу, но он сознался, что подделал письма сам, использовав украденные у лорда-разбойника бумагу, чернила и часть личной переписки.

Слуге Вьита, который занимался отравлениями, удалось скрыться. Ламан хотел отправить за ним отряд солдат, однако Иньит попросил, чтобы поиски оставили ему. Сказал, что следопыты, которые у него есть, справятся с этим намного лучше. Невеньен догадывалась, что слуга исчезнет бесследно, но вовсе не потому, что ему повезет где-нибудь спрятаться. Слишком страшный огонь горел в глазах у Иньита, когда он убеждал передать это дело ему.

Мелорьеса отпустили. Тьер приказал перерыть все его вещи, поставить все вверх дном, но убедиться, что ни одна улика против него не упущена. К великому облегчению Невеньен, ничего найдено не было, а Вьит подтвердил, что знаток законов не имел отношения к измене. Мелорьес, все еще бледный, хотя и удовлетворенный принесенными ему извинениями, к которым Невеньен мудро присовокупила обещание будущих наград, теперь стоял на краю помоста и руководил приготовлениями. Он был главным судьей, а значит, ему предстояло отдать последний приказ.

По лестнице поднялись новые стражники, и Невеньен отошла в сторону, уступая им дорогу. Тьер и другие советники находились перед помостом, чтобы смотреть на казнь из первых рядов, но королева должна была стоять рядом с судьей. Это была ее обязанность — участвовать в убийстве своих врагов.

Где-то поблизости завел унылую песню жрец. Из-за палаток показалась процессия, во главе которой медленно, давая приговоренным прочувствовать то, что их ждет, и подготовиться к гибели, шел Лэмьет. Морщинистый наставник в вере не стал отсиживаться в безопасном Остеварде и теперь исполнял свой долг последнего проводника людей. Невеньен прислушалась к его сильному голосу, не соответствовавшему внешности глубокого старика. Она знала, о чем он поет, хотя и плохо понимала древнекинамский — язык, на котором слагались все церковные тексты.

«Взирайте на пречистые Небеса, следите за их улыбкой, потому что это последняя надежда, что у вас есть».

В следующей строчке жрец обещал, что если приговоренные увидят эту улыбку, то они могут быть уверены, что прощены богами и будут приняты на Небеса. Улыбка Небес — не слишком ли шикарно для тех, кто ради собственной выгоды убивал людей? Невеньен даже радовалась, что сегодня ненастно. Дарить преступникам такую отраду, как созерцание чистого неба, было слишком щедро.

Она окинула взглядом двух мужчин, которые шли, окруженные со всех сторон стражей. Найки зло щерился и ругался, когда стражники подталкивали его вперед. Вьит, наоборот, понуро плелся, уставившись себе под ноги. Простая белая одежда осужденных на казнь — рубашка и штаны — была ему маленькой и смотрелась нелепо на этом огромном теле. Его покатые плечи вздрагивали. Кажется, он плакал. Невеньен отвернулась. Сочувствия он не был достоин.

Процессия добралась до помоста, поднялась по ступенькам и разделилась. Найки повели к виселице. Его, простолюдина и мелкого исполнителя, казнят, как обычного преступника, а труп закопают в землю. Судья красочно описал вину этого преступника и провозгласил приговор, который заглушили одобрительные вопли. Несмотря на сухость и надменность, Мелорьес умел вызвать отклик у народа, благодаря этому и заслужив должность эльтина южных земель. Однако Невеньен посильнее натянула капюшон и не слушала его речь. Что Мелорьес будет говорить, она знала и так.

Немного заинтересовало ее лишь то, что может сказать Найки. По традиции перед приведением смертного приговора в исполнение жрец спрашивал преступника, не хочет ли он раскаяться. Даже если они не чувствовали вины, это давало осужденным возможность высказаться перед смертью, поделиться тем, что у них на душе или передать свою волю. Что может быть в мыслях у того, кто за деньги убивал невинных людей? Может, он искренне верит, что Гередьес станет лучшим правителем, и был готов пойти на все ради этого?

Однако если Найки и вели какие-то высшие цели, по его последним словам это было незаметно.

— Сын Альенны, не хочешь ли ты раскаяться в своих прегрешениях, чтобы Богиня-Мать простила тебя и приняла в свои объятия? — спросил Лэмьет у младшего судьи, когда стражники поставили его перед виселицей.

— Хочу, чтобы вы все в Бездну провалились и чтобы я мог там над всеми вами издеваться, сволочи! — проорал Найки, подавшись вперед и заставив пожилого жреца отпрянуть.

Толпа разразилась новым потоком оскорблений и пожеланий стать кормом для детей Шасета. Стражникам пришлось поднимать Найки и силой удерживать его на колоде, так как он извивался, не давая надеть на себя веревку. Непонятно, чего он этим добивался, потому что его быстро скрутили, сунули в петлю и выбили бревно из-под ног, не дожидаясь, пока жрец закончит молитву богам Бездны о принятии их верного дитяти. С первой жертвой было покончено. Подошла очередь Вьита.

Стражники вытолкнули связанного казначея вперед, чтобы его было хорошо видно зрителям. Не успел Мелорьес объявить о том, кого и почему они собираются казнить, как в толпе раздались гневные выкрики, а кто-то швырнул в осужденного стащенным с кухни яйцом, которое, правда, улетело мимо и с треском размазалось по запорошенным снегом доскам. Над мазилой засмеялись, однако большинство криков все же относились к Вьиту и были такими, что Невеньен передергивало. Солдаты, которые составляли основную часть зрителей, не заботились о том, что их слышит юная королева, и не стеснялись в выражениях.

Не было ничего удивительного в том, что появление Вьита спровоцировало вспышку ненависти. Он имел право носить длинные ногти на обеих руках и был недоступной для простых людей персоной. Народ всегда радуется, когда сильные мира сего вынуждены вставать на колени, а возможность наблюдать за их казнью и даже принять в этом своеобразное участие осчастливит, пожалуй, любого. При виде единодушно злобной реакции зрителей Невеньен пробрал мороз. Неужели только ей хочется оказаться где-нибудь подальше отсюда?

Мелорьес два раза пытался начать вступительную речь, и два раза его перебивали, требуя казнить предателя как можно скорее. В конце концов, отчаявшись, знаток законов махнул рукой и приказал палачу подготовиться. Вьита заставили опуститься на колени перед той же колодой, которую только что выбили из-под ног Найки. Казначей зашелся в рыданиях, тщетно от нее отворачиваясь. Смотреть на его некрасивое жирное тело, сотрясающееся от судорожных всхлипов, было и жалко, и противно.

— Сын Альенны, не хочешь ли ты раскаяться в своих прегрешениях, чтобы Богиня-Мать простила тебя и приняла в свои объятия? — повторил Лэмьет для него ту же фразу, что и для Найки.

— Моя королева! — отчаянно завопил Вьит, дернувшись в руках державших его стражников и глядя прямо на Невеньен. — Пожалуйста, смилостивьтесь! Я ведь никого не убивал, а деньги могу вернуть! Вы не можете меня казнить только из-за этого! Отрежьте мне ногти на руках, но, пожалуйста, не надо меня убивать!

Никого не убивал? От такой наглости Невеньен потеряла дар речи. Она взглянула на Бирди, который с мрачным видом готовился занести топор. Слуга Иньита сам попросил выступить в роли палача и покарать того, кто убил его любимую женщину. Это сделал не Вьит — не собственными руками. Но это он отдал приказ, из-за которого погибла Эсти. А сколько еще людей пострадали бы, добейся Вьит успеха? И после этого — просто отрезать ему ногти, то есть всего один раз прилюдно опозорить?..

— Бирди, — хрипло произнесла Невеньен. — Можешь отрубить ему ногти, если предатель этого просит. Но потом отруби ему голову!

Толпа заулюлюкала, поддерживая ее просьбу. Вьит закричал и попытался отбиваться, когда его стали растягивать на занозистых досках, но после упорно сопротивляющегося Найки казначея держали так крепко, что ему еле удавалось шевельнуться. Бирди зловеще усмехнулся, прицелился, наклонившись, и под восторженный рев зрителей два раза тюкнул топором. Действительно ли он отрубил Вьиту ногти, было не видно, но толпа в это поверила и вопила так, что болели уши. Затем казначея снова вздернули на колени. Невеньен отвернулась, не желая смотреть, как его укладывают на колоду, и ее взгляд случайно упал на Эмельес.

Пышная женщина стояла в отдалении от места казни, защищаемая от взбудораженных солдат двумя широкоплечими слугами. Она нарядилась в темный траурный наряд, и ее седые волосы от ветра прикрывал капюшон черно-синего плаща, но горя Эмельес как будто не испытывала. Непривычно строгая, она наблюдала за казнью с лишенным эмоций лицом. Невеньен знала, что между ней и мужем не было любви, но все равно не думала, что Эмельес будет так спокойна. Впрочем, она и не была. Ее истинные чувства промелькнули на лице лишь раз — когда она перехватила взгляд королевы и посмотрела на нее с такой ненавистью, что Невеньен стало не по себе. Она старалась, чтобы Эмельес не пришлось расплачиваться за грехи мужа, и лишь справедливо потребовала возвращения украденных денег. Но, несмотря на это, вдове придется несладко — репутация ее семьи в одночасье превратилась в пепел.

Невеньен вдруг ощутила себя ничем не лучше Вьита. Он не марал руки кровью, но ведь и она никого не убивает собственнолично. Как и казначей, она стоит рядом и следит за тем, как палач выполняет свою страшную работу. Что же тогда отличает ее от убийцы и предателя? Невеньен подавила внезапно вспыхнувший порыв отобрать у Бирди топор и сделать все самой или, наоборот, прекратить казнь. Лучше от этого не будет, зато хуже — запросто.

Она заставила себя еще раз взглянуть на всхлипывающего Вьита. Нет, Невеньен определенно не может быть такой же, как он. Казначей согласился на убийства ради выгоды для себя. На других людей ему было наплевать. А ей — нет. Она может помочь кинамцам. Она сделает это королевство лучше. И чтобы добиться цели, ей придется быть жестокой.

Взлетел топор, раздался стук, и голова Вьита скатилась в заготовленное для нее ведро. Холм огласили радостные вопли солдат. Бирди улыбался. При виде бьющих из обезглавленного тела струй крови Невеньен подурнело, и она отвела взгляд в сторону, заметив, как разворачивается и уходит Эмельес. Невеньен сомневалась, что увидит ее еще хоть когда-нибудь. Одна из тех немногих, кого она могла назвать друзьями, была потеряна навсегда.

Дождавшись, когда Мелорьес подтвердит наказание свершившимся и объявит о конце казни, Невеньен отдала последнее распоряжение, чтобы обоих мертвецов погрузили на телегу и отправили в город — Гередьесу. Пусть узнает, что его «крысы» убиты, и понервничает перед коронацией.

Внизу помоста Невеньен уже ждал обеспокоенный Тьер.

— Моя королева, — обратился он, вежливо подав ей руку при спуске со ступенек. — Все прошло неплохо. Однако я хотел бы как можно скорее обсудить с вами вопрос, который мы упустили из-за спешки.

— Да, конечно. Какой именно?

— Новый казначей, — напомнил Тьер. — Мы… избавились от старого, но без нового нам не обойтись. Если у вас нет кандидатов на эту должность, я могу предложить нескольких надежных людей…

Невеньен ощутила приток раздражения. Мало того что тело Вьита еще не успели унести с помоста, Тьер прекрасно знал, что кандидатов у нее нет, а если есть, то она вряд ли вспомнит о них сейчас. Но нет, так запросто ей вертеть не получится. Хватит с нее Вьита, который столько времени дурил ей голову.

Она огляделась. Кажется, где-то в толпе она видела того, кто ей нужен. И точно — с площадки на одну из небольших лагерных дорог сворачивал высокий Таймен.

— Лорд Тьер, подождите, пожалуйста, — попросила она, срываясь с места и оставляя изумленного советника позади. — Лорд Таймен! Остановитесь!

Северянин с недоумением замер. Возможно, он был не лучшим кандидатом — Невеньен ничего не знала о его прошлом, как и о причинах, почему он присоединился к мятежникам. Но он заботился о своих людях, чего нельзя было сказать о большинстве других лордов.

— Лорд Таймен! — повторила Невеньен, приблизившись к нему. — Вы не откажетесь стать моим новым казначеем?

— Кем?..

— Новым казначеем, — четко произнесла она. — Я предлагаю вам занять эту должность вместо лорда Вьита.

Глаза Таймена округлились, а рот открылся и, не издав ни звука, вновь закрылся. Было забавно видеть этого сильного мужчину таким смущенным.

— Но я… Моя королева, со всем уважением. Я ведь не мастер цифр и монет, а то, что я чуть-чуть разбираюсь в этом… Неужели у вас нет на примете кого-нибудь более опытного?

— Лорд Таймен, — строго сказала Невеньен. — Дело не в том, что у меня нет никого более опытного, а в том, что я считаю вас подходящим человеком. Вы согласны?

Спустя несколько мгновений ему наконец удалось справиться со смятением, и он немного неуклюже поклонился Невеньен.

— Если вы просите, я почту за честь.

Невеньен улыбнулась и, кивнув ему, вернулась к хмурившемуся Тьеру.

— Я только что нашла нового казначея и получила его согласие. Им будет лорд Таймен.

На лице старого советника отразилась досада.

— Моя королева, вы поступили очень опрометчиво, предложив такую должность первому попавшемуся лорду. То, что он предъявил вам доказательства расхищений из казны, еще не значит, что он сам будет тщательно за ней следить.

— Там пока следить не за чем. К тому времени, как в ней что-нибудь появится, станет ясно, способен он с этим справиться или нет.

Тьер, подумав, качнул головой, однако было видно, что ответ его не убедил.

— Мне придется присматривать за ним, но пусть будет так.

Он поклонился и ушел, оставив Невеньен одну. Краткий миг триумфа от того, что удалось в кои-то веки поступить по-своему, миновал, и ей снова стало неуютно среди солдат, которые пользовались свободным временем и продолжали толкаться на площадке. Пожалуй, стоило настоять на кандидатуре Таймена не так резко. Но что сделано, то сделано.

Обхватив себя за локти, Невеньен немного постояла у возвышения. Хотелось как можно быстрее уйти от залитого кровью помоста в свой шатер и упасть на кровать. Однако Невеньен осознавала, что спрятаться ей это не поможет. К тому же еще была груда дел, которые требовали срочного внимания. Наконец, она зашагала в противоположном помосту направлении, заставляя себя выкинуть из мыслей то, что здесь сейчас произошло. Проблема была исчерпана, новый казначей найден. А Невеньен поступила правильно.

Разве нет?

Невеньен брела к центру лагеря, не обращая внимания на людей, которые по дороге кланялись ей или отдавали честь. Только что прошло сожжение Эсти, и настроения вежливо улыбаться кому-то не было. Иньит, с которым она рассчитывала провести первые приятные полчаса за весь этот сумасшедший день, как сквозь землю провалился. Наверное, ушел разгребать свежую проблему — незадолго до казни ему принесли весть, что Таннес отловил часть из его разбойников и всех убил, не взяв пленных, так что остальные боялись приближаться к его войску. Новость была не просто плохой, она заставляла судорожно сглатывать, потому что на подходе к мятежникам генерала Севера больше ничто не задерживало. Однако это была лишь одна из причин, почему Невеньен направлялась к шатру генерала Стьида. Он поставил свою палатку возле того места, где разместился Ламан, и, к неудовольствию северянина, она постепенно превратилась в средоточие управление армией. Так или иначе, там всегда можно было найти либо одного полководца, либо второго.

Невеньен собиралась у них узнать, как устроились прибывшие вчера союзники и рекруты и нет ли с ними осложнений. Если есть, возможно, ей стоит поговорить с ними — она безмерно этому удивлялась, но оказалось, что ее внушения действуют на многих солдат. Еще она должна была разобраться с тем, откуда брать заканчивающийся фураж — то ли позволить солдатам «наведаться» в соседние деревни, то есть разграбить их, то ли… Здесь с выбором начинались проблемы, потому что платить за фураж было почти нечем, а портить отношения с крестьянами было нельзя. Невеньен не хотела, чтобы ее солдаты творили произвол, поэтому надо было придумать какое-то мирное решение. И вообще, стоит ли трепыхаться, если завтра-послезавтра к Эсталу подойдет Таннес и нападет на их войско? Но позаботиться о фураже надо было. Хотя бы ради того, чтобы люди не чувствовали себя обреченными и считали, что у командиров есть план. Вроде бы кесет Виш что-то предлагал на этот счет…

Из глубокой задумчивости ее вывел окрик лейтенанта Калена. Оглядевшись, Невеньен поняла, что не заметила, как добралась до генеральского шатра. Оттуда к ней и шел Кален, а за ним, с легкостью успевая за широким шагом командира, следовал Сони.

Иногда кто-нибудь из отряда магов дежурил в качестве ее телохранителя, так что за эти дни она привыкла к ним и перестала испытывать былую робость даже перед суровым Каленом. До сих пор тревогу в нее вселял лишь Сони с его пронзительным взглядом. На службе бывший вор был исполнительным и спокойным, можно было зайти в комнату, начать заниматься своими делами и далеко не сразу понять, что он сидит в углу и ждет, когда ты отдашь ему какой-нибудь приказ. Однако за этой тихостью крылось нечто большее. В нем была страсть, невероятная сила убеждения, которую он почему-то от всех прятал. А тот момент, когда он вытаскивал раненого сослуживца из замка Гередьеса? Это был абсолютно другой человек, не тот, в Остеварде убеждал ее отправить отряд на Север. Сони падал под тяжестью гвардейца, но полз вперед, помогая себе чуть ли не зубами. Потом, ошалелый от битвы, он подрался с вышедшими навстречу солдатами, перепутав их с врагами, и раскидал троих, а в одичавших серых глазах горело лишь одно: спасти его, спасти-спасти-спасти… Что Сони делало таким притягательным — он сам или камень королей у него в груди?

— Моя королева, разрешите обратиться, — произнес Кален, отдавая ей честь.

Невеньен, с трудом оторвавшись от Сони, перевела на взгляд на северянина.

— Что-то случилось, лейтенант?

— Вы хотели поговорить с человеком, которого выберут для задания в Эстале.

— Ах…

Задание в Эстале. Их последняя надежда на то, что удастся обойтись без большой крови, и, по мнению посвященных в его суть, единственная возможность победить.

Убийство Гередьеса во время праздника Ночи.

Невеньен огляделась. Центр лагеря — не самое лучшее место для обсуждения таких вещей.

— Простите, что подошел к вам здесь, но вас сложно застать в вашем шатре, — извинился Кален, правильно догадавшись о ее сомнениях. — Если вы прикажете перейти в другое место, мы готовы.

Невеньен с тоской подумала о том, сколько времени займут переходы туда-обратно.

— Ничего, мы можем поговорить и здесь, — решила она, приказав своим телохранителям отойти подальше. Слышать подробности им было ни к чему, а рядом с Каленом и Сони опасность ей точно не грозила.

— Тогда позвольте представить вам добровольца, — официальным тоном произнес лейтенант.

По его знаку Сони вышел вперед и отдал честь с гораздо большей долей изящества, чем этого можно было ожидать от простолюдина. На задание собирались отправить другого человека — одного из шпионов Тьера, но кандидатов сначала искали и в отряде Калена. Сони вызвался сам, причем его качества лучше подходили к требованиям, чем качества второго человека. Однако Тьер вора не утвердил только лишь потому, что он обладал связью с осколком короны. Опасения советника были понятны — «живого майгин-тара» лишаться ему не хотелось.

Но они лишатся его в том случае, если покушение не удастся. А если это произойдет, то беспокоиться будет уже бессмысленно из-за Таннеса. Поэтому Невеньен и утвердила Сони на это задание без капли сомнений. Однако поговорить с ним ей так и не удалось.

— Почему вы вызвались добровольцем? — спросила она.

На какое-то мгновение возникла неловкая пауза. Во взгляде Сони читалось сомнение — что ответить королеве? Невеньен понимала, что он вряд ли вызвался из-за верности ей. Скажи Сони так полгода назад — и она бы безоговорочно поверила. Но тогда она была гораздо наивнее. Бывший вор не был похож на человека, который будет жертвовать жизнью ради девчонки на троне. Невеньен вдруг стало интересно и то, солжет он ей или нет. Ведь признаваться в пламенной верности ему было выгоднее, чем называть какие-то другие, более приземленные стремления, которые, возможно, держали его среди мятежников.

— Если я выполню задание, в лагере все останутся живы, нам перестанет что-то угрожать, и можно будет заняться главным, — твердо произнес Сони.

По крайней мере, он не врал.

— Чем — главным?

— Када-ра.

Она улыбнулась. Бывший вор, оказывается, не настолько мелочен, как можно было подумать.

Кстати, почему его так беспокоят Дети Ночи? Невеньен уже давно не давала покоя смутная, так толком и не оформившаяся мысль о том, что гвардейцы что-то недорассказали о храме Шасета и злосчастной державе. Впрочем, сейчас все равно было не время копаться в былом.

— Хорошо, — произнесла Невеньен. — Но все же… У вас есть какая-нибудь просьба на тот случай, если…

Сказать человеку, что он, скорее всего, не вернется с задания, было не так-то просто.

— Последнее желание? — в изгибе его губ появилась жесткость. — Если меня завтра отправят в Бездну, то там мне уже ничего не понадобится. Но, вообще-то, у меня есть просьба. Правда, она касается не меня.

— А кого? — удивилась Невеньен.

— Дьерд Адэлл — вы помните его? Рыжий маг из нашего отряда, которого ранили в Гайдеварде.

Невеньен кивнула. Конечно, она его помнила. По нему еще постоянно вздыхала Эмьир. И что она в нем нашла?

— Я слышал, что вы до сих пор не назначили постоянного личного мага-телохранителя, — издалека завел Сони. — Может быть, вам подойдет Дьерд? Он заработал легкую хромоту после Гайдеварда и больше не может участвовать в боевых заданиях, но он очень сильный маг, бывалый воин, ответственный человек и, главное, очень верен вам.

Ответственный? По его хитрой лисьей мордочке этого было не сказать.

— Хорошо, я подумаю, что можно сделать, — сказала Невеньен, мысленно добавив пункт к длиннющему списку дел.

— Спасибо, — в голосе Сони прозвучала искренняя теплота. — Дьерд пропадет, если не сможет служить в гвардии.

Невеньен внимательно посмотрела на него. Бывший вор-одиночка — и такая забота о других? Другой человек на его месте обязательно попросил бы себе награду на тот случай, если произойдет чудо и он вернется живым. Правду говорят, что гвардия меняет людей. Жаль будет потерять этого человека. Невеньен стало грустно. Снова жертвы ради того, чтобы спасти большинство.

— Когда вы отправляетесь?

— Сегодня. Через пару часов, когда стемнеет.

— Пусть Небеса улыбаются вам, — сказала Невеньен. — Вы наша последняя надежда.

Он оскалился.

— Не волнуйтесь, моя королева. Считайте, что Гередьес уже мертв. К тому же я буду не один.

Ответ был дан не по уставу. Вся встреча проходила не по уставу, но Невеньен простила Сони его вольность. Отряд Калена чаще других жертвовал собой ради нее, пусть им будет небольшое послабление, хотя Невеньен сделала это в большей степени по другой причине.

Ей страшно, до ноющей боли в сердце хотелось верить, что у него все получится.

Отпустив двух гвардейцев готовиться к заданию, она проводила их взглядом. Со спины невозможно было сказать, что вот от этого невысокого мужчины, чьи взлохмаченные волосы торчат во все стороны, зависит будущее самой Невеньен и всей Кинамы. Скорее думалось, что главную роль должен сыграть рослый, спокойный и опытный Кален, который внушал окружающим невольное уважение. Но без магии он был обычным солдатом, а днем подобраться к Гередьесу, которого окружали такие же маги, у него не было шансов.

Когда гвардейцы ушли, Невеньен встряхнулась и продолжила путь — теперь к шатру не Стьида, а Ламана. Там наверняка находился и Тьер. Однако когда она осведомилась у стражников, где они, оказалось, что советники отправились к Стьиду. Недовольной Невеньен пришлось возвращаться.

— Генерал Стьид на месте? — нервно спросила она у дежурившего возле полога солдата.

— Невеньен? — переспросили из шатра. — Подожди чуточку.

Она скривилась. Да, отец точно был на месте.

Спустя мгновение полог, затрещав, резко откинулся в сторону, и из шатра вышел генерал Стьид — в красном парадном мундире, с золотыми полосками на груди вместо белых, и с богато отделанным плащом на плечах. За командиром выскочил юный гонец, немного погодя Невеньен увидела и Ламана с Тьером. Все они выглядели чрезвычайно довольными.

— Случилось что-то хорошее, генерал Стьид? — скептически осведомилась Невеньен.

Должен же быть у него повод так выряжаться. Сделано это было явно не из-за казни Вьита, тем более что отец на ней не присутствовал.

— Идем, увидишь, — он царственно махнул рукой, как всегда, «позабыв» о том, кто здесь королева.

И почему это у него не заладились отношения с королем Тэрьином?

— Генерал Стьид, — напряженно произнесла Невеньен. Играть по его правилам и переходить на «ты» она не станет. Так недолго и на побегушках у него оказаться. — Может, вы объясните, куда вы собираетесь меня увести? Я собиралась обсудить с лордом Тьером и лордом Ламаном важные дела.

Он наконец-то заметил досаду в ее голосе и изменил тон на вежливый, который в его исполнении все равно звучал издевательски.

— Извините, моя королева. Я считаю, что вам лучше самой все увидеть. После этого, возможно, нужда в обсуждении части дел отпадет.

— Это правда, моя королева, — подтвердил Тьер. — Идемте с нами.

У Невеньен вдруг испортилось настроение. Что там еще такое, что поменяет половину ее планов…

Генерал, однако, чувствовал себя отлично и даже напевал, направляясь к точке обзора, с которой хорошо просматривался левый склон холма и ведущая с запада к Эсталу Тарамилская дорога. Теряясь в догадках, что там могло быть такое, что так воодушевило Стьида, Невеньен все же последовала за ним.

У нее перехватило дух. По извивающемуся вдалеке тракту, засыпанному снегом, шагали маленькие точки. Они сливались с сумеречным зимним пейзажем, но уже сейчас можно было оценить их количество, опираясь на длину колонн. Не меньше пяти сотен человек, а то и больше, учитывая, что хвост процессии терялся за другим холмом. И среди них была не только пехота, но и конники. Что за стяг у них впереди?

— Мои люди, — с гордостью произнес Стьид. — Ветераны, не абы что. Самые верные мне отряды, «орлы» моего войска. Такие смогут потягаться с северными волками Таннеса. Ну что, дочка, — он повернулся к Невеньен. — Людей у нас теперь столько же, сколько у генерала Севера, да и Эсталу впору задергаться. Хоть ты и нечестно со мной поступила, я неплохо потрудился, да?

— Да, — улыбаясь, сказала она.

Шансов на победу у них понемногу становилось больше.

Глава 15. Злой дух

Сони сошел с ума. Он знал это наверняка, но не знал, когда именно это произошло: то ли когда он вызвался на задание в Эстал, то ли когда поверил, что на сехенов можно положиться. Теперь он понимал, почему убить Гередьеса не доверили шпионам Виша. Во-первых, сехены ничего не хотели делать сами и предпочитали держаться от любой опасности подальше, только говоря о том, что они могли бы сделать. Во-вторых… Бездна, да они способны провалить даже простейшее задание!

— А ну-ка повтори, что ты сейчас сказала, — медленно произнес Сони, стараясь не сорваться на крик и не влепить затрещину стоявшей перед ним рыжей девчонке.

Возраста Мит была такого же, как Шен, а то и младше, и тоже по-бунтарски одета в неприемлемые для кинамских женщин штаны. Разве что волосы у нее были прикрыты выцветшей косынкой — наверное, мешались при работе. И мялась она, краснея, совершенно не как Шен. Та, как ни в чем ни бывало, обвинила бы во всем самого Сони, а Мит смотрела под ноги, бубня под нос извинения. И это — прославленные сехенские мятежники? Да уж, истинных бойцов среди них встречалось немного. Такие, как Гох или Сех, были редкостью, и Мит к ним не относилась.

— Извини. В общем, не заладилось с ядом, — промямлила она, говоря на кинамском со страшным акцентом.

Сони громко выругался, не заботясь, что его будет слышно не только в том маленьком переулке, где они находились, но и на улице. Его все так злило, что он уже не мог сдерживаться. Сехены, которые помогли ему пробраться в Эстал, заставили его изрядно понервничать своими прениями со стражей из-за каких-то медяков. Ему мешали тысячи фонарей и свечей, которые горели на каждом углу, в каждом окне, якобы отпугивая нечистую силу, вылезающую из Бездны в самую длинную ночь в году, а в действительности сводя все скрытные перемещения на нет. Напрягали вывешенные повсюду золотистые символы солнца и, серебристые, Очей Бездны, потому что Сони знал, что не сможет присоединиться к всеобщему веселью. Сердил его и сам Эстал — потому что залитый таким количеством света, который отражался от снежного покрова, он был великолепен, а из-за спешки нельзя было остановиться и рассмотреть его внимательно. Все это можно было вытерпеть — Сони хорошо представлял, на что идет. Но эта девчонка…

— Половину наших забрала стража, поэтому я и одна, — продолжала Мит. — У вас сегодня предателя какого-то казнили. Тераш-ке, он про нас рассказал?

Если Гередьес сумел приставить отрубленную голову к телу Вьита и заставить ее говорить, то возможно. Но Сони сомневался, что наследнику трона такое под силу.

— Нет, ты про яд повтори, — потребовал он, постепенно выходя из себя.

— Хайш… — Мит стала похожа на вареного рака. — Понимаешь, сехен, у которого хранился запас, сидит в темнице. Мне до него не добраться, а где он все хранит, я эштих… Не знаю. У нас секретность, понимаешь? — она робко подняла на него взгляд и тут же отвела, увидев, какое у него лицо. — В общем… Э… Ну, это все, что я смогла найти в городе за вечер до праздника Ночи так, чтобы не попасться.

Она протянула ему бумажный сверток со смесью трав. Их было вполовину меньше положенного. С помощью этой отравы Сони собирался заставить королевских гвардейцев и личных телохранителей мучиться животом. Всех. Только так он получал гарантию, что в ответственный момент они не смогут выполнить свой долг и прикрыть Гередьеса от арбалетной стрелы. Но теперь яда не хватит. Придется сочинять новый план.

Небеса, а как был хорош старый! Тьер ведь не дурак, он давно начал готовиться к тому, что короля придется по-тихому убить. Его шпионы подыскали продажного стражника в Эстальском замке, который проведет лазутчика через ворота, и слугу, который отвлечет в нужный момент тех, на кого ему укажут. В раздражении Сони стукнул каблуком сапога по мостовой, и о бедро больно ударился спрятанный под плащом крошечный арбалет, который ему выдал оружейник в лагере. Теперь и этот чудо-инструмент не понадобится. Потому что яд, даже если им все-таки воспользоваться, в такой малой дозе не подействует вовремя. Маги, которые постоянно поддерживают вокруг Гередьеса волшебный щит, будут чувствовать себя отлично, торчать на своем посту, как статуи, и целиться с удобного балкончика в будущего короля, когда он вечером станет обходить посты с капитаном стражи, будет бессмысленно, так как никакой бреши в щите не появится. А все из-за какой-то дурацкой мелочи!

— Это же в ваших интересах — помочь, — негодовал Сони. — Если мне не удастся выполнить свою часть плана, хрен вы чего дождетесь от Гередьеса, кроме новых гонений!

— Ашшидан! Я не понимаю ничего как будто, — прогундосила сехенка. — Я старалась…

Он сердито взглянул на Мит, но при виде пунцовой соплюхи, месившей снег драным ботинком, вся злость испарилась без остатка. Она же еще ребенок, как на нее злиться? Что она вообще делает среди мятежников? Сидела бы дома, у братьев-сестер слюни подтирала. А теперь из-за таких, как она, все планы летят в задницу Шасета. Гередьес будет жив, а приближающийся к столице проклятый Таннес разгромит войско маленькой королевы. Так или иначе погибнут все — Дьерд, Кален, Сех, Виньес…

Сони глубоко вдохнул, затем выдохнул, успокаиваясь, и прислонился к обтрепанной стене, тянущейся вдоль безликого переулка. Девчонка сделала, что могла. Он просто устал, поэтому и бесится. Ему не нравилось, что придется выполнять не свою работу. Он ведь вор — похититель вещей, а не убийца — похититель жизней. Какой Бездны, спрашивается, он тогда вызвался на это задание, если не хочет его выполнять? О, ответ прост. Потому что его надо выполнить. А Сони знал, что справится с этим лучше всех. Он выкрутится даже с половинной дозой яда, пускай и надо будет менять план. Раз отрава подействует в два раза позже, придется пролезать на пир в честь праздника Ночи и караулить Гередьеса уже там. Это было куда рискованнее, чем притаиться на балконе и следить, как он гуляет по замковому двору.

Невдалеке раздались голоса, и Сони инстинктивно отступил в тень, потянув за собой Мит. Девчонка согнулась, готовая чуть что дать деру, но Сони уже увидел, что им ничто не угрожает. Это были всего лишь припозднившиеся или, наоборот, рано начавшие гуляки — группка из трех юнцов в масках чудовищ Бездны и костюмах, украшенных сухими палочками и ветошью. Следующей ночью в таких масках будут все — на улицу имели право выходить только злые духи, а приличные люди должны сидеть дома, закрыв все двери и ставни.

Глядя на дурачившихся парней, Сони понял, что ему нужно торопиться. Город понемногу просыпался: вился дым пекарен, изредка скрипели телеги крестьян, которые надеялись первыми сдать свои продукты в лавку, а по скользким, покрытым наледью мостовым сонно плелись слуги, отправленные с ранними поручениями. Если Сони хотел попасть в Эстальский замок незамеченным, следовало идти туда как можно скорее.

Он протянул руку к девчонке.

— Давай уже свои травы. Придется изворачиваться и травить «истуканов» такой дозой, — Сони помолчал. — Раз уж ты теперь за главную, сможешь мне подстраховку обеспечить?

Признание соплюхи главарем одновременно обрадовало ее и испугало. Она шмыгнула носом и выпрямилась, пытаясь казаться деловой.

— Да, э… Какую еще подстраховку?

Услышав, чего он хочет, девчонка кивнула, хотя задача была довольно сложной.

— Не боись, — Мит посмотрела на него с неожиданной серьезностью. — Я знаю нужных людей. Уж тут-то мы тебя не подведем.

Сони стоял, заведя руки за спину и разглядывая свои черные штаны и желтую рубашку с коротким камзолом, на котором были вышиты коронованные пчелы. Церемония коронации пройдет только завтра, но все слуги Эстальского замка уже носили цвета нового правителя. Тот самый стражник, который пропустил Сони в ворота, украл для него один комплект. К одежде прилагались и баночки с краской. Скопировав рисунок с одного из слуг, Сони нарисовал на лице «маску», а затем оценил результат, посмотревшись в отполированное блюдо. Неплохо. Мелкий безымянный прислужник Шасета, один из солдат его чудовищной армии.

Значит, сегодня Сони — злой дух.

Он продолжал изучать свои ноги и цветные глазурованные плитки под ними. Мастерство художников, поработавших над Королевским залом — самым большим в Эстальском замке — было таким, что, где бы ты ни находился, тебе казалось, что ты в центре помещения и сложный желто-оранжевый узор расходится именно от тебя. Возможно, этим следовало восхищаться, но на Сони он наводил жуть. Орнаменты разбегались под гостями и мебелью, превращались в язычки пламени и, полыхая гигантским пожаром, замыкались над головой, на высоком потолке, и создавали впечатление, как будто люди здесь горят в огромной печи, а Сони стоит посередине и наблюдает за их обжариванием.

Хотя люди ли это были? Пока Сони, как и положено слугам, смотрел вниз, чтобы не раздражать высокорожденных смелым взглядом, он видел атласные туфельки, высокие сафьяновые сапоги, шелковые платья со шнурованными лифами, из которых выскакивали полные груди, и длинные бархатные камзолы — сначала застегнутые на все пуговицы, а теперь, после двух часов пира, распахнутые до неприличия. Все они казались человеческими. Но если чуть-чуть поднять голову, то становилось ясно, что это обман. Вон там вышагивал сам Каэдьир Сын Света с ослепительно белым лицом и густой копной золотистых волос. Нужно быть очень самонадеянным, чтобы надеть такую маску, и подобное мог позволить себе только генерал Юга. А там, в углу, резвились сразу три юные и проказливые богини удачи — наверное, сестры или подруги, захотевшие одинаковые маски. Рядом с ними возле подсвечника скучала Легконогая Амьен — светлоликая, как и все боги Небес, с птичьими перьями в прическе и на платье, которые должны были подтверждать ее стремительность.

Светлых богов на пиру было подавляющее большинство, хотя в праздник Ночи должны были веселиться лишь порождения Бездны, на краткое время победившие детей Неба. Немногие лорды желали выступать в роли тех, кто считается противным и пакостливым существом. Но встречались и они, причем не только среди детей, любивших наряжаться в капризную Кайди Удачу или ловкача Ухуша Проныру. Сони видел таких богов, как Ревет Желчный с изможденным от вечной зависти лицом или толстяк Огрош Обжора, который, по преданиям, однажды поглотит весь мир. Те, кто надевал эти маски, не просто знали о своих недостатках — они ими гордились. Разве можно было назвать их людьми?

На параде богов и чудовищ был всего лишь один человек. Во главе широкого стола, уставленного яствами, сидел Гередьес, который снисходительно улыбался окружавшим его лордам и молодым леди. Ему не нужна была маска — он и так был богом этого пира, его устроителем и главной диковинкой. Сони это злило. Он бы предпочел думать, что убивает монстра, а не единственного человека. Почему проклятый наследник трона не мог одеться в какое-нибудь создание Бездны? Почему Сони теперь должен чувствовать из-за него угрызения совести?

— Убийца, — шепнули позади.

Сони вздрогнул. Это же не о нем?..

Зашелестели платья двух сплетниц, которые прикрывали рты ладонями, обсуждая внезапную гибель вчерашней ночью лорда Гетьина, одного из членов Малого королевского совета. Это ужасно — его убил собственный слуга-сехен. Убийце удалось скрыться — у него были сообщники. И это не единственное убийство в городе. Какая беда! Сехенам совсем невозможно доверять. А почтенный лорд Гетьин намеревался пошутить и заявиться на пир в маске Шасета…

Нет, это не о нем. О каком-то другом убийце.

Бестолковая болтовня аристократов страшно мешала сосредоточиться. Главной темой разговоров были, естественно, мятежники. После того как к ним присоединились солдаты генерала Стьида, они уже не казались наивными глупцами, которые могли кидаться только пустыми угрозами. Основная часть гостей страстно мечтала, что повстанцев разобьет храбрый генерал Таннес, который так удачно оказался неподалеку от столицы и уже спешит Эсталу на помощь, а некоторые выражали вялую надежду, что все недовольные возвышением лорда Гередьеса разбегутся сами. Сони, слыша их, прятал улыбку. О том, что возможен третий вариант, никто и не думал, а если и думали, то благоразумно помалкивали.

Музыканты, играющие на балкончике над входом в зал ненавязчивую мелодию, внезапно стихли. Глашатай объявил труппу комедиантов, которые разыграют перед уважаемыми лордами и леди небольшую сценку. Большинство гостей встали из-за столов, расставленных по бокам зала, и стали собираться в центре, чтобы лучше видеть представление. Актеры в ярких полосатых костюмах и с размалеванными лицами прошествовали по ковровой дорожке к возвышению в дальней части зала, где находился стол Гередьеса, и поклонились наследнику трона. Загудели писклявые трубки; шуты начали скакать, прыгать и выдувать из горла огонь, словно его и без того было мало в этом безумном, напоминающем печь зале. Почти все с восторгом следили за тем, как акробаты выделывают поразительные сальто и пируэты, но Сони, наконец-то осмелившийся высоко поднять голову, смотрел в другую сторону.

Его цель была такой близкой — и такой недоступной. Гередьес догадывался, что на него могут совершить покушение, и достать его обычными способами было почти невозможно. Два торчавших за его спиной телохранителя в желтых табардах и с нашивками магов постоянно поддерживали вокруг него непроницаемый щит, а еду, прежде чем она попадет на стол, пробовал человек, обученный различать яды. Он стоял тут же, позади Гередьеса, чтобы никто не подсыпал яд по дороге от кухни. Могло сработать лишь одно — то, что планировалось с самого начала, пускай и в другое время и в другой обстановке. Сони ждал, когда подействует слабительное, подсыпанное сегодня поваром за толстый кошель золота в ужин для гвардейцев. Нужна была брешь, которая обязательно должна появиться, когда маги, сменяя друг друга, будут бегать в уборную. Всего лишь маленькая брешь, в которую войдет спрятанный в рукаве Сони нож…

Но маги даже не ерзали, хотя должны были уже вовсю мчаться в отхожее место, придерживая штаны. Стражники в зале, например, так и делали, и только маги, чтоб их побрало, изображали из себя подпорки Небес. Сони нервничал все сильнее. На выполнение задания у него была целая ночь, но в то же время ее не было. Рано или поздно старший слуга, пристально наблюдающий за подчиненными, поймет, что видит этого подливающего вино лордам парня в первый раз. А может быть, подвох заметит кто-нибудь из лордов. Прислуживать королю отбирали лучших слуг, и, естественно, здесь не было никаких неотесанных сехенов — только прекрасно вышколенные кинамцы. Знания же Сони об этикете ограничивались мытьем рук, отдаленном представлении, как пользоваться вилкой с ножом, и поклонами. Все, что он мог делать, чтобы не попасться, это время от времени передвигаться по залу с занятым видом, старательно избегая обращений к себе.

Удавалось это не всегда.

— Слуга! — позвал лорд за столом прямо перед Сони. Маска тучного мужчины, изображавшая небесного бога Лэрэньелла Гордого, была сдвинута на лоб, пряча половину его лица. В сторону акробатов он даже не смотрел — куда интереснее ему было ковыряться в блюде с едой.

— Да, господин?

Скосив глаза и сымитировав движения кудрявого мужчины, который неподалеку помогал другому аристократу, Сони наклонился к Лэрэньеллу.

— Убери это, поскорее! — лорд брезгливо махнул рукой над разлитым по скатерти вином. Красная лужа грозила стечь на кристально чистый камзол бога. Отодвигаться он и не думал — ему мешали объемистый живот и прилипший к стулу толстый зад, переместить которые было гораздо сложнее, чем дождаться, когда слуга все уберет.

— Одно мгновение, господин.

Невзирая на спокойный тон, которым он это произнес, Сони был готов удариться в панику. Ему нужны были полотняные салфетки, а он даже не знал, где они лежат.

Пречистые Небеса, ну почему ему так везет в последнее время? Раз от разу не легче: то он лезет в напичканный врагами замок, то в одиночку пытается убить самого важного в королевстве человека прямо на глазах у его подданных и телохранителей. За что боги решили так поиздеваться над несчастным могаредским вором?

Жидкость продолжала медленно приближаться к краю стола. Жалость к самому себе остановить ее никак не могла, а если замешкаться, то лорд устроил скандал. Личность Сони непременно раскроют, и задание будет провалено. Все, кем он дорожит, погибнут, или их навсегда объявят изгоями. И все из-за того, что он не смог вовремя найти какие-то проклятые салфетки.

Сони отбросил все эмоции. Он обшарил глазами ближайшее пространство и сделал несколько быстрых шагов к тому слуге, который обхаживал второго лорда. В руке мужчина держал салфетку, которой только что вытирал пролившийся жир. Плохо, конечно, что она не чистая, но вину и скатерти наверняка будет на это наплевать. Настойчиво потянув за квадратный кусок ткани, Сони выдернул ее из ладони слуги, который уставился на него с открытым ртом. С подобной наглостью он, похоже, сталкивался первый раз.

— Извини, — прошептал Сони и проворно вернулся к Лэрэньеллу, изящным взмахом руки протирая перед ним стол.

Вовремя — еще чуть-чуть, и костюм лорда был бы испорчен.

— Почему так долго, отродье Бездны? — прорычал Лэрэньелл.

— Простите, господин, — кланялся Сони, изображая жгучую вину. — Небольшая неувязочка. Может быть, вы хотите чего-нибудь еще?

Например, отвернуться и продолжить жрать свое мясо, вместо того чтобы цепляться к слугам.

— Понадобится — кого-нибудь порасторопнее позову, — презрительно бросил лорд, разворачиваясь к блюду. — Тебя только за смертью посылать.

Именно за этим его сюда и послали, а не за тем, чтобы обслуживать свиней.

— Как пожелаете, господин, — пролепетал Сони, все еще низко кланяясь и пятясь назад.

Представление закончилось, и зрители начали возвращаться за столы или разбиваться на пары для танца. Сони, воспользовавшись случаем, смешался с людьми, чтобы убраться подальше с глаз этого лорда, вышел в ярко освещенный главный коридор и из него свернул в боковой. Там он пристроился в темном уголке возле окна и перевел дыхание.

Сердце билось так, словно он навернул десять кругов по Могареду на скорость, как они делали детьми. Да что с ним такое? Это же была простейшая, элементарнейшая задача, недостойная даже «зеленого» вора, — достать треклятые салфетки. Какой Бездны он не позаботился об этом раньше? И почему он так долго возился, заставляя того жиртреста себя ждать? По сути, рыча на него, высокорожденная скотина была права.

Сони чувствовал себя так, словно ему снова лет одиннадцать и старшие ребята впервые взяли его на более или менее ответственное задание — больше для того, чтобы посмеяться над неловкостью. Он ведь знал, что ошибку допустить нельзя. И в чем дело?

На разгоряченном лице начал проступать пот, и Сони подставил лицо под студеный ветер, дувший из приоткрытого окна. Тотчас зазудела кожа, раздраженная подсохшей коркой краски. Страшно хотелось почесаться, но портить маскировку, благодаря которой его еще не обнаружили, было нельзя. «Все остальное я чуть не завалил», — мрачно подумал он. Однако теперь, у окна, его щекотал еще и ветер, и Сони решил протереть хотя бы кожу возле волос. Может быть, это ее хоть немного успокоит.

Он поднял ладонь к лицу и застыл от ужаса. В глазах потемнело, желудок свело от спазма. Кулак разжался, выпуская мокрую ткань.

Его руки были залиты чужой кровью.

Сони согнулся напополам в приступе дурноты и только тогда сообразил, что никакая это не кровь. Под ногами у него валялась пропитанная вином салфетка. Вином, а не кровью! Проклятье…

Он заставил себя выпрямиться. Вот в чем причина его мандража. Он боялся увидеть на своих руках кровь. Боялся нарушить собственное правило, самое древнее и самое строгое, что у него было, — не убивать, потому что он сам до дрожи в коленях боялся смерти. Но ведь он сам напросился на это задание. Головой Сони понимал, почему Гередьеса нужно убрать — и плевать на политику и на то, кто-там-станет-лучшим-правителем. Он делал это ради тех, кем дорожил, и ради того, чтобы Невеньен, как и обещала, могла противостоять када-ра.

Да, головой-то он понимал. Но что-то внутри него не принимало это. Сони был не готов переступить через все ради цели. И все же он должен был. Должен был признаться себе в том, что на самом деле убийцей был уже давно. Его сделали таким бездействие и оправдания «я случайно» или «так нужно».

Он не остановил Дженти, когда тот взял вину за ограбления на себя. Он годами равнодушно наблюдал за тем, как дно Могареда орошается кровью его приятелей — подчас они резали друг друга из-за косого взгляда, но Сони предпочитал в это не вмешиваться. Он приказал када-ра убить Тэби и выпустил Детей Ночи на свободу, тем самым обрекая на гибель жителей Аримина, Бересина и прочих северных поселений. Он участвовал в убийствах Даллина, Ньес, Эрестьена Бертреда, Гоха… Нынешнее задание отличалось лишь тем, что он сделает все собственными руками.

Сони должен был окончательно смириться с тем, что он больше не могаредская вошь, которую волей Небес забросило в гвардию мятежников. Он был кем-то новым, для кого правила старой жизни не подходили.

Чтобы убить самому, ему нужно было лишиться страха смерти. Но он не знал, как этого добиться специально и вообще возможно ли это.

Он вздохнул и наклонился, поднимая упавшую салфетку. Все это, конечно, замечательно (или, наоборот, ужасно), но выполнить задание и уйти живым ему это не поможет. И зачем он сдуру поставил все на какое-то слабительное? Теперь хоть всю ночь торчи на этом пиру и удирай от лордов, пока магам не приспичит отойти «по делам».

— Уберись с прохода, я тороплюсь, — сказал кто-то, отталкивая его в сторону.

Сони покорно убрался с дороги, хотя вскинуть на обидчика злой взгляд ему это не помешало. Коридор, вообще-то, не в локоть шириной. Неужели обойти нельзя? Однако, увидев, кто его пихнул, Сони мгновенно забыл про вспышку раздражения.

Прочь от него, морщась и держась за живот, спешил один из магов-телохранителей Гередьеса. Слабительное наконец-таки их прихватило.

Все сомнения, которые терзали Сони, были выброшены из головы. Пора действовать.

Он засунул скомканную салфетку в угол и решительным шагом направился к главному коридору. Возле дверей в Королевский зал толпились несколько наряженных в полосатые балахоны арджасцев. Судя по необычным музыкальным инструментам в их руках, они были менестрелями. Рядом с ними крутился старший слуга — нервный крутолобый мужчина, о чем-то споривший с высоким арджасцем с кожей цвета мореного дуба. Кто бы из них чего ни хотел, добиться им удалось только того, что они отвернулись друг от друга, раздувая ноздри от ярости. Сони нагнул голову и попытался как можно скорее прошмыгнуть мимо. Попадаться на глаза старшему слуге в таком состоянии не следовало.

— Эй, ты! — раздалось в тот момент, когда Сони уже решил, что благополучно миновал это препятствие. — А ну-ка стой!

Он послушался. Можно было броситься бегом отсюда, но это выдало бы его с потрохами. Лучше сделать вид, будто все идет, как задумывалось. Возможно, старший слуга не слишком хорошо знает всех слуг замка и не узнает чужака под воинственной раскраской прислужника Шасета. На всякий случай Сони принял виноватый вид и уставился на свои ноги. Тех, кто заранее готов признать свою промашку, обычно быстро оставляют в покое, выпустив пар.

— Ты почему отлыниваешь от работы? — строго спросил старший слуга. Его «маска» была такой же, как у всех слуг, лишь широкий лоб венчал нарисованный желтым обруч, обозначая главного среди них. — Думаешь, я не заметил, как ты болтаешься по залу без дела? Ты… — он вдруг замолчал. Сони сковало ужасом, и он оцепенело поднял голову, уже зная, что сейчас случится. — Ты вообще кто такой?

И вдруг страх исчез. Сони понял, кто он такой. Он не сирота, не вор, не убийца и не гвардеец истинной королевы. То есть всем этим он был — отчасти, но не это не делало его тем, кто он на самом деле есть. Он был человеком, который готов на все ради своей новой семьи. Они стали для него важнее, чем страх смерти.

— Я злой дух, — ответил Сони и выбросил вперед руку, метя старшему слуге в выемку между ключицами.

Мужчина, закатив глаза, беззвучно осел. Сони подхватил его, не давая упасть, и осторожно опустил, прислонив к стене. Ударов на сорок сердца он точно выбыл из игры. Сони везло — стражник у дверей, разрисованный под пресветлого када-ри, что-то объяснял пожилой гостье и не смотрел по сторонам, а его напарник отлучился по тому же делу, что и телохранитель Гередьеса. Высокий арджасец, почуявший неладное, что-то заговорил на своем тарабарском наречии, но пока что никто, кроме сородичей, внимания на него не обратил. Давай, дорогой, вспоминай кинамские слова. Все равно, когда ты это сделаешь, будет уже поздно.

Сони овладел злой кураж. Он быстро вошел в зал, слыша, что шум позади усиливается, и выхватил у проходящего мимо слуги серебряный кувшин с вином, вызвав тихую ругань в свой адрес. На него начали удивленно посматривать, леди в маске Альенны бросила ему вслед замечание о дурных манерах здешних слуг. Плевать — ему нужно лишь несколько мгновений. А после этого на него обернутся все.

То, как он продвигался через толпу богов и чудовищ, было похоже на танец, хотя Сони и не знал ни одного танца кроме тех, что крестьяне отплясывают в тавернах. Из-за орнамента на плитках казалось, будто с каждым шагом вокруг него вспыхивают языки пламени. Шаг влево, шаг вправо, пауза — подождать, пока разойдутся двое лордов, шажок в сторону — обойти дородную старую леди, и поворот — обогнуть стол. Гости видели перед собой лишь вежливо улыбающегося слугу, который шел обновить напитки. Ни Гередьес, ни его охрана еще не поняли, что произошло в коридоре, и продолжали безмятежно наслаждаться пиром.

В прозрачном полотне магии вокруг наследника трона не было ни малейшего пробела. Маг, опоясанный золотой лентой — потоком энергии из майгин-тара, стоял навытяжку, выпятив грудь с крупной пчелой на табарде. Непонятная болезнь, скосившая половину его сослуживцев в зале и уведшая их толкаться в очереди к уборной, этого гордого красавца, еще одного пресветлого када-ри, трогать и не думала. Может быть, у него был луженый желудок, а может быть, он не ужинал сегодня в замке. Не важно — от него нужно было избавиться. Сони, не выходя из своего стремительного танца, размахнулся и со всей силы швырнул в голову мага тяжелый кувшин. В яблочко — залитый красным сантийским, лучшим в Кинаме, телохранитель без сознания рухнул на пол. Щит рассыпался в пыль.

Кто-то вскрикнул. Гередьес, прервав беседу с лордом по правую руку, удивленно оглянулся назад и встретился взглядом с Сони. Их зрительный контакт длился всего одно короткое мгновение, но за него карие глаза наследника, блестевшие от выпитого вина, успели сменить несколько выражений: изумление, недоумение и страх, — а затем потускнеть. Нож, торчавший из горла Гередьеса, сделал свое дело.

Сони кинулся прочь. В мгновение ока в зале поднялся страшный шум — девушка, сидевшая слева от Гередьеса, истошно завизжала, стража завопила «Убийца!», а следом закричали за компанию и гости. Всеобщий испуг, как ни странно, сыграл Сони на руку — все поспешно убирались с его пути, опасаясь, что убийца сотворит что-нибудь плохое и с ними. На стражников это, увы, не повлияло. Тот самый пресветлый када-ри, который только что мило растолковывал что-то престарелой леди, встал поперек выхода и попытался проткнуть Сони мечом. Однако в скорости с бывшим могаредским вором ему было не потягаться — Сони проскользнул мимо него прежде, чем он успел вытащить оружие, и оттолкнул с дороги остолбеневшую женщину.

— Ловите слугу-убийцу! — заорал гвардеец.

Прислуга в коридоре бросилась врассыпную, роняя новую подачу блюд. Сони ускорился, резко свернув в боковой коридор и заставив тянущийся за ним шлейф из стражников разбиться о стену. Двое из них, однако, оказались достаточно проворными, чтобы продолжить его догонять, и причем весьма успешно. Городские «истуканы» на их месте давно бы уже отстали (если бы вообще рискнули погнаться за преступником), но в королевской гвардии слабаков не держали.

За каждым поворотом к погоне добавлялись новые участники, и уже в следующем коридоре Сони приобрел дыру на камзоле. Один из двух дежуривших там стражников попытался схватить его за рукав, но Сони удалось вырваться, отделавшись треснувшим на плече швом, и в этот момент второй стражник, не успевающий достать меч, подставил ему подножку. Сони перепрыгнул через нее лишь чудом, не замедляясь и продолжая бежать. Хотя он прошел по замку всего один раз вместе с продажным стражником, ноги, как часто бывало в таких ситуациях, вели его сами: через лестницы, прямые и витые, и коридоры, узкие, широкие, ярко или вообще не освещенные, — к выходу.

— Закрывайте ворота! — разнеслось по замку.

Из окна Сони мельком увидел, как задвигался дубовый массив ворот Эстальского замка, отрезая его от города. Теперь отсюда можно было уйти, только прыгнув с крепостной стены или из окон в левом крыле здания — единственных широких проемов, которые выходили на внешнюю сторону замка, но это грозило смертью от превращения в лепешку. Замок стоял на холме, и откуда ни выпрыгни, падать было слишком высоко.

Наступило самое время удариться в панику, однако Сони было весело. Он злой дух. Он хитер, ловок и умен, как истинный сын Бездны. Его не поймать.

Изрядно удивив своих преследователей, он внезапно свернул в противоположную сторону от ворот и направился на второй этаж левого крыла. Один раз в него выстрелили из арбалета, но, к счастью, промахнулись. Хорошо, что на пути так и не встретилось ни одного мага. Их и так было немного, а благодаря яду все они, похоже, собрались у отхожего места.

Ворвавшись в последний, самый темный коридор, он понял, что сглазил. Наперерез ему бежала окутанная золотистым сиянием фигура в желтом табарде. И она, заметив Сони, уже начинала создавать волшебный дротик. «Черные Небеса!» — вспомнил Сони ругательство Дьерда. Дороги ни вперед, ни назад больше не было.

Он остановился и отступил к окну. Теперь надежда только на подстраховку. Если ее нет, то все равно умирать.

Из незастекленного отверстия дохнуло холодом. Не дожидаясь, пока в него метнут «дротик», Сони вскочил в проем, оттолкнулся ногами и ринулся в ночь.

— Идиот! — заорали сзади.

Он усмехнулся.

— Чтоб тебя!!! — прозвучало следом за этим.

Навстречу Сони, которого хлестали струи воздуха, раскрылось маленькое золотое поле с тянущимися вверх ростками. Они подхватили тело в полете и мягко опустили его на землю, поставив рядом с несколькими сехенами в масках и плащах, которых окружали вихри из сверкающих пылинок. Спустя мгновение маски были переодеты, плащи вывернуты, и беглецы, рассредоточившись, скрылись между окружающими холм домами. На месте, куда должен был упасть Сони, остались лишь желтые рубашка и камзол.

Мит все-таки не подвела.

Невеньен мерила шагами «кабинет» в своем шатре. Пространства хватало всего на четыре шага — от полога и до занавески, а потом столько же обратно. Но руками при этом размахивать было нельзя, иначе они грозили задеть Тьера, кесета Виша или Иньита, прислонившегося бедром к столу. Все три мужчины были мрачными. Иньит, без которого в последнее время не обходилось ни одно мало-мальски важное собрание, сложил руки на груди и хмурился, изредка теребя серьгу. Его шрам багровел — недавно между главным советником и лордом-разбойником закончилась очередная стычка Тьер постукивал по подлокотнику кресла ногтем — жест, который выводил из себя. Вдруг замерев, Невеньен подумала, что она тоже наверняка крепко всем надоела своим мельтешением, и вернулась на предназначавшееся ей место за столом.

— Ночь уже на исходе, — нервно произнесла она. — А ваши люди так и не подали сигнал.

Она не обращалась ни к кому конкретно. За успехом — или провалом Сони в Эстальском замке — следили тайные агенты и Виша, и Тьера. Они должны были зажечь огни на крепостной стене уже давно, но до сих пор на них не было и намека.

— Значит, задание еще не выполнено, — спокойно заметил Тьер.

Невеньен сдержала рвущийся наружу вопрос, не переловил ли Гередьес всех их шпионов, завершив начатую вчера работу, когда было схвачено множество сехенов. Вероятно, Вьит каким-то образом успел сообщить ему несколько имен, услышанных на совете из уст Виша, а затем нить потянулась дальше. При воспоминании о казначее у Невеньен снова потемнело в глазах от гнева. Теперь становилось ясно, почему в столице у мятежников не осталось союзников, откуда Гередьес брал деньги на дорогое арджасское вино и куча, целая куча других вещей, над которыми прежде она ломала голову. Только жалеть обо всем этом было уже поздно.

Полог шевельнулся. Невеньен встрепенулась. Кто там — не гонец ли?..

В шатер заглянул Ламан.

— Загрызи меня волки, да у вас тут воняет безысходностью, — пробормотал северянин в любимой грубоватой манере. — Иньит, а ты какого х… Экхм… — подавился он, наконец вспомнив, что в палатке присутствует и Невеньен. — Простите, моя королева. Устал.

Она простила его. Они со Стьидом не смыкали глаз, проверяя войска и организовывая бестолковых союзников с их отрядами. Еще вчера ночью возле лагеря были замечены лазутчики Таннеса, поэтому полководцы готовились к внезапному нападению. Генерал должен был сегодня подойти к столице, и его северным волкам ничто не мешало оказаться здесь раньше и совершить неожиданный рейд на мятежников.

— Короче, Иньит, хватит тут без дела торчать, — буркнул Ламан. — Идем со мной.

Лорд-разбойник тоскливо вздохнул.

— Иду. Похоже, нам по-любому с Таннесом сражаться, так что лучше провести эти часы с нашей единственной настоящей силой.

Последние слова были не слишком тонким уколом в адрес Тьера и Невеньен, которые понадеялись на сехенов и шпионов, выполнявших задание по убийству Гередьеса. Будь Иньит не таким измотанным, он бы придумал что-нибудь более изящное. Сам он верил, что свергнуть Гередьеса способна лишь армия.

Иньит оттолкнулся от стола, пошатнув подставку с перьями для письма. Невеньен машинально их придержала, расстроенно глядя ему вслед. Ей хотелось остановить его — просто ради того, чтобы он был рядом, но она так и не решилась. Неизвестно, что он может выкинуть в таком взвинченном состоянии, как сейчас. Больше всего ей было грустно из-за того, что он, похоже, потерял всякую надежду на успех секретного плана.

Полог тяжело упал обратно, скрывая Иньита и Ламана. Невеньен спрятала лицо в ладонях. Что там Иньит, который с самого начала не доверял этой затее. Она и сама уже стала думать, что ошиблась в Сони. Даже если не брать плохие версии, например его предательство, случиться могло что угодно…

— Невеньен! Иди сюда!

Кричал Иньит, радостным голосом, забыв обо всех правилах этикета. Она не раздумывая, как деревенская девчонка, которую позвал ее суженый, сорвалась с места и выскочила из шатра. Сразу же она увидела задыхавшегося от бега дозорного, путь которому перегородил Ламан.

— Докладывай, — приказал северянин.

— Моя королева, — дозорный отдал ей честь. — Сигнал с крепостной стены получен.

— И? — нетерпеливо спросила Невеньен, когда мужчина сделал паузу, чтобы вдохнуть.

— Гередьес мертв, а ворота Эстала открыты, госпожа, — его глаза блестели, когда он говорил. — Мы заметили, как из них выехала делегация во главе с градоначальником.

Новость, которую они так ждали, сейчас, в светлеющей синей мгле и призрачном свете факелов, казалась неправдоподобной. Невеньен не знала, что ей делать — может, пуститься в пляс? Или ущипнуть себя за руку — вдруг она сама не заметила, как заснула?

— А ворота? — требовательно спросил Тьер. Она даже не заметила, что главный советник и кесет вышли следом за ней. — Ворота за ними закрылись или нет?

— Нет, господин.

Тьер с облегчением запрокинул голову, а Ламан громогласно рассмеялся. Только Виш, как и Невеньен, продолжал непонимающе смотреть на дозорного.

— И что в этом такого? — удивилась она.

Невеньен ощутила, как к ее руке прикасается что-то теплое. Это Иньит взял ее ладонь в свою, жесткую и крепкую, и улыбался, глядя на любимую.

— Это значит, что нас приглашают в город. Мы победили, милая.