Калгари 88. Том 9

Глава 1. Наезд от допинг-контроля

Быстро отгремели торжественные фанфары награждения, официальные лица разошлись кто куда. Трибуны наполовину опустели: зрители отправились по буфетам и туалетам, пользуясь перерывом, а на льду зажужжала заливочная машина. Медалистки с тренерами оказались предоставленными сами себе, стоя у калитки выхода на лёд. Наконец, и у советской делегации появилось время, чтобы поздравить Арину, Таню, Левковцева и Ксенофонтова.

Вид у ответственных товарищей был очень радостный, и даже немного удивлённый. Похоже, они до последнего момента не верили, что советская фигуристка в упорной борьбе с сильными соперницами завоюет золотую медаль. Это была первая золотая медаль Советского Союза на чемпионатах мира среди юниоров с 1976 года! А что было раньше, уже мало кто помнил. Возможно, и до этой даты ничего не было.

— Ну порадовал, так порадовал, Владислав Сергеевич, — радостно сказал председатель федерации фигурного катания Валентин Игоревич Шеховцов, пожимая руку Левковцеву, а потом обнимая его от всей души. — Так, глядишь, ещё одну путёвку на отдых придётся давать тебе, уже за границу. А то и автомобиль. Выбирай сейчас сам, заранее, чем тебя отблагодарить.

Потом руководитель федерации подошёл к Ксенофонтову и тоже крепко пожал руку и обнял его, отходя от протокола.

— И твоему успеху рад, Игорь Борисович. Молодец! Сколько ты шёл к этой медали и наконец пришёл, порадовал всех. Тебе тоже будет много чего хорошего. Поработал прекрасно!

Было видно, что у руководителя федерации не находилось слов для того, чтобы выразить свою благодарность своим подчинённым, поэтому всё свел к материальным благам. Хотя, возможно, они есть самое главное в нашей жизни. Что удивительно, взрослые люди поздравляли в основном тренеров, совсем забыв про фигуристок, как будто это не они только что выдали прокаты жизни.

А потом по очереди начали подходить вообще все представители советской делегации, присутствовавшие на соревнованиях. Фигуристы, тренеры, переводчики, спортивные врачи. Самым последним подошёл дядя Саша Федотов. С большим смущением протянул Арине руку и легко пожал её.

— Люда, у меня просто нет слов, — смущённо сказал капитан. — Впервые вижу такое выступление... Такой накал борьбы и эмоций. Прими мои искренние поздравления.

Потом Федотов в порыве искренних чувств не удержался и чуть не раскрыл себя.

— Если будут какие-то проблемы, говори, я постараюсь их решить, — искренне сказал Федотов, даже не задумываясь о том, что он говорит. Как может решить какие-либо проблемы простой помощник врача?

Впрочем, о невпопад сказанных словах не задумывался никто. В компании спортсменов, тренеров, и ответственных лиц царило большое воодушевление. А особенно у ответственных лиц. Их лица просто сияли от радости. Медальная копилка СССР пополнилась! Сразу на одно золото и одну бронзу, и об этом сегодня напишут все мировые газеты! Парники и танцоры завоевали два золота и два серебра и вот в довесок ещё две медали! Осталось дождаться медалей от парней. Глядишь, так и до Государственной или Ленинской премии дошагаешь...

Пока свои люди поздравляли Арину и Таню, счёт времени как будто потерялся, и все забыли про пресс-конференцию, которая должна была состояться сразу же после награждения.

— А вы что тут делаете? — из ниоткуда нарисовался заместитель директора ледового дворца «Тиволи» товарищ Йожеф Новак. — Мигом в пресс-центр! Там вас все давно уже ждут!

— Мы сейчас, извините, — смущенно ответила Арина и виновато обратилась к окружающим людям: — Извиняюсь, но нам нужно идти, если хотите увидеть нас ещё раз и задать вопросы, пожалуйста, следуйте в пресс-центр.

Соколовская, с интересом наблюдавшая со стороны за этой суетой, большим удивлением отреагировала на вежливость Арины. Такое ощущение, как будто с взрослыми людьми разговаривала не пятнадцатилетняя девчонка, а матёрая спортсменка, которая собаку съела на всяких встречах и пресс-конференциях.

Арина с Таней направились в раздевалку, чтобы снять коньки и оставить в шкафчиках призы. Шли быстро, не разговаривая, на это уже не было сил. Когда вышли из раздевалки, первые, кого увидели — двух женщин и мужчину в одинаковых бело-красных форменных куртках. В руках у них были большие красные чемоданы с надписью по-английски «Международный олимпийский комитет». Одна из женщин, брюнетка невысокого роста, лет тридцати пяти, вышла вперёд и показала какое-то солидное на вид удостоверение с проштампованной фотографией и золотыми олимпийскими кольцами на красной корочке.

— Здравствуйте, мисс Хмельницкая и мисс Малинина, я офицер антидопингового агентства при Международном олимпийском комитете Летиция Санчес. Искренне поздравляю вас с удачным выступлением на чемпионате мира, но мы должны следовать протоколу олимпийского движения — сейчас вы должны пройти на обязательное послестартовое медицинское освидетельствование на отсутствие в вашем организме запрещённых препаратов. Вы согласны пройти это освидетельствование? Напоминаю, что в случае отказа допинг-тест будет признан положительный со всеми вытекающими последствиями. А это дисквалификация на срок в 3 года и запрет на все соревнования и тренерскую работу, в том числе и внутри своей страны.

— Мы согласны! — ответила за всех Арина. Птицей метнулась мысль, что вроде не так всё должно быть...

— Хорошо, тогда прошу следовать за мной, — Летиция Санчес махнула рукой, призывая идти за собой. Английский у неё был с очень сильным испанским акцентом, тем более, она разговаривала быстро и временами проглатывала слова.

Естественно, этот разговор и тот факт, что к советским фигуристкам подошли допинг-офицеры, не остался без внимания папарацци, которые принялись фотографировать всю компанию ещё во время разговора. А уж когда фигуристки одна за другой, с растерянными выражениями на лицах, шли за представителями антидопингового агентства, щёлканье фотокамер слилось почти в непрерывную трескотню.

Арина представила, какие заголовки могут быть в жёлтой прессе: «Чемпионку мира и медалистку из СССР повели на допинг!», «Советские медали под вопросом!», «Что покажут допинг-тесты?», «Настоящая ли чемпионка Людмила Хмельницкая из СССР?».

Арина не стала отмахиваться от журналистов, повернулась к ним, улыбнулась и помахала рукой. Пусть все знают, что она ничего не боится и не скрывает!

Эта белозубая улыбка, очаровательное выражение лица и поднятая рука потом облетела весь мир... А кое-кто сравнил её даже с гагаринской улыбкой... В будущем...

...Комната для забора биоматериалов находилась рядом с медпунктом, и, похоже, раньше была одним из его отделений. В неё вела обычная дверь, правда, сейчас закрытая на внушительный замок. На двери вывеска на английском: «Biomaterials selection point for doping tests. Unauthorized entry is prohibited», что в переводе на русский значило «Пункт отбора биоматериалов для допинг-тестов. Посторонним вход запрещен».

У комнаты для забора биоматериалов на пуфике сидела злая Соколовская в компании Левковцева, которых допинг-офицеры где-то перехватили за 5 минут до Арины и Тани, и рядом с ними Юка Сато с господином Нобуо Сато. Соколовскую отобрали в случайном порядке, как и предостерегал врач сборной, товарищ Фицкин. Хотя, судя по тому, что жребий пал на фигуристку сильную, мастеровитую и которая произвела сильное впечатление на зрителей, да ещё и является советской гражданкой, всё-таки порядок был не случайный. Наезд? Провокация?

— Вас-то ладно сюда тащат, вы омедаленные, — недовольно сказала Соколовская, с крайней неприязнью посмотрев на допинг-офицеров. — А меня за что?

— Вас предупреждали, — умиротворяюще сказал Левковцев. — Марина, пожалуйста, веди себя подобающе советской спортсменке. Ты за границей, не забывай этого.

— Хмм! — пренебрежительно фыркнула Соколовская, отвернулась, сложила руки на груди, закинула нога на ногу и стала качать ей, всем своим видом показывая своё недовольство и независимость от всех.

Для Арины допинг-контроль был делом обыденным: в своём времени не поддаётся счёту, сколько раз она проходила его. После каждого выигранного старта, на протяжении двух лет как минимум. Это была часть работы, которую никак не избежать. Такая же работа, как общение с журналистами, болельщиками, чиновниками и политиками. А сейчас ей даже стало любопытно, как будет происходить сдача образцов для допинг-контроля в 1986 году.

Однако просто так в комнату забора образцов было не попасть. Дверь оказалась закрыта, и открыть его должен был, судя по тому, что Арина знала, представитель принимающей стороны.

Процесс распечатывания пункта забора биоматериала был удивительный, но всё-таки в чём-то напоминал современный Арине. Через пару минут подошёл вызванный представитель принимающий стороны, председатель федерации фигурного катания Югославии, товарищ Никол Сплит. Для начала показал допинг-офицерам свою аккредитацию с фотографией и названием должности.

Мужчина подёргал ручку, показав всем, что дверь закрыта. Потом достал из кармана небольшой фотоаппарат и сфотографировал дверь, зафиксировав, что она закрыта. Потом вытащил большой ключ из кармана, сунул в замок и с сочным щёлканием открыл его. Во времена Арины фотографировали на смартфон, а открывали дверь электронным чипом!

— Прошу вас, господа, — Никол Сплит показал, чтобы присутствующие входили внутрь.

Летиция Санчес дала команду своему партнёру, тот открыл дверь, первый вошёл в неё, зажёг свет и показал что можно входить всем остальным.

Обстановка внутри была скромная и похожа на медицинскую комнату. Судя по медицинской кушетке и стойке для капельницы рядом, здесь когда-то размещалась процедурная. Простота обстановки легко объяснялась. Как Арина помнила, в это время антидопинговое движение только начало набирать обороты, и сейчас Всемирное антидопинговое агентство существовало внутри Международного олимпийского комитета как один из его отделов и не имело самостоятельной юрисдикции. Его деятельность распространялась только на олимпийские виды спорта.

Помещение оказалось отделано белым кафелем, на полу лежала белая шершавая плитка, на потолке пластиковые панели и яркие белые светильники дневного света. Всё белое! В целом, интерьер оказался очень современным для этого времени. Заграница! В России через 10 лет такой интерьер назовут «евроремонт»...

Пункт забора биоматериалов оказался разделен на две части: первая называлась подготовительной, в ней стояло несколько стульев для спортсменок и сопровождающих их лиц и два больших стола, за которыми располагались допинг-офицеры. Напротив входной двери, в противоположной стене располагалась ещё одна дверь, над которой висела красная вывеска с названием «Doping test». В целом, всё выглядело прилично. Отличие от знакомой Арине обстановки было только в отсутствии ноутбуков на столах допинг-офицеров.

Летиция поставила свой большой чемодан на стол и приготовилась приступить к работе, вытащив стопку бумаги.

— Для начала проверим аккредитацию спортсменок и сопровождающих их лиц, — начала разговор Летиция Санчес. — Предъявите свои аккредитационные карточки, дамы и господа.

— А что вы здесь делаете, дорогие дамы и господа? — неожиданно спросил вошедший врач сборной СССР по фигурному катанию Александр Васильевич Фицкин. За ним в открытую дверь выглядывала физиономия капитана ГРУ Александра Федотова, который здесь был в амплуа массажиста и помощника главного врача. Федотов внимательно осматривал помещение, фиксируя в памяти, что тут находится, в том числе и марку замка.

— Тот же вопрос можно задать вам, господин Фицки, — на английский манер произнесла фамилию врача Летиция Санчес. — Мы в данное время проводим допинг-контроль спортсменов, занявших призовые места, и тех, на кого показал жребий. Делаем свою работу. То, что нам положено по регламенту. А что здесь вы делаете? Сейчас эта комната будет закрыта и опечатана на время проведения допинг-теста.

— Во-первых, я являюсь официальным представителем этих прекрасных дам, гражданок СССР, — непреклонно сказал Фицкин уверенным тоном. — Эта возможность закреплена в пункте 3 протокола о взятии проб. Вы в курсе этого? Второе. Надеюсь, вы сообщили спортсменкам, что, кроме права на официального представителя, который будет отстаивать их интересы, они также имеют право на переводчика, потому что они граждане другой страны и английский язык им неродной? Это закреплено пунктом 4 устава антидопингового агентства. И наконец, мы дошли до пункта 5 устава допингового агентства. Все антидопинговые пробы забирать разрешено только после того, как закончатся официальные процедуры, предписанные регламентом чемпионата, как-то: церемонии награждения, пресс-конференции и встречи для общения с болельщиками. Надеюсь, вы поставили спортсменок в известность, что сейчас их ждут на пресс-конференции?

Женщина с показательно-недовольным видом захлопнула свой чемодан и показала на дверь.

— Можете быть свободны до конца пресс-конференции. Потом ждём вас здесь, в течение часа после окончания пресс-конференции. Спортсменки официально поставлены в известность, что у них будет производиться забор проб на допинг-тест, поэтому в течение часа они должны явиться именно сюда.

— Большое спасибо за сотрудничество, госпожа Санчес, — вежливо склонил голову Фицкин и мотнул головой, обращаясь к своим согражданам по-русски: — Пойдёмте. Вас там уже все ждут.

Смущённые Левковцев и Ксенофонтов со своими спортсменками вышли из пункта отбора проб и направились в пресс-центр. Господин Нобуо Сато, посмотрев, что русские отказались сдавать пробы в то время, когда должна проходить пресс-конференция, то есть, отстояли свои права, решили поступать точно так же и под немигающими взглядами допинг-офицеров вышли в коридор.

— У нас же с вами была планёрка на эту тему! — наставляющим тоном сказал Фицкин Левковцеву и Ксенофонтову. — Все отборы проб, всё общение с антидопинговым агентством только в моём присутствии, плюс всегда с собой просите переводчика. Это ваше право. Вы же видите, она испаноязычная, я, несмотря на свой прекрасный английский язык, понимаю её с трудом. Акцент там просто адский, напоминает о Мексике. Да и лишний свой человек никогда и нигде не помешает, хотя бы вещи покараулить.

— Да как-то не подумали, — оправдывался Левковцев. — Думали, по-быстрому всё сделаем и на пресс-конференцию побежим.

— Тут они у вас будут брать не кровь, как наши, — ответил Фитц. — Это официальный забор проб антидопинговым агентством. Сейчас будет производиться забор мочи в две пробирки: красную и синюю, пробу А и Б. А если твоя спортсменка не захочет писать? Бывали такие случаи, и довольно часто. Спортсмены переволнуются, пьют мало перед стартами. Иногда бывало, что допинг-тест на час-два затягивается. А они, если бы закрыли дверь и распаковали пробы, вам выйти уже было бы нельзя. Это считалось бы нарушением протокола.

Ну о чём можно было говорить и спрашивать у Левковцева, который впервые в своей жизни попал за границу и просто-напросто не знал всех этих тонкостей и хитросплетений международного спорта? Он сам-то здесь ходил как первоклассник по дворцу спорта и с любопытством смотрел на то, как всё тут устроено. Впрочем, опыт, как известно, дело наживное, и научиться можно всегда и всему, было бы время...

Впрочем всё это должно было случиться в будущем, а сейчас героиням дня предстояла пресс-конференция.

Несмотря на то, что звали на пресску, естественно, только медалисток, сюда первой явилась Соколовская, за компанию. Правда, Марина не стала наглеть и села не за председательский стол, а в зале, на свободное место в первом ряду, чем привлекла большое внимание присутствующих фотокорреспондентов, которые начали снимать её со всех ракурсов. Соколовская, почувствовав внимание, заулыбалась и приветственно помахала всем рукой. Впрочем, встретили её всё равно совсем не так, как главных спортсменок здесь.

Когда медалистки с тренерами вошли в зал, раздались громкие аплодисменты и приветственные крики. Собравшиеся люди стоя приветствовали медалисток чемпионата мира!