Кабарга

Где-то десятый час вечера, а может быть какой другой вечерний темный час. Это вовсе не имеет значения. Кругом зима. Сильно утомленный за день город постепенно гасит свои огни, затем ложится на снег и, распластавшись по белоснежной пустыне всем своим великаньим серым телом, в одночасье замирает. Даже буйное шоссе, обыкновенно полное красным светом уходящих вдаль автомобильных караванов, приостанавливает свой ход и замолкает. Кое-где еще, правда, видны оазисы жизни. Вот притаившийся среди кирпичных зданий ларек моргает зеленой вывеской «24 часа», а вот грязная пятиэтажка взирает единственным непотухшим глазом на разлившееся по небу черничное варенье и довольно оседает в снежную перину.

В том окне, где горит свет, сидит за большим кухонным столом и заталкивает внутрь себя водянистую жижу, наваренную на куриных позвонках (суповом наборе) маленький мальчик. Сидит он тихо, нахохлившись как цыпленок, ведь догадывается, что если про него вспомнит мама, что прямо сейчас шуршит уборкой в другой комнате, то тут же погонит спать, чего он крайне не хочет.

Время ползет улиткой – совсем немного и остановится – но ребенок не сильно унывает, ведь своеобразным телевизором ему служит деревянная оконная рама, за которой магическим образом индевеет ночь, а вместо радио в углу крохотной кухни на последнем издыхании кряхтит старинный холодильник с загадочной надписью «Би-рю-са». Темнота гипнотизирует, и завороженный ребенок с необычным удовольствием вглядывается робкими любознательными глазами в черное стекло.

«Вот город и не город вовсе», – думает он – «А самый настоящий дикий лес», – и представляет, как во дворе дома, прямо на его глазах, из снега вырастают могучие сосны, а на дороге, покрывая мертвые автомобили, застывает скованная льдом река. Теперь ему остается придумать только абстрактных животных, чтобы населить ими волшебный лес, но пока он вспоминает знакомых зверей, в доме напротив, в одной из квартир, загорается лампа, и в окне показывается чей-то детский силуэт.

Мальчик замечает это. Фантазии тут же отходят на второй план, а точнее улетучиваются и пропадают в полостях пыльных кирпичных стен. Удивление, что в соседнем доме живет такой же ребенок, как и он, переполняет мальчишку. В полной тишине дитя встает из-за стола и на цыпочках подходит к подоконнику, залезает на него и прижимается лбом к ледяному стеклу.

Там, по другую сторону, в другом доме, происходит тоже самое. Незнакомый мальчик, каких много в каждом дворе, раздвигает занавески и начинает вглядываться в окно напротив. Неожиданная встреча смешит обоих. Оба начинают махать тонкими ручонками в дружеском приветствии и улыбаться от осознания того, что у них появился потайной друг.

Но счастливое время бежит неумолимо быстро. И вот в комнаты к ребятам забредают усталые мамы и строгим голосом приказывают идти в постель. Бросив друг другу прощальный взгляд, дети разлетаются по кроватям, погруженные в свои мысли, а завтра каждый из них навряд ли вспомнит, что вчера у него был пусть и минутный, но все таки друг.

Странно, но в детстве сон напоминает падение, но не то, когда больно ударяешься о поверхность, а то необычное ощущение когда весь мир начинает загадочно проноситься мимо тебя, когда в окне мелькают далекие самолеты и доносится приглушенный лай собак, когда по стенам ползет свет отражающихся в окне автомобильных фар, когда, засыпая, ощущаешь невесомость, когда падаешь в темноту сна, в которой бесконечно мельтешат страхи и пережитые за день, такие значительные для тебя, маленькие радости и невзгоды.