История первая. Беглец. История вторая. Странник.

Пролог

Что может быть интереснее и желаннее для маленького ребёнка, чем нарушить запреты родителей и пойти куда-нибудь, куда тебе категорически запрещают? Правильно, ничего! Это как показать красную тряпку быку или поджечь пчелиный улей. Вот и я ничем не отличался от всех обычных мальчишек в семь-восемь лет.

Наша семья жила в этом городе уже давно — тут было относительно чисто и безопасно, он располагался на пересечении крупных торговых путей, что давало немалый приток денег. Торговцы средней руки, вот кто были мои родители. Перекупали и продавали, выручая выгоду на разнице, сдавали склады для проходящих мимо купцов, держали пару гостиниц. Ну а я играл, где хотел, и делал, что хотел, благо, возможность была. Не могу сказать, что был таким уж испорченным и непослушным, но дети есть дети.

И, как у многих других подростков Сейтира, у меня тоже была заветная мечта, а по совместительству, любимое развлечение: заняться исследованием проходов, что пронизывали землю под нашим городом. Это была его главная достопримечательность. Древние катакомбы, на которых были построены новые дома. По большей части их использовали как канализацию и свалку для мусора, но сеть туннелей расползалась гораздо дальше, и градоправителю было невдомёк заниматься их уничтожением или приспособлением под хозяйственные нужды. Его дальний предшественник, от греха подальше, завалил все более-менее крупные входы в «ненужные» части системы.

Вот мы с друзьями и предпринимали ежедневные вылазки, с целью найти хоть один проход туда и хоть чуть-чуть приподнять манящую завесу таинства и приключений.

И, конечно же, в конце концов, мы отыскали щель, как раз такого размера, чтобы мог пролезть ребёнок. Она находилась далеко за городской стеной, на опушке густого леса, простиравшегося десяток лиг на запад и сотни на север, вплоть до Хрустальных Пиков, и носящего зловещее название «Мёртвый». Нас было трое: я, Марко — младший сын мясника с нашей улицы, и Кэрол — сирота из приюта. Обычно наша компания насчитывала гораздо больше человек, но в тот день многие не пришли из-за приезда рыцарей Доториса, бога порядка. Люди со всего города собирались, чтобы поприветствовать этих бравых вояк, а нам это играло на руку — никто не приметит наше отсутствие.

Итак, мы с предвкушением стояли у границы неведомого.

Света от чадящих, самодельных факелов было мало — локтей восемь, не больше. Несмотря на летний зной сверху, тут было свежо, можно сказать даже прохладно. Ход вёл в сторону города с ощутимым уклоном, периодически перемежаясь с лестницами на несколько крутых ступеней и желобами для воды. С потолка то и дело срывались крупные капли, прерывая тишину перезвоном, от которого, из-за гулкого эха, мурашки бежали по коже. Кое-где кладка или опоры не выдержали напора сырости и времени, развалившись и засыпав туннель горками жирной глины.

— Как ты думаешь, что мы тут найдём? — не выдержал и спросил более трусливый Марко, которому неуютно было идти в тишине, но он стеснялся признаться об этом вслух.

— Говорят, в центре катакомб спрятан огромный клад! Каменья, золото, даже магические артефакты! — с горящими от азарта глазами ответил ему Кэрол, с малого возраста мечтавший о богатствах. — И всё это будет наше, если на то будет воля Каэлерис.

— Вздор и сплетни, — фыркнул я, не оборачиваясь и внимательно смотря под ноги. Тут было целое раздолье выбоин, камней и каких-то растений, похожих на мох или лишай. Поскользнуться или запнуться обо всё это было плёвым делом. — Если бы тут и было сокровище, то его давно вытащили. Конклав магов или церковь, кто-нибудь из них. Ну, или, в крайнем случае, первый попавшийся храбрец, нашедший подобную трещину.

— Эрик, если тебе не нужен клад, тогда почему ты здесь? — удивился Кэрол.

— Сам не знаю. Любопытно ведь! Кроме сокровищ в мире существует ещё множество захватывающих вещей, — глубокомысленно ответил я, пробираясь сквозь очередной завал.

Вскоре архитектура переменилась. Нескончаемый однообразный коридор уступил место череде квадратных комнат с высокими сводчатыми потолками и двумя-тремя выходами из них. Мы старались идти только прямо, чтобы не заблудиться в этом хитросплетённом лабиринте, но иногда выбора просто не было. Когда приходилось сворачивать, я делал углём небольшие пометки на стенах. А ещё появился тревожащий всех кисловато-мускусный запах, которому было не место здесь. И, что странно, не видно было ни единой крысы, хотя на верхних ярусах они стелились живым ковром.

Наконец, после всеединые знают какого поворота, наша троица вышла в огромную естественную каверну. Создатели этих катакомб её кое-как обработали — пол был ровный и на нём мелкой плиткой выложили цветную мозаику. Но тусклого света факелов не хватало, чтобы выхватить у темноты всё помещение, поэтому, то, что там было изображено, оставалось загадкой. Стены, уходящие во мрак, оказались из неотёсанного камня, а с потолка в сотнях мест капала вода. Редкие колонны из светло-серого мрамора чередовались со сталагнатами, появившимися естественным путём.

Только я хотел предложить повернуть назад, так как тут слишком легко можно сбиться с дороги, как по пещере эхом прокатились всхлипывания плачущего ребёнка. Мне почему-то сразу захотелось найти потерявшегося в кромешной тьме бедолагу. А вот мои спутники имели на этот счёт совершенно противоположное мнение — у Кэрола тряслись коленки, а Марк стал белее мела. Секунду ничего не происходило, а затем своды огласил громкий плач.

— ПРИЗРАКИ! — истошно завизжали оба и, не разбирая дороги, с воплями бросились туда, откуда мы пришли, призывая богов к себе на помощь.

Но я остался стоять на месте. В этих звуках не было ни капельки враждебности. Мне всё ещё настойчиво казалось, что, чем бы ни было существо, рыдающее вдалеке, оно не представляло никакой опасности. Крики моих друзей затихли вдалеке, а я всё стоял и вслушивался в наступившую тишину. Ни плача, ни всхлипов, лишь перезвон капель, длящийся уже не одну Эпоху. Песчинки в невидимой клепсидре времени падали одна за другой, а меня охватил какой-то столбняк. Казалось, что мне ни в коем случае нельзя двигаться, иначе упущу чрезвычайно важное в своей жизни событие.

— Глупость какая… — подбадривая себя, буркнул я, собираясь плюнуть на всякие странности и пойти догонять друзей, как вдруг, вдалеке, за едва видимой колонной, в свете факела что-то сверкнуло. Нечто живое высунулось из-за неё и, прежде чем мне удалось это разглядеть, шмыгнуло обратно. — Кто здесь!?

Крикнул и сразу же пожалел, так что бы тут не находилось, оно явно не человек. Людская нога не ступала по этому полу уже больше нескольких сотен лет. Моё воображение, вместе с подстёгнутым ужасом разумом, начали рисовать перед глазами образы различных монстров, один ужаснее другого. Однако…

— Яааа… — донесся запоздалый ответ из-за ближайшей колонны по правую руку от меня. Существо каким-то макаром преодолело всё это расстояние, оставаясь незамеченным. Голос у неожиданного гостя был похож на человеческий, но он сильно растягивал звуки, будто не успевая закончить их в нужный момент. И, быть может, мне показалось, но говорила девочка.

— Кто ты?

— Не знаю, — совсем растерянно ответила колонна, вновь начав грустно всхлипывать.

— Выйди, покажись! — набравшись смелости, попросил я. Кем это существо ни было, оно явно было напугано и потрясено чуть ли не больше меня. — Не бойся, я тебя не обижу.

— Хорошо. Не убегай.

Прямо передо мной из пола выросло нечто. Очертаниями монстр напоминал человеческую девочку лет десяти-двенадцати, состоящую целиком из полупрозрачной, оранжево-красной жижи, а ноги её, после колен, превращались в бесформенную лужу. В нос ударил резкий запах лимона и апельсина.

— Привет!

— П-привет, — помедлив, ответил я, во все глаза рассматривая невиданное диво. — Меня зовут Эрик. А тебя?

— Имени. Нет… — жалобно заявил монстр и тут же расплакался, утирая странные желтовато-малиновые слёзы и при этом издавая забавное бульканье.

— Не реви. Разве твои родители тебя не назвали? — я обращался с ней, как обычным человеком, как это свойственно любым детям. Они не видят большой разницы в том, человек ты или нет, пока остаёшься с ними добр. — Кстати, где они? Ты потерялась?

Она отрицательно помотала головой и показала в темноту.

— Дом.

Затем её палец переметался куда-то в сторону и вверх, на блестящем в свете факела лице появилось выражение усилий. Ей явно тяжко было находить подходящие слова, а потом ещё и объединять их в предложения.

— Мама. Далеко. Не успела назвать. Погибла, — кратко пояснила бедняжка и от души расплакалась.

— А папа?

— Папа? Нет. Только мама, — почему-то это слово вызвало у неё настолько искреннее удивление, что малышка даже на секунду позабыла о своих невзгодах. — Кто есть папа?

— Ну… эээ… как бы это сказать. Есть мать, а есть отец. Когда они влюбляются друг в друга, то получаешься ты, — мне пришлось из кожи вон лезть, чтобы объяснить, что я сам ещё толком не знаю. Монстр округлил ещё сильнее свои и без того огроменные глаза и в полном недоумении дотронулся указательным пальцем до губы, пытаясь понять суть сказанного. — Ну, родители…

— Ааа, нет двух. Только мама… — она запнулась, для пущей сосредоточенности обхватив голову руками, вспоминая что-то. — Отделилась! — счастливо выпалила девочка, подобрав нужное слово. — Есть мама. Потом есть и я, и мама.

— Понятно, — потрясённо кивнул я и улыбнулся ей. Пока она была занята разговором, её горе ненадолго забывалось. Не знаю, что было бы со мной, случись такая беда. Наверно дни напролёт рыдал и стенал. — Тогда я назову тебя! Хммм. Теперь ты — Атрама.

Не помню, откуда именно взялось это имя. Кажется, так звали принцессу из сказки, которую мне не так давно рассказала мама на ночь. Свеженаречённый монстр восторженно повторил своё имя несколько раз, видимо запоминая и будто смакуя, а затем, в порыве чувств, заключил меня в объятия. Должен сказать, мне казалось, что будет противнее. На ощупь она напоминала тёплый холодец, но никакая не слюнявая и не склизкая, как выглядит со стороны.

— Будешь со мной играть? — предложил я, и Атрама рьяно закивала.

Ещё три месяца я тайком прокрадывался в разрушенные катакомбы под городом, теперь уже один. Девочка оказалась смешливой, доброй, а так же любознательной и заботливой, пусть и немного медлительной. Она обожала, когда я рассказывал об увиденном на поверхности (в основном, про свою каждодневную жизнь, конечно). Не знаю, что рисовала фантазия Атрамы, иногда было тяжело предсказать результат неторопливого хода её мыслей, но, судя по широко открытому рту и искорках восхищения в глазах — нечто прекрасное. Мы играли, общались, пусть не так уж и часто, но каждый раз оба оставались довольны редкими встречами.

Но потом моя семья решила перебраться в столицу, которая по совместительству являлась и одним из крупнейших портов. Расставание было тяжёлым и горьким. О своей «матери» она скорбела меньше, чем обо мне. Но выхода не было. Когда я уходил, то пообещал, что обязательно вернусь, рано или поздно, и поиграю с ней ещё. Вот так и получилось, что наивная девочка-монстр осталась ждать там, в сырых и тёмных подземельях, а я уехал в огромный людный город Трестон — столицу небольшого королевства Нерарет. С ходом времени эта история уходила на второй план, задвигаемая туда повседневными заботами. Потом я поступил в школу магов, находившуюся там же, и искреннее обещание было оставлено на поруки всё той же Каэлерис, всевидящей властительнице нитей судьбы.