Испытательный срок

XLVIII. Вопреки очевидному

Бесконечное двадцать седьмое июня никак не желало заканчиваться. Стрелки часов вплотную подбирались к восьми вечера; Мишка весь день просидел как на иголках, ожидая какой-нибудь ошеломительной новости, но время шло, а ничего примечательнее мелкой ссоры Ксюши и Костика так и не случилось. Шеф второй день не мог выкроить полчаса на разговор; он, похоже, снова взял моду работать круглыми сутками. Мишка, устыдившись вчерашнего малодушного порыва, сегодня вовсю навёрстывал упущенное, с удвоенной энергией роясь в архивах и записывая любые мало-мальски дельные мысли. От обилия мелких не связанных друг с другом фактов голова шла кругом. Старов понятия не имел, за что хвататься прежде всего.

На столе перед ним лежала в специальном футляре выпуклая серебряная пластинка на толстой цепочке. Ксюша привезла эту штуку из главного офиса «Гекаты»; очевидно, артефакт сыграл роковую роль в судьбе владелицы сети колдовских салонов. Смертельно опасное украшение как две капли воды походило на поделки разогнанного недавно подпольного цеха. По-хорошему, его бы сдать безопасникам на экспертизу, но Мишка уже ни в чём не был уверен. Нужно для начала попробовать извлечь из улики всю пользу, какую только можно, и Старов прилежно примерял друг к другу кусочки головоломки, пытаясь собрать из них осмысленное целое.

— Миша, — выглянувший из логова Верховский выглядел неважно, и голос у него звучал как-то надтреснуто. — Ты почему до сих пор тут? Домой давно пора.

Наверняка издевался — за вчерашнее бегство. Старов безропотно проглотил подколку и покаянно вздохнул.

— Дел полно, Александр Михайлович. Вы заняты?

— О нет, прохлаждаюсь в своё удовольствие, — ядовито отозвался начальник. — Но готов ради тебя прервать досуг. В чём вопрос?

Он неспешно прошёлся вдоль кабинета и оперся о стол Андрея, оказавшись аккурат напротив Старова. Мишка растерянно притянул к себе стопку исписанных бумаг. С чего бы начать?

— Сегодня что-нибудь случилось? — в лоб спросил он. Это важнее всего.

Верховский удивлённо поднял брови.

— Сегодня? Масса всего, но я не знаю ни о чём, что заслуживало бы твоего внимания.

— Может, вам так кажется, — брякнул Мишка. Шеф недовольно нахмурился. — В смысле… Мы могли пропустить что-то незначительное, а на самом деле из-за этого потом всё накроется медным тазом.

— Прекращай говорить загадками, — неожиданно резко рыкнул начальник. — Хватит с меня недомолвок. О чём речь?

— Вот об этом, — Мишка, вздохнув, продемонстрировал ему набросок звёздного календаря. — Сегодня минимум активности фона рядом с разломами. Что-то должно было произойти…

— Сосредоточься, пожалуйста, на других вопросах, — перебил шеф. — Разломами занимается Зарецкий. У меня пока нет оснований ему не доверять.

— Правда? — вырвалось у Мишки. — То есть… У безопасности, мне кажется, другое мнение.

— Ещё бы, — Верховский досадливо поморщился. — Коллеги склонны всё воспринимать буквально. Тем не менее, мир несколько сложнее, чем содержание Магического свода.

— Теперь вы говорите загадками, — проворчал Старов. — Вы знаете, что Викентьев устроил обыск у Ярослава в квартире?

— Не знал, — шеф беспокойно поправил галстук. — Но предполагал что-то подобное. Скажем так, Ярослав — достойный ученик своей наставницы. Кроме того, против него сыграло, как он сам любит говорить, случайное стечение обстоятельств. У Викентьева есть формальный повод для обвинений, и он при случае, без сомнения, этим воспользуется.

— Это касается ментальной магии и работ Свешниковой? — упрямо спросил Мишка. — Она что-то всё-таки раскопала?

— Лидия Николаевна неспроста держала эти свои изыскания в секрете от широкой общественности, — уклончиво ответил Верховский. — Наша система не любит, когда кто-то знает больше неё.

— Но кто-то всё равно знает, — буркнул Старов. — Я вчера навещал Тришину, думал, она что-нибудь расскажет… Донских мне показал, как выглядят ментальные чары. И знаете что? Цвет спектра очень уж характерный.

Шеф долго молчал. Мишка тоже; ему не очень хотелось, чтобы Верховский в обычной своей язвительной манере разнёс его предположения, но того, что шеф с ним согласится, Старов боялся ещё больше. Нельзя ведь настолько ошибаться в людях…

— Это не имеет смысла, — медленно проговорил Верховский. — Даже на очень хитрую игру не похоже. И потом, цвет спектра не индивидуален…

Мишка тайком перевёл дух.

— Мне всё равно нужна информация, — поспешно сказал он, уходя от неприятной темы. — Если допустить, что первоисточник — Свешникова, то есть кто-то ещё, кто был в курсе её исследований. Тем более что записей безопасники не нашли! Мы можем проверить круг её общения?

— Это автоматически добавит в список подозреваемых половину московских магов, — фыркнул шеф. — Дама весьма активно участвовала в научной и политической жизни сообщества.

— В политической?

— Да, в том числе. В Магсовет она не стремилась, но в Общественном собрании вела кипучую деятельность, — Верховский задумчиво потёр гладко выбритый подбородок. — Не забывай, источник сведений мог быть иным. И почему ты не рассматриваешь других исследователей?

— У них нет практики, — пояснил Мишка, торопливо строча в блокноте.

— Практику можно вывести из хорошо обоснованной теории.

Тоже верно. Старов сделал себе ещё пару пометок и выглянул в окно, прикидывая, не поздно ли прямо сейчас мчаться добывать информацию. Уже вечер, но летом световой день длинный…

— Не надо, — устало сказал Верховский, без труда угадав его мысли. — Лучше отдохни. На свежую голову проще думать.

— А вы? — буркнул Мишка, нехотя откладывая бумаги.

— И я домой, — шеф позволил себе зевнуть. — Завтра тяжёлый день. Отчётность, встречи…

Он бросил быстрый взгляд в дальний угол, туда, где напротив входной двери стоял Ирин стол. Вернее, это сейчас он Ирин, а раньше, когда Старов только пришёл в отдел, там сидел Виктор Сергеевич, единственный на Мишкиной памяти заместитель Верховского. Должно быть, шефу не хватало старого друга, и не только как замены на совещаниях. Старов убрал в сейф Ксюшину находку, тщательно запер кодовый замок и забрал с подоконника сумку.

— До свидания, — сказал он на прощание, обернувшись к начальнику.

— До свидания, — эхом отозвался тот. Он задумчиво смотрел куда-то за окно; наверняка уже выкинул Мишку из головы.

В пустынном вестибюле на банкетке возле стойки информации сидела Аня. Экран телефона бросал на её личико жемчужно-белые блики. Старов покосился на перебирающую бумаги служащую у стойки — она пришла на замену Вере, Мишка ещё не запомнил её по имени — и решительно свернул с привычной траектории. Аня, заслышав шаги, подняла голову и улыбнулась. Она неизменно рада была его видеть.

— Ты чего тут так поздно? — тихо спросил Мишка. — Время-то уже…

— Да такая шляпа вышла, — Аня отбросила за плечо блестящие локоны и виновато поджала губы. — Папа по каким-то делам смотался на пару дней, а я с утра ключи дома забыла. Вот подруг опрашиваю, у кого свободный диван в наличии.

Она продемонстрировала экран телефона с открытым мессенджером. Некая Тамара многословно, с обилием плачущих смайликов объясняла, что вот именно сегодня — ну вообще никак. Мишка укоризненно вздохнул.

— Что ж ты мне не сказала? Сидишь тут, мучаешься…

— Ну, — Аня, смутившись, отвела взгляд, — это мои проблемы, чего тебя беспокоить?

— В смысле — беспокоить? Я всё-таки… — Мишка вовремя вспомнил о том, что они здесь не одни, и оборвал сам себя на полуслове. — Пойдём. Ты хоть поужинала?

— Ага, в столовку забежала, — Аня подхватила сумочку и вскочила на ноги. Ничему жизнь не учит, опять на каблуках…

На крыльце она ойкнула и зябко поёжилась. Мишка не сказал бы, что на улице холодно, ну так это ему! Не слушая вялых возражений, он набросил на Анины плечи свою куртку и получил в ответ благодарную улыбку. Машин на парковке почти не было: кроме Мишкиной, только пара служебных в дальнем углу и брошенная синяя «тойота», потерянно глядящая в никуда потухшими фарами. Старов выудил из кармана ключи, отпер двери и помог Ане забраться на пассажирское сидение.

— Только завтра на работу придётся пораньше встать, — извиняющимся тоном сказал он, устраиваясь за рулём и заводя мотор. — Я в половину восьмого выезжаю.

— Это ничего, — заверила его Аня. — Я иногда тоже рано выхожу. Когда папа занят.

— Как это он так тебя оставил?

— А у него бывает. Бизнес, все дела… Я обычно у Ирки тогда ночую, но она сейчас отпускует.

Вечерние пробки, уже понемногу иссякающие, выпустили их на волю в глубоких сумерках. Аня оживлённо болтала обо всём на свете; её, кажется, вообще ничто не способно выбить из колеи. За кольцевой Мишка привычно свернул в притулившийся в складках московской границы пригород; пёстрые новостройки уютно блестели освещёнными окнами. Поначалу, только сюда перебравшись, Старов постоянно путал дворы и подолгу нарезал круги, пытаясь найти свой подъезд. Сейчас кружить доводилось разве что в поисках парковочного места.

— Пройтись придётся, — вздохнул Мишка, отстёгивая ремень. В такой час и думать нечего встать сколько-нибудь удобно.

— Ну и ладно, — рассудила Аня. Она крепче запахнула на груди его куртку; вечером и впрямь стало прохладно. — Миленько тут.

Мишка обнял её за талию, мягко увлекая вдоль тротуара к подъездам, похожим, как близнецы-братья. В его съёмной однушке царил, как всегда, небольшой кавардак; только и оставалось, что надеяться на Анин лёгкий нрав. Она в самом деле не выказала недовольства — наоборот, с восторгом оглядела сваленный в дальнем углу туристский инвентарь.

— Ты ходишь в походы? — поинтересовалась она, уважительно трогая лямку пятидесятилитрового рюкзака.

— Ага, — Мишка выдернул из кучи барахла спальный мешок и встряхнул, расправляя. — Вот, сегодня пойду в дикие дебри кухни. Хочешь чаю?

Аня хихикнула и кивнула. Набирая чайник, Мишка гадал, что ему теперь делать. Она всё-таки из более чем приличной семьи, да и встречаются они всего ничего… В хозяйской бамбуковой хлебнице, которую Мишка приспособил для хранения покупаемых под настроение сладостей, нашлась только початая пачка печенья. Мог бы и в магазин зарулить по дороге, балда! Да и сейчас сбегать не поздно. Старов устроил чайник на подставке и заглянул в комнату.

— Ань, чего к чаю купить?

Вместо ответа она указала на пристроенную в стороне от остальной походной амуниции гитару в чехле:

— Играешь, да?

— Да как — играю, — отмахнулся Мишка, — бренчу под песни. Так чего взять?

— Ничего не надо, — Аня потянулась к чехлу и осторожно расстегнула молнию. — Споёшь мне что-нибудь?

— Петь не умею, — Старов растерянно взял у неё гитару. — Голоса нет.

Чайник на кухне противно пискнул. Аня словно бы и не заметила; уселась на диван и приглашающе похлопала по обивке рядом с собой.

— Тогда я буду петь, — лукаво улыбаясь, предложила она. — Сыграй, ну пожалуйста!

Мишка сосредоточенно коснулся струн, подкрутил колки. С прошлого отпуска минул почти год, а в городе браться за гитару его тянуло крайне редко; неудивительно, что инструмент порядком расстроился. Аккорд на пробу, один, другой… Универсальный аккомпанемент почти для любой песни из тех, какие поют у костра, греясь о кружки с чаем и раскачиваясь в такт.

Аня запела, чисто и точно, со знанием дела. Мишка заслушался, механически перебирая один за другим повторяющиеся аккорды. Хотелось подпевать, но Старов точно знал, что ничем хорошим это не кончится: он только испортит мелодию и собьёт настрой. Аня заливисто смеялась, когда путалась в словах, но в конце концов всякий раз находила правильную строчку. Или, может, неправильную — Мишка не вслушивался.

— Круто, — радостно сказала Аня, когда смолк последний аккорд. — Учился где-то?

— В походах и научили, — Старов пожал плечами, праздно перебирая струны.

— А я музыкалку закончила. По фортепиано и по вокалу. Папе некуда было меня деть, — хихикнула она. — Давай ещё что-нибудь?

Мишка послушно заиграл; Аня легко поймала мелодию и принялась подпевать — одну песню, другую, третью… Они просидели так, пока кто-то отчётливо не застучал в стенку. Аня тут же смолкла, уткнулась лбом Мишке в плечо и затряслась от беззвучного смеха. Старов виновато прижал струны: цифры на часах подбирались к полуночи.

— Похоже, хватит на сегодня, — вздохнул он, отставляя гитару в сторону. — У тебя здорово получается.

— У нас, — поправила Аня. Она поёрзала на диване и как-то вдруг оказалась совсем близко; Мишка обнял её, стараясь держать себя в руках.

— Ты чаю хотела, — зачем-то напомнил он, касаясь губами пахнущих цветами волос.

— Фиг с ним, — Аня дразняще поцеловала его в заросший короткой щетиной подбородок. — Завтра нальёшь мне чаю… Утром…

Возмущённо загудела струнами соскользнувшая на пол гитара. Аня тихо смеялась, ероша Мишке волосы; она совсем другая, не такая, как те, что были до неё. Мысль о её грозном отце мелькнула и пропала; он всё равно где-то не в Москве, а Аня — здесь, рядом, счастливо улыбается и так охотно отвечает на поцелуи. Какое уж тут здравомыслие…

— Странно, — всё ещё тяжело дыша, она положила голову Мишке на грудь. — Сколько в одном здании работаем — и не знали друг друга до сих пор…

— Теперь знаем, — он привлёк её к себе, не в силах что-то соображать. Аня, серебристо смеясь, поцеловала его.

— Не уходи на кухню, ладно?

— Ладно, — бездумно повторил Мишка. Какая ещё кухня?..

Застрявшая на часах дата наконец сменилась. В ванной весело шумела вода; Аня, кажется, что-то напевала себе под нос. Мишка подобрал её небрежно брошенную блузку и аккуратно повесил на спинку стула. Может, он и не пара дочери всемогущего Сафонова. Может, оба они ещё пожалеют, но это будет потом… Диван натужно скрипнул сочленениями: его давно уже не разбирали за ненадобностью. Мишка вытащил из шкафа ещё одну подушку из хозяйских запасов, бросил на расстеленную простыню. Будь что будет.

Ему ли, в конце концов, бояться трудностей?