Испытательный срок

XVI. Нечаянно

Из большой комнаты время от времени доносились фальшиво-весёлые голоса, звяканье столовых приборов и неестественный мамин смех. Анька послушала с полминуты, прикрыла дверь, вздохнула и плюхнулась на застеленную кровать. Сквозь приоткрытое окно веяло сыроватой вечерней прохладой; завтра будет дождь, как пить дать. Самая малая из завтрашних проблем.

— Ир, я не знаю уже, что делать, — вполголоса пожаловалась подруга. — Ты его видела? Это же ужас какой-то.

— Я бабушке ещё не звонила, — виновато призналась Ира. Про Анькину просьбу в суете последних дней она, конечно, забыла напрочь. — А ты не пробовала перенаправить чары?

— Не работает, — подруга удручённо качнула залаченными локонами. — То ли эта штука однозарядная, то ли… Ну, в общем, пыталась я. Без толку.

— Чтобы влюбиться, надо уметь хоть что-нибудь чувствовать, — буркнула Ира.

Анька тревожно встрепенулась и искоса взглянула на подругу.

— В смысле?

Ира вздохнула и, собравшись с мыслями, выложила всё про пятничную ссору. Выговориться хотелось давно, да и Аньке полезно знать, кому она глазки строит. Подруга внимательно слушала, морщила лоб и вздыхала. Ира подозревала, что поддержки от Сафоновой она не дождётся, слишком уж растерянно та смотрела.

— А ты… ну… правда ничего никому? — спросила Анька, теребя бахрому на покрывале.

— Да сдались они мне! — сердито фыркнула Ира. — Работаю, блин, косяки за всем отделом подчищаю, выслушиваю всякое от начальства, а мне тут такое!

— Вы, наверное, не так друг друга поняли, — промямлила Сафонова. — Может, это типа проверки…

— Ань, вот ты сейчас будешь магконтроль выгораживать! — Ира досадливо поморщилась. — Сама ж говорила — гадюшник, а теперь что?

— Да ты права, наверное, — подруга душераздирающе вздохнула и растянулась на кровати, забросив руки за голову. — Может, сходишь нажалуешься Анохиной? Сыграешь на опережение?

— Анохина меня в пятницу отругала уже. Ну их нафиг, уволят — и ладно, — проворчала Ира.

Анька промолчала. Должно быть, прикидывала, что в таком варианте сможет напроситься на Ирино место. Что ж, флаг в руки; интересно, кто кого?

— Не уволят, — не слишком искренне заверила подруга. — Скажи лучше, что мне делать со Свириденко.

Ира не удержалась — насмешливо фыркнула.

— Ну, выйди за него замуж. Татьяна Ивановна будет рада.

— Ирка, не язви! Я серьёзно! — прошипела Анька и затравленно оглянулась на дверь, словно бедняга Славик мог сию секунду объявиться на пороге. — Я уже даже слепой заговор пробовала — ну, знаешь, чтобы влюбился в первую встречную…

— И чего?

— А ничего! — зло выплюнула подруга. — То ли колечко помощнее будет, то ли условие какое-нибудь хитрое не сработало… Слушай, поговори с ним, а? Вдруг он тебя полюбит истинной любовью и от меня отстанет?

— А мне что потом делать с этим сокровищем? — Ира прыснула, представив, как сыночек Татьяны Ивановны караулит её около Управы на маминой машине.

— Не знаю. Но чары надо снимать, — постановила Сафонова. — Если папа узнает, я огребу по полной!

Что правда, то правда. Павел Сергеевич дочку любит, но выходок, бросающих тень на его репутацию, не потерпит.

— Я вечером бабушке позвоню, — пообещала Ира.

— Может, прямо сейчас?

— Нет, сейчас не надо, вдруг услышат…

— Тоже верно, — Анька перевернулась на живот и положила подбородок на сцепленные ладони. — Ты-то сама чего думаешь? Не присмотрела себе какого-нибудь умницу-красавца?

— Ань, вот вообще не до этого, — Ира утомлённо закатила глаза. — У меня эти умницы-красавцы в печёнках сидят.

— Тебе же вроде Некрасов приглянулся, — прокурорским тоном заметила подруга.

— Макс мне хотя бы гадостей не делает.

— Всё начинается с малого, — изрекла умудрённая опытом Сафонова.

— Ань, не хочу про работу, — честно призналась Ира. — И так ощущение, что кроме неё ничего в жизни нет.

— Да ладно тебе, — подруга лучезарно улыбнулась. — Сгоняем куда-нибудь на недельке, а? Наших позовём…

— Зови, — разрешила Ира. — Я за любую движуху.

— Вот и славненько. Слушай, притащи еды сюда? Есть охота, а там Татьяна Ивановна со своими налоговыми бедами…

Ира кивнула и встала, расправляя платье. Мама всегда требовала встречать гостей в нарядном, даже если сами гости никакого дресс-кода не придерживались. Выскользнув из комнаты в полутёмный коридор, она прикрыла за собой дверь, чтобы оградить Аньку от нежелательных поползновений, и тут же едва не вскрикнула, заметив в сумраке движение. Рука сама метнулась к цепочке выключателя; жёлтый свет от вычурного настенного светильника мгновенно изобличил нарушителя спокойствия, выхватив из темноты растерянное длинное лицо.

— Ой, Слав, напугал, — укоризненно сказала Ира, лихорадочно соображая, насколько давно младший Свириденко торчит под дверью, что он успел услышать и, главное, понять.

— Извини, — буркнул Славик и сделал неуклюжую попытку обойти её с фланга. Ира проворно подвинулась, преграждая ему дорогу.

— Туда нельзя.

— Аня у тебя? — словно не услышав её, спросил Свириденко.

Он вытягивал длинную шею, будто надеялся сквозь дверь разглядеть спрятавшуюся в комнате Сафонову. Ира подавила вздох: зачарованного надоеду стало жалко.

— Ане нехорошо, — уверенно соврала она, прислонившись к двери. — Я вот как раз иду воды принести. Не трогай её, ладно?

— Давай я принесу, — тут же вызывался несчастный влюблённый.

— Не, Слав, я сама. Посмотрю, может, настойка какая осталась от головы, — вдохновенно развила тему Ира. Если этот тип и теперь не отвянет, придётся Аньке и впрямь глотать ромашковый отвар.

Свириденко всё топтался в тесном коридорчике. Оставлять его без присмотра не хотелось, пускать к Аньке — тем более; хорошо бы спровадить обратно к маменьке под крылышко, если, конечно, это не она отправила сыночка охотиться на завидную невесту…

— Пойдём вернёмся за стол, — отважно предложила Ира. — Я принесу Ане попить и тоже приду.

— Мне надо к ней, — непререкаемым тоном заявил Славик.

Да-а, плохо дело… Будь при ней телефон, Ира сей же час набрала бы бабушке, однако трубка осталась валяться на тумбочке рядом с кроватью. Может, сдать подругу контролю? Пусть разбираются, как снять чёртов приворот, заодно и познакомятся поближе… А ведь Оксана наверняка шарит в таких вещах, почему до сих пор не приходило в голову спросить у неё?

— Слав, оставь Аню в покое, — устало попросила Ира, глядя прямо в водянисто-серые глаза. Осталось ещё здравомыслие в затуманенных Славиковых мозгах? — Она тебя не любит. И ты её не любишь, это просто чары.

— Не любит? — искренне огорчился Свириденко. — А мама говорит, что мы прекрасная пара.

О да, они с маманей — безусловно пара хоть куда. Славик озадаченно поскрёб в затылке и отступил на полшага; начало было положено.

— Ты говоришь, чары, — уже сдаваясь, проговорил Свириденко. — Аня меня зачаровала?

— Это случайно вышло, — уверенно сказала Ира.

— А-а-а, — печально протянул Славик. Плечи его скорбно поникли.

— Ты только не говори никому пока, ладно? — спохватилась Ира. Свириденко если и скажет, то матушке, а матушка не преминет нажаловаться Павлу Сергеевичу… Впрочем, так было в детстве, а что сейчас? — Мы всё исправим. Извини, что так получилось.

— Спасибо, — грустно сказал Свириденко. Ира даже прониклась к нему уважением: так спокойно воспринять подобные новости надо уметь. — Ты придёшь за стол, да?

— Да, только Ане помогу, — с облегчением пообещала Ира.

Славик ушёл в большую комнату, освободив наконец проход к кухне. Ира перебежала наискосок тёмную прихожую; долетавшие из-за соседней двери оживлённые голоса вселяли надежду, что до беглянок никому нет дела, кроме бедняги Славика. Нахватав на тарелку всего, до чего дотянулись руки, и цапнув вдобавок пачку сока, Ира пробралась обратно к Аньке и торжественно водрузила добычу на письменный стол.

— Празднуй, — провозгласила она, разливая сок по стаканам. — Я, похоже, отвадила Свириденко.

— В смысле? — Анька с аппетитом слопала слегка заветрившийся бутерброд. На хворую она никак не походит; надо предупредить, что ли, о выдуманной на ходу легенде.

— В прямом. Я ему сказала, что это всё чары, и он как-то нормально воспринял, — Ира пожала плечами. — Теперь ждёт, пока мы снимем с него приворот. Обещал никому не говорить.

Не то чтобы обещал, конечно, но всё от неё зависящее Ира сделала. Анька, впрочем, удовлетворилась этим; её усталое личико разом посветлело.

— Блин, я б не додумалась, — призналась она. — Ну, то есть это сильно, конечно, взять и сказать…

В дверь деликатно постучали. Ира поспешно отставила стакан с соком и успела сделать подруге страшные глаза, прежде чем замок тихо щёлкнул и впустил в комнату встревоженного Павла Сергеевича. Его дочурка замерла с набитым ртом и непонимающе уставилась на отца.

— Аня, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил Сафонов. — Слава говорит, тебе нехорошо.

— Всё нормально, — сообщила Ира, давая подруге время проглотить злосчастный бутерброд. — Там душновато, так что мы сюда пришли… Подышать.

Павел Сергеевич окинул взглядом тарелку с закусками, недопитый сок и открытое окно. Ира готова была поклясться, что Сафонов не поверил ни единому её слову. Он аккуратно присел на краешек ближайшего стула, и хозяйке моментально стало стыдно за хаос набросанных на спинку футболок.

— Точно не нужна помощь? — со значением осведомился гость, внимательно разглядывая дочь. Та наконец управилась с бутербродом и виновато улыбнулась.

— Точно, пап. Со мной всё хорошо, мы тут просто заболтались про работу.

— Правда? — Сафонов немного расслабился. — Да, вам теперь есть что обсудить…

— Благодаря вам, — неуклюже сказала Ира, припомнив мамино недовольство.

— Пустяки, — отмахнулся Павел Сергеевич. — Мы с Натальей Петровной — старые знакомые.

Верно. Грозная Анохина до сих пор прислушивается к некогда всемогущему начальнику отдела финансов, а Павел Сергеевич неплохо относится к дочериной подруге… Мама наверняка воспользовалась бы шансом восстановить справедливость. Если Сафонов намекнёт Анохиной, что все обвинения в Ирин адрес голословны, то… то Зарецкий в ответ поинтересуется, какие такие отношения связывают секретаря отдела магконтроля с джентльменом на чёрном «мерседесе». Да ну нафиг, лучше уж своими силами.

— Ирку коллеги обижают, — безапелляционно заявила Анька.

— Вот как?

— Да это так, рабочие моменты, — быстро сказала Ира. Будь Сафонова чуть поближе, непременно получила бы пинка. — Просто не притёрлись ещё друг к другу.

Ага, а завтра окажется, что уже и не надо. Интересно, посмеет ли Анохина выказывать Павлу Сергеевичу недовольство неудачной протеже?

— Обвинили, что Ирка секретку сливает на сторону, — брякнула Анька.

Кровь немедленно прилила к щекам. Вот уж чему стоит поучиться у коллег, так это невозмутимости. Сафонов, однако, всего лишь благосклонно улыбнулся.

— Ну, ты же этого не делаешь, верно?

— Нет, конечно, — вздохнула Ира. — Недоразумение вышло, вот и всё.

Велико было искушение в отместку выдать Анькины фокусы с приворотными чарами, но это неминуемо привело бы к ссоре. Сафонова вряд ли ябедничала из вредительских намерений; скорее, она на полном серьёзе хотела помочь.

— Вот и хорошо, — постановил Павел Сергеевич. — Надеюсь, вы в конце концов сработаетесь.

— Ага, я тоже, — без вдохновения кивнула Ира.

В довершение всех бед нос в комнату сунула мама. Смерила дочь строгим взглядом, улыбнулась Сафоновым.

— Что это вы тут спрятались? Пора чай ставить.

Ира покорно вскочила. Уж на что она не любила таскать туда-сюда грязную посуду, но лучше перемазанные салатами тарелки, чем неудобный разговор и последующий разнос наедине. Хотя разнос будет в любом случае: ишь удумала — от гостей сбегать, хоть бы и в Анькиной компании…

— Я помогу, — ни с того ни с сего вызвалась Сафонова. Должно быть, смекнула, что иначе придётся сидеть в большой комнате с семейством Свириденко.

— Павел Сергеевич, пойдёмте за стол, — мама просительно улыбнулась.

— Да, Лен, пойдём. Спасибо.

Выволочку от мамы Ира, разумеется, получила. Поздним вечером, за мытьём посуды. Удостоверившись, что папе ничего не слышно за двойной шумовой завесой — бормотанием телевизора и сердитым шипением кухонного крана, мама дала выход дурному настроению и отчитала дочь за невежливость с гостями и беспорядок в комнате. Расстроило её, понятно, что-то посерьёзнее: какой-нибудь неприятный для самолюбия разговор или, может быть, очевидное внимание младшего Свириденко к Аньке Сафоновой. Ира делала скорбный вид и считала, сколько ещё осталось грязных тарелок. Что бы ни опечалило маму, завтра она всё позабудет и станет глотать валерьянку, разглядывая изгаженную дочерину трудовую. Или не разглядывая, до этого дойдёт только через пару дней…

— Веди себя осмотрительнее, — завершила тираду мама, раздражённо комкая полотенце. — Это и в карьере полезно, и в семье.

— Да, мам, я стараюсь, — Ира выключила кран, и не слишком правдивые слова повисли в тишине. Старается она, как же. Можно уже и не начинать.

«Звонила?» — висело на экране телефона; судя по всему, уже довольно давно. Ира устало выругалась сквозь зубы и, не раздеваясь, рухнула на кровать. Одиннадцатый час! Где уж тут звонить, тем более что бабушка ложится рано…

«Не успела. Завтра», — виновато ответила Ира и поняла, что снова слукавила. Завтра тоже будет не до того. И вообще, подумаешь, беда какая — навязчивый поклонник! У Аньки таких бед по десятку в месяц… Нет, Сафонова попросту боится, что отец прознает, вот и всё.

Анька с полминуты соблюдала радиомолчание, а потом выдала: «Я тут в тетрадках нашла про это кольцо. Знаешь, как оно работает?» Сдержав вздох, Ира принялась соскребать в кучу всё, что помнила об артефактах, приворотах и артефактах, зачарованных для приворота. Как работает? Да зачаровывает того, кто его носит, так, чтобы загаданная жертва непременно воспылала желанием к владельцу побрякушки. А вот заговор, если, например, на локон волос или какие-нибудь обрезки ногтей, накладывается на сам объект… «Объект» — отличное слово для Свириденко, он даже на субъекта как-то не тянет. Ане понравилась эта мысль.

«Ты меня обнадёжила, — заявила подруга. — Я попробую тогда снять чары, как тут написано». Ира устало согласилась. Пусть снимает, одной проблемой меньше. И слепой заговор тоже, а то вдруг, разлюбив Сафонову, бедняга тут же втрескается в какую-нибудь мамину сотрудницу или вообще прохожую на улице… Как соотносятся между собой конфликтующие чары? Сразу испаряются от неудачи или висят и ждут своего часа? Кажется, всё-таки висят, а вот активируются ли? За этими тонкостями точно к бабушке, а бабушка давно спит…

«Ну вот, сделала, — сообщила Анька, — Пока молчит. Но он и так что-то весь вечер молчит, не пишет ничего».

«Рада за тебя», — устало отозвалась Ира. Хоть бы безалаберная Сафонова ничего не напутала… А, впрочем, не всё ли равно? Своих проблем выше крыши, не хватало переживать за Анькины амурные дела. Если Зарецкий убедит начальника, что Ира разнюхивала отдельские секреты, её просто выгонят или ещё и статью пришьют? Может контроль аннулировать её удостоверение? Если да, то, наверное, и поделом; куда годится ведьма, не способная распутать клубок несложных чар?..

Телефон коротко хрюкнул вибросигналом. Никак не уймётся, полуночница несчастная… Ира раздражённо схватилась за трубку, намереваясь решительно попрощаться с подругой, и озадаченно воззрилась на всплывшее сообщение.

«Привет. Что завтра делаешь после работы?»

Что за номер? Не Макс — его телефон она сохранила после прошлой субботы. Нехорошее подозрение царапнуло усталый ум. Неужели Анька забыла-таки про слепой заговор? Неужели он успел-таки сработать? Когда же это?.. Страшась подтвердить догадку, Ира скопировала и отправила подруге незнакомый номер. Сафонова молчала долго, то начинала набирать текст, то снова бросала — достаточно красноречиво, чтобы Ира со стоном прижала ладони к лицу. Будто мало проблем на работе — теперь ещё придётся куда-нибудь девать Славика Свириденко.