Испытательный срок

XIII. В условиях неполной информации

У балконной двери Макс столкнулся нос к носу с Костиком. Чернов смерил младшего офицера строгим взглядом, но ничего не сказал. По случаю пятницы настроение у него было на удивление хорошее, не подпорченное даже сроками сдачи отчётности. Макс пожал плечами и вышел на относительно свежий воздух, подставляя лицо тёплому ветру.

Научники толклись тут же, всей курящей компанией. У них тоже пятница и тоже сроки; лучше предлога побездельничать и не придумаешь. Макс приветственно помахал приятелям и присоединил к общему облаку ещё одну струйку дыма.

— Можно к вам, коллеги, обратиться за консультацией? — любезно осведомился он.

— Валяй, — разрешила Машка и хрипло рассмеялась. Полной и коренастой, ей не хуже, чем самой науке, подходило слово «фундаментальная». — Всё в трудах, что ли?

— Покой нам только снится, — хмыкнул Макс и, рисуясь, прибавил: — Когда поспать успеваем. Я вот чего мучаюсь: манипуляции сознанием с помощью магии невозможны ведь?

— Это нам невозможны, а нежить умеет, — ухмыльнулся Олег. — Стыдно не знать-то.

— Да с нежитью как раз понятно, — Макс досадливо поморщился. — Я про людей.

Научники переглянулись. Сейчас начнут копаться в глубинах памяти, выпендриваясь друг перед другом, кто какую неимоверно редкую хрень читал.

— Ну, известных способов нет, — осторожно сказал лаборант Серёжа. Он начал здесь работать чуть позже, чем сам Макс, и ему на правах вчерашнего стажёра негласно позволялось нести чушь и делать ошибки.

— Точно, нету, — кивнула Машка; Серёжа под благосклонным взглядом начальницы мгновенно просиял. — Ментальная магия людям недоступна. Появляются иногда энтузиасты-первооткрыватели с дерзкими гипотезами, но ни один до сих пор в серьёзные журналы не вышел.

— Аристов в «Научении» называл свой дар «властью над живыми и оружием против мёртвых», — задумчиво припомнил Олег. — До сих пор спорят, что он имел в виду.

— Ой, ну ты вспомнил! Это такой враль, — Машка негодующе постучала сигаретой о край пепельницы. — Его почитать, так он один нежить по всей губернии в страхе держал.

— Вполне возможно, если учитывать общий тренд к понижению с годами среднего уровня…

— А если не магией? — повысив голос, спросил Макс. — Если колдовством?

— Вот интересный, кстати, вопрос! — тут же ухватился за тему Олег. — Можно ли считать приворот манипуляцией сознанием? Это же, если можно так выразиться, чистая физиология…

— Не-а, не считается, — авторитетно заявила Машка. — Доказано. На приворожённых никакие артефактные маяки не работают, даже «путеводные звёзды». Только стандартные, которые завязаны на страх, а не на любовь. А чтобы на разум влиять через колдовство — вряд ли это принципиально возможно, — она с наслаждением затянулась и покровительственно оглядела коллег. — Это и через классическую магию невозможно. Механизмов воздействия нет.

— Может, позаимствуем когда-нибудь у нежити, — жизнерадостно предположил Олег.

— Ну, тут исследования затруднены, — хмыкнула Машка и, повернувшись, махнула тлеющей сигаретой в сторону Макса. — Сам понимаешь, у всякой мелочи силёнок не хватает на нас влиять, а кто помощнее — там только мяукни, и всё, кончился человек.

— Ага, — Макс кивнул. Про нежить ему было неинтересно. — А зелья какие-нибудь есть?

— Именно колдовские — нет, — уверенно ответил Олег. — А про всякую психотропную дрянь — это не к нам. Безопасность, может, знает.

— Колдовские противоядия работают от такого? — поинтересовался Макс.

— Какие-то — да, какие-то — нет, — Машка тряхнула мелированными кудрями. — Надо конкретное сочетание смотреть.

То-то в фармакопее не нашлось ничего адекватного… Про обычную химию Макс как-то позабыл. Всё-таки придётся выпытать у Иры состав отварчика; половина знания лучше, чем полное невежество. Исследователи принялись спорить про какие-то замшелые труды, напрочь позабыв о Максе; воистину, один научник — спонтанная лекция, двое — диспут, трое — целая конференция. Послушав ещё пару минут и убедившись, что ребята ушли куда-то в неинтересные дебри, Макс затушил сигарету и побрёл обратно в отдел.

Лучше бы сразу спустился в архив, потому что в кабинете царил шеф. Правда, занят он был старшими; Мишка обстоятельно что-то докладывал, Ярик слушал и хмурился, Костик просто хмурился, сам Верховский был неподвижен и бесстрастен, как памятник. Все остальные, очевидно, оказались более проворны и успели удрать на обед. Макс, которому предстоял увлекательный вечер в архиве, поел загодя и теперь раздумывал, повезло ему или нет.

— Продолжай, Миша, — велел шеф притихшему было Старову. Максово появление он точно заметил и принял к сведению; значит, посчитал, что Некрасов не помешает беседе, а беседа — Некрасову.

— Да я, в общем-то, закончил, — Мишка пожал плечами и вздохнул. — Это всё просто факты, а какая тут связь — ума не приложу. Может, нет никакой.

— Ты что думаешь? — вопросил шеф, переведя строгий взгляд на Ярика.

— Надо всё аккуратно разобрать, — осторожно ответил тот. — Если мы всё свалим в кучу, так ничего и не поймём.

— Это ты к чему? — Мишка озадаченно наморщил лоб.

— Природа разная, — нимало не смущаясь присутствия начальства, Ярик взгромоздился на край стола и тут же схлопотал полыхающий праведным гневом взгляд от Чернова. — Леший в Березниках не бьётся с туманницами в Домодедово.

— Почему?

— Потому что лешак у себя дома и обоснованно возмущается прокладкой дороги. Нет смысла искать другие объяснения.

— А для туманниц ты объяснение найти можешь? — хмыкнул Костик. Во все-то дела ему надо сунуть нос!

— Исчерпывающее — не могу. Но версии у меня есть.

— И все подразумевают вмешательство человека, — укоризненно напомнил Мишка.

— Это абсурд, — уверенно заявил Костик. — Способы влиять на такую нежить давно утрачены.

— Думаешь, связано?.. — шеф, проигнорировав Чернова, кивнул на подоконник за спиной Зарецкого. Там в лучах солнца возлежала стянутая пломбированной проволочкой папка.

— С теми — точно нет, — Ярик, не оглядываясь, мотнул головой. — Я вообще не вижу больше смысла копаться в этой макулатуре.

— Объяснись.

Зарецкий задумчиво потёр подбородок.

— С чего бы начать… Во-первых, здесь информация только о тех, кто был оправдан. Все приведены к присяге, за всеми внимательно наблюдали, никто ни на чём не попался. Во-вторых, способности и их уровень. В основном — слабосильные колдуны, редко — маги невысокой категории. В-третьих, все так или иначе благополучно скончались в течение пяти лет после процесса. От естественных причин, само собой.

— От естественных? — насторожился Мишка. — Ты поэтому так в того деда вцепился?

— И да, и нет, — уклончиво ответил Ярик. — Инсульт, опять же… Там такого не было.

— А что было?

— По-разному. В основном проблемы с сердцем или онкология. Кое-кто от инфекций… Но это всё не так важно, — Зарецкий со значением посмотрел на шефа. — Мне больше интересно, что стало с теми, кого нет в этой папке.

— Кто избежал следствия? — уточнил Верховский.

— И кого потом отсюда убрали, — кивнул Ярик. — Александр Михайлович, вы не припомните, сколько было вынесено смертных приговоров за последние семнадцать лет?

— Очень мало. Порядка единиц, — шеф пытливо сощурился. — Почему за семнадцать?

— Оговорился. За шестнадцать, конечно.

— И что, тех, кто сводит с ума нежить, по-твоему, надо искать среди них? — скрипнул мозгами Мишка. — Этих… Кого тут нет?

— Сказано логически безупречно, — заметил Ярик. — Среди тех, кто тут есть, искать точно бесполезно.

— Всё это звучит бредово, — резко сказал Чернов. — Если кто-то избежал следствия… Если туманницы оказались в Подмосковье не по своей воле… Если почему-то вспомнили про какую-то забытую магию… Слишком много допущений, чтобы принять за рабочую гипотезу.

— Костя прав, — медленно проговорил шеф. — Я не вижу связи между поведением нежити и… И, скажем так, нынешней активностью среди одарённых.

— Она есть, — упрямо заявил Зарецкий. — Не могу пока доказать.

— В ясновидящие записался? — хохотнул Старов.

— Нет, — серьёзно сказал Ярик. — Мне нужно… больше уверенности. И вот ещё что, Александр Михайлович, — он не глядя цапнул со стола подвернувшийся карандаш и ловко крутанул в пальцах, — я бы съездил на пару недель непосредственно к объекту. Не сейчас, ближе к июлю.

— Ясень двадцать первый? — таинственно уточнил шеф.

— Нет, Вяз шестьдесят третий. Так будет результативнее.

— Если напишешь обоснование, — ожидаемо отбрил Верховский. — Ещё есть дельные мысли у кого-нибудь? Максим?

Некрасов встрепенулся, поспешно соображая, чего бы сказать умного. Ежу понятно, что из разговора он мало что воспринял, но шефу за каким-то лешим понадобилось устраивать ему экзамен на сообразительность.

— Ну, я не сильно в теме, — честно сказал Макс. — Если вы мне расскажете, что там с нежитью, о каком следствии речь и при чём тут смертные приговоры, может, придумаю что-нибудь.

— Учись действовать в условиях неполной информации, — хмыкнул начальник. — Что ты намерен делать в ближайшее время?

— Копаться в досье, искать связи «Восхода» с одарёнными, — отрапортовал Некрасов. — А завтра пойду опять на сходку, может, что интересное услышу.

— Завтра метро, — напомнил Зарецкий.

Макс едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Нет бы смекнуть, что субботы у него теперь заняты на постоянной основе! А теперь всё, придётся после сектантов лезть в тоннели, иначе житья ему тут не будет.

— Воспитываешь молодняк? — шеф довольно ухмыльнулся. — Это полезно. Может, и Андрея с собой возьмёте?

— Андрей только что получил интенсив, — хмыкнул Ярик.

Костя насупился, но ничего не сказал. Что ни говори, а Чернов опытен и мудр: проще пропустить издёвку мимо ушей, чем давать поводы и дальше оттачивать на себе остроумие. Шеф, удовлетворённый общением с подчинёнными, удалился в логово; поводов оттягивать низвержение в подвальные лабиринты не осталось, и Макс, собрав все нужные распечатки, побрёл заниматься делом.

Из лифта ему навстречу выскочила чуть запыхавшаяся Ира. Макс, радуясь удаче, отозвал её в сторонку, чтобы не мешать тащившим что-то громоздкое научникам.

— Слушай, всё хотел спросить, — начал Макс и подумал, что после такого вступления следует интересоваться планами на выходные, а не ерундой по работе. — То варево, которым ты меня в чувство привела, оно как называется?

— Э-э-э… По реестру противоядие широкого спектра, номер четвёртый, — Ира честно наморщила лоб, а потом виновато улыбнулась: — Бабушка зовёт просто ядогонкой.

— Хорошо звучит, — одобрил Макс. — Спасибо.

— Ты завтра опять?..

Она, похоже, всерьёз волнуется. До чего милое создание! Это Костику всё бы категорию повыше, а если бы Макса кто спросил — никого другого им и не надо. Если Чернов доведёт-таки бедняжку до увольнения, Анохина пришлёт очередную мымру, которой слово сказать страшно. Зачем?

— Я учёный уже, — подмигнул Макс. — Теперь буду смотреть во все глаза и слушать во все уши. А если что, так Ярик меня быстро в чувство приведёт, — он совершенно по-дурацки заржал, представив, как пытается под внушением затащить Зарецкого в секту.

— Всё равно осторожней…

В архив Некрасов шёл в превосходном расположении духа. До конца сокращённого по случаю пятницы рабочего дня оставалось часа три — достаточно, чтобы вдоволь покопаться в досье и с чистой совестью посчитать фронт работ закрытым. Макс предъявил пожилой церберше корочку, позволил проводить себя к одному из пустующих компьютерных столов и разложил перед собой бумаги. Из двух-трёх фамилий, подслушанных на первой сходке, поверхностным поиском он добыл десяток потенциальных зацепок: спонсоры, важные шишки, не скрывавшие своего членства в «Восходе», медийные личности. Кто-то да должен был отметиться в связях с сообществом одарённых.

О двух первых из списка база ничего не знала, кроме того, что это добропорядочные минусы, никак в делах Управы не замешанные. У третьего нашлась бабка-ведьма, но и только. Четвёртый, с фамилией Смирнов, немало нервов потратил Максу; паспортных данных на руках, разумеется, не было, и Некрасову оставалось только отложить для детального изучения несколько досье полных тёзок. А вот пятый, толстосум средней руки, моментально всплыл в каком-то стародавнем судебном споре, переданном в управский правопорядок. Правда, всего лишь как свидетель, но хоть и в таком качестве, а дела с одарёнными он всё-таки вёл. Макс развернул полный текст документа и принялся читать.

Дело было пустячное, почти даже бредовое. Некий Петраков Василий Владимирович оспаривал у Свешниковой Лидии Николаевны право владения дорогущей побрякушкой, оказавшейся к тому же колдовского происхождения. Если «восходовский» клиент был всего лишь дальним родичем Петракова, призванным в свидетели, то и истец, и ответчица, без сомнения, принадлежали к одарённым. Петраков, колдун второй категории, далёк был от всякой эзотерики и занимался перепродажей мелких артефактов. Предмет раздора — раритетное кольцо, зачарованное на удачу — ушлая Свешникова купила у него за бесценок, не посчитав нужным просветить перекупщика относительно истинной стоимости вещицы. Кто открыл глаза бедолаге Петракову, не сообщалось; о ведьмаке вообще в базе нашлось немного, и всё на удивление добропорядочное. Ниточка почти наверняка дохлая, но проверить надо. А вдруг?

Ответчица оказалась дамой интересной. Взглянув на досье, Макс уважительно присвистнул: маг первой категории, кандидат магических наук, известная в сообществе одарённых политическая активистка… Замужем так и не побывала — да и когда тут успеешь между защитой диссертации и продвижением закона о регулировании оборота магических медикаментов? С фотографии на Некрасова снисходительно взирала немолодая сухощавая женщина, сохранившая остатки былой красоты. О чём только думал Петраков? Такая подобные разбирательства наверняка выигрывает одним движением брови. Выигрывала… Дата смерти — восемь лет тому назад. Да уж, вряд ли мадам как-то связана с «Восходом», который существует без году неделя. Макс отложил для интереса ссылку на описание того самого колечка — почитать для развития, если время останется — и принялся искать дальше.

Ещё три имени ничего не дали, а следующее вывело на скудно заполненное досье мага десятой категории по имени Георгий Иванович Ельцов. На этом стояла хорошо знакомая пометка безопасности о невыезде; видать, мужик, прежде чем помереть, успел натворить каких-то дел. Максу не нравились все эти обрывающиеся в прошлом нити. Имена разнокалиберных одарённых, почивших уйму лет назад, причудливо перекликались с услышанным в обед разговором, хотя тот же Зарецкий первым высмеял бы Некрасова за склонность верить предчувствиям. Макс на всякий случай всё же кропотливо записал координаты этого Ельцова. Вдруг кто из коллег уже натыкался?

К этой фамилии прибавилась ещё парочка не менее сомнительных: ведьма Людмила Евгеньевна Тарасова оказывала косметологические услуги одной медийной дамочке, колдун Александр Петрович Головин приходился дальним родичем замешанному в делах секты богатею, маг Николай Геннадьевич Вяземский, трудившийся кардиохирургом в одной из крутых столичных больниц, как-то раз оперировал жену кого-то из спонсоров «Восхода». Макс добросовестно всех записал. Вяземский, кстати, засветился вдобавок в Общественном собрании при Магсовете, где вместе с приснопамятной Свешниковой проталкивал какие-то человеколюбивые законы. Вряд ли это что-то значило при всей тесноте московского магического мира, но пометку Макс сделал.

В подвальных помещениях окон не предусмотрено; за течением времени приходилось наблюдать исключительно по часам. Когда копать стало некуда, до заветных пяти вечера оставалось ещё минут двадцать, и Макс принялся разбирать отложенные вкладки. Один из Смирновых с уточнением по паспортным данным перекочевал в список для дальнейшей проверки, остальные либо жили слишком давно, либо не представляли решительно никакого интереса. Наткнувшись на страничку с документацией по колдовскому кольцу, Макс немного оживился: про старые мощные артефакты всегда интересно. Тяжёлый золотой перстень с квадратным чёрным камнем добросовестно сфотографировали со всех сторон; в описании говорилось, что колечко датируется пятнадцатым веком, предположительно происходит из Франции и несёт в себе нехилый заряд везения. Вероятностные характеристики и диаграммы снижения активности Макс с чистой совестью пролистал: и так понятно, что штука до сих пор более чем крутая. Умели же делать в былые времена! Некрасов и сам бы от подобного не отказался: с таким и на лихо с голыми руками выйти не страшно. Правда, если нынешний владелец что-то понимает в артефактах, отвалить за вещичку придётся солидно. Шестизначную сумму, если не больше…

Макс невнимательно просмотрел прерывистую цепочку владения, вырастающую откуда-то из дремучих веков. Не удержавшись, взглянул на документ о передаче прав на артефакт от Петракова к Свешниковой: всё оформлено чин чином, комар носа не подточит. Виза контроля на месте, даты и подписи в полном порядке. Следующий акт уже по наследованию, брат-близнец того, что сам Макс заверял пару дней назад. Тоже безупречно оформленный. Некрасов, щуря усталые глаза, несколько раз перечитал графу «наследник», прежде чем убедился, что зрение его не подводит. Начертанная каллиграфическим почерком фамилия была отлично ему знакома.