Испытательный срок

XI. Безответственность

К вечеру понедельника Ира окончательно определилась с тремя главными причинами не любить свою работу, и имена им были Тимофеева, Зарецкий и Чернов. Если со второй и третьей строчками рейтинга ещё не всё было ясно, то на пьедестале победителя прочно обосновался очкастый Константин. Немного утешало то, что Чернов изводил решительно всех, кроме начальника; больше всех перепадало безответному Андрею, но того коллеги защищали, а Ире оставалось только надеяться, что кому-нибудь достаточно зубастому надоест слушать гневные тирады. Придирки сыпались, как из рога изобилия: опечатка в заявке, слишком громкий топот, сквозняк из приоткрытого окна, недостаточно вежливое обхождение… Вспылив после очередного напоминания о том, кто тут маг третьей категории, а кто — слабосильная ведьма, Ира порылась в реестре сотрудников и весь остаток дня издевательски-вежливо величала обидчика исключительно Константином Игоревичем. Это возымело эффект — правда, противоположный задуманному: вместо того, чтобы взбеситься пуще прежнего, Чернов остался доволен и на время притих. До первого же серьёзного проступка, разумеется.

Во вторник Ира, как могла, оттягивала миг, когда придётся входить в кабинет, в надежде, что туда успеет набиться побольше народу и у Чернова будет хотя бы несколько мишеней на выбор. В итоге ехала в лифте вместе с припозднившимся Максом. Младший офицер был бодр и весел, от него терпко пахло сигаретным дымом, а художественно драные джинсы и вопиюще несерьёзная майка превращали его в превосходный щит против отдельской гордости и надежды. Некрасов жизнерадостно болтал о какой-то ерунде, а потом поинтересовался зельями, нейтрализующими всякую отраву, и Ира покладисто рассказала, что помнила. Макс всё ещё намеревался распутывать своё дело в одиночку, и за него было страшновато. С другой стороны, сдать его коллегам означало разрушить намечающуюся дружбу, да и кому сдавать? Разве что Мише, но к Мише Макс пошёл бы и сам…

— Привет, ребята, — лёгкий на помине Старов выскочил из соседнего лифта и пятернёй взъерошил непослушные вихры. — Как настрой?

— Боевой, — отрапортовал Макс. — Миш, как там наш паразит-то?

— Да где ж его теперь найдёшь, — хмыкнул Старов. — Будет сидеть тише воды, ниже травы, разве что совсем оголодает. Ты не переживай, прищучим рано или поздно, восстановим твоё доброе имя. Привет, народ!

Народ откликнулся вразнобой, занятый кто чаем, кто почтой. Андрей, вооружившись карандашом, заботливо рыхлил землю в цветочном горшке. Как он вообще умудрился попасть в здешний гадюшник? В насмешку, что ли, Верховский его взял?

— Скоро лето, — пропела Оксана, глядя в приоткрытое окно, сквозь которое в кабинет проникал пахнущий молодой листвой ветерок. — Работы прибавится…

— Зато и отпуск ближе, — жизнерадостно заявил Миша. — У меня вот в июле.

— Куда поедешь? — праздно спросила Тимофеева. — Опять в горы?

— Ага, думаю на Алтай. Мне фотки показывали — красота…

— Что тебя вечно тянет в какие-то медвежьи углы? — презрительно фыркнула Оксана. — На работе беготни по лесам не хватает?

— Так то по работе, а это — по любви! — хохотнул Миша. — Сама-то куда?

— В Грецию, — Тимофеева мечтательно закатила глаза. — Вот это я понимаю — отдых. Море, солнце, древние цивилизации…

— Съезди в Мурманск, — невинно предложил Зарецкий. — Море в наличии, солнце круглые сутки, а лешаки в окрестностях попадаются — мамонтов помнят.

— Вот сам и езжай к своим лешакам, — беззлобно огрызнулась Оксана. — Если вообще когда-нибудь в отпуск соберёшься, трудоголик фигов.

— Соберусь, не переживай, — пообещал Зарецкий, потягиваясь в кресле. Похоже, обе занозы сегодня настроены на дружелюбный лад, а третья за всё утро только вяло пожаловалась на жару — вот и прекрасно. — Осенью где-нибудь.

— Куда рванёшь? — поинтересовался Макс, щёлкая клавишей на чайнике. Ире вдруг очень захотелось, чтобы и у Некрасова кто-нибудь спросил про отпуск.

— На родину, — хмыкнул Зарецкий. — Давненько меня там не было.

— А я б её век не видел, эту родину, — буркнул Макс. — Не для того в Москву перебрался.

— А как же родня? — подал голос Андрей. Максова реплика всерьёз его обескуражила.

— Родню проще любить по видеосвязи, — сумрачно заметил Некрасов. — А в отпуск… Не знаю, я бы куда-нибудь в старую Европу метнулся. Типа, всякие рыцарские замки, традиции, легенды…

— Гиды тебе напридумывают и легенд, и традиций, — насмешливо сообщила Оксана. — Денег им только оставляй побольше. Ярик, ты куда?

— На заявку, — Зарецкий набросил на плечи куртку, не без труда разминулся с несущим кружку кипятка Максом и в дверях столкнулся нос к носу с начальником.

— Сидеть на месте, — скомандовал Александр Михайлович, — заниматься делом. Миша, съезди посмотри, что там случилось.

— Я уже заявку забрал…

— Ничего, Ирина исправит, — ласково заверил Верховский и повернулся к Ире: — Этому деятелю — никаких выездных заявок. Мне нужны результаты, и быстро.

Ира кивнула и полезла искать проскользнувшее мимо её внимания обращение. Зарецкий перечить начальнику не посмел, разве что раздражённо вздохнул, возвращаясь на место. Очень мило, конечно, что его прищучили, но лучше бы в кабинете остался добродушный Миша. Появление начальника мигом свело на нет витавшее в воздухе умиротворение; коротко справившись у подчинённых об успехах и планах на день, Верховский раздал нагоняи и поручения, похвалил Андрея за обстоятельный отчёт и — о чудо! — прогнал Чернова что-то узнавать у правопорядка. Ира бы его расцеловала, если бы позволяла субординация.

«Закрой, пожалуйста, окно», — всплыло на экране под именем Тимофеевой. Ира оглянулась на внимательно разглядывающую монитор соседку. Могла бы и вслух попросить, или не хочет отвлекать шефа от беседы с Андреем? Отрываться от экрана Оксана не собиралась, так что оставалось только выполнить просьбу. Жалюзи тут же перестали шелестеть, а приятный сквознячок прекратился.

— Ир, ты чего? Хорошая же погода, — недоумённо спросил Макс. — Запаримся тут.

Тимофеева молча изучала монитор, на котором, не иначе, проступили ответы на все тайны вселенной. Вот ведь коза! Чернов ведь говорил с утра, что ему жарко; сейчас вернётся и начнёт стремительно звереть, а Оксаночка сразу же ткнёт изящным пальчиком в виновницу… Ладно же, если хочет разборку при начальстве — останется с носом. Ира дотянулась до лежавшего рядом с чайником пульта и включила кондиционер. Макс буркнул что-то благодарное, Верховский, кажется, даже не заметил, а Тимофеевой только и оставалось, что делать страшно занятой вид.

— Нужен будет список адресов, где держат домашнюю нежить, дальше надзор с безопасностью сами справятся, — Александр Михайлович завершил инструктаж и повернулся к притихшему Зарецкому. — Кстати, о птичках. Объяснительная где?

— Опять принесли без указания имён. Я вернул, — скучным тоном отозвался тот.

— А по сути что? Не выяснил?

— Ну, на самом деле, почти всё ясно, — Зарецкий скрестил на груди руки. Больше ничем своего недовольства он не выказывал. — Господин сопровождающий, кто бы он ни был, вопреки моему явному указанию поволок нелегала на второй этаж. Там, разумеется, расслабился — все же свои. Видимо, оставил Кузнецова где-то ждать. Дальше при наличии толкового сообщника — дело техники.

— Это если милейший маг не сидит прямо сейчас в катакомбах под крылышком у Викентьева.

— Не сидит. Я у домовых спрашивал — нету там никого, и пару месяцев уже не было.

— С управской нежитью разговариваем? — ласково осведомился Верховский. — Знаешь, что со мной надзор сделает, если узнает?

— Да ничего не сделает. Это второй допуск.

Александр Михайлович, помедлив пару мгновений, одобрительно хмыкнул.

— Домовые… Я про них не подумал. Ладно, а что там с сообщником?

— Он был, — уверенно заявил Зарецкий. — Кто-то, кто хорошо знает здание. Сам этот тип не сбежал бы, в безопасности не дураки сидят.

— Тип, кажется, по третьей статье проходил?

— Не настолько. Вот, посмотрите, — перегнувшись через стол, Зарецкий протянул начальнику распечатку.

— Ни сил, ни умений, — протянул Верховский себе под нос, хмурясь на бумагу. — Шестнадцатая категория! Почти минус…

— Косноязычие, развязное поведение, показное пренебрежение к закону, — охотно продолжил Зарецкий. — Напоминает, да?

Он щёлкнул ногтем по опечатанной папке. Александр Михайлович задумчиво проследил за жестом и потёр гладко выбритый подбородок.

— Отсюда много чего изъято, — заметил Зарецкий. — Полагаю, чтобы до этого добраться, надо быть членом Магсовета, не меньше. И досье тоже очень качественно подчищены, не знаешь — не догадаешься. Александр Михайлович, сколько неудобных вопросов вам задали за то, что вы подняли это дело?

— Сколько бы ни было — все мои. Мы можем куда-то продвинуться?

— Да. Викентьев прав, знакомые фамилии в деле есть.

— Копай, — Верховский оперся кончиками пальцев о стол. — И вот ещё что. Если безопасность доберётся до твоего Кузнецова первой, я буду крайне разочарован.

— Не будете.

Александр Михайлович кивнул и вдруг уставился прямо на Иру. Мгновенно пришли на ум самые нелестные слова в собственный адрес: ну за каким интересом было прислушиваться, да ещё и пялиться при этом на начальника?

— Ирина, у вас всё в порядке?

— Да, извините.

— Прекрасно. Хорошего дня.

Верховский удалился в логово, оставив за собой едва уловимый шлейф строгого парфюма и малоприятное ощущение полученного выговора. И ведь за что? Хотел бы секретничать — ну и позвал бы к себе в кабинет хоть Зарецкого, хоть чёрта лысого, там звукоизоляция — лучше некуда! Теперь ещё вспомнит, что Ира присутствовала при допросе этого Кузнецова, и на сей раз никто её от беседы спасать не будет. Скорей бы уж поймали этого нелегала несчастного, и лучше бы безопасность…

Стрелки часов подползли вплотную к полудню, когда телефон вдруг требовательно запиликал. Ира вздрогнула от неожиданности — ей до сих пор звонили только из техподдержки и из кадров — и схватилась за трубку, с трудом соображая, что надо говорить. Впрочем, озвучить наспех придуманную приветственную фразу ей не дали; в ответ на вежливое «алло» трубка звонко, на весь кабинет, гаркнула:

— Волкова, канцелярия. Вы предоставите наконец персональные или мне писать докладную?

Оксана подскочила на месте, словно ужаленная, и протяжно выругалась шёпотом. Остальные, даже Чернов, как по команде, настороженно подняли головы. Все прекрасно понимали, что за таинственные персональные требует канцелярия в лице заместительницы Анохиной. Все, кроме Иры.

— Предоставим, — а что ещё остаётся отвечать? Не признаваться же, что понятия не имеешь, о чём речь! — До конца дня можно?

— В течение часа! — отрезала Волкова. — Иначе аннулирую пропуска, и не говорите, что вас не предупреждали! По какой причине опять затянули с оформлением?

Отвечать «не знаю» — глупо, хоть и честно. Тимофеева разыграла целую пантомиму: делала страшные глаза, мотала головой, беззвучно шевелила губами и обеими руками показывала на себя. Просила передать ей трубку? Принимала вину? А толку, если за всю отдельскую бюрократию отвечать теперь Ире… Будь иначе, стала бы замначальница звонить именно ей?

— Мой недосмотр, — подавив вздох, призналась в трубку Ира. — В течение часа предоставлю.

— Вы, кажется, на испытательном сроке? — вкрадчиво поинтересовалась Волкова.

— Да.

— Жду документы, — рявкнула замначальница и отключилась.

Ира тихо перевела дух и вернула трубку в гнездо. Она не успела толком опомниться, а Тимофеева уже метнулась к шкафу и принялась лихорадочно в нём рыться, бесцеремонно вываливая на Максов стол всё, что попадалось под руку.

— Блин, блин, блин-блин-блин! — в её голосе слышались панические нотки. — Двадцать первое! Ну какого лешего… Где, — она с размаху плюхнула на стол коробку со всякой дребеденью и потянулась за следующей, — эти… чёртовы… бланки?!

— Безответственность, — припечатал Чернов, наблюдая, как заражённый беспокойством Макс роется в офисном хламе. — Если бы хоть кто-то здесь ценил порядок…

Увесистая коробка аккуратно выдвинулась с верхней полки и, покачиваясь в воздухе, опустилась на пол. Следом за ней полезла вторая такая же; судя по пыли на наглухо закрытых крышках, доставали их оттуда нечасто.

— Посмотри тут, — предложил со своего места Зарецкий. — Я пока остальные вытащу.

— Спасибо! — выдохнула Оксана и коршуном набросилась на добычу.

Искомое нашлось в четвёртой по счёту, которую вдобавок для надёжности залепили скотчем. Тимофеева с победным воплем выдернула из-под развороченного картона несколько листов прошитой металлизированными нитями бумаги. Один взяла сама, остальные всучила Ире.

— На, раздай всем, а я к шефу…

Верхний лист из пачки сам вырвался из рук и упорхнул к Чернову. Ира решила расценивать это как помощь, а не как хамство. Остальные выпендриваться не стали: Зарецкий был занят коробками, остальным не хватало категории. Ира оставила последний бланк на Оксанином столе и растерянно спросила:

— А мне тоже заполнять?

— Нет, это только нам, — Тимофеева выскочила из логова и стрелой метнулась на своё место. На щеках у неё лихорадочно горели алые пятна. — Блин! Мишки нет! Да что ж за хрень-то каждый раз, а…

Она сунула под щёку телефон и, слушая гудки, принялась торопливо писать. Почерк у Оксаны оказался красивый, каллиграфический. Ира, не зная, куда себя деть, уселась в кресло и уставилась на часы. До канцелярии бежать недалеко, а вот то, что Старов в отъезде, и впрямь проблема… В чём бы она ни заключалась. Сколько всего ещё предстоит узнать, и, конечно же, непременно в режиме форс-мажора — по-другому здесь явно не умеют.

— Миш, ты далеко? — отчаянно провыла в трубку Оксана. — А сколько ещё тебе?.. Блин… А можешь прыгнуть?.. Да пропуска эти проклятые, мы опять забыли про персоналку… Ну брось где-нибудь! Какие, нафиг, пробки в обед?

Она зло вздохнула и прижала палец к печати в углу листа. Серый квадрат осветился красноватым сиянием. Вторым закончил Макс, следом вернул исписанный убористым почерком лист Чернов. Ира мельком вчиталась: паспортные данные, должности, какие-то стандартизированные фразы про подтверждение ранее принесённых клятв и персональную ответственность, подписи, играющие разными цветами печати. Красная, ярко-синяя, изумрудно-зелёная, бледно-золотая, светло-лиловая. Красиво. Тимофеева, тяжко вздохнув, сбегала ещё раз в логово и вернулась с бумагой Верховского, отсвечивающей оранжевым.

— Мишка минут через пятнадцать будет, — Оксана нервно взглянула на часы. — Ну-ка, дай глянуть…

Вырвав у Иры из рук собранные бланки, она принялась их просматривать, кивая своим мыслям. Потом замерла, нахмурилась, выдернула лист из пачки.

— Костик, ты совсем, что ли? Какое ещё «муниципальное», когда уже сто лет как «государственное»?

— Где? — оконфузившийся Чернов протянул руку за бумагой. — А, ну да…

— Что «ну да»? Переписывай! — вызверилась Тимофеева.

— Сейчас. Девушка, дайте мне бланк…

Ира было подхватилась с места, однако Оксана жестом её остановила. Уперев руки в бока, Тимофеева нависла над Черновым; с высоты её каблуков получилось внушительно.

— Сам возьми, маг фигов! Мы тебе не обслуга!

Чернов зло фыркнул.

— Женщины… — процедил он, небрежно шевельнув в воздухе пальцами. — Гонору больше, чем пользы.

Ира всерьёз думала, что Оксана закатит ему пощёчину, однако Тимофеева сдержалась. Дождавшись, пока Чернов закончит, она выдернула лист у него из-под пальцев, пробежала глазами и снисходительно кивнула.

— Ну вот, со второго раза нормально.

— Давай отнесу, — Ира протянула руку за бумагами.

— Да ладно, я сама…

— Они там меня ждут, — она очень постаралась, чтобы улыбка выглядела вежливой, а не обречённой. — Заодно кое-что у Натальи Петровны уточню…

Про Анохину она приврала, но так казалось убедительнее. Оксана всё ещё колебалась.

— Эта грымза тебе выговор вкатит, — мрачно посулила она. — Если не похуже чего.

— Я новенькая, мне меньше достанется, — Ира деланно беспечно пожала плечами. — Все новички косячат.

А ведь Тимофеевой ой как не хочется идти в канцелярию! Она нервно теребила поблёскивающие уголки, то и дело бросая взгляд на часы. Решилась наконец, протянула Ире бланки.

— Ладно. Иди, наверное, сейчас, только чистый для Мишки захвати — я скажу, чтобы он сразу в канцелярию топал… Нет, лучше два, мало ли что. И ручку…

Ира послушно взяла запасные листы, забрала со стола карточку-пропуск и поспешила вниз. Вся возня заняла добрых полчаса, а Миша ещё не появился. Рассудив, что пусть лучше без пропуска останется один Старов, чем отдел в полном составе, Ира тихонько поскреблась к Волковой, дождалась громогласного «войдите» и проскользнула в кабинет.

— Здравствуйте. Вот, персональные. Магконтроль…

Замначальница смерила Иру пронзительным взглядом поверх очков и цапнула бумаги.

— Угу… угу… — один за другим листы ложились на стол. — Старова нет.

— Да, он сейчас на выезде…

— А раньше озаботиться не могли?

Крыть нечем. Могли, да не стали.

— Получилась накладка… — туманно пояснила Ира, лихорадочно придумывая, что же такого могло случиться. — Была очень напряжённая неделя…

— Они у вас там одна другой напряжённее, — сухо перебила Волкова. — До двух донесёте бланк Старова?

— Постараюсь…

— Уж постарайтесь, — замначальница поджала узкие губы. — Имейте в виду: мы учтём этот случай, когда будем решать, продолжать ли с вами сотрудничество.

— Да, конечно, — пробормотала Ира. Она не была уверена, что к тому времени сама захочет это сотрудничество продолжать.

— Идите. Жду последний бланк.

Запыхавшийся Миша выскочил из лифта, на котором Ира намеревалась уехать наверх. Бланк он заполнял, прижав бумагу к стене и то и дело встряхивая ручку, которая не желала писать в таком положении. Ира в ужасе поняла, что даже текст проверить не сможет; разве что слова «муниципальное» в нём быть не должно…

— Вот, готово, — печать полыхнула серебристым светом, и Миша разгладил в руках чуть-чуть помявшийся лист. — Давай я сам отнесу. Кому, Анохиной?

— Волковой. Я сделаю, ты беги, — обречённо улыбнулась Ира. Мишу всё-таки с выезда выдернули.

— Спасибо, — Старов виновато поскрёб затылок. — Каждый год одно и то же… Может, хоть ты нас, разгильдяев, к порядку приучишь.

Ира пообещала, что постарается, и отправилась отдавать бланк.

— Орала? — сочувственно спросила Оксана, стоило переступить порог магконтроля.

— Ну, так, — неопределённо ответила Ира. — Во второй раз тише.

Макс хихикнул, и на душе стало чуть менее паршиво. Тимофеева глубоко вздохнула и направилась к чайнику, нервно скребя ложечкой по стенкам кружки.

— Эту хрень раз в год сдавать надо, — извиняющимся тоном пояснила она. — Мы в том году прохлопали, реально полдня в Управу зайти не могли… И доступы все потом восстанавливали неделю. Бюрократия, блин…

— Это обязательная процедура, — назидательно заметил Чернов. — Государство должно знать, кому оно доверяет столь ответственную миссию.

— А оно прям не знает, — огрызнулась Оксана. — Сиди, грамотей, делом занимайся.

Чернов посчитал, что отвечать — ниже его достоинства.

В столовой народу скопилось порядочно. Анька пришла раньше и уже сидела над полным еды подносом в дальнем углу зала. Впрочем, подругу она всё-таки дождалась, и это немного развеяло отвратное настроение.

— Меня, наверное, выгонят, — вздохнула Ира, опускаясь на стул напротив Аньки.

— Обязательно, — насмешливо хмыкнула подруга, но, рассмотрев Ирино похоронное лицо, мигом посерьёзнела: — Ты чего? С Верховским поцапалась?

— Хуже. С Волковой, — вздохнула Ира, без вдохновения глядя в тарелку с супом.

— С ке-е-ем? — Сафонова широко распахнула глаза. — Она же супер-адекватная! Как ты умудрилась?

Ира рассказала. Анька слушала, не перебивая, и хмурила узкие брови. Потом долго молчала, задумчиво терзая ножиком отбивную. Ира смиренно ждала вердикта; подруга просто обязана была если не по справедливости, то хотя бы из солидарности согласиться, что замначальница не права.

— Я вот чего не пойму, — Сафонова придирчиво оглядела кусочек мяса, прежде чем отправить его в рот. — Чего ты за них впрягаешься? Сказала бы Алине Дмитриевне, что контролёры сами всё прохлопали…

— Ага, а она бы потом с этим пошла к Верховскому, — Ира вздохнула. Эта мысль пришла запоздало, но была удручающе правильной. — Прикинь, что бы мне наши упыри устроили?

— Тоже верно, — признала Анька. — Забей. Сейчас месяц закрывают, они там все на нервах. Через пару недель забудут, вот увидишь.

— Она сказала — учтут, когда будут решать, оставлять меня или нет…

— Ну, в личное дело же не внесли? — приободрила Сафонова. А ведь правда, про личное дело речи не шло! — Вот и славненько.

— Спасибо, Ань, — Ира заставила себя улыбнуться и действительно почувствовала себя лучше. Остывающий обед начинал обретать привлекательность.

— Да за что? Всё в порядке будет, — заверила подруга и придвинула к себе блюдечко с пирожным. — Слушай… Ты не знаешь, чем можно снять приворот?

— Приворот? — бестолково переспросила Ира. — Не, не знаю. Истинной любовью?

— Издеваешься, что ли? — буркнула Сафонова. — А бабушка у тебя знает?

— Бабушка, наверное, да, — подумав, кивнула Ира. — Я спрошу. А ты что, промахнулась, что ли?

— Да там по-дурацки вышло, — Анька вздохнула и вымученно улыбнулась. — Я вообще просто проверить хотела, что эта штука работает. Думала, выдохлась, а она возьми да подействуй…

Сафонова продемонстрировала неприметное колечко на правой руке. Подружка — та ещё сорока, украшений у неё воз и тележка, но что кое-какие из них с секретом, Ира не знала.

— Мамино, — тихо и грустно сказала Анька. — Ему лет сто, не меньше… Сбоит, наверное, через раз срабатывает.

— Кто этот несчастный? — поинтересовалась Ира, просто чтобы что-то спросить. Лет пятнадцать уже прошло, а Аня так и тоскует…

— Н-да… — Сафонова тряхнула головой, выныривая из раздумий. — Ты только не смейся. Помнишь Славика Свириденко?

— Мама на днях напомнила, — поморщилась Ира. — Нафига он тебе?

— Да под руку подвернулся. Сидел в субботу весь такой важный, ну я и… — Анька махнула рукой. — Теперь он мне написывает каждые пару минут и хочет жениться. Хуже всего, что его мамаша только за…

Ира невольно хихикнула. Слышала бы это мама! Впрочем, лучше не надо, иначе к бабушке с вопросами побежит уже она, причём с прямо противоположными.

— А если попробовать ещё кого-то зачаровать? — наугад предположила Ира. — Вдруг старый приворот снимется сам собой?

— Я об этом не думала, — Анька воспряла духом и погладила колечко. — Заодно проверю ещё разок… Спасибо!

— Смотри не ошибись, — посоветовала Ира. — А то подвернётся какой-нибудь… контролёр.

Сафонова хохотнула, но как-то неуверенно. Ира едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Вот бы подружку в отдел на денёк — послушать склоки и вытерпеть десяток-другой придирок, живо раздумала бы охотиться на тамошних обитателей! С Анькой они расстались, по обыкновению, у дверей столовой, а в лифтовом холле Ира наткнулась на дражайших коллег. Контролёры стояли кучкой в стороне от осаждающей подъёмники толпы и оживлённо болтали; Чернова видно не было, а Оксана несла, по обыкновению, большую коробку с пирожными. Куда-то наружу они ходят обедать; столовая, видимо, недостаточно хороша. Ира сделала вид, что никого не заметила, и на волне людского потока втиснулась в ближайший лифт.

Посидеть в тишине и спокойствии довелось минут пять, не больше. Потом в коридоре грянул взрыв хохота, а через миг вся компания ввалилась в кабинет. Андрей смущённо улыбался, Оксана аккуратно смахивала из уголков глаз выступившие слёзы, остальные ржали в голос. Ира остро почувствовала себя чужой.

— Ну, я ему, конечно, сказал, что это просто суеверие, — извиняющимся тоном протянул Бармин, заставив Макса взвыть от смеха. — Но не сразу…

Ира поймала себя на том, что хочет услышать всю историю, однако спрашивать было как-то нелепо. Под затихающие смешки все рассаживались по местам, а Тимофеева, как всегда, сбегала в переговорную наполнить чайник. Витавшее в кабинете приподнятое настроение давило не хуже гидравлического пресса.

— Налетай, — торжественно объявила Оксана, картинным жестом распахивая коробку.

— Да как их взять-то? — озадаченно спросил Макс, заглядывая под крышку. — Развалятся же.

— Вот тебе резон повышать категорию, — назидательно сказала Тимофеева. — Ложкой цепляй, раз лапами не можешь.

Вдоволь понаблюдав за беспомощными попытками Макса ухватить угощение, она реквизировала у него чайную ложечку и, ловко орудуя сразу двумя, переложила на свёрнутый лист бумаги что-то многослойное и обильно политое шоколадом. Следом из коробки явились ещё четыре порции; не был обделён даже отсутствующий Чернов. Оксана задумчиво скомкала в пальцах салфетку.

— Ирин, будешь?

— Я?.. Спасибо…

Оксана бережно опустила подтаявшее на жаре пирожное рядом с клавиатурой, и договаривать «…я не хочу» стало бессмысленно. Странно получать угощение от человека, которого на дух не переносишь; ещё более странно на дух не переносить человека, который тебя угощает. Что ж, завтра на Тимофееву вновь нападёт склочное настроение, и всё вернётся на круги своя. Ира вежливо поблагодарила коллегу и тронула ложечкой глянцевито блестящую глазурь. Вкусы относительно сладостей у них с Оксаной совпали: Ира тоже предпочитала всё шоколадное.

— Мишка, завтра твоя очередь, — определила Тимофеева. — Только попробуй смыться в обед!

— Спасибо, что предупредила, — довольно хохотнул Старов.

— Почему платим мы по очереди, а выбираешь всегда ты? — упрекнул Оксану Макс, ухмыляясь от уха до уха. — Я тоже хочу участвовать в принятии решений!

— Ты слишком молодой и безответственный, — Тимофеева лихо крутанулась в кресле. — Вон, Костик подтвердит.

— Да что ж такое, — не слишком огорчённо вздохнул Макс. — Народ, а кто помнит, что надо, чтобы в архивы пролезть? Те, что в подвале?

— Руки, ноги и обоснование, — откликнулся Зарецкий. — Или тебе секретка нужна?

— Не-е-е, обычных пока хватит, — Некрасов мученически зевнул. — И чего бы через сеть не пробить доступ! Так нет, надо тащиться в этот склеп и с местного компа всё читать…

— Мало ли, что ты в сетку воткнёшь, — резонно возразил Миша. — Тебе с заявкой помочь?

— Сам справлюсь…

Дверь логова тихо щёлкнула, выпуская Чернова. Он явно был не в духе — вернее, ещё больше не в духе, чем обычно. Даже не взглянув на угощение, он замер над своим столом, переложил туда-сюда пару бумажек и обвёл коллег мрачным взглядом. Ира поспешно отвернулась к монитору, чтобы не получить упрёк в тунеядстве.

— Я что-то не вижу отчёта, — сварливо заявил Чернов на весь кабинет. — Ярослав, почему?

— Потому что его нет, — отозвался Зарецкий, не соизволив оторвать взгляда от монитора.

Самое время было сказать про безответственность, однако Чернов оказался злее, чем думалось. Выпрямившись во весь свой немалый рост, он сощурил бледные глаза и повысил тон.

— Я давал поручение вчера! За день можно было почесаться?

— А я сказал, что собираюсь?

— Прекрати мне хамить!

— Прекрати орать на всю Управу.

— Так, заткнитесь оба! — прикрикнул Миша, вскочив с места. Спорщики угрожающе притихли. — О чём речь вообще?

— Об отчёте за месяц, — Чернов с трудом взял себя в руки, хотя и видно было, что он всё ещё клокочет от злости. — Который мы обязаны предоставить Александру Михайловичу не позднее двадцать пятого числа. Ярослав, будь любезен, поясни, какая религия не позволяет тебе выполнять указания начальства?

— Указания начальства, — эхом отозвался Зарецкий, нахально глядя на коллегу снизу вверх. — Мне велено не отвлекаться на всякую ерунду.

Да как же! А хватать в обход секретаря заявки на выезд нам это не мешает. Чернов, очевидно, подумал о том же.

— С критериями отнесения к ерунде можно ознакомиться? — громыхнул он.

— Всё, что не грозит кому-нибудь немедленной смертью и не исходит от руководства.

— Ребят, хватит, — предупреждающе рявкнул Миша. — Кость, давай я отчёт сделаю.

— На тебе два дела, на мой взгляд, немаловажных, — Чернов не намерен был отступаться, и, по справедливости, резон у него имелся. Даже если забыть про личные тёрки. — И ты ещё успеваешь разбирать текучку. Не вижу причины, чтобы равный по категории сотрудник…

— Кость, там реально Михалыч лично на контроле держит, — торопливо сказал Старов. Не поймёшь, кого и от кого спасал. — Я сделаю, не беспокойся. Когда надо, завтра?

— Лучше, конечно, сегодня, — Чернов оглянулся на логово и сдался. — Но можно и до завтра…

— Дискриминация, — проворчал Зарецкий. — Мишке, значит, до завтра можно…

— Сегодня всё будет, — пообещал Старов.

Он дождался, пока Чернов, поостыв, усядется за стол, и только тогда вернулся на место сам. От установившегося после обеда всеобщего благодушия не осталось и следа. А жаль; Ира уже почти готова была допустить, что контролёры могут походить на людей.

— Ненавижу шоколад, — буркнул Чернов в наступившей тишине. Ему никто не ответил.