Имя Зверя. Том 1. Взглянуть в бездну

Глава II

Дигвил Деррано, старший сын и наследник сенора Деррано, владетеля замка Деркоор и одноименного сенорства, помирал от скуки. Место для сего достойнейшего занятия он избрал самое что ни на есть подходящее – в роскошно разубранном покое, где меж снежно-белых колонн спускались серебристо-лиловые шпалеры с вытканным на них золотым гербом Навсиная. В ногах резной козетки красовалась нетронутая ваза с фруктами, припорошенными самым настоящим снегом. Дигвил покосился на вазу и вздохнул – снег в ней не таял.

Всюду магия. Дигвила от неё уже тошнило. От не требовавших масла светильников, вспыхивавших при приближении к ним и гаснувших, стоило лишь отойти на несколько шагов; от летающих столов и столиков, от крутящихся в воздухе ни на что не похожих конструкций из золочёных спиралей и сверкающих самоцветов. Тошнило от прилизанных, умащённых благовониями магов в чистеньких одеяниях до полу, какие благородный дворянин наденет разве что в храм на самый большой праздник, день обретения Книги Прокреатора. Тошнило от их манеры говорить, от навязчиво пихаемых в глаза роскошных наверший – свои посохи маги украшали что купец лавку перед осенней ярмаркой, так же ярко, кричаще и безвкусно.

Нет, ему не чинили «неудобств телесных», как выразился бы мэтр Бравикус. Дигвил сытно ел, спал на мягких постелях, однако надзор за ним оставался неусыпным и постоянным.

Что от него хотят, молодой дон понять не мог. Чародеев больше всего занимала его беглая невестка, Алиедора Венти, однако толку тут от него оказалось мало. Их пути пересеклись один-единственный раз – в тот страшный день, когда попавших в плен защитников Долье зомбировали в столице Некрополиса.

Да, он остался жив и свободен только благодаря Алиедоре. Ей, кого навсинайские маги ничтоже сумняшеся именовали «ведьмой».

От рассказов о невестке его тошнило тоже. Маги заставляли его вспоминать мельчайшие подробности – что она ела, как проводила время, чем забавлялась, с кем дружила, с кем говорила, как, когда, при каких обстоятельствах…

Маги напрасно тратили время, не сомневался Дигвил. Если что и проклюнулось в неугомонной Алли, то уже после её бегства. Может, его идиот-братец что-то сместил, сдвинул, разбудил своими плётками и розгами – кто знает? Ответа нет и быть не может, чародеи зря бьются головами об стену.

Меж тем в Долье и Меодоре продолжалась война, но уже какая-то вялая, словно и та и другая стороны добились желаемого и теперь просто не давали супу остыть в котелке. Мастера Смерти прочно удерживали Долье, ударные отряды зомби шарили по Меодору, чиня разор и опустошение в и без того почти обратившейся в пустыню стране, особенно на западе, ближе к Реарским горам. На востоке, у моря, поневоле вставшие плечом к плечу дольинцы и меодорцы держались крепко. Его величество король Семмер, правитель Долье, лишившийся своего исконного владения, принуждённо объявил Меодор новой столицей «объединённой державы». Большинство коренных меодорских родов присягнуло новому хозяину; малая толика несогласных ушла на север, в Доарн.

Страшная зима миновала, но и лето, насколько мог судить Дигвил, не принесло облегчения родным краям. Что творилось на занятых мертвяками землях, он не знал, – чародеи Навсиная, если и обладали подобными сведениями, делиться ими со своим невольным гостем отнюдь не спешили.

И чем дальше, тем сильнее становилось необорное стремление: бежать. Бежать туда, где его соратники до сих пор удерживают меодорские стены, раз уж не удалось отстоять Симэ и иные твердыни Долье. Там, где жена, донья Ютайла, где дети, где отец и где мама, где остальная семья – если, конечно, им удалось вырваться из убежища, спрятанного в отрогах Реарского хребта.

О жене и детях он старался не думать, но получалось плохо. Навсинайские маги неизменно заверяли его, что с семьёй «всё хорошо», мол, «дивинация со всей определённостью указывает на их пребывание в добром здравии», однако никаких подробностей Дигвил добиться так и не смог.

И да, он не бунтовал. Прикидывался всем довольным, покорным, запуганным явленной ему мощью державы магов.

Дигвил Деррано ждал удобного момента.

Внизу, по тщательно замощённому двору крепости, маршировали големы, чеканили шаг идеальноровными прямоугольниками, повинуясь жестам человека с белым жезлом – набалдашник ярко светился зелёным.

Железные вояки Навсиная были страшной силой – в этом Дигвил уже успел убедиться. И тем не менее зомби Некрополиса не поддавались, и непобедимые, казалось бы, железные болваны всякий раз с потерями откатывались назад.

Дигвил с ненавистью перевёл взгляд с големов на заполненную доверху снежную вазу. Терпи, терпи, молодой дон Деррано, иначе ты никогда не станешь сенором. Отец, кстати, так и не ответил на твои письма – хотя, конечно, кто знает, выполнили ли маги Навсиная обещанное, доставили ли его послания?

Ни доспехов, ни оружия – ничего. Даже столового ножа нет – внимательные чародеи не допускали детских ошибок.

Тоска зелёная. Раньше хоть на прогулки выпускали, однако после того памятного разговора, когда ему объявили, что его «пребывание» в Навсинае может «затянуться», все привилегии и вольности исчезли.

Хоть вой, хоть кричи, хоть плачь. Проклятые магики с их проклятыми Камнями! И осторожные – теперь даже еду пленнику приносили в сопровождении пары големов, не таких огромных, как боевые, но тоже весьма внушительных.

И где теперь та Алиедора?.. Она ведь девчонка, как оказалось, боевая и так просто в руки не дастся; что ж ему тогда, сидеть тут до скончания дней?

Дигвил скривился, пощупав изрядно наросший животик.

Когда это кончится?..

Или – когда он наконец решится сам положить этому конец?

– Так я и думал, – резюмировал Ксарбирус одним прекрасным утром, выбравшись на палубу. – Они повернули на восток, к переправе. Очень, очень интересно. И хорошо. Я имею в виду, для нас.

– Вы думаете, мэтр, Держава или Некрополис попытаются их перехватить?

– В точку, моя милая Стайни. Если Тёрн и впрямь настолько важен, то Навсинай, будьте уверены, своего не упустит.

– А Мастера Смерти? – несколько нервозно поинтересовалась Стайни. Очевидно, перспектива встретиться с бывшими хозяевами её не слишком прельщала.

– С ними сложнее, – вздохнув, признался Ксарбирус. – Не забывай, дорогая, я ведь как-никак, дэ-пэ-вэ-а, дипломированный пользователь Высокого Аркана, знаю их материалы и методы… то есть, тьфу, цели и способы их достижения. А вот Мастера… дело ясное, что дело тёмное. Может, да. А может, и нет.

– Поразительная точность, – хмыкнула мрачная сидха.

– Сожалею, – поджал губы алхимик. – Капитан! Любезный, вы нам нужны. Сколько при такой погоде и ветре нам до переправы Рорха?

– До Рорха-то? – Капитан почесал наголо бритый затылок. – А шо, по такому-то ветерку… дней пять, а то и вся седмица.

– Понятно, любезный. Благодарю. – Ксарбирус королевским кивком отпустил моряка. – Семь дней, дорогие мои спутники. Никто из вас не владеет какими-либо талантами в дивинации?

– В чём в чём, распечать меня в три кости?

– В ди-ви-на-ции, дорогой Брабер, сиречь в искусстве прорицания и прозрения будущего. Потому что к… возможной горячей встрече на переправе хотелось бы подготовиться.

– А что мешает? – хмыкнул гном. – Вот и давайте готовиться, семь дней ещё зад протирать.

«Бродяга» сменил курс.

Здесь, как положено в романах, следовало бы написать «ничто не предвещало беды». Её действительно ничто не предвещало, кроме разве что странного Браберова амулета в виде чёрно-золотых песочных часов. Он ожил, если можно так выразиться, на четвёртый день после поворота.

– Ничего не понимаю, – удивился гном, держа вещицу на вытянутой руке. – Когда демонюки прорываются, он совсем по-иному кажет. А сейчас…

В обеих половинках амулета бушевала настоящая песчаная буря. Неведомая сила подхватила и закрутила крупинки вихрем, яростно бросая их в стекло, так что Стайни даже почудилось – сейчас зачарованные бока скляницы не выдержат, и песок вырвется на свободу обезумевшим роем.

– Поставь её, глупый гном! – гаркнул Ксарбирус, словно заправский десятник. – И отойди, отойди подальше!

– Да с чего ты, мэтр, взял, что… – начал было остолбеневший Брабер, но тут вопли раздались уже на носу «Бродяги». Туда рысью бросились капитан со старшим помощником, дюжий боцман, на всякий случай схвативший здоровенный гарпун, и пяток матросов с топорами.

Весь спасательный отряд помчался следом.

– Господин Ксарбирус… – прохрипел побледневший капитан. – Там… там…

Прямо по курсу «Бродяги» море кипело, словно огромный котёл, и там, где вспучивались и лопались громадные пузыри, по водной глади расплывалось грязно-жёлтое пятно, а в воздухе висел хорошо знакомый кисло-металлический запах.

Гниль. Которая сроду не прорывалась среди морей и океанов.

– Шестнадцать румбов право! – взревел Ксарбирус, да так, что услыхали его повсюду, от киля до клотика. Не дожидаясь подтверждения от капитана, рулевой навалился на штурвал; по вантам уже карабкались моряки – никого не требовалось подгонять.

«Бродягу» спас хороший свежий ветер, дувший прямо в корму, – корабль, почти не теряя скорости и кренясь, вошёл в поворот.

Опомнившийся капитан выкрикивал команды, его люди знали своё дело, и «Бродяга», скрипя всем, что могло скрипеть, начал огибать опасное место.

– Многоножки, – лаконично заметил Ксарбирус. К алхимику возвращалось его всегдашнее хладнокровие.

Среди лопающихся пузырей замелькали жёлтые бестии. Вода зарябила от множества спин; твари быстро и ловко плыли прямо к «Бродяге» с настойчивостью, не оставлявшей сомнений в их намерениях.

– Какая жалость. – Ксарбирус облокотился на борт, смотря на приближающийся сонм с абсолютным спокойствием. – Какая жалость, что у меня так и не нашлось времени как следует поработать с тем эликсиром, коим ты, дорогая Стайни, затыкала прорывы Гнили там, в Гиалмаре…

– Мэтр! Что делать-то? – Брабер был рядом, красно-золотой меч на изготовку, но что от него сейчас толку?

– Если успеем снова встать под ветер – уйдём. – Ксарбирус, не отрываясь, глядел на рябящую воду. – Если ж опоздаем… здесь нет Тёрна, друзья мои. И нечего затыкать – прорыв слишком глубоко. Хотя… Брабер, ты говоришь, твой амулет…

– Словно тарарахнул его кто-то! – с готовностью подтвердил гном. – Отродясь такого не видел.

– А штучка твоя отслеживает, если я правильно всё помню, не что иное, как разрывы реальности, появления порталов на другие планы… – Ксарбирус наморщил лоб, даже палец приложил к виску. – Это, дорогие мои, не простой прорыв Гнили. Это…

«Бродяга» тем временем и в самом деле поймал ветер всеми парусами. Многоножки старались вовсю, но догнать корабль уже не могли.

– Это? – рискнула Стайни нарушить затянувшееся молчание.

– Гниль и открытие двери на другой план – самое напрашивающееся объяснение и уже потому, скорее всего, неверное, – важно заявил алхимик. – Конечно, упускать такую возможность очень жалко, следовало бы задержаться, взять хотя бы пробы воды и…

При одном взгляде на лицо слушавшего это капитана становилось понятно, что алхимическая наука понесёт тяжёлую утрату и вожделенные пробы взяты не будут ни под каким видом.

Брабер, не отрываясь, глядел на свой амулет, что никак не мог успокоиться.

– Не нравится мне это… – успел пробурчать гном, когда вода возле самого борта «Бродяги» взметнулась вверх исполинским столбом, потоком окатив палубу. В пене мелькнула гротескная тень, туша, словно у громадного паука, растопыренные многосуставчатые лапищи, длинная змеиная шея и тупая змеиная же голова с пастью, где зелёный яд источали две пары игольчато-острых клыков.

– Это же… это… – завопила Стайни, отпрыгнув к противоположному борту.

Старая команда Тёрна, побывавшая с ним в самом первом Храме Феникса, там, на юге Гиалмарских равнин, узнала чудовище сразу. Точно такое же пыталось прорваться сквозь некстати открывшийся в подземелье портал, когда они, казалось, уже почти отправили мэтра Кройона домой.

Но тогда как раз мэтр Кройон их и спас, запустив в портал огнешаром; врата взорвались, туча острых осколков смела всех вторгшихся, в том числе и шестилапое страшилище.

– Ага! – взревел Брабер, мигом принимая боевую стойку, красно-золотистый клинок с шипением резал воздух. – Наконец-то и для меня работёнка, распечать её в три кости!

Коричневая туша тяжело шлёпнулась на палубу, доски жалобно затрещали, но выдержали. Тварь ошеломлённо закрутила змеиной башкой размером с водовозную бочку.

Гном тотчас оказался рядом, налетел, ударил выставленным плечом в коричневую чешую; красно-золотой клинок взлетел и рухнул. Брабер попал, куда и метил – под основание громадного черепа, туда, где должны были начинаться позвонки.

Меч охотника за демонами, казалось, яростно взвыл от боли и обиды – лезвие оставило на чешуе глубокую зарубку, но не более того. Клинок отбросило, эфес едва не вырвался из Браберова кулачища.

По извивам меча заструилось янтарное пламя, тяжёлыми каплями срываясь с острия и исчезая в клубах пара.

Мэтр Ксарбирус очень быстро оказался на самой дальней от страшилища части корабля, лихорадочно рванул завязки своей алхимической сумки с реактивами.

Сидха и Стайни очутились одна на носу, другая на корме; однако ни та ни другая не колебались ни мгновения. Бывшая Гончая выхватила клинок, в левой руке мелькнул кинжал; Нэисс размахнулась ожившей лозой.

Брабер завертелся волчком, отбивая стремительные выпады змеиной головы. На залитую водой палубу капали тяжёлые капли зелёного яда, вода мигом испарялась, доски чернели, обугливаясь.

Стайни прыгнула, махнула клинком – и отлетела в сторону, едва не перевалившись через борт. Хлестнула лоза сидхи, с коричневой брони неожиданно посыпались изумрудно-золотые искры, чудовище дёрнулось.

Гончая уже оказалась на ногах, извернулась, поднырнула и ткнула остриём прямо в оставленное лозой рассечение. Чёрная сталь погрузилась глубоко, брызнул фонтан зеленоватой жижи, и тварь глухо заревела. Чудовищная шея мотнулась, и уклониться Стайни уже не успела. Челюсти щёлкнули ещё раз, намертво захватив лозу сидхи, так, что оружие едва не вырвалось у неё из рук. Тварь дёрнула уродливой башкой, и сидха оказалась возле самой пасти.

Окровавленная Стайни чёрной тенью возникла возле Нэисс, мелькнул вылетевший из рукава стилет, острие ударило в ноздрю, и тут змеиная голова вновь сшибла Гончую с ног. Она упала и уже не поднялась.

– Ы-ы-х, гад! – взревел Брабер. Чудовище хоть немного, но отвлеклось на Гончую и Нэисс, чем гном не преминул воспользоваться.

Однако воспользовался не для лишнего взмаха мечом. Вместо удара остриё клинка опустилось, несколькими росчерками обозначив на палубе не то руну, не то какой-то знак.

Демон развернулся, бросил полуживых сидху и Гончую. Уставился на Брабера, роняя капли ядовитой слюны на шипящие и обугливающиеся доски.

Откуда-то из-за пазухи гном выхватил небольшой мешочек, одним движением распустил завязки. Уклонился, даже не защищаясь, взмахнул рукой – из мешочка выплеснулась серебристая волна, лёгкая пыль, взмывшая и осевшая точно по контуру неведомой руны.

Второй бросок демона Брабер встретил боком, прикрываясь клинком. Едва удержался на ногах, а остриё меча лишь слегка оцарапало чешую.

В левой руке гнома, меж выпачканных кровью и слизью пальцев, мелькнула красно-золотая, в тон мечу, искра. Она взмыла по дуге, опускаясь на серебристую руну; и заполненные странным порошком росчерки вспыхнули. Стена призрачного огня встала между гномом и чудовищем; демон словно понял, в чём дело, потому что рванулся вперёд; однако Брабер успел раньше.

Теперь гном стоял в самом сердце распустившегося огненного цветка; руны на его татуировках вспыхнули все до одной, огонь устремился по руке, сжимавшей рукоять, и дальше, дальше, прямо по ало-золотистому мечу, стянулся в ослепительную искру на самом острие.

И, пробивая защиту демона, эфес красно-золотого меча врезался твари в уже раненый, кровоточащий нос, та громко всхрапнула, челюсти дёрнулись, чуть приоткрывшись, – однако Браберу хватило и того. Клинок свистнул, плашмя вонзившись в пасть бестии и погрузившись по самую рукоятку.

Искра погасла. Долю мгновения яростный белый свет ещё пробивался меж зубов и челюстей демона, но вот угас и он.

Этого хватило. Глухой рёв, хрип и бульканье, зелёная жижа, сочащаяся меж челюстей, – чешуйчатое тело замерло на обугленных, дымящихся досках палубы.

Застонав, приподнялась Стайни. Нэисс чуть помедлила, опустилась на корточки, пальцы сидхи вздрогнули, однако всё же коснулись Гончей. Та дёрнулась, зашипела, однако ладони сидхи уже скользили над плечами и грудью. Воздух вокруг них дрожал, словно над раскалёнными от солнца камнями жарким полднем, и Стайни явно оживала.

Подоспел благоразумно державшийся в отдалении Ксарбирус, заохал, заахал, распахнул сумку со снадобьями, принявшись пользовать спутников.

Чудовищная туша валялась на палубе, источая жуткое зловоние.

– Ишь, демонюк какой, – самодовольно бросил Брабер, тщательно обтирая клинок. Ветошь распадалась прямо в руках у гнома. Только что ярко сиявшая руна стремительно угасла, не оставляя на палубе никаких следов.

– Какой, какой… – проворчал алхимик, заставляя морщащуюся сидху проглотить дурно пахнущий эликсир. – Старый знакомый. Удивительно ещё, что он тут один оказался.

– Может, остальные в море потонули? – предположила бледная сидха.

– Может… – Ксарбирус смочил тряпицу другим эликсиром и теперь бинтовал Стайни рассечённую голову. – Только это уже не важно. Армия наготове, а теперь и Гниль стала им проходы открывать…

– Какая такая армия? – вытаращил глаза Брабер. – Демонюки что ль, распечать их в три кости?

– Это не простой «демонюк», – мрачно уронил алхимик. – Что же до армии… Долгая история получится, мой добрый гном, тем более что мы не имеем над ними никакой власти…

– Над кем не имеем-то?

– Над теми, кто пытается вторгнуться, и над тем, где и как открываются порталы. – Ксарбирус не скрывал раздражения. – Первый раз мы им сами открыли дорогу, по незнанию. А теперь видно, что они научились пользоваться и… хотя… – Алхимик глубокомысленно задумался, и Нэисс напоказ закатила глаза: мэтр Ксарбирус был готов углубиться в самые что ни на есть высоконаучные рассуждения.

– Есть враги, – наконец опомнился алхимик, – что каким-то образом научились использовать открывающиеся в наш мир порталы. Научились находить их, удерживать, прорываться сквозь них к нам. Когда мы впервые столкнулись с ними, это был случайный разрыв реальности в Храме Феникса. Теперь Гниль. И появляется этот демон. Ты знаешь о нём что-нибудь, почтенный мастер Брабер? Встречал уже таковых?

– Таких вот точно – нет, не встречал, мэтр. Но демоны – они такие, распечать меня во все кости, что только найдутся – ни один на другого не похож.

– И талисман твой… э-э-э… не позволяет установить, откуда именно явилось к нам это чудовище?

– Не, – помотал головой гном. – Мне то без надобности. Потому как туда, к ним, ни один приличный охотник за демонюками не сунется. Схарчат. И никакой меч не поможет.

– Гм, знавал я одного гнома, что думал иначе… – прищурился Ксарбирус.

– Это Франнер Бларрсоннир, что ли? – насупился в ответ Брабер. – Ну да, был такой… говорят, он и впрямь за демонюками лазал, тайное слово знал, а может, талисман какой имел… Да только я думаю, это враки всё. Чтобы с нашего плана на ихний уйти, это не муху в полёте разрубить.

– Ну не знаю, не знаю, – примирительно вскинул ладони Ксарбирус. – Это ж у меня просто так, к слову пришлось. Бларрсоннир и впрямь прихвастнуть мог. Если б всё так просто было, ходили б мы уже по иным Листьям, по иным планам и вообще под иными небесами.

Брабер дёрнул щекой. Видно было, что упоминание неведомого остальным собрата по ремеслу его совершенно не радовало.

– Повезло нам, – простонала тем временем Стайни. – Живучая тварь, если бы не ты, Брабер…

– Вот именно, – тот немедля надулся от гордости. – А то ни от кого и слова доброго не дождёшься…

Нэисс неожиданно шагнула к нему, наклонилась, обхватывая гнома за квадратные плечи, притянула и крепко поцеловала прямо в губы.

Ксарбирус со Стайни только и смогли выпучить глаза.

– А то и впрямь никто слова доброго не скажет, – совершенно не свойственным ей голосом промурлыкала сидха.

– А… Э… У… – только и смог выдавить гном. Он попятился, упёрся спиной в борт и тяжело плюхнулся на палубу. Щёки его стремительно заливала краска.

– Будем считать, что с лирическими отступлениями покончено? – Ксарбирус, очевидно, хотел, чтобы это прозвучало насмешливо и саркастически, но вышло едва ли не растерянно.

– Будем, – совершенно спокойно кивнула сидха и замерла точёной деревянной статуэткой, скрестив руки на груди.

Тем временем команда, наконец поверив в своё спасение, отметила сие малым возлиянием – капитан велел выкатить полубочонок вина.

– Ч-что это было, господин Ксарбирус? – Моряк старался держаться, но голос его выдавал.

– Прорыв Гнили, – сварливо ответил алхимик. – Особо сильный. Морской.

– Но такого никогда раньше…

– Всё когда-нибудь да случается именно в первый раз.

– Как же теперь плавать-то? – Капитан запустил в бороду всю пятерню.

– А как купцы караваны водят? – прежним тоном отозвался Ксарбирус. – На суше-то Гниль уже ого-го сколько свирепствует! Океан, он большой. Смотреть нужно в оба, да и только, не один ром хлестать.

– Снадобья бы нам какого…

– Снадобья, ишь! Всю рыбу потравите. И китов, и вообще.

– В общем, не дождёмся, – буркнул капитан и отошёл.

Ксарбирус не унизился до ответа.

– Прорыв Гнили теперь, похоже, вызывает и открытие каких-то порталов. – Алхимик покосился на золотисто-чёрный амулет, который Брабер так и держал на вытянутой руке. – Порталов нетипичных, не порталов, а… провалов, что ли. Эх-эх, какая тема пропадает! – Он сокрушённо покачал головой. – Всё суета, всё спешка, всё этот мир спасать надо, вместо того чтобы в тиши, в уединении…

– Мэтр, – негромко, но выразительно проговорила Нэисс, и Ксарбирус смущённо кашлянул, прерывая пространную речь.

– Да-да, конечно. Прошу прощения. Итак, Гниль пришла в океаны. Не знаю, видели ли мы первый прорыв или такие уже случались, только в более удалённых и не посещаемых кораблями водах.

– Что это значит, мэтр? Что это может значить? – Глаза у Стайни сделались совершенно больные.

– Что нашему миру стало хуже, – отвернулся Ксарбирус. – Я знаю, это общие и ничего не значащие слова, но ничего лучшего у меня сейчас нет. Я, напоминаю, не маг, не чародей. Я учёный, естествоиспытатель, алхимик и медик. Но не больше. Нэисс, у тебя родовой наследственной магии куда больше, чем во всех моих эликсирах. Можешь что-нибудь сделать?

Сидха поёжилась.

– Я… ощутила. Боль земли. Там, под водой, ведь тоже земля, хотя и совсем другая, нежели та, что даёт жизнь нашим лесам. Когда Гниль прорывалась прошлые разы, ничего подобного не было.

– А когда чудо то рогатое, мэтр Кройон сиречь, к нам являлся, что чуялось? – бесцеремонно влез Брабер.

– Ничего, – только и ответила сидха. – И потом… когда у Тёрна портал в Храме Феникса открывался, тоже ничего похожего. Тогда, наверное, и в самом деле это была дверь, а тут… ну словно стену тараном пробили.

– И как нам это поможет освободить дхусса? – Стайни упёрла кулаки в бока. – Как это вообще с ним связано?

– Может, никак. А может, и связано – если вспомнить о той милейшей малышке, что следует за ним по пятам.

– Но доселе ничего подобного не случалось, мэтр!

– Вот именно, – Ксарбирус вздохнул, на сей раз совершенно неподдельно. – Я боюсь, дорогие мои спутники. Боюсь, что всё больше защитных скреп нашего мира отказывает, распадается ржою, исчезает без следа.

– Эк сказанул! Да у нас мир только и делает, что погибает, – сплюнул Брабер. – Скрепы защитные какие-то… Где они, мэтр? Их руками пощупать можно? Потому как ежели так, то мои сородичи ещё не забыли, что такое молотобойная работа. Укрепят так, что ещё тысячу лет простоит, а то и две, или три, или пять…

– Золотые слова, – кивнул алхимик. – Да, любезный мой гном, ты прав, ты прав. Конечно, никаких железных скреп у нашего мира, увы, нет. Да, я и впрямь поднабрался от дорогого Тёрна манеры говорить о том, что, мол, конец близится. Я учёный, уважаемые мои, учёный-алхимик, изучающий трансмутации, изменения элементов, то, что можно пронаблюдать, повторить в колбе или реторте… Нет, я не о том. О сохранении баланса магических сил… но это не моя специализация. Тёрн, пожалуй, сказал бы вернее, хотя, скорее всего, опять отделался бы многозначительным молчанием. Или туманным намёком, что немногим лучше…

Последние фразы Ксарбирус произносил, словно боясь неизбежной тишины. Вся команда спасателей повесила головы, говорить больше никому не хотелось. Они достаточно странствовали вместе, повидали всего с избытком и понимали, что означают морские прорывы Гнили. Конец света или не конец – а жуткий мор, поразивший обитаемые земли, грозил перекинуться и на свободные от него доселе моря. Гниль отвоёвывала себе всё новые и новые пространства.

Однако страшное место осталось позади; ветер наполнял паруса, «Бродяга» не сбавлял ход. Переправа приближалась.