Идиотская шутка

* * *

Я так до сих пор и не пойму как у меня хватило ума клюнуть на эту выдумку проклятого придурка Бертика. Хотя довольно легко догадаться, что если родители додумались назвать свое чадо в честь великого физика, совершенно не заметив того, что иностранное «Альберт» плохо согласуется с фамилией Кобыло, а у жертвы их изобретательности не нашлось другого способа потратить лучшие годы своей жизни, чем окончить пару факультетов в самых престижных Вузах страны, то к идеям, высказываемым этой жертвой надо относиться с осторожностью...

В тот вечер мы допивали остатки кофе, сохранившиеся с доперестроечной еще поры в богатой, некогда («профессорской») квартире Альберта, обсуждали печальные перспективы дышащего на ладан СП, в котором свела нас судьба и ругательски ругали конверсию из-за которой оба сидели на чудовищной мели. Оба мы в былые времена неплохо зарабатывали в «почтовых ящиках» и считались ценными членами общества. Речь шла, в частности, о том, что после того, как жена Альберта окончила оформлять свой с ним развод и подалась к родным за бугор, стоило подумать о том, что свободному теперь как птица гению можно перебраться в апартаменты поскромнее, а теперешнее свое жилье сдать в аренду за неплохие «бабки». Его, дурака, больше всего огорчало то, что надо будет как-то быть с его домашней лабораторией, занимавшей все свободное пространство в соседней комнате и часть – в той, где мы сидели.

– Впрочем, есть у меня еще кое-какие идеи... – вяло молвил Бертик, больше для того, чтобы уклониться от основной, явно для него неприятной темы нашего разговора. – Вот, посмотри-ка...

Он бросил на стол две в равной степени помятые зеленые бумажки. Обе по сотне долларов. Я отнесся к ним с почтительным вниманием. Секунд через пятнадцать – двадцать, я швырнул их на стол как если бы это были разозленные змееныши.

– Ты, друг, опупел совсем! – резко констатировал я. – Ты, давай с этими ребятами завязывай, которые тебя надоумили баксы печатать! Если они тебя еще не повязали по рукам-ногам...

Номера на бумажках были одинаковые.

– Баксы напечатал банк. В Штатах, вполне законно. Вот ты мне скажи, – сколько их тут по-твоему?

– Настоящих от силы сотня. И еще сто явно подделанных. Кто есть кто – не знаю, не эксперт. Знаю только...

– Так вот, перед тобой ровно сто баксов. Только они существуют, ну... немножко иначе чем все другие купюры такого достоинства... В двух местах одновременно. Ты внимательнее посмотри...

Я посмотрел внимательнее. Если это и была подделка, то исполнена она была высококвалифицированным и полным идиотом (кем, в сущности, и являлся Альберт Кобыло). По крайней мере от большого ума не станешь на поддельной купюре воспроизводить те же следы сгибов и еле заметное масляное пятно, что были на настоящей.

– Это то, что называется «молекулярное копирование»? – поинтересовался я. – Тогда это все равно подведут под статью...

– Да нет. Ты не понял... А еще физик... Ну скажи мне, что по-твоему есть материальный объект?

– Здрасьте... Это что-то не из той оперы, Бертик...

– Так вот, материальный объект – это область пространства в любой точке которой этот объект существует с какой-то долей вероятности...

– Учили это... Так то – в микромире... Про электроны... А тут – доллары США...

– Которые состоят из тех же элементарных частиц, к которым относится все то, что ты учил... Или, думаешь, в Штатах электроны и протоны качеством получше будут? Не такие размазанные?

– Ну область пространства, ну облако, ну ладно, а дальше-то что?..

– А дальше, мой дорогой, то, что само по себе такое облако напоминает сферу, а под действием разного рода полей меняет форму, расщепляется... Мне вот и удалось создать такое поле... точнее суперпозицию... ну – комбинацию полей, в котором облака вероятности частиц, возбужденных сперва особым образом раздваиваются на пары квази-самостоятельных облаков... Как только мы поле убираем... – он не торопясь вышел в соседнюю комнату и чем-то щелкнул, мерзавец, – облака сливаются и раздвоение прекращается... Бумажка – снова одна...

Так оно и было.

– Вот я и думаю, – продолжал Бертик, – если хорошенько преподнести эту идею... штатникам, например... Так ведь можно и заработать немного. Вот, например тем ребятам, которые придумали что-то с переливанием крови... – вчера по телику показывали... Так им немцы компьютер обещали...

– Каким штатникам, мать твою? Ты, друг, похоже, совсем плохой... Эта штука... Эту твою выдумку из рук выпускать нельзя... так сразу... Давай-ка разберемся... Ты вот что мне скажи... Ну, если так рассуждать, то получается, что в каждой из двух этих бумажек...

– В одной бумажке... А в двух – ее ВОПЛОЩЕНИЯХ, если уж на то пошло... – с ужасно умным видом поправил меня Бертик.

– Хорошо... Так вот, на каждое из этих воплощений должна приходиться, в общем, половина эффективной массы первоначальной купюры...

– Ага – вижу все-таки мыслишь как физик... Если бы не было еще и энергии расщепляющего поля, так бы оно и было. Мало того, наверное, каждое из этих воплощений было бы еще и полупрозрачным... И другие такие интересные вещи... Но энергия поля увеличивает массу каждого из воплощений, поддерживает ее на уровне целого объекта... И как бы снимает, маскирует эффект расщепления. Каждое из полученных воплощений еще к тому же и квазисамостоятельно... Если только не будет происходить реакций на уровне элементарных частиц – тогда их э-э... судьбы будут сопряжены...

– Стоп!.. – обалдело выговорил я. – Но ведь эта масса, которую компенсирует энергия твоего поля этого... Это же граммы! Граммы!! Получается, что мы здесь сидим на водородной бомбе... Откуда, кстати столько?

– Это очень интересный эффект... Я, признаться, не ожидал этого... Во многом надо разобраться... В общем, я полагаю, что расщепляющее поле переносит энергию к раздвоенным объектам откуда-то из областей пространства, где существует большой перепад в плотности электромагнитного излучения. Ну, из хромосферы Солнца, например...

– Так... Значит у тебя еще и новый источник энергии обнаружился в качестве побочного эффектика? Ты, вообще, соображаешь, что это все означает?.. Слушай, а что если это твое поле, извини за выражение, колебнется? Здесь же так рванет... Оно на каком расстоянии действует, это поле? Если прямо от Солнца энергию качает?..

– Ну, собственно расщепляющий эффект сохраняется, я думаю, в пределах магнитосферы Земли. А вот эффект переноса энергии мною не изучен... И с экранированием поля не все так ясно...

– А... а оно не вредно? А то...

– Нисколько. Даже если расщеплять скажем, тебя или меня...

– Что – и живые существа тоже?..

– Еще как... Я на мышках попробовал. А потом – на себе... И, знаешь, – ничего. Правда, много неясного... Но с этой точки зрения – можно уже сейчас решить массу практических проблем... И никакой уголовщины... С баксами – это я просто так – для наглядности... Вот например – твоя проблема с Анной и с греками...

– То есть? Ты хочешь сказать...

Я расхохотался. Это действительно было очень забавно – надуть таким манером злую судьбу. Дело было в том, что в этот понедельник срывалось подписание контракта на поставки изделий (и без того не слишком ходовых) нашего СП в Афинах. Вероятность того, что Спиро и его компания будут согласны тянуть время и дальше была уже слишком мала, а обстоятельство, которое мешало мне вылететь в воскресенье было существенным – Анна не соглашалась переносить день регистрации брака. Нашего с ней.

Я посмеялся еще немного, а потом спросил:

– А ты что – действительно пробовал на себе?

Альберт молча принес кассету с видеозаписью и минут тридцать мы ее просматривали. Потом я позвонил Леше и сказал, что билет на Афины сдавать не нужно...

– Только ты это... Постарайся в дороге много не есть... Лучше вот что – приготовим сейчас килограммов пять бутербродов и термос... И тоже расщепим... – сказал Бертик, когда мы закончили последние приготовления. – Понимаешь, живое существо, оно немного отличается от баксов... У баксов, в общем, нет обмена веществ... А если у тебя заметная часть массы заменится на нерасщепленные атомы... То потом, при воссоединении... Непонятно, что может получиться.

– Спасибо, что вспомнил... – сказал я, передернувшись. – Режь колбасу, поставь воду кипятиться...

Когда все было готово, было уже достаточно поздно, и я молил Бога, чтобы Леша не подвел нас с машиной до Шереметьево. Так что сама процедура расщепления прошла в спешке и как-то без особой торжественности.

Я просто уселся на табурет, посреди укрепленного на полу цинкового круга и прижал к животу сумку с провизией. Бертик сообщил мне, что включает активацию и меня тряхнуло током. Перед глазами поплыли огоньки. Я не успел обругать Альберта – он скомандовал:

– Включаю поле!

И ровным счетом ничего не произошло. Я зло повернулся, чтобы посмотреть на хозяина и обнаружил, что за моей спиной, на точно такой же табуретке сидит с сумкой в руках довольно неприятный тип с серой усталой физиономией. Меня он заметил не сразу.

– Ну? – спросили мы хором. Потом встали. Я догадался протянуть своему двойнику руку, и мы «познакомились». Некоторое время мы осматривали друг друга и самих себя, а Бертик ходил вокруг нас кругами и снимал все это дело на «видео».

– Так, сказал я с легким упреждением. – Ну, я пошел... Счастливого пути...

– Ты куда это? – онемел от возмущения второй я.

– Домой – у нас завтра сочетание. Браком...

– Э, нет... Это еще надо решить, почему это именно мне лететь, а тебе – жениться...

До мордобоя дело не дошло – бросили жребий.

Больше я в азартные игры с Судьбой не играю.

– В конце концов, после воссоединения у вас снова будет общее прошлое... – успокоил нас Бертик, но как-то неуверенно...

И я взял кейс с бумагами и отправился вниз, где у подъезда уже нетерпеливо попикивал клаксоном Леша.

Дальше вы, наверное, слышали что было. До Афин я не добрался и даже «раздвоенных» бутербродов не попробовал. Это был именно тот, предпоследний случай с захватом самолета. Четверо суток мы сидели под чеченскими автоматами в Минводах. Потом был дурацкий штурм и, для меня – госпиталь. Про эпопею с выяснением моей личности и все с нею связанное рассказывать тошно. Бертик ко мне в палату зайти осмелился только через недели полторы.

– Знаешь, – запинаясь промямлил он. – Мы кажется, упустили время...

– Это ты про обмен веществ? – спросил я зло. – Что же, прикажешь мне тут с голоду подыхать, с пулей в заднице?! А бутерброды твои затоптали когда вся эта буча началась...

– Да, и пища... и медикаменты... В общем, и у тебя и у... у него много изменений накопилось в организме... Так что я бы не стал... Понимаешь, уже значительная часть тебя состоит из обычных атомов – нераздвоенных...

– Так что – так мне и оставаться в двух лицах? – ошарашено спросил я. – А Анна, а прописка?..

– Аня хорошо живет... с тобой. С тем, который... Одним словом... Квартиру они согласны тебе оставить...

– Ну, спасибо, тебе, Бертик...

– Да я понимаю, нелегко тебе адаптироваться к этой ситуации... Но у меня есть идея... Если сделать из этого сенсацию... Феномен раздвоения... Можно заработать много денег...

От костыля он увернулся... И вообще, пришлось его предложение принять – все равно, все выплыло. Этот мой дубль еще к тому же влип, когда попытался вернуть авиакомпании дубль моего билета на Афины... А потом еще подал на нас с Альбертом в суд, когда мы продали права на публикацию моих сочинений и на телеинтервью. Мол подорвали его авторитет как предпринимателя и хотели разрушить семью.

Я с самого начала понял, что доверять этому типу нельзя...