Хроники Небесной Цитадели

Макарова Ольга Хроники Небесной Цитадели

Университет магии назывался — ни больше, ни меньше — Небесной Цитаделью. Огромный замок не спеша летел по небу, окруженный витиеватыми облаками водяного пара. Вид до горизонта — из каждого окна, причем каждый день новый. Два миллиона студентов были настоящими кругосветными путешественниками и за время обучения (от 5 до 15 лет, в зависимости от кафедры) успевали облететь чуть ли не весь мир.

Нередко Небесная Цитадель путешествовала в окружении драконов и сильфов. И вообще, все летающие существа, включая одного чудака, который изобрел воздушный шар, весьма интересовались плывущей в воздухе громадиной и тем, что вокруг нее происходит.

Студенты тоже любили закладывать виражи вокруг родного университета. Стоило научить их летать, как они из смиренных первокурсников превращались в откровенное хульганьё, готовое нарезать круги вокруг Цитадели с утра до вечера. Профессора, глядя на них, с тоской вспоминали молодость и в слух да погромче ругали современные нравы. Зато по ночам, когда перепончатокрылые смотрители загоняли всех студиозусов спать (кроме астрологов и некромантской братии), престарелые и не очень маги и магини, колдуны и колдуньи, чародеи и чародейки, ведьмаки и ведьмы рассекали по прицитадельному пространству, роняя на поворотах очки и колпаки, и пугали драконов (у которых после этого был реальный шанс остаться заиками, что для огнедышащих существ смерти подобно!)

С высоты Цитадели мир превращался в театр.

Иногда внизу проплывали золотистые луга и игрушечные домики… одинокие рыболовные суда, попавшие в штиль(студенты с кафедры Воздуха с удовольствием подпускали им ветра)… тоскливые пустыни, где на вершине какой-нибудь ступенчатой пирамиды неизменно плясал зубастый шаман с большим барабаном и вызывал дождь (студенты с кафедры Воды любили иногда поиграть в добрых богов)… а бывало, внизу шли, кроша и уничтожая, игрушечно-маленькие армии… тогда Цитадель бросала якорь!..

Кафедра Баланса останавливала водопад злости, и люди в растерянности опускали мечи, потом смотрели друг на друга и начинали плакать…

Кафедра Целительства залечивала раны…

Некроманты помогали душам падших в бою благополучно добраться до Вальхаллы…

Работа находилась всем… ведь столько всего надо было восстановить и создать…

Говорят, когда-то Цитадель не вмешивалась в дела мира, и он так и оставался не более чем театром. Но потом все изменилось… и, наверное, это правильно. И даже жаль, что в мире всего одна Цитадель…

PS: со дня отмены постановления о невмешательстве Цитадель ведет новое летоисчисление (н.л.).

Наше повествование начинается в году 1881 н.л.

—День рождения Магистра

Кафедра Тора, или кафедра Грома, появилась совсем недавно. Студентов здесь пока было 4 человека. Неплохо для начала.

Кафедра Тора заняла небольшую башню рядом с кафедрой Воды…

На факультете магии изначально было четыре кафедры: Воды, Огня, Земли и Воздуха, но вот, пошатнув Баланс, в неразделимую «магическую четверку» вклинилась кафедра Грома.

И, надо сказать, студенты ломились туда со страшной силой! Экзаменов там не устраивали. Скажу по секрету, брали, если ты «паленый» — то есть, долбанула тебя когда-то молния — вот ты и студент кафедры Тора… руководство Цитадели пожимало плечами, но выводы делать не спешило. Гром до этого и вправду никто толком не изучал, поэтому это все — terra incognita…

…Толь и Алик были близнецы. Светловолосый, кудрявый и розовокожий Толь с глазами цвета предгрозового неба… и смуглый, рыжий и зеленоглазый Алик… близнецы… возьми да проверь, великий генетик, — близнецы!..

Кроме них в этом году на кафедру Тора взяли еще двоих — очаровательных эльфийских девушек, очаровательных даже несмотря на то, что эльфов считают наисквернейшим из всех народов(за высокомерие и хитрожелтость)… Их звали Элла и Эолин…

Все четверо были первопроходцами. Первые студенты кафедры.

Был жаркий день. За окнами порхали молодые зеленые драконы и дышали на стекла, с любопытством заглядывая в аудиторию… Аудитория на сотню мест — и всего четыре студента. Притихшие, ожидающие, они переговаривались сдержанным шепотом, боясь нарушить тишину…

У каждой кафедры свой специфический запах… Кафедра Тора пахла озоном…

…Говорят, первую лекцию должен вести сам основатель кафедры… говорят, он пока тут единственный препод… говорят, он тоже «паленый»… говорят, он первый человек в мире, сумевший приручить молнию… говорят… говорят…

Скрипнула дверь. Магистр, ростом метр с кепкой, шустро взбежал по ступенькам, вышибая кроссовками фонтанчики пыли. Взбежал легко, как мальчишка… Впрочем… это и был с виду мальчишка… лет восьми…

Так вот ты какой, северный олень… тьфу!.. Магистр Тор!..

После лекции Магистр Тор весело попрощался и выпорхнул в форточку, оставив озадаченных студентов наедине с их мыслями и домыслами…

— Это, наверно, молния его так… — посочувствовала Эолин…

— Да, наверно, — кивнули близнецы.

— Представь: остаться ребенком на всю жизнь! — сказала Элла…

Определенно, в этих эльфийках самое милое было то, что они умели сострадать… совсем как люди…

Магистр Тор завоевал сердца студентов сразу и навсегда. Редко какого препода так любят…

Он был… как бы сказать… свеж и свободен, точно озоновый воздух после грозы… совсем как ребенок. На переменах он порхал в облаках вместе со всеми. И запросто посередине лекции мог сказать: «Вижу, вам надоело тут сидеть и слушать заумные вещи и разбираться в траекториях движений бестолковых шаровых молний… Пошли сотворим небольшую грозу!» И они отправлялись творить грозу. К концу семестра их уже слушались небольшие молнии, и Магистр Тор, со свойственной ему простодушностью, выставил всем четверым «отлично» автоматом…

Прихлебывая лимонный коктейль в студенческом буфете, который всеми студентами по праву считается фундаментом Цитадели, четверо громовиков (их так прозвали, отличая от других студентов по паленым волосам и неистребимому запаху озона) с недоумением рассматривали зачетки…

— У Магистра Тора совсем детский почерк! — развел руками Алик. — Так писал бы человек, которому… ну… лет семь-восемь…

— Кхм… который недавно закончил пропись… — продолжил Толь.

— И имел трояк по чистописанию! — Элла и Эолин засмеялись.

— Сколько ему лет, а? — спросил Толь. Все пожали плечами.

Это надо было узнать, надо было расследовать! А с какого конца тут, собственно, расследовать? Замысел остался замыслом еще целый семестр…

— Я обратил внимание, — сказал однажды Алик, — что другие преподы недолюбливают Магистра Тора… и вообще, смотрят на него сверху вниз…

— При его росте это неудивительно, — пожала плечами Элла.

— Да нет, я не о том! — перебил Алик. — Они не считают его равным! Не подают ему руки… и вообще…

— Зависть, — констатировала Элла.

— Чему завидовать-то? — хмыкнул в ответ Алик.

— Неужели они судят по внешности? — усомнилась Эолин.

— Магистру Тору должно быть как минимум… — Толь задумался… 10 лет простой школы… 5 лет университета… 5 лет аспирантуры… — 26… ну 25… и то надо быть гением, чтобы в таком возрасте добиться создания новой кафедры… это же мировое событие… баланс-шмаланс и все такое…

— Может, поэтому и завидуют, — Элла стояла на своем. — Что он талантливый, что он не такой, как все… и вообще…

— Хотя… так ли это важно… — начал было Толь…

— А я хотел бы знать, за что они так Магистра Тора! — возразил брату Алик…

Хотел-не хотел, а в преддверии сессии все забылось быстро…

…Однажды все четверо громовиков блуждали по лабиринтам родной кафедры, добираясь в седьмую лабораторию, когда их догнала какая-то женщина. Ей было лет 25, не больше…

«Здравствуйте, помогите, пожалуйста, я тут заблудилась, мне выйти надо».

«Да вы выходите в окно и летите».

«Я не умею».

"????"

"Я нездешняя. К сыну в гости прилетела, меня подбросил один славный человек на воздушном шаре… Я так торопилась; девять лет сегодня моему мальчишке…"

"????" — они не помнили никого на кафедре, кому было бы 9 лет!..

"Его зовут Тор… Я думала, он учится с вами…"

"Ах да… Ма… да, Тор…"

— Он самый обычный мальчишка, — упавшим голосом сказал Толь, провожая взглядом исчезающий за облаками цветастый воздушный шар…

— Что, сделаем вид, что ничего не знаем? — растерянно проронила Эолин.

— Нет! — Элла будто вспыхнула. — Это нам проверка не верность! Мы прямо сейчас пойдем и поздравим его с Днем рождения! Пусть он знает, что хоть ему и 9 лет, а он все равно для нас Магистр Тор!

…

"Магистр Тор, мы знаем, что у вас сегодня День рождения и что вам 9 лет. Мы поздравляем вас и желаем счастья… Мы любим вас, Учитель!"

"А это — в вашу честь!"

Алик и Толь распахнули окна, впустив в башню грозовой ветер; и девятилетний Магистр с гордостью, с настоящей гордостью и благодарностью смотрел на разразившуюся в небе бурю ажурных молний, в которых, играя с ними, ныряли молодые драконы…

А на земле зубастые шаманы падали ниц, и с пирамид текли водопады на все четыре стороны… Где-то в долине, глядя, как электрические кружева в мелкие клочки рвут небо, дикие воины бросали мечи и смотрели… смотрели, не в силах отвести взгляд…

Когда все стихло, на глазах у Магистра Тора блестели слезы…

"Я родился в такой буре, потому что поймал с десяток молний и остался жив… и лишь одна попала мне в висок и оставила шрам… с тех пор я сам, как молния… мне нужен час, чтобы изучить то, на что другому потребуется год… для меня дни и недели растягиваются в века… меня слушается гром…

Видят боги, это не принесло мне счастья… я так думал раньше…

Но вы… вы четверо заставили меня думать иначе…"

С посветлевших облаков опустились радужные мосты…

—Грозовые врата

На рассвете, когда рассеялся нежный утренний туман, вдали, среди деревьев из него выросли два острых белых зуба. Такие высокие горы… обелиски — или — поверить сложно — дома, казалось бы, должны были царапать вершинами небо, кромсая его нежную синюю плоть…

Удивляясь самим себе, обитатели Цитадели внимательно прислушивались к непонятным горам, словно и впрямь хотели услышать треск рвущегося на кусочки неба.

Они гипнотизировали… они казались миражом…

Самые шустрые студенты уже сгоняли к горам и, вернувшись, доложили, что это на самом деле диковинные дома! Они не были миражом; можно было пощупать стены и ощутить нагретый солнцем камень. Можно было зайти внутрь — все предметы в них были тоже реальны.

Но вот люди в этих домах были призрачны… Они не видели чужаков и, бесплотные, как привидения, проходили прямо сквозь них… При этом деловитые призраки запросто передвигали любые реальные предметы…

Алик и Толь, студенты с кафедры Тора, полчаса забавлялись тем, что "переписывались" с одним призраком. Он сидел сочинял отчет и вдруг заметил, что на бумаге проявляются слова (Толь и Алик писали своими перьями, поэтому человек не видел, откуда эти слова берутся). Сначала он перепугался, а потом, простодушно решив, что это, должно быть, сон, начал "переписываться" с невидимыми собеседниками…

…Небывалый миракль-полумираж!.. Кафедра Иллюзионистов только поголовно не брякалась на спину, дрыгая ножками, — требовала бросить якорь!

Поразмыслив, все с ними согласились, и Цитадель повисла над лесом, а ветер позвякивал магической цепью…

Что тут началось! Заговорили о взаимопроникновении миров, о воплощении миражей, об особой расе Призрачных Людей, которой даже название придумали: Homo larvalis…

Тысячи теорий сошлись в дикой схватке не на жизнь, а на смерть…

А Толь с Аликом (потом они посвятили в свою тайну и Эллу с Эолин) каждый день этих нежданно свалившихся на голову каникул проводили в первой башне со своим новым другом.

У него было странное имя — Андрей, ему было тридцать лет, и он работал здесь бухгалтером (правда, ему так и не удалось объяснить юным магам, что же значит слово "бухгалтер")…

Обитателям Цитадели было строго запрещено вступать в общение с Homo larvalis. Боялись паники среди людей чужого мира, людей, которые представления не имели о магии и тому подобных вещах. Магистра Астер, главный астролог, предсказала, что техногенный мир будет в ужасе, если в него вмешаются маги…

Да, все это было верно. Но Андрей был не похож на других… Этот человек, скучая вдали от всех в своей пыльной каморке с маленьким окошком, жил в мире грез и фантазий, поэтому самопишущимся каракулям был невероятно рад.

Он очень подружился с четырьмя громовиками… Он забрасывал горы отчетов, читая об их мире, огромном и прекрасном. Мире, над которым в облаках плывет Небесная Цитадель…

— Он как будто чужой в своем мире, — однажды грустно сказала Элла, когда вся четверка возвращалась в Цитадель, неспешно летя в звездном небе.

— Да, он похож на нас, на наших людей… — сказала Эолин.

— Нет, скорее на Магистра Тора, — возразил Алик.

Толь молча глядел в небо, загадывая желание на падающую звезду…

…В этот вечер где-то в одинокой квартире беспокойным сном спал Андрей. Ему снилась плывущая в ночи громада Цитадели и летающие вокруг нее воздушные существа… А две башни, белые, мерцающие ночными огоньками, казались древними обелисками, которые кто-то поставил здесь, чтобы Андрей не смел забывать, что утром должен вернуться… в свою каморку… к своим отчетам…

Он ворочался и бормотал во сне, прижимая к груди блокнот, где была его переписка с Толем, Аликом, Эллой и Эолин, и не было на свете вещи дороже…

Следующий день начался для Андрея с того, что появившиеся маги предложили помочь ему разобрать хлам в кабинете… Если бы кто сейчас зашел, то увидел бы порхающие по офису листки и деловито пролетающие мимо папки бумаги…

Эолин сидела на столе возле Андрея: записывала реплики остальных и зачитывала ответы. Так общались потихоньку…

"Что это такое?" — записала она вопрос Алика и, подумав, нарисовала розетку.

"Розетка… — Андрей поразмыслил, как бы объяснить это магам, и написал: — Там — молния. Неделю назад розетка испортилась, и меня ударило то… — зачеркнул, — молнией… С тех пор я все время вижу во сне какой-то другой мир… наверно, ваш. Алик, ты ее не трогай. Ты хоть и громовик, но все равно… вдруг это какая-нибудь другая молния…"

Алик с любопытством вытянул из розетки молнию, смотал ее в комок и потушил его в ладонях.

Эолин записала его слова: "Нет, такая же…"

"Впечатляет!" — оценил Андрей.

Потом было затишье — но это для Андрея. У громовиков же был серьезный разговор…

"Ты хочешь быть с нами?" — спросили они наконец.

"ХОЧУ!!!" — Андрей написал это огромными буквами, на весь лист… маги даже подпрыгнули от неожиданности…

Вечером они поймали Магистра Тора по пути в конференц-зал, где намечалось еще одно совещание по поводу двух башен и Homo larvalis…

Малыш-магистр спросил прямо: что случилось…

Четверо студентов объясняли путано, горячо; перебивали друг друга…

— Вы можете его забрать, Магистр Тор?!! — взмолились они хором.

Магистр закрыл глаза и медленно вздохнул, словно собираясь с силами.

— Я попробую, — решил он.

…

"…Андрей, сейчас Магистр Тор откроет Грозовые Врата. Сейчас или никогда".

"Я иду!"

Ажурная электрическая дуга вспыхнула прямо посередине кабинета. Загорелись бумажки, с треском полопались лампочки, и в темноте теперь только Врата сияли, как чудовищная огненная пасть, за которой была уже Тьма, Тьма с большой буквы, ледяной мрак, веющий запахом озона.

И Андрей, зажмурившись, шагнул под электрическую арку…

Пораженный внезапной тишиной, он открыл глаза. Башни растаяли, как мираж; сквозь свои полупрозрачные руки Андрей видел парящую над лесом Цитадель… а руки становились все менее прозрачными, и только настал момент, когда он был здесь весь, полностью, Андрей полетел вниз. С высоты 25го этажа, где был его кабинет…

Но не успел он испугаться, как четверо друзей подхватили его под руки…

— Ты еще не умеешь летать, — сказал рыжеволосый юноша(Толь, Алик? Андрей пока не знал) — Но скоро научишься…

А в том мире, где не верили в магию, люди в белых халатах укладывали на носилки скрюченное мертвое тело Андрея, а его сотрудники, напуганные до полусмерти, рассматривали оплавившиеся и почерневшие стены…

—Глас в пустыне

На камне сидел старик, сухой, как мумия, и неподвижный, как какая-нибудь ящерица, которая решила погреться под пылающим диском солнца. Он сидел и думал. На самом деле здесь было только его немощное, высушенное ветрами тело, мысли же летали где-то в неприметных перышках облаков далеко-далеко, вместе с ледянистыми дракончиками…

Мальчишка-ученик от такой отрешенности был далек. Он весь измучился, изнылся и извертелся. Солнце сводило его с ума. На горизонте мерещились зеленые оазисы, а в небе — летящая крепость…

Но то, что старый мыслитель открыл глаза и уставился на нее, заставило юного мыслителя усомниться, что это мираж.

— Вот смотри, Тетачтитлан, — назидательно произнес старик, — летит это каменное чудище и творит судьбы мира. Небесная Цитаделищща собственной персоной! И нет такой катапульты, которая ее собьет! И нет такой армии, которая выстоит против двух миллионов магов! Она несокрушима, она вечно, и мы обязаны мириться с этим. Пройдут сотни тысяч лет, пока люди сумеют ее уничтожить…

— А зачем? — устало спросил мальчик.

— Затем, чтобы быть свободными, бестолочь! — старик аж подпрыгнул. — Стоит людям собраться на войну, да вообще решиться хоть на что-нибудь, как Цитадель тут как тут, ее будто притягивают такие события… Только какие-нибудь идиоты начнут молить спасения с неба, появляется Цитадель — и вот уже орды магов идут перекраивать мир на свой лад!

Дальше мальчик уже не слушал. Он казался себе воском, плавящимся на солнце, и понимал уже, что сейчас свалится и не встанет больше…

"А что если я тоже попрошу… — и он зажмурился и подумал что есть сил: — Прекрасная, чудесная Небесная Цитадель, спаси меня, я умираю от жары…"

Что-то качнулось в воздухе, и небесная крепость стала приближаться, точно подул попутный ветер.

Тетачтитлан собрал последние силы и помахал ей рукой. Но его и так было хорошо видно…

—Письмо

На кафедре Воды много русалок. Это удивительно? Можно сказать, да. Раньше они жили на дне Ночесветного Океана (в ночи в глубине мерцали огни русалочьих мегаполисов) и мало интересовались верхним миром. Они открыли его внезапно, и с тех пор редко кто поступает на кафедру Воды, кроме них, — тяжело выдержать конкуренцию с теми, кому эта Вода — дом родной.

Русалки летали. Как все нормальные студенты, они умели летать, пусть небо было им и не столь привычно, как вода. А комнаты их располагались в бассейне — так им было спокойней…

В этом году кафедра Воды приняла целый батальон русалок… и одну девушку-человека.

Она была родом из далекой пустынной страны, где люди круглый год молят о дожде, и ее слушалась вода… Кай могла заставить ее брызнуть фонтаном прямо из земли, даже если она текла глубоко-глубоко под потрескавшейся шкурой пустыни, под песком, глиной и известняками… все равно: Кай звала, и вода пробивалась наверх!..

Небесная Цитадель бросила якорь, увидев гигантский столб воды, поднимающийся под облака… Водяной исполин, в котором водные элементали сходили с ума, пытаясь дать отпор чужой воле… и у подножия водяного столба — пятилетняя Кай…

Сейчас ей было 18. И по нежной коже цвета молочного шоколада уже начали виться золотистые полосы, как у всех людей ее племени… словно легкий налет ярких блесток… И волосы начинали светлеть…

"Найденышей" не любили. Тех, кого, как Кай, подобрала Небесная Цитадель. Кто из глухих деревень, из мертвых пустынь, из вечных льдов… недоучки, не знавшие обычной школы, но имевшие Дар. Они всю жизнь были маленькими дикарями среди тех, кто пришел в Цитадель сам, кто обивал пороги и штурмовал экзаменационные бастионы… и все равно потом оказывался слабее неграмотных "найденышей"…

Кай и раньше было очень одиноко, а теперь, среди русалок, — особенно…

…Об Андрее она услышала одной из самых последних. Это удивительный пришелец! Сила его воображения столкнула миры. Две Вселенных пересеклись в точке, где стояли две башни, похожие на чудовищные белые клыки.

Он буквально проглотил общий курс магии за два месяца и уже проспециализировался на громовика, принятый с распростертыми объятьями кафедрой Тора.

Магия начинается с воображения, и воображения, обладавшего таким могуществом, силой, сталкивающей миры, Цитадель еще не знала…

Но как, должно быть, одиноко человеку вдали от своего мира, в котором, словно забытые вещи, остались детство и юность…

…Андрей парил в утреннем воздухе и смотрел рассвет. Удивительный. Какого не увидишь в его мире.

Ветер гнал по небу пурпурные облака, закручивая их в невообразимые горы, равнины и замки… простая игра водяного пара над горизонтом, но для созерцателей в ней открывается новый мир… чужой и прекрасный…

Андрей все еще носил клетчатую рубашку и синие джинсы своего мира; найковские кроссовки плескали по ветру длинными шнурками… Солнце Замирья постепенно съедало цвета с одежды, а постоянные полеты и виражи истрепали ее, как старый парус.

Nostalgie… да… грусть по бетонным джунглям, как это ни удивительно… иначе зачем еще цепляться за прошлое, нося эту одежду?..

Он был здесь чужаком. Даже его четверо друзей-громовиков не всегда были способны его понять.

Но, тем не менее, он любил этот мир. Здесь он мог ДЫШАТЬ, здесь призраки воображения воплощались в магию… и чувствовалось, что у этого мира есть БУДУЩЕЕ, чего так не хватало в его мире… да, среди бетона и дорожной вони… там, где за горизонтом идет очередная война и люди рвут друг другу глотки… там не было этого БУДУЩЕГО — спокойного светлого чувства, что все будет и будет хорошо…

Он тоже был "найденышем", хоть и знаменитым…

Андрей начал мечтать… В полупрозрачный на фоне рассвета мир его фантазии приходила милая юная девушка с букетиком ландышей, и смех ее, нежный, как звон ручья, растворялся в вымышленном лесу…

На плечо Андрея сел почтовый голубь. В этом мире это умная, разговорчивая птица, и такая цветастая, будто вывалялась в палитре вольного художника.

— Ну, что случилось, маленький шпиён? — улыбнулся Андрей.

— Письмецо, мастеррр Андррри, — прогурлил голубь и уронил в подставленную руку золотое колечко с лапы, потом сказал: — Дела. Ррразрррешите откланяться… — и улетел.

Почувствовав тепло человеческой руки, колечко выпустило письмо на волю.

"Я смотрю на чужой мир, возникающий в облаках волшебного рассвета. В нем невозможно жить, ведь он создан для сильфов, а не для нас… мы просто смотрим и любуемся…

Мой мир — раскаленная пустыня, где по ночам в тихой прохладе бродят люди с кожей цвета молочного шоколада… где молят о дожде… где не веришь в завтрашний день.

Мне никто не верит, что по этому миру можно тосковать… но я тоскую…

И ты тоскуешь по своему миру… Тоскуют ли полевые цветы в букетике девушки по оборванным корням, оставшимся в остывающей земле?.. люди — да…

Я думаю, нам надо поговорить… просто поговорить — и обоим станет легче…

Цитадель приближается к холодному морю. Приходи. Я буду на берегу, там, где волны разбиваются вдребезги о жестокие скалы…

PS: я покажу тебе, как танцует вода…"

—Альбия

Однажды утром все проснувшиеся обитатели Цитадели увидели за окном призрачно-белое месиво. Туман лип к стеклам и стекал ручейками.

По приказу верховного мага во всем небесном универе закрывали окна и двери, приставляя к ним демонов-смотрителей… к дверям еще и пододвигали мебель.

Внутренний мир Цитадели постепенно погружался во мрак. Студенты, забытые магами, которые слишком были заняты странным туманом, сидели по внутренним скверикам Цитадели, грустные и притихшие. Только сдержанный шепот иногда слышался в вязкой и липкой тишине, под стать самому туману.

— Что за переполох из-за тумана, Кай? — спросил Андрей, глядя на мутные, закопченные демонами окна.

— Там, под Цитаделью — Альбия. Страна туманов. Маги боятся тумана. Это стихия, на изучение которой еще никто не посягнул… Там страна призраков и миражей.

— Но ведь туман — это вода…

— Не совсем… он — между Водой и Воздухом… Как твой гром — между Водой, Воздухом и Огнем…

Некоторое время они молча блуждали между колонн нефритового зала, на которых плясали полосатые блики русалочьего бассейна…

Потом Кай решительно остановилась и заглянула в глаза своему другу.

— Сегодня я спущусь в Альбию, — сказала она.

— Нет! — Андрей выпалил это быстрее, чем успел подумать. — Это опасно… ты не можешь туда пойти!.. Я… я тебя не пущу!

— Ты не можешь командовать мной, — возразила Кай, — даже при том, что ты не 12 лет старше, Андри…

— Андрей! — о, он мог смириться с тем, что его зовут на замирский лад два миллиона цитадельцев, но почему-то слышать свое имя таким он НЕЕ он спокойно не мог.

— Андрей, — с улыбкой повторила Кай… Нет, это она нарочно все!.. сначала разозлить, а потом…

— Кай… — он еще много чего хотел сказать…

— Андрей, — перебила она, — ты идешь со мной?

И, глядя в ее спокойные сине-зеленые глаза, он ответил:

— Иду…

Законопаченная по окнам и дверям, под присмотром визгливых демонов и всевидящего ока верховного мага, Цитадель стала неприступной. Ни войти, ни выйти никто не мог. Но был небольшой туннель, из которого вниз струился тихий водопадик, запрещая переполняться внутренним речкам, что брали начало из порталов Воды. Этот туннель вел на свободу и вовсю поливал сейчас страну туманов.

Андрей хотел сказать Кай, что путь назад по этому туннелю будет невозможен, но потом понял, что она и сама это знает. И дело здесь не в силе течения(оно как раз очень спокойное), а в простом, но действенном заклятьи, запрещающем движение назад.

— Мы не вернемся здесь, — все же сказал Андрей.

— Знаю, — кивнула Кай.

И они продолжили молчаливое шлепанье по ручью, что едва покрывал пол тоннеля, при свете сотворенной Андреем миниатюрной шаровой молнии, которая летела впереди, освещая путь.

Электрический свет, так похожий на свет ламп мира Андрея, отражался от воды и дрожал на осклизлых стенах золотистыми полосами.

Здесь жили только мохнатые водоросли. Потому что им не надо никуда двигаться. Они покрывали стены и жались ближе к воде, которая омывала берега их неподвижного мира…

Туннель оборвался в белое клубящееся ничто, в котором блуждали звуки, чужие и пугающие.

Кай взяла Андрея за руку.

— С тобой мне ничего не страшно! — смело сказал она.

Вместо ответа Андрей лишь бережно сжал ее холодные пальчики…

Они шагнули в туман, держась за руки, и медленно полетели вперед. Цитадель мгновенно затерялась в молочном месиве, будто ее и не было, и они еще долго прислушивались к журчанию падающей воды — последнему, что их связывало с реальным миром…

Но потом и оно затихло. Остались лишь звуки… от которых леденело сердце…

Кто-то смеялся, плакал, звал… Андрей почувствовал, что на голове шевелятся волосы, намереваясь встать дыбом…

— Не слушай! — Кай дернула его за руку. — Давай спустимся к земле.

Они стали снижаться. Казалось, они совсем не двигаются, потому что туман везде одинаковый… но вот их ноги коснулись земли…

При каждом шаге что-то хлюпало, причем так сочно, что даже жутко представить, что это было. Кай и Андрей шли, не видя своих ног — туман не позволял…

— Мне это надоело! — капризно заявила Кай. — Сейчас сотворю небольшой дождик.

После нескольких неудачных попыток она сумела сбить туман в кучу и заставить падать на землю каплями…

Когда немного прояснилось, промокшие до нитки маги начали различать в тумане блуждающие тени.

Звуков стало несоизмеримо больше…

Андрей притянул к себе Кай… По его свободной руке уже бегали беспокойные искорки, готовые в любой момент сотворить молнию…

Кай мелко вздрагивала от каждого звука; путая заклинания, пыталась расширить облако, чтобы увеличить видимость, и кляла себя за то, что в общем курсе меньше всего любила магию воздуха…

Они стояли, не двигаясь; грязь, чавкая, уже начала засасывать. Не сговариваясь, маги поднялись в воздух, где-то на метр от земли.

— Андрей! Андрюша! — позвал тихий женский голос.

— Нина…

— Я люблю тебя. Всегда любила. Я хочу быть с тобой…

Тень в мокром тумане тянула к нем руки, а нежный родной голос убаюкивал разум…

У тени были знакомые, любимые очертания, голос…

— Не слушай! — шепнула ему Кай. — Думай!

И он подумал… разум понимал, что Нины в Замирье быть не может, она осталась там, в душном офисе белой башни… но сердце, истосковавшееся по ней, не хотело верить… раны, которые, казалось бы, зажили и успокоились под рыхлой тканью шрамов, открылись вновь… разом и все…

Тем не менее, Андрей понимал, что, как это ни больно, но это мираж… или уловки, чтобы заманить его туда, где начинается непроглядный туман.

К тени Нины метнулись еще две, и она закричала:

— Спаси, спаси меня!..

Андрей уже рванулся было к ней, в туман, к шаровой молнией, зажатой в кулаке, но Кай удержала его. И как только силенок хватило у хрупкой дочери пустыни?..

Там, за туманом, поняли, что маневр не прошел… и тут все три тени слились в одну, и черная бесформенная громадина, взревев, бросилась на магов.

Молния пришлась очень кстати…

Но куда бежать?.. наверх! в небо!..

Обняв Кай и метнувшись в высь, Андрей выпустил еще целый рой шаровых молний. Они метались вокруг, находили и жалили кого-то в тумане…

А Андрей все разгонялся и разгонялся, прижав к себе Кай… он уже не верил, что когда-нибудь настанет конец всему этому… и не верил, даже вынырнув в сиреневые сумерки недалеко от башен Цитадели — он продолжал лететь вверх, выпуская вихри молний, пока силы не оставили его… мана уже давно кончилась (потому что Андрей был еще совсем неопытным магом), и последняя энергия, ушедшая в полет и молнии, была его жизненной энергией…

У Андрея пошла кровь из носа и, потеряв сознание, он уронил голову на плечо Кай. Бессознательный, он мог только лежать на воздухе, безвольно раскинув руки и ноги. Кай обняла его и повлекла за собой…

Они летели домой…

Проснулся Андрей свежим и отдохнувшим, как просыпается восстановивший свои силы маг.

Он увидел над собой малахитовый свод госпиталя и улыбающееся личико Кай с золотистыми веснушками…

Так туман превратился в воспоминание…

…

— Андрей, а кто была та женщина, что звала тебя?

— Я любил ее… Слова, что она говорила… всю жизнь я мечтал их от нее услышать… а услышал от монстра… и чуть не попался… Забудь, Кай…

— Прости, что я потащила тебя в Альбию. Я устроила тебе испытание похлеще, чем устраивали у меня на родине кандидатам в вожди… Я люблю тебя, Андрей. И хотела знать, любишь ли меня ты… Прости, я не должна была сомневаться в тебе…

— Нет, все хорошо, Кай… Если бы не эта Альбия, я бы еще очень долго, а может быть, и никогда не понял бы, как ты мне дорога. Даже удивительно: без всякого страха, без всякого сомнения я могу теперь сказать… я люблю тебя, Кай…

—Враг

Раз, два, три… Три стрелы, выпущенные в небо одна за другой, воткнулись в траву маленького дворика Цитадели.

— Что ты видишь, Фаберли? — спросил Магистр Анх, указывая на стрелы…

— Стрелы… — буркнул хмурый юноша, опуская витиеватый, испещренный магическими символами арбалет.

— Ясно, что стрелы, — Магистр Анх был холоден и спокоен, как всегда, — а что они говорят тебе о будущем?

— Они — ничего, — Фаберли посмотрел Магистру в глаза своим пронзительным взглядом. Глаза у Фаберли были цвета колотого льда — серо-синие, испещренные множеством белых прожилок… — Вы ошибетесь, как слепец, Магистр Анх, — сказал Фаберли ни с того, ни с сего…

— Что? — переспросил ошеломленный Магистр.

— Вы разглядите всех букашек и не заметите дракона, — спокойно продолжал юноша, вынимая из земли предсказательные стрелы. — А этим, — он потряс арбалетом, — в тире хорошо стрелять.

Магистр Анх прислушался и почувствовал, что гнев и презрение кипят в его ученике, как лава.

— Ты уверен, что правильно выбрал кафедру, Фаберли? — спокойно осведомился Магистр.

— Да, — сурово ответил студент. — Жаль, что здесь нет ничего, кроме каких-то дикарских гаданий. После пяти лет на кафедре Предсказаний, как показывает опыт, уровень маны у студентов снижается до минимума. Людей здесь просто уродуют, Магистр.

Анху стоило великого труда спокойно проглотить всю кучу обвинений… но он сдержался и ответил ледяным спокойствием…

— Я… — начал он…

— Вы хотите сказать, что рассмотрите вопрос о моем исключении, Магистр Анх, — закончил Фаберли.

— Именно! — гаркнул Магистр, которому надоело сражаться с собственным гневом…

Фаберли удалился в надменном спокойствии…

Ночью Магистр Анх не спал. Пресловутый вопрос об исключении Фаберли не давал ему покоя…

Наглому мальчишке слово ВРАГ шло, как имя. Он пришел со своим уставом в чужой монастырь. Он смеялся над методами обучения и предсказания, он высмеивал убогость кафедры, куда шли самые последние… где легче всего было получить звание мага, не обладая ни умом, ни талантом… и — самое обидное — он был прав!

Сам Фаберли был предсказателем от Бога. Он обладал Даром, перекрывающим силу и опыт самого Магистра Анха. И знал об этом, и цену себе знал.

ВРАГ…

Исключи Фаберли — и все станет, как было; оставь Фаберли — и он станет Магистром Фаберли и перевернут кафедру вверх тормашками.

Магистр Анх уже не знал, что говорит в нем, консерватизм или неприязнь. Перемен он не хотел и боялся. Признать это — не хотел и боялся вдвойне.

Но он должен был выбирать… и, представив надменную ухмылку победителя на лице Фаберли, Магистр Анх выбрал довольно легко…

Фаберли уходил с рюкзаком, и студенты провожали своего бунтарского вождя со слезами.

Магистр Анх смотрел на все это из окна…

На душе сначала было неспокойно, но потом все улеглось, как пыль после бури…

И на лекцию Магистр Анх уже летел, как на крыльях. Но вместо тихих студентов-предсказателей, послушно опускающих глаза, он увидел две сотни бунтарей с пронзительными глазами, полными злобы и презрения. Будто бы сам Фаберли смотрел из каждой пары зрачков…

…и Анху стало жутко…

— Мы уходим, — заявил Зелши, студент пятого курса, любимец и надежда Магистра.

— Куда?! — только развел руками Анх.

— В город Зиль-де-Барру, куда ты сослал Магистра Фаберли, Анх.

От такой наглости, как "ты" и просто Анх, без "Магистра", да еще и фразочки "Магистр Фаберли", главный предсказатель временно лишился дара речи…

Тихий и немой, он стоял и смотрел, как его студенты один за другим поднимаются в воздух и пестрой стаей летят туда, где лежит меж трех холмов город Зиль-де-Барра…

—Распад

Под балконом в славный час отдыха прогуливались студенты, и до него доносился веселый шум…

Казалось бы, магистры, облокотившиеся на ажурные мифрильные перила, мило рассуждают о погоде… как раз недалеко от Цитадели разыгрывалась великолепная буря, устроенная кафедрой Тора, и среди молний ныряли молодые изумрудные дракончики, которые (по молодости-зелености) любят грозу больше всего на свете…

Внизу колыхалось Лесное Море, где фамильные замки прорезали густую зелень, как зубцы ракушек…

Но Магистр Больсо и Магистра Ади при ближайшем рассмотрении выглядели хмурыми и печальными на фоне всего этого великолепия…

— Я предвидел, что так будет… Уход Фаберли и кафедры Предсказаний вместе с ним — это только начало.

— Больсо, дорогой, но ты же сместил Анха, поставил Фаберли во главе кафедры… все вернулось на свои места…

— Фаберли, если и вернется, то через два года, как он сказал. Юнцу, видишь ли, понравился славный город Зиль-де-Барра… — Больсо обиженно хмыкнул, совсем по-детски… — Здесь не в том дело, Ади… не может больше Цитадель быть единственным местом средоточения магии на планете… еще 20–30 лет, и в ней станет не хватать мест…

Помнишь, мы были студентами, двести лет назад… Тогда в Цитадели было всего 10 тысяч магов. Мы с тобой брали рюкзаки и отправлялись в путешествие по неизведанным лабиринтам… помнишь, нас чуть не съел дикий упырь…

Ади улыбнулась воспоминаниям юности. Хотя тогда, когда она столкнулась в темноте нос к носу с упырем, ей было не до улыбок…

— Распад неизбежен, милая моя Ади… будет Цитадель, будет Предсказательский Университет Зиль-де-Барры…. и другие тоже… Этого не остановить… Наши познания в магии расширяются. Малыш Тор основал кафедру Грома, которая вклинилась в четверку базовых элементов…

Кай и Андрей (помнишь, это те ребята, что недавно справили свадьбу в облаках) поговаривают о кафедре Тумана.

И, если уж говорить о моем факультете, то я ожидаю еще появления как минимум кафедр Света, Тьмы и Пустоты…

Науки становятся тоньше. Огонь, Вода, Земля и Воздух скоро станут классикой, которую бессмысленно изучать в чистом виде. Все то, что между, как Гром и Туман, окажется в расцвете… да… говорят, было время, когда о магии было известно очень мало и каждый маг в Цитадели изучал все четыре базовых элемента… сейчас — по всем галопом, а досконально невозможно изучить даже один…

— Как ты думаешь, Больсо… — Ади коснулась его руки, — что будет с Цитаделью?

— Она станет просто одним из университетов магии, но по-прежнему будет путешествовать и собирать одаренных ребят по всему миру… может быть, иногда просто для того, чтобы доставить их в какой-нибудь из новых университетов на земле… не знаю… мы живем только в самом начале эпохи перемен…

Магистры взялись за руки. Они стояли подставив лица солнцу, в величественном безмолвии, и лица казались юными, если не заглядывать в космически безбрежные глаза…

—Эпилог

Магистр Больсо на кафедре Предсказаний не учился, но Распад предсказал; правда, исходя из логики и предположений. И это предсказанное будущее висело над Небесной Цитаделью, будто грозовая туча (не в обиду кафедре Тора). Но пока было тихо…

Кстати, кафедра Тора отпраздновала первый выпуск. Четверо юных громовиков стали Магистрами.

Второй выпуск, не подозревая того, подарил Цитадели кафедру Тумана, где главный пост делили между собой муж и жена.

У Андрея и Кай родился сынишка — Кайан… говорить о его будущем еще рано, ведь он так мал. Станет ли великим магом дитя двух миров, одним богам известно… а может, и нет. Говорят, Судьба бросает монетку для каждого человека. Кому-то выпадает счастливая, кому-то — несчастная жизнь. Но есть люди, для которых монетка падает на ребро. Они решают свою судьбу сами…

Проходили выпуск за выпуском. Молодые маги разлетались по миру, как осенние листья, как паучки-парашютисты на ветру…

Фаберли не вернулся ни через два года, ни через три. И, пролетая над Зиль-де-Баррой, в один прекрасный день цитадельцы увидели фиолетовую громаду университета Предсказаний. Магистр Фаберли вышел на балкон и, не расставаясь со своей обычной надменной ухмылкой, помахал Цитадели рукой…

…В году 1891 н.л. на кафедру Тумана поступил первый студент — Тетачтитлан…

(7-18 апреля 2003 г)