Хроники Красного Литейщика - 2 (СИ)

СВЕТ КЛИНОМ

Мэр Красного Литейщика который раз перечитывал письмо с приказом, доставленное Фельдъегерской Службой. За столом для переговоров, в почтительном молчании, застыли представители различных ведомств города. Только полковник полиции Яров без интереса пялился в окно или зевал, хотя письмо непосредственно касалось его конторы. Он опять мечтал о солидном деле, за которое можно получить госнаграду, но городская рутина к этому не располагала.

— Что Вы там пытаетесь ещё найти? — спросил Яров нервничающего Мэра. — Бьюсь об заклад, молоком не написано.

— Просто не верю своим глазам, — ответил Мэр. — Почему руководство выбрало наш город? Что теперь делать?

— Исполнять, — зевнул Яров.

— Может, мне сложить полномочия? — вяло, но с надеждой, отозвался Мэр.

— И что это изменит? — Яров насупился. — Что? Выполняйте распоряжение вышестоящего начальства, там видно будет, что и куда складывать.

В разговор вмешался начальник медслужбы города Шлепко:

— Придётся расконсервировать Павловский Госпиталь. Чувствую, работы прибавится.

Мэр посмотрел в сторону директора телевидения и радио.

— Объявите в завтрашних новостях, — сказал он.

— Замечательно, — с сарказмом ответил директор. — Население, который год, просит обеспечить нормальное медобслуживание, куча заявлений ежедневно. Уже на народные средства районами переходят, молитвами лечиться пробуют. А они чего? Разрешение на оружие…

— Выполняйте, — с холодком в голосе произнёс Мэр.

Во дворе старой пятиэтажки, находящейся в самом неблагоприятном районе Красного Литейщика Крапивино, четверо подростков лузгали семечки на лавке. К слову сказать, в свои не слишком большие годы они уже успели хлебнуть лиха: неполные семьи, нищета, уличные потасовки и прочие «прелести» дна, так называемого, общества.

К ним, сломя голову летел пятый член «команды» — тринадцатилетний Гоша.

— Пацаны! — задыхаясь от бега, кричал он, одновременно доставая из кармана мобильник с треснутым экраном. — Новость слышали?!

— Какую? — сплёвывая шелуху, спросил самый старший из них, Серёга по прозвищу Комар.

Эту кличку он получил за срывающийся на писк голос в моменты сильного волнения.

— Читайте! — Гоша протянул мобильник.

— Известная певица оказалась мужчиной, — прочёл Комар.

— Ниже! — подпрыгивая от нетерпения, завопил Гоша.

— Дай-ка, — телефон перешёл в руки Паши Барабана, прозванного за мечту стать рок-барабанщиком. — Приказ по городу Красный Литейщик за номером… так, так, так… Угу, угу… Короче, с этого дня разрешена продажа, ношение и применение в качестве самообороны любого вида огнестрельного оружия, кроме автоматического. Для приобретения достаточно справки из психушки, от ментов, паспорт и быть совершеннолетним.

Комар встал с лавки, посмотрел на приятелей. В его глазах читался азарт.

— Вы понимаете, что это значит? — весело спросил он.

Гоша, Барабан и ещё двое приятелей — Хобот, прозванный за крупный нос и Перо получивший кличку за то, что в раннем детстве коллекционировал выпавшие у птиц перья, непонимающе переглянулись.

— «Бог создал людей, а полковник Кольт сделал их равными», — процитировал Комар, многозначительно тыкая пальцем в небо.

Авторитетнейший человек города, глава ОПГ Крабов, по кличке Краб, смотрел новости, сидя на диване в своём роскошном загородном особняке. К нему еле слышно подошёл бригадир группировки с погонялом Зубило.

— Там, этого…, того, стало быть, барыгу притащили, должника, — тихо произнёс он.

— Новости смотришь? — равнодушно спросил Краб.

— Нет. На кой? — пожал плечами Зубило.

— Отпустите, ещё неделя ему срока. Не до него, — краб переключил канал. — Собери всех. И это…, визитка конторы, что тачки бронированные толкает, где?

Зубило пошарил по карманам, достал смятую картонку, протянул шефу.

— Выполняй, — приказал Краб.

Зубило быстро вышел из помещения.

Девушка в запылённом чёрном плаще, устало шла по трассе. Мимо неё проносились фуры, легковушки, автобусы и прочая техника. Она остановилась передохнуть у знака с надписью «Красный Литейщик». Постояв немного, направилась в город. Рядом тормознула кислотно-зелёная, полностью тонированная Мазда.

Из открытого окна пахнуло сладковатым дымом, смешанным с запахом спиртного. Показалась довольное мужское лицо с трёхдневной щетиной.

— Подвезти? — мягко спросило лицо.

Из салона раздался хохот ещё троих пассажиров.

— До Детского Онкологического Центра подбросите? — отозвалась девушка.

— Как будет угодно, — ухмыльнулся мужчина, выходя наружу и услужливо открывая дверь.

Из тёмного чрева салона показались две пары крепких рук и, схватив девушку за плащ, втянули внутрь. На удивление она не только не сопротивлялась, но даже не вскрикнула. Мазда сорвалась с места и, крутанувшись на двойной сплошной, поехала в противоположную от города сторону.

Полковник Яров читал недельную сводку, мысленно переносясь на место преступлений. Пока что ничего особо угрожающего не происходило, хотя некоторые моменты начинали напрягать. Вот, например это, Яров живо и в красках представил недавнее происшествие:

«Жёлтый Мазерати ловко вихлял среди спокойно едущих автомобилей. При последнем перестроении он черканул задней фарой о бампер старенького Рено. Мазерати тут же перекрыл дорогу. Из машины выскочил крепкий парень, и демонстративно размахивая бельгийским „Файв-Севен“, начал наезжать на водителя Рено. В пылу негодования он дважды выстрелил в колесо и разбил боковое стекло.

Угрожая расправой и тыча „стволом“ в лицо водилы, плюя на плач детей, доносившегося с заднего сидения он не обратил внимания на жену терпилы, которая напряжённо рылась в дамской сумочке. В тот момент, когда крепыш собирался прострелить ногу незадачливому гавнюку, в руке его жены блеснул новенький „Бульдог“.

Крепыш не успел среагировать на данное обстоятельство, он вообще не был готов к такому повороту событий, поэтому женщина спокойно нажала на курок, и в голове гонщика появилось лишнее отверстие. Водитель Рено отволок тело в кусты и, не меняя колеса, скрылся с места преступления».

Следующая новость была примерно такого же порядка:

«Банда автоподставщиков в количестве четырёх человек была расстреляна на кольцевом шоссе. Двое разводили жертву, двое сидели в машине. Когда первых двух нашпиговали свинцом, оставшиеся пытались уехать, но „сознательные граждане“ из числа свидетелей, блокировали путь к отступлению своими автомобилями и изрешетили тех прямо в салоне».

Дальше шли описания убийств коллекторов, уличных хулиганов и прочая мокруха. Среди всего этого «благоухания» выделялось одно странное происшествие:

«На окраине, города была обнаружена кислотно-зелёная Мазда, в салоне которой находилось четверо мужчин с полнейшей амнезией. Они не помнили, как их зовут и практически разучились разговаривать. Свидетели утверждают, что те подвозили девушку в чёрном плаще».

Именно от этой новости нехорошо защемило в груди полковника Ярова, интуиция редко подводила старого служаку. Он распорядился тщательно разобраться с этим случаем.

После приказа количество оружейных салонов увеличилось в десять раз. Стрелковые клубы росли, как на дрожжах. В город завезли огромное количество оружия, как легального, так и не очень. В отличие от продуктов, цены на «стволы» быстро поползли вниз. Желая урвать, как можно более жирный кусок прибыли, салоны торговали не только легальным оружием с прилавка, но и любым другим из-под полы.

Несмотря на то, что создаваемые чиновниками препоны для получение разрешения на оружие, серьёзно препятствовали законопослушными гражданам, местная «борзота» всё же поджала хвост. Ведь теперь от любой старушки можно было ожидать пулю в печень или картечь в лицо. Жители стали более вежливыми и учтивыми. Ссоры заканчивались мирно, хамство на дорогах стало исчезать, пока не ушло в прошлое, а дачные воры «вымерли, как динозавры», откровенное домогательство к женщинам стало равняться ходьбе по минному полю.

В подвале пятиэтажки, среди ржавых труб и кошачьего помёта располагался сугубо засекреченный «штаб» дворовой шпаны. Обшарпанный стол, расшатанные стулья, солдатская кровать с растянутыми пружинами и протёртым матрасом, вот и всё имущество подростковой компании.

Радостный Комар выложил на стол потёртый Макаров. Парни столпились вокруг, выражая восхищение.

— Откуда? — восторженным голосом спросил Гоша.

— Васька Хромой подогнал за мобилу, — гордо ответил тот.

— А это легально? — поинтересовался Барабан.

— Брось. По ночам можно и не такое достать.

Хобот погладил пистолет произнеся:

— Мне достань.

— Тогда уж всем давай, — поддержал Перо, кладя на стол, недавно стянутый в магазине телефон.

— Потому, что мы банда! — вдруг заорал перевозбудившийся Гоша.

— Банда! — поддержали его остальные члены новоиспечённой «бригады».

Краб ехал на бронированном Мерседесе с личным водителем по проспекту Брежнева, рядом сидел понурый Зубило.

— А я что говорил на собрании? — ругал его Краб. — Хи-хи, да ха-ха всё? Несерьезно думаете? Кто Шпиля с Кольщиком завалил? Кому они в парке навалять собирались? Не знаешь…

Зубило утвердительно кивнул — не знаю.

— Да кто угодно мог, — продолжал Краб, постепенно повышая голос. — Сейчас стволов на руках, что грязи. А дилеры, как в дебилов превратились?! Какую бабу они подвозили?! Где она?!

— Вчера вечером, — виновато произнёс Зубило. — Кота ранили. До утра, стало быть, не дожил.

— Б***дь! — Краб ударил ладонью по бронированному стеклу.

Кот был недавно назначен вторым бригадиром и помогал Зубилу с делами.

— Сам виноват, — продолжал Зубило. — Не фиг, стало быть, как его, «стволом» в кафе размахивать. Там семья день рождения ребёнка отмечала, вот…

— Уф, — немного успокоившись, произнёс Краб. — Ты вот, что… Про бабу ту разузнай сперва. Этих уже не вернёшь. Чует моё сердце, неспроста дилеры извилины разровняли, ох неспроста.

Девушка в чёрном плаще внимательно изучала входивших и выходивших из Детского Онкологического Центра. Наконец она подошла к женщине, под глазами у которой были тяжёлые, тёмные круги от недосыпания.

— У Вас тут ребёнок? — спросила девушка.

— Третий год лежим, — устало ответила женщина.

— Проводите меня к нему.

— Зачем? — удивилась мать. — Вы кто? Опять ролики для выборов снимаете?

— Нет, нет. Просто проводите.

С этими словами девушка коснулась руки женщины. Та вздрогнула, быстро достала из сумочки зеркальце, посмотрелась. Слабая улыбка появилась на её лице.

— Пойдёмте, — она взяла девушку за руку, и они вошли внутрь.

Стоявший в дверях охранник, молча, пропустил странную гостью, не спросив никаких документов. Секунду назад он стал свидетелем того, как та мгновенного избавила мать одного из больных от тёмных кругов под глазами.

Начальник медслужбы Шлепко сидел с полковником Яровым в курилке переполненного ранеными Павловского Госпиталя.

— Да ты гонишь, — удивлялся полковник.

— Я похож на ямщика? — возмутился Шлепко. — Она заходила в каждую палату, шептала детям на ухо что-то типа «Ты здоров». Лежачие, мать их, вставали. Когда всех обследовали, то у них ничего не оказалось. Здоровые, как кабаны.

— Так это хорошо? — спросил Яров.

— В том то и дело, что не совсем, — начинал злиться Шлепко. — Ты представляешь, что сейчас начнётся? Она обрушит рынок медикаментов, врачи никому не будут нужны, медицина в жопе. А кем она для них станет?! А?! — сорвался он на крик. — А мы кем?!

— Такого быть не может, — туша сигарету о стену, сказал Яров. — Какой-то фейк.

— А куда она их может направить?! — не унимался Шлепко. — Вон, в «сетях» почитай! Родители на неё молятся! И говорят, говорят, что она по всем больницам пойдёт! Что дальше?! Куда дальше соберётся?!

— Да не ссы ты! — пресёк панику Яров. — Мне нужно разобраться в ситуации! Может это не то, что мы думаем!

— А если то?! — чуть не плача спросил Шлепко, но ответа не получил.

Яров встал, не прощаясь, поспешил в Управление. Как он и предполагал интуиция не обманула.

Гоша с блеском в глазах смотрел на коробки патрон и стол, с разнокалиберными пистолетами.

— Мы банда, — шептал он, как заклинание — Мы банда.

— Жрать охота, — произнёс Перо, вставляя патроны в обойму. — Я сегодня не обедал.

— И я, — добавил Барабан.

— А пойдёмте, перекусим, — предложил Комар, пряча Макаров под рубашку.

— Поддерживаю, — Хобот оторвал от матраса кусок ткани, обернул лицо, примерил, потом сложил и убрал в карман. — Рвите на платки, а то попалимся.

Подростки начали рвать ткань на куски, примерять и прятать по карманам. После нехитрой подготовки вышли на улицу, закрутив подвальную дверь на проволоку.

«ИП Козловский» — маленький продуктовый магазинчик на окраине города. Когда-то он знавал лучшие времена, но сейчас еле сводил концы с концами. Сегодня было мало покупателей, в основном старушки ищущие, где подешевле.

Продавщица Валя смотрела вечерний сериал про ментовскую любовь по подвешенному под потолком телевизору. На экране, неподкупный капитан полиции признавался в любви школьной учительнице пострадавшей от рук отвратительно скопированного с Аль Капоне мафиози.

Валя смахнула крупную слезу, облокотилась на весы, отозвавшиеся судорогой цифр. Звякнул дверной колокольчик, оповещая о приходе покупателя. Валя обернулась и охренела, в зале стояли пятеро мальчуганов прячущих нижнюю часть лица за выцветшими полосатыми тряпками. В руках у самого старшего была вместительная спортивная сумка.

— Во что играем? — спросила она.

На что посетители, практически одновременно извлекли из-под одежды совсем не игрушечные пистолеты.

— В ограбление! — писклявым голосом ответил Комар, поправляя съехавший на бок, платок.

— Кассу открывай! — огрызнулся Гоша.

— Я кому-то сейчас так открою, — хладнокровно произнесла Валя, доставая из-под прилавка биту, — что костями месяц срать будет!

Парни слегка струхнули, собрались было бежать, но Перо грамотно разрулил позорную ситуацию, выстрелив в сторону озверевшей от сериалов бабищи. Пуля попала в телевизор, оставив Валю без любимого зрелища. Продавщица с криками и причитаниями плюхнулась на пол, закрыв голову руками. Оживившиеся подростки открыли беспорядочную стрельбу по витринам, которую было слышно в радиусе нескольких сотен метров.

— Быро, быро! — кричал Хобот, хватая с витрины упаковку чипсов. — Бабки берите, хавчик!

Комар начал скидывать в сумку всё, что попадалось под руки. Когда её забили до отказа, банда выскочила на улицу и растворилась в наступившей ночи.

С этого момента окраины города сотрясли налёты дерзкой подростковой банды. Полиция вяло реагировала на подобные происшествия, нет пострадавших и ладно. Сейчас было не до налётов малолетних хулиганов, пускай и вооружённых, город частично представлял самый настоящий ковбойский салун. Каждый псих, заполучивший огнестрел, старался опробовать его по малейшему поводу, но не смотря на это ситуация постепенно стабилизировалась. С каждым днём опасных дураков становилось всё меньше и меньше, естественный отбор вновь начал работать, а морги гостеприимно открывали для них свои двери.

Полковник Яров отчитывал опера Табакова за плохо проделанную работу:

— Как так может быть, Табаков? Тебе поручили нарыть сведения о бабе, а ты что?

— Так нет ничего товарищ полковник, — оправдывался тот. — Нигде никаких сведений.

— Не бывает, чтоб о человеке совсем ничего не было. Плохо искал.

— Вы товарищ полковник, думайте что хотите, только нет на неё ни грамма.

— Где она сейчас? Хотя бы это знаешь?

— В Крапивинском лепрозории, — доложил Табаков.

— Тогда поедем, потолкуем. Очень она мне интересна.

— Только, — замялся опер, — аккуратней надо. За ней почитатели толпой ходят.

— Вот и посмотрим, — улыбнулся Яров.

После появления девушки в плаще, Мэр окончательно потерял покой. Похоже, свет клином сошёлся на этом городишке и его жителях. Ему постоянно докладывали о её деятельности и тысячах почитателей. Эта группа могла основательно подорвать и без того не спокойную жизнь города, что отразится на его карьере, асфальтовом и прочем бизнесе, а может, что страшнее всего, на доверии вышестоящего руководства. Надо было что-то предпринять, но так чтобы стрелки не коснулись его персоны. А что можно предпринять в городе, который от подвалов до чердаков забит оружием? Наконец, решившись, отбросив сомнения и взяв себя в руки, он набрал знакомый номер…

Перед Крабом, сидевшим в кресле на манер императора Бонапарта, стоял двадцатилетний Кирилл Анц — сын средней руки чиновника. Он, понуро, смотрел в пол, коротко всхлипывая и перебирая в руках пухлый бумажный пакет.

— В своё время, я таких стукачей, как ты даже на порог не пустил бы, — говорил Краб, — но сейчас, из «уважения к твоему отцу», вынужден общаться. Ещё раз и без соплей…

— Ну, мы с парнями, — начал стукач, — после кафе пошли в клуб.

— Выпили? — поинтересовался Краб.

— Немного…, - он замялся. — Много… Через двор идём, там шпана сидит. Ну, мы к ним подрулили.

— Здоровые лбы, к детям домотались по пьяни. Правильно? — поправил его Краб.

Кирилл кивнул.

— Ну, Сапог, — продолжил он, но был вновь поправлен авторитетом.

— Сын главного инженера города Сапогова.

Кирилл опять кивнул.

— Он чипсы у самого мелкого отобрал, ради прокола. И леща ему отвесил.

Кирилл замолчал, угрюмо посмотрев на улыбающегося Краба.

— Дальше давай.

— Дальше они «волыны» похватали, и давай шмалять. Сапог и ещё двое в реанимации, в тяжёлом состоянии, ещё один в травмпункте…

— А тебя батя ко мне прислал с деньгами, так, как менты в это не поверили. Сказали, небось, что вы сами под коксом друг друга постреляли?

Кирилл опять кивнул. Краб протянул руку, Анц виновато вложил в неё пакет. Авторитет мельком взглянул на содержимое.

— Лады, — сказал он. — Через пару дней будут ползать перед тобой на коленях вместе с родителями, но на самом деле они достойны, быть у меня в бригаде. А тебя ещё раз тут увижу с подобной просьбой, отправишься за Сапогом. Усёк?

Кирилл кивнул в очередной раз.

— Пшёл.

Посетитель стрелой метнулся к выходу.

— Зубило! — крикнул Краб. — Что там по бабе!?

— Нашли, — доложил приблизившийся к шефу бригадир. — В лепрозории куролесит.

— Тут ещё по шпане претензия пришла, займись.

В кармане Краба зазвенел мобильник.

— Слушаю. Добрейший денёчек… Зачем? — спросил Краб собеседника находившегося на другом конце. — Типа, логично. Сколько? Половину сейчас. Хорошо господин мэр. Ой, извините, таинственный незнакомец.

Смеющийся Краб повесил трубку.

Паша Барабан направил пистолет на продавца электроники.

— Сгружай всё в сумку! — приказал он. — Флешки не забудь!

Продавец стал судорожно выполнять распоряжение налётчиков, поглядывая в соседний павильон с одеждой, где орудовали остальные члены «бригады». Комар с Гошей забивали сумки джинсами, футболками и трусами. День начался замечательно.

На улице скрипнули тормоза. Возле торговых рядов застыл чёрный внедорожник. Из него вальяжно вышли четверо дюжих молодцов в серых костюмах, под пиджаками у которых болталось что-то тяжёлое.

— А почём, стало быть, нонче яблочный коммутатор? — с видом затрапезного лоха спросил вошедший в павильон Зубило.

Паша Барабан, Хобот и Перо навели на него стволы.

— Кошель гони, раз зашёл! — приказал ему Хобот.

— Конечно, конечно, — деланно испугавшись, промямлил Зубило, потянувшись к подмышечной кобуре.

— Не стреляйте! — заверещал продавец, прячась под прилавком.

Зубило выхватил пистолет, навёл его на Хобота, но Перо вновь разрулил ситуацию, выстрелив раньше всех. Зубило рухнул на пол с простреленным лёгким, тяжело глотая воздух. С улицы послышались выстрелы бойцов ОПГ, от которых витрина разлетелась на крохотные осколки.

Пашу Барабана отбросило на прилавок. Он, не подавая признаков жизни, съехал на пол, свинец пробил сердце навылет. Бойцы, прикрывая друг друга, пошли внутрь. Перо и Хобот спрятались под прилавок, потеснив визжащего продавца.

— Нам п***ц! — вопил Хобот. — П***ц!

Двое из ворвавшихся в помещение магазина бойцов, внезапно упали с простреленными спинами, это Комар с Гошей поддержали огнём приятелей. Третий обернулся и несколько раз выстелил в их сторону. Комар завалился на сумки с размозженным черепом, а Гоша, схватившись за окровавленный бок, выронил пистолет.

В это время из-за прилавка высунулся Перо и двумя выстрелами уложил Крабовского беспредельщика.

— Уходим! — истошно заорал Перо, выволакивая за шкирку Хобота и одновременно разряжая обойму в раненного Зубило.

Они забежали в соседний павильон, подхватили под руки стонущего Гошу. Выскочили на улицу, где разбегались в разные стороны перепуганные стрельбой утренние прохожие. Путь к преграждал чёрный внедорожник. Спасительная мысль мелькнула в голове Перо, он распахнул дверь автомобиля, выстрелив в побледневшего водителя. Пуля чиркнула тому по щеке, разбив боковое стекло.

— Смирно сиди козлина! — рявкнул Перо. — Ща поедем!

Водитель подчинился. Подростки запихнули Гошу на заднее сидение, с ним рядом сел Хобот. Перо расположился около водителя, ткнув того в лицо ещё тёплым стволом.

— Гони в Крапивинскую!

— Зачем?! — удивился Хобот. — Там же уроды проказные!

— Там Сестра Божья убогих на ноги ставит! — ответил тот. — Ей Гошу подлатать раз плюнуть! Гони сука бандитская! — ствол больно ударил водителя в глаз.

Внедорожник сорвался с места и, давя ящики с товаром торговцев овощами, вылетел на шоссе.

Всю дорогу Гоша то терял сознание, то приходил в себя. Хобот причитал и плакал, а Перо угрюмо смотрел в лобовое стекло, время от времени тыкая водителя пистолетом в бочину.

Полковник Яров и опер Табаков вышли из машины на стоянке у запертых ворот Крапивинского лепрозория. Представшая картина, заставила полковника набрать номер командира местного ОМОНа и поинтересоваться на месте ли подразделение.

Вся территория больницы была заставлена палатками, да закопченными похлевыми кухнями. Тысячи страждущих излечения, а так же почитателей так называемой Сестры Божьей, ждали своей очереди на аудиенцию. У всех входов на территорию больницы стояли вооружённые ружьями, помповиками и карабинами бородатые мужики. Они тщательно проверяли сумки каждого входившего, справлялись о цели визита, некоторых обыскивали. Народ продолжал прибывать нескончаемой рекой.

— Ни хрена себе шабаш, — выдал удивлённый масштабом происходящего Табаков.

— Ну-ка пошли, — Яров решительно шагнул вперёд.

У входа их остановил бородатый блокпост.

— Куды? — поинтересовался рыжебородый детина с карабином наперевес.

— Я — полковник полиции Яров, оперуполномоченный со мной.

— С какой целью прибыли? — продолжал допрос рыжебородый.

— Я что, перед каждым отчитываться должен?! — вспылил полковник. — Приказываю пропустить!

— А вот мы тебя сейчас в гараж сволочём, да выпорем розгами по мягкому месту, чтоб дух сатанинский вышел, вот тогда и права качать будешь, — поддержал рыжего серьёзный мужик с вертикалкой, которую на всякий случай навёл в грудь Табакову.

— Товарищ полковник, — произнёс Табаков, умоляюще посмотрев на Ярова.

Яров развернулся на каблуках и зашагал обратно к машине, бурча под нос неуставные проклятия. В это мгновение мимо них пронёсся чёрный внедорожник, остановившийся после удара бампером в закрытые ворота.

— Куды прёте, волки тряпочные?! — возмутился мужик с вертикалкой.

Из салона вывалился водитель с окровавленной щекой. Он не оборачиваясь, побежал подальше от автомобиля. После из внедорожника появились два подростка. Они достали окровавленного парня лет тринадцати и, крича что-то о бандитских пулях и скорой смерти друга, беспрепятственно прошли на территорию. Рыжебородый, подхватив умирающего пацана на руки, побежав с ним внутрь лепрозория.

Яров и Табаков с интересом наблюдали за происходящим. Недалеко от них остановился бронированный Мерседес, из которого вышел Краб с тремя телохранителями. Авторитет раздражённо взглянул на представителей конкурирующей организации, от чего Ярова передёрнуло. Полковник вновь набрал номер командира ОМОНа, попросив того незамедлительно прибыть.

Рыжебородый, с окровавленным Гошей на руках, торжественно вошёл в огромный больничный холл до отказа забитый представителями всех национальностей и вероисповеданий. Хобот и Перо тихо плелись следом, изучая сотни тысяч скрученных бумажек с прошениями, свисавших на нитках с потолка. Толпа в молчаливом благоговении расступалась, пропуская без очереди мужика с безжизненно висевшим на руках пепельно-серым подростком.

— Сестрица, — произнёс рыжебородый, когда процессия приблизилась. — Спаси чадо невинное, пострадавшее от когтистых лап слуг Диавола.

— Так уж и безвинное, — произнесла девушка в чёрном плаще, сидевшая на табуретке, на возвышении сколоченном из поддонов, накрытых синими шторами.

Опустившие головы Хобот и Перо вытащили из-под одежды пистолеты, бросив их на пол. Толпа ахнула. Рыжебородый протянул к девушке еле живого Гошу, положив к ногам. Она встала, накрыла его полой плаща. В тишине холла послышался звук упавшей пули. Сдёрнула полу и взорам страждущих предстал совершенно здоровый мальчик. Только окровавленная одежда говорила о недавнем смертельном ранении.

По толпе пробежал благоговейный ропот, кто-то упал в обморок, а стоявшие поодаль индусы с красной отметиной на лбу, несколько раз перекрестились.

— Матерью будь нам! — воздев руки к потолку прокричал рыжебородый.

Присутствующие в едином порыве пали на колени.

— Не могу я, — сказала девушка, — ибо пришла оттуда, коего места нет. Век мой среди людей недолог, — Гоша обхватил её за ноги и заплакал.

Снаружи донеслись выстрелы и скрежет металла о металл. Люди посмотрели в окна. ОМОНовский броневик, под прикрытием которого двигались бойцы с пуленепробиваемыми щитами, таранил ворота. Позади них шёл Яров с Табаковым.

— Умрём за мать! — вскрикнул рыжебородый, потрясая карабином.

— Нет! — остудила его пыл девушка. — Крови и так через край!

Она направилась к выходу. Люди касались её руками, гладили плечи, целовали полы плаща.

Краб распорядился отъехать подальше и с любопытством наблюдал за штурмом лепрозория. Но неожиданно всё остановилось, на крыльце показалась девушка в чёрном плаще. Он дал знак однму из телохранителей… Тем временем девушка вещала:

— Вы отвергаете безвозмездную помощь в трудное время! Отвергаете благо для тех, кого не можете вылечить!

— Это не законно! — выступил из-за спин ОМОНовцев полковник Яров.

— Кто выдумал такой закон?! — спросила она.

Яров замялся.

— Действительно, кто? — шёпотом спросил его Табаков.

Краб кивнул телохранителю, по совместительству снайперу группировки. Тот сидел в салоне Мерседеса, держа девушку на прицеле винтовки с глушителем.

— Ну, — сказал он, — чего ждёшь? Другого шанса не будет.

— Не могу, — ответил снайпер. — Вдруг она и вправду эта…

Краб наклонился. Брызгая в лицо слюной, сказал:

— Видишь, сколько народа за ней? ОМОН пройти не может. Ещё чуть-чуть и по одному её слову будут сметать города. Понимаешь, чем это грозит? Стреляй.

— Нет… Такой грех не возьму… Мы встанем под её знамя, всё будет хорошо.

Краб выхватил у него винтовку, прицелился и несколько раз выстрелил. Одна из пуль перебила девушке сонную артерию, кровь потоком хлынула по плащу. Несколько капель попали на лицо стоявшего рядом Гоши. Толпа закричала, ОМОН попятился назад, спотыкаясь и роняя щиты. Яров и Табаков, словно парализованные, застыли на месте.

Девушка упала на крыльцо. Неожиданно её тело вспыхнуло ярким белым пламенем, температура которого была так высока, что каменные ступени начали плавиться. Один из ОМОНовцев упал на колени, крестясь и отбивая поклоны, остальные бросились врассыпную. Страждущие так же поспешили удалиться от чудовищно жаркого пламени.

Снайпер вылез из Мерседеса, побежал к толпе, размахивая руками, крича что-то о том, что он знает, кто убил Божью Сестру. Краб выстрелил ему в затылок, потом сел в автомобиль и тот умчал его в сторону загородного особняка.

Прошло полгода, волнения в городе связанные с гибелью Сестры понемногу улеглись. Краб ехал в особняк по загородному шоссе после партии в биллиард, внезапно под колёса Мерседеса влетел мальчик на велосипеде.

Краб остался сидеть в салоне, а два телохранителя вышли разобраться. Неожиданно рыдавший над разбитым велосипедом тринадцатилетний паренёк выхватил пистолет и двумя выстрелами уложил охранников. Одновременно из ближайших кустов выскочили ещё два подростка. Они распахнули не запертые двери автомобиля и несколькими выстрелами грохнули водителя. Перо ткнул в скулу Краба обжигающе горячим дулом.

— Кто? Почему? — спросил он.

Краб решил не играть в героя. Как на духу выложил налётчикам от кого получил заказ на Сестру и, чем это было мотивированно. Выслушав его, каждый сделал по выстрелу в грудь авторитета, после чего троица, прихватив бумажник Краба, быстро ретировалась с места преступления.

Мэр Красного Литейщика, читал письмо с приказом, доставленное Фельдъегерской Службой. За столом переговоров, в почтительном молчании, застыли представители различных ведомств города. Полковник полиции Яров без интереса пялился в окно. На этот раз в письме говорилось об отмене предыдущего приказа о свободном владении оружием. Требовалось в кратчайшие сроки изъять его у населения, эксперимент не дал нужного результата. Мэр облегчённо вздохнул.

В дверь постучали, вошла секретарша с тремя мальчиками в школьной форме, которые держали в руках огромные букеты цветов.

— Извините, пожалуйста, что прерываю совещание, — сказала секретарша, — отличники пришли поздравить с Днём Города.

— Но ведь он на следующей неделе, — улыбнулся Мэр.

— Так и я им говорила, а они нет на этой. Думаю, пусть поздравят раз пришли.

Присутствующие засмеялись над недалёкими подростками, только полковник Яров не смеялся. Уж больно знакомыми были лица отличников.

— Ну-с, поздравляйте, — Мэр развалился в кресле с довольной ухмылкой.

Самый младший вышел вперёд, начав рассказывать стихотворение звонким голосом:

Услышав последнее четверостишие, Яров вспомнил, где видел подростков. Они были у лепрозория и, по-видимому, они же причастны к ограблениям магазинов и перестрелке в торговых рядах.

Недолго думая, полковник вскочил с места, не разбегаясь, выпрыгнул в окно, разбив стекло телом. Пока летел со второго этажа на газон, из кабинета для переговоров донеслась ожесточённая стрельба и крики. Полковник уже поднимался на ноги, когда рядом упал труп начальника медслужбы Шлепко с огнестрельным ранением в глаз.

Яров, хромая, бросился к своему автомобилю, трясущимися руками вставил ключ в замок зажигания, завёл мотор и, царапая рядом стоящие дорогие иномарки, вырулил на проезжую часть.

Он остановился, когда в баке закончился бензин, автомобиль заглох далеко от ставшего опасным города. Полковник вышел из салона, углубился в лес, сел на поросший мхом большой пень, уставился в землю. Рядом хрустнула ветка, Яров поднял глаза. Перед ним стояла та самая девушка в чёрном плаще.

— Тебя же убили, ты сгорела. Я сам видел. Кто ты? — испугался полковник.

Девушка подошла ближе, села рядом, толкнув полковника бедром.

— Двинься, — сказала она.

Так в тишине просидели пару минут. Потом она произнесла:

— Знаешь, что такое эгрегор?

— Приблизительно, — ответил полковник.

— Так вот всё, от приказа до этого пня, это то, что вы так долго желали.

— Я этого не желал.

— А солидное дело?

Яров задумался. Так и есть, он уже давно хотел быть награждённым за заслуги перед городом. А ведь, кто-то мечтал увидеть подобную святую, вылечить смертельно больного ребёнка, организовать банду, хапнуть денег, стать у власти, услужливо выполнить высокий приказ, разжиться легальным оружием, пострелять.

— Вот так оно иногда и бывает, — сказала девушка, вставая с пня.

Она пошла вперёд и растворилась за деревьями, а полковник так остался сидеть на пне, размышляя, как теперь жить дальше.

2017.