Хроники Арли. Книга 2. Кто я?

ЧАСТЬ 1

Грунтовая дорога, высохшая до состояния асфальта, когда ее день ото дня поливает лучами беспощадное солнце, петляла между изумрудными холмами, словно нить неряшливой пряхи, то исчезая за очередным поворотом, то появляясь вновь с совершенно неожиданной стороны. Плавный и убаюкивающий пейзаж навевал спокойствие и умиротворение. Настоящий рай для художников, им бы пришлось по душе настроение этих мест. Слишком впечатлительные натуры, наверное, испытали бы благоговение перед Создателем, который своим мастерством касался самых потаенных струнок в душе, обволакивал очарованием и величавой неторопливостью сцены. Горизонт растаял, смазав границы между землей и небом. С любой возвышенности распахивались бескрайние просторы зеленого океана. Ни одного излома, ни проплешины, ни единого следа безжалостного течения времени, словно на свете не бывает резких, стремительных форм. Мы будто угодили в детскую комнату, убранную в нежных тонах с плавными линиями и мягкими тканями. Природа вокруг поражала невинностью и нашептывала мысли о вечном. Легкий ветерок гулял по бахроме цветущей травы, причудливо изменяя ее узор, – все окружающее жило своей жизнью: воздух пел, холмы дышали, луга отвечали им взаимностью, оглаживая шорохом трав подножья дремлющих великанов.

Окружающий мир отчаянно напоминал Италию с ее виноградниками, холмами, травами, ниточками узких дорог, иногда попадающимися на глаза, но, к сожалению, не был ею, как, впрочем, не был и любой другой страной на Земле.

За последние дни ребёнок в моем сердце прибавил лет сорок, живописца прогнали взашей за пьянство, и теперь, буравя взглядом бесконечную даль, я с трудом сдерживал раздражение и мрачно прикидывал, сколько ещё придётся плестись по жаре до ближайшего города. А ведь за плечами в лучшем случае четверть пути. Да, черт возьми, считай, что мы едва высунули нос за порог – я даже помню недовольную физиономию стражника у ворот Рогона, белеющую в предрассветной тьме. Впрочем, стоило ему бросить взгляд мне за спину, и навстречу устремилась самая радушная улыбка из всех, что я когда-либо видел. Мужик старательно раздвигал непослушные губы, демонстрируя обломки зубов, что не вызывало ничего, кроме желания дать ему в морду.

Я прикрыл глаза, думая о своем первом детском путешествии: вагон поезда, жесткая койка и мерное постукивание колес – все, как сейчас. Только вместо вагона – лошадь, койку заменило седло, а звук копыт почти не отличим от перестука колес. Я до того погрузился в воспоминания, что едва не вывалился из седла. А еще мне безмерно хотелось пить – ощущение, сделавшееся моим постоянным спутником.

Местное солнце с бесстрастностью механизма выжимало из путников влагу. Даже появись у меня желание всплакнуть, тереть глаза в ожидании слез – напрасная трата времени. Я потрогал флягу, привязанную у подушки седла, – воды в ней оставалось не так уж много. Помню самое начало путешествия, когда по недоразумению заветную емкость убрали так, что дотянуться до нее мог бы только умелый наездник. Пришлось молча терпеть, проклиная свою безалаберность. Крутиться в седле? Увольте! Я даже оглядывался с опаской, не говоря уж о том, чтобы добраться до фляги.

Облизнув губы, я тут же вяло ругнулся: язык, пытаясь смочить пересохшую кожу, поцарапался о шершавую, словно шкурка, поверхность. От жары плавились мысли, а монотонное движение, скорее, не убаюкивало, а вводило в состояние, близкое к коме. Мысли текли вялые, как будто думал не я и не о себе. Да, старушка Земля осталась где-то там, за спиной, и эта часть тела канула в пропасть, утащив за собой все, что напоминало о цивилизации: телефон, самолеты, Интернет, космическую станцию «Мир». Даже туалетная бумага, и та исчезла в мгновение, когда я уснул в одном теле, а проснулся уже в другом.

Разница в количестве дней в месяце сбивала с толку, но ведение дневника помогало вести хронологию. Сорок первого марта мы вышли из Рогона, утром тридцать четвертого июня семь тысяч пятьсот тридцать первого года наконец-то пересекли границу Темирской Торговой автономии и оказались в королевстве Гальд. Здесь мы первым делом повстречали братьев-инквизиторов во главе с Гюго из города Архана, до которого еще пилить и пилить. По какой-то причине, видимо, памятуя о распоряжении епископа, Оррик решил скрыть наше происхождение, и мы прикинулись сопровождающими эльфа, впрочем, Гюго особо и не усердствовал в расспросах. Он предложил проводить нас до своего города, сообщив, что вскоре мы должны соединиться с основными силами в лице главного инквизитора Поля.

Воины шли парами. Справа от меня погруженный в свои мысли дремал Аридил, за все время не проронивший ни слова. Оррик пропадал впереди. Я оказался предоставлен самому себе и спустя какое-то время от нечего делать принялся разглядывать наших сопровождающих.

К примеру, кто это едет вон там, впереди? Молодой человек – явно моложе всех здесь присутствующих лет на десять-пятнадцать – отличался от воинов не только возрастом, но и одеждой: длинный зеленый плащ с красным блестящим подкладом, штаны из ткани такого же, как и плащ, цвета – в общем, ни грамма кожи – и в довершение всего длинный посох с тусклым камнем в навершии. Я сразу обратил на него внимание. Неужели передо мной маг?! Настоящий! Князь Аэларэль, конечно, не в счет, за пять тысяч лет можно заделаться кем угодно.

Я не видел выражения лица мага, но почему-то представлял себе сурово сдвинутые брови, острый нос, пронизывающий взгляд, которому доступно знание сути вещей. Эдакий не по годам мудрый и уважаемый человек, который знал себе цену. Реальность, впрочем, вносила некоторые коррективы, с моего ракурса виднелась редкая, росшая клоками бородка, как выклеванный воробьями газон, на молодом и свежем лице. Она портила все ощущения – ее я видел прекрасно, так как лошадь мага ступала в другом ряду, и его щека то и дело мелькала над широким воротником. Было бы здорово с ним познакомиться! Интересно, маги выше всех предрассудков или еще большие снобы, чем все остальные люди?

В следующую секунду голова мага дернулась ухом к плечу и развернулась под девяносто градусов – из его виска высунулось острие арбалетной стрелы. Болт пробил голову человека насквозь, удар, видимо, сломал ему шею. Затем последовал новый щелчок, и ещё один воин, за спиной которого висел лук, беззвучно опрокинулся на круп своей лошади: стрелок оказался безжалостно точен.

И только сейчас забили тревогу.

– К бою! – трубный глас Оррика разорвал тишину, и растерянность людей сменилась лихорадочной суетой.

На нас напали, когда мы приготовились покинуть дорогу ради привала. Смерть вышла из рощи, вплотную подступавшей к тому месту, где нас ждал отдых, и тем неожиданней она оказалась. Люди совсем расслабились, по сторонам никто не смотрел, хотя вряд ли особенная внимательность уберегла бы этих двоих от тяжелой стальной стрелы.

– Спешиться! – заорал Оррик, видя, что Гюго чересчур долго мешкает с приказом. Похоже, опыта, того самого опыта, который позволяет не терять голову и уверенно командовать в бою, помощнику главного инквизитора не хватало, несмотря на весь его суровый внешний вид. К счастью, Оррик достаточно быстро сообразил, что пора брать бразды управления на себя.

Люди бестолково ерзали в седлах и в растерянности оглядывались по сторонам, получив четкий приказ, они встрепенулись – умелый командир в бою стоит половины отряда! Впрочем, время, пожалуй, самый редкий ресурс, за который приходится драться. Враг слишком хорошо понимал, что растерянность играет ему на руку, а время – напротив, позволяет подготовиться нам.

Из леса в нашу сторону бросились люди. Так как у меня процесс спешивания отличался от общей массы, то получилось, что я в данный момент единственный оставался в седле. Звёздочка преспокойно игнорировала мои команды, увлеченно рассматривая зад впередиидущего жеребца, а я не был излишне настойчив, завороженный происходящим. В итоге, похоже, лишь мне было видно: количество нападавших значительно превосходит наше число. И хотя мечей у них не было, копья, топоры и дубины смотрелись не менее грозно.

Небо кувыркнулось в глазах, и я очнулся уже на земле. Сначала я решил, что в меня попал болт, но боли не было, а надо мной склонился пышущий раздражением Аридил.

– Мишень из тебя превосходная! – рявкнул обычно спокойный эльф, оглядываясь по сторонам. – Но постарайся раньше времени не умирать. Мне хватило одной попытки, в следующий раз Оррик может не успеть сообщить мне, что ты все-таки жив.

– Оррик, похоже, в курсе, что происходит, – выдавил я из себя. – Я заметил, как он отвечал этому Гюго!

Аридил жёстко на меня посмотрел.

– Ты ошибаешься!

– Но… – хотел было возразить я, но меня перебили.

– Тебе не кажется, что сейчас не самое подходящее время выяснять отношения? – Эльф поморщился. – Подожди, пока мы разберёмся с этой толпой.

– Их гораздо больше, чем нас, – выдохнул я, признавая правоту эльфа.

– Значит, это займет чуть больше времени, чем я планировал, – он голосом выделил слово «больше». – Так что постарайся не лезть на рожон и не умереть раньше, чем положено на роду.

У меня на этот счет имелось собственное мнение, но действительно, сейчас не к месту о нем вспоминать.

– Я постараюсь, – пообещал я, лежа в пыли.

– Уж будь так любезен, – улыбнулся мне Аридил. – Оррик, он на тебе!

Вот уж не думал, что наш тихоня в состоянии переорать шум боя.

В следующее мгновение мир снова пришёл в движение: меня вздернули на ноги – за спиной стоял Оррик.

– Их человек тридцать! – крикнул я.

Инквизитор лишь отмахнулся.

– Хороших воинов тут немного. Меня беспокоят стрелки. Попасть в голову с такого расстояния могут немногие.

Нападавшие преодолели разделявшие нас метры, и мне стало не до бесед. Лошади разбежались в страхе, теперь мало что закрывало мне вид: на каждого из наших приходилось по двое-трое врагов. Я видел, как за секунды пали еще двое наших, одного достали с ходу копьем, второму сзади попали со всего маха дубинкой так, что голова словно взорвалась от крупнокалиберной пули – мозгами забрызгало нападавших.

Бой завязался отчаянный, никаких раскачек и вялотекущей оценки противника. Я не успевал крутить головой. Со всех сторон неслись хеканье, тяжелое дыхание, крики, предсмертные хрипы. В уши настойчиво лезли хруст костей и влажное чмоканье от ударов тяжелым по незащищенным местам хрупких человеческих тел. Звон оружия и скрежет зубов эхом разносились над полем битвы. Страшно было первые несколько секунд, а потом адреналин добрался до головы, и все мысли испарились.

Уже спустя минуту дерущиеся перемешались, и мне стало казаться, что каждый пытается убить каждого, не различая своих и чужих. Мне, во всяком случае, это бы точно не удалось. Какофония криков достигла такой насыщенности, что в мире больше ничего не осталось, кроме остервенело размахивающих оружием людей. Впрочем, людей ли?

Прострация – вот лучшее слово, чтобы описать мое состояние. Я повиновался чьим-то командам, послушно передвигая ногами, в руках оказался нож, я размахивал им, пока не получил чувствительный удар по затылку – как выяснилось от Оррика.

– Сдурел?! – он бешено вращал глазами, лицо все залито кровью, волосы сосульками стекали с лица. – Держись за мной!

Чудо, что до меня пока не добрались, заключалось именно в нем, Оррике, страшном воине, злобно скалившем зубы. Он встал передо мной, уперевшись ногами в землю, в его руках бабочкой порхал стальной клинок. Мне казалось, что я видел все, но я упустил момент, когда он искупался в крови, и к своему стыду, я не мог сказать, была ли это только чужая кровь. На моих глазах он убил уже четверых, действуя крайне уверенно и расчетливо, так что схватка начала обтекать человека, несущего смерть с такой лёгкостью.

В остальном дела наши были плохи. Вокруг нас ворочалось еще три рычащих клубка. Ребят Гюго зажали – на них приходилось по три-четыре воина, увлеченно тычущих в них копьем или старающихся достать дубиной. Эльф вообще куда-то пропал, но чуть вдалеке слышались крики, и оставалась надежда, что он все ещё жив.

Повсюду вокруг лежали люди, не все они были мертвы, некоторые стонали, кто-то ворочался, большинство окровавлено. Я видел смятые в лепешку головы и покалеченные руки, все еще не выпустившие из пальцев оружие. Даже если бы я не был уродцем, вряд ли оказался готов участвовать в подобной резне. Мозг работал вяло, лишь бесстрастно фиксируя окружающее, в противном случае я давно потерял бы сознание.

Впрочем, надолго в покое нас не оставили. Оррик схватился сразу с четырьмя. Меня пока что не замечали, не принимая в расчет. Да и какая от меня может исходить опасность – с моим горбом я никому не противник. Инквизитор старался держать их на расстоянии, но в конце концов его оттеснили. Чтобы не попасть под удар, я вынужден был отбежать в сторону, восхищаясь, с какой лёгкостью Оррик отражает очередную атаку и противостоит сразу нескольким далеко не слабым противникам.

Ещё я заметил, что он все время перемещается, чтобы враги мешали друг другу, выстраивая их в одну линию. Из-за этого одновременно ему приходилось биться лишь против одного или двух человек. Остальные вынуждены были искать новую позицию для атаки. Наконец Оррик сбил одного из них с ног и коротким ударом ботинка, которые я уговорил мастера сделать и для него, проломил ему голову.

И тут я увидел эльфа. Аридил не шел – парил над схваткой, превратившись в ангела смерти. Кровь заливала его с головы до ног. Страшное даже на вид оружие, казалось, вращалось одновременно во всех плоскостях. Он появился откуда-то сбоку и с ходу врубился в одну из кучек, за пару секунд разметав всех, кто в ней был. Кровь летела, как будто люди попали под вертолетный винт. Аридил что-то бросил оставшемуся стоять изможденному и израненному человеку, а потом скользнул к следующему месту схватки. И я наконец понял, у кого на самом деле не было шансов. Вот оно, преимущество классического образования!

Знаете, ведь как бывает? Злодей получает смертельный удар за секунду до торжества. Злодеем я себя не чувствовал, но на классический ход всех киношников нарвался по полной программе. Я слишком рано решил, что наши уже победили, поэтому для меня оказалось полной неожиданностью появление здоровенного воина с тяжёлым мечом в пятнадцати шагах от меня.

Он тоже был залит кровью, кожаный доспех пробит на боку и груди, но взгляд его жег, как лазерный луч, и умирать он не собирался. К сожалению, я сам виноват: чересчур бурная радость привлекла внимание врага, вызвав кривую усмешку у него на лице. Он бросил взгляд на Оррика, который к тому моменту расправился еще с одним человеком, и, перехватив меч получше, направился прямо ко мне.

Аридил, как ни странно, первым заметил угрозу, но, ввязавшись в драку сразу с пятью противниками, даже с его умением не мог немедленно прийти мне на помощь.

– Оррик! – вскричал он отчаянно. – Иан! Оррик!

Инквизитор тоже заметил, что у меня намечаются смертельные затруднения. Его попытка прорваться ко мне едва не стоила ему жизни. Он ещё раз взвинтил темп, но то ли на этот раз его противники оказались не из последних, то ли сказывалась усталость, – ему так и не удалось задуманное. Судьба в очередной раз подкинула мне задачку. На этот раз в ней было не меньше ста килограммов, а в руке зажат меч.

Воин решительно приближался. На его лице играла презрительная ухмылка, над головой черным-черно от намерений. Иллюзий я не питал: сбежать от него я бы не смог при самом хорошем раскладе, убить прекрасно вооруженного человека, который к тому же знает, с какой стороны браться за меч, – история из разряда фантастики. Осталось одно: тянуть время, пока мои спутники не покончат со своими проблемами, и тогда они разберутся с моей.

– Уважаемый, – крикнул я, отступая, выставив вперед правую руку. – А с какой стати, позвольте спросить, вы набросились на мирных людей, которые шли себе и никого не трогали…

– Это инквизиция-то мирные люди? – с усмешкой прорычал мужик. – Я удивляюсь, как это они такого уродца не сожгли на костре. Ну ничего, я исправлю их ошибку, а затем разберусь с остальными!

Воин догнал меня и сбил с ног. Получив удар кулаком в лицо, я «поплыл». Мир потек перед глазами, начал вращаться, постепенно замедляясь. Я моргнул и увидел, как острие меча возносится вверх, чтобы через секунду оборвать мне так дорого доставшуюся свободу, а заодно и во второй раз мою жизнь. Возносящийся кверху меч лишал сил, завораживал своей безысходностью, на грани сознания разряженной батарейкой моргала мысль, что жить мне оставалось считанные мгновения. Нормально, по-человечески…

В следующую секунду меня словно ударило током и подбросило вверх. Никогда в своей жизни я не двигался так быстро, а моя рука, в которой был стиснут нож, подаренный Орриком, оказалась ещё быстрее. Не помня себя, я бил и бил в не защищенный доспехами низ живота, тесно прижавшись к ненавистному телу. Отчаянно резало глаз под повязкой, в ушах гудело, а сверху на голову падала рукоять чужого меча – память тут же услужливо подсунула воображению звук моей первой смерти.