Хозяйка Тишины

Глава 23.

И тут лёд безмятежности треснул. Спокойствие, которое он держал всеми силами так долго, дало сбой. Вот же Маленка - из тех везучих женщин, с которыми все невольно по струнке ходят. Ну а мне... досталась искренность.

- Тэм!! Какого чёрта ты делаешь на стене?! - прогремело у меня над головой. Я слабо улыбнулась. И вот что ему сказать?

Дункан тяжело дышал пару мгновений, глядя на мою жалкую фигурку, скорчившуюся у парапета... а потом вдруг вздохнул - и уселся рядом. Плечом к плечу.

Я замерла, чтоб не спугнуть момент. На меня его близость действовала странно - тут же начинало казаться, что все проблемы я себе придумала, и всё будет хорошо. Не может не быть. Уютно. Мне с ним очень уютно и спокойно.

- Прости, мелкий. Вывела меня она - а досталось тебе.

Он боднул меня плечом.

И даже вечно дежурящая боль от заклятия, и даже смертельная усталость от вычерчивания обережного круга отступили. Мне вдруг нестерпимо захотелось положить Дункану голову на плечо - но нельзя. Этот жест - слишком женский. Слишком... такой, на который я не имею права. Потому что он - только для близких людей. А я ему никто. Он меня даже не знает. Я, Тэмирен, на самом деле просто не существую в его Вселенной.

- Вы поэтому не любите есть в трапезном зале? Чтобы с ней не встречаться? - спросила я, чтобы заполнить неловкую паузу.

Дункан бросил на меня взгляд искоса.

- В том числе. Честно говоря, в последнее время я опасаюсь, что Малена вздумает подсыпать мне что-нибудь в еду.

- Отравить?! - ужаснулась я.

Он усмехнулся.

- Наивный ты всё-таки, малыш. Не отравить. Эх, ладно... - Он вскочил и подал мне руку. - Хватит здесь мёрзнуть. Пойдём уже. Надо проверить, как там Мэган.

Я была благодарна ему за то, что он избавил меня от мучительных поисков предлога, чтобы его коснуться. Доверчиво вложила ладонь в его руку. Пусть у меня была всего лишь пара мгновений вот так, кожа к коже... но они позволят мне дожить до следующего прикосновения.

Когда моя линия жизни успела превратиться в пунктир?

Наверное, в тот миг, когда я нашла тёмного воина у корней дуба - и не смогла благоразумно пройти мимо. И что делать с этим со всем, я по-прежнему не знала. А сегодня всё запуталось ещё больше.

И всё-таки... что он имел в виду, когда сказал, "в том числе"? Есть и другая причина, почему он не любит ужинать в трапезном зале?

- Кстати, не думай, что я забыл. Ты так и не ответил мне - что делал на стене, - проговорил Дункан, когда мы спускались по лестнице без света, нащупывая путь в темноте. Он придерживал меня за локоть, чтобы я не скатилась кубарем.

- Хотел посмотреть на Тишину, - выдавила из себя я позорную полу-правду.

- Хм... Зачем это?

- Ну... я молодой, здоровый - решил, что мне её бояться нечего. А посмотреть было интересно.

Хорошо, что в темноте не видно моего лица - он бы сразу понял, как безобразно я вру.

- А дальше что? Я тебя когда нашёл, ты был бледный, словно смерть. Малена что-то тебе сказала?

- Я... просто переоценил свои силы. Это всё Тишина.

Внутренне обмирая, я ждала, пока он обмозгует мои слова в молчании. Я ведь почти не соврала - мне действительно было плохо из-за Тишины. А точнее, того опустошения всех сил, которые потратила, чтобы её прогнать. Скорее бы снять заклятье - и тогда мой внутренний резерв перестанет напоминать прохудившееся ведро, которое сколько ни наполни, будет протекать.

Наконец, он снова заговорил - непривычно мягко, и я внутренне выдохнула.

- Тогда отдыхай завтра. Твоя помощь не понадобится. Если хочешь, на праздник в честь Малены можешь не приходить, мой виночерпий справится вместо тебя. Мне почему-то кажется, что наша милостивая спасительница нравится тебе не больше, чем мне.

- Это ещё слабо сказано... а знали бы вы, как к ней относится Совёнок! - проворчала я. - Дал бы я ему волю, этой Маленке пришлось бы парик заказывать!

Дункан расхохотался и крепче сжал пальцы на моём локте.

Как жаль, что этот коридор такой короткий.

Весь следующий день я проспала. Изредка сквозь забытие до меня доносились отзвуки пира и весёлой музыки.

В сумерках я всё-таки встала с постели - организм требовал хоть немного пищи.

Вообще-то, он много чего требовал, чего я ему дать не могла. Кажется, чем больше я получала присутствия своего тёмного воина, чем больше прикосновений, взглядов, запаха - тем больше хотелось. Меня физически тянуло к нему, я чувствовала его в любой точке холда, я поворачивалась за ним, как подсолнух за солнцем. И эта связь начинала по-настоящему пугать - потому что я становилась зависимой. И пожалуй, если не найду лекарство... сделаю какую-нибудь глупость.

Вот и сейчас... Зачем-то приоткрыла дверь и прислушиваюсь к шагам в коридоре. Совёнок донёс, что в трапезном зале уже все разошлись - он шпионил там для меня. Между прочим, доложил и что хозяин холда просидел весь вечер во главе стола с каменным лицом, почти ничего не пил и не ел. Когда я уточнила, что по левую руку от него была "виновница торжества", Малена, тут же поняла причину такого воздержания.

Зато простой люд во все лады славил "милостивую госпожу" и "спасительницу". Честно говоря, я даже была рада. Не представляю, как бы себя чувствовала, если б меня так усадили и заставили принимать поздравления. Наверное, под землю готова была б провалиться от смущения. Как ночной зверёк, которого насильно вытащили из норы на свет.

Нет - со зверьком себя сравнивать не стану! Так называла меня она. Малена.

И словно в насмешку над моими мыслями, голос этой гадины послышался и в коридоре. Я аж подпрыгнула.

- Куда ты это тащишь, идиотка? С твоей грацией беременной жабы только расплескаешь. Отдай мне поднос. Милорд сегодня ничего не ел за ужином. Переволновался из-за Тишины. Я сама отнесу ему. А ты ступай прочь, на кухню.

- Но госпожа... - сердитый голос Берты пытается вклиниться в поток медово-ядовитых речей.

- И если услышу хоть ещё одно возражение - отправишься драить нужники! Ты что, не была на сегодняшнем торжестве и ничего не слышала? Нет такого каприза "спасительницы холда", который лорд бы не исполнил. Что стоишь, хлопая глазками? Пошла вон!

Я слушала её, стискивая кулаки. Впиваясь ногтями в нежную кожу до боли. Чувствуя, как леденеет сердце.

Малена снова это делает. Снова зачем-то отирается возле хозяйского ужина.

Сейчас я как никогда понимала Совёнка. Сама бы с удовольствием проредила шевелюру этой стерве, которая возомнила о себе невесть что. Но… не буду же я опускаться до подобного.

А всё-таки жаль, что моего птица нет рядом. Отпросился к Мэгги. Каждую свободную минуту проводит с малышкой – у них дружба. Я даже чуть-чуть ревную.

Ну ничего. У меня тоже есть, что сказать.

Дверь впечаталась в стену с оглушительным хлопком, когда я её распахнула и ураганом вылетела в коридор. Если колдуньям положено быть злыми, то кажется, я на правильном пути. В последний момент вспомнила об осточертевшей шапке и кое-как натянула, подпихивая каштановые пряди внутрь.

Берта прошла мне навстречу – вся красная, на ходу застёгивая пуговку. Хотела что-то сказать – но бросила взгляд на моё лицо и промолчала. Скрылась на чёрной лестнице в самом конце коридора.

Малена замерла точёной статуэткой посреди прохода, балансируя поднос на кончиках пальцев левой руки. Она внимательно изучала содержимое – хлеб, сыр, нарезанное крупными ломтями запечённое мясо с пряностями, овощи, глиняную кружку с золотистой жидкостью. Простая, совершенно не по-лордовски, снедь.

Увидев меня, она вроде бы даже и не удивилась, только иронично выгнула изящную бровь.

- Что, зверёк, стережёшь покой своего хозяина? А ночью что же – спишь на коврике у его постели?

Вместо ответа я выдернула поднос из её рук.

- Ночью он без меня справляется, не маленький, - процедила сквозь зубы.

Малена чему-то рассмеялась, откинув голову и обнажая белую шею в распахнутом высоком вороте тёмно-синего бархатного платья.

- Но вот ужины таскать… это обязанность оруженосца! – пропыхтела я, вскипая ещё больше. – А вы пошли бы уже, отдохнули. Намаялись поди… целый холд от Тишины защищая.

- Не ревнуй, зверёк! – подмигнула Малена. – И мой тебе совет, меньше ходи по комнатам взрослых и м-м-м… голодных мужчин по ночам.

Она не стала предпринимать попыток забрать поднос, и я выдохнула. Кажется, поле битвы в этот раз за мной. А может, я всё себе надумала? Ну не стала бы она так в открытую травить лорда… какой-нибудь гадостью. Или стала? Кто его знает, чему их учат, этих колдуний, в этом мерзком Ордене.

И я всё ещё невольно раздумывала о том, зачем ей могло понадобиться зелье, отчаянно пылая щеками, а ноги уже сами несли к заветной двери.

Совесть и стыдливость я успокаивала тем, что надо же накормить… своего голодного лорда. Хотя и ночь уже почти. Да и… в чём-то Малена определённо права. И уважающая себя девица ни по чём не стала бы… но я-то не девица. Я оруженосец. Днём и ночью прикрывать спину рыцаря – разве не мой священный долг?

Мой осторожный стук.

Его ленивое разрешение войти.

Удивление в серых глазах – ах да, он ведь поручал приносить еду с кухни служанке, а не оруженосцу… Это не мужское дело…

Дукан лежал на широкой господской постели поверх покрывала – вытянув длинные ноги и подложив руки под голову. Я порадовалась, что хотя бы помощь в раздевании ему не потребуется – простая домашняя одежда, широкая рубаха со шнуровкой на груди. Медальон сверкнул синими камнями. Сейчас он не был спрятан на теле, как обычно.

Уютное потрескивание дров в камине.

Я сбросила обувь, прежде чем утонуть голыми ступнями в пушистом ворсе ковра. Блики огня на тёмных волосах, когда Дункан резко сел, скрестив ноги… Я же ничего не делаю предосудительного – отчего так заходится сердце в заполошном перестуке?

- Ну и зачем ты на себя ещё и обязанности Берты взвалил? Сказал же, отоспись сегодня. Ты мне нужен отдохнувшим. Завтра планирую спровадить, наконец, Малену, раз её услуги больше не нужны. И отправимся с тобой объезжать Полуночный край. Проверим, что оставила после себя Тишина.

Я неловко прошла вперёд, переводя дыхание. В шапке было ужасно жарко. Безрукавка давила грудь. В голове метались мысли, и я даже не знала, что радует больше – перспектива поездки вдвоём, то, что Малена уберётся, наконец-то, восвояси, или слова о том, что я нужна.

В довершении всех моих мучений снова проснулась боль в правой руке – отдающая жаркой пульсацией под рёбрами.

Я слишком давно его не касалась. Целые сутки – слишком много для связавшей нас незримой цепи. И сейчас будто кто-то с силой тянул за эту цепь, подтягивая меня всё ближе к источнику моих радостей и горестей.

- Простите за самоуправство, - смущённо ответила я, пряча взгляд. Не знала, куда деть поднос, поэтому неловко пристроила его на узкий стол рядом с кроватью, подвинув свитки и чернильницу. Чуть не спихнула чёрную склянку на пол, ругнулась под нос, опять извинилась.

Дункан следил за моими манипуляциями, посмеиваясь. Протянул руку, взял с подноса кружку, осушил её в пару глотков.

- Будешь? – кивком указал на еду. Я отказалась. Это было слишком… смущающе. Ночные посиделки втроем с Мэгги – одно. Ночные посиделки вдвоём – уже совсем-совсем другое.

- Я сейчас пойду, мой господин. Только хотел сказать – ужин принес сегодня я сам, потому что мне пришлось с боем добывать его в коридоре. Показалось подозрительным, что Малена хотела забрать поднос у Берты и нести вам. Думаю, вдруг что подсыпет по дороге…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Взгляд Дункана стал острым как бритва.

- Согласен, подозрительно. Молодец, что отвоевал! Зная уловки Ордена… не удивился бы снотворному в эле. В смеси с чем поядрёней.

Он поставил кружку обратно на поднос и снова откинулся на подушках. Задумчиво посмотрел в потолок.

- А хотя знаешь, Тэм… Пожалуй, я бы и не отказался сейчас от хорошей порции снотворного. В последнее время плохо сплю… Мне совсем перестали сниться сны. А они мне раньше снились… отличные. Она больше не приходит ко мне во сне…

- Кто? – спросила я, совсем забыв, что собиралась уходить.

- Моя Сказка… два раза она убегала от меня… в третий… больше не отпущу…

Я сделала ещё один шаг и остановилась у самой постели, разглядывая его лицо. В этом мгновении странной, невысказанной нежности. На острие между вчера и завтра. Ночью, когда всё изменилось.

Откинув лохматую голову на локоть, и продолжая хмуриться, Дункан крепко спал.

Малена успела добавить своё зелье.

И пока сонный хмель медленно струился по его венам, пока ночь мягким совиным крылом укрывала нас от целого мира, я понимала всё отчётливей, что не смогу уйти.

Коварство Малены привело к неожиданным последствиям. Оно подарило мне воистину королевский подарок.

Осторожно, на цыпочках – к двери. Запереть на засов. Нам не нужен никто чужой. Вдруг Малена вздумает проверить эффект своего зелья, или ещё кто… никого не пустим.

Снова возвращаюсь к постели. Безумная идея, безумная! Но цепи между нами натянуты до предела. Ещё немного – и порвутся не они. А моё сердце выскочит из груди, по-прежнему прикованное.

Он кажется таким беззащитным во сне… на секунду колет совесть. Наверное, не очень честно так поступать. Хотя – по сравнению с тем, чего хотела от него Малена, зачем она опоила его сонным зельем, мои желания так невинны!

Ордену от него нужен был ребёнок.

Мне от него нужен лишь он.

И ещё одна малость – моя жизнь. Вернуть её обратно, пока не слишком поздно. Пока грызущая боль, что подтачивает изнутри который день, не сломила и не выпила меня до дна. А я не имею права быть слабой – на мне ответственность. За Тихий лес, за жизни людей. И его, и Мэгги, и многих безымянных, о которых я не знаю и никогда не слышала, но которые живы лишь потому, что одна маленькая Хозяйка Тишины регулярно обновляет защитный барьер вокруг Тихолесья.

Быть может, мой план и не сработает вовсе. Но я обязана попробовать.

Присаживаюсь на край постели. Дункан по-прежнему крепко спит. Широкая грудь мерно вздымается. Перемигиваются камни в медальоне. Тени от ресниц на щеках. Неожиданный прилив щемящей нежности сметает все сомнения и страхи.

Я ведь не делаю ничего плохого, правда! Я просто хочу его касаться – без оглядки на мой неловкий маскарад, без опаски, что вот-вот меня раскроют. Сейчас, когда он спит колдовским наведённым сном, я могу не бояться всего этого. Я могу быть собой.

Срываю надоевшую шапку, швыряю на пол. Волосы тугими локонами падают на плечи – ощущение такое, будто разбила стальной обруч, сжимавший виски смертельными тисками. Как же хорошо! Ещё бы безрукавку туда же, и остаться в одной просторной рубахе, вздохнуть полной грудью – но моё нечаянное безумие всё же не настолько безумно, чтобы начать раздеваться. Хватит и одного сумасбродного поступка. Вся надежда на мастерство Малены в зельеварении и то, что её сонное зелье достаточно крепко, чтобы Дункан не проснулся от моего присутствия рядом.

Какая ирония! Разве я могла подумать еще недавно, что стану думать о Малене так? Но сейчас я даже ей благодарна. Потому что её подлянка подарила мне драгоценные минуты наедине. Когда я наконец-то смогу прикоснуться к этому мужчине так, как мне хочется и так долго, как только смогу – чтобы проверить свою теорию.

Хотя… кому я вру. Конечно, не только поэтому.

И всё же. Пророчество сковало нас в тот момент, когда Дункан меня коснулся. Этого нельзя было делать, это было запретно. И предсказано было, что смертельно опасно. В этот момент он как будто забрал себе мою жизнь, и с тех самых пор держит её в руках. Так не должно быть – так не может больше продолжаться! И моя теория состояла в том, что если я смогу по-настоящему долго к нему прикасаться, моя энергия, моя магия, мои жизненные силы вернутся обратно.

Вот сейчас и проверим.

Я глубоко вздохнула, отёрла вспотевшую ладонь о штаны.

Мысленно дала себе пинка. Хватит волноваться, Тэмирен! Как вор на месте преступления, которого вот-вот настигнут, ей-богу. Наверняка, Малена в случае удачи – и то бы так не волновалась! Да что там – зуб даю, не волновалась бы совсем. А я-то не собираюсь делать с ним ничего… неприличного. Так, за ручку подержусь… наверное.

Но рука моя сама собой потянулась к его лицу. Вот поделом будет, если разбужу! Но удержаться было выше моих сил.

Сделала то, чего мне так давно хотелось – разгладила кончиками пальцев хмурую складку меж бровей. Дункан вздохнул. Но выражение лица его стало спокойным и каким-то… умиротворённым. И не проснулся, хотя повернул голову в другую сторону – ко мне. Это придало мне уверенности.

Тыльной стороной ладони – по шершавой щеке. Колючки отросли. Это были волнительные дни – когда ждали Тишину. Не до бритья, наверное. Но мне так нравилось больше. Напомнило те дни, в Тихом лесу, когда он был только мой. Принадлежал только мне одной на всём белом свете. Удивительное чувство! И сейчас было почти так же.

Осмелев, раскрасневшись, ныряю пальцами в его волосы, удивляюсь их неожиданной мягкости. Почему-то казалось – будут жёсткими, такими же, как его характер. А он снова меня удивляет.

Боль уже отступила – я даже не заметила, когда это случилось. Просто схлынула без следа, смытая чистым, ничем не замутнённым наслаждением. Это сладко – невероятно сладко, касаться его кожи. С ним я превратилась в настоящую сладкоежку.

Время застыло, усмирило свой бег, утратило значение. Да и что такое время? Его придумал человек. Времени просто нет в бесконечном и вечном мироздании. До меня, до нас – всё так же всходило солнце на востоке и садилось на западе. Так же вгрызались в землю упорными корнями деревья. Так же цвели цветы и небо осыпалось дождями. И после нас всё останется таким же.

А значит, не нужно торопиться жить. Прямо сейчас, в этом замершем мгновении – я счастлива. Поэтому не хочу даже думать о том, что будет дальше. Что будет, если у меня не получится разорвать связь.

Гори оно всё синим пламенем! Он всё равно не узнает.

Кладу руку ему на грудь и клонюсь ниже – к губам. Плотно сомкнутым, жёстким, по-мужски красивым. Если завтра меня здесь уже не будет… Если завтра меня не будет не только здесь, если просто не будет… Я хочу унести на губах вкус его поцелуя.

Я пропустила миг, когда всё изменилось. Когда рисунок его дыхания стал иным. Рваный ритм, глубокие вдохи. Опаляющий жар, что исходил от его кожи, капелька пота, бегущая по виску… всё это должно было подсказать мне, наивной, что не только сон-трава была в зелье Малены. Потому что для выполнения её плана никак нельзя было, чтобы мужчина просто валялся в постели до утра сонным бревном.

Но я была слишком наивна, чтобы о таком подумать.

Прежде, чем я коснулась его губ, веки Дункана дрогнули. Я замерла перепуганным зверьком – готовясь бежать, если он откроет глаза.

Но не успела.

Не открывая глаз, заблудившись на перепутье меж сном и явью, он почувствовал всё же моё присутствие. Одной рукой поймал и сжал моё запястье, другой – сдавил в медвежьем объятии талию.

Рывок – и я оказываюсь под ним. Моё выбитое дыхание. Тяжесть его тела.

В моих безумных, безумных фантазиях, которым я иногда давала волю, мне казалось, что такой медведь, как он, просто раздавил бы хрупкую меня. А вот теперь оказывается, что эта тяжесть – она как благословение. Как обещание, как клятва – в том, что ты нужна. И никуда-никуда тебя не отпустят. И не нужно тебе больше никуда бежать. Потому что единственное, самое правильное место на свете – то, где ты находишься прямо сейчас. И тело отвечает на эту клятву – признавая, подчиняясь в немом ответном обещании. И вот уже темнеет в глазах, и кровь бежит толчками в унисон.

Синие камни таинственно мерцают в прячущем нас полумраке. Медальон покачивается надо мной, когда Дункан замирает на пару мгновений, так и не открыв глаз – а потом склоняется, чтобы уткнуться носом мне в шею. Жадно втянуть аромат.

- Ты всё-таки пришла… снова… я же говорил, что больше не пущу…

Его губы на моём пульсе. Обжигают кожу на шее первым, самым жгучим и сладким поцелуем. От которого все мысли в моей голове осыпаются лепестками роз, и я совершенно забываю о том, что должна сказать или сделать. Я, кажется, хотела остановить, сказать, что это ошибка, что он просто бредит… или попросить не останавливаться? Мои пальцы впиваются в плечи – чтобы оттолкнуть, или прижаться сильнее? Я не знаю. Я забыла.

Проклятое колдовское зелье. Понимает ли он сейчас, что происходит? Осознаёт ли, кто я?

Но, кажется, наши тела знают лучше. Они знают ту правду, которая не видна разуму, затуманенному магией, травами, страхами и предрассудками. Правду – древнюю, как мир и жестокую, как удар кинжала.

Мы нужны друг другу. Несмотря на ложь между нами, его ненависть к колдуньям, мой долг и его долг, которые тянут нас в разные стороны.

Отчаянно нужны.

А всё-таки жаль, что я не успела поцеловать его по-настоящему.

Горячая ладонь нетерпеливо врывается под одежду. И касается того, чего не бывает и быть не должно у мальчишки-оруженосца.

- Дункан… - мой испуганно-удивлённый шёпот.

Камин почти догорел, в комнате совсем темно. Лишь слабые отблески умирающего огня рисуют очертания его тела.

Он застывает надо мной – неподвижный, как каменное изваяние. Открывает глаза – и бешеный, чёрный как ночь взгляд, в котором зрачок полностью съел серую радужку, останавливается на моём лице. И по мере того, как постепенно рассеивается дурман, в этом взгляде появляется осознание.

Кольцо на моей левой руке, Кольцо-Печать, которое так долго скрывало меня защитными чарами, с тихим печальным звоном распадается в пыль. Она чёрной струйкой стекает с пальца на смятую постель.