Хирургические убийства

Глава 4. ТАИНСТВЕННОЕ СИМЕЙСТВО ПАРК

Ставки на эпичный бой Хироши-Санка с Артом Кувалдой принимала привлекательная женщина за изящным столиком. С двух сторон от неё скучали двое мордоворотов в национальных артанских куртках, не стесняющих движения. Один вид этих парней с бритыми головами душил в зародыше всяческое желание попытаться присвоить деньги со ставок, которые сотрудница клуба аккуратно прятала в лакированную шкатулку из Делящей небо.

— Ты будешь делать ставку? — поинтересовался у коррехидора Цукисима, и его рука, скользнувшая в карман, красноречиво говорила, что сам-то сотрудник Королевского Адмиралтейства уже вложился в будущий бой.

— Нет, дружище, — Вил проводил глазами высокого, чуть сутулящегося мужчину, чьё лицо показалось ему смутно знакомым, — мы ведь здесь из-за расследования.

— Очень даже зря. Ничто не мешает совмещать работу и удовольствие, — он заговорщицки подмигнул, — мне, к примеру, подобные деяния всегда удавались. Неужели нет желания чуточку пощекотать нервы?

— Ни малейшего.

— Арт, прозванный Кувалдой за свои мощные кулаки, — нимало не смутился Цукисима, — прошлогодний чемпион, шести сяку росту, руки длинные, как у гориллы, да и весу в нём порядочно. Обычного бойца вырубает с одного удара. Однако ж, говорят, несговорчив, гордец, и склонен впадать в буйство. Ходят слухи, — он тонко улыбнулся, как человек владеющий информацией, что скрыта от обычных людей, — на его счету трое убитых на ринге. Его с осени теснит санка. Мало того, что этих бродяг не особо жалуют в Артании, так парень ещё и молод, а также хорош собой. Немало женских сердечек таяло, когда полуобнажённый боец выходил на ринг. И вот сегодня, — та-дам! — ожидается битва, в ходе которой Кувалда вырубит своего противника в третьем раунде. Вся фишка в том, что два предыдущих боя были за Хироши-Санкой, так что, поставившие на Кувалду окажутся в выигрыше, и в весьма порядочном. Такие вот дела.

Казалось, друг близнецов Окку чувствует себя в клубе, как рыба в воде. Он кивал знакомым, сверху вниз поглядывал на озирающихся новичков, посмеивался над кружком хорошо одетых артанцев, один из которых громогласно рассуждал о достоинствах Хироши. Он сыпал терминами, навроде «андердог», «кросс», рассуждал о качестве канваса, утверждая, будто бы точно знает, сколько денег клуб отвалил за новое покрытие ринга. Рика подумала, что неплохо было бы расспросить всю эту тёплую компанию о паже, но коррехидор увлёк её дальше.

Цукисима умудрился занять для них не самые плохие места в третьем ряду, откуда прекрасно было видно возвышение ринга, освещённое ярким светом магических прожекторов. Толпа волновалась, по зрителям прокатывался низкий гул, какой бывает, когда множество людей непременно желают высказать своё мнение, не дожидаясь, когда договорит собеседник. На ринг взобрался мужчина в куртке чёрного цвета с белой эмблемой клуба.

— Это — судья, — возбуждённо пояснил Цукисима, — куртки цвет указывает на его полномочия.

Гул толпы немного поутих, а когда человек в красной куртке поднял руку, стих совершенно.

— Господа! — выкрикнул судья осипшим голосом (то ли он страдал простудой, то ли его голос был сорван), — вы скоро станете свидетелями битвы года. За пояс чемпиона сегодня сражаются, — он сделал паузу, во время которой надтреснутый мужской тенорок потребовал: «Ну же, не тяни кота за хвост!». Человек в ярком пятне прожекторов сурово глянул в сторону нетерпеливого зрителя и продолжал, — сегодня алый угол ринга занимает Хироши по прозвищу Санка, молодой боец, восходящая звезда нашего клуба, успевший одержать уже восемь побед!

Раздвинув канаты, на возвышение поднялся кучерявый парень в шёлковом алом халате, из-под которого виднелись босые ноги. Запястья рук его были тщательно перебинтованы. Он поглядел на всех сонными круглыми глазами с поволокой, кривовато улыбнулся и поприветствовал зал поднятием правой руки. Зрители ответили бурным рёвом и овацией.

— Лазурный угол ринга нынешним вечером остаётся за неизменным любимцем публики. Он непробиваем и свиреп, аки дикий бык, силён, словно горный лев, встречайте: несравненный Арт Кувалда!

Соперник Санки легко перескочил через канаты ринга, несмотря на свои внушительные размеры. Рика затруднилась бы на глаз определить рост лазурного бойца, но на первый взгляд он казался таким же высоким, как Вилохэд, только раза в два массивнее. Под синим халатом угадывались мышцы, то тут, то там натягивавшие шёлк одеяния. Кувалда ходил босяком, и руки его также плотно были схвачены бинтами. Цукисима перехватил взгляд чародейки и не преминул объяснить:

— На западе материка при боях принято надевать специальные перчатки, но у нас и в Делящей традиционно дерутся голыми руками, а полотняные бинты долженствуют защитить связки и суставы.

Девушка кивнула. Тем временем, неспешно прохаживавшийся Кувалда скинул халат, демонстрируя своё мощное тело во всей красе. Зрители наградили его долей восторженных выкриков и хлопали в ладоши ничуть не меньше, чем его противнику. Вскинутый к потолку кулак тоже сопровождался должной мерой восторга. Какая-то дамочка с галёрки даже велела размазать выскочку.

— Все готовы насладиться редким зрелищем битвы титанов? — вопросил судья, с интонациями свадебного тамады, — все готовы поддерживать своего кандидата?

— Да! — хором ответили зрители, видимо, подобные вопросы не были редкостью.

— Тогда, — пауза, заполненная тишиной, — первый раунд! Но прежде обязательная публичная проверка на магические усиления. Вы ведь знаете, господа, что использование любой магии категорически запрещается правилами нашего клуба. Нарушителю автоматически присуждается по-ра-же-ни-е!!!

На сцене появилась не особенно одетая девица, вид которой несколько шокировал чародейку, которой не приходило в голову, что в таком виде женщина может появиться на людях. В руках у девицы был огромный амулет в виде стилизованной бычьей головы из какого-то блестящего металла.

— Даже при малейших следах усиливающего, обезболивающего либо какого иного зелья, а также заклятия, — судья окинул суровым взглядом обоих участников, — наш любимый бычок подаст сигнал.

В зале воцарилась тишина. Слабо одетая сотрудница клуба с демонстративной тщательностью проверила и Санку, и Кувалду с ног до головы, однако ж амулет никак не среагировал; она удалилась, позволив на прощание в последний раз полюбоваться своей безупречной фигурой.

Раздался гонг, и стоящие друг против друга участники схватки ринулись друг на друга.

— На мой взгляд молодой Санки выглядит гораздо слабее своего противника, — негромко заметила Рика, — в чём интрига? Взгляните, какой удар получил бедный кудряш, кажется, ему даже рассёкли щёку.

— Кувалда проделал хук, — возбуждённо зашептал Цукисима, — однако ж фишка сегодняшнего боя в том, что большинств считает андердогом Кувалду. Хироши всегда поначалу уходит в защиту, он вызнаёт манеру боя соперника, примечает его любимые приёмы и характерные удары. Затем, где-то во втором раунде, начинает подбирать ключи, то есть сам пробует различные техники. И, уж вы можете поверить мне на слово, этих самых техник у парня пруд пруди. Не даром же его считают самородком, талантом. В обычном матче у Кувалды не было бы ни единого шанса, поэтому борёкудан и устроили договорняк. Не знаю уж, чем прижали гордого и несговорчивого санку (их народ, вообще, сволочизмом по жизни страдает), но у кудана есть рычаги воздействия. Поглядим, как Хироши свою роль отыграет. Мало проиграть бой, его нужно проиграть красиво и так, чтобы ни у кого даже мысли о договорняке не закралось.

Тем временем оба спортсмена продолжали безжалостно мутузить друг друга под одобрительный рёв толпы. В какой-то момент вновь прозвучал гонг, и оба парня, уже основательно помятые разошлись по своим углам. Там помощники и тренеры промыли царапины, дали напиться своим подопечным и снабдили полотенцами.

Второй раунд оказался более зрелищным и одновременно с этим и более жестоким. Как и предсказывал друг братьев-близнецов Вилохэда, Хироши-Санка перешёл в нападение. Удары его были строго рассчитанными и почти всегда достигали цели. Он ловко бил короткими прямыми ударами (Цуки тут же продемонстрировал свою осведомлённость, пояснив, что Рика наблюдает один из излюбленных его приёмов — тычок или, как его называют иностранцы, джеб). Но и самому Хироши тоже доставалось, несколько раз он буквально отлетал от мощных ударов Кувалды. При этом часть зала болела за Кувалду, награждая его подбадривающими выкриками и свистом, а другая часть, по всей видимости они вложились в ставки на кудрявого санку, давала своему фавориту понять, насколько сильно он разочаровал их. Мощный перекрёстный удар — и Хироши падает лицом вниз. Парень даже полежал несколько секунд без движения: то ли правда удар покосил его, то ли притворялся, выполняя условия боя.

Хироши поднялся на четвереньки, по-собачьи потряс своей кудлатой головой и, пошатываясь, принял боевую стойку.

— Слабак! — кричали из зала, — ты просто слабак!

— Не разочаруй нас! — вторили с другой стороны, — мы любим тебя, Санка!

— Добей его, Кувалда, — ревела галёрка.

Посреди всей этой вакханалии страстей чародейка обратила внимание на двоих сравнительно молодых мужчин, на удивление спокойно сидящих в первом ряду. Волосы на их головах курчавились совсем как у Хироши. Казалось, этих двоих абсолютно не волновало происходящее на ринге, более старший, с окладистой чёрной бородой зачем-то держал в руках свёрнутую одежду.

Второй раунд завершился.

— Сколько всего раундов? — спросила Рика.

— Три, — ответил Вил, — это даже мне известно.

— И из-за столь короткого развлечения люди готовы ехать сюда? — с сомнением заметила чародейка.

— Сегодня бой чемпионов, — со значением ответил Цукисима, — а в обычные дни происходит несколько боёв.

Бодрый обмен пинками, тычками и размашистыми ударами, прервал звук гонга, и противники, бросая друг на друга злобные взгляды, разбрелись по своим углам.

— Кувалда звереет, — прокомментировал происходящее Цуки, — видите, у него глаза кровью налились?

Рика, которая не могла похвастаться особенно острым зрением, нейтрально кивнула, а Вил пустился в рассуждения, что краснота глаз может свидетельствовать не только о том, что Кувалда впадает в ярость, а являться следствием банальной травмы. Собеседник не думал соглашаться с коррехидором и гнул свою линию, а чародейка от нечего делать принялась наблюдать за вторым бойцом, угол которого находился чуть правее их мест. Вроде бы Хироши сидел в расслабленной позе, но костяшки пальцев, сжимавших полотенце, побелели. «Видимо, — подумала она, — ему страсть как не хочется проигрывать». Тренер что-то монотонно говорил санке на ухо, тот временами кивал, а его странно несфокусированный сонный взгляд блуждал по рядам зрителей.

— Напрасно ты, Вилли, не поставил на Кувалду, — вещал Цукисима, свысока поглядывая на коррехидора, который наблюдал за зрителями, прикидывая, к кому подойти с расспросами о паже, — у меня верные источники, а подзаработать просто так, внеся сумму за нужного кандидата, — вообще особенное удовольствие.

— Вот и наслаждайся, — рассеянно ответил Вил, подумав, что Тохи могла запомнить женщина, принимающая ставки, или её охранники. Зрителей слишком много, а значит, и шансы напасть именно на того человека, кому запомнился паж, невелики. У сотрудников более намётанный взгляд.

Перерыв завершился, и по удару гонга противники снова встали друг против друга. Судья дал команду, и бой продолжился. Но тут даже чародейке, абсолютно далёкой от этого кровавого вида спорта, бросилось в глаза, что что-то изменилось. Нет, Арт Кувалда продолжал подтверждать своё прозвище, пёр напрямую, попытался даже захватить противника в свои медвежьи объятия. Но Хироши неуловимым движением ускользнул от мощных рук, ухитрившись при этом провести два немыслимо быстрых ударов левой рукой.

«Да он — левша, — подумала Рика, — интересно, осложнит ли это бой противнику»?

— Осложнит, натурально, — ответил Цукисима, оказалось, что последнюю фразу чародейка в задумчивости произнесла вслух, — большинство людей — праворукие, и тренируются спортсмены по большей части с такими же, как и они. Леворукость Санки — ещё один козырь в рукаве восходящей звезды. Странно только, что он стал бить левой. Мне говорили, что ему запретили это делать.

Эти, казалось бы, не так чтобы очень уж сильных удара, буквально вывели Кувалду из равновесия. Он мгновенно развернулся и попытался ударить коленом в прыжке, обрушив тем самым весь свой немаленький вес на противника и сбить его с ног. Но санка легко, словно танцуя, уклонился, ответив пинком ногой с широкого разворота в спину. Кувалда упал, но тут же вскочил на ноги и рванулся, выбросив вперёд правую руку. Удар пришёлся вскользь, Хироши почти удалось уклониться от мощного кулака, а его противник ударил второй рукой по дуге, как раз с той стороны, куда уклонялся санка. Парень упал. Судья принялся громко, при полностью притихшем зале считать.

— Раз, два, три, — с точно рассчитанными паузами падали слова счёта, — четыре…

Хироши пошевелился и попытался встать.

— Лежи, лежи, — бормотал Цукисима, — всё как по маслу, в таком нокауте никто не посмеет усомниться.

Однако, у самого Хироши-Санки на этот счёт явно имелось собственное мнение. На драматичной восьмой секунде он легко вскочил на ноги и нанёс не ожидающему подобной прыти сопернику серию коротких нечеловечески быстрых ударов в голову с силой, какую Рика даже и предположить не могла в таком хрупком парне. Если бы Кувалда весил хотя бы на четверть меньше, от последнего удара он, наверное, взмыл бы в воздух и грянулся вниз, пятная канвас кровью, выплеснувшейся из носа и ушей. Его голова дёрнулась, и он затих.

— Раз, два, три, — вновь принялся считать судья в полной тишине.

На слове «десять» зал взревел. Люди вскакивали со своих мест, шумели, ругались, ликовали. Какие-то мрачные личности в тёмно-синих одеждах принялись пробираться сквозь беснующуюся толпу от входа к рингу. И тут-то Рика поняла, зачем в первом ряду сидели те двое, что равнодушно наблюдали за ходом поединка. Хироши соскользнул вниз, сбросил алый обращающий на себя внимание халат, и облачился в неприметную серую куртку и широкие чёрные брюки. Пригнувшись, все трое направились в противоположную от спешащих к рингу борёкудан сторону. Через несколько секунд троица санку скрылась за дверью служебного хода.

Когда чародейка перевела взгляд на ринг, она увидела, как над бездыханным телом Кувалды склонились тренер и судья, и последний взывал: «Убили!», требуя при этом почему-то врача.

— Да он жив, — проговорила она, мельком глянув на распростёртого, истекающего кровью Кувалду, — здесь есть врач? — вопросила она уже достаточно громко, чтобы её могли услышать окружающие.

— Я не чужд медицины, — сбоку к рингу протискивался высокий мужчина в элегантном сером костюме, — но боюсь, — сказал он, поравнявшись с чародейкой, — моя помощь не понадобится. Тут услуги гробовщика будут более уместными.

— Нет, нет, — заверила его Рика, — он жив, проверьте. Полагаю, глубокий обморок, если не кома. Помогите ему, пока не поздно.

— Боги, боги, — стонал вполголоса Цукисима, — боги удачи! За какие мои прегрешения в прошлой и нынешней жизни вы столь жестоко обходитесь со мною?

Чародейка догадалась, что из-за неожиданной победы Хироши-Санки друг близнецов расстался с весьма солидной суммой денег.

— Други мои, — проговорил мгновенно погрустневший Цукисима, — я вынужден покинуть вас. есть удары судьбы, кои каждый уважающий себя мужчина должен пережить в одиночестве. Я остановился в отеле «Королевские слёзы». Если понадоблюсь, найдёшь меня там.

Вил кивнул и предложил подойти поближе. Констатация смерти, если спортсмен всё-таки умер, требовала присутствия коррехидора, как, собственно, и дальнейшая бумажная волокита.

Врач тем временем уже опустился на колени перед Кувалдой и пытался нащупать пульс на шее.

Внезапно поза наклонившегося над спортсменом мужчины пробудила воспоминание. Не даром весь его вид показался чародейке смутно знакомым, очень похоже наклонялся он над манежем с поверженными крысами. Они видели этого, как он выразился, не чуждого медицине артанца на травле крыс.

Пока врач делал искусственное дыхание и ритмично надавливал пострадавшему на грудину, Рика успела шепнуть о своём открытии коррехидору. Тот кивнул и предложил дождаться незнакомца. Посещая одни и те же увеселения, он запросто мог пересечься с Тохи.

Кувалда пришёл в себя, врач давал какие-то распоряжения тренеру, тот внимательно слушал, кивая практически при каждой фразе. Затем мужчина покрутил головой, заметил чародейку с четвёртым сыном Дубового клана и махнул им рукой.

— Я заприметил вас ещё на травле крыс, — проговорил он, приглаживая свои русые волосы, растрепавшиеся от оказания помощи, — позвольте отрекомендоваться: Эрнст Са́то, военный врач в отставке, — он поклонился, — надеюсь, вы не расцените мой интерес к вам, как неподобающую дерзость?

— Нет, — ответил за них двоих Вил, — я же, к своему стыду, вас совсем не узнал, — коррехидор лгал, он тоже вспомнил высокого мужчину с густыми тёмными бровями как раз в тот момент, когда тот заявил, что имеет некоторое отношение к медицине. Меня зовут Вилли, а прелестная дама, что так мило смущается, это Эрика.

— Меня буквально снедает любопытство, — Эрнст чуть наклонил голову набок, и Рика подумала, что он слишком молод для армейского отставника, скорее всего, доктор где-то получил ранение, и его списали, — Эрика, как вам удалось на таком расстоянии увидеть, что Арт Кувалда жив? Я ведь со всем своим не таким уж маленьким опытом был уверен, что он умер. Кожные покровы бледные, грудь не поднимается от дыхания, да и кровь из ушей — не самый совместимый с жизнью признак. Как вы узнали?

— Я, — растерялась чародейка. Ну, не говорить же, право слово, первому встречному, что ты — посвящённая богу смерти с пяти лет, и эту самую смерть чуешь нутром, — я…

— Рикочка когда-то пережила шок от смерти любимой кошечки, что печально скончалась у неё на руках, — покачал головой коррехидор, — шок был настолько сильным, что пробудил у неё в душе некую способность видеть смерть. Знаете, на охоте — весьма удобно. Она лучше моих охотничьих собак может отыскать подстреленную дичь.

Доктор засмеялся, а чародейка подумала, что насчёт собак — явный перебор.

— Отличное, между прочим, умение, — похвалил новый знакомый, — а что, если я возьму на себя смелость пригласить вас выпить по бокалу хорошего вина? И заодно вы расскажете мне, какие-такие дела вынуждают вас проводить вечера в подобных местах. Ой, не делайте таких больших глаз, Эрика, я умею сложить два и два. Вы не ставили ни на собак, ни на этих, — кивок в сторону уносимого Кувалды, — но оба мероприятия досидели до конца. Значит, вопрос в ином. Так ведь?

— Эрнст, вы поразительно догадливы, — улыбнулся тонкой светской улыбкой Вил, — мы с радостью принимаем ваше предложение. Кто знает, может быть вы сможете нам помочь в нашем непростом деле.

Может быть господин Сато и сгорал от любопытства вызнать о важном и непростом деле своих новых знакомых, вынуждающих их таскаться по злачным местам Артанской столицы, но окружённый возбуждённой от внезапных выигрышей и проигрышей толпой поинтересоваться не сумел. Затем была поездка на магомобиле, во время которой Эрнст не переставал восхищаться замечательным изобретением, превращающим любые передвижения в сущее удовольствие.

Ресторан было позволено выбрать их новому знакомому. Эрнст немедленно испросил позволения всех угостить. Когда первые бокалы за знакомство были выпиты, он возвратился к главному вопросу: какое важное дело обременяет его новых друзей (а друзьями они были объявлены ещё на выходе из «Бойцовского клуба»), и не может ли он, Эрнст Сато, каким бы то ни было образом поспособствовать скорейшему его разрешению.

— У Эрики пропал кузен, — привычно соврал коррехидор, потягивая вино, отдающее розой, — парень не появляется дома уже пятый день. В куртке мать обнаружила купоны с травли крыс. Вот так мы и ходим, расспрашиваем, пытаемся хоть что-то выяснить.

— Да, — поддакнула чародейка, — наш Денни — очень увлекающийся молодой человек. Тётушка опасается, не убили ли его где-нибудь в тёмном переулке.

Вил тем временем показал новому знакомому магографическую карточку.

— По поводу «убили» — это вот вряд ли, — задумчиво произнёс Эрнст, внимательно разглядывая покойного пажа, — пять дён назад? Если б что-то подобное произошло, то вашим родным, Эрика, уже давным-давно сообщили бы. Вы даже не представляете, как шустро работает наша Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя. Все убитые или умершие при сомнительных обстоятельствах сразу попадают к ним. Так что, по поводу несчастного случая или убийства можно не переживать. С вашим Денни, я думаю, иное случилось.

Он возвратил карточку Вилу.

— И что с ним могло произойти? — подтолкнула разговор чародейка. Привычка их нового знакомого придавать самым своим обыденным словам какой-то особенный тайный смысл начинала действовать на нервы.

— Видите ли, уважаемая госпожа Эрика, — мужчина улыбнулся несколько грустной улыбкой, от которой его широкий полногубый рот стал ещё шире, обозначив складки на щеках, — в нашей прекрасной столице имеются места, где человек может застрять не то, что на несколько дней, там неделями пропадают.

— И что же это за места такие?

— Некоторые люди содержат салоны, — последовал уклончивый ответ, с развлечениями на любой вкус. Возможно, в одном из таких салонов и завис ваш кузен Денни.

— Насколько я себе представляю, — возразила чародейка, — под понятием «салон» скрывается нечто навроде приёма гостей с ужином, чаепитием и толикой невинных развлечений. К коим я бы отнесла игру на клавикордах, совместное исполнение романсов, карточный стол для старшего поколения и танцы для молодёжи. В моей голове, дорогой Эрнст, просто не укладывается, каким образом мой бедный кузен Денни мог, как вы изволили выразиться, зависнуть в подобном доме? Он что, у них поселился?

— Вилли, — Эрнст почему-то обратился не к Рике, задавшей прямой вопрос, а к её спутнику, — вам несказанно повезло найти в наш развращённый век в нашей испорченной столице столь невинную душу. Завидую.

— Эрика, — коррехидор посчитал нужным вмешаться, — господин Сато имел в виду, что под видом благопристойных вечеров в подобных домах маскируются совершенно иное времяпрепровождение, порой конфликтующее с законами Артанской империи.

— Именно так, — подхватил Эрнст, — именно так, — казалось, осведомлённость Вилохэда доставляла ему некое, особенное удовольствие, — развлечения в таких салонах весьма разнообразны и способны удовлетворить даже самого взыскательного охотника за острыми ощущениями. Попробуйте поискать вашего исчезнувшего кузена там.

— Ваше предложение не лишено смысла, — проговорила Рика, она была недовольна, что её назвали невинной душой, да ещё и уличили в неосведомлённости, — но как мы туда попадём? Ведь подобные заведения не вывешивают объявлений на фонарных столбах, не печатают приглашений в «Вечернем Кленфилде», не посылают симпатичных девушек раздавать на улицах открыточки со словами: «Посетите наш притон»!

— Естественно, никто ничего подобного не делает, — усмехнулся Эрнст, — в такие места попадают строго по рекомендации знакомых.

— Раз уж вы издалека начали подводить к теме подобных увеселений, — проговорил Вил лениво, словно происходящее не имело для него серьёзного значения, — полагаю, вам известны лица, что могут направить нас в нужное место?

— Да. И это лицо — я. Вы слышали когда-нибудь о госпоже Парк?

Рика и Вил ответили, что им ничего не известно о даме с такой фамилией.

— Так вот, — проговорил Эрнст, — после того, как мы с вами пересеклись в местах подобных «Бойцовскому клубу», было бы абсолютно бессмысленно попытаться скрывать, что я тоже не чужд поиска острых ощущений, посему и выход на салон госпожи Парк у меня имеется.

Он вытащил из кармана отрывные спички и положил их на стол.

— Адресок я запишу. Для того, чтобы попасть в салон, достаточно на входе сказать швейцару ключевую фразу: «Сакура опадает, и лепестки ветер уносит», — это фраза весеннего сезона. Она обеспечит вам доступ к весёлому вечеру в кругу семейства Парк и их друзей. А вот, чтобы заполучить возможность окунуться в омут более серьёзных впечатлений, вам понадобится вот это, — он постучал пальцем по чёрно-фиолетовой картонке, к которой был прикреплён десяток странных спичек с лиловыми головками, — покажите спички любому члену семьи, и вам укажут дальнейший путь. Не стану исключать, что ваш кузен успел пройти по нему довольно далеко.

— Наркотики? — негромко поинтересовался Вил.

— Я вам ничего не говорил, — протестующе поднял руки Эрнст, — просто кивну головой, а вы уж истолковывайте мой жест доброй воли, как угодно вашей душе. Как я понял по магорафии, ваш кузен не из простых будет: форма закрытой школы, причёска и всё такое. Парки — пожалуй, самое приличное из всех подобных мест в Кленфилде, так что, если уж Денни где завис, то большие шансы, что там. Однако, если вы вдруг вздумаете донести властям, на моё свидетельство можете не рассчитывать. Я стану категорически всё отрицать, вплоть до нашего с вами знакомства.

Рика крутила в руке странные чёрные спички, и они казались ей смутно знакомыми. Где-то совсем недавно ей на глаза попадалась такая же картонка с пурпурной орхидеей. Но где?

Их новый знакомый заторопился, сославшись на необходимость завтрашнего раннего подъёма, решительно отказался разделить счёт и, оставив щедрые чаевые, откланялся.

— Вам не показались спички знакомыми? — спросила Рика, у которой в душе занозой засело неприятное чувство дежа-вю, порождённое чёрной цветочной картонкой.

— Нет, — покачал головой коррехидор, — не думаю, что я где-то удостоился лицезреть их, подобная безвкусица непременно обратила бы на себя моё внимание.

— А у меня строго обратное чувство. Я точно видела такую картонку, но никак не могу припомнить, при каких обстоятельствах это произошло.

— Выбросьте из головы, — Вил вёз чародейку домой, — вряд ли данный факт имеет важное значение. К тому же у вас перед глазами могло промелькнуть похожее сочетание цветов, или изображение орхидеи. Завтра вечером отправимся к этой таинственной госпоже Парк и увидим всё собственными глазами.

Всё сказанное коррехидором было разумно и правильно, однако ж хищного вида пурпурный цветок никак не желал выходить из головы. Рика помучалась немного, потом решила сколдовать нить памяти. Для этих целей она достала клубочек тончайшего натурального шёлка, сбегала на кухню за спичками и вызвала Таму. Фамильяр, последние дни скучавший без дела в духовном плане, с радостью откликнулся на зов, засуетился; череп трёхцветной любимицы с кошачьей настойчивостью принялся ластиться к щеке, норовя лизнуть в губы призрачным лиловым язычком. Чародейка погладила Таму и попросила спокойно посидеть пару минут, та послушно уселась на спинку кровати и продолжала любовно следить за каждым движением чародейки.

Рика же тем временем капнула двадцать три капли розмаринового масла (вспомнилось знаменитое: «Розмарин — это для памяти»), сняла столь удачно нарисовавшуюся над окном паутинку и, подумав, добавила для верности несколько капель любимых духов. Ими же смочила кусок шёлковой нити, обмотав предварительно трижды вокруг указательного пальца, — вряд ли ей довелось увидеть треклятые спички ранее трёх дней назад. Замкнула магические цепи, сосредоточилась и легонько подула — знакомый серебристый огонёк мгновенно съел угощение. Тама сорвалась с места, закрутилась вокруг исходящей ароматным дымом плошечки, ухватила острыми зубками дымную струю, перевернулась пару раз в воздухе, завязывая на ней замысловатые узлы, а затем подлетела к хозяйке и аккуратно опустила ей на голову эдакий полупрозрачный венец. Чародейка закрыла глаза. Так. Фиолетовые орхидеи на витрине цветочного магазина в центре Кленфилда, пожилая женщина с видом попрошайки торгует спичками вразнос возле ресторана, где они сегодня были с господином Сато. Заклятие сработало как надо: перед мысленным взором Рики теперь будут последовательно вставать все спички и орхидеи, которые попали в её поле зрения за последние три дня, независимо от того, запомнила она их или нет. Дальше калейдоскопом мелькали коробки спичек в магазинах и руках случайных прохожих, обгоревшие спички в пепельницах, вышитые орхидеями весенние артанские наряды придворных дам, на секунду перед мысленным взором встал даже пакетик с неизвестным наркотиком, который им передал доктор Нода. За это воспоминание зацепилось другое — смятая чёрно-фиолетовая картонка в пепельнице на подоконнике. Стоп. Рика мысленно приказала картинке возвратиться. Да, конечно! Родная сестра переданных Вилу клубных спичек лежала в пепельнице королевского пажа Ирвина Тохи, к тому же пакетик с желтоватым порошком, который и свёл в могилу королевского пажа, также был помечен изображением экзотического цветка. Всё сходится: Тохи бывал в салоне госпожи Парк, покупал там дурь. Скорее всего, в день своей смерти успел принять прямо там, потом добавил дома — и готово дело.

Рика со спокойной совестью прервала поток из цветочно-спичечных образов, отблагодарила фамильяра капелькой собственной крови и отправилась на боковую.

Утром ей уже на входе передали, что госпожу корнера ожидают его сиятельство господин коррехидор. Рика с подозрением воззрилась на лицо патрульного, опасаясь увидеть гаденькую ухмылку или нечто подобное, но круглая физиономия парня была настолько бесхитростной и открытой, что чародейке пришлось признать: никакой издёвки или тайного подтекста сообщение не содержало. Просто Вилохэд, действительно, хотел её видеть. Она кивнула и пошла к себе положить вещи и снять лёгкую уже совершенно весеннюю куртку.

— Давайте составим план вечерней кампании, — вполголоса предложил Вилохэд сразу после обмена приветствиями, — это будет наша миссия с проникновением в банду.

Рика улучила минутку и поведала о том, что ей удалось вспомнить при помощи заклятия нити памяти.

— Великолепно, — обрадовался коррехидор, — мы на верном пути. Наконец-то сошлись концы с концами. Паж и салон таинственной госпожи Парк. Наша задача незаметно под видом обычных праздных богатых граждан, охочих до особых удовольствий, проникнуть в дом, выяснить, где, кто и каким образом продаёт наркотики, а после этого незаметно исчезнуть, не привлекая к себе излишнего внимания. Остальное — плёвая задача. Меллоун берёт людей, и мы накрываем это осиное гнездо, после чего лично докладываем его величеству, что его приказ, ах, простите, поручение, нами блистательно выполнено.

— В общем и целом ваш план имеет шанс на успех, — заметила чародейка, — только не забудьте захватить с собой оружие, а то мало ли как повернутся дела в этом преступном притоне.

— Вот оружие брать туда крайне нежелательно.

— Почему это?

— Ну, кто, скажите мне на милость, отправляется за удовольствиями с револьвером? Так поступать — только лишние подозрения вызывать. Лучше уж вам припрятать в дамской сумочке то, что может пригодиться в трудную минуту. Помните, в деле о проклятии пикси ваше парализующее заклятие пришлось как нельзя кстати?

— Я подумаю над заклятиями, — пообещала Рика.

Вил порассуждал ещё о тактике их поведения, запретил упоминать пропавшего кузена, решив, что они будут изображать парочку пресыщенных любовников, решивших освежить наскучившие отношения новыми впечатлениями.

— Оденьтесь как можно более вызывающим образом, — велел он, оглядывая чародейку с головы до ног.

— Что, предлагаете вернуться к чёрному платью и островерхой шляпе? — недоумевая, спросила Рика.

— Что вы! Избавят вас боги от подобной идеи. Под вызывающим нарядом я имел ввиду нечто яркое, с глубоким декольте и открытыми руками. Хорошо ещё макияж использовать соответствующий.

— Ага, — насупилась чародейка, — хотите, чтобы я выглядела, как продажная женщина?

— Не совсем, — уточнил Вил, — было бы здорово, чтобы вы производили впечатление содержанки богатого светского повесы, коего станет изображать ваш покорный слуга, — он шутливо поклонился, — так мы вызовем меньше подозрений.

— Давайте обойдёмся без маскарада, а? Надеюсь, вы не собираетесь нацепить накладную бороду или усы? Дурацкий вид скорее привлечёт внимание. К тому же не думаю, будто какая-то госпожа Парк узнает в лицо четвёртого сына Дубового клана. Коли туда хаживал паж, значит и другие древесно-рождённые не обделяют своим вниманием эти, с позволения сказать, вечера.

Вил подумал и отказался от собственной маскировки, взяв с Рики слово, что платье с цветочками и яркую губную помаду она к вечеру раздобудет. Чародейка согласилась на это только под страхом незамедлительного визита к портнихе Дубового клана и покупки всей необходимой косметики. Тем паче, что Рика отлично помнила жёлтое платье с вырвиглазными аляповатыми маками. Им её подруга Эни Вада прельстилась в минувшем году на распродаже. Платье оказалось отчаянно коротким для высокой учительницы музыки, и случился сей прискорбный факт из-за того, что условием восьмидесятипроцентной скидки являлась покупка без примерки и разворачивания товара. Эни заявила, что мечтала о шёлковом платье с алыми маками практически с пелёнок, и радостная понеслась оплачивать товар. К великому её разочарованию, размер платья был впору лишь Рике, да их квартирной хозяйке. Но чародейка с гневом отвергла само предположение, будто она может облачиться в канареечно-жёлтое безобразие, а госпожа Призм вежливо отказалась от неожиданного щедрого подарка, сославшись на почтенный возраст и обязывающее положение вдовы. На деле же, Рика видела, насколько яркое платье вызывало отвращение у консервативно одевавшейся госпожи Призм. Таким образом, жёлтое платье с маками дождалось своего часа.

Когда Вилохэд заехал на улицу Папоротников, его встретила Рика, облачённая под радостные смешки подруги в злополучное платье с глубоким вырезом и кружевным поясом, завязывающимся на талии пышным бантом, алые же безвкусные серёжки, и неуместные в таком наряде ботинки на самой толстой подошве. Лицо девушки обрело густые зачернённые брови, пятна румян на щеках, придававшие её чуточку нетрезвый вид, и ярко накрашенные губы. Большинство знакомых с беглого взгляда не признали бы в ней выпускницу Академии магии, потомственную некромантку и коронера его королевского величества Элиаса.

— Нечего на меня так пялиться, — сердито проговорила она, отворачиваясь от заинтересованного взгляда коррехидора, — мне и так неловко, что половина груди напоказ выставлена.

— Нет, нет, не смущайтесь, — воскликнул коррехидор, — образ вышел, что надо! Молодая женщина, не очень умело тратящая щедрые дары своего покровителя.

— Хорошо, что сам покровитель не нацепил для компании фальшивой бороды, — заметила, как бы себе под нос, чародейка, когда они выходили на улицу.

— Думаю, ваш вид настолько станет притягивать взоры всех окружающих, что на меня их внимания практически не останется. Поэтому решил ограничиться свободной курткой и брюками, они как раз в моде у золотой молодёжи.

Адрес, написанный неразборчивым почерком на ресторанной салфетке, привёл их к особнячку, прячущемуся в глубине парка за довольно-таки высоким забором. На сигнал автомобиля к ним подошёл привратник в неопределённого вида картузе и с некоторой строгостью осведомился, чего угодно господину?

Господин рассеянно поглядел на чернеющие деревья и сказал условленную фразу про уносимые ветром опадающие лепестки сакуры. Это, казавшееся совершенно неуместным высказывание, привело решительной смене диспозиции привратника по отношению к прибывшим: он расплылся в широкой щербатой улыбке, поклонился, отворил ворота и пожелал господам приятно провести время. Из приоткрытых по случаю резкого потепления окон доносились звуки музыки и веселья, но все их перекрывал периодически возносящийся до немыслимых высот женский смех.

В прихожей их встретила унылого вида служанка, которая ни о чём не спрашивая, увидела, что у новоприбывших нет ни верхней одежды, ни тростей или зонтиков, вяло махнула рукой в сторону коридора и меланхолически удалилась. По мере продвижения по темноватому коридору звуки веселья становились заметно громче. Раздвинуты зелёные бархатные портьеры — и в лицо Рике ударил яркий свет и въедливый запах недорогих духов. Они оказались в просторной гостиной, где весело проводили время человек пятнадцать-двадцать.

— О, новенькие, — воскликнула прехорошенькая девица невысокого роста. Её наряд напомнил чародейке одежду сотрудницы «Бойцовского клуба», что проверяла спортсменов на наличие магии: стилизованное платье по моде Делящей небо с косой застёжкой крепко облегало фигуру, о коей принято говорить: «всё на месте», спускаясь к низу длинной юбкой с несколькими разрезами, позволяющими беспрепятственно любоваться стройными ножками. Платье-ципао было оранжевого цвета.

— Маменька! — казалось оранжевая просто неспособна разговаривать спокойно, — поглядите-ка, кто к нам пожаловал! Гости дорогие, проходите, чувствуйте себя, как дома! Веселитесь, веселитесь! Веселитесь!

— Гоку, детка, ты буквально не даёшь вздохнуть нашим дорогим гостям, — с незлобливой ворчливостью проговорила женщина лет сорока с хвостиком, устроившаяся в удобном кресле. Её волосы были уложены в красивую причёску, а платье в материковом стиле выгодно подчёркивало располневшую фигуру, — не обращайте внимания на мою младшую девочку, — это уже относилось к Вилу, и определённая доля жеманства продемонстрировала Рике, что обаяние коррехидора действует и на возрастных женщин, — мы рады вам. Великолепно, что кто-то из ваших друзей взял на себя труд порекомендовать наши вечера. Не подскажете, кто сей любезный муж?

— Ах, право госпожа Парк, — Вил сумел вложить в свой голос тягучие интонации профессионального обольстителя, — я уж и не упомню, кто из моих друзей сделал это. Жестокое похмелье после вчерашнего вечера до сих пор отдаётся колоколами боли в моей бедной голове. Так что пожалейте несчастного повесу, не мучьте меня вопросами, побуждающих мысли ворочаться и причинять мне боль.

— Маменька! — снова оранжевая Гоку вынырнула из ниоткуда, — как не стыдно заставлять страдать такого красивого молодого мужчину! А мне вот отличненько известно проверенное средство от похмелья, — проворковала она, беря под руку коррехидора и мило заглядывая ему в лицо, — хотите поделюсь?

— Сделайте милость.

— Но сперва имя! Ваше и вашей, — она окинула чародейку оценивающим взглядом, — и вашей драгоценной спутницы!

— Гоку! — в тон ей вторила мать, — ты разве позабыла принцип гостеприимства из сказок, что так часто тебе перед сном читала нянюшка?

— Помню, помню, — отмахнулась девушка, — напои, накорми, спать уложи, а уж после расспрашивай!

— И к тому же, — госпожа Парк бросила на Вила не лишённый плотоядности взгляд, который отчаянно не понравился Рике, — возможно, гости желают сохранить инкогнито.

— Нет, нет, — заверил коррехидор, — мы готовы назвать себя.

— Но без фамилий! — Гоку многозначительно сжала локоть Вила, — по фамилиям так скучно и официально! В доме Парков мы все обращаемся друг к другу только по имени. Я, к примеру, — Гоку, младшая из пяти сестёр, коими бессмертные боги щедро наградили наших родителей. Матушку вы уже видели. И поостерегитесь называть е ё госпожой Парк, — приглушила своё звонкое сопрано девушка, — рассердится или огорчится. Тут уж, право слово, я не знаю, что из этого хуже. Обращайтесь к ней «тётушка А́ста» или же «матушка Аста». Вон тот почтенный мужчина за зелёным сукном карточного стола, что, разве что не засыпает с козырями на руках, — мой папенька. Ему всё равно, коли назовёте по фамилии, но вот маменька, — подведённые большие глаза выразительно закатились, — она расстроится до чрезвычайности. Спать не сможет. А вам ведь известно, какие дурные последствия имеет бессонница для хрупкого женского организма?

Взгляд золотисто-карих глаз вперился в коррехидора так, словно бы он сам являлся единственное причиной упомянутой проблемы.

— Итак, — продолжала оранжевая Гоку, — наливая Вилохэду щедрую порцию бренди, — народная мудрость гласит: подобное лечи подобным! Ничто так быстро и хорошо не прогоняет последствия возлияний накануне, как добрая порция крепкого. Ну, за наше прекрасное знакомство! — девушка ловко опрокинула рюмку в рот, предлагая коррехидору последовать её совету, — вы готовы назваться? А то пью за знакомство, а сама даже не знаю, кто вы.

— Господин О́ддо, — наклонил голову коррехидор, а это — госпожа …

— Надеюсь, не Оддо! — перебила его Гоку, — сие было бы слишком печально.

— Нет, — улыбнулся Вил, — дорогая, может быть, ты сама назовёшь своё имя?

«Выкрутился, — усмехнулась про себя чародейка, — теперь мне придумывать». Она по-хозяйски взяла под руку коррехидора, чтобы полураздетая девица не строила всяких невозможных планов, и сказала, надув свои пухлые губы:

— Зовите меня просто До́ри.

— Дори и Оддо! — захлопала в ладоши девушка, — господа, господа, прошу любить и жаловать Дори и Оддо. Ведь это имя, а не фамилия? — она строго поглядела на коррехидора, и тот поспешил заверить, что Оддо — его имя.

Вот и отлично! У меня камень с души упал, — закружилась вокруг них Гоку, — веселитесь, знакомьтесь, делайте всё, что вашей душе угодно. Даже пошалить можете! — она лихо подмигнула, — прекрасный вечер в полном вашем распоряжении!