Хаврошечка

Заметьте, у вахтовиков в женах ни одной блонды! Ни одной! Даже натуральные красят волосы хотя бы в темно-русый. Спросите, почему? А я вам отвечу — из-за Хаврошечки. Хаврошечка на лицо и формами — чисто Барби. Красотка вся из себя, а иначе никак. Нельзя иначе. Да вы, поди, и не в курсе, кто такая Хаврошка. Откуда вам… Наверняка дальше Марса не летали. Что? И туда не приходилось? Ну, вы даёте, мужики! Тогда слушайте внимательно, потому как про Хаврошечку любому порядочному человеку, а тем более землянину знать нужно. Не будь её, разве бы сидели мы сейчас с вами вот так вот запросто? Никак бы не сидели, а гнили бы тихонечко где-нибудь в колониях, а то и чего похуже.

Хавроньей, Хаврошкой, Хаврошечкой на дальних орбиталках называют физиорелаксатор. А глаза не надо таращить. Сейчас разъясню. Физиорелаксатор — немудрёный биороботёнок со всякими нужными бабскими причиндалами. Девяносто — шестьдесят — девяносто и прочие параметры что надо! Основная функция у него одна — для этого и разрабатывали. Не скалься, правильно думаешь!

А что, полагаете легко по два года на орбите какой-нибудь занюханной планетки вкалывать? Женщин туда, ясное дело, не направляют. Вот и приходится в мужской компании кантоваться. Оно месяц-другой даже здорово — выпивка по вечерам, шахматишки, анекдоты, байки. А потом припекать начинает. Из-за этого потихоньку звереешь, тут то и начинаются ссоры да поножовщина. Капсулки и таблетки, те, которые следует, не спасают… Вернее, спасают, да только очень неприятные после них последствия, и дело тут не в дозировке. Приборчики разные опять же имеются, технологии, но всё оно какое — то… Эх… Куда деваться?

Вот наши психологи да медики поразмыслили и выдали разнарядку, что, мол, необходимо оборудовать каждый вахтовый терминал релаксатором. Особо не выёживались, опросов не проводили, а просто смоделировали молоденькую блондиночку, наделили соответствующим интеллектом, и — в путь! Релаксируйтесь, мол, господа вахтовики! А то накладно ваши междусобои решать, да медицинскую помощь оказывать. Мы когда услыхали, ржали долго, сидели в кают-компании и под пивко разные фантазии фантазировали. Мне лет шестнадцать едва минуло, ходил в младших техниках на метеостанции. Угу, пацан, точно как ты был — прыщавый и наглый. Больше прочих я и веселился. Инструкцию разглядывал, пальцем в картинку тыкал. А какая там инструкция — бери и пользуйся, а самодезинфекция у робота раз в час. Всё продумали извращенцы-создатели. Только одного не сумели понять, может мы и вахтовики — отвязные ребята, да только человеческого в нас может поболее, чем у прочих.

Короче, когда неактивированный биоробот модели HAVE-R, модификация один, к нам на борт прибыл с грузовиком, никто даже контейнер не вскрыл. Бросили в каптёрку и, вроде как, позабыли. Вахта только началась, нам тогда шахмат вполне хватало. Через месяца два начальник экспедиции собрал нас в столовой, помолчал маленько, на фингал мой поглядел и заявил:

— Вы, братцы, как хотите, а я тут приказ сочинил. Приказ категории «Б» — для общего ознакомления и немедленного исполнения, — тут он нам сочинение своё и зачитал…

— Свиридыч, так что ж мы всей кодлой к этой бабе ходить будем? Нас тут сто сорок человек. Не по-людски как-то, — это наш Старик — шеф метеослужбы сказал.

— Это не женщина. Это — релаксатор. Оборудование такое. Вот вы же один клозет на десятерых, к примеру, делите. — Свиридыч хмурился, видно было, что неприятно ему, — Нечего тут церемонии разводить. Мне спокойная атмосфера важнее разных экивоков. Будете использовать по назначению, и точка! Понятно, если кому вера не позволяет…

— Да ну её на фиг, Хавронью вашу, — мастер мой, Петр Иваныч, царствие ему небесное, на обшивку плюнул, — проживём как-нибудь.

— Повторяю, — командир даже раздулся как-то от злости, — оборудование использовать по назначению. Очередность установить самостоятельно. Вопросы?

Ну, когда Свиридыч таким тоном вещал, спорить не стоило. Покивали мы, разошлись. Вечером в кают-компанию, стесняясь, зашёл программер по биотехнике с собственно оборудованием под ручку. Замолкли мы, словно звук отрубили всем начисто. А что? Красивая баба! Хоть и не особо живая.

— День добрый, меня зовут Синди. — это ей разработчики такое имечко заложили. Голосок тоненький, совсем человеческий. И личико как у девчушки — студенточки. Мужики, что постарше, вроде как кивнули, а у меня в горле перехватило. Залился весь краской, ни «ме» ни «бе» выдавить не могу. Да никто церемоний то и не ждал, и традиции вроде нет такой, чтобы с андроидами, как с людьми разговаривать. Впрочем, на станции, кроме уборщиков, биоников не водилось, а те на людей и не похожи вовсе — больше на шимпанзе смахивают. А у Хаврошечки уж очень глаза замечательные были: синие-синие с тёмным ободком. Выразительные такие глаза! Ребята минуты через три опять за пиво принялись, однако, на Синди, то есть Хаврошечку, косяки кидали. Размышляли, видать, кто первым пойдёт. Потом программёр крякнул, почесал в затылке и заявил:

— Так ребята, мне еще её настраивать надо, так пусть кто-нибудь добровольцем в бета-тестеры пойдёт. И, того, долго не тяните, а то спать охота.

— Сам и иди, — буркнул Старик, — а нам нечего кукол резиновых подсовывать.

— Тебе не удобно, милый, — Хаврошечка повела плечиком и посмотрела прямо на Старика. Тот, на что уж мужик бывалый, а побледнел со злости.

— Какой я тебе «милый»! Заткнись!

— Молчу, котик, — она обворожительно улыбнулась и замерла. Мы заржали.

— Я и говорю — настроить треба. Она ж на кодовые слова реагирует. А пока я нормально ей не займусь, так и будет невпопад ляпать. Хоть и биологическая, но всё-таки техника!

— Вот и занимайся! — Старик встал и вышел вон. Если бы в кают-компании была дверь, наверняка бы обшивка потолка треснула от удара.

— Ребят, нуу… Ну помогите… А то шефу доложу, что вы его приказы не исполняете. А мне по здоровью нельзя.

Врал он, точно врал. Никогда дятлов на станциях не водилось, но мы понимали, что рано или поздно это произойдёт. И что кто-то должен быть первым.

— А пусть молодой идёт. Ему и сподручнее, в его возрасте я не то что резиновую, из нержавейки бабу бы … — кто-то спошлил, и народ заржал громко, выплёскивая из себя скопившееся напряжение.

— Не пойду, — начал было отнекиваться я, — Что я, дурак? Не пойду. И вообще, она не налажена еще. Вдруг защемит что.

Ребята захохотали еще пуще, а уставший программер вздохнул.

— Не защемит. С железом, ну в смысле с телом, у нее полный порядок, я про софты говорю. Речь там, моторика… А то будет болтать в процессе, стихи всякие читать или, наоборот, ругаться как сапожник. По-хорошему под каждого члена экипажа отдельные проги нужны. Да ладно. По-минимуму бы поставить.

— Поставить член? — оживился предмет обсуждения, — Как тебе нравится, солнышко?

Кто мог еще смеятся — смеялся. Остальные просто держались за животы, икая. А со мной что-то происходило. Бросало то в жар, то в холод. И то, что рядом сидела женщина, пусть синтезированная искусственно, положение моё только усугубляло. Первым моё состояние мастер наш, царствие небесное, понял.

— Жень. Иди уже. Да и вижу я, что невтерпёж тебе, дело молодое — Пётр Иваныч, на меня пристально посмотрел, потом к остальным обратился, — А вы не глумитесь. Можно подумать, чистоплюи. Погляжу, как в санблок очередь выстроится через неделю. Иди, Жень. Ты мальчишка еще, так хоть… Ну, вобщем, почище будет…

Ну, что тянуть, согласился я. И не могу сказать, что совсем не хотел. Ещё как хотел, только неудобно было. И боялся. Я ведь тогда еще ни разу… А когда? В закрытом техникуме учился, увольнение раз в неделю. Где уж тут с девчонками шуры-муры крутить? А как диплом получил, так немедля на станцию и направили, даже отметить как следует не успел. Короче, Хаврошечка у меня первая была. И не стесняюсь ни капельки, горжусь даже! Потому как — Хаврошечка! Великая женщина, можно сказать! Когда мы втроем, программер, Хавронья и я, из «каютки» вышли — думал сгорю со стыда. Хорошо, никто еще вслед не гоготал.

Из санблока я выскользнул только под утро. Кажется, лицо у меня расплывалось в глупой улыбке. По крайней мере, пацан в зеркале выглядел именно как счастливый придурок. А ещё я влюбился! Вот, ты сейчас хихикаешь, а мне тогда не до хиханек было. Влюбился я. А чего вы ждали? Впервые с бабой вдвоём переночевать, это такое дело! А то, что она биоробот, и что сама не говорит, а только на кодовые фразы реагирует, да еще невпопад, меня не смущало. Меня гораздо больше беспокоило другое, то, что весь экипаж в сто с лишним человек мою девушку иметь будет поочередно и в разных позициях. И сделать я с этим ничего — ничегошеньки не мог. Разные мысли в голову лезли: и Свиридычу рапорт написать об увольнении, выкупить Хаврошечку и уехать с ней на край света, и ребятам заранее морды набить, а лучше не морды, и взломать ей блок питания (хотя чёрт его знает, где он расположен), и даже собрать всех и по-человечески попросить не трогать. Разные мысли лезли, и ни одной толковой. Небольшую передышку я все-таки получил — био-программер на неделю объявил меня единственным бета-тестером. Ребята веселились, а у меня всё из рук валилось. Я ведь с каждой ночью все больше и больше к ней привязывался. Да еще и настройка под меня велась. К концу недели Хаврошечка уже на мои биоритмы реагировала. Ну, там, расстроен я или шучу… Даже юмор понимала. А в выходные, в последний оставшийся бета-день я подрался. Если бы не Петр Иваныч, убил бы гада. А нечего спрашивать как у нее там внутри!

В понедельник на вахту вышел злой. Всё думал, кто сегодня к ней пойдёт. Вечером в столовую вышел, смотрю — все на месте. Никто не собирается. Может, в ночь кто записался, соображаю. Нет. По каютам рассосался народ, а в санблоке — тишина. Я в нише спрятался, ждал. И на следующий день такая же история, и дальше.

— А чего Хавронью то не посещаем? — притворился, будто мне безразлично. — Девочка готова. Постарался.

— Слышь, Ромео хренов, — Старик меня за плечо взял, больно так. — Мы по-твоему ублюдки, или, может, козлы? За кого нас держишь?

— Да я… — голос дрожать начал, и плечо болело, — Ну это…

— Вот и не это! Ступай давай! И бузить кончай! Никому до девахи твоей здесь дела нет. Понял.

Ох, как я нёсся по коридору. Чуть мимо не пролетел. Хаврошечка ждала. Сидела в кресле с ногами, платье чуть задрано (платьишки и бельё к ней в комплекте прилагались) и на дверь глядела.

— Привет, — я даже отдышаться не успел.

— Здравствуй, Женька. Я скучала. — Это её программер так настроил, чтобы она меня по имени. Раньше только ласковыми прозвищами звала, а теперь…

— Я тоже. Очень. Сс-Синди.

— Меня Хаврошечкой зовут. Давай поговорим.

Я вздрогнул. Голосок нежный, ладошки тёплые. Как они устроены, где у них что приспособлено — не ведаю, и ведать не желаю! Потому что была она вся живая, ласковая и моя до самой последней капельки. И умница невозможная! А то, что у нее там блоков памяти и самообучения в череп понатыкано и все они из хитроумного биоматериала — плевать!

Эээх! И понесло — поехало. Перерыв на обед — я к ней. Вечер — я к ней. Ночь — понятное дело. Стихи ей читал свои. В шестнадцать все пишут. Ты не пишешь? Врёшь? Ну, смотри… Твоё дело, а зря! Стихи ей читал, рассказывал всякое. Даже танцевать учил. Правда, в кают-компанию или в столовку там с собой не таскал, Старик отсоветовал — подальше от греха. Все привыкли, что не сижу больше за шахматами и на пивные вечеринки не прихожу. Ребята — молодцы. Ни слова, ни полслова, будто и не было вовсе Хаврошечки — Синди, будто и не знают, и не слыхали. Шеф хмурился, но ничего не говорил, а про разнарядку забыл. Ну, или вид сделал. Однажды только наткнулся на меня, когда я ночью из столовой горшок с цветком в санблок пёр, покачал головой, посетовал тихонечко.

— Всё поцелуйчики, игрушечки, цветочки? Ромео и Джульетта во вселенских масштабах. Э-э-х! Наберут детей, а потом спрашивают…

Не знаю, чем бы эта моя любовь закончилась. Не знаю. Всё повернулось совсем неожиданно. Никто и не ждал, что на нашей богом забытой орбиталке, может такое случится. Ты, парень, можешь и не верить, но такого тебе ни в одном кино не покажут. Я после вахты к Хаврошечке спешил. Специально для такого случая одеколоном побрызгался. Понимал, что у нее обонятельных рецепторов не предусмотрено, а всё равно… Через вспомогательный отсек, чтобы побыстрее, пробирался. И вдруг — бац. Всё заглохло. Свет вырубился, аварийка не включилась. И невесомость! Если бы метеорит, или просто сбой, хоть один запасной генератор сработал бы, и оповещалка тоже. А тут — всё! Конец света! Потом, правда, опять лампы замигали, гравитацию дали. Но в эти две минуты под потолком, в полной темноте и тишине я такой ужас пережил. Ясно, что поднялся, отряхнулся и на мостик. А туда уже народ стекается. Интересно же, что произошло. В космосе просто так ничего не случается. Народ столпился, жужжит, да только все проходы к мостику заблокированы. Собрались мы тогда в «каютке», ждём.

Шеф вышел нескоро, часа через полтора. Не один вышел, а вместе с капитаном. Мы в момент напряглись. Летуны нас особо не жаловали, у них свой отсек был, и компания своя. Раз сам вышел, значит, серьёзные проблемы. А когда шеф рот открыл, поняли мы, что не просто проблемы — беда! Нашу станцию взял в оборот флагманский корабль Иллови. Угу, верно заметил, до этого про этих Иллови никто не знал. Откуда вынырнули, что за раса… Гуманоиды чертовы. Это уже потом разобрались, что у них установка «более слабая раса обречена на уничтожение». Гады! Господство вселенское устанавливают. А тогда стояли мы всей командой, рты распахнув, и пялились на этот самый флагман. А раз есть флагман, есть и эскадра. Она и имелась. А мы висели в самом её центре. Надо сказать, если вы эти Илловийские «пестики» только в видеореконструкции видели, то представления никакого не получите, что за картина нам в смотровой стене открылась. Говорят, молодые страха не чуют. Может быть. Только я тогда не просто страх узнал, у меня сердце до размеров булавочной головки сжалось, и вся кровь в паштет спеклась. Но речь не о том. Илловийский флагман культурненько так вышел на связь, и мы оказались первыми, узнавшими о том, что всем — трындец. Что сейчас вся эта куча пестиков направится растирать Землю в пыль. И не только Землю. Глядя на усыпанный серыми трубками космос, сообразили мы, что ребята эти покруче нас будут. А пока мы хоть у тех же Фриа помощи запросим, от Земли одни молекулы останутся.

Илловийцы нашему руководству контакт предложили. А у нас ни одного контактёра. Зачем он на метеостанции? Из оружия — только пушечка метеоритная. На контакт, ясное дело, согласились. И тогда они поставили нам, именно нам, ультиматум. Выдача одного члена экипажа, с целью детального сканирования мозга и изучения физиологии, гарантирует нам возможность уйти и, если успеем, сообщить на Землю о нападении. Если успеем… Перспективка та ещё! Но жить хотелось! Ох, как хотелось жить! Сейчас вы подумаете, что я гад и подлец, но именно мне в голову пришло выдать Хаврошечку. Не мою девушку. Нет. Когда я выбрался из толпы, и, запинаясь, стал выдавать шефу идею, девушки моей уже не стало. Я ее похоронил. В душе похоронил. Она и сейчас там, хотите верьте, хотите нет. Я и повзрослел то именно в тот момент. Словно миг назад был еще ребёнком и вдруг повзрослел. Капитан согласился сразу, а Свиридыч помедлил с полсекунды.

— Не знаю. Не знаю. Догадаются ведь. — Сомневался Свиридыч, очень сомневался.

— Зря вы так думаете, — капитан на меня смотрел с каким-то уважением, — Зря. Они солдаты. Им нюансы неизвестны. Внешне — гуманоид. Материя — биологическая. Заменитель крови, вентилятор по типу легких, опорно-двигательная, как у людей. Мозг… Мозг. Если не ошибаюсь, пусть специалист меня поправит, биопроцессер устроен аналогично человеческому мозгу. По крайней мере, похоже. А какие у них технологии сканирования? Тоже неизвестно. Скажем, если бы вам сейчас дали их аналог биоробота, вы бы уловили разницу? Откуда? Вот и им не понять! Пока разберутся, мы на спасательных шаттлах уйдём. Или не уйдём. Но время выиграем. Короче, пробовать надо. Да и всё лучше, чем кем-то из людей жертвовать.

— Выхода другого нет, приведите сюда релаксатор.

Я ушел. Не удержался. Прятался в каюте, пока её собирали, договаривались о передаче, выпускали через шлюз. Я прятался, плакал и представлял, как будут вскрывать скальпелем её кожу, разрезать тело, ковыряться внутри длинными пальцами, похожими на щупальца.

Загудела сирена. Шаттлы готовились к отстыковке, надо было торопиться. Мест не хватало, приходилось, не взирая на правила безопасности, грузиться по двадцать-тридцать человек. Капитан приказал всем ждать. Иллови обещали дать коридор для ухода шаттлов. Полчаса, час… Сирена! Отбой!

В кают компании дым стоял столбом. Курили все. Нервно стряхивали пепел на пол. Безликие шимпанзе суетились вокруг с пылесосами и тряпками.

— Они ушли. Ушли все! — Капитан улыбался. Нормальные мужики — летуны. — Вот смотрите.

Смотровик открылся, и мы убедились, что капитан не врал. Короткое сообщение, оставленное илловийцами, то, что транслировалось позже по пяти основным каналам, было ёмким, но от этого еще менее понятным. Ретранслятор равнодушно подбирал слова.

— Ни черта не понимаю. Ни черта! Ушли.

— А Хаврошечка, — Старик не смотрел в мою сторону, — Хаврошечка где?

— Релаксатор? Вернули. Биотехник уже работает, снимает данные. Сегодня на Землю отправим информацию, а завтра и самого биоробота. Да и вам, ребята, отпуск положен. Ушли! Надо же.

Все шумели, обсуждали, смеялись, выплёскивая накопившийся ужас. Я ревел белугой. Всю смену через неделю отправили домой. Хаврошечку я больше не видел. А в Отдел Безопасности меня вызвали уже на следующий день после прибытия на Землю. Свиридыч меня увидел, пальцем у виска закрутил, как бешеный. Смеялся. Генерал ОБ тоже улыбался. Я дурак — дураком не въезжал в происходящее.

— Ты чего наделал, а?

— Чего? Чего? — поджилки тряслись, не хуже чем от иллорских кошмаров. Наше ОБ ничем не лучше.

— Ну чтобы ты понял, сынок, — Генерал кивнул на кресло, и я опустился мешком. — Чужие ушли после того, как отсканировали твоего биоробота.

— Да не моя…

— Не перебивай. Пропустили процессор через какие-то свои устройства и получили картинку. Мы эту картинку тоже видели. Хорошая такая, любопытная, сгенерированная на основе твоих воспоминаний и данных картинка. Другого она знать и не могла, настраивалась то на тебя — придурка. Ты чего ей наболтал то, а? Ну.

Вот тут то меня и торкнуло. Я сжался весь, не знал радоваться или как.

— Да я это… Ну… Как сказать.

— Можешь не говорить, сами знаем. Ну ты отмочил! Да ты понял, сынок, что ты отмочил! Ты, можно сказать, всех нас спас. А…

— Ну, товарищ генерал, — зачастил я, — Игра такая. Игра. Вроде как я Люк Скайуокер, а она — Принцесса Лея. Ну, понимаете. Я с детства «Звездными Войнами» увлекался. Все серии пересмотрел, плакаты там, и прочее. Я Люк, а она — Лея. Я ей рассказывал, фильмы крутил, чтобы поняла.

— Дети. Дети, товарищ Генерал. — Свиридыч вытирал потный лоб салфеткой.

— Дети не дети, а представляете что о нас подумали эти илловийцы. Да они от одного только эпизода про Йоду в штаны, наверное наложили. Хосссподи… — Генерал не выдержал и зашелся в кашляющем смехе. Джедай хренов! Не могу! Джедай!

— А что теперь? Что? А если они вернутся решат? — ободренный, я начал задавать вопросы.

— Не твоя забота, сынок. С этим мы сами разберемся. А как там у нее внутри то устроено, а, джедай? — он скабрезно подмигнул. Кулаки у меня сжались Да что уж. Против генерала…

Вышел я из здания, в кабак направился, допился до чертей в глазах. Вот так моя история и закончилась. Потом на других станциях работал, всякого навидался. Чего? А-а-а… Почему жены вахтовиков блондинками не бывают? Так из-за Хаврошечек. Они же до сих пор на службе. На каждой станции есть. Кому приятно, чтобы его супруга на шлюху-биоробота походила? Правильно. А что с той, с первой стало — не знаю. Думаю, дезактивировали. Или, может, память стерли, и снова — на службу отечеству! А ты думал? Оборудование то недешевое.