Константин Калбазов Бронеходчики. Гренада моя

Пролог

Сентябрь 1937 года

Скрип и скрежет. Гулкий удар, и опора опустилась на склон горы. Стопа надавила на педаль особым образом, и когти с громким хрустом впились в каменистый грунт. Мгновение, и конечность обрела устойчивость. Перенести вес на нее и сделать еще один шаг, преодолев сразу два с лишним метра. Паровая машина отозвалась тяжким вздохом, насос высокого давления выдал уже давно привычную трель, перегоняя десятки литров масла и нагнетая им гидроцилиндры.

Несмотря на крутой склон, продвижение бронехода к позициям противника не прервалось ни на секунду. Жаль только, что в атаку приходится идти не с Русским добровольческим корпусом, а в составе тринадцатой интербригады. В этих вояк Григорий откровенно не верил. Та еще сборная солянка.

Насколько успел разобраться Азаров, в этих подразделениях больше расстреливают за совершённые и мнимые преступления, чем гибнут на поле боя. Да и в атаку ребятки идут неохотно, не смотри что добровольцы. Мало того, еще и требование выдвинули, чтобы через полгода интернационалисты имели возможность вернуться домой.

Никто не верил, что подавление вспыхнувшего в Испании мятежа затянется на столь долгий срок. А оно вон как вышло. Уже больше года льется кровь, и конца-края этому не видно. Гражданская война – а ничем иным это не могло быть по определению, – она вообще самая жестокая и безжалостная. Уж кто-кто, а русские это знают.

Русских тут более чем достаточно. И отнюдь не только в добровольческом корпусе. Эмигрантов и сочувствующих коммунистам, анархистам и иже с ними свели в две отдельные интербригады. Десятую и одиннадцатую. В общей сложности три с лишним тысячи человек. Вот только Азарову ходу в те части нет. Российских добровольцев и без того зовут беляками и все время лязгают на них зубами. Но терпят. Потому что император Алексей Второй – единственный, кто оказывает реальную и существенную помощь республиканцам.

Григорий, практически не отдавая себе отчета, повел взором по перископическим триплексам, расположившимся перед ним в два ряда, по четыре в каждом. Верхний, передний и боковой обзор, нижний задний и под ногами. Панорама передается посредством линз и зеркал. Точно такая же система, только подвижная и с прицелами. Вот так все просто и в то же время невероятно сложно.

Непривычный человек пришел бы в ужас от подобного обозрения. И уж тем более от осознания того, что вот так, практически вслепую, приходится управлять тридцатипятитонной машиной. Хм. Вообще-то он и сам в шоке. И еще месяц назад ни за что в это не поверил бы. Но факт остается фактом. Он пилот бронехода и находится в его боевой рубке.

Мгновенно оценив обстановку, Григорий сделал следующий шаг, начав смещаться немного в сторону, чтобы обойти невысокую скалу. Ничего особенного, всего-то метра два. Но для машины, имеющей пятиметровую высоту, это все же непреодолимое препятствие.

С боков движутся четыре паукообразные машины. Две «Сороки» и парочка «Громобоев». На их корпусах, как гроздья винограда, висят интербригадовцы. В общей сложности два взвода десантников. Им предстоит штурмовать вражеские траншеи под прикрытием боевых машин.

Пора бы ему поотстать. Его роль весьма скромная. Прикрытие на случай появления бронеходов противника. Но согласно разведданным их тут нет. Азаров присутствует в рядах наступающих скорее ради перестраховки.

В Испании линия фронта часто пролегает пусть по невысоким, но все же горам. Хватает и холмов с крутыми склонами. В таких условиях бронетяги попросту бесполезны, потому как не пройдут. Шагающие машины, наоборот, как раз в гористой местности раскрываются наиболее полно. Но они насколько сложны в производстве, настолько же и дороги, а потому их значительно меньше.

К тому же командование республиканцев организовало отвлекающие удары много южней. Туда же практически в полном составе перебросили и батальон бронеходов. Это должно было убедить противника, что главный удар наносится именно там, и вынудить его сосредоточить на том участке основные силы.

Словом, бронеходов тут не должно было быть по определению. О том же вещала и разведка. И интербригады не должны были столкнуться с броненосными силами противника. Потому и в прикрытии только один «Крестоносец» – на сегодняшний день крайне сомнительная боевая единица.

Двухместная машина, управляемая всего одним пилотом, с наскоро переделанными органами управления, особо надежной не казалась. Как и сам пилот, по сути, желторотый юнец, пусть и успевший уже отличиться в недавнем наступлении добровольческого корпуса.

А вот и привет от противника. Застрекотали пулеметы, затрещали винтовочные выстрелы. Артиллерии ж и минометов тут попросту нет. В смысле именно на этом участке. Направление даже для атаки бронеходов достаточно неудачное. Батарея бронебоек находится значительно правее. Потому и атаку организовали именно здесь.

До позиций франкистов не больше полутора сотен метров. Но националисты продолжают вести огонь из стрелкового оружия. Учитывая отсутствие бронебойных средств, это делает им честь. Но палить из винтовок по броне – идея не из лучших. Даже если их цель – десант, укрывшийся за броневыми щитами и башнями шагающих машин.

А вот если они подпустят бронеходы вплотную… Неиспугавшаяся и незапаниковавшая пехота для бронированного монстра может быть очень опасна. К примеру, прикрепленная к сочленению магнитная мина вполне способна повредить сустав. В результате многотонная махина упадет, превратившись в груду бесполезного металла. Конечно, тут нужно извернуться и очень постараться. Но это вполне возможно.

Правда, с паукообразной машиной все же придется повозиться. Этих отличает куда большая устойчивость. Но зато и броня гораздо скромнее. Подбрось мину к днищу – и экипажу не поздоровится.

Григорий окинул взглядом панораму, осматривая подступы к машине. Впрочем, мертвых пространств хватало. Ведь в обычной обстановке ближние подступы к машине контролирует механик-водитель. Конечно, в его случае органы управления и наблюдения выведены к пилоту. Но невозможно насыщать пространство перед ним до бесконечности. Вот и получается, что и без того не столь уж хороший обзор стал еще хуже.

Воспользовался прицелом пулемета, расположенного в полукруглой башенке в нижней части торса. Угол обзора панорамы, конечно, у́же, зато пулемет поворачивается на триста шестьдесят градусов. Мертвые пространства по-прежнему есть, но их меньше.

Убедившись в отсутствии ближайшей опасности, Азаров остановился, придав корпусу бронехода вертикальное положение. Иначе нормально не прицелиться. Блоки реактивных снарядов – это не пушки, и с точностью у них не очень хорошо. Одновременно с этим дернул за ручки тросиков взведения курков. Затем перехватил манипуляторы, вперив взор в панораму прицела, навелся на амбразуру с пулеметом и нажал на спусковой рычаг.

Из каждого блока сорвалось по одной ракете. Оставляя за собой дымный шлейф, они с громким шелестом устремились к цели. Рвануло в непосредственной близости от дзота. Даже если пулеметчиков не контузило, то испугало изрядно. Когда рядом взрывается семьсот граммов тротила, это не может не впечатлить.

Так, сериями по две ракеты, обработал еще две огневые точки и прошелся по траншее, заставляя стрелков убраться с бруствера. «Сороки» и «Громобои» огласили округу пулеметной трелью, поливая пространство перед собой смертоносным свинцом. Оба варианта вооружены блоками с реактивными снарядами, но палить из них с десантом на борту – не самая удачная мысль.

Вести стрельбу из пушек не с руки. Они на «Громобоях» полноразмерные, в семьдесят шесть миллиметров. Для выстрела необходима остановка и устойчивое положение. Именно по этой причине его «Крестоносец», хотя и весит на пятнадцать тонн больше, вооружен лишь пятидесятимиллиметровой пушкой. Русские шагающие машины при той же массе имеют пятидесятисемимиллиметровую. Но тут причина скорее в том, что немецкий стандарт артиллерии несколько отличается, а характеристики орудий практически схожие.

Кстати. Пора двигаться. Пауки, как по-простому называли семейство многоногих боевых машин, уже практически у бруствера и своим огнем загнали солдат мятежников на дно траншей. Не всех. Справа опять заговорил умолкший было пулемет. Башня одной из «Сорок» с крупнокалиберным пулеметом довернула в нужном направлении. «Ду-ду-ду!» – думкнула короткая очередь на три патрона.

Однозначно башнер – дока в своем деле. Григорий краем глаза приметил рядом с амбразурой два фонтанчика земли и брызнувшую щепу от окаймляющего ее бревна. Пуля влетела вовнутрь. Без вариантов. Калибр четырнадцать с половиной миллиметров такой преградой не остановить. Если же случилось попадание в тело, то энергии там более чем достаточно, чтобы оторвать к ляду конечности или разорвать тело в клочья. Доводилось Григорию видеть таких бедолаг. Не смотри, что ему только двадцать. Успел повоевать.

Пока достиг окопов, десант уже покинул броню и под прикрытием двух «Сорок» двинулся в стороны, подчищая траншеи от противника. Хм. Думал, показалось, что цепь стрелков редкая. Ан нет. И впрямь позиции полупустые. А еще один из убитых вроде как прикован. Да нет, конечно же показалось. Рассматривать некогда, перешагнул через траншею и пошел дальше вверх по склону.

Глянул в триплексы заднего обзора. Ага. А вон и атакующие цепи остальной бригады. Решили воспользоваться тем, что позиции уже практически зачищены. Оттого изначально в атаку и отправили всего одну роту. Незачем лишний раз рисковать, коль скоро можно обойтись без потерь. Это, пожалуй, для интербригад определяющее. Добровольцы сюда приехали, чтобы сражаться за свободу, равенство и братство, а не ради героической гибели.

С другой стороны, воевать, заваливая противника пушечным мясом, – сомнительная тактика. После Великой и Гражданской войн в армии Российской империи серьезно пересмотрели концепцию ведения боевых действий. Как там у Вольтера? Господь помогает не большим батальонам, а тем, кто лучше стреляет? Вот именно этого и придерживается император Алексей Второй. Но все же до маразма не доводят и посылать солдатиков в атаку не стесняются. Стараются не заступать за определенную грань, это да. Хотя поди еще разбери, где она проходит.

До гребня добрался одновременно с «Громобоями». Те сразу же двинулись во фланги, подчищая возможных защитников, если те им встретятся. Пока же шестиногие машины просто двигались вперед, проверяя захваченные позиции. Интересно, так оно и должно быть или он чего-то не понимает?

Плевать. Первая линия обороны взята, и план командования, каким бы странным он ни казался Григорию, осуществлялся пока без сучка без задоринки. Сейчас части тринадцатой интербригады закрепятся на гребне. Подтянутся корректировщики. Установят связь с батареями. И начнется вторая фаза.

Франкисты вдумчиво подошли к обороне Сигуэнсы. Признаться, так себе городок. Небольшой, с узкими кривыми улицами и населением меньше пяти тысяч. Никакого промышленного производства. Разве что в здешних теснинах невысоких гор проходит железная дорога, ведущая прямиком на Сарагосу.

Именно туда были переброшены части итальянского экспедиционного корпуса после поражения под Гвадалахарой. Франкисты и итальянские интервенты теперь планировали сокрушить Восточный фронт республиканцев, полностью овладев Арагоном и Каталонией.

Укрепрайон же у Сигуэнсы запирал железную дорогу. Случись республиканцам прорваться на этом участке, и они не просто получат возможность ударить в тыл итальянцам, но и окружить значительные его части. В результате франкисты будут вынуждены оставить удерживаемую ими половину Арагона. А это уже меньше сотни километров до Страны басков, где продолжают держаться республиканцы, образовав Северный фронт.

Словом, националисты недаром вгрызались в эти горы. И взятие первой линии обороны пока еще ни о чем не говорит. В качестве второй выступает отдельно стоящая гора Одинокая[1], на склонах которой расположился мощный укрепрайон. Да, там в основе своей полевые и деревоземляные укрепления. Но выполнено все с тщанием, какового в первой линии не наблюдается. Гарнизон может вести боевые действия, находясь в полном окружении. Пушек и минометов хватает. Вот так в одночасье этот орешек не разгрызешь. А пока будешь разбираться, противник успеет что-нибудь удумать.

По замыслу командования республиканцев, после захвата линии обороны и выдвижения корректировщиков на Одинокую обрушится огонь осадной артиллерии. А это не только стотридцати- и стопятидесятимиллиметровые орудия бронепоездов «Республиканец» и «Интернационалист», но и двухсоттрехмиллиметровые «Мадриды» и «Гвадалахары».

Девять восьмидюймовых орудий предназначались для недостроенного крейсера и пылились на складах адмиралтейства. Их извлекли на свет божий, установили на усиленные железнодорожные платформы. Работы велись круглосуточно целый месяц и в строжайшей тайне. Два новых бронепоезда прибыли за сутки до начала операции.

Несмотря на ограниченность сектора вдоль железнодорожного полотна и дополнительные упоры платформ, орудия могли вести огонь лишь поочередно. Но со скорострельностью двух выстрелов за три минуты и весомым морским калибром это некритично. При работе обоих бронепоездов непрерывный обстрел позиций огромными чемоданами был гарантирован. Оставалось обеспечить наведение этих монстров, и они попросту сметут все, что окажется не только на их пути, но и рядом.

Едва начнется обстрел Одинокой, в прорыв введут сразу несколько интербригад, уже находившихся в районах сосредоточения близ линии фронта. Затем захват горы, развитие наступления на Сигуэнсу и окончательный прорыв фронта с фланговыми ударами, котлами и продвижением на восток, к Сарагосе. А далее – обрушение фронта националистов, разгром их значительных сил, освобождение обширной области Испании.

Это поднимет несколько подмоченный авторитет левых партий. А главное, продемонстрирует Франции возможности Народного фронта, где они лидировали. Что ни говори, а коммунисты, анархисты, эсеры и идиш с ними склонялись к сотрудничеству именно с французами, а не с русскими.

Разумеется, Григорию известна лишь часть задуманного. Мало того, даже то, что ему положено знать для четкого выполнения задания, до него довели непосредственно после поднятия по тревоге. С капитаном Ермиловым они были знакомы и раньше, все же служили в одном батальоне. Но о том, что им предстоит действовать вместе, услышали за пару часов до начала, когда весь батальон, погрузившись на тралы, укатил на юг, а они двинулись своим ходом к линии фронта.

Ничего удивительного, учитывая то простое обстоятельство, что они для интернационалистов – золотопогонники и слуги самодержавия. Вот никому не интересно, что от самодержца в русском императоре сегодня осталось не так уж и много. Царь на престоле, революцию задушили, и этим все сказано. Но и обойтись без русских офицеров не получалось. Подавляющее большинство испанских военных специалистов, кроме летчиков и моряков, ушли к Франко.

Непосредственно на гребень Азаров выходить не стал. Предпочел остановиться на подступах. Так, чтобы над урезом возвышался только выдвинутый перископ. Расстояние до Одинокой – более двух километров, и никакой бронебойке не управиться даже с противопульной броней «Сорок». Но для фугасов калибра в полтораста миллиметров это не имеет значения. Такой снаряд, взорвавшийся даже в непосредственной близости от «Крестоносца», способен доставить массу проблем.

Между прочим, пока еще ничего не закончилось. Едва франкисты осознают, что на гребне обосновались республиканцы, как позиции начнет обрабатывать их артиллерия. Хорошо хоть бронепоезд «Кастилия» с его шестью стопятидесятимиллиметровыми орудиями сейчас не в городе. Во всяком случае, именно такие сведения поступили от разведки.

Правда, батарея на горе Одинокой не уступит. Но, во-первых, шесть орудий – это не двенадцать. А во-вторых, их очень быстро заставят замолчать «Мадрид» и «Гвадалахара».

На флажковом семафоре «Громобоя», к которому был прикомандирован Григорий, нет никакого сигнала. Значит, нужно действовать строго по плану. То есть ждать. Ну что ж, он обождет. Его задача – прикрытие на случай появления бронеходов противника, что, как уже говорилось, сомнительно.

Хм. Странно. Отчего же молчит Одинокая? Ну не могут же они вот так просто наблюдать за тем, как по позициям расхаживают две машины противника? Конечно, попасть из гаубицы – та еще задачка. Но ведь точность компенсируется зарядом взрывчатки. Шутка сказать, более пяти кило тротила. Но нет. Молчат.

Резкий и отрывистый пушечный выстрел прозвучал как-то внезапно. И практически сразу – звонкий и одновременно глухой удар по броне. Нет, не по его. Но он его все же различил вполне отчетливо, потому что задрал вверх клапаны шлемофона. Григорий даже вздрогнул от неожиданности и бросил взгляд в сторону командирского «Громобоя».

Тот разом просел на тут же ставших безвольными опорах, словно ему подрезали сухожилия. Не иначе снаряд угодил в масляный насос, магистраль или бак. Скорее все же последнее, потому что машина начала быстро окутываться черным дымом.

Ч-черт!

Григорий слегка встревожился. По идее, экипаж отделен от машинного отделения герметичной переборкой. Но кто знает, как там все могло быть. К тому же, пусть машины и входят в состав интернациональной броненосной бригады, основу экипажей составляют русские. Офицеры же все без исключения – свои братья-павловцы. Бронеходчика вот так, наспех, за полгода не подготовишь. И здесь они могут быть только из России.

Люки «Громобоя» откинулись, и наружу полез экипаж. Все пятеро. Ну слава богу. Уцелели. Командир взвода, капитан Ермилов, подал Григорию знак отходить. С чего бы это? Что такого он увидел за урезом? И вообще, кто это его так?

Вспомнил, что выстрелов было несколько. Спохватился, глянул на вторую машину. Той тоже досталось. Но она уже ушла с гребня на обратный скат. Правда, при этом нещадно парила. Похоже, разворотили котел. Это агония. Надолго машины не хватит. Так и есть. «Громобой» лег на брюхо, высоко задрав сочленения шести ног. Откинулись люки, и экипаж стал выбираться. Вот как оно все весело бывает.

Слева рвануло. По броне гулко ударил то ли кусок какой-то железяки, то ли камень. Азаров тут же пожалел о том, что задрал клапаны шлемофона. Уши беречь надо. Взгляд в сторону командирской машины. Ясно. Уходя, заложили в боекомплект подрывной заряд. Чтобы бронеход не достался противнику. Вскоре рванет и второй бедолага. Григорий поспешил прикрыть уши. Вовремя. Полыхнуло. На этот раз до него долетели только мелкие камни и комья земли.

И тут начался форменный ад. По атакующим цепям интербригадовцев ударили из крупного калибра. Но как?! С Одинокой гаубицами не достать. Здесь мертвая зона. Потому и наметили атаку именно на данном участке. Бронепоезда националистов ушли. Но вот этот обстрел могла вести только «Кастилия» с северной окраины города. Больше подобного калибра здесь попросту нет.

Вперемешку с высоченными султанами земли появились довольно крупные пыльные клубы. Именно так рвутся мины. И судя по разрывам, калибр – минимум сто миллиметров. Бред! На Одинокой нет минометов, способных забросить гостинец на дистанцию более трех километров.

Гаубицы и минометы на глазах Азарова буквально перемешивали интернационалистов. Большинство залегли, вжимаясь в землю. Но нашлись и те, кто решил спастись бегством. Идиоты! Кто же бегает под плотным минометным огнем! Этих выкосило подчистую. Остальные рассредоточились по ничейной земле.

Два оставшихся бронехода поспешно уходили из-под обстрела, неся на броне десант. Тех, кто успел погрузиться и кому нашлось место. Командиры машин, не имея возможности уберечь десант от вездесущих осколков, стремились как можно быстрее вывести «Сорок» из-под накрытия батарей.

Григорий наблюдал это, пятясь назад и сосредоточив основное внимание на урезе горы. Он ни на секунду не забывал о подбитых «Громобоях». Работу бронебойки узнать не так чтобы и сложно. А значит, на обратном скате либо находится бронебойная батарея, либо бронеходы. Бронетягам там делать попросту нечего. Им не одолеть такой склон.

Азаров исходил из худшего. А потому ожидал столкновения именно с бронеходами. Вообще-то, у него была возможность уйти. Вот прямо сейчас развернуть «Крестоносца» и со всех ног помчаться прочь, как минимум разрывая дистанцию между собой и гребнем, откуда должен появиться противник. И если Григорий успеет отдалиться на пять сотен метров, то достать его броню даже из пятидесятимиллиметровой пушки будет проблематично.

Однако уходить, пока бригада лежит в чистом поле, он не собирался. Да один. Но ведь у него приказ прикрывать наступление от вероятного появления бронеходов противника. Верили в это слабо. К тому же основная ударная сила в виде «Громобоев» приказала долго жить. Отступи он сейчас – и никто его не осудит. Но… Вот не было у него таких мыслей. Совершенно.

Ч-черт! Не думай о плохом, оно и не случится. Проклятье! Два «Крестоносца» появились над урезом гребня практически одновременно. Интервал между ними – метров триста, и в этом разрыве вполне могут появиться и другие машины. Неужели полный взвод?!

Вновь проклиная себя за дурные мысли, притягивающие неприятности, Григорий навел пушку, выполняющую роль левой руки, и нажал на гашетку. Резко рявкнул выстрел. К противнику, до которого от силы полтораста метров, устремился трассер бронебойного снаряда. Но угол для пробития совсем уж неприемлем. Росчерк ткнулся в грудную пластину и, срикошетив, устремился куда-то ввысь.

Будь на месте «Крестоносца» противника бронетяг, и его орудие сейчас задралось бы вверх, не в силах поразить машину Азарова, находящегося значительно ниже. Бронеход такого недостатка лишен напрочь. Франкист быстро навелся на Григория, и точно такое же орудие рявкнуло в ответ. Но подпоручик успел уклониться, пропуская трассер мимо себя.

Удивительно, как Азаров успел еще это рассмотреть. В настоящий момент он был занят решением сразу нескольких задач. Видимо, сказывается тщательная, вдумчивая подготовка в военном училище и полученный боевой опыт.

За пару месяцев, проведенных на этой войне, он успел пройти через горнило боев. Пусть там и сходились бронетяги. Довелось ему побывать и под артобстрелом, и с карабином по полю побегать, и почувствовать грохот калибра по броне. Такой опыт по-разному влияет на людей. Одни начинают бояться еще больше. Другие становятся осторожными, что не имеет ничего общего со страхом. Третьи свыкаются с постоянной опасностью и даже бравируют своим презрением к смерти. Последние гибнут гораздо чаще остальных.

Григорий относился ко второй категории. А потому и головы не терял, контролируя окружающую обстановку. А еще его внимание акцентировалось на особо угрожающих моментах. Что происходило уже на рефлексах, помимо разума.

Быстро работая педалями, он развернул бронеход и двинулся вдоль фронта на максимально возможной скорости. В то время как опоры повернуты боком, грудь обращена к противнику. Непростой маневр, требующий, без преувеличения, полного единения с бронеходом. Но Григорий буквально бредил шагающими машинами, а потому был с ними на «ты».

Одновременно с этим взвел курки шести труб левого блока реактивных снарядов и запустил их в стрелявшего по нему противника. Сомнительно, что удастся попасть. Но зато дымный шлейф ракет даст хоть какую-то маскировку. Разрывы поднимут пыль, что также перекроет обзор вражескому пилоту. Наконец, никогда нельзя исключать его величество случай. Попади снаряд в машину – и контузия экипажу гарантирована.

Впрочем, в Григория стрелял уже и второй. Ему даже удалось добиться попадания. Снаряд ударил в грудную пластину, высекая искры, с жутким грохотом и воем уходя в рикошет. В душе пронеслась волна страха, а тело покрыла холодная испарина. Участвуй в этом процессе разум, пилот непременно сбился бы с шага. Но он действовал на одних рефлексах. А потому ноги продолжали работать педалями, вынуждая двигаться массивные бронированные опоры машины.

Вслед за реактивными снарядами полетели три дымовых шашки. Схватку сразу с двумя противниками ему не потянуть. А значит, нужно их разделить. Хоть на десяток секунд, но непременно. И в первую очередь нужно выводить из боя самого опасного, каковым он посчитал правого противника, с которым сейчас шел на сближение.

Азаров вырвался из облака стартовавших ракет, прикрывшись от левого «Крестоносца» дымовой завесой. Правый вновь открыл по нему огонь. И пусть на этот раз не добился ни одного попадания, три трассера пронеслись в непосредственной близости. А потом он скрылся в клубах дыма от второй серии шашек, запущенных уже в его сторону.

Следом подпоручик пустил еще одну серию реактивных снарядов, стреляя скорее навскидку, чем прицельно. Это оружие и без того не отличается точностью, а уж в ситуации, когда огонь ведется на ходу… Азаров различил только два разрыва. Остальные четыре снаряда наверняка ушли над кромкой и рванут где-то вдалеке, на обратном скате.

Франкист не стал выжидать, когда республиканец появится из клубов дыма. Отдавать инициативу в руки противника – глупость несусветная. Григорий был уже в трех десятках метров от молочной пелены, когда из нее появился «Крестоносец» противника.

Они заметили друг друга практически одновременно. Тут не нужен точный прицел. Для пушки – это огонь в упор. Даже шестидесятипятимиллиметровая броня «Крестоносца» не выстоит против такого удара. Главное, навести орудие в нужном направлении – и попадание будет. А тут все решает реакция пилота и градусы, на которые необходимо довернуть оружие.

Б-банг!!! Григорий на секунду, но все же оказался быстрее. Из-за выстрела он не расслышал удара своего снаряда о броню противника. Расстояние было столь мало, что ему не удалось рассмотреть даже росчерк трассера. Обзор застило пламя из дульного тормоза. Вот и все.

Секунда. Казенник заглотил следующий снаряд. Азаров нажал на спусковой рычаг, лишь вдогонку осознавая, что первый выстрел достиг-таки цели. Во втором, также ударившем в грудную пластину, попросту не было смысла. Экипаж однозначно погиб, а пилота так и вовсе разорвало в клочья. Ну разве что повторным ударом потерявшую управление машину начало заваливать на спину.

Не успел он порадоваться своей победе, как броня вновь отозвалась глухим звоном очередного рикошета. Уже можно и привыкнуть, однако его опять пробил холодный пот. На этот раз брови не сумели справиться с обильным потоком, и соленая влага добралась до глаз. Пришлось выпустить правый манипулятор и утереться.

При этом ноги продолжали жить собственной жизнью. Его «Крестоносец» перемещался, удерживая дистанцию с появившимся из дыма левым противником. Порядка сотни метров. Может, чуть больше. Для бронебойки – пустяк. Если повезет и снаряд не угодит в броню под слишком острым углом. Хм. А ведь ему-то как раз повезло. И не в первый раз.

Григорий открыл ответный огонь. Два попадания. И оба раза снаряды так же ушли в рикошет. В отличие от бронетягов, бронеходы отличает подвижность, постоянная смена положения корпуса и, как следствие, углов наклона броневых листов. А еще с ними непросто взять упреждение. Машины движутся рывками и могут перемещаться в самых неожиданных направлениях. Эдакий огромный стальной человек, раскачивающийся как маятник.

Отчаявшись попасть из пушки, франкист запустил в Григория серию реактивных снарядов. Цели достиг всего один. Никаких шансов пробить броню. Их предназначение в авиации – поражение самолетов противника, на бронеходах – обстрел живой силы. Но такое попадание по определению не может пройти бесследно.

Азарова заметно оглушило. Клапаны шлемофона помогли слабо. А еще приложило затылком о заднюю стенку рубки. Но тут уж головной убор отработал на ять. Хотя и не сказать, что все прошло бесследно. В глазах заплясали радужные круги.

Но все это мелочи. Куда важнее то, что он вдруг ощутил, как машина заваливается на бок. Григорий успел выставить ногу в самый последний момент, опустив бронеход на колено. И тут же получил удар в выставленный наколенный щиток. Снаряд прошил его насквозь, оставив за собой вывороченный металл. Пролетел над сочленением и, в значительной степени утратив силу, ткнулся в грудную пластину, где и взорвался. Заряд в сравнении с реактивным снарядом несерьезный, но, наложившись на старые дрожжи, вызвал в голове болезненный спазм.

Думать о своих ощущениях сейчас попросту некогда. Одновременно с попытками удержать машину в равновесии Григорий с отчаянной решимостью старался взять на прицел противника. Франкисту на перезарядку нужна секунда. На поправку в прицеле – еще как минимум одна.

Б-банг!

Григорию понадобилось меньше. Снаряду, вылетающему из ствола со скоростью тысяча метров в секунду, – и вовсе краткий миг. Второй снаряд Григорий вколачивал в уже падающую машину. На добивание. Так, чтобы с гарантией.

Поднялся на ноги и тут же почувствовал, что правая слушается плохо. Не распрямляется полностью, отчего стальной гигант начал заметно хромать.

– Твою мать, в перехлест через плетень!

А что ему еще оставалось делать, как не разразиться трехэтажным загибом? Над урезом горы один за другим появились сразу четыре «Тарантула» – германский аналог русского «Громобоя». Они вооружены семидесятипятимиллиметровыми короткоствольными пушками, меньшая отдача которых позволяет вести огонь на ходу.

Есть и хорошая новость. С бронепробиваемостью у них обстоит похуже. Но зато в их арсенале имеются фугасы с восьмьюстами граммами тротила. Промелькнувшая мысль о возможном попадании такого снаряда непроизвольно заставила поморщиться. Но это мелочи. Куда хуже то, что в четыре ствола они его разберут на части. А тут еще и нога едва слушается. Ох, не было печали…

Загрузка...