Граф Суворов. Том 9

Глава 7

— С чего вы решили, что мне вообще это будет интересно? — спросил я, подняв бровь. Закончив с Екатериной, я направился к фрегату, но по дороге меря перехватил посыльный регента, который настоятельно просил прибыть для приватной беседы. И теперь мы сидели в малом банкетном зале, без лишних свидетелей. Хотя народу набралось достаточно много.

— С того, что Ольга — настоящая Меньшикова, а не твоя самозванка. — охотно объяснил Петр, кивнув на сидящую рядом невесту. — И суд решит это дело однозначно.

— А мне вот судьи говорят совершенно иное. — покачал я головой. — Ольга, бывшая Меньшикова, ныне Суворова, и развода она не получала, потому как является вдовой. Вот только в род ее уже приняли, и род от неё не отказывался. А значит даже если суд ей что-то и передаст, в качестве компенсации, то уйдет это роду Суворовых.

— Это неправда. — стараясь держать себя в руках выпалила Ольга. — Консумации не было, а значит и брак не был заключен. Я единственная истинная наследница и глава рода Меньшиковых!

— Не было. — задумчиво проговорил я. — Значит вы еще девственница. И любой проверяющий гинеколог сможет подтвердить ваши слова, верно? Хотя, с текущим уровнем медицины ее можно восстанавливать каждый день, был бы хирург под рукой.

— Что за чушь ты мелешь? — устало вздохнул Петр. — Дорогой зять, Ольга уже обратилась в боярскую думу и получила выписку из бархатной книги. Все совершенно официально — она великая княгиня Меньшикова.

— Это же просто отлично! Но есть нюанс. — усмехнулся я. — Брак между ней и ее супругом Брониславом Суворовым расторгнут? Можно пожалуйста бумагу об этом?

— Он мертв, какое может быть расторжение брака? — кажется Петр даже удивился. — Александр, я понимаю к чему ты клонишь, но даже если род не отказался от Ольги, она отказалась от рода.

— Вот только это не имеет никакого значения. — усмехнулся я. — Или законы империи переписали под ваши желания? Ан нет, не переписали. Так что пока что Ольга и вправду Меньшикова, да только вдовствующая княгиня Ольга Меньшикова-Суворова. Или с этим вы тоже будете спорить?

— Зачем спорить с глупостью? — отмахнулся Петр.

— Ну вот так на суде и будете говорить. — улыбнулся я в ответ. — Особенно после найденных нами многочисленных доказательств того, что княжна Ангелина Меньшикова является единственной незамужней и не вдовствующей Меньшиковой, прямой продолжательницей рода по линии ее отца Дмитрия. Благо он умер уже после принятия закона о наследии.

— Он не признал ее своей дочерью. — раздраженно бросила Ольга.

— Боюсь об этом мог судить только он сам… в своих письмах к матери Ангелины. — выждав небольшую паузу усмехнулся я. — Доказательства железные и мы их предоставим в суде. Так что все наследство должно уйти именно ей.

— Я этого не допущу! — вскочила Ольга, сжав кулаки. — Я! Я настоящая наследница и великая княжна Меньшикова! Даже если эту мелкую потаскушку признали — она младшая, а я старшая, чистая кровь!

— Сядь и успокойся. — рявкнул Петр, и помог невесте занять кресло невидимым пинком. Та успела лишь охнуть. — Доказательства у вас есть?

— Есть. Но в начале я хотел бы услышать извинения по отношению к великой княжне Ангелине Дмитриевне. — сказал я, кивнув в сторону Ольги. — Или она судит по себе, меняя мужей как перчатки?

— Я… — Ольга аж захлебнулась от возмущения. — Да чтоб я…

— От лица своей невесты, как ее защитник, я приношу извинения за её необдуманные слова. — сказал Петр, прожигая во мне дыру взглядом. — Ваша очередь.

— Очередь в чем? Я-то ничего подобного не сказал. — усмехнулся я. — Или вы о доказательствах? Обязательно предьявим в суде. Как и многое другое, что было обнаружено и по данной особе лично, и по роду Меньшиковых и их союзников. Если до этого дойдет дело. Даже готовы обеспечить публичное слушание. Но так или иначе, ей все равно не достанется ни клочка земли и ни рубля из наследства.

— Потрудитесь объяснится. — проговорил регент. — Она прямая наследница Меньшиковых. Даже если ее младший, и, судя по всему, не слишком сдержанный дядя повел себя непристойно и породил Ангелину, даже если ее признали бояре, она может претендовать лишь на половину. Ольга — старшая Меньшикова.

— Не совсем так, если уж на то пошло, то старшая Меньшикова, так же замужняя, как и Ольга, это ее тетка Людмила. Дочь главы рода Меньшиковых, а ныне жена главы рода Суворовых. И они, как вы знаете, уже подали документы о наследии. — усмехнулся я. — Так что выходит, что, если суд решит разделить наследство Меньшиковых в пользу бывших или сейчас находящихся замужем женщин — Ольге Суворовой, отойдет одна треть, которая, как и доля Людмилы, войдет во владения Суворовых.

— И сколько из них получите вы? — недобро усмехнулся Петр. — Слышал за свое посредничество в таких делах, словно мелкий лавочник, вы Александр, берете процент, и не малый. Треть, кажется?

— Я не слишком богат, чтобы отказываться от подарков. Увы. Но и не на столько беден, чтобы пытаться женится на чужой вдове, в попытках получить наследство ее родителей. — вернул я подколку. — Так что совершенно не понимаю, зачем мне соглашаться на то чтобы отозвать иск, за какую то жалкую десятую часть от наследия Меньшиковых. Да еще и идущую к супруге, которая постоянно плетет интриги.

— Затем что это вариант мирного урегулирования. — ответил Петр. — Даже если, подчеркну ЕСЛИ, Людмилу Суворову, у которой уже взрослый сын, признают наследницей, Ольга от этого окажется совершенно свободна. А о доказательствах родства Ангелины с Дмитрием, кроме ее анализа ДНК, мы пока только слышали. Может их вообще нет. А если и есть, может они не доживут до суда.

— Как хорошо, что они есть и деваться никуда не собираются. — усмехнулся я. — Во время покушения на меня, которое пока расследуется, кто-то постарался хорошенько замести следы и взорвал библиотеку и все крыло с кабинетами в родовом особняке Меньшиковых. Кто же знал, что вся информация копируется и хранится не только, да и не столько там, сколько в подвалах. И как здорово что они полностью уцелели. Включая записи с камер видеонаблюдения.

— Это угроза? — спросил Петр, недовольно глянув на побледневшую Ольгу.

— Это одно из доказательств которое мы предоставим в суде. — ответил я. — Думаю не надо говорить, что именно мы обнаружили на тех записях? Особенно в ночь бала дебютанток? Не думаю, что об этом пора знать широкой общественности, а во дворце, как известно, уши есть не только у стен, но и у светильников.

— Вот теперь это точно угроза. — хмыкнул Петр. — Как вы верно заметили, в наше время можно вернуть девушке девственность, но также можно подделать любые видео доказательства. Особенно скопированные с носителя на носитель, неизвестно сколько раз. У вас ничего не выйдет.

— Ну что поделать. Если уж совсем ничего не выйдет, придется мне довольствоваться тем, что Людмила и Ангелина получат две трети наследства. — вздохнув ответил я. — Ну и конечно девственная вдова Ольга Суворова. Тяжбы, конечно, продлятся десять лет, не меньше, но ничего не поделать. Главное, чтобы к финалу суда не выяснилось, что доказательств свой чистоты у Ольги не осталось. А то, чего доброго, займется с кем-нибудь сексом, может даже ребенка родит…

— Десять лет без детей? — ошарашенно проговорила Ольга, до которой кажется начало доходить что именно я задумал.

— Конечно. В противном случае выйдет, что на момент смерти Бронислава Мирославовича Суворова брак был подтвержден. — усмехнулся я. — Две трети уйдут Суворовым, а треть — Ангелине и соответственно мне.

— Мы можем провести освидетельствование сейчас. — отмахнулся Петр. — А бумагу предоставить позже.

— Естественно! Здравая мысль. Жаль ничего не решающая. — усмехнулся я. — Ведь суда пока нет, как и экспертов, которые могли бы подтвердить это. Независимых, хочу подчеркнуть, экспертов. Так что, через десять лет придется повторить процедуру. По требованию суда, естественно.

— Что за бред. — поморщился Петр.

— Бред, это то что вы отрицаете очевидное. — парировал я. — Ольга не станет наследницей Меньшиковых. Ни единственной, ни даже большей части. Ни при каких обстоятельствах она не получит ни пяди земли и ни единого их рубля. Так что, если вы собираетесь жениться на ней из-за наследства, увы. Ничего не выйдет. А если из-за внезапно проснувшейся любви к ней как к женщине — поздравляю, правда ребенка от вас она понести не сможет, иначе придется отказаться даже от тени надежды на какие-то крохи. Или-или, выбирать вам.

Нависло напряженное молчание. Деньги и земли Петру были, конечно, нужны, кто же от них отказывается. Вот только через десять лет, совершенно непонятно что будет. Будет ли жив сам Петр, и сможет ли понести Ольга. Да, ей будет лишь немногим больше тридцати, совсем не возраст старости. Но шансы на успешную беременность будут ниже. Пусть немного, но ниже. А вот вопрос наследника — куда критичней любых денег, которых в следствии возвышения рода Морозовых у Петра и так достаточно.

— А потому, повторюсь — что мне с вашего предложения? Скажу по большому секрету, я на великой княжне Ангелине Дмитриевне Меньшиковой женюсь в этом году. Дата пока не назначена, но помолвка уже была. — улыбнувшись подначил я Петра. — Хорошенько обсудив этот вопрос с матерью и ее сторонниками мы ко всему подготовились. Приданое будет прописано от ее батюшки, документов у нас достаточно, и никакие суды не нужны. Нет предмета спора, она уже признана боярской думой. Что до вас, даже не знаю, чего вам пожелать, богатства или любви.

— Все твои слова могут оказаться блефом. — мрачно проговорил Петр, перейдя на ты, как всегда, делал в состоянии крайнего раздражения. — Покажи, с чем ты собираешься идти в суд, и я подумаю давать или нет другое.

— Расследование покушения на меня пока не окончено. — улыбнувшись ответил я. — Так что я пока попридержу записи. А то внезапно выяснится, что они напрямую связаны. Выйдет не очень красиво, будто я торгуюсь с террористкой. Повторюсь, пока это только предположения.

— Хочешь сказать, что собираешься обвинить Ольгу в терроризме? — сжав подлокотники подался вперед Петр. — Не слишком ли нагло?

— Не слишком. Но не в терроризме, а в покушении на цесаревича, то есть меня. К сожалению, у нас пока лишь видело и двое свидетелей, один из которых мертв, а второй — управляющий особняка Меньшиковых, чудом выживший при взрыве. — как бы невзначай обронил я. — Но расследование идет, и когда оно завершится… какое у нас наказание для княжон, за покушение на цесаревича, не напомните?

— Смерть. — сказала Мальвина, все это время сидевшая в кресле тише мышки и с интересом наблюдающая за диалогом. Ольга, после этих слов, побледнела еще больше.

— Я не имею никакого отношения к покушению! — выкрикнула она. — Если кто и хотел это сделать — то не я. Я об этом ничего не знаю!

— Ничего? Совершенно? Ни о своем приезде в особняк, ни о делах в библиотеке? — с усмешкой спросил я. — Ни о бочках с напалмом которые туда доставили и по чьему приказу это было сделано? А управляющий говорит другое. Что вы приехали в ночи…

— Это грязная ложь! Ни о каких бочках я не знаю! — вновь вскочив завопила девушка. — Я всего лишь искала там дневники дяди…

— Господи, почему мне так везет на женщин. — с тяжелым вздохом проговорил Петр, прикрыв глаза рукой, и только после этого до Ольги, кажется, дошло что, оправдываясь она сболтнула много лишнего. Я же лишь сидел, ухмыляясь и наблюдая на то, как кожа Ольги приобретает оттенок родового цвета Морозовых — снежно белый.

— Итак, вы были в особняке, что сами подтвердили только, что при свидетелях. В ночь после бала дебютанток. Искали в библиотеке дневники вашего дяди. Наверное, для того чтобы подтвердить родство Ангелины? — спросил я, когда она наконец начала дышать. — Управляющий сказал, что вы вышли с бумагами.

— Я ничего не нашла, а прихватила лишь несколько интересующих меня книг. — тут же попробовала оправдаться Ольга.

— Знаете… если бы у нас не было видео, я бы сказал, что не могу не верить словам благородной дамы, тем более вдовы. Но учитывая сколько из этого милого ротика льется лжи, и то, что у нас довольно доказательств… — я развел руками. — Суд может быть долгим, может быть быстрым, но ничем хорошим он для вас не закончится. Вернее, для нее, вдовы Ольги Суворовой-Меньшиковой. Разве что вы, Петр Николаевич, захотите поддерживать преступницу без приданого.

— Довольно. — устало проговорил Петр. — Я пришел с благожелательным предложением, а в результате получил лишь оскорбления и угрозы. Очевидно, что в таком ключе мы не сумеем принять никакого решения. А потому считаю дальнейший разговор бессмысленным.

— Жаль. Я для себя вот подтвердил многие догадки. Уверен, если ваша невеста, решится открыть рот публично еще раз, или выедет из вашей резиденции, нас так же будут ждать великие открытия. — улыбнулся я, поднимаясь. — Что же до вашей дочери, то я с ней разберусь как-нибудь сам. В конце концов это наше дело, семейное.

— А я, выходит, ей уже не семья? — зло усмехнулся Петр.

— Родня — да, семья… нет. Вы ее уже отдали мне, возврату и обмену не подлежит. Иногда я думаю, что к сожалению…— не менее мрачно проговорил я. — Но встреча была показательна и очень наглядна. Уверен, в суде вы не станете врать об уничтожении улик. А если и так, мы предъявим свои. Если раньше не придется казнить единственную соперницу Ангелины во владении наследством Меньшиковых за государственную измену и покушение на мою персону. Всего хорошего.

— Папа… — умоляюще взглянула на отца Мальвина, которую я буквально вытащил под руку из зала, не дожидаясь пока Петр соблаговолит с нами попрощаться. Неожиданно передо мной появилось поле щита, плотное, для меня почти непрозрачное, и при этом толщиной в несколько сантиметров. Пожалуй, будь это пресс, и я бы ничего не успел сделать. А так, не сбавляя шага, я врезал по нему клинком вогнав лезвие на всю длину. Конструкт не выдержал и лопнул, пропуская нас дальше. А где-то позади раздался недовольный вздох.

— Не слишком быстро, это больше напоминает бегство. — проговорила Мария, вывернув руку и сама взяв меня под локоть.

— Ты опять забыла подпитывать праной глаза? — заметил я. — Он нас чуть в тюрьму не заточил.

— Не «забыла» а специально не стала, чтобы не вызывать лишних подозрений. — ответила Мария. — Хороша бы я была, прибежав на тебя жаловаться и одновременно сверкая глазами и новыми способностями.

— Думаешь он с тобой свяжется? — уточнил я, когда мы покинули дворец и поднялись на корабль.

— Конечно, вопрос только что скажет. Твои аргументы хоть и довольно веские, но трещат по швам, милый. — ответила Мальвина.

— Капитан на мостике! — объявил первый помощник.

— Вольно. — скомандовал я, и нажал кнопку вызова на панели управления. — Диспетчер, мы собираемся взлетать.

— Секунду, проверяю ваши разрешения. — отозвался мужчина.

— Да кто бы вас стал спрашивать. — проговорил я. — Щиты поднять. Самый малый ход, если понадобится будем прорываться с боем. Пушки пока не трогать.

— Разрешение на взлет даю. — чуть запоздало ответил диспетчер. — Хорошего полета и спокойного неба.

— Благодарю. — ответил я, отключившись. — Малый ход, на взлет. Контроль воздушного пространства. Инженерный отсек, что у вас?

— Все в полном порядке, верхняя полусфера в полной боеготовности. Нижняя подключится, как только выйдем на рабочую высоту. — ответил Максим, но даже когда шасси оторвались от земли меня не покидало противное чувство беспокойства. Не опасность, по крайней мере не смертельная, но очень неприятное. Для проверки я повесил второй слой полусферы, прикрыв все кроме выхлопа двигателей. Стало спокойней, но совсем немного.

— Всем орудийным башням, полная готовность. — приказал я. — Вращайте своими головами, а не башнями, не подавайте вида что мы догадались. Корабли сопровождения прием, говорит фрегат Гнев Империи. Были изменения в протоколах следования?

— На связи командир эскадрильи капитан третьего ранга Чугуненко. — ответил немедля хрипловатый мужской голос. — Слышим вас хорошо. Изменений в протоколах следования не было. Состав и порядок движения тот же.

— Значит не отсюда. — пробормотал я, оглядываясь. С набором высоты угроза лишь росла, но, когда мы поднялись над облаками, внезапно полностью исчезла. Нас потеряли из виду? Если это были батареи противовоздушной обороны — мы все так же светимся ярким пятном на радарах. Значит простой наблюдатель?

Петр? В принципе он мог пробить и мои щиты, и повредить корабль. Но, честно признаться, угроза была не столь велика, не смертельная опасность. В дело вмешалась новая фигура? Или я пропустил появление кого-то старого, и опасного даже для штурмового артиллерийского фрегата?

Из таких одаренных мне известны лишь двое. Собственно Петр и патриарх Филарет. Последнему меня устранять совершенно незачем, у нас пока нет пересекающихся или противоположных интересов. А вот регент… но опять же, угроза была не смертельной. Опасно и неприятно, но не более.

— Полный вперед, курс — домой. — сказал я, поелозив в капитанском кресле. Продолжать обсуждение сейчас, при всех, не было никакого смысла, хотя мне и не понравилась фраза Мальвины про трещащие по швам аргументы. Но, это можно обсудить и дома.

— Внимание, в нижней полусфере видим быстро приближающийся объект. Размер два с половиной на семь метров. — проговорил сидящий за радаром Леха. — Скорость… зашкаливает, сейчас вынырнет!

— Самоубийца на двигателе? — удивленно пробормотал я, а в следующее мгновение одна из камер захватила пробившийся через слой облаков объект. Маленький серебристый корпус с длинными угловатыми крыльями. — Внимание конвою, это может быть самолет-снаряд.

— Принято, идем на перехват. — тут же ответил один из ведомых. — Неопознанное судно, немедленно смените курс…

— На что он вообще рассчитывает? — удивленно спросил Леха. — Мы же этот снаряд собьем первым же залпом ПРО.

— Только если он не защищен полем. — ответил я, нахмурившись. Чувство беспокойства снова нарастало, но пока было не критичным. До самолета оставалось около километра, скорость его движения оставляла желать лучшего, но через несколько секунд он резко ускорился и помчался в нашу сторону.

— Башни товсь! — приказал я, пометив цель на панели управления. — При приближении объекта на триста метров разрешаю открывать огонь. Только своих не заденьте.

На корабле взвыла и тут же затихла сирена боевой тревоги, уведомляющая все посты об опасности. Теперь все на борту должны пристегнуться или занять свои боевые посты. Даже при резком маневре никто не пострадает. Все это время находившиеся в походном положении башни повернулись в сторону предполагаемого противника.

Секунда, две, три… чувство опасности нарастало. Самолетик вильнул, обходя корабли поддержки, но в последнее мгновение топором рухнул вниз, и скрылся за облаками. Почти сразу исчезло и чувство опасности.

— Какого черта. — пробормотал Леха, постучав ладонью по экрану.

— В чем дело, граф Рублев? — спросил я, чуть расслабившись, но продолжая подпитывать третий глаз праной.

— Судно пропало с радаров, будто его и не было. — ответил Леха, переключая экран в разные режимы работы. О примитивного точечного, до объемного эхолокатора. — Нету, чисто.

— Ведомые, видите цель на радарах или приборах? — вновь напрягшись спросил я.

— Никак нет, ваше высочество, как в воду канул. — ответил капитан кораблей сопровождения.

— До воды далековато. — тут же заметил Леха, поморщившись. — Не успел бы. Разве что разбился. Спустимся посмотреть?

— Нет. Но пару кораблей на проверку отправим. — ответил я, и передал приказ флотилии катеров. Произошедшее мне до крайности не понравилось. Неизвестный, довольно сильный, до последнего карауливший нас у дворца, а затем так же внезапно пропавший, как и появившийся. Если у противника появились такие невидимки, кто ему помешает нанести концентрированный удар по флоту. И далеко не у всех кораблей найдется капитан, владеющий объемно плоскостными щитами.

— Доложите о происшествии генералу Суворову. Со всеми подробностями и показаниями приборов. Не хватало нам еще чтобы флот оказался не готов к будущей войне. — приказал я, и расслабиться сумел только когда мы вернулись в особняк. И все равно, не до конца. Кажется, теперь меня этот сигарообразный серебряный силуэт с угловатыми крыльями будет во сне преследовать.

Одно я знал точно — там кто-то был. Пусть не было видно кабины или какого-то смотрового стекла, пусть он был слишком мал для нормального судна, этот объект совершенно точно был пилотируемым. И на его борту сидел достаточно сильный одаренный, чтобы вызвать проблемы даже у меня.

Резиденция регента. Зимний дворец.

— Сколько из его слов правда? — спросил Петр, когда они с Ольгой оказались наедине.

— Ты сам отправил меня в особняк. — выпалила девушка.

— Заткнись, я не спрашиваю была ты там или нет. Ты отдавала приказ о подготовке покушения на цесаревича? — жестко проговорил регент.

— Что? Нет! — тут же ответила Ольга, отшатнувшись. — У меня и знакомств то таких нет. Все слуги — те, что остались от отца и деда… и те, которых ко мне приставил ты. Больше у меня никого нет.

— Значит покушение в особняке готовили люди, оказавшиеся в курсе твоих действий. — сказал Петр, на мгновение задумавшись. План был неплох, но кто-то переиграл его, собираясь использовать в своих целях. Покушение на щенка… топорно, но если там был напалм — достаточно эффективно.

— Мне нужен список всех, кого ты вводила в курс дела. Не от службы безопасности, от тебя лично. Садись и пиши. — приказал регент. — Чем быстрее мы выясним, что за крыса у нас завелась, тем быстрее снимем с тебя главные обвинения. А после будем решать с наследством.

— А если они и вправду нашли дневники? — упавшим голосом спросила Ольга.

— Все будет зависеть от того, кто руководит судьей. — ответил Петр, крутя в пальцах сферу-конструкт. — И от времени разбирательства. На десять лет они его конечно не растянут, но вот на пару — точно смогут. И если сумеют настоять на том что ты вдова Суворова, а не княгиня Меньшикова…

— Но хоть что-то я получу? Мы… — тут же поправилась Ольга.

— Максимум — половину. — поморщившись ответил Петр. — Если у них хватит доказательств, но они проиграют — треть. Если судья и присяжные будут на их стороне — ничего.

— Как, ничего? — ошарашенно проговорила Ольга.

— А вот так. Надо было меньше языком болтать. — рявкнул Петр, заставив девушку вжать голову в плечи. — Пиши. Всех, кто знал о твоей поездке в особняк. Найти предателя первым — наш единственный шанс.