Граф Лазарев. Том IV

Глава 19

Кажется, я переоценил благотворное действие отцовского ремня. Волконский-младший так и не успокоился. Я держал в руках письмо, извещающее, что завтра днем он ждёт меня в каком-то дуэльном клубе, ибо жаждет смыть нанесенные ему оскорбления. Пафосный и глупый тон письма вызывал непреодолимое желание нанести ему еще что-нибудь, желательно тяжелым предметом.

Я был абсолютно уверен, что на дуэли так не вызывают — письмом, через слугу, да еще и поймав человека, только что сошедшего с поезда. Если я откажусь, честь моя, скорее всего, не пострадает. Зато пострадает личная гордость. Да и, в конце концов, пора приструнить этого мальчишку раз и навсегда, а то он так и не отвяжется.

В здании вокзала тоже было полно охраны. Краем глаза я заметил пару военных, которых раньше видел во дворце, похоже, высокопоставленных. Слух уловил донесшееся откуда-то слово «вампир».

Значит, Северин тоже здесь. Точнее, был, поскольку сейчас я его не видел, как и той загадочной дамы. А прекрасная незнакомка и правда важная персона, раз ее встречал сам заместитель Анны.

Я нанял коляску, которые перед зданием вокзала толкались в изобилии. Кучер, как обычно, задрал непомерную цену, но мне было лень спорить. Инцитата я в этот раз решил с собой не брать — негуманно без особой необходимости таскать коня туда-сюда в лошадином вагоне. Да и личная жизнь у него наконец-то наладилась. По крайней мере конюхи, отвечая на вопрос, почему с прогулочных лугов доносится такое радостное ржание, краснели весьма красноречиво.

До моего московского дома мы домчали за полчаса. Дремлющий в сторожке сторож (то, что время перевалило за полдень, ему не мешало. По-моему, сторож дремал всегда, это было его обычное состояние), аж подпрыгнул, когда я постучал его по плечу, и кинулся открывать дверь.

— Ваше Сиятельство, опять пожаловали! А мы вас и не ждали!

— Я сам себя не ждал, — признался я. — Но пришлось прибыть по срочному делу.

Сторож посмотрел на меня с уважением. В его понимании все дела аристократов по определению были срочными и важными. Даже в нужник, наверное, по мнению сторожа благородные ходили с особым достоинством.

Осмотрев дом и убедившись, что количество пыли не превышает критическое, я, не раздеваясь, рухнул на кровать. Ранний подъем давал о себе знать — глаза слипались даже несмотря на то, что вчера я лег пораньше. Мне никогда не удавалось толком выспаться, если вставать приходилось рано утром. Организм, как убежденный полуночник, считал, что ложиться и вставать нужно в пределах одних суток, причем вставать как можно позже, уж точно не в семь. Дополнительные часы сна вечером организм не признавал — по его мнению, они были вчера, поэтому не считаются.

Романов не назначил мне конкретного времени аудиенции. Его Величество подходил к этому вопросу истинно по-императорски. Он вызывал меня в столицу просто в целом, причем как можно быстрее, а уже потом выискивал время для встречи в своем расписании. Как правило, об этом радостном событии мне сообщал секретарь по мобису. Правда, обычно время находилось быстро, что добавляло мне значимости в собственных глазах. И проблем, как правило, тоже.

Но пока что меня никто не тревожил. Рассудив, что, если такой человек, как Романов, захочет до меня дозвониться, он дозвонится, я предался одному из своих любимых занятий. Завалился спать.

Через три часа я почувствовал себя гораздо счастливее. Никаких сообщений на мобис не приходило, так что я счел себя свободным человеком. Приказал подать поздний обед и с удовольствием полакомился ухой и куропатками. Поел, поспал — на этом иссяк список занятий, которые я смог для себя придумать.

Мне было скучно. Заниматься в доме было решительно нечем, разве что считать пауков по углам. В прошлый раз, когда неожиданно нагрянул Игорь, вдвоем жилось значительно веселее. И вообще, я уже привык, что рядом всегда есть хоть какой-нибудь собеседник. В крайнем случае эту функцию выполнял Инцитат или на худой конец Каладрий, но сейчас оба болтливых питомца остались дома. Точнее, Инцитат остался, а голубь по обыкновению шлялся непонятно где. Хотя, с другой стороны, я еще не достиг такого уровня одиночества, чтобы скучать по обществу демона. Для этого придется как минимум пару лет просидеть на необитаемом острове.

Повалявшись еще немного на кровати, я сделал кое-что для меня нехарактерное. Решил сам напроситься на труд на благо общества.

После пяти минут ожидания из мобиса послышался недовольный голос Блэйд:

— Лазарев, чего тебе?

— И тебе добрый день, Анна. Я тоже рад тебя слышать, о образец вежливости и тактичности, — поздоровался я.

Блэйд фыркнула.

— Преклоняюсь перед твоим остроумием. Говори по делу, зачем звонишь?

— Его Величество хотел меня видеть. Вот пытаюсь понять, когда именно ждать аудиенции.

— А, это. Александр примет тебя завтра вечером, — рассеянно отозвалась Блэйд, явно думая о своем. — А что, есть какие-то срочные новости?

— Да нет, просто обычно меня берут в оборот практически сразу, а тут уже скоро вечер.

— Лазарев, ты не заболел? — Голос Блэйд стал нарочито встревоженным. — Неужели ты загорелся желанием поработать?

— Мне просто скучно, — огрызнулся я.

— Ну так скучай, не отвлекая государственных служащих от работы. Если больше тебе сказать нечего, то до свидания, у меня еще куча дел.

— Злая ты, — отметил я. — Даже хуже, чем обычно.

— Извини, просто сегодня весь дворец стоит на ушах.

— Почему?

— А ты не знаешь? — удивилась Анна. — Хм, ну тогда пусть это будет для тебя сюрпризом.

Я собрался спросить, не стала ли причиной переполоха прибывшая дама и, собственно, кто это, но Анна уже отключилась. Как обычно, глава Тайной Канцелярии не утруждала себя прощаниями и приветствиями.

Буркнув себе под нос все, что о ней думаю, я слез с кровати и убрал мобис в карман. Надо чем-нибудь заняться. Обычно в отсутствие альтернатив я в основном проводил вечера за книгой, но сегодня меня не тянуло к печатному слову.

Подумав немного, я нашел себе дело. Надо посмотреть, как там мой второй дом. Судя по тому, что вокруг не бегают люди с воплями: «Караул, призрак!», неплохо, но проверить не помешает. Окинуть, так сказать, хозяйским взглядом. Да и Ерофей иногда бывает интересным собеседником.

В окнах дома горел тусклый свет. Формально они не имели на это права, но я позволял Ерофею с женой жить в гостевых комнатах. Все равно я ими не пользуюсь. Я и самим-то домом почти не пользуюсь, а пристройка, в которой ютились супруги, была совсем уж убогой.

Едва я ступил на порог, дверь распахнулась. Ерофей словно почувствовал приближение хозяина. Хотя скорее всего он просто увидел меня в окно.

— Ваше Сиятельство! Мы и не думали, что вы приедете.

— Я и сам не думал, — повторил я свою сомнительного качества шутку.

Вслед за Ерофеем в дверях показалась Марфа Петровна. А, ну да. Относительное спокойствие последних дней расслабило меня, я и забыл, какие опасности здесь подстерегают.

— Ваше Сиятельство, — защебетала Марфа Петровна, — мы так рады вас видеть! Как ваши дела? Как здоровье?

Из Марфы Петровны выплескивалось столько воплощенного дружелюбия, что я закашлялся. Старушка навострила уши.

— Ваше Сиятельство, вы часом не простужены?

— Я здоров, как бык, — заверил я. Потом подумал и добавил: — даже как стадо быков. — С Марфой Петровной лучше было перестраховаться. — Как ваши дела, как дом?

— Прекрасно, Ваше Сиятельство. Живем-поживаем, держим все в чистоте, как вы велели. Да вы проходите, Ваше Сиятельство, проходите, что ж вы стоите в дверях.

Я прошел в гостиную. Дом и правда содержался в чистоте. А также, судя по унылому виду Ерофея, в трезвости, благонравии и прочих вещах, которыми жены обычно портят жизни своих мужей. То есть, я хотел сказать «облагораживают». Я присел на диван.

— Все нормально? Сосед проблем не доставляет?

— Василий Петрович? Ну что вы, граф, он очень воспитанный господин. И повар у него просто прелесть, мы с Ерофейчиком иногда приглашаем его в гости. Правда, Ерофейчик?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что речь идет о владельце дома через улицу.

— Я имею в виду соседа в подвале.

— Ах, он? Ни в коем случае. Очень милый молодой человек. Старого воспитания, не то что нынешняя молодежь.

— Вы имеете в виду призрака? — уточнил я.

— Призрак, не призрак, какая разница, — проявила Марфа Петровна редкую для женщины ее возраста толерантность. — Главное, чтобы человек был хороший. Правда, он совсем себя не бережет. Говорит, мол, ему уже все равно. Ну и что, что он умер! Смерть не повод переставать следить за своим здоровьем.

Пока я обдумывал, что ответить на это в какой-то степени метафизическое высказывание, послышался шорох крыльев. Хлопнула открытая по случаю теплой погоды форточка, и в дом влетел Каладрий. Осмотрелся вокруг и уселся ко мне на плечо.

«Ты-то что здесь забыл?»

«Скучно мне, — ответил Каладрий. — С тобой полетаю, может, найду какой-нибудь птичник. — И, чтобы я не забывал, что демон обо мне думает, добавил: — дубина».

— Это пернатое чудовище со мной, — пояснил я в ответ на удивленные взгляды. — Он в некотором роде дрессированный.

Каладрий тут же попытался клюнуть меня в плечо в ответ на такое оскорбление.

— Какая хорошая птичка, — умилилась Марфа Петровна. — Только вид у нее какой-то болезненный.

Я невольно ухмыльнулся и прогнал от себя видение, в котором заботливая старушка делает демону клизму со скипидаром. Не уверен, что именно так лечат голубей, но характеру Каладрия эта процедура точно пошла бы на пользу.

Разговор о призраке как-то сам привел к тому, что все мы спустились в подвал. Там моему взору предстала дивная картина.

Призрак был заботливо укрыт одеялом. Точнее, бесплотный граф Андреев, разумеется, ничем укрываться не мог, но висел в воздухе примерно там же, где одеяло лежало. Наверное, из уважения к старой женщине. Рядом с ним стояла кружка чая. Марфа Петровна заботилась о ближних, как могла, такие мелочи, как старуха с косой, ее не останавливали.

Завидев призрака, Каладрий чуть не грохнулся на землю. Голубь тут же сорвался с моего плеча и несколько раз облетел вокруг графа Андреева. Думаю, если бы мог, Каладрий бы его обнюхал. Призрак тоже заинтересовался пернатым пришельцем. Кажется, между ними произошел какой-то разговор, неслышный в физическом мире.

Голубь вернулся ко мне.

— Бедный. Помереть не может.

Я постарался сохранить серьезный вид. Каладрий терпеть не мог разнообразную нежить, поскольку она увиливала от главного предназначения всего живого — поскорее сыграть в ящик. Но с графом Андреевым, похоже, случай был прямо противоположный. Впервые за все время нашего знакомства я слышал в голосе Каладрия сочувствие.

Граф Андреев выглядел вполне довольным посмертием. Правда, шерстяные носки и шарф с него все же сваливались, но зато череп Йорика украшала очаровательная вязаная шапочка.

Я направился к призраку, решив на правах хозяина дома поинтересоваться и его делами тоже. Хотя я не совсем понимал, что именно можно спросить у привидения. Хорошо ли ему воется по ночам, не жмут ли кандалы, не пристают ли пролетающие мимо духи женского пола с грязными предложениями?

Но призрак меня опередил. Он вдруг уставился на меня так, словно впервые видит, и наставил трясущийся палец.

— Ты! Рядом с тобой смерть!

— Ты имеешь в виду вот его? Мы с Каладрием давно знакомы и…

— Я вижу смерть! Ты можешь погибнуть!

— В ближайшее время или вообще? Если второе, то, боюсь, это никого не минует.

Призрак, казалось, не слышал моих неуклюжих попыток перевести все в шутку. Он просто пялился на меня, заставляя невольно ежиться. Терпеть не могу, когда мне предсказывают скорую погибель. Даже когда в детстве подобным промышляли цыганки на рынке, куда нас водил отец, дабы познакомить с жизнью простонародья, это как-то нервировало, а уж из уст мистической сущности и вовсе звучит тревожно. Не может он, что ли, в благодарность за гостеприимство завывать, что я буду жить долго и счастливо?

Ерофей с женой испуганно жались в углу. Даже Каладрий отпрянул, что было совсем уж удивительно.

Припадок Андреева закончился так же внезапно, как и начался. Призрак вдруг успокоился и удивленно огляделся.

— А, Марфа Петровна, здравствуйте. Спасибо за чай.

Не помню, чтобы в прошлый раз призрак вел себя так воспитанно. Хотя Марфа Петровна кому угодно привьет хорошие манеры.

Призрак посмотрел на меня и, кажется, стал чуть прозрачнее от умственных усилий.

— А вы…

— Граф Лазарев, — подсказал я. Не будем уточнять, что стоило бы помнить имя своего в некотором роде арендодателя. В конце концов, Андреев призрак, ему простительно. — И ты только что орал, что я вот-вот умру.

— Я? — изумился Андреев, под моим взглядом на всякий случай отлетая в свой любимый угол, поближе к Йорику и одеялу. — Ничего не помню.

Призрак выглядел искренне удивленным и сконфуженным. Да и зачем ему врать? Только привидений-предсказателей с выборочной амнезией мне не хватало.

— Ты прочил мне скорую гибель, — повторил я. — Минуту назад.

Призрак немного подумал.

— И почему вы должны были погибнуть?

— Не знаю, до этого наш разговор как раз не добрался. Мне вот тоже очень интересно.

Граф Андреев с минуту разглядывал меня, словно прикидывая возможные причины смерти.

— С чего вам умирать? Вы же такой молодой. Наверно, и до ста лет еще не дожили.

Я оставил это утверждение без комментариев. Когда пребываешь в вечности, меняется представление о молодости.

— То есть ты вообще ничего не помнишь?

Призрак покаянно покачал головой.

— Извините. На меня иногда находит. Кажется, лет семьдесят назад сюда забрела одна милая дама, и я предсказал ей, что она упадет с лошади. А она как раз собиралась на скачки.

— И что, упала?

— Нет, она так перепугалась, что никуда не поехала.

— О, отлично. — Я воспрянул духом.

— Правда, ночью в дом заползла змея, укусила ее, и она все равно скончалась.

Моя радость несколько увяла.

— Вы тут пока пообщайтесь, а я выйду на воздух, — сказал я, поднимаясь по лестнице. Кажется, мне срочно нужна помощь моего личного информационного агентства «Нежить и ее повадки».

— Мы мало знаем о призраках, — ответил Игорь, когда я дозвонился до дома. — С ними сложно побеседовать, если они сами этого не захотят. Так что их способности изучены лишь частично.

— А в этой части ничего не сказано о том, что призраки могут прозревать будущее?

— Такие слухи периодически появляются. А что, наш общий знакомый Андреев тебе что-то напрозревал?

— Вроде того. Он впал в невменяемое состояние и заявил, что скоро я умру.

Повисла пауза. Похоже, Игорь рассчитывал на пророчество получше.

— Прямо так и сказал?

— Ну, он сказал, что я могу погибнуть. Причем в ближайшее время. А завтра у меня как раз дуэль с Волконским. Если и есть способ, которым я не хочу умирать, так это от руки этого придурка.

Игорь снова помолчал. Молчание мне не понравилось.

— Он тебя вызвал?

— Почти. Этот прыщ снизошел только до того, чтобы передать мне письмо со слугой.

— Надеюсь, ты ответил возмущенным отказом?

— На самом деле я ничего не ответил и не планирую. Но в дуэльный клуб приду, раз ему так хочется. У нас назначено завтра на два.

— Ты же в курсе, что он очень сильный Одарённый? У него же уровень Мастера, что в таком юном возрасте большая редкость. Он размажет тебя по стенке.

Теперь замолчал я. Волконский, который собственный зад не может найти без карты, казался мне кем угодно, только не сильным противником.

— Но он же тупой, — наконец произнес я очевидное.

— Я тебе не говорил, что он умный. Я говорил, что он сильный, и очень. Лучше не связывайся с этой дуэлью.

— Еще чего! Чтобы я испугался какого-то придурка? Что он конкретно умеет?

— Стихийная магия, все по классике. Кстати, такая же, как у тебя, огонь и воздух. Только сильнее, — ехидно добавил Игорь.

— А Дар?

— О, Дар это самое интересное. Он создатель кошмаров.

— Кто? — не понял я.

— Он воздействует на сознание. Насылает ужасы. Вытаскивает на свет потаенные страхи, оживляет страшные сны, о которых ты никогда никому не рассказываешь. Ему не надо даже бить тебя оружием или Силой, он просто покопается в твоей голове.

— Волконский? Волконский⁈

Я вспомнил глупого заносчивого княжича. И этот бездельник, у которого мозгов хватает только на то, чтобы скандалить по кабакам — темная разновидность ментального мага⁈ Более несочетаемого Дара и носителя нельзя было даже представить. Создатель кошмаров должен носить длинную черную мантию, прятать лицо под капюшоном, говорить негромко и одним своим видом вселять трепет. А не ходить повсюду с идиотской ухмылкой и выражением лица, которое невольно хочется перевести как «Пни меня».

Игорь, похоже, понял мое изумление.

— Он не выбирал, с какими способностями рождаться. Думаю, княжич и сам бы предпочел Дар попроще, но это не значит, что он им не владеет. Хотя бы с магией обращаться папочка его научил. Так что как бы на твоей дуэли ты еще до ее начала не рухнул на пол и принялся плакать от страха.

— Почему же тогда он до сих пор не воспользовался своими способностями? Мы столько раз с ним цапались.

— Применение дара кошмара строго запрещено без специального разрешения. Настолько строго, что даже у такого придурка хватило ума понять. Все-таки внушать людям ужасы — это тебе не создавать дожди из бабочек. Но на дуэли можно, дуэли ведь для того и существуют, чтобы драться.

— И как он это делает? Я имею в виду, лезет в голову.

— Через зрительный контакт.

— Тогда я не буду смотреть ему в глаза и все, делов-то?

— Ни разу за всю дуэль? Боюсь, у тебя не выйдет. Хоть раз, да взглянешь.

Да, это действительно проблема. Наш Волконский вдруг оказался местной версией Медузы-Горгоны.

— И княжич не стал изгоем, с такими-то способностями?

— Нет. — Я буквально видел, как Игорь пожал плечами. — Наоборот, это считается почетным, а носителя Дара уважают. Ну, уважали бы в случае Волконского, если бы помимо Дара у него набралось хоть одно достойное качество.

— А почему кошмары считаются социально приемлемыми, а некромантия нет?

— Потому что дар творца кошмаров периодически проявляется в роду Волконских, которые уже четыреста лет как князья, а некроманты сейчас почти не рождаются. А если и рождаются, то в захолустных семьях вроде нашей.

Ну да, логично. Странно было бы ожидать другого ответа.

Кошмары серьезно меняют дело. Я всегда предпочитал не связываться с теми, кто может залезть ко мне в голову. Я-то рассчитывал на честный бой, а этот урод, выходит, сможет просто наслать на меня видение про то, как все мои деньги с банковских счетов враз исчезли, и наслаждаться рыданиями.

Что ж, в свете открывшихся фактов у меня остается только один вариант.

— Я надеюсь, теперь насчет дуэли ты передумал? — спросил Игорь.

— Еще чего. Завтра я выйду и размажу этого урода по стенке.

Игорь, судя по звукам, аж мобис уронил от такой непоколебимости, отваги и веры в собственные силы. Хотя, думаю, кузен все это мысленно назвал одним словом, причем непечатным.

— Ты же пошутил, правда?

— Ни в коем случае. У меня есть план.

Судя по бурчанию из мобиса, это не вселило в кузена оптимизм, скорее наоборот.

— Может, все же одумаешься?

— Ну уж нет. Не волнуйся, я устрою этому придурку веселую жизнь, — бодро ответил я, хотя сам был не вполне в этом уверен.

— Ну, как хочешь. — Кузен глубоко вздохнул. — Но учти, я тебя предупреждал. Кстати, тебе нужен секундант. Советую начать искать его как можно быстрее.

Некромант прав, про секунданта я не подумал. И где его взять, спрашивается, до завтрашнего дня? Хотя есть у меня одна идея…

Мобис погас. Я подозвал голубя, который все это время нарезал вокруг меня круги.

— Каладрий, ты хочешь, чтобы я умер? Возможно, мучительной смертью.

— Ну вообще-то хочу, — ответил демон. — Если ты не забыл, в этом и состояла моя работа.

А, ну да, точно.

— Понял, меняю аргументацию: ты не хочешь в суп. И чтобы тебя выгнали с чердака, где ты обустроил себе гнездо разврата.

Каладрий недовольно курлыкнул. Курлыканье было истолковано, как согласие.

— А значит, завтра ты мне поможешь. — Я улыбнулся, предвкушая развлечение. — Это будет феерично.

Если план сработает, конечно. В противном случае как бы мне не было завтра очень-очень больно.

Я поднял глаза к небу, где предположительно должна была гореть моя счастливая звезда. Ну, Волконский, погоди у меня. Я тебя так опозорю, что ты вовек не забудешь. Все получится. Должно получиться.