Говорит космос!..

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Алексей Костров густо намыливает щеки, верхнюю губу, подбородок. Плотная, рыхловатая от множества мелких пузырьков пена делает его седобородым.

«Наверное, буду таким в пятьдесят…» — думает он, улыбаясь.

А пока ему всего тридцать. Тоже солидная цифра. Почти полжизни. То, что сегодня не только день рождения Кострова, но и день присуждения ему ученого звания доктора наук, могло бы избавить его от вопроса самому себе: «А как же ты прожил ее, эту почти половину жизни?..» Но он все-таки задает себе этот вопрос и лишь тяжело вздыхает в ответ…

Строго взглянув на свое отражение и вздохнув еще раз, Алексей берется за бритву. От неловкого движения его руки круглое настольное зеркало смещается слегка. В нем теперь уже не лицо Алексея, а распахнутое окно комнаты. За окном вздымаются к небу ажурные опоры огромной параболической антенны радиотелескопа. Картина эта возвращает Кострова к тревожным мыслям о Фоцисе.

Сколько уже предпринято попыток обнаружить и выделить из радиоизлучения Галактики искусственные сигналы? Самые совершенные параболические рефлекторы не дали пока никаких результатов. А чего добились американцы, раньше всех начавшие «прослушивать» ближайшие звезды? Даже их высокочувствительная приемная аппаратура, построенная по проекту «Озма», ничего не принимает пока.

Что-то даст теперь окончательный анализ излучений Фоциса? Тридцать световых лет шли они до нашей планеты, слабея и искажаясь в космическом пространстве. Удастся ли обнаружить Галине Басовой хоть какие-нибудь элементы модулирующей функции в структуре их спектра?

Галина Басова… Алексей снова вздыхает при одном только воспоминании о ней. Сегодня все сотрудники радиообсерватории придут с поздравлениями. Придет и она…

Чествовали Алексея Кострова в небольшом конференц-зале. За столом президиума — смущенный виновник торжества. Рядом с ним — заместитель директора Астрофизического института, по другую сторону — директор радиообсерватории Михаил Басов.

— Ну к чему эта шумиха?.. — шепчет Басову Костров. Можно было бы и поскромнее…

— Да ты что?! — шипит на него директор. — Думаешь, это только твое личное торжество? Приехал бы разве Петр Петрович? А мы тут у него уже выклянчили кое-что по такому случаю. Слушай-ка лучше, как он тебя превозносит…

Заместитель директора Астрофизического института, профессор Петр Петрович Зорин, и в самом деле произносит в честь Кострова такую речь, что у Алексея даже щеки горят от смущения.

— Спасибо, Петр Петрович! — говорит он растроганно, когда профессор, кончив свое выступление, протягивает ему руку. Спасибо за добрые слова. Я, конечно, не такой уж талантливый, каким вы меня изобразили, но, как говорится, постараюсь со временем оправдать ваши надежды…

Настроение у всех приподнятое. Всем хочется говорить, и все говорят приветственные речи. Просит слово даже комендант обсерватории Пархомчук, служивший когда-то начальником пожарной команды и сохранивший с той поры военную выправку. Он одержим страстью к латинским изречениям и к замысловатой астрономической терминологии. Научные сотрудники над ним добродушно подшучивают, но по-своему любят его.

— Алексею Дмитриевичу первому в нашем научном учреждении присуждена степень доктора наук, — торжественно начинает Пархомчук свою речь. — Он у нас, как говорили древние латыняне, «примус интэр парэс», что означает в переводе — «первый между равными». Ибо, как я понимаю, все тут присутствующие имеют равные права стать докторами.

«Присутствующие» многозначительно переглядываются, с трудом сдерживая улыбки. Астрофизик Мартынов шепчет Галине:

— Люблю я слушать Пархомчука. Всегда услышишь от него что-нибудь поучительное и обнадеживающее.

Пархомчук между тем продолжает развивать свою мысль:

— На мой взгляд, научное учреждение без доктора наук все равно что пожарная команда без брандмайора. Но у нас есть теперь свой доктор. Это неплохо для начала. У остальных все впереди, ибо «волентэм дукунт фата, нолентэм трахунт»[1], и этому надо только радоваться.

Всех очень смешит это изречение древних стоиков, но Пархомчуку все позволяется, и его вознаграждают дружными аплодисментами.

После речи коменданта просит слово Галина.

— Давайте и в самом деле порадуемся, — весело говорит она, — что в нашей, самой молодой в стране, обсерватории уже есть свой доктор наук, тоже очень еще молодой для такого почтенного научного титула.