Голос ночи

Наталия МАЗОВА

ГОЛОС НОЧИ

Даэрону и... Маглору.

Высокая женщина в черном выступила из тьмы, не торопясь подошла к костру. С первого взгляда было видно, что это одна из диких кошек Анхемар. Черная кожаная куртка перехвачена широким ремнем с заклепками, на котором висит короткий меч, высокие сапоги, темные волосы выбиваются из-под черного капюшона с оплечьем. На вид лет тридцать, хотя кто ее разберет, в такой темноте...

Давно ходили слухи, что Повелительница Стрел любит, переодевшись простой лучницей, ходить от костра к костру и слушать, о чем болтают ополченцы, когда их не слышит начальство. Но на самом деле все было куда проще. Конечно, Лайгриле было лестно, когда надменные властители из Земель Ночи с почтением обращаются к ней "владетельная лоини", но... слишком уж тяготилась она их обществом. Ей, выросшей в горном роду, всю свою молодость болтавшейся по приграничным гарнизонам, всегда прямо говорившей все, что думает - так и не удалось привыкнуть к великосветской манере общения. Из всей командной верхушки армии Вэнтиса только с Кеасором она могла говорить как человек с человеком, а не как лоини Анхемар с властителем Запада. Поэтому после каждого военного совета, после нескольких часов напыщенных глупостей и борьбы самолюбий Лайгрилу, словно на свежий воздух, тянуло к этим кострам.

Хейн вздрогнул, когда раздался негромкий спокойный голос женщины в черном:

- Можно немного посидеть у вашего костра? Я вижу, у вас тут лютня ходит по кругу.

Алвард ответил за всех:

- Присаживайся, дева стрел... не знаю имени твоего...

- Глорэс из личной сотни Владычицы, - она сняла боевые перчатки и засунула за пояс. Понятный всем жест дружелюбия - "в вашем кругу мне незачем браться за оружие".

Кто-то протянул Лайгриле ломоть хлеба и закопченную вилку на длинной деревянной ручке, на которой аппетитно шипел свежезажаренный кусок мяса. Она поблагодарила кивком.

Как же это было замечательно - сидеть вот так, глядя на звездное небо, вгрызаться в жестковатое, но такое вкусное мясо и слушать, как Алвард распевает незатейливую песенку ополченцев:

Жизнь моя раздольная - горюшко в стакане,

Кудри мои вылезли от переживаний...

Мелькнуло на миг перед внутренним взором раздраженное лицо лоина Оромара, что-то пытающегося ей доказать - и исчезло без следа, лопнуло, как пузырь на воде. В такую минуту просто не думалось ни о чем дурном.

...Вот пойдут к Лайгриле, скажут - то да се,

А она с работы выгонит, и все!

Лайгрила улыбнулась одними уголками губ. Эту песню уже распевали обе стороны, только сторонники Синеглазого вместо ее имени пели: "вот пойдут к Правителю..." Да и почему бы ее не петь - не так уж велика разница между теми, кто обнажал мечи во славу Повелительницы Ночи и за Тонд для хиорнцев...

Как и ожидалось, мы вломили всем...

Утро зачиналось, светлое совсем.

На войне с Правителем положил я голову

Женка погорюет, выйдет за другого!

Алвард кончил, и лютня тут же отправилась куда-то дальше. И вдруг резкие, четкие аккорды в клочья разорвали покой в душе Лайгрилы. Снова, в который раз, до боли знакомое: "По выжженной долине идем, чеканя шаг..." Однако... к обычному раздражению примешивалась какая-то непонятная тревога. И только когда песня кончилась, Лайгрила поняла, в чем дело: ТАК петь эту песню мог только ее автор. Это не мальчишка Левелл из Корма, а сила, равная ей самой...

Затаив дыхание, Лайгрила подняла взгляд на певца. Голос Ночи... Если бы она увидела его днем, в толпе - ни за что бы не отметила своим вниманием. Обычный наемник-северянин, смуглое, довольно привлекательное лицо обрамлено вьющимися волосами - не длинными, как у Кеасора, а просто давно не стрижеными. Темные глаза дерзко поблескивают в свете костра. А одежда и вовсе не стоит внимания - так, какие-то обноски непонятного цвета.

На секунду их глаза встретились. А затем Голос Ночи снова ударил по струнам лютни. Мрачная, суровая мелодия, но на этот раз в ней не издевка, а скрытый яростный накал. Никогда прежде не слышала Лайгрила этой песни.

Смерть ждет любого героя,

Власть и алчность - ничто перед ней.

Нас же при жизни зароют,

Погребут среди мрачных корней.

Мы не в счет ни для тех, ни для этих,

Износились - спешите в запас!

Мы не бросили слова на ветер

И отбросили в сторону нас!

- Хейн, ты увлекся! - раздался чей-то обеспокоенный голос. - Здесь же Ее лучница! Остерегись!

- А что мне с того? - насмешливо отозвался менестрель, не сбиваясь с ритма. И, вдруг, повернувшись к Лайгриле, запел следующий куплет, словно бросая обвинение ей в лицо:

- Вам - все большие дороги,

Нам - тропинки, и те по ночам.

Вам - покровители-боги,

Мы ж доверились только мечам!

Да и сталь нас подводит нередко...

Но привыкли мы горечь глотать:

Пусть стреляем мы вовсе не метко,

Но еще продолжаем стрелять!

Лайгрила больше не могла глядеть в эти глаза. Ну что она могла возразить ему? Да и станет ли слушать ее возражения он, правый вечной правотой ограбленного? Горечь в голосе, яростная боль в мелодии...

И на дорогу мы выйдем

Ведь дорога не только для них!

Там мы, конечно, погибнем

Что ж, король завербует других!

Нас никто никогда не забудет

Ведь не помнили нас никогда,

И пришли мы сюда ниоткуда,

И уходим опять в никуда...

Все кончилось внезапно - и лишь дерзкий взгляд Голоса Ночи по-прежнему жег лицо Лайгрилы.

- Тебе надоела жизнь? - одними губами шепнул Алвард на ухо Хейну. - Она же немедленно расскажет кому надо, и беги не беги - ждет тебя легкая смерть. А может быть, и позорная!

В ответ Хейн рассмеялся - чуть принужденно, как отметила Лайгрила, но все так же дерзко.

- Не думаю, - проговорил он с расстановкой. - Ведь правда же, Владычица Анхемар, позорная смерть - слишком много за такую песню?

Задыхаясь, Лайгрила резко вскочила на ноги. Капюшон давно упал с ее головы, и темные волосы рассыпались по плечам. Остальные сидевшие у костра, казалось, потеряли дар речи, только кто-то простонал: "Стальные Когти, рэссла вирз!"

- Как ты меня узнал? - Лайгрила собрала в комок всю волю, чтобы овладеть собой. - Вроде бы мы не встречались прежде, Хейн Голос Ночи!

Он тоже встал. Тень странной улыбки мелькнула на его лице - и исчезла без следа.

- Я никогда не узнал бы тебя, Владычица, - заговорил он, если бы первый раз не увидел в таком же полумраке. Месяц назад на склоне Эреджтэрк я стоял в карауле, а ты прошла мимо меня, отправляя в разведку трех своих дев. Тебя окликнули, ты обернулась... И в свете факела я увидел женское лицо, прекраснее которого не встречал нигде, но такое гордое и суровое, словно навсегда застывшее на холоде мировой нелюбви. Я тогда подумал, что если бы среди кервитов были женщины - они должны бы выглядеть именно так.

- Ты воистину менестрель именем Андсиры, - ответила Лайгрила в своей обычной манере, уже восстановив душевное равновесие. - Ты дивно сплетаешь слова, хотя это искусство всегда считалось привилегией женщин.

- А разве не привилегией мужчин от века было защищать с оружием в руках интересы своего короля? - он так и рвался в бой, словно давно предчувствовал эту встречу. Но Лайгрила все еще пыталась не принять эту игру, уклониться, не отвечая ударом на удар.

- Ты хочешь сказать, что все, что я делаю в долине Тонда не мое дело?

- О, что ты, Владычица! Я всего лишь хочу сказать, что ни один настоящий мужчина не захочет, чтобы женщина сражалась за него, - Хейн выделил голосом слово "настоящий".

- Это весьма похоже на оскорбление короля Вэнтиса, Лайгрила чуть усмехнулась. - Неужели ты не боишься за свою жизнь, менестрель?

- Оскорбив короля, я, конечно, подвергаю опасности эту жизнь, но оскорбив женщину - жизнь будущую, - бесстрашно ответил Голос Ночи.

Лайгрила ненадолго задумалась.

- Твой язык, менестрель, так же остр, как и твой клинок, наконец сказала она. - Я же привыкла иметь дело с луком и стрелами, а не с лютней. Поэтому вот мое последнее слово: через три дня, на рассвете, ты вступишь в спор не со мной, но с Сайто Кетиаром, менестрелем Кеасора. Иначе я буду считать, что ты и вправду недостоин той жизни, которой так не дорожишь, - С этими словами она снова надвинула капюшон, ясно давая понять, что разговор окончен.

- Вижу теперь, Владычица, что слухи о твоей справедливости - не преувеличение, - по голосу Хейна никак нельзя было понять, издевается он или говорит серьезно. Он отвесил Лайгриле легкий поклон: - Да - я приду.

Лайгрила знала, что он придет. Слишком хорошо умела она разбираться в людях, чтобы усомниться.

Вроде никто никого ни о чем не предупреждал, но к тому моменту, когда Эннор поднялся над вершиной Эреждтэрк и солнечные лучи заглянули в долину, где был разбит лагерь, все уже были в сборе. Тесным кругом стояли они на площади-не-площади, поляне-не-поляне между командных шатров, именуемой Кругом Совета. Крестоносцы и лучницы ждали.

Лайгрила, как всегда во время совещаний, опустилась на огромный серый камень, Кеасор привычно встал у ее правого плеча. Сайто Кетиар уже стоял здесь, скрывая напряжение за презрительной усмешкой... а вот самой Кетиар что-то было не видать. Сколько ни скользил взгляд Повелительницы Стрел по толпе собравшихся, но ни разу не мелькнула в ней голова с волосами, скрытыми под алым шелком.

"Интересно, а Ассэн придет?" - мимолетно подумала она. И в этот миг толпа на противоположном конце поляны зашевелилась, расступаясь. Краем глаза Лайгрила заметила, как Сайто сжался, словно перед решительным броском. В толпе образовался проход, и по нему спокойно и уверенно в середину круга вышел тот, кого вся Долина Тонда знала как Голос Ночи, и лишь немногие - как Хейна. Впервые Лайгрила могла ясно разглядеть при дневном свете этого дерзкого возмутителя спокойствия. А он, казалось, даже не смотрел в ее сторону, остановился прямо перед Сайто, и, вскинув руку, четко проговорил:

- Рэ ванва! Я, Хейн по прозванию Голос Ночи, пришел сюда, чтобы вызвать тебя, Сайто-крестоносец, на песенный поединок по законам, принятым в Долквире.

Ропот пробежал по кругу собравшихся: Хейн говорил с Сайто не как с высокородным, а как равный с равным, и произнося формулу вызова, не опустился перед менестрелем Кеасора на одно колено. Он слишком много позволял себе, этот Голос Ночи!

Сегодня вся одежда Сайто была темно-серого цвета Вэйандолы. На плечо небрежно накинут черный плащ, а голову охватывает широкая золотая лента, концы которой лежат на его длинных, сильно вьющихся волосах как две солнечные змейки. И все же сегодня было, как никогда, видно, что в нем есть примесь дорисской крови: вроде и кожа достаточно светлая, но широкие губы, крупные черты лица, странный разрез темных глаз... Рядом с ним загорелый (а может быть, просто грязный) Голос Ночи выглядел почти красавцем, несмотря на то, что его вязаная туника, когда-то серая, а теперь бесцветно-белесая, была прожжена в двух местах, а кожаные штаны украшала свежая заплата. Но Лайгриле сразу же бросилась в глаза его лютня. Это был не расстроенный и поцарапанный инструмент, каких полно в палатках ополченцев, а великолепная лютня северной работы, покрытая темно-вишневым лаком.

Сайто вынул меч из ножен и с размаху вонзил его в землю рядом с собой - на песенный поединок нельзя выходить с оружием.

- Я, лоин Сайто Кетиар из Устья, принимаю твой вызов, Голос Ночи, менестрель наемников, - высокомерно ответил он. Твои условия?

- Тебе известно, что ставка в этом поединке - моя жизнь. голос Хейна был спокоен и тверд. - Поэтому назвать условия твоя привилегия, менестрель крестоносцев.

- Хорошо. Две песни, поем по очереди. Право первенства решает жребий.

- Эн йе-о джалет! - Голос Ночи выхватил свой меч резким движением, но не вонзил в землю, а просто отбросил в сторону.

Лайгрила поняла, что настал ее черед. Она поднялась со своего почетного места, держа над головой руку с зажатой в ней монетой Вэнтиса.

- Клинок! - произнес Голос Ночи таким тоном, каким называют пароль.

- Корона! - эхом отозвался Сайто.

Лайгрила разжала руку. Золотая монета звякнула о камень и шесть голов тут же склонились к ней, но Кеасор опередил всех.

- Корона, - хрипло сказал он.

- Ты счастлив в игре,.. лоин Кетиар! - поклон, который отвесил сопернику Голос Ночи, трудно было назвать иначе как издевательским. - Тебе начинать!

В эту минуту алая шелковая повязка мелькнула среди непокрытых голов. Все-таки Кетиар пришла взглянуть, как ее брат будет отстаивать свою честь перед этим... подстрекателем! Алая повязка на секунду отвлекла взор Лайгрилы, а когда она снова взглянула в круг, Сайто уже стоял в центре, и лютня - его, серебристая - висела у него на груди.

- К вам обращаюсь, Владычица Анхемар и Владыка Кеасор! Гул толпы сразу смолк. - Да не будете вы пристрастны в своих суждениях и отдадите победу тому, чья она по праву!

- Разве Владычица Анхемар - сама Андсира, что ты приписываешь ей высшую справедливость? - насмешливо возразил Голос Ночи.

Сайто ничего на это не ответил. Его руки легли на лютню, и струны дрогнули. И Лайгрила тоже дрогнула - она сразу узнала эту гордую и тоскливую песню, любимую всеми крестоносцами:

Я не чужой, я не святой,

Меня мой грех не тяготит...

Да, менестрелю Кеасора нельзя было отказать в уме - песни Голоса Ночи знала уже вся армия, и Сайто намеренно выбрал песню в том же стиле. Это был козырь, который не бьется.

Меня любовь не берегла

Я ей иное предпочел,

Я пил из звездного котла

И осенял себя мечом...

Последний суровый аккорд замер над безмолвным Кругом Совета. Сайто поклонился Владыкам и ушел из круга, уступая место Голосу Ночи. Интересно, как тот будет выпутываться из этой ситуации - ведь "Наемники" или другая песня в этом роде сейчас будут просто неуместны!

Хейн поднял руки вверх и лишь произнес тихо - но его услышали все: "Храни меня, Властная, и ты, Гэльдаин!"

Из перебора струн родилась медленная мелодия, в которой были и насмешка, и вызов. Голос Ночи не торопился запеть, дразня слушателей целую минуту, и вдруг не то пропел, не то проговорил, удивляясь и издеваясь:

Менестрель, а менестрель!

А давай мы тебя...(небольшая пауза) уничтожим!

И тогда, без сомнения, нам будет легче дышать

о-о!

Последний возглас Голоса Ночи стоном отозвался в ошеломленной толпе - и Лайгрила внезапно ясно осознала, что этот поединок Сайто проиграл еще в тот момент, когда она спровоцировала Хейна на этот вызов...

Ох, люблю! Ох, люблю беззащитных прохожих!

Вот убьем, и не будет никто наших дев отвлекать

во!

Случайно Лайгрила натолкнулась взглядом на Кетиар и увидела, что щеки у нее полыхают ярче повязки на голове. Ох не к добру это, ома-эдж Сира!

А Голос Ночи, как ни в чем ни бывало, продолжал издеваться:

Менестрель, а менестрель!

Вот ты все время поешь о свободе, ведь так?

А вот взять бы тебя, например, заковать в кандалы

о-о!

И живи, как посмешище в нашем народе...

Или нет - лучше чисти до блеска котлы - во!

Напряжение в толпе нарастало... Воистину, Голос Ночи при рождении был отмечен самой Андсирой - то, что он нахально проделывал на глазах у всех, было просто гениально...

Ой, народ, все сюда! Посмотрите, он вынул мечишко!

У любой из нас ножик длинней

да он кервит, видать!..

Он запнулся на полуслове и умолк: большой метательный нож вылетел из толпы и вонзился в землю у самых его сапог. И тут же раздался гневный, чуть хрипловатый женский голос:

- Сайто! Я женщина и не имею права с ним драться - но и ты не мужчина, если до сих пор терпишь все это!

- Я действительно вытерпел слишком много от этого наглеца! - Сайто резко повернулся к Голосу Ночи. - Но как ты, грязный наемник, смеешь публично оскорблять мою сестру?!

- Видят Эннор на небе и Андсира на земле, - Хейн снова воздел руки к небу, - не я первым обнажил оружие в этом кругу! А что до твоей сестры - ты сам назвал ее, лоин Кетиар!

Ах, вы же еще не знаете, Владычица! - он покосился на Лайгрилу. - Вчера Левелл из Корма снова был пойман у палаток ваших диких кошек. Согласно вашему приказу, его следовало гнать в шею - но мальчишка обнажил меч. И ваша пятисотница Кетиар... справилась, - лицо его перекосила презрительная усмешка. Предварительно наигравшись с ним, как кошка с мышью... последние слова он проговорил, торопясь, так как перед ним уже вырос Сайто с мечом в руке:

- Защищайся, шут без чести и совести!

- С удовольствием! - Голос Ночи одним прыжком добрался до своего клинка и в последнюю секунду ловко парировал удар.

Все оцепенели - песенный поединок был одним из самых святых ритуалов Долквира. Лишь в смутных легендах сохранились воспоминания о том, как его оскверняли поднятием оружия, и уж никогда никто не слыхал о подобной схватке, ниспровергающей все законы и традиции!

О том, что Кетиар с мечом не уступит Кетиару с лютней, знали все. Но сейчас силе и напору Сайто противостояли гибкость и ловкость его противника. Казалось, Голос Ночи даже не пытается атаковать, но ни один удар Кетиара не достигал цели. Менестрель наемников уходил легко, словно танцуя, и на пути меча Сайто оказывались то его собственный клинок, то рука, обернутая старым зеленовато-бурым плащом. Кетиару же его великолепный черный плащ только мешал.

- Я впервые вижу столь совершенную школу Поречья, коснулся слуха Лайгрилы нервный шепот Кеасора. - Сайто, с его тондской выучкой, долго не продержится...

И в этот самый момент менестрель крестоносцев, уже порядком измотанный своим противником, совершил ошибку. Голос Ночи сделал какое-то неуловимое движение - и серебряное шитье на рукаве Сайто окрасилось кровью. Толпа ахнула, и это вывело Лайгрилу из оцепенения. Начисто забыв про свое звание и про то, что ей уже давно не двадцать, она сорвалась с места и зеленой стрелой кинулась к дерущимся:

- Остановитесь! Не надо, ... Хейн!

Голос Ночи как раз отражал очередной удар Кетиара. Но крик Лайгрилы заставил дрогнуть его руку, конец меча прошел ниже, чем ему хотелось, и со всей силы полоснул Сайто по пальцам, не защищенным боевой перчаткой. Тот выронил меч, а Лайгрила уже стояла между ними, и взгляд ее, полный ужаса, метался от одного менестреля к другому.

- Будь ты проклят, наемник! - Кетиар пытался обтереть кровь с раненой руки краем плаща, но она все равно капала на землю, и темные капли выделялись в пыли и вытоптанной, умирающей траве, как приговор Голосу Ночи. - Ты хоть понимаешь, что натворил?!

- Я не хотел... - Вся дерзкая самоуверенность моментально слетела с Хейна, во взгляде застыло отчаяние. - Клянусь милосердием Гэльдаин, Владычица - я мог бы его убить, но искалечить руку другому менестрелю - на такое даже я не способен! Сегодня я и вправду заслужил смерть.

- Смерть! - глухо отозвалось в толпе, и уже начали продвигаться вперед лучница Кетиар и несколько таких же, как она... Но Лайгрила шагнула вперед и заслонила собой менестреля.

- Стойте! В том, что случился этот поединок, виновна лишь я, и он мой, а не ваш!

Сколько раз за эти годы ей приходилось вот так стоять лицом к лицу с разъяренной толпой! Но впервые то, что она сейчас провозгласит, не будет воспринято как должно...

- То, что он сделал с моим братом, хуже, чем смерть! глаза Кетиар были совершенно бешеными. - Мы повязаны кровью!

- Дева стрел Кетиар, не Голос Ночи, а ты и твой брат первыми схватились за оружие на песенном поединке! - Это было сказано так, что даже неукротимой пятисотнице сделалось жутко. - Поэтому слушайте мой приговор. Властью, данной мне Андсирой и королем из дома Вэйанор, с этого часа в течение четырех дней Голос Ночи находится под моей рукой! По истечении их он будет объявлен вне закона - но лишь в пределах долины Тонда, от Каменных Колец на западе до владений Кети и границы с Эреджраэн на востоке. Эти четверо суток даются ему на то, чтобы покинуть эти места, но до тех пор никто, и в особенности ты, дева стрел Кетиар, не смеет причинить ему никакого вреда! Я, Лайгрила Анхемар, скаллоини-нэ-джельтар короля Вэнтиса, сказала - и да будет так!

- Услышано и засвидетельствовано! - Пятисотница Энаннин Полуведьма, стоявшая в первом ряду, отсалютовала мечом своей владычице. Кеасор встал рядом с нею и повторил ее слова и жест.

- А сейчас он уйдет отсюда, и уйдет невредимым, - Лайгрила произнесла эти слова и почувствовала, что силы вот-вот оставят ее.

И тогда свершилось небывалое: дерзкий Голос Ночи, не желавший склоняться ни перед кем из Властителей Запада, опустился на одно колено перед Лайгрилой и поднес к губам край ее зеленого плаща. Так мог приветствовать только высокородный и только своего непосредственного властителя, которому присягал на верность. Затем он подхватил лютню, шагнул в толпу, которая расступилась перед ним, как перед прокаженным и быстро скрылся с места происшествия.

Синеватые сумерки сползли в долину. Лайгрила сидела в своем шатре совершенно одна. Только что ушел Кеасор, и она осталась наедине со своими мрачными мыслями.

С Кетиарами надо было что-то делать. Правда, брат уже и так был достаточно наказан всем происшедшим. Хальдок-целитель осмотрел его рану и нашел ее не такой уж опасной - порез был глубоким, но кость задета только на мизинце. Хотя ему пришлось долго повозиться, Хальдок клятвенно обещал, что по истечении двух или трех созвездий - на это уж воля одной Андсиры - Сайто будет владеть правой рукой так же свободно, как до поединка.

Но вот сестра... Информация Голоса ночи полностью подтвердилась, и за одно это Кетиар заслуживала кары. А уж сотворенное сегодня... Но и нарушение приказа, и осквернение ритуала, если они не повлекли за собой слишком непоправимых последствий, на легкую смерть не тянули. Изгнание из армии? Кого угодно, только не Кетиар. Зная ее жестокость и мстительность, это означало существенно уменьшить надежду дожить до того дня, когда Ассэн узнает имя своего отца. Другую пятисотницу - Майлин или Гэйвин - Лайгрила не задумываясь, разжаловала бы в рядовые лучницы, но Кетиар все же была высокородной...

Внутрь просунулась голова Оллаты - одной из девушек, стоявших в карауле у шатра.

- Скаллоини, некий молодой властитель Севера желает говорить с вами.

- Кто такой? - вскинулась Лайгрила.

- Он не назвал себя, скаллоини. Утверждает, что вы хорошо его знаете.

- Оружие при нем есть?

- Только обычный длинный кинжал.

- Ладно, - тяжело вздохнула Лайгрила, - пусть войдет.

Он вошел и встал в центре шатра, так, чтобы свет упал на его лицо. Молодой стройный воин с кожей цвета темного серебра, как у многих северян, в темно-синей дорогой одежде, перехваченной серебряным поясом-цепью с кинжалом. Рубашка более светлая, оттенка морской волны, белоснежный плащ лежит на плечах, не скрывая серебристого ожерелья изумительной работы: две чайки с развернутыми крыльями, клювами друг к другу, вплетены в волнистые линии узора цепи.

- Кто ты? - спросила Лайгрила и вдруг услышала в ответ знакомый насмешливый голос:

- Значит, и ты не узнала, Владычица?

Секунду Лайгрила стояла, отказываясь верить своим глазам, а потом выглянула из шатра и окликнула девушек:

- Оллата, Эламин, вы обе свободны до полуночи. У меня важный разговор с этим человеком.

Лучницы не заставили ее повторять дважды и удалились, весело переговариваясь. И только тогда Лайгрила посмела изумленно спросить:

- Рэссла вирз, неужели это ты, Хейн?

- С твоего позволения, Владычица - Хейнед Рондмар из Ирганто. Тебя это удивляет? Тем не менее, это мое настоящее имя, - он усмехнулся, и эта усмешка вдруг поставила все на свои места. Перед Лайгрилой был все тот же Голос Ночи, несмотря на металлический пояс высокородного, ожерелье и темную переливающуюся ленту через лоб.

- Зачем же ты скрывал это имя, если оно твое по праву?

Он, не дожидаясь приглашения, опустился рядом с нею на подушки.

- Долгая история, но ты, Владычица, заслужила право ее услышать. Я был старшим сыном в семье прибрежного властителя из Ирганто, и чем старше становился, тем больше отец подозревал, что я не его сын. Отец внешностью был истинный Властитель Запада, а я... сама видишь. Мое появление на свет связывалось с одним капитаном, который как раз в ту пору был вхож в его дом. Да и характер мой отцу всегда не нравился...

Когда мне было шестнадцать, у меня появился брат - до этого была только сестра, моложе меня. А когда мне исполнилось двадцать, отец лишил меня наследства в пользу братишки, по официальной версии - за дела с пиратами и участие в их экспедициях. Но все это было ложью - корабль, на котором я плавал в Кайтомару и на Солнечное взморье, не был пиратским. А правда была мне хорошо известна...

Тогда-то я и надел фиолетовый плащ воина Сиры. Да, Владычица, как это ни странно, но и я был крестоносцем. Всем в Землях Ночи хорошо известно, как легко в долине Тонда делаются имена, состояния, карьеры... а как у ведьм обстоят дела с истинной верой, меня поначалу не слишком-то волновало. Два года я бесчинствовал на побережье в составе конников Аренна Ласдора. Но постепенно я стал прозревать. Если дело обстояло, как уверяли меня, во власти ведьм-еретичек - то почему воины Сиры не покинули долину Тонда вскоре после того, как пал последний оплот Хозяйки Димерл? Неужели Правителю Эланару было не под силу править Дорисом без помощи дома Вэйанор? И когда я окончательно понял, что ведьмы давно не являются силой и последние пятнадцать лет Вэнтис воюет со свободным Хиорном тогда я дезертировал. А еще через полгода в отрядах ополчения, подчиненных лоину Кеасору, объявился менестрель Хейн, простой наемник без имени рода...

Голос Ночи умолк, но было очевидно, что его рассказ еще не окончен.

- А сколько тебе лет сейчас? - неожиданно спросила Лайгрила.

- Двадцать пять, Владычица.

- Мой сын моложе тебя на три года... - задумчиво произнесла она. Теперь настала его очередь изумиться:

- Что ты говоришь, Владычица! Я думал, ты старше меня лет на семь-восемь, не больше! - Он окинул взглядом ее стройную изящную фигуру, темные волосы, рассыпанные по плечам - не длиннее, чем носили Властители Запада. Часто издалека ее принимали за юношу-крестоносца, и Лайгрила знала это.

Хейн вдруг рассмеялся:

- Однако, Владычица, это было редкостное зрелище, когда ты сегодня, как юная дева, кинулась нас разнимать!

- Да уж, представляю! - невесело усмехнулась Лайгрила.

- А знаешь, - он осторожно коснулся ее руки, - только потому я и пришел с тобой попрощаться. Да, я благодарен тебе за спасение моей жизни - но еще больше за то, что ты не пожалела для меня частички себя истинной. За вскрик: "Не надо, Хейн!"

- И из уважения ко мне ты решил одеться подобающим образом?

- Ни в коей мере! Просто я слишком хорошо знаю Карис Кетиар...

- Карису, - машинально поправила Лайгрила.

- Именно Карис. Имя ей нарекли явно не жрицы Андсиры, и передо мной нечего этого стесняться.

- Откуда ты это знаешь? Твоя осведомленность меня иногда просто убивает.

- Работа у меня такая, - он опять рассмеялся. - Так вот, я слишком хорошо знаю Карис Кетиар, чтобы понимать, что ее не остановит ни твое четырехдневное покровительство, ни границы долины Тонда - ведь я принародно посмеялся над ней. Еще подошлет какого-нибудь наемного убийцу... А этот облик властителя хорош тем, что даже ты, Владычица, не узнавала меня, пока я не заговорил - а голос при случае и изменить можно. Кто ожидает от скромного менестреля наемников чего-то подобного? он поиграл длинным концом своей головной ленты. - Так что это всего лишь дополнительный шанс скрыться.

- Так вот почему ты не преклонил колено перед Сайто во время вызова! - внезапно догадалась Лайгрила.

- А с какой стати? Конечно, одна Андсира знает, чей сын я на самом деле, и я уже давно привык неплохо чувствовать себя в любом облике - но все же я Рондмар! Другого имени рода у меня нет, и от этого я отказываться не собираюсь!

- А мне больше нравилось имя Алкар Вэйан, - возразила Лайгрила. - Что-то в этом было таинственное и красивое...

- Ну конечно, для прекрасной лоини Анхемар...

- Да какая я, к Айлучи, Анхемар! Это Кеасор придумал, чтобы Вэнтис и прочее командование ко мне уважением прониклись. А на самом деле я просто Лайгрила-найденыш, выросшая среди так называемых презренных коневодов. Так вот жизнь сложилась, что фактически воюю против своих. И тоже в любом облике чувствую себя неплохо, так что тогда, у костра, это была не маскировка.

Пожалуй, это был первый случай в жизни Голоса Ночи, когда что-то заставило его лишиться дара речи. Наконец, он с трудом проговорил:

- Владычица, ты говоришь такие слова, что рассудок отказывается их воспринимать. Я по твоим глазам вижу, что все это истинная правда - но это глаза Владык Лигодола, зеленые, как трава! Поверь, я повидал немало, но в жизни не встречал женщины, более, чем ты, подходящей для роли властительницы.

- А Правитель Эланар, по-твоему, родился некоронованным королем Тонда, мановением руки посылающим в бой вольных хиорнцев? - глаза Лайгрилы недобро сверкнули. - Жизнь заставила - и его, и меня.

- Теперь мне многое стало ясно, - Хейн произнес это, и в голосе его прозвучали печаль и боль. - Слава твоя разлетелась далеко за пределами долины Тонда. Когда я вместе с ожерельем приморских властителей спрятал подальше имя Хейнед Рондмар и сделался... Голосом Ночи, я понимал, что ты - главный узел всего. Без тебя все интересы Земель Ночи в этой израненной долине никогда бы не осуществились. Ты знала все! Каким-то неведомым чутьем ты угадывала все действия Эланара - и там, где была ты, он не ведал успеха. Традиции юга, характер тех, кто служил дому Эланар - ты видела насквозь каждого хиорнца! Тебя называли Лайгрилой Стальные Когти, боевой кошкой короля Вэнтиса, тебя проклинали в каждом хиорнском доме... И я пел, заставляя людей задуматься - так ли уж хорошо идти в бой под твоими знаменами? За что воевать Детям Ночи с хиорнцами, если у них одна Андсира на всех? И лишь недавно мне открылось другое любой крестоносец на твоем месте наломал бы столько дров, что ополчение с проклятиями отвернулось бы он него. За тобой же по-прежнему шли! При твоем необыкновенном знании Юга вред, причиненный тобой, был куда меньше, чем мог быть. Три четверти жестокостей, приписываемых тебе, сочинила досужая молва, а за оставшуюся четверть надо благодарить Карис Кетиар. И когда я это понял, меня охватило желание увидеть наяву тебя, заглянуть тебе в глаза и понять, в чем же твоя тайна...

Лайгрила выпрямилась.

- А как ты отнесешься, если я предложу тебе перейти на мою сторону? Снова сражаться под своим настоящим именем в отряде Кеасора, пользоваться его и моим покровительством, достойно заработать себе славу и имя?

- Я не продаюсь, лоини Лайгрила, хотя и был наемником! презрительно отчеканил Хейн.

- Прости... Я не думала, что это тебя оскорбит...

Неожиданно он опустился на колени перед нею.

- Владычица! Я видал Ладрину Хиорнскую, принцессу Эленморну и молодую королеву Лигодола, Винату - все они перед тобою не более, чем драные кошки! Я не желал бы себе другой королевы - но в том-то и дело, что корона никогда не увенчает твою голову. Долквир давно поделен. Старый черный Вэйанор крепко положил глаз на долину Тонда - и он завоюет ее твоими руками и присвоит себе плоды победы, ты же останешься ни с чем. А воевать на стороне Земель Ночи против народа Юга, который всего лишь отстаивает свою свободу - даже под твоими знаменами это не прибавит мне чести.

- Ха! Ты выведал секрет моего успеха - и тем не менее продолжаешь думать, что я бескорыстно работаю на Вэнтиса? Так слушай: если Каменные Кольца падут второй раз - их новым властелином станет мой сын, Ассэн Анхемар! В этом помогу ему не только я, но и лоин Кеасор, а дом Вэйанор в самом лучшем случае добьется протектората. Вот моя цель с того самого дня, как я покинула заштатный гарнизон в Сухих Землях и приняла под командование лучниц принцессы Эленморны.

Глаза Хейна расширились.

- Так вот оно что... Прости за нескромный вопрос, Владычица: кто отец твоего сына?

Лицо Лайгрилы приняло такое выражение, что она стала выглядеть именно той Властительницей Запада, какими их представляют на Черном Востоке - высокомерной и гордой, существом высшей расы.

- Молодой король-кервит - так считает вся долина Тонда, а я не опровергаю. Но ты, я думаю, слишком умен, чтобы верить в эти сказки! Ты прекрасно знаешь это имя - догадайся! А догадавшись, помни, что это всего лишь твоя догадка...

- Неужели... сам Синеглазый?!

- Ты этого имени не произносил, а я его не слышала, холодно бросила Лайгрила, отворачиваясь от своего собеседника. Но он схватил ее за руку и снова повернул к себе:

- Я больше ни о чем не спрашиваю. Слишком мало я любил сам, чтобы судить о чужой любви и нелюбви. Но вот мое слово: в день, когда Тонд признает тебя и твоего сына, когда Каменные Кольца распахнутся перед вами - у вас не будет более верного вассала. Однако до тех пор, пока это не произошло, я буду подчиняться лишь голосу своей совести. А что до клятвы фактически я принес ее тебе еще утром.

- Я принимаю твою клятву, Хейнед Рондмар от Ирганто, впервые Лайгрила назвала менестреля его полным именем.

Несколько минут длилось молчание. Потом Хейн нерешительно сказал:

- Что ж, Владычица, видно, мне пора уходить....

- А вот теперь я тебя никуда не выпущу! - Ни с того ни с сего Лайгрила вскочила на ноги и, раскинув руки, загородила выход из шатра. - До тех пор не выпущу, пока ты не споешь мне вторую песню, которую хотел петь утром. Или кто-то здесь думает, что если Голос Ночи угодил в Стальные Когти, то он так легко отделается?

Он с лукавой усмешкой скрестил руки на груди:

- Помилуй, Владычица! Все мои вещи, в том числе и лютня, давно уже в Змеином Ущелье. Меня бы по ней вмиг опознали.

Лайгрила наклонилась и вынула откуда-то из-за подушек золотистую лютню.

- Видишь, я и это предусмотрела. Подойдет?

Хейн бережно принял инструмент в руки, взял несколько пробных аккордов и кивнул с довольным видом:

- Замечательная вещь! Никогда бы не подумал, Владычица, что ты еще и этим балуешься...

- Не я - Кеасор.

- Ну тогда слушай, - Он заиграл вступление, и Лайгрила моментально узнала песню, после которой она и начала доискиваться, кто такой этот Голос Ночи. Ту самую песню, которой когда-то оскорбил ее Левелл...

Зачем ты лез, ломая цепь щитов,

И делал то, что трудно одному?

Ты предпочел пролить на землю кровь

уму.

А при дворе, едва закончен бой,

Идет разбор поступков на войне

И те, кто шел по трупам за тобой,

в цене...

Грозно зазвенели струны... Да, вот оно:

К чему твоя победа,

Когда другим награда,

К чему твои морали

Они мешают жить,

К чему твое молчанье,

Когда молчать не надо?

И вдруг, неожиданное, усталое, до конца жизни оправдывающее ее:

Но если шрамов много,

Их невозможно скрыть...

Ах, Голос Ночи... Сейчас, когда он не издевался, не упрекал, не обвинял, а просто пел, только и можно было в полной мере оценить его силу. И даже было чуть грустно, что вот по ее вине приходит конец одной из красивых загадок долины Тонда... Был бы у Ассэна такой друг...

К чему твоя победа,

Когда другим награда?

А им нужней награда

И так им скучно жить!..

Хейн кончил и теперь смотрел на нее выжидающе - не разозлилась ли она? Да нет, вроде не должна.

- Когда ты это про меня сочинил? - спросила она, глядя открыто и спокойно.

- На следующий день после бегства из отряда Ласдора. А самое главное - не про тебя, а про самого себя.

- Так, значит...

- Именно. Ну разве стал бы я петь про тебя: "Но ты сказал, что скоро будешь с ней"? Ни легенда про кервита, ни правда сюда как-то не вяжутся. Ой, прости, - торопливо прибавил он, заметив, как Лайгрила закусила губу.

- А вот какая песня воистину про меня, так это та, что пел Сайто, - добавил Хейн после некоторой паузы. - Особенно это: "Был на щите и на коне, изведал власти и плетей". Вот подберу и буду петь - ему-то уже не доведется...

- Да ничего страшного с ним не случилось, - перебила Лайгрила. - Кость не задета, Хальдок говорит - через три созвездия будет играть, как играл.

- Это правда, Владычица? Ты такой камень с моей души сняла! Ведь этот Сайто, какой бы он ни был, тоже менестрель, каких поискать. Встретились бы мы при других обстоятельствах нашли бы, чему друг у друга поучиться...

Его пальцы снова затанцевали по струнам.

- На этот раз песня про Ирганто, - пояснил он перед тем, как запеть.

Здесь на скале громоздится скала,

Город от бурь защищая,

Цепь валунов белоснежно-бела

От многочисленных чаек.

А между скал - безопасный проход

Судну с осадкой любою...

Лево руля - город, светел и горд,

Встал пред тобою!

Судно на якорь и шлюпки спустить,

Новые выдать одежды!

Нас на руках будут долго носить

Мы оправдали надежды.

И в завершение дивного сна,

После речей и объятий

Выбежит молча из дома она

В праздничном платье.

Он, улыбаясь, надел на нее

Цепь темно-синих сапфиров

Сладко мечтать, веря в счастье свое

С тем, кто объехал полмира!

Он за три года везде побывал,

Земли на полдень разведал,

Бился с пиратами и торговал,

Бури изведал...

Внезапно мелодия оборвалась на полуфразе.

- А дальше я так и не сочинил, - Хейн развел руками. Другое навалилось...

Он пел целый вечер - Лайгриле даже не приходилось просить. Пел свое и нет, из долины Тонда и с севера, лирические, боевые, пиратские...

В рваную куртку проникнет соленый ветер,

Вспыхнет звезда и дорогу мою осветит,

Теплые брызги ударят в лицо...

Ждать надоело, в конце-то концов!

Я уничтожу светила, коль мне не светит!

Долго потом ходили слухи, один другого странней, о том, как ночью, непонятно откуда, над Кругом Совета звучал голос менестреля наемников...

Наконец Хейн встал и поклонился:

- А вот теперь мне действительно пора. Алвард заждался в Змеином Ущелье.

- Что ж, еще ни один менестрель не уходил от меня без награды, - Лайгрила протянула ему исписанный листок. Подорожная на твое настоящее имя. Мало ли что случится...

- Спасибо, Владычица. Прощай, или, вернее, до свидания!

- До свидания, Голос Ночи, и да хранит тебя Гэльдайн Милосердная!

Лайгрила долго смотрела, как в темноте мелькает белый плащ. Кто-то остановил его, Хейн ответил коротко и властно властитель Севера, Кетиар с ним лицом к лицу столкнется, и то не узнает...

- Я верю тебе, - тихо прошептала Лайгрила. - Однажды ты вернешься.

8-15.03.94