Голос Древних

Глава I: Дело #17 — Одиссей Фокс и Планета судьбы

— Я ухожу.

Ана стояла, прямая и напряжённая, посреди ангара номер три, между экзотичными продуктовыми полками и обыденным обеденным столом. Под глазами пролегли тени, а эмо-волосы утратили жизнерадостную кудрявость, они тяжело и гладко стекали по плечам, отливая сталью принятых решений. Она была не похожа на саму себя.

— Почему? — спросил Фокс.

Не то, чтобы он не догадывался, но любой разговор надо с чего-то начать.

— Больше не хочу быть твоей тенью.

— Ты ей и не была. Без тебя мы бы не раскрыли дело трёх гипер-маяков; не помогли бы маргеланской вдове; без тебя я бы умер от звёздной оспы.

Он не добавил, что до Аны «Мусорог» был пустым и неуютным, а с ней превратился в дом.

— Ты лучшая ученица, о какой можно мечтать.

— А ты лучший учитель, — с вызовом сказала она, бледная и прямая, как летящая олимпийская стрела. — Ты научил меня делать правильный выбор и задавать самый нужный вопрос.

— Какой?

— Почему лучший сыщик галактики, человек с интуицией, не имеющей равных — не сумел отличить меня от моей… сестры?

Одиссей опустил глаза. Этим вопросом за сутки, прошедшие с момента их фееричного свидания, он задавался и сам.

— Потому что, когда дело касается тебя, быть лучшим сыщиком галактики отходит на второй план, — признался он. — А ещё потому, что Афина тебе не сестра. Вы с ней… нечто большее.

Это была правда, но даже со всей мудростью прожитых лет Одиссей ещё не понял, что именно эта правда ранит Ану сильнее всего. Ведь мало того, что эта девушка оказалась низшей ступенью развития самой себя; лишилась отца и семьи, а брат с сестрой пытались стереть её, как ненужный мусор. Хуже: она восхищалась совершенной Афиной и уникальным Фоксом, и в глубине души чувствовала себя ничтожной по сравнению с каждым из них по отдельности… а они предали её вместе. В момент, когда она была уязвимее всего.

Пусть Одиссей сделал это невольно — но Ана испытала такую боль и шок, что не могла отнестись к нему справедливо, хоть и пыталась, говорила себе, что он тоже был обманут… Несколько часов девушка смотрела в стену, не понимая, что чувствовать и как думать, иногда вспоминая, что нужно дышать. Потом рвала и метала снаружи и внутри; в бедной комнатке царил испуганный кавардак. Выместив боль, Ана отыскала смирение, а затем решимость всё изменить. Но чтобы измениться, нужно сделать первый шаг, каким бы трудным он ни был.

— Дальше я полечу сама.

Она резко развернулась и шагнула в свою маленькую спальню, едва успевшую стать родной, отгороженную от общей части ангара ненадёжной стенкой из неровно пригнанных металлических пластин…

Кристалл Фокса мигнул и подсказал, что принцесса вызвала гипер-глайдер: дешёвое средство для быстрых путешествий с минимальным комфортом и максимальными перегрузками; в таких перебрасывают вахтовиков, обедневших наёмников и бригады полунищих кибер-трудяг. Пункт назначения был скрыт.

Умный и справедливый Фазиль, перед тем как отбыть с Бекки и Трайбером по «неотложным экономическим делам», выдал ассистентке долю в полученных гонорарах за все последние дела и справедливую премию за дело в космическом госпитале… У бывшей принцессы появились честно заработанные средства, на которые можно попытаться начать свой собственный путь.

Чёрт возьми, но Одиссей видел будущее! Он знал, что Ана уйдёт не сегодня.

Окружённая высшей защитой, она поднимется по сияющей лестнице и взойдёт на борт имперского рейгата; оставит «Мусорог» вместе с ними всеми и примет судьбу подданной империи. Но это случится позже. Что же помешает ей сейчас?

Ана тоже это знала, она не могла не понимать, что будущее реально и его не изменить! Может, подумал Одиссей, именно поэтому она решилась уйти? Потому что знала, что у неё не получится? Или всё проще, и девушка дала ему классический выбор: отпустить её или остановить?

Фокс уставился на комнату принцессы и внезапно увидел, что дверь туда отливает тончайшим зелёным сиянием — потому что в его чёрном глазу загорелась крошечная зелёная звезда. Вот как. Значит, если Одиссей войдёт в эту дверь, они с Аной сумеют договориться, судьба не изменится, всё вернётся на круги своя.

Совершенно случайно его взгляд упал на приборную панель «Мусорога», где обитал тактичный Гамма, не сказавший ни слова в последние часы. Там мигал жёлтый огонёк: какая-то новость, достаточно веская, чтобы её выделить, но недостаточно важная, чтобы навязать капитану. Она тихо ждала внимания, и ждала бы напрасно — но как только взгляд Одиссея упал на панель, она налилась бледным синим огнём. Он вздрогнул, ведь светили не приборы: это звезда в глубине глаза сайн стала пронзительно-синей. Стоит Фоксу открыть новость, она изменит ход его судьбы.

На мгновение человек застыл перед выбором, пристально глядя в закрытую дверь и размышляя о том, что будет лучше для Аны и для него.

Ведь вопреки впечатлению принцессы, считавшей, что Одиссей всегда готов шагать навстречу судьбе — гораздо чаще он осторожно отступал. В большинстве случаев, когда взгляд прогностического центра сайн падал на потенциально-активный элемент, пронизанный синим, алым или фиолетовым мерцанием, Фокс игнорировал его и приходил мимо.

Детектив не знал об этом, но только за последний год он: упустил второе место в регате Млечного кубка; избежал рабства в Орханском квазарате и превращения в консула Лиги Отвергнутых Планет; чуть-чуть разминулся с карьерой поп-идола и едва не стал экспонатом ЧООМ — галактического музея вневременного искусства.

Но в этот раз детектив вспомнил реакции девушки и внезапно понял всю глубину её мучений, о которых не догадался раньше.

— Тупица, — буркнул Одиссей самому себе.

И, больше не раздумывая, ткнул пальцем в приборную панель.

— Чрезвычайная новость, — безмятежно сообщил Гамма. — В центральном кластере галактики появился Мир Ноль, также известный под названием Планета судьбы. Великая сеть и ещё несколько галактических институтов официально подтвердили, что это тот самый Мир Ноль, возраст которого уходит к начальной эпохе возникновения вселенной. Загадочная планета, которая не существует в общем потоке времени, а является раз в несколько тысячелетий. Сейчас подавляющее большинство информационных источников транслируют и обсуждают значение этого события. Включить трансляцию, предназначенную для людей?

— Включай для всех на борту, — зачарованно сказал Одиссей.

У него была своя, давняя и глубокая причина поучаствовать в Игре Древних. И он не предполагал, что возможность предоставится в этой жизни, да ещё и в такой момент.

— …Невероятная новость всколыхнула уже половину Галактики, друзья мои, а другая половина вот-вот содрогнётся от нарастающей волны изумлений и восторгов! — быстро и бодро вещал профессионал по нагнетанию сенсаций, бессменный ведущий «MilkyWave» Теодорро Хайп.

— Планета загадок, планета чудес, ПЛАНЕТА СУДЬБЫ вернулась, мои дорогие! Вернулась спустя ровно три тысячи двести шестьдесят один оборот, два эместра, семнадцать циклов, сорок четыре сегмента, двадцать три такта и девять тиков после того, как исчезла в прошлый раз! Вернулась, когда её никто не ждал. Ну, кроме горстки увлечённых гиков…

Трансляцию сопровождала эмо-волна зрительских реакций, и Одиссей покачал головой, увидев два скромных значка: двадцать семь триллионов и три с половиной миллиарда. Общее число зрителей всех идущих трансляций о Планете судьбы — и количество подключённых к волне Теодорро Хайпа. Обе цифры поражали: за долгую и полную событий жизнь Фокс ещё не видел настолько массовой аудитории. Двадцать семь триллионов разумных существ… кажется, это сотая часть всего населения галактики.

— Со мной в студии секторально признанный эксперт по Миру Ноль, профессор чудономики и теории невероятности, бубнеанец Бо. Напомню, что язык бубнеанцев скорее символический и настроенческий, чем строго-смысловой, поэтому его ответы можете смело интерпретировать сами. Впрочем, вы же и так будете. Профессор, каково значение нежданного появления Мира Ноль? Есть ли в этом событии смысл или оно абсолютно случайно?

— Бу. Бы. Ба. — пробубнил Бо.

Автопереводчик предпочёл не трогать ёмкое высказывание эксперта и оставил его без перевода.

— Вот как? — удивился Хайп. — Но почему планета появилась ровно три тысячи двести шестьдесят один оборот спустя своего исчезновения? Нет ли в этом закономерности?

— Бу. Ба. Бы.

— Поразительно, профессор, это мне даже в голову не приходило! Но если так, то у неизвестных создателей этого странного мира должна быть цель? Если это, как вы предполагаете, некая вселенская Игра, то какова её задача? Каким будет итог?!

— Ба. Бу. Бы.

— Невозможно, — поперхнулся Теодорро. — Слишком смелая гипотеза, профессор. Вы всерьёз предполагаете, что победитель получит возможность сделать… что угодно? Это противоречит закону сохранения здравого смысла. Как технически можно осуществить «что угодно»? Особенно в масштабах галактики.

— Бе.

— Ну что же вы так сразу, зачем ругаться, да ещё на такую громадную аудиторию… Профессор?.. Хмм, ладно, с нами в студии Лум Весельчак из народа ваффу, доктор исторических наук и один из основоположников оптимистической истории.

— Здравствуйте, — жизнерадостно подтвердил Весельчак, сверкая большими оранжевыми глазами и оскалив улыбчивый рот. — Чудесного вам времени суток, столь же прекрасного, как предыдущие миллионы лет!

У оптимиста была серо-голубая кожа с красивыми «акварельными» разводами и смешные округлые уши, бодро торчащие в стороны; белоснежная щетинистая бородка обрамляла нижнюю половину лица, а маленькие клычки придавали ему залихватский вид. Несколько гибких и мягких щупов свисали с затылка и загибались вокруг шеи, они выдавали в Весельчаке представителя одной из тактильно-эмпатических рас. Он вырос на безопасной планете, где никогда не было хищников и физической агрессии, а все звери испокон веку безбоязненно взаимодействовали друг с другом к общей выгоде. Тэмпаты привыкли к близким контактам и любили всё как следует общупать. Любопытные серо-синие отростки торчали у ваффу из локтей, запястий, колен, спины и боков.

— Доктор Лум, вы виднейший энтузиаст Мира Ноль, как вы можете прокомментировать слова предыдущего эксперта?

— Согласен с его теорией за исключением некоторых деталей, — быстро заговорил ваффу. — Да, планета Ноль явно рукотворна и совершенно точно предназначена для проведения особых, чрезвычайно серьёзных Игр. Игра Древних проходит раз в несколько тысячелетий, точную дату невозможно установить заранее, иногда между ними тридцать столетий, иногда пятьдесят. Примерно в этих пределах.

— Кому понадобилось создавать целый мир для игр, да ещё такой странный?

— Об этом данных нет, хотя догадок и гипотез много, — улыбнулся Лум. — Лично я придерживаюсь теории вневременной природы Мира Ноль. То есть, не считаю, что он на самом деле был создан на самом первом этапе существования вселенной. Это невозможно: тогда звезды ещё не успели сформироваться, не говоря уж о планетах и развитии форм жизни. До всего этого были ещё миллиарды лет.

— Почему же все виды анализов показывают, что планета почти ровесник нашей вселенной?

— Потому что она находится в далёком прошлом, вне общего временного потока, и только на время игр синхронизируется с датой соответствующих игр. Полагаю, создатели таким элегантным образом сохраняют Мир Ноль в безопасности от любых посягательств.

— Интересно, интересно. Но что касается самого вопиющего момента: легенды о том, что победитель игр получит возможность сделать… что угодно? Как такое вообще может быть реализуемо? Что, если я пожелаю превратить вселенную в джунгарскую тыкву?!

— Вряд ли постулат о власти над судьбой стоит воспринимать настолько буквально, — кивнул Весельчак. — Но при этом победители игр действительно получали огромную силу. Давайте обратимся к скудным историческим данным: в период фиксируемой истории, то есть, последние двадцать тысяч лет, игры проводились четыре раза. О первых нам ничего не известно, кроме примерной даты и смутных преданий. А вот следующие хоть как-то зафиксированы. Победитель вторых игр, некто Юррас Бесконечный из примитивной расы смуглей превратился в высшее существо — впрочем, нет никаких свидетельств, что он просто не сгинул, ведь став высшим существом, он исчез и никак не повлиял на окружающий мир. Зато выигравшая третьи игры Олашши Т’рин из народа хаммари основала Содружество, к настоящему времени ставшее одной из величайших сил в галактике. Чемпион четвёртых игр, Да’Вир Упорядочиватель, обуздал Силу и с её помощью превратил своих потомков, а через них, по сути, всю расу ру’ун из медленных и угнетаемых существ в могучих кинетиков. Он лично завоевал сотни миров.

— И никто из победителей не использовал огромную власть, которую даёт планета, для простого и понятного личного обогащения? — удивился ведущий. — Неужели в галактике так много альтруистов?

— Возможно, игры влияют на участников так, что победителям становится не до мелочей? — улыбнулся Лум. — Я очень хочу узнать правду, ведь мы с друзьями всю сознательную жизнь собираем легенды и материалы о Мире Ноль. Но всем выжившим участникам начисто стирает память о большинстве аспектов испытаний. Наверное, как раз чтобы они не могли приоткрыть завесу тайны над играми и не оставили инструкций для будущих поколений.

— Дражайший доктор, ваши исторические познания несравненны, как и ваша содержательная речь! — кивнул довольный Теодорро. — Хотя триста тринадцать миллионов зрителей выразили несогласие со всем, что вы сказали, резкое сомнение в вашей компетенции и умственных способностях. Но куда больше народу вас одобряет.

— Гораздо интереснее, сколько этноидов в этот раз решатся на участие в отборочных турах Игры судеб! — воскликнул Весельчак. — Ведь есть целые сообщества люденов, которые собирают всю доступную и недоступную информацию о Мире Ноль, об испытаниях и их результатах, о победителях и тех, кто выжил или погиб на этой поразительной планете. И, передавая данные из поколения в поколение, они живут с надеждой, что именно в их жизни произойдут следующие игры.

— Представьте их состояние прямо сейчас! Когда легенда стала реальностью, а мечта явью! — подхватил опытный ведущий, поймав хайп. — Сегодня каждый желающий сможет принять участие в отборочных испытаниях Планеты судьбы?! Кстати, как это сделать?

— При своём появлении Мир Ноль начинает транслировать в окружающее пространство некий зов. Подключиться к нему может любое разумное существо, не важно, какой расы, потому что этот зов интерсемантический, то есть, он меняется в зависимости от того, кто и как будет его воспринимать. Для одних это звук, для других запах, для третьих ментограмма или визуальный знак; для кого-то программный код или комплекс вибраций, даже чистая эмоция.

— Но я не слышу никакого Зова, — испугался Теодорро. — Планета существует всего один оборот, а затем исчезает на тысячи лет! Времени мало, так хочется рискнуть и поучаствовать в величайшей лотерее вселенной! Как же мне быть?!

— Чтобы ощутить Зов, нужно просто представить себе планету судьбы, — тронутый предметом обсуждения, благоговейно произнёс ваффу. — Не важно, изучал ты её много лет или узнал о ней сегодня; важна лишь сама идея. Идея планеты судьбы открывается любому, кто сосредоточится на ней. И если это сделать, вы услышите или увидите, или как-то ещё поймёте ключ. Этот ключ сделает вас участником Игры.

Эмо-лента сходила с ума от миллионов раздиравших её сообщений, она вышла из берегов, словно взбесившаяся река. Фокс представил невообразимое количество непохожих существ в самых разных мирах, которые сейчас в смятении или в радости, в страхе или отключив все чувства совершают судьбоносный шаг.

— Но будьте предельно осторожны! — воскликнул доктор Лум, и впервые его врождённый оптимизм окрасили волнение и тревога. — Даже отборочные испытания могут быть опасны! Данные о них не стираются из памяти, и мы знаем, что они ещё ни разу не повторялись. Среди них были и сложные, и те, что вредили участникам, и даже смертельные для некоторых из них. Поэтому трижды подумайте, готовы ли вы рисковать? Ведь из всех миллионов участников… победит лишь один. Остальные проиграют. Взвесьте все за и против! А потом подождите и подумайте ещё раз. И только тогда…

— Прощайте, друзья! — воскликнул Теодорро Хайп. — Я поймал Зов планеты и узнал кодовый танец, ключ к величайшей Игре. Левой, правой, хвостом, ррраз!

Наступила тишина.

— Э-э-э, — испуганно пролепетал тоненький робкий голосок. — Хозяин застыл и не двигается. Кажется, он решил всё бросить и стать участником игры… Что ж, мне, Мучарси по кличке Шишон, ничего не остаётся, как героически заменить его и стать новым ведущим… Ох, я так волнуюсь… Дорогие зрители, слушатели и вниматели! Мы продолжаем трансляцию, посвящённую Планете Судь…

Мучарси замолчал, а затем вдруг взорвался:

— Да лети оно всё звёздной пылью! Раз в тысячи лет, такой шанс упускать нельзя! Соберись, тряпка, смелее!

И трансляция прервалась.

За дверью Аны что-то звякнуло, будто руки девушки ослабели и она выронила какую-то мелкую вещь.

Одиссей замер, пронзённый предчувствием огромной истории. В глубине его глаза неистово мерцала синяя звезда. Синий, цвет познания и открытий, бесконечного пути — не красный и фиолетовый, не разрушение, опасность и смерть. Фокс смежил веки и представил Планету судьбы: в его воображении она выглядела, как маленькая синяя звёздочка в необъятной чёрной глубине глаза сайн.

Зов заполнил его сверху донизу, он проносился сквозь тело и уходил куда-то ввысь, в иные измерения, сметая всё на своём пути — но не разрушая, а очищая. Словно лишь этот поток имел направление и смысл, а всё остальное в жизни было хаотичной болтанкой из стороны в сторону, не ведущей никуда. Одиссею отчаянно захотелось поддаться потоку и унестись вместе с ним… в вышние края.

«За бесконечностью?», раздалось глубоко внутри. Вот как звучит мой ключ, понял Фокс. Он очнулся, схватившись за грудь и тяжело дыша, всё тело было в испарине и сжато пугающей, но уверенной, какой-то правильной дрожью.

Одиссей посмотрел на дверь в комнату Аны. Что может помешать ей уйти сегодня?

— За бесконечностью — я, — прошептал он.

Два триллиона, четыреста двадцать девять миллиардов, семь миллионов, шестьсот пятьдесят три тысячи, сто сорок три живых и разумных существа — они были вместе.

Каждый в своей точке галактики, но все теснились в пустом и мягком пространстве, где кроме их коллективного сознания не было ничего. Невообразимое единство, которое сложно описать — оно оказалось сильнее и глубже, чем прямая ментальная или нейро-поточная связь.

— Ух ты, — прошептал Фокс.

И одновременно с ним что-то выкрикнули, выдохнули, высказали или иным способом отреагировали бесчисленные легионы других существ. Все ощутили коллективный «Ах», каким же разнообразным он был! Флегматичные расы бесстрастно отметили новые данные; гипер-эмоционалы впали в фазу эйфории; моторно-когнитивные существа, словно живые конструкторы, изменили конфигурации своих тел; смешливые засмеялись, пугливые заплакали, впечатлительные впали в шок, а полиэмоты, как обычно, испытали всё и сразу; у фактуралов сменилась текстура, у хамелеонов окрас; химо-пластичные расы выдали соответствующую ситуации цепочку биохимических реакций… И так далее, и тому бесподобное.

Было удивительно чувствовать, насколько схожи в своей сути настолько разные существа.

Мозг с самыми мощными апгрейдами не способен осмыслить так много одновременных событий. Ни одна раса в галактике, даже этноиды с роевым восприятием и мышлением не могут быть связаны с таким количеством других. Но два с половиной триллиона участников не просто чувствовали друг друга, а были вместе. Фокс не успел это обдумать, как осознал преобладающие настроения этого единства. Ведь рядом с ним, так близко…

Оорт из пояса астероидов, тяжёлый и одышливый, он только что решился на Игру — из нужды. Жизнь впроголодь, нескончаемая тяжёлая работа и тиски долгов: дни Оорта полны лишений. Внезапное явление Мира Ноль выглядит как чудо и шанс, который нельзя упустить. Оорт поддался нестерпимому порыву всё бросить, всем рискнуть — и выиграть. И таких, как Оорт, вокруг очень много: миллиарды тружеников, честных бедняков, но и тёмных личностей и преступников из неблагополучных миров. Больше всего на свете они хотят изменить свою жизнь.

Легконогая и длиннорукая Ландри с планеты Бинар не пропускает значимых событий, ведь она лайв-хроник, в её сознание включено столько фолловеров! Она бежит вместе с пульсом событий, чтобы дать своему кругу всё самое лучшее! В галактике процветает достаточно миров, жители которых не знакомы с нуждой. Разительно не похожая на Оорта, Ландри стремится быть в центре главных событий, жаждет обратить на себя внимание всего мира, прославиться и стать важной для других… Одиссей знает, как сильна тяга к самовыражению и в какой мере она руководит действиями и жизнью самых разных существ. Никогда не стоит недооценивать её.

Финнифнат Уханду, надутый делец с Позитрона-5, считает по-своему. Дела у него всегда идут неважно: жизнь полна дураков, которых легко обирать, но они цепляются за скользкие щупальца Финнифната, норовя облапошить его в ответ. Спотыкаясь каждым тентаклем о поверхность колючего мира, который он хочет обокрасть, Уханду проклинает всех и вся: разрази великая засуха гримасы шершавой судьбы! Им руководит жажда наживы, чистый и незамутнённый эгоизм. Да пошли они все к сухой лягуше, пусть горят на солнечной стороне, а я буду чавкать в трясине богатства, нагваздайте мне побольше, вы обязаны, мир мне должен, моё, всё будет моё. Вернее, оно уже моё, надо только отобрать.

Резким контрастом с трясиной Финнифната оказалась четвёртая из движущих сил: альтруизм-идеализм, стремление к высокой и важной цели. Когда Олашши Т’рин победила в игре, она выбрала в награду две ключевых технологии, которые заложили основу будущего Содружества — но философию и подход придумала сама. Она всего лишь хотела улучшить непростой уклад своей перенаселённой системы — а ей удалось изменить историю всей галактики и жизнь сотни тысяч миров. Сегодня младший коммунизатор Бимос, маленький роевой снифф из колонии № 14−006КН223, аугментированный для выполнения социальных функций, жаждет сделать нечто подобное. Всё его крошечное сморщенное существо мечтает о потоке реформ и перемен. Нюх-нюх.

А это — безымянный и бестелесный айн из почти безграничного океана цифровых реальностей гуманоидного кластера миромоделей. Он лишь функция, одна из сил виртуальной природы, отвечает за обсчёт и реализацию потоковых природных явлений в атмосферах — можно назвать его божеством цифровых ветров. Ему никогда не требовалось больше, чем просто быть. Но сегодня, изменённый новостью о возвращении древней планеты, сервисный айн принял решение встроиться в процессы. За доли секунды он утвердил с админами смену статуса, сконструировал себе личность, выбрал имя, сформировал внешность и получил от высших айнов кластера собственное материальное тело. Наверняка оно понадобится в испытаниях.

Зачем он нарушил размеренный покой и гармонию своей цифровой жизни и вышел в несовершенный оффлайн-мир? Ради чего выделил целых три процента вычислительных мощностей под обработку личностных черт и замкнутого сознания? Ради великого Познания, у которого нет пределов и конца. Ибо как можно упустить редчайший шанс, один на сотню поколений, и не принять участие в загадочной игре на рукотворной планете, которую создали неизвестные Древние с неясной целью? Слишком много нестандартных вероятностей сходятся в одной точке пространства-времени, чтобы мыслящее существо могло проигнорировать их.

Теперь айна зовут Познатель-16-Парадокс, и он ощущает любопытство, страх и нетерпение, совсем как другие живые существа. Но где-то на фоне мелко-минутного существования его новенькой ладно пригнанной личности дуют комплексные ветра из мириадов факторных потоков, сворачиваются и разворачиваются сложные циклоны цифровых атмосфер…

Схазма Чудовищная вошла в игру по совсем другим причинам. Неимоверно сильная как боевой фактор и как личность, она выделялась даже из бесчисленных толп. Витальный энфорсер ордена сэлл, изменчивый биоморф с фанатично-стойким личностным ядром, своё имя Схазма получила от тех, кто её ненавидит и боится — но с гордостью приняла его. «Я Чудовище», соглашается она, убивая и изменяя тех, кто стоит на пути ордена. Схазма сделает всё, что потребно и непотребно, чтобы победить в этой странной игре и получить должное. Ведь чудовищной сэллой движет долг. Как и миллионами других: солдат, чиновников, эмиссаров, миссионеров и детей кланов или родов. Они здесь не за себя, а ради чего-то большего, каждый из служителей представляет свою общность.

Нужда, самовыражение, корысть, идеалы, познание и долг. Эти движущие порывы были сильнейшими, их разделяло невообразимое количество личностей в несчётном числе миров. Мелькали и другие: злоба и месть, желание навредить, злорадное предвкушение «подождите, сейчас я учиню такое…». Философское: «Почему бы и нет», и «Мне всё равно, ведь ничто не имеет смысла». С такими и многими другими помыслами миллионы игроков вошли в Игру. Кажется, были даже отдельные эксцентрики, которые собирались победить и загадать невыполнимое желание, чтобы посмотреть, приведёт ли оно к коллапсу вселенной. Или хотя бы галактики, вот будет номер! Но носители редких мотиваций терялись в общем хоре, их индивидуальные голоса были слишком слабы.

И это хорошо. Ведь чувствуя цели и настроения других, Одиссей старался не думать о себе и не осознавать свою личность — чтобы остаться незамеченным. Цель, с которой он шагнул сюда, лучше скрыть. Если человек сумеет пройти испытания и окажется на Планете Ноль, участников будет совсем немного, и понимание движущих сил каждого из соперников станет преимуществом. Лучше не давать его другим.

К счастью, Фокс был в абсолютном меньшинстве, и вряд ли кто-то его заметил.

Весь этот ворох удивительных ощущений длился не больше десяти секунд. И после взрыва сумбура, многоголосого осознания себя и всех остальных, единство начало умолкать — с каждым мигом нарастали неподвижность и тишина.

Потому что в центре этого не-пространства, где собралось внимание всех участников игры, возник символ — все изучали его и старались понять. В отличие от Ключа, уникального для каждого из игроков, символ был одинаковый для всех. И это сразу заставило Фокса внимательно осмотреть его, ведь скорее всего это был символ древней загадочной расы, создавшей Мир Ноль. И поняв этот символ, можно строить догадки о расе, начертавшей его.

Увы, человеческому восприятию это оказалось сложновато. Странный, изменчивый кривогранник вращался внутрь, на глазах у Фокса схлопывался сам в себя, но каждая исчезающая грань рождала новые грани, они расходились в разные стороны, как фрактал. Выходило, что символ постоянно и стремительно разрастается, ведь он прибавляет много граней за каждую схлопнутую… но почему-то он оставался прежнего размера. Брр, у Фокса зарябило в глазах.

В единстве зашумели множество разных реакций, кажется, абсолютное меньшинство узнали символ, и кто-то скрывал это знание, а кто-то, наоборот, транслировал его остальным. Но всего три секунды спустя символ изменился: фрактальное разрастание и схлопывание прекратилось, теперь кривая фигура просто вращалась сама в себя, словно какая-то игрушка или пазл, всё ещё сложная, но уже на порядок проще предыдущей. Одиссей до сих пор не знал, что всё это значит, как и подавляющее большинство участников игры. Но целые миллионы то ли самых образованных, то ли самых необычных существ уже поняли, в чём смысл. И осознание распространялось по единству со скоростью мысли.

Символ плавно упорядочился и стал кубом. Обычным кубом — и тогда детектив хлопнул себя по лбу. Измерения! Сначала был пятимерный объект, вернее, его проекция, чтобы символ могли воспринимать обычные трёхмерные инвалиды, которых в галактике подавляющее большинство. Затем символ стал четырёхмерной проекцией куба, а теперь собственно трёхмерным, привычным для них. Сейчас он превратится в двумерный квадрат, затем в линию, а после в бесконечно малую, но всё же чётко различимую точку. «Пять, четыре, три, два, один, ноль».

Это был отсчёт до начала игр.

Смех, облегчение и подобные реакции прокатились по всему единству. В голове у Фокса пронеслось, что, если Древние были пятимерными существами, это многое объясняет. Их могущество, их панибратское отношение с временем, может быть, даже их исчезновение. И это подтверждало цель, ради которой Одиссей давным-давно хотел стать участником Игры Древних. Но думать над этим было некогда, он отложил вопрос в сторону и перевёл разум в режим полной готовности. Испытания вот-вот начнутся.

Квадрат, линия, точка. К этому моменту уже половина единства разобрались, что к чему, и молча ждали первый отборочный тур — тогда как вторая половина устроила невыносимый гвалт. Но Одиссей уже научился отключаться от ненужных частей единства, чтобы сосредоточиться на нужном.

Точка погасла, и что-то неуловимо изменилось. Игры начались.

Напротив каждого кандидата снова появился странный фрактально-гранный символ, неудержимо растущий во все стороны, при этом оставаясь на месте. А затем, перегородив его, перед каждым из двух с половиной триллионов участников возник непроницаемый чёрный провал.

Фокс смотрел на него меньше секунды, а уже знал, что делать. Он рванулся вперёд так быстро, как только мог, и канул в темноту. Пока подавляющее большинство участников разглядывали странную штуковину, просчитывали и анализировали её, пытались понять, в чём суть испытания… испытание было завершено. Потому что первой ступенью на пути к участию в игре — была проверка на готовность участвовать в ней.

Те, кто первыми шагнули в провал, прошли в следующий тур. Остальные выбыли, не успев осознать, что происходит, или успев осознать, рванувшись вперёд, но опоздав на миллисекунду.

Во второй тур прошёл ровно триллион существ. Остальные полтора триллиона ахнули, возопили и замолчали: в шоке, разочаровании, гневе, с облегчением и множеством других чувств. Но их безжалостно и равнодушно отсекло от единства и выбросило обратно в скучные будни. Они потеряли свой шанс.

Годы спустя они будут с болью вспоминать этот момент — когда от участия в величайшей игре своей жизни их отделяло простейшее действие из всех возможных: сделать шаг вперёд. Им не хватило для этого доли секунды и грана решимости, и они остались на обочине судьбы…

А Одиссей сделал первый шаг к Планете судьбы.