Год багульника. Тринадцатая луна

Глава 1. Друзья

Год багульника

Тринадцатая луна

Будь осторожен, ибо выбирая себе женщину, ты выбираешь то, где и кем ты умрешь

…никто не слышал ничего хорошего про кузнечика и дикую кошку…

Джек Лондон «Маленькая хозяйка большого дома»

Бывают на свете существа, столь хилые на вид, что кажется, к ним вообще не стоит прикасаться без лишней надобности, но эти же существа на поверку порой оказываются крепче многих тех, кто занимает куда как больше пространства во Вселенной. Девушка, чью шею сдавливал локоть в коричневой кожаной куртке, была именно из таких образчиков: при необычайно хрупком телосложении она весьма энергично пыталась вырваться из хватки мужчины на две головы выше ее и как минимум втрое шире в плечах. Какие эмоции она при этом испытывала, можно было догадываться только по сверкающему гневом взгляду: ее лицо было наполовину скрыто темным платком, оставляющим на виду лишь огромные, широко расставленные глаза, бледный лоб с веточками голубых прожилок на висках и белые как мел волосы.

— Не советую тебе брыкаться, — спокойно проговорил мужчина, удерживая ее.

Рядом с ним стояли еще двое. Все вместе они были так похожи друг на друга, что казались братьями: одинаково растрепанные волосы странного пепельно-серого цвета, одинаковая форменная одежда — длинные жилеты из светлого меха поверх курток — и одинаково внушительное телосложение.

— Пусть у нас нет разрешения тебя убивать, но ведь никто с нас не спросит, если твое личико помнется по дороге в Цитадель!

Глаза пленницы сверкнули вызовом.

— В любом случае оно не станет таким мятым, как твоя рубаха, если она вообще есть! — хрипло выговорила она, подняла рукой платок и, быстро извернувшись подбородком, всадила зубы в не защиенное одеждой запястье своего душителя.

Мгновенного замешательства оказалось достаточно, чтобы вывернуться из-под удерживающей руки и броситься наутек. Все трое с рычанием кинулись следом. Хотя они и двигались быстрее, чем добыча, но им приходилось то и дело сбиваться с пути — миниатюрная фигурка меняла направление с ловкостью зайца. И все же расстояние между ними сокращалось. Вскоре один из них — тот самый, от которого только что удалось ускользнуть, догнал беглянку: крупная пятерня потянулась к вороту курточки, но девушка метнулась в сторону, опять сменив траекторию. Белые волосы ярко мелькнули в сгущавшихся сумерках, а пальцы догоняющего ухватили пустоту. Он грязно выругался и снова припустил за ней, сопровождаемый двумя товарищами.

— Заходи справа! — крикнул он одному, и тут же другому: — А ты слева!

Оба кивнули и с быстротой лесных зверей нырнули в темноту. В этот же момент зашуршали кусты — еще несколько солдат бежали на помощь. Хриплый голос из зарослей раздраженно крикнул:

— Где она?!

— Там, впереди! Держите ее!

— Ножи не бросать! — приказал голос. — Князь сказал приволочь живой! Трое за ней, двое наперерез!

Повинуясь приказу, фигуры в кожаных куртках мгновенно растворились в сумерках. Надо сказать, для такого сборища крупных мужчин они двигались на удивление тихо и стремительно. Шагов почти не было слышно, лишь среди деревьев белесыми тенями мелькали меховые жилеты, а в шагах в двадцати впереди маячила одетая в мужской костюм маленькая беловолосая фигурка.

Испуганной ланью девушка выскочила на небольшую поляну и едва успела остановиться — прямо перед ней оказались двое солдат, возникшие словно из ниоткуда. Бедняжка попятилась, побежала было назад, но тут ей преградил дорогу третий, уже знакомый ей владелец предполагаемо мятой рубахи. Она метнулась обратно и замерла от ужаса — там, где только что стояли две человеческие фигуры, теперь виднелась пара огромных звериных силуэтов: их очертания напоминали кошачьи; шерсть на загривках вздыбилась, глаза сверкали оранжевым фосфоресцирующим огнем. Упруго ступая мощными лапами, они направились к девушке, тесня ее к своему товарищу. Тот медленно подошел к остолбеневшей от страха жертве, хищно усмехнулся.

— Послушай, ушастая, мы уже устали за тобой гоняться! От озера, кажись, уже лиронгов пять пробежали?..

В темноте блеснули белые клыки. Девушка сделала еще два шага назад. Взгляд метался, как у затравленного зверя, платок на лице ходил ходуном от бурного дыхания. Не дожидаясь, пока жертва снова ускользнет, мужчина быстро прыгнул вперед и схватил ее за плечо. Она рванулась — в его руке, сорвавшись с тонкого плеча, осталась вышитая сумка продолговатой формы на длинном ремне. В следующий же миг преследуемая с неожиданной смелостью подскочила и резким движением рванула свою собственность из чужих рук. Не ожидавший такой прыти мужчина выпустил сумочку. Девушка вместе с ней отскочила в сторону и снова кинулась убегать; стоявшие на другой стороне поляны звери бросились за ней. Извергая проклятия, вдогонку помчался неудачливый двуногий ловец.

Из чащи справа выскочили еще двое — все так же бесшумно, точно тени. Несчастная оказалась совсем в западне: справа, слева, со всех сторон ее окружили. Из-за спин охотников неспешным шагом выступила коренастая плечистая фигура. Этот новый — он умел привлечь внимание, и не только комплекцией. Весь его вид отличался: пышный черный плащ вместо серого жилета, черная, побогаче куртка, необычная, с претензией, прическа в виде высокого «конского» хвоста, да и сами волосы — черные как смоль и гладкие. Но главное — как уважительно расступились перед ним остальные. В этой охоте он, несомненно, был главным.

Глава 2. Об опасностях, которые таит в себе темная ночка, и тайнах, поведанных в трактире

Глава 2. Об опасностях, которые таит в себе темная ночка, и тайнах, поведанных в трактире

— Ну, что он тебе еще наговорил? — живо поинтересовался Барет, едва завидев друга на улице.

— Да ничего особенного. Сказал, чтобы шел к озеру Мертвых, смотреть на своего авлахара.

— Да я тебе давно об этом толкую! Чего ты только ждал все эти годы — ведь давно готов. Я в твои годы уже был фринном, тот остроухий даже пикнуть не успел, — назидательно заявил Барет.

Сигарт неопределенно кивнул, он и впрямь уже наслушался наставлений на эту тему. Кроме того, он знал, что без должной поддержки красноречие Барета быстро иссякнет. Действительно, через минуту тот уже говорил о другом:

— Предлагаю подкрепиться — на голодный желудок на авлахара не ходят.

— Отличная идея, возможно, лучшая из услышанных мной за сегодняшний день! Может быть, ты еще знаешь подходящее место?

— А то!

Они снова нырнули в хитросплетение улиц; с видом идущей по следу ищейки Барет безошибочно указывал путь к трактиру. Все время, пока они шли, рот у него не закрывался: красочные описания радостей, ожидающих двух усталых воинов, перемежались эмоциями по поводу услышанного от Тива.

— Кровавая луна — это да!.. — сверкая глазами, восклицал Барет. — Вот уж повезло, так повезло! Это ж надо, столько лет все говорили об этом пророчестве, а теперь оно сбудется на нашем веку!

Сигарт буркнул что-то вроде «тоже мне радость», но особо спорить не стал. Барет не унимался:

— А Гастар — молодец! Всегда в него верил. Теперь задаст жару этому Моррогу. Гастар, он ведь не такой, как другие князья, он… он особенный!

— Да? — ехидно бросил Сигарт. — И много ты князей на своем веку видал?

— Да уж больше, чем ты, так это точно! Я хотя бы чаще бываю в Цитадели, — в тон ему заметил Барет и, выпрямившись во весь свой небольшой рост, зашагал вперед, естественно, не прекращая вещать. Похоже, его не очень волновало, что покорно бредущий за ним товарищ вовсе не подает голоса: теперь, когда первая волна возбуждения по поводу предстоящей битвы улеглась, все мысли Сигарта были поглощены тем, что сказал ему напоследок Тив…

С самого детства он слышал истории об авлахарах. Впрочем, их слышал любой хэур. Или рысь — так их называли люди. И надо сказать, называли не случайно — некоторые видели собственными глазами, как хэуры самым натуральным образом превращались в рысей. Эти же самые очевидцы утверждали, будто такая «обернувшаяся» рысь едва ли не вдвое больше обычной, лесной, и обладает огромной силой, а потому справиться с ней можно разве что вдесятером, и то не наверняка… Однако, кроме этого факта, люди мало что знали о хэурах: рыси ходили своими путями и в город захаживали только при самой крайней необходимости. Известно было лишь, что живут они далеко на севере, у самых гор — не то в городе, не то в крепости под названием Сиэлл-Ахэль — Серая цитадель; что правит ими некий князь, и задание их — охранять людской край от тех, кто может явиться из-за Перевала. Главного же они не ведали: причины, положившей начало старинной вражде между эльфами и хэурами. Той самой, из-за которой Сигарту теперь надлежало идти к таинственному Озеру. Но, может, это и к лучшему, что люди о ней не знали…

— Слушай, я бы хотел тебе помочь с этим эльфом, честно… — изменившись с лице, Барет вернулся к близкой ему теме. — Не думай, что будет просто: ты же знаешь — чем сильнее ты, тем сильнее он. Будь осторожен — кто знает, может этот красавец тоже идет по твоему следу! Рано или поздно вам все равно придется встретиться, и я точно знаю — обоим вам выжить не удастся. Мне бы очень хотелось, чтобы живым вернулся именно ты.

Он пристально взглянул в лицо Сигарту — тому показалось, что, несмотря на свои слова, Барет заранее прощается с ним. Сигарт не знал, что сказать — он ожидал от своего товарища чего угодно, только не заботы! — а потому только пробормотал:

— Ну, спасибо, я постараюсь это все не забыть, пока дойду до Озера…

— Уж постарайся, — усмехнулся Барет, его лицо снова стало хищным и слегка насмешливым. — Ну а забудешь, так я тебе напомню: думаю, мы теперь будем часто видеться… А теперь, вперед — на трактир! Нас ждет славная добыча и покорные пленницы!

Он толкнул Сигарта в плечо, оба хэура рассмеялись и ускорили шаг. Вскоре они оказались перед видавшим виды трактиром. Широким жестом барышника, представляющего своего лучшего скакуна, Барет распахнул скрипучую дверь и, проталкивая Сигарта внутрь, громогласно объявил:

— Прошу в наш скромный приют!

***

В трактире было людно и весело, запах людей смешивался с ароматом поросенка, вращающегося на вертеле в огромном очаге. Барет подтащил Сигарта к дальнему столу и с видом завсегдатая кивнул симпатичной девушке на разносе. Улыбаясь как старому знакомому, она тут же подошла.

— Господин хэур, какая честь для нас! — лукаво поводя глазами, сказала она. — Чего желаете?

Глава 3. Чем опасен раненый дракон

Глава 3. Чем опасен раненый дракон

Нескольких часов, проведенных в городе, вполне хватило для того, чтобы Сигарт успел затосковать по лесам. Выйдя за городские ворота, он сразу почувствовал себя вольготней. День был ясным, высоко в небе прозрачным облачком висела надкушенная луна. Он свернул с раскисшей дороги, изрытой следами колес, и упругим шагом направился в сторону темнеющего неподалеку леса, перепрыгивая через то и дело попадавшиеся канавы.

Как и все рыси, он предпочитал путешествовать в сумерках или ночью, но в краю людей было разумнее бодрствовать днем — в светлое время есть большая опасность столкнуться с людьми, и лучше встретить их во всеоружии. Правда, самого оружия у Сигарта было не так уж и много — в отличие от других хэуров, он не любил обвешиваться им: лишний металл сковывал движения, лишал тело нужной ловкости и вечно цеплялся за ветки и кусты. Из всех видов вооружения он признавал лишь ножи и меч: с таким набором вполне можно было дать отпор как конному, так и пешему противнику, а если надо, и более громоздким тварям, вроде сулунгов.

Пусть оружия было мало, в том, что все же осталось, Сигарту не было равных. Особо ему нравились метательные ножи из темного металла, которые были заложены за широкую перевязь. Сигарт гордился своими клинками — он специально ходил за ними в гномьи мастерские в самом сердце Бурых гор. Острые, словно бритва, точные как сокол, падающий на добычу, они были удобны в обращении: лезвия хэурских ножей делали такого же веса, что и ручку, чтобы их можно было метать, держа за рукоять: клинок неизменно входил в плоть врага острием вперед.

Не меньше гордился Сигарт и скромного вида мечем. В отличие от большинства хэуров, он носил его не на поясе, а в сумке за плечом, чтобы не мешал во время длинных пеших переходов. Несмотря на невзрачный вид меча, глаза знатоков неизменно вспыхивали завистью при виде светлого лезвия с квадратным клеймом мастерской самого Амарда по прозвищу Молот. Это был столь любимый гномьими оружейниками меч-восьмиручка, длиной в восемь ладоней, с прочным тонким лезвием, кромки которого слегка закруглялись к острию. Хотя обычно хэуры предпочитали более длинные мечи, Сигарт выбрал именно его за легкость и гибкость. Его лезвие было практически не тупилось — гномьи мастера довели его до бритвенной остроты на драгоценном точильном камне, истинное название которого было столь сложным, что его никто не употреблял. Вместо этого камень называли йок-ла-йок, в переводе с риани — «сталь-на-сталь» — вероятно, из-за серого металлического отблеска на сколах. За маленький брусок йок-ла-йока можно было прикупить целый табун чистокровных лошадей, но он того стоил: только с него сходили настоящие гномьи клинки — злые и долговечные.

Холодное весеннее солнце начинало постепенно катиться к горизонту, когда, миновав голые покосы и сиротливо чернеющие поля, Сигарт ступил под еще прозрачную лесную сень. Ему не очень нравилась эта местность — плоская, как стол, леса жидкие и невысокие, точно яблоневые сады. Рыси предпочитали густые чащи, где можно часами охотиться скрадом за добычей, не будучи замеченным среди деревьев. К тому же, Сигарт вовсе не горел желанием встречаться с людьми. В таких, как он, жители окрестных сел видели лишь опасность. Посему Сигарт старался держаться подальше от полей и дорог.

Войдя в лес, он успокоился и стал размышлять о предстоящем путешествии. Впрочем, размышлять-то, собственно, было не о чем — дорога к Озеру была только одна, через Галлемару, в Риан, а затем дальше, на север. За годы странствий Сигарт успел досконально изучить местную географию: населенная людьми Галлемара, где он сейчас находился, его не привлекала, куда более по нраву ему был Риан — край, раскинувшийся на север от людских поселений. Конечно, люди добирались и туда, но редко: естественной границей между Рианом и Галлемарой являлся заснеженный хребет, перебраться через который было не так уж и просто. Подобные горные цепи окружали Риан с запада и востока, образуя своеобразную круглую чашу. Горы, расположенные на западе, именовались Бурыми; за ними начинались Пропащие земли. Единственными воротами, соединявшими эти мрачные места с Рианом, был Ненастный перевал — под ним и приютилась рысья Цитадель.

Риан являлся родиной Сигарта и, по его мнению, был много интереснее и разнообразнее, нежели человечьи земли. На обширной территории уместился не один десяток городов, населенных самыми разнообразными существами — от эльфов и хэуров до гномов и странных народностей, названия которых никто даже и не знал. Так что Сигарт с радостью воспринял приказ возвращаться домой и теперь с удовольствием шагал через лес. Через четыре, максимум пять дней пути он доберется до Имрана, грязного городишки по дороге к северной границе людского края… По памяти Сигарт прикинул, что до него не более ста лиронгов. А потом до самых гор встречаются лишь одинокие постоялые дворы, призванные обеспечить путников самым необходимым. Зато какие там леса! Если все пойдет гладко, на третью полную луну он подойдет к подножью гор, перейдет Милданас — перевал, соединяющий южный Риан с Галлемарой — а там все просто! От перевала до самой Сиэлл-Ахэль тянулся основной тракт, на который неизбежно выходили все желающие попасть в земли людей или вернуться обратно. Сигарт недовольно встряхнул головой: только бы спокойно пройти через Серебристый лес, начинающийся прямо от спуска с Милданаса: об этом месте ходила дурная слава, и рыси старались в нем не задерживаться. Но до него еще была не одна сотня лиронгов и не одна луна времени…

По привычке обходя пятна рыхлого снега, чтобы не оставлять следов, Сигарт вспоминал все, услышанное за сегодня. Вспомнив воинственный азарт Барета, он невольно усмехнулся — неплохой он все-таки, хоть и пошловат. Рыси, как и всякий хищник, не сильно жалуют себе подобных, но в глубине души Сигарт был рад встрече с товарищем. Странно, что он до сих пор не сталкивался с ним в этих землях, ведь у них, похоже, было общее задание. «Да уж, скрываться рыси умеют, — подумал Сигарт, — что от чужих, что от своих!»

Глава 4. Скачка к озеру и новое знакомство

Глава 4. Скачка к озеру и новое знакомство

Подождав, пока виверн скроется из виду, девушка подбежала к лежащему хэуру и склонилась над ним. Вслед за ней из-за деревьев вышел крупный конь необычной серебристой масти.

— Чего уставилась?! — кривясь от боли, прохрипел Сигарт.

Его надсадное дыхание срывалось на рычание. Только сейчас он понял, насколько серьезны его раны: холодное покалывание постепенно растекалось по всему телу. Железный организм противился отраве с отчаянным упорством, но смертельный холод распространялся дальше и дальше, отбирая последние силы. Склоненная фигура эльфы качнулась и стала расплываться. «Мор андарт», — прошептал Сигарт, понимая, что надежды на спасение нет. Собственный голос будто издалека долетел до его слуха.

Постепенно он снова начал различать звуки. Они были странными, похожими на приглушенное журчание ручья или плеск воды под ногами. Ему показалось, что тело качается на волнах, став невесомым, будто речная пена. Вода приятно холодила раны, вытягивала боль из раненого тела, унося его далеко-далеко. Внезапно из-за дыхания реки до него донесся чей-то настойчивый голос:

— Вставай! Ну вставай же ты!..

Сигарт с трудом открыл глаза и увидел, что эльфа трясет его за плечи, тщетно пытаясь поднять: она говорила с сильным акцентом, проглатывая окончания, отчего ее речь становилась похожа на птичий щебет. От движения раны хэура снова начали ныть; он разозлился на остроухую, которая не давала ему плыть в прохладной воде — почему бы ей не оставить его в покое! Он дернулся, чтобы освободиться от сжимающих его рук, резкая боль в плече окончательно вырвала его из забытья. Шум воды утих, а тело снова жгло отравой. Сигарт застонал.

— Наул сар Эллар! — продолжала кричать эльфа. — Богиня спасет тебя!..

Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, он покорно попытался встать на ноги. Прошло немало времени, прежде чем эльфе удалось усадить его в седло, она почти падала с ног под весом привалившегося к ней тела. Достав откуда-то несколько кожаных шнурков, она быстро прикрутила ими ноги раненого к стременам. В это время разум Сигарта снова начал туманиться, он почувствовал, как его подхватывают набегающие волны. Проваливаясь в их прохладную глубину, он уткнулся лицом в бело-лунные волосы севшей перед ним эльфы. Конь тихо тронулся.

Временами к хэуру возвращалось сознание — словно во сне мимо проносились луга, поросшие неизвестными, не по сезону высокими, фиолетовыми цветами. Сигарту показалось, что деревья смотрят на него, вытягивая ветви вслед за проносящимся мимо конем. Чуткий рысий нюх уловил какой-то нежный сладкий запах, похожий на аромат ночной маттиолы. «Эти фиолетовые цветы… — мелькнуло у него в голове, — никогда не видел таких…» Его удивляла и поступь коня — необычно мягкая и плавная: казалось, он не скакал, а летел, не касаясь копытами земли. Только теперь до Сигарта дошла вся странность происходящего. Всем было известно, что ни один конь не станет нести того, кто родился в Сиэлл-Ахэль: почуяв хищный запах, лошади шарахались от хэуров как от настоящих зверей, а этот скакун, похоже, был вовсе не прочь покатать раненую рысь… Сигарт попытался заглянуть вперед, за плечо эльфы, но в этот миг все опять затянуло туманом. Растворяясь в нем, хэур все еще ощущал поразивший его дивный запах.

Кроваво-красное солнце почти село, а эльфа продолжала пришпоривать коня, и без того летящего, как стрела. В лучах заката его светлая шерсть казалась почти бордовой. Время от времени всадница поворачивала голову, беспокойно глядя то на безжизненно навалившегося на нее хэура, то на половинку луны, с каждой минутой сиявшую все ярче. Сигарт больше не приходил в себя.

Наконец, луга закончились, и они въехали в лес. Под плотно сомкнутыми кронами уже царила ночь, топот копыт разносился ясно и гулко, многократно отраженный древесным сводом. Среди деревьев показался просвет. Лошадь выскочила на небольшую прогалину, посреди которой поблескивало небольшое озерцо. Лунный свет так ярко отражался от водной поверхности, что казалось, она сама излучает серебристое сияние. С радостным криком всадница направила коня прямо к воде. Спешившись у самой кромки озера, она стала осторожно спускать Сигарта на землю. В свете луны эльфа казалась совсем хрупкой, рядом с ней силуэт хэура выглядел, точно тень большой хищной птицы.

Наконец ей удалось подтащить раненого к краю озера. Последним усилием она подхватила его под руки и опустила в воду. Глубина оказалась небольшой — запрокинутая голова хэура покоились на густом мху, покрывавшем берег. Словно почувствовав коснувшееся дна тело, прозрачная гладь ожила — миллионы искр заиграли в толще озера, окутывая Сигарта со всех сторон. С каждой минутой они разгорались все ярче, вскоре в глубине уже невозможно было разглядеть ничего, кроме мятущихся потоков света. Сияние луны сгустилось, столбом белесого света протянувшись между ярким диском и озерцом.

Шум воды, окутывающий Сигарта, нарастал — ему казалось, будто он попал в бурлящий водоворот. Он всем телом чувствовал прикосновение мириадов пузырьков к горящей коже, ощущал, как они обтекают его, щекоча подобно маленьким живым существам. Постепенно это чувство стало настолько явным, что туман в мозгу хэура начал рассеиваться. Закрытые веки его вздрогнули, почувствовав яркий холодный свет, он медленно открыл глаза… Над озером, отражаясь в зрачках хэура, висела похожая на желтую сливу луна. На мгновение Сигарту показалось, что над ним склонилось огромное лицо, чьи светящиеся глаза смотрели прямо в душу: от этого взгляда стало холодно и спокойно: вздохнув, он погрузился в легкий, почти прозрачный сон.