– Деда, а Дееедааа… – окрикнул юный гном пожилого. – Деда, ну деда… А что ты готовишь в котелке?
Низкорослый коренастый мужчина с крепкими руками и длинной седой бородой почти до самых колен стоял возле камина. Время от времени он открывал крышку большого котелка, оттуда валил пар, большой железной ложкой помешивал, прищурив глаза, и закрывал обратно.
– Деда, ну пожалуйста, скажи, что в котелке, – не переставал малыш, заходя то слева, то справа от старика.
– Не скажу, Тахон, рано еще, вот приготовится, сам увидишь, – улыбнулся дед, видя, с каким интересом внук на него смотрит.
На самом деле Тахон был ему не внук. Старому гному было уже больше трехсот лет, и он уже не помнит, прапрапраправнук ему был Тахон или прапрапрапраправнук, да дело и не в этом. А в том, что родителей у юного гнома не было, и дед взялся за его воспитание в одиночку. Точней, родители-то были, но вот уже три года как они исчезли. Пошли на каменоломню принести булыжников для бани и не вернулись. Пропали. Вся деревня стояла на ушах, искали их и днем, и ночью с факелами. Даже лес весь прочесали на всякий случай. Нету, пропали. Как сквозь землю провалились.
С тех пор молодой гном живет с дедом в его доме. Вспоминает о маме с папой вечерами, но не плачет. Дед не велел плакать. Сказал:
– Не сметь, гномы не плачут, мужчина гном, тем более!
Вот так маленький Тахон и не плачет уже три года. А когда очередной раз он вспоминает о родителях, берет табуретку, подставляет к зеркалу, встает на нее и, глядя на себя, говорит:
– Несмееееть, мы гномы, не плачем!
Дед очередной раз открыл крышку котелка, повалил пар, помешал с умным видом поварешкой и говорит:
– Это самая что ни на есть настоящая мужская еда! На войне мы только ее и ели, – продолжал гном. – Она придает много сил и успокаивает перед сном после кровавых сражений.
– А как называется дедушка?– Гречневая каша на молоке! – ответил дед.Тахон почесал нос кулаком, глаза его заблестели, и медленно прошептал: – Самая мужская еда.