Гирум

Интерлюдия 1

В кабинете одного известного московского здания, покрытого, несмотря на известность, сплошной завесой тайн, секретов, слухов и легенд, сидело несколько человек в строгих костюмах, нисколько не соответствовавших жаркой погоде, царящей за окном. Они собирались уже не в первый раз, но впервые обстановка напоминала не кружок закадычных друзей или, скорее, заговорщиков, а собрание совета директоров компании в период ее "недружественного поглощения" конкурирующей фирмой. Хозяин кабинета (во всяком случае, сидел он именно за "хозяйским" столом), невысокий тучный мужчина с заметной лысиной постоянно вытирал голову носовым платком, да и остальные, хоть и были намного моложе, чувствовали себя не очень комфортно. И причиной тому была отнюдь не жара.

— Да вы хоть представляете себе, каковы были масштабы работы!? — плевался слюной толстячок. — Были проверены военные, милиционеры, спортсмены, врачи, пенсионеры, призывники, школьники, учителя — все, чей медосмотр не вызвал бы никаких подозрений! И ведь даже такая малость некоторых заинтересовала! Все эти совершенно ненужные разбирательства, утрясания, торги! Ведь было проверено свыше тридцати шести миллионов человек! И вы выудили из них лишь восемь! Это же полный провал!

— Вы забываете о девятом, — робко возразил ему высокий худой мужчина, на котором дорогой костюм от известного кутюрье смотрелся как, очевидно, куда более привычный для него лабораторный халат.

При этих словах толстячок будто поперхнулся и разъяренно воззрился на осмелившегося перебить его наглеца. Еще один присутствующий, среднего роста и атлетического телосложения блондин посмотрел на худого с долей сочувствия, но с таким выражением лица, будто в свое время этот неведомый девятый однажды добавил ему в чай даже не соль, а, по меньшей мере, серную кислоту.

— О да, конечно! — с сарказмом ответил толстячок. — Это существенно улучшает статистику! Вместо одного человека из четырех с половиной миллионов мы имеем одного из четырех миллионов! Какое облегчение! Вы меня утешили. И, будьте так добры, объясните мне, что там за бойня произошла!? Не поверю, что там не замешана ваша рука…

— Издержки производства — жестко отрезал наиболее свободно чувствовавший себя человек, на котором даже сшитый по заказу у элитного портного костюм сидел как привычный мундир. — Пока вы там рассусоливали, мне пришлось закатать рукава и поработать по-старинке! Так что хватит ныть! И без этого забот хватает! Если вы полагаете, что законсервированный научный комплекс нигде не учтен, то вы глубоко ошибаетесь! Все, кому надо, обо всем хорошо помнят. Радует одно, список лиц довольно короток, и те, кто не с нами, не с нами вообще! И вообще, мы уже по уши влезли в это дерьмо. Если не глубже. Так что будьте спокойны, для нас не будет даже военно-полевого трибунала!

А военный, убедившись, что полностью овладел вниманием присутствующих, продолжил:

— Кроме того, по-моему это даже к лучшему, — нам и один доставляет столько хлопот, что диву даешься. А представьте, что было бы, если их окажется не девятеро, а, скажем, сотня? — Блондин с ужасом посмотрел на военного, как будто лишь сейчас оценил всю прелесть их положения, а худой — с нескрываемой благодарностью. Толстячок как-то стушевался, очевидно, ранее не принимая во внимание это обстоятельство.

— Полагаю, мы несколько подзабыли о том, что открыли для себя довольно-таки необычную область знаний, и что, на данный момент, чем меньше людей посвящено в нее, тем лучше. Пока, подчеркиваю, пока, чем меньше число испытуемых, тем. Возможно, в ходе исследований, нам удастся понять, от каких факторов зависит имеющиеся свойства объектов и придать требуемые качества людям, изначально лишенных таких качеств. Но лично меня бы устроило самое минимальное влияние человеческого фактора, проведенная нами операция и так привлекла слишком значительное внимание к проекту. Если бы это было возможно, то я бы вообще запретил бы набор дополнительного контингента в проект, но, увы, — с этими словами он косо посмотрел на худого, как будто он был лично виновен в произошедшем, — наука не способна обойтись без человека.

— Микроэлектроника слишком грубый инструмент для этого, — посетовал худой, впрочем, ничуть не сожалея об этом, — лишь живая природа способна эффективно фильтровать излучение, я об этом говорил неоднократно, и повторю еще раз!

— Мы вам верим, Профессор, — примирительно сказал хозяин кабинета, — в конце концов, мы полностью контролируем ситуацию, не так ли? — в этот момент все посмотрели на доселе старавшегося оставаться незаметным блондина.

— На данный момент техническая блокада надежна на все сто, — уверенно начал он. — Но предшествующий опыт показывает, что абсолютной защиты не существует. Моему отделу потребуется постоянный поток информации от свежих объектов, чтобы мы могли своевременно реагировать на все изменения. И, разумеется, нельзя прекращать работу с объектом номер один.

— Хорошо, — подытожил военный, — действуем согласно плану. Обо всех изменениях докладывать мне немедленно.

Все разошлись, оставив толстяка в одиночестве. Он встал, в очередной раз вытер лысину и с ненавистью посмотрел на закрывшуюся дверь. Слова генерала о необходимости доклада ему задели его, бывалого подковерного бойца, за живое. "Да что этот тупой солдафонишко возомнил о себе!". Попытка оттеснить его, человека, который фактически организовал все, от руля проекта, и, как следствие, ото всех открывавшихся поистине головокружительных перспектив, расценивалась как однозначное предательство. То, что первым "замутил тему" как раз генерал, и уж после предложил ему, уже успешному политику долю в участии, роли уже не играло. Он покусился на святое, на инвестиции, а инвестиции следовало защищать…

Глава 1

Виктор Рогожин проснулся от резкой трели поставленного на половину шестого будильника. Он рывком поднялся с койки и замер, прислушиваясь к ощущениям. Ему было тревожно в этом комнате, в этом здании. Ему не нравился ни дотошный медосмотр, по результатам которого его сосватали на это задание, ни человек, в присутствии которого нервничал даже непробиваемый Дед. Такие же ощущения у него были, когда его группа впервые отправилась на короткую командировку в небольшую республику, возжаждавшей независимости. Ту неудачу штабисты объясняли "просчетами в планировании, допущенными из-за недостаточных разведывательных данных" и все шишки опять посыпались на ГРУ. А то, что на своей территории разведка по профилю, вообще-то, не работает, опять как-то незаметно прошло мимо кассы. Спасла от трибунала только предупреждение Деда, что он не задержится ни на секунду в случае, если на ребят вздумают катить бочку. Разбрасываться столь ценными кадрами не хотелось, а потому все спустили на тормозах. Но начиналось все с таких же неприятных ощущений…

Небольшая комната, в которой он провел эту ночь, была какой-то невзрачной, но, как ему вчера сказал провожатый, в ней ему предстояло провести довольно длительное время, поэтому у него будет и время, и возможность привести ее в соответствие со своими вкусами. Когда же Виктор задал ему вопрос относительно длительности исследований, ничего определенного тот сказать не смог, сославшись на незнание планов начальства, с которым Виктору и прочим предстояло встретиться на следующий день. Рогожин взглянул на часы и, справедливо предположив, что научный комплекс еще не проснулся, выполнил обычные утренние упражнения, после чего отправился в душ.

Как и было обещано, в восемь утра в дверь номера вежливо постучались.

— Минутку! — крикнул Виктор через дверь, заканчивая переодеваться в выданную ему униформу.

— Как пунктуально, — очаровательно улыбнулась ему девушка, когда он открыл дверь.

— О, приношу свои глубочайшие извинения за то, что заставил ждать столь прекрасную даму за порогом, — распелся соловьем Виктор, профессиональный военный в котором вмиг капитулировал перед ловеласом. Впрочем, как неоднократно отмечали и начальство и товарищи, ловелас имел шансы проснуться лишь в сугубо мирной обстановке и никогда бы не помешал капитану на задании. — Конечно же, я был обязан открыть сразу же, не обращая внимания на такие мелочи, как рубашка.

— Вы всем так говорите, — то ли утверждающе, то ли обвиняюще сказала девушка, оценив статного капитана, и продолжила: — если вы готовы, то прошу следовать за мной. — Она развернулась, вздернув носик, и, цокая низкими каблучками, пошла по ярко освещенному коридору. "Ах, какая фигурка, какие ножки", — только и успел подумать Рогожин, закрывая за собою дверь.

— А что такая красавица делает в таком скучном месте? — продолжил он.

— Скучном? — удивленно переспросила она, — вы ошибаетесь, здесь довольно интересно, особенно на нижних уровнях. Но вы и сами все скоро узнаете.

— А чем вы занимаетесь?

Девушка лукаво улыбнулась и, широко распахнув глаза, прошептала:

— Это большой-большой секрет.

— А чем вы занимаетесь вечером? — сделав такие же огромные глаза, так же шепотом спросил Виктор.

Девушка звонко рассмеялась. Так, за ничего не значащим трепом, они добрались до конференц-зала.

В небольшом полукруглом помещении, рассчитанном на человек двадцать-двадцать пять, было пусто. Виктор сел на предложенное провожатой место и начал привычно оценивать местность с точки зрения возможности отражения нападения и обеспечения отступления. Результаты получались неутешительными и Рогожин успокоил себя тем, что им ничто здесь не угрожает.

Тем временем в зал вошли еще два человека. Высокий худощавый юноша, в котором капитану показалось что-то знакомым, и невысокая, полноватая, жизнерадостно улыбающаяся девушка с лицом, густо усыпанном веснушками. Юноша представился Александром, матросом срочной службы с далекого Севера, а девушка была Юлией — медсестрой из Новосибирска. Следом прибыли Роман Филатов, учитель математики из Астрахани, Игорь Иевлев, частный охранник из Москвы, следователь саратовской прокуратуры Марина Клугина. Последней прибыла пара, Вика, воспитательница из детского садика и Олег, выпускник школы, которому предложили обменять армию на науку.

Вслед за ними в зал вошли трое, одного из которых Виктор сразу же узнал: именно он сидел в кабинете Деда, как за глаза называли полковника Седова, непосредственного начальника Рогожина. Видимо, и остальные также его знали, поскольку все сразу оживились, и начали задавать вопросы. Вместо ответа он попросил тишины и начал объяснять:

— Добрый день, меня зовут Владислав Григорьевич, я научный руководитель проекта "Метроном". Мои помощники — Роман Николаевич, ответственный по режиму, и Леонид Валерьевич, заведующий техническим отделом. Проект занимается изучение излучения Маркова, первооткрывателя этих в высшей степени интересных волн. Вы набраны в группу полевых операторов, то есть именно вам и предстоит управлять этим излучением. Да-да, вы не ослышались, именно управлять. Дело в том, что человек, как вам должно быть известно, является самой настоящей антенной, способной принимать излучения самых разных длин и отправлять их. Разумеется, мы вам все объясним и поможем, но основная работа ляжет именно на ваши плечи.

— Эээ, а что это за излучение такое, можете объяснить? — спросил Игорь.

— Все в свое время, — улыбнулся Владислав, — а пока слово помощникам. Роман?

— Итак, господа, вы находитесь на территории научного комплекса "Метроном", на котором проводятся исследования в рамках одноименного проекта. Проект секретный, поэтому вы подпишете соглашение о неразглашении. Затем, кое-какие правила. Во-первых, на территории комплекса действует система кодового опознавания, то есть каждому из вас присвоен определенный код, который является ключом к вашей комнате, и всем прочим доступным, помещениям. Для входа достаточно набрать код. Не пытайтесь войти куда-либо в неположенное время или туда, куда у вас нет допуска. Во-вторых, все контакты за пределами комплекса ограничены, а выход за его территорию запрещен. В третьих, у каждого из вас есть индивидуальное расписание, которому вы и должны следовать. Оно вложено в эти карты, и это в четвертых. Карты являются универсальным средством идентификации и хранения индивидуальной информации. Они предназначены для входа в помещения, находящихся за пределами жилого сектора, сохранения результатов программы исследований, расписания, можете их использовать даже в качестве дневника и многого другого. Для доступа к памяти карты у каждого в комнате имеется терминал. Не пытайтесь попасть в защищенную часть карты, поверьте, ничего из этого не выйдет. А открытую часть можете использовать, как заблагорассудится. В случае каких-то вопросов, вы всегда можете связаться со мною или моим заместителем по внутренней связи. Леонид Валерьевич, прошу вас.

— Я руковожу техническим отделом, то есть на мне лежит бесперебойная работа всего комплекса. И, помимо этого, я занимаюсь разработкой технических средств на основе открытых и более-менее исследованных эффектов поля Маркова. В частности, индивидуальные карты — это продукт нашего отдела. Как и эти браслеты, — с этими словами он извлек из дипломата несколько тонких полосок с миниатюрными кнопками, — несмотря на их весьма скромные размеры, весьма эффективны и очень многофункциональны. Они работают как датчик состояния организма и предназначены для постоянного мониторинга всех основных параметров, а также, в случае необходимости, способны подать сигнал тревоги на пульт медицинской службы. Оденьте их, пожалуйста, и носите, не снимая. Также они работают как голографические указатели, достаточно набрать на них номер комнаты, куда вам надо попасть, вот так, — глазам удивленной аудитории предстал вырвавшийся из браслета лучик, который уперся в дверь, — и вы получаете натуральный "луч" Ариадны, который покажет вам, в какую сторону идти. Как видите, он указывает не направление к комнате, а путь, которым вам нужно следовать, так что, думаю, не заблудитесь. Помимо этого у них еще много полезных функций, с которыми вы вполне можете ознакомиться сами, прочитав вот эту брошюрку, — Леонид вытащил пачку книжечек и раздал их присутствующим. — У меня вроде все, Владислав Григорьевич.

— Хорошо, спасибо большое. На данный момент вы свободны, можете ознакомиться с жилым сектором. На нем имеется столовая, спортивный зал, рекреационный комплекс, библиотека и многое другое, посмотрите все сами. Да, и еще, куда вам пока не полагается проходить, вы пройти не сможете, можете не беспокоится. Так что смело пробуйте пользоваться и картой, и браслетом. Браслет, кстати, если мне не изменяет память, имеет встроенную карту помещений, что также должно помочь вам узнать комплекс получше. Так что, не смею задерживать.

Глава 2

…

— О, молодой человек, вы очень кстати спросили об истории открытия Марковым излучения. Видите ли, изначально он занимался физикой высоких энергий и, наверное, даже не помышлял о том, что станет основателем целого направления в физике. В ходе одного из весьма высокоэнергетических экспериментов он обнаружил какое-то постороннее воздействие на облучаемый объект. То есть, были весьма неожиданные отклонения от теории. Он начал изучать и вот, спустя пять лет работы излучение Маркова было выделен им как отдельный подвид электромагнитного излучения. У вас, простите, какое образование? Ах, неоконченное высшее!? Что же это вы так, Александр, с неоконченным высшим и в армию попали? Хотя, уверен, что более чем долгая история, так что, можете не рассказывать — у нас у всех есть такие истории.

…

— Да, дети — цветы жизни, а вы, Вика, значит, их выращиваете. Да, достойное занятие, не каждая в наше время согласится на такое. Вы очень самоотверженная девушка. А теперь попробуйте представить себе эти волны. Да хотя бы как самые обыкновенные морские волны. Поверьте, после того, как было доказано, что излучением Маркова обладают абсолютно все природные объекты, ваши отговорки неубедительны. Кроме того, вас же выбрала специальная комиссия, а мне один знакомый по большому секрету сказал, что отбиралось много народу, что-то около трех тысяч, как он мне сказал. И живые объекты куда как легче управляют этими волнами.

…

— Товарищ капитан, скажу по секрету, что до набора вашей группы исследования велись при помощи электроники, однако цифровая аппаратура слишком дискретна и не может обеспечить той точности и плавности изменения поля, которой достигает аналоговые живые объекты. Сперва, как водится, ставились опыты на животных, но животным ведь не скажешь, что именно надо делать, а они не могут рассказать о своих ощущениях. Тогда и принялось решение о наборе вашей группы. Так, давайте попробуем другую серию волн.

…

— Мариночка, у вас превосходно получается. Что именно вы делаете? Ага, продолжайте, я записал. Все понятно, видимо, вы резонируете с данным набором волн, что и позволяет с большой легкостью модулировать их. Что такое модуляция? Да не обращайте внимания, просто говоря, это изменение. Этот аппарат выдает несущую частоту, а вы ее модулируете опорной. Очевидно, при каком-то значении несущей частоты наступает ее резонанс с опорной, но, впрочем, это не столь важно.

…

— Гхм, думаю, стоит снять браслет, Игорь. Леонид Валерьевич предупреждал о возможных помехах в проведении исследований, связанных с его ношением. Так, руку сюда, эту сюда, вот, браслет не помеха, продолжаем. Говорите, что начали ощущать облегчение? А что, до этого были какие-то сложности? Просто дискомфорт? Ну, что же, бывает. Нет, по инструкции вы обязаны носить браслет постоянно, не будем ее нарушать. Займемся, лучше отработкой поиска резонансной частоты. Ваша, если мне не изменяет память…

…

— Юленька, не плачьте, я прошу вас. Браслет обязан оставаться на вас, невзирая ни на что. Это для безопасности всех, кто находится вокруг вас и вашей же собственной: неконтролируемый выброс энергии способен не только созидать, но и разрушать. Вам интересен принцип работы? Ну, что же, исключительно ради ваших прекрасных, хоть и немножко заплаканных глазок. Все волны Маркова, или М-излучение, синфазны, то есть в любой момент времени любая две волны одной длины будут иметь одну и ту же фазу или угол. А ваши браслеты, помимо многих других полезных функций, излучают интенсивные противофазные М-волны во всем диапазоне длин, нейтрализуя таким образом природное М-поле.

…

— Роман Аркадиевич, волну любой формы можно представить суммой синусоидальных. Для этого достаточно разложить ее в ряд, скажем, Фурье. Вы какой предмет преподаете? Математику? Ну, что я вам-то объясняю!? Сами все прекрасно знаете. Так вот, излученную вами волну мы попробуем представить в виде именно такой суммы и получим прекрасную формулу, с которой уже смогут работать ваши товарищи. Необходимо проверить, воспроизведим ли будет результат этого эксперимента. Замечательно!

…

— Виктор Васильевич, теперь сосредоточьтесь на этой формуле. Недостаточно сосредоточенности! Вы хотите, что бы вас подстегнули депрессивным полем!? Действуйте! Вот так. Вам задание: на основе этого уравнения разработайте собственное, которое бы потребляло энергии меньше на тринадцать процентов при сохранении того же уровня на выходе. Терминал, как обычно, в полном твоем распоряжении.

…

— Лапочка-Юлечка, ты же не хочешь, чтобы я позвал своего коллегу? И я этого не хочу. Поэтому, будь доброй, не нервируй меня своими жалобами на то, что тебе, видите ли, сложно создать голема! У тебя же не просят, чтобы он был как живой человек! Всего лишь навсего выполнение простейших команд! Как же, сломать браслет четвертого класса тебе по силам, а голема создать — не по силам!? Работай!

…

— Марина, вы неплохо потрудились, такого уровня контроля над средой резонанса не достиг еще никто из вашей группы, мои поздравления. Полагаю, что все структуры, подобные воде, подчинятся вам с такой же легкостью. Но! По нашим расчетам вы можете еще боле сузить используемый интервал частот, а максимальная степень экспоненты у вас может достигать сорока семи, а не тридцати пяти, на которых вы топчетесь. Вам следует самостоятельно определить длину резонансной волны. Можете идти.

…

— Олег! Ты прекратишь заниматься ерундой!? Немедленно прекрати это! Энергоинформационная оболочка живого объекта слишком хрупка, чтобы к ней можно было прикладывать такое большое количество энергии! Еще раз не рассчитаешь количество выходной энергии, будешь наказан!

…

— Да-с, Александр Дмитриевич, не зря, не зря вас отчислили из института. Выдавать лишь десятую степень, когда почти вся группа имеет нижний уровень не менее сорока! Вы, кажется, не понимаете, что ваша полезность проекту определяется исключительно уровнем ваших способностей.

…

— Роман, вы весьма неплохо работаете с газами, но мы получили более точную аппаратуру, которая позволит пройтись по всему спектру со значительно меньшим шагом для определения дополнительных диапазонов, в которых вы могли бы работать. И не надо так страдальчески вздыхать, применение новых методик позволило выявить ранее необнаруженные резонансные частоты у многих из вашей группы. Так что, за дело.

…

— Игорь, вы же были охранником, не так ли? И, наверняка, вам приходилось оказывать первую медицинскую помощь, или, по крайней мере вас учили оказывать ее. Так что сами можете представить, какое значение имеет, к примеру, неуязвимость от легкого огнестрельного оружия? Или независимость от аптечки? Так что вы обязаны участвовать в проектах как по упрочнению эпидермиса человека до уровня легкой брони, так и по усилению регенеративных способностей человека. Если руководство будет довольно вашими успехами, возможно, вы сможете рассчитывать на внеочередную прогулку наверх. Но, я вас очень прошу, не надо глупостей.

…

— Виктория Владимировна, ваш вклад в работу технического отдела сложно переоценить. Ваши исследования в области создания источников депрессивного поля, а также нейтрализаторов М-поля позволяют нам предоставить прошение руководству о снятии некоторых ограничений на свободу вашего передвижения. Однако, нам бы хотелось получить некоторые консультации по проблеме создания аккумуляторов М-энергии для полных гарантий вашей лояльности.

Глава 3

"Докладная записка по проекту Сезам

Первый вариант предусматривает серьезную перестройку энергоинформационной структуры человека и достижение более активного ее влияния на физическую оболочку. Для этого перестраивается конфигурация энергетических каналов, направление потоков и многое другое. Кроме того, в "изделии" незначительно расширен и исходный генотип. А именно, к существующему набору генов добавлены дополнительные аллели — варианты одного и того же признака. Целью всех изменений является получение солдата о сильно увеличенными реакцией, скоростью, силой, расширенным диапазоном зрения и слуха, высокой тактильной чувствительностью, регенеративными способностями, низким энергопотреблением, что, на мой взгляд, особенно важно при нахождении в тылу противника, выносливостью, устойчивостью к химическому оружию и иммунитетом к бактериологическому и многими другими весьма полезными свойствами. Полный перечень можно узнать в спецификации к "изделию". Кроме того, научно-исследовательской группой изменено энергопотребление "изделия", основное влияние на которое оказывает активность. В состоянии анабиоза "изделия" за счет азотных бактерий способны синтезировать белки и тем самым практически не нуждаются в пище. Единственным условием будет их содержание во влажной среде, что бы вода все же попадала в организм. При активных же боевых действиях и усиленной регенерации, что наблюдается при ранениях, энергия расходуется довольно быстро. При желании такой солдат может включать и отключать сверхбыстрый режим, что увеличивает скорость прохождения сигналов на порядки, но, к сожалению, вызывает огромный расход энергии, так как импульсы проходят не через нервную систему, а напрямую через энергоинформационную оболочку. В "изделии" содержится запас на примерно час боя с равным противником в таком режиме, что является очень значительной величиной, так как даже в обычном режиме обычный человек не может конкурировать с "изделием". По истечении этого срока наступает переистощение и автоматическое впадение в анабиоз. Если бой не будет завершен, то, вероятно, это означает смерть или плен бойца. Однако предусмотрен механизм, позволяющий экстренно возместить энергопотери. Он заключается в прямом поглощении питательных веществ, переносимых кровью человека. Для этого попавший в тяжелое положение солдат выпускает специальные, полые внутри клыки-иглы, которые соединены с чрезвычайно быстрой помповой системой, позволяющей выкачать всю кровь из организма донора за считанные секунды. Однако это лишь аварийный вариант. В обычных условиях им вполне достаточно обычного рациона.

Но у "изделия" есть и очень серьезный недостаток, который напрямую связан с его достоинствами. Так как у них идет некоторое преобладание энергоинформационной составляющей над физической, то многие энергетические воздействия весьма пагубно отражаются на их состоянии. В частности, им губителен ультрафиолет, что ограничивает применение изделия лишь ночным временем. Ток, даже безопасной для человека силы, может вызвать серьезный ожог. Открытое пламя способно убить. Поэтому, несмотря на то, что свет, как естественный, так и искусственный в виде ламп электрического освещения или факелов, им не вреден, им следует держаться подальше от таких источников. Как, в общем-то, и человеку самому, но в случае нормального человека это не приведет к его гибели, а вот "изделие" может выйти из строя. Вторым недостатком является его очень высокая стоимость и время производства, что ограничивает скорость пополнения. Поэтому, с учетом всех преимуществ и недостатков, мы можем рекомендовать его использование в качестве небольших, в две-три единицы, диверсионных отрядов, находящихся на острие удара по особо защищенным целям типа правительственных бункеров, шахт ядерных ракет и тому подобных.

Второй вариант предусматривает значительно меньшее вмешательство в энергоинформационную оболочку, которая оставлена почти человеческой, и значительное — в генотип. Основной упор в "изделии два" сделан на увеличение физических возможностей и автономность, при сохранении приемлемой цены. Результатом изменений является небольшое по сравнению с человеческой увеличение силы, скорости, реакции, и весьма значительное — выносливости, кроме этого, расширен диапазон оптической и акустической различимости. Но основным достоинством этого варианта является уникальная автономность. Он способен обойтись без пищи более недели, при сохранении активности. Это достигнуто за счет более активного использования азотных бактерий и внедрения в верхние слои кожи хлорофилла. Поэтому даже во время перехода происходит синтез как углеводов, так и белков. Кроме того, последние модели за счет внедренного в кишечник "букета" бактерий, позволяющего расщепить почти любую органику, отличаются всеядностью. Правда, это занимает довольно длительное время, что на наш взгляд, является недостатком, и мы работаем над сокращением этого времени. В целом же "вариант два" немногим отличается от человека. Однако разнородный отряд, составленный из него, будет отличаться от человеческого однородностью физических кондиций. С учетом вышесказанного можно дать рекомендацию по использованию разведывательно-диверсионных отрядов в составе десяти-пятнадцати единиц "изделия два" преимущество в пустынных и степных климатических зонах, хотя по климату ограничений и нет".

Александр имел непосредственное отношение к этому проекту, но ни малейшего — к составлению записки. После того, как он ознакомился с ней, у него возникло жгучее желание уничтожить хоть что-нибудь, а желательно весь комплекс, дабы никто никогда не смог повторить подобное. Особенно его вывело из себя бездушное "изделие", что заставляло думать, что и их группа где-то проходит как какое-нибудь "изделие", "средство" или что-то в этом роде. Он, не имея никаких особых талантов к управлению полем, как остальные, неожиданно проявил себя в управлении сложными органическими цепочками. Помогала и его увлеченность биологией в школе, и интерес, вызываемый таким неожиданным применением М-поля. Он даже заочно сдружился с одним из таких же, как и он молодых здоровых парней, которым не повезло оказаться в жерновах военной исследовательской машины. Кроме того, и Смолин, и Игорь, еще один оператор, участвующий в исследованиях, понимали, что им в их побеге никак не помешают союзники, а потому основные споры между ними в форуме возникли лишь в способе реализации идеи: Александр предлагал небольшое количество дорогих элитарных бойцов, а Игорь настаивал на массовом производстве недорогих солдат, которые бы немного превосходили человека по своим возможностям. Рассудил их Виктор, который просто предложил работать по обоим вариантам, тем более что все велось за счет "Метронома", руководство которого пока не подозревало о наличии организации среди тех, кто не мог видеть друг друга.

К тому же, он никогда не забывался относительно своей, пусть и невольной роли в том, какое будущее уготовано этим ребятам в случае неудачи, а потому старался изо всех сил, чтобы их не "забраковали". О том, что с ними будет, если такие бойцы просто окажутся никому не нужными, как и многое из уже сделанного, он старался не думать. Но полностью отказаться от таких мыслей не мог, а потому стремился дать им как можно больше неучтенных никаким спецификациями козырей.

Одним из таких козырей, который был к тому же и личным козырем самого Александра и был тайной ото всех, являлся интересный эффект, о котором ничего не было известно ни подопытным операторам, ни научникам "Метронома". Он заключался в том, что при особом желании Александр мог перемещать предметы, не прилагая к ним М-поле. Более того, эта способность никак не зависела от наличия М-поля, а была индивидуальной особенностью самого Александра. Во всяком случае, никто из сотен людей, чью энергоинформационную оболочку он видел за долгие месяцы пребывания в комплексе, не обладал такой способностью. Он долго разбирался, что с ним не так, пока, наконец, не махнул рукой и не оставил все как данность. Однако после того как он при помощи этой способности смог вывести из строя браслет, Александр призадумался. Путем сложных манипуляций на форуме, ему удалось получить слепки аур всех своих коллег и сравнить их как между собой, так и со своей. В результате выяснилось, что, в принципе, способность к телекинезу присуща каждому, но вот что бы получить хоть небольшой, но ощутимый эффект, требовалось долго и упорно тренировать ее, что было смешным для человека, который мог сделать то же самое, затратив минимум времени и сил. Он недоумевал, как же так получилось, что у него способность к телекинезу проявилась, но был рад получить такое сильное оружие, и приложил все усилия, чтобы передать эту возможность своим предполагаемым союзникам.

Интерлюдия 2

— Как вы думаете, мы не слишком сильно давим на них? Все же, живые люди…

— Люди? Вы так думаете? Серьезно?

— Ну, не совсем обычные, конечно…

— Что!? Вы это называете не совсем обычным? Что же тогда, по вашему, совсем необычное?

— Вы меня прекрасно поняли! То, что они получили определенные способности, не без нашего участия, кстати, не отменяет того, что они родились людьми и воспитывались ими же!

— Бросьте, майор! Не вам предаваться излишнему морализаторству! Лучше вспомните, чем вы обязаны генералу и продолжайте делать свое дело.

— А если они вырвутся на свободу?

— А вот на этот случай и есть мы с вами. Как раз на этот!

— Но ведь это мы сделали их такими, что опасаемся встречаться лишний раз!

— А что делать? Человек такое животное, что понимает лишь две вещи: наказание и поощрение. Но наказание дешевле. Или вы полагаете, что они бы так прогрессировали на сытных харчах?

— Стоит ли оно такого? Мы же своими руками выращиваем своих убийц! На меня даже воспиталка зверем смотрит, не говоря уж об этом психованном убийце!

— Нам приходится рисковать, ставки слишком велики. Это ведь как раз тот случай, когда победителей не судят! Никто ведь не предполагал, что все будет настолько успешно. Проект стабильно развивается, еще год-два, и нужда в этих монстрах отпадет, после чего они тихо-мирно перестанут нас тревожить.

Глава 4

— Ну что, чем похвастаетесь, каковы успехи? — сухо и без видимости симпатии спросил "мундир" у "халата". — Все же, проекту исполняется уже год, мы должны выдавать реальные практические результаты, иначе его прикроют… Вместе со всеми участниками…

— Поймите, Евгений Федорович, — заволновался "халат", — мы вторгнулись в абсолютно неизученную ранее область знания! Все, что мы делаем, никем и никогда ранее не делалось и даже не предполагалось возможным! Пошедший не так полтора года назад эксперимент Маркова привел к поразительным результатам, коренным образом меняющим все представления об окружающем мире. Поэтому требовать от нас немедленных успехов просто нереально! Конечно, есть какие-то подвижки, но на полную мощность проект выйдет не ранее чем через десять лет…

— Что!? — рявкнул "мундир" — Владислав Григорьевич, у нас считанные недели! А вы мне тут говорите о годах! Демонстрация успехов заказчикам должна пройти через три месяца, так что потрудитесь сообщить немедленно, что мы можем!

Перстов побледнел так, что цвет немногим отличался от его любимого белого. Тем более что генерал-полковник Лапин ранее не особо интересовался ходом проекта и не вникал в ход исследований, ограничиваясь лишь прикрытием со своей стороны. Это было с одной стороны неплохо, так как не мешало любимым исследованиям, а с другой стороны, в данном конкретном случае грозило страшными карами со стороны сильно рискующего и совсем не местом начальства.

— П-поверьте, пока испытуемые смогут продемонстрировать что-то действительно впечатляющее, а ведь вас в первую очередь интересует именно военное применение эффекта, не так ли, — с явным осуждением и неодобрением произнес "халат" — пройдет немало времени. Они ведь даже не полностью контролируют себя, а мы не сможем дать гарантии, что полностью контролируем их…

— Это в самом деле так, — добавил доселе незаметный Золеев. — Демонстрация на открытом воздухе, вне комплекса просто недопустима. Достаточно одному взломать генератор депрессивного поля, как он отключит их у остальных, можете мне поверить.

— Как же так, Леонид Валерьевич, мне говорили о высокой надежности ваших браслетов — с неудовольствием произнес Лапин. — Что же это за дезинформация такая, а?

— Браслеты с генератором надежны, это так, — не стал отпираться Дожнев. — Но, необходимо учитывать растущие возможности объектов. Выяснилось, что нейтрализация М-поля объектов депрессивным полем вызывает отрицательное воздействие, по сути, напоминающее ломку у наркоманов.

— Видите ли, — перебил Дожнева Перстов, — наши исследования, показывают, что у них происходит сильное изменение энергоинформационной оболочки, происходит изменение внутренних энергетических потоков и энергообмен с окружающей средой. В общем, состояние объектов оптимизируется под управление М-полем. Депрессивное поле, находясь в противофазе к М-полю и будучи намного сильнее, вызывает нейтрализацию всех его составляющих, в том числе и тех, которыми управляет тот или иной подопытный, что и приводит к подобному состоянию.

— Можете объяснить проще — поморщился Лапин от обилия терминов

— Депрессивное поле подавляет способности М-оператора, что вызывает его острую негативную реакцию. Это то же самое, что вам дать ядерную кнопку и запретить нажимать на нее. Только у них это все проявляется и на физическом уровне.

— Ясно, но как это мешает запланированной демонстрации?

— Видите ли, — взял слово Дожнев, — наркоман, которого "ломает", стремится получить наркотик любым путем. Наши подопытные ведут себя так же. Но, так как путь к их наркотику закрывает вполне определенное устройство с вполне определенными характеристиками, самой важной из которых является мощность генератора, то основные усилия, достойные лучшего, они тратят на его преодоление. И это им удается с завидной регулярностью…

— Что же это, Роман Николаевич, мы не можем их проконтролировать? — приподнял бровь генерал. — И на кой нам тогда вообще этот проект?

— Все не так уж и плохо, Евгений Федорович, — поспешил успокоить его Золеев, — просто ситуация в самом деле непростая. Рост возможностей подопытных несомненен, это факт. Но, как выяснилось, все изменения отражаются на пресловутой оболочке, которую с чьей-то легкой руки назвали аурой, — недобро посмотрел на Перстова полковник, как будто ученый был лично в этом виноват. — На основе этого эффекта отделом Леонида Валерьевича, при непосредственном участии одного из объектов уже разработаны и изготовлены приборы, позволяющие регистрировать и текущее состояние оболочки, и все ее изменения. На основании этих данных мы по возможности своевременно меняем портативные генераторы депрессивного поля. Кроме того, эти устройства служат и для обеспечения контрольно-пропускного режима на всех объектах комплекса, а благодаря довольно высокому радиусу действия, и в качестве охранной сигнализации. Кроме того, разработаны и созданы иные образцы переносных генераторов депрессивного поля. Они, в отличие от браслетов объектов, создают поле, защищающее от внешних воздействий М-поля. Однако и в этом случае защищенность носителя подобного прибора зависит от мощности генератора и сложности воздействующей М-волны и поэтому отнюдь не является панацеей. Единственным же действенным средством являются стационарные генераторы депрессивного поля особо высокой мощности, установленные во всех активных помещениях комплекса, лабораториях и коммуникациях. Поэтому все демонстрации возможны исключительно внутри "Метронома".

— Гхм, — задумался Лапин, — а что вообще представляют собой эти М-поле и ваши подопытные, можете объяснить простыми словами?

— Гхм, — смутился Перстов от подобного, — М-поле — это особое высокоэнергетическое поле, нерегистрируемое обычными методами, представляющее собою набор волн с частотами, от близких к нулю до близких к бесконечности. Данное поле является, как было твердо установлено, одной из характеристик абсолютно всех природных объектов, как живых, так и неживых, некоторые из которых способны управлять им, несмотря на невещественность этого поля. Управление осуществляется путем модуляции М-волн. Как удалось установить, лучше всего модуляции подвергается та часть спектра М-поля, которой обладает и сам объект. По довольно грубой аналогии с теорией механических и электромагнитных колебаний такая частота получила название резонансной.

В ходе работ с отобранной группой выяснилось, что почти каждый человек, способный модулировать М-поле, способен резонировать с определенной полосой частот М-поля, и чем уже эта полоса, тем сильнее резонансный эффект. Зависимость одного от другого довольно сложная, однако при первом приближении ее можно считать обратной. Таким образом, энергетический эффект от операции равен, повторюсь, весьма грубо равен частному от приложенной силы и ширины частного диапазона. Как вам должно быть известно, — с еле заметной издевкой произнес Перстов, — чем меньше делитель, тем больше частное, поэтому один из наших наиболее способных операторов, управляющий волнами в весьма узком диапазоне, получает энергетический выигрыш в десятки тысяч раз превышающий вложенное количество. Нами разработана чисто эмпирическая шкала от минус до плюс пятидесяти, которая способна хоть как-то отразить возможности людей к управлению М-полем. Порядковый номер в шкале при этом это степень экспоненты. Абсолютное большинство людей находятся в глубоком минусе этой шкалы, примерно минус сорок, минус пятьдесят. Двое из имеющейся группы не проявили каких бы то ни было особых склонностей, уровень одного примерно десять, второго — пятнадцать. А вот показатели остальных весьма и весьма неплохи. Самое меньшее тридцать семь, самое большое — сорок пять.

По этой же шкале оцениваются и количества энергии, затраченные или произведенные в тех или иных процессах. Повторюсь, что по ней можем определить лишь порядок энергии, но никак не точные значения. К сожалению, до этого мы пока не добрались. Но и это совсем даже неплохо.

— Замечательно, — с кислой миной сказал Лапин, — теперь объясните, неужели все… эээ… "объекты исследования" "Метронома" настолько опасны, что их нельзя выводить на открытый воздух? Скажите, в каких еще областях вы проводите исследования?

— Оружие, защита, системы охраны, наблюдения и обнаружения, маскировка и мимикрия, универсальные лекарства, средства полевой и госпитальной хирургии, рекреационные препараты, различные сыворотки, в общем, аналоги всех имеющихся образцов армейской продукции и продукции специального назначения, — четко отрапортовал полковник Золеев.

— И есть рабочие образцы? — спросил Лапин, и, получив утвердительный ответ, который, судя по скупой улыбке, его явно обрадовал, продолжил:

— Ну, что же, раз есть что показать, то покажем, не ударим в грязь лицом, верно, профессор? А вот скажите мне, дорогой Владислав Григорьевич, насколько мне помнится, в некоторых отчетах говорится о перспективах создания суперсолдатов специального назначения. Что с ними, они так и остались лишь в перспективах, или что-то уже есть? — со сталью закончил он.

Улыбка на его лице стерлась, будто полярное солнышко, на секунду выглянувшее из-за облаков и тут же скрывшееся обратно. Полковник и майор переглянулись и дружно посмотрели на профессора, заранее открещиваясь ото всех возможных криков и обвинений. Перстов смутился и пробормотал:

— Работы, конечно, ведутся, но говорить о каких-то результатах пока рановато…

— Бросьте, — резко перебил его генерал, мгновенно уловивший весь этот обмен взглядами, — докладывайте, что вы там намудрили, аж не хотите делиться?

— Эээ, видите ли, работы ведутся в нескольких направлениях, и наиболее перспективными являются два из них. Первый основан на принципе тесной связи энергоинформационной и физической оболочек человека, и изменения одного отражается на втором. Второй основан на манипуляциях с существующим генным материалом человека и иных живых существ. Благодаря привлечению операторов М-поля, а точнее оператора номер пять, который специализируется как раз на этом, все изменения находятся под строгим контролем…

— Гхм, понятно, почему вы предпочли не акцентировать на этом внимания, — задумчиво протянул Лапин, неожиданно для всех оставаясь странно спокойным. — Мутации. Что же, ваши опасения мне вполне понятны. Более того, они абсолютно оправданны. Товарищ полковник, позаботьтесь о немедленном уничтожении всех материалов по исследованиям в этой области — ледяным голосом приказал генерал.

— Есть, — коротко ответил Золеев, внутренне порадовавшись, что Лапин, кажется, только этим и ограничится.

— Товарищ майор, позаботьтесь об отсутствии любых накладок и неполадок в демонстрируемых образцах. Полагаю, двух недель вам хватит.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — ответил Дожнев, а Перстов недоуменно спросил:

— Как две недели, Евгений Федорович? Вы же говорили о трех месяцах.

— Срок. Две. Недели — прямо в лицо профессору четко, по слогам выговорил генерал. — Еще вопросы есть? Вопросов нет. Все свободны.

— Он что, спятил? Уничтожать готовые образцы!? — уже привычно для полковника вопил толстячок.

— Я думаю, вам пора вмешаться в процесс, выбранное направление сулит просто баснословные прибыли, а он хочет зарубить их на корню.

— Что вы предлагаете? — вернул себе способность здраво рассуждать политик, понимающий, что исполнитель, куда лучше него разбирающийся в заваренной кухне, предложит более удачный вариант.

— Устранить его крайними мерами не выйдет, слишком много. Остаются лишь варианты с отставкой, увольнением, а уж потом можно выбирать, что делать с отработанным материалом.

— Хорошо, — чуть поразмыслив, произнес толстячок, — я решу, что можно сделать. Можете идти.

Глава 5

Александр растянулся на кровати и попытался расслабиться. С проклятым браслетом это получалось не очень хорошо, но именно это сейчас требовалось молодому человеку, что бы предпринять очередную попытку избавиться от него. Все члены их группы, которых он уже давно не видел вживую, втихую занимались этим и некоторым, время от времени, удавалось обманывать чуткую аппаратуру и обретать краткие дни свободы. К сожалению, долго обманывать ее не получалось, в отделе у Дожнева работали умные люди, которые отнюдь не зря получали свои зарплаты, и противостояние с которыми сделалось каждодневной задачей каждого оператора. Кто-то брал грубой силой и напором, кто-то терпеливым ожиданием удобного момента, а Александр выводил его из строя, используя ничтожные по амплитуде и энергии М-волны, которые не блокировались браслетом, но сложнейшая форма которых позволяла достичь требуемого результата без вливания дополнительной энергии. Но вот достичь этого было очень сложно. К тому же, нередко, решив задачу по освобождению от одного браслета, ему тут же приходилось искать противоядие от следующего. Особо его взбесил пятый браслет, который он "ломал" больше месяца, и который оказался сменен буквально через день после того, как уже не мог доставлять неприятности. Как он позже узнал из оставленных посланий, его опередила Марина, успевшая до того, как браслет оказался активированным на ее руке, внести в его структуру кое-какие изменения, которые уже не позволяли ему генерировать депрессивное поле, но, к сожалению, эти изменения не остались незамеченными, а потому, по инструкции, генераторы поменяли у всех. Зато с шестым ему повезло, техотдел не успел придумать ничего кардинально нового, и разница между ним и пятым была минимальной, лишь в мощности генератора, поэтому уже через три дня он щеголял абсолютно бесполезной железякой. И длилась его свобода довольно долго, почти три месяца, до тех пор, пока очередной бешеный оператор не раскрылся. Кажется, на этот раз это был Роман…

Телекинезом же ему не хотелось пользоваться лишний раз, так как это всегда требовало безумного напряжения всех сил и совсем не гарантировало результат: ему всего один раз удалось избавиться от Д-поля браслета. Кроме того, работа с браслетом требовала завершения за один раз, а манипуляции М-волнами можно было проводить столько раз, сколько нужно для достижения эффекта.

Александру удалось сосредоточиться на задаче, и он принялся в очередной раз осматривать треклятый браслет. Как говорили его коллеги по несчастью, каждый ощущал его излучение как какую-то тяжесть, не дающую нормально дышать, двигаться, вызывающую дискомфорт, головную боль и прочие неприятные эффекты. При этом, как высказывался умник Игорь, чем сильнее у человека способности к управлению М-полем, и чем больше его внутренний энергетический запас, тем сильнее на него действует депрессивное поле. Поэтому многие зоны, перекрытые Д-полями огромной мощности, были абсолютно безвредными для простого человека, и могли довести сильного М-оператора, захоти он пересечь их, до состояния совершенного нестояния. Поэтому-то, говорил Игорь, они воспринимались как обычные браслеты в первые дни их пребывания в "Метрономе" и начали восприниматься как особо изощренная пытка в настоящем.

Но теоретические изыскания Александра волновали мало. Он вовсю подбирал различные сочетания волн, которые могли пройти сквозь структуру браслета и внести в него нужные изменения. К сожалению, с каждым разом задача становилась все сложнее и сложнее, так как техотдел тоже не стоял на месте, постоянно экспериментировал с материалами, стремясь получить абсолютный изолятор, с абсолютно стабильной энергоинформационной структурой и абсолютной устойчивостью к М-полям. К счастью, своей цели они еще не достигли, да и не могли достичь, хотя Александру частенько казалось, что все уже напрасно. Вот и сейчас, десять дней назад казавшийся неприступным браслет начал потихоньку раскрывать свои тайны. Смолин удалось определить частоты и амплитуды волн, формирующих депрессивное поле, что означало долгожданную возможность "вплести" в уже не казавшимся сплошным клубок волн парочку своих, которые бы уже не оказались погашенными браслетом.

Волны он видел в виде разноцветных тончайших линий, а прежде казавшееся сплошным Д-поле браслета — в виде серого пятна, в котором уже выделялись ниточки М-волн. Он принялся аккуратно продолжать начатую работу, стремясь коснуться материала браслета, но неведомые умельцы из техотдела отнюдь не спешили облегчить ему задачу. И раз за разом все усилия Александра нейтрализовывались браслетом. Спустя почти час работы он, не продвинувшись ни на шаг, уснул.

А тем временем Виктор шел по коридору. Сегодня эксперименты затянулись допоздна, и он, обладая великолепным чувством времени, удивлялся, как это обычные люди, пусть и ученые, выдерживают такой сумасшедший ритм исследований. Он направлялся в свою комнату и попутно считывал окружающее пространство. Когда он впервые обнаружил, что способен, несмотря на браслет-подавитель, оставлять следы своего пребывания в виде деформированных М-волн на окружающих предметах, он удивился и долго не мог придумать, как же подать об этом знак остальным из его группы. Как выяснилось позднее, не он один не был дураком, и на эту особенность обратили внимание почти все. Разработать же азбуку общения было уже делом времени, а опознавание осуществлялось автоматически. Как выяснилось, след, оставляемый каждым оператором, был сродни отпечаткам пальцев и являлся индивидуальной особенностью. Поэтому все подопытные, а ничем иным они и не являлись, знали, что "Метроном" это огромный, и в основном, подземный комплекс, что на каждого человека из их группы приходится не менее кубического километра пространства, напичканного лабораториями, Д-генераторами и охраной, и что больше всего руководство проекта волнует вопрос, как бы удержать столь ценные, но опасные кадры в повиновении.

Кроме того, из этих посланий каждый мог узнать, какими исследованиями занимаются его товарищи по несчастью, что они узнали о своих возможностях самостоятельно. Обсуждался на этом своеобразном форуме и вопрос побега. Но эта идея каждый раз признавалась несостоятельной — после того как Игорь однажды попытался бежать, разрушив при этом лабораторию, в которой проходил один из экспериментов с ним, вся группа узнала о существовании генераторов депрессивного поля огромной мощности. Настолько огромной, что даже простой человек безо всяких способностей ощущал себя в нем неуютно. А что уж говорить об одном из сильнейших операторов их группы? Игорь надолго вырубился и каждый раз с содроганием вспоминал свои ощущения от попадания под удар Д-полем.

Виктория, специализировавшаяся на создании предметов с измененным энергоинформационным полем, потом смогла выяснить, что Д-генераторы, расположенные в лабораториях, не самые мощные из имеющихся на комплексе. Оказалось, что полковник Золеев весьма предусмотрительно разместил еще больших по габаритам и мощности монстров в ключевых точках "Метронома", а потому возможность выйти на поверхность, используя предусмотренные проектом туннели и шахты было практически невозможно. Создать же дополнительные технологические отверстия было также крайне сложно, так как в лабораториях смогли получить материал, который не поддавался М-излучению. После вопроса Олега, как такое возможно, последовала убедительные объяснения Романа Филатова и аналогии со свинцом, материале, экранирующем от радиоактивного излучения. Еще одной сложностью было разделенное по времени освобождение от браслетов, из-за чего невозможно было одновременный рывок к свободе всех. Напротив, как оказалось, если хотя бы один выходил из-под контроля, то внешние генераторы включались во всем комплексе.

Единственная реальная возможность для побега появилась лишь недавно, после того как Юля Пяльцева и Вика Жаворонкова начали заниматься вопросом мгновенной транспортировки. Но для успешного побега требовалось очень многое, поэтому Виктор, неформальный лидер группы, попросил всех временно отложить попытки освободиться от браслетов, дабы не беспокоить охрану.

Сейчас он внимательно вчитывался в сообщения от Юлии, которые она регулярно оставляла для него. Сейчас именно ее успех решал очень многое. Каждый хотел обрести свободу, так как все понимали, что вероятность получить ее из рук руководства исчезающе мала, но пока ничего обнадеживающего не было. На переброску даже весьма небольшой массы требовалось огромное количество энергии при соблюдении весьма сложных условий, как с передающей стороны, так и с принимающей. Понятно, что об их выполнении, особенно с принимающей, которая располагалась в этом же комплексе, не могло идти и речи. Виктор устало вздохнул и опустил голову. Сопровождающий взглянул на него с интересом и сочувствием, но промолчал. Ему, лишь недавно прибывшему на расширяющийся "Метроном", многое казалось в новинку, и особо странным казалось столь огромное внимание к этим, внешне ничем не примечательным восьмерым человекам.

Глава 6

Александр очнулся с ужасной головной болью, вызванной депрессивным полем огромной мощности. Она зарождалась где-то в глубине черепа и проходила через весь череп, гигантским гидравлическим прессом выдавливая все образы и чувства, оставляя после себя лишь исковерканные обрывки мыслей. Он не выдержал и застонал, прикусив губу. Пытаясь хоть как-то унять боль, Александр рефлекторно попытался приложить руку к раскалывающейся голове, но с удивлением и неприятием обнаружил, что неспособен пошевелиться. Те ощущения, которые с трудом проходили сквозь сплошную болевую завесу показали, что он находиться в вертикальном положении и надежно прикреплен к четко чувствовавшемуся столбу. Металл неприятно холодил спину, что отнюдь не способствовало ни поднятию настроения, облегчению головной боли.

Собравшись с духом, он, наконец, открыл глаза. Яркий свет ослепил не привыкшие глаза и Александр тут же закрыл их снова. От этого резкого движения пресс превратился в молот и исступленно застучал изнутри черепа. Наконец, спустя долгие минуты он смог унять боль и совершить вторую попытку осмотреться. Осторожно приоткрыв глаза, Александр огляделся. Перед ним стоял Виктор, печально и предупреждающе смотревший прямо в глаза. Оглядев Рогожина, Александр удивился: из одежды присутствовали лишь множество трубок и проводов, начинавшихся иглами и электродами и завершавшимися где-то внутри полуметрового постамента, на котором, собственно и стоял бывший капитан, прикованный к столбу так, что не мог пошевелиться ни руками, ни ногами, ни шеей, а наголо бритую голову фиксировал обруч. Понять, что и он сам находится в аналогичном положении, особого труда не составило.

— Что проис…, - начал было он, невзирая на предупреждающе взметнувшиеся брови Рогожина и тут же взвыл от боли, резко пронзившей все его тело.

— Полагаю, излишне пояснять, что иногда лучше помалкивать, чем открывать пасть, — раздался прямо за ухом голос Золеева.

— Но…, - хотел было продолжить Александр, и тут же замолк, сжав зубы, терпя куда более сильный и продолжительный удар.

После того, как пытка закончилась, он, обессилено обмяк на столбе, удерживаясь лишь на ремнях и наручниках. Желания выяснить что-либо исчезло, выжженное током высокого напряжения. Остались лишь усталость и желание, чтобы все поскорее закончилось.

Придя в себя, он обнаружил, что в этом бункере, который из-за царившей в нем темноты казался просто необъятных размеров, находится, скорее всего, вся их группа. Слева от Виктора в таком же виде висела на ремнях Марина, а справа — уже очнувшийся Игорь, который как раз в этот момент проверял на себе меры, предпринятые полковником Золеевым для обеспечения режима тишины. Кто стоял дальше, а также рядом с ним, он видеть не мог, так как обруч мешал повернуть голову, а расстояние между постаментами было все же достаточно большим, чтобы можно было скосить глаза.

Глава 7

Внезапно Виктор почувствовал неслыханное облегчение и услышал вырвавшийся вздох облегчения, впрочем, тут же сдавленный, очевидно, в страхе перед скорым на расправу Золеевым. Он насторожился, но прошло мгновение, второе, а ничего так и не происходило. За одним исключением. Он впервые за два года пребывания в комплексе "Метроном" почувствовал в себе всю скрытую мощь, почувствовал и понял, чего так страшился полковник. Чего так страшился и что, ненароком спровоцировал. В помещении запахло М-излучением. Рогожин повернул голову и увидел, как с постамента, чуть пошатываясь, спускается Роман. Следом за ним оковы разомкнулись на Игоре, который, разминаясь, спустился со своего.

"Черт! Это же неповиновение приказу!" — возмутился было Виктор, но тут же усмехнулся своим мыслям: "Надо же, мое чувство юмора никуда не делось, я еще думаю о присяге. А вот о парнишке подумать бы совсем не мешало! Что он, интересно, такого намутил?". Откуда-то у него была полнейшая уверенность, что все произошедшее с ними — полная правда, и что они, наконец, получили возможность сыграть в игру по своим правилам.

Одновременно со своими размышлениями о неотвратимости трибунала, Виктор автоматически снимал с Александра наручники, освобождал его от множества прочих ненужных дополнений и сканировал окружающее пространство на предмет выхода и непременных препятствий на пути к свободе.

— Что он сделал? — задала вполне закономерный вопрос Юлия.

— Хороший вопрос, — похвалил ее Виктор, подсознательно ждущий подобных слов хоть от кого-нибудь. — Одно плохо, не очень своевременный и уж совсем не по адресу. Кстати, ты ведь, если мне память не изменяет, медсестрою раньше была, вот и помоги ему прийти в себя, глядишь, и узнаем чего.

А тем временем Игорь уже взламывал выход. Обесточенные двери, не снабженные никакой защитой, не представляли из себя никакой преграды, а потому он, переполненный энергией, просто толкнул их от себя, отправляя массивные створки в свободный полет.

Как оказалось, весьма кстати за ними располагался готовый к стрельбе отряд. Очевидно, Золеев, не обладая всей информацией, правильно решил перестраховаться, но, как оказалось, объем принятых мер был совершенно недостаточным. Извиняло его только то, что такая ситуация была впервые и что он предпринял, казалось, все меры для ее недопущения.

Как бы то ни было, но почти полутонные створки без помех пронеслись по воздуху, сметая на своем пути всех, кто имел несчастье поторопиться с выполнением приказа, и врезались в стенку, отмахав почти сотню метров и оставив после себя два десятка изувеченных тел. Тех, кто успел занять позицию для стрельбы сидя, впечатало в стену воздушным прессом, посланном проследовавшим вслед за Игорем Романом. Им еще не приходилось действовать совместно, но ситуация заставляла быстро учиться и в реальности набирать требуемые практические навыки: слишком хорошо они знали, на что способны некоторые "изделия" "Метронома".

А тем временем обстановка на КП накалялась. Дожнев, мгновенно понявший, что произошла катастрофа, которой он так опасался, и которую невольно вызвал его шеф, не позволил себе впадать в панику, а действовал строго по разработанной инструкции и, не взирая на субординацию, поднял тревогу. А Золеев медленно отходил от шока. Впрочем, понимание того, что с ним произойдет, когда до него доберутся восемь сильно недовольных и очень опасных человек, быстро мобилизовало его и он принял бразды правления в свои руки. Но самодеятельность Дожнева оценил вполне по заслугам, подумав, что рядом с ним растет очень опасная смена.

Вся же мимика и невербальные жесты признанного опасным помощника говорили: "Какого черта!?". Но оба были в одной лодке, и потому было не время для упреков, тем более бесполезных, что после отстранения генерала жаловаться было уже некому.

Разумеется, мгновенно активировались все генераторы Д-поля, но ситуация осложнялась тем, что питание в камере не было, а все генераторы на этаже спалила Виктор, практически мгновенно уничтоживший все, что могло причинить им хоть какой-то вред. Поэтому непосредственно в само Д-поле вырвавшиеся на свободу операторы попасть уже не могли, если только не заманить их под направленный удар.

А маховик подавления бунта раскручивался все сильнее. По тревоге поднялись команды, вооруженные специально предназначенными для подобной ситуации направленными генераторами М-излучения, которые эмулировали действия оператора, но были, во-первых, чрезвычайно дорогими для массового производства, во-вторых, требовали аккумуляторов, зарядить которые можно было только от оператора, а в-третьих, создавали волны, описываемые только одной функцией и потому не отличавшиеся сложностью. Поэтому полноценной заменой операторам они не являлись, но суррогатом в их отсутствии были неплохим. Но только в их отсутствие. Защиту же им обеспечивали доработанные за последние месяцы портативные генераторы, искажавшие М-поле или нейтрализовывавшие его.

А на нижнем этаже в это время Виктория и Юлия смогли привести Александра в сознание. Расспросы о том, что же он сделал, по умолчанию перенеслись в отдаленное светлое будущее, тем более что в их ситуации каждая единица автоматически превращалась в боевую и не могла отвлекаться на пустяки, вроде ненужных пока расспросов. Единственное, что отметила про себя Юлия, и не укрылось от Вики, так это его чрезвычайно сильное нервное истощение, которое, впрочем, быстро проходило.

Девушки, поддерживая его за плечи, провели Смолина по коридору к шахте лифта, где уже собрались и молча стояли остальные. Александр уловил легкое излучение, прислушался к своим ощущениям и обнаружил, что все остальные связаны друг с другом волной одной частоты. Он попробовал "настроится" на нее и с удивлением обнаружил, что в этот момент решался очень важный вопрос: попытаться подняться на лифте с риском попасть под какую-нибудь скрытую ловушку, или группе лучше подниматься самостоятельно, без применения подручных средств. В том, что они смогут подняться, сомнений не было, но вот сверху запросто могли скинуть какую-нибудь гадость, а экспериментировать с собственной живучестью радости и желания было мало.

— Как ты, Саня? — мысленно обратился к нему Виктор.

— Ну, хреновато, вообще-то, но уже легче — ответил Смолин, так же мысленно передавая кадры терминатора, выходящего из огня.

В ответ он получил теплый душ из ободрения, поддержки и благодарности.

— И все же, что думаете, коллеги? Там сорок метров, мгновенно мы не перенесемся, — возобновил Виктор прерванное обсуждение.

— А что, если поднять лифт и заблокировать его там, что бы никто не вылез из шахты. В самой шахте вплоть до площадки отверстий нет — предложила Марина.

— Выхода другого все равно нет. Через всю толщу бурить все равно не сможем. И еще, попрошу поаккуратнее дозировать энергию, запас кармана не потянет, — произнес Рогожин.

— Кстати, о карманах…, - сказал Олег и густо покраснел. Все поняли, что именно он имеет в виду, и группа разошлась по коридору в поисках подходящих по размерам трупов. В принципе, для них наличие или отсутствие одежды особой роли уже не играло, но изменять устоявшимся привычкам никому не хотелось. Тем более что униформа была совсем непростой, с измененной энергоинформационной структурой, что придавало ей свойства, недостижимые для обычной. Как уверяла Виктория, человек в такой одежке вполне мог выдержать выстрел в упор из крупнокалиберной винтовки, игнорируя кинетическую энергию пули. Ей, как специалисту, доверяли, поэтому появление дополнительной защиты, на которую не надо было тратить собственные резервы, было воспринято более чем радостно. Также подобрали и оружие, которое, пусть и не было четой собственным способностям магов, зато на него не требовалось тратиться.

Тем временем быстрее всех собравшийся Виктор уже стоял возле лифта и сосредоточенно накладывал что-то на створки. Остальные подошедшие с интересом наблюдали за его действиями, в которые никто не вмешивался. В принципе, такое мог повторить каждый, но только у Рогожина был необходимый опыт участия в боевых действиях вообще, и, в частности, в помещениях. А лифт, который после его действий остался без пола, начал быстро подниматься вверх. Роману никто не мешал, благодаря постоянно поддерживавшейся связи все знали свои быстро распределившиеся обязанности и занимались своим делом. А вслед за кабиной начала подниматься сама площадка, на которой и стояла восьмерка, готовая в любой момент закрыться щитом и ответить огнем. Но, как ни странно, им все еще везло. Шахту не залили бетоном, в нее не подали газ, не успели сделать ничего. Поэтому, когда кабина поднялась до уровня этажа, ее всего лишь насквозь изрешетили из крупнокалиберного оружия. Ответный удар Виктора был немногим изящнее, но куда более эффективнее. Внутренние створки лифта, вместо того, чтобы просто открыться, прогнулись внутрь коридора, отгибая наружные створки, и брызнули тысячами мельчайших осколков, разогнанными до звуковой скорости. Убийственная шрапнель ураганом пронеслась по заслону, оставив после лишь растерзанные тела. Не помогла даже броня, не рассчитанная на столь массированный обстрел. Убедившись, что проход свободен, Роман поднял площадку до конца, и вся группа вышла в окровавленный коридор. Искать трофеи было бессмысленно, поэтому все направились к очередному подъему. В этот момент Олег подал сигнал к остановке и указал направление на ничем непримечательную панель. Приглядевшись к ней внимательнее, все замерли от отвращения и злости: за ней таился готовый к активации генератор Д-поля. Скривившись, Виктор метнул в него плазменный шарик, который мгновенно прожег пластик и надежно вывел из строя проклятое устройство. Дальше пошли осторожнее, памятуя о том, что Золеев не остановится ни перед чем, что бы остановить их.

Подойдя к первому встреченному перекрестку, отряд остановился.

— Гхм, — пробормотал вслух Роман, — а куда дальше?

Мало кто знал полное устройство комплекса, так как "Метроном" постоянно расширялся, обрастая все новыми и новыми подразделениями и отделами, а вся группа прежде бывала лишь в одном из многих его отсеков.

Олег набрал координаты выхода на все еще оставшемся браслете, однако ничего не происходило.

— Странно, — пробормотал он, — вроде все работает, а карты нет.

— Браслет лишь передатчик. Видимо, их отключили от приемника, — ответила Виктория, — но, все же, что будем делать?

Поиск также ничего не дал, из-за обилия помех и просто мест, недоступных для М-излучения.

— Необходимо разделиться, — неуверенно произнес Игорь, — а то ведь так долго будем возиться.

Виктор согласно кивнул и, бросив взгляд на прислонившегося к стене обессиленного Александра, добавил:

— Разделимся. Я и Юля пойдем направо, Роман с Мариной — налево. Игорь, Олег, Вика — вы прямо. Оставляем маячки, чтобы не заплутать. Саня, жди здесь, восстанавливайся.

Тот устало кивнул головой и сел на пол, вытянув ноги.

А тем временем Виктор продолжал инструктаж:

— На лишние двери не отвлекайтесь, просто блокируйте их, встретите заслон — позади живых не оставлять, пленных брать не обязательно, достаточно одного-двух языков. Вперед идти внимательно, кто знает, сколько здесь всего понапихано, лифтами старайтесь не пользоваться.

Спустя пару минут, обговорив варианты действий на самый разный случай, группа разделилась.

Глава 8

Смолин виновато следил за ними, но, как только Вика, замыкавшая группу Игоря, скрылась за первой встреченной дверью, легко поднялся на ноги и крадучись, пошел вслед за Романом.

В отличие от остальных, он точно знал, где выход, и что прочие его еще не скоро найдут. А потому он вполне мог успеть заглянуть в одно очень интересное помещение.

Он быстро добрался до нужной створки и осмотрел ее. Как и был сказано, в нее никто не входил. Да и если бы зашел, все равно бы ничего не понял, если бы не присмотрелся к содержимому очень внимательно. Для того чтобы заподозрить что-то неладное, нужно было знать, что это за помещение. Александр, за время своего пребывания вне тела, узнал.

Быстро, но аккуратно сняв блокаду с двери, Смолин открыл ее и, сделав шаг вовнутрь, оказался в небольшом коридорчике. Единственное, что ему пришлось сделать — это отключить сигнализацию и подачу какого-то нервно-паралитического газа. Но увиденное его не впечатлило. На первый взгляд, обычное, немного захламленное техническое помещение, небольшая комнатка с множеством шкафов, ящиков, стоек, какой-то мусор на полу. Он подошел к терминалу у противоположной стенки и осмотрел его. Ничего необычного, что говорило бы о важности этой комнатки. Единственное, что выбивалось из привычного образа терминала, это ряд небольших кристалликов, вставленных в панель терминала. Присмотревшись к ним, он обнаружил в них небольшое количество М-энергии. "Это что, конденсаторы такие?" — подумал он: "странно, ничего серьезного. Что же они здесь спрятали?". Ведь огромное количество входящих кабелей, усиленная даже по меркам "Метронома" защита от обычного проникновения, прямая линия тревожной сигнализации упрямо твердили о чем-то ценном.

Внезапно раздавшийся шорох сзади заставил его обернуться, но полностью среагировать он не успел. Сильный удар швырнул его на терминал, с которого он свалился на пол. А неведомый повторил удар. К счастью для себя, Александр успел перекатиться, поэтому он пришелся на бетонный пол, с которого брызнула крошка. А Смолин в перекате выпустил воздушное лезвие, тончайшую пленку сжатого до твердого состояния воздуха, пронесшуюся в десяти сантиметрах над полом. Пятившийся к выходу мужчина, испуганно сжимавший в руках какую-то коробочку, выронил ее, неловко взмахнув руками, и упал на спину.

Александр поднялся с пола, подозрительно оглядываясь по сторонам. Впрочем, раскрытый шкаф он увидел сразу. Но почему же он ничего не почувствовал? Подойдя к мужчине в привычном белом халате, пытающегося одновременно уползти на локтях в коридор и нащупать выроненную коробочку, он поднял орудие нападения и, хмыкнув, осмотрел ее. Вещица оказалась очень занятным эмулятором М-излучения, довольно слабеньким, но все же, способным причинить ущерб тому, против кого направлена, особенно если это не будет подсознательно готовый к нападению М-оператор, но никак не объясняла причину, по которой мужчина оставался до сих пор невидимым в М-диапазоне.

Впрочем, причина обнаружилась в нагрудном кармане: им оказался куда более хитрый приборчик, делающий своего обладателя невидимым практически во всем диапазоне частот, исключая лишь оптический. Александр еще раз хмыкнул, и перевел взгляд сперва на ученого, а потом на его отрезанные ноги. Прикинув, что тот еще понадобится ему живым, он присел на корточки провел ладонью над обрубками. Мужчина хотел было закричать, но невидимые пальцы сжали ему горло, и не отпускали, до тех пор, пока поверхность раны не покрылась аккуратно запекшейся корочкой.

— Будем молчать, будем терпеть боль, понятно? — хмуро спросил Смолин, и, не дожидаясь ответа, спросил:

— Как зовут?

— Дмитрий, — испуганно закивал головой мужчина, очевидно, отвечая сразу на оба вопроса. — Не убивайте меня, пожалуйста, прошу вас, не уби… — и захрипел, после того как поток воздуха в легкие прекратился.

— Такого вопроса не было, — нахмурился Смолин и отпустил его дыхание. Дмитрий еще сильнее закивал головой, не спуская взгляда, полного ужаса с Александра.

— Слушай меня внимательно, Дима. Я точно знаю, что это очень важное помещение. В этом отсеке это только одно такое помещение, за исключением нашей бывшей камеры. Ты, — помахал Смолин перед его глазами карточкой-ключом, — имеешь сюда доступ, значит, знаешь, что тут находится. Без этой фигни, — кивнул он на маскирующее устройство, — я точно знаю, правду ты говоришь или нет. У тебя тридцать секунд, что бы начать свой рассказ.

От услышанного Смолин прибалдел. Нет, он, конечно, знал, что место тут важное, но чтобы до такой степени!..

Если в трех словах, то, по словам Дмитрия, выходило, что тут располагалось "Резервное хранилище данных", одно из мест, куда стекалась вся информация о проводимых на "Метрономе" исследованиях. После объявления тревоги и начала эвакуации, Дмитрий должен был забрать данные, но, не успел извлечь карту памяти, как на уровне появились операторы и смели охрану. Он активировал маскировку, чтобы его не засекли, и спрятался в шкафу, откуда выгреб все содержимое. "Вот откуда этот беспорядок", — подумал Смолин, скептически оглядываясь вокруг.

— Где карта? — спросил он у Дмитрия.

Тот побледнел:

— К-какая карта? — пролепетал он. Смолин широко улыбнулся:

— За дурака-то меня не держи.

А Дмитрий уже ничего не мог с собою поделать. Он широко дышал, в ужасе глядя на Александра, пятился назад, не замечая, что уже уперся в стенку, но не мог произнести ни слова.

Смолина посетила ужасная догадка, и он, на шаг отойдя от представлявшего жалкое зрелище мужчины, оценивающе окинул его взглядом. "Так и есть", — подумал он, заметив исходящее от него слабенькое М-излучение.

— Проглотил? — безразлично спросил он, приблизившись вплотную к его лицу.

Дмитрий испуганно закивал, а Смолин задумался. Потом отошел к терминалу и, уже не чинясь, извлек один из кристалликов.

— Похож? — спросил он у ученого.

— Да, — по-прежнему испуганно, но уже поняв, что убивать его не собираются, ответил Дмитрий.

— Почему именно кристалл? — продолжил допрос Смолин.

— Пока неизвестно, теория еще не разработана. Есть лишь эмпирические данные, что емкость подобного аккумулятора зависит от числа связей в монокристалле. Есть версия, что М-энергия запасается в этих связях и может быть высвобождена при их разрушении или наоборот, связь разрушится при высвобождении энергии, — продолжал бомбардировать он информацией, догадываясь, что чем больше он заинтересует этого оператора, тем выше его шансы прожить лишний часок. А ноги… ну, что же, бывает.

А Смолин, уже не обращая внимания на ученого, извлек остальные кристаллы, рассчитывая разобраться с ними позже. Выбрав кристаллик поменьше, он сосредоточился и, собрав всю имеющуюся информацию по плану "Метронома", отправил ее в кристалл. Осталось решить последний вопрос, тот, за которым он, собственно, сюда и пришел.

Он снова подошел к ученому и внимательно поглядел на него. Источник М-излучения никуда не делся, а значит…

Тело Дмитрия выгнулось, крепко удерживаемое невидимыми путами. Изо рта вырывалось лишь сипение, все более громкие звуки просто не проходили фильтр. Впрочем, его муки продолжались недолго, очень быстро окровавленный кристалл размером с небольшой грецкий орех вырвался из тела мужчины и оказался в руке Александра. Он, прищурившись, осмотрел его, как ювелир, выискивающий изъян и, удовлетворенно усмехнулся: больше его ничего не удерживало.

Проходя мимо зажимающего рану Дмитрия к двери, он присел на корточки и еще раз заинтересованно осмотрел его. Потом, придя к каким-то выводам, встал и вышел из хранилища, предварительно активировав защиту и очистив базу данных допущенных в это, оказавшимся очень важным помещение.

Обратный путь не занял много времени. Усевшись на пол, Александр прикрыл глаза и расслабился. Никто из разведчиков еще не прибыл, поэтому у него было время еще немного облегчить задачу по прорыву из комплекса. Он сосредоточился и начал представлять себе Владислава. Точно зная его местоположение, он не сомневался, что найдет его скоро, главное было убедить его, что это не его крыша начала потихоньку собираться в более уютные края, а абсолютно нормальное явление. Если хоть что-то в этом безумной месте можно было назвать нормальным.

Глава 9

Владислав со своей группой находился на тренировке, когда занятия неожиданно отменили и всех распустили по комнатам. Поэтому сейчас он сидел, скрестив ноги, на своей кровати и размышлял. Краем сознания он четко фиксировал обстановку, а потому знал, что каждый занимается своими делом и не желает особо разговаривать. Даже балагур и весельчак Петр был как никогда серьезен и молча лежал на кровати, лениво перелистывая конспект. Никакой нужды в этом не было, так как с недавних пор каждый мог в любую секунду в любой обстановке извлечь из самых потаенных закоулков своей памяти любой кусочек, но ведь надо же было хоть чем то заняться. Третий, Николай, сидел за компьютером, и что-то искал в обширнейшей библиотеке комплекса. Четвертая кровать, на которой отдыхал лучший друг и напарник Владислава Георгий, пустовала, и именно это было сейчас предметом размышления всей группы.

Прошедшие три назад учения закончились великолепно. Хотя втихомолку их все больше называли испытаниями, слишком уж мрачным выдался финал, что не могло не говорить об отношении к ним.

Четыре группы по двенадцать диверсантов за неполные полчаса преодолели тридцатикилометровый участок тайги, заполненной большим количеством сигнальных ракет и простых растяжек с тонкими шнурами, растянутыми самой разной высоте и сходу, в течение считанных минут захватили построенный по всем правилам бункер. Точнее, это и был резервный штабной бункер на случай неблагоприятного течения войны. Но ни чуткая сигнализация, ни бдительная охрана не смогли не то что сдержать, а просто обнаружить неуловимых диверсантов. Роль охраны, кстати, играли, как было рассказано на инструктаже, приговоренные к пожизненному зеки, которым был дан шанс выжить, поэтому и патроны у них были боевыми, и мотивация соответствующей. Оружия у диверсантов, за исключением ножей и некоторого количества взрывчатки, не было вообще. Тем не менее, это ничуть не помешало одной за другой четырем группам захватить и зачистить объект.

…

— Весьма, весьма впечатляет!

— А вы не боитесь этих, этих… существ? А что, если они выйдут из-под контроля?

— Не волнуйтесь, никуда они не денутся. Они обладают некоторыми весьма значительными уязвимостями, благодаря которым у нас полный контроль над этими "изделиями".

— Что за уязвимости?

— А вот это, извините, пока коммерческая тайна. Впрочем, кое-что можем продемонстрировать прямо сейчас. Есть у нас один кандидат на эту фазу испытаний. Основной недостаток этих солдат в зависимости от постоянного ношения браслетов. А они радиоуправляемые. Иными словами, мы прямо отсюда можем отключить любой из них. Что сейчас и продемонстрируем…

И в этот момент произошло то, что никто из них никогда не забудет. Выстроившиеся группы замерли на расстоянии полукилометра от наблюдателей, которые разместились в небольшом, но комфортабельном домике. Конечно, никто не предполагал, что спецификация к "изделию" окажется неполной и то, что разработчики утаили такую особенность, как сверхострый слух, а точнее, регулируемый слух. И потому, все, что говорилось в фургончике, не осталось не услышанным. И тут Владислав понял, о ком говорилось в доме.

В этот момент Георгий, никогда не любивший куратора и имевшего неосторожность насолить ему, закричал. Браслет в самом деле был очень важен, так как теперь уже все убедились, что между энергоинформационной оболочкой диверсантов и высокочастотным ультрафиолетовым излучением, столь губительно действующем на нее, есть только неведомое М-поле.

— Потрясающе!

— Да, вы видите, какая выдержка! У них только что погиб боевой товарищ, а они даже не пошевелились!

— Вы не боитесь, что они сейчас бросятся на нас? После бункера меня ни один охранник не устроит.

— Не волнуйтесь, если у кого-то не выдержат нервы, что очень маловероятно, то при приближении к этому месту у них отключится браслет, и они повторят судьбу того неудачника.

— Я так понимаю, что это действует в дневное время, а ночью?

— Ночью через этот же браслет можно подать команду на уничтожение его носителя

Все это еще раз пронеслось в голове Владислава, и он еще раз подумал: а куда он попал? Куда его сосватало родное командование? Во что их превратили? Кто за это ответственен? Что сказали их родным? Много вопросов, но нет ответов. И именно это бесило Владислава больше всего.

Внезапно ему почудилось, что кто-то позвал его по имени. Он насторожился, как зов повторился, но стал сильнее и ближе. Владислав осмотрел комнату, но никаких странностей не было. Для проверки вышел в коридор, но и он пустовал. Товарищи заинтригованно наблюдали за ним, но пока ничего не спрашивали: все знали, что они с Георгием были дружны и мало ли что может произойти даже с таким психически уравновешенным человеком как Владислав.

Но зов не унимался, и Владислав, наконец, ему ответил:

— Что?

— Рад, что ты все же ответил, — раздался в его голове тихий шепот, — прошу тебя, не перебивай меня, у меня не так много сил, как хотелось бы. Ты уже понял, что попал в серьезную переделку. И тебе, и твоим друзьям суждено выйти отсюда лишь рабами, или не выйти вообще. Вас готовили как диверсантов до того, как вы попали сюда. Здесь же вы к идеальному содержанию получили идеальную форму. Но вы носите в себе слишком много секретов, а поэтому — обречены. Наверное, ты уже догадался, что в этом месте нет государства. Те, кто правят здесь, сами государство. А если они закончат то, что начали, то они получат свое собственное. У вас есть шанс помешать им. Вас не зря отпустили с занятий. Сейчас идет подавление бунта и у них на счету каждый солдат. У нас тоже. Если вы хотите получить жизнь и свободу, то вам придется поработать.

И в голове у Влада возникла схема комплекса с указанием выхода.

— Но браслет!? — вслух воскликнул он, не обращая внимания на удивленных Петра и Николая.

— А вам не говорили, что у вас повышенная регенерация? Кстати, кровь её ускоряет, — Влад был готов поклясться, что в тихом шепоте прозвучала насмешка.

— Но свет!? — прекрасно понял его Влад.

— До рассвета еще больше пяти часов. Выбирайте, — шепот слабел с каждой секундой. — И помни, активатором очень многих ваших способностей является кровь. Извини, но проект не доработан…

— Ублюдок! — яростно прошипел Владислав, поняв, кто разговаривал с ним. Но голос умолк.

Влад в бешенстве сидел на кровати, желая встретиться с обладателем этого голоса вживую… что бы прекратить его существование. Но что бы встретиться с ним, надо было бы самому остаться живым. И крайне желательно, свободным.

Он припомнил схему. Кажется, там был указан путь к еще одному жилому отсеку, где обитали жертвы еще одного эксперимента. Что же, в компании будет веселее…

Он извлек из ножен "Коготь" и, лаская его взглядом, осмотрел оружие. Подняв взгляд, он увидел Петра и Николая, напряженно смотрящих на него, после чего одним резким движением отсек себе запастье:

— Я собираюсь на прогулку, наверх. Кто со мной?

Александр обессилено откинулся к стенке и устало прикрыл глаза. Все-таки, подобные сеансы были слишком затратными, использовать магию было намного проще. Хотя в таких случаях как этот, никакой козырь не бывает лишним. Александр усмехнулся: зато теперь проблем у Золеева изрядно прибавится, а если Владислав не окажется дураком, в чем Смолин ничуть не сомневался, то, освободив солдат Игоря, они получат дополнительное преимущество.

Вскоре появились разведчики, а состояние Смолина вполне соответствовало его виду, поэтому он, ничуть не играя, с некоторым трудом поднялся и поплелся вслед за обнаружившими выход Олегом и Викой.

Конечно, выход они отыскали не сами, а нашли одного из тех, кто не успел покинуть отсек, который и привел их к шлюзовой камере. Спустя пятнадцать минут вся группа уже стояла у входа в длинный, тускло освещенный коридор, в конце которого была видна очередная дверь, и тщательно осматривала его на предмет различных взрывных устройств. Несмотря на заверения их невольного провожатого, что "отсек сравнительно новый, и ничего еще не успели заминировать", — Рогожин предпочел перестраховаться, чем оказаться погребенным под завалом. Тем не менее, слова проводника были похожими на правду, и после короткой пробежки отряд вскрывал дверь в следующий отсек.

Глава 10

Быстрое сканирование показало, что за дверьми никого не было, тем не менее, Виктор приказал всем усилить щит и быть готовыми нанести ответный удар. Дверь не стали выбивать, как обычно, а, тщательно проследив цепочки управления и питания, подключились к сети и медленно приоткрыли тяжеленные створки.

Как оказалось, предосторожности были напрасными, прямо на площадке их никто не ждал. Но все чувства опытного диверсанта буквально вопили об опасности. Тем более что как им сказал их невольный проводник, до центрального отсека, где и располагалась шахта лифта, ведущего наверх, оставалось всего ничего: лишь два отсека, включая и тот, в который они только что проникли, поэтому времени, да и места у Золеева оставалось не так уж и много, а ведь он не мог не понимать, что когда они вырвутся наверх, их нельзя будет остановить.

Но до сих пор путь им преграждали лишь редкие активные или неработающие генераторы Д-поля. Конечно, они являлись серьезной

опасностью, но лишь до тех пора, пока Виктор не начал их обстреливать плазменными шариками, чью стабильную форму удерживало лишь М-поле. Разогнанные до огромной скорости, они врезались в депрессивное поле генератора, которое снимало М-поле и ничем не сдерживаемая плазма буквально выстреливала во вредный источник.

Засада их встретила неожиданно, когда они прошли уже больше половины пути. Первым почуял неладное Олег, по, как он позже выразился, какой-то странной напряженности поля. И, как только он передал образ смутной тревоги остальным, грянул залп.

Все происходило без лишних звуковых и оптических эффектов. Просто прямо перед их лицами появились сгустки М-энергии, которые превращались в разноцветные пятна на пленке защитных полей и превратили фигуры в радужные коконы.

Немедленный ответный удар в направлении источника угрозы создал такую же пленку вокруг на щите нападавших, и позволил определить направление до них.

— Олег, разберись с источником энергии, Вика, что они сделали? Алекс, прощупай, что можно сделать с невидимостью. Юля, Марина, держите щит. Игорь, надо снять их щит. Роман, атакуем — в мгновение ока пронеслась команда Виктора. Возражать или медлить никто не стал, поэтому уже следующий залп, который последовал спустя доли секунды после первого, встретила единая пленка общего щита. Девушки напряглись, но сдержали удар. А по мыслесети, в которую объединились маги, уже шли обсуждения:

— Они много экспериментировали с передачей М-энергии на расстояние и возможностью управления М-полем, без участия оператора. Вероятно, есть какие-то разработки…

— Да, тут есть внешний источник, — тут же откликнулся Олег. — Сейчас переключу на нас канал и они останутся без штанов.

А через считанные секунды каждый почувствовал могучий приток сил. Оставшийся же без защиты отряд охраны в мгновение ока был сметен куда меньшими по вложенной энергии, но куда как более эффективными по результату ударом Виктора и Романа.

Когда всё успокоилось группа, по-прежнему находясь под прикрытием щита, внимательно осмотрелась в поисках прочих странностей. Но, очевидно, на этот раз все было кончено, и Виктор первым подошел к трупам и поднял странного вида ружье. Вслед за ним подтянулись и остальные.

Больше всего странное оружие напоминало дробовик, снабженный, по странной прихоти конструктора магазином, но в котором слесарь, по пьяной лавочке, забыл высверлить ствол. Сняв магазин, Рогожин привычным жестом отстегнул магазин и выщелкнул из него небольшой кубик белого цвета. Недоуменно приблизив его к глазам, он спросил:

— И что это за чудо?

— Обычная поваренная соль, только что не йодированная, — ответил взявший и уже рассмотревший успеть находку Смолин

— Что за соль? — нахмурил брови Виктор

— Мне тут недавно один знакомый по имени Дмитрий рассказывал, что они научились сохранять подобных кристаллах энергию и информацию, а точнее, в монокристаллах. Видимо, это массовое практическое воплощение такой технологии, поскольку соль является самым простым из доступных и доступным из простейших кристаллов. Не будут же они алмазы использовать в качестве боеприпасов. Ведь, как мне сказал Дмитрий, при разрядке кристалл разрушается. — С этими словами он поднял ладонь с одиноко лежащим на ней кристалликом на уровень глаз и внимательно посмотрел на него. Под взглядом Смолина кристаллик начал рассыпаться, пока не превратился в пыль, а все остальные почувствовали слабый импульс М-излучения. Он сдул с ладони пыль и пальцем провел по прорези на правой стороне "дробовика", убирая похожее белесое вещество. — А вот это видимо что-то вроде экстрактора. Точно, солено, — попробовал он на вкус пыль. Думаю, стоит кристаллики эти с собою взять, нам тоже пригодятся.

К вооружению группы прибавилось по "дробовику", но, к общему удивлению, особой тяжести никто не ощутил, видимо, материалом, пошедшим на изготовление оружия, явно не было простое железо. А на ворчание Олега, мол "чего зря таскать ненужные тяжести" резонный ответ, что своя ноша кармана не тянет, и что оружие лишним не бывает.

Самой же важной "находкой" оказался кристалл с картой комплекса, "обнаруженный" Александром на теле командира засадного отряда и наполовину разрушившиеся кристаллы-фильтры, найденные в переносном М-излучателе, который, будучи запитан от какого-то стационарного источника, и обеспечил засаде скрытность и защиту.

Отягощенные добычей маги начали было движение к выходу, как в очередной раз были остановлены Смолиным:

— Тут, в этом отеке есть еще один пленник…

Спустя считанные минуты после того, как Александр указал местонахождение камеры на плане, группа оказалась возле уже знакомой двери. Выбивать ее не стали, опасаясь повредить того, что был заключен за ней. Вместо этого Роман уже привычно подключился к цепям управления и отключил сигнализацию, множество устройств, призванных затруднить жизнь возможным освободителям и самому пленнику, причем, в прямом смысле этого слова, а также генераторы депрессивного поля. После этого створки двери медленно отошли в сторону. И первым делом в глаза бросился высокий измученный старик, без сил висевший на ремнях. Девушки подбежали к нему и принялись снимать ремни, придерживая мужчину, а остальные принялись осматривать камеру. Ничего особенного в ней не было, но лишь сейчас они смогли оценить, какие усилия прилагал Золеев, что бы удержать их в плену. Игорь отделился от остальных и подошел к девушкам, хлопотавшим возле все еще бессознательного старика. Положив руки на его виски, он прикрыл глаза и произнес:

— У него сильное истощение, необходимо вынести его отсюда, иначе он загнется от недостатка энергии.

А Виктор обратил внимание на странное покрытие стенок, панели стояли под углом в ней, как будто не успели закрыться. Он подошел к ней и прикоснулся рукой, но тут же отдернул ее, будто прикоснулся к чему-то отвратительному. Он скривил губы в отвращении, от него отделился светлячок, который, впрочем, потух, как только прикоснулся к панели.

— Уроды, — прошипел он, — уходим отсюда быстрее.

Остальные заинтересовались поведением командира, и вскоре на их лицах также появилось недоуменно-брезгливое выражение. Они поспешили вынести старика, и их настрой сменился на куда более бодрое.

— Хотел бы узнать, что это они еще придумали! — воскликнул Рогожин, когда они шли к выходу, таща на себе спасенного старика.

— Это универсальный поглотитель, молодой человек, и его придумал ваш покорный слуга и вечный должник.

— Вы!? — неверяще воскликнул Олег, — но как вы могли!? Вы же, — присмотрелся он к старику, — вы же один из нас! Как вы могли создать такое!?

— Мальчик, поверь, я и помыслить не мог, что они так извратят мое открытие, что создадут такие ужасные вещи!

— Так вы и есть, — воскликнула пораженная общей догадкой Марина, — профессор Марков? Но говорили, что вы погибли в ходе эксперимента.

— Так и есть, мадам, доктор физико-математических наук, профессор кафедры физики высоких частот Марков погиб, безвозвратно уступив место первооткрывателю М-физики Маркову.

Старик оживал на глазах и мог передвигаться уже самостоятельно, одновременно рассказывая захватывающую сказку:

— В ходе одного из экспериментов по прохождению высокочастотного электромагнитного излучения через кристаллическую решетку синтетического алмаза я оказался наблюдателем весьма интересного явления. А именно, резкого снижения температуры у приемного экрана. Меня это заинтересовало и начал экспериментировать с различными алмазами из этой же партии. И каждый раз эффект был другим. Я бы никогда не смог, понять в чем дело, если бы не несчастный случай. Один из кристаллов после многократного пропускания сквозь него излучения взорвался. К счастью, в области взрыва оказался один лишь я. И, спустя некоторое время я стал замечать за собою некоторые странности, и в частности, я стал видеть ту самую составляющую излучения, которая, собственно, и отвечала за все странности. Однако исследования я продолжать не мог, так как лаборатория была разрушена, и мало кто был готов оплачивать ее восстановление. Тогда я и обратился к своему старому другу, генералу Лапину. Я, как смог, объяснил ему важность моих исследований, и он пообещал помочь мне. Уже через неделю я работал в новой лаборатории, а через примерно три месяца переехал в это проклятое подземелье. Но мне, как никому другому было понятно, что область исследований слишком широка, и что я один не справлюсь. Кроме того, улучшенный мною излучатель имел слишком маленький кпд, что бы можно было всерьез рассматривать его в качестве полноценного источника излучения. Человеческий организм же, работая фильтром, способен куда быстрее накапливать и отдавать куда большее количество энергии. Тогда мною и был разработан комплекс, позволяющий выявить способность человека к фильтрации этого излучения…

— Погодите-ка, — перебил его Роман, — получается, мы всего лишь фильтры?

— Уже нет, молодой человек, уже нет. Но, принципиально, да. Понимаете, М-поле, как и любое другое, есть везде, если конечно, не создавать ему искусственных преград. И, как и любое нормальное поле, оно, проходя через объекты, каким-то образом взаимодействует с ним. Так, электрическое поле, проходя через металлический объект, заряжает его, вызывая перераспределение электронов. М-поле, проходя через энергоинформационную оболочку человека, тоже каким-то образом заряжает ее, вероятнее всего, отфильтровываясь ею, но, в отличие от электрического, эффект продолжается не только в момент действия поля, что позволяет хранить и переносить накопленную энергию. И, что самое важное, человек способен осознанно тратить часть запасенной энергии на осуществление того или иного действия, до тех пор, пока несет в себе какой-то заряд. После полного разряда он вынужден вновь заряжаться, и тем выше будет скорость, чем выше напряженность М-поля.

Но, когда узнал, с какими людьми связался Женя, мне стало не по себе. Я пришел к нему и сказал, что не могу больше работать на этих беспринципных негодяев, видящих лишь собственную выгоду, и что я, как бы мне не было неприятно бросать исследования даже не на половине пути, а в самом их начале, прекращаю работу. Он лишь горько усмехнулся, и после этого я очутился в той ужасной камере.

— А что за поглотитель, о котором вы говорили? — спросил, беспокойно обдумывая какую-то мысль, Рогожин.

— Это как раз случай искусственного экрана для свободного течения М-энергии, — тут же ответил Марков. — Если заметили, пластины просто не успели закрыться до конца. Если бы успели, то через помещение прекратился бы поток М-излучения…

— И что в этом плохого? — с опаской спросил Олег.

— То, что все живое и неживое создает энергоинформационное поле планеты, а может и Галактики, и всей Вселенной, мы просто не успели выйти на этот уровень. И что любой объект, отделенный от этого общего поля, потерявший с ним связь, постепенно гибнет. Увы, это экспериментально подтвержденный факт. В такой камере постепенно, конечно, очень медленно, разрушается даже вещество, не говоря уж о живых существах. Самые неприхотливые насекомые и бактерии, не имеют шанса выжить. Сперва гибнут наиболее слабые, потом приходит черед и более сильных. Так что я перед вами в неоплатном долгу.

Глава 11

А когда они подошли к предпоследнему шлюзу, их встретили.

Похоже, Золеев собрал в этом месте все, что мог. Охрана в спецкостюмах, больше напоминавшие средневековые латы, вооруженные уже знакомыми "дробовиками", автоматы, стреляющие молниями, генераторы защитных полей, все самое разрушительное, что мог предоставить "Метроном".

Разумеется, место засады было прикрыто невидимостью, но наученная прошлым опытом команда обращала внимание на каждую подозрительную мелочь, а потому и застать врасплох их не получилось. Поэтому весьма неприятным сюрпризом для самих засадников оказалась самая обыкновенная граната наступательная граната, взорвавшаяся у их ног. К сожалению, она на пару метров не докатилась до них, зато осколки, даже не заметившие поставленный против магического воздействия щит, представляли собою весьма серьезную угрозу. Конечно, существовали щиты и от физического воздействия, но на поддержание в постоянной готовности одновременно двух, а, учитывая невидимость, трех защитных сфер, требовалось намного больше энергии, чем могли себе позволить техники, обеспечивающие засаду. Разумеется, они могли подключиться с какого-нибудь стационарного источника, но гарантировать защиту от финта с перехватом каналов поступления энергии никто не мог, а потому вся аппаратура питалась от энергокристаллов.

Осколки впивались в латы охранников, но были лишь первой фазой прорыва. Вслед за ними заговорили бесполезные доселе автоматы. Они не могли пробить сами латы, но пули прошли специальную обработку, а потому каждое прохождение сквозь щит, попадание в броню вызывало уменьшение уровня энергии. Марков и Виктория держались позади, подбирая ключики к защите охраны, Виктор и Роман привычно атаковали противника, обстреливая его огнем и молниями в попытке продавить его щит, а остальные защищали всю группу от опомнившейся засады, удары которой были ничуть не слабее. Пожалуй, они вкладывали в свои удары куда больше мощи, однако из-за их однообразия магам удавалось быстро нейтрализовывать их.

Все кончилось очень быстро. Просто в какой-то момент Олег, не переставая стрелять из автомата, выкрикнул в запале: "Сдохните все!", — и все стихло.

Внезапная опустившаяся тишина оглушила. Все в изумлении посмотрели на Олега, а он, неверяще смотрел на опустившиеся трупы охраны и медленно отступал назад, выронив из рук автомат.

— Гхм, юноша, а вы полны загадок, — произнес Марков.

— Я не хотел, — дрожащим голосом произнес Олег, — не хотел, понимаете? — почти выкрикнул он.

— Все в порядке, Олежка, — прижал его к себе Виктор. — Неизвестно, сколько бы мы тут простояли, сильные, заразы.

Олега била дрожь и он продолжать, как заведенный говорить:

— Я не хотел, не хотел…

— И что же все-таки произошло? — мрачно произнес Роман.

— А вы не смотрели? — удивленно ответила Юлия, уже подошедшая к телам, — он нанес сильный удар напрямую по аурам, смотрите, какие исковерканные.

Тут подошли и остальные, которые смогли убедиться, что, несмотря на то, что энергоинформационные оболочки убитых стремительно таяли, они и в самом деле были буквально разорваны со страшной силой, обычно легкая ажурная паутинка каналов и связей была не просто перепутана, а превращена в какие-то клочки и обрывки.

— Молодой человек, — ласково потрепал Олега Марков, — учитесь контролировать себя…

Неизвестно, что еще хотел сказать профессор, как до них донесся звук отдаленного взрыва. И еще один, и еще. Вслед за этим погасли лампы

Рогожин замер от предчувствия непоправимого. Он подбежал к двери и, не скупясь, рванул створки на себя. В коридор посыпалась пыль и мелкие камни: переход в главный отсек был подорван.

Но не это было самым страшным. Внезапно каждый ощутил, что пусть и скудный, но непрерывный поток энергии, который проходил через них и к которому каждый уже привык, начал истощаться.

— Что происходит? — кинулся к Маркову Рогожин.

— Они запустили последнюю защиту. Отсеки "Метронома" представляют собою практически замкнутое пространство. Если его покрыть пластинами из поглотителя, то можно закрыть доступ М-излучения. Для нас это означает что-то вроде смерти. Вероятно, мы сможем перебиваться некоторое время на кристаллах, но это не поможет. Очевидно, тут такой же механизм, как и в моей камере: пластины на вращающейся оси.

— А если пробить эту чертову пробку? — спросил воинственно настроенный Роман.

— Молодой человек, вы плохо меня слушали, отрыв от энергоинформационного поля Земли означает смерть. Мы имеем некоторые запасы энергии в себе, что дает нам некоторую отсрочку, но не более. Как только наши внутренние запасы будут исчерпаны, а при предлагаемом варианте это произойдет очень скоро…

Он не договорил, но и без этого было понятно, что их участь незавидна.

— Собираем все кристаллы, что тут есть и возвращаемся назад, возможно, нам удастся пробиться наверх их другого отсека, — скомандовал Виктор.

Назад возвращались практически в темноте, при свете одного фонарика, найденного у одного из охранников, осматривая по пути все помещения, которые можно было назвать складскими. Было найдено много оружия, обмундирования, продуктов, медикаментов, и группа превратилась в полноценный хорошо снаряженный и вооруженный отряд, но, к сожалению, самого важного в их положении, энергокристаллов и боеприпасов к М-оружию было найдено очень мало.

Переход в предыдущий отсек не оправдал их ожиданий. Очевидно, изолятором была покрыта вся наружная поверхность комплекса, из-за чего М-излучение практически не проходило внутрь. Пробиваться же к внешним помещениям комплекса, чтобы попробовать физически разрушить экран не давали множество неотключенных Д-генераторов.

— А почему они не отключились? — со злостью спросил Игорь, когда они в очередной раз возвращались назад из-за депрессивного поля, в которое никому не хотелось соваться.

— Аварийные генераторы, резервные линии, мало ли что, — пожал плечами Александр.

— А когда у них резерв кончится? — не успокаивался Игорь.

— Мы же не знаем, как они устроены, какая потребляемая мощность, да ничего о них толком не знаем, так что как тут можно судить. Может быть через час, а может — только тогда, когда начнет разрушаться сам материал.

— То есть, после нашей смерти, — криво ухмыльнулся Игорь. — Слушай, командир, а может нам просто пойти к выходу и дождаться, когда они начнут раскапывать его?

— И когда это произойдет? — скептически спросил Рогожин. — Если Золеев не дурак, то он не сунется сюда до скончания века. К тому же, раз это, как ни крути, частная лавочка, то и вспоминать об этом месте никто не будет. Так что выход искать отсюда лишь нам самим.

— Да нет тут выхода, нет! — вскрикнул Олег. — Как вы не понимаете, они нас тут похоронили, заживо!

— Олег, успокойся, — начал было Виктор.

— А ты тут что раскомандовался? — еще больше взвился Тофин, как обмяк, удерживаемый Игорем.

— Извините, — смущенно произнес он, — я просто подумал, что ему неплохо бы отдохнуть. Вот и усыпил его.

— Да нам всем пора отдохнуть, — устало произнес Рогожин, — да и перекусить тоже не помешало бы.

Найти подходящую комнату проблемы не составило. В каждом отсеке имелись жилые комнаты, рассчитанные на самое разное количество проживающих. Заняв одну из таких комнат, люди наскоро перекусили и разошлись по комнате, подбирая удобное место для сна. Спать после такого бурного дня никому не хотелось. Напротив, в абсолютной тишине велась весьма оживленная дискуссия, весьма заметное место в которой принадлежало Маркову.

— Скажите, Анатолий Александрович, — спросил его Игорь, — а что же это за место все же такое? А то ведь о вашем излучении мы уже знаем больше, чем о самом комплекс.

После этих слов в комнате повисла тишина и все заинтересованно посмотрели на профессора. Марков виновато кашлянул, обвел собравшихся взглядом и, тяжело вздохнув, сказал:

— Как я уже говорил, после сомнительного завершения эксперимента более чем трехлетней давности, лаборатория оказалась разрушенной…

— Почему сомнительного? — недоуменно спросил Олег, — вы же совершили потрясающее открытие?

— Потому что его ход оказался абсолютно непредсказуемым, а результат — непредвиденным. Да и разрушения оказались слишком значительными. Безумно дорогой излучатель, большое количество прочего, не менее ценного оборудования, компьютеры, все погибло. Меня спасло лишь чудо, я до сих пор этого не пойму. Как бы то ни было, мои исследования оказались под угрозой закрытия. Наш институт все еще бюджетная организация и денег на хотя бы восстановление полуразрушенного корпуса не предвиделось, не говоря уж о дорогостоящем и, в основном, импортном оборудовании.

Лапин же помог мне как с местом для проведения исследований, так и с оборудованием. Все, что ни заказывалось, поставлялось просто в совершенно нереальные сроки. Это все было так не по-русски, так оперативно, что я диву давался. Но, я не мог не нарадоваться подобной оперативности, я надеялся, что наконец-то появились люди, способные не просто проводить время за работой, а работать. Как я узнал позднее, Лапин привлек к проекту какого-то высокопоставленного чиновника, кого-то из своих знакомых.

— Вы не знаете, кого именно, — с профессиональной заинтересованностью спросила Марина.

— Нет, это мне неизвестно, важно другое, за спиной этого третьего лица стояла и стоит мощная транснациональная группировка корпораций…

— Опять эти амеры подсуетились, — сварливо пробурчал Иевлев.

— Молодой человек, я бы не стал обобщать и приплетать к делу и США. Разумеется, я не в восторге от ее действий, но эту страну уже давно контролирует не правительство, а большие деньги, которые иногда принимают конкретный облик. А, как известно, движущей силой капитализма является прибыль. Получить больше при тех же затратах, уменьшить расходы при сохранении доходов, вот что объединяет торговцев собачатиной в подземном переходе и директора корпорации в офисе на сотом этаже. Важное значение при этом скорость имеет и скорость получения результата. К сожалению, именно мои исследования привели к столь печальным для вас последствиям. Я обосновал теоретическую зависимость скорости роста способностей к управлению М-полем и усиления резонансного эффекта от условий, в которых происходит развитие. Я доказал, что в экстремальных условиях рост куда интенсивнее, чем в состоянии покоя. Более того, я смог доказать это в ходе эксперимента на самом себе. Генераторы депрессивного поля предназначалось именно для того, что стимулировать процесс развития, чтобы подготавливаемый оператор постоянно имел стимул для роста. Ведь результаты исследований в самом деле впечатляют. М-поле практически неисчерпаемый источник энергии, и скорость ее извлечения зависит лишь от подготовки оператора и их количества. Это также огромный потенциал для развития всей цивилизации в целом. Но, увы, эти исследования попали в руки людей, которые на первое место ставят прибыль, а обнародование результатов моих и уже ваших работ — это серьезный удар по всему миру, и в первую очередь, по мировой экономике, которая базируется лишь на одном, на дефиците тех или иных ресурсов. Представьте, что произойдет, если дефицит вдруг исчезнет. И ведь помимо всего прочего, для них это не только удар по миру, это удар по ним самим, по их позициям в этом мире, наконец, это удар по их власти над этим миром. Когда наши работы станут известны всему миру, он изменится, изменится окончательно и бесповоротно. А потому и содержали нас в глубокой тайне, поэтому и разработки велись в основном военной направленности.

— Как грустно, — пробормотал Роман. — А почему они вас держали в камере?

— Пока нет аппаратуры, способной излучать строго определенный набор М-волн. Это в лучшем случае полный набор волн в этом частотном диапазоне, либо волна с совершенно случайными характеристиками. Практически вся существующая аппаратура основана на фильтрации М-поля, а М-операторы способны излучать волны двумя способами. Это и фильтрация внешнего М-поля, которая проходит намного мягче и быстрее, и излучение собственной М-энергии, запасенной ранее. Да и по многим иным причинам мы способны управлять М-полем намного эффективнее, чем любая аппаратура…

— Зачем же они захотели нас убить!? — воскликнул Тофин. — Если мы можем делать что-то лучше, чем их машины!

— Мальчик мой, они, наоборот, очень не хотели нашей смерти. Любое иное состояние — это да, но не смерть. В случае смерти умирает лишь физическая, внешняя оболочка человека, а его суть остается. Она либо растворяется в общем М-поле мира, полностью теряя осознание себя, и перестает существовать как личность, либо "зацепляется" за какой-нибудь "якорь" и остается в этом мире, сохраняя различную степень самосознания и памяти. С этим связаны легенды о различных призраках трагически погибших людей, полтергейстах и многих иных явлениях. Ведь любая смерть, особенно мучительная и трагическая приводит к отделению души от тела, что сопровождается выбросом М-энергии. Вероятно, именно этот выброс и способствует появлению и закреплению "якоря". И поэтому, как говорят в народе, неуспокоенный призрак очень часто просто не может покинуть этот мир, пока якорь не будет тем или иным образом устранен. Поэтому убить нас они просто боялись. Ведь никакой гарантии, что мы стопроцентно покинем этот мир, не было.

— А как же "устранить якорь"? — спросил помрачневший Смолин.

— Неизвестно, что явилось бы якорем, — ответил Марков. — Это может быть и весь комплекс, и какая-то конкретная личность, скажем, Золеев или Дожнев… Кроме того, вполне возможно, что сильный М-оператор в состоянии "заякориться" самостоятельно, при этом не потеряв самосознания… Представляете, какого это было бы жить Золееву и тем, кто стоит над ним, в постоянном понимании того, что по их души вполне могут прийти в самый неожиданный момент….

— Господа-товарищи, — раздался тут голос Рогожина, — возможно, Анатолий Александрович сможет провести столь увлекательную лекцию в несколько иной обстановке.

Утро не принесло ни перемен, ни света. Наскоро позавтракав, все собрались в одной комнате, что бы решить, что же делать дальше. Всем, и, в том числе и самому Олегу было понятно, что вчерашняя вспышка была лишь началом, и что в будущем от подобного не застрахован никто.

По второму кругу обсудили возможные варианты выбраться из ловушки или, по крайней мере, протянуть время в активных поисках выхода, аргументировано разнесли все предлагаемые версии в пух и прах и замолчали в поисках невысказанного. Молчание затягивалось, и Виктор, которому казалось, что все варианты уже рассмотрены и исчерпаны, собрался уже предложить проголосовать хоть за какой-нибудь ход действий, как вдруг Марина спросила Юлю:

— А что там с вашим телепортом?

Все смолкли, так как это еще и в самом деле не обсуждалось. Юлия и Виктория переглянулись, и Пяльцева начала говорить:

— Работы по переброске были в самом разгаре, мы открывали порталы на расстояние до полукилометра и переносили грузы весом до ста килограммов, но перенос всегда велся в лаборатории, находящиеся в этом же комплексе, мы открывали портал в уже известную точку, в которой были не раз, да и приходилось лишь направлять потоки энергии, создавать два связанных портала. К открытию портала в произвольную точку мы еще даже не приступали, а потому результат никем не может быть гарантирован. К тому же, — тут она смутилась, — не знаю, хватит ли той энергии, что у нас есть.

Виктория высказалась более кратко и обнадеживающе:

— Это возможно, но очень рискованно, скорее всего, у нас будет лишь одна попытка. Если не получится, то быстрая и не факт, что безболезненная смерть. Однажды портал был открыт немного неправильно, прямо в стене, честно говоря, и переносимую обезьянку замуровало прямо в ней… Так что, это очень рискованно.

Но в гробнице, пусть такой огромной, никто не хотел оставаться, а потому решение рискнуть было принято единогласно.

— Всего есть четыре площадки, одна пусковая или входная, три финишных или выходных, — объясняла Юля. — Пуск мог происходить с любой из них. После подачи энергии мы, используя уравнение, в которое вводились координаты места выхода, открывали в заданном месте выход. Если все сделано правильно, то появлялось что-то вроде облачка, в которое запускался переносимый объект, если экспериментировали на животных.

— А если нет? — осторожно поинтересовался Олег.

— А если нет, то они включали Д-поле, — зло ответила Виктория, и Олег предпочел замолчать.

— А вы не переносили объекты без открытия портала? — поинтересовался Марков.

Вика и Юлия задумались.

— Ведь, насколько я понимаю из любезно предоставленного вами уравнения, — продолжил Марков, — то вы создаете две точки, связанные друг с другом посредством общего энергоинформационного поля Земли. При этом все объекты, попадающие во входной портал, переносятся во второй. Но вот о механизме переноса вы, насколько понимаю, не задумались. А ведь он в высшей степени интересен и возможно, наши затраты на переноску могут существенно снизится. Ведь фактически, в момент переноса происходит считывание информации о переносимом объекте и замена координат местонахождения этого объекта на иные, те, которые предварительно определены. То есть, создается непрерывная связь, на поддержание которой и требуется так много энергии. А что, если не создавать такой канал, а непосредственно менять координаты переносимого объекта, а еще лучше, объема?

Тут уже задумались все: разница в методах была очевидна, разница в результате — тоже. И если первый вариант позволял всем после переноса оказаться в одном и том же месте, так как однажды введенные одним человеком координаты не менялись раз от раза, то во втором случае все было иначе. Ведь перенос каждого по отдельности само по себе вносит свои погрешности, даже при точных координатах, да и гарантии, что две точки, найденные по одним и тем же координатам, но двумя разными людьми окажутся в одном и том же месте, не было никакой. Но и выигрыш в энергии был очевиден, что в их положении было никак не лишним.

— Можно ли создать портал прямо отсюда? — спросил Виктор, когда вопрос с прыжком был уже решен.

— Можно, конечно, но в лаборатории есть резервный преобразователь, так что там открыть портал будет намного проще.

— И далеко до нее?

— Гхм, — ответил Александр, который уже нашел лабораторию на карте, — если судить по ней, то почти десять километров, это с учетом лестниц, аварийных переходов и прочего…

Они прошли уже большую часть пути, когда им в лицо ударил резкий свет фонарей и суровый голос спросил:

— Кто вы такие?

Яркий свет, впрочем, никак не помешал всем разглядеть помеху: трое в форме, по фонарику у каждого на плече плюс по еще одному на стволах. Автоматы вполне обычные, никаких прочих премудростей тоже не наблюдается. Один, видимо, старший чуть спереди, автомат наведен, палец на спусковом крючке, готов открыть огонь, при этом не закрывает сектор обстрела тем двоим, что страхуют его по сторонам. При полном энергозапасе никакой проблемы не представляют. Обнаружили просто: они расслабились, ничуть не таились, шли, вовсю освещали путь, переговаривались, не таясь, конечно, не орали, но этого и не требуется, в мертвой тишине комплекса каждый шорох и так слышно. Все эти реплики, мгновенно перенесенные М-излучением, остались за кадром, как и столь же быстро принятое решение. Старший встреченной тройки даже не успел насторожиться по поводу затянувшегося молчания и повторить вопрос, как все трое внезапно обмякли и осели на пол.

И тут раздался выстрел.

К сожалению, Виктор, чисто рефлекторно догадавшийся зафиксировать указательный палец старшего, не сделал этого же и с остальными, и поэтому один из них, крайне неудачно упав, уже мертвым случайно нажал на спусковой крючок. Все замерли и прислушались к своим чувствам.

— Черт, они тут совсем не одни! — мысленно воскликнул Олег.

— Да уж, а мы то все гадали, где остальные, где остальные, — саркастично усмехнулась Вика.

— Поздно гадать, ноги пора делать! Ладно хоть спереди никого нет, — прервал их Роман уже на бегу.

— Да уж, это ведь их пока нет, — вздохнул Игорь.

— А до цели еще больше четырех километров, — предупредила всех Юлия.

А позади уже поднималась тревога. Как оказалось, обнаружили их уже давно, но все берегли энергию, а потому не сканировали лишний раз окрестности. Теперь было поздно каяться, но Виктор все равно клял себя за то, что позволил поддаться всеобщему чувству расслабленности. Постепенно группа вытянулась в цепочку: впереди был Роман, которому бежавшая за ним Юлия говорила путь. За нею бежали остальные девушки и Марков. Замыкали цепочку Александр и Виктор, которые время от времени останавливались и давали одну-две коротких очереди по преследователям.

В темноте длинных коридоров им удалось задеть нескольких, что заставило прочих быть намного осторожнее и замедлило темп преследования, что в свою очередь здорово помогало убегать, так как Марков, еще не до конца оправившийся после заключения, да и толком неотдохнувшие девушки уже начали выбиваться из сил. Еще в начале пути они равномерно распределили груз и поделили кристаллы, чтобы в случае, если им придется разделиться, каждый мог выжить при попадании в неблагоприятные условия или постоять за себя, и теперь Виктор начал жалеть об этом решении, видя, что груз, не смотря на равный вес, явно по разному влияет на скорость. Он остановился и, разрушив один из своих кристаллов к "дробовику", установил простенькую ловушку, после чего продолжил бег, быстро нагнав группу. Спустя минуту за ними полыхнуло, раздались жуткие крики, а Рогожин кровожадно улыбнулся обернувшемуся Смолину.

Тем не менее, когда до лаборатории оставалось меньше километра, их догнали. Не привыкшие к нагрузкам такого рода девушки и профессор бежали все медленнее и медленнее, пока, наконец, бег не превратился в быстрый шаг.

В середине длинного коридора, в месте, где начинались двери каких то кабинетов, Виктор остановился:

— Рома, Игорь, Саня, Олежка, помогите им. Я вас догоню, если дадут или уйду через портал, уравнение есть, координаты тоже.

— Мы тебя не бросим!

— Не говорите глупостей, — бросил Рогожин, сваливая на пол и выдвигая в коридор какой-то шкаф.

— Если тут зажмут всех, то Золеев только порадуется. Так что не дайте ему такой радости.

Роман кивнул, четко развернулся и, подхватив за плечи Вику и Юлию, быстрым шагом пошел в заветной лаборатории. Следом за ним развернулись и остальные.

— А тебя что, это не касается? — жестко спросил Виктор Александра.

— Не наезжай, Витя, ты все-таки мне обязан если не жизнью, то свободой точно, — ухмыльнулся Смолин. — Так что дай мне самому решить, где находиться. Тем более что у тебя со сложными уравнениями, требующими точности, всегда проблемы были. Да и в условиях острой энергетической недостаточности редко приходилось работать, не так ли? Так что не гони… меня, я тебе пригожусь.

— Черт с тобою, но не вздумай под ногами путаться!

— Яволь, герр гауптман! — дурашливо козырнул Смолин и занял позицию в дверях противоположного кабинета.

Вся заминка продолжалась не больше тридцати секунд, бежавшим последним Олег еще не успел скрыться за дверями, как на повороте показались преследователи, тут же скрывшиеся за ним, попав под обстрел. И если Смолин палил просто для шума, то Рогожин бил точно в цель, благо Роман успел подвесить над их головами прожектор, светивший точно в начало коридора, ослепляя, таким образом, преследователей.

Виктор уже надеялся, что им удастся ускользнуть вслед за остальными, но когда на линию огня вышел один из латников, он резко погрустнел. Латы не пробивала пуля, и в них не было слабых мест, поэтому и нечего было надеяться на то, что ему удастся выковырять содержимое из подобной скорлупки, но вот задержать можно было попробовать. Видимо, Алекс думал также, поскольку в латника понесся тяжелый сейф, обнаруженный им в "своем" кабинете. Тот попробовал было уклониться, что ему отчасти удалось: сейфу пришлось менять траекторию движения и врезаться в него не на полной набранной скорости, а на не очень большой. Тем не менее, и этого хватило, чтобы бронированный солдат врезался в капитальную стену, оставив на ней солидную вмятину. Что в свою очередь помешало ему увернуться от второго снаряда, уплотненной до твердости бетона тумбочки, которая унесла латника на исходную позицию.

А Виктор считал время: "Девушки, старик: нетренированные, устали. Преодолеют стометровку секунд за двадцать, километр за двести. Запуск преобразователя, минуты три. Итого нам их тут держать примерно шесть с половиной минут. Плохо". Он прикрыл глаза и отдал команду Роману, как наиболее ответственному и готовому ради успеха пожертвовать не только своей жизнью, но и чужой.

А погоня тем временем не спешила. Виктор начал надеяться, что, может быть, им и удастся уйти, как тихими хлопками прозвучавшие взрывы тут же разубедили его в этом.

— Надо уходить, — мысленно обратился он к Смолину, и показал ему, что нужно сделать. Смолин скорчил зверскую физиономию и с видимым удовольствием исполнил указание, пока Рогожин прикрывал коридор. Потом они поменялись местами, и Смолин с неменьшим удовольствием и азартом перестреливался с преследователями.

— Хорош играться, — осуждающе покачал головою Виктор и Александр со смешинками в глазах понурил голову. — Ладно, уходим.

Они выскочили в коридор и, поливая его начало, попятились назад, предварительно прикрывшись щитом. Как оказалось, бывший диверсант очень точно рассчитал время, потому что как только они заняли позицию в ста метрах от предыдущей, та буквально взорвалась огнем. Проломившиеся прямо сквозь стену преследователи в упор приблизились к месту заслона и уже собирались подрывать стену со своей стороны, как сработали мины, оставленные магами. Александр ободряюще улыбнулся Виктору и показал ему большой палец, а тот продолжил считать: "Итак, минута прошла, уже хорошо, если будем сдавать по сто метров в минуту, то все успеют уйти. Гхм, что это? Никак уже преобразователь запустили? Что-то рановато… Видно, кто-то специально оторвался, чтобы время не тратить. Что же победителей не судят, но если бы там была засада или Д-поле активное, то он бы всех крупно подвел. Что же, осталось три минутки продержаться тогда…"

Неожиданно спереди, со стороны погони раздался крик:

— Они в транспортной лаборатории и могут уйти через несколько минут!

"Ох, и кто же это тут такой горластый?" — подумал Виктор, но ему тут же стало не до раздумий, так как преследователи поперли на огонь, не считаясь на потери. Было ясно, что тот, горластый, знал о проделках Золеева и очень красочно описал им их возможную судьбу, потому и атаковали, предпочитая быструю смерть длительным мучениям.

Их прижали к самой двери, когда Виктор, наконец, досчитал до окончания выделенного срока. Он кивнул Смолину и, заняв его место, начал прикрывать и дверь, и своего напарника, который привалился к стене кабинета, зажав в руке один из самых крупных кристаллов.

В эту же секунду в воздухе разлилось знакомое М-излучение, и раздался надоедливый голос, переходящий в визг:

— Они уходят, уходят!

На Виктора навалились с новой силой, а он по-прежнему продолжал считать секунды и прикрывать дверь. Его щит уже трещал от попаданий автоматов и "дробовиков", и держался лишь на кристаллах. То, что его напарник справился со своею задачей, он понял, не в силах отвлечься, лишь по аналогичному разливу излучения и потому, что рядом с ним загрохотал еще один автомат. Внезапно он почувствовал пульсацию М-поля, и еще одну, и еще…

"Уходят", — догадался он: "…четыре…, пять…, шесть…, семь, пора и нам"

— Уходим, — бросил он Александру и поставил щит от физического проникновения в кабинет.

Они застыли перед облачком тумана синеватого цвета.

— Боязно, — прошептал Смолин.

— Мне тоже, — абсолютно серьезно сказал Рогожин и, внезапно обхватив Александра, сделал шаг в портал. "Черт, сейчас же преобразователь заминированный рванет!" — запоздало подумал он, как волна М-излучения настигла их портал, и они провалились в безызвестность.

Глава 12

И все-таки Александр немного промахнулся. Еще на стадии обсуждения все дружно пришли к мнению, что лучше выходить из портала на большой высоте, чтобы можно было успеть смягчить падение, чем на очень низкой или совсем под землей. Смолина и Рогожина же выбросило из портала на примерно полутораметровой высоте. К счастью, упали они на склон поросшего травой холма, а потому, обнявшись, покатились вниз. В руке Александра с жалобным звоном рассыпался кристалл, и облачко портала, оранжевое с этой стороны, рассеялось.

А снизу оказывался то Рогожин, то Смолин, то закинутый за спину "дробовик", больно врезавшийся в спину, к счастью, холм был довольно низок, не больше тридцати метров, а потому беглецы очень быстро очутились у его подошвы, врезавшись в заросли какого-то кустарника. Остановившись, Рогожин резко вскочил и осмотрелся. Кусты, в которые они упали, были частью подлеска. Не обнаружив опасности, он, переполненный эмоциями, издал дикий вопль и подпрыгнул на несколько метров. Этот прыжок позволил на краткий миг осмотреть окрестности, и тут же притяжение потянуло его обратно. Опьяненный свежим воздухом и переполненный энергией он, не в силах сдержать себя, сформировал простейший огненный шар, но закачал в него немыслимое по меркам "Метронома" количество энергии, и запустил в небо. Мощный взрыв салютом ознаменовал освобождение от Золеева, и вместо опьянения пришла приятная усталость, как после тяжелой, но нужной и качественно выполненной работы.

Вместе с усталостью пришло и понимание неправильности происходящего. Он допустил ошибку, которая могла им дорого обойтись. Знакомое чувство опасности, всегда выручавшее его в прошлом, обострилось и мгновенно прочистило мозги. Он по-иному взглянул на свои выходки и ужаснулся. Бросив взгляд на Смолина, он ужаснулся еще больше: тот уже закончил бесноваться и начал развлекался накладыванием каких-то замысловатых фигур, которые складывались из модулируемых волн. Он уже заканчивал свое творчество, и Рогожин успел посмотреть результаты своих собственных "художеств". Увиденное заворожило его и напугало. В радиусе ста метров потоки М-излучения были беспощадно исковерканы и перепутаны, а пятачок диаметром в тридцать метров был полностью очищен от какой бы то ни было энергии. "Черт, а ведь это мы все высосали!" — молнией пронеслась мысль Рогожина: "а что я дальше натворил? И ведь это я простенький шариком так все исковеркал, что же будет, если этот "маляр" свое закончит?". Волосы у него стали дыбом. Закончив свое "творчество", Смолин отошел на пару метров и полюбовался на законченное кружево.

Но активировать его не успел. Рогожин коршуном налетел на него, сбив с ног.

Удерживая голову Смолина, он кричал ему в лицо:

— Саня, очнись! Очнись! — Но безумный взгляд Смолина ясно сказал ему, что кричать бесполезно. Тогда он хлестко несколько раз ударил его по щекам. Безумие в глазах Смолина сменилось бешенством, и он резко оттолкнул Рогожина от себя. Виктор пролетел почти тридцать метров, сломав собою по пути несколько стволов и, врезавшись в очередной, осел на землю и безжизненно замер. Бешенство мгновенно сменилось раскаянием, и Смолин, по-прежнему лежа, оторопело посмотрел на дело своих рук и растерянно спросил:

— Витя, ты чего?

Но Рогожин не отзывался. Александр в панике вскочил и подбежал к безжизненному телу Виктора:

— Витя, что с тобой, Витя? — кричал он, тряся его за плечи.

— Придурок, слезь с меня, — сквозь зубы прошипел Рогожин, открыв глаза. — Кто же так первую медицинскую оказывает, идиот? Я, конечно, знал, что современная армия и флот мало куда годятся, но что бы до такой степени!

— С тобой все в порядке? — то ли спросил, то ли констатировал Александр. — А какого ты тогда в дурочку играл!? — разозлился он.

— А ты посмотри, что мы с тобой натворили! — в таком же тоне ответил Виктор. — Да если хоть какой-то из приборчиков Золеева тут поблизости есть, сюда уже опергруппа летит! Опять под землю захотел, да!?

Озадаченный Смолин, потеряв напор и воинственность, лишь молча рассматривал открывшуюся его глазам картину.

А Рогожин, тем временем, активировал радар, одну из "домашних" заготовок, уравнение, описывающее волну, действующую на примерно тех же принципах, что и обычные радиоволны, но куда более функциональную и начал осматривать окрестности в поисках возможных неприятностей. В радиусе дальности радара не было никого разумного, но Виктор не расслаблялся.

— И что будем делать? — раздался за его спиной деловитый голос Александра, без малейшего признака опьянения в нем.

— Держи, — протянул Рогожин Смолину один из кристаллов, — избавься от излишков, пока не опять чего не учудил.

При закачке энергии в кристалл его грани служили своеобразными экранами, которые блокировали выход энергии, а молекулярные связи граней являлись носителями информации. Именно по этой причине сложные кристаллы ценились больше простых, в них можно было сохранить намного больше данных при том же объеме, а благодаря меньшей площади граней проще избежать лишней утечки энергии. Сейчас Смолину не требовалось сохранять данные, а потому он просто заполнил объем кристалла энергией, и, наконец-то расслабился.

— А ты? — запоздало спросил он.

— А не видишь, что ли? — бросил Рогожин, кивнув на холмик. — Я пуст, пока, но с этим надо что-то делать, мы заполняемся слишком быстро, напряженность поля слишком высокая. Надо уходить, маскироваться. А кристаллов у нас не так уж и много. Да и то фонят, — добавил он, обратив внимание Смолина на еле-еле заметную утечку энергии

— Ну, с маскировкой-то проблем не будет, — убежденно произнес Смолин. — Сколько прятались от дожневских датчиков, обманем их и сейчас. А вот энергия это и в самом деле проблема. Хотя…, есть у меня одна идейка, — перешел он на более быстрое общение посредством М-волн. — Как знаешь, профессор считает, что энергоинформационная оболочка состоит из нескольких слоев. Нам нужно прятать лишь один из них, что облегчает задачу.

— Это какие же?

— Ну, первая, собственно электромагнитная. Вторая всем известна под названием "аура". Она определяет характер человека, его привычки, наклонности и прочее. Повреждение этой оболочки ведет к психическим расстройствам. А вот третья и является той самой оболочкой Маркова или М-оболочкой. Она определяет склонность к управлению тем или иным диапазоном частот, накапливает М-энергию, отфильтровывая ее из общего М-поля, определяет скорость накопления энергии и все остальное. По мнения Маркова, есть еще и другие оболочки, но до них мы пока не добрались. Все вместе они образуют душу. Так вот, Дожнев отслеживал изменения именно третьей оболочки, которую легко замаскировать. Достаточно сформировать ложную структуру, имитирующую требуемую, а истинную перенести на более глубокий уровень, притопить, что ли? Не знаю, как объяснить, — смутился Смолин. — А для защиты от переизбытка достаточно выделит эмоциональную составляющую души и защитить ее от воздействия М-поля. Тогда и следов не будет, и никаких эксцессов не произойдет.

А Рогожин зачарованно наблюдал, как яркая желто-зеленая кружевная паутинка энергетических каналов, разноцветные активные точки, точки поглощения энергии постепенно тускнеет, тончает, заменяясь блеклой картинкой с преобладанием фиолетовых и синих цветов.

— Теперь ты, — сказал он Рогожину, когда превращение лебедя в гадкого утенка состоялось. Теперь перед Виктором стоял ничем не примечательный высокий паренек двадцати лет с хитрым прищуром карих глаз.

— Гхм, — пробормотал Рогожин, — у тебя это получается намного лучше, правде, медленнее, но лучше, с этим не поспоришь.

Спустя считанные мгновения яркая оранжевая аура Виктора сменила свой цвет на глубокий синий.

— Вах! — не сдержал восклицания Смолин, — красота-то какая! А что со следами будем делать? Все-таки слишком уж он явный.

— Ты натворил, тебе и убирать, — в таком же ключе ответил Виктор, кивая на "художества" Смолина.

— Ну, — смутился тот, — честно говоря, я не помню, что творил. Да и ты ничем не лучше, — возмутился он.

— Можешь как-то это исправить? — хладнокровно спросил Рогожин.

— Нет, но…

— Раз нет, то давай исправим, что можем.

— А стоит ли? Может, заминируем здесь все нахрен, первый кто сунется — огребет по самое не могу, остальные будут знать, что лучше нас оставить в покое, а не нервировать понапрасну.

— Тоже вариант, конечно, — осклабился Рогожин, и, немного подумав, махнул рукой, — только сделай так, что рвануло лишь в том случае, если действительно будут нами интересоваться, а не из-за первого встречного грибника.

— Нет проблем, — ехидно улыбнулся Смолин и принялся выстраивать хитромудрую и крайне неустойчивую комбинацию, которая должна была выйти из равновесия в случае проявления источников М-поля. Таким образом, если бы на месте оказались лишь простые "грибники", то ловушка бы осталось нетронутой. А вот появление достаточно сильных источников или их активация на месте выхода парочки из портала… Это бы вызвало бы взрыв такой силы, что взрывом бы уничтожило даже молекулы воздуха, не то что людей или механизмы.

Оставив мину взведенной, они скрылись в лесу.

Интерлюдия 3

А в это время в комнату одной из съемных квартир города Москвы вошел элегантный господин в белом костюме. Весь его вид казался настолько чужеродным обстановке данного места, что его присутствие казалось очень странным. Белоснежный костюм, вышедший из-под руки известного лишь очень ограниченному кругу лиц во всем мире портного, такие же белоснежные ботинки, легкий золотистый загар, идеальная прическа так дисгармонировали с окружающей обстановкой, что обшарпанные стены, прикрытые кое-как наклеенными желтенькими обоями, должны были провалиться сами в себя от стыда. Однако одежда была не более чем декорацией, красивой упаковкой для того, кто мог бы стать продуктом высшей евгеники, образцом для всех бывших и будущих творцов сверхлюдей. Поэтому, за столь явное несоответствие места и человека, сами в себя должны были провалиться не только стены квартиры, но и сама несчастная хрущевка. Да что это чудовищное порождение советской дизайнерской мысли, даже самый роскошный офис постеснялся бы принимать в себе столь яркую во всех смыслах личность.

Ждал же его, усевшись на стул и облокотившись на его спинку, куда более мрачный собеседник. И, если внешний облик вновь вошедшего можно было охарактеризовать как аристократ на выходе, то второй был одет куда как незаметнее: потертые синие джинсы, берцы, свитер, кожанка. Но вот хищное выражение загорелого до черноты лица могло вполне конкурировать с первым по своей выразительности и какой-то звериной красоте. Именно таких мужчин женщины называют "мачо", именно они разбивают женщинам сердца, и именно из таких никогда не получаются примерные семьянины.

— Ты опять опоздал! — тут же выговорил он вошедшему хрипловатым голосом.

— Никто же не умер. Пока, — парировал "аристократ", и уселся в невесть откуда взявшемся в этом гадюшнике кресло.

— Никогда тебя не понимал, — устало вздохнул "мачо", — мы на пороге серьезных проблем, а ему все ни почем. Или у тебя есть что в запасе, а, наблюдатель? — недобро посмотрел он.

— Тут ты не прав, меня очень беспокоит сложившаяся ситуация, но поделать мы пока ничего не можем, нужны соответствующие санкции руководства. Заметь, и твоего, и моего. Так что нас ждут очень нелегкие времена.

— И какого хрена мы просто не спалили все дотла!? Нет ведь, вам понадобилось оставить все как есть, вам захотелось узнать, чем же все закончится! Может, и эту фигню вы спровоцировали!?

— Не мели ерунду, смотрящий, — раздраженно ответил белый. — Наше начальство пришло к обоюдно выгодному решению. Заметь, все было сделано с ведома и согласия твоих старших. Так что твои предьявы совершенно необоснованны. А вот то, что мы несколько расслабились нам никак в плюс не идет. Ты уже сообщил о происшествии своим?

— Да, конечно. Сюда уже отправляется комиссия, будут рыть и рвать.

— Да уж, вы только рвать и умеете…

— Это верно, сколько раз сами на своей шкуре ощутили, — съехидничал смотрящий.

Лицо наблюдателя превратилось в каменную маску, из-под которой никто не смог бы прочитать его эмоции, но смотрящий недаром знал его столько лет, чтобы не знать, что удар попал в цель.

— Что верно, то верно, — неожиданно легко согласился "аристократ", — только это ведь вы пришли к нам с предложением о перемирии.

— Идиот! — в свою очередь прорычал смотрящий. — Это было взаимовыгодное решение…

— Ну да, — усмехнулся наблюдатель, — скажи, что силенки кончились, вот и прибежали с "взаимовыгодным решением"… Впрочем, оба встретившихся конкурента знали, что произошло в действительности и пикировались больше по привычке, дабы не потерять квалификацию. И оба знали, что прежняя жизнь кончилась.

Глава 13

— Милорд? — опасливо окликнул архимага его секретарь.

— Слушаю, Эрв, — ответил тот, не открывая глаз и не отвлекаясь от своих мыслей.

— Наблюдатели только что засекли необычайное возмущение в Диких землях. Это не похоже на обычные эксперименты Ордена.

— Да? — по-прежнему безразлично спросил Вэртеч ум Норг. — А на что же это похоже?

Эрв вздохнул и ринулся головой в омут:

— На прорыв.

От расслабленности архимага не осталось и следа: прорывы были довольно редким явлением и еще реже они не приносили с собою каких-либо неприятностей.

— Откуда!? Бустоб? Аш-Таранг? Хайен?

— Непонятно, милорд, ничего похожего не случалось минимум пятьдесят лет. Сейчас Наблюдатели ищут подобные случаи в архивах, но пока ничего нет.

— Когда это произошло?

— Порядка десяти минут назад, но я уже распорядился готовиться тревожной группе. Если ты отдашь приказ, то они отправятся немедленно.

— Следуй за мной, — коротко приказал Вэртеч и исчез с легким хлопком. Эрв еле успел ухватить специально для него оставленный след и проследил за конечной точкой маршрута мага. Как он и предполагал, тот отправился в лабораторию Наблюдателей, не удовольствовавшись их, откровенно говоря, невнятными объяснениями. Эрв поежился, представив, какая гроза, и в прямом и переносном смысле ожидается в лаборатории, и шагнул следом. Вышел он из стационарного выходного портала, расположенного у входа в "Орлиное гнездо", как иногда называли эту обитель Наблюдателей. Успел он как раз к моменту, когда ректор Эворенского Университета закончил разнос очередной смены и приступил к самостоятельному изучению прорыва. Он склонился, скрючившись над кристаллом с записью, и напоминал в этот момент какую-то хищную птицу, терзающей добычу.

— Что там происходит в данный момент? — повелительно спросил он, видимо, придя к какому-то выводу. Старший смены опрометью бросился к бронзовой линзе, новейшей разработке чародейного факультета, с помощью которой и отслеживались потоки на дальних расстояниях.

— Ничего не понимаю, — растерянно пролепетал маг, испуганно глядя на явно чем-то взволнованного ректора. — Все потоки перемешаны и перепутаны так, как будто кто-то осуществил выброс гигантского количества Силы. Но это безумие! Я не представляю, кто мог бы пойти на такое расточительство.

— Что тут непонятного, — сердито пробурчал Вэртеч, приникая в свою очередь, к линзе. — Проблема не в том, чтобы вызвать Силу, а в том, что бы использовать ее. Ну и еще, конечно, крайне желательно не сгореть самому, пропуская ее через себя.

— Возможно, милорд, — подал голос доселе молчавший Эрв, — это его собственная сила, или какой-нибудь источник или накопитель.

— Не хотелось бы, чтобы ты оказался прав, — ответил архимаг своему секретарю и ученику, — поскольку если этот маг разбрасывается такими силами просто чтобы замаскировать свое прибытие, то он или весьма и весьма силен, или безумец, обладающий каким-то артефактом весьма разрушительной силы.

— Нашел, нашел! — раздался голос одного из Наблюдателей, совсем молодого еще мага-воздушника. — Последний похожий случай был двести сорок лет назад. Эээ… тут говорится о каком-то Гхмырже, странной твари, найденной на месте прорыва. Тварь имела мощный щит, поэтому справились с нею только копье боевых магов-магистров, объединенных в кольцо.

Эрв мысленно присвистнул: шесть боевых магов пятого ранга, ведомые одним шестого, сами по себе были грозной силой, способной стереть небольшую армию или средних размеров город. А объединенные в кольцо, действуя единым организмом, они могли противостоять и куда более крупным силам. Конечно, плата за это была куда выше, нередко слабые элементы кольца не доживали до победы, или навсегда лишались возможности творить магию, но в течение небольшого промежутка времени они могли весьма многое. "Неудивительно, что учитель так забеспокоился", — подумал Эрв: "не хотелось бы встретиться с очередным Гхмыржем".

Вэртеч резко выпрямился и внимательно посмотрел на Эрва, которому стало вдруг неуютно от этого взгляда.

— Отправляйся в мой кабинет, — приказал архимаг ученику и исчез. Эрв вздохнул и перенесся в приемную ректора. Уже оттуда, вежливо постучав, он вошел в кабинет и сел в предложенное ему кресло.

— Значит, Гхмырж, — задумчиво протянул ум Норг, — не думал, что еще раз придется услышать это… имя. Это ведь я направлял тогда копье, уничтожившее тварь… Более того, именно победа над ней принесла мне гроссмейстерский посох…

Эрв замер — учитель крайне редко распространялся о своем прошлом, и услышать от него подобное было практически невозможно.

— Что ты знаешь о сопряжениях? — побарабанив пальцами по столешнице, что было еще одним свидетельством крайне высокой взволнованности обычно невозмутимого архимага, спросил Вэртеч Эрва.

— Сопряжения, это миры дополняющие наш Гирум до единого целого, — без заминки начал бакалавр. — Всего существует девять сопряжений, включая наше, которое считается Срединным или Центральным. Остальные сопряжения условно делятся на Верхние и Нижние. Полагаю, что у них Срединным считается их сопряжение, а остальные являются какими-нибудь Окраинными, — с усмешкой добавил Эрв. — Из девяти сопряжений четыре обитаемы: это Гирум, Бустоб, Хайен и Аш-Таранг. Сопряжения, как правило, изолированы друг от друга, однако есть маги, умеющие преодолевать барьер и путешествовать по ним. Вторым способом является постройка временного, периодически срабатывающего или постоянного порталов, позволяющих перемещаться и не-магам. Обычно таким путем забрасывают разведку, а иногда даже армии…

— Ладно, достаточно, — поморщился Вэртеч, — школьный курс выучил хорошо. Пришла пора узнать кое-что новенькое, чего нет в учебниках. Ты весьма напрасно усмехался, когда намекал, что Гирум называется Срединным сопряжением лишь нами из-за лишнего эгоцентризма или по каким-то иным причинам. Остальные его называют точно также! И этому есть несколько причин. Во-первых, и это самое важное, таких миров-сопряжений множество! И Гирум лишь один из многих миллионов. Все миры образуют Великую Сеть, и являются в ней своего рода ячейками. И между этими ячейками существуют каналы или порталы, в общем, связь. Думаю, ты уже догадываешься, что Срединным является именно тот мир, через который можно переходить из одной ячейки Сети в другую. Во-вторых, именно через наш мир проходят потоки Силы во все сопряженные с Гирумом миры. То есть, именно мы теоретически можем контролировать ее распределение по ячейке. Захотим, и все остальные сопряжения останутся вообще без Силы. В-третьих, только через наш можно попасть в любой другой сопряженный мир. Из остальных же можно пройти только в три: те, что "выше" и "ниже" и в наш. Есть у Срединного мира и иные преимущества, но, думаю, и сказанного тебе достаточно, чтобы уяснить — спокойно он не живет никогда. Нередко в него вторгаются из сопряженных миров, но чаще всего в нем идут внутренние войны за контроль над Колодцами Силы, ее источниками во всей ячейке. Вспомни историю и убедись сам, что мир — это всегда лишь более-менее длительный промежуток между войнами.

Так вот, та тварь, которую мы убили двести с лишним лет назад не была из нашей ячейки, позднее это было доказано совершенно точно. Но нам так и не удалось установить, было ли это своего рода разведкой боем, или же она попала к нам случайно. Можно только сказать, что разума в ней было не больше, чем у какого-нибудь хищника, которым она, видимо, и являлась. Но боевыми заклинаниями Гхмырж владел очень неплохо, на уровне мастера, если не выше. К счастью, он был слеп, и мог видеть лишь потоки Силы и ауры окружающих, но и этого было достаточно, чтобы двое из нашего копья погибли, а один позже скончался от переистощения сил. Теперь же, спустя двести сорок лет в почти том же самом месте появляется уже явно разумное существо. Конечно, это может не значить ровным счетом ничего, а может и означать начало полномасштабной и весьма кровавой войны. Поэтому отправляйся в Дикие земли лично и выследи мне этого мага.

— Но, милорд…

— Эрв, — усмехнулся Вэртеч, — я же не приказываю тебе поймать и доставить сюда, а просто выследить.

— Но как я это сделаю, если его или даже их ранг, вероятно, выше моего? Я всего лишь бакалавр, а это может быть и магистр, и мастер, и даже гроссмейстер. Как я выслежу его без его желания?

— Во-первых, — строго возразил Вэртеч, — ты МОЙ ученик, а не просто бакалавр, а во-вторых, даже самый сильный маг не сможет сразу сориентироваться в незнакомой обстановке и неизбежно оставит следы, и даже не в магическом плане, а в обыденной обстановке. Кроме того, ты отправишься не один, а с помощником…

Глава 14

— Не нравится мне этот подмосковный лесок, — пробормотал Рогожин спустя уже пять минут после того, как они покинули холм.

— А тебе ничего никогда не нравится, — беззаботно откликнулся Смолин, продолжая насвистывать какую-то незатейливую мелодию. — Это у тебя профессиональная паранойя. Так же, как и привычка минировать все, до чего дотягиваешься. Что, неужели все так плохо и Родина окружена сплошным кольцом врагов? — поинтересовался он с еле заметной смешинкой в глазах.

— Я, конечно, знал, что сейчас в армию берут всех придурков подряд, но чтобы до такой степени! — отмахнулся Рогожин. — Слушай, ты с координатами выхода портала нигде не напортачил? Нас точно рядом с Москвой должно было выкинуть? — вместо ответа спросил он.

— Напортачил!? — неожиданно взвился Смолин. — Да ты что, спятил, а то сам не понимаешь, что нам охеренно повезло, что та вспышка всего лишь сбила координаты выхода, и нас не выкинуло перекрученными в фарш, или вывернутыми наизнанку! Да и вышли относительно удачно, не в открытом космосе и не в середине Солнца!

— Да ладно тебе, не обижайся, — извиняющеся сказал Рогожин, — я же видел, что ты бы еще долго не решился идти в него, решил помочь. Взрывать преобразователь тоже было необходимо, иначе за нами могли последовать другие. Так что все всё сделали правильно. Но и ты пойми, я, естественно, понимаю, что море не суша, но деревья-то должен был видеть, хотя бы на картинках. Ты что, в лесу ни разу не бывал?

— Не так часто как хотелось, — обиженно ответил Смолин. — Тебе что, трудно просто объяснить, в чем проблема?

— Скажи, Саша, — неожиданно ласково поинтересовался Рогожин, — ты, вообще, много лиственных деревьев знаешь, так, чтобы по внешнему виду их определить? И какие, если не секрет, конечно?

— Ну, не то, что бы очень, — смутился тот, — дуб, береза, осина…, клен…, тополь, но это больше городской житель, — перечислял Смолин, крутя головой по сторонам в поисках вышеназванных деревьев, и по мере того, как произносил название за названием мрачнел все больше и больше.

— Ага, — удовлетворенно, но ничуть не радостно сказал Рогожин, — начинаешь понимать, о чем я. Как ты совершенно справедливо догадываешься, в известном нам лесу не может встречается так много незнакомых деревьев, не типичных для данного региона. А что это означает?

— То, что портал открылся не под Москвой.

— Не совсем верно. Первоначально-то он, может, открылся и там, где нужно, но поток М-энергии сбил стартовые настройки, и сейчас мы находимся неизвестно где.

— И что будем делать?

— Ты чувствуешь что-нибудь живое, а желательно, кого-нибудь разумного? — спросил Рогожин.

Смолин по привычке прикрыл глаза и принялся осторожно, так, чтобы ненароком не оставить следов, исследовать окружающее пространство радаром.

— Есть животные, в том числе и крупные, как хищники, так и травоядные. Но людей в радиусе трех километров нет, как и отчетливых следов человеческой деятельности, — спустя несколько минут сказал Смолин. — А ты что?

— У меня то же самое, — ответил Рогожин и продолжил — тогда пока пойдем прямо, но временно разделимся. Пойдем по краю наших "радаров", чтобы быть постоянно на связи и охватывать как можно большую территорию. Если что, сразу зовем друг друга…

Александр шел по лесу, не особо напрягаясь относительно поиска живых людей. Версию радара, которой они пользовались еще в подземельях "Метронома", он считал уже давно устаревшей, уже хотя бы потому, что ее нельзя было оставить в одиночестве, без контроля человека. И, естественно, что оставшись в одиночестве, он не преминул использовать немножко доработанную формулу, которая позволяла отвлечься от скучных наблюдений и заниматься действительно интересным, а самое главное, нужным и практически полезным делом: сбором данных об окружающей среде. Теперь, когда его буквально ткнули носом в это обстоятельство, он и сам обратил внимание на необычность леса. Извиняло его только то, что он и в самом деле не так уж и часто бывал в лесу, чтобы разбираться в нем, к тому же, иногда попадались деревья, чьи листья были похожими на знакомые ему кленовые и дубовые, и только их внимательный осмотр говорил, что они если и родственники, то не очень близкие. А потому знание того, с чем им, возможно, придется столкнуться, могло быть очень полезным.

А еще его интересовали животные, которые в изобилии водились в этом лесу. При осмотре его обычным зрением он выглядел довольно пусто, но вот хорошо различимые энергоинформационные оболочки-ауры ясно говорили, что лес полон жизни во всех ее проявлениях, начиная от мелких грызунов и заканчивая крупными хищниками. Внезапно ему в голову пришла одна мысль, которую он поспешил проверить у Рогожина:

— Слушай, Вик, — обратился он к нему по мыслесвязи, — не скажешь, почему лес вроде и населен кем-то, но они себя никак не проявляют?

— А, заметил все-таки, — похвалил его Рогожин, — молодец, начинаешь приспосабливаться. В общем-то, ты прав, звери встречались с человеком и знают, что ничего хорошего от такой встречи ждать не следует. Кстати, этого же следует опасаться и нам.

— А почему мы тогда вообще разделились?

— Так мы захватываем большую площадь, а о любой опасности мы узнаем заранее и сможем соединиться или уйти от нее до того, как она начнет реально угрожать нам. Так что, риск вполне компенсируется выгодами. Еще вопросы?

— Да, предлагаю пари, первого человека найду я!

— Поддерживаю, проигравший готовит обед!

Спустя два часа ходьбы по лесу Смолин притомился и уже не так сильно рассчитывал на свои силы, как перед заключением пари.

— Вик, — постарался вложить в свой призыв как можно больше уверенности, — может, пора передохнуть?

Получив в ответ довольную ухмылку, он понял, что его маленькая хитрость не удалась. "Но должен же я был хотя бы попробовать!" сказал он сам себе.

— Принимается, — "услышал" он мыслеголос Виктора, — идем навстречу друг другу, тут виднеется местечко, свободное от деревьев и неподалеку от родничка. Так что, место для привала может быть удобным.

А спустя еще час они встретились у поросшего мхом валуна, из-под которого тек ручеек. Местом без деревьев оказался овраг, куда спускаться не стали, так как и возле самого родника оказался удобный пятачок. Виктор, подошел первым и уже разделывал добычу, какого-то ушастого зверька, пойманного явно не без помощи М-излучения. Александр при помощи того же излучения принес с собою валежник и немного толстых сучьев и, недовольно, но аккуратно положив дрова на землю, пробурчал:

— Что, не могли на месте наломать что ли?

— Посмотри на камушек, — сказал ему в ответ Рогожин.

Смолин тупо уставился на глыбу коричневого цвета, пока не догадался взглянуть на нее иным зрением. Увиденное его не удивило: по всему камню было рассыпано множество слабых пятен самых разных цветов и форм, да и пятачок вокруг него тоже был изрядно подкрашен подобными же пятнами.

— Ну и что? — спросил Смолин.

— А то, что тут, судя по тому, как тут, сам видишь, так сильно нахожено, очень часто бывают люди. А следов практически никаких. Остатки кострища обнаружил очень неплохо замаскированными почти в полусотне метров отсюда. Значит, кто бы тут не был, и нам не стоит оставлять следы. А потому ломать тут ничего не будем, дабы не привлекать ничьего внимания. И М-энергией мы тоже сильно пользоваться не будем, по этой же причине.

— Ты об этом сразу знал, когда говорил мне дрова собрать? — с подозрением спросил Смолин.

— А ты сам подумай, что еще можно ожидать от единственного на три километра источника воды? — ответил Рогожин. — Приходится быть предусмотрительным.

— Как думаешь, куда мы попали, в Африку или Латинскую Америку? — спросил Александр Виктора за едой. Зверек оказался довольно вкусным, хотя и жарить его пришлось без специй. На робкое предложение Смолина раскрошить один из соляных кристаллов-боеприпасов Рогожин ответил взглядом, как будто перед ним сидел умалишенный. Создавать соль из подручных материалов он тоже запретил, чтобы не нарушать маскировку.

— Нет, — ответил Виктор, обсасывая косточку, — мы, похоже, вообще неизвестно где. Во всяком случае, мне нигде подобная флора не встречалась, да и фауна тоже, — выразительно помахал он косточкой неведомого зверька.

Смолин замолчал и открыл рот только тогда, когда они уже начали собираться:

— Долбаный "Метроном"!

И Рогожин с ним был полностью согласен.

Глава 15

Эрв спрыгнул с коня и отвел его к коновязи. "Большое брюхо" был первым трактиром на килушском тракте, потому долго ее искать не пришлось. Он подошел к стойке, за которой стоял на удивление худой трактирщик и, вежливо склонив голову в приветствии, спросил:

— Уважаемый, мы договаривались с моим другом о встрече в твоем заведении. Его зовут Клейр Батлер. Не скажешь, он уже прибыл?

Трактирщик, разглядев перстень на пальце Эрва, расплылся в улыбке:

— О, достойный господин, разумеется, твой друг прибыл в мою трактир сегодня утром, и распорядился немедленно провести тебя к нему.

Он крикнул куда-то вглубь помещений, туда, откуда доносились разнообразные вкусные запахи:

— Кейл! Кейл, иди сюда, немедленно!

На крик выбежал вихрастый мальчуган лет десяти в замызганной рубахе.

— Проводи достойного господина в угловую комнату на втором этаже.

Мальчишка с любопытством поглядел на Эрва и вскачь понесся по лестнице наверх. Единственное, что успел сделать Эрв, так заказать в ту же комнату обед — он не ел с самого утра.

Подойдя к крепкой двери, Эрв опасливо постучал. В ответ он услышал приятный баритон:

— Прошу вас.

Войдя, молодой маг окинул взглядом довольно чистую и просторную комнату. Как и в большинстве трактиров на столичных трактах, особенно в тех, которые располагались ближе к Эворену, комнаты стремились походить на городские, однако это у них, обычно, плохо получалось. Так что вполне обычная обстановка дополнялась абсолютно безвкусными, на взгляд Эрва, картинками на стенах и занавесочками на окнах, в которые, тем не менее было вставлено самое настоящее стекло, а не его более дешевые заменители. Впрочем, все это ум Бэрг увидел магическим зрением, так как окна были плотно зашторены, и в комнате царил полумрак.

А вот личность пока неизвестного будущего спутника Эрва до сих пор оставалась загадкой. Этот номер, видимо, высшего класса, был снабжен отдельной ванной, из которой доносился плеск воды. Впрочем, оттуда тут же раздался голос:

— Достойный ум Бэрг? Лорд ректор говорил, что ты скоро будешь. Прошу, присаживайся. Сейчас я буду готов.

Эрв с интересом глянул сквозь перегородку, однако вместо ауры увидел лишь странную мешанину нитей. "Ясно", — подумал Эрв: "амулет сокрытия. И кого же мне подсунул учитель?". Наличие такого амулета можно было определить лишь на близком расстоянии. На далеком же аура владельца такого амулета просто не обнаруживалась, и он становился невидимым для большинства поисковых артефактов или заклинаний. Стоили такие амулеты очень дорого, и каждый был на учете Карателей. Тех, на ком обнаруживался неучтенный амулет, ждало очень долгое разбирательство, а подпольного артефактора, вероятнее всего, лишении сил, а то и смертная казнь. Поэтому беспокойство Эрва было вполне понятным и оправданным, мало кому хотелось быть прихваченным вместе с "горяченьким". Впрочем, скоро в дверь постучали еще раз и в номер занесли долгожданный обед.

— Я взял на себя смелость заказать обед прямо в номер, надеюсь, ты не будешь возражать, достойный Батлер?

— Нет, конечно, приятного аппетита, — вышел, наконец, из-за перегородки высокий мужчина с узким бледным лицом, — мне будет приятно понаблюдать за тем, как ты принимаешь пищу, — добавил он, как только за мальчишкой, принесшим еду, закрылась дверь.

— А ты? — удивился Эрв.

— О, — хищно улыбнулся Батлер, — благодарю за приглашение, но мне как-то не с руки…

Эрв выронил поднесенную ко рту вилку с нанизанным на нее кусочком мяса. После чего перевел взгляд на ехидно улыбающегося Клейра.

— П-прошу прощения, достойный Батлер. Я не мог подумать…

— О, ничего, бывает, за тем, собственно, твой наставник и попросил меня о помощи, чтобы из нас двоих было кому думать, — улыбнулся Клейр, а Эрв покрылся холодным потом: "Все демоны Инферно! Как же это так!? Вампир! Высший! В полудне пути от столицы! С амулетом сокрытия! И хороший знакомый учителя!".

С удовлетворением понаблюдав за растущим смятением молодого мага, Батлер поспешил успокоить его:

— Не волнуйся, достойный ум Бэрг. Лучше поешь спокойно, кто знает, сколько нам еще есть не придется?

К счастью, разбуженный аппетит мало что могло поколебать, поэтому, пока Клейр собирал вещи, Эрв торопливо сметал все с тарелок, каждый раз непроизвольно напрягаясь, когда вампир оказывался за его спиной, попутно рассказывая о том, что ему велел сказать Вэртеч ум Норг. Когда он закончил, Батлер уже закончил собираться и задумчиво произнес:

— Да уж, не думал, что все настолько серьезно. Нам стоит поторопиться, след от портала такой силы многого стоит, наверняка Вэртеч не один пришли к подобным выводам, а, значит, будет немало желающих посмотреть на того, кто оставил такой примечательный след. Он тебе дал телепорт?

— Да, — спохватился ум Бэрг, — настроен на нужную точку, энергии хватит на двоих.

— Хорошо, тогда, если у тебя ничего нет, то переходим, — скомандовал вампир.

— Что, — недоуменно спросил маг, — прямо отсюда?

— Ты что, спятил? Нет, конечно. Тут есть неподалеку подходящее место, там след долго не найдут, а когда найдут, он давно остынет.

Нервничающий в компании вампира маг спустился в лестницы и вышел на улицу. Батлер, ничуть не смущаясь ясного погожего дня, вышел вслед за ним. "Ага", — обреченно подумал ум Бэрг: "еще и с подсолнухом!". "Подсолнухами" на жаргоне вампиров и охотником за ними назывались довольно редкие артефакты, благодаря которым даже низшие вампиры могли чувствовать себя днем как ночью, не страшась солнца, а уж Высшему они давали пользоваться всем его могуществом.

Ум Бэрг отвязал коня и прошептал ему на ухо несколько слов. Тот недовольно всхрапнул, но послушно неспешной рысью направился в сторону Эворена. Благодаря наложенному заклинанию, Эрв мог не опасаться нападения волков или прочих животных, а уж среди людей или магов желающих покуситься на собственность архимага и подавно было очень мало. Так что, спустя почти час, после того, как Эрв вошел в трактир, он уже стоял на полянке и вытаскивал из кармана довольно крупный камень. Прошептав активирующее заклинание, он подождал, пока бледно-синее облачко портала не прекратит колебаться и шагнул в него.

Он сделал два быстрых шага в сторону и рядом с ним из облачка вышел Батлер. Сразу после этого портал закрылся, а Эрв ум Бэрг начал тщательно осматривать магическим зрением окрестности. Конечно, кристалл портала создавал лично архимаг, а потому можно было не беспокоиться, что его не то, что отследят с этой стороны, но и просто обнаружат, но Эрв предпочел осмотреться и лишь потом что-то делать. Тем более что и вампир, кажется, полностью одобрял подобную предосторожность.

— Нам туда, — шепотом сказал Батлер Эрву, кивая при этом в сторону едва видневшегося холма. Делать это было совершенно излишне, так как Эрв и сам чувствовал до невозможности истерзанное состояние магических линий в том направлении.

Они вышли из лесу и подбирались к подошве холма, когда Клейр внезапно подал знак замереть. Эрв остановился и прислушался, а потом осторожно развернул следящую сеть. "О, черт", — вспомнил он имя одного из младших демонов Инферно: — "откуда они-то здесь взялись!?" — думал он, наблюдая за копошащимися на верхушке холма серыми фигурками Жнецов Альвареса. "Десять человек, все не меньше, чем четвертой ступени, нечего и пробовать…" — обреченно размышлял он, понимая, что подвел учителя. О чем думал вампир, он не думал, но явно о чем-то не очень приятном, судя по тому, как у него выступили клыки. Эрв уже понял, почему он не почувствовал Жнецов раньше и виновной в этом была как раз та область исковерканных потоков, из-за которой они все тут и оказались. Похоже, они тоже прибыли только недавно и только-только закончили первичный осмотр места, потому как они собрались все вместе, очевидно, для того, чтобы посмотреть на следы в тонком плане. Внезапно Эрв почуял неладное и насторожился: что-то тут было не так. И это что-то несло смертельную опасность. Он напрягся, на всякий случай, готовя щиты, и тут подошва холма вздыбилась, терзаемая непосильными муками. Огонь, воздух, земля, все перемешалось и превратилось в однородную массу, где-то в глубине которой затерялись слабые и хрупкие человеческие тела. Воздушная волна швырнула наблюдателей в лес, а по пятам за ней несся жуткий катаклизм, разрушая все, до чего дотрагивался. Эрв мгновенно перевернулся и, благословляя добрую волну, которая, может, и поломала ему какие-нибудь кости, перетрясла его внутренности, но по своей бесконечной доброте откинула подальше от дальнейшего ужаса, припустил наутек, понимая, что никакие щиты тут не помогут, да и Клейр ничуть не отставал. А вырвавшийся зверь поглотил верхушку холма, и резко опал. Эрв успел почувствовать, как стонет мир из-за образовавшейся в нем пустоты, и успел услышать, как с резким хлопком эта пустота заполнилась воздухом, вырванными стволами деревьев, землей, камнями, вновь перемешав все, что было на месте холма, и провалился в темноту.

Очнулся он уже на груде веток, накрытых его собственным плащом. На расстоянии вытянутой руки весело потрескивал костерок, на котором уже что-то жарилось. Он обессилено застонал, и тут же к его губам припала фляжка с водою. Он сделал пару глотков и, наконец, смог посмотреть на благодетеля.

— Где я? — слабым голосом спросил он у Клейра.

— Да все тут же, — ответил он, — недалеко унесло.

— А что там? — устало спросил он.

— Где там? — уточнил вампир, — если ты имеешь в виду ту воронку, в которой мы чуть было не оказались, то с нею все в порядке. Скоро пойдут дожди, и она превратится в чудесный пруд, в котором, может, даже будет водиться столь любимая вами рыба. Если там хоть что-то живое будет…

— А Жнецы?

В ответ он услышал какое-то всхлипывание, которое, как оказалось, было сдавленным смехом.

— А ты ничего, — одобрительно сказал Батлер, отсмеявшись, — с чувством юмора парнишка. Жнецы теперь совсем не наша забота.

А Эрв устало закрыл глаза. Перед его внутренним взором постоянно разворачивался образ Жнецов, плетущих какое-то заклинание, и попутно напоенное их Силой плетение, притаившееся в земле холма, жестоко, беспощадно и гарантированно уничтожившее всех, кто мог рискнуть пойти по следу тех, кто его оставил. Оно было прекрасным, изумительно тонким, но невообразимо чужим и далеким.

Глава 16

Перед отправлением Рогожин спросил:

— Ты на какую дистанцию сможешь протянуть поисковый щуп?

— Не знаю, попробовать надо, — ответил озадаченный Смолин, — а что?

— Когда мы вышли из портала, часы показывали почти три ночи по Москве, хотя тут и была первая половина дня. На привал мы остановились в девять утра по Москве. По моим прикидкам, за это время мы отмахали от точки выхода километров примерно шестьдесят. Конечно, для бешеной собаки это не крюк, да поисковым группам, если такие будут, теперь придется прочесывать площадь в десять с лишним тысяч квадратных километров, что довольно сложно и долго. Но и нам брести неизвестно куда тоже нельзя. Я смогу проверить, что впереди на расстоянии до примерно шестидесяти километров. Если ты можешь больше, то тебе и карты в руки, одному из нас надо быть в полной боевой готовности. На всякий случай.

Смоли понимающе кивнул и уселся прямо на землю. Больше по привычке прикрыв глаза, он осмотрелся вокруг в поиске потоков энергии. Конечно, все окружающее пространство буквально зудело от разлившегося в нем излучения, но работать с потоками был проще и удобнее. Не найдя ничего подходящего, Александр безразлично пожал плечами и принялся за плетение из периферийных каналов своей М-оболочки фильтр для поисковой волны. Попутно он высасывал из окружающей среды энергию, закачивая ее в виртуальный излучатель. После того, как фильтр был готов, он соединил излучатель с фильтром и выпустил М-излучение, которое, проходя через фильтр, меняло свои параметры в соответствии с его параметрами. Автономная замкнутая энергоинформационная структура отделилась от оболочки Смолина и, соединенная с нею лишь ниточкой обратной связи, принялась кружить вокруг отряда по спирали, постепенно отдаляясь от него. Разумеется, скорость его движения была очень велика, поэтому уже пару минут спустя Смолин встал, отряхнул трофейные штаны и весело сказал:

— Да уж, мы шли практически параллельно дороге, до нее не так уж и далеко, — он что-то посчитал и добавил, — примерно с тридцать километров по прямой. Дорога ведет к какому-то городу, до которого еще километров шестьдесят. По пути встречаются несколько скоплений разумных существ, наверное, какие-нибудь заброшенные деревни или поселки. Откуда начинается дорога — не понятно, видно, тот город находится еще дальше.

— Как определил, что город и деревни? — ревниво спросил Рогожин.

— Ну, город это так, сильно сказано, населения примерно как в моем родном, тысяч тридцать, не больше. А определил по концентрации носителей разума, естественно. В деревнях вообще человек триста в самой крупной. На самой дороге люди тоже встречаются. Так что сможем найти попутчиков, заодно и расспросим, что к чему.

Убрав за собою, они пошли в направлении дороги. Когда они уже порядочно отдалились от места привала, вдалеке полыхнуло зарево, а Смолин выразительно посмотрел на Рогожина. Тот все понял без слов и лишь ускорил темп.

По пути они продолжили начатый на привале разговор:

— Слушай, Витя, а может, мы в каких-нибудь джунглях? Ну там, в Амазонке или Африке какой-нибудь.

— Саня, тебе приходилось бывать в джунглях? Нет? А мне приходилось. Так что можешь быть уверен, мы не в тропиках. В них растительность погуще будет. Но и не в высоких широтах, там она куда более скудная, тем более что весна там начинается куда позднее, а здесь уже все деревья в листьях. А для средних широт России эти деревья, хоть некоторые из них и похожи на наши, совершенно нетипичны.

— А если в Америке?

— Выйдем на дорогу, все поймем, — отрезал Рогожин.

— Когда мы еще выйдем? — пробурчал Смолин.

— Засветло, — приободрил его Рогожин. — А там, заночуем, по звездам определимся.

— А что звезды? Я и дома-то в созвездиях не особо разбирался, Ну, Медведицу еще мог найти, но она же лишь на северном полушарии. А если мы на южном? — упорно цеплялся Смолин за малейшую возможность "остаться" на Земле.

— Можешь поверить, и на южном полушарии есть свои характерные созвездия, которые даже ты бы мог найти. Так что поживем, увидим.

— И что будем делать?

— Планета явно обитаема. Надо найти местных, поговорить с ними, найти астрономов, может они и подскажут, где мы находимся.

— Ага, или сдадут местной контре. А мне не хочется опять на опыты.

— Тоже может быть, — согласился Рогожин, — особенно, если вспомнить о сработавшей мине.

— И черт нас дернул ее поставить! — начал было сожалеть Смолин. — А если там люди погибли? Надо было просто остаться! Возможно, нам бы помогли.

— И кем бы тогда выглядели? В глазах этих самых людей, — поинтересовался Рогожин. — После таких спецэффектов, как наше появление?

— А кто знает, как мы тут появились?

— Вот именно, что никто не знает! А если у них тут война? А тут мы появились как раз тем способом, которым пользуются их разведывательно-диверсионные группы, как раз в составе двух человек. А если у них инструкция ставить таких к стенке сразу, без суда и следствия?

— Но мы как бы с другой планеты, объяснили бы!

— Ага, — улыбнулся Рогожин, — то есть, ты уже не возражаешь, что это вполне может быть другая планета? Хорошо. А тогда, если не помнишь, мы действовали из расчета, что находимся у себя дома, и за нами в любой момент может явиться опергруппа с объекта, аналогичного "Метроному". Так что, не переживай, все сделали правильно, — вслух сказал Рогожин, будучи совсем неуверенным в своей правоте. К счастью, экран, накинутый им сразу после выхода, не пропускал не только лишнего М-излучения, но и эмоций, поэтому Смолин лишь угрюмо посмотрел на него, и промолчал, не совсем убежденный.

К дороге они вышли, как и говорил Рогожин, еще засветло. Собственно, дорогой эту просеку можно было назвать с большой натяжкой, хотя она явно и знавала лучшие времена, когда за ней ухаживали, она была покрыта камнем. Теперь же она поросла травой, покрылась землей, камней в ней осталось явно меньше запланированного, так что по этой широкой полосе земли, которую уже начал захватывать окружающий лес, можно было передвигаться лишь с черепашьей скоростью.

— Да уж, тут на паркетнике не особо покатаешься, — пробормотал Рогожин, осматривая покрытие в виде земли и редких булыжников, — тут лишь на тракторе и на вездеходе можно пройти.

— Да уж, автомагистраль никак не тянет, — грустно протянул Смолин, — мы точно не в Америке.

— Да что ты знаешь об Америке? — отмахнулся Рогожин, — если и был, то в каком-нибудь городе, но никак не в подобной глуши. Хотя ты прав, такая в кавычках дорога — не в их стиле. По ней просто ничто не способно проехать, ну, кроме, разве что гусеничной техники типа танков.

— Там впереди абориген, — махнул рукой вдоль дороги Смолин, — может, догоним и спросим?

Виктор посмотрел вперед, явно высматривая аборигена, и кивнул головой:

— Догоним и перегоним, — намекая на известный лозунг, а так же на его вполне практическое применение при организации засады.

Квил сидел на телеге, правя Яблоком, мощным жеребцом и радовался, что пересек Дикие земли практически без происшествий. Конечно, он шел по самой их окраине, но все равно, какая-нибудь нечисть из них могла и высунуться на большую дорогу поохотится. До и обычных разбойников хватало. Конечно, после того как тут изредка проходили баронские дружины, разбойники обычно успокаивались, но кто сказал, что первые особо отличаются от вторых? Зато путь по Старому тракту был намного короче, к тому же отпадала необходимость платить на множестве застав, мостах. Да и риск нарваться на королевских фискалов был куда ниже. Вообще не было, честно говоря. А уж с его-то грузом это было очень и очень важным, потому как за провоз запрещенных "подсолнухов" вешали безо всяких разговоров. Конечно, ему не полагалось знать, что именно он везет, но уж больно невеликим был груз и щедрой оплата. Так что догадаться, что можно перевозить из граничащего с проклятыми кровососами баронства в вольный город Ворток было несложно. А до этого места Старого тракта Дикие земли были довольно спокойными, тамошние хищники редко добирались досюда. Это раньше проехать нельзя было, растерзали бы если не в первую же ночь, то уж на следующую точно. Да и то, крупных тварей привлекали лишь крупная дичь вроде больших купеческих караванов, а от мелкоты и раньше можно было отбиться или ускакать, а сейчас уж и подавно. Так что потихоньку оживал тракт, сперва такие же, как он контрабандисты, или "вольные торговцы", потом и купчины, что посмелее, потом и крупные караваны пойдут. А Квил размышлял о том, где прокладывать новую тропку в обход коронных застав да королевских фискалов. Оно, конечно, хоть и в баронствах дело происходит, да только и своевольные бароны предпочитают с Ариолой по пустякам не сориться, так что королевское слово, здесь хоть и не такой закон как в самой Тории, но достойно внимания. А значит, если найдут у Квила в выдолбленной оси сверток с "подсолнухами", то в лучшем случае, украсить ему собою ближайшую виселицу. А скорее всего, отдадут его тайной страже, и уж в ее-то казематах он соловьем будет петь. Да и сами бароны кровососов не особо любят и их людей-подельников не особо привечают. И тут еще не известно, что хуже, Тайная стража со своими застенками или какой-нибудь барон с безумной фантазией. Страже-то хоть просто результат нужен, как убедятся, что их подопечный в самом деле ничего больше не знает, так и удавят тихонечко. А в баронских пыточных могут мучить долго, просто из любви к искусству. Но что еще делать несчастному Квилу, коли вся его семья продана в рабство за долги, а хозяин пообещал и вольную, и еще сверху денег дать, если исполнит он все, как должно? На свободу, конечно, выкупился уже, и семью выкупил, да только куда же без денег-то. Вот и правит сейчас Квил Яблоком, в телеге везет разную мелочь, что постоянно нужна в деревеньках по тракту, не все же сбежали от Диких земель, многие и остались, кому деваться некуда было. Да и из баронств и королевства тоже многие бежали сюда, кому дома дорога на каторгу, в галеры да петлю была. Или кому просто под хозяином невмоготу уже стало. Разные люди попадаются в Диких землях, единственное, любопытных тут нет, живут недолго…

Впрочем, за этими размышлениями он успевал бдительно поглядывать по сторонам, ротозеи тут тоже недолго живут. И это еще хорошо, если успеют сжечь, а то можно запросто по земле мертвяком ходить, да честных людей собою пугать. Поэтому подозрительное шевеление в кустах заметить успел и к арбалету потянулся. Только вот кусты шевелится, начали, когда человек, что в них прятался уже выходить начал, а потому похолодел Квил, когда понял, что проехал бы он мимо него и не заметил, если бы тот сам этого не пожелал. А раз пожелал, то ничего хорошего ждать от этого не приходится. Да и человек странный какой-то оказался. Весь зеленый, из тела ветки, листья да мох торчит, вместо лица тоже листва да мох, и лишь в глубине под капюшоном глаза злобные поблескивают. А там, где у нормального человека грудь, палка какая-то черная висит. "Великий Вой, защити слугу своего от этой нечисти", — прошептал он молитву, и, к его удивлению, нечисть откинула капюшон, спустила с лица тряпку и превратилась в высокого широкоплечего лысого мужчину. На широком и не лишенном своеобразной красоты лице замерло настороженное выражение, как будто он сам не ожидал этой встречи и сам ожидает от Квила какой-нибудь пакости. Он успел рассмотреть вполне обычные пронзительно голубые глаза, широкие скулы, густые брови человека, как сзади раздалось потрескивание веток и на дорогу выбрался брат-близнец стоявшего впереди. Хотя когда он снял свою маску и капюшон, оказалось, что они вовсе не близнецы и совсем не братья, хотя и были примерно одного роста и одинаково лысые. Но второй был моложе, худощавее, что было видно, несмотря на странную одежду, на более узком остроскулом лице было более расслабленное выражение, а карие глаза смотрели чуть насмешливо, с затаенным чувством превосходства.

— Ni hera se! — раздался непонятный, но очевидно удивленный голос того, что вылез из кустов сзади.

Квил опустил арбалет, не понимая, что это за люди. "Королевские егеря? Не похожи, да и говорят не по-нашенски. Баронские дружинники? Нет, конечно, они из своих бочек не вылазят, да и меньше чем по два десятка не шляются. Вампиры? Средь бела дня? Им-то что тут делать?"

— Che molchish? — продолжал спрашивать его молодой, — speak English? France? Deutchland? Turkche?

Догадаться, что его о чем-то спрашивают было не сложно, а потому поняв, что убивать его не собираются, Квил отложил арбалет, на всякий случай подвинувшись поближе к топору, лежащему под рогожей и сказал:

— Я простой торговец, уважаемые, — и стал ждать реакции.

— Ni hrena ne ponyal, — опять говорил молодой, — a ti, Vik?

Старший покачал головой и произнес:

— Net, eto ne pohoje ni na odin iz evropeyskih yazikov, a mujik yavniy evropeets.

— Trudnosti perevoda, — хмыкнул в ответ молодой, делая шаг к телеге. Квил насторожился, но ничего враждебного незнакомцы не предпринимали. Тот сделал еще несколько шагов, Квил резко выдернул из-под рогожи топор и угрожающе нахмурился. Внезапно какая-то сила схватила его за горло и сдернула вниз, на землю. "Колдуны!" — запоздало прохрипел Квил, стоя на коленях перед молодыми. Хватка чуть ослабла и он смог вдохнуть воздух:

— Не убивайте меня, прошу, вас, берите все, что хотите, только не убивайте!

— Izvini, mujik, ya tebya vse ravno ne ponimayu, — грустно покачал головой молодой и уперся взглядом в глаза Квилу. Глаза колдуна превратились из карих в льдисто-стальные и Квил потерял сознание.

— И что это было? — спросил Рогожин и Смолина, когда тот очнулся. Человек с телеги так и остался лежать на дороге.

— Да, так, одна из метрономовских штучек. Сперва это был детектор лжи, потом превратился в аппарат для чтения мыслей и сканирования памяти, я занимался его начинкой. Сейчас приду в себя и скажу, что узнал.

— А с этим что? — кивнул он на безжизненно лежащего человека.

— Не знаю, мне не приходилось сталкиваться с этим прибором раньше. И уж тем более никогда не использовал это уравнение сам.

Виктор склонился над мужчиной, потом выпрямился и покачал головой:

— Думаю, прибор не войдет в широкое употребление.

— Что не так?

— У него разрушено сознание, да и часть мозга, похоже, тоже.

— О, черт! — воскликнул Александр, — я не знал!

— Ничего, — вздохнул Рогожин, — все равно его бы пришлось убирать, так что твой вариант даже лучше, он умрет, ничего не поняв.

— Это как? — ошеломленно спросил Смолин.

— Разведывательно-диверсионная группа в составе двух человек находится на потенциально враждебной территории с особо важным заданием: найти способ вернуться в пункт базирования, — отчеканил Рогожин. — Одним из главных условий работы в тылу противника является ее скрытность. Этот человек видел нас, и поэтому мог быть причиной нашего раскрытия, а потому подлежал ликвидации. И я рад, что это сделал ты. Потому как убить человека, пытающегося убить тебя, защищаясь, это одно, а того, кто пока не опасен, но может принести вред в дальнейшем, это другое. Что там с данными?

— А, — опомнился Смолин, — принимай.

Информация о жизни человека по имени Квил, о его детстве, юности, семье, работе, потекла от одного к другому. Смолин выдернул из него все, до чего дотянулся, а потому получился своего рода фильм о человеке, которого они совсем не знали. Правда, все знания давались в энциклопедическом виде, то есть, у них был словарь ари, соответствующий запасу полуграмотного крестьянина, они знали грамматику языка, знали, как соотносится слово из словаря с реальным объектом, его внешним видом, запахом, вкусом и прочими характеристиками, но все это было не их ощущениями. Кроме того, у них не было практики произношения, и жуткий акцент мгновенно выдавал бы в них иностранцев, а потому они договорились, что будут разговаривать исключительно на ари, так как образец произношения у них был.

Тело Квила же оставили прямо на дороге, тем более что, благодаря его памяти они знали, что место это само по себе достаточно гиблое, чтобы никто не задавал лишних вопросов по поводу гибели одинокого крестьянина. Единственное, что сделал Виктор, это позвал из лесу небольшую стаю волков. И, когда они достаточно отдалились от места встречи, из кустов к телеге метнулась стремительная серая тень. А по-прежнему запряженный в телегу конь стал приятным дополнением к ужину.

Глава 17

Проснулся Эрв отдохнувшим и исцеленным, все же, бакалавр был не самым худшим из учеников архимага. Легко поднявшись на ноги, он осмотрелся, но напарника не обнаружил. Взволновавшись, он попробовал запустить поисковое заклинание, но, разумно решив, что высший вампир не маленький мальчик и не потеряется, оставил эту идею. Он подошел к охранному барьеру и осмотрел его. Он выглядел нетронутым и Эрв мысленно поблагодарил учителя за столь полезный артефакт. Наскоро прожевав плитку паксы, он запил все водой из фляжки и с заметно улучшившимся настроением снял барьер. Подхватив сумку, он пошел к тому месту, где вчера, до вмешательства Жнецов был холм. Удерживать направление было довольно легко, так как поломанные деревья весьма недвусмысленно указывали на то, откуда пришла воздушная волна. Очень скоро путь его затруднился из-за сплошных вывалов. Пройдя же еще с полферсаха, он, наконец, вышел к месту полного уничтожения всего. Именно досюда вчера дошел разбуженный Жнецами взрыв. Эрв стоял на краю рыхлой площади и не решался сделать шаг вперед.

— Так и будешь стоять? — раздался за его спиной ехидный голос Клейра.

Эрв вздрогнул от неожиданности.

— Что-то ты рановато расслабился, — уже озабоченно произнес Батлер.

— Со мною все в порядке, — ровным голосом ответил Эрв, — просто я не ожидал увидеть такое, — и сделал, наконец, шаг вперед.

Вопреки его ожиданиям, ноги, хоть и проваливались в грунт, но не очень глубоко. Он дошел до места, где еще вчера начиналась подошва холма, и остановился: дальше начиналась воронка, и земля продолжала осыпаться вниз. Он еще раз осмотрелся магическим зрением, и как и ожидал, не нашел никаких следов пришельцев, если, конечно, не считать за след огромную рваную дыру на тонком плане. Магические потоки, разорванные и перепутанные, представляли собою весьма жуткую картину, и Эрв вздохнул: "Возможно, через пару сотен лет здесь и придет все в норму, но пока это место принесет немало хлопот всем магам, порождая тут самые разные аномалии".

— Ну что же, благородный лорд, пойдем искать следы, — сказал он Батлеру и зашагал обратно к лесу. На краю вывала он остановился и собрал немного дров, после чего вытащил из сумки сверток, в котором оказались несколько железных полосок и неглубокая чаша. После чего вытащил из той же сумки коробочку.

— Указующий порошок, — пояснил он заинтересовано наблюдающему вампиру, — подобным пользуются при поиске полезных ископаемых, но у этого соверенно особенный рецепт, его готовил лично архимаг.

Указующий порошок был средством, призванным помочь в поиске тех или иных полезных ископаемых. Достаточно было поджечь порошок и добавить в него немного искомого вещества, как дым укажет на направление до этого же вещества в земле. Правда, были и определенные неудобства в его использовании, в частности, хватало ненадолго, и спустя четверть часа уже приходилось поджигать его снова. Кроме того, невозможным было его использование при поиске многих веществ. Тем не менее, алхимики год за годом улучшали рецептуру и увеличивали количество доступных для поиска минералов.

— И что мы будем искать? — спросил Батлер.

— Свейдл, — ответил Эрв, начиная скреплять свои железки друг с другом.

— Свейдл? — подозрительно посмотрел вампир на мага, — зачем тебе эта гадость?

— Как зачем? — удивился ум Бэрг, а потом, поняв, о чем думает вампир, рассмеялся, — нет, конечно, вовсе не для того, о чем ты подумал.

Беспокойство Батлера было неспроста. Свейдл был одним из немногих цветков, чьи листья аккумулировали магию, при этом, не терявшим своих свойств после сушки, из-за чего и ценился алхимиками в качестве одного из ингредиентов к некоторым зельям. Был у этого свойства и серьезный побочный эффект. При употреблении свейдла или его производных даже в малых концентрациях вовнутрь, сила мага существенно возрастала, иногда в несколько раз. И частенько молодые маги, не устояв один раз перед соблазном попробовать свейдл, оставались его рабами на всю короткую жизнь, так как по истечении эффекта жажда силы никуда не уходила, наоборот, тому, кто только что был на пике своего могущества, было крайне мучительно возвращаться в реальность своих истинных возможностей. А брал свейдл немалую плату, регулярно принимающий его маг, постепенно сходил с ума, и крайне редко таких несчастных удавалось исцелить. Тем более что, как правило, исцеленный терял способности к магии, что для мага было равнозначным смерти. Поэтому свейдл находился на самом строгом учете Карателей, и каждый обнаруженный "лишний" листочек мог привести к самым серьезным последствиям для того, у кого его находили. Тем более что обнаружить свейдл можно было практически повсеместно, в любом месте, где могла расти зелень. Другое дело, что рос он крайне редко, еще никто никогда не находил более одного кустика на множество больших ферсахов вокруг. И крайне долго, от прорастания до достижения момента, когда его листья могли принести желаемый эффект проходило от семи до десяти лет. И чем больше его не трогали, тем сильнее проявлялся эффект. Еще одной трудностью в поисках свейдла была почти полная невозможность обнаружить его при помощи магии, так как ее потоки огибали его листья, "не видя" их.

Но было у него и еще одно свойство, из-за которого и Эрв и собирался заняться его поисками. Его листья, заполняясь магией, "помнили" местонахождение каждого источника, которыми были, в том числе, и плетущие заклинание маги. Это оставалось единственной надеждой Эрва, что таинственные гости, не зная особенностей местной флоры, оставили след если не на тонком плане, то хотя бы в листьях свейдла.

Аккуратно собрав жаровню, он вручную развел огонь. Дав пламени разгореться, он высыпал в его приготовленный порошок. Огонь резко взметнулся, жаровня зашипела, и из нее пошел густой белый дым. Дождавшись, пока дым не устоится, Эрв вытащил из сумки пузырек и, вытащив пробку, вылил в пахнущий огонь несколько капель. Огонь полыхнул еще раз, а белый дым превратился в узенькую струйку, которая внезапно припала к земле и заерзала по ней, выбирая направление. Внезапно замерев, дым змейкой пополз куда-то. Посмотрев на вампира, Эрв извиняющеся пожал плечами, и побежал вслед за стремительно ползущей змейкой. У него было немного времени до того момента, как порошок прогорит окончательно, а потому он торопился подойти как можно ближе к месту, где рос один из редких пучков свейдла. Поиск, таким образом, помимо всего прочего, осложнялся тем, что указующий порошок вел поисковика к цели одному ему известному маршруту, а потому нельзя было рассчитывать, что пройдя по прямой, соединяющей начало и конец пройденного маршрута, можно найти искомый предмет. Наконец он заметил, что белая дымная змейка становиться все короче и рассеяннее, а потому остановился и оставил метку на земле. Как оказалось, по дымному следу он шел довольно долго, пройдя почти ферсах. Вернувшись, он застал скучающего вампира и принялся молча собирать вещи. Дальнейшие поиски продолжались таким же образом, а потому до цели следопыты добирались довольно долго. Уже под вечер, они, наконец, нашли искомый пучок мощных, длинных и узких ярко-зеленых листьев, в середине которого притаился невзрачный белый цветок с пятью широкими белыми лепестками.

— Никогда не видел таких, — потрясенно сказал Батлер.

— Да уж, — пробормотал ум Бэрг, — я их вообще ни разу не видел, только в виде иллюзии. Но на иллюзии они помельче были и более блеклыми.

Он присел на корточки перед свейдлом и погладил один из его листьев пальцами, после чего аккуратно сжал его и принялся исследовать то, чем он сегодня "питался". Причиной, по которой этот довольно молодой свейдл мог вырасти таким, мог быть только мощный магический всплеск, произошедший недалеко от него. Точнее, два всплеска, один из которых чуть не погубил Эрва и Клейра. А потому момент, с которого нужно было начинать поиск, был довольно близко. Просматривая историю того, что "скушал" свейдл за свою жизнь, Эрв удивлялся, как тому, как тихо и безмятежно текла жизнь в этом захолустье, на самой окраине Диких земель до появления пришельцев. Разумеется, постоянные убийства, перекидывания оборотней, поднимавшиеся мертвецы и прочая нечисть и нежить присутствовали, что и позволяло свейдлу расти пусть и медленно, но постоянно. А вот такие серьезные события были здесь не то что редкостью, а, судя по свейдлу, вообще невозможным явлением. Поэтому определить момент, с которого он перешел на усиленное питание, не составило никакого труда. Отметив довольно странную форму излучения выхода портала, он зафиксировал мощные импульсы, которые, очевидно, соответствовали моменту, когда пришельцы сокрыли следы на тонком плане путем создания в нем полного хаоса. Обнаружил он и момент открытия портала Жнецами, и порадовался про себя за то, что они пришли на считанные минуты раньше Эрва и Клейром. Иначе их самих убили бы дважды, сперва Жнецы, а потом и подстроенная пришельцами ловушка. А вот иных следов он не заметил. Но упорства ученику самого архимага Вэртеча ум Норга было не занимать. Раз за разом просматривая историю магических событий, он обнаружил одну странность, одно небольшое отличие между тем, как свейдл питался до открытия портала и после него. Поняв, что это означает, он еще раз восхитился пришельцами, их заклинания так слабо выделялись на общем фоне, что даже чуткий свейдл не видел особой разницы. Тем не менее, он вычленил характерные особенности магии пришельцев и, благодаря этому, вычислил, что из портала вышло двое, что они не знают, где именно оказались, так как долгое время они двигались вдоль дороги, причем двигались раздельно друг от друга, нашел он и примерное место, где они соединились. После этого чуткий свейдл зафиксировал еще одно магическое действие со стороны одного из пришельцев, после чего они направились в сторону дороги. Что было потом, Эрв разобрать уже не мог, так как доля магии, получаемой от пришельцев, стала уж совсем незначительной. Но определить общее направление их движения он уже мог. А потому, устало отойдя от свейдла, он опрокинулся на землю, раскинув руки. Вампир сочувственно посмотрел на него и произнес:

— Ну что, нашел?

— Ага, общее направление. Они идут на запад. Скорее всего, Ворток они не минуют, если уже не в нем, если не догоним там, то потом они легко затеряются, следов они оставляют очень мало, а те, что оставляют, стирают за собою просто потрясающе, да ты и сам видел, благородный лорд Батлер.

А вот следующее утро принесло им неприятности.

Началось все хорошо. Отдохнув, они продолжили путь. Эрву удалось прошлой ночью определить направление до точки выхода пришельцев на дорогу, а потому они шли напрямик, что и позволило им еще до полудня выйти на нее. Дальше путь пошел веселее, но уже спустя час веселье кончилось.

Первым заподозрил неладное Батлер, увидев огромную черную кучу посередине дороги. Подойдя ближе, они увидели, что это вовсе не куча, а огромная стая воронья, обгладывающая очередную жертву Диких земель.

Обглоданный труп мужчины лежал на земле подле тележного колеса, весь в истерзанных клочьях одежды. Объеденный конь, который разделил участь своего хозяина, лежал под разорванными постромками. Причина смерти была ясна, волки, причина, по которой они решились напасть на одинокого путника, тоже была, вроде как очевидной, но вот странным показалось вампиру, что человек отправился в путь через Дикие земли невооруженным.

Обоим было понятным, что многие дела в Диких землях не любят лишних глаз, а потому и требуют одиночества. Оба понимали, оружие и даже магия в Диких землях далеко не всегда способны защитить своего владельца. И что очень часто они не могут даже поразить противника. Но, не смотря на это, все выходили из дома вооруженными, что бы, по крайней мере, не стать добычей более слабых врагов. У мужчины же оружия не было вообще: ни при нем, ни на телеге. Магом он тоже не был, что Эрв подтвердил со всей уверенностью. Грабители бы унесли все, имеющее хоть какую-то ценность, они бы вообще просто раздели труп и увезли все вместе с телегой, и уж конечно не стали бы убивать коня. Версия, что его убили волки, а потом оружие подобрали мародеры, тоже не выдержала критики, после того, как на трупе обнаружили простенькое колечко, которым бы они не побрезговали.

Впрочем, ответ на эту загадку нашел Батлер, первым заметивший еле выступающую из тележной оси пробку, плотно закрывавшее отверстие в ней. Сообщив об этом Эрву, осматривавшему противоположную сторону телеги, он с еле слышным щелчком вытащил пробку и вместе с ней странный ребристый шарик зеленого цвета…

Глава 18

Спустя сорок минут по часам Виктора, они вышли к деревеньке и остановились на краю леса. Виктор расчехлил столь понравившийся ему электронный бинокль, а Александр в очередной раз запустил программу очистки крови от "токсинов усталости". Только это еще помогало ему выдержать чудовищный марафон практически на пределе человеческих возможностей, где самое сложное было не просто набрать нужную скорость, а удерживать ее долгое время. Он был вынужден очищать организм каждые десять минут, тогда как более тренированный Рогожин нуждался в этом намного реже.

— Вот это развалюхи, — пробормотал Виктор, рассматривая дома в бинокль. Это чудо техники, как и многое другое, они прихватили с одного из многочисленных метрономовских хранилищ, когда пытались прорваться к главному выходу. Сам прорыв, несмотря на то, что состоялся чуть менее суток назад, уже казался не таким значимым событием, вытесненном встречей с покойным ныне Квилом. После того, как они из первых рук получили кое-какие сведения о географии, населении и политическом устройстве этого мира, все сомнения окончательно рассеялись. Всю дорогу после экспресс-допроса Квила, Смолин молчал, а Рогожин не мешал ему обдумывать положение, прощаться с прошлой жизнью, прошлым миром, в общем, тоже молчал. Только вот в его мыслях отнюдь не было паники. Сам того не замечая, он поставил перед собой самую настоящую боевую задачу, одну из тех, что ставило перед ним командование, и что определяло его жизнь и поступки долгие годы до проклятого медосмотра. Вот и сейчас Виктор своими словами у телеги, адресованными Александру, фактически поставив себя на роль разведчика-нелегала, который был обязан собрать и доставить на Родину стратегически важные данные. Главное сейчас было, что бы не расклеился сам Александр, и Рогожин отнюдь не собирался давать ему такой возможности. Конечно, умения М-оператора здорово облегчали жизнь, уменьшали усталость, но это совершенно не значило, что можно смело забросить все остальное. Тем более что как выяснил Виктор из осторожных разговоров со Смолиным там, в общей камере "Метронома" он пользовался отнюдь не М-излучением.

— Какие будут предложения? — спросил Рогожин у Смолина.

— Разнести все к чертовой матери, — буркнул тот в ответ, — не в первый раз уже.

— Черт возьми, Саня, ты можешь толком объяснить, из-за чего конкретно страдаешь?

— Конкретно!? Да из-за твоей параноидальности! Что тебе стоило не приказывать взорвать тот чертов преобразователь!? Мы бы уже давно были дома!

— Хорошо, можешь продолжать дальше дуться на меня, но я тебя прошу, дуй куда-нибудь в сторону, договорились? Потому что из-за этого мы рискуем вообще домой не вернуться, понимаешь? Все, что нам нужно, это узнать, что именно изменилось в твоем портале и уйти в обратную точку. Но, так как в обратной точке нас ждет очень недружелюбная встреча, то необходимо открывать портал в другую. Что приводит нас к необходимости определения координат Земли относительно этого места. Все верно?

— Ну, в общих чертах, — нехотя согласился Смолин.

— Замечательно, как, по-твоему, мы сможем хоть немного приблизиться к цели, если будем продолжать рассекать в наших костюмчиках, учитывая их полную немодность?

— Ладно, все я понял, — огрызнулся Смолин. — Предлагаешь обокрасть этих крестьян? Не думаю, что им тут так уж сытно живется. Хоть сюда бароны особо и не суются, но есть бандиты, нечисти всякой полно, так что…

— Их мы обкрадывать не будем. Напрасно, что ли, кошелек прихватили? Судя по Квилу, на эти деньги он вполне мог добраться до Вортока. И мы сможем. Только вот одежда нужна подходящая… Со знаниями крестьянина дворянская одежка нам не по чину будет, проколемся враз.

— То есть, все-таки грабеж? — не сдержался и ухмыльнулся Смолин.

— А что, есть другие варианты?

— Гхм, вообще, мы маги или погулять вышли? Мы же можем этой зеленке запросто придать любой вид, а как доберемся до цивилизации, купим что нормальное. Опять же, с людьми повстречаемся, на них поглядим, глядишь, и под босяков не придется маскироваться.

— Маскировать нельзя, кто знает, что у них там, на КПП имеется, вдруг контроль какой, — зарубил план Рогожин, — проходить надо в подлинном, а значит, первый экземпляр по любому экспроприировать придется.

В деревню решили не заглядывать, так как взять там все равно было бы нечего, а для путешествия по лесу камуфляж подходил куда лучше. Тем более что за их плечами незримым напоминанием стоял взрыв того места, откуда и начались похождения их похождения в этом мире. Оба понимали, что чем скорее они затеряются в толпе, чем скорее легализуются на новом месте, тем больше у них шансов скорее вернутся домой. Поэтому уже к ночи они рассматривали в бинокли стены города Ворток, выиграв у погони почти сутки.

— Ну, какие предложения на этот раз? — спросил Рогожин, изучая закрытые ворота.

— Жахнуть по воротам и внутрь, — краешком губ улыбнулся Смолин. — А если серьезно, то стража не выглядит особо бдительной, да и сигнализация на стенах какая-то несерьезная. Такую обойти с закрытыми глазами можно.

— Угу, особенно тебе, который и так глаза постоянно закрывает, — улыбнулся в ответ Рогожин.

Задуматься было над чем. Формально, любое поселение, находящийся на территории какого-либо баронства и носящее статус вольного города, дарованного торийским королем, не имело сюзерена и платило налоги только короне, а потому находилось под защитой непосредственно короля и являлось неприкосновенной для баронов территорией. Такое положение вещей полностью устаивало королевского казначея, который получал с подобного поселения больше налогов, чем со среднего баронства. Конечно, самим баронам вовсе не улыбалось иметь на своей территории неподконтрольные источники доходов, имеющих собственную стражу, нередко вооруженную и обученную ничуть не хуже самих баронских дружин, зато, пока в Ариолу поступали налоги с таких городов, сборщики налогов обращали меньше внимания на них самих. Да и от собственных излишне свободолюбивых пейзан легче избавляться, ведь, как известно, из города выдачи нет. Главное, самому клювом не щелкать, дабы все не разбежались, а те, кто работать не хочет, и так будет отлынивать. Потому муниципалитеты по всему баронскому Редзиллу жили более-менее спокойно. Но, как известно, крепко спит лишь тот, у кого ворота на запоре, а потому любой город мог, в случае необходимости защитить себя. Да и столичная канцелярия давала городские грамоты не всем подряд, а только тем, кто уже и сам мог отбиться от баронской дружины, но кто не желал сражаться с королевскими войсками. А потому чаще всего, город еще перед тем как в муниципалитете появлялась жалованная грамота, уже имел прочные стены, крепкие ворота и бдительную стражу. Да и после получения заветной грамоты зевать не стоило: грамота грамотой, но если город на копье возьмут, никакая грамота не поможет, больно уж добыча богатая.

А потому и Ворток был обнесен довольно высокой, по оценкам электронного бинокля почти десятиметровой стеной, а крепкие на вид ворота были уже закрыты.

— Ну, какие предложения на этот раз? — спросил Рогожин, изучая закрытые ворота.

— Можно тут заночевать, а уж с утреца пройти через ворота, а можно и прямо сейчас жахнуть по воротам и внутрь, — краешком губ улыбнулся Смолин. — А если серьезно, то стража не выглядит особо бдительной, да и сигнализация на стенах, конечно, запутанная, но какая-то несерьезная. Такую обойти с закрытыми глазами можно.

— Насчет жахнуть, это ты, конечно, загнул, — ответил в ответ Рогожин, — но и ночевать тут не хочется. Как думаешь, можно будет внутри найти где переночевать?

— Веришь, нет, я там ни разу не был, — тихонько возмутился Смолин, — проверять тоже не особо хочется.

— Ладно, — принял решение Рогожин, — идем внутрь, там тихонько вламываемся в какой-нибудь домик попроще, а дальше или в местный магазин, или в путь.

— Может, обойдемся без вламываемся? — помрачнел Смолин. — А то ведь потом придется свидетелей не оставлять.

Виктор призадумался: им следовало торопиться со смешиванием с толпой и легализацией, но и привлекать лишнее внимание к себе не стоило. А в том, что лишние трупы привлекут к ним внимание, он даже не сомневался.

— Как думаешь, тут преступность есть? — спросил он у Александра.

— Ну, кому-то же вез Квил погремушки, явно нелегально вез, кстати. Хотя, уверен, до нашей им далеко, — ответил тот, поняв мысль. — Можем, в принципе, к этому хмырю, который очередной посредник, в таверну заявиться, мол, мы вместо Квила, но, опять же, в таком виде не появишься. Или опять всех свидетелей мочить. А рассчитывать, что к специально к нашему приезду на улицу гопники выйдут, я бы не стал.

После недолгого обсуждения пришли к решению: проникать в город, тихонько, не будя хозяев, обокрасть домишко на окраине, и либо найти место переночевать в городе, либо перелазить обратно за стену и с утра в обновке входить в город легально.

Через несколько минут две тени бесшумно спускались к замшелым стенам Вортока, сложенными из грубого камня. Охрана и в самом деле не блистала, так как ночные хищники давно уже баловали город напоминаниями о себе, все уже свыклись с близким соседством с Дикими землями, и мало кто пугался его, а против возможного ночного вторжения стояла сигнализация, за которую муниципалитет в свое время выложил неплохому столичному магу немало золотых монет. К тому же, независимость независимостью, но мэр никогда не забывал про день рождения барона Эрского, на земле которого располагался город, да и в другие праздники тоже присылал дорогие подарки, что сильно укрепляло добрососедские отношения. А потому и стены тоже совсем не были похожи на бастионы, как у некоторых не особо дальновидных. По этой причине, даже дилетант Смолин безо всяких проблем преодолел эту весьма относительную преграду, не говоря уж о профи Рогожине. Конечно, оба страховали себя магией, не без оснований полагая, что общий фон скроет их весьма слабые усилия.

Сигнализация, поставленная оберегать город, довольно сильно фонила, и, на взыскательный взгляд Смолина, привыкшего к куда более тонким способам контроля над магами, имела очень много серьезных недостатков, а потому и преодолеть ее ничего не стояло. Спуск со стены так же прошел без осложнений, и два товарища, наконец, добрались до своей первичной цели. Справедливо рассудив, что в мелком пятидесятитысячном городишке им долго прятаться не получится, они решили переждать в нем ровно столько, сколько может потребоваться для определения дальнейшего маршрута, вживания в новую роль, и, самое главное, поиске информации о порталах в другие миры.

Город спал, погрузившись во мрак. Лишь в редких окнах горел тусклый свет свечей. Узенькие улицы старого города, помнившие прошлое куда лучше населявших его людей, игрались тенями от редких источников света, рассказывая стороннему наблюдателю некоторые из историй Вортока. Они могли бы рассказать многое о праздниках и похоронах, о победных маршах и кровавых штурмах, о свадьбах и скандалах, но к чему рассказывать все это глупым и маложивущим смертным, которым все равно нет никакого дела до мертвого камня, которые торопятся прожить свою жизнь? Вот еще двое куда-то спешат, легкими, беззвучными тенями проносясь по запутанным улочкам, явно стараясь избегать редких прохожих и стражи. Ну и пусть себе бегут. Город, выдержавший не одну осаду, переживший не один штурм, видевший множество баронов переживет и не такое отношение к себе… Это ведь осажденные и штурмующие, горожане и бароны не пережили его, а он будет стоять еще долго.

— Судя по габаритам, этот ничего, — прошептала одна из теней на неизвестном никому в этом мире языке. Впрочем, весь дальнейший диалог шел на мыслеречи, а потому совершенно бесшумно.

— Годятся. Снимай запор. Отлично. Черт возьми, как они живут в такой духоте!?

— Да уж, ладно мы здесь не задерживаемся. Как думаешь, они сильно удивляться?

— Главное, чтобы не проснулись, — понеслась мысль, мигом испортившая Смолину настроение.

— Не куксись, все взял?

— Ага, уходим.

— Кстати, — сказал Смолин, когда они готовились к, как они надеялись, последнему привалу под открытым небом, — нам что-то надо делать с сигнализацией.

— То есть, — не понял Рогожин, — все же нормально было.

— Нет, я имею в виду ту, которая стоит на самих воротах. Я заметил, когда мы мимо них проходили, что там стоит что-то вроде детектора М-излучения. Он среагирует на слишком значительные отклонения.

— То есть, на нас?

— Да. Не зря же Золеев не хотел нас просто убить. Ему нужны были, помимо всего прочего, еще и генераторы М-излучения. Ведь мы потребляем не весь спектр, а лишь часть его, остальное излучается обратно, и напряженность поля куда выше, чем стандартная. Тут, похоже, действует подобная проверка на излучение…

— Но мы же скрыли наши… ауры, ты прав. Нас не просекут по ним, поймут по излучению. Что предлагаешь?

— Ауры тоже надо скрыть, все же, именно они являются главным источников излучения. Я смогу закрыть свою до порога чувствительно их детектора. Погоди минутку, — и Рогожин, внимательно наблюдая за Смолиным в М-спектре, убедился, что тусклые синие и фиолетовые линии каналов сменили свой цвет на серый с вкраплениями белого.

— Ну, — сказал, тяжело дыша, Смолин, — вот примерно так. Черт, устал-то как! Сможешь?

— Попробую, — с сомнением произнес Виктор. Но спустя полчаса усилий он добился лишь некоторого обесцвечивания своих синих каналов, да смены цвета части из них в фиолетовый.

— Нет, — покачал головой Александр, — так мы спалимся, как пить дать. Гхм, попробуй это, — протянул он ему давно позабытую пластинку.

— Дмитрий Алексеев, — прочитал он выгравированную на ней надпись. — Интересный тебе подарок сделал товарищ Алексеев, видимо, прощальный? — усмехнулся он.

— Ты попробуй включить ее, а не ехидничай, — пробурчал Смолин.

Пластинка помогла куда лучше. Во всяком случае, она полностью скрывала ауру Виктора, и сама в М-диапазоне практически не излучала, что давало вполне приличные шансы на завтрашний проход.

Однако это могло привести к серьезным неприятностям, если вдруг на их пути попадется человек способный, как и они, видеть энергоинформационные оболочки. Спустя еще полчаса тяжелой работы, они, наконец, добились, чтобы прибор пропускал часть М-излучения, достаточную, чтобы сторонний наблюдатель решил, что перед ним самый обычный человек.

Глава 19

Мерк Сесил стоял у ворот и брезгливо наблюдал, как сосунки из ополчения, пыхтя, открывают тяжеленные створки. Скрип стоял при этом неимоверный, и он ругал жадин из самоуправления, объясняющих отсутствие масла стратегической хитростью, мол, враги ночью перебьют стражу, попытаются открыть ворота, и тут жуткий звук разбудит полгорода. Сосунков он тоже ругал, но так, беззлобно, скорее, по привычке, что же взять с молокососов, которых привело сюда постановление городского совета. Нет, не конкретно сюда, в эту сторожку, а вообще в ополчение. Это считалось почетной обязанностью каждого лоботряса с шестнадцати до двадцати лет три месяца в году прожить в казарме и бесплатно ходить в патрули, нести стражу на стенах и все прочее, от чего многие вполне официально откупались. Мерк понимал, что городская казна вечно пустая, и раз лентяя из города выгнать нельзя, пусть хотя бы отрабатывает, но терпеть их не мог. Потому как возни с ними было много, а толку пшик. Хорошо, что хоть их обучением ему заниматься не приходилось. Еще одни положительным моментом ему виделось то, что пока в ополчении есть такая мелюзга, нормальным людям не придется драить нужники, да заниматься прочей презренной работой. Ведь платят наемникам совсем не за это, верно? Пусть даже он и провел все детство в этом городе, да и когда служил в баронской дружине, частенько сюда наведывался. Вообще, ему, конечно, повезло, бароны редко городских себе в дружину берут. Но почти сорок лет назад, его, совсем безусого парнишку, сына кузнеца приметил тогда еще молодой, только принявший отцово наследство барон Эрский и предложил ему вступить в дружину. Он, не раздумывая, согласился, конечно, потому как родная кухня и все железки ему надоели до чертиков. А три года назад, когда Бадпин Эрский скончался, и ему пришла пора вернутся домой. Благо, братик меньший кузницу не бросил, на первое время у себя дома оставил, да и на службе он деньжат поднакопил, не просто так на шее у родственников сидит. Вот, теперь в стражу нанялся, тоже городу пользу какую-никакую приносит. Не то что эти, крестьяне беглые да лодыри, которых тут наплодили да и оставили. По хорошему, их давно за стену следовало бы отправить, да только кто же тогда в город приходить будет, если защиты в нем не найти? Вот и приходится терпеть на одного полезного человека дюжину нахлебников.

"Так, а это еще кто?" — подумал он, увидев две бредущие по дороге фигуры: "очередные беглые? Похоже на то. Выкупившиеся обычно с вещами идут". За время службы на барона ему не раз приходилось участвовать, а позднее и возглавлять погони за бежавшими крестьянами. К сожалению, согласно "Указу о вольном городе", ему отходила и довольно широкая полоса земли, чтобы он не зависел от поставок зерна, леса и прочего от дворянина, которому вполне могло прийти в голову буквально, заморить голодом неугодный город, а потому просто поставить заставу у ворот не было никакой возможности. Правда, и без того довольно многих удавалось вернуть, а если хозяин был нормальный и не мордовал, почем зря, то вообще редко, кто убегал. Но после окончания службы в дружине Мерк всегда мог отличить беглых от всех прочих. И эти двое вполне под них подходили.

Пока он гадал, кто пришел под стены города, они приблизились к воротам и остановились, маясь в нерешительности, не зная что делать. "Ну, точно беглая деревенщина! И ведь гнать взашей нельзя!"

— Извини, пожалуйста, уважаемый господин. Нам бы в город войти, если позволишь? — робко произнес тот, что выглядел помоложе.

Мерк нахмурился, осматривая парочку вблизи, и спросил:

— Беглые?

Молодой стушевался и беспомощно посмотрел на того, что выглядел немного старше.

"Ну, точно, беглые. Похоже, один старший брат, другой младший. Хотя черт их разберет, все грязные, как свиньи!.. Ой, а что это я их у ворот-то держу? Наверное, издалека идут, проголодались, поди. Да и барона-скотины вряд ли им сладко жилось! Оно ведь как, простой человек трудится, трудится не за грош, а ему же еще и по мордасам настучат за провинность малую, а то и вовсе за просто так. Ничего, бедолаги, в городе-то лучше заживется. Муниципалитет вам и землицу может выдать, и деньгами ссудит".

— Добро пожаловать в Ворток, дорогие странники. Надеюсь, наш город вам понравится, и вы по достоинству оцените его гостеприимство, — разливался его бас, пока смущенные крестьяне проходили через ворота. Стражники его смены обалдело смотрели на сержанта Сесила, никогда прежде не жаловавшего "подобную шелупонь". Что самое интересное, когда его спрашивали, почему он не только пропустил их без обычной мзды, но еще и разъяснил, как добраться до ратуши, дешевой таверны, одежной лавки и прочих мало-мальски важных для новоприбывшего человека мест, он лишь пожимал плечами, но так и не смог внятно объяснить, отделываясь словами: "Ну а че не помочь-то усталым людям?"

— И что это было? — мысленно, но не менее раздраженно спросил Виктор.

— Вик, нормально же все прошло…

— Я, конечно, рад, что нормально, но мы же договорились, что спокойно, безо всякой магии проходим ворота и растворяемся в городе.

— Я все проверил, никто ничего не заметил, особых детекторов нет, единственный контроль, что был, это проверка на нормальность входящего, ничего экстраординарного она не выявила.

— А воздействие на этого стражника? Он уже повел себя нетипично!

— Не особо и сильное воздействие, всего лишь повысил его настроение, эмулировал чувство сытости и довольства жизнью, что серьезно улучшило его отношение к нам.

— А если это заметят? Сигнализацию же городу кто-то ставил, значит и М-операторы у них есть, ну, или те, кто выполняет эти функции.

— Не спорю, тем более что память Квила подсказывает, что тут и в самом деле есть какие-то колдуны, но если местные волшебники и осуществляют проверку стражи, то все равно мое вмешательство было очень слабым, и уже кончилось. Сейчас действует лишь остаточный эффект, который пройдет спустя полчаса. Так что хрен им, а не следы.

— Ладно, черт с тобой, где тут, говоришь, "Золотой гусь"?

Бейл Дитс стоял за стойкой и скучал. Солнце только взошло, ворота только открылись, а потому посетителей еще не было, ни проходящих через город путешественников, ни самих горожан. Внезапно дверь открылась, и в таверну вошли двое крестьян. Он еле заметно поморщился, но деньгам совсем неважно, откуда они пришли, из кошелька дворянина или из-за пазухи простолюдина, тем более что выглядели вошедшие вполне прилично, чисто, поэтому, когда они подошли к стойке, выражение его лица уже было вполне дружелюбным.

— Чем могу быть полезен? — почти приветливо осведомился Бейл. — Тушеная свинина с овощами, жареная говядина, рыба, пшеничная каша…

— Сколько стоит свинина с овощами? — спросил широкоплечий мужчина.

Оценив их внешний вид, Бейл ответил:

— Двадцать лемов.

— Годится, две порции, будь добр, и чем-нибудь запить.

— Вино, пиво, сок марвы, вода, напиток цра?

Память Квила услужливо вынесла нужные ассоциации: сок из фрукта, напоминающего красный апельсин без долек и напиток из листьев, заменяющих чай с похожим вкусом и эффектом.

Переглянувшись со вторым, широкоплечий ответил:

— Сок марвы и цра, пожалуйста.

— Сейчас будет, присаживайтесь.

Отдав должное простой, но вкусной и сытной пище, которая после трех лет "Метронома" и суток, проведенных в сплошном марафоне, казалась пищей богов, Виктор и Александр неторопливо, по меркам мыслеречи, обсуждали дальнейшие планы. Память Квила, несмотря на свою значимость, уже мало значила, так как малограмотный крестьянин мало что мог поведать им. Единственной зацепкой оставался таинственный получатель настоящего груза Квела, но тот должен был сам явится на встречу с ним, но узнали они об этом лишь после смерти Квела, так что эта ниточка волей неволей оказалось отрезана. Осталось искать выход на "колдунов", которых все опасались из-за таинственных сил и возможностей, но существование которых было необходимым, а потому их терпели. После встречи с сигнализацией и детектором, проверяющим "человечность" проходящего через городские ворота, они не сомневались, что природа их способностей, и природа сил колдунов она и та же, но вот уровень развития способностей к управлению этими силами был совершенно непонятен. Являться же к ним с пустыми руками, как подсказывал земной опыт Рогожина, тоже не следовало, так как было крайне непонятным, как именно местные маги отреагируют на появление пришлых. Особенно после столь громкого салюта, которым ознаменовалось это появление. То есть все опять упиралось в отсутствие информации.

Проведя в два глотка довольно длительную дискуссию, Рогожин подозвал тавернщика. Заведя разговор о городе и, поминутно ссылаясь на свою дремучесть, что, в принципе, было недалеко от истины, они узнали довольно многое о Вортоке, Редзилльской провинции и королевстве Тория в целом. Также они наполнили запас слухов и сплетен, рассказали Бейлу несколько адаптированных под местную реальность анекдотов и баек, в общем, поговорили по душам, оставив у собеседника хорошее впечатление и немного меди. Попутно выяснив у него имена городских целителей и то, как пройти к одному из лучших из них Фаресу, они расплатились и вышли на залитую солнцем улицу.

Целитель Фарес жил, по меркам землян, не очень далеко. Вообще, как оказалось, Ворток со своими пятидесятью тысячами населения считался одним из крупнейших городов Редзилльской провинции. Крупнее него был только портовый Баргет со стапятьюдесятью тысячами людей, и это только живущих в пределах стен. Стремительно разрастался и посад, в котором уже жило около пятидесяти тысяч, да в округе, принадлежащей городу, жило еще до десяти тысяч человек в хуторах, обеспечивающих его всем, что могла дать земля. Однако и Ворток считался одним из оплотов цивилизации, и лишь поэтому в нем можно было найти даже целителя аж из самой королевской академии магических наук, находящейся в столице.

Дойдя до аккуратного одноэтажного домика целителя, они осмотрелись. За ним был разбит сад, в глубине которого угадывался куда больший по размерам особняк. Очевидно, целитель четко разграничивал дом и место работы, и не смешивал два этих понятия. Осталось только узнать, примет ли их Фарес, или им стоит искать кого-нибудь еще.

Тем не менее, в домике, который исполнял роль приемной, выяснилось, что у господина Минола клиент, и что он будет рад принять их по истечении получаса. Вообще, они уже привыкли, что сутки в этом мире были почти на четыре с половиной часа длиннее по сравнению с земными, и делились несколько иначе: день состоял из трех периодов, в каждом периоде было по семь часов, каждый час, в свою очередь, делился на семьдесят минут по семьдесят секунд, а потому и просьба подождать их не очень огорчила.

Как и было обещано, спустя полчаса по местному времени их приняли.

— И чем же я могу помочь двум здоровым, крепким мужчинам? — сварливо осведомился низенький старичок со смешной бороденкой, гневно взглянув на посетителей. Внезапно он осекся, внимательно уставившись на Смолина.

— Ага, понимаю, — протянул Фарес, — молодой человек почувствовал, что с ним что-то не так, и сбежал от барона в город в поисках ответа.

Оба замерли, но не вмешивались в речь старика. Раз он сам себе версию придумал, то негоже перебивать старших, тем более что его версия все равно будет куда правдоподобнее и достовернее той, что выдумают они.

— И конечно, его старший брат пошел за ним, якобы проводить, но мы то с вами понимаем, что в поисках счастья. Хотя нет, вы друг с другом не братья, но что-то похожее у вас есть. Дальние родственники, все понятно. И конечно же, вы не нашли ничего лучше, чем обратиться к старому целителю. Может ты, молодой человек, еще и в ученики мне набиваться будешь? Сразу скажу, что мне ученики не нужны. Но вы правы, у юноши определенно есть талант и ему совершенно точно стоит развивать его и дальше. Сколько тебе лет, хотя постой, — продолжал развлекаться Фарес, — тебе примерно, гхм, шестнадцать лет. Ты выглядишь куда старше. Ну, что, молодые люди, что-то можете добавить к словам старого Фареса? — с ноткой превосходства сказал он.

— Потрясающе, господин Минол, как ты обо всем догадался?

— Аура, мой мальчик, аура. Её не скроешь, того, кто умеет ее читать, не обманешь. Каждая секунда жизни человека отпечатывается в ней. И только очень искусный маг способен убрать следы на ней. Советую тебе отправится в Ариолу и поступить в Академию. Только в ней твой талант получит надлежащую огранку, и нигде больше. Конечно, можешь попробовать сунуться к выскочкам из Эворена, но, поверь, там ценят не ум и талант, а богатство и знатность. К тому же, я обеспечу тебя рекомендательным письмом к своему старому другу, магистру Зеноку, он поможет тебе устроится в городе. Все-таки, в столице тоже требуются деньги.

— Скажи, господин Минол, а я!? Я могу поступить в эту академию? — взволнованно спросил Рогожин.

— Нет, увы, мой юный друг, у тебя нет ни малейшего шанса, — с мнимой скорбью ответил Фарес, — но у тебя здоровый, крепкий организм, ты вполне можешь попробовать себя в службе в королевской армии, а там, если хорошо себя покажешь, то тебя возьмут и в гвардию.

— Мы обязательно так и поступим, — сказал растроганный Рогожин, — ты не скажешь, господин Минол, как можно побыстрее добраться до столицы?

— Гхм, — задумался Минол, — вы ведь, я так понимаю, сбежали от своего сеньора, а потому обязаны месяц не покидать пределы города, кроме как по поручению городских же властей или своих работодателей. Но я могу вам помочь. Мне нужно, чтобы вы доставили, гхм, ну, предположим вот этот настой моему пациенту в Баргете. Там вы сможете найти корабль до Веролы. А уж от Веролы до Ариолы верхом три дня пути. Пешком пройдете чуть больше. И вообще, давайте пройдем ко мне в дом. Ферт, — повелительно обратился он к секретарю, — я занят, меня не беспокоить.

В доме Фарес развил кипучую деятельность. Упаковывал какие-то склянки, писал письма, распоряжался слугами. Виктор и Смолин, тем временем, отъедались на кухне. Мыслеречью они пользоваться опасались, с них хватило и того, что одного из них опознали как потенциального мага. Но, события развивались так, как нужно, пусть они и не узнали, как открывать порталы, зато становилось ясно, что раз их отправляют куда-то совершенно обычными видами транспорта, при этом даже не заикаясь о порталах, то ни портальных перевозок, ни хотя бы авиационных просто не существует. А вот там, куда они направляются, ситуацию с ними можно было выяснить со всей определенностью. Тем более что у них была формула открытия портала, им требовалось лишь определить координаты точек старта и финиша, так что не пройдет и нескольких дней, как они окажутся дома.

Глава 20

— И что скажешь? — спросил Рогожин Смолина по мыслеречи, покосившись на флегматично сидевшего спереди возницу, обильно снабдив послание озабоченностью.

— Пока нам везет, — весело ответил тот, с удовольствием грызя какой-то фрукт. — Снабдил рекомендательными письмами с этот Баргет и в Ариолу, дал телегу с возницей, еды. В общем, прикольный старичок, хоть и с придурью. Нет, ты слышал, как он с возрастом-то маху дал? — искренне возмутился Смолин.

— А тебе сколько? — поинтересовался Рогожин.

— Двадцать один.

Рогожин что-то посчитал и ответил:

— Нет, он не ошибся: местный год почти на треть длиннее нашего, так что по местному тебе где-то так и будет.

— Гхм, — задумался Смолин, — в самом деле. Жаль только, что про то, что я маг узнал.

— Впредь тебе наука, чтобы не зазнавался, — донеслась до него "сердитая" мысль Рогожина. — Хотя, возможно, нам потому с ним и повезло, что он тебя как возможного мага вычислил. Но все равно мне этот старикан не нравится.

— Да брось ты, просто не умеешь, как он работать, — позавидовал он Фаресу, — мы-то только закрываться да маскироваться и умеем, и то не все, — добавил он улыбку в поток, — а он чего только не узнал, и возраст и состояние здоровья. Наши долбаные военкомы бы обзавидовались бы от такой аппаратуры. — Вот это-то мне и не нравится, — проворчал Рогожин, — сколько он нам рассказал, а о чем промолчал.

Внезапно он ощутил исходящие от Смолина волны раскаяния, вины и сожаления.

— Что ты еще натворил?

— Пока мы там были, я его аккуратно просканировал, совсем легонько…

— Придурок, — ударил Александра мысленный крик такой силы, что лошадь испуганно всхрапнула, — тебя кто просил!?

— Должен же я был узнать хоть что-то о подобных нам! — ответил он, — и хорош вообще лошадей пугать! Разорался тут.

— И что узнал? — более спокойным тоном спросил Виктор.

— В общем, у него аура такого прикольного сине-зеленого цвета, и он излучает в пространство очень мало энергии, Хотя, что я тут перед тобой распинаюсь? — Добавил он обиды в мыслеголос, — лови данные.

Несколько минут Рогожин лежал на сене, закрыв глаза, и рассматривал ауру целителя.

— И какие выводы?

— Как я понимаю по результатам сканирования прохожих, нас с тобою, прочих на "Метрономе" и этого целителя, мы, маги, отличаемся от прочих людей, во-первых, цветом ауры, а во-вторых, М-оболочкой. То есть всего двумя параметрами. У простых людей, взять этого возницу или тебя, когда ты активировал карту Дмитрия, она серая, у нас — цветная, от чего зависит цвет, я не пока не понял. Но факт, что аура есть у всех. А вот М-оболочка есть лишь у нас. Конечно, может она есть и у простых людей, но очень плохо развита, но вот у нас ее можно определить даже детекторами вроде тех, что стоит на воротах… — Смолин остановился, задумавшись.

— Ну и какой вывод? — спросил заинтересованный Рогожин.

— Выводов, Витя, ровно два: первый — Марков был не прав, когда говорил, что энергоинформационная оболочка человека довольно простая, нам по этой теме еще пахать и пахать. Второй, поглобальнее: возможно, когда мы вернемся, нам удастся превратить Золеева в мага, и прицепить эту тварь к самому мощному Д-генератору, чтобы он сдох от мучений!

— Это все? — спросил Рогожин спустя пару минут, чувствуя гнев и негодование Александра.

— Нет, конечно, — фыркнул тот, — вообще, вернувшись домой, мы Золеева, разумеется, раком поставим, но, если моя теория верна, и нам удастся ее осуществить на практике, то мы сможем найти и обучить достаточное количество людей, чтобы решить все проблемы человечества. Это же такое открытие! У нас не будет проблем с болезнями, экологией, голодом. М-излучение, это практически неограниченный источник энергии!

— Саня, успокойся — ощутил Смолин холодный душ, — сперва надо вернуться, а потом уже строить планы. Ты, кстати, не забывай, что энергия требуется и нам, к тому же, проблем будет с этим, не оберешься. Не проще ли пока задуматься над тем, что ближе, а потом уже спасать мир. Кстати, по карте, что-то мне не нравится ее поведение. Посмотри.

— А что, самому слабо?

— Лениво, — ответил Рогожин, протягивая Смолину маскирующий прибор.

— Ага, так и скажи, что… Черт! Эти инженеришки не могли даже приличную аппаратуру с приличным ресурсом сделать!

— Говори яснее.

— Если яснее, то ее хватит еще на пару часов работы, максимум. И дело не в аккумуляторе, который любой из нас мог бы подзарядить. Она больна хронически и это не исправить!

— И что будем делать?

— Пока попользуемся, наверное, а там уж видно будет…

А телега неторопливо ползла по дороге. Местное светило, Аурум, подбиралось к зениту, и природа постепенно затихала. Как подсказывала память Квила, четвертый летний месяц подбирался к своему завершению, и крестьяне торопились со сбором урожая, что бы успеть посадить следующий, который должны были собрать в конце осени. Вообще, климат планеты был куда более мягким, чем земной, да и разница между разными временами года была куда меньше, хотя, естественно, лето и зима друг от друга отличались сильно. Эти отличия, а также более длинный год и позволяли аграрному хозяйству так процветать.

Занятые разговорами между собой, в основном по мыслеречи, и с возницей на ари, они не заметили, как мимо них начали появляться предместья Баргета. На многочисленных полях росли пшеница, рожь, лен, различные овощи, часто встречались фруктовые сады, пасеки, различные рабочие поселки. Зная, что вокруг города нет никого, кроме чаще всего нищих и голодных баронов, Смолин удивленно спросил возницу:

— Они, что, никого не боятся, так спокойно себя чувствуют? — имея в виду незащищенных крестьян в деревеньках и хуторах.

— А кого им бояться? — флегматично спросил возница, — до Диких земель далеко, всю нечисть раньше успевают прикончить. А бароны с Баргетом связываться не хотят, больно он силу большую набрал. В нем королевский наместник, который с Баргета налоги собирает, в нем гарнизон, в котором все больше местных, да на местных девках женато, в нем коронных магов несколько человек, в нем ополчение, в нем наемники, сила большая, если потребуется. Да и самим баронам Баргет нужен, все же, единственный порт, через него, считай, вся торговля с местными и идет. Так что, иногда бывает, что какой-нибудь дурак влезет да поля разорять начнет, да только его свои же и приводят потом к воротам со штрафом положенным. А наместник ему потом башку с плеч долой, и всего делов. А раньше частенько приходилось отбиваться от них. Это все тогдашний мэр Плеток, по слухам пират бывший, приструнил их. Однажды, как мне батя рассказывал, какой-то герцог со своей дружиной границу округа пересек и давай грабить да жечь. Потом городское ополчение собралось и по башкам им надавало, герцогский замок взяли, и по камешку разнесли. А всех, кого внутри нашли, и слуг, и женщин, и детишек мэр убить приказал, и их головы на колья надеть, чтобы, значит, остальным урок был. Ну, дружки этого герцога возмутились было, свое ополчение собрали. Да только не на того напали! Господин Плеток их всех разгромил, замки разрушил, а всю челядь кого казнить приказал, кого в рабство продал, а крестьянам волю объявил. Вот после этого и боятся все с Баргетом связываться.

Постепенно начинался посад. Как рассказывал им Бейл в своей таверне, в местном муниципалитете уже долго время шли споры, строить ли еще одну стену вокруг посада, или же по-прежнему рассчитывать на былую репутацию и войско. Пока купцы, не любящие неокупаемых затрат и живущие, в основном, в Старом городе, упорно отбивались от всех попыток тратиться на лишнюю, по их мнению, стену, но посад уже представлял собою довольно серьезную экономическую силу, именно в нем находилось большинство местных производств, поэтому "партия промышленников" регулярно возобновляла споры по этому поводу.

Телега подъехала к воротам и остановилось на площадке.

— Ну что, любезные, слазьте. Дальше в город на телеге ходу нет, пошлину больно большую платить надо, пешему еще ничего, с грузом которые тоже дешево, а вот пустым дорого, — посетовал он, впрочем, ничуть не жалея о высадке пассажиров.

Поблагодарив возницу, они слезли с телеги и прошли скучную процедуру входа в Старый город. При входе Рогожин, у которого хранились деньги, заплатил пустяковую, в общем, пошлину монеткой в пятьдесят лем. Магический контроль был немногим серьезнее. На этом КПП стоял молодой маг, который вложил им руку какой-то камень. После того, как тот оба раза окрасился в зеленый цвет, старший стражник дал им по бирке, и они благополучно вошли.

— Великолепно! — не смог сдержать чувств Смолин, — мы почти у цели! Осталось найти корабль, потом еще десять дней пути, и мы в Академии, а там дома! Прикольное путешествие, согласись, Витя?

Рогожин, улыбаясь, слушал веселый, ни к чему не обязывающий треп Смолина, но успевал при этом бдительно поглядывать по сторонам и следить за вещами.

Им требовалось найти некоего господина Патрака, еще одного знакомого целителя Фареса, отдать флакон с лекарственным снадобьем, и письмо, в котором он напоминает о невыплаченной задолженности по прошлой поставке, а также просит помочь двум достойным молодым людям найти корабль до Веролы. Жил этот господин неподалеку от порта, однако, пока они нашли его дом, прошло довольно много времени.

После нескольких уверенных ударов дверным кольцом, она открылась, и на пороге предстал благообразный старичок в цветастом халате. Переглянувшись, они еще раз вспомнили целителя Фареса и Рогожин, предварительно представившись Квилом, протянул Грегу Патраку флакон и письмо.

— Что же, молодые люди, просьба моего старого друга Фареса для меня священна, — сказал он, прочитав коротенькое письмецо, — тем более что он так помог мне в свое время. Вам очень повезло, на рассвете в Веролу отправляется корабль с грузом. Его капитан мой старый друг. Правда, они не берут пассажиров, но вы сможете на время рейса наняться в его команду. Приходите завтра утром за час до отлива, я проведу вас на судно и договорюсь с капитаном. Переночевать же вам порекомендую в портовой гостинице "Пьяная волна". Возможно, вам нужно что-то еще?

— Нет, благодарим тебя, господин Патрак.

— Что же, тогда не смею задерживать вас. Гостиница находится в трех улицах от моего дома, — дверь закрылась перед их носом.

— Еще раз спасибо… тебе… господин Патрак, — пробормотал Смолин. — Ну что, пошли?

Развернувшись, они направились к порту.

В обширной гавани стояло множество самых разных кораблей самых разных размеров и конструкций. Среди них встречались и галеры, и парусники, и огромные океанские лайнеры и утлые рыбацкие лодчонки. Ни Рогожин, ни Смолин не разбирались в деревянных кораблях, но в них определенно было свое очарование.

— Э-эх, — вздохнул Смолин, — вот бы и мне на таком пройтись, это тебе не пластиковый тральщик какой-нибудь!

— Пройдешься, завтра утром, — сказал ему Рогожин, — заодно вмиг от всего романтизма избавишься, вместе с содержимым желудка, — сострил он.

— Нифига, — обиделся он, — еще посмотрим, кого первым укачает.

— Только, чур, не жульничать, — добавил, посмеиваясь, Рогожин.

Они еще некоторое время понаблюдали за погрузкой длинного узкого черного корабля и отправились искать гостиницу.

На доске, украшающей гостиницу, как ни странно, была изображена действительно волна, но каким образом неведомый художник смог показать, что волна именно пьяная было загадкой не только для путников, но и для завсегдатаев находящейся на первом этаже таверны, и, по всей видимости, самого хозяина. Во всяком случае, тот могучий вал никак не выглядел жалким пьяницей. Сняв у хозяина двухместный номер, они поднялись в него и наконец-то, смогли растянуться на кроватях.

— Надо бы поесть, — озабоченно сказал Смолин, — а то у нас последние дни что-то уж больно насыщенные. Позавчера еще в "Метрономе" бузили, вчера марш-бросок устроили, сегодня тоже весь день на ногах, когда же отдых-то будет? — шутливо огорчился он. — Ну, пошли, спустимся.

— Пошли, — согласился он, — сумки только оставим.

Александр закинул их котомки, в которой с недавнего хранился камуфляж и вещмешки со всем содержимым в находящийся тут же потрепанный шкафчик и закрыл его, срастив створки дверей друг с другом. Спустившись по жутко скрипящей лестнице в общий зал, они подошли к стойке и заказали уже привычное тушеное мясо с овощами. Пройдя к свободному столику, Рогожин уселся спиной к стене, стремясь держать под контролем вход в гостиницу, лестницу и зал. Им осталось провести в Редзилле не больше суток, и ему совершенно не хотелось создавать лишних забот. Но было одно дело, которое ему было необходимо совершить тут, а именно, подобрать себе оружие, так как он не мог рассчитывать на дрянной топор и одноразовый арбалет. А потому, быстро покончив с едой и поднявшись наверх, он вытащил из шкафчика обмотанный в тряпки оружие, рассчитывая загнать их по дешевке, а взамен взять приличный нож или на худой конец, дубинку. Еще раз предупредив Смолина об осторожности, он покинул номер.

Глава 21

После ухода Виктора Смолин вытащил из шкафа и принялся перебирать свои трофеи. В преддверии качки все следовало уложить настолько плотно, насколько это возможно, чтобы потом не скорбеть о раздавленных или сломанных вещах. Аккуратно уложив кое-как свернутый камуфляж, он плотно увязал его в тючок и ремешками прикрепил его к вещмешку. На самый низ "сидора" отправился сухпай. Боеприпасы: кристаллы к "дробовику" и патроны к пистолет-пулемету, он собирался положить на самый, верх, чтобы в случае чего он быстро ими воспользоваться. В принципе, он понимал, что огнестрельное оружие ему уже незачем, как, впрочем, и магический "дробовик". Но отказаться от обладания такой красивой вещью!? Отказаться от оружия!? Это было превыше его сил. Разобрав и собрав пистолет-пулемет, он убедился, что он вполне готов к немедленному применению, после чего завернул его в прежнюю тряпку и ремешками прикрепил к вещмешку рядом с камуфляжем. "Дробовик", в чьем устройстве он начал разбираться, Смолин отложил пока в сторону, надеясь покумекать над принципами его работы немного позднее. Потом пришел черед главного богатства, семи крупных камней, кристаллов-аккумуляторов М-энергии, которые он получил при дележке еще в "Метрономе". Ссыпав их в отдельный мешочек, он убрал его в боковой кармашек, после чего бережно принялся укладывать прочее имущество, такое как бинокль, компас, фляжку-термос, и многие другие полезные мелочи, с которыми было бы жаль расставаться. Положив сверху пачки с патронами и обоймы с кристаллами, он связал вещмешок, и оставил его у кровати, намереваясь позже убрать все вместе.

Усевшись с ногами на кровать и положив "дробовик" на колени, Смолин начал исследовать его, поглаживая мягкими движениями, будто смахивая с грозного оружия невидимую пыль. И в первую очередь, его интересовало, как инженеры смогли создать устройство, оперирующее с М-излучением без участия М-оператора, как они смогли объединить магию и механику в одно целое? Он был целиком поглощен своим занятием, как неожиданно мутное, скверного качества стекло разлетелось от брошенного камня. Вслед за камнем на пол комнаты упал жутко чадящий сверток, из-за чего она мгновенно наполнилась удушливым дымом. Смолин выронил "дробовик" и рухнул на пол, задыхаясь в неудержимом кашле. Но самый неприятный сюрприз преподнес второй сверток, из которого отчетливо дыхнуло мощным Д-генератором. "Черт!", — запаниковал дезориентированный и сбитый с толку Смолин: "Золеев! Но как!? Как этот урод нашел нас аж в другом мире!?" Напряженность Д-поля стремительно падала, очевидно, группа захвата пользовалась версией Д-генератора на аккумуляторах, однако все еще отрезанный от М-поля, свежего воздуха и просто нормальной видимости Смолин мог лишь задыхаться на полу.

Спустя считанные мгновения после того, как разбилось оконное стекло, открывающаяся наружу дверь рухнула на пол комнаты, едва не придавив Смолина, и в комнату ввалилось трое громил в масках. Первый тут же саданул его кожаным сапогом в живот, отчего Смолин скрючился еще больше. Затем они принялись сноровисто, демонстрируя богатую практику связывать его, время от времени награждая профилактическими ударами. Вошедший последним человек невысокого роста с открытым дружелюбным лицом с любопытством рассматривал опутываемого Смолина, после чего надел на него ошейник из какого-то легкого, почти невесомого материала, неприятно холодящего кожу. Отдав громилам команду на каком-то незнакомом языке, он вытащил из-за пазухи длинные щипцы, ловко орудуя которыми, подхватил вещмешок, "дробовик" и бросил их на кровать. Один из громил, повинуясь, содрал покрывало и связал его углы. Закинув получившийся узел за спину, он подошел к окну, в котором уже исчезли двое со Смолиным и, ухватившись за веревку, продетую через вбитый в раму штырь с кольцом. Невысокий командир группы захвата подошел к окну, с легкостью выдернул штырь и бросил его вниз, где его смотал один из громил, после чего подобрал прогоревший сверток со "слезоточивым газом", разрядившийся негатор, и, оглядев комнату на предмет прочих возможных улик, покинул её, выйдя через снесенную дверь.

Грег Патрак, закрыв дверь за двумя деревенскими олухами, задумался. Письмо, написанное Фаресом, говорило, что он не забыл о давнем уговоре, и напоминало об обязательствах самого Грега. И Грег отнюдь не собирался забывать о них. Тем более что в порту готовился к выходу корабль, который мог бы забрать дополнительных пассажиров. Осталось лишь предупредить об этом командира этого самого корабля.

Получив записку, Кар-Ваан колебался недолго. Пусть рейс прошел удачно, и им следовало бы поторопиться домой. Но, с другой стороны, подобные предложения поступали не так часто, как хотелось бы, а потому и игнорировать его совсем не стоило. Тем более что потенциальные пассажиры сильно торопятся и, не приняв сейчас это предложение, он, хорошо себя зная, рисковал уже завтра начать раскаиваться в необдуманном поступке. Тем более что "Пенитель" практически готов к выходу и ждет лишь начала отлива. Кар-Ваан вышел на верхнюю палубу и, прищурившись, осмотрел гавань. Его глаза загорелись недобрым огоньком, и он приказал:

— Лер-Миира ко мне!

Когруз морской пехоты Лер-Миир очень ответственно относился к любому заданию, каким бы незначительным оно не казалось, а потому и на этот раз захват прошел без осечек. Рис, ловко орудуя баллистой, которую он по природной скромности и какому-то недоразумению называл арбалетом, закинул в комнату, где находился объект, горящий порошок берга и негатор, обычный набор при поимке неофитов. Первый не давал ему сосредоточиться на обороне, а второй сводил оборонительные возможности к нулю. После чего все дальнейшие действия заключались в активации "Мертвой сети", еще одного изобретения охотников за магами, не дающей жертве возможность использовать свою силу. Ну и, естественно, прихватить добычу и подчистить следы. Правда, добычу необходимо забирать со всеми мерами осторожности, мало ли, что умеет этот безобидный с виду, но очень странной формы жезл, от которого явно несет магией.

Рогожин бодро поднимался по лестнице в комнату, насвистывая несерьезный мотивчик. Единственное плохое, что с ним произошло, это окончательно вырубившаяся маскировка, из-за чего он одного настороженно шел по улице, внимательно осматривая прохожих на предмет цветной ауры, но, к его удивлению, лишь двое встреченных могли похвастаться белыми полосками потенциального мага. В основном же это были обычные люди, а потому он постепенно расслабился. А вот хороших новостей было куда больше. И самой важным для Рогожина было то, что ему удалось обменять свои ржавые железки на великолепнейший клинок, по форме напоминавший нож армейского спецназа. Он прекрасно понимал смысл потаенных смешков, которыми обменивался кузнец с подмастерьем, которым попался "лох", но, тем не менее, был полностью доволен обменом. Кроме того, он прикупил множеством мелочей, необходимых в пути и поэтому поднимался в отличном расположении духа. Поднявшись же, он наткнулся на куда менее приятную картину.

Выхватив нож из-за пазухи, он буквально переместился к вышибленной двери и встал на пороге, замерев от неожиданности. Картина нападения читалась с полувзгляда, а потому Рогожин, убедившись, что нападавшие торопились и не удосужились забрать еще и его мешок, слетел вниз и, схватив трактирщика, ласково, чуть ли не шепча, спросил его:

— Скажи, любезный, куда ушел постоялец, с которым я прибыл сюда? Возможно, он ушел не один, а с друзьями. А я очень не люблю, когда мои друзья покидают меня, не попрощавшись.

Сочетание приторно-ласкового тона со зловещим, не обещающем ничего хорошего выражением лица и тусклым блеском двадцатисантиметрового ножа было довольно впечатляющим, отчего трактирщик не стал долго отпираться и быстро объяснил. Хотя возможно, свою роль сыграло и то, что пришлых охотников за людьми не так жаловали, как своих, которые не скупились на комиссионные, и поэтому он просто не видел смысла в лишнем геройстве. Хотя конечно, нахал, осмелившийся угрожать уважаемому человеку, будет наказан. И возможно, очень скоро, они встретятся со своим дружком на одном невольничьем рынке. А может и не встретятся, это, в конце концов, не от имущества зависит…

Но Рогожин все равно опоздал — каххарский рейдер уже вышел из гавани.

Стремглав спустившись к порту, он увидел лишь то, как на вышедшем из порта длинном узком корабле распускались широкие паруса. Грациозный черный хищник выходил из-под защиты берега и набирал в них все больше и больше ветра, а потому ускорялся. Бывший спецназовец видел, что ни одно из ошвартованных суден не сможет догнать построенный специально для погонь или уходов от них корабль, даже если выйдет немедленно, безо всякой подготовки, а потому метания бессильны. Он лишь бессильно сжимал кулаки и молча смотрел вслед уходящему рейдеру. Лишь один раз он разжал зубы, чтобы произнести:

— Русские своих не бросают, — и в этом обещании была и надежда о скорой встрече, и предупреждение о грядущих неприятностях неведомым похитителям.

Этот парнишка, которого за два года, проведенные в подземелье, он видел гораздо меньше, чем за последние три дня, стал за это время дорог ему. Он не мог бросить соотечественника, попавшего в беду, а поэтому планы по возвращению домой немного откладывались. Рогожин осмотрелся, оценивая ситуацию, прикидывая, не привлек ли он излишнего внимания. По всему выходило, нет.

Но внимание на него, все же, обратили.

— Прошу прощения за беспокойство, достойный господин, могу ли я обратиться к тебе? — раздался за его спиной приятный, но немного дребезжащий голос.

— Чем могу помочь? — обернулся он, чтобы встретиться взглядом с низеньким человеком в потертом дорожном костюме. Морщины выдавали в нем немолодого человека, что подтверждалось длинными седыми волосами и умным, цепким взглядом холодных серых глаз.

— Я так понимаю, что тот корабль увозит кого-то из твоих хороших знакомых? — вежливо, с ноткой участия спросил незнакомец так же, в свою очередь, внимательно рассматривая Рогожина.

— А тебе какое до этого дела? — грубо спросил его Виктор, незаметно прикидывая, есть ли у старичка силовая поддержка, если вдруг ситуация примет вовсе нежелательный оборот.

— Конечно, мне нет никакого дела, — ничуть не обиделся на него незнакомец. — Это, в первую очередь, твое дело. Но, очевидно ты жил не у моря, раз не знаешь, что это, — кивнул он в сторону удалявшегося корабля, — военный корабль каххарского каганата, кто бы не считался его владельцем. Баргот же вольный город, и по-настоящему здесь правит сила, а не король. А Ариола слишком далеко, чтобы можно было рассчитывать на помощь кого-то из столицы. К тому же, те, кому надо, и так в курсе происходящего. Так что можешь не надеяться, что этого человека тебе помогут спасти.

— А как же король!? Куда он смотрит? — ничуть не наигранно воскликнул Рогожин. — Мы его поданные, он обязан защищать нас!

— Ты точно только шкуру сбросил, — горько усмехнулся старичок, — рынок рабов оценивается в несусветные суммы, и казна имеет с этого огромные налоги. А король не пойдет против казны. Для него потеря сотни-другой подданных ничто по сравнению с этими прибылями. К тому же рабы не только вывозятся, но и ввозятся в страну. Так что никто не станет создавать себе лишних проблем. А если их станешь создавать ты, то, скорее всего, сам окажешься на невольничьем рынке.

Рогожин замолчал. Конечно, для человека двадцатого века сама идея рабства, купли-продажи живых людей казалась чем-то гнусным и диким, но, разве это же самое, названное другим именем и имеющее немного другую форму, не встречается дома? Да и игнорирование желаний простых смертных тоже было очень знакомо.

— И что ты хочешь? — глухо спросил Рогожин у незнакомца.

— Глядя на тебя сейчас, я вспомнил себя почти полсотни лет, — устало вздохнул он в ответ. — Тогда мы жили в рыбацкой деревушке на одном из небольших островков Торкского архипелага. Мужчины отправились на очередной лов и я очень гордился тем, что ушел в море вместе с отцом. Я довел младшего братишку до слез, поддразнивая его тем, что он остается с женщинами на берегу. Больше я его никогда не увидел, Когда мы вернулись, нашей деревни уже не было. Тогда мы не узнали, кто это был, работорговцы или пираты, хотя их вполне могла угнать и королевская галера. Но я навсегда проклял законы, позволяющие такое и поэтому сейчас моя родина Санок.

У тебя есть шанс вернуть своего друга, — продолжил старик, — слабый, но есть. Санок достаточно могущественен, чтобы помочь своим гражданам вернуть своих родственников из рабства. Но Санок заступается лишь за своих. У тебя же есть возможность получить его гражданство. Более того, можешь стать даже дворянином. А это уже дает немалые возможности еще и лично тебе.

— Погоди, как это — дворянином? — спросил ошарашенный предложением Рогожин. — Я, простой крестьянин, и дворянином?

Старичок мягко улыбнулся и ответил:

— Да, у тебя достаточно способностей, чтобы поступить в магическую Академию города Эворена. Ее выпускники получают личное дворянство и право занимать государственные должности второй ступени. Если же ты станешь мастером магии, то получишь право передать свой титул по наследству и сможешь подняться на первую ступень.

Рогожин вспомнил о вышедшем из строя маскирующем приборе и молча кивнул, поняв, что потенциал у него действительно есть.

— Я согласен, — сказал он.

Следующим же утром, во время отлива торговое судно "Зефир" вышло из гавани, унося на своем борту Виктора Рогожина, превратившегося в Квила Берка. Он провел свою последнюю ночь на этом берегу в торговом представительстве королевства Санок, забрав из уже оплаченной гостиницы свои вещи и расстался с Редуарием Зевекром достаточно тепло, получив от него кое-какие советы и поблагодарив его за помощь. Он не знал, что вечером этого же дня "торговый представитель" Зевекр получил от своего руководителя новые, но уже опоздавшие инструкции, согласно которым ему требовалось приложить все усилия, дабы разыскать группу из двух человек, чье поведение и знания отличаются от общепринятого. В послании этого не указывалось, но по его тону старый Зевекр, чьей основной задачей являлся поиск молодых магов и их вербовка в Эворенскую Академию, понял, что за этими инструкциями стоит лично ректор академии и, по совместительству, канцлер архимаг Вэртеч ум Норг.

Глава 22

Когда к Смолину вернулась способность здраво рассуждать, он понял, что находится на корабле. Знакомое покачивание успокаивало и мобилизовывало, хотя и навевало не самые приятные воспоминания: "Черт, а я уже и думать забыл о море", — скривил он губы в беззвучной усмешке. Попробовав просканировать окружающее пространство, Александр ощутил ненавистную пустоту. Мгновенное воспоминание о захвате, Д-генераторе, Золееве парализовало его, и он застонал от осознания грядущих неприятностей. "Ну, это мы еще посмотрим, у кого неприятности крупнее будут", — со злостью подумал он и принялся исследовать состояние, в котором оказался. Аккуратно, но плотно спеленатый, он не мог не то, что пошевелить руками или ногами, а даже сдвинуться с места. Находился он, очевидно, в трюме, лежал на сухой и чистой пайолине вместе с ящиками и тюками, и никаких выступающих железяк и прочих остро-режущих предметов поблизости не наблюдалось, к его глубокому сожалению. "Да уж, это вам не машинное отделение БЧ-пять, там бы я в два счета освободился, правда, извазюкался бы намного быстрее", — с долью ностальгии подумал он. А предмет, который создавал Д-поле, был накинут на шею и заправлен под рубашку, поэтому освободиться от него, минуя веревку, никак не получалось.

Через щели в верхней палубе пробивался свет, который и давал освещение, а также некоторую информацию.

Не обратив сперва на это факт внимания, но позже осознав, что именно означает свет на улице, он понял, что находится в плавании уже довольно долго, ни на секунду не веря, что парусники могут ходить со скоростью самолета.

Кроме того, с палубы не доносилось никакой суеты, громкой разноголосицы, что создало дополнительную уверенность, что он на военном или корабле поддержки.

"Интересно, а как они собираются меня в гальюн водить? Или кормить? Или им пофигу до моей чистоты и желудка?"

В том, что рано или поздно его покормят, он не сомневался, так как если бы хотели убить голодной смертью, то грохнули бы прямо в гостинице, чтобы не тратить время, пока он сдохнет от голода. А вот вопрос с туалетом его волновал весьма сильно. Он старательно отгонял от себя мысли о работорговцах своего мира, которым было наплевать на гигиену и надеялся, что его скоро проведают. В том, что группа захвата ошиблась, он иллюзий не питал: способ, которым его захватывали, действия группы явно говорили, что они хорошо представляют, кого берут. Тут через настил палубы донесся резкий окрик, и Смолин остановился, поглощенный внезапным воспоминанием, не дававшем ему покоя. Он еще раз попытался нащупать Д-генератор и замер, обнаружив

заметные отличия от метрономовских. "Оп-па, а ведь это походу не Золеев, а местные шустрики. Вот ведь засада-то! Где-то все же попалились! И Витька похоже тоже забрали и везут отдельно, уроды!".

На этом его размышления остановились, прерванные ярким светом, ударившем откуда-то рядом, попутно Смолин отметил, что никакого скрипа не было, а значит, за петлями следят. Следом послышался звук шагов по лестнице и скоро перед лежащим кульком Смолиным встал высокий смуглый мужчина, рассматривающий его.

Одет он был довольно просто, в белую рубашку с вырезом на груди, черные штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги. А вот сабля на поясе никак не сочеталась с земным двадцатым веком и Золеевым, что с одной стороны, вдохнуло в Смолина надежду договориться, а с другой, уныние, так как несмотря на то, что эти люди не имели к "Метроному" отношения, его все равно взяли. С несколько изменившимся состоянием Александр продолжил рассматривать спустившегося. Смуглость и легкая горбинка на носу делали его немного похожим на "лицо кавказской национальности", но длинные прямые волосы, собранные на затылке в пучок и вполне европейское, хоть и немного узкое лицо напомнили ему об испанских конкистадорах.

— Y bien, que ti por el pene del perro? — произнес мужчина какую-то фразу со скучающим выражением лица. Не дождавшись ответа, он прокричал:

— Responde, el mono terrestre! — и несколько раз пнул Смолина. "Ох, тварь!", — скрючился он, насколько возможно, не понимая, зачем нужно было сразу бить, если пленник вовсе не упирается, а готов сотрудничать со следствием, просто мешает языковой барьер: "и какая зараза писала о мягких сапогах из кожи!? Не хуже кирзачей жахают!".

После чего мгновенно успокоившись, смуглый с сильным акцентом спросил:

— Ты такой кто?

— Квил, — ответил Смолин, офигевая от конструкции вопроса и догадываясь, что собеседник просто переводит свои слова, не заботясь о правильном построении предложений еще и в чужом языке.

— El tonto, мне не важно как твое имя! Что ты умеешь??

Смолин окончательно растерялся. Мало что он с трудом может понять, что от него хочет этот странный похититель, так ведь он еще и не задумывался ни разу, что же отвечать на такой, в сущности, простой вопрос. Он даже не предполагал подобной беседы, и у него не было никаких набросков, как же врать в таком случае. Он даже не знал, какие из его умений могут быть востребованы в этом мире. Знания — да, еще куда ни шло, хотя могли они пригодиться лишь в том случае, если не заменяются магией. Но вот умения… С умениями были проблемы.

— Могу кирпичи класть, за деревьями ухаживать… — начал перечислять он то, что присутствовало в этом мире и чем он реально мог заниматься, но был грубо прерван очередным пинком на этот раз в лицо.

— Решил посмеяться, да? Под дурака играешь, да? Ну, хорошо, мы посмотрим, как ты притворишься на рынке рабов в Сахр'нане! — гневно крикнул он, развернулся и ушел, не став, однако пинать дальше, видимо, не хотел портить внешний вид товара.

— Хочешь меня продать? — в пустоту произнес Смолин. — Да заколебешься!

Через несколько минут в трюм спустилось двое: дюжий матрос и невысокий, смутно знакомый человек.

— Хочешь в туалет? — практически без акцента, правильно строя фразы, спросил невысокий.

Александр, смутившись, молча кивнул головой.

— Он принесет тебе судно, сделаешь свои дела.

— А развязывать и спускать мне штаны он тоже будет? — как можно язвительнее спросил Александр.

— И штаны он спустит, или снизу ты не мужчина? — невозмутимо спросил невысокий

Смолин заткнулся, а тот продолжил:

— Он провинился и получил соответствующее наказание. Впрочем, могу тебя утешить, если ты рассчитывал убежать таким простым способом, то зря. Чтобы снять негатор, тебе понадобиться куда больше, чем две руки. К тому же, тебе не повезло, что тебя поймал я. Ведь от Лер-Миира еще никто не уходил, ни тогда он, когда он встал на след, ни после. К тому же, то, что ты разозлил Кера, отказавшись отвечать, да еще и напомнив ему о том, что он, в отличие от нас с тобой, не имеет никаких способностей, говорит, что ты полный неудачник. Уж он-то постарается, чтобы ты попал к такому ай'нусу, у которого ю'нусы дохнут быстрее, чем на алмазных копях.

— Но я не знал, что ему отвечать! — воскликнул он в ответ.

— Еще одна причина, по которой тебе не жить, — так же невозмутимо ответил невысокий, — хороший раб обязан угадывать пожелание своего господина еще до того, как оно пришло ему в голову. А плохие рабы у хорошего хозяина долго не задерживаются.

Тем временем матрос помог Смолину с туалетом и унес большой горшок и вернулся с миской и кувшином. После он усадил его на пайолу, прислонив спиной к борту, и так же молча поставил на его ноги принесенную миску с каким-то варевом.

— Ешь, только быстро.

Смолин торопясь, почти не жуя и не чувствуя вкуса, проглотил еще теплое содержимое, очень похожее на тушеную капусту с мясом.

Очистив миску, он вопросительно посмотрел на невысокого. Он уже понял, да и память подсказала, что это и есть Лер-Миир, руководитель группы захваты, а Кер-Вааном был тот смуглый чудак с буквы "М", первым спустившийся в трюм и который обещал ему немереные неприятности. Раскидываться угрозами он не стал, да и демонстративно вглядываться в лицо тоже не было нужды, Смолин и так достаточно хорошо запомнил обоих, пообещав про себя позже сторицей отплатить им.

Дни в трюме потянулись своим чередом. Три раза в сутки к нему спускался матрос, непременно вместе с Лер-Мииром или вторым магом "Пенителя", который ни разу не проронил ни слова, лишь презрительно, но вместе с тем настороженно наблюдая за каждым движением Смолина. Из бесед с Лер-Мииром Смолин узнал, что Кер-Ваан, принадлежит к богатому и знатному роду, но не имеет магического дара, а потому не имеет ни малейшего шанса занять какой-либо значимый пост, и что лишь протекция влиятельных родственников и собственные очень недюжинные способности помогли ему занять пост командира рейдера в государстве, чей флот был визитной карточкой. Из-за этого он очень болезненно относился к любым намекам о его неполноценности, и поэтому Смолину жутко повезло, что он тут же не оказался за бортом с негатором. Спасло его только то, что Каххар в последнее время остро нуждался в ю'нусах и поэтому они ценились довольно высокого. Это было связано с возможностью использовать их как генераторы и аккумуляторы магической энергии, и Смолин содрогнулся, услышав это объяснение. Но это касалось более-менее обученных магов, резерв которых был довольно значителен, чтобы его можно было использовать в крупных экспериментах. Необученные же маги, как ни странно, ценились еще выше. Выяснилось, что работа с мощными энергетическими потоками довольно опасна, так как вышедший из-под контроля поток энергии способен сильно повредить и даже полностью разрушить М-оболочку мага или просто убить и что раньше несчастные случаи были не просто нередкими, они были нормой. Но каххарские маги научились оперировать подобными потоками, используя своего рода фильтр: слабого неопытного мага, чья несформировавшейся М-оболочка еще не имела четкой структуры и потому была очень податливой. Это позволяло опытному магу пропускать потоки не через себя, но сохранять контроль над процессом. Конечно, для ю'нуса это не проходило бесследно и мало кто выживал после десятка крупных экспериментов. Именно поэтому поисковые сети, в которые входили люди, подобные Минолу и Патраку, широко раскинулись в нейтральных территориях, неподконтрольных крупным государствам. В территориях, подобных Редзиллу, действовали эмиссары и прочих магических школ. В них искали учеников и академики Эворена, и профессоры Ариолы, и Жнецы Альвареса, и прочие, мнящие себя великими державами. Да и Каххар не каждого выходца из нейтральных территорий обращал в рабство. Нередко его башни вполне гостеприимно принимали их в качестве полноправных учеников. Случай же со Смолиным вполне относился к форс-мажору, когда сообщение резидента пришло за считанные часы до выхода в море, а потому времени долго окучивать объект не было. Но и тогда у него вполне были шансы избежать рабства и скорой смерти, если бы он случайно не наступил на больную мозоль Кер-Ваана.

Это и еще многое другое Смолин узнавал в промежутках между долгим и упорным трудом по вскрытию негатора, как местные называли Д-генератор. Он немедленно ощутил разницу между по большей частью теорией "Метронома" и практикой Гирума. Созданные с использованием новейших технологий и после сложнейших расчетов Д-генераторы Земли все же имели один серьезнейший недостаток: недостаток знаний о происходящих процессах и давили в основном грубой силой. Охотники же Гирума за столетия не только охоты на неофитов, но и борьбы с сильными магами, разработали и отточили поистине выдающиеся инструменты сдерживания. Негаторы почти не влияли на самочувствие мага, имели довольно слабое постороннее воздействие, но практически полностью отсекали пленника от М-поля. И кардинальным отличием от земных Д-генераторов было то, что негаторы имели аналоговую, непрерывную природу, а не цифровую, дискретную и не имели резких перепадов блокируемых значений, и поэтому в целом были куда эффективнее. Смолин впервые пожалел, что его сил недостаточно по сравнению с силами того же Рогожина или прочих, оставшихся на Земле, он впервые оценил превосходство грубой силы над точностью и филигранностью мелких действий. Еще одно отличие заключалось в том, что земные генераторы подавляли саму М-оболочку, а гирумские негаторы давили каналы управления ею, оставляя саму оболочку. Очевидно, именно это отсечение внутреннего управления и позволяло им использовать неопытных магов в качестве фильтра, подключать внешнее питание и каналы управления. Но было у Смолина и серьезное преимущество, а именно привычка к использованию весьма малых количеств энергии. По сути, ему требовалось лишь увеличить пропускную способность управляющих каналов, чтобы он смог по ним отдавать внятные команды управления. И именно эта малость отнимала все его силы.

Глава 23

Развязка наступила неожиданно, когда поход корабля подходил к концу.

После того, как прошла неделя непрерывных, но безуспешных попыток подобрать ключик к негатору, Смолин начал использовать брутфорс в самой примитивной форме. Он просто давил на него, пытаясь вернуть себе управление М-оболочкой и каждый вечер проваливался в бесчувственный сон без сновидений. К счастью, наблюдающие за ним корабельные маги связывали его вялость и неразговорчивость с плохим настроением и не особо удивлялись, прекрасно зная о нелегкой доле ю'нусов в Каххаре. На самом же деле у него просто не хватало сил даже на попытки просто поддержать разговор с Лер-Мииром, ведь весь резерв силы остался там, "снаружи", за негатором, тратил же он то немногое, что давала ему аура. Но никаких подвижек не было, до тех пор как в одну действительно прекрасную ночь он не проснулся удивительно свежим и бодрым. Смолин чувствовал в себе гигантский прилив сил и замер, потрясенный осознанием свободы от негатора. Нет, сам артефакт никуда не делся, и продолжал немного сдавливать каналы управления, но помеха как таковая исчезла! Смолин аккуратно потянулся к негатору и осмотрел его.

— Офигеть, — прошептал он неверяще. Теперь польза брутфорса была очевидна: артефакт, рассчитанный на сдерживание слабых магов, которым считался Смолин, и вынужденный противостоять чрезмерно сильному для него напору, просто израсходовал свой ресурс и не представлял уже никакой опасности. Улыбнувшись, Александр потянулся было снять веревки, но остановился. Он вернул себе свои силы и получил весьма серьезный козырь, так что теперь следовало бы не торопиться с его раскрытием, а хорошо подумать над дальнейшими действиями.

Естественно, что пора брать события под свой контроль. Только вот контроль бывает двух видов, тайный и явный. Раскрываться можно, если знать куда идти и что делать, а вот с этим были проблемы. Смолин не знал, кто и куда везет Рогожина, если его вообще схватили. Если же нет, то следовало вернуться обратно, но, успев неплохо изучить капитана, он знал, что искать его в Баргете бессмысленно. Скорее всего, он либо заляжет на дно, либо, что выглядело куда вероятнее, помчится искать Смолина. В таком случае, он непременно выяснит, что начинать поиски следует с Каххара и, таким образом, нужда немедленно разносить все в пух и прах отпадала, так как "Пенитель" и так вез Смолина туда, куда нужно. Нагнетание же обстановки путем смены власти никак не приближало его к цели, напротив, создавало дополнительные сложности по прохождению таможни и погранконтроля. Повеселевший Александр представил себе картину, в которой хмурый таможенник проверяет на него накладные, осматривает печати и пломбы и тихонько хихикнул. Мысли, что на пути диверсанта могут возникнуть и серьезные проблемы, он старался отогнать. К тому же, бросаться в неизвестность очертя голову, было верхом глупости в любом случае, а потому спешить с восстанием он не стал. Напротив, тщательно осмотрев негатор и изучив его конструкцию, он убедился, что тот никак не влиял на его М-оболочку, а потому и принимать какие-то особые меры нужды не было. Смолин лишь обновил защиту ауры и М-оболочки, чтобы соответствовать заявленному уровню. Та легкость, с которой они прошли Ворток и Баргет убедила его, что местные правоохранительные органы явно не способны эффективно противодействовать земному магу. Единственная реальная опасность исходила от охотников и более сильных магов, что и показало его легкая поимка. В мыслях он не раз возвращался к тому позорному вечеру, и он уже понял причины столь эффективных действий проивника. Его победила стандартная тактика, по которой маг одновременно оказывался атакован и Д-полем, и слезоточивым газом. Выключение из связки любого элемента сводило их шансы практически к нулю. Без газа сосредоточиться на негаторе намного проще, а без негатора газ бы просто не подействовал. Он уже разработал простейший автоматический фильтр, при активации пропускавший лишь молекулы кислорода и азота, рассудив, что во время боя на запахи будет, в общем-то, плевать. Единственной проблемой оказывался негатор, а точнее, его обнаружение. Но и тут у него были определенные задумки, которые заключались в постоянном наблюдении за состоянием окружающего М-поля и подаче сигнала тревоги при появлении на горизонте или активации негатора, как тут называли генератор Д-поля. Тем более, что негаторы были эффективны лишь против слабых магов, а сильных ловили лишь с помощью магов-наемников соизмеримых сил, и, если бы не внезапность нападения, то Смолин вполне мог бы отбиться.

Внезапно ему пришла в голову идея, осуществление которой все же требовало немедленного освобождения. Обкатав ее, он вздохнул и принялся разбираться с веревками, и самым сложным было аккуратно распутаться и запомнить все узлы. Связывали его довольно качественно, узлы были хитрыми, и освобождение заняло довольно много времени, почти десять минут. Дополнительную сложность создавало нежелание Смолина сильно следить, ему не хотелось потом развеивать лишние подозрения магов. Наконец разобравшись с путами, он с наслаждением выпрямился, расправил плечи и с удовольствием сделал несколько простых упражнений. Разобравшись с собственным самочувствием, он аккуратно, на цыпочках начал подниматься по трапу. Как и ожидалось, люк был закрыт простой задвижкой, а потому сняв ее при помощи магии, он оказался на свободе. На секунду ему захотелось плюнуть на все, уничтожить команду, провести разъяснительную беседу с его похитителями и уйти в свободное плавание, но понимая, что без информации, которую он может найти лишь в закрытых источниках, ему не светит выбраться из этого мира, а Керр-Ваан и так собирается "свести" его с магом, он подавил в себе это искушение и отправился на поиски добычи.

Подходящей жертвой ему показался вахтенный на юте. Конечно, он был не один, а устраивать крупномасштабные "несчастные случаи" Смолин отнюдь не намеревался, то ему требовалось лишь терпеливо дожидаться окончания вахты, что он и делал долгие два часа в укромном уголке. Касательно того, что пропажу пленника могут обнаружить, он не беспокоился. "В конце концов, они не разу не проверяли меня ночью, с чего им спускаться именно сегодня. К тому же, на крайний случай у меня всегда есть ход конем по голове". Наконец вахтенных на юте стало шестеро, к ним присоединился вахтенный офицер и Смолину по настоящему зауважал этих моряков, которые несли службу без дураков даже в собственных территориальных водах. Ему стало немного жаль, что одному из них элементарно неповезло, но с недавних пор он заметил, что как-то безразлично относится ко многим вещам, принимая решения больше рассудком, чем эмоциями. Привлечь внимание выбранного матроса оказалось довольно просто, небольшая манипуляция волнами и происходит подавление центральной нервной системы.

Матрос замер, и, после того, как его товарищи спустились в кубрик, начал неуверенное движение к Смолину. Подойдя к нему, он остановился, оперевшись о планширь и, постояв немного, принялся перелезать через него. И только повиснув на руках, он, наконец, смог увидеть, как из тени к нему подошел их пленник.

Смолин посмотрел в глаза пленнику, в которых плескался ужас и, тихо прошептав: "Извини", начал вытягивать из него знания. После случая с Квилом, он внес в формулу-заклинание считывания данных небольшие изменения, а потому не потерял сознания, и не выпустил контроля над телом Вер-Таала до самого конца. И лишь вытащив из его памяти все, до чего смог добраться, он разжал ему пальцы.

Утро принесло ему кучу превосходных новостей. И самым главным было то, что, спустился не неразговорчивый маг, а Лер-Миир, который и сообщил, что на горизонте показалась земля, и что очень скоро Квил обретет себе нового хозяина, а вместе с ним и смерть. Все это время Рогожин молча ел и ощущал, как его цепко ощупывает М-волна Лера, высматривающая малейшие признаки отклонений. Но все выглядело нормальным, и Смолин, втихую изучавший самого Лер-Миира, почувствовал, что маг-охотник расслабился. Все внутри него запело, но, стараясь не выпадать из образа сломленной и запуганной жертвы, он слабым голосом спросил:

— А господин не может сам купить меня? Неужели он недостаточно могуч, чтобы владеть ю'нусом?

Лер-Миир удивленно посмотрел на впервые задавшего вопрос раба, и Смолин ощутил, как его принялось исследовать полноценное заклинание. Он напрягся, готовый немедленно нанести удар, но продолжал смотреть на мага печальными глазами, полными тоски, страха и слез. Не обнаружив ничего подозрительного, Лер-Миир неохотно ответил:

— Нет, такой ю'нус, как ты стоит довольно дорого. Таких покупают сильные маги или чиновники кагана.

— А насколько сильнее нужно стать господину, чтобы ему мог понадобиться ю'нус? — продолжал упорствовать Смолин, уже нагло рассматривая фиолетово-синюю ауру Лера. Сам он оценивал его довольно низко, максимум на троечку по шкале Перстова, и если бы пресловутые "жестокие садисты" были бы лишь немного сильнее Лера, то ему пришлось бы серьезно пересматривать свои планы. К счастью, охотник не разочаровал жертву, со вздохом ответив:

— Намного сильнее, ю'нусы требуются не каждому магу шестой ступени, а у меня лишь третья…

Тем временем Смолин доел завтрак, и Лер-Миир, развернувшись, ушел к лестнице и поднялся наверх, не заметив, как к его ауре подцепилось небольшое "дополнение".

Вскоре на корабле сыграли аврал. Разумеется, сигналы ВМФ Каххара и России отличались друг от друга как по форме, так и по инструменту исполнения, но деловитая суета, мгновенно превратившая корабль в разворошенное гнездо была до отвращения знакома. Сахр'нан, бывший и крупнейшим торговым портом на востоке Каххара, и главной базой его военно-морского флота, был хорошо защищен. Более того, именно естественная защита и дала ему в свое время огромное преимущество, когда первые каганы Каххара обратили свой взор со степного моря травы на Южное море. Сперва неуклюжие каперы гибли в негостеприимных водах один за другим, но один из пятерых выживал, приобретя опыт, который передавался десятерым, шедшими за ними. Со временем, длинные черные каххарские рейдеры снискали свою вполне заслуженную славу и в водах Торкса, и среди ледяных глыб Кригсмара, и в бушующих водах Горячего залива, а морские наездников стали ценить и уважать ничуть не меньше степных.

Поэтому рейдер довольно быстро ошвартовался у причала. Началась обычная суматоха, связанная с возвращением корабля домой, а Кер-Ваан, оставив вместо себя помощника и забрав с собою Лер-Миира с матросом, пошел "сдавать" Смолина.

Сахр'нан его не впечатлил. После рассказов Лер-Миира он рассчитывал увидеть что-то вроде мегаполиса, но никак не вполне обыденные трех-четырех этажные домишки, на первом этаже которых обычно располагалась лавка или мастерская, а на прочих комнаты. Единственное, что он оценил по достоинству, это дорога. Присмотревшись, он понял, что она представляет собою оплавленный камень, в поверхность которого вплавили мелкую каменную крошку. Получившееся покрытие было удивительно прочным, но не скользким, обеспечивая нормальное движение.

Людей на улице было не очень много. Единственными зданиями, которые сильно выделялись на общем фоне, были несколько высоких башен, соперничающих друг с другом как по высоте, так и по красоте. Именно в таких башнях, как понял Смолин, и обитали местные маги и их ученики, и очень скоро ему предстояло оказаться в одной из них, а потому он с трудом сдерживал себя, что бы не торопиться на рынок. "Какой кошмар — я продаю себя за деньги! — иронизировал по поводу ситуации Смолин — да еще и деньги в чужие руки уйдут!".

Внезапно его охватило какое-то тревожно-щемящее чувство. Он испытывал одновременно восторг, радость от встречи со старым знакомым, огромный прилив сил, возбуждение… и сладковато-пряное чувство опасности и скрытых угрозы и предупреждения. И Александр точно знал, что это чувство посещает его не впервые. Он даже замедлил шаг, пытаясь понять, что является источником этого ощущения и одновременно вспомнить, когда же оно все-таки посетило его впервые. Но ничего необычного в округе не наблюдалось. Они как раз проходили мимо мясных лавок, и Смолин вспомнил, он с самого утра ничего не ел. О том же самом вспомнил и его желудок, громким бурчанием

выразив свое неудовольствие.

— Ты послушай, Лер, этот недоумок еще думает о еде! — громко расхохотался Кер-Ваан. — Ничего, скоро мы придем, и тебя накормят до отвала, — по прежнему на кахр'аане посулил он Смолину.

Обещанное "скоро" наступило в самом деле быстро, очевидно, городские власти целенаправленно разместили все "мясо" в одном месте: и невольничий рынок, и многочисленные загоны для животных всех видов и пород, и скотобойни, и мясные ряды…

Сам рынок рабов поражал воображение Смолина. Зная о подобных вещах больше из учебников по истории да приключенческих романов, он не мог представить, как на самом деле выглядит один из основных элементов индустрии по продаже человека.

Трехметровые кирпичные стены с торчащими из нее штырями образовывали квадрат со сторонами длиной почти километр, на котором располагались длинные ряды бараков, высокие площадки-подиумы, небольшие конторки, часто примыкавшие к баракам, и больше напоминавшие обычные ларьки. К стенам примыкали казармы, в которых обитала стража рынка и охрана рабских караванов, и через каждые сто метров башни со стрелками. Смолин прикинул, что даже если на каждого раба приходится метров по десять пространства, то одномоментно на рынке может находиться до сотни тысяч одних только рабов. А ведь еще тут же была и охрана, и многие торговцы, и их помощники! "Да уж, родной городишко с этим не сравнится", — невольно поежился Смолин. И над всем этим довольно ограниченным пространством витал запах страха, боли, ненависти, отчаяния и еще целый букет прочих ощущений.

Кер-Ваан повел пленника по ему одному знакомому маршруту. Рынок, в отличие от прочих улиц города выглядел куда как оживленнее. По его широким проходам-улицам постоянно проходили покупатели, продавцы, их слуги и помощники, патрули, торговцы едой, карманники, в общем, все, кто имел хоть какое-то отношение к торговле живым товаром и его обеспечению.

Группа вошла в один из многих "ларьков"-конторок, где их уже ждали. Невысокий, полноватый мужчина в излишне вычурно и вызывающе, по мнению Александра, украшенной одежде, с нетерпением подскочил к Кер-Ваану и начал почтительно, но довольно твердо выговаривать ему за опоздание, как с трудом понял Смолин, приплетая фразы, смысл которых заключался в сакраментальном "Точность — вежливость королей". Очевидно, он опасался связываться с командиром рейдера, но и не особо жаловал его. В частности это выражалось в наличии двух дюжих охранников в легких доспехах, призванных защитить в небольшой потасовке, но не в бою.

Внезапно Смолин ощутил, как неподалеку появился мощный источник М-излучения, и очень скоро в комнату вошел высокий, крепкий старик в расшитом плаще. Довольно приятное лицо портило несколько отстраненное, чуть презрительное выражение. Это от него отчетливо дыхнуло магией, и Смолин напрягся. Кер-Ваан, Лер-Миир, работорговец и его охрана взволнованно выпрямились и склонились в почтительном поклоне, а старик, ничуть не обращая на них внимания, медленно обвел комнату глазами, безразлично скользнув по людям. Внезапно он упер свой взгляд на Смолина и прошипел:

— Идиоты!

Поняв, что дальше маскироваться нет смысла, Смолин ударил.

Глава 24

Аэс-Шаер шел по улице, привычно обдумывая планы на ближайшие дни. Прохожие, едва завидев плащ гроссмейстера, расшитый символами Ложи, спешили уступить ему дорогу и лишь немногие смели оборачиваться ему вслед. Вообще, маги подобного уровня обычно жили в шикарных особняках в столице, владели обширными владениями близ нее, проходили во дворец кагана без предварительной записи за полгода вперед, а то и вовсе без записи, и уж конечно, не ходили по своим делам пешком, как простые смертные. Они вообще не ходили по мелким делам сами, отправляя многочисленных слуг. Но еще реже им указывали, как нужно себя вести и обращали внимание на мелкие причуды, так было полезнее для здоровья. Поэтому-то один из крупнейших магов Каххара, собрав вещички и немногих учеников и помощников, переселился в Сахр'нан и не брезговал пройтись по улочкам, заглянуть в лавки, в многочисленные мастерские, сделать пару заказов. В башнях шепотком проносились слухи, что старый Шаер начал потихоньку сходить с ума и впадать в детство, что он начал забывать, что он маг и многое другое. Впрочем, у всех сплетников хватало ума не говорить слишком громко. Все знали, что молодость Аэс-Шаера прошла среди Псов, все знали, что бывших боевых магов не бывает, и все знали, что старик по-прежнему не расстается с боевым поясом, на котором крепилось множество артефактов, предназначенных для защиты и нападения.

Реальная же причина, по которой заслуженный маг, практически сразу после подтверждения звания гроссмейстера оказался пусть и не в самом мелком и незначительном городе Каххара, а во втором по величине и крупнейшем порту, была обеспокоенность некоторых членов Конвента растущим влиянием эворенской Академии, хотя и формулировалась как: "некоторые разногласия в подходах к процессу подготовки магов в частности, и постановке задач Конвента в целом". Говоря же проще, то Конвент отнюдь не отличался единством и Аэс-Шаер, прожив довольно бурную и насыщенную знаниями молодость, со скептицизмом смотрел в будущее Каххара и не раз в приватных беседах критиковал Конвент за неверный, на его взгляд, подход к обучению неофитов и направление этого обучения. "Ведь, в сущности, — говорил он своим ближайшим друзьям, — даже со Жнецами у нас отличия больше в подходах. Хотя, по сути, наше отношение к ю'нусам мало чем отличается от их отношения к своим жертвам. Реальную угрозу уже давно представляет Эворен, а они до сих пор цепляются к Альваресу. Эворен уже давно куда шире смотрит на вещи, разрешая многое из того, что раньше считали запретным, а мы до сих пор топчемся на одном месте, пользуясь древними методами".

Бывший боевой маг не раз встречался и с теми, и с другими в жестоких поединках и знал, о чем говорил. Знал он и то, что за последние пятьсот-шестьсот лет в эворенской Академии открылось множество новых групп, из которых сформировано несколько факультетов, что помимо Академии открылось несколько школ поменьше, что за счет приема студентов из числа простолюдин и предоставления им некоторых привилегий, число магов сильно возросло. Разумеется, их возможности были весьма и весьма посредственными, но за счет гигантского сита, через которое просеивался песок, им удавалось вылавливать камешки покрупнее куда чаще, чем это происходило в каххарских башнях. Да и та выходящая из стен школ мелочь, несомненно, помогала и более сильным коллегам, которые не отвлекались на маловажные делами, вроде помощи в сельском хозяйстве или медицине, а занимались действительно важными исследованиями.

Потому-то Аэс-Шаер не просто демонстративно плюнул на Конвент и отправился заниматься своими делами, а тщательно изучал опыт потенциального противника и готовил магов, способных успешно учить сразу многих учеников. И вот тут-то он столкнулся с огромной проблемой. Ни он, ни его друзья из Конвента и из Большого Совета Мастеров просто не имели такого количества способных учеников, а потому им приходилось покупать ю'нусов, которым предоставлялся шанс выжить. Естественно, что непригодные уходили по своему прямому назначению, но из десятка купленных рабов двое, а то и трое оказывались достаточно способными, что бы жить дальше. Естественно, что после того, как они попали в башню, их больше никто никогда не видел, что и создало ему довольно мрачную славу, которую поддерживали его коллеги, делясь с ним результатами своих реальных исследований.

Аэс вошел в огороженный стенами рынок и погрузился в царство мрака и отчаяния. Рабы, во множестве продававшиеся и перепродававшиеся в этом месте, создавали непередаваемую атмосферу эмоций, которую чувствовал любой более или менее сильный маг. Он шел к торговцу, который обычно поставлял ему ю'нусов, как какая-то странность, еле уловимая неправильность заставила его остановиться. Он остановился и осмотрелся, стремясь понять, что же вокруг было неправильным, после чего сделал шаг в сторону. Насторожившее его чувство ослабло, и он тут же вернулся. После того, как он сделал шаг в другую сторону, это ощущение возросло. Он никак не мог понять, что напрягло его внимание и именно это, эта непонятность и беспокоила его. Внезапно он понял, что именно было неправильным: прямо тут, на рынке рабов работало очень слабое заклинание. Аэс замер от наглости неведомого мага: мало, что он нарушал запрет на творение магии в пределах города, так еще и делал это в одном из его самых защищенных мест. Он принялся разбираться в очень странном и необычном стиле заклинания и очень скоро понял, что скрытность ему давало весьма искусное плетение, потребляющее очень мало силы. По мере приближения к центру заклинания он понял, что оно больше всего напоминает кристалл Свейдла, которым пользовалась городская стража для обнаружения магических всплесков на подотчетной территории. Но, в отличие от топорного кристалла, который до этого момента, по мнению Аэс-Шаер, был одним из шедевров башни Артефакторов, заклинание куда сильнее походило на настоящий свейдл. Оно даже питалось от рассеянной в пространстве энергии, как и эта трава, и никто не мог этого определить, кроме вставшего на след Пса. Он даже внешне стал напоминать борзую, вынюхивающую добычу. Вскоре он приблизился к одному из многочисленных бараков, стража которого смогла лишь выпучено смотреть, как целеустремленный гроссмейстер входит в здание.

Войдя внутрь, он обнаружил вполне обычную картину: два продавца, ю'нус, покупатель, охранники. Продавцы, очевидно, какие-то охотники, из тех, что во множестве встречались по всему миру. Правда, на одного из продавцов наложено какое-то странное заклинание, но в целом он был обычным магом, судя по характерным следам в ауре, выпускником одной из южных башен. Они часто принимали учеников с низкими возможностями из знатных или просто богатых семейств, за что и презирались прочими, так как выпускали довольно посредственных магов. Лично Аэс относился к этому безразлично, полагая это хоть какой-то альтернативой массовости Академии. А то, что за обучение брались огромные по меркам Каххара деньги, было лишь мелким неудобством для тех, кто желал удачно пристроить своих отпрысков. Все же даже самый слабый маг на государственной службе значит в Каххаре куда больше, чем самый высокородный вельможа. Ведь именно из таких магов и комплектуются все рычаги реальной власти в государстве, и лишь в крайних случаях к реальной власти подпускаются простые смертные. Ю'нус тоже из тех, что имеет зачатки способностей. Именно таких и предпочитают покупать для крупных экспериментов. Покупатель, кто-то из обычных торгашей, из тех, что собирают товар в партии и далее перепродают их по всему Каххару. Ю'нус!? Маг присмотрелся к нему и прошипел:

— Идиоты!

В это же мгновение он по еле заметным колебаниям Силы понял, что никакой не раб собирается атаковать.

Внезапно воздух сгустился, из него начала выделятся вода. Присутствующие схватились за горло, задыхаясь в воде, которая поступала в легкие вместо воздуха. А Аэс-Шаер поразился тому, как именно незнакомец провел атаку, не произнося заклинаний, не делая никаких жестов, заклинание материализовалось безо всяких обычных предпосылок. Обычно, так действовал какой-либо артефакт, но гроссмейстер не сомневался, что пленник был тщательно обыскан на предмет подобных сюрпризов. Оставалось лишь предположить, что это какая-то заготовка, активированная жестом или звуком.

Но атака пленника достигла своей цели лишь частично. Хотя косвенный удар и отражался намного сложнее, но удивить подобным Аэс-Шаера было сложно. Да и утопить мага седьмой ступени, способного довольно долго прожить вообще без воздуха, очень нелегко. Лишенный возможности говорить, он ударил грубой силой и развеял враждебное заклинание, в ответ же в напавшего полетела парализующая сеть и воздушный кокон: Аэс-Шаер заинтересовался безумцем, рискнувшем схватиться с одним из сильнейших магов Каххара. Он счел поединок завешенным, но его противник думал иначе.

По-прежнему не произнося ни звука, он погасил оба заклинания и ударил молнией. Сил он вложил немного, но молния вела себя очень странно. Обычно это был выброс практически чистой силы, усиливаемый атмосферным электричеством и самонаводящийся на цель. Защита от такого заклинания, как и от многих других ему подобных, заключалась в рассеянии силы. Молния же противника, не содержала в себе силы вообще, она израсходовалась на какое-то изменение окружающего воздуха. И чисто электрический удар достиг своей цели, практически не ослабленный. Оглушенный маг бросил все свои силы на защиту, полностью отделившись от внешнего мира. В течение долей секунды он приходил в себя, а незнакомый и очень опасный маг пытался пробить тем временем его защиту.

"Кто это!? — в некотором удивлении размышлял Аэс, подготавливая ответ, — эти дураки вздумали подослать убийцу? Что же, попытка вполне удачная, во всяком случае, за подготовку засады все восемь баллов. Но вот с исполнителем что-то не то, какого-то дилетанта отправили…"

Выйдя из-под защитного купола, Аэс-Шаер нанес удар, уже не делая скидок на внешнюю молодость противника, вкладывая в бой весь свой опыт и могущество. Это заставило напавшего сделать паузу и заняться собственной защитой. И в этот момент гроссмейстера разобрало любопытство исследователя, дорвавшегося до неизученного ранее явления. Ему вдруг стало интересно, что еще выдаст этот убийца-неудачник. А выдавал мальчишка какие-то весьма странные плетения. "Неужели еще какая-то школа решила выйти наружу?" — подумал Аэс, отражая атаки. К своему удивлению, его защита далеко не всегда могла распознать заклинания противника, и ему частенько приходилось отбивать их грубой силой. "Гхм, похоже, парнишка начал выдыхаться, — решил он, уловив знакомые нотки в заклинаниях, — посмотрим, как у него обстоят дела с защитой", — и произнес ответное заклинание. Рой "Стрел Девр'ана" появился сразу со всех сторон и устремился к ю'нусу. "Кажется, переборщил с силой", запоздало поморщился Аэс, но ю'нус не подкачал. На мгновение окутавшись в ореол поглощаемых стрел, он расправил плечи, на его губах заиграла торжествующая улыбка, и он тут же атаковал вновь. В этот раз Аэс-Шаер с удивлением опознал собственную "Стрелу", несколько измененную и усиленную. "Пожиратель!" — изумился маг, и тут же активировал защиту, оставшуюся у него еще со времен молодости: противник оказался куда серьезнее, чем он предполагал. Но Аэс никогда бы не стал гроссмейстером, если бы не имел множества ответов на самые различные ситуации. Пожиратель был весьма серьезным, но далеко не самым опасным противником. Против него были бесполезны прямые атаки грубой силой, но вот косвенные или заклинания высших ступеней справлялись с ним вполне успешно. Поэтому ответом стреле стал воздушный взрыв, тараном ударивший по убийце. Не получая подпитки от противника, мальчишка оказался вынужден потратить на развеяние тарана последние запасы силы и гроссмейстер на секунду пожалел жертву пока непонятных интриг. В глазах совсем молодого мага плескалось отчаяние, осознание совершенной ошибки, но он продолжал держаться с упорством обреченного.

Аэс чувствовал, что противник выдыхается и мысленно разбирался со стражей, которая уже наверняка получила сигнал тревоги. Магические поединки скоротечны, и поэтому они вряд ли успели хотя бы выйти из своей казармы, то есть ему придется скучать в разгромленной лавке несколько утомительных минут. И этот момент, когда маг заканчивал заклинание кокона и раздумывал, прикончить нападавшего сразу, забрать к себе в башню и поговорить по поводу его возможных нанимателей, или просто отдать стражникам, его противник преподнес ему очередной сюрприз: его аура начала меняться. Прежде серо-белая аура ученика стремительно набирала силу, пока наконец не стала ярко-желтой с вкраплениями зеленого и оранжевыми всполохами аурой мастера магии. Аэс ахнул про себя: обычно такую маскировку можно было поставить только кому-то другому и снять ее самостоятельно было довольно сложно. Противник же явно обладал незаурядными талантами. Аура силы также приняла куда более грозный вид. Густая сеть каналов с огромной скоростью впитывала окружающую силу, давая возможность ю'нусу одновременно и защищаться и проводить свои умопомрачительные атаки. Как загнанный в угол зверь показывает свои зубы, убийца с остервенением разорвал кокон и мгновенно ответил облаком какой-то гадости, стремительно разлагающей все, до чего дотягивалось. Аэс-Шаер впал в искреннее недоумение, он не мог понять, какая же школа могла дать своем адепту заклинания такой разрушительной силы и не научить его элементарнейшим правилам магических боев. В данном случае, при создании заклинания этот недоучка нарушил столько правил, что оно весьма просто обращалось против него самого, и заставляло тратить все новые и новые силы. К чести неведомого мастера сказать, свои заклинания он нейтрализовывал на раз. Но к его глубочайшему позору, он не то, что не умел, а просто не имел ни малейшего представления о защите ауры. Аэс-Шаер обратил внимание, что противник вообще какой-то максималист: он или приближается по силам к нему, гроссмейстеру, или проигрывает ученику-первогодке. Вот и сейчас, заклинанием "тень Шеора", не только скрывающую его истинную ауру, но и мешающую восполнять потери силы, он показал свои исключительные способности. И то, что он держал ее так долго, тоже, до снятия сети напавший маг мог пользоваться исключительно собственным резервом и теми крохами, что он получал через нее. Но вот после того, как он ее снял, он практически не закрыл ауру! Конечно, некоторые ее токи прикрывал щит какой-то странной конструкции, и Аэс-Шаер отнюдь не был уверен, что сможет пробить его. Но эти некоторые каналы совсем не делали погоды, и гроссмейстер мог прочитать мальчишку, как открытую книгу, и в первую очередь удивился его истинному возрасту, что и заставило его усомниться в первоначальной версии как о школе, так и об убийце. "Всего шестнадцать лет! — покачал головою маг. — Самоучка! Я, старый дурак, ищу талантливую молодежь, а она сама наскакивает на меня! Да уж, жаль будет уничтожать такой талант!.. Хотя… Гхм, может, получится?". Он опять ушел в защиту, отражая атаки отчаявшегося юнца и готовя одно заклинание из арсенала Жнецов. Несмотря на все неприятие их методов, некоторые приемы из их довольно богатого и, в основном, грязного арсенала были весьма действенными. И "печать Мехраба", довольно мерзкое заклинание, по мнению Аэс-Шаера, относилось как раз к таким. Его недостатком была известность, а потому выпускник любой Башни всегда имел защиту против него. Но этот случай не относился к таким, и поэтому Аэс даже с некоторым любопытством смотрел, как мальчишка побледнел из-за наложенной печати от ужаса и рухнул, подкошенный слабеньким воздушным кулаком гроссмейстера, который стал из-за нее неотразимым.

Аэс-Шаер отряхнул безнадежно испорченный плащ и огляделся. Аккуратная прежде комнатка, в которой произошел бой, прекратила свое существование. К счастью, разгром был локальным: напавший по каким-то своим причинам тоже не стремился, чтобы схватка вышла наружу, а потому стены остались целыми. Гроссмейстер нашел остатки стула и, произнеся заклинание, уселся на него, с интересом наблюдая за стонущим противником. Его аура, ничем не прикрытая, читалась как увлекательная книга, и у Аэса росла злость на тех, благодаря кому подобные юнцы оставались не удел. Он все больше и больше убеждался, что перед ним самоучка, когда анализировал ход поединка и сравнивал его с результатами исследования ауры. Но следовало все же убедиться в этом…

— Ты знаешь, кто я такой? — безразлично спросил он у все еще прижимающего руки к животу пленника. Не получив ответа, он нахмурился и ударил его воздушным кулаком посильнее.

— Нет! — прохрипел мальчишка.

Одно это слово, произнесенное с жутким акцентом убедило, что, во-первых, перед ним чужеземец, а во-вторых, что он и в самом деле не знает, на кого напал: аура позволяла достаточно четко судить о состоянии человека и о том, лжет ли он или говорит правду. Но следовало задать еще один вопрос:

— Тебе кто-нибудь говорил или доводил до тебя любым прочим способом, что меня надо убить? — спросил Аэс, впившись магическим зрением в ауру допрашиваемого. В ней отражалось все, горечь, злость, растерянность, ненависть, все, но неправды на этот конкретно поставленный вопрос не было:

— Нет.

Аэс-Шаер облегченно откинулся на спинку и, продолжая рассматривать ауру пленника, размышлял. Конечно, его интересовало, в какой это школе ему даже не рассказали, занятия в каком направлении лучше всего раскроют его небывалый потенциал. До сих пор он наверняка считался сильным универсалом, так как основные каналы силы у него были просто неразвитыми, что говорило о том, что он практически не использовал их. Но это не имело особого значения. Если план Аэса увенчается успехом, то все его способности получат надлежащее развитие, а потому он просто поменял позу и по прежнему скучающем голосом начал объяснять мальчишке всю тяжесть его положения:

— Думаю, ты догадываешься, что сюда уже мчится стража? — усмехнувшись, обратился он к своему разгромленному противнику. Тот промолчал, но на его лице промелькнуло понимание. Однако гроссмейстера это не устраивало, поэтому он, нахмурившись, повторил вопрос.

— Да, догадываюсь, — твердо ответил пленник. В его глазах загорелись огоньки упрямства, а Аэс, восхищенно обнаружил по его ауре, что он начал подбирать ключики к "печати". Построенная на том же принципе, что и негатор, "печать Мехраба" блокировала потоки силы мага, не давая ему пользоваться ею, но, в отличие от негатора, делала это довольно жестко, полностью перекрывая каналы, на которые была наложена и сильно затрудняла ток силы по прочим. Чтобы перекрыть все каналы, и, таким образом полностью лишить мага его силы, печать должна быть намного сложнее, и накладывать ее должно было несколько Жнецов. Обычно никто не тратил столько сил, и мага, который был бы достоин подобной печати, просто убивали. Парнишка, по всей видимости, тоже относился к таким. Потеряв основные каналы, он начал пользовался второстепенными, и видимо, считал, что Аэс ничего не видит. Улыбнувшись про себя подобной наивности, гроссмейстер продолжил прокурорским тоном:

— Так как ты чужеземец, то поясню тебе некоторые из наших законов, которые ты нарушил. Во-первых, ты применял магию на запретной для этого территории. В первый раз это карается запечатыванием силы на срок до пяти лет и каторгой. В случае повтора силу запечатывают уже на тридцать лет, а провести на алмазных копях даже десять лет уже является подвигом. Ну, а на третий раз… — Аэс многозначительно помолчал, — но таких дураков еще не было. Они обычно оставались на втором сроке. Во-вторых, убийство многих лиц. Это отягчающее первую вину обстоятельство и грозит либо пожизненной каторгой с печатью либо смертной казнью. Ну, и в-третьих, нападение на члена Конвента… Смертная казнь вне зависимости от прочих обстоятельств. Я, будучи лицом, имеющий право выносить смертные приговоры, имею право их же и исполнять. А теперь сам подумай, что мне с тобою делать. — Он с бесстрастием наблюдал, как меняются эмоции мальчишки, он уже не мог сдерживать себя, и они нет-нет, да вырывались наружу. И преобладали отчаяние и разочарование.

— Ты объясни мне вот что, зачем ты пришел на этот рынок? — после непродолжительного молчания спросил Аэс-Шаер. — Ведь ты уже был свободен.

— Охотники провели меня в город, тут я бы сбежал.

— И что тебе тут понадобилось? — не успокоился Аэс.

— Мне нужны знания, — с трудом выталкивая слова, ответил маг.

— Знания? — удивился гроссмейстер. Это все объясняло. Талантливый самоучка, которому надоело искать знания вслепую, поддался охотникам в надежде, да нет, судя по взгляду, с твердым расчетом оказаться в какой-нибудь башне, чтобы проявить свои способности и получить вожделенное. — Если тебе нужны знания, то я могу дать их тебе, — аура пленника озарилась радостью, — в обмен на твои.

— Но я не умею ничего особенного, — ошеломленно ответил мальчишка, и к глубокому изумлению мага, он говорил абсолютную правду, он и в самом деле не считал, что его знания какие-то необычные.

— Если ты станешь моим учеником, то должен понять, что меня не интересует твое мнение о тебе и твоих способностях, — строго ответил Аэс. — Ты будешь делать то, что я тебе скажу.

— Да, я понял…, учитель, — произнес он.

— Хорошо, — помолчав, ответил Аэс-Шаер. — Теперь скрой обратно свою ауру, — скомандовал он, снимая печать.

При этом он с интересом наблюдал, как аура мастера превращается в ничем не примечательную ауру ученика. После того, как исчезли последние голубые цвета, изменение остановилось, и новый ученик гроссмейстера спросил:

— Хватит или продолжить, учитель? Дальше сложнее и дольше.

— Достаточно, вполне достаточно, — ответил Аэс. Единственной целью вопроса было прояснить, как именно маскировка оказалась поставленной. Он не мог предположить, что ее ставил сам маскирующийся, и что постановка оказалась такой быстрой и качественной. Очевидно, ошибки накапливались по мере того, как пряталась все более и более значительная часть ауры, из-за чего Аэс и почувствовал какую-то неправильность. И поэтому теперь, когда он маскировался лишь под ученика, даже он, маг седьмой ступени с трудом находил следы подделки, и то, лишь потому, что знал, где надо искать.

— Как твое имя, ученик? — задал вопрос Аэс, когда по камню уже гремели башмаки стражников.

— Тер, — немного замявшись, ответил он, — Тер-Минар, — но скрытая "тенью Шеора" аура уже не могла ничего сказать об эмоциях своего владельца.

Глава 25

Смолин проснулся ночью, отлично выспавшись и с великолепным расположением духа. Вчерашний день, а точнее, какие-то пятнадцать-двадцать минут вымотали его до предела, а плотный обед и какой-то эликсир добили окончательно. Он не помнил, сам ли дошел до кровати, или его принесли, не знал даже, где именно находится его комната. Но стойкое ощущение, что он, наконец-то оказался там, где нужно, уже не покидало его.

Вчера ему крупно не повезло и повезло одновременно. Не повезло с тем, что он нарвался на Аэс-Шаера, одного из сильнейших магов Каххара, а не какого другого мага помельче. В его проигрыше не было ничего удивительного, ведь таких поединков в жизни гроссмейстера было немало. И повезло с этим же, с тем, что маг не убил его, а решил взять его к себе. Смолин ни на секунду не обманывался относительно его мотивов. Он помнил, что пару раз чуть было не пробил защиту своего противника, что несколько раз удивил его чем-то, и что именно благодаря этому смог заинтересовать Аэса. Маг его уровня наверняка обладал неисчислимыми познаниями и просто не мог пропустить что-то, чего еще не знал. Тем более что это "что-то" явно могло нанести ему серьезный урон. Еще больше ему повезло с тем, что маг оказался гроссмейстером и членом Конвента, а потому все те красочно расписанные им ужасы касательно применения магии в городе и множественного убийства его просто не касались. Ему было достаточно просто представиться и сказать, что не видит в случившемся ничего предосудительного, чтобы стража вежливо и очень быстро ретировалась.

Смолин встал и подошел к окну. С высоты примерно шестнадцатиэтажного дома вид открывался просто поразительный. Яркие и совершенно чужие звезды, незнакомая Луна освещали покрытый мраком город и порт, создавая никогда прежде не ощущаемую атмосферу тишины и какого-то уюта. Тишина, лежащая на ночном городе, была практически абсолютной, и в этом чувствовался разительный контраст с земными городами, в которых темнота, наверное, навсегда потеряла свое место. Александр перевел взгляд на небо, единственным источником света на котором были звезды. Он мысленно вернулся в родной город, в областной центр, небо которых всегда было ярко освещено отраженным светом и загрустил: удастся ли ему вернуться домой, сможет ли он найти свое место здесь?

Впрочем, он уже усвоил, что предаваться пустым размышлениям и мечтаниям в этом мире было крайне опасно. Да, тут не было многого из того, к чему он привык, что могло бы создать ему неприятности, но у местных магов был огромный практический опыт, и надеяться на свои силы и довольно куцые знания "Метронома" означало очередной раз нарваться на крупные неприятности. А потому предложение Аэс-Шаера как нельзя лучше соответствовало его намерениям: стать учеником такого сильного и влиятельного мага означало получить надежную крышу, прикрыться от любого преследования, что уже было доказано той легкостью, с которой разрешилась проблема со стражниками на рынке. Конечно, плата за то была вполне соизмеримой, от него требовалось делиться своими знаниями, но тут он уже решил, что лучшая ложь, это смещение акцентов. Достаточно сложно врать много, можно легко запутаться в незначительных деталях, что снижает доверие в версии в целом. А вот добавление небольшого числа незначительных деталей, которые сложно или невозможно проверить и легко запомнить позволит успешно легализоваться. Тем более что у него было уже две памяти, а потому возможностей для детализации было довольно много.

— И как тебе новенький? — спросил Аэс-Шаер своего бывшего ученика и друга Сур-Неора, который уже давно подтвердил свое мастерское звание и отправился со своим учителем в Сахр'нан.

— Какой-то он странный, если только не абсолютный универсал, конечно, но такие разве бывают?

— Да, ты прав, — задумчиво потер Аэс свой подбородок, — о таких еще никто никогда не слышал. Но все когда-то было в первый раз, не так ли?

Сур-Неор редко видел своего наставника в таком состоянии, что его мысли витали совсем далеко от темы и места разговора, и терялся в догадках, что же в этом ю'нусе привлекло внимание гроссмейстера. Наконец, не выдержав, он осторожно спросил:

— А что с ним не так?

— Да нет, нормально все, — отстраненно ответил Аэс, явно не желая продолжать эту тему, — лучше сделай вот что, узнай, кто это такие, их связи, ближайший круг общения, — и создал иллюзию охотников, пытавшихся продать Тер-Минара работорговцу. Получив в ответ лишь задание, Сур-Неор пожал плечами, но настаивать не стал: учитель никогда ничего не делал просто так и каждое задание очень часто имело очень дальний прицел.

На самом же деле Аэс-Шаер пока просто не мог пока понять, как именно ему использовать этого мальчишку, который сразу после ужина рухнул от усталости. Он мог его понять, почти полностью истощенный резерв вряд ли успел полностью восстановиться, и поэтому гроссмейстер получил небольшую паузу, которую следовало использовать, чтобы максимально разгрузить время для занятий с новым учеником. И самое важное, ему требовалось как можно больше узнать об используемых Тером заклинаниях, о том, как именно он создает свои заклинания. Пускай многие из них были весьма неэффективными, но и те немногие делали из него очень и очень опасного противника. Во время разговора с Сур-Неором он не раз рассматривал его ауру, и понимал, что его ученик, несмотря на весь свой опыт, вряд ли бы продержался против этого мага, который сейчас мирно спал в отведенной ему комнате. И самое важное было то, что он колдовал, не произнося ни звука, не делая ни движения, что позволяло обрушивать на противника целый град заклинаний и постоянно поддерживать свою защиту на высоком уровне. А то, как экономно он расходовал силу, говорило, что он привык действовать в условиях, очень бедными на магию, и это несмотря на свою универсальность. Внезапно ему пришла в голову мысль по поводу происхождения своего ученика, и он замер, пораженный ее неожиданностью и тем, как она объясняла все странности.

— Что же, очень, очень любопытный у меня ученичек появился, — пробормотал он, подходя к окну

В этот момент он почувствовал, что этот самый "ученичек" уже проснулся и внимательно изучает окружающее пространство. Башня мага, полностью исповедуя принцип: "мой дом — моя крепость" подчинялась лишь своему владельцу, и поэтому он знал, все, что в ней происходит. Усмехнувшись прыткости Тера, хотя в этом он уже сомневался, так как отчетливо помнил еле заметное смятение мага, когда он называл свое имя, и то, что из-за "тени Шеора" он не мог проверить истинность его слов, Аэс-Шаер переместился на верхние этажи своей башни, где располагался его собственный кристалл Свейдла. Тот, которым оснащалась стража, не мог сравниться с этим, так как по исполнению он не намного уступал природной траве, теряя лишь в точности, но превосходя его по дальности. От него не могло укрыться ни одно заклинание, произнесенное в Сахр'нане, а крупные магические всплески он регистрировал по всему Гируму. Правда, на поддержание его работы уходила значительная сила, но Аэс-Шаер считал, что знание стоит этого. Правда, его настроение испортилось, когда он обнаружил, что, оказывается, в лавке первым атаковал именно он! Заклинание Тера, убившее шестерых, на общем фоне выделялось очень слабо, и гроссмейстер не сомневался, что стража его даже не заметила. Но самое важное произошло еще раньше, и сейчас Аэс искал подтверждение своей версии. И найдя его, он еще больше поразился своей находке. "Кто бы мог подумать?" — покачал головою он, и переместился в комнату ученика.

— Что, уже думаешь о побеге? — спросил он Смолина, поспешно отошедшего от окна.

— Нет, учитель. Я смотрел на город и восхищался им.

— Посмотри вот на это, — сказал Аэс-Шаер, создавая иллюзию и не отрывая взгляда от лица Тера.

А с ним происходили поразительные метаморфозы, оно стремительно приобретало уже знакомое выражение. Только что расслабленное и немного смущенное, оно затвердело, глаза сузились, в них заполыхал огонек отчаяния, разрушенных надежд и безбашенной готовности идти на этот раз до конца, умереть или победить.

Перед ними разворачивалась картина начала сильнейшего искажения магического фона в Диких Землях. Чуть позже картина сотрясалась еще несколько раз, и Смолин вспоминал и "салют" Рогожина, и собственные "художества", которые позже вылились во взрыв колоссальной мощи. Он перевел взгляд на гроссмейстера, который, не отрываясь, смотрел на него.

— Лучше убейте меня сразу, — еле слышно прошептал он, — я никогда не буду вашим рабом!

В этот момент Аэс-Шаер понял причину, по которой маг, представившийся ему Тер-Минаром, мгновенно испытал ужас после наложения "печати Мехраба". Несмотря на известность этого заклинания, мало кто был под его воздействием, и мало кто мог сразу понять, что же произошло. Этот же мальчишка понял все мгновенно, значит, он был под этой печатью или тем, что заменяло ее.

— Чего ты стоишь, я уже знаю, — усмехнулся Аэс, он все-таки оказался прав. — И поверь, пока стоишь ты немного. А вот если ты все же выслушаешь меня, то станешь куда более ценным.

— Я не дам себя исследовать! — твердо проговорил Смолин, — с меня хватило! — вырвалось у него.

Гроссмейстер не обратил видимого внимания на эту оговорку, но у него проснулось сочувствие к этому мальчишке, оторванному от дома и уже успевшему побывать в не самых приятных ситуациях. Он понял, что за это время "Тер-Минар" не приобрел особых причин верить окружающим, особенно тем, от кого оказался в зависимости. А ведь мальчишка, в свете вновь выяснившихся обстоятельств, приобретал дополнительную ценность. Его следовало опекать и оберегать…, или уничтожить. Но второе связано с определенными, хотя и не непреодолимыми, трудностями. А вот доверие нужно было завоевать, иначе многие планы, в осуществлении которых он мог бы быть использован, просто теряли смысл.

— Ты знаешь, что такое оммаж? — спросил он "Тера", и гримаса презрения, мгновенно исказившая его лицо, ясно показала его отношение к нему. Это удивило Аэса, и он еще раз пожалел мальчика, которому пришлось жить в мире, где оммаж, подразумевавший не только обязанности вассала по отношению к сеньору, но и сеньора по защите вассала и его прав, имел такую низкую цену.

— Как бы ни было в твоем мире, — подчеркнул он последние слова, — в моем мире оммаж скрепляется магической печатью и не заслуживает подобного к себе отношения.

На лице Смолина появилось задумчивое выражение и, постепенно вчитываясь в память Квила и Вер-Таала, матроса с "Пенителя", откуда он и позаимствовал свое новое имя, он понимал, что принесенный оммаж реально давал не только обязанности, но и права. Одновременно он узнал, что вассальный договор может быть расторгнут по обоюдному согласию или заключен на определенный срок, после чего печать теряла свою силу.

— Я согласен, — ответил Смолин.

Глава 26

"Зефир" быстро мчался по морю, и Рогожин старался с пользой потратить время, постоянно расспрашивая корабельного колдуна о магии, Академии, Эворене, Саноке… Его интересовало все, а потому практически любой рассказ выслушивал с неподдельным вниманием. Но рано или поздно любое путешествие подходит к концу и по истечению трех недель корабль вошел в густой туман. Как объяснял Туман был магический и прикрывал рифы, защищавшие подходы к порту и одновременно сигнализировал дежурившему в порту магу о подходивших кораблях. Поэтому безумец, решившийся напасть на Меррен рисковал никогда не выйти из губительного тумана. Заодно расступавшиеся перед кораблем серые стены играли роль лоцмана, так как у капитана входившего судна не было иного пути, кроме как по видимой дорожке.

Город появился внезапно. Вот только что вокруг не было видно ни зги, как туман куда-то испарился, и взгляду Рогожина предстали могучие башни, прикрывавшие довольно узкий вход в гавань. "Показушники", — пробормотал Рогожин, хоть и разгадавший эту невесть какую хитрость неведомых архитекторов, использовавших туман еще и чисто в декоративных целях, чтобы взгляду с моря Меррен предстал сразу во всей своей красе, но все равно пораженный открывшейся картиной. Светло-желтые стены, казалось, вырастали прямо из воды, и горделиво возвышались над кораблем, могучие и неприступные бросая вызов всем, кто мог осмелиться попробовать их на прочность. Лишь вблизи, когда судно проходило мимо башен, увенчанные площадками с расположенными на них метательными орудиями, Рогожин разобрал, что огромные блоки основания стен и башен покоятся на чуть вступающей из воды каменной косе.

А в огромной гавани кипела жизнь и Рогожину сразу вспомнился порт Роттердама, путь по которому мог занимать чуть ли не три часа. К счастью, после того, как к судну подошла шлюпка с лоцманом и сигнальщиком, "Зефир" ходко направился к пристани, то стремительно набирая ход, то быстро теряя его. Лоцман через сигнальщика переговаривался с берегом, с другими кораблями и постоянно давал указания капитану, котрый громогласно "транслировал" их экипажу. Благодаря стенам гавань была полностью защина от ветра, но, тем не менее порывы ветра наполняли, и потому, что происходило это именно в тот момент, когда был нужен ход, Рогожин понял, что и тут не обошлось без магии.

Вскоре корабль пристал к берегу, и Рогожин покинул его борт, забрав узел с вещами. Дальнейшие его действия были расписаны еще на том берегу, в Баргете. Корабельный колдун, согласно договорености с Зевекром проводил его до самой настоящего вокзала, правда, вместо от него отправлялись огромные кареты, запряженные четверками животных, пропорциями и внешним видом похожих на лошадей, но выглядящих куда крупнее и массивнее. Как позже узнал Рогожин, это были гаруки, магически измененные лошади, на которыми хорошо поработали анимаги и, нередко, менталы. Вторые обычно изменяли их сознание, подгоняя его под требуемые параметры, и нередко четверка гаруков имела один разум на всех и поэтому действовала слаженно, как единый организм. Первые же проводили сами изменения, за что, собственно, нередко назывались вивисекторами. Но, как бы их не называли, хороший гарук стоил довольно дорого, к тому же, область их использования отнюдь не ограничивалась транспортом, хотя и была основной. Кроме того, квалифицированные анимаги занимались не только гаруками но и многими другими животными, благодаря чему весьма и весьма неплохо зарабатывали.

Заняв свое место, Рогожин устало откинулся на мягкую спинку сиденья и прикрыл глаза. Пассажиров было немного, да и поговорить с кем-то он толком бы не смог. А потому, устроившись поудобнее, он попытался заснуть.

Эворен поражал своей красотой. Высокие и широкие стены отнюдь не казались грубыми и массивными, но тем не менее, они вселяли в обитавших внутри них жителей чувство спокойствия и защищенности. Почтовая карета свободно проехала внутрь города и, немного попетляв по его улицам, остановилась на станции. Рогожин вышел из кареты и оценивающе осмотрелся: широкая площадь перед небольшим трехэтажным зданием, украшенная фонтаном, была полна людей. Конюхи уже распрягали лошадей и уводили их в стойла, грузчики освобождали багажное отделение от множества мешков и ящиков, привезенных во вторую столицу, а Рогожин начал искать указанный ему Зевекром ориентиры. Старый маг не сомневался, что "Квил Берк" успешно поступит в Академию и сможет претендовать на общежитие, но до поступления ему следовало где-то жить и что-то есть, а на все это требовались деньги, и поэтому он посоветовал ему несколько мест, где Рогожин смог бы пожить и заработать немного серебра. И в первую очередь "малограмотный крестьянин Квил", не обученный ремеслам, мог рассчитывать лишь на физическую силу, то есть работать грузчиком, охранником, подмастерьем. И самым главным препятствием оставался языковой барьер. На корабле такой помехи не было, поскольку корабелный колдун в совершенстве владел ари, а у прочих членов экипажа было не так много времени, чтобы отвлекаться еще и на Рогожина. Но вот уже в пути он довольно остро ощутил необходимость в языке, которая лишь усугубилось в городе. Пока все вопросы к нему снимались медальоном ученика, выданном Зевекром, но до окончания сбора второго урожая и поступления в Академию оставалось еще больше месяца, и ему вовсе не улыбалось все это время проходить немым. Конечно, он мог просто найти выходцев Тории, во множестве населявших Эворен, но зависеть от совершенно незнакомых и чужих ему людей было не очень разумно, и главное, небезопасно, а потому он отправился искать дом магистра Кейла ум Каса, знакомого Зевекра, обитавшего неподалеку от станции. Благодаря достаточно четкому описанию, искомый трехэтажный особняк нашелся довольно быстро. Так же быстро в ответ на стук ему открыл дверь благочинный дворецкий и, еле заметно поморщившись после демонстрации медальона, провел его в гостиную. Очевидно, вид Рогожина в простой одежде и с узелком в руках не вызывал к нему ни чувства почтения или трепета, ни особых опасений, так как дворецкий без малейшего сомнения оставил его в одиночестве и поднялся на второй этаж, как решил Виктор, для доклада.

Спустившись, он молча прошел мимо, однако, видимо, получил какие-то указания на его счет, так как спустя некоторое время к нему подошла служанка с подносом, на котором стоял самый обыкновенный чайник, небольшая вазочка с вареньем и булочками. Ото всего раздавался весьма ароматный запах, а поэтому Рогожин, ничуть не чинясь, с удовольствием выпил несколько чашек цра, пока, наконец, от двери не раздалось:

— Приятного аппетита.

— Благодарю тебя, благородный господин ум Кас, — ответил Рогожин, с некоторым сожалением ставя кружку на поднос.

— Полагаю, тебя направил ко мне кто-то из моих знакомых, потому как твое имя мне не известно, — с легкой укоризной ответил магистр.

Рогожин про себя чертыхнулся и начfл рыться за пазухой в поисках рекомендательного письма, отыскав которое, немедленно протянул Кейлу со словами:

— Мое имя Квил Берк, благородный ум Кас, меня направил к тебе Редуарий Зевекр.

— А, — протянул магистр, распечатав и начав читать письмо. Закончив, он перевел взгляд на Рогожина и констатирующе сказал:

— Собираешься поступать в Академию и тебе негде и не на что жить. Языка тоже не знаешь, ремеслам не обучен. В Академию, скорее всего поступишь, но вот учить язык тебе необходимо. Или заплатить хорошему магу за его вложение, но денег таких у тебя пока нет. Что же, я помогу тебе, чем смогу, но учти, то, что ты прибыл сюда аж из Редзилла не значит, что с тебя будут сдувать пылинки. Этого не будет, и наверх придется пробиваться самому. В письме Зевекр пишет, что твоего друга угнали работорговцы и ты хочешь вернуть его. Что же похвальное стремление, могу только уважать. Поэтому в твоих их же интересах учиться настолько хорошо, чтобы тобою заинтересовалась Канцелярия и архимаг, уверяю, в ее стенах тебе куда проще будет найти его.

— Спасибо, — хмуро поблагодарило его Рогожин, — а что с работой и жильем?

— Одному торговому дому на склады постоянно требуются работники. Так как "Торговый дом Керасса и сыновей" довольно крупная компания с интересами по всему Восточному морю, то грузы и люди там есть из самых разных стран, есть там и еще двое из Тории, может, земляки твои. Так что там у тебя не будет проблем с языком, но учить наш тебе все равно необходимо. Койку и еду они тебе дадут. Выучишься языку, ремеслу — сможешь еще куда-нибудь податься. В общем, решай сам.

Долго Виктор не раздумывал и после получения очередного письма отправился в сопровождении мальчишки проводника на склады.

Склады действительно впечатляли. Ряды длинных зданий на окраине Эворена живо напомнили ему о закромах Родины. А их приземистость была очень обманчивой, во всяком случае, место в них было для груза любых габаритов. Как позже узнал Рогожин, это был одним из важнейших складов торгового дома, где скапливались товары для их отправки в Меррен и далее морем, и откуда они развозились по всему материку. Ну, а пока он стоял перед управляющим Репотом Гаршем и молча выслушивал его наставления:

— … поэтому неважно, какая у него упаковка, и неважно, что внутри, хоть сырое железо, хоть торкский фарфор — любой груз требует аккуратности. Впрочем, тебе все объяснят, что к чему, так как в случае чего, возмещать ущерб будут все. Ты будешь работать вместе с теми, кто прибыл раньше, так что они и будут отвечать за тебя.

Тем временем подошел вызванный Гаршем грузчик, Тамд Бидол, высокий жилистый парень с широким открытым лицом:

— Вызывал, господин Гарш? — спросил он на серане.

— Да, Тамд, у нас новый работник, твой земляк. Покажешь ему его место, объяснишь, что к чему, начнешь учить языку, и вообще, займись им, — после чего потеряв к обоим работникам интерес, вернулся к бумагам.

— А вообще, Репот неплохой человек, — объяснял Тамд Виктору по пути к жилым баракам. — Строгий, конечно, не без этого, но ведь с него тут спрос за все, не уследит зачем и все, штрафы огромные плати. А так тут нормально, работать коненчо, приходится, но ведь нам не привыкать, правда, — подмигнул он Рогожину. — Дома-то на герцога за так работали, а тут деньги платят, и погулять можно, и купить чего, все же воля. Я вот, когда выучусь на колдуна, еще больше денег заработаю, и родных у нашего герцога выкуплю, потом сюда перевезу, тогда заживем!

Глава 27

— Ну что ты там копаешься? — раздраженно воскликнул Тамд, обращаясь к Лукашу, судорожно роющемуся в вещах в поисках новенькой фибулы для плаща.

Рогожин лишь молча улыбался, наблюдая за друзьями. Общая нервозность, царившая в последнее время в городе, не могла не передаться и его коренным жителям. Вообще, число жителей Эворена за последнюю неделю возросло почти двукратно, и это отнюдь не было связано с повышением рождаемости (ведь повитухи уже давно заметили, что всплеск их работы наступает лишь спустя восемь месяцев после приема), а с тем, что в столицу прибыло огромное количество народу, ведь будущие студенты довольно редко прибывали в магическую столицу Санока в гордом одиночестве. Куда чаще их сопровождали родственники, друзья, знакомые, а некоторых и их учителя. А потому из года в год наступавшее столпотворение вполне закономерно вызывало головную боль у городских властей и лихорадочный ажиотаж среди торговцев. За короткую неделю на рынках, многочисленных лавках или просто с уличных лотков сбывалось колоссальное количество еды, сувениров, магических и не очень артефактов и амулетов, в общем, такой наплыв потенциальных покупателей никогда не оставался не без внимания продавцов, а потому и на складах "Торгового дома Керасса" был наплыв грузов, требующих немедленной сортировки, погрузки или разгрузки, отправки, а то и просто перемещения с места на место. В общем, работы было невпроворот, и управляющий Гарш с большой неохотой отпустил их вчера пораньше, чтобы они смогли как следует приготовиться к завтрашнему дню.

Впрочем, и Рогожин знал это наверняка, ко всему никогда нельзя приготовиться заранее, и не особо тревожился по поводу одежды, внешнего вида и прочей атрибутики. Больше его волновала лишь собственная готовность оказаться перед настоящими магами. Он помнил об опасениях Смолина оказаться в лапах местной контрразведки, да и сам прекрасно понимал всю опасность своего положения. Пришелец из другого мира вполне мог оказаться как очень ценной добычей для местных ученых, так и непримиримым врагом для военных, предпочитающих сперва стрелять, а потом уж препарировать тело. Он не мог знать, к какому полюсу будет склоняться ситуация, а потому не хотел лишний раз отсвечивать. Больше всего его привлекала возможность тихо влиться в ряды магов, в местную элиту, и, заняв в ней значимое, но не самое заметное место, найти информацию по порталам, по путешествию между мирами, вытащить из каххарского рабства Смолина или найти его, если он сам уже сделал ноги, и рвануть обратно на Землю. Он мог лишь надеяться, что не опоздает с освобождением друга, но и пытаться сделать что-то раньше времени тоже не мог. Во-первых, как ему объяснил Зевекр, Тория и Каххар в последнее время довольно тесно сблизились друг с другом, и без действительно значимых оснований или прямых указаний вышестоящего начальства, никто из чиновников в Баргете не станет задерживать корабль под военно-морским флагом дружественного государства. Наличие на нем раба совсем не относилось к разряду значимых оснований. А, во-вторых, самостоятельно Рогожин ничего не смог бы поделать, ведь желающих схватиться с каххарским рейдером в частном порядке обычно не находилось. Таким образом, одним из способов немедленно отреагировать на похищение было бы его появление в доме Грега Патрака и обвинение его в сотрудничестве с работорговцами, что ничего бы не дало, так как доказательств не было никаких, а сами похитители никаких улик, свидетельствующих об их связи с ним, не оставили. Более того, из-за ложного обвинения, судебное разбирательство, в итоге которого он, Зевекр, нисколько не сомневается, грозило бы уже самому Квилу Берку, человеку без роду-племени. Вторым способом мог бы стать наем корабля и погоня за кораблем, самой конструкцией предназначенный для быстрого хода, погонь и уходов от преследования. То есть, догнали бы его уже в порту, когда его друг бы уже давно продан. Следовательно, поиски пришлось бы продолжать. А у Квила есть деньги на наем, корабля, путешествие по Каххару, выкуп друга? Значит, Зевекр не видит никаких других возможностей помочь ему в поиске и освобождении друга, кроме как находясь на госслужбе у Санока.

Конечно, есть вариант, что он прямо отсюда ринется в дом Патрака, пытками выбьет из него нужные сведения, потом найдет денег, скажем, из дома того же Патрака, наймет корабль и все равно отправиться в Каххар. Там он найдет кого-то из экипажа рейдера, опять примется за пытки, и постепенно начнет раскручивать всю цепочку… Это тоже возможно, но автоматически ставит его по ту сторону какого-никакого, но закона и кое-каких международных соглашений, согласно которым его не будут искать и ловить лишь в Саноке, поскольку он не совершил на его территории никаких преступлений, и на нейтральных территориях, куда и бежит большинство преступников. Но и в Саноке, и в нейтральных территориях никто не будет мешать множеству охотников за головами, специализирующихся как раз вот на таких случаях ловли рыбки в мутной воде. Как только за голову Квила Берка будет обещана определенная сумма, он может ждать гостей. И естественно, никто не даст ему заниматься магией, поскольку маг, неподконтрольный никакой школе, представляет собою серьезную угрозу, и цена за его голову уже достаточно высока, что им заинтересовались и весьма крупные группы профессионалов, а не только жалкие команды любителей. Конечно, это право самого Берка выбирать, место, время и обстоятельства смерти, но помогать самоубийству Зевекр не будет.

И, наконец, он может сам устроиться в подобную команду, и зарабатывать на жизнь поиском и поимкой людей, чтобы потом, когда-нибудь получить возможность заняться поисками нужного уже лично ему человека. Что произойдет лишь тогда, когда он получит возможность ставить главе такой группы или команды условие: "или мы ищем нужного мне человека, или я ухожу". А для этого необходимо стать поистине незаменимым специалистом, чтобы им реально дорожили. Или создать собственную команду, что неизмеримо сложнее.

Поэтому особого выбора у Рогожина не было: Академия и надежда, что его друг, выдержавший два года в "Метрономе", выдержит еще и тут.

Площадь перед Академией впечатляла. Еще ни разу за все время пребывания в Гируме Рогожин не видел столько народу в одном месте. На огромном пространстве, по периметру огороженном двухсотпятидесятиметровой стеной Академии с одной стороны и настоящими дворцами с трех остальных собралось, наверное, все население города, хотя, разумеется, местных, привычных к предстоящему зрелищу, не было и десятой части. Причина столпотворения объяснялась просто: будущие студентам в случае поступления получали неплохие подъемные, и, разумеется, многие, что называется, проставлялись за свой успех. Но, помимо чисто шкурных интересов, очень многих привлекала и сама столица, возможность увидеть "всамделишных" магов, пусть и, по большей части, простых студентов, посмотреть на показываемые ими чудеса, возможность что-то купить, ведь, по сути, площадь на какое-то время превращалась в ярмарочную. Кроме того, в этом был заинтересована и магическая верхушка Санока, весьма здраво рассудившая, что подобные мероприятия помогут приблизить магию к простому народу, сделать ее ближе и понятнее.

Поэтому пробиться к воротам было довольно сложно, но страшно переживавшие всю дорогу Тамд и Лукаш настаивали, чтобы подойти к ним как можно ближе. Никуда не спешивший Рогожин хотел было дождаться открытия ворот, чтобы не тесниться в толпе, но его сумели-таки переубедить, и сейчас троица, толкаясь и пропихиваясь, пробиралась к ажурным десятиметровым створкам. Конечно, масса отнюдь не напоминала давку на митинге, люди вполне свободно проходили мимо друг друга, некоторые даже умудрялись раскланиваться, но чем ближе дело подходило к воротам, тем плотнее становилась масса, тем отчетливее становились видны те, кто собирался проходить через ворота. Если ближе к окраинам было больше простых зрителей, пришедшие посмотреть представления, что-то купить, то у ворот было куда больше тех, кто стремился учиться в Академию.

Внезапно толпа начала стихать. На площади как будто включился источник тишины, которая расходилась полукругом с центром у ворот. Высота створок вполне позволяла каждому видеть, как они начали медленно раскрываться. За спинами людей Рогожину не было видно, кто именно вышел на площадь, но сильный глубокий голос был слышен каждому:

— Жители Эворена и его гости! Сегодня Академия в очередной раз открывает свои ворота для ваших сыновей и дочерей, которым спустя восемь лет предстоит стать вашими помощниками и защитниками! Мы рады, что вы пришли поприветствовать их и надеемся, что они смогут оправдать и наши, и ваши ожидания! А теперь я прошу будущих учеников нашей академии сделать свой окончательный выбор! Помните, что искусство благородной магии не дается неумелым, что овладение им потребует от вас всех ваших сил и огромного старания! Если вы готовы, то прошу пожаловать!

Толпа пришла в движение. В ней появились ручейки и целые реки, стремящиеся к воротам, огибающие пороги праздно стоящих зевак. А через ворота проходил уже бурный, радостно гомонящий поток молодых людей, каждый из которых был уверен, что вот именно ему и предстоит стать великим архимагом, будущим Санока и всего человечества, и лишь немногие из них смогли бы отнестись к неудаче без чрезмерного трагизма.

Пройдя через ворота, Рогожин оказался во внешнем дворе Академии, размерами не уступавшему площади. Стены, ограждавшие его от остального комплекса академических зданий, были внушительными, хоть и уступали внешним, а к ним примыкали какие-то здания, больше напоминавшие казармы. Видимо, во времена своей бурной молодости, Академии не раз приходилось бывать в осаде, и в этих казармах жил гарнизон. Будущие ученики недоуменно осматривались, понимая, что они до сих пор не в Академии, а лишь в ее "предбаннике". Вскоре, когда "глашатай" показался вновь, выяснилось, что в Академию пройдут лишь те, кто пройдет испытание, которое и поджидало их в "казармах". А потому в их двери уже потянулись первые желающие испытать свои возможности.

Внутри "казарм" было до странности пусто. Единственными предметами, заполнявшими пол, были множество столов, среди которых и бродили в растерянности возможные ученики.

Суть экзамена прояснилась очень быстро. Достаточно было подойти к любому столику и выбрать любое понравившееся кольцо. И уж оно давало ответ, поступил ли ученик в Академию, или ему не на что рассчитывать.

Рогожин подошел к одному из столов и удивился: перед ним лежало огромное количество колец. Тут можно было найти все от простенького тусклого кругляшка, до настоящего произведения ювелирного искусства. Общим у них было лишь одно, в каждое был вделан какой-либо камень.

— Выбери то, какое тебе больше всего нравится, только не обращай внимания на его внешний вид, смотри в его суть, можешь даже закрыть глаза, если тебе будет легче сосредоточиться, — без особых эмоций сказал ему стоящий перед столом.

И Рогожин мгновенно понял суть экзамена. Из множества колец, лежащих перед ним, лишь в нескольких чувствовалась магия, и на первый взгляд это были не самые привлекательные кольца. Очевидно, выбравший неправильное таким образом получал компенсацию за свою неудачу. Рогожин улыбнулся и спросил:

— А можно выбрать несколько?

— Нет, — так же безразлично и даже устало ответил принимающий, очевидно, ему уже не раз задавали такой вопрос.

Рогожин присмотрелся к кольцам, фонящим в магическом диапазоне и обратил внимание, что чем "ярче" выглядит кольцо, тем проще рисунок его М-оболочки и наоборот, чем она была сложнее, тем более тускло смотрелось кольцо. Решив пойти ва-банк, Рогожин выбрал самый блеклый перстень, к его удивлению, довольно красиво выглядевший. Он был исполнен в виде двух змеек, обвившихся друг около друга и схвативших в свои пасти крохотную рубиновую капельку.

"Экзаменатор" приподнял бровь и, промолчав, признал:

— Хороший выбор. Возможно, мы еще увидимся.

Выйдя во двор, Рогожин еще раз посмотрел на кольцо и вдруг почувствовал исходящее от него тепло. Внимательно присмотревшись, он обнаружил, что М-оболочка кольца стала разворачиваться, сближаясь с М-каналами самого Рогожина и напитываясь его энергией.

— Квил! Квил! — раздался тут окрик, — вот ты где! — Рогожин обернулся и увидел мчащегося к нему радостного Тамда. — Слушай, смотри, какое я кольцо себе отхватил, красиво, верно? — похвастался он простеньким серебряным колечком с довольно крупным камнем небесно-голубого цвета.

Посмотрев на кольцо друга, Рогожин с трудом сдержал вздох: обильно напитанное энергией, оно не содержало в себе ничего интересного. Он расстроился, так как стало ясно, что несмотря на то, что Тамд все же поступил в Академию, звезд с неба он хватать не будет.

— Да уж, просто чудо какое, — пробормотал Рогожин, — интересно, как там Лукаш, не видел его?

— Нет, — несколько упавшим голосом сказал Тамд, не сводя глаз с кольца Рогожина, — но у него наверняка все нормально… и у тебя тоже все будет нормально, будь уверен!

В этот момент во дворе раздался тихий голос, но, тем не менее, весьма отчетливый голос:

— Ученики! — Все собравшиеся повернули головы. — Кому-то из вас предстоит здесь учиться, кто-то навсегда покинет эти стены. Как бы то ни было, ваш выбор сделан. Теперь вам предстоит пройти во внутренний двор Академии, пройти через ворота, приложив к Страж-камню ваше кольцо, которое отныне будет вашим.

С нестройным гулом все собравшиеся во внешнем дворе начали подходить к малым воротам, проводя рукой над головой льва, лениво разлегшегося рядом с ними. При этом в сами ворота мог пройти лишь один человек. Много позже Рогожин узнал, что лев реагировал на магию, заключенную в кольце и открывал разные двери, в зависимости от того, кто проходил через ворота. Если проходил тот, кто польстился на красоту, то он проходил в "казарму" и по единственному оставленному проходу проходил к выходу с внутреннего двора наружу. Таким элегантным, пусть и несколько жестоким образом приемная комиссия избавлялась от необходимости выслушивать многочисленные жалобы, мольбы о втором шансе, упреки и прочие уловки из богатого арсенала провалившихся учеников. Меньшая часть проходила через стража прямо к корпусам Академии и попадала в руки кураторов, формировавших группы по одним им известным признакам. Впрочем, основным критерием служило именно кольцо, выбранное учеником. Оно тесно переплеталось с аурой ученика, выдавая всю информацию о нем. Со временем это кольцо становилось во многом уникальным артефактом, несшим отпечаток личности своего владельца, и ученики должны были научиться управлять им. Далее группы распределялись по кафедрам и факультетам. Но некоторым, всего лишь троим-четверым, страж открывал третью дверь, ведущую совершенно в иное место…

Рогожин шел по коридору, удивляясь его пустынности, как вдруг прямо перед ним выросло две фигуры в мантиях.

— Здравствуй, ученик, — раздался бесстрастный голос одного из них, в то время как второй внимательно изучал его ауру. — После того, как ты выбрал это кольцо, ты получил право еще одного выбора. Академия ценит таких магов как ты, а потому ты сможешь учиться на специальности по собственному выбору. Все кафедры всех факультетов откроют перед тобою свои двери. Но, в том случае, если ты готов участвовать в магическом поединке.

— Что, прямо так любой? — недоверчиво спросил Рогожин, лихорадочно анализируя ситуацию. Похоже, что вылез он несколько неудачно. Колечко, видимо, оказалось совсем непростым, во всяком случае, Тамд явно посчитал его обманкой, раз так сочувствовал ему. А вот он, Рогожин, точнее Квил Берк, Взяв именно это колечко, проявил какую-то особенность, хоть и имеющуюся в Академии, но все достаточно редкую, что бы считаться такой ценной. "Что же, — подумал Рогожин, раз уж начал выбиваться из образа посредственности, будем последовательными".

— Разумеется, я согласен!

— Что же, — ответил не ждавший иного ответа Вир ум Литон, — пройдем на арену.

Место проведения магических поединков не особо впечатляло. Первой же ассоциацией Рогожина стал Колизей: тот же мелкий белый песок на полу, та же овальная форма, те же ряды сидений, поднимающиеся снизу вверх. Как ни странно, многие места были заняты. Как позже выяснилось, подобное представление было довольно большой редкостью, и руководители многих кафедр желали лично взглянуть на подающего надежды абитуриента. Вместе с ним на арену вышел человек, немногим старше самого Рогожина, среднего роста, худощавый, он привлекал к себе внимание неестественно бледным лицом с горящими на нем черными глазами. В обрамлении длинных черных волос оно казалось белым пятном в полумраке. Его синий плащ свисал на узких плечах, и он с некоторым презрением посмотрел на широкоплечего Рогожина.

— Тем временем Вир ум Литон тоном заправского конферансье объявил:

— Учебный поединок между учеником Квилом Берком и бакалавром Ааром ум Зейлом! — после чего ушел с арены.

Глава 28

20 неуфа 4035.

Утро началось с гулкого удара, пронзившего всю башню и заставившего Смолина недовольно поморщиться. Сегодня он второй раз за неизвестно сколько времени поспал в нормальной комнате на застеленной чистым бельем кровати, не беспокоясь о своей дальнейшей судьбе, и вставать совершенно не хотелось. Казалось, что все было совершенно недавно, побег из "Метронома", выход в Гирум, марафон сквозь Дикие земли, Ворток, Баргет, почти две недели на "Пенителе", и он, наконец, в башне всамделишного волшебника, будет учиться магии… Только вот он не мог понять, хорошо это или плохо. Вчера, когда они разговаривали с Аэсом, он понял, что его принимают за выходца из какого-то сопряженного мира, и это добавляло убеждения в правильности принятого решения, ведь раз Аэс знает о существовании таких миров, то сможет и сказать, как вернуться домой. А с другой стороны, Когда они вчера проводили оммаж, когда то ли ученик, то ли помощник Аэса, Сур-Неор, скреплял присягу магической печатью, он очень странно смотрел на них двоих. Он прекрасно владел собою, и поэтому начал сильно беспокоиться, во что же он ввязался, раз такой хладнокровный маг, каким казался Сур-Неор, не смог до конца скрыть своего не очень одобрительного отношения к этой затее.

Смолин понимал, что ему чего-то недоговаривают, возможно, из-за недостатка доверия, возможно, из-за желания использовать втемную, но деваться особо было некуда. Вчера, помимо присягания Аэс-Шаеру, что было равносильно договору о поступлении на службу взамен предоставления не только оплаты в виде жилья, еды, денег и прочего, но и определенную защиту, Александр дал еще и ученический обет, который определявший обязанности сторон в обучении. После этого Смолин был предоставлен самому себе, так как у гроссмейстера были какие-то дела, отложенные из-за нежданного появления в его расписании нового ученика, но требовавшие безотлагательного участия. И это время Смолин потратил на изучение башни. И больше всего внимания он уделил библиотеке. Она отнюдь не напоминала уходящие в мрачную даль ряды шкафов до потолка, с полками, прогибающимися под весом многотысячелистовых талмудов, паутины, плесени и пыли. Нет, разумеется, были в ней и такие шкафы, заполненные книгами в кожаном переплете, целых два, но высота прочих семи была вполне обыденной, несильно превышающей человеческий рост. Он вытащил наугад пару книжек и осмотрел их.

"Да уж, книгопечатанием и целлюлозно-бумажной промышленностью тут пока и не пахнет", — подумал он, осматривая довольно грубые на вид, но гладкие на ощупь страницы и буквы, хоть и сильно похожих, но в мельчайших деталях друг от друга отличающихся. Зато пахло магией. Принцип местного книгопечатания был довольно несложен: переписчики, люди, обладающие каллиграфическим почерком и получающие за это очень неплохие деньги, копировали текст на бумагу, после чего ее зачаровывали на прочность и гладкость. Такая книжка не изнашивалась, даже проходя через сотни рук и неудивительно, что две различные книги практически не отличались друг от друга. Был у них лишь один недостаток: алфавит, используемый в них, был совершенно непонятным. Только сейчас Смолин осознал, что он, пусть и умеет читать и писать, но все равно неграмотный, как и Квил Берк, и Вер-Таал. Пытаться изучать язык в одиночку, пусть и имея такой источник, как библиотека, он не стал, справедливо полагая, что Аэс-Шаер наверняка этим вопросом озаботиться. Поэтому он, с сожалением окинув шкафы взглядом, покинул библиотеку и отправился дальше, сопровождаемый проводником.

В целом башня вполне соответствовала его представлениям о средневековом сооружении, хотя и с определенной спецификой. Почти шестидесятиметровое каменное сооружение имело в первую очередь служебное значение и предназначалось для создания опорного узла обороны в случае городских боев. Поэтому в ней имелось подземное хранилище, заполняемым городом в случае войны всем, что могло потребоваться в случае осады: едой, оружием, снаряжением. Имелась и своя тюрьма, в которой могли содержаться любые пленники: и обычные люди, и маги. Камера для магов была покрыта материалом, по своим свойствам напоминающий тот, которым была покрыты стенки бункера Маркова. Имелся в ней и негатор, подобный тому, что он снял на корабле, но отличающийся мощностью.

В баше жили многочисленные слуги и рабы, обеспечивающие ее нормальную жизнь, располагались конюшни, в которых обитали многочисленные верховые животные, от обычных лошадей до санокских гаруков и местных крайсов, внешним видом напоминающих киношных рапторов. И это обстоятельство сильно удивило Смолина, ведь животным требовалось обеспечивать постоянный приток свежего воздуха и, в тоже время, не допускать появления неприятных запахов. Как известно, теплый воздух всегда поднимается наверх, и свежий воздух с трехметровой высоты, где начинались первые окошки-бойницы, откуда можно было провести вентиляцию, просто не смог бы достичь конюшен. А потому приходилось активно использовать заклинания. Впрочем, невозможность постройки конюшен за пределами башни объяснялась достаточно просто. Дело в том, что земля в городе была очень дорогой, и тем дороже, чем "престижнее" район. Башня же была частью оборонной системы города, а потому в стоимость ее содержания входили лишь текущие расходы, без налога на занимаемую площадь. Потому вместо того, чтобы платить за землю, маги просто обновляли вентиляцию. Размеры же башни определялись количеством защитников, которое ее могло оборонять, ведь невозможно защитить периметр в сотню метров лишь десятком солдат. Потому в городах новые башни строились крайне редко, лишь по решению Великого совета или личному указу кагана. А за городом их практически не строили, так как вес владельцу давал не сам факт обладания недвижимостью где-нибудь в районе границы с Кар'аатской пустынею, а ее расположение в черте города, желательно крупного. Именно поэтому, когда владельцу башни требовались новые помещения, то ей предстояло расти вверх, а не вширь.

И, видимо, поэтому планировка башни Аэса была очень запутанной. Множество переходов, галерей, винтовых лестниц соединяли самые разные уровни и места этого сооружения. Представляя собой поставленный на торец кирпич со сторонами в сто пятьдесят и сто метров, башня имела множество этажей, каждый из которых имел различную высоту. Нередки были многоэтажные комнаты, или этаж, на котором находилось всего три или четыре. Поэтому Смолин их окрестил уровнями, а местные не называли никак, предпочитая называть нужные им места.

На первом уровне располагались конюшни и складские помещения, на втором — что-то вроде приемного зала высотою в три этажа, который опоясывали многочисленные помещения для слуг, рабов, кухня, кладовые и все остальное, относящееся к снабжению и обеспечению. На третьем уровне была казарма, арсенал, кузница, тренировочные залы, в общем, это был уровень защиты и, нередко, нападения. На четвертом уровне располагались жилые комнаты учеников, больше напоминавшие кельи, как по размерам, так и по скудности обстановки, и тут Смолин начал четче ощущать разницу между отношением гроссмейстера к ним и к нему. И лишь с пятого начинались непосредственно учебные помещения-аудитории, алхимические лаборатории, зал для поединков, библиотека и все остальное, ради чего Смолин и остальные ученики здесь и оказались.

Впрочем, все, что находилось выше четвертого уровня, уровня охраны, ему показывал уже Гин-Гокир, смуглый юноша, недоумевающий, почему ему, магу, готовящемуся подтвердить пятую ступень, поручили опекать какого-то неумеху еще не прошедшего третьей. Но спорить с гроссмейстером не решались даже его ученики, а потому все недоумение через презрение вылилось на Смолина. Особенно он разозлился, когда выяснилось, что это недоразумение, каким-то невероятным чудом оказавшееся в башне, даже неграмотно. Хотя, что еще можно ожидать от ничтожества, которое даже разговаривает с жутким акцентом. Ведь даже большинство ю'нусов умели хотя бы нормально разговаривать, а некоторые и читать, и писать. Этот же лишь глупо рассматривал буквы, будто картинки. Впрочем, учитель, приказывая показать новому ученику башню и отвечать на все его вопросы, не говорил, как именно нужно с ним обращаться…

Смолин не знал, отчего он больше устал за вчерашний день: хождения по башне или чванливого придурка Гина. Пару раз ему сильно хотелось прикончить каким-нибудь особо изощренным и болезненным способом, но каждый раз сдерживался, понимая, что Аэс вряд ли одобрит продолжение убийств. К тому же, это вполне могло быть каким-то испытанием, что гроссмейстер специально подложил ему такого гида, с намерением вывести Смолина из себя и посмотреть, как он на это отреагирует. Как бы то ни было, сытно поужинав, он отправился к себе. Правда, он тут же начал сожалеть, что не поужинал в одиночестве, так как взгляды, которыми его проводили прочие ученики с куда менее полными мисками, были полны удивления и некоторого сожаления. Обратную дорогу он нашел очень быстро, несмотря на все усилия Гина, водившего его самыми запутанными переходами. Еще днем он не раз замечал, что они частенько идут одними и теми же переходами, выходя к ним различными путями, и посмеивался над всеми усилиями проводника, так как постоянно оставлял метки. Ничего говорить ему он, разумеется, не стал, так как благодаря его "помощи" получил весьма подробную карту башни и мог свободно ориентироваться в ней, чем вызвал сильное удивление.

Сегодня ему предстоял первый день обучения с Аэс-Шаером, и он волновался. Но, прислушавшись к своим ощущениям, он понял, что беспокоится далеко не так сильно, как перед самыми обычными экзаменами. Посчитав это хорошим признаком, он встал с кровати, умылся за примитивным умывальником и оделся в уже надоевшие тряпки. Вчера, когда он спросил гроссмейстера по поводу возможности носить свою старую одежду, узел с которой он не забыл забрать из конторки работорговца, тот ответил, что ему самому будет лучше не выделяться из общей массы, а потому он сможет выбрать другую взамен имеющегося тряпья, но ту, в которой ходят в Каххаре.

Проходя по узкому коридору, освещенному яркими светильниками, он не забывал здороваться с шедшими в ту же сторону учениками. Некоторые ему отвечали вполне приветливо, но большинство презрительно проходили мимо.

Половина мест в небольшой столовой было уже занято. Всего у Аэс-Шаера обучалось двадцать четыре ученика различных ступеней и более половины из них уже сидело за столами. Смолин подошел к бачкам и осмотрел "меню", после чего положил себе кашу из какого-то злака и взял немного фруктов. Сев за угловой стол, он принялся молча завтракать, как рядом с ним уселся парнишка лет пятнадцати и весело поздоровался:

— Привет, ты новенький, да? — после чего, не дожидаясь ответа, продолжил, — слушай, раз тебя только взяли, то учти, что учитель не любит когда ученики переедают. Он считает, что сытый маг — негодный маг, что лишь преодолевая сложности можно достичь какого-то результата.

Смолин аж подавился, услышав такое с полным ртом.

— А как же, это? — кивнул он в сторону бачков, еле проглотив кашу.

— А, ну, это каждый сам для себя решает, наелся он или нет, — хитро подмигнул парнишка, — но, если его мнение не совпадет с мнением учителя, ему не сдобровать. Так что сам решай. Кстати, я Ден-Исор, — поднял он руку с растопыренными пальцами.

— Тер-Минар, — ответил на приветствие Смолин, — а ты давно тут?

— Уже второй год, — поскучнел Ден, — скоро буду подтверждать вторую ступень, не знаю, смогу ли.

Смолин взглянул на ауру собеседника и убедился, что все белые каналы в ней уже исчезли:

— Сможешь, — уверенно ответил он, и остановился, услышав голос: "Ученик Минар, поднимись ко мне".

Занятия начались.

Глава 29

20 неуфа 4035.

Смолин вошел в кабинет гроссмейстера, сидевшего в кресле у горящего камина.

— Садись, — кивнул он своему ученику на кресло рядом с собою.

— Ты мой самый странный ученик, Тер, — задумчиво произнес Аэс-Шаер, — с одной стороны, твоя сила и умения удивляют, с другой — ты не знаешь элементарнейших вещей. Поэтому я начну с самого начала, с того, каким мы видим этот мир, с того, что он заполнен рассеянной силой. Эта сила действует на всех, но не каждый может ею пользоваться. Она пронизывает землю, воду, воздух, все…

— За исключением камер для магов, — тихо, как бы про себя пробормотал Смолин.

— Действие рождает противодействие, — жестко ответил Аэс. — Любое могущество порождает чувство безнаказанности и желание им воспользоваться. Эномиль создан магами, понимавшими степень своей ответственности перед простыми людьми. Эномиль и негаторы — вот и вся защита людей от магов, да и та действует не на всех — смог же ты справиться со своим. Иное дело, что, как и любому другому предмету, ему нашлось двойное применение. Он стал использоваться не только чтобы защищать людей от магов, но и чтобы порабощать магов. И не тебе судить о необходимости этого шага. Если хочешь, мы поговорим и об этом, но тогда, когда ты больше узнаешь об этом, — попытался Аэс увести разговор с нежелательного направления.

— Что же, — упрямо мотнул головой Смолин, согласившись с преждевременностью разговора, позже так позже.

— Так вот, не всегда известно, сможет ли тот или иной младенец стать магом или нет, это проявляется у каждого в разное время. Обычно это зависит скорости, с которой его аура накапливает Силу. И в тот момент, когда ее количество превышает какой-то предел, она начинает проявлять себя белой полосой в ауре. Со временем белой становится вся аура, но он по-прежнему не сможет стать даже учеником, пока хотя бы один канал его ауры не станет фиолетовым. Вот после этого его могут взять в ученичество. Но иногда в ученики берут и тех, чья аура даже не стала полностью белой, полагая, что смогут направлять рост способностей ученика в нужную сторону. Иногда это получается, иногда — нет. Но сама по себе аура еще не значит, что человек сможет стать сильным магом. Все зависит от его каналов Силы, от того, как сильно они развиты, как быстро он может поглощать рассеянную в мире силу.

Как правило, чем обширнее у него раскинуты каналы, чем они тоньше, тем больше силы он может поглотить. Конечно, в обычной жизни никто не ходит с полностью раскрытыми каналами, ведь, во-первых, никто не пользуется таким огромным количеством силы, а, во-вторых, через раскрытые каналы легко получить какую-нибудь гадость типа "печати Мехраба", а чаще всего — смертельную. И тебе там, на рынке еще повезло, чаще их просто сжигают. Поэтому, как учитель, приказываю забыть о полном раскрытии, пока не можешь научиться защищать не только себя, но и каналы своей Силы. А вообще, степень раскрытия — это вопрос баланса между поглощением энергии и защищенностью. Тебе все понятно?

— Да, учитель, значит, поэтому ты не мог наложить печать, пока я был закрыт?

— Верно, "тень Шеора" одно из лучших заклинаний, защищающих ауру. С его побочным эффектом, невозможностью пополнять запас Силы, ты уже знаком, поэтому немногие решаются применять его, так как снятие этого заклинания довольно долгий и утомительный процесс. Таким образом, перед любым магом стоят две противоположные задачи: обеспечить себя силой для своих потребностей и сделать это с наименьшим риском. И вот тут на помощь приходят источники Силы. Любая стихия сама по себе является источником силы для того мага, который умеет ею пользоваться. У необученного мага склонность к какому-либо определенному источнику не так очевидна, поскольку его каналы Силы слишком не развиты, и он просто не знает, каким источником пользоваться. И тут уже задача учителя определить, какая именно стихия, какая именно часть ее может стать его источником.

— То есть как это, часть стихии? — недоуменно спросил Смолин.

Как будто ожидавший этого вопроса Аэс-Шаер кивнул на горящий камин:

— Ты удивишься, но огонь, что горит перед тобою, совсем не однороден, он состоит из разных слоев, имеющих разную температуру. И самый горячий огонь не на поленьях, а на небольшом расстоянии от них.

"Ага, тоже мне, бином Ньютона", — улыбнулся про себя Смолин.

— Так вот некоторые маги огня способны видеть разницу между этими слоями и извлекать из какого-то одного больше, чем менее способные, из всего костра целиком.

"Черт! Резонансные частоты! Наши подонки тоже всех нас достали с этим долбаным резонансом!"

— Учитель, а ты можешь, определить, с какой стихии черпать силу мне? — осторожно спросил Смолин.

Аэс-Шаер молчал. Его план, замечательный во всех отношениях, имел один весьма серьезный недостаток — личность исполнителя. Ему мог бы быть гарантирован полный успех, если бы обнаруженный ученик не был бы Проводником. И его сила, с одной стороны обеспечивающая успех мероприятия, с другой, ставила под угрозу саму возможность его осуществления. Сур-Неор, разумеется, не стал возражать, но его неодобрение было столь отчетливо, что это почувствовал сам Тер-Минар. А вот советник Шор-Карар выразился куда определеннее и жестче:

— Аэс, ты что, захотел изгнания!? Я твой друг, а потому не буду ставить Псов в известность. Но ведь ты сам был одним из них, и прекрасно понимаешь, что рано или поздно его найдут. И ты прекрасно знаешь, что Стоящих на грани у нас не любят. И ведь есть за что, не находишь?

— Пойми, Шор, пока Сур будет готов, пройдет немало лет. Мы можем покончить с проблемой одним ударом…

— Который уничтожит всех нас! — разгневанно закончил Шор-Карар.

— Прошло столько лет!

— А мы помним куда более ранние события!

— Мы не сможем вечно закрывать глаза на эту проблему, Шор. Сейчас у нас есть уникальный шанс получить и воспитать подконтрольным нам проводника большой силы. Который в дальнейшем сможет удержать в повиновении всех своих последователей. Главное, направить его амбиции в нужном нам направлении. Пока это Крес-Чеор, потом может оказаться Эворен. А уж в одиночку об этот орешек он разломает не только зубы, но и все остальное.

— Гхм, звучит не так дико, как кажется на первый взгляд. Я, конечно, поговорю с Келом. Но удастся ли направить его амбиции?

"Удастся ли направить его амбиции?" — эхом бился этот вопрос в голове Аэс-Шаера, пока он искоса разглядывал ждущего ответа худощавого молодого человека. Одним из обязательных условий успешности плана была тщательная подготовка исполнителя, чем он и занимался в Сахр'нане. Теперь исполнителем мог стать этот высокий белокожий чужак, но он не был привязан к нему, к Аэс-Шаеру, к Каххару. Пока было еще не поздно все переиграть, но с того момента, как он начнет учить его, все изменится. Ему придется пройти до конца…

— Да, — ответил гроссмейстер, — могу. Каналы Силы у мага твоего уровня уже достаточно развиты, чтобы по ним можно было определить это более-менее верно. Конечно, совершенно точно этого не скажет никто, даже я определю лишь стихию и ее примерный раздел…

— И? — осторожно протянул Смолин, дожидаясь конкретного ответа.

— Пока я скажу лишь то, что ты довольно активно поглощаешь силу ветра и камня, и что при желании ты вполне сойдешь за неплохого мага воздуха или земли. Но вот к своей основной стихии ты обращался достаточно редко, или вообще не обращался. Скажи, что тебе говорят слова Проводник и Мятеж Цур-Зеона?

— Ничего, кроме каких-то смутных рассказов, — озадаченно покачал головой Тер-Минар, и Аэс-Шаер усмехнувшись, подумал: 'Надо же, не думал, что доживу до того времени, что встречу человека, который может так мало сказать о Цур-Зеоне".

— Что же, могу поздравить, ты первый, кто ничего не слышал ничего особого об этом маге за последние полтысячелетия. Что самое интересное, ты первый Проводник, который ничего о нем не слышал.

— Проводник? — непонимающе переспросил Тер-Минар. — Кто это?

— Проводник, Стоящий на грани — это имена, которые получили те, кто стоит между двумя мирами, те, кто провожает умерших в посмертие, но кто способен и вернуть их обратно. Ты некромант, Тер, при этом сильный.

— И что? — спросил по-прежнему недоумевающий Смолин.

— А то, что примерно пятьсот лет назад Цур-Зеон возглавил мятеж, который привел к уничтожению нескольких цветущих районов и полному опустошению целой провинции, что позже, после его подавления привело к голоду, многочисленным бунтам и, самое главное, заразили смертью провинцию Кар'аат, из которой до сих пор время от времени выползают монстры. Самое скверное, что некоторые из его последователей не погибли, а смогли затаиться в пустыне, поэтому многие монстры — порождения не той войны, а результаты их действий. Вот Проводников и не любят, так как большинство из них фанатичные сторонники погибшего Цур-Зеона и мечтают воскресить его, хотя бы в виде лича. На нашей стороне некромантов довольно мало и все они вместе с прочими магами постоянно дежурят на границе с Кар'аатом. Естественно, за такими охотятся фанатики, называя их ренегатами и предателями Смерти.

— А что стража?

— Псы, конечно, охотятся за фанатиками, но специфика некромантии такова, что ее действие может долгое время быть незаметным, а когда оно, наконец, выйдет наружу, то зачастую может быть остановлено лишь другим проводником. Так что это тебе лишний повод подумать о камерах из эномиля и негаторах. А теперь у меня к тебе несколько вопросов…

Потянулись долгие дни обучения в башне. Как Смолин и предполагал, Аэс-Шаер первым делом принялся за изучение языка. Конечно, благодаря памяти матроса с "Пенителя", с разговорной, а особенно народной, речью проблем не было, ему требовалось лишь регулярная практика, которой было более чем предостаточно. Основная трудность была именно с грамотностью, кахр'аан был довольно сложным языком с большим количеством схожих звуков, которые на бумаге отображались комбинациями символов, поэтому если читать, пусть и по слогам, он научился в течение двух недель, то написать прочитанное еще долго было настоящей проблемой как для самого Смолина, так и для того, кто хотел бы рискнуть прочитать его писанину. Тем более что разбор текста совсем не облегчался каракулями, которые были призваны изображать буквы. Оун-Зелог, нанятый Аэс-Шаером учитель из Сахр'нана, не раз жаловался ему, что его новый ученик, несмотря на возраст, на удивление бездарный и не способный к обучению. Тем не менее, вложенные в него деньги он отрабатывал исправно, и Смолин уже без особого труда мог пользоваться малой библиотекой, той самой, которую обнаружил в первый день своего пребывания в башне. В ней были собраны материалы, касающиеся первоначальной подготовки начинающего мага, теория, кое-какие практические рекомендации, история тех или иных событий, описания различных животных и растений, имеющих практическую ценность в магии и многое другое. Благодаря практически абсолютной памяти, хорошо тренированной еще в "Метрономе", он с легкостью запоминал содержимое страниц. Поэтому уроки Оун-Зелога были совсем небесполезными.

Куда хуже дело обстояло непосредственно с самой магией. С первого же занятия и Смолину, и Аэсу стала очевидна несовместимость двух совершенно чуждых школ. Смолин отказывался понимать, какое отношение имеют простые звуки, нелепые телодвижения и жесты рук к тому, что в котелке закипает вода, на стенах зажигаются факелы или город внезапно оказывается стертым с лица земли. Его учитель же не мог понять, почему Тер-Минар не видит столь очевидно связи. Но больше всего непонимания вызывал процесс мысленного управления Силой. Как оказалось, каналы силы Аэс-Шаером чувствовал несколько иначе, чем Смолин — М-оболочку. Для магов Гирума они в первую очередь были своего рода проводниками энергии, чьей исключительной задачей являлся сбор Силы, тогда как Смолин чувствовал их как часть самого себя, часть своего тела. Аэс-Шаер с трудом мог понять смысл тех действия, что делали над Тер-Минаром дома, однако, после нескольких проведенных экспериментов, он убедился, что Тер-Минар создает заклинания так же, как в глубокой древности колдовали адепты рунной магии. То есть, выучив заклинание, целиком представленное в виде некоего иероглифа, он просто воспроизводил его. Расход силы при этом был относительно невелик, хотя и зависел от умения создателя заклинания. Единственной проблемой при этом было создание и изучение нового заклинания, ведь точное воспроизводство даже относительно простых для современного мага заклинаний методами рунной магии было невозможно из-за чрезмерной сложности. Именно поэтому и появился в свое время магический язык, ведь, несмотря на то, что для замены одной руны и требовалось в самых сложных случаях до тысячи символов магического алфавита (хотя куда чаще все обходилось сотне-другой), уже две тысячи символов не могли быть описаны никакой руной. А заклинания средней разрушительной силы нередко были куда длиннее. Поэтому искусство рунного мага, создавшего аналог таких сложных заклинаний, какими пользовался Тер-Минар, просто удивляло, удивлял и сам Тер-Минар, сумевший эту руну выучить. Но огорчало то, что такое терпение и умение буквально пропали задаром, ведь за потраченное на одно-единственное заклинание время разработчик мог бы создать десяток, если бы пользовался более прогрессивными методами. Еще одним доказательством правоты Аэса было то, что Тер-Минар не мог создавать новые заклинания, а лишь немного изменял уже известные ему, а потому ученик засел за изучение магического языка.

Смолин сильно жульничал и шел по очень тонкому льду, опуская некоторые "малозначительные" детали. Он догадывался, что его намереваются использовать в каком-то мероприятии, что сейчас раздавались карты, с которыми пойдет игра, а потому от того, сможет ли он припрятать пару тузов, зависит очень многое, вполне возможно, жизнь. Когда его учитель говорил о прогрессивности метода, мысленно он катался по полу от смеха, но к нему уже пришло умение владеть собой в любой ситуации. Он поражался тому, как бесстрастно стал вести себя во многих ситуациях, в которых раньше бы возмутился, огорчился или обрадовался. Из-за этих изменений он даже испытывал страх, опять же, сильно ослабленный. И, хотя первыми изученными книгами стали именно учебники по защите ауры от малефиков-проклинателей, бесстрастность никуда не девалась. Более того, частенько он довил себя на мысли, что это не такое уж и плохое состояние, позволяющее всегда иметь холодную голову и незамутненный эмоциями рассудок.

И именно чистый разум заставлял его удерживаться от мальчишеских выкриков о "прогрессивности" методов, распространенных в Гируме. Именно поэтому он не стал говорить, что длинная цепочка из сотен символов запросто заменяется коротенькой формулой, что заклинания высокого уровня, строчки колдовского алфавита которого заполняли не одну страницу, рассчитывались за доли секунды и превращались в элегантные формулы. К тому же, в главном Аэс-Шаер был прав, Смолин действительно не умел создавать новые заклинания. Все, что он знал, ему давалось в готовом виде, методика расчетов была засекречена, поэтому в его руках было лишь небольшое изменение готовых заклинаний. И он прекрасно понимал, что после выполнения операции, для которой он оказался предназначен, ему потребуется приложить немало усилий, чтобы тем или иным способом убедить Аэса и тех, кто стоит за ним, в своей полезности. Или хотя бы в том, что трогать его очень небезопасно.

И немалые надежды он возлагал на два козыря: телекинез и выкраденные с "Метронома" кристаллы. Еще на базе он убедился в их исключительной ценности, и что ему невероятно повезло с ними. Покойный Дмитрий, из чьего желудка и был извлечен кристалл с резервными данными, даже не догадывался о том, как он сильно помог своему бывшему пленнику. Фактически, по данным этого кристалла можно было воспроизвести весь комплекс на момент очередного обновления данных, кроме того, у него имелись кристаллы, в которых описывались прикрытые, признанные бесперспективными или провалившимися проекты или, наоборот, проекты неначатые, или начинаемые с очень дальним прицелом. Разумеется, многие направления, которые развивались в "Метрономе", потеряли свою актуальность, но многие, невозможные или плохоосуществимые на Земле, здесь, наоборот, вполне имели право на существование.

Но самым главным была методика расчетов новых уравнений-заклинаний. За все время существования "Метронома" она неоднократно улучшалась, менялись способы уменьшения потерь, но суть оставалась прежней. Ведь что такое магия? Это всего лишь способ изменить состояние того или иного объекта. А для любого объекта можно составить математическую модель, скажем, в виде функции многих переменных. Таким образом, задаются начальное и конечно состояния объекта, разность которых, будучи разностью двух функций, также будет функцией, являющейся нужным заклинанием. Кроме того, возможно и прямое воздействие на М-поле объекта, и именно так действуют малефики-проклинатели. Они изменяют непосредственно М-оболочку объекта, изменяя его до желаемого. При этом изменения касаются и самого объекта. Единственным недостатком является необходимость иметь образец М-оболочки, для чего и требуются волосы, ногти, какой-то предмет, несущий отпечаток владельца, хотя сильные малефики способны воздействовать на М-оболочку и, не имея такого образца, просто видя цель или считав ее параметры с тех остатков, что остались на ауре заказчика. И поэтому, хотя в открытом столкновении с равным магом у малефика шансов на победу маловато, маги этого направления всегда присутствовали в любой армии, представляя немалую угрозу. Основной причиной их слабости и довольно узкой области применения была успешная работа лишь со сложной М-оболочкой, характерной для существ с высокоорганизованной нервной системой, то есть, в основном, живых существ.

Впрочем, все размышления Смолина о возможности улучшения местных заклинаний по-прежнему оставались лишь благими пожеланиями: у него до сих пор не было возможности их исследовать.

Интерлюдия 4

06 дикса 4035.

— Чего молчишь, Аэс? — немного нервно спросил мага глубокий старик с редкой бороденкой.

О Советнике Кел-Висоре ходили разные слухи: что он бывший Жнец, что до сих пор практикует человеческие жертвоприношения, но могущественного малефика эти слухи волновали мало. Его знания и заслуги перед Каххаром были настолько велики, что не раз по достоинству оценивались Конвентом, в Высший Совет которого он входил. Потому его волнение означало немало.

— План изменен, Кел, — ответил Аэс-Шаер, взмахом руки пододвигая к себе бокал с вином.

— Но почему? Мы готовы были ждать, мы готовились к этому моменту, а теперь ты предлагаешь все ускорить? И даже не посоветовался с нами!

— Кел, поздно может стать уже через лет тридцать-сорок. Эворен набирает силу, скоро даже мелочи будет хватать на полноценное кольцо. Пускай они и выпускают по большей части слабосильных колдунишек, которых мы развеем одним щелчком, но собранные в кучу, направляемую опытным ведущим, они способны сыграть немалую роль в бою. А сильные маги ничуть не уступают нашим ученикам.

Хлесткую фразу, произнесенную Кел-Висором, Аэс слышал всего лишь несколько раз, а потому заинтересованно оторвался от созерцания содержимого бокала.

— Этот Шеп-Моран нас с ума сведет, — пробурчал Советник, — никогда хорошие вести не приносит.

— Хорошие для нас вести он старается создавать, — улыбнулся Аэс-Шаер.

— Ладно, рассказывай, что за чудо ты откопал.

— Откопал не я, а наши рейдеры, правда, им пришлось заплатить за это, но это уже не важно. Важно то, что он попал к нам из другого Сопряжения. Судя по его описаниям, из Хайена, только тамошние колдуны практикуют смешение магии и механизмов. Как он рассказал, его и еще нескольких магов держали взаперти в подземелье и проводили нам ними какие-то эксперименты. В один момент по какой-то причине негаторы отказали и они получили свободу. Им удалось, перебив охрану, прорваться к стационарному порталу и активировать его. Он прикрывал отход группы и уходил последним, но по неизвестной ему причине он переместился не по Хайену, а к нам…

— Знаю я эти причины, — недовольно пробурчал Кел-Висор, — нечего кривыми руками лезть в настройку портала и все дела.

— Скорее всего, дело в близком выплеске силы, который сбил первоначальную настройку, так как вышел в Диких землях он один. Потом он попал в Баргет, где его и прихватили охотники. Тут мне довелось оценить его силы и вот…

— Да, Шор рассказывал о твоем поединке с ним. Я так понимаю, что у него не стояло ничьей печати, тогда бы я сейчас тут не сидел, но ты уверен, что он справится с Лор-Тасаром? С ним-то ты не встречался.

— Недавно Шеп-Моран сообщил, что Синклит потерял свой боевой отряд. В Диких землях. Примерно месяц назад, — чуть помедлив, добавил Аэс-Шаер.

— Что? — прошептал Кел-Висор с неверящим выражением лица. — Боевой отряд? В одиночку? Не верю, — решительно заявил он.

— Как хочешь, — пожал плечами Аэс, — только потери отряда это не отменяет. Сперва он тоже думал на санокцев, но у них никто ничего ни о чем не знает. Никто не слышал даже об отправке какого-либо отряда куда-то. Так что остается сам Тер.

От волнения Кел-Висор чуть не пролил вино из своего бокала:

— Да, у мальчишки явно большой потенциал. Как ты думаешь справляться с ним, если он выйдет из-под контроля?

— Он Проводник и никуда от нас не денется. А если он заартачится, то кольца из нескольких Псов-мастеров будет вполне достаточно, нам даже не придется с ним возиться.

— Проводник? — прищурил глаза Кел-Висор, — гхм, это серьезно, но не обвинение само по себе.

— Пользование магией в городе, убийство шестерых свободных, двое из которых находились на службе кагану, нападение на советника-наблюдателя — этого хватит?

— Более чем, — вынужден был признать заметно успокоившийся Кел. — Но ты так и не рассказал мне о его успехах.

— Что можно сказать об успехах за полмесяца обучения? — усмехнулся Аэс-Шаер. — пока можно сказать, что он довольно неплохо подготовлен в рунной магии… — на лице Советника отразилось неподдельное удивление, которое могли, впрочем, заметить лишь хорошо знавшие его, — а хайенские колдуны сумели разработать несколько очень эффективных рун. Именно благодаря этому ему удалось серьезно удивить меня. Более чем уверен, что Лор-Тасар удивится куда сильнее.

— Значит, руны, — пробормотал Советник, — да, серьезный довод. Но если Лор раскусит фокус, ему придется несладко, ведь способы борьбы с рунными магами разработаны давным-давно.

— У нас еще есть время, — успокоил его Аэс, — он достаточно быстро учится, чтобы суметь выступить против Лора в ближайшее время.

— Сколько это? — подозрительно спросил Кел.

— Примерно пять-шесть лет, — невозмутимо ответил Аэс-Шаер.

— Ты все больше и больше удивляешь меня, Аэс, — устало произнес Кел-Висор. — Надеюсь, больше сюрпризов никаких нет?

— Нет, Советник, я сообщу, если произойдут какие-нибудь изменения…

Смолин лежал на кровати и внимательно изучал прихваченную из библиотеки книжку под названием "Ритуалы древнего Каххара", где в числе всего прочего описывались такие, как оммаж и ученическая присяга. Как оказалось, оммаж налагал на него обязанность выступать в защиту своего сеньора по первому его требованию или вовсе без такового, если урон его имуществу или чести наносился в его отсутствие. Как оказалось, он был обязан призвать обидчика к ответу, невзирая на его социальное положение или могущество. Поэтому этот ритуал проводился крайне редко, так как подразумевал полную готовность вассала пожертвовать собою ради господина. Ведь в случае отказа или уклонения от исполнения этой обязанности, ущерб репутации сеньора наносился куда больший, ведь это означало, что он принял присягу у совершенно недостойного человека. Как правило, пятно с репутации смывалось кровью предателя. "Что же, господин Шаер, неплохо ты меня подставил", — думал Смолин, перелистывая страницы.

Ученическая печать привлекла еще большее внимание. Накладываемая на ауру ученика, она позволяла учителю контролировать его вплоть до того момента, когда ученик не сможет снять ее. Это считалось окончанием срока обучения, и после этого выпускник башни получал полную свободу действий, однако был обязан явиться по первому требованию Конвента туда, куда ему будет предписано. Правда, следы печати оставались на ауре еще долгое время, и пока они оставались, между учителем и учеником сохранялась связь, благодаря которой они по-прежнему имели определенные обязательства. В частности, это касалось такого события, как "дуэль гроссмейстеров", в которой, несмотря на название, участвовали именно их ученики. Это решение было принято еще в 3569 после того, как оказалось, что многие Советники, маги седьмой ступени, вместо того чтобы передавать свой опыт и знания подрастающему поколению, заняты склоками и интригами. Оно должно было способствовать этой передаче тем, кто должен был прийти им на смену, избавиться от формализма при обучении, ведь если у Советника не находилось хорошо подготовленного ученика, который согласился бы выступить в защиту интересов своего учителя, значит он воспитал плохого мага, а потому не имел права на участие в управлении государством.

Особенно же Смолина заинтересовал порядок наложения печати. Как говорилось в учебнике, ученическая печать пришла в Каххар из Альвареса, государства неких Жнецов, признанных специалистов в магии этого рода, и что на данный момент никто в Каххаре не знает всех нюансов действия этой печати. А нюансы были, так как в книге описывались ощущения, испытываемые учеником, на которого наложили печать. И они совершенно не походили на те, что испытывал Смолин. Он не мог понять, что было не так, но он явно чувствовал, что печать не сработала.

Глава 30

03 онза 4035

Одной из первых книг, которые изучил Смолин, была теория защиты ауры. Он не мог забыть своих поражений и стремился исключить малейшую возможность повторения этого в дальнейшем. К сожалению, на понятном ему кахр'аане было очень мало книг, в которых описывались базовые принципы построения этой защиты, основанные на простейших заклинаниях и грубой силе. Основная часть была написана на лангуаге, и без изучения колдовского языка Смолин не мог бы продвинуться дальше. Колдовской язык ему преподавал Гин-Гокир, который не уставал удивляться тупости нового ученика гроссмейстера. Мало что этот бледнокожий неотесанный чурбан неизвестно как затесался в башню, так он еще не способен воспроизвести простейшие звуки.

лангуаг, построенный на принципе строжайшей экономии времени, был довольно сложен и требовал от своих адептов колоссальных усилий. В нем одно предложение заменялось слогом, и было совершенно очевидно, что для этого требуется большое количество слогов. Общий объем словаря лангуага был огромен и составлял более двух миллионов монослогов — предложений звуков.

На все протесты Тер-Минара, что невозможно запомнить столько слов, Гин-Гокир отвечал неприятным смехом:

— Деревня, — презрительно начинал он, — ты даже не представляешь, какие усилия приходится прикладывать магу, чтобы он смог ступить на первую ступеньку могущества. И зачем только учитель взять такого неумеху? Даже твой дружок Ден-Исор, хоть и не меньший простолюдин, способнее тебя, он хоть не ноет, не жалуется на трудности.

— На самом деле тебе не нужно учить все слова, — снисходил до объяснений он. — Ты должен научиться составлять слоги-предложения языка лангуаг из нескольких тысяч готовых фонем. Ты должен научиться слышать и понимать самые малые вариации в ударении и высоте звука и некоторые другие простые явления артикуляции. Изучив этот язык, ты будешь способен произносить заклинания, а если у тебя хватит фантазии и умений, в чем я очень сомневаюсь, то даже составлять собственные.

И Смолин день за днем повторял мелодичные ноты магического языка, несмотря на всю бессмысленность этого занятия.

Вечером он пропадал в библиотеке, изучая все доступные ему книги по составлению заклинаний, артефактам, алхимии, магии стихий и прочему, до чего мог дотянуться. Он стремился понять принцип, по которому составлялись заклинания и применить его к своей ситуации, но все осложнялось тем, что в "Метрономе" основная часть математического описания уравнений проходила не через него, слишком слабым был его потенциал на тот момент. Лишь много позже он привлекался для тестирования заклинаний, составляемых для других членов их команды. По этой причине число известных ему уравнений было не очень велико, чтобы он мог вывести из них какие-то закономерности. Данные с кристаллов, вынесенные им из "Метронома", также требовали обработки, и поэтому он начал изучать то, что делал на Земле: изменение биологических организмов, хранение информации и энергии в кристаллах и создание предметов с измененной энергоинформационной оболочкой.

И именно с кристаллами он связывал свои основные надежды, хотя и по-прежнему не мог пользоваться ими в полном объеме. Кристаллы "Метронома" при помощи М-поля связывались с энергоинформационной оболочкой человека и представляли собою расширение его памяти. Информация "подключенного" кристалла воспринималась им как собственная, но требовала постоянной связи, что было очень неудобно.

Конечно, Смолин мог загрузить ее полностью, однако объем данных был таков, что он серьезно беспокоился за свой рассудок. Ведь даже относительно невеликие знания Квила и Вер-Таала, "записанные" в память, до сих пор вызывали у него головную боль, а что же говорить обо всем том массиве, который содержался в кристалле? Удовлетворяться же жалкими крохами, доступными ему без перегрузки мозга, Смолин решительно не желал. Кроме того, ему было крайне необходимо средство для сложных расчетов, невыполнимых в уме, и первоочередной задачей стоял анализ лангуага.

Несмотря на то, что ему никак не удавалось уловить в нем закономерность, Смолин не сомневался, что она существует.

И наиболее простым путем ему виделось эмулирование процессов, происходящих при работе программного обеспечения. Как выяснилось из "Зачаровывания предметов", в общем случае любой артефакт вполне укладывается в стандартную схему описания компьютера. Он обладал системой ввода информации, так как действовал после поступления в него через тот или иной интерфейс определенной команды, часто реагировал лишь на определенное состояние окружающей среды, что требовало постоянного взаимодействия с каналами ввода информации. Далее полученная информация обрабатывалась внедренным в артефакт заклинанием и, в случае совпадения окружающей обстановки с эталонной, через каналы вывода артефакт реагировал по вложенной программе. В общем случае сложность артефакта определялась набором заклинаний, наиболее простые, такие как поисковая лоза или монетка на нитке для определения опасных мест, вообще не имели заклинаний и работали благодаря форме артефакта и материалу, резонирующему с "водной" частью спектра М-поля. Самые сложные представляли собою сложнейшие полуразумные системы, форма которых далеко не всегда была способна отразить содержание.

Таким образом, единственной проблемой был перевод двоичного кода программы в вид, "понятный" заклинанию.

27 онза 4035.

Смолин устало шагал по узенькой извилистой улочке нижнего города и уже без прежнего любопытства рассматривал здания. Вообще столь крупный порт, как Сахр'нан, был подлинным городом контрастов. В нем за считанные дни сколачивались громадные состояния и столь же мгновенно просаживались фамильные драгоценности, в нем особняки местной знати и золотого круга купцов стояли недалеко, буквально через парк от разваливающихся нищенских халуп, а ветер мог принести как благоухание Цветочного квартала, так и смрад кожевенного.

Вскоре улочка немного расширилась и выпрямилась, сказывалась близость к торговой площади. Об этом же говорило и резко увеличившееся количество личностей, о "мутности" которых не могло идти и речи, правильнее было бы говорить о полной непрозрачности. Нижний город, а в особенности торговый квартал, вообще славился своей опасностью для постороннего прохожего. Конечно, это не значило, что все его жители были рады такой репутации, напротив, очень многим это казалось позорным, но мало кто решался выступать против заправил торговой площади. Конечно, если бы власти реально принимали бы меры, то его закрыли бы в течение суток, но, как известно, власть имущим не все удобно делать своими руками, а потому торговая площадь жила своей обычной жизнью, впрочем, не позволяя себе лишнего.

Маг шел к весьма примечательному ориентиру, таверне со странным названием "Пьяная русалка". Несмотря на то, что Смолин точно знал, что таких существ в Гируме не существовало, мифы об утонувших девицах рождались здесь достаточно регулярно. Правда, девицами они назывались лишь условно, так как обычно их топили как раз за прелюбодеяние в крупных масштабах, после чего они и принимались завлекать молодых парней к себе. Откуда пресноводная русалка взялась в приморском Сахр'нане, также было загадкой, но ему был нужен вовсе не трактир, а книжная лавка Кол-Верона, расположенная прямо за ним. Неделю назад Смолин по поручению Аэс-Шаера забирал у него какую-то редкую книгу, а теперь пришел уже сам, чтобы посмотреть на заинтересовавший его талмуд под названием "Колдовские Предметы, помогающие начинающему магу". При первом просмотре он показался обычным сборником бреда, предназначенного для разводки неопытных волшебников, по какой-то дикой случайности оказавшимися в этой дыре, но более вдумчивое изучение ясно показало, что довольно куцый справочник о артефакторике содержит в себе кое-какие решения по проблеме зачаровывания предметов.

И в этой книжке Смолин неожиданно наткнулся на совершенно неожиданное применение опыта "Метронома". Правда, проведенные в тайне от Аэса эксперименты показали, что теория и практика частенько расходятся друг с другом, особенно будучи помещенными в различные условия. Ведь многие наработки чародеев Гирума были результатом многолетнего опыта, которым никто не желал делиться. И он все лучше понимал Аэса, желавшего сломать эту порочную систему цехов, когда энергия адептов того или иного направления магии тратилась на бдительное охранение секретов, а не на его развитие.

Кол-Верон оказался невысоким человечком с бегающими глазками и длинными черными, но совершенно неухоженными волосами. Говорил очень быстро, делая меленькие паузы. Движения тоже резкие и быстрые.

Он знал многое из тайной кухни Гильдии артефакторов, и за пару монет смог быстро объяснить, молодому магу, что помогать ему никто не будет, Что рассчитывать он может лишь на тех, кто находится в самом отчаянном положении.

— Может, ты знаешь такого мастера? — спросил, не надеясь на ответ, Смолин.

— Да есть тут одна, — пожевав губами, ответил Кол-Верон. — Конечно, не сказать, чтобы такой уж мастер, но по мелочи сработать сгодится. Хотя и живет далеко, вот и идут дела неважно. Впрочем, это даже к лучшему, из-за этого она любому прибытку рада и все, что хошь сделает.

— Она? — удивленно переспросил Тер-Минар, — женщина, что ли?

— Ну, я к ней под юбку не заглядывал, — сально хохотнул Кол, — но по мозгам — точно женщина, потому как куриные. Умный человек против Гильдии бы не пошел.

Рассказ о чародейке удивил Смолина, заинтересованный, он решил не откладывать встречу в долгий ящик, тем более что женщина-артефактор сама по себе являлась диковинкой, довольно редко встречающейся в Каххаре.

Спустя почти два часа поисков мастерской в нижнем городе, Смолин вошел в неприметное снаружи, но со вкусом оформленное изнутри помещение, а невысокая девушка радостно улыбнулась ему и спросила:

— Чем могу тебе помочь, ученик?

Вместо ответа Смолин заинтересовано рассматривал выложенные на прилавок предметы. Каждый был окружен довольно искусно, а у некоторых даже красиво измененной М-оболочкой. Наконец, оторвавшись от довольно увлекательного изучения артефактов, он перевел взгляд на лицо артефактора:

— Я хотел бы купить какой-нибудь амулет для создания вокруг меня прохлады, — попросил он.

— О, тебе повезло, ученик, как раз на днях я завершила один такой, — произнесла она, и спустя пару минут вынесла из внутренностей мастерской изящный браслет.

— Достаточно надеть его на руку и мысленно приказать ему сделать теплее или прохладнее. Его стоимость всего лишь семь силов.

— А из чего он сделан? — спросил Смолин, рассматривая изящный браслет с мелким рисунком из какого-то легкого белого материала.

Вопрос явно смутил девушку, видимо, он был из разряда тех, что относятся к коммерческой тайне. Однако она быстро подобрала ответ и мягко улыбнувшись, произнесла:

— Материал для каждого амулета подбирается отдельно. Учитывается все: и легкость его обработки, и доступность, и то, как легко на него накладываются чары. На некоторые материалы заклинания легко накладываются, и так же легко рассеиваются. Какие-то хорошо накапливают Силу. Некоторые, слабовосприимчивы к чарам артефактора, зато являются природным усилителем наложенных на него заклинаний. Так что это настоящее искусство — подобрать такую комбинацию материала, формы, наложить такое заклинание, чтобы артефакт работал долго и правильно…

Краткая лекция по свойствам магических материалов заставила Смолина куда более серьезно задуматься обо всех сложностях, которые поджидали его на пути к созданию артефактов с требуемыми качествами. Во время одного из экспериментов используемая им в качестве конденсатора заготовка взорвалась, вызвав переполох в башне, заставивший отвлечься даже гроссмейстера. Это заставило его куда осторожнее относиться к таким экспериментам и чаще ходить к словоохотливой артефактору за консультациями. Разумеется, она не выдавала профессиональных секретов и тонкостей, зато щедро делилась со всего лишь учеником так недостающими ему основами.

Создание собственных артефактов позволило Смолину разобраться с принципом создания метрономовских "дробовиков" и защитной одежды. Становилось все яснее, что описываемые в имеющихся учебниках технологии вполне совместимы с разработками подземного комплекса, а после того, как Смолину удалось скопировать структуру "дробовика" и перенести ее в небольшое колечко, он всерьез задумался о куда более масштабных проектах.

Глава 31

16 квартоза 4035.

Леат-Келея сидела на неудобном трехногом табурете перед рабочим столом, но вместо работы расстроено перебирала четки. По идее они должны были помочь ей успокоиться, но, как и говорил ей учитель, самостоятельная жизнь не слишком этому способствовала.

Во время обучения у Недар-Весора она привыкла, что известный чародей и признанный мастер высоко ценил ее успехи и как-то закрывала глаза на то, что большинство магов считают женщин неспособными ни на что серьёзное, кроме как для целительства, и еще что-нибудь малозначительного. Старый, куда лучше разбирающийся в жизни артефактор, не раз отговаривал ее от свободного полета, предлагая ей остаться работать у него, но импульсивная девушка посчитала, что старик просто не хочет расставаться с такой искусной чародейкой и в один прекрасный день собрала немногие пожитки и покинула гостеприимный дом Недар-Весора. Правда, незаметно это сделать все равно не удалось, и она еще долго вспоминала грустный, но мудрый и понимающий взгляд "дедушки Недара". Единственными словами, что он сказал ей на прощание, были: "Мой дом всегда открыт для тебя, Леат".

Молодая чародейка, полная планов, мечтаний и амбиций, отправилась в Сахр'нан, в местную Гильдию артефакторов. Там ее вежливо приняли и поинтересовались, что ей, собственно, понадобилось в этом заведении. Когда она продемонстрировала свои работы, их вежливо и внимательно рассмотрели, но "к сожалению, ничего интересного или перспективного в этих разработках нет, а потому тебе лучше оставить пустые мечтания и заняться полезным делом, выйти замуж, обслуживать мужа, воспитывать детей, и, возможно, твой сын и будет способен чем-то удивить магический мир Каххара. Хотя, если ты обратишься к какому-нибудь из мастеров Гильдии, который бы захотел рискнуть своей репутацией, то, учитывая ее ученичество у столь уважаемого артефактора, как Недар-Висор, он мог бы попробовать взять ее себе в подмастерья и начать продавать её артефакты от своего лица. Конечно, в этом случае она получала бы хорошо, если четверть от прибыли, но ведь на больше она и не может рассчитывать. Хотя, конечно, это все пустой разговор, так как раз сам Недар-Висор не пожелал отставить ее у себя в подмастерьях, то, значит, это совершенно бесполезное дело. Но такие грабительские условия и откровенные оскорбления возмутили девушку и она, гордо развернувшись, покинула здание Гильдии, решив доказать этим ретроградам, что она сама способна добиться своего.

Сложности себя ждать не заставили. И первым же моментом, едва не похоронившем её амбиции, стал вопрос с продажей готовых артефактов. Плата за право творить чары в пределах города была такой высокой, что большинство мастерских располагалось в посаде, но у мастеров гильдии была возможность сбывать свои артефакты в принадлежащих ей магазинах.

Её же спасло лишь то, что учитель Недар-Весор, несмотря на то, что настойчиво отговаривал свою любимицу от отъезда в Сахр'нан, дал ей достаточно денег, чтобы она смогла пережить самые тяжелые месяцы, и то, что она, несмотря на свое упрямство, эти деньги все же взяла. Мало-помалу ей удалось создать своей мастерской репутацию места, в которое стоит зайти, несмотря на удаленность от основных торговых районов и то, что мастером является женщина. Покупатели оценили ощутимо более низкую стоимость её артефактов и их весьма высокое качество, что создало устойчивый приток клиентов и небольшую, но стабильную прибыль.

Но, как оказалось, Гильдии её деятельность пришлась совершенно не по вкусу. До недавнего времени она контролировала три четверти рынка высококачественных артефактов средней сложности, и устанавливала на нем свои правила. Еще четверть артефактов этого класса выходила из рук чародеев, не входящих в Гильдию, но полностью поддерживающих её ценовую политику, и магов-артефакторов, могущих позволить себе наплевать на устанавливаемые ею порядки.

Леат со своими дешевыми "погремушками", качеством не уступающими гильдейским, совершенно не вписывалась в эту стройную картину, так как лишала прибыли Гильдию. И если подобное еще можно было спустить магам, обучавшимся в башнях, которые нечасто появлялись со своим товаром, да и сбывали его в основном через подконтрольные Гильдии магазины, то от одиночки, да еще и женщины, подобное терпеть было нельзя. Полгода назад её заметили и в её мастерскую пришел Крам-Сегитр, один из влиятельных мастеров гильдии. Он довольно откровенно намекнул, что Гильдия не любит необоснованных убытков, которые она несёт из-за деятельности Леат-Келеи и её цен, и настоятельно 'порекомендовал' её или поднять цены до "справедливого" уровня или же перестать портить уважаемым артефакторам рынок сбыта, перейдя на более приличествующие ее уровню простейшие артефакты. Как бы ни хотела Леат избежать возможного конфликта с мастерами Гильдии, но требование повысить цену до среднего уровня выбивало её из торговли, ведь противопоставить репутации гильдейских мастеров, налаженной сети поставщиков сырья и множества магазинам готовых артефактов она могла лишь низкую стоимость. Заниматься же халтурой ей претила не только куча недоучек, занимающихся такими же простенькими артефактами, но и накрепко вбитые учителем правила, гласящими, что только постоянный рост сложности артефактов позволит ей оттачивать своё мастерство.

Уже через месяц её нежелание следовать "настоятельным рекомендациям" принесло первые плоды. Началось все с того, что некоторые поставщики сырья отказались с ней работать, или у них "неожиданно" заканчивались так необходимые для ее работы компоненты. Потом ее навестили стражники, заявившие, что у каких-то отловленных грабителей обнаружились боевые артефакты ее производства, и ей пришлось почти месяц доказывать, что она не имела к ним никакого отношения. Мастерская хирела и с каждым месяцем приносила все меньшую прибыль, Леат пришлось даже уволить обоих нанятых было помощников и заниматься всем самой. Всё чаще Леат думала о том, чтобы переехать в другой город и начать всё сначала, останавливало лишь нежелание терять пускай и немногих, но постоянных клиентов и понимание, что и на новом месте она столкнется с такой же ситуацией. А после того, как рядом с ее мастерской открылся магазин Гильдии, в котором она предлагала "для ознакомления с продукцией уважаемых мастеров" артефакты по куда более низкой цене, чем у нее, Леат поняла, что ее из этого города все равно выгонят.

Единственный способ выживания в Сахр'нане она видела только в нахождении какой-то идеи, которая не приходила в голову еще никому, а значит никто не смог бы посягнуть на ее клиентов. Но, как это часто бывает, если идея не пришла в голову сотне магов, это не значит, что до нее сможет добраться сто первый.

Мелодичный перезвон сообщил ей об очередном покупателе и отвлек от грустных мыслей. Она встала и, привычным жестом поправив прическу, вышла из-за занавески к прилавку.

— Чем могу помочь? — вежливо улыбаясь, спросила она у молодого мага, частенько заходившего к ней за заготовками и готовыми артефактами.

— Я не раз покупал здесь артефакты, — начал покупатель, — и хотел бы уточнить, ты в самом деле делаешь их сама, или твои знания ограничиваются теорией, а ты пользуешься помощью другого мастера?

Леат вспыхнула: ну почему её никогда не воспринимают всерьез!? Почему никто не может поверить, что это она, она делает эти артефакты!? Но все раздражение сказалось лишь в более холодным тоном произнесенном:

— Мастера? — переспросила она. — Единственный мастер здесь перед тобой, это я.

Леат, несмотря на закрытую дверь, коснулся теплый ветерок, и ей на мгновение почудилось, что ее внимательно рассматривали. Она растерялась, не зная, что это было, хотя, если ее подозрения были оправданными, то ей только что нанесли оскорбление, за которое этого наглеца, стоящего лишь на третьей ступени, уже бы вызвали на поединок и превратили во что-нибудь неприглядное. Но она многое узнала за почти полтора года самостоятельной жизни. И самым главным было то, что разница между мужчиной и женщиной далеко не только физиологическая. А потому она молча снесла это оскорбление, мысленно пообещав, что уж этот возомнивший о себе невесть что мальчишка, которого она, благодаря его дурацким вопросам, все же вспомнила, расплатится за все!

— Если тебе нужна консультация мастера, то я готова помочь, а если ты сомневаешься в моих способностях… — раздражённо прорычала Леат, выходя из себя, несмотря на всю выдержку. Месяцы подобного пренебрежительного отношения научили её сохранять хладнокровие в любой ситуации, но этот проклятый магазин окончательно подкосил ее шаткое положение и она регулярно срывалась. Но закончить свою фразу она не успела, посетитель вытащил из-за пазухи какой-то предмет и положил его на стол:

— Что ты можешь сказать об этом предмете…, мастер?

Несмотря на охватившую ее злость, любопытство профессионала возобладало над эмоциями, а потому, тщательно следуя правилам осторожности при работе с незнакомыми артефактами, она принялась внимательно изучать его. Пригнувшись к прилавку, Леат сперва осмотрела заготовку: недорогую, но красивую брошь. Увиденное ее просто поразило: заклинание линиями недоступной для нее тонкости пронизывало структуру броши, но самым ужасным было то, что она, несмотря на всю свою подготовку и профессиональную гордость, чувствуя себя последней дурой, все же была вынуждена спросить:

— Э, а для чего этот артефакт предназначен?

В ответном взгляде посетителя явственно читалось разочарование и, что поразило в нем Леат, разочарование от нее именно как от профессионала, а не из-за того, что она женщина. И это, в сочетании с недавним "мастер", едва не доконало её. Она с трудом удержала себя от того, чтобы рухнуть на прилавок и заплакать, молча сетуя на такое несправедливое к ней отношение. Все же переборов себя, чародейка чуть ли не умоляюще попросила уже собравшегося забрать брошь посетителя:

— Подожди, пожалуйста.

Тот с сомнением посмотрел на нее, но все же отвел руку. Леат, про себя радуясь предоставленному шансу, внимательно всмотрелась в артефакт, вспоминая все принципы опознания артефактов. "Любой артефакт, вне зависимости от типа, имеет три части: входящую, центральную и рабочую. Артефакт-накопитель извлекает из окружающего пространства силу, хранит ее в себе и, при необходимости, отдает владельцу. Как правило, очень просты и основную сложность составляет заклинание для защиты от утечек. Следовательно, можно предположить, что это носитель какого-нибудь заклинания, который активируется по определенному ключу и совершает определенное заклинанием действие. Активирующий артефакт ключ должен приходить извне, значит, определив линии, определяющие соответствие вводимых данных установленному эталону, можно пройти и к самому заклинанию…"

Если бы Леат посмотрела на себя со стороны, то она увидела бы хищную птицу, скрючившуюся над жертвой, чары познания пронизывали артефакт работы неведомого мастера высочайшего уровня, с трудом выцарапывая его секреты. Про себя она могла вполне откровенно признать, что даже "дедушка Недар" не смог бы повторить подобного. Наконец она откинуться от него.

— Эта брошь служит для защиты от стрел. Конечно, невозможно создать артефакт, который бы срабатывал лишь тогда, когда его владельцу угрожает опасность и, при этом, каким-то образом восполнял потери Силы за счет останавливаемой стрелы. Но я привыкла верить себе. Артефакт просто великолепен, и даже если отбросить сам факт того, что такое раньше считалось невозможным, то все равно потери энергии во время использования и хранения этого амулета очень и очень низки. Ты не скажешь, что за мастер его изготовил?

— Мастер? — с лёгкой улыбкой посетитель скопировал её недавнюю фразу и интонации, — мастер перед тобой, это я.

— Не может быть, — прошептала Леат, будучи уверенной, что артефактами этот маг начал заниматься очень недавно.

— Смотри — видя её удивление напополам с недоверием, сказал маг. Он взял брошь в руки и над прилавком появилась иллюзия, показывающая плетения, наложенные на нее. Мгновенно развернув их до доступного для понимания Леат уровня, он принялся подробно объяснять предназначение той или иной группы заклинаний, обеспечивающих нормальную работу артефакта.

Леат была сокрушена. Парадоксально и необычно, крайне эффективно и просто, понятно и незнакомо: все в работе этого артефакта говорило о мастерстве его создателя. Ей очень трудно было поверить, что маг, не только стоящий на ступень ниже нее, но порой и задававший во время предыдущих своих визиток в мастерскую наивные вопросы, на самом деле больше чем на голову превосходил в искусстве, в котором она искренне считала себя профессионалом.

— У меня есть один проект, в котором бы весьма пригодилась твоя помощь. Возможно, это заинтересует тебя.

— Помощь!? — поразилась Леат. — Как я могу помочь такому мастеру!?

— Я внимательно изучал твои артефакты, поэтому могу с уверенностью сказать, что много чем. К примеру, у меня совсем нет времени для большей части работы. К примеру, что-то дается тебе намного легче, чем мне. Так что, твоя помощь будет кстати. Если не возражаешь, я покажу тебе часть проекта…

Перехватив утвердительный кивок ошарашенной Леат, маг вытащил из висящей на плече сумки довольно сильно фонящую пластинку. Очевидно, это было частью заготовки, и плетения уже превышала все, виденное Леат до этого дня. Она лишь растерянно взглянула на чародея,

— Если коротко, то этот амулет способен видеть картинку и воспроизводить ее скажем, в зеркале, стекле, воде и прочих предметах, обычно используемых для дальновидения. — Леат прикусила губу: насколько она знала, артефакты, подобные "Соколиному глазу" были невероятны сложны в изготовлении и стоили баснословных денег. А сейчас перед ней лежал один из таких раритетов. — Его самым главным отличием от прочих является то, что он составной и способен это изображение перерисовать на другой лист бумаги, главное, чтобы было, чем рисовать. Большая часть работы уже сделана, однако изображение страдает рядом дефектов. И главная проблема, на мой взгляд, в его недостаточной четкости. И если подобное еще можно незаметно при использовании водной поверхности, то при переносе изображения на твердую поверхность все тут же выходит наружу. У тебя же, насколько я смог заметить, с этим все в порядке. Ну, так как, ты мне поможешь? — настойчиво спросил маг.

— Было бы здорово! — возможность работать с настоящим мастером, знающим весьма многое и способным творить по настоящему уникальные вещи, заставила ее забыть о сиюминутных проблемах. Внимательно всмотревшись в совершенно непонятную мешанину плетений, окутывающих пластинку, она порадовалась, что сперва ей продемонстрировали довольно простенькую брошь, Леат продолжила, — но это очень сложная задача, я пока даже не знаю, как к ней подступиться…

— Было бы просто, сделал бы сам, — буркнул маг. — Да, еще, меня зовут Тер-Минар.

— Леат-Келея, — пробормотала девушка, сбитая с толку столь резкой переменой разговора.

— Я знаю, — продолжил Тер. — То есть, ты готова помочь?

— С радостью! — произнесла Леат, но тут же осеклась, переведя взгляд на Тер-Минара. Она слишком поздно сообразила, что следовало бы быть сдержаннее, теперь будет сложно потребовать плату за эту пусть и сложную, но и очень интересную работу.

— Хорошо, — кивнул маг. — Пластинка делает две вещи: излучает яркий свет наподобие обычного светильника и принимает отраженный обратно. Так как каждый цвет отражается по своему, то кристаллу остается лишь запомнить последовательность различно окрашенных участков. Вторая часть артефакта представляет собою трубку, через которую проходят чернила, которые окрашивают чистый лист бумаги, основываясь на запомненной последовательности участков. Проблемы начинаются при совмещении работы нескольких различных артефактов, постоянно накапливаются ошибки и конечный результат получается совсем уж неудобоваримым…

Они провели долгую и весьма содержательную беседу, в ходе которой Леат узнала много нового о возможностях артефакторной магии и магии вообще. Ей даже удалось, к своему глубокому удивлению, объяснить Теру несколько моментов, описанных практически в каждом учебнике. Как он нехотя ей признался, лангуагом он владел очень плохо, а очень многие книги написаны именно на этом языке. Зато сотворенные в его присутствии чары он схватывал на лету и после короткого изучения уже мог применять. Когда же ему настала пора уходить, Леат еле упросила его оставить заготовку у нее для изучения и попыток прикинуть, что именно можно сделать.

Проводив Тера, она ещё долго не могла оторваться от столь необычного артефакта. Даже сейчас, по мнению Тера ни к чему не пригодный, он впечатал возможностями, и еще больше перспективами. Она обратила свой взгляд на небольшую библиотечку и вспоминала все трудности, с которыми ей пришлось столкнуться, чтобы получить в нее тот или иной экземпляр. А сколько книг она упустила только из-за невозможности их переписать. Артефакт Тера, который он предназначал лишь для собственного пользования, при правильном подходе мог принести огромную прибыль. Причём Гильдия ничего бы не смогла поделать с нею, так как создание копий книг было тем самым высшим мастерством, которым артефакторы Гильдии не смогли бы заняться при всем желании.

А поэтому Леат-Келея безо всякого сожаления закрыла лавку пораньше, и вместо привычного ремонта старых и создания новых амулетов, посвятила всё своё время артефакту Тера: впереди была непростая задача не только доказать Теру, что он не зря обратился к ней, но и убедить его в перспективности её затеи, ведь без его знаний ей точно не справиться.

Глава 32

04 дуекса 4036.

— Ден, ну, пожалуйста, попробуй еще разок? — в очередной раз спросил Смолин

— Пробуй сам! — огрызнулся Ден-Исор, отмахиваясь от него.

— Ты же знаешь, у меня с этим проблемы!

— Ну вот и решай их, а не лезь ко мне!

Неизвестно, чем могла бы закончиться эта перепалка, но в этот момент в тренировочном зале появился Сур-Неор, второй человек в башне после самого Аэс-Шаера. Уже давно завершив свое обучение у него, он остался в башне и начал собственные исследования, попутно помогая бывшему учителю с молодняком.

В кабинете Аэс-Шаера, кроме него самого присутствовал еще один маг, изучать ауру которого Смолин не решился, но уровень М-излучения, исходившего от него, вполне соответствовал уровню Сур-Неора, вошедшего последним.

— Тер-Минар, мне сообщили, ты делаешь успехи? — вместо приветствия произнес Аэс-Шаер.

"И какая же это, интересно, тварь постаралась? Хотя ничего иного и нельзя было ожидать".

— Да, есть немного, — безразлично ответил Смолин

"Лишь бы старому хрычу не настучали, как именно я добился успехов…"

А стучать было чего. За полгода совместных мучений Смолину так и не удалось добиться каких-либо успехов с лангуагом, но, тем не менее, выход из ситуации был им найден.

Обучавший его лангуагу Гин-Гокир с первого же дня невзлюбил этого простолюдина, которого привел гроссмейстер, а потому даже не делал вид, что пытается хоть чему-то научить его. И самым странным было поведение Аэс-Шаера. По каким-то причинам гроссмейстер никак не желал вмешиваться в казавшуюся странной Смолину ситуацию, несмотря на то, что сам предложил ему обучение у себя. Напротив, выяснив у Александра, что его и прочих пленников заставляли колдовать по комбинациям неких символов, он, казалось, быстро потерял к нему интерес, занимаясь текущими делами. Иногда в башне появлялся кто-то из многочисленных знакомых, и в такие моменты Смолин предпочитал сворачивать заклинание слежения до минимума: кто мог знать возможности того или иного посетителя? Иногда из башни исчезал сам Аэс, и в такие моменты Смолин разгуливал по ней практически беспрепятственно. Но куда чаще из башни пропадал Сур-Неор. Бывший ученик гроссмейстера, непосредственно отвечающий за обучение Смолина, постоянно пропадал в длительных поездках, а потому Смолину было просто не к кому обратиться за помощью.

Помог случай. Во время одной из совместных тренировок Александр обратил внимание на то, что после многократного повторения одного и того же звука М-оболочка Дена начинает изменяться. Пришедшая в этот момент в его голову идея требовала быстрого подтверждения, а потому как только ему удалось застать Ден-Исора в одиночестве, он попросил его продемонстрировать что-то из уже изученного материала.

Ден недоуменно пожал плечами, но буквально пропел длинную ноту одного из простейших заклинаний. Настороженный Смолин внимательно наблюдал за ним, а потому смог четко зафиксировать все изменения, произошедшие с М-оболочкой Дена, из-за которых на его руке слабо замерцал светящийся шарик.

— А попробуй поставить метку, — попросил тогда Александр Дена.

— А зачем тебе это надо, Тер? — по-прежнему недоумевающе спросил Ден-Исор, после того как очередным заклинанием наложил магическую метку на первый попавшийся предмет.

— Хочу проверить одну идейку, — рассеянно ответил Смолин, внимательно анализируя все изменения, произошедшие в этот момент с М-оболочкой Ден-Исора. Расшифровка каждой ноты не заняла много времени, и спустя пару минут анализа заклинания Смолин представлял, как именно оно была создано Деном. Он глубоко вздохнул и пропел что-то, может быть, и похожее на заклинание светлячка. Во всяком случае, Ден-Исор оказался глубоко удивлен, когда в руке Смолина полыхнул ярчайший шар света.

Таким образом, ему оставались сущие пустяки: определить, какое именно изменение М-поля вызывалось той или иной фонемой и сопоставить произносимый звук с его символьным обозначением. И если со вторым Смолин еще мог справиться самостоятельно, то вот для выявления изменений ему была необходима помощь мага.

Обращаться к Аэс-Шаеру Смолин не желал, так как это автоматически поднимало вопрос о рунах, что было совершенно не нужно Александру. До тех пор, пока гроссмейстер полагал, что скорость плетения рун обусловлена исключительно использованием чрезвычайно сложных рун, что было довольно распространенной практикой, особенно в среде боевых магов, он не мог знать, что и у Смолина припасено парочка очень неприятных для противника сюрпризов.

По этой же причине отпадали учителя, которые были лишь старшими учениками гроссмейстера, да и большинство младших тоже вряд ли бы согласились помогать неизвестно откуда взявшемуся выскочке без роду-племени. Поэтому идеальной кандидатурой оказался как раз жизнерадостный Ден-Исор. Купленный в числе многих ю'нусов, он был одним из обладателей способностей, достаточных для того чтобы начать учиться, а не разделить судьбу прочих. Естественно, что большинство учеников, попавшее в башню по чьей-либо рекомендации, хоть и не смело выражать свое отношение к бывшим рабам, но крайне неодобрительно относилось к этой идее. Постепенное примирение и понимание наступало лишь ближе к завершению обучения, но никак не в его начале.

Ден-Исору в его возрастной категории было крайне одиноко. Если ученики постарше, отучившиеся с ю'нусами уже не один год, относились к ним куда терпимее, а готовящиеся снять свои печати — вполне по-дружески, то только начавшие обучение все еще были полны презрения.

Потому он с радостью воспринял появление нового ученика, пусть и скрытного, и нелюдимого. Тем более что хоть новичок и не имел даже начального образования, но обладал неплохими способностями, и, в отличие от многих талантов, огромным желанием учиться и развивать их.

Новенький, представившийся Тер-Минаром, был каким-то странным. Взять хотя бы отношение к нему гроссмейстера Шаера. Он крайне редко выделял кого-то из своих учеников, а Тер получил роскошную по ученическим меркам комнату. Обычно порядок дня ученика жестко регламентировался, а Тер имел полную свободу действий, за исключением посещения обязательных занятий. Тер-Минар имел свободный доступ к большой библиотеке, алхимической лаборатории, мастерской артефактов, наконец, выход на улицу! Всё, что могли иметь лишь готовящиеся к снятию печати ученики пятой ступени, да и то не все, он имел сразу и в полном объеме. Это не могло не привлечь внимания, но, в отличие от прочих, злобно шипящих на любимчика, Ден-Исору было просто любопытно, что в нем есть такого, что заставило гроссмейстера Шаера дать ему такие привилегии.

К чести Тер-Минара он отнюдь не игнорировал предоставленные ему возможности, а наоборот, стремился полностью использовать их. Изучение артефактов сменялось алхимическими опытами, алхимия — занятиями с друидами и химерологами.

Благодаря совместным тренировкам, Смолин быстро сумел "изучить" известные Дену фонемы, но на этом дело застопорилось. Из примерно трехсот фонем складывалось несколько десятков простейших заклинаний и их вариаций, что решительно не устраивало Тера, но скорость получения им новых фонем ограничивалась скоростью их изучения Ден-Исором, поэтому он буквально терроризировал его на предмет скорейшего изучения все новых и новых звуков лангуага. Это позволяло Ден-Исору ощущать себя нужным и не чувствовать одиночества, пусть Тер-Минар и крайне неохотно посвящал его в свои исследования.

— Лови, — неожиданно сказал Аэс и швырнул ему короткие ножны с клинком. Смолин еле успел поймать его, прежде чем он упал на пол и краем глаза отметил презрительно-разочарованное выражение лица неизвестного мага, как Сур-Неор, стоявший в двух шагах от него, атаковал его "пламенем льда". Это несмертельное заклинание магов Воды вызывало довольно болезненные ощущения и частенько использовалось в воспитательных целях. К тому же, "пламя льда" было довольно коротким, а потому пользовалось успехом из-за скорости нанесения. Защита Смолина частично поглотила, частично рассеяла энергию удара, нисколько не пострадав при этом сама, растерявшийся же Александр, действуя на автомате, нанес ответный удар давно изученной "огненной стрелой", простейшим заклинанием Огня, использовавшимся в виде артефактов из-за своей скорости и неприхотливости, где ни попадя. Естественно, что рассеивание этого заклинания также было обязательным элементом защиты любого уважающего себя мага.

Впрочем, после отражения третьей атаки Сур-Неора Смолин сообразил, что это всего лишь проверка его возможностей, того, чему он научился, и почувствовал себя немного спокойнее.

Аэс-Шаер удовлетворенно наблюдал за поединком. Как он и предполагал, Тер-Минар не тратил время зря, и вполне мог убить Сур-Неора, даже не прибегая к рунной магии. Его арсенал был невелик и основан на простейших звуках лангуага, но, тем не менее, он весьма умело пользовался им, отражая удары Сура и нанося свои. Кроме того, он добавлял в известные ему последовательности звуков что-то, никак не предполагаемое их составителем, превращая давным-давно разработанные и апробированные заклятия в серьезное оружие, угрожающее Суру. Аэсу, чтобы не допустить гибели своего ученика и помощника, один раз даже пришлось вмешаться в поединок, добавляя Суру Силы. Он еще раз оценил потенциал Тер-Минара и похвалил себя за правильный выбор: при правильном подходе этот маг совершит все, что от него потребуется, даже не подозревая о своей роли.

Постепенно поединок сводился к обмену ударами и укреплению защиты, так как Сур-Неору явно не хватало сил одновременно и нападать и защищаться. Конечно, Аэс мог вмешаться и еще раз добавить ему силы, но главным была не победа его ученика над пришлым магом…

И, наконец, настал тот момент, когда Сур-Неор с характерным звуком извлек меч и сделал шаг к Теру, все еще державшему оружие в ножнах. Он явно растерялся, не ожидая подобного поворота, и неумело вытащил свой клинок, одновременно усиливая нажим на Сура и отходя назад. Но тот, даже пропустив удар, смог приблизиться на расстояние удара и, легко отведя выставленное вперед оружие Тер-Минара, обозначил укол, одновременно атакуя его "пламенем льда" еще раз.

— Достаточно, — раздался резкий голос незнакомого мага.

Сур-Неор явно выдыхался. Он точно не ожидал такого сопротивления и не рассчитал сил, а потому пришлось вмешаться Аэс-Шаеру. Каким-то образом он смог передать Силу своему бывшему ученику и тот ожил буквально на глазах, сохранив при этом осторожность. Он начал уделять куда больше внимания своей защите, чем нападению, а потому уже не мог рассчитывать на победу, самое большее — на ничью. Но, как оказалось, в запасе у Сура оказался еще один козырь, который с характерным звоном покинул предназначенное ему место. Смолин растерянно вытащил переданный ему Аэсом клинок и, выставив его перед собой, сделал шаг назад, одновременно с этим увеличивая интенсивность атак. Но оружие Сура таило в себе весьма неприятный сюрприз. Обойдя такой же меч Смолина, оно приблизилось к его телу, и в этот момент активировалось дремлющее до поры заклинание, вложенное в него. Подобно мощнейшему потоку электромагнитного излучения солнечных вспышек, вносящих временные помехи в магнитосферу Земли, меч принялся разрушать защиту Смолина, не ожидавшего подобного коварства и не успевшего переключиться на новую угрозу. Спустя считанные мгновения острие меча неприятно кольнуло его в грудь, а в защите, рассчитанной на магию, а не на обычное железо, появилась серьезная брешь, в которую мгновенно устремилось "Пламя льда", обжигающее кожу.

— Достаточно, — раздался резкий голос незнакомого мага.

— Поединок двух равных боевых магов очень часто превращается в простой обмен ударами, отражаемыми защитой, — объяснял Смолину так и не представившийся маг. — Это происходит потому, что на поддержание защиты, в целом, уходит больше времени и сил, чем на атаку. Однако так как она основана на собственных силах мага, то нормально справляется лишь с равной по силе атакой, поэтому поединки один на один между магами разных ступеней большая редкость с предсказуемым результатом. А раз так, то очень важное значение приобретает использование различных артефактов, предназначенных для укрепления собственной защиты и прорыва вражеской. Среди наемных магов и просто наемников наибольшую популярность из-за возможности совместить две функции имеют зачарованные оружие и доспехи. Вторые дают неплохую защиту от обычного оружия и способны защитить от магии. Зачарованное оружие же часто приобретает самые различные черты, начиная от простого укрепления материала и завершая способностью разрубать все, что попадается под удар, невзирая на защиту. Разумеется, что в сражениях в строю роль мага-одиночки и его артефактов падает, и большое значение приобретает слаженность отряда, но и в этом случае маг, способный постоять за себя, куда более ценен, чем беспомощный, потому как его Сила вполне может оказаться связанной Силой мага противника и он может оказаться жертвой простого пехотинца, вооруженного хорошим оружием. Кроме того, часто встречаются ситуации, когда магию по тем или иным причинам опасно или нельзя применять, или же когда магия просто бессильна что-то сделать. В этом случае маг, имеющий не только свою Силу, но и оружие способен не только успешно постоять за себя, но и выполнить свою задачу. И поэтому, начиная с этого дня, я, по просьбе твоего учителя, начну заниматься твоей подготовкой…

Глава 33

17 синка 4036.

Леат смотрела на готовую страницу со смешанным чувством усталости от тяжелого, но приятного труда, восхищения настоящим мастерством и тревоги за собственное будущее. Она со злостью пополам с восторгом перевела взгляд на бесстрастное лицо Тер-Минара и тяжело вздохнула: этот парень разорил её окончательно, но, что делать, видимо, ей суждено было расплатился за знания таким вот образом. И, положа руку на сердце, это не самая высокая цена, что бы понять, что она слишком рано возгордилась своим мастерством.

За несколько лет обучения у Недар-Висора Леат никогда не приходилось видеть артефакты такого уровня исполнения, не говоря уж о принятии участия в их создании. Легкость и уверенность, с которой Тер-Минар накладывал на заготовки сложные плетения, потрясли Леат, ткнув её носом в тот факт, что ей еще многому предстоит научиться. А предлагаемые им идеи были настолько необычными, что Леат не могла даже помыслить о них, несмотря на всю свою фантазию. И, хотя именно появление Тер-Минара три месяца назад резко приблизило мастерскую к полному разорению, она все равно была ему благодарна.

Он не делал особого секрета из того, что пользуется знаниями и опытом Леат для создания нужного ему артефакта, но щедро расплачивался за это новыми знаниями. Сейчас, с высоты полученного опыта, ей казались смешными опасения трехмесячной давности, что Гильдия сможет украсть у них идею только что собранного "книгочея" и разобраться в нем. И гарантом этого выступало мастерство молодого мага. Даже она, несмотря на то, что непосредственно участвовала в его создании, вряд ли смогла бы воспроизвести его без помощи Тер-Минара, выполнявшего наиболее ответственную работу, и вовсе не горевшего желанием работать с гильдией.

Второй причиной, по которой гильдия бы не смогла понять, что именно ей нужно делать было то, что "книгочей" был составлен из отдельных артефактов, каждый из которых имел две функции, основную и маскирующую. Линза, к примеру, служила самым обычным светильником необычной формы. К тому же, главная часть артефакта, простенький браслет, через который осуществлялась связь и управление отдельными частями, постоянно находился на руке Леат, а потому создать второй "книгочей" без ее ведома было бы просто невозможно.

Потому Леат беспокоилась не сколько за артефакт, сколько за себя. Хотя и тут, благодаря тому же Тер-Минару, было не все так мрачно.

В свое время он, подобно тарану мягко и ненавязчиво вошел в жизнь Леат и жестко взялся за мастерскую, в первую очередь резко ограничив разнообразие производимых артефактов. Взяв за основу самый первый показанный ей артефакт, защищающий от стрел, Леат под его руководством начала создавать их аналоги, несколько уступающие по качеству, но куда более дешевые и быстрые в производстве. С одной стороны она получила великолепнейший пример того, на что способен по настоящему талантливый артефактор, а с другой… Даже в несколько раз более дешевые, чем исходный, копии стоили довольно дорого и быстро съели остатки средств Леат. А ведь кроме них Леат делала и другие защитные артефакты. И после того как первая партия с некоторым трудом разошлась среди наемников, рейдеров, охотников за головами и прочих авантюристов практически за бесценок, Леат была готова прибить Тера на месте. Ей пришлось лично обойти множество мест, где скапливались подобные личности, при этом в виде, совершенно неприличествующем нормальной девушке. Таким вот незатейливым образом она продала почти сотню защитных артефактов, заодно наглядно продемонстрировав их качество на некоторых особо назойливых покупателях. Леат до сих пор с неудовольствием вспоминала те дни, когда лишь чудом несколько раз удержала себя от убийства, причем последний был в тот момент, когда она, устав до изнеможения, доплелась, наконец, до дома.

После этого они, как ни в чем не бывало, продолжили работу над "книгочеем", и Леат опять погрузилась в изучение хитросплетений артефакторики под руководством Тер-Минара. До тех пор, пока однажды в мастерской не раздался мелодичный перезвон, предупреждающий о редком посетителе. Леат, занимавшаяся ремонтом заказа одного постоянного клиента, заинтересованно подняла голову и прислушалась. В этот же момент раздался еще один звук, более тихий и тревожный, говорящий что посетитель не просто потоптался перед входом, а все же принял решение зайти.

— Чем могу помочь? — улыбнулась Леат вошедшему мужчине. Загорелое обветренное лицо, говорящее о длительном нахождении на свежем воздухе, короткая стрижка, очень удобная для ношения шлема и не дающая накопится избытку насекомых и мусора в волосах, легкая, удобная одежда, не стесняющая движений, если и не кричали о профессии посетителя, то намекал очень явно.

— Вот уж не думал, что такая пигалица сможет спасти мне жизнь, — недовольно и, вместе с тем, благодарно прогудел мужчина. Леат удивленно вскинула брови, а наемник, положив на доску, означавшую витрину внушительный кошель, продолжил, тронув странно знакомый Леат предмет на поясе:

— Три месяца назад ты продала мне вот это. И знаешь, я нисколько не пожалел об этом. В Гокаче мы нарвались на засаду, — пояснил он, — и единственное, что спасло меня от лучников — это твоя погремушка, девочка, — уважительно закончил он.

— Рада, что смогла быть полезной, — смутилась Леат…

— Как мне помнится, ты говорила, что его хватает примерно на полгода, — продолжил наемник, и Леат сильно этому удивилась — она полагала, что тот находится в совершенно невменяемом состоянии, и не мог запомнить чего бы то ни было, — а мы собираемся в очередной поход. Будь добра, обнови его, а то кто знает, как все сложится. И ты, вроде бы, говорила еще о каких-то полезных в походе артефактах…

Мысленно Леат горячо возблагодарила Тер-Минара, заставлявшего её изучить все так называемые "тактико-технические характеристики" артефактов, и принялась довольно подробно рассказывать наемнику о своих товарах.

В результате тогда, месяц назад, наемник ушел, основательно пополнив кассу мастерской, причем частью оплаты стал небольшой рубин редкостной чистоты, могущий в будущем стать компонентом весьма неплохих артефактов, и Леат весь день пребывала в состоянии легкой эйфории, которое не могло развеять даже вечно бесстрастное выражение лица Тер-Минара.

После первой ласточки в мастерской, основательно переделанной изнутри и больше напоминавшей уютный кабинет для переговоров, чем обычную лавку начали появляться и другие. Некоторых смутно помнила сама Леат, кто-то представлялся знакомым покойного владельца купленного артефакта, погибшего по каким-то иным причинам. Как бы то ни было, мастерская Леат начала приобретать довольно устойчивую репутацию места, весьма полезного для тех, кто по роду деятельности должен рисковать своей жизнью, но хотел бы снизить этот риск к минимуму.

Естественно, что нагрузки лишь увеличились, и хотя финансовые дела начали приходить в порядок, но вообще, встречу с ним она считала вторым по значимости событием в своей жизни после встречи с Недар-Висором. Оба дали ей намного больше, чем она вообще могла себе представить. И, хотя разница между ними была существенной, и ей пришлось долго доказывать Недару свою состоятельность как артефактора, перед тем, как он начал действительно обучать ее, а Тер-Минар сам оценил ее способности как высокие, ей все равно пришлось довольно тяжко, так как оба были со своими странностями.

Леат видела, что Тер-Минар знает куда больше, чем показывает ей, но он совершенно не хотел рассказывать ей что-то, объяснять, он просто показывал ей, что нужно сделать, оставляя ей самой догадываться до сути. Впрочем, иногда партнер снисходил до объяснений, и тогда Леат узнавала что-то новое об артефактах намного быстрее. Но куда более ценными она считала практическое воплощение их, а точнее, его замыслов, в которых она играла лишь довольно незначительную роль эксперта по материалам. Ее удивляло, как он мог так много знать и уметь, хотя она была уверена, что до первой встречи с нею Тер не знал прописных истин и не смог бы сделать и простейшего артефакта. И уж совершенно точно, что он не знал, чем различные материалы отличаются друг от друга, и в каком типе артефактов какие материалы лучше использовать.

Тем не менее, за три месяца совместной работы он стал разбираться в этом ненамного хуже Леат, а благодаря постоянной практике, в некоторых случаях даже превосходил ее.

Да и сама Леат за эти три месяца многому научилась. Она в очередной раз покосилась на запястье, украшенном простеньким браслетом. Тончайшие штрихи заклинания опутывали его, превращая из красивого и скромного украшения в важнейшую часть "книгочея". Именно на браслет замыкались все каналы составного артефакта, прочие части которого лежали на столе перед Леат и Тер-Минаром.

Линза оказалась готовой самой первой. Фактически, Тер уже показывал её Леат, которая смогла внести лишь незначительные дополнения в нее, связанные с формой и материалом. Получившаяся в итоге пластина при активации излучала яркий свет, подобно обычному светильнику, под который и маскировалась. Вторая пластина принимала отраженный свет и "запоминала" его. Ничего удивительного в этом не было, за исключением того, что редко, крайне редко создавались артефакты, умеющие хранить иллюзии.

последним элементом системы стала еще одна пластина, на которой раскрывалась иллюзия. Зачарованные чернила, над созданием которых долго бился Тер-Минар, распылялись над бумагой, положенной на нее, и, под воздействием артефакта, ложилась строго на занятые иллюзией участки.

Сперва Леат немного удивилась такой весьма странной компоновке артефакта, поскольку потеря хотя бы одного его элемента полностью выводила его из строя, но быстро оценила преимущество того, что мало владеть всеми составными частями столь ценного артефакта, нужно обладать еще и ключом, который превращал бы все три отдельные части в единое целое. Этим ключом и был браслет, связывающий пластины и управляющий всем устройством.

Глава 34

12 септа 4036.

Очередной тренировочный поединок с Баар-Салером закончился вполне ожидаемо: тот выбил меч из руки Александра и нанес укол. Резкая боль в очередной раз пронзила его тело, и Смолин пошатнулся, впрочем, уже не падая на пол, как в первые дни тренировок.

— Кажется, я зря трачу свое время, — проворчал Хак-Зидон, — редко приходилось встречать такого неумеху.

Баас-Салер победно ухмыльнулся: он терпеть не мог этого невесть откуда появившегося выскочку и был рад, когда его назначили ему в напарники. Особенно он радовался в минуты тренировочных поединков, когда единственная разрешенная магия была магией тренировочных мечей. Она не позволяла убить, но для воспитательного эффекта наносила весьма ощутимые болевые удары, которые были тем сильнее, чем тяжелее удавалось нанести травму. Впрочем, произвести привычный разбор поединка сегодня не пришлось — в дверь постучали…

Впрочем, в кабинете гроссмейстера Александр не задержался.

— Готовься, через день ты отправляешься в составе моей свиты в Каххар, — с порога сказал ему Аэс-Шаер. — Вещей бери с собою из расчета на две недели пути. Как приготовишь список необходимого, отдай его Сур-Неору, он будет старшим и позаботится, чтобы ничего не было забыто.

— А разве ты сам не отправишься в Каххар, учитель? — недоумевающе спросил Смолин, удивленно посмотрев на Аэса.

— Разумеется я тоже прибуду туда, — немного раздраженно ответил Аэс, — но, если ты думаешь, что я собираюсь тащится своим ходом две недели, то ты глубоко ошибаешься. Кстати, если думаешь, что я обязан давать тебе какие-то объяснения — тоже.

На рассвете город покинул отряд из пятнадцати всадников. Во главе него находился мастер Сур-Неор, которого сопровождали четыре магистра и десять человек охраны. По взятому группой направлению и времени отправления легко было понять, что мастер отправляется в Каххар на очередное собрание Конвента, важнейшего после кагана органа управления Каххаром.

Магистры отправлялись с ним, чтобы познакомиться со столицей, создать полезные связи, побывать на грандиознейшей ярмарке, из года в год приурочиваемой к собранию Конвента.

Раз в три года на краткую неделю в столице собиралась верхушка Каххара, те, кто реально управлял страной, нередко в обход простых смертных, пусть и очень благородных кровей. Нередко мелкие захудалые дворянчики, а то и вовсе безродные никому не известные простолюдины поднимались по государственной службе намного выше аристократов, ведущих свой род чуть ли не с легендарного Ках-Хаара лишь за счет своих способностей, а не из-за происхождения. Естественно, что на все магов не хватало, и потому многие должности среднего звена занимали все же аристократы, как и то, что очень немногие маги имели возможность занять значительные посты. Но в целом для благородных семейств, которые долгое время наряду с каганом управляли страной, картина выглядела не очень радующей. Маги, подавлявшие мятеж другого мага, который сильно обескровил Каххар, приобрели огромное влияние на кагана и уже не спешили выпускать власть из своих рук. Разумеется, что данное обстоятельство не очень воодушевляло знать, и заставляло её искать пути возврата былого влияния. Конечно, на открытые мятежи, нередко вспыхивавшие в первое время после фактического захвата власти магами, уже никто не решался, но тихое недовольство ощущалось достаточно явно. В свое время это поставило страну на грань очередной гражданской войны, когда архимаг Гер-Амор, опираясь на недовольную аристократию, чуть было не захватил власть в стране, дворяне при этом рассчитывали получить большинство руководящих постов нового правительства. Тогда лишь действия сумевших преодолеть внутренние разногласия и сплотиться гроссмейстеров, которым было что терять в случае успеха переворота, а также собравшим огромное количество магов ступенями ниже, не позволили осуществиться планам Гер-Амора. Силы получившегося кольца было бы достаточно, чтобы стереть с лица земли не только его самого, но и пол-Каххара в придачу. К счастью, обоим сторонам удалось договориться, а потому все обошлось без ненужных жертв и разрушений. Тем не менее, первыми забившие тревогу гроссмейстеры предпочли перестраховаться и, воспользовавшись наличием почти всех более-менее сильных магов в одном месте, объявили о собрании Конвента, органа, предназначенного объединить всех магов и не допустить возможности повторения такой ситуации. Каган Аар-Харон, архимаг Гер-Амор и аристократы, хоть и понимали, что у их противников появился мощнейший инструмент не только самозащиты, но и нападения, то есть влияния на политику Каххара, но ничего не могли поделать с его рождением.

Тогда же непосредственно на одном из выходящих Потоков Силы был построен Дворец Конвента, центр сосредоточения силы магов. При строительстве и попытках направить силу потока в защитные заклинания, было "сожжено" больше сотни ю'нусов и погибло двадцать три мага, в том числе двое гроссмейстеров. Но все жертвы стоили конечного результата: Конвент получил надежное убежище, практически неприступное даже для архимагов. Сила потока питала защитные заклинания, делая бесплодными все попытки взять дворец силой, а постоянно находившиеся на постах Псы, были готовы в любой момент обрушить на не очень умного врага десятки убийственных заклинаний огромной разрушительной силы. При этом защитники дворца, в отличие от тех безумцев, которые решились бы атаковать твердыню Конвента, могли вовсе не стесняться в своих расходах. Конечно, они не могли заполнять заклинания Силой напрямую от потока, зато множество амулетов-накопителей вблизи него заполнялись силой очень быстро.

Со временем Конвент, первоначальной задачей которого было регулирование взаимоотношений между магами и немагами, стал немного вмешиваться и в прочие сферы жизни государства. Так, совершенно естественная придача магов подразделениям городской стражи, во-первых, потребовала принятия дополнительных законов, легализирующих магию в городах, а во-вторых, серьезно усилила позиции Конвента среди простых. Таким же образом Конвент увеличивал свое влияние в армии, на флоте и со временем превратился в орган, управляющий не только магами, но и существенно влияющий как на внутреннюю, так и на внешнюю политику каганата.

Спустя неделю неспешной езды они прибыли в Ретиф, небольшой городок, расположенный прямо посередине пути. Основной причиной его основания были торговые караваны, идущие из столицы к морю, которым требовались передышка в долгом пути и надежная охрана на всем его протяжении. Раньше здесь можно было найти наемников для усиления собственной охраны. Здесь же располагался крупный гарнизон, должный обеспечивать патрулирование дороги и защищать эти самые караваны в пути. Но со временем дорога становилась все спокойнее и безопаснее, а потому от полуторатысячного гарнизона отрывали сотню за сотней и переводили в менее спокойные районы. Сейчас ретифский гарнизон насчитывал все лишь две сотни кавалерии и пехоты, и вел чисто символическое патрулирование дороги и основательную охрану общественного порядка в самом городе. Здесь Сур-Неор планировал остановиться на сутки, хотя часто встречающиеся трактиры на пути от Сахр'нана до Ретифа позволили вполне сносно отдыхать каждую ночь.

Весьма обрадовался этой остановке и сам Александр. Еще накануне он почувствовал в пространстве какое-то едва заметное изменение, но никак не мог определить, что же его так беспокоит. К сожалению, несмотря на относительный комфорт передвижения, заниматься одновременно с управлением весьма своенравным животным еще и анализом окружающей среды Смолин пока не мог, а тут он серьезно рассчитывал понять причину изменений.

Спрыгнув с седла, Смолин бросил поводья подбежавшему конюху, тут же увёдшего строптивого крайса. Вообще Смолину понравились эти похожие на страусов двухметровые животные. Естественно, что сходство с этими недоптицами было весьма отдалённым и заключалось лишь в беге на двух лапах и выносливости, позволяющей им не только совершать длительные переходы, но и делать это с полностью снаряженным всадником в седле. Спринтер из него, конечно, был не ахти, но при передвижении на дальние дистанции лучшего было трудом найти.

В остальном, начиная с предков и завершая бойцовскими качествами, они отличались куда больше. Тридцатисантиметровая пасть, полная острых зубов, и весьма драчливый характер позволяли ему не торопиться в случае нападения на него, а заставить напавшего пожалеть о содеянном, так как прочная шкура рептилии хорошо защищала от укусов и царапин.

Неудивительно, что хорошо обученный крайс высоко ценился и часто служил верховым животным для тех, кто мог себе позволить содержать этот источник довольно мерзкого запаха.

— У вас есть время до вечера, — обратился Сур-Неор к прочим членам отряда, когда все разместились на постоялом дворе, — на неприятности не нарываться, в сомнительные дела не ввязываться…

Впрочем, эта фраза относилась скорее к Смолину, чем к кому бы то ни было еще. Остальные магистры вовсе не нуждались в дополнительных инструкциях, так же как и мало нашлось бы людей, которые рискнули бы связываться с магами без в самом деле серьёзной нужды. Впрочем, все практически одновременно заверили мага, что всё прекрасно поняли и не станут источником беспокойства.

В приподнятом расположении духа Александр вышел со двора и осмотрелся.

Глосарий

Итак, сперва реальность.

Энергоинформационная оболочка (ЭИО) — набор всех излучений человеческого тела. Сюда входит все — от инфракрасного (тепла) и оптического (непосредственно изображение) до электромагнитного излучения клеток.

Теперь, собственно, эээ… фэнтези (хотя, кто знает?)

Аура — та часть ЭИО, которая фиксирует все параметры человека. К ним относятся… проще сказать, все. Но, из магических параметров в ней отображается лишь текущий уровень способностей. Именно поэтому Фарес вычислил в Смолине потенциального мага, по белым линиям в ауре. Рогожин же, будучи замаскированным сторонним артефактом, остался нераскрытым.

М-оболочка — та часть ЭИО, которая фиксирует исключительно магические параметры. К ним относятся… тоже все. Тип используемой энергии, предпочтительная школа, максимально возможный уровень энергии и многое другое.

Кроме того, М-оболочка — это еще и то, благодаря чему маги и оперируют М-полем… но об этом чуть позже:)

список непонятных слов:

ари — язык Тории

пакс — смесь из большого числа полезных травок, мяса, злаков. можно есть и в сухомятку, и разведя кипятком до произвольной консистенции. В общем, помесь сухого пайка и вермишели быстрого приготовления.

свейдл — трава, растет, питаясь магическим излучением. Будучи естественным аккумулятором магии является сырьем для производства сильнодействующих эликсиров, восстанавливающих энергию. На черном рынке ценится как сильнейший магический наркотик. Находится под строгим учетом Карателей.

берг — трава, дым которой является аналогом слезоточивого газа, за что и ценится группами захвата всех мастей.

марва — фрукт, напоминающий красный апельсин без долек

цра — кустарник, являющийся аналогом земного чая

ай'нус — свободный маг Каххара.

ю'нус — маг-раб в каххарском каганате.

кахр'аан — язык Каххара

серан — язык Санока

гарук — модифицированные лошади

ферсах — мера длины, равная примерно 4 км. Первоначально являясь дистанцией дневного перехода, постепенно укоротился до одного часа. А дневным переходом стал…

большой ферсах — 32 километра

крайс — ездовая рептилия, напоминающая раптора, иногда используется в качестве ругательства из-за запаха, что эти рептилии могут издавать

эномиль — вещество, экранирующее распространение М-волн. Не может быть разрушено прямым М-воздействием, но вполне — косвенным. Обычно используется вместе с негатором.

Конвент — сборище гроссмейстеров, включает в себя высший совет, состоящий из Советников числом двенадцать человек, во главе с Верховным Советником, советников-наблюдателей и Большой Совет Мастеров, состоящий из всех мастеров Каххара. Создан во время гражданской войны 2013 года в качестве противовеса власти архимагу. Тогда даже части объединенных сил пра-Конвента было достаточно, чтобы заставить архимага Гер-Амора отказаться от притязаний на единоличную власть. Со временем Конвент превратился в орган управления магами, реальную власть в котором получил Высший совет. Это привело к появлению в нем множества противоборствующих группировок, конфликтующих по самым разным поводам, что приводит к появлению самых разных, иногда пародоксальных союзов. Этим пользуются каган и архимаги, которые, играя на внутренних противоречиях Конвента, проводят нужную им политику. Тем не менее, когда тот или иной законопроект идет в явное противоречие с политикой Конвента, все распри затихают и не возобнавляются до окончания периода политической конфронтации.

Из-за малого числа советников каждый голос на особом счету и группа из троих магов уже считается существенной, группа же более пяти магов — это вообще очень серьезный аргумент в большой политике. По этой же причине каждый советник-наблюдатель, несмотря на отсутствие права голоса при принятий решений Высшим советом, является серьезной фигурой.

Тем не менее, ротация советников дело не очень частое и сильно нелюбимое ни Высшим советом, ни Конвентом в целом, так как позволяет кагану и стоящим за ним архимагам пропихивать в Совет свои креатуры, склоняя чашу весов в свою сторону.

Выборы в Совет осуществляются путем голосования за того или иного гроссмейстера, при этом голос мастера соотносится с голосом гроссмейстера в соотношениии один к [точное число будет указано позже], что при серьезном разладе среди гроссмейстеров (а в какой еще ситуации возникнет необходимость перевыборов?) делает Большой Совет Мастеров очень серьезной, а иногда и решающей силой. Набравший наибольшее количество голосов становится Верховным советником, следующие одиннадцать — советниками, остальные — наблюдателями.

В случае, когда требуется заменить до троих советников, высший совет вправе самостоятельно назначить их из состава наблюдателей, приналичии достаточных оснований. Однако, необходимым условием является единогласие мнений по всем трем кандидатурам. Становится понятным механизм роспуска совета, требующий его перевыборов — это одновременный выход из него сразу четверых советников, что делает его нелегитимным. Естественно, что происходит это лишь в случае крайне острого, на грани открытого столкновения, конфликта внутри Совета, так как нередко даже принципиальные противники приходят к общему мнению, чтобы избежать роспуска и последующих выборов.

системя времяисчисления:

секунда равна земной

минута — 70 секунд

час — 70 минут

день — 21 час

неделя — 7 дней

месяц — 28 дней

год — 14 месяцев

Делится на три сезона:

Весна: Ун, Дуекс, Тройс, Кватр

Лето: Синк, Сикс, Септ, Хьют, Неуф, Дикс

Зима: Онз, Доуз, Треиз, Квартоз

Деньги:

1 гол — 10 тыс руб

1 сил — 100 руб

1 куп — 1 руб Цены разных миров на товары одной категории принимаются равными.

Глосарий магические стихии

Сперва о сабже [предупреждаю, все установлено авторским произволом, поэтому аппелировать к физике смысла нет]:

М-поле — это глобальное явление, обладающее корпускулярно-волновым дуализмом и в нормальных условиях мало зависящее от объектов, находящихся в нем, однако любой объект, попавший в М-поле, начинает аккумулировать его энергию. Таким образом, в изначально равномерном поле появляются неоднородности. Поэтому маг пожет использовать не только рассеяную в пространстве энергию, но и энергию этих неоднородностей. Количество запасаемой М-энергии напрямую зависит от сложности "аккумулятора". Двухатомные молекулы газов могут хранить всего ничего, белковые цепочки — намного больше. Кроме того, вещество аккумулирует не все М-поле, а лишь какую-то, весьма узкую часть его, что выдвигает определенные требования к магу, собирающемуся "запитаться" от халявы. Поэтому с развитием магической мысли произошло естественное разделение магов по стихиям, с которых они могли "снимать" максимум М-энергии.

Стихия элементов: земля, воздух, вода

В нормальных условиях любое вещество излучает свой набор М-волн со своими характеристиками, при этом, изменение агрегатного состояния на характер излучения не влияет. Таким образом, поглощая М-энергию веществ в твердом (жидком или газообразном) состояниях маг Земли (соответственно Воды или Воздуха) может резко пополнить свой резерв. Естественно, что из-за весьма небольшого запаса энергии в отдельно взятой молекуле, им требуется опустошить колоссальное количество таких молекул, чтобы получить какой-то ощутимый эффект.

Стихия Огня:

маг огня управляет кинетической энергией частиц, способен преобразовывать ее в М-энергию. Так как для получения кванта М-энергии требуется огромное количество энергии обычной, то и магу огня для сколько-нибудь ощутимой прибавки сил необходимо затормозить очень большое число молекул.

Стихия Жизни:

С появлением белковых тел сложность молекул возросла на порядки, соответственно, в небольшом объеме белкового субстрата хранится куда больше М-энергии, чем в том же объеме простых веществ, при этом органические вещества поглощают довольно широкий спектр М-поля. А сложность первых клеточных позволила им обзавестить прааурой. Единственным недостатком откачивания энергии с этой стихии является длительность восстановления источника или разрушение клеток.

Стихия растений:

превращение колоний одноклеточных в многоклеточные организмы и их дальнейшее развитие так сильно изменило мир, что с началом изучения магии, друиды очень быстро смогли создать собственную школу, отделенную от стихии Жизни. На данный момент они являются признанными специалистами во всем, имеющем отношение к растениям, откуда и черпают силу.

Стихия животных:

Некоторые из первых многоклеточных получили простейшие нейроны, что оказалось еще одним скачком в области накопления М-энергии. Прошедшее с этого момента века позволили анимагам получить мощнейший источник М-энергии, хотя и сильно затруднили пользование силой более простых организмов. Анимаги — специалисты в управлении животными, а эксперименты некоторых позволили начать полномасштабные исследования в области их модификации.

Стихия Смерти:

Органическое вещество разумных существ, длительное время обладавших развитой М-оболочкой, не может мгновенно избавиться от нее. Кроме того, смерть вызвает выброс М-энергии, что приводит к изменению остаточного М-поля. При этом, оно жестко привязано к физическому носителю и разрушается вместе с ним. После того как некоторые прорицатели, гадавшие по внутренностям жертвенных животных, обнаружили у себя небольше повышение возможностей, они заинтересовались этим эффектом и начали свои эксперименты по извлечению энергии с трупов. Вскоре жертвуемые ими животные смогли прийти в движение, что сильно повысило доверие к ним и некромантии в целом.