Жизнь, любовь и прочая магия

ЖИЗНЬ, ЛЮБОВЬ И ПРОЧАЯ МАГИЯ

Рина Михеева

Аннотация: Сборник фанфиков по Поттериане.

Блестяще-саркастичный профессор Снейп и великолепно-эгоистичный Люциус Малфой - вы хотели бы увидеть их снова? Целеустремлённая Гермиона Грейнджер. Удастся ли ей стать миссис Снейп?

И, конечно, Гарри - неприятности и приключения отыщут его всегда и везде!

Все работы сборника вполне самостоятельны, но при этом объединены общей сюжетной линией и расположены в хронологическом порядке.

Аннотация фанфика "Хогвартс. Пробуждение силы": После Второй Магической Войны Хогвартс снова открыл двери для учеников. Но волшебный замок изменился, у него появилась собственная воля, и он не намерен и дальше быть безвольным орудием в руках магов...

Аннотация фанфика "Гарри Поттер и Новый год": В новогоднюю ночь каких только чудес не бывает! Может даже приключиться превращение героев поттерианы в персонажей Колобка! Заставит ли это Гарри позабыть о своей депрессии, Люциуса Малфоя - дать согласие на брак сына, а директора Снейпа - сделать предложение профессору Грейнджер? И кто за всем этим стоит... Таким вы Гарри ещё не видели!

Аннотация фанфика "Гарри Поттер и анимагия": Неожиданно выяснились новые факты, касающиеся бывших УПСов и членов их семей. Они не могут иметь детей! А при чём тут Гарри Поттер? А Гарри всегда при чём!

Аннотация фанфика "Гарри Поттер и тайный страх": Оказывается древний демон приложил руку к падению Волдеморта и помог Гарри Поттеру победить... Но зачем он это сделал? Хэллоуин приближается, а вместе с ним надвигается страшная опасность... Гарри скрывает правду, однако друзья не позволят ему остаться в одиночестве на краю пропасти.

Аннотация фанфика "Сказки семейства Снейп": Двойняшки Эйлин и Август попросили папу Северуса рассказать им сказку. Мама Гермиона решила помочь. И вот что у них получилось.

Аннотация миниатюры "Больше, чем жизнь": Северус Снейп о любви.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Хогвартс. Пробуждение силы

ГЛАВА 1. Замок проснулся

После окончания Второй Магической Войны спешно восстановленный Хогвартс открыл двери для учеников. Практически всем учащимся пришлось, так сказать, остаться на второй год. Гриффиндорское трио также вернулось на седьмой курс.

Школу возглавила Минерва Макгонагалл, так как Снейп отказался вернуться на пост директора, да и вообще не желал контактировать с кем бы то ни было, за исключением разве что Малфоев, от которых, по слухам, он всё же принимал кое-какую помощь.

Всем остальным пришлось смириться с тем, что чудом (и стараниями Гермионы) выживший герой войны не только никого не принимает, но и не отвечает на письма. Совы, отправленные ему, возвращались обратно с нераспечатанными посланиями. И даже орден Мерлина так и остался лежать в Министерстве, ибо вручить награду не было никакой возможности.

Итак, учебный год начался, а вместе с ним — и новые проблемы. И они оказались совершенно неожиданными, что, впрочем, нередко бывает с проблемами.

Конечно, директор Макгонагалл и педсостав Хогвартса понимали, что замок восстановлен не полностью, а, учитывая сложность этого волшебного сооружения, — почти живого организма — следует держать ухо востро и соблюдать осторожность.

Но в том-то и дело, что все меры предосторожности оказались бессильны, хотя, к счастью, опасности для здоровья и жизни учащихся пока не было никакой. Ну… или почти никакой.

Всё началось с того, что на первом же праздничном ужине директор Макгонагалл так и не смогла занять своё законное место за столом и выступить с тщательно подготовленной речью, так как, стоило ей приблизиться к директорскому месту, обратилась в кошку.

Да не в ту холёную красавицу, что, как известно, являлась её анимагической формой, а в тощую и драную, с шерстью грязно-неопределённого цвета, рядом с которой и кошка Филча — королева красоты.

Конфуз кое-как удалось замять, хотя вернуть Минерве человеческий облик сумели лишь глубокой ночью и с большим трудом. Разумеется, предполагали, что её кто-то проклял, но следов проклятия так и не нашли и даже определить разновидность применённой магии затруднились.

К сожалению, это было только началом.

От Рона Уизли убегала еда, так что он оказался на полуголодном пайке, так как блюда, переданные ему другими, просто исчезали, оказавшись у него в руках, — иногда бесследно, а иной раз — материализуясь в совершенно неожиданных местах или внезапно возникая перед другими учениками.

Кроме того — за Роном гонялись учебники! А стоило ему отвлечься от работы над домашним заданием или во время урока, — они так и норовили стукнуть его по лбу или дать подзатыльник.

От Гермионы же, напротив, книги убегали, а если всё же удавалось их поймать, вели себя не лучшим образом, то преобразуя текст в дурацкие детективные романы за авторством неведомой Д. Донцовой, а то и вовсе — буквы выпархивали и начинали водить вокруг неё хороводы, дразня заучкой и зубрилкой!

С Гарри учебники вели себя примерно так же, как и с Роном, и теперь друзьям приходилось читать Гермионе вслух. Но если от Рона убегала еда, то от Гарри — разлетались мётлы. О квиддиче да и просто о полётах пришлось забыть к горячей, хотя и тщательно скрываемой, радости Слизеринской команды.

Впрочем, Слизеринцам тоже доставалось. Драко Малфой выглядел просто ужасно и поделать с этим было ничего нельзя. Самая лучшая мантия, стоило ему её надеть, превращалась в нечто, явно сшитое тем, кто ни разу до этого не держал иголки в руках. И сшитое не иначе как из старых половых тряпок. Волосы у него постоянно стояли дыбом и донимали ничем не выводимые прыщи. Гойл ходил постоянно избитым, так как на него нападали все предметы подряд.

Похоже, и остальным Слизеринцам жилось несладко, но их проблемы не были столь очевидны для окружающих, а сами они, в лучших традициях факультета, скрытничали. Некоторые утверждали, что "жители подземелья" теперь то и дело отбиваются от мозгошмыгов, а иные из них видят даже морщерогих кизляков, не говоря уже о прочих существах, ранее показывавшихся на глаза лишь Луне Лавгут. Поговаривали, что особенно тяжко приходится тем, кто прежде дразнил Луну полоумной.

Преподаватели сбились с ног, пытаясь понять, что происходит и почему, а главное — как с этим бороться. Директор Макгонагалл не могла попасть в свой кабинет, хотя ещё летом, пока велись восстановительные работы, входила туда беспрепятственно.

Теперь же дверь не реагировала ни на какие пароли, а камин оказался заблокирован. Проблема заключалась в том, что в кабинете остались важные документы, добыть которые было совершенно необходимо.

Мучимая подозрениями, что Хогвартс не желает признавать её директором и доведённая почти до отчаяния, Минерва попробовала пароль: "Северус Снейп — директор Хогвартса", — и это сработало!

Дверь наконец-то открылась, и Минерва, более не рассчитывая на удачу, собрала все необходимые вещи и документы, дабы устроить временный кабинет где-нибудь в другом месте.

Однако теперь ни дверь, ни камин не желали выпускать её. Несчастная директриса выбралась из заточения лишь через пять часов.

Глаза её странно блестели, по щекам гулял лихорадочный румянец.

Изнывающим от отнюдь не праздного любопытства (ибо происходящее в той или иной мере касалось их всех) коллегам удалось добиться от Минервы лишь одной фразы, только подлившей масла в огонь: "Кажется, портрет Альбуса тоже сошёл с ума".

ГЛАВА 2. Замок подсказывает

На следующий день Минерва рассказала коллегам, какой именно пароль открыл ей доступ в директорский кабинет. Скрывать ей было нечего, миссис Макгонагалл не только не стремилась возглавлять школу, но даже и не ощущала в себе сил, достаточных для простого преподавания. Она мечтала уйти на покой, но пока это было совершенно невозможно.

Минерва отлично понимала Снейпа, ему тоже был не нужен этот пост и больше всего хотелось просто тишины и покоя. Однако… было очевидно, что Хогвартс сделал свой выбор. Старинный замок изменился, по-видимому, в нём пробудилась древняя магия, и теперь ни преподавателям, ни ученикам не видать покоя, пока кабинет директора не займёт тот, кого выбрал сам Хогвартс. Но как этого добиться?

Преподаватели сокрушённо покачали головами, повздыхали (причём ещё неизвестно, что печалило их больше — невозможность водворить директора Снейпа на законное место или же вероятность того, что это всё же случится), предприняли робкую попытку выведать у Минервы, что же всё-таки такое у неё произошло с портретом Альбуса.

Но мисс Макгонагалл, ощутив, что снова краснеет, заявила, что это к делу не относится, и поспешно прекратила разговор.

"Помощи от них не дождёшься, — раздосадованно думала Минерва. — Одни глупости на уме! Альбус тоже хорош. Нашёл время для объяснений в любви… А где он раньше был?! Портрет — не самый подходящий объект для нежных чувств. Впрочем… в нашем возрасте главное духовная близость, понимание, возможность излить душу, поделиться мыслями… И о чём я только думаю?! Альбус и при жизни сбивал меня с толку своей непредсказуемостью, и после смерти не успокоился…"

Стоит ли удивляться, что пребывавшая в растрёпанных чувствах директриса поделилась своими тревогами и проблемами с любимой ученицей и старостой школы Гермионой Грейнджер, так удачно оказавшейся рядом и проявившей искренний интерес и участие.

Нет, не теми тревогами, что были связаны с портретом Альбуса Дамблдора, разумеется, а теми, что имели отношение к посту директора, проделкам Хогвартса и мистеру Снейпу.

После этого разговора Гермиона в глубокой задумчивости направилась в Гриффиндорскую гостиную. Она думала о том, что так больше продолжаться не может — надо действовать, надо обязательно что-нибудь придумать! Невозможно учиться, если от тебя разбегаются книги, да и вообще — разве это жизнь?!

Девушка пока не решалась признаться себе, что её волнует не только учёба и книги. Она очень хотела снова увидеть профессора Снейпа, хотела попросить прощения за то, что все они были к нему несправедливы. Хотела, чтобы он вернулся в школу, пусть даже вместе с ним вернутся его язвительность и несправедливые придирки. Сейчас Гермиона даже скучала по ним. Без них и Хогвартс — не Хогвартс!

В гостиной мисс Грейнджер застала двоих страдальцев от науки. Гарри и Рон с одинаково унылыми лицами покорно таращились в учебники. Похудевший Рон периодически поглядывал на стоящее неподалёку блюдо с нарезанным пирогом — не сочтёт ли замок, что он уже достаточно просветился, чтобы получить право на подкрепление тела, а не только ума.

Гарри устремлял мечтательный взгляд на окно, наверняка мысленно носясь на метле и ловя снитч.

— Так вы никогда не закончите, — фыркнула Гермиона. — Неужели так трудно прочесть заданные главы?

— Я их уже в третий раз читаю! — возмутился Рон, опасливо протягивая руку к пирогу.

Блюдо медленно, но недвусмысленно поползло прочь, а учебник угрожающе шевельнулся.

— Да хоть тридцать третий! — Гермиона возмущённо скрестила руки на груди. — Какой в этом прок, если читаешь ты только глазами, а в мыслях одни пироги?!

— Не только… — протянул Рон.

— Ну да, ну да, ещё пудинг, бифштекс с картошкой, жареная курица и тому подобное.

— Бифштекс… — Рон сглотнул. — Ты издеваешься, да?!

— Нет, — гриффиндорка устало вздохнула. — Извини, Рон. Я не хотела ссориться. Вообще-то мне нужна ваша помощь.

— Что, опять читать тебе вслух? У меня уже этот… как его… — Рон почесал в затылке.

— Нет у тебя никакого фарингита, Рон, — вздохнула Гермиона. — И это нужно не только мне, а всем нам. Ты же хочешь, чтобы всё это прекратилось и Хогвартс успокоился?

— Хочу, конечно! А что, ты что-то придумала?

— Ты поняла, из-за чего всё это происходит? — оживился уныло молчавший Гарри.

— Поняла, — кивнула Гермиона. — Всё дело в том, что Хогвартс считает своим директором профессора Снейпа, и пока он не вернётся, замок не успокоится.

— Ещё чего?! — взвился Рон. — Только Снейпа нам и не хватало для полного… полного…

— Счастья, — с готовностью подсказала Гермиона.

Рон фыркнул.

— Сказал бы я, чего полного, да воспитание не позволяет, — ухмыльнулся он. — В общем, извини, подруга, но в этом деле я тебе не помощник.

— У тебя есть план, Гермиона? — серьёзно спросил Гарри. — Профессор Снейп ни с кем не хочет встречаться, даже Кингсли с наградой завернул…

— Министра Кингсли, — машинально поправила мисс Грейнджер.

— Гарри, ты что… ты… хочешь, чтобы Снейп вернулся?! — вытаращился на друга Рон.

Гарри помолчал. Ему совсем не хотелось вступать в очередной бессмысленный спор. После того, что он увидел в омуте памяти, после всего, что передумал и понял, его отношение к Снейпу полностью изменилось. Но Рон — это Рон, он не меняется, и его взгляды — тоже.

— По крайней мере, при Снейпе никто не морил тебя голодом, — нашёл Поттер самый веский аргумент и не прогадал.

— Это правда… — пробормотал Рон. — Да и учебники за нами не гонялись, а мётлы не разлетались… — Уизли ещё немного подумал. — Ну ладно, тогда я с вами, — махнул он рукой. — С этим вконец спятившим замком надо что-то делать. А если уж кто и сможет его укротить… — он не закончил, поднимаясь из-за стола и так — просто на всякий случай — протягивая руку к блюду с пирогом.

И, о чудо! — ему удалось ухватить один кусок, прежде чем тарелка отползла — медленно, словно в нерешительности.

— Што нато селать, — спросил Рон с набитым ртом.

— Для начала мы пойдём в библиотеку и поищем… — начала Гермиона.

— Ну хто бы сомневався… — Рон закатил глаза, но его воодушевление не уменьшилось, тем более, что строптивое блюдо позволило ему прихватить с собой ещё один кусок.

— Что искать будем? — спросил Гарри, с опаской посматривая на бесконечные стеллажи Хогвартского книгохранилища.

— Пока не знаю, — подтвердила его опасения подруга, осматривая уходящие вдаль ряды книг с обычным для неё жадным интересом. — Но здесь обязательно должно быть что-то, что нам поможет… Вот здесь я когда-то видела книгу о магических строениях, но так и не успела прочесть…

— Так нам не строения нужны, а… Снейп, — скривился Рон. — Неужели я это сказал?..

— Ты ничего не понимаешь, Рон! Вот, например, там описывалась волшебная таверна, с помощью которой можно назначить встречу тому, чьё местонахождение неизвестно, даже если совы не могут его найти, и он не желает ни с кем встречаться…

— Ты же её не читала, — удивился Гарри.

— Я только посмотрела…

— А, эти сказки, — махнул рукой Рон.

— Ты до сих пор не понял, Рональд Уизли, что в сказках часто бывает куда больше правды, чем… чем…

— В газетах, — подсказал Поттер.

— Да, Гарри, именно так!

Гермиона снова повернулась к стеллажу, читая написанное на корешках разнокалиберных томов.

— Так, а это ещё что… "Правдивая история Хогвартса". Хм… странно… Книга выглядит старой, но я никогда её раньше не видела и не слышала о ней. Очень странно… Правдивая… Посмотрим…

ГЛАВА 3. Ритуал

Мисс Грейнджер осторожно потянула книгу с полки, ожидая, что та вырвется у неё из рук, как поступали с ней все прочие книги с начала учебного года. Рон и Гарри уже привычно заняли стратегические позиции по обеим сторонам от подруги — приготовились ловить беглянку. Но книга и не подумала вырываться!

Удивлённая Гермиона отнесла фолиант на стол, села и осторожно раскрыла. Под обложкой белел девственно чистый пергамент… Ну, вся ясно — потому это издание и не попыталось сбежать, что прочесть в нём всё равно ничего невозможно…

Девушка подавила вздох и перелистнула несколько страниц. Пусто…

Но вдруг плотные листы начали переворачиваться сами — быстро-быстро — почти в самый конец, пока перед Гермионой не оказалась наконец страница с текстом. Старинный шрифт напоминал крупные рукописные буквы с вычурными завитками, но сложностей при чтении не вызывал.

— Ежели директора Хогвартса, самим замком избранного, отыскать и водворить на надлежащее место нет возможности, — медленно читала Гермиона, — следует прибегнуть к магии летнего праздника Лита, иначе именуемого Солнцеворотом.

Девушка подняла на поражённых друзей взгляд, в котором потрясение смешивалось с торжеством. Рон и Гарри выглядели не менее изумлёнными таким неожиданным успехом. Но вдруг Поттер указал на страницу книги — только что прочитанное предложение медленно исчезало, буквы словно растворялись в бумаге, да и следующая фраза начала, пока едва заметно, затуманиваться.

— Оно исчезает! — воскликнул Рон.

Мисс Грейнджер сосредоточилась на чтении, понимая, что, скорее всего, никакие чары не помогут удержать этот столь необходимый им текст дольше, чем пожелает сама книга или, может быть, сам Хогвартс.

— Для этого нужно, чтобы в полночь в Большой Зал пришли по одному ученику от каждого факультета и, взявшись за руки, произнесли следующие слова: "Горит костёр Солнцеворота. И, двери меж мирами открывая, он истину откроет, проклятие снимая!"

Слова таяли, и Гермиона быстро перечитала этот абзац вслух и ещё раз — про себя. Через секунду и эта страница фолианта оказалась абсолютно пустой. Трое друзей по очереди перелистали всю книгу, но тщетно — больше им не удалось прочесть в ней ни строчки.

— Что будем делать? — спросил Гарри.

— Как-то это всё странно и подозрительно… — протянул Рон.

— Праздник Лита, костёр Солнцеворота, — бормотала Гермиона. — Но ведь Солнцеворот давно прошёл!

— Но там же не было сказано, что это нужно делать именно в Солнцеворот, — возразил Гарри.

— Ты думаешь, магией Лита можно воспользоваться и в другое время? — с сомнением посмотрела на друга Гермиона.

Гарри выразительно промолчал, как бы давая понять, что думать — это не его профиль. Он лишь уточнил, что в книге было сказано только про полночь, а никаких других ориентиров для проведения этого… ритуала, указано не было.

— Я думаю, надо попробовать! — решилась Гриффиндорка. — Не похоже, что это может привести к чему-нибудь плохому… Вроде бы никакого подвоха в этих словах нет.

— Ну да… — вздохнул Рон, — если не считать, что мы станем посмешищем для всей школы… Где мы возьмём учеников с других факультетов?

— Удивительно бессмысленный вопрос, Рон! На других факультетах, конечно, где же ещё?

— Ну с Рейвенкло просто — позовём Луну, — почесал в затылке Гарри. — Допустим, с Хаффлпаффа тоже кого-нибудь найдём. А как быть со Слизерином?

Некоторое время все молчали.

— Да легко! — ухмыльнулась Гермиона. — Если вы такие трусишки, я сама пойду и позову Драко Малфоя!

— Зачем нам Хорёк?! — возмутился Рон.

— Рон, ты когда-нибудь повзрослеешь? — устало спросила Гермиона. — Малфой не меньше нашего заинтересован в том, чтобы замок… утихомирился.

— Да уж, — Уизли расплылся в довольной ухмылке, вспомнив, в каком виде вынужден ходить на занятия наследник Малфоев.

— Злорадствовать нехорошо, Рон, — укорила его подруга. — И, между прочим… Я, кажется, знаю, кто может привести Малфоя…

— Кто? — удивился Гарри.

— Луна!

— А она-то тут при чём? — поразился Рон.

— Эх, ничего-то вы не видите, кроме еды и мётел! — непонятно ответила мисс Грейнджер и удалилась с торжествующим видом, оставив парней в растерянности.

***

Той же ночью четверо учеников стояли в Большом Зале Хогвартса. Это были Гермиона Грейнджер, Полумна Лавгут, Драко Малфой и Хейди Макэвой — шестикурсница с Хаффлпаффа.

Ровно в полночь, взявшись за руки, четвёрка без запинки произнесла заранее выученные слова.

В воздухе над их головами что-то вспыхнуло, заклубился мерцающий туман, и в нём показался дремучий ночной лес и поляна, на которой пылал яркий костёр. Языки огня на пару секунд выхватили из тьмы фигуру Северуса Снейпа, рядом с которым стоял высокий мужчина — тоже бледный и черноволосый, в роскошной зелёной мантии с серебряной вышивкой и пронзительным взглядом зелёных же глаз.

В следующий миг всё исчезло, Большой Зал погрузился в тишину и темноту… Магические свечи, зажжённые Гермионой перед проведением ритуала, погасли.

ГЛАВА 4. Костёр Солнцеворота

За свою недолгую, но при этом весьма насыщенную жизнь мастер зелий, кавалер ордена Мерлина первой степени (Поттер расстарался, чтоб его!), бывший декан Слизерина и двойной агент привык ко всяким неожиданностям.

Но чтобы вот так — выдернуло средь бела дня прямо из кресла перед камином, причём осенью, а закинуло в ночной лес, на полянку у костра, причём летом… — к такому даже его жизнь не готовила.

Но Северус Снейп не был бы Северусом Снейпом, если бы потерял самообладание. Стремительно окинув взглядом поляну, костёр и сидящих у него людей (на Пожирателей Смерти не похожи, но кто их знает!), с палочкой наизготовку, предельно собранный и готовый ко всему вплоть до летального исхода, герой приготовился дорого продать свою жизнь. Если найдётся такой ненормальный, которому захочется купить…

Однако на его жизнь никто не покушался, сидящие у костра, похоже, не особо удивились его появлению, будто это дело совершенно нормальное. Лишь один из них неторопливо поднялся и сделал шаг навстречу.

— Так вот ты какой… — с достоинством проговорил незнакомец, облачённый в явно очень дорогую зелёную мантию с вышивкой.

Северус лишь слегка прищурился и промолчал. Если от него ждут, что он начнёт суетиться и задавать вопросы, то… пусть ждут и дальше. И он сам тоже подождёт. Пока хоть что-то прояснится.

Незнакомец с пронзительными зелёными глазами смотрел с одобрением, затем едва заметно усмехнулся и слегка поклонился.

— Позвольте представиться — Салазар Слизерин к вашим услугам.

Брови бывшего двойного агента предательски поползли вверх, но одну из них он успел удержать. Когда поднимается только одна бровь, это всегда выглядит… достойнее. Конечно, можно было предположить, что незнакомец врёт, как сивый… Фенрир, но не похоже… Совсем не похоже!

Магия волшебного костра в ночь Солнцеворота достучалась-таки до разума и души почти непробиваемого профессора. Он понял, где оказался, осталось только понять — почему и зачем.

— Моё почтение, — Снейп вежливо склонил голову. — Северус Снейп к вашим услугам. Чем могу быть полезен?

— Хорош, — непонятно одобрил Салазар. — Ну что же… достойная смена выросла. Не жаль доверить школу…

— Прошу прощения, сэр, но, со всем моим уважением, я более не имею к школе никакого отношения, — изрёк Снейп холодным тоном.

— Кхм… — подавил смешок Слизерин. — Я, конечно, понимаю, что это ваша жизнь, но… Хогвартс придерживается на этот счёт другого мнения.

— Хогвартс? — Снейп позволил себе лёгкое изумление с оттенком вежливого равнодушия.

— Именно так, профессор.

— Я более не профессор, — возразил непреклонный Снейп.

— Если позволите, — иронически усмехнулся Салазар, — мы вернёмся к этому разговору после того, как вы выслушаете мою историю. И историю Хогвартса. Вы ведь понимаете, что костёр Солнцеворота просто не отпустит ни вас, ни меня, пока мы не выполним то, что должны. В нашем случае, я должен рассказать, а вы — выслушать.

— К вашим услугам, сэр, — Снейп снова слегка склонил голову, и два мага — один вполне живой, а другой давным-давно умерший — устроились рядом у волшебного костра.

Сидевшие там люди, маги и какие-то иные создания молча потеснились, кто-то налил им в простые кружки травяного отвара. Маги поблагодарили и, подкрепившись горячим бодрящим напитком, занялись тем, ради чего здесь и оказались. Один говорил, другой слушал. Окружающие тоже прислушивались с немалым интересом.

— Об основании Хогвартса вашим современникам известно не так уж много. Все знают, что Основателей было четверо и потому в школе четыре факультета. Однако это… ложь.

Северус вздрогнул, но промолчал.

— Да-да, не просто умолчание, а отвратительная ложь. И виновник этого перед вами. Мне известно, что маги почитают Основателей едва ли не как небожителей. Ещё бы — создать такое уникальное волшебное строение! Но правда заключается в том, что подобное было бы не по силам и Мерлину. А нам до него было очень далеко.

Правда же заключается в том, что мы — все четверо — были лишь помощниками у истинного Основателя волшебного замка и его строителя. Им был Дракон. Истинный Дракон, имеющий мало общего с теми жалкими созданиями, что и теперь встречаются на Земле. Истинные Драконы обитали и обитают до сих пор в своём мире. Нам не дано знать, где их родина и не дано найти к ним дорогу. Они всегда приходили сами.

Некоторые из них навеки остались на Земле и, к несчастью, выродились.

Но сейчас речь не об этом. Истинный Дракон, которого мы называли Эффиалнорон, сам нашёл нас и предложил помочь построить школу для магов, дабы они обучались не только использованию магии, но и философии, получали воспитание, которое направляло бы их силы к добру, дабы они служили человечеству… — Салазар немного помолчал, склонив голову.

— Да, такова была возвышенная цель, которую ставил Эффиалнорон. Конечно, мы согласились. Его планы поражали воображение. Но я должен признаться, что меня, да и Годрика тоже, куда больше привлекала недоступная нам сила, неведомые знания… Служение человечеству более интересовало Хельгу и… Ровену.

Магический замок, получивший имя Хогвартс, что в переводе с драконьего означало "служащий Небу" или же "служащий во благо", был построен преимущественно благодаря мощи и знаниям Эффиалнорона. Конечно, мы тоже принимали участие в строительстве, но… мы были лишь помощниками и ещё — консультантами, с которыми дракон советовался по поводу того, как лучше устроить здание, чтобы людям было в нём удобно.

Сам Эффиалнорон тоже мог принимать вид человека. Истинные драконы всегда делали это с лёгкостью, хотя в своём настоящем облике они чувствовали себя лучше.

Надо сказать, что как человек и… мужчина Эффиалнорон был… неотразим. Как будто мало было его мощи и знаний! Не буду долго ходить вокруг да около, даже сейчас мне тяжело об этом говорить… Но ты меня поймёшь, мой наследник, ведь ты пережил подобное.

Да, я знаю, всё знаю… Узнай и ты: я любил Ровену. Она была прекрасна. У вас есть её изображения, но они далеки от правды. У Ровены были рыжие волосы, зелёные глаза и, несмотря на ум и глубокие познания, живой и весёлый нрав. Да-да, я вижу, что ты понимаешь, на кого она была похожа или, вернее, кто был похож на неё…

Это судьба, круг судьбы, который должен замкнуться. Только ты можешь замкнуть его. И ты сделал для этого почти всё… Остался лишь один-единственный шаг и проклятие падёт…

Итак, я любил Ровену, а Ровена полюбила Эффиалнорона. Ревность и зависть разрывали меня на части… Я ненавидел дракона всем сердцем, всей душой. Я смертельно завидовал ему. Я готов был на всё, чтобы уничтожить его и занять его место.

Когда постройка была завершена, Эффиалнорон сказал, что осталось последнее — завершающий ритуал. Он открыл нам последнюю тайну: чтобы замок был таким, каким он хотел его видеть — живым, с собственной волей и разумом, Эффиалнорон должен был оживить сердце Хогвартса. Я так и не узнал, где оно находилось, по-видимому, в другом измерении, а может быть, в мире драконов.

Эффиалнорон взял меня с собой. Он сказал, что ему нужен один из нас, чтобы помочь. Вызвались все, но он выбрал меня. Почему? Разве он не понимал, что я ненавижу его? Тогда я был ослеплён своими тёмными страстями и в своей слепоте думал, что мне удаётся обманывать его, что он ничего не подозревает… Но позже я понял, что он знал, всё знал. И всё же взял меня с собой.

И рассказал, что в тот момент, когда он будет вдыхать жизнь в сердце замка, его собственное сердце станет сердцем Хогвартса — они соединятся. Лишь на миг, но соединятся, станут одним!

И Хогвартс навсегда станет свободным и благородным, защитником слабых, наказывающим тех, кто притесняет и преследует других…

В том Хогвартсе, что был задуман и создан драконом, никогда бы не случилось того, что происходило, когда там учился юный Северус Снейп… И многие-многие другие… Тот Хогвартс не позволил бы и Томасу Риддлу стать тем, кем он стал!

Я видел сердце замка — так близко, как вижу теперь тебя. Я был там. Только я и… Эффиалнорон.

Благородный дракон, который знал, что его ждёт, читая в моём чёрном сердце, как в открытой книге. Я пронзил сердце замка в тот миг, когда оно соединилось с сердцем дракона… Я убил Эффиалнорона. Он знал, что так будет и позволил мне…

— Но почему?! — не выдержал кто-то из слушателей.

— Почему… — тяжело уронил Салазар. — Я много думал об этом. О, у меня было время подумать, ведь после смерти я не обрёл покоя и не получил перерождения, я вынужден был скитаться в астральном мире и наблюдать все те бедствия и страдания, к которым привёл мой поступок. Моя душа была проклята.

Но за миновавшие века я осознал, каким злобным ничтожеством я был, почитая себя великим… И теперь, возможно, я наконец обрету покой… Потому что пророчество дракона близко к исполнению.

Итак, почему он позволил мне убить себя? Потому, что если бы я не сделал этого, то всё равно сумел бы извратить своей злобой и ненавистью дело жизни Эффиалнорона. Ведь мы, кого позже назвали Основателями, тоже были тесно связаны с замком, наша магия была вплетена в него, была его частью!

Эффиалнорон понял, что есть только два пути — либо возненавидевший его маг должен переступить через свою ненависть, либо… сердце Хогвартса должно погрузиться в долгий сон — до тех пор, пока не свершится искупление и тогда оно сумеет возродиться чистым!

Когда я пронзил сердце замка, бывшее в тот момент и сердцем дракона, Эффиалнорон, чьё тело лежало рядом, поднял голову, открыл глаза и, к моему ужасу, изрёк:

"Когда наступит битвы день,

Когда на Хогвартс ляжет тень,

Вдруг сердце замка оживёт

И час назначенный пробьёт.

Директором пусть станет тот,

В ком Слизерина дух живёт,

Кто зло в душе своей убьёт,

В ком жизнь над смертью верх возьмёт.

Тогда проклятие падёт,

И Хогвартс Благом расцветёт".

Лишь после этого Эффиалнорон испустил дух, а я вернулся назад. И долгие годы врал о том, что произошло. Говорил, что дракон покинул нас навсегда, бросил… Ровена ужасно тосковала, но в конце концов вышла замуж, разумеется, не за меня…

Теперь ты понимаешь, что должен вернуться? Хогвартс выбрал тебя, это о тебе говорил Эффиалнорон.

— Признаться, мне не очень понятно, почему вы так решили, сэр, — медленно проговорил потрясённый рассказом Снейп.

Салазар побледнел и приложил руку к груди.

— Не шути так, молю! Ты хочешь, чтобы я встал на колени, чтобы умолял тебя?! Я это сделаю! Я слишком устал от блужданий в астральном мире, от горьких сожалений, бесконечного одиночества, бесконечных мучений… Пойми же, речь именно о тебе!

Ты любил рыжеволосую ведьму, которая выбрала другого, и этот другой был далеко не благородным драконом, а зазнавшимся и зарвавшимся мальчишкой, который считал себя вправе издеваться над другими. И тогда ты впустил зло в своё сердце, и невольно стал причиной гибели и соперника, и любимой. Знаешь, что в своё время сделал бы я с отродьем соперника на твоём месте? Да ещё так похожим на него? Я бы уничтожил его! Или постарался сделать его жизнь невыносимой…

Снейп едва заметно смутился.

— Знаю, ты не устилал путь Гарри Поттера розами, но ты защищал его! Ты готов был умереть, защищая. Ты искупил свою вину годами страданий. И теперь в твоём сердце уже не осталось ненависти. Любовь победила. Тебе осталось сделать последний шаг — принять выбор Хогвартса как выбор самой судьбы.

Теперь только от тебя зависит, чтобы замок наконец стал таким, каким его задумал Эффиалнорон, чтобы его жертва не была напрасной! Тогда в Хогвартсе больше никогда не будут издеваться, унижать и мучить.

Сам замок покажет ученикам, как следует себя вести настоящим магам, достойным своего дара. Сам замок прекратит вражду факультетов и восстановит мир и справедливость!

И ты откажешься?! Откажешься теперь, потому что тебе милее кресло у камина, где можно листать старые книги и пить огневиски, заглушая боль и тоску и называя это состояние покоем?

Ну что ж, это твоё право. Это твоя жизнь. Я не вправе ничего у тебя требовать. Я могу лишь просить. И я прошу.

— И я! — сказал кто-то из сидевших у костра и слушавших эту историю.

Сидевших так тихо, что Салазар Слизерин и Северус Снейп забыли об их присуствии.

— И я! — поддержал кто-то.

— Мы все просим!

— Мужик, не будь дураком, соглашайся! Не каждый день, ядрёна вошь, такие предложения делают!

— Вы никогда себе не простите, если откажетесь, — произнёс женский голос.

— Хорошо, — Снейп опустил голову, тёмные волосы упали на лицо, скрывая его выражение. — Хорошо, я согласен.

— Вот это по-нашему! — обрадовался кто-то! — И за это следует выпить!

По кругу снова пошли кружки с горьковатым отваром. Северус Снейп ещё довольно долго сидел у костра, слушая истории других путников, занесённых сюда неведомыми ветрами, гуляющими в междумирье.

А когда пришло время уходить, Салазар протянул ему руку и сказал:

— Благодарю. Теперь я свободен. И ты тоже. Запомни. Теперь — ты свободен.

— От чего? — нахмурился Снейп.

— От неё. От любви к чужой женщине. Она не твоя судьба. Ты — свободен.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Гарри Поттер и Новый год

Есть в глухой чаще Сибирской тайги заповедная поляна. Небольшая и круглая, словно блюдечко, а в самой серёдке стоит огромный пень — и вдвоём не обхватить.

Знающие люди говорят, что и не пень это вовсе, а стоит там волшебное дерево, но видеть его целиком никто из живых существ не может, потому как все прочие его части находятся в иных мирах. Нашему миру только пень достался. Обижаться тут не на что. Основание ствола всё-таки! Весьма почтенная часть.

Во всём подлунном мире таких деревьев считанные единицы. Хотя… какие ж они считанные, если никто их и сосчитать-то не может! А где растут эти чудо-деревья и подавно никому неведомо.

Однако же и сейчас живут на свете люди, которым доводилось побывать в таком месте, хоть ненадолго, но оказаться рядом с чудо-деревом. Его волшебство на всех по-разному действует: может благом одарить, судьбу к лучшему переменить, но и погубить может.

Оказаться на заповедной поляне — испытание нешуточное! Правда, и с этим можно поспорить… Тут уж — для кого как! Кому смех, кому слёзы. Никогда не угадаешь, что может с тобой случиться в таком месте. У такого Дерева особая магия, и всё время вокруг него разные чудеса происходят. А уж в канун Нового года — и подавно!

А ведь интересно было бы заглянуть хоть одним глазком… Что же происходит там морозным зимним вечером, 31 декабря неважно какого года… А происходит вот что…

***

Закружился вдруг снег над волшебным пнём, взвихрился и словно застыл в воздухе, разлилось вокруг мягкое искристое сияние, раздался хлопок, вспыхнуло что-то и… На поляне кто-то появился…

Да это же волк! Но не обычный волк, а весь — от ушей до кончика хвоста — угольно-чёрный, матёрый такой волчище… Насторожил уши, принюхивается тревожно… Сразу видно — понять не может, как тут оказался…

Снова хлопок, снова вспышка — и рядом с волком стоит на снегу лис. Да какой! Белоснежно-серебристый крупный красавец. Испуганно косит он по сторонам жёлто-янтарными глазами, припадает на задние лапы, а пушистый хвост так и ходит ходуном…

Хлоп! И на поляне оказался медведь! Хлоп. Вспышка… ещё одна — послабее… появилась какая-то тень… вроде бы заяц… Да видно, что-то не так пошло... Бывают и здесь накладки! В нашем мире они где угодно бывают — даже на заповедной поляне.

Не получилось из новоприбывшего зайца. Стоит столбиком красивый грациозный зверь хорёк, быстро-быстро шевелит чувствительным носом, трепещут густые усики.

Хлоп! И прямо на самом пне появился… появилось… Да кто же это?! Или что? Круглое что-то, непонятное… Да это же колобок! Крупный, круглый и румяный колобок! Ну вот — все герои в сборе.

Я думаю, вы уже догадались, что это люди, пусть и не совсем обычные, но всё-таки люди. А в героев народной сказки превратила их магия заповедной поляны, волшебство Чудо-Дерева…

А волшебство это таково, что каждый из наших героев, как только сумел немного прийти в себя, сразу же понял: если не удастся им до наступления полуночи пройти испытание, что уготовало для них Чудо-Дерево, то останутся они навсегда такими, как сейчас. И ещё много всякого-разного узнали они, очутившись здесь в эту необычную ночь. Вот например, сказки — русские народные. Раньше-то не читали, конечно, но для волшебства Новогоднего это мелочь!

— Может мне кто-нибудь объяснить, что здесь происходит?! — сердитый белый Лис дёрнул пушистым хвостом и прищурился в сторону пня. На пне было тихо-тихо… вроде и нет никого… И Лис повернулся к Волку.

Тот уже успел осмотреться и, сделав шаг по направлению к пню, произнёс с непередаваемой интонацией:

— Поттер… Ну конечно… Кто же ещё… Кто, кроме вас, способен устроить такое… такое… — Волк задохнулся от возмущения.

— Почему сразу я?! — возмущённо откликнулся Колобок. — Мне, между прочим, вообще… Вы хотя бы… А я…

— Как всегда красноречивы, Поттер, — с сарказмом прокомментировал чёрный Волк.

— Знаете что, профессор! — возмутился Колобок, он же — Гарри Поттер, герой Магического Мира, ещё в прошлом году благополучно победивший Воландеморта, а теперь вот превратившийся в такое… существо, что, случись Тому Риддлу его увидеть, он бы, наверное, скончался во второй раз — от смеха.

Закончить Гарри помешал рёв Медведя, да оно и к лучшему, ведь Колобок всё равно не знал, что говорить дальше!

— Прекрати! — взвизгнул красавец-Хорёк. — Что ты ревёшь, как безмозглая скотина, Уизли! Хотя, о чём это я… Ты и есть…

— Это ты, Драко, прекрати оскорблять моих друзей! — закричал Гарри-Колобок. — Не то я…

— Что — ты?.. — Хорёк издевательски подбоченился, склонив голову набок. — Что ты мне сделаешь? Вскочишь прямо в зубы?

— Насколько я понимаю, — величественно заметил белый Лис, — это мне отведена роль победителя… хм… Колобка. Удивительно, как порой складывается судьба… Вот это… — Лис пренебрежительно взмахнул пушистым хвостом, — вот это… недоразумение — победитель и герой Магической Британии?

— Он-то победитель! — взревел Медведь, обретя, наконец, дар речи. — И тебя, Малфой, и твоего сыночка — хорька, мы с Гарри и в таком виде заломаем! Правда, Гарри?!

— Рон, успокойся, пожалуйста… — устало отозвался Колобок. — Нам о другом надо думать: о том, как выбраться отсюда. Лично я не согласен оставаться в таком виде…

— Да… — Рон-медведь пригорюнился, но не надолго, потому что, стоило ему опустить взгляд, как упал этот самый взгляд прямёхонько на Хорька. — Нет, ну я не могу! — медведь весь затрясся от хохота. — Хорёк! Какой же ты всё-таки хорёк, Драко! Уж такой хорёк, что даже здесь хорьком остался! А ведь в этой сказке никакого хорька-то нет!

— Не смейте оскорблять моего сына! — жёлтые глаза Лиса полыхнули пламенем.

— А то что? — продолжал веселиться Медведь. — Что вы мне сделаете? Да я вас одной лапой могу…

— Мистер Уизли, — ледяным тоном, отрезвляющим не хуже холодного душа, процедил Волк. — Я, конечно, понимаю, что вы наконец-то нашли себя. Этот образ вам подходит как нельзя лучше. Но если ваши друзья и дружба, о которой вы так часто говорите, действительно что-то для вас значат, то вам следовало бы подумать, как выбраться из этого… совершенно неприемлемого для большинства присутствующих, положения. Посмотрите на мистера Поттера и задумайтесь, если в вашей голове найдётся хоть что-нибудь, отдалённо похожее на мозг, нравится ли ему быть… Колобком…

— Вот как вам это удаётся, профессор? — почти весело спросил Гарри. — Я, знаете, давно хотел спросить, да всё как-то случая не было. Как вам удаётся произносить мою фамилию так, словно это худшее из ругательств? А теперь вот и слово "Колобок" вы произнесли точно так же. Что я вам сделал, профессор?

— Ничего, Поттер. Совершенно ничего. Ну разве что… дайте-ка подумать… — Волк сделал вид, что задумался. — Растрепали всему свету подробности моей личной жизни, которые я никому, слышите?! — никому и никогда не доверил бы по собственной воле! А теперь об этом сплетничают все кому не лень, а на днях выходит книга, написанная этой мерзавкой Скиттер! И я даже думать не хочу о том, что она могла там понаписать! Я надеялся получить хоть немного покоя, но вы превратили мою жизнь в кошмар, Поттер! Только и всего, — закончил Волк устало. — Подумаешь, какая мелочь…

— Какой же вы всё-таки неблагодарный! — взревел Медведь. — Да Гарри же вас спасал! Если бы не он, гнить бы вам в Азкабане до конца дней! И вообще — он же не знал, что вы выживете…

— Какое разочарование… не правда ли, мистер Уизли? — издевательски протянул Волк.

— Да как вы можете!!! Мы так старались вам помочь! Переживали за вас! Гарри, он… он так хотел с вами поговорить! Думал, что теперь всё будет иначе! — снова заревел Медведь. — А вы даже разговаривать с ним не захотели! А Гермиона вообще… она из-за вас столько слёз пролила! Какой же вы…

— Перестань, Рон! — закричал на него Колобок. — Мы здесь не для того, чтобы ругаться.

— Так просветите же нас, мистер Поттер, — белый Лис сел и изящным движением обернул хвост вокруг лап, — все собравшиеся прямо-таки жаждут узнать: для чего же мы здесь?

— Я не знаю, — вздохнул Колобок.

— И почему я не удивлён? — фыркнул Волк.

— Потому, что вы всегда плохо обо мне думаете, профессор, — неожиданно ответил Гарри на этот явно риторический вопрос. — У меня, конечно, часто получается… не то, что нужно. Но ведь я, правда, хотел как лучше! Я хотел вам помочь! И чтобы все узнали, какой вы на самом деле…

Волк хмыкнул и оскалился, но Гарри не дал ему себя перебить.

— Вы же не такой! Не такой, как все думали, а некоторые думают и сейчас. Вы… вы… самоотверженный, благородный, умный! Вы — самый смелый человек, которого я когда-нибудь знал!

Волк замер с нечитаемым выражением на морде.

Несколько мгновений на поляне было очень тихо.

— Вы в своём уме, Поттер? — страшным голосом спросил Волк. — Из-за меня погибли ваши родители.

— Они не из-за вас погибли, — твёрдо ответил Колобок. Чувствовалось, что он много об этом думал. — А из-за Риддла и из-за Петтигрю. Даже Дамблдор не смог их защитить. Вы ведь его предупредили! Думаете, я не понимаю, каково это было?! И вообще… если бы мой отец и Сириус не травили вас в школе… Думаете, я не понимаю? Я понимаю. Ведь надо мной тоже издевались — до того, как я попал в Хогвартс. Да и потом — всякое бывало. Но у меня были друзья. А у вас… какие там друзья, на этом вашем факультете… Змеи одни!

— Я попросил бы вас, молодой человек, выбирать выражения! — Лис щёлкнул зубами, и Колобок немного откатился к противоположному краю пня, вспомнив печальный конец сказки.

Волк, между тем, прочно уселся на снегу, гордо поднял голову, казалось даже, что он скрестил руки на груди, хотя, разумеется, никаких рук у него сейчас не было.

— Ну что же, мистер Поттер, — произнёс он, — будем считать, что мы с вами всё выяснили и оставили все… недоразумения в прошлом.

— Значит, вы меня прощаете? — оживился Колобок. — Прощаете, да?

Волк вздохнул.

— Если вы настаиваете на такой формулировке…

— Настаиваю! — жизнерадостно заявил Колобок.

— Хорошо. Я вас прощаю. Теперь вы довольны? И мы можем наконец приступить к решению более насущных вопросов? До полуночи осталось не так много времени!

— Вот именно, — согласился Лис.

— Сначала пообещайте, что не будете больше мучить Гермиону, — встрял Колобок.

— Мучить?.. — не хуже змеи прошипел Волк. — Я делаю всё возможное, чтобы спасти мисс Грейнджер от последствий её собственной… глупости и нелепой гриффиндорской самоотверженности! Может быть вы объясните мне, Поттер, почему она решила, что я нуждаюсь в её заботе?! Что со мной нужно вести себя, как с неразумным младенцем?

— Потому что вы и есть неразумный младенец! — неожиданно встрял Медведь. Подумал немного и прибавил: — Сэр.

— Гермиона вас любит! — перехватил инициативу Колобок. — Неужели вы не понимаете?!

— Вы хотели сказать — жалеет? — оскалился Волк. — Благодаря вашим откровениям, Поттер, мисс Грейнджер путает меня с романтическим персонажем пьес Шекспира, но я отнюдь не Ромео!

— Она в курсе, сэр, — заверил профессора Колобок. — Знаете, есть такая русская пословица: любовь зла!

Белый Лис хихикнул. Гарри заподозрил, что он вспомнил вторую часть пословицы. Главное, чтобы Снейп не вспомнил! Надо его немедленно отвлечь.

— Обещайте, что сделаете ей предложение, как только мы отсюда вернёмся! — потребовал Гарри. "Брать быка за рога" — кажется так называется этот приём в русском фольклоре.

Рогов у Волка, разумеется, не было, а у Снейпа — и подавно, ведь он, в конце концов, никогда не был женат! Но приём на него всё равно подействовал. Вон как уши-то прижал. Все мужчины одинаковы — легче годами быть двойным агентом, бороться с Тёмным Лордом, чем жениться!

— По-моему, вы слишком далеко зашли, Поттер, — не совсем уверенно откликнулся Волк. — Вы уверены, что мисс Грейнджер будет вам благодарна за такое…

— Уверен! — отрезал Колобок. — Она вас любит и хочет за вас замуж! Ну чего вам ещё надо, а?! Ведь вы её тоже любите!

— Ну знаете… — начал Волк.

— Конечно, знаю! — перебил Гарри. — Не знал бы — не говорил! Она ведь уже сама вам предложение делала! Вот до чего вы девушку довели! И что вы ей ответили?! Что за чушь вы там несли о том, что её друзья не поймут, что она жизнь испортит себе и вам, а?! — Колобок аж подпрыгивал на своём пне от возмущения.

— Как приятно знать, что мисс Грейнджер находит необходимым извещать своих друзей обо всём, что, как я полагал, относится к сфере личных отношений, — ледяным тоном Волка можно было замораживать птиц на лету, а его морда приобрела непроницаемое выражение.

— Чего-о? — протянул Медведь. — Ничего она не находит! Она тогда напилась с горя — первый раз в жизни! — ничтоже сумняшеся выдал лучшую подругу Рон. — Хорошо, что мы с Гарри рядом оказались! А то и вообще неизвестно, чем бы это закончилось! Она же на Астрономическую Башню в таком-то состоянии отправилась. Вот разбилась бы, тогда бы вы узнали! Тогда бы всю оставшуюся жизнь по ней тосковали и совестью угрызались!

Чёрный матёрый Волк весь как-то осел, и в непроницаемых его глазах появилось растерянное выражение.

— На Башню? — тихо переспросил он.

— На Башню! — злорадно подтвердил Колобок. — Знаете, как она рыдала, когда мы её там нашли! Я вообще не думал, что она так может… И напиться, и рыдать. Она же у нас… Стальная! Но вы кого хочешь доведёте, профессор!

— Пожалуй, — неуверенно произнёс Волк, — я недооценил степень безрассудства мисс Грейнджер и… придётся мне обратить более пристальное внимание на её безопасность.

— Точно, профессор! — обрадовался Гарри. — Ещё как придётся! Значит, обещаете?

Волк отвернулся и молчал. Подмога пришла, откуда не ждали.

Белый Лис тряхнул головой и протянул:

— Перестань ломаться, Северус. Что ты, в самом деле, как капризная невеста… Тебе, может быть, и некуда спешить, а меня дома Нарцисса ждёт! А эти… гриффиндорцы (последнее слово прозвучало исключительно оскорбительно — в лучших традициях Слизерина!) — всё равно не успокоятся, пока своего не добьются. Им безразлично, что они застрянут здесь навсегда. Уизли и раньше с трудом можно было отличить от медведя. А Поттер… если подумать, он всю жизнь Колобок. Ему не привыкать!

Волк фыркнул и, как показалось Гарри, выгнул бровь.

— Хорошо, — произнёс он весомо. — Я обещаю, что возьму на себя заботу о мисс Грейнджер, насколько это будет в моих силах.

— А жениться? — рыкнул Медведь.

Волк закатил глаза.

— Да! — рявкнул он в ответ. — Я женюсь на ней, если в ней, паче чаяния, не проснётся благоразумие, и она не сбежит из-под венца! Именно это я и имел в виду!

— Так бы и говорили… — Медведь умиротворённо осел на задних лапах.

— Может быть теперь мы наконец-то перейдём к делу? — вопросил Лис.

Волк посмотрел на Малфоя с иронией.

— Прошу, Люциус, — великодушно разрешил он.

Белый Лис поднялся, неуверенно переступил лапами, повёл носом и в высшей степени изящно взмахнул хвостом.

— Может быть, мистер Поттер пояснит нам, — начал Люциус, но закончить ему не дали.

— Почему я-то? — возмутился Колобок. — Я вообще ничего не знаю! Сидел дома, никого не трогал. И вдруг — бац!

— Вот всё у вас так, — осуждающе протянул Лис. — "Бац!" Я уверен, что это вы что-то такое сделали. И всегда вокруг вас и с вами происходят разные… неожиданности. Вот и на этот раз без вас не обошлось! Вы полагаете, что это может быть совпадением? Лично я никогда не верил и не верю в совпадения.

— А я вам говорю, что я ни при чём! — Гарри даже перевернулся от возмущения. Впрочем, от этого ровным счётом ничего не изменилось, ведь он был совершенно круглым.

— Вы всегда ни при чём, Поттер, — не удержался Снейп. — И всегда всё переворачиваете с ног на голову! Что и неудивительно, если Колобок — ваша анимагическая форма. Вы просто не видите разницу между одним и другим. Для вас её попросту не существует!

— Хватит нападать на Гарри! — вступился Медведь. — Раз он сказал, что ничего не делал, значит, так и есть!

— Вот в это я как раз охотно верю! Он всегда был чрезвычайно ленив! Но "ничего не делать" можно по-разному!

— Я обыкновенно ничего не делал. Не по-разному, а по самому по-простому, — устало ответил Колобок. — Я правда, ни при чём, профессор. Честное слово.

Снейп сердито и одновременно недоверчиво уставился на Колобка.

— Ну хорошо, — процедил он наконец. — Допустим. И что же тогда получается? Вы ничего не делали, я ничего не делал, Люциус, наверняка, тоже ничего не делал — праздник всё-таки. А кто делал? Кто?! И самое главное: что нам всем делать теперь? Если у кого-то есть идеи или предложения, прошу высказываться, — Волк обвёл собравшихся пронзительным взглядом.

— Я думаю… — неуверенно начал Гарри.

— Мне уже страшно! — встрял Хорёк.

— Щас как дам лапой, — доверительно пообещал ему Медведь. — Молчи, если сказать нечего!

Драко прищурился и окинул огромного Медведя высокомерным взглядом — и сокрушительная разница в росте не помешала! Всё равно он смотрел сверху вниз.

"Для этого надо родиться аристократом", — уважительно подумал Гарри.

— Я думаю, — с нажимом повторил Гарри, — что мы здесь для того, чтобы… ну…

Волк, Лис и Хорёк синхронно закатили глаза и тяжко вздохнули.

— Чтобы помириться! — выпалил Колобок.

— Не припоминаю, чтобы мы с вами ссорились, — снисходительно процедил Лис.

— Да что вы тут вид-то делаете, что не понимаете?! — возмутился Колобок. — Как будто это только мне нужно! Конечно, мне опять "повезло" больше всех! Вы хоть… приличные звери, а я вообще… — непонятно кто! Но неужели вам хочется навсегда лисом остаться?

— На мой век зайцев хватит, — заметил Люциус и в его янтарных глазах зажёгся хищный огонёк.

— Зайцев?! — подпрыгнул Колобок. — Как бы не так! Лисы в основном мышами питаются!

Лис смотрел недоверчиво, и Гарри обратился к Волку:

— Ну хоть вы ему скажите, профессор!

— Как ни странно, но на этот раз Поттер прав. Рацион лис действительно примерно на восемьдесят процентов состоит из мышей и других мелких грызунов, а также насекомых…

Лис сглотнул и попятился.

— Кроме того, — решил добить его Снейп, — не думаю, что лорд Малфой сумеет прокормить себя: не хватит опыта в непростом деле мышкования. Разве что, если объединить усилия с Драко, то… вместе вы могли бы довольно успешно грабить курятники. Но, думается мне, местные жители быстро найдут на вас управу, не говоря уж о том, что охотников до твоей прекрасной шкуры, Люциус, найдётся немало…

— О своей шкуре подумай, — огрызнулся Лис.

— Моя шкура, конечно, несколько необычна, но не более того. Кому нужен чёрный жёсткий мех изрядно потрёпанного жизнью волка? А прятаться мне не привыкать. Да и вообще, как можно сравнивать потомственного аристократа и полукровку, выросшего едва ли не на помойке, — Волк ухмыльнулся.

— Ладно-ладно, давайте закроем эту тему. В конце концов, наша общая цель — выбраться отсюда и вернуть себе человеческий облик, не так ли? — Люциус встряхнулся, словно отбрасывая неприятные мысли. Лорд Малфой и… мыши… Такое и в страшном сне не приснится!

— Так вот, — продолжил свою линию Колобок. — Если уж Драко молчит, то я сам скажу. Вы вот тут, лорд Малфой, делаете вид, что не понимаете, о чём речь, а речь — о счастье вашего сына, между прочим!

Хорёк вздрогнул, покосился на Колобка одним глазом, но ничего не сказал.

— Не понимаю… — царственно протянул Лис.

— Ах, не понимаете! — оживился Медведь. — А мы вам сейчас объясним! Мы не гордые! Луна Лавгут, значит, вашему Драко не пара, да?! А чем она вам плоха? Чем?! Она даже чистокровная!

— Но дело же не в этом… — несколько смущённо отозвался Лис, он же — лорд Малфой, отделавшийся на суде над бывшими Пожирателями Смерти огромным штрафом и занявшийся благотворительностью и поддержкой магглорождённых, — в духе новых веяний.

— А в чём? — снова перекувырнулся Колобок.

— Мисс Лавгут… она несколько… э-э…

— Никаких "э"! — отрезал Гарри. — Луна — замечательная девушка! Ну не молчи, хорёк! Тебя это, между прочим, тоже касается!

— Во-первых, я не хорёк, — с достоинством ответил Драко.

— Ладно-ладно, извини, — тут же с готовностью отозвался Гарри. — Правда, извини. Это я так… не подумав…

Хорёк самодовольно ухмыльнулся и… промолчал. Хотя Гарри был уверен, что Драко не упустит этого "не подумав", и был даже готов к этому и уже решил, что обижаться не будет! А он — промолчал. Чудеса, да и только.

— А во-вторых, — продолжил Хорёк, — я согласен с Гарри.

Немая сцена, последовавшая за этим заявлением, была достойна лучших театров мира.

— Правда, отец, — тихо сказал Драко. — Луна действительно замечательная девушка. Со стороны она может показаться немного странной, но на самом деле — она очень умная и проницательная, понимающая и… В общем, я люблю её, и прошу тебя дать согласие на наш брак.

— Твоя мать этого не пере… — начал Лис, но голос его сорвался.

— Мама давно согласна.

— Что?! — Лорд Малфой неаристократично плюхнулся прямо на свой великолепный хвост, взметнув нежное облачко искристого снега.

— Она просто тебе говорить не решалась, — гнул своё Драко. — Говорила, что тебе и так не легко, просила подождать, обещала тебя подготовить. Постепенно. Только ты никак не готовишься! Разве она не говорила с тобой о том, что у меня должна быть свобода выбора, что счастье сына важнее материальных и прочих расчётов?

— Вообще-то… говорила, — согласился Люциус и, пребывая в глубокой задумчивости, почесал лапой за ухом, но тут же спохватился, вскочил, пытаясь сделать вид, что он вовсе не чесался, а просто… просто… ну вот так вот лапой взмахнул! Отгонял назойливое насекомое или мало ли ещё что! Но при мысли о насекомых, лорд вспомнил, что говорил Северус о рационе лис и ему стало совсем плохо…

— Знаешь, сынок, — сказал он тихо. — Нарцисса права. Вообще — она всегда права. Обычно. Так что, если она не против, то… Я тоже согласен.

Хорёк подбежал к Лису и ткнулся носом ему в грудь. Лис опустил голову, как бы поглаживая Хорька подбородком по макушке.

"Вот ведь, — подумал лорд Малфой, — и сына-то не обнять по-человечески! Надо отсюда выбираться поскорее…"

— Прекрасно, — со снисходительным одобрением произнёс Волк. — Мы все очень рады, что вы благополучно разрешили этот вопрос. Но у нас всё ещё есть одна маленькая проблема. И если мы не решим её — не видать мисс Лавгут жениха, равно как и Нарциссе — мужа и единственного сына!

— Вот ты всё язвишь, Северус, — подозрительно хриплым голосом отозвался расчувствовавшийся Лис, — а лучше бы сказал что-нибудь полезное! У тебя теперь тоже невеста есть, между прочим!

Профессор Снейп смущённо поджал хвост и опустил морду.

— Технически мисс Грейнджер вряд ли можно считать моей невестой, так как я пока не имел возможности сделать ей предложение, а она, соответственно…

— Какой же ты всё-таки зануда, Северус! — фыркнул Лис. — Особенно, когда смущаешься. Главное, что мисс Грейнджер, как мы уже выяснили, пропадёт без тебя. Ты же не хочешь, чтобы она снова гуляла по Астрономической Башне… в неадекватном состоянии? И на этот раз даже её друзей не будет рядом.

Волк встряхнулся и подобрался. Было похоже, что он готов немедленно начать марш-бросок до Хогвартса, но пока обдумывает, как ему преодолеть водную преграду. Как-то сразу верилось, что тысячи километров суши для него не препятствие.

И тут над заповедной поляной прозвучал первый удар часов! Раскатистое бом-м-м… поплыло в морозном воздухе, такое густое, что казалось — этот звук можно пощупать.

Волк, Лис, Медведь и Хорёк дружно навострили уши. У Колобка ушей не было, и он просто замер на пне.

Неужели… Неужели вот прямо сейчас всё и закончится?! Они не прошли испытания? Так и не сумели понять, что же нужно сделать, чтобы вернуть себе свои жизни, чтобы вернуться к близким?

Они посмотрели друг на друга и с абсолютной отчётливостью ощутили, насколько мелким, глупым, ненужным было всё, что разделяло их, а когда-то и вовсе — делало непримиримыми врагами, заставляло ненавидеть и презирать друг друга.

Как хорошо, как прекрасно они могли бы теперь жить! И даже — да, теперь это совсем не казалось им недостижимым или хотя бы странным — они могли бы дружить!

Северус Снейп с тоской представил ореховые тёплые глаза Гермионы. Когда она улыбалась, в них вспыхивали золотистые искры… Каким же дураком он был! Круглым! Круглее, чем Поттер в виде Колобка! Ради чего отталкивал её, ведь счастье само пришло к нему, а он не пускал его на порог, мучая и себя, и её!

Гарри с недоумением вспомнил о том, что перед тем как всё это случилось, сидел дома, в тоске, совершенно один, хотя его звали друзья, конечно. Но у него ведь депрессия! Он даже всерьёз думал о том, чтобы оставить Магический Мир. Сейчас бы ему туда вернуться! Он бы… Нет, пока он не знал точно, что именно он бы сделал, чем занялся, но был совершенно уверен в том, что обязательно нашёл бы себе дело по душе! И вообще… Он бы… просто жил. Это же так здорово, когда можно просто жить.

Рон сокрушённо вздохнул, думая о том, сколько нервов пришлось потратить его друзьям, особенно Гермионе, прежде чем он перестал осуждать их выбор, перестал неуклюже — точь в точь, как медведь, — лезть в их жизнь! Теперь-то он понял, что должен был просто поддержать их, а не заставлять бесконечно оправдываться и объяснять ему, что Снейп не сальноволосый мерзавец, а Драко — не мерзкий хорёк!

Драко вспомнились все дурацкие стычки с Поттером, Гермионой и Роном… Он ведь и Луну обзывал когда-то вместе с другими полоумной Лавгут… Она, конечно, его давно простила. Но он сам не мог себя простить… за многое. Глянув на свои когтистые лапки, Драко со злостью подумал: "Останешься вот теперь навсегда хорьком — и поделом тебе!"

А Люциуса внезапно посетила неуместная мысль, что у Драко с Луной совершенно точно родился бы платиновый блондин или блондинка — в лучших традициях Малфоев. Если бы он не мешал им… если бы раньше понял, что главное, а на что и внимания обращать не стоит!

Бо-м-м-м… — густо плыло над заповедной поляной, над огромным пнём — основанием удивительного Чудо-Дерева. И не было на ней ни Волка, ни Лиса. Исчезли Медведь и Хорёк. Пуст был пень.

***

Нарцисса Малфой сцепила руки, стараясь унять дрожь. Она с тревогой смотрела на Гермиону, а та, в свою очередь, нахмурившись и прикусив губу, изучала только что появившийся текст под иллюстрацией в волшебной книге русских народных сказок. И только Луна Лавгут безмятежно наблюдала, как за окном медленно кружатся снежинки в свете фонариков.

Эта книга была редчайшим артефактом, который невозможно ни купить, ни достать. Только три истинно любящие женщины, объединив усилия, способны материализовать его в Рождественскую ночь. И если самым горячим их желанием будет счастье любимых, то, до наступления Нового года, этим любимым будет послано благое испытание и даровано прозрение, меняющее судьбу к лучшему.

— Ну что там? — не выдержала Нарцисса. — Если с ними что-нибудь случится…

— С ними всё будет хорошо, — спокойно ответила Луна и улыбнулась. — И с нами — тоже. Не надо волноваться из-за пустяков, леди Малфой.

— Пустяков?! — Нарцисса стиснула кружевной платочек. — Иногда я думаю, что моей невесткой станет женщина без сердца!

— Ну что вы, леди… — возразила Гермиона. — Вашей невесткой станет ясновидящая! Вот, посмотрите сами. Всё получилось! Они прошли испытание и вернулись! Теперь надо дать им немного времени, чтобы прийти в себя и…

— О да, — улыбнулась Нарцисса. — Немного. Иначе… эти мужчины способны вообразить, что им всё приснилось или ещё что-нибудь подобное. Этого нельзя допустить. С меня достаточно потрясений. Мы тут чуть не поседели, пока они там прохлаждались вокруг пенька!

Гермиона хихикнула.

— Лорд Малфой был неподражаем!

Нарцисса даже зарумянилась и опустила ресницы. Да… её муж — совершенство. Только иногда бывает слишком упрям.

— Ваш жених тоже выглядел весьма… впечатляюще, — заметила она.

И обе посмотрели на Луну. Нарцисса даже заволновалась, хотя всегда считала своих мужчин самыми лучшими, но всё-таки… хорёк…

— Они все замечательные. Но Драко — лучше всех, — напевно произнесла Луна, словно подслушав мысли леди Малфой.

Последняя посмотрела на Луну с лёгким подозрением.

— Хорьки — удивительные животные! Умные, весёлые, чистоплотные! Если хотите, я вам о них расскажу. Это очень интересно!

— Непременно, дорогая, — отозвалась леди Малфой, — но не сейчас. Сейчас нам нужно поговорить с нашими… хорь… хм… мужчинами. И я надеюсь, что вы обе, — Нарцисса пристально посмотрела сначала на Луну, а затем и на Гермиону, — вы обе понимаете, что они никогда, вы слышите?! — никогда не должны узнать, что мы имеем к случившемуся какое-то отношение.

— Они не узнают, — безмятежно ответила Луна.

И в этот момент леди Малфой внезапно осознала, что ей сказочно повезло с невесткой. Да и всем им — просто сказочно повезло!

***

Тут и сказочке конец! А кто слушал… тому — счастья, здоровья, удачи и благополучия в Новом году! А в старом году ещё никому пожить не удавалось, ведь старым он становится только тогда, когда уходит от нас…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Гарри Поттер и анимагия

— Что на этот раз, Поттер? — устало спросил Северус Снейп, стряхивая с безупречно чёрной мантии несуществующую пылинку.

Гарри в очередной раз подумал, можно ли как-то обучиться этому высокому искусству: выходить из камина, не теряя ни грана достоинства и даже без следов пороха на одежде! Сам Гарри неизменно вываливался на пол — чумазый и нелепый. Впрочем, он всегда — нелепый, был и останется. Пора смириться. Похоже, это судьба…

— Итак?

Герой войны, директор Хогвартса и ночной кошмар большинства волшебников Британии в возрасте от одиннадцати до тридцати пяти лет, устремил на Поттера свой фирменный взгляд, бьющий навылет или испепеляющий на месте — в зависимости от материала, из которого скроена жертва.

Но сегодня Гарри был в пуленепробиваемом и жаропрочном настроении. Нечто точило его изнутри, так что внешние раздражители почти не ощущались.

— Могу я узнать, ради чего вы вынудили меня прервать педсовет? — ласково-ядовитым тоном поинтересовался профессор. — Вам пришлось не по вкусу зелье? Вы оказались не в состоянии включить колдокамеры даже после получасовых инструкций Гермионы? Вы споткнулись о собственные ноги и разлили зелье?

Но Гарри молчал, только смотрел несчастными глазами, особенно беззащитными без привычных очков, и близоруко щурился. Зрение у него было отменным — профессор Снейп ещё полгода назад сварил чудо-зелье и раз и навсегда избавил Гарри от близорукости, но привычка щуриться осталась.

— Ну не молчите же, Поттер! — рявкнул Снейп.

— Мы ведь договорились, что вы будете называть меня Гарри, профессор.

— Вы вызвали меня, чтобы напомнить об этом?! — взъярился Снейп.

— Вообще-то я хотел вызвать Гермиону…

— Профессор Грейнджер вообразила, что с вами произошло нечто ужасное, отравились моим зельем — не иначе! — и отправила меня вас спасать, пока она завершает педсовет. Моим зельем! — Снейп возвёл очи горе. — Впрочем, вы способны отравиться чем угодно и пострадать любым, самым невообразимым образом, уж мне ли не знать… Вы вообще его пили, Поттер?

— Пил, — ответил Гарри трагическим тоном.

— И что? — спросила решительная и озабоченная Гермиона, выпрыгнувшая из камина парадной гостиной дома на Гриммо так резво, что едва не потеряла равновесие.

В последний момент она ухватилась за плечо директора Снейпа — уже около года как законного мужа профессора Грейнджер. Так что теперь Гермиона была Снейп-Грейнджер, но в школе пользовалась исключительно девичьей фамилией, так как даже Северус согласился, что двух профессоров Снейпов для одной школы многовато.

— Ты забыл включить колдокамеры, да? — встревоженная Гермиона подлетела к другу. — Не расстраивайся, Гарри. У Северуса этого зелья ещё целый котёл!

— Ну почему все сразу начинают подозревать меня в идиотизме?! — возмутился Гарри. — Ничего я не забыл!

— Какие подозрения, Поттер, как вы могли подумать? Это стойкое убеждение, практически диагноз!

— Северус, — миссис Снейп с упрёком посмотрела на мужа. — Разве ты не видишь, Гарри на самом деле плохо.

— Вижу, — отрезал профессор, сверля Поттера пронзительным взглядом. — И уже несколько минут пытаюсь добиться хоть одного вразумительного слова, но тщетно!

— Просто ты не так пытаешься, — мягко укорила Гермиона, успевшая усадить Гарри на диван, устроиться рядом и раз двадцать погладить его по плечу.

В уголках губ профессора Снейпа промелькнуло нечто, подозрительно похожее на усмешку.

— Если то, что вы сейчас демонстрируете, профессор Грейнджер, и есть наглядный пример правильного поведения с нежелающим вразумительно изъясняться Поттером, то, согласитесь, мне было бы весьма затруднительно применить эти ценные навыки на практике.

Полагаю, если бы я попытался, Поттер лишился бы дара речи до конца дней своих. Впрочем, от этого мало что изменилось бы…

— Вот видишь, Гарри, — громко прошептала Гермиона, одним глазом неодобрительно, но всё равно любовно косясь на мужа, — а ты ещё обижаешься, что Северус тебя Поттером называет. Для него даже родная жена — профессор Грейнджер!

Гарри фыркнул и, кажется, собирался что-то сказать, — даже Снейп затаился в ожидании, временно перекрыв поток сарказма, но тут из широкого камина один за другим, как горох из стручка, посыпались гости.

Вернее посыпался только один — Рон: он тяжело вывалился на ковёр и замешкался, так что появившейся сразу же за ним Луне пришлось чуть ли не перепрыгивать через него. В результате она оказалась практически в объятиях Уизли, а на освободившийся пятачок перед камином быстро вышел Драко Малфой.

Он успел ловко подхватить Луну, увлечь её в сторону и наградить Рона испепеляющим взглядом — и всё за какую-то пару секунд. Вслед за ним из камина столь же стремительно, но с ещё большим достоинством появилась чета старших Малфоев — Люциус и Нарцисса.

Поттер наблюдал за происходящим с апатией, Снейп — с иронией, Гермиона с тревогой и недовольством.

Разговорить Гарри при таком стечении народа будет ещё труднее, — озабоченно думала она. И уже почти пришла к решению, что надо похитить друга и, уединившись с ним в каком-нибудь тихом местечке, без помех вытянуть из него правду, как леди Малфой, оценив диспозицию, мгновенно перехватила инициативу.

Она устремилась к Гарри, который предпринял вялую попытку подняться — дама всё-таки, но Нарцисса пресекла его поползновения решительным жестом, опустилась на краешек ближайшего кресла, прижала руки к груди и проникновенно вопросила:

— Всё получилось, Гарри?

Гарри очень хотелось сказать — "нет", но сделать это, глядя в полные надежды голубые очи леди Малфой, он не смог. А сказать "да"… — тоже не смог! Перед внутренним взором слишком ярко стояла картина того, что именно у него "получилось". В результате из горла Поттера вырвался непередаваемый звук: хрип пополам с мычанием.

Снейп закатил глаза:

— Да что там могло не получиться, объясните мне кто-нибудь! — профессор патетически воздел руки. — От Поттера требовалось включить колдокамеры и выпить зелье — всё! С этим способен справиться даже младенец!

— Полагаю, у тебя несколько превратные представления о возможностях младенцев, Северус, — мелодично прожурчала леди Малфой, мечтательно улыбнувшись.

— Зато у меня самые что ни на есть истинные представления о Поттере, — отрезал Снейп.

— Так, — обескураженный происходящим Рон встряхнулся, как собака, выбравшаяся на берег, — что это вы тут на Гарри навалились?! Что тут происходит вообще?! И в честь чего такое сборище?

— Вообще-то я вызывал только тебя, Луну и Гермиону, — растерянно отозвался Гарри.

Люциус, которому до сих пор даже сесть не предложили, несколько перекосился, но мужественно промолчал.

— Садитесь, прошу вас, — убитый непонятным горем Гарри неопределённо повёл рукой — куда-то в сторону кресел и Малфоев, и даже предпринял ещё одну попытку встать.

Но благородный порыв проснувшегося гостеприимства на корню задушила Гермиона, удержавшая друга и непререкаемым тоном объявившая, — видимо, не только Гарри, но и всем присутствующим, что "сейчас не до церемоний".

Малфои воссоединились с креслами. Луна, отколовшись от семейного клана, к которому на законных основаниях принадлежала уже полгода, села рядом с Гарри на диван. Драко проводил жену отяжелевшим взглядом. Рон плюхнулся рядом с Гермионой — по другую сторону от Гарри. Директор Снейп скрестил руки на груди и остался стоять: господствующее положение важнее удобства.

— Что случилось-то? — снова спросил Рон. — Похоже, все, кроме меня, в курсе, — он приготовился обидеться, но выяснение отношений с обиженным Роном не входило в планы леди Малфой, — это ещё больше всё затянет и усложнит.

Поэтому Нарцисса одарила его лучезарнейшей из своих улыбок и проворковала:

— Видите ли, дорогой мистер Уизли…

Что сказать дальше, она пока не решила, но Рон покорно ждал, не издавая ни звука и не шевелясь, оглушённый десятибалльным шквалом любезности и внимания по девятибалльной шкале.

Пока Нарцисса по привычке пыталась придумать, как побольше скрыть и посильнее запутать, Гермиона перехватила инициативу с прямо противоположной целью.

— Понимаешь, Рон, — решительно заговорила Гермиона, — после смерти Волдеморта тёмная метка не потеряла полностью своей силы. Она, хоть и меньше, чем прежде, но продолжает вытягивать из волшебников энергию, продолжает отравлять им жизнь и ещё… Рон, ты меня слушаешь?!

— А? — Рон вздрогнул, с некоторым усилием отрываясь от созерцания улыбки Нарциссы. — Да, конечно, Гермиона, я тебя внимательно слушаю. Я даже, кажется, что-то такое слышал… или читал.

— Должен был, — вздохнула профессор Грейнджер. — Ты ведь говорил, что прочёл ту мою статью в "Вестнике колдомедика".

— Ну-у… да, — с сомнением протянул Рон и нахмурился. — Я начал её читать и…

— И она оказалась не о квиддиче, — понимающе кивнула Гермиона.

— Ну, в общем, я подумал, что мне это ни к чему, — признал Рон. — И вообще…

— Что вообще?! — вскинулась миссис Снейп-Грейнджер. — Знаешь ли ты, сколько магов приняли метку против воли, из-за того, что их шантажировали жизнью близких? Или… обманулись красивыми речами Риддла, совершили ошибку, оступились — называй, как хочешь, — а после тысячу раз пожалели?! Неужели надо лишить их шанса начать новую жизнь?

— Ладно, ладно, — Рон примирительно поднял руки. — Но я-то всё равно им ничем помочь не могу.

— А Гарри может, — тихо сказала Гермиона, опустив глаза.

— Это как же? — изумился Рон.

— Может быть, ты слышал, что в Британию недавно вернулся Играцио Заумникус — известный учёный, путешественник и коллекционер магических артефактов.

— Кажется, что-то такое писали в "Пророке"… Ну и что?

— А то, что у него есть единственный в своём роде артефакт "Звезда Очищения", с помощью которого можно за считанные секунды избавиться от всех следов, остаточного влияния и последствий метки, в том числе и… от бесплодия.

— Чего?! Так она ещё и… того… — Рон немедленно уставился на Снейпа, но напоролся на такой пронзительный взгляд, что тут же стушевался и опустил глаза, наливаясь румянцем.

— Чего — того?! — возмутилась Гермиона. — Рон Уизли, ты когда-нибудь повзрослеешь? Может, ты не знаешь, что значит это слово?

— Да знаю я, знаю… Просто я подумал…

— Уверен, что все присутствующие прекрасно поняли, о чём вы подумали, — процедил Снейп. — Вы можете продолжить эти, без сомнения, увлекательные размышления в другое время. Или же, если вдруг звёзды встанут особым образом и случится чудо торжества разума, можете всё же удосужиться прочесть статью профессора Грейнджер. Там всё доступно разъяснено.

— Так что же это выходит? — призадумался Уизли. — У Пожирателей, значит, — он опасливо покосился на напружинившуюся Гермиону, — у бывших, — прибавил Рон примирительно, — детей быть не может?!

— Я впечатлён, мистер Уизли, — скривился Снейп. — Не прошло и часа, как вам удалось связать слово "бесплодие" с невозможностью иметь детей.

Рон не отреагировал на этот укол: то ли иммунитет выработался, то ли отвлекли более сложные умозаключения. Он перевёл взгляд со Снейпа на Гермиону и обратно, мимолётно покосился на Малфоев и снова посмотрел на Гермиону.

— Значит, это теперь у ТЕБЯ детей быть не может из-за…

— Из-за метки, Рон! — прервала его подруга.

— Все отлично поняли, что хотел сказать мистер Уизли, — устало проговорил Снейп. — И более того — он, в кои-то веки, совершенно прав. Да, из-за МЕНЯ у Гермионы не может быть детей, пока она остаётся моей женой, во всяком случае.

Миссис Снейп метнула в мужа убийственный взгляд, в котором все собравшиеся ясно прочли, что за это "пока" он ей ещё ответит…

— Нифигасе, Волдеморт своим соратникам подарочек сделал! — поразился Рон, но тут же вспомнил о Нарциссе и смущённо пробормотал маловразумительные извинения.

Нарцисса ответила Рону ясным взглядом — вроде как ничего неподобающего и не слышала.

Люциус набрал побольше воздуха — разговор с Уизли давался ему нелегко! — и сказал:

— Я уверен, что Риддл и не подозревал о подобных последствиях.

— Ну ладно, — всё ещё несколько виновато продолжил Рон, — я понял, что эта штука нам действительно нужна, но Гарри-то здесь каким боком?

— Как ни странно, мистер Уизли, — отозвался Люциус, — Играцио Заумникус не желает просто так расставаться с "этой штукой", как вы изволили выразиться.

Рон пожал плечами.

— Просто так с такой ценной штуковиной и последний дурак не расстанется. Коллекционеры, конечно, народ сумасшедший, но, если он не хочет её продавать, может, заплатить ему за временное пользование? Вылечить, кого надо, и вернуть!

Люциус слегка склонил голову и, невиданное дело! — сказал почти без издёвки:

— Весьма разумная мысль, мистер Уизли. Но, как вы справедливо заметили ранее, — коллекционеры порой отличаются… некоторой эксцентричностью. И к Играцио Заумникусу это относится в полной мере. Он не хочет денег! — Малфой даже слегка разгорячился. — Никаких денег!

Рон смотрел на Люциуса в изумлении: таким его, должно быть, вообще — мало кто видел, что уж говорить о представителе семейства Уизли.

— Думаете, я не предлагал?! Я предлагал ему золотые горы, готов был продать в Малфой-мэноре всё, кроме стен! Чтобы этот… коллекционер, — выплюнул Люциус с таким выражением, что всем стало ясно: Малфои тоже знают много интересных слов, которые не употребляются в приличном обществе, но конкретно этот Малфой всё же ещё не дошёл до того, чтобы делиться этими познаниями в присутствии дам.

— Чтобы он позволил использовать "Звезду Очищения" хотя бы нескольким людям… Но его не интересуют деньги, — устало закончил Люциус, — он и сам богат. Этот убл… — Малфой поперхнулся, встретившись взглядом с женой, — учёный, — поправился он, — желает развлекаться!

— А вы-то что так переживаете? — почти сочувственно спросил Рон, — настолько его потрясла вспышка чувств всегда презрительно-невозмутимого лорда. — У вас же уже есть один… сын, — Рон посмотрел на Драко с сомнением, видимо, предполагая, что наличие такого сына может служить лишь слабым утешением, а может и прикидывая, не раздобыли ли Малфои сыночка каким-нибудь… окольным путём… С них станется!

— Понимаете, мистер Уизли, я всегда мечтала о детях, — всхлипнула Нарцисса.

Когда дело касалось семьи, она готова была забыть о том, как должна себя вести истинная леди, она готова была… на всё! А тут всего и требовалось, что разжалобить самого Поттера и его друзей. Вполне возможно, что они на него повлияют. И пусть эта возможность была не столь велика, Нарцисса не собиралась пренебрегать ничем!

— Я хотела много детей, понимаете? И обязательно хотя бы одну девочку… Нам очень повезло с Драко, мы успели, ведь метка не сразу лишает возможности иметь детей… Но больше… — она беспомощно развела руками и снова приложила к глазам, налитым пока ещё непролитыми слезами, кружевной платочек.

— А кроме того… существует вероятность, что это влияние может распространиться и на детей, и вообще — на всех близких родственников, — трагическим тоном продолжила леди Малфой. — Если это так, то нам и внуков никогда не дождаться… А Луна… она же ваша подруга… — Нарцисса бросила умоляющий взгляд на Поттера и окончательно упрятала лицо в пену кружев, только плечи едва заметно вздрагивали.

Люциус протянул руку, поглаживая жену по плечу и глядя на Рона так, словно это именно он виноват во всех бедах семейства Малфой! По-настоящему, тут надо спрашивать с Абраксаса Малфоя, но даже Рону с его не слишком развитым чувством такта было понятно, что для этого сейчас не время. Да и некромантов или вызывателей духов поблизости не наблюдалось, так что чего уж…

— Ну а Гарри-то тут причём? — спросил Рон. — Вы все от него, что ли, рожать собрались?

Нервный смех почти всех гостей дома на Гриммо был ему ответом.

— Мистер Уизли, вы неподражаемы! — едва выговорил Малфой.

— Рон, ты всё-таки иногда думай, что говоришь, — выпалила Гермиона.

— Так я понять не могу…

— Сейчас поймёшь! — отрезала миссис Снейп.

— Играцио Заумникус, — продолжила Гермиона, — решил издавать собственный журнал "Удивительное рядом". Он хочет в первом номере разместить колдографию Гарри в анимагической форме. Представляешь, каким тиражом разойдётся номер?

— Да-а… — Рон почесал затылок.

— Ну вот, за эту колдографию он готов отдать Гарри "Звезду Очищения". И, чтобы ты не придумывал всяких глупостей, сразу скажу: он уже взял волосок Гарри, с помощью которого сможет проверить, действительно ли это Поттер или кто-то другой.

— Но Гарри, кажется, не владеет анимагией, — продолжал недоумевать Рон.

— Конечно, — ядовито согласился Снейп. — Потому я и сварил для него уникальное анимагическое зелье из ценнейших ингредиентов. Целый котёл!

— Все расходы — за наш счёт, — не преминул вставить Малфой.

— Разумеется, Люциус, я помню, — слегка кивнул ему Снейп и продолжил:

— Драко только недавно вернулся из Мексики, где с огромным трудом раздобыл некоторые особенно редкие составляющие.

— И весьма недешёвые, не говоря о самой экспедиции, — вставил Люциус.

— А ваш покорный слуга все Рождественские праздники и каникулы не отходил от котла, — продолжал профессор, — даже спал рядом с ним! Поттеру же осталось только включить колдокамеры и проглотить состав — заранее отмеренную дозу! Он наотрез отказался делать это при свидетелях, и мы, уважая его внезапно пробудившуюся стыдливость, оборудовали специальное помещение, установили там несколько самых лучших колдокамер, причём так, чтобы все они включались одним взмахом палочки и сами находили объект съёмки, выбирая нужный ракурс!

— За мой счёт, — угрюмо заметил старший Малфой.

— Разумеется, Люциус.

— И чего? — Рон повернулся к Гарри, который сейчас мог бы послужить великолепной натурой для картины "Перед расстрелом".

— И ничего, — шутовски поклонился Снейп. — Именно это мы сейчас и пытаемся выяснить! А ваш друг только молчит или мычит, как будто я ему дал зелье немоты, а не анимагическое.

— А может и правда, что-то пошло не так, — встревожилась Гермиона. — Ну мало ли, — отважно глядя в жгучие глаза Северуса, не сдавалась она.

Всё-таки Гриффиндор — это диагноз. Говорить Снейпу, что с его зельем при отмеренной им же дозировке что-то могло пойти не так… — могут только безумцы или Гриффиндорцы.

— Я ни секунды не сомневаюсь, что зелье получилось самого высшего качества, но…

— Да я его на себе пробовал! — рявкнул Снейп.

— А мне не показал, — с упрёком вздохнула Гермиона. — Но вдруг у Гарри непереносимость какая-нибудь…

Гарри замотал головой.

— Прекрасное зелье, даже вкус не противный, — наконец-то заговорил он. — Спасибо, профессор, — он быстро взглянул на Снейпа и опять опустил глаза.

— Так в чём же дело, Поттер?!! — взревел директор.

— Дело в том, что я… что у меня… это… всегда всё… это… — он помотал головой.

В воцарившейся тишине голос Луны прозвучал небесным откровением:

— Просто Гарри не понравилась его анимагическая форма, правда, Гарри?

Поттер убито кивнул и снова уставился на свои сцепленные в замок руки.

— Благодарю, миссис Малфой, — без иронии сказал Снейп. — Вы зажгли для нас свет во тьме Поттеровского косноязычия.

Все очень внимательно уставились на Гарри. Невысказанный вопрос повис в воздухе, ширясь, разрастаясь, заполняя собой огромную гостиную, так что даже дышать тяжело стало, словно он вытеснил воздух.

— Что, всё так плохо? — сочувственно спросил Рон, расколов эту заколдованную тишину.

— Даже ещё хуже, — мрачно ответил Гарри.

— Ну не в таракана же вы превращаетесь, Поттер! Сколько ещё вы будете тянуть змею за хвост?!!

— Умеете вы поддержать, профессор, — невесело усмехнулся Гарри.

— Мы твои друзья, Гарри, — сказала Луна, — с нами ты можешь поделиться.

— Я и показать могу, потому что, что бы вы там обо мне ни думали, профессор, но я не забыл включить камеры. И я превращаюсь не в таракана — и на том спасибо моей судьбе со странным чувством юмора…

Он достал из-за пазухи целую пачку снимков, встал и положил её на стол.

— Вот. Любуйтесь. Вся магическая Британия будет хохотать до слёз, когда это увидит… А я… — Гарри вернулся на диван и спрятал лицо в ладонях. — Я только начал всерьёз с девушкой встречаться, думал… Она же теперь… — он махнул рукой и затих.

В гробовой тишине все взяли себе по снимку и, не глядя на изображение, вернулись на свои места. Только тогда каждый из присутствующих посмотрел на колдографию. Некоторые не сумели сдержать нервных смешков, даже Гермиона хихикнула. Совершенно невозмутимыми остались Луна, Снейп и Нарцисса.

Со снимков на них смотрело очаровательнейшее существо — ушастый ёж.

Внимательные бусинки глаз, любопытная острая мордочка и, ну очень большие, трогательно раскинутые в стороны беззащитные бархатные уши. Ёжик умильно шевелил носом, топорщил колючки, переступал маленькими, но довольно высокими для ежа лапками и, конечно, поворачивал то туда, то сюда свои выдающиеся уши, инстинктивно пытаясь хоть что-то уловить в непроницаемой тишине специально оборудованного помещения, способного вместить хоть дракона…

— Какой красивый… — восхищённо прошептала Луна.

— А вам непременно во льва надо было обратиться, Поттер? — серьёзно спросил Снейп. — Вы хоть знаете, что размеры анимагической формы не имеют ни малейшей связи с магической силой волшебника?! Вы хоть страницу прочли из того собрания сочинений по анимагии, которое притащила вам Гермиона? Хотя я до сих пор понять не могу, зачем она это сделала. Неужели и вправду надеялась, что вы умеете читать?

— Язвите, язвите, профессор, — вздохнул Гарри, — может, ещё немного — и я наконец выработаю иммунитет от любых насмешек и от любого яда заодно. И нет — совсем не обязательно было превращаться во льва, но это… И напрасно вы думаете, профессор, что большинство магов Британии знают об анимагии намного больше меня. Да если бы и знали! Даже Гермиона рассмеялась, когда увидела… это позорище. Гермиона! Уж она-то точно прочла об анимагии всё, что только можно достать. И даже то, что нельзя, наверное.

— Я не смеялась, Гарри, — затрясла головой покрасневшая миссис Снейп.

— Смеялась или нет… — Гарри махнул рукой, — не так уж и важно, но ведь хотелось же, скажешь - нет?

Гермиона отвела глаза. На умилительного ушастого ёжика невозможно было смотреть без улыбки…

— Ну хоть был бы обычный ёж, — тосковал Гарри, — без этих лопухов вместо ушей! Что это такое вообще? Что за ёж такой ненормальный?!

— Если бы анимагическая форма своими размерами отражала невежество, вы непременно превратились бы в слона, Поттер! Как минимум. Это совершенно нормальный ушастый ёж. Да-да, Поттер! — Это название, а не издёвка! Ушастый ёж или Hemiechinus auritus — именно так называется это животное. И абсолютно ничего ужасного, ничего такого, что могло бы послужить причиной вселенской скорби, которой вы тут предаётесь, я в нём не вижу.

— Вот как, профессор?! Не видите?! — взвился Гарри. — А если бы это была ВАША анимагическая форма? И если бы она должна была появиться в журнале, который попадёт в каждый дом магической Британии, вы тоже не видели бы в этом… совершенно нормальном еже ничего ужасного?!

Снейп принял вызов, как подобает настоящему мужчине: он снова опустил взгляд на колдографию, — ёжик немедленно зашевелил носиком, насторожил уши-локаторы, доверчиво глядя на него бусинками любопытных глаз, — через минуту Северус сказал тихо и серьёзно:

— Вы можете отказаться, Поттер.

— Спасибо за честность, профессор, — так же тихо и серьёзно ответил Гарри.

Нарцисса всхлипнула. Люциус с непроницаемым лицом напряжённо что-то обдумывал. Подсчитывал понесённые расходы? Вряд ли. Всё уже давно подсчитано. Драко с неопределённой надеждой посматривал на жену, а сама Луна продолжала с очевидным наслаждением любоваться на ёжика.

Гарри тоже посмотрел на снимок, стараясь не кривиться.

— Если анимагическая форма не отражает силу мага, то что она отражает? — спросил Гарри.

Снейп закатил глаза.

— Поттер, вы хотите, чтобы я за пару минут пересказал вам то, что не уложить и в толстом томе? Об этом написаны библиотеки! И это слишком сложный и многогранный вопрос, чтобы… — вещал профессор, только бы не говорить всего лишь несколько слов, которые, как ему казалось, могут окончательно доконать Поттера.

Вокруг этих слов, конечно же, можно построить целые крепостные стены книг, мнений и сложнейших исследований… а можно и не строить, оставив на виду простую истину: анимагическая форма отражает внутреннюю сущность. Не волшебника, нет, — внутреннюю сущность человека. Ведь волшебники, в конце концов, прежде всего люди, как бы часто ни забывали об этом многие из них.

— Но это же очень просто, профессор, — вмешалась Луна. — Анимагическая форма отражает характер. Вы только посмотрите на него, — она улыбалась снимку, как может улыбаться мать, глядя на фото своего ребёнка.

— Ушастые ежи замечательные существа! Они неутомимые исследователи и путешественники. Видите, какие у него длинные лапки — самые длинные из всех видов ежей. Они любознательны и отважны и почти никогда не скручиваются в шар, как другие ежи. Ты знаешь, Гарри, что ежи охотятся на гадюк? Они невосприимчивы к яду и, встретившись с гадюкой, ёж не убегает, как поступают куда более крупные и сильные животные, а вступает с ней в схватку и побеждает, если только самой гадюке не удастся спастись бегством.

Гарри смотрел на подругу широко раскрытыми изумлёнными глазами, и их выражение сейчас определённо напоминало взгляд любознательного ёжика, которому не терпится исследовать огромный и загадочный окружающий мир.

Общее напряжение в гостиной ощутимо спало, хотя последующие слова Луны вновь несколько повысили его градус, впрочем незначительно и ненадолго.

— У человека с таким характером есть только один существенный недостаток, общий для всех, чьи анимагические формы впадают в спячку. Временами таких людей очень непросто расшевелить, они становятся вялыми и апатичными, резко снижая всяческую активность.

— Вот оно что! — возликовала Гермиона. — Конечно! Теперь я понимаю, почему Гарри и Рону было так… непросто учиться. Им бы спать всю зиму напролёт…

Рон бросил на подругу подозрительный взгляд, да и сама миссис Снейп уже сообразила, что ей, вроде бы, неоткуда знать анимагическую форму Рона, ведь нельзя же признаться, что она вместе с Нарциссой и Луной была свидетельницей перевоплощения Рона, Северуса, Драко и Люциуса… Гарри тогда тоже перевоплотился, но уж Колобок-то никак не мог быть анимагической формой — это в чистом виде Сказочная Магия!

— И нечего на меня так смотреть, Рон! Я не сомневаюсь, что твоя анимагическая форма тоже впадает в спячку! — отрезала Гермиона. — Ни секунды не сомневаюсь!

— Я думаю, — весомо сказал Люциус, — что мистер Поттер совершенно напрасно стесняется своей анимагической формы. Он ведь уже доказал, что… ежей не следует недооценивать. И они действительно способны успешно сражаться… со змеями. Если уж кому и есть чего стыдиться, так это Томасу Риддлу. Ведь это он проиграл. А мистер Поттер — победил. А победителей, как известно, не судят. Ими восхищаются. Кем бы они ни были… А что касается вашей личной жизни, Гарри, — доверительно понизил голос Малфой, подчёркивая интимность обращением по имени, — то я не сомневаюсь, что ваша девушка будет в не меньшем восторге от этого снимка, чем моя невестка, — Люциус коротко, но с заметным уважением кивнул Луне. — А если нет… Значит она вас недостойна, и сожалеть тут не о чем.

Гарри тяжко вздохнул, благодарно кивая Малфою. Он, конечно, понимал, что тот для себя старается, но всё равно от его слов стало полегче.

— Мне только кажется, — задумчиво сказала Луна, — что он выглядит…

Все дружно затаили дыхание. Луна непредсказуема! Как бы не испортила всё дело, когда оно только-только пошло на лад.

— … он такой… одинокий… Совсем один, ему грустно… Что если мы все, — она обвела своим ясным взглядом гостиную, — примем то зелье, ведь его у профессора Снейпа ещё много. И снимемся вместе с Гарри.

Драко закусил губу, но промолчал. Нарцисса встревоженно выпрямилась, Люциус смотрел задумчиво, но определённо одобрительно. Снейп застыл изваянием, Рон обдумывал услышанное, у Гермионы вспыхнули глаза.

— И правда! — обрадовалась она. — Тогда Гарри будет легче. И вообще — это будет справедливо! И не скажем Заумникусу, кто есть кто на этом снимке. Назовём его… — профессор Грейнджер на секунду задумалась. — Назовём его… "Гарри Поттер в кругу друзей и…" — она с сомнением покосилась на Малфоев.

— И близких, — нежно выдохнула леди Малфой то, что не решилась озвучить Гермиона.

Гарри смущённо опустил глаза. Не то чтобы он мечтал назвать Малфоев своими близкими… Но, с другой стороны, он уже знал, что они умеют быть благодарными, и их преданность семье не мог не уважать, и… ему, неожиданно, было не так уж трудно считать их близкими… ну, почти нетрудно. Тем более, что Луна теперь тоже Малфой.

— Ну да… — неуверенно согласилась Гермиона. — Гарри Поттер в кругу своих друзей и близких!

— Думаешь, прокатит? — усомнился Рон.

— Попробовать-то можно… — вздохнула Гермиона.

И они попробовали.

На изумительно красочной колдографии, получившейся в результате этой попытки, живописной группой расположились огромный бурый медведь, изящный белый лис, на переднем плане зрителей прожигал пронзительным взглядом чёрный волк — профессора Снейпа было невозможно не узнать! Белый хорёк иронически косился, крупная рысь смотрела внимательными янтарными глазами. На небольшом столике сидел красивейший филин, рядом с ним — ушастый ёжик, а по другую его сторону — не менее трогательная коала.

Немыслимо было представить, что от такого снимка можно отказаться! На переговоры с Играцио Заумникусом отрядили Снейпа, старшего Малфоя и Гермиону. Последняя торжественно пообещала Гарри, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы отвоевать "Звезду Очищения" в обмен на этот снимок, не раскрывая, кто именно на нём изображён, помимо Гарри, а главное — кто из них, собственно, является Поттером!

Когда на следующее утро из камина в гостиную шагнула решительная и мрачная Гермиона, Гарри сразу понял, что легко отделаться не вышло.

— У меня две новости, — начала она сразу же. — Одна хорошая: Заумникусу очень понравилась наша колдография, и он отдал артефакт.

Гарри медленно опустился на диван, готовясь встретить вторую новость.

— А вторая, — без паузы продолжила подруга, — у него есть ещё один артефакт, очень нужный. Подробности тебе ни к чему.

Гермиона сглотнула, словно заталкивая эти самые подробности поглубже. Было заметно, что они прямо-таки распирают её изнутри.

— Скажу только, что он может помочь многим больным, детям. Но за него Заумникус хочет…

— Не продолжай… — простонал Гарри, откидываясь на спинку дивана и закрывая глаза.

— Хочет, — непреклонно продолжила неумолимая миссис Снейп, — провести в своём журнале конкурс, в котором все желающие смогут попытаться угадать, кто есть кто на том снимке. А он потом объявит правильный ответ.

— Я убью его, — прошептал Гарри, открывая глаза.

— Мы вместе его убьём, — серьёзно кивнул выходящий из камина Драко Малфой.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. Гарри Поттер и тайный страх

ГЛАВА 1. Попытка первая — неудачная

{31 октября}

В некоторых вопросах Магическая Британия проявляла удивительное единодушие. Маги Туманного Альбиона могли не соглашаться друг с другом в чём угодно и до хрипоты спорить по самым ничтожным поводам; часами рассуждать о достоинствах и недостатках квиддичных команд; и насмерть (то есть дня на два, а то и на три!) разругаться из-за какой-нибудь женской ерунды вроде новой причёски, которую подруги не оценили по достоинству, не иначе как из зависти, что, конечно, вполне возможно, как и то, что причёска и в самом деле дурацкая.

Но в одном сходились практически все: каким бы ни был Гарри Поттер и какова бы ни была его анимагическая форма, ставшая стараниями Играцио Заумникуса достоянием широкой общественности, но в смелости ему уж точно не откажешь.

Однако же, как известно, абсолютное согласие возможно только на кладбище, да и то лишь потому, что покойники не в силах возразить. Там вы можете высказать любую точку зрения, а в ответ получить лишь ласкающую слух тишину, которую легко истолковать как знак согласия.

Впрочем, и эту несколько сомнительную истину лучше не проверять на практике. Не исключено, что кто-нибудь из усопших окажется не согласен и возмущён до такой степени, что исхитрится временно вернуться с того света, дабы высказать всё наболевшее… Потом нервы лечить замучаешься.

Так и в вопросе о смелости Гарри Поттера как минимум один несогласный всё-таки нашёлся. И именно он сидел сейчас в гостиной уютного домика четы Снейп-Грейнджер в Хогсмиде под перекрёстным огнём сердито-озабоченного взгляда Гермионы и пронзительно-испепеляющего — Снейпа.

— Гарри, мы твои друзья, мы за тебя переживаем! — возмущённо воскликнула Гермиона.

На этих словах Гарри и Северус с некоторым сомнением покосились друг на друга, но возразить не решились. Возмущённой Гермионы опасался даже профессор Снейп, хотя, разумеется, никогда не признался бы в этом. Благо, сейчас у него имелась более чем уважительная причина не спорить с женой: разве можно волновать кормящую мать?!

Вспомнив об очаровательных полугодовалых близнецах, с которыми он мог бы сейчас счастливо проводить редкий свободный денёк, вместо того чтобы в очередной раз пытать Поттера с его партизанской привычкой молчать до последнего, профессор взъярился ещё больше. И устремил на несчастного Поттера такой взгляд, что сторонний наблюдатель ни за что не поверил бы в утверждение Гермионы. Какие друзья?! Если Поттеру удастся уйти от такого "друга" живым, это уже будет большой удачей!

— Ты должен сказать нам правду, — закончила Гермиона уже тише, но с непреклонной твёрдостью.

— Какую ещё правду?! — возмутился Гарри. — Что вы придумываете? Вы что, следите за мной, что ли?

— Мистер Поттер, — вкрадчиво произнёс с достоинством выбравшийся из узкого камина Люциус Малфой, — мы не следим за вами, мы… — Малфой изящно повёл рукой, — наблюдаем… Наблюдаем за происходящим вокруг. В целом, так сказать. Информация дороже денег, — заключил он весомо и, обменявшись кивками со Снейпом и Гермионой, опустился в кресло.

— Ну и что же?! — Гарри, как встрёпанный воробей, с вызовом уставился на Малфоя. — Я что теперь, шагу ступить не могу без ваших… — он повторил жест Люциуса, — наблюдений? А потом ещё и отчитываться должен: что, как и почему? Я свободный человек и…

— Никто не покушается на вашу свободу, — прервал его Люциус. — И не требует у вас отчёта! Мы просто… тревожимся за вас… Гарри, — Малфой посмотрел на него так… проникновенно, что Гарри немедленно стало стыдно, хотя умом он прекрасно понимал, что сиятельный лорд способен тревожиться исключительно за себя и своих близких.

— Вы для нас не посторонний человек, близкий, можно сказать, — продолжал вещать Малфой, словно подслушав мысли Гарри. — Крёстный нашей дочери!

Гарри угрюмо покосился на Люциуса. Он до сих пор понять не мог: как они его на это уговорили?!

После приснопамятной истории с Заумникусом и его чудо-артефактом дети посыпались как из Рога Изобилия: Нарцисса и её невестка Луна почти одновременно родили — первая, как и хотела, девочку, а вторая — мальчика. Гермиона и вовсе разрешилась двойней, осчастливив Северуса мальчиком и девочкой разом.

И почему-то все решили, что раз уж без помощи Гарри не обошлось, то он непременно должен стать крёстным хоть кого-нибудь из новорожденных. Северус кумиться с Гарри не желал категорически, хотя и не осмеливался бурно возражать. Но Гермиона решила, что у него в жизни было достаточно испытаний, чтобы ещё и родниться с Поттером.

Драко тоже не проявлял энтузиазма, хотя отношения с Гарри у него были неплохие, но не более того. Зато Нарцисса вцепилась в национального героя мёртвой хваткой и, при полной поддержке со стороны Люциуса, одержала безоговорочную победу в стиле "буря и натиск".

Гарри и глазом моргнуть не успел, как у него на руках оказался крохотный младенец, к которому и прикоснуться-то боязно, и в считанные минуты всё было кончено!

Поттер даже не понял, как проходил обряд. Сначала он всё пытался приноровиться так, чтобы и не выронить ребёнка, и ничего ему не повредить слишком крепкой хваткой, а потом случайно встретился взглядом с серьёзными синими глазками, пытливо его изучающими… и пропал!

На следующий день ворчащей и закатывающей глаза Гермионе пришлось объяснять ему, во что он, собственно, ввязался и в чём поклялся, сам того не сознавая! Не то чтобы Поттер жалел… нет. Но некоторая обида и настороженность в отношении оборотистых старших Малфоев у него осталась.

Из камина поочерёдно выбрались Драко и Луна. Гарри застонал, прикрыв глаза.

— Все в сборе? — осмотрелся младший Малфой, кратко, но подчёркнуто вежливо поприветствовав хозяев. — Можно начинать? На твоём месте я бы капитулировал сразу, Поттер, — он снисходительно и чуть ли не сочувственно улыбнулся Гарри, заботливо придвигая кресло для жены.

— Ещё Рона и Нарциссы не хватает… — пробормотал Гарри себе под нос, — для полного счастья…

— Про Уизли ничего не знаю, — иронически протянул Драко, а маман сегодня немного занята, знаешь ли… Четверо младенцев — это серьёзно!

Гермиона чуть слышно фыркнула.

— Без помощи домовиков это было бы уже не серьёзно, а вовсе немыслимо, — ответил Драко на её бессловесную реплику.

На это миссис Снейп возразить было нечего, уж она-то знала, каково управляться хотя бы с двумя. Пришлось нанять няню из компании ОДУРГАД, что расшифровывалось, как "Освобождённый домовик — уют, радость и гармония в доме". Сейчас Ринки вместе со своими подопечными находилась в Малфой-мэноре под началом леди Малфой.

К операции "Выпытай у Поттера то, что он скрывает" Гермиона подошла со всей ответственностью. Только Рон что-то опаздывал… Но вот и он решительно вышел из камина — за последний год младший Уизли стал более собранным, подтянутым и вообще как-то неуловимо изменился.

Учёба на аврора наложила на него свой отпечаток, да и невеста, Падма Патил, влияла, кажется, вполне благотворно.

— Так-так, — Рон окинул собравшихся недавно приобретённым цепким взглядом, старательно подмечая детали, как учили в школе авроров, и заранее подозревая во всех смертных грехах кого угодно, за исключением друзей.

Последнее можно было счесть профессиональным недостатком, и сам Рон это отчётливо понимал, но избавляться от него всё равно не собирался. Дружба, тем более, такая, как у них, проверенная войной, — это святое! А здесь определённо было кого заподозрить! Драко, Люциус и Снейп — та ещё компания, хоть они и сумели втереться в доверие Гермионе и Луне, но с точки зрения Уизли всё равно оставались личностями сомнительными.

— Что вам опять нужно от Гарри? — Рон враждебно прищурился на обоих Малфоев.

— Почему вы решили… — выгнул бровь Люциус, но его непочтительно перебил собственный сын:

— Можешь нам не верить, но на этот раз — абсолютно ничего! Кроме, разве что… уверенности, что Национальный Герой не впутался во что-то очень нехорошее. Это не в наших интересах, знаешь ли.

— Что значит "впутался"?! Ты на что это намекаешь, хорёк-альбинос?! — с пол-оборота завёлся будущий аврор, мгновенно позабыв о корректности, которой его обучали и даже довольно успешно, но… когда дело касалось друзей, все эти премудрости тут же вылетали у него из головы.

— Какие умные слова ты выучил, Уизли… — скривился Драко. — Альбинос… надо же… Жаль, что приличным манерам медведя научить невозможно. Я, между прочим, ничего такого не имел в виду, я, может быть, тоже о Поттере беспокоюсь. И тебе стоило бы, зная его невероятный талант влипать в неприятности.

— Это правда? У тебя неприятности, Гарри? — обеспокоенно спросил Рон.

— Нет у меня никаких неприятностей! — взорвался Поттер. — У меня всё прекрасно! Было. Пока я не решил в недобрый час заглянуть в гости к Гермионе. А попал на допрос с пристрастием. Засим позвольте откланяться, — Гарри вскочил и стремительно направился к камину.

— Гарри, постой! — Луна, находившаяся ближе других к спасительному выходу, преградила ему путь. — Подожди! Не сердись на нас, пожалуйста. С тобой действительно что-то происходит, что-то… страшное.

Гарри остановился напротив подруги, ошеломлённый её последними словами. Все остальные тоже потрясённо замерли. Если это говорит Луна, всегда такая спокойная, никогда не теряющая присутствия духа Луна, то всё действительно очень и очень… серьёзно. Как минимум.

— Почему ты так решила? — тихо спросил Гарри, но тут же тряхнул головой и сказал решительно: — Ты ошибаешься, Луна. На этот раз — ошибаешься. Со мной всё в порядке. Я просто… устал. Я догадываюсь, из-за чего все всполошились. Наверное, профессор Снейп по каким-то своим каналам узнал, что я купил несколько флаконов бодрящего зелья. Так это я к экзаменам готовлюсь. Вы же знаете — в этой Международной Академии такие требования… А у меня столько пробелов в образовании… — Гарри с надеждой взглянул на Снейпа: вот сейчас он оседлает любимого конька и можно будет скрыться в поднявшихся клубах пыли.

Но профессор лишь похлопал этого самого конька по холке — любимый же, что и говорить! — однако теперь не до скачек.

— Да-да, Поттер, — процедил Снейп, — о пробелах в вашем образовании я мог бы говорить часами и ни разу не повториться, но вы напрасно надеетесь, что я займусь этим немедленно. Сначала мы разберёмся в более насущных вопросах. Ваша версия о лихорадочной подготовке к весенним экзаменам в середине осени могла бы иметь какое-то право на существование, если бы речь шла, скажем… о Гермионе. Но даже профессор Грейнджер, насколько мне известно, не скупала бодрящее зелье партиями! Не иначе как из природной скромности вы назвали покупкой нескольких флаконов опустошение двух аптек и одной лавки, да ещё и заказ на новую партию из двадцати флаконов!

— Ну и что?! — вскинулся Гарри. — Это меня друзья из Академии попросили! И вообще! Имею право! И никого не касается, что и зачем я покупаю!

— Право вы, несомненно, имеете, Поттер, пока… — протянул Снейп. — Вот доведёте себя до невменяемости и лишитесь и этого преимущества, в вашем случае — довольно сомнительного. А мозгов у вас как не было, так и нет! Мне начинает казаться, что наличие головы на ваших плечах — не более чем иллюзия, такая же, как и ваш относительно благополучный вид. Вы действительно рассчитывали, что я не замечу чары гламура? Что вы под ними прячете, Поттер? По крайней мере, дрожащие руки и до предела расшатанные нервы вам скрыть не удалось.

— Да вы какие угодно нервы расшатаете, профессор!

— Вот как? — Снейп приподнял бровь. — Насколько я помню, мы с вами в последний раз виделись месяца четыре назад… или пять? Обменялись дежурными фразами, вы спрашивали о самочувствии Гермионы. Я ответил. Неужели эта пятиминутная встреча произвела на вас столь неизгладимое впечатление, что вы до сих пор не можете прийти в себя? Прекратите этот цирк, Поттер. Чем быстрее вы расскажете, что с вами стряслось, тем сохраннее будут нервы всех присутствующих, и ваши в том числе. Мы вам не враги, — тихо закончил профессор.

Из его уст это прозвучало почти как клятва в вечной дружбе.

Гарри мотнул головой, взглянув на Снейпа и остальных виноватыми больными глазами. Теперь было уже очевидно, что он до предела измучен, истерзан чем-то.

— Я не могу, профессор, — почти прошептал он. — Правда, не могу. Если я скажу, то станет только хуже. Но я справлюсь. Обещаю вам, я… Я теперь знаю, что делать. Мне нужно уехать… ненадолго. Всё будет хорошо, — глаза его, противореча сказанному, смотрели так, словно он прощался навсегда.

И вдруг, воспользовавшись общим замешательством, Гарри рванул к камину, выкрикнул адрес дома на Гриммо и скрылся, прежде чем ему успели помешать.

ГЛАВА 2. Попытка вторая — результативная

{31 октября. До Хэллоуина 8 часов 30 минут}

— Что будем делать? — нарушила Гермиона молчание, воцарившееся после того, как стало ясно: Гарри заблокировал камин и все прочие мыслимые средства связи, и добраться до него невозможно.

— Да есть одна идея… — протянул Люциус задумчиво, поглаживая подлокотник кресла.

— Тинки! — лорд щёлкнул пальцами, и перед ним тут же материализовалась старенькая домовуха, как в тогу замотанная в белоснежное полотенце с тонкой вышивкой.

— Хозяин звал Тинки, — залопотала она, — Тинки здесь. Тинки сделает всё, что скажет…

Лорд Малфой приподнял руку, и домовуха смолкла, словно звук выключили.

— Ты знаешь Кричера? Домовика Блэков. Теперь его унаследовал Гарри Поттер.

— Да, хозяин! Тинки знает! Очень хорошо знает Кричера. Тинки и Кричер вместе служили благородному роду Блэков. Потом леди Вальбурга отдала Тинки благородному роду Малфоев, когда молодая мисс… леди Нарцисса вышла замуж за благородного…

— Я понял, Тинки, достаточно. Значит, я не ошибся… — пробормотал Люциус себе под нос.

Впрочем, Малфои ни слова не говорят просто так. Люциус рассчитывал, что присутствующие услышат эту реплику, и с удовлетворением отметил, что Гермиона выглядит приятно удивлённой и заинтересованной.