Жестяная собака майора Хоппа

Чем была особенно хороша работа у профессора Суонка, так это тем, что там без зазрений совести можно спать на рабочем месте. И Ариадна никогда не упускала такой возможности. Начальство на ее маленькие слабости смотрело сквозь пальцы – профессор и сам был не прочь вздремнуть после плотного обеда. А посетителей в настоящей волшебной лавке всегда было мало. Так что единственный инцидент, как-то связанный со сном на работе, случился, лишь когда карлик Джаскониус, компаньон профессора, несмываемым маркером пририсовал спящей Ариадне усы.

В то январское утро Ариадна дремала в большом викторианском кресле, будто специально созданном для того, чтобы в нем спать. С точно такого же кресла и начались приключения Алисы в стране за зеркалом. Только Ариадна ничуть не стремилась в Зазеркалье – чудес и приключений ей хватало и по эту сторону. Она была помощницей хозяина волшебной лавки, а это само по себе настоящее приключение. Что уж говорить о тех авантюрах, в которые ее постоянно втягивал профессор Суонк? Одна хлеще другой – и двух недель не прошло, как Ариадна чуть не стала пленницей стеклянного шарика с моделью Эйфелевой башни внутри.

Но пока в делах профессора царило затишье, и Ариадна пользовалась этим на всю катушку. Проще говоря, объявила себя мышью-соней и впала в зимнюю спячку.

Бывают зимой такие дни, когда нет ничего приятнее, чем забраться с ногами в кресло и дремать над хорошей книжкой. Особенно если в названии присутствует слово «остров». «Таинственный остров», «Остров сокровищ», «Бесконечный Остров» или «Остров доктора Моро» – это всегда звучит многообещающе. Но сегодня на коленях у Ариадны лежал толстый том совсем иного рода – объемная монография, посвященная пузырькам и бутылочкам необычной формы и жидкостям, которые надлежит в них хранить. Книга хоть и жутко интересная, но над которой грех не заснуть.

За стеклом витрины хлопьями кружил пушистый снег. Компания ребятишек громко играла в снежки, но их радостные крики и смех ничуть не мешали сну Ариадны. Даже наоборот: они сыграли роль колыбельной. Во всем городе невозможно найти более мирный и уютный район, чем тот, где находилась волшебная лавка. Порой эта уютность доходила до такой слащавости, что это начинало раздражать. Но не сегодня – сегодня все шло как полагается. До тех пор, пока…

Ариадну разбудил звук дверного колокольчика – словно кто-то трижды протрубил в охотничий рог. Причем так громко, что Ариадна едва не свалилась с кресла.

Колокольчик в лавке Суонка был особенный. На каждого входящего он играл свою мелодию. Причем профессор утверждал, что по этой мелодии можно угадать, что за человек пришел в лавку или, по крайней мере, его настроение. Судя по звукам, настроение у вошедшего было весьма боевое.

Щурясь спросонья, Ариадна уставилась на посетителя. Он был высок и грузен. Широкое лицо раскраснелось с мороза, а в рыжеватых усах поблескивали тающие снежинки. Сперва Ариадна решила, что посетитель один из тех фанатов-реконструкторов, любителей разыгрывать битвы давно минувших эпох. Длинная шинель и высокая фуражка с треснувшим козырьком наводили на мысли о полях сражений Первой мировой. А на боку у него висела кавалерийская сабля.

На плечах незнакомца, точно погоны, лежали холмики снега. Ничуть не заботясь о приличиях, он стряхнул их на пол. Затем, с той же бесцеремонностью, отряхнул снег с сапог.

В этот момент Ариадна и решила, что пора вмешаться. В конце концов, не ему здесь убирать.

– Добрый день, – сказала она самым строгим тоном, на который была способна.

Усач вздрогнул и уставился на Ариадну так, словно только что ее заметил.

– Карл? Давненько мы не виделись… Ты сильно изменился. И, поверь старому другу, тебе эта внешность не идет. Особенно усы.

На пару секунд Ариадна задумалась. Что-то в словах усача настораживало. Но она решила не забивать голову.

– Вы к профессору? Он наверху, работает. Я его помощница. А вы…

Но не успела она договорить, как хлопнула дверь на второй этаж и послышался зычный голос Суонка:

– Узнаю этот горн! Неужели сам майор Хопп навестил старого приятеля?

И с этими словами в лавке появился профессор, всклокоченный, как орел, которого прополоскали в стиральной машине. Длинные седые волосы стояли дыбом, и казалось, что смятый гармошкой цилиндр только на них и держится. Суонк щеголял в канареечно-желтой пижаме в голубую полоску – подобных пижам у него было несметное количество, и менялись они каждый день. Ариадна ни разу не видела двух одинаковых расцветок. Впрочем, она не исключала и такой возможности, что на самом деле это была одна и та же пижама, меняющая цвет и узор, подобно ящерице-хамелеону.

– Ага! – сказал посетитель, хлопая себя по груди. – Как же я рад тебя видеть!

Они обнялись, а затем профессор повернулся к Ариадне, удерживая приятеля за плечи.

– Уже познакомился с моей помощницей? Очень удачное приобретение.

– Приобретение? – нахмурилась Ариадна.

– Позволь представить тебе моего давнего друга, – сказал Суонк. – Майор Бенджамин Хопп, по прозвищу Следопыт.

Хопп козырнул ей двумя пальцами и щелкнул каблуками.

– К вашим услугам, мадам, – в широкой улыбке сверкнули белоснежные зубы.

Если бы Ариадне показали сотню фотографий и попросили найти среди них снимок майора, она бы не задумываясь указала на этого Хоппа. Даже если бы тот был без фуражки и военной формы. До сегодняшнего дня Ариадна не задумывалась над тем, как должен выглядеть настоящий майор, а теперь уже не могла представить, что майоры могут выглядеть иначе.

– А почему у твоей помощницы усы? – вдруг спросил Хопп. – Я знаю, ты любитель диковинок, но…

Ариадна выпрямилась. По спине пробежал холодок. Вот оно…

– Какие еще усы?!

В волшебной лавке постоянно что-то менялось. Вещи появлялись и исчезали, сама собой двигалась мебель, на книжных полках возникали новые книги, а на картинах и фотографиях – новые изображения. Так, на мирном морском пейзаже работы Тернера могла разразиться буря, или у горизонта показывался парусный корабль. Но Ариадна никак не ожидала, что когда-нибудь подобные изменения затронут и ее.

Замирая от ужаса, Ариадна провела рукой под носом, готовая к тому, что там обнаружится густая поросль, как у майора Хоппа. И на кого она будет похожа? Гибкая девушка с тонким лицом и шапкой светло-рыжих кудрей и в то же время – с шикарными майорскими усами. В таком виде только в цирке и выступать. Но самое обидное, что кто-нибудь наверняка найдет это забавным.

На ощупь усов не обнаружилось, и Ариадна облегченно выдохнула. Пронесло? Но судя по ухмылке майора, все было не так просто. Да и на губах Суонка появилась едва сдерживаемая усмешка.

– Держи. Думаю, тебе сейчас нужно это…

Профессор протянул ей круглое карманное зеркальце. Ариадна выхватила его у него из рук и уставилась на отражение.

– Вот зараза! – не сдержалась она.

Над верхней губой и на щеках красовались по три широкие полоски, нарисованные черным маркером. Словно, пока она спала, кто-то пытался превратить ее в Хэллоу Китти.

Послюнявив палец, Ариадна потерла щеку. Не помогло – след от маркера даже не размазался. Ариадна заскрипела зубами от злости. «Шутка» выглядела более чем дурацкой. Девчонкой в летнем лагере ее и то так не разыгрывали!

В волшебной лавке лишь один человек был способен на подобные выходки.

– ДЖАСКОНИУС!!!

От крика зашаталась люстра, с потолка посыпалась штукатурка. Щеглы и канарейки заметались в клетках, а отважный майор схватился за эфес сабли.

А спустя минуту дверь, ведущая в подвал под лавкой, лениво приоткрылась, и в комнату вышел компаньон профессора – карлик-изобретатель Джаскониус.

Как всегда, выглядел он крайне недовольным и угрюмым, и даже удачный розыгрыш не поднял его настроения. Ариадне еще не доводилось встречать большего мизантропа.

– Чего еще?! – проворчал Джаскониус, грязной тряпкой вытирая пот с блестящей лысины. – Я, между прочим, делом занят…

– Твоя работа? – процедила Ариадна, указывая на нарисованные усы. Джаскониус не улыбнулся.

– Ну да. Это все?

– Если ты думаешь, что это смешно… – продолжила шипеть Ариадна, но карлик вяло отмахнулся.

– Смешно? Что за бред? У меня нет чувства юмора, оно мешает в работе.

– Тогда что же это?!

– Я изобрел несмываемые чернила, и надо было их проверить. Сама бы ты не согласилась.

Ариадна опешила.

– Проверить? На мне?

– Должна же быть от тебя хоть какая-то польза?

И в этом был весь Джаскониус. Ариадна просто не нашла что сказать – стояла и беззвучно открывала рот, как рыба.

– Гляжу, твой компаньон в своем репертуаре? – майор Хопп фыркнул, моржовые усы всколыхнулись, точно водоросли в аквариуме. Карлик обернулся в его сторону, и лицо его скривилось в мучительной гримасе.

– Ну, здрасте… Только его здесь не хватало.

– Рад тебя видеть, дружище, – козырнул майор, улыбаясь так широко, что казалось, его голова вот-вот развалится на половинки.

Джаскониус пробормотал что-то неразборчивое. Кислая мина карлика не смутила майора. Он шагнул к нему, протягивая руки.

– Я помню, ты терпеть не можешь военных. Но уверен, на самом деле ты искренне рад нашей встрече.

– О да! Прямо-таки умираю от радости. Пойду прилягу на всякий случай.

Карлик в сердцах швырнул под ноги грязную тряпку.

– Эй! – крикнула Ариадна, пока Джаскониус не улизнул обратно в мастерскую. – Стой! Я с тобой не закончила…

– Ну чего тебе еще?!

– Чем смывается дрянь, которой ты разрисовал мое лицо?

Карлик наградил ее взглядом, полным тоски и безграничной скорби, в котором умудрился высказать все, что думает о женском интеллекте.

– Это несмываемые чернила. Естественно, они ничем не смываются!

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Влюбился в девушку с усами. Куда катится мир?»

Жестяной чайник на плите застучал крышкой.

– А вот и чай поспел. – Майор Хопп захлопнул маленькую записную книжку. – А вы знаете, прекрасная синьорина, что Карл заваривает лучший чай на этой планете? Я объездил полмира и могу утверждать это наверняка. Даже секретный чай с травами и маслом яка-альбиноса, который готовят в одном монастыре в тибетских горах, с ним не сравнится.

– А? – тоскливо отозвалась Ариадна, совсем его не слушая. Все ее мысли занимали усы, вернее то, как от них избавиться.

Они сидели в столовой на втором этаже волшебной лавки. Комната выглядела как крошечный кусочек Дикого Запада, втиснутый в четыре стены. Здесь имелись обои с индейским орнаментом, шкуры на полу и голова бизона с выпученными стеклянными глазами. А одну из стен занимал огромный натюрморт с дичью, пушниной и рыбой.

Многочисленные кухонные шкафчики и полки соединялись между собой веревочными лестницами и подвесными мостиками. Вместе они образовывали некое подобие крошечного «города на стене». Ариадна была уверена, что в этом селении живет самое настоящее племя миниатюрных индейцев, ростом с мизинец. Пусть ей никогда не удавалось их увидеть (обитатели столовой были существами стеснительными и не показывались людям), однако следы их пребывания находились повсюду. Иногда это оказывался крошечный томагавк, воткнутый в дверную ручку, иногда – засохшая муха, пронзенная стрелой-иголкой. А пару раз Ариадна находила еще теплые угольки на месте погасшего костра за чайным блюдцем.

Однако сейчас Ариадна была не в состоянии думать о маленьких индейцах. Устроившись на краешке стула, она разглядывала свою физиономию в карманное зеркальце.

Как и обещал Джаскониус, нарисованные усы ничем не смывались. Ариадна испробовала три вида мыла, жидкость для снятия лака и жидкость для мытья посуды, соду, виски и колу – все без толку. Проще было смыть с носа все тринадцать веснушек. А так – только щеки покраснели там, где она скребла чернильные полосы ногтями. У нее осталось не так уж и много вариантов. Пока что Ариадна разрывалась между пластической операцией и серной кислотой. Сомнительный выбор, честно говоря.

Профессор разлил по чашкам свой знаменитый чай – густой и черный, как сырая нефть. Майор тут же схватился за чашку двумя руками и сделал огромный глоток. На взгляд Ариадны, поступок более чем опрометчивый, особенно для человека, который уже пробовал знаменитый чай Суонка. Напиток этот по крепости мог сравниться с чистым спиртом, но обладал обратным эффектом – протрезвлял на неделю вперед.

– Ну, – сказал Суонк, усаживаясь напротив майора. – Выкладывай, с чем пожаловал? И не говори, что просто проходил мимо. По глазам вижу, у тебя какое-то дело.

– Хех, – усмехнулся майор. – Видишь людей насквозь?

Хопп бросил в чашку кусочек рафинада и уставился на то, как тот забегал по поверхности, будто пытаясь выбраться наружу.

– Ты что-нибудь слышал о Марте Эрфурт?

– Что-то не припоминаю, – нахмурился профессор.

– Я слышала, – оторвалась от зеркальца Ариадна и, в ответ на взгляд Суонка, пояснила: – В новостях показывали сюжет. Это девочка-вундеркинд, играет на флейте. Вчера у нее был концерт в Филармонии. С симфоническим оркестром, между прочим.

Майор покачал головой:

– Должен был быть, но не состоялся. Пока об этом еще не говорили в новостях. Марта пропала за час до выступления. Бесследно исчезла из запертой гримерки. Никаких следов, ничего… Человек десять видели, как Марта туда зашла, еще больше – слышали, как она репетирует. Да и мать – отца у нее нет – все это время просидела под дверью…

Майор перевел дух, сделал большой глоток чая и продолжил:

– А когда Марте надо было готовиться к выходу на сцену, ее мать постучала в дверь, и никто ей не ответил. Туда-сюда, в общем, когда вышибли дверь, обнаружилось, что девчонки внутри нет. Разумеется, обыскали все здание, но так ее и не нашли. Такие вот дела.

– А, – разочарованно протянул Суонк. – Тайна запертой комнаты?

– Что-то вроде, – сказал Хопп. – За тем исключением, что обошлось без трупа. Девчонка просто исчезла.

– Само собой, полиция ничем помочь не смогла? И мать девочки обратилась к тебе?

– Ты же знаешь, я лучший в этом деле.

Хопп подмигнул Ариадне. Однако она была не в настроении реагировать на заигрывания престарелого майора.

– В каком еще деле?

Ответил ей Суонк.

– Мой друг Бенджамин – ищейка. Но не в том смысле, что он полицейский, хотя иногда на них работает. Он ищет пропажи – потерявшиеся дети, сбежавшие мужья и банкиры, люди, похищенные инопланетянами, и прочее в том же духе. Особые случаи, за которые не берется ни полиция, ни частные детективы.

Ариадна посмотрела на майора с куда большим уважением.

– Здорово.

– К сожалению, в основном работа сводится к поиску пропавших котов, – Хопп картинно вздохнул. – Вы представить себе не можете, сколько котов пропадает в этом городе.

Но шутка, если это была шутка, не возымела успеха. Профессор постучал пальцами по краю стола.

– Сколько лет было Марте?

– Одиннадцать.

– Рановато, чтобы сбегать из дома. А ее мать…

– Души в ней не чаяла, – сказал Хопп, сообразив, куда клонит профессор. – Там все чисто. Да и девчонка была не из тех, кто станет сбегать от родителей… И уж тем более перед концертом.

– Тогда похищение? – предположил Суонк. – Девочка была довольно известной. Даже моя помощница о ней слышала.

Майор пожал плечами.

– Никто не выдвигал требований. Никаких записок о выкупе или телефонных звонков. Да и вообще, известный – не значит богатый. Обычная семья среднего достатка, не миллионеры какие-нибудь.

– А ее могли похитить и не ради выкупа, – вставила свое слово Ариадна. – Она живет с матерью? Может, отцу это не по нраву, вот он и решил взять дело в свои руки.

– Про отца я тоже подумал, но… – Хопп вздохнул. – Тут такая штука – неизвестно, кто он такой. Эльза, мать Марты, встретила его на вечеринке, когда была студенткой. Видела всего раз в жизни, причем в таком состоянии, что даже имени не запомнила. Скорее всего, он и не догадывается о том, что у него есть дочь. И не забывайте, что я говорил о запертой гримерке. Похитители, кем бы они ни были, не смогли бы проскользнуть незамеченными…

– Пожалуй, действительно интересный случай, – сказал профессор. – А что насчет твоих особых методов?

– Так я не сказал главного! – Хопп задержал дыхание, прежде чем выложить главный козырь. – Жестянка ничего не находит! Никаких следов. Ты можешь это представить?!

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Когда-нибудь я выброшу эту собаку на свалку».

– Какая еще Жестянка? – спросила Ариадна, заметив, как профессор приподнял бровь. Новость его сильно озадачила.

– Моя собака, – объяснил майор. – Лучший пес в обоих полушариях, если нужно найти пропажу. Второго такого не сыщешь.

– А! Ясно…

Похоже, Хопп ко всему прочему был еще и завзятым собачником. Ну а для любого собачника его пес всегда лучший. И спорить с этим бесполезно. Тем не менее Ариадна попыталась – исключительно из упрямства.

– Знаете, обмануть собаку несложно. Например, резкие запахи сбивают их с толку.

– Только не Жестянку, – отрезал Хопп. – Она не обычный пес. Обоняние собаки в сорок раз сильнее, чем у человека, а нюх у Жестянки в сорок раз сильнее, чем у прочих собак!

– А то и больше, – подтвердил Суонк. – Сам видел, как она шла по следу трехмесячной давности и ни разу не сбилась.

– Прямо как адская гончая, – хмыкнула Ариадна. Майор и профессор переглянулись.

– Ты только не говори такого в ее присутствии, – сказал Хопп, теребя себя за ус. – Жестянка не любит, когда поминают ее происхождение.

Ариадна уставилась на свое отражение в чашке. Темная поверхность дрожала и морщилась, из-за чего казалось, что с той стороны ей корчит рожи мультяшный зверек.

– В самом деле адская гончая?

– По крайней мере, частично, – сказал Суонк. – В груди ее пылает огненное сердце настоящей собаки из Дикой Своры.

– И «пылает» – это не метафора, – вставил майор. – Горит алым пламенем.

Ариадна замотала головой. Адская гончая с пылающим сердцем – не просто в такое поверить. Но она не стала говорить банальностей вроде «не может быть!» и «так не бывает!». Работая на Суонка, ей доводилось сталкиваться и не с такими чудесами. Что, впрочем, никогда не мешало ей удивляться – каждый раз с новой силой.

Наконец Ариадна смогла подобрать правильный вопрос:

– Откуда она у вас? Только не говорите, что купили ее в зоомагазине… Или…

Она повернулась к Суонку.

– Нет, нет, – замахал руками профессор. – Мы адскими гончими не торгуем. Не наш профиль. Впрочем, даже на Красном Рынке ты не найдешь такой товар. Адского пса нельзя купить.

– Но вам удалось его раздобыть? – упорствовала Ариадна.

Хопп продолжал теребить ус, словно не хотел обсуждать эту тему. Но под взглядом девушки он не смог устоять.

– Как бы так сказать, – замялся он. – На самом деле Жестянка, она вроде родственника…

– В смысле? У вас в груди тоже пылает огненное сердце?

– Только в метафорическом смысле. Нет – я человек из плоти и крови, как вы или наш общий друг Карл.

Профессор поклонился.

– А Жестянка, – продолжил Хопп, – моя теща…

– Кто?!

Если у этого вояки теща была адской гончей, Ариадна боялась спросить, кто же тогда у него жена.

– Теща. Жестянка – не настоящее имя. На самом деле ее зовут Инесса Пална. Понимаете, это запутанная история. Много лет назад, когда я был молодым и глупым лейтенантом, я женился на прекрасной женщине, Анне. Но я и представить не мог, что ее мать окажется ведьмой.

– В метафорическом или прямом смысле?

– В обоих. Пилила она меня будь здоров, но не в этом суть. Ко всему прочему она еще и баловалась черной магией. В общем, не знаю, кого она хотела вызвать и зачем, но что-то она напутала в своих зельях и пентаграммах. И очутилась в теле адского пса. Что случилось с ее прежним телом, мне неведомо. Поговаривают, что кто-то видел среди Дикой Охоты очень сердитую старушку, но так это или нет – утверждать не возьмусь.

– А потом?

– Что потом? Пришлось взять ее к себе. Пусть и адская гончая, но все же семья. Мы должны заботиться о своих родственниках… Жена у меня уже лет двадцать как ушла в мир иной, ну а мы с Жестянкой, в смысле – с Инессой Палной, так и живем на пару. Нашли себе работенку, благо пригодились ее новые таланты, и как-то сводим концы с концами…

Одним глотком он допил чай и поежился, будто выпил стакан виски. Меж тем у Ариадны еще оставались вопросы:

– А почему вы зовете ее Жестянкой? То есть для собаки это хорошая кличка, но для тещи…

– Вы же ее не видели! Пришлось оставить ее в машине. Этот дом не то место, где стоит появляться адской гончей.

– Разная полярность, – объяснил Суонк, что бы это ни значило.

– Но можно прогуляться – я припарковался на углу, – майор повернулся к профессору. – Заодно посмотришь, что с ней не так – может, поймешь, почему она не смогла взять след Марты?

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Купить: свечи стеариновые – 10 шт., жидкость для мытья стекол – 1 бут., масло машинное, полироль, аспирин – 4 уп., роман „В пламени страсти“ (бум. обл.) – 2 шт., крекеры соленые „рыбки“ – 1 уп.».

Снега на улице намело по щиколотку. Однако от дверей лавки отходила утоптанная тропинка, хотя и непонятно, откуда она могла появиться. Единственным посетителем сегодня был Хопп, а Ариадне не верилось, что майор стал бы заниматься протаптыванием дорожек.

Тропинка вывела их к припаркованной машине. Это оказался старенький «Форд», такой грязный и помятый, что невозможно было определить ни модель, ни его истинный цвет. Заднее стекло отсутствовало, и окно было затянуто черным полиэтиленом, прожженным в нескольких местах. Похоже, поиск пропавших людей (и котов) не такой прибыльный бизнес, раз майору приходится ездить на подобной колымаге.

Но первое, что почуяла Ариадна еще до того, как подошла к машине, был резкий запах гари. Словно на сковороде загорелось масло. Запах был настолько сильным, что у Ариадны засвербело в носу. Невольно она прикрыла лицо широким вязаным шарфом, хотя это было и не слишком вежливо по отношению к теще Хоппа. Майор и бровью не повел. Видимо, не первый раз сталкивался с подобной реакцией. Он распахнул дверь со стороны пассажирского сиденья.

– Как вы, Иннесса Пална? Надеюсь, не скучали?

Ответом ему было глухое рычание. От этого звука мурашки забегали бы по коже у самого отважного человека. Он напоминал и рев мотора, и скрип несмазанных дверных петель. Ариадна быстро огляделась в поисках путей к отступлению. Хотя, если в машине действительно находилась адская гончая, сбежать от нее невозможно. Ариадне доводилось читать про подобных собак – в сказках, легендах и фантастических романах. Если суммировать полученные знания, то сейчас в машине майора сидел огромный монстр, с длинными клыками и пылающим взором. Чудовище, страшнее льва-людоеда, тигра-убийцы и белой акулы вместе взятых. В голове Ариадны как заноза засел единственный вопрос: если хотя бы половина этих историй правда, чем же тогда майор кормит свою кошмарную родственницу? Адская гончая не тот зверь, который станет довольствоваться миской собачьего печенья.

Тем временем Хопп наполовину забрался в машину, а затем вылез, что-то прижимая к груди. С величайшей осторожностью, как хрупкую фарфоровую статуэтку, он поставил свою ношу на утоптанный снег. Послышался скрип, сменившийся металлическим лязгом. Адская гончая приподнялась на лапах и огляделась.

Ариадна опешила. Она-то готовилась увидеть жуткого монстра, а вместо этого… Ариадна не могла даже сказать, живое ли это создание. Но зато сразу стало понятно, почему это существо прозвали Жестянкой.

В какой-то мере в ее облике действительно присутствовало что-то собачье: голова, например, или четыре ноги. Но в остальном… Такую собаку мог сделать скульптор-авангардист, работающий с мусором, собранным на свалке, и имеющий весьма смутные представления о том, как же собакам полагается выглядеть.

Размером она была чуть больше бульдога, коренастая и нескладная. Задние лапы существа были заметно длиннее передних. В итоге морда почти касалась земли, а задняя часть задрана так высоко, что с первого взгляда не определишь, где у этой «собаки» голова, а где хвост.

Сделана она была из кусочков жести, нарезанных из консервных банок. Кусочки крепились между собой при помощи проволоки. Рваные острые края торчали во все стороны, придавая существу вид растрепанный и в то же время неприятно опасный – о любой из них можно было сильно порезаться. Голова «собаки» напоминала морду крокодила, с длинной, вытянутой пастью и треугольными зубами. Один глаз Жестянке заменял объектив от фотоаппарата, вместо другого мигал красный катафот.

Внутри Жестянки полностью отсутствовал какой-либо жесткий каркас – это было отлично видно сквозь зазоры между пластинами. И по всем законам физики, она должна была лежать на земле грудой проволоки и рваной жести. Тем не менее форму она держала так, словно жестяные доспехи были надеты на невидимое тело. Внутри же полыхал огненный шар размером с кулак – то самое пламенное сердце, которое упоминали профессор с майором. То и дело с него срывались крошечные протуберанцы. Снег под лапами адской гончей зашипел, начал быстро таять, и вскоре ее окутала легкая дымка пара.

Странное было ощущение – видеть подобное создание при свете дня. Все равно что встретить единорога, прогуливающегося по супермаркету. Подобные вещи всегда сбивают с толку – в первые мгновения мозг отказывается верить в реальность происходящего. Пришлось напомнить себе, что она работает в настоящей волшебной лавке и ей не к лицу бегать от необычного. Ариадна обернулась к Суонку. Почему-то в его присутствии все чудеса казались абсолютно естественными, и это немного успокаивало, позволяя сосредоточиться на прочих вещах.

Профессор шагнул к адской гончей.

– Доброе утро, мадам, – сказал он, приподнимая цилиндр. – Рад видеть вас в добром здравии.

Жестянка склонила голову в снисходительном кивке. Несмотря на диковинный облик, что-то в этой собаке наводило на мысли о маленькой, но очень вредной старушке. Из той породы, что всегда носят черное и способны кому угодно испортить настроение, всего лишь презрительно поджав губы.

Поздоровавшись с профессором, Инесса Пална снизошла до того, чтобы обратить внимание на Ариадну. Очень медленно жестяная собака оглядела девушку с головы до пят. Потом перевела взгляд на майора, переминающегося с ноги на ногу… Внутри нее что-то зашипело, словно кто-то бросил пригоршню снега на раскаленную сковородку.

– Моя помощница Ариадна, – представил ее Суонк.

Жестянка продолжала на нее смотреть – пусть это было невозможно, учитывая специфику ее «глаз». И, оробев под пристальным взглядом, Ариадна впервые в жизни сделала книксен. Позже она так и не смогла объяснить, что толкнуло ее на этот шаг, но поступить иначе она не могла.

– Здравствуйте, – пролепетала Ариадна, потупив взор и чувствуя себя крайне глупо. Надо же так расшаркиваться перед собакой!

Жестянка продолжала буравить ее взглядом, а затем едва заметно покачала головой. Недвусмысленный жест, означавший «даже не думай». Ариадна закашлялась, будто хлебная крошка попала ей не в то горло.

– Вы в порядке?! – Хопп шагнул в ее сторону.

Ариадна замахала на него руками, мол, все хорошо и помощь ей не требуется. Меньше всего Ариадне хотелось выяснять отношения с адской гончей по надуманному поводу. Если теща майора так реагировала на каждую девушку, приближавшуюся к Хоппу хотя бы на десять шагов, ему можно только посочувствовать.

Профессор Суонк опустился перед собакой на корточки, одной рукой опираясь на трость, а другой придерживая цилиндр.

– Бенджамин сказал, у вас возникли некоторые трудности, – проговорил он, вращая трость. Бронзовый набалдашник в виде головы тигра смотрел то в одну, то в другую сторону, будто зверь оглядывался в поисках добычи. – Будто вы утратили свои удивительные способности…

Пластины на спине Жестянки задребезжали, цепляясь друг о друга острыми краями. Металлические челюсти лязгнули, и послышалось хриплое рычание. Ариадна не понимала, каким образом адской гончей удается издавать какие-либо звуки, кроме скрипа жести. Единственное, в чем можно не сомневаться, – эта собака не станет скулить и повизгивать.

– Ты же ее знаешь, Карл, – сказал майор. – Скорее она отгрызет собственный хвост, чем признает, что что-то не так.

– Это несложно проверить, – Суонк задумался. – Две недели назад я приметил под тем деревом бродячую кошку. Полагаю, мадам, вам не составит труда ее найти?

Жестянка поднялась и, дребезжа на ходу, засеменила к указанному дереву. Всем своим видом она пыталась показать, насколько унизительно для адской гончей заниматься подобными делами.

Жестянка обежала вокруг дерева, оставляя дорожку из подтаявшего снега, а затем устремилась к дому на противоположной стороне улицы. Не прошло и минуты, как адская гончая скрылась из виду.

– Надеюсь, кошка не убежала на другой конец города, – недовольно сказал Хопп. – Иначе нам до вечера придется ее дожидаться. Раз Жестянка взяла след, то остановиться она уже не может.

– Как минимум, она этот след взяла, – ответил профессор. – Двухнедельной давности, сквозь снег.

– Угу, – подтвердил майор. – Но как же быть с исчезновением Марты?

Профессор закатил глаза.

– Друг мой, ты меня удивляешь! Существует только одна причина, по которой адская гончая не смогла взять след.

– И какая же?

– Нет никакого следа. Девочка из комнаты не выходила.

– При этом там ее нет.

– Интересно, да? – сказал профессор. – Никогда не проходи мимо того, что интересно. Стоит проехаться до Филармонии и осмотреться на месте.

Издалека донесся пронзительный кошачий мяв. Так могла вопить кошка, встретившая самый худший кошмар в своей жизни. Хотя, если подумать, именно так оно и было.

На пару минут воцарилась гробовая тишина.

– Кстати, – наконец сказал Хопп. – С тебя десять монет.

– За что?! – вытаращился Суонк.

– Поиск пропавшего кота, стандартная такса. Дружба дружбой, но бизнес есть бизнес.

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Эти родственники сведут меня в могилу».

Желтый «Ситроен» Ариадны тащился за машиной майора по пустой улице. И не то чтобы им что-то мешало – проезжая часть была очищена от снега, никаких дорожных работ. Но майор водил машину так основательно, что впереди нее с легкостью мог маршировать человек с красным флажком. Жутко хотелось выйти из автомобиля, подойти к майору и спросить – нельзя ли ехать хоть капельку побыстрее?

Ничуть не меньше ее раздражало и отражение в зеркале заднего вида. Проклятущие чернильные усы никуда не делись, и Ариадну не радовала перспектива появиться с ними на людях.

Профессор, развалившись, сидел на пассажирском сиденье. Удивительно, как ему это удается: роста Суонк был высокого, а места в «Ситроене» – всего ничего. Впрочем, Ариадна подозревала, что профессор может устроиться с удобством даже в обувной коробке.

– И что ты думаешь о майоре? – спросил Суонк.

Ариадна пожала плечами.

– Он довольно милый. И занимается действительно важным делом… Но мне кажется, он пытается строить мне глазки.

– Не кажется, – заверил ее Суонк. – У Бенджамина большое сердце, и он влюбляется в каждое существо женского пола, которое встречает на пути. Помнится, он влюбился в русалку, которая объявилась в заливе. Шесть швов потом наложили…

– Это русалка его так? – удивилась Ариадна.

– Нет, конечно. Теща. Инесса Пална женщина весьма строгих нравов. И она не допустит, чтобы ее зять путался с девицами. Если она тебя заподозрит, то отгрызет тебе ногу.

– О! Я и не собиралась, но спасибо за предупреждение.

Профессор отмахнулся, мол, не стоит благодарностей. Машина майора тем временем свернула на улицу, ведущую к Филармонии.

– Знаете, – сказала Ариадна, – а я думала, что адская гончая – это большая черная собака с горящими глазами. Вроде собаки Баскервилей.

– Многие так думают, – кивнул профессор. – На самом деле они принимают облик, соответствующий окружению. Сейчас собакой-призраком никого не напугаешь – все думают про белый фосфор. А адская гончая должна внушать страх и трепет…

Они остановились у парадных дверей Филармонии – высокого здания с колоннами и куполом, похожего на обветшалый храм. На заснеженном крыльце топтался шкафоподобный полицейский в длинном, не по погоде, плаще-дождевике. Компанию ему составляли статуи муз; судя по атрибутам – Полигимнии и Урании. Едва машины остановились, как полицейский поспешил вниз, размахивая руками, чтобы не поскользнуться на узких ступеньках.

– Сегодня закрыто! Выходной!

Майор остановил его взмахом руки.

– Нам на место преступления.

– Чего? – вытаращился полицейский. – Я же сказал, сегодня выходной, и…

– Свяжитесь с инспектором Пирсом, – перебил его Хопп. – Он в курсе.

Полицейский что-то буркнул, но снял с пояса рацию.

– Инспектор? – он прижал рацию к губам. – Тут компания клоунов, ломятся на место преступления… Говорят, вы в курсе… Клоунов? Нет, не настоящих… Безумный Шляпник, Женщина-Кошка и какой-то ветеран… Ну там – шинель, фуражка, сабля… А, понятно… В самом деле?

Речь его прерывалась громким шипением, но разобрать, что именно говорит невидимый инспектор, не получалось. Наконец полицейский повернулся ко всей компании. Выглядел он озадаченно.

– Проходите. Инспектор встретит вас наверху.

Внутри Филармонии оказалось довольно темно – горела лишь половина ламп, тусклым желтым светом. Сразу от дверей Хопп свернул направо, к гардеробу, прошел мимо туалетов и открыл неприметную дверь с табличкой «Служебный вход».

– Тут лестница на второй этаж, – объяснил он. – В прошлый раз мы с Жестянкой здесь все облазили.

– Даже не сомневаюсь, – кивнул профессор. – Но ничего не нашли?

Майор сокрушенно развел руками. Ариадна на мгновение замешкалась.

– Я сейчас, – сказала она и юркнула в уборную.

Чуть позже, когда Ариадна перед большим зеркалом в очередной раз пыталась оттереть чернильные усы, дверь одной из кабинок открылась, и оттуда вышла невысокая женщина лет тридцати, в узком черном платье с блестками. Остановившись рядом с Ариадной, женщина уставилась на свое отражение. Огромные круглые очки делали ее похожей на сову. Глаза за выпуклыми стеклами покраснели, веки сильно припухли от слез. На девушку, стоящую рядом, она не взглянула.

Ариадна опустила руки.

– Простите, а вы, случайно, не мать…

Женщина вскрикнула, словно ее ударили, и метнулась обратно в кабинку, захлопнув за собой дверь. Ариадна растерялась.

– Извините. Я не хотела вас обидеть…

– Оставьте меня! – взвизгнула женщина из кабинки, а следом послышались сдавленные всхлипы. У дамочки определенно была истерика. Ей бы не помешала помощь специалиста.

– Извините, – еще раз сказала Ариадна и, ополоснув лицо водой, быстро вышла из уборной.

Вслед за майором они поднялись по лестнице и вышли в узкий коридор. Это и в самом деле был служебный вход. Повсюду штабелями лежали доски, стояли грязные ведра – словно несколько лет назад здесь затеяли ремонт да и бросили это дело. Пробираясь в полутьме, Ариадна набила шишку о старую арфу без струн, опрокинула ведро с окаменевшей побелкой… Половицы громко скрипели под ногами. Если Марту и в самом деле похитили, то унести ее этим путем точно бы не получилось. Тут бы самому не переломать все кости.

Полицейский инспектор ждал их около гримерки, прохаживаясь рядом с приоткрытой дверью. Он оказался моложе, чем думала Ариадна, видимо, ее сбило с толку слово «инспектор». На самом же деле это был невысокий молодой человек, на вид – так немногим старше самой Ариадны. Вместо положенной формы он был одет в толстый вязаный свитер с высоким воротом и мешковатые брюки. Издалека полицейского можно было принять за какого-нибудь музыканта, заблудившегося после концерта. Да и прическа в стиле «воронье гнездо» намекала на некую артистичность натуры.

– Инспектор Пирс, – представился он, недоверчиво оглядывая Ариадну и Суонка. Похоже, полицейский не сильно обрадовался их визиту.

– Или просто Седрик, – сказал майор, похлопав инспектора по плечу. – Мой личный Лейстрейд. А по совместительству – двоюродный племянник.

Инспектор Пирс вежливо улыбнулся, будто ему было неловко за подобное родство.

– Кого это ты с собой привел?

– Это мой друг, профессор Суонк. Он вызвался помочь мне в расследовании, – сказал Хопп. – А это очаровательное создание – его помощница Ариадна.

Профессор поклонился, Ариадна ограничилась тем, что помахала рукой.

– А я вас помню, – сказал Седрик, поворачиваясь к профессору. – Вы хозяин магазина игрушек – дядя приводил меня туда, когда мне было лет десять. У вас еще работал карлик, который ненавидит детей. Надо же, такое чувство, что с тех пор вы совсем не изменились…

– Да, да, – сказал Суонк. – Что-то припоминаю… Надеюсь, и вы с тех пор не сильно изменились?

Полицейский продолжал внимательно глядеть на профессора.

– Помню, вы еще подарили мне набор юного детектива – там было увеличительное стекло, набор для снятия отпечатков пальцев, пинцет для улик и прочие подобные штуки…

– Рад, что оказался полезен, – улыбнулся профессор.

– Вообще-то, я мечтал об игровой приставке, – сказал инспектор тоном, в котором чувствовалась затаенная обида. – Надо мной потом вся школа хохотала, а некоторые одноклассники до сих пор посмеиваются.

Впервые за все время знакомства Ариадна увидела на лице Суонка некое подобие растерянности. К счастью, майор пришел на помощь старому другу.

– Лучше скажи, как продвигается дело? – спросил он, обнимая племянника за плечо и подталкивая в сторону гримерки. – Есть подвижки?

Седрик вздрогнул, будто только что пробудился ото сна.

– Никаких, – вздохнул он. – Мы тут все вверх дном перевернули. Но ни следов, ни улик, ни мотивов… Девчонка просто испарилась.

Гримерка представляла собой маленькую комнату без окон и с длинным зеркалом вдоль одной из стен. Напротив зеркала стояла пара стульев, на одном лежали нотные листы, через спинку другого было перекинуто темно-синее концертное платье. Вот и все. Ариадна отвернулась от зеркала, чтобы лишний раз не смотреть на свое отражение.

– Видите, – Седрик взмахом руки обвел комнату. – Я не представляю, куда отсюда можно подеваться.

– А как насчет потайных ходов? – поинтересовался профессор. – Здание старое, здесь могут быть скрытые переходы или секретные туннели?

– Мы все стены простучали и сверялись с планами здания. Чисто.

– А за зеркалом проверяли?

Седрик ответил ему усталым взглядом.

– Очень оригинально. Здесь стенка толщиной в два пальца, – он постучал по стеклу. – Лист гипсокартона, которым перегородили большую комнату. С той стороны еще одна гримерка. Когда пропала девочка, там готовились первые скрипки – шесть человек. Разумеется, их допросили, и, разумеется, они ничего не слышали…

– Кроме? – видимо, профессор что-то уловил в интонациях Седрика.

– Не знаю, важно ли это…

– В расследовании преступления важны все детали.

– Да, да. То же самое было написано на наборе юного детектива. Рубен Сикорский очень старался, чтобы вбить это знание мне в голову.

Он перевел дыхание.

– В общем, история такая: программа выступления ведь известна заранее. Моцарт, Шопен… Скрипки слышали, как Марта играла свои партии. Но потом она сыграла мелодию, которой не было в программе.

– Что за мелодию? – тут же насторожился Суонк. В этот момент он стал похож на орла, приметившего добычу.

– Они не смогли опознать… Мне это показалось странным. Они же все с музыкальным образованием и должны отличать Моцарта от Сальери. Хотя, возможно, это ничего не значит…

– Возможно, – профессор прошел к стулу. – Это ее ноты?

Седрик кивнул; профессор взял нотные листы, быстро их просмотрел и показал к Ариадне.

– Умеешь читать музыкальную запись?

Та гордо задрала нос.

– Я два года училась играть на скрипке.

– Это ответ «да» или «нет»?

Тут ей пришлось сдаться:

– Скорее – «нет». То есть я знаю, чем отличается фа от соль… Но прочитать мелодию с листа – не думаю, что у меня получится.

На поясе инспектора затрещала рация.

– Что еще? – спросил Седрик в микрофон.

Рация зашипела в ответ. Ариадна не разобрала ни слова – видимо, для этого надо было пройти спецкурс в полицейской академии.

– Конечно, пропустить! – сказал Седрик. – Она же мать!

Он отключился.

– А вот и мадам Эрфурт пожаловала. Сейчас начнется.

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Какое несчастье, что на долю столь прекрасной женщины выпало такое горе! Но, слово офицера, я сделаю все возможное…»

Эльза, мать пропавшей девочки, появилась в гримерке через десять минут. И это была вовсе не та женщина, которую Ариадна встретила в уборной. В комнату вошла эффектная платиновая блондинка за тридцать, с пышной гривой волос. На лице ее застыло слегка брезгливое выражение – причиной тому была форма верхней губы. Глядя на нее, складывалось впечатление, что женщина презрительно морщится.

А еще Ариадна заметила мешки под глазами и до мяса обгрызенные ногти. Деловой костюм выглядел помятым, будто женщина спала прямо в одежде. Если вообще спала.

Цокая высокими каблуками, Эльза прошла в комнату и уставилась на инспектора, игнорируя прочих.

– Доброе утро, мадам Эрфурт. Вы хотите забрать вещи?

– Вещи?! – резко ответила Эльза. – Я хочу знать, когда вы найдете мою дочь!

Инспектор потянул за ворот свитера, словно тот вдруг стал нестерпимо тесным и пытался его задушить. Ни за какие коврижки Ариадна не хотела бы оказаться сейчас в шкуре полицейского.

– Мы работаем над этим и…

– И что? Вы что-нибудь выяснили?

Седрик выпрямился.

– Нет, – честно сказал он. – Но мы делаем все, что в наших силах…

– Делаете? Какой прок от ваших дел, если вы ничего не можете? Неужели вы не понимаете, что она совсем еще ребенок?

– Я все понимаю, мадам, – Седрик опустил взгляд. – Еще раз повторю – мы делаем все возможное…

Эльза застонала, закатив глаза.

– Слова! Это все, на что вы способны? Я ведь даже наняла частного сыщика, которого вы мне насоветовали. Так и от него никакого толку! Ну почему… Она же…

– Мадам Эрфурт? – прозвучал вдруг голос профессора Суонка. Женщина вздрогнула, поворачиваясь в его сторону. – Могу я задать вам несколько вопросов?

Среди множества других талантов профессор обладал удивительной способностью говорить с людьми так, что те слушались его безоговорочно. Казалось бы, странный человек в дурацкой пижаме и мятом цилиндре. Нелепый чудак или, того хуже, сумасшедший, сбежавший из клиники. А потом что-то случалось, и Суонк полностью преображался. Ничего вроде не менялось, но на тебя словно обрушивалась волна цунами. Будто из-под хрупкой оболочки вырывались силы настолько могучие и древние, что простому человеку нечего и думать становиться у них на пути.

В такие моменты Ариадне казалось, что профессор вырастал еще на две головы, притом что он и так был ростом под два метра. Голос его звучал подобно громовым раскатам – не по звуку, а по сути, заставляя всех, кто находился рядом, вздрагивать и съеживаться. И мысли не возникало ему перечить.

На лице Эльзы отразилось крайнее замешательство, но в итоге она все же совладала с речью:

– Простите, а вы кто?

– Можете называть меня профессор, – разрешил Суонк. – Меня заинтересовало исчезновение вашей дочери.

– Вы журналист?

– Никоим образом. Однако я хотел бы с вами побеседовать. Вы ведь не станете возражать?

Прищурившись, он посмотрел Эльзе в глаза. Если у той и были какие-то возражения, то от них не осталось и следа.

– Присаживайтесь, – профессор указал на стул, и мать девочки безропотно села. Суонк сел напротив, держа трость между коленей. Даже сидя он умудрялся нависать над бедной женщиной так, что та втянула голову в плечи.

Ариадна вдруг подумала о том, что Суонк ведет себя так, будто именно он здесь главный. И это при том, что формально старшим сейчас был инспектор Пирс – по крайней мере, он был единственным представителем закона в этой комнате. Однако полицейский стоял у стены, спрятав руки глубоко в карманах. Заметив, что Ариадна на него смотрит, Седрик постарался придать лицу серьезное выражение.

– Марта – ваша дочь? – без обиняков начал профессор.

Эльза вздрогнула.

– Что вы имеете в виду? Разумеется, она моя дочь.

– В смысле, она ваша родная дочь? Не приемная и не подкидыш? Вы помните, как она появилась на свет?

Женщина издала короткий смешок.

– Думаете, такое можно забыть? Я помню каждую минуту, я…

– Хорошо, хорошо, – остановил ее Суонк. – Тем не менее ее отца вы не знаете.

Эльза покачала головой.

– А вы можете припомнить, как с ним познакомились? Я понимаю, прошло больше десяти лет, но все же…

Некоторое время женщина морщила лоб, словно эти воспоминания были запрятаны так глубоко, что требовались усилия, чтобы извлечь их наружу.

– Это случилось на вечеринке в клубе. Мы отмечали окончание университета. И так вышло, что я немного перебрала. Я никогда в жизни не напивалась, ни до, ни после, а тогда – не знаю, что на меня нашло. Все было в каком-то угаре – старая жизнь закончилась, новая еще не началась. Мы пили текилу, и мне выпал шанс проглотить червячка. У барной стойки я познакомилась с парнем, слово за слово, и мы поехали ко мне. Ну, вы понимаете… Наутро его уже не было, сбежал не попрощавшись. А через месяц я узнала, что беременна.

– И как он выглядел?

Женщина поджала губы.

– Высокий, светловолосый, красивый. Но лица я не помню. Я даже имени не запомнила.

– А вы не помните его зубы? – перебил Суонк.

– Зубы? – Эльза опешила. – При чем здесь зубы?

– Может, они были какие-то особенные? Чересчур длинные и кривые, странного цвета, или же их было больше, чем должно быть на самом деле?

Ариадна понимала, к чему клонит Суонк. Странные зубы – верный признак того, что имеешь дело с гоблином, перьешапкой или еще какой тварью, связанной с Красным Рынком. Все они умели прикидываться людьми. Но каким бы хорошим ни был костюм человека, спрятать зубы они не могли.

– Ничего такого не припоминаю… То есть я не заметила.

– Это хорошо, – улыбнулся профессор. – Было бы куда хуже, если бы вы заметили. У вас есть фотографии Марты?

– Да. Сейчас…

Эльза вытащила из сумочки бумажник и продемонстрировала вложенный снимок. С фотографии радостно улыбался симпатичный ребенок с огромными голубыми глазами и золотыми локонами. С виду – сущий ангел.

– Бедная девочка, – Эльза провела пальцем по фотографии. – За что ей все это? Что с ней могло случиться?

– Вот это я и собираюсь выяснить, – сказал профессор. – Если вы не против, я заберу этот снимок на время.

Женщина замешкалась, однако все же отдала фотокарточку. Суонк убрал ее в карман пижамы.

– Теперь перейдем к тому дню, когда ваша дочь исчезла, – сказал он. – Насколько мне известно, это случилось, когда вы находились снаружи, прямо под дверью?

– Да, – кивнула Эльза. – Марта репетировала наедине. Но я была рядом, чтобы, когда она закончит, помочь ей собраться перед выступлением. Заплести волосы… Так что я была здесь, не отходила ни на шаг. Но…

Женщина всхлипнула.

– Да, я знаю, – мягко сказал Суонк. – Искренне вам сочувствую. А ваша дочь всегда запиралась, когда репетировала?

– Только перед концертами. Марта говорит, что ей надо немного побыть наедине с музыкой. В таких вещах я с ней не спорю. Я ведь тоже занималась музыкой и думала поступать в консерваторию. Но не сложилось, и я стала юристом. Но Марта – она же гений! Я знаю, все родители так говорят, но это не только мое мнение. Многие музыкальные критики об этом писали, она лауреат ряда взрослых конкурсов – и это в одиннадцать лет!

– Хм… Ее инструмент какой-то особенный?

– В каком смысле?

– Может, вы купили его в антикварном магазинчике? Или у бродячего торговца? Или он достался вам по наследству, от родственника со странностями – коллекционера древностей?

– Ничего подобного, – сказала женщина. – Обыкновенная поперечная флейта «Перл». Купили мы ее в магазине музыкальных инструментов на Центральном проспекте.

– Давно?

– Года полтора назад или около того, – сказала Эльза. – А это имеет значение?

– Никогда не угадаешь, что может оказаться важным, – уклончиво ответил Суонк. – Вы были в курсе программы ее выступления?

– Конечно, – ответила женщина. – Моцарт, «Концерт для флейты с оркестром № 1»; Бах…

– Но после того, как она отрепетировала свое выступление, она играла что-то, чего не было заявлено в программе.

– Да, я слышала. Это ее собственное сочинение. Марта ведь собирается стать композитором. Сейчас она работает над одной сюитой, и ее она и играла. Видимо, что-то придумала и хотела что-то подправить…

– Это сочинение вашей дочери? – спросил профессор, передавая матери девочки листы с нотами. Та глянула на них одним глазком.

– Да, – сказала она. – Но это незаконченное произведение. Марта над ним еще работает.

Она снова посмотрела на ноты. Губы ее зашевелились, словно она принялась что-то напевать про себя. В глазах заблестели слезы.

– Очень хорошо, – сказал профессор, аккуратно забирая ноты. – Это я тоже оставлю у себя.

Эльза коротко кивнула, продолжая беззвучно напевать.

– Что ж, – сказал Суонк. – Благодарю вас, мадам Эрфурт. Больше у меня вопросов не осталось.

– Когда вы ее найдете? – всхлипнула Эльза, поднимая на него заплаканные глаза.

Суонк достал серебряные часы на цепочке и ногтем откинул крышку. Некоторое время он задумчиво изучал циферблат.

– Если повезет, – наконец сказал он, – то не позднее чем через двадцать девять часов.

Что-то в тоне его голоса заставило Эльзу выпрямится на стуле.

– А если не повезет?

По лицу профессора скользнула тень. И молчал он, наверное, с минуту, прежде чем ответить:

– А если мы не найдем ее за двадцать девять часов, то не найдем ее никогда.

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Кажется, девушка с усами что-то подозревает…»

Эльза ушла – профессор убедил ее, что сейчас для нее лучше отправиться домой и ждать новостей. Это, конечно, настоящая пытка, но здесь она все равно ничем не сможет помочь.

– Ну? – протянул майор Хопп, не успели в коридоре стихнуть шаги Эльзы. – Отвечай, старый жук, ты уже догадался, в чем суть дела?

Он чуть ли не подпрыгивал на месте, хватаясь за эфес сабли. Суонк покачал головой.

– Боюсь, что нет. Кое-что мне удалось узнать, но в целом картина не выстраивается. Слишком разрозненные факты.

– Почему же ты сказал этой чудесной женщине, что мы найдем ее дочь через двадцать девять часов?

– Я сказал, что у нас есть двадцать девять часов на то, чтобы найти ее дочь. Надеюсь, ты понимаешь, в чем разница?

Довольная ухмылка мигом исчезла с лица майора.

– Да… Думаю, что понимаю.

– А я – нет, – сказала Ариадна. – Что такого в этих двадцати девяти часах?

– Через двадцать девять часов будет ровно два дня, как пропала девочка, – сказал инспектор Пирс. – Но с вашей стороны было слишком самонадеянно обещать бедной женщине, что к этому сроку мы вернем девочку. А уж пугать ее тем, что в противном случае мы вообще не сможем найти ребенка, и вовсе жестоко. Случалось, что пропавших людей находили и через неделю, и через несколько месяцев, и через несколько лет.

– Сейчас не тот случай. Все, что у нас есть, – это двадцать девять часов. Если мы не успеем, шансы найти девочку равны нулю.

– С чего вы взяли? – вспылил инспектор. Кончик носа его задергался, как у сердитой мыши.

Майор Хопп схватил племянника за рукав.

– Ты прости, но он у меня немножко идиот, – извиняющимся тоном сказал он. – Не понимает самых очевидных вещей.

– Нет, погодите! – возмутилась Ариадна. – Что значит «идиот»?! Я вот тоже не понимаю, откуда взялось это время. Получается, я тоже идиотка?

Она сурово посмотрела на майора. Лицо его приняло испуганно-пристыженное выражение, как у человека, который громко чихнул в опере.

– Ой… Простите, прекрасная мадмуазель, я не хотел вас обидеть… Надеюсь вы не подумали чего такого?

– Это не ответ, – строго сказала Ариадна.

Майор зафыркал в усы. Глаза его беспокойно забегали, словно он искал, где бы спрятаться. Для человека, который влюблялся во всех и вся, Хопп чересчур сильно боялся женщин. На его счастье, профессор пришел ему на помощь.

– Существует такое явление, как затухание чуда. Вы заметили, что здесь произошло странное, даже сверхъестественное событие?

Никто не стал спорить – исчезновение Марты Эрфорт и впрямь было из ряда вон выходящим.

– А любое странное явление искажает привычную реальность. Оно вроде камня, брошенного в воду, и от этого камня идут круги. Но дело в том, что реальность, как любая устойчивая система, стремится к равновесию. Если происходит сбой, реальность стремится погасить это воздействие, поглотить его. Камень тонет, волны становятся меньше и, наконец, совсем исчезают. Обычно на это уходит два дня. На третий день еще остается рябь, по которой можно понять, что событие имело место, но найти его источник уже невозможно.

– Э-э… – проговорила Ариадна. Все эти рассуждения показались ей несколько притянутыми за уши. И ничего не объясняющими.

– Можно попробовать более простой пример, – сказал профессор Суонк. – Представь, что в парке Сент-Клер среди бела дня объявился единорог. Все как полагается – прекрасен и грозен ликом, поступь его сотрясает землю, а рог сияет ярче звезд небесных. Дюжина человек его видела, он загнал на дерево влюбленную парочку, разбил тележку мороженщика и хорошенько наподдал самому мороженщику за то, что тот продавал просроченный товар. Событие странное и сверхъестественное, хотя случается и не такое. Однако на следующий день трое из участников уже не могут с уверенностью сказать, существовал ли единорог, или же им просто привиделось. К концу второго дня почти все уверены, что это была лошадь, сбежавшая от извозчика в парке. На третий день сам извозчик, которого и близко не было, утверждает, что у него сбежала лошадь и это он приделал ей пластмассовый рог, чтобы повеселить отдыхающих. Сам рог потом нашли в кустах… Дольше всех держался мороженщик, но ему больше всех и досталось. Но в конце концов и он сдался и долго судился с извозчиком за разбитую тележку. Как видишь, реальность поглощает чудо, так что от него не остается следа…

– История с единорогом в парке Сент-Клер – не выдуманная, – сказал Хопп. – Я лично знаком с тем мороженщиком.

– Жалко, что не с единорогом. – Ариадна потерла подбородок. – Но ведь единорог все равно был, независимо от того, что потом говорили?

Профессор кивнул.

– Подстройка чудес «под реальность» не отменяет самого события. Вопрос лишь в том, что меняются причины, и докопаться до истины становится невозможно.

– При чем здесь единороги?! – не вытерпел инспектор. – Они-то какое отношение имеют к этому делу?

– Надеюсь, что никакого, – ответил Суонк. – Но суть в том, что любому невероятному событию всегда можно найти рациональное объяснение. Это не сложно. Но рациональное вовсе не означает правильное. И если мы не отыщем Марту за оставшиеся двадцать девять часов, мы не узнаем, что с ней случилось на самом деле. А если мы этого не узнаем, то не сможем ее вернуть.

– Нельзя терять ни минуты, – подтвердил майор. – Какой у нас план?

– Вернуться в лавку и выпить чаю.

Майор расплылся в улыбке.

– Такой план мне по душе! С кружкой хорошего чая все сразу станет на свои места. – Он повернулся к Седрику. – Остаешься за главного. Если заметишь что-то необычное – сразу звони мне.

Инспектор Пирс закатил глаза.

– Да у тебя даже телефона нет!

– Зато у меня есть, – сказала Ариадна. Пока она диктовала Седрику номер мобильника, Хопп сердито пыхтел.

Прежде чем уйти из Филармонии, Ариадна снова заскочила в уборную, все еще лелея надежду отмыть несмываемые чернила. Но, похоже, все шло к тому, что кошачьи усы у нее действительно надолго.

Развернувшись к выходу, Ариадна вновь услышала всхлипы из-за двери одной кабинки. Она замешкалась – стоит ли вмешиваться? – но затем все же осторожно постучалась костяшками пальцев.

– Простите? Эльза? Это вы?

Вопрос, конечно, глупый. Ариадна и так знала, что в кабинке заперлась та странная женщина в круглых очках, которую она встретила ранее. Неужели она до сих пор здесь? Прошло больше часа. За это время можно наплакать целый бассейн.

Рыдания за дверью зазвучали громче. Затем женщина шумно высморкалась.

– Извините? Вы в порядке? Может, вызвать врача?

Женщина не ответила. Ариадна отступила от двери кабинки. Если бы плакальщица просто послала ее подальше, было бы проще. В конце концов, существует тысяча и одна причина, из-за которой женщина имеет полное право рыдать в туалете. Может, этой особе разбил сердце виолончелист-ловелас? Непонятно почему, но виолончелистам Ариадна инстинктивно не доверяла. Или эту дамочку кто-то обидел… В общем – были бы слезы, а повод найдется.

И все же Ариадну что-то смущало. Филармония ведь сегодня закрыта? Здесь не должно никого быть – никаких виолончелистов и прочих. Впрочем, она могла и ошибаться.

– Вам точно не нужна помощь? – предприняла последнюю попытку Ариадна. Ответом стал громкий шум спускаемой воды.

Ариадна подождала с минуту, однако дверь кабинки не открылась. Женщина определенно не хотела ни с кем разговаривать.

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Этот карлик настоящий гений! Жаль, что у всех гениев мозги набекрень…»

Обратная дорога до волшебной лавки заняла в два раза меньше времени. На сей раз Ариадна ехала первой, и не было нужды подстраиваться под осторожный стиль езды Хоппа. Машина майора безнадежно отстала уже на первом повороте. Что не могло не радовать – Ариадна чувствовала бы себя неуютно, зная, что все это время Хопп смотрит ей вслед и тяжко вздыхает, а адская гончая Инесса Пална при этом тихо рычит.

– Я не могу понять одной вещи… – сказала Ариадна, обращаясь к Суонку.

– Спрашивай. Любопытство не порок. Только помни, до чего оно довело кошку.

Профессор провел пальцем у себя под носом, намекая на нарисованные усы. Это замечание Ариадна проигнорировала.

– Вы говорили про затухание чудес, рябь на воде и прочие подобные штуки. О том, что случается со странными событиями. Как они становятся совсем не странными…

Профессор кивнул.

– Но я помню, – сказала Ариадна, – что, когда вы взяли меня на работу, вы говорили, что волшебная лавка тоже событие.

– Так и есть, – подтвердил Суонк. – Событие, а не место. Продолжай, мне нравится ход твоих мыслей.

– Тогда получается, что и она тоже подвержена затуханию! – Ариадна сдула упавшую на глаз кудрявую прядку. – Однако сколько я на вас работаю, а ничего подобного не замечала.

– Это потому, что ты являешься частью этого события. Оно не столько случается с тобой, сколько ты случаешься вместе с ним. Единорог никогда не станет думать, что он лошадь с пластмассовым рогом. Он-то знает, кто он есть на самом деле.

– Но почему так вышло?

Профессор задумчиво смотрел на дорогу. Снег кружил большими хлопьями – точно стаи белых мотыльков отчаянно бросались на машину и гибли на лобовом стекле. Пришлось включить дворники. Щетки жалобно заскребли по мокрому стеклу, оплакивая снежных бабочек.

– Почему? Может, ты так захотела, может, этого захотел я. А может, все решила волшебная лавка. Что-то получилось случайно, что-то было предопределено от начала времен. Но если бы в свое время ты сделала неправильный выбор, сомневаюсь, что ты смогла бы найти лавку второй раз. Или помнила бы магазин игрушек, в котором тебе не купили игровую приставку.

Ариадна засмеялась.

– Ну, не так уж он и плох. Думаю, там не все еще потеряно.

– Возможно, это и есть ответ на твой вопрос.

Остаток пути они проехали молча, каждый думая о своем.

Укутанный облаком снежинок двухэтажный особнячок лавки, с черепичной крышей и резным флюгером, выглядел точь-в-точь как домик с рождественской открытки. Не хватало лишь струйки дыма над каминной трубой. Под витражными окнами громоздились сугробы – настолько белые и пушистые, что не верилось, что находятся они в центре большого города, где любой снег успевает испачкаться задолго до того, как долетит до земли.

Ариадна вышла из машины и остановилась напротив витрины, заставленной старыми книгами, пыльными бутылями, чучелами и черепами и прочими удивительными вещами, которые можно найти лишь в настоящей волшебной лавке. Над головой поскрипывала вывеска на длинном кронштейне. Сложив ладони домиком, Ариадна прижалась к холодному стеклу. Где-то в глубине лавки зажегся зеленый огонек – Джаскониус включил лампу для чтения. Но разглядеть что-то конкретное за тусклым стеклом было почти невозможно: таинственные книжные полки, мебель неопределенной формы и колышущиеся тени, клетка с попугаем, словно бы парящая в воздухе… Лавка была не столько чудом, сколько обещанием целой вереницы нескончаемых чудес.

Невозможно представить, чего бы она лишилась, если бы действительно сделала неправильный выбор. Сидела бы сейчас в каком-нибудь безликом офисе и отвечала на бессмысленные телефонные звонки…

От дыхания стекло запотело. Ариадна протерла его рукавом куртки и решила, что если не на этой, то на следующей неделе нужно вымыть окна и вытереть пыль в витрине. Атмосфера, конечно, хорошо, но и за порядком следить не помешает. Профессор Суонк уже вошел в лавку, и Ариадна поспешила следом.

– Явились наконец? – прозвучал скрипучий голос Джаскониуса, не успели стихнуть переливы дверного колокольчика. – Я думал, вас сожрали тигры.

Когда в лавке никого не оставалось, Джаскониус выползал из своей берлоги и занимал место за прилавком. В лавке всегда должен был быть продавец, и как бы карлику ни претила эта работа, от нее он не отлынивал.

Из-за прилавка появилась блестящая лысина. Смерив Ариадну угрюмым взглядом, Джаскониус сказал:

– Только когда мне так повезет?

– Приятно, что ты о нас беспокоишься, – улыбнулась Ариадна. Карлика передернуло, будто кто-то заскрипел гвоздем по стеклу.

– Хотя бы вояки с вами нет. И на том спасибо…

– Майор подъедет чуть позже, – сказал Суонк. – А пока у меня есть для тебя работа.

Профессор передал карлику пачку нот. Тот быстро просмотрел листы.

– И чего ты от меня хочешь? – пробурчал он. – Чтобы я сыграл это на гармошке?

– А ты умеешь? – изумился профессор.

– Разумеется, нет! Ты бы еще станцевать меня попросил!

Суонк обдумал это предложение с таким серьезным видом, что Джаскониус аж покраснел от злости.

– Думаю, можно обойтись без танцев.

– Вот спасибо! – всплеснул руками карлик.

– Нужно сделать нечто, что могло бы исполнить это произведение, – профессор взмахнул нотами. – Что-то вроде искусственного музыканта…

– А разве не проще найти настоящего музыканта? – спросила Ариадна. – Мы же были в Филармонии. Там этих музыкантов целый оркестр. Можно было бы попросить Седрика, он бы все организовал.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Суонк. – Музыка бывает очень опасной – она может свести с ума или убить… Марта исчезла, исполняя эту композицию, – не факт, что это связано, но я бы поостерегся рисковать.

– Искусственного музыканта, говоришь? – проговорил Джаскониус, уставившись в потолок. – Хм…

Если бы его яйцеобразная голова в этот момент вдруг стала прозрачной, то наверняка можно было увидеть, как внутри все быстрее и быстрее начинают крутиться шестеренки. Большую часть времени, – скажем, девять минут из десяти, Джаскониус был просто невыносим. От его неустанного брюзжания, оскорблений и прочего хотелось на стенку лезть. А еще больше хотелось треснуть карлика по голове чем-нибудь тяжелым. Однако стоило появиться задаче, которая могла его заинтересовать, и Джаскониус словно обретал крылья. И Ариадна была готова поклясться, что в такие моменты голова карлика начинает светиться.

Изучив потолок, Джаскониус переключился на стены, затем исследовал пол под ногами и наконец обратил внимание на Суонка.

– Есть у меня пара идей… Только мне потребуются музыкальные инструменты.

– Если постараться, в лавке можно набрать инструментов на целый оркестр. Кажется, у нас была шарманка, гамельнская флейта и первая гитара Джона Леннона…

Джасконус кивнул, хотя было видно, что он бесконечно далеко отсюда. В такие моменты его изобретательский мозг разгонялся до такой скорости, что обычному человеку угнаться за ним было невозможно.

– И вот еще – мне нужен индуистский бог.

– Какой именно? Ганеша? Кришна? Кали?

– Да без разницы. Главное, чтобы у него было достаточно много рук.

– Думаю, и это можно устроить… – Профессор повернулся к Ариадне. – Поедешь на бульвар святой Жозефины. Там есть маленький магазинчик – «Звезда Бенгалии». Хозяина зовут Чатни, ты его сразу узнаешь – такой тип в красном тюрбане и с повязкой на глазу, как у пирата. Скажешь, что ты от меня, и объяснишь, что тебе нужно. Бенджамин составит тебе компанию.

Ариадна поморщилась. Не то чтобы ей не нравился майор Хопп, отнюдь, но оставаться с ним наедине было чересчур утомительно. Взгляды исподтишка, вздохи и неуклюжие комплименты, может, ей и льстили, но куда в большей степени заставляли чувствовать себя неловко. Да и присутствие Инессы Палны подливало масла в огонь. Как бы то ни было, но адскую гончую Ариадна побаивалась.

– А может, я сама?

– Только не в «Звезду Бенгалии». Чатни тот еще прохвост – если у него в руках окажется личная помощница профессора Суонка, он своего не упустит. Знаешь, сколько за тебя дают на Красном Рынке?

Чего-чего, а цену себе Ариадна знала точно:

– Три страницы из утерянного рассказа Честертона и чучело слона.

Суонк хмыкнул.

– За последнее время цена успела подскочить. Сейчас за тебя предлагают первоиздание «Бури» с комментариями настоящего автора и волшебное королевство Ним. Оно, конечно, совсем маленькое и невидимое, но это самое настоящее королевство.

– Ого! Неплохо… – Ариадна так и не поняла, стоит ли ей гордиться или же, наоборот, пугаться.

– Мне будет спокойнее, если тебя будет сопровождать кто-нибудь, кто сможет за тебя заступиться. А лучше старины Бенджамина кандидатуры не найти. Кстати, а вот и он – легок на помине.

Обернувшись, Ариадна увидела майора, топтавшегося напротив витрины. Очевидно, Хопп думал, что изнутри лавки его не видно. Она поежилась, когда майор выпятил губы, словно пытаясь кого-то поцеловать. Проследив за ее взглядом, Джаскониус громко фыркнул – минутная слабость прошла, и карлик начал возвращаться в обычное состояние презрения ко всему миру.

– Ну что же, – сказал профессор Суонк, потирая ладони. – Тогда все за работу. Время не ждет.

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Даже удивительно, сколько проблем легко решается при помощи сабли…»

Когда Ариадна вышла из лавки, майор все еще стоял у витрины. Глядя на отражение в темном стекле, он пытался пригладить растрепавшиеся волосы.

– Уже уходите? – расстроенно протянул он. – А я думал, что…

Ариадна остановила его, подняв руку.

– Профессор послал меня с поручением. Вам же сказал меня сопровождать.

Майор тут же расцвел.

– Миледи! Мой меч всегда к вашим услугам! Что за поручение?

– Нужно раздобыть индуистского бога.

Хопп не растерялся даже на секунду.

– И куда мы? В Бомбей? В Калькутту? Нам предстоит долгое путешествие, но с вами хоть на край света. Сколько туда лететь? Часов восемь? И когда ближайший рейс?

– Нам на бульвар святой Жозефины, – спустила его с небес Ариадна. – Здесь минут пятнадцать на машине.

За спиной послышался металлический скрип и громкое шипение – словно кто-то выпустил воздух из воздушного шарика. Адская гончая остановилась метрах в пяти от волшебной лавки, посреди сугроба, не рискуя подойти ближе. Во все стороны от нее текли ручейки талой воды. Огненный шар под жестяной шкурой искрил и плевался короткими и тонкими, как иглы, молниями. Взгляд, обращенный к девушке, не предвещал ничего хорошего – красный катафот сверкал, будто в нем отражались все огни преисподней.

Ариадна потянулась к вороту куртки, сзади на шее выступили холодные капельки пота. Веселенькая ей предстоит поездочка, в такой-то компании… И неизвестно еще, что хуже – неведомый господин Чатни из магазина индийских товаров или эта парочка. Во всяком случае, господин Чатни пока еще не грозился отгрызть ей ногу.

– А ваша теща, Инесса Пална, она сильно… огнеопасна?

– Ну… Горючие предметы стоит держать от нее подальше. Особенно если она не в духе.

– Как же вы тогда возите ее в машине? – удивилась Ариадна. – Разве сиденья не должны загореться?

Не говоря уже о бензобаке и прочих радостях. Ехать на машине с такой собакой все равно что кататься верхом на гранате с сорванной чекой.

– А у нее есть асбестовый коврик, – спокойно сказал майор.

Ариадна смерила его скептическим взглядом. Подобная защита показалась ей смехотворной, как москитная сетка против тигров.

– Поедем на вашей машине, – сказала она, взвесив все «за» и «против». И прежде, чем майор успел обрадоваться, добавила: – Только я за рулем, и не спорьте!

О своем решении она пожалела, не успев еще сесть за руль. Запах гари, паленой кожи и горелой бумаги и снаружи шибал в нос, внутри же оказался такой силы, что у Ариадны перехватило дыхание. В такой машине не помешал бы противогаз, а так приходилось каждый раз напоминать себе, что человеческому организму необходим воздух. На зеркале заднего вида покачивалась связка «елочек», но пользы от рощи ароматизаторов не было никакой. Даже удивительно, как Жестянка с ее обонянием и повадками истинной тещи все это терпела.

Едва Ариадна устроилась на переднем сиденье, как почувствовала затылком волну горячего воздуха. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто у нее за спиной. С такой собакой в машине не нужна никакая печка – жарко стало сразу же, несмотря на отсутствующее заднее стекло. Однако Ариадна не стала снимать вязаную шапку, наоборот, натянула ее поглубже. Ей совсем не хотелось лишиться волос. К тому же, если у нее загорится голова, слишком велика вероятность заехать куда-нибудь не туда.

В управлении машина майора оказалась тяжелой и упрямой, как мул на горной дороге. Тем не менее Ариадна с ней справилась и разогналась до скорости, которая майору и не снилась – километров тридцать в час. Хопп сидел рядом, бледный как смерть, двумя руками хватаясь за кресло. Вид у него был как у человека, который спьяну сел в вагонетку на американских горках, а потом вдруг резко протрезвел.

– Да не пугайтесь вы так, – сказала Ариадна, выруливая на Большой проспект и пристраиваясь в ряд машин, направляющихся к центру. – Один мой знакомый на велосипеде ездит быстрее.

– Я не боюсь скорости. Мне доводилось и на ракете летать, и управлять «Ньюпором» – вот где настоящая скорость, ветер в лицо и все дела…

Майор сглотнул.

– Так в чем же тогда дело?

– Понимаете… Если ехать слишком быстро, то Инессу Палну укачивает и может стошнить. А это чревато последствиями.

Ариадна так резко ударила по тормозам, что сама чуть не вылетела через лобовое стекло. Ехавшая сзади машина чудом избежала столкновения и разразилась гневными гудками.

Дальше Ариадна поехала очень медленно.

– Знаете, – сказала Ариадна, когда руки перестали дрожать. – Я все хотела спросить… А чем питаются адские гончие?

Исподтишка она глянула на Инессу Палну, и в тот же момент раздался громкий щелчок. Глаз-объектив выдвинулся вперед и снова щелкнул. С более недвусмысленным намеком – «я тебя запомнила, смотри у меня» – Ариадне сталкиваться не доводилось.

– Она непритязательна, – сказал майор. – Ест все, что хорошо горит. Но больше всего ей по вкусу дешевые страсти. Чтобы были Он, Она и всякие ахи-вздохи в исторических декорациях.

– Как так? – не поняла Ариадна.

– Ей нравятся любовные романы. И чем слащавее, тем лучше. Всякие «В пламени страсти», «Роковая любовь» и прочее. Он – богатый лорд, она – простая служанка, но ничто не устоит на пути у высоких чувств. Но без непристойностей. От непристойностей у Инессы Палны начинается изжога.

– Она их читает? – изумилась Ариадна. Совсем не просто представить жестяную собаку, развалившуюся в кресле с любовным романом в металлических лапах. Или на асбестовом коврике, раз уж на то пошло.

– Она их глотает целиком, по две-три штуки за день, вместе с обложкой. Только из-за нее роман «Пленники любви» выдержал два переиздания.

Ариадна поджала губы.

– Надеюсь, автор никогда не узнает о причинах своей популярности.

Найти «Звезду Бомбея» оказалось непросто. Ариадна дважды проехала по бульвару в обе стороны, прежде чем заметила вывеску. Если это слово применимо к листу бумаги с написанным от руки объявлением. Бумага сильно намокла, и чернила расползлись по ней неряшливыми кляксами – Ариадне оставалось только завидовать, что ее усы не нарисованы такими же чернилами. Магазинчик спрятался между отделением мелкого банка и конторой по аренде мотороллеров и не имел собственной витрины. Там была лишь неприметная зеленая дверь, такая узкая, что человеку упитанному пришлось бы проходить в нее боком.

– Похоже, нам сюда, – Ариадна остановилась у обочины.

Нахмурившись, Хопп уставился на дверь.

– Подозрительное местечко, – сказал он, проверяя, как сабля выходит из ножен. Жестянка на заднем сиденье тихо зарычала.

– Вот и Инесса Пална что-то чувствует. Возможно, колдовство…

– Думаете, тоже волшебная лавка? – спросила Ариадна, переходя на громкий шепот. Хотя этого стоило ожидать: профессор Суонк не стал бы посылать ее в обычный магазин. Он просто не знал об их существовании.

– Настоящая волшебная лавка только одна, – сказал майор. – Однако есть множество подделок.

– Как фальшивые елочные игрушки?

– Вроде того, – кивнул Хопп. – Слово «подделка» не означает, что в них нет волшебства, но это волшебство может быть опасным. Будь настороже.

Они вышли из машины, и Ариадна толкнула зеленую дверь. Та открылась без единого звука, и это было даже хуже, чем если бы она открылась со зловещим скрипом. Если дверь открывается тихо, значит, захлопнется она очень громко. Листок с объявлением упал под ноги – Ариадна не стала его поднимать. Осторожно, на цыпочках, она вошла внутрь.

В магазине индийских товаров было душно и так сильно пахло благовониями, что защипало глаза. Из невидимых колонок доносилась тихая медитативная музыка; Ариадна поморщилась – треньканье ситара ей всегда казалось скорее раздражающим, чем успокаивающим. Как комариный звон посреди ночи.

Повсюду висели цветастые ткани, заколыхавшиеся от сквозняка, точно паруса экзотических лодок. Бронзовые обезьяны и слоны из красного дерева таращились изо всех углов. А вдоль стены тянулся длинный барельеф, от одного взгляда на который у Инессы Палны приключился бы острейший приступ изжоги, Ариадне же захотелось откашляться.

– Эй! – позвала она. – Кто-нибудь здесь есть?

Несколько секунд ответом была тишина, а затем послышался шорох ткани, и перед Ариадной, широко улыбаясь, возник господин Чатни. Материализовался из дыма ароматических палочек, точно сказочный джин. От неожиданности Ариадна отпрянула, на что улыбка Чатни стала только шире.

Он был высоким и тощим, но из-за того, что сильно сутулился, выглядел заметно ниже своего роста. На смуглом лице особо выделялись пухлые губы. Ариадна заметила, что Чатни улыбается так, чтобы были заметны ровные белые зубы. Короткая черная борода окаймляла подбородок и блестела так, будто Чатни смазал ее маслом. Голову индуса венчал высокий тюрбан, поперек левого глаза красовалась черная повязка, и впрямь придававшая ему сходство с пиратом.

– Добрый день, госпожа, – нараспев произнес он. – Чем могу быть полезен?

Он оценивающе оглядел девушку.

– Господин Чатни? – спросила Ариадна.

Индус прищурился единственным глазом.

– Это имя для особых случаев… – медленно сказал он. – Сейчас особый случай?

– Меня послал профессор Суонк.

На крошечную долю секунды толстые губы скривились, словно Чатни услышал неприятный звук. Но затем широкая улыбка вернулась на место.

– Да вы, никак, сама Ариадна Румпельшпрот, новая помощница профессора?

– Раппопорт.

– Премного наслышан, – господин Чатни поклонился. – Ваша слава бежит впереди вас.

– Правда? – Ариадна поправила прическу.

Господин Чатни кивнул.

– Не часто ко мне заходят покупатели, за которых дают волшебное королевство, пусть и такое захудалое, как Ним… Редкая удача. Для чего же я понадобился многоуважаемому профессору?

– Ему нужен индуистский бог, – Ариадна решила не вдаваться в подробности.

– Какой именно?

– Любой, у которого достаточно много рук.

– Всего-то? – Чатни сморщил нос. – Это совсем не сложно. Следуйте за мной…

Он засеменил в глубь лавки. Ариадна обернулась к Хоппу, и тот едва заметно кивнул. Майор стоял, вытянувшись по струнке и крепко сжимая эфес сабли. В любой момент он был готов выхватить оружие из ножен.

– А где Инесса Пална? – шепотом спросила Ариадна. – Или ей сюда тоже нельзя входить?

– Можно, – отозвался Хопп. – Но некоторые козыри лучше попридержать в рукаве…

Вслед за индусом они прошли в глубь магазина. Там оказалась маленькая комнатка, скорее чулан, переоборудованный под домашний алтарь. Повсюду горели свечи и ароматические палочки, в широких чашах плавали большие белые цветы – Ариадна решила, что это лотосы. А в глубине комнаты поблескивала статуя Ганеши из тусклого желтоватого металла.

Сама статуя была где-то по пояс Ариадне, но стояла на высоком постаменте, так что глаза из зеленых камней оказались как раз вровень с глазами Ариадны. Взгляд был оценивающий. Посреди широкого лба сверкал зловещий кроваво-красный камень, размером почти с кулак. Свет многочисленных свечей отражался в его гранях, и казалось, что камень испускает тонкие красные лучи, рассеивающиеся в дыму. На ступенях постамента устроились бронзовые статуэтки обезьян – точно верные слуги у трона грозного правителя. Мордашки их корчились в злобных гримасах, да и сам Ганеша выглядел недружелюбно. Что было странно: до этого дня Ариадна считала, что Ганеша – добрый бог.

– Думаю, это то, что вам нужно, – сказал Чатни. – Это статуя из затерянного храма Аншмурати, а камень у нее во лбу – знаменитый рубин «Глаз Раджпустана». В позапрошлом веке он был похищен, затем всплыл в Англии, впрочем ненадолго… Слышали о Девонской Бойне? Восемнадцать человек нашли мертвыми в загородном доме полковника Редмонда? Сам Шерлок Холмс не смог раскрыть это дело.

– Пожалуй, он нам подходит, – кивнула Ариадна, не спуская глаз с красного камня. – Раз, два… Восемь рук – в самый раз…

– Осталось договориться о цене, – сказал индус.

– И сколько?

Профессор не предупреждал, что придется платить, а Ариадна имела смутные представления о том, сколько может стоить подобная статуя. Что-то подсказывало, что много больше наличности у нее в карманах. Прежде чем покупать такую статую, неплохо бы ограбить банк.

– Вы же понимаете, это не простая вещь, – произнес Чатни, оглаживая бороду. – Думаю, лучшей ценой за нее будет волшебное королевство. Меня вполне устроит и Ним.

Он посмотрел на Ариадну, сверх всяких приличий задержав взгляд на груди. В блестящих черных глазках сверкнули красные искорки.

– Эй! На что вы намекаете?

– Я не намекаю. Я назвал свою цену.

В этот момент майор Хопп решил, что пришла пора вмешаться. Выхватив саблю из ножен, он шагнул к торговцу.

– Вот что, – процедил майор. – Ты эти шуточки брось, здесь тебе не Красный Рынок. Мы забираем слоновью башку, и не советую становиться у нас на пути.

Он запыхтел в усы.

– А, угрозы… – протянул индус скучающим тоном. – Я не люблю угрозы.

Господин Чатни поднял руку и щелкнул пальцами. В то же мгновение одна из бронзовых обезьян прыгнула к Ариадне, вытянув длинные лапы.

От сильного удара девушка отлетела к стене, опрокинув одну из чаш с цветами. Холодная вода выплеснулась на голову, смывая слезы.

Падая, Ариадна успела заметить, что не меньше пяти обезьянок набросились на Хоппа и выбили саблю у него из рук. Майор рухнул на колени, и бронзовые статуэтки прижали его к земле – вцепились в каждую руку и ногу, а еще одна устроилась на груди, скаля длинные клыки.

Но потом Ариадне стало совсем не до того. К ней самой подскочили еще четыре обезьяны и схватили так же, как и майора. Холодные металлические пальцы сдавили запястья так сильно, словно руки зажали в пыточных тисках. Мартышка с зеленоватой от патины мордой уселась сверху. Ощущение было такое, словно на живот Ариадне положили пудовую гирю. Сил едва хватало, чтобы дышать.

– Ах ты… – выкрикнул майор, после чего последовала череда удивительно грязных, но по-армейски точных ругательств. И продолжались они до тех пор, пока в легких Хоппа не кончился воздух.

Господин Чатни расхохотался.

– Не стоит грубить – может плохо закончится. Это тринадцать проклятых обезьян Аншмурати. В их бронзовые тела заточены души тринадцати самых жестоких убийц затерянного города. Именно эти обезьянки и повинны в Девонской Бойне. Бедный полковник Редмонд. Тело его так и не опознали – столько кусочков!

Он присел перед Ариадной и провел пальцем по щеке девушки, прямо по нарисованным усам. Руки у него были скользкими, словно он смазывал их салом.

– Какой чудесный сегодня день! У меня будет волшебное королевство… А если поторговаться, то и нечто посерьезнее. Кстати, ты и в постели такая дикая кошка, какой прикидываешься? Есть планы на вечер?

Ариадна выгнула шею, безуспешно пытаясь отстраниться от его прикосновений.

– Профессор… Суонк…

– Профессора здесь нет, – перебил ее индус. – А твой телохранитель ни на что не годен. Куда ему до моих обезьянок? Надо лучше выбирать спутников.

Пламя свечей задрожало и взметнулось вверх, будто кто-то плеснул на них бензина. Послышался треск раздираемой ткани и тут же – оглушительный рык. Это был не просто рев – казалось, он прозвучал из самой бездны. От него задрожали стены, опрокинулось несколько чаш с цветами… Любой лев или тигр, заслышав эти звуки, слопал бы самого себя, лишь бы оказаться как можно дальше.

Лицо Чатни вмиг посерело, пухлые губы затряслись, как желе. Он отпрянул от Ариадны, разворачиваясь на ходу, да так и замер с раскрытым ртом.

В дверях чулана, опустив голову, стояла Жестянка. Сердце адской гончей, размером с футбольный мяч, горело холодным синим огнем, в пасти вскипали сгустки голубого пламени, с жестяной шкуры сыпались искры.

Жуткий рев стих, но рычание не прекратилось. Цепким взглядом Жестянка обвела комнату. Послышалась серия коротких щелчков, а затем собака уставилась на Чатни с видом терьера, приметившего жирную крысу. Ариадна не сомневалась – будь у Жестянки язык, она бы не преминула облизнуться.

– Это… – индус проглотил вставший поперек горла комок.

– Ага, – ухмыльнулась Ариадна. – Именно она. Адская гончая, и зовут ее Инесса Пална.

Индус быстро поднял руку, но еще быстрее Инесса Пална метнулась в его сторону.

Это было похоже на вспышку молнии: миг – и Чатни лежит на полу, а Жестянка стоит, опираясь лапами ему на грудь, и дышит прямо в лицо. Резко пахнуло паленым волосом, вонь заглушила запах благовоний.

– Что ж, – произнес майор. – Теперь мы в равном положении… Только тебе надо отдать своим мартышкам приказ, а вот Инессе Палне приказов не требуется.

– Но… – индус закрутил головой, пытаясь уберечь единственный глаз от огненного дыхания Жестянки. – Может, попробуем договориться?

– Договориться? Ха-ха! Никаких переговоров. Эта игра пойдет по нашим правилам. Мы забираем слоновью башку, ты помогаешь нам дотащить ее до машины, а твои мартышки сидят и не рыпаются – все просто.

– Но…

– И если хоть волос упадет с головы моей спутницы, ну или с моей головы, ты позавидуешь судьбе своего полковника Редмонда – там хотя бы какие-то кусочки нашли. Что скажете, Инесса Пална?

Адская гончая коротко рявкнула. Этого оказалось достаточно, чтобы Чатни залепетал:

– Все, все! Я понял!

– Вот и отлично, – сказал майор Хопп. – Прикажи своим мартышкам вернуться на место. И без глу-постей.

Жестянка отпустила индуса. Тот щелкнул пальцами. Металлическая хватка тут же ослабла. Жуткие обезьянки отпустили Ариадну и по одной вернулись на постамент. На бронзовых мордашках застыло выражение крайнего недовольства.

– Козырь в рукаве? – Ариадна встала на ноги, рукавом куртки вытирая лицо. Не столько от воды, сколько от гадких прикосновений Чатни.

– Что-то вроде того, – майор поднял упавшую фуражку и нахлобучил на голову, затем нагнулся за саблей.

– Ну и чего ты ждешь? – спросил он дрожащего на полу Чатни. – Хватай своего зеленоглазого приятеля и тащи в нашу машину. И пошевеливайся, у нас не так много времени.

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Чего только нет на этом свете…»

В лавку они вернулись без приключений. Всякий раз, глядя в зеркало заднего вида, Ариадна видела красный камень, сверкающий во лбу статуи. Даже в машине, при свете дня, он выглядел на удивление зловеще. Хоппа подобные мелочи ничуть не смущали. Всю дорогу майор тараторил о том, как ловко они обставили господина Чатни.

– Видели его лицо? Я думал, что он лопнет от злости! Ничего – это послужит ему уроком, будет знать, с кем связываться!

Жестянка зарычала на заднем сиденье, но сейчас в ее голосе слышалось лишь ворчание сварливой старушки.

– О да! – сказал майор. – Вы были на высоте, Инесса Пална! И что бы я без вас делал?

– Как бы эти обезьянки не вернулись. Чтобы забрать свой проклятый камень.

– Да бросьте, – отмахнулся майор. – Во-первых, они все равно не смогут проникнуть в лавку. Во-вторых, индус – птица не того полета, чтобы идти против профессора. Алый Король Маджонга и тот боится Карла, куда уж этому прохвосту?

Ариадна остановилась напротив лавки. Вместе с майором они выволокли из машины статую Ганеши. Она оказалась не такой уж и тяжелой, видимо, была полой внутри. Хопп ногой толкнул дверь, и они вошли в лавку, под героическую песнь охотничьего рога.

Джаскониус встретил их с самым недовольным выражением на лице.

– Где вы шляетесь? – спросил он с порога. – Так сложно достать индуистского бога? Вас только за смертью посылать.

– Даже не представляешь, друг мой, как ты близок к истине, – сказал майор. – Чтобы выполнить твое задание, нам пришлось сразиться с ордой злобных демонов, и мы и в самом деле оказались на грани жизни и смерти…

– Пфф! – выдохнул карлик. – А я с какой радости должен вас дожидаться?

Ариадна и не ждала восторгов – во всяком случае, от Джаскониуса.

– Ну как тебе добыча? – спросил майор, похлопав Ганешу по макушке.

Морща нос, карлик обошел вокруг статуи.

– Сойдет. Хотя могли бы поискать что-нибудь получше. Что это за прыщ у него на лбу?

Он ткнул пальцем в кроваво-красный камень. Затем вытащил швейцарский армейский нож с дюжиной разнообразных лезвий. Подковырнув камень, он легко достал его из головы статуи и посмотрел на свет. Красные отблески озарили лицо карлика багрянцем, что, впрочем, на его физиономии было не особо заметно.

– Это, друг мой, знаменитый рубин «Глаз Раджпустана», проклятый и омытый кровью. Люди гибли сотнями, мечтая его заполучить…

– «Глаз Раджпустана»? – Джаскониус закудахтал, что служило ему вместо смеха. – Обычная крашеная стекляшка!

Размахнувшись, он изо всей силы швырнул камень в стену. Тот отскочил от нее, точно мячик. Нахмурившись, карлик поднял «стекляшку», осмотрел ее со всех сторон, царапнул ножом…

– Ладно, – сказал он. – Можно использовать, как стеклорез.

– Предупреждаю сразу – за этим камнем охотятся жуткие демоны, ровно тринадцать штук.

Джаскониус смерил его взглядом.

– Зачем демонам стеклорез?

Ответить на этот вопрос майор оказался не в состоянии.

Тем временем в лавку спустился профессор с дымящейся кружкой чая в руках.

– Вернулись?

– Знаешь, что с нами было?! – воскликнул Хопп. – Этот твой…

– Потом расскажешь, – остановил его профессор. – Поднимайтесь наверх, я приготовил чай. После хорошего приключения нет ничего лучше чашечки горячего чая. Заодно покажу вам кое-что интересное…

Он повернулся к Джаскониусу.

– Сколько тебе нужно времени?

– За час управлюсь, – сказал карлик, пнув статую Ганеши. – Если пила не сломается.

Суонк вытащил из кармана большой механический будильник.

– Что ж, время у нас еще есть, – кивнув карлику, он скрылся за дверью.

Ариадна и майор проследовали за ним в столовую. Там, среди просторов Дикого Запада, их уже ждали полные чашки со знаменитым чаем профессора Суонка – черным, как ночь, и крепким, как лучший виски. После пережитого приключения Ариадна не отказалась бы и просто от порции хорошего виски, но замена была вполне адекватной. К тому же на столе стоял черничный пирог, а до черничных пирогов она была сама не своя.

Когда с большей частью пирога было покончено, пришло время и для разговоров. Ариадна вытерла губы, темно-синие после черники, салфеткой и повернулась к профессору.

– Так что же вы хотели нам показать?

– О да, – сказал Суонк. – Тебе это понравится…

Он достал нотные листы и разложил их на столе, прижав чашками, солонкой и сахарницей, чтобы не разлетелись.

– Особый приз тому, кто первый заметит, что здесь не так, – сказал профессор, колючим взглядом обводя присутствующих.

– А какой приз? – встрепенулась Ариадна.

– Для тебя – последний кусок пирога.

Ариадна уставилась на листы с нотами. Она, конечно, была сытой, как удав, проглотивший пару кроликов, но черничный пирог – всегда черничный пирог. Однако, сколько она ни всматривалась, ничего особенного не заметила. Ноты как ноты, написанные нетвердой детской рукой.

– Не, – замахал руками майор Хопп. – На меня не рассчитывай. Мне эти музыкальные закорючки, что твоя китайская грамота.

– Вовсе не обязательно уметь читать ноты, – сказал профессор. – Смотри шире.

Майор сдвинул брови, но задачка оказалась ему не по зубам, и он отрицательно покачал головой.

– Сдаюсь. Можешь выкладывать карты.

– Помнишь, что говорила мать девочки про эти ноты?

– Что ее дочь собирается стать композитором и что-то там сочиняет.

– Именно. Марта работала над сюитой. А здесь у нас законченное произведение – видишь? – Суонк ткнул пальцем в слово «FIN» на последнем листе.

– Это ничего не значит, – сказала Ариадна. – Может, она не дописала середину или вносила какие-то исправления…

– Ты видишь хотя бы одну помарку или вычеркнутую ноту?

– Нет, но…

– Думаешь, она просто так играла сюиту перед выступлением? Она репетировала. Это полностью законченное произведение, и Марта собиралась исполнить его на концерте. Как сюрприз для всех, включая собственную мать.

– Допустим, – согласилась Ариадна. – Только не вижу в этом ничего криминального. Это был ее концерт, она имела полное право играть все, что ей вздумается. К тому же подобное выступление – лучшее место для премьеры. Захотелось девочке похвастаться талантами, вот и все.

– Мы еще не знаем, что это за сюита, – напомнил Суонк. – Поэтому мы не знаем, чего именно ей захотелось. А главное…

Он глубоко вдохнул.

– Мы не знаем, кому это захотелось.

– В смысле? – растерялась Ариадна. – Марте Эрфурт…

– А кто такая Марта Эрфурт? – прищурился профессор. – Чтобы раскрыть любое преступление, перво-наперво нужно определиться с тем, кто жертва.

– Но мы это знаем!

– Неужели? Посмотри на нее, – профессор передал Ариадне фотокарточку. – Что ты видишь?

Минуты три Ариадна таращилась на снимок. Разглядывала со всей старательностью, пытаясь найти хоть малейшую червоточину – кривые гоблинские зубы или чересчур остроконечные уши. Но ничего подобного. С фотографии улыбался настоящий златокудрый ангел, только что без крыльев. Ариадна вернула фотографию Суонку.

– Симпатичная юная барышня. Даже слишком. Наверняка в нее влюблены все мальчишки из ее класса…

– Именно, – кивнул Суонк. – Это идеальная девочка. Красивая, как с картинки, при этом еще и умная и необычайно одаренная. Все ею восхищаются, она получает призы на взрослых конкурсах, и вообще у нее нет недостатков. Готов поспорить, что, когда она была маленькой, с ней не было никаких проблем. Она прекрасно спала по ночам, не капризничала из-за еды и научилась ходить гораздо раньше сверстников. Первым ее словом было «мама», вторым – «мамочка». Она всегда убирала игрушки, да и сейчас в комнате у нее идеальный порядок. Мать для нее – лучшая подруга, и ни разу в жизни они не поругались.

– Жуть какая. Разве такое возможно?

– Тебе виднее, – сказал Суонк. – Я же никогда не был маленькой девочкой.

– Как-то это неправильно, – покачала головой Ариадна. – Она идеальная, но как-то не для себя, что ли…

– Именно, – кивнул профессор. – Прекрасная дочь для ее матери. Она – олицетворение ее желаний и несбывшихся надежд. Помнишь, Эльза говорила, что хотела поступать в консерваторию, но родители не позволили?

– Ну да… Но такое часто бывает. Родители хотят для своих детей того, чего недополучили сами. Это такая психологическая компенсация. К тому же у Марты нет отца, не удивительно, что мать так на ней сосредоточена – подспудное чувство вины и все такое…

– Вот здесь интересный момент. Этот неизвестно откуда взявшийся отец. Когда он появился?

– На вечеринке в клубе, – сказала Ариадна. – В этом-то вообще нет ничего удивительного. Подобные молодые люди стаями бродят по ночным клубам. Подцепят девчонку на ночь, а наутро и след простыл. Я слышала, что у них даже существует что-то вроде соревнований.

– Это не ответ на вопрос «когда?».

– Что-то они там отмечали, – нахмурилась Ариадна. – И еще – тогда Эльза напилась…

– Именно! Первый и последний раз в своей жизни. Единственный раз она позволила себе расслабиться.

– И попалась на крючок! – сказала Ариадна. – Для подобных охотников за юбками пьяная девушка – сущий подарок.

– Либо случилось нечто другое. Меня смущает, что Эльза не может вспомнить ни имени, ни лица своего кавалера. Помнишь, я говорил про затухание чудес?

Ариадна надула губы.

– По-моему, вы чересчур усложняете. Обычная история. Не самая красивая, но…

– Была бы обычной, если бы ее дочь, – профессор взмахнул фотографией, – не исчезла таинственным образом. А это заставляет внимательнее присмотреться к деталям.

– Думаете, отцом Марты был не человек?

– Я думаю о том, а был ли у нее вообще отец?

Ариадна чуть не подавилась куском пирога.

– Ну, знаете… – сказала она, стуча себя кулаком по груди. – Может, я чего не понимаю в этой жизни, но, по-моему, отец есть всегда – так или иначе. Эльза же не ящерица и не пчела, чтобы размножаться партеногенезом, уж простите за грубость…

– Никто и не говорит о размножении. Но что мы имеем? Дочь, воплощающую все надежды и чаянья своей матери. И этот ребенок ни с того ни с сего исчезает, оставив после себя лишь сюиту для флейты. И я хочу спросить, а существовал ли этот ребенок вообще? Или была только мечта Эльзы о таком ребенке?

– Что значит «только мечта»? Она помнит, как ее рожала. Да сотни людей видели Марту, даже тысячи – ее ведь показывали по телевизору.

– Они видели то, что хотела Эльза – ее воплотившуюся мечту. И Марта делала все, чтобы так и было. Но что она с этого имела?

– В смысле? Родительскую любовь и заботу, Эльза же в ней души не чаяла. Все для нее делала и всегда была рядом…

– Именно так, – кивнул Суонк. – Можно сказать, она отдала ей всю свою жизнь, все свои силы и время, а заодно – свои мечты, желания и стремления. Она была полностью на ней сосредоточена.

– Гиленгач, – вдруг сказал майор Хопп. Он хлопнул себя по коленям.

Профессор повернулся в его сторону.

– Ты выиграл кусок пирога. К несчастью, моя замечательная помощница съела все до последней крошки.

– Чего-чего? Гилен…

– Гиленгач, – повторил майор. – А ведь действительно похоже…

– Что еще за гиленгач? Это какой-то из видов гоблинов? Вроде мисы или нафты?

– Не совсем, но… – профессор потер подбородок. – Существует множество легенд о чудесных детях удивительной красоты и невероятных способностей. Раньше их считали детьми богов – определить отца всегда представляло некоторые сложности. Даная и золотой дождь, Леда, которая снесла яйцо, и прочие подобные истории. И соответственно их дети – Персей, Елена Прекрасная… Красивые, одаренные, и их способности проявлялись в самом раннем возрасте. Но беда в том, что многие из этих чудесных детей не были настоящими людьми. Очень удобно списывать их удивительные способности на божественное происхождение, но на самом деле все обстоит несколько иначе – люди сами наделяли их этими способностями… Потому что есть такое существо, как гиленгач.

Профессор щелкнул ногтем по чашке.

– Гиленгач не совсем гоблин, хотя они близки по природе. Он куда менее разумен, в том плане, что у него практически отсутствуют собственные устремления. По большому счету, он лишь отражает то, чего от него хотят видеть – впитывает желания и мечты и выплескивает их наружу…

– Но зачем?

Суонк задумался.

– Просто он так живет. В этом нет злого умысла, это форма мимикрии, одна из лучших, что мне известна. Гиленгач проникает в организм человека, после чего начинает развиваться и рождается, как самый обыкновенный ребенок. Ну, почти обыкновенный – ребенок этот отличается удивительными способностями, развит не по годам. Слышала выражение – «дитя – не нарадуешься»? Вот это именно тот случай. Дело в том, что гиленгач питается радостью, как мары питаются страхом. Впрочем, я не стал бы называть это паразитизмом – со своей стороны он дает тысячу и один повод для этой радости. С таким ребенком можно не бояться, что умрешь в одиночестве, всеми брошенный и забытый, – гиленгач всегда будет рядом, что бы ни случилось.

Майор Хопп теребил седой ус.

– Одного не понимаю – сказал он. – Где Эльза могла его подцепить? Мне казалось, их уже почти не осталось. Со всей этой гигиеной, мытьем рук перед едой и прочими делами.

– Да как вообще можно подцепить такую…

Ариадна едва удержалась, чтобы не сказать «тварь». С другой стороны, это слово казалось совсем неуместным по отношению к златокудрой Марте Эрфурт. Было очень странно думать о ней не как о милой потерявшейся девочке, а как о гиленгаче, паразите, питающемся чужой радостью. Да и вообще, еще непонятно, кто и на ком паразитировал в большей степени.

– Она должна была проглотить яйцо, – сказал профессор. – Или личинку, но это срабатывает только в южных странах, где принято употреблять в пищу всяких гусениц, особо не разбираясь, что именно за гусеницу ты съел.

– Личинку, – Ариадну передернуло. – И эта личинка похожа на…

– На личинку. Бледно-желтый червячок, правда, морда у него выглядит точь-в-точь как человеческое лицо.

– Текила, – сказала Ариадна. – На той вечеринке они пили текилу, и Эльзе выпал шанс проглотить червячка. Это ведь могла быть та личинка? Не думаю, что в том состоянии она присматривалась, человеческое лицо у нее или нет…

Профессор Суонк уважительно приподнял бровь.

– Молодец, – похвалил он. – Наградил бы тебя пирогом, да ты и так весь съела.

Ариадна расплылась в улыбке – с учетом чернильных усов, живая иллюстрация к поговорке «Доброе слово и кошке приятно». Майор Хопп меж тем продолжал накручивать ус.

– Но загадка так и осталась загадкой, – сказал он. – Допустим, девчонка и в самом деле гиленгач. Но это никак не объясняет ее таинственного исчезновения.

– Не скажи, – покачал головой Суонк. – По своей природе гиленгач близок к подменышу, хотя и является более адаптированной формой. И его можно изгнать – приблизительно теми же методами. Выставить на мороз или, наоборот, поместить в печь, высечь крапивой или орешником… Есть и другие средства. Если гиленгач чувствует направленную угрозу, срабатывает защитный механизм – он прячется, как улитка в раковину, после чего окукливается, и начинается новый цикл. Единственное, что меня смущает, – угроза должна исходить от матери. Для него очень болезненно лишиться источника радости, которая его и питает. Но не похоже, чтобы от Эльзы исходила какая-либо угроза для Марты…

Он постучал пальцами по пачке нот, лежащей на столе.

– А куда он прячется? – спросила Ариадна. – Я помню гримерку – там нет места, где бы Марта, кем бы она ни была, могла затаиться.

– Да и Жестянка сразу бы ее нашла, – напомнил майор. – Нет такого места, где от нее можно скрыться.

– Места нет, – кивнул Суонк. – Но есть форма. Гиленгач – существо с идеальной способностью к мимикрии. Он может прикинуться чем угодно, особенно в момент, когда чувствует угрозу. Поскольку он лишь отражает желания, мы видим то, что хотим видеть, а не то, что есть на самом деле. Только так его и можно вычислить.

– Как-то это сложно, – поморщилась Ариадна. – У меня от этих рассуждений и догадок голова идет кругом…

– Привыкай, – сказал профессор. – Кстати…

Он вытащил сложные электронные часы с множеством циферблатов.

– Не пора ли нам навестить нашего гениального друга?

Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:

«Не понимаю я современную музыку. Куда подевались простые, красивые песни?»

Из-за двери мастерской Джаскониуса доносился грохот и лязг, будто карлик изо всех сил бил молотком по железному тазу. В самой лавке щеглы и канарейки в панике скакали в клетках и, видимо, громко щебетали, но расслышать их не было никакой возможности.

– Что-то мой компаньон разошелся! – крикнул профессор Суонк.

Ариадна развела руками. Джаскониус был увлекающейся натурой, и такие вещи, как шум, и то, что этот шум может кому-то мешать, его никогда не смущали. Впрочем, не исключено, что на самом деле карлик вел сейчас неравную битву с ожившей статуей Ганеши, возражавшей против распиливания на части.

На мгновение грохот стих, но на смену ему пришли не менее жуткие звуки – какофония инструментов, словно полдюжины музыкантов решили устроить концерт, но не смогли договориться, что они будут исполнять. У Ариадны аж зубы свело, перепуганные мурашки забегали по спине и рукам.

– Ох, – застонал майор, хватаясь за голову. – Ты уверен, что нам стоит туда идти?

Вместо ответа Суонк шире распахнул дверь и зашагал по пыльному коридору. Ничего не оставалось, как стиснуть зубы и пойти следом.

Карлик жил и работал в подвале с голыми стенами и крошечными окнами под самым потолком. Ариадна всегда подозревала, что среди предков Джаскониуса затесалась парочка гномов – иначе откуда такое стремление жить под землей? Больше всего мастерская походила на монашескую келью, вырубленную в скале. Из всей мебели здесь имелась лишь низенькая кушетка да покосившийся табурет; на стенах не было даже намека на обои. А что больше всего смущало Ариадну – она никак не могла найти место, где Джаскониус хранил инструменты и детали, из которых он собирал свои изобретения. Они просто появлялись в нужный момент, как по взмаху волшебной палочки, – начиная от отвертки и заканчивая новейшим компьютером или мотором гоночного болида. Очевидно, это было одним из свойств волшебной лавки – давать ему все необходимое, за редкими исключениями, вроде статуи индуистского бога.

Когда они вошли в мастерскую, Джаскониус сидел по-турецки перед «искусственным музыкантом» и что-то печатал на массивной печатной машинке с неподвижной кареткой. Лысина карлика блестела бисеринками пота.

От машинки отходил пучок струн, и все они дрожали, стоило только карлику нажать на клавишу. Посредством сложной системы блоков и противовесов струны соединялись с «искусственным музыкантом».

Ганеша восседал на небольшом помосте. Он еще сохранял сходство со зловещим богом затерянного города, но теперь на слоновьей морде странным образом появилось виноватое и смущенное выражение. Бронзовые руки были распилены в нескольких местах и скреплены гибкими шарнирами и резиновыми трубками. Мощный насос непрерывно качал по толстым шлангам воздух внутрь статуи.

В руках Ганеша держал гармошку, гитару, бубен, трещотку и тромбон – те инструменты, которые удалось найти в лавке. И на всех он пытался играть – бренчал по струнам, раздувал меха гармошки, размахивал трещоткой и тряс бубном. Тромбон, связанный отдельными трубками с насосом, ревел, как гиппопотам, наступивший на доску с гвоздями.

Вся конструкция была полной нелепицей, нарушавшей десять из десяти законов физики, логики и здравого смысла. И тем не менее она работала… Так было почти со всеми изобретениями Джаскониуса. Никто, кроме самого карлика, не понимал, как они функционируют. Но Джаскониус это знал настолько точно, что этого оказывалось вполне достаточно, чтобы начинал работать самый жуткий и нелепый механизм. Карлик обладал такой непрошибаемой верой в свою гениальность, что горы должны были водить вокруг него хороводы.

Майор Хопп громко выругался.

– Вот зараза! Ну ты даешь, мой маленький друг! Гений, вот ты кто! И как можно было до такого додуматься?

Джаскониус скривился. Любая похвала была слишком мала для него.

Массивные руки Ганеши-музыканта с шипением опустились, однако инструментов он не выпустил. Сейчас он был похож на рок-звезду, готовящуюся выдать очередной ударный хит.

– А как это работает? – не удержалась от вопроса Ариадна.

– Пневматика. Если тебе известно такое слово.

– А! Ну понятно, – со знающим видом сказала Ариадна.

Разумеется, ничего она не поняла, да и ответ Джаскониуса ничего и не объяснял. Но лучшего она все равно не дождется – растолковывать принципы работы своих изобретений карлик считал пустой тратой времени. А так можно его позлить – это было забавно.

– Ха! – сказал Джаскониус, прекрасно знавший все ее уловки. – Давайте сюда свои ноты.

Профессор Суонк передал ему листы. Джаскониус вставил первый в каретку печатной машинки и стал медленно прокручивать барабан.

– Считывающее устройство, – сказал он, отвечая на незаданный вопрос. – Надо загрузить в него произведение, установить темп, и можно начинать…

Струны, соединявшие печатную машинку со статуей, натянулись, стал слышен тихий звон; искусственный музыкант слегка приподнялся, из щелей со свистом вырывался воздух. Металлические пальцы дрожали на грифе гитары и клавишах гармошки.

Один за другим Джаскониус прогнал через каретку всю сюиту. Ганеша трясся сильнее и сильнее, казалось, он того и гляди не выдержит, и если не начнет играть, то развалится на части. Попросту лопнет от переполнявшей его музыки.

– Вы уверены, что это сработает? – спросила Ариадна. – Марта писала свою сюиту для флейты, а вовсе не для гитары с гармошкой…

– Конечно, сработает, – заявил майор. – Хорошая песня – всегда хорошая песня, сыграй ты ее хоть на флейте, хоть на стиральной доске.

Старый вояка подпрыгивал от нетерпения, ожидая, когда Джаскониус запустит свое устройство. Наконец с вводом данных было закончено. Карлик вытер вспотевшие ладони о штанины и со всей силы ударил по клавише «пробел».

Машинка звякнула. Натянутые струны пришли в движение, точно детали хитроумного ткацкого станка, – все быстрее и быстрее. Ганеша вскинул руку и затряс над головой бубном.

– Вступление, – тоном знатока сказал Хопп.

– Тихо! – зашипела на него Ариадна, и майор тут же прикусил язык.

Сюита начиналась медленно и величественно, как рокот волны, катящейся по прибрежной гальке в преддверии шторма. Тоскливо запела гармошка, выводя замысловатую мелодию. Из-за подбора инструментов сюита звучала немного на французский манер. Ариадне же она напомнила все и сразу – что-то досталось от Баха и от Моцарта, что-то от простенькой детской песенки, а что-то от модного поп-хита, который крутили по радио.

Но чем дальше, тем более несвязным становилось произведение. Сперва это было едва заметно – одна-другая лишняя или неправильная нота. Но постепенно их становилось все больше, пока наконец сюита не превратилась в бессмысленный и неприятный шум. Несколько раз мелодия пыталась прорваться – появлялась на несколько секунд, как голова утопающего среди бурных волн, но затем окончательно исчезла в жуткой какофонии.

Джаскониус морщился, будто только что съел килограмм лимонов. Профессор Суонк стоял с непроницаемым лицом, но по тому, как он едва заметно хмурил брови, Ариадна догадалась, что и ему мелодия неприятна. И только Хопп улыбался и притопывал ногой – видимо, у майора начисто отсутствовал музыкальный слух.

Наконец все закончилось. Металлическая рука Ганеши опустилась, и он застыл в ожидании аплодисментов. Которых не последовало.

– Какая мерзость, – сказал Джаскониус. – Кто вообще сочинил такую гадость?

– Правда? – удивился майор. – А мне понравилось…

– Пфф! У тебя просто мозги не встали на место после контузии.

Майор надулся.

– Ну, знаешь… Рок-н-ролл тоже отказывались принимать, говорили, что это бессмысленное сотрясание воздуха.

– Любая музыка – бессмысленное сотрясание воздуха, а рок-н-ролл – особенно.

– Это не рок-н-ролл, – громко сказал профессор Суонк, и что-то в его голосе заставило всех замолчать. – Здесь нечто совершенно иное…

Он взял нотные листы и еще раз просмотрел последние страницы.