Женщина в черном [пьеса ужасов]

Пьеса ужасов.

Переложение Стефана Маллатрат

По книге Сьюзан Хилл

The Woman In Black

Based on the novel by Susan Hill

Adapted by Stephen Mallatratt

Перевод с английского Романа Мархолиа

Премьера в театре Стефан Джозеф в Скарборо, состоялась 11 декабря 1987 года с участием:

Джона Стикланда в роли Актера

Доминик Леттс в роли Киппса

Лесли Миид в роли Женщины

Режиссер: Робин Херфорд

Художник: Макл Холт

Также, пьеса была поставлена в Театре Лирик в Лондоне 11 января 1989 года в следующем составе:

Актер: Чарльз Кэй

Киппс: Джон Дьютин

Женщина: Никола Слоан

Спектакль был перенесен на сцену Театра Стренд в Лондоне 15 февраля 1989; Плейхаус, Лондон 18 апреля 1989 и в Театр Фортуна, Лондон 7 июня 1989 года в том же составе, где он играется с успехом на протяжении уже пяти лет с различными составами исполнителей.

Действующие лица:

Актер

Киппс

Женщина

Первый акт

Актер. (Читает) Было девять тридцать, в ночь перед Рождеством. Я шел по длинному коридору моего дома, из обеденного зала, где мы только что вкусно поужинали, направляясь в каминную, где расположилась моя семья, я остановился, и затем, как обычно это делал, завершая ужин, подошел к входной двери, открыл ее и вышел на улицу.

Киппс. (из зрительного зала) Мне должно быть интересно, не так ли?

Актер. Конечно.

Киппс. Тогда не читайте, как пономарь.

Актер. Боюсь, я не понял.

Киппс. Заставьте меня увидеть этот коридор, заставьте увидеть этот дом, почувствовать вкус и запах вкусного праздничного ужина!

Актер. Но это невозможно.

Киппс. Нет, сэр! Почувствуйте сами и пробудите наше воображение.

Актер. Простите, но я не актер.

Киппс. Конечно, нет. (пауза) Сначала. Попробуйте еще раз.

Актер. (читает) Я шел по длинному коридору моего дома, из обеденного зала, где мы только что вкусно поужинали …

Киппс. Простите меня. Я знаю, все это очень важно для вас. Поэтому, я думаю, вам будет неприятно это услышать. Но я обязан сказать — пожалейте зрителей.

Актер. Что?

Киппс. Мы сейчас одни в театре. Эти пустые кресла, конечно, не станут противиться Вашему бормотанию. Но, поверьте, сэр, если вы будете так произносить текст перед зрителями, то увидите, они, один за другим, побегут из зала.

Пауза.

Актер. Было девять тридцать, в ночь перед Рождеством. Я шел по длинному коридору моего дома, из обеденного зала …

Киппс. Длинный коридор?

Актер. Совершенно верно.

Киппс. А почему длинный?

Актер. Потому что он был такой.

Киппс. Подумайте о зрителе. Зачем им это знать?

Пауза

Актер. Извините. Я просто отнимаю у Вас время. (Он кладет свою рукопись в карман и собирается уходить)

Киппс. Стойте.

Актер. Это глупая затея. Мне не стоило приходить сюда.

Киппс. Но раз Вы пришли. К тому же заплатили мне за этот день. Я не согласен работать в пол силы.

Актер. Пожалуйста, я…

Киппс. Нет, сэр. Только не пытайтесь уйти, а то я запрыгну на сцену и заставлю вас прочесть все сонеты Шекспира без исключения!

Актер. Я…

Киппс. Нет! Мы сделаем из Вас Ирвинга!

Актер. Я не хочу быть Ирвингом. Все что я хочу, честно говоря, чтобы моя история была рассказана. Была рассказана …и забыта. С божьей помощью. Чтобы меня перестали мучить кошмары.

Киппс. Именно за этим Вы пришли ко мне.

Актер. Да.

Киппс. Потому что у меня опыт в этом деле.

Актер. Да.

Киппс. И я расскажу вам об основах выступления на публике, дам пару советов, как выразить свое чувство и сделать его понятным зрителю, и, кроме всего прочего, вселю в вас уверенность для выступления на сцене.

Актер. Уверенность?

Киппс. Да, уверенность. Итак. Девять тридцать. Рождественская ночь. Волнение. Предчувствие. Морозный воздух. Потрескивание свечей. Дети уснули, под их кроватками чулки для подарков, семья счастлива, покой, радость — и что важнее всего-мир.

Пауза. Актер собирается с мыслями.

Актер. Было девять тридцать, в ночь перед Рождеством. Я шел по длинному коридору (Пауза) Было девять тридцать, в ночь перед Рождеством. (Пауза) Было девять тридцать, в ночь перед Рождеством…

Киппс. Сколько было времени?

Актер. Девять тридцать…

Киппс. Неужели в ночь перед Рождеством? Боже всемогущий!

Актер. Извините меня, это бесполезно, я…

Киппс. Но это не освоишь за пять минут. Вы думали, стоит выйти на сцену, выучив текст, и публика начнет вам аплодировать? Я правильно понял? Тогда зачем Вам моя помощь? Я что, должен был говорить «Это прекрасно, лучше не бывает». Поверьте, игра на сцене — это искусство, замешанное на слезах и поте. У меня есть еще просьба, сэр, каждый раз, когда я даю вам какой-нибудь совет, пожалуйста, не опускайте свою роль и не замирайте столбом на сцене.

Актер. Совет?

Киппс. Да! Совет!

Актер. Это больше похоже… на обвинение.

Киппс. Чем дальше, тем сложнее.

Актер. Знаете, я не хочу никакого спектакля. Нет. Мне кажется, в этом ошибка. Я хочу — рассказать это. Не более. Перед моей семьей, и только. Рассказать тем, кого это касается. Я не актер — и у меня нет амбиций, но — те ужасные вещи, которые случились со мной — они должны быть — я должен- их высказать. Для того, чтобы успокоиться, для душевного равновесия.

Киппс. Вы говорите, что вы не артист.

Актер. Это правда.

Киппс. У Вас в руках текст, который придется читать пять часов. И если Вы, неопытный актер, выйдите на сцену, перед самой доброжелательной публикой, и начнете бормотать дольше, чем это нужно, чтобы сыграть Короля Лира, то не стоит удивляться, если закончив, Вы увидите, что зал уснул.

Актер. Пять часов?

Киппс. Как минимум.

Актер. Боже мой. (Пауза) Не знаю… пять часов? (Пауза. Он садиться в кресло) Боже, я не смогу. (Пауза. Во время которой он поднимает глаза на Киппса) Но это должно быть рассказано. Я не могу больше держать это в себе. Это должно быть рассказано.

Затемнение. Когда свет возвращается, свет в зале гаснет. Киппс теперь на сцене, с ролью в руках. Киппс читает его достаточно хорошо. Немного актерствует, конечно, но с вдохновением и опытом. Актер спустился в зал, чтобы слушать.

Киппс. Было девять тридцать, в ночь перед Рождеством. Открыв дверь и выйдя на улицу, я, с облегчением на сердце, почувствовал, что погода изменилась. Всю прошлую неделю лил дождь, было сыро, и окрестности тонули в тумане. Моя душа томилась. Но теперь облака и туман рассеялись и спрятались, как воры в ночи, звезды засверкали на небе, и полная луна в ледяном нимбе взошла над горизонтом. Трое ребятишек спали наверху в своих кроватках, под которыми лежали чулки для подарков. Что-то было особенное в самом воздухе этой ночи. Не понимаю почему, но старые воспоминания, которые, как мне казалось, умерли навсегда, готовы были ожить и нарушить мой душевный покой. Как будто мне предстояло вновь столкнуться со смертельным ужасом и душевными муками, хотя ничто этого не предвещало. Я бросил прощальный взгляд на морозную тьму, облегченно вздохнул и вошел в дом, в общество моей счастливой семьи. В дальнем углу комнаты стояло дерево, украшенное горящими свечами и мишурой, а под деревом лежали подарки. Стояли вазы с белыми хризантемами, и по центру комнаты пирамида из позолоченных фруктов и корзина с цукатами, осыпанных пряностями, запах которых, смешиваясь с запахом ели, создавал неповторимый аромат Рождественской ночи. Мне сообщили, что я прервал их беседу. «Мы рассказываем друг другу истории с привидениями — настоящие рождественские истории!» Так и было, они соревновались друг с другом, рассказывая страшные истории, от которых стыла кровь в жилах. Они рассказывали о влажных каменных стенах пустых замков и увитых плющём руинах монастырей, о запертых комнатах и о тайных темницах, холодных склепах, и вскрытых могилах, о завываниях и визгах, скрипах и стонах. Это было соревнование, приятное и невинное развлечение молодых людей, в этом не было ничего мучительного или недостойного для меня, ничего, что я мог бы осудить. Я не хотел казаться занудой, старым и скучным. Я отвернулся, чтобы никого не смущать. «А теперь, твоя очередь» «О, нет», — сказал я, — «у меня нет истории». «Ты должен знать историю с привидениями, каждый, хотя бы одну, да знает». Да, да, конечно. Все время, пока я их слушал, одна и та же мысль мучила меня. Я хотел сказать: «Нет, нет, все не так. Это все сказки, все не так. Ничего зловещего, кровавого или жестокого — ничего такого…это смешно». На самом деле, все по-другому, и в то же время, ужаснее. «Извините, что разочарую вас», ответил я. «Но мне нечего вам рассказать!» И я вышел из комнаты, вышел из дома. Я был в страшном возбуждении, сердце у меня колотилось, я задыхался. Честно говоря, я всегда чувствовал, что мне никогда не забыть эту историю, она навсегда засела мне в душу. Да, у меня есть своя история, правдивая история, история о привидениях и зле, страхе и отчаянии, ужасе и трагедии. Но это не та история, которую стоит рассказывать в рождественскую ночь.

Пауза. Киппс смотрит в глубину театра на Актера.

И затем, я думаю, Можно прочитать что-нибудь из Гамлета.

Актер. Из Гамлета?

Киппс. «Some say that ever ‘gainst that season comes…»

Актер. О, да конечно. (В ответ) Но, может быть, Вы прочтете за меня? Так будет лучше.

Бентли. Хорошо. Тогда Вы — в общих интересах — полагаясь на свою память, сыграете тех, кого повстречали, тех, кто имел отношение к этим событиям.

Актер. Сэр, я не актер.

Киппс. Сэр, я это знаю.

Актер. И это не должно стать развлечением. Эти страшные обстоятельства не должны стать забавой, я настаиваю

Киппс. А я настаиваю, чтобы Вы уважали зрителя. Не в том дело, насколько все это страшно. Если Вы рассказываете, чтобы быть услышанным, то это должно иметь форму, интересную для зрителей. Не надо сопротивляться, вы должны поверить мне.

(Пауза) Давайте продолжим.

Актер нехотя поднимается на сцену.

И докажем, что мы умеем работать…

Киппс выключает дежурный свет, оставляя то освещение, которое нужно для сцены.

Итак, Ваша реплика — «история о страхе и отчаянии, ужасе и трагедии. Но это не та история, которую стоит рассказывать в ночь перед рождеством».

Актер. «Есть много друг Горацио, что и не снилось Вашим мудрецам…»

Киппс. Эти строки, неожиданно всплыли у меня в памяти, принеся райское умиротворение. Я понял, как избавиться от духа, который тебе является, как освободиться от него. Итак. Мне надо от него освободиться. Мне надо рассказать эту историю. Я должен записать ее на бумаге, со всеми деталями и подробностями. Я напишу эту историю с привидениями, и потом, кто знает, может быть, рассказав, я избавлюсь от нее, успокоюсь. Я страстно молился, я просил о покое, о твердости и упорстве в достижении этой цели, на этом мучительном пути. Первую задачу — записать историю — я выполнил. Теперь настал черед рассказать ее. Господи, помоги всем нам.

Затемнение.

Актер выходит.

Свет возвращается. Опять дежурное освещение на сцене, но свет в доме хоть и притушен, но горит и остается на протяжении всей сцены. Киппс на сцене, расставляя мебель для сцены в офисе адвоката. Передвигает большую конторку.

Появляется актер.

Доброе утро.

Актер. Доброе утро.

Киппс. Надеюсь, вы хорошо спали?

Актер. Да, благодарю Вас.

Киппс. Без кошмаров?

Актер. Да, спасибо.

Киппс. Мм. Итак, нам все понятно?

Актер. Не знаю, не знаю.

Киппс. Вы будете играть с удовольствием, поверьте мне. Вы знаете текст?

Актер. Я его учил. Простите, но это не мой … конек.

Киппс. Мы сделаем из вас Ирвинга.

Актер. Я не хочу быть Ирвингом.

Киппс. И не надо. Но ради зрителей, давайте хотя бы попробуем.

Актер. Эти зрители, о которых Вы все время говорите — это ведь будут только мои друзья и родственники? Мы же не станем играть на публике?

Киппс. Нет, конечно. Только семья и Ваши друзья. Может быть еще какой-нибудь театральный продюсер, но… Приступим к делу. Лондон. Адвокатская контора Бентли, «Суитмен и Бентли». У меня для вас сюрприз.

Актер. Какой сюрпрпиз?

Киппс. Благодарите мистера Бунса! (Он щелкает пальцами в сторону партера)

Раздаются звуки шума Лондонской улицы: машины, лошади, крики уличных продавцов и т. д. Актеру это очень нравиться. Он слушает немного, затем…

Актер. Записанные звуки!

Киппс. Да. Хорошая идея, не так ли?

Актер. Как правдоподобно! Я чувствую себя в Лондоне, на оживленном перекрестке.

Киппс. То же самое почувствует и публика. Не надо рассказывать о машинах, трамваях и лошадях, о смоге и пыли. Слова, на самом деле, не нужны. Надо просто включить записанные звуки, включить фонограмму. И мы уже на месте.

Актер. Но действие происходит в офисе, не так ли? Зачем нам эти звуки?

Киппс. Да, действительно, зачем? Мистер Бунс! (Он опять щелкает пальцами)

Звуки улицы смолкают и переходят в тиканье часов.

Актер. (Слушает внимательно) Отлично.

Тиканье уходит. Возвращаются звуки улицы.

Киппс. (Со снисходительной улыбкой) Чудо науки и золотые руки мистера Бунса. Он знает свое дело. Итак, за работу. Я, это Вы, а Вы — это Ваш помощник. Я вхожу, а Вы работаете.

Актер. (готовится играть) Простите, но это …

Киппс. Не Ваш конек. Конечно. Но давайте попробуем. Итак, начинаем. (Обращается в глубину зала) Прошу!

Звуки Лондонской улицы переходят в тиканье часов.

Киппс уходит.

Актер, играя Томаса, помощника адвоката, стоит за конторкой и занимается расчетами. Его конторка может быть стулом или парой коробок. Так или иначе, ему не очень удобно.

Быстро входит Киппс. Он кладет свой кейс на стол и садиться.

Киппс выучил свою роль. Актер, в основном, читает по роли.

Но, несмотря на то, что актер не очень подготовлен, его энтузиазм в достижении цели прорывается сквозь правила игры, бунтуя.

Ну и денек, Томас.

Томас. Да, мистер Киппс. (Он чихает)

Киппс. Ноябрь. Ужасный месяц. Душа так и ноет.

Томас. Да, мистер Киппс. (Чихает) Такой туман…

(смотрит поверх стола, обращаясь к аудитории) Желтая лондонская сырость. Ядовитый смог и туман, дьявольский туман, который сводит с ума и ослепляет, смердит и парализует. Я корпел над скучным договором о собственности и, совершенно одурев от него, отвлекся и стал глядеть в окно.

Том подходит к столу Киппса и стучит. Киппс поднимает глаза.

Мистер Бэнтли желает видеть Вас, Сэр.

Киппс. Прямо сейчас?

Томас. Да, если Вы не против. (Чихает)

Киппс. (обращается к зрителю) Он чихал каждые двадцать секунд, из — за этого Томас чувствовал себя неловко и держался на расстоянии.

Киппс встает.

Актер. Теперь что?

Киппс. Теперь Вы — мистер Бентли.

Актер. Да, конечно. (Неуверенно) Я все правильно делаю?

Киппс. Абсолютно. Мы сделаем из Вас Ирвинга…

Актер. (сердито) Причем здесь Ирвинг!

Киппс. Хорошо. Продолжаем.

Актер садиться по другую сторону стола Киппса, становясь мистером Бентли. Он протирает свои очки.

Бентли. Садитесь, Артур, садитесь.

Киппс садиться. Бентли удобно располагается, не торопясь начинать беседу.

Мне кажется, я не рассказывал вам об этой странной миссис Драблоу.

Киппс качает головой.

Миссис Драблоу (Он берет ее завещание и протягивает Киппсу.) Миссис Эллис Драблоу. Марш Хаус. Она умерла. Вы знаете?

Киппс. Нет.

Бентли. Это так. Она досталось мне в наследство от моего отца. Наша фирма ведет ее дела… с давних пор.

Киппс. Да?

Бентли. Ну что ж, она хорошо пожила. Ей было восемьдесят семь.

Киппс. А это ее завещание, как я понимаю?

Бентли. Миссис Бентли была со странностями. Вы слышали о Дороге девяти жизней?

Киппс. Нет.

Бентли. А об Эль Марше тоже ничего не слышали?

Киппс. Нет, сэр.

Бентли. Жизнь делает людей там странными.

Киппс. Даже не представляю, где это находится.

Бентли. Тогда, мой мальчик, идите домой, пакуйте чемодан и отправляйтесь на Кингс Кросс, садитесь на дневной поезд, с пересадкой в Кру и а затем в Хоумбери. От Хоумбери езжайте в городок под названием Крайсин Гиффорд. А там — ждите у моря погоды!

Киппс. Погоды?

Бентли. Проехать по дороге можно только при хорошей видимости. Дорога приведет Вас к деревне Эль Марш и к дому.

Киппс. Дому миссис Драблоу?

Бентли. Как только опуститься туман, Вы снова будете отрезаны от мира. Дивное местечко. (Он встает посмотреть в окно) Я бывал там когда-то. Мой отец брал меня с собой. Миссис Драблоу не очень-то любила гостей.

Киппс. Она была вдова?

Бентли. Да, она овдовела довольно рано.

Киппс. А дети?

Бентли. Дети. (Он прислоняется к окну, в то время когда раздается отдаленный звон церковного колокола. Он поворачивается) Судя по тому, что мы знаем о миссис Драблоу, нет, у нее не было детей.

Киппс. У нее была какая-нибудь недвижимость или земля?

Бентли. У нее был свой дом, конечно, и кое-какой бизнес в Крайсин Гиффорде — магазины с арендаторами, что-то такое; не богатое хозяйство, в плачевном состоянии. И еще какие-то там ассигнации, вложения.

Киппс. Мне кажется, дело довольное простое?

Бентли. По всей видимости.

Киппс. Тогда, зачем мне туда ехать?

Бентли. Чтобы от нашей фирмы присутствовать на похоронах.

Киппс. Да, конечно. Я с удовольствием поеду на похороны миссис Драблоу.

Бентли. Есть еще одно дело.

Киппс. Завещание?

Бентли. Я дам вам материалы, чтобы Вы прочли в дороге. Но, в вкратце, Вам надо будет просмотреть документы Миссис Драблоу — ее письма… все, что найдете… и привезти их сюда, в офис.

Киппс. Понятно.

Актер. Миссис Драблоу была — несколько не организованна, хочу заметить. Поэтому Вам придется потратить на это время.

Киппс. День или два?

Бентли. Как минимум, день или два, Артур.

Киппс. Там будет кто-нибудь, чтобы мне помочь?

Бентли. Я все устроил. Там есть местный юрист, он Вам поможет.

Киппс. Но, у нее ведь были друзья или просто соседи?

Бентли. (с усмешкой) Ну, Артур, смелее. Смотрите на это, как на развлечение.

Киппс встает.

(Машет рукой в сторону окна) По крайней мере, Вы уедите отсюда на несколько дней. Вы будете в Крайсин Гиффорд сегодня поздно вечером и остановитесь в маленьком отеле на ночь. Похороны состояться завтра утром в одиннадцать.

Бентли встает и движется по направлению к столу.

Киппс. (убирает со стола) Я сообщил моей хозяйке, что меня не будет пару ночей дома, и написал письмо своей невесте Стелле, на которой хотел жениться в следующем году. После этого, я сел на дневной поезд, чтобы оказаться на краю Англии, в том месте, о котором раньше почти ничего не слышал.

Актер от лица Томаса, протягивает Киппсу тонкий коричневый конверт с надписью «Драблоу».

Томас. Бумаги миссис Драблоу, сэр.

Киппс. Спасибо. (Берет их) Должен сказать, Томас, что хотя это самое странное место на свете, но я рад, что уезжаю из этого кошмарного тумана и не здорового климата.

Томас чихает. Пауза. Киппс смотрит на актера.

(Подбадри…