Жена с секретом

Пролог

- Ненавижу ее, ненавижу! - Анна тряслась от страха и куталась в теплую накидку. - Няня, мачеха сказала, что отдаст нас в приют.

Анне было всего двенадцать лет, но на ее долю выпало немало страданий. Смерть матери, болезнь брата, и вот теперь злая мачеха задумала всех извести. Властная хозяйка поместья меньше чем за полгода прибрала к рукам не только сердце ее отца, но и получила безграничную власть.

- Девочка моя! - старая подслеповатая няня обняла беззащитное дитя. - На все воля господа.

- Господь давно от нас отвернулся , - Анна роняла слезы, думая о своем маленьком болезненном брате. Он не выдержит долгий переезд в холодной карете, если злая Генриетта захочет от них избавиться.

- Папочка! - Дэвид вошел в залу, и девочка кинулась навстречу к отцу.

- Как дела у моей принцессы? Почему такой заплаканный вид? - он опустился перед дочкой на одно колено.

Высокий, молодой и красивый Дэвид рано остался вдовцом. Много лет провел затворником в родовом поместье, но на осеннем балу встретил Генриетту и без памяти влюбился.

- Я так боюсь! - прошептала Анна, прижимаясь к отцу. - Мачеха нас с Ричардом совсем не любит.

- Я просил выбирать выражения, - Дэвид поднялся и строго посмотрел на дочь. - Генриетта ваша новая мама, и это не подлежит обсуждению.

- Она обещала отдать нас с братом в приют, - щеки Анны раскраснелись, но отец ее не слышал. Любовь застила ему глаза.

- Не она, а леди Генриетта, - Дэвид хмурился, раздражать от реакции дочери. - И не в приют, а в пансион. Супруга права, тебе не помешает привить хорошие манеры, да и Ричарду требуется жесткая дисциплина.

Дэвид развернулся, собираясь уходить. Разговор с дочерью его расстроил.

- Папа! Папа! - Анна кинулась за ним с криками и плачем, и отец обернулся. - Она наказывает слуг! Вчера по ее распоряжению выпороли Алисию, а сегодня утром Катерину.

- Слугам тоже дисциплина не помешает, - пожал плечами мужчина, не до конца уверенный, что жесткие методы супруги единственно верные. Однако каждую ночь горячими ласками и поцелуями Генриетта убеждала мужа в обратном, и мягкий Дэвид послушно шел у нее на поводу.

- Это тирания, а не дисциплина, - разрыдалась Анна, не зная как еще убедить отца, что он пригрел змею на груди.

- Ты будущая женщина, хозяйка очага! - взревел Дэвид, чеканя каждое слово. - Выбирай выражения, Анна, иначе мне придется отправить тебя в пансион уже этой весной. Генриетта моя законная супруга, нравится тебе это или нет. Если хочешь остаться в этом доме на правах дочери хозяина, подумай о своем поведении.

Мужчина вышел из залы не уверенный, что поступает правильно. Леди Генриетта, несомненно, красивая и умная женщина, но иногда ее поступки смущали самого Дэвида.

- Люблю тебя, - плакала Генриетта, а женские слезы всегда трогали чувствительное сердце супруга. - Я так переживаю, милый, помоги мне! - причитала она, и Дэвид закрывал глаза на любые ее причуды. 

Это все от нервов, убеждал он себя, оправдывая Генриетту.

Глава 1

Дэвид шел размашистыми шагами по темным коридорам поместья. Оно досталось ему по наследству от покойного отца, а тому от его отца. Старое здание требовало капитального ремонта, как снаружи, так и внутри.

- Как здесь  холодно и сыро, -  поморщилась Генриетта,  когда впервые переступила порог дома из серого добротного булыжника.

Дэвид тогда признался,  что после смерти Эммы долгое время жил как во сне, на что Генриетта заявила, что время грусти закончилось.

Впереди долгая и счастливая семейная жизнь,  и он поверил, что встретил истинную любовь.

Громкие визги были слышны издалека, и Дэвид ускорил шаг. Его красавица Генриетта ходила по коридору вдоль шеренги из слуг, и читала наставления. Опустив головы, те слушали её неукротимые вопли,  но когда супруга дошла до прямых оскорблений, Дэвид насторожился.

В одном ряду со всеми стоял его любимый садовник,  пожилой, хромой и безумно преданный своему господину.

- Последний раз спрашиваю,  почему ты посадил розы вместо георгинов? 

Генриетта уперла руки в бока,  окатив садовника гневным взглядом. Ее красивое лицо исказила злоба, которую супруг не видел.

- Розы - любимые цветы леди Эммы, - вскинул голову садовник. - Господин Дэвид тоже от них в восторге и молодая госпожа.

- Молодая госпожа это я,  а Анна сопливая зарвавшаяся девчонка! - фыркнула хозяйка поместья.

Дэвид поморщился, но пока решил не вмешиваться.  Генриетта не подозревала, что супруг стоит прямо за ее спиной и отчаянно жестикулировала.

- Сегодня же выкопай все кусты и засади грядки георгинами, - повелела госпожа, - и чтобы больше никогда,  слышишь, никогда я не видела в саду ни одной розы!

Садовник увидел Дэвида и приободрился. Господин ни за что не даст в обиду своего верного слугу.

- Я не буду этого делать, - с достоинством заявил он, вызвав очередную вспышку гнева Генриетты. - Как ты смеешь мне перечить!  - воскликнула она и со всего размаха влепила пожилому садовнику пощечину. Тот отшатнулся, а в душе Дэвида взорвался ураган.

- Ты забываешься,  - медленно произнося каждое слово,  произнес мужчина.

Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Старый Альфред был с Дэвидом с самого детства,  и никто никогда не смел поднимать на него руку. Генриетта должна сейчас раз и навсегда узнать свое место,  иначе он не хозяин поместья.

Услышав голос супруга за спиной, лицо Генриетты мгновенно преобразилось. Вместо искаженного злобой,  приняло безмятежный вид. Нацепив милую невинную улыбку, женщина обернулась.

Дэвид заморгал, мгновенно попав под влияние её невероятной красоты.

- Любимый! -  Она кинулась к нему обнимая и целуя в губы. -  Дорогой мой! Я так соскучилась.

- Мы виделись за обедом, -  смутился Дэвид, млея от нежности супруги. Рядом с ней он всегда превращался в безвольную куклу.

- Со времени обеда прошла целая вечность, - мурлыкала  жена, покрывая поцелуями его лицо и запуская пальцы, увитые дорогими перстнями,  в темные волосы мужа. - Какой ты у меня мужественный, и невероятно красивый!

Дэвид словно стал выше ростом от похвалы Генриетты.  На его лице появилась блуждающая улыбка, вызвав роптание среди слуг.

- Она ведьма! -  выдохнула, кухарка,  роняя слезы.

- Околдовала нашего господина, - горничная прижала руки к груди.

- Бедный Дэвид, -  прошептал Альфред, потирая покрасневшую ушибленную щеку.

Дэвид ничего этого не слышал.  Он с покорностью щенка смотрел на обожаемую Генриетту и улыбался.  Зато супруга все прекрасно слышала. Скривив свои пухлые губы в ненависти,  она прильнула к мужу и зашептала ему в ухо:

- Слуги совсем меня не слушаются. Дерзят и обижают.

- Как смеете обижать мою драгоценную супругу? - совсем недавно он пылал гневом по отношению к Генриетте,  сейчас же вскипел от одного взгляда на склонивших головы слуг. - Кто самый дерзкий? - уточнил Дэвид.

- Вот он, - изящные пальцы указали на поникшего садовника. -  Прикажи его выпороть, а лучше выгнать, - распорядилась хозяйка. - Он дерзкий и бестолковый. Засадил все грядки кустами колючих красных роз.

От одного упоминания ненавистных цветов Генриетта вздрогнула.

- Выгнать, -  эхом произнес Дэвид, впадая в странное состояние покорности. -  Нет, я не могу, - неожиданно очнулся он, - Альфред со мной с самого рождения.

- Тогда прикажи его выпороть и уничтожить все розы, -  Генриетта обвила талию супруга, и он послушно кивнул. -  Немедленно привести в исполнение приказ господина! - воскликнула хозяйка, и несколько слуг схватили бедного садовника под руки и потащили прочь из дома.

- Господин!  Прошу вас, господин!  Но как же! - звал на помощь Альфред,  но Дэвид его уже не слышал.

Генриетта манила разделить супружеское ложе, шепча разные непристойности,  и он как завороженный следовал за ней.

В спальне супруга заперла дверь на ключ и повернулась к мужу.

- Любимый! -  Генриетта взяла руку Дэвида и положила себе на грудь. - Раздень меня,  - с придыханием попросила она, и супруг принялся медленно распускать шнуровку на спине.

Освободив упругие словно персики груди,  Дэвид наклонился, захватив ртом вишенку соска.

В этот миг он забыл обо всем. О собственных детях,  напуганных угрозами мачехи, о слугах, уверенных, что их господин околдован, и даже об Альфреде,  привязанном к столбу посреди двора.

Для него во всем мире существовал единственный человек,  который волновал и заботил - его несравненная супруга. Его Генриетта.

Визуализация: Дэвид и Генриетта

Дэвид и Генриетта: танец страсти

Глава 2 Камилла

КАМИЛЛА

- Как себя чувствует самая прекрасная девочка?

Я улыбнулась и провела рукой по светлым волосам малышки. Девочка была худенькая и бледная,  с тонкими руками и синяками под глазами. Она лежала на кровати, кутаясь в байковое одеяло. В палате было тепло, но из-за анемии малышка постоянно мерзла.

- Сегодня лучше,  - пропищала она, трогая меня за стетоскоп. - Мне нравится эта ваша штука.

- Правда? Тогда держи, - я сняла с шеи трубку и протянула девочке.

На её долю выпало немало испытаний, одним из которых была тяжелая болезнь. Каждый день она понемногу убивала ребёнка,  как и наши надежды на возможное излечение.

Мы с коллегами перепробовали все, но с каждым днем четырехлетняя девочка  угасала. Ее родители надеялись на чудо, но я знала, что чудес не бывает.

- Ты так к ней привязалась, -  покачала головой заведующая, когда я с тяжелым сердцем вышла из палаты.

- Она умирает, -  вздохнула я, понимая, что неминуемое случится очень скоро.

- Наша задача подготовить родителей, - сжала губы женщина.

Порой казалось, что у заведующей нет сердца, но это было не так. Потерю каждого маленького пациента она воспринимала, как свою собственную.

Заполняя в ординаторской истории болезни, я предавалась невеселым мыслям о неизбежности бытия. Родители еще не знают, что скоро потеряют дочь. Представляла их страх и панику, когда они поймут, что мы сделали все возможное и не достигли результата.

Дети это большая ответственность и постоянный страх. Теряя своих маленьких пациентов,  я научилась бояться и в какой-то момент решила, что у меня никогда не будет детей.

Каждый день я заходила к малышке,  развлекая её и пытаясь исполнить все заветные мечты. Но какие желания могли быть у маленькой девочки? Жить долго и счастливо. То, что мы с коллегами не могли ей дать.

День,  когда моя жизнь перевернулась,  наступил ужасающе быстро. Однажды я пришла на работу, надела белый халат и распахнула дверь палаты. Та встретила меня гробовой тишиной и аккуратно застеленной кроватью. 

А где девочка? -  дрожащим голосом потребовала у дежурной медсестры. А у самой руки тряслись от предчувствия беды.

- Умерла, - спокойным тоном ответила та,  но для меня в эту минуту все рухнуло. Моя малышка, о которой заботилась бесконечное количество дней и ночей, покинула этот мир.

Весь вечер я проплакала сидя в пустой квартире и размазывая по лицу горькие слезы, а на следующий день положила на стол заведующей заявление на увольнение.

- Это все из-за Инны? - так звали мою малышку.

Я кивнула,  понимая,  что если расспросы продолжатся, не выдержу и расплачусь.

- В твоей жизни еще будет много таких Инн, -  моё заявление безжалостно разорвали, отправляя бумажные обрывки в мусорную корзину. - Не позволю ломать карьеру из-за одной неудачи. Девочка была смертельно больна, никто не смог бы ей помочь.

- Как ты, милая? -  мама позвонила,  словно чувствуя мое душевное состояние. 

- Все хорошо,  -  слукавила я, но маму не провести.

Уличив меня в обмане, она потребовала правду, и я скрепя сердцем рассказала ей об Инне. Девочке, которую я, как врач-педиатр, не смогла спасти. Удивительно, но мама не начала меня обвинять, а одну за другой принялась вытаскивать древние дущещипательные истории из своего медицинского прошлого.

- Тебе надо поверить в свои силы, - горячо убеждала она. - Всегда бывают взлеты и падения. Не сумев спасти одного - спасешь миллионы.

До миллионов мне было как до луны, но угрызения совести постепенно сменились тупой болью в сердце, которую я испытывала всякий раз, проходя мимо пустой палаты.

Час расплаты наступил, когда на выходе из больницы столкнулась с родителями той самой малышки. Их было буквально не узнать. Убитая горем мать и небритый осунувшийся отец. Увидев меня, они кинулись с обвинениями, но заведующая, по счастливой случайности оказавшаяся рядом, оттеснила их и принялась что-то громко объяснять.

Но для меня все было понятно. Жизнь рухнула во второй раз, стоило только взглянуть в глаза людям, чью жизнь сломало горе. Я шла, не разбирая дороги. Мои глаза застилали горькие слезы. Я была погублена, изломана, опустошена. Рыдала не внешне, но глубоко в душе.

Бывают мгновения, когда мы не хотим жить. Это был тот самый момент, когда я хотела исчезнуть с лица земли, только бы не видеть убитых горем родителей девочки. Ее имя клеймом впечаталось мне в память, выжигая "Инна" на расшатанных нейронах.

Признаюсь, я дала слабину. Вернулась домой и выпотрошила аптечку на наличие снотворных. Хотелось уснуть, раз и навсегда забыв неприятные минуты. Наверное, я думала чем-то другим, но только не мозгом, потому что высыпав на ладонь горсть таблеток из разных упаковок, я закинула все  разом в рот и запила водой.

Дурман пришел быстрее, чем ожидала. Вначале возникло легкое головокружение, быстро сменившееся невероятной слабостью в мышцах и полной апатией.

Я умираю, на краю подсознания мелькнула внезапная догадка. Такого не может быть, возмутился здравый смысл. Концентрация препаратов не опасна и, скорее всего, я просто засну на некоторое время.

Я попыталась встать, но упала на пол. Сознание толчками то исчезало, то появлялось вновь. Я медленно ползла по полу, пытаясь добраться до телефона.

Я честно боролась со сном, но дремота оказалась сильнее. В какой-то момент, устав бороться, я закрыла глаза и провалилась в черноту.

Глава 3

Во время ужина Генриетта была необычайно весела. Все складывалось наилучшим образом. Сопливый тюфяк слушается ее с полуслова, слуги боятся даже пикнуть, от детишек скоро избавится. Она посмотрела на супруга, с мрачным видом уставившегося в тарелку с нетронутой едой. Ничего, дорогой, это еще цветочки!

Анна с Ричардом сидели на дальнем конце стола как дикие волчата. Таких даже приручать не интересно, отправит в закрытый пансион и дело с концом.

- Невкусно! Еда дрянь! – Генриетта раздраженно скинула со стола тарелку с супом. Кухарка, не скрывая слезы, принялась подбирать с пола черепки, а горничная кинулась мыть полы. - Позвать ко мне повара! – не унималась хозяйка поместья.

Дэвид хотел было возмутиться недостойным поведением жены, но Генриетта накрыла ладонью его руку, и супруг промолчал. Пока она отчитывала бледного как полотно повара, мужчина сидел в странной прострации.

- Видишь? – прошептала Анна брату. – Я говорила, что мачеха околдовала отца.

- Тихо там! – прикрикнула Генриетта, моментально переключившись с повара на детей. – Когда говорят взрослые, послушные дети молчат. Видишь, дорогой, твои змееныши совсем распоясались. Но ничего, я научу их хорошим манерам.

Дэвид в душе возмутился, что его любимых детей назвали змеенышами, но ладонь Генриетты, сжимающая его руку, сдавливала невидимым обручем, подавляя волю. Он просто сидел, не в силах возразить.

- Нам надо бежать, - уговаривала Анна брата, когда отец как послушный щенок поплелся за Генриеттой. – Мачеха нас погубит.

- Если убежим, умрем от голода и холода, - Ричарду было десять, и он не был готов мчаться без оглядки из родительского дома.

- Ты хочешь в приют? – Анна задрожала от одного упоминания страшного места.

- Генриетта сказала, что это не приют, а пансион, - не соглашался брат. – К тому же папа нас любит и не даст в обиду.

- Уже дал! – шмыгнула носом девочка. – Видел, он не реагировал, когда мачеха швыряла посуду и наказывала слуг? Уверена, что когда эта змея ударит кого-нибудь из нас, отец тоже ничего не скажет.

Пока дети плакали и боялись неизвестного будущего, Дэвид в который раз укорял себя за слабость и безволие. Он понимал, что должен быть твердым и решительным. Но стоило Генриетте посмотреть голубыми как небо глазами, взмахнуть пушистыми ресницами, провести рукой по золотистым локонам и растянуть алые губы в улыбке, как он терял способность мыслить здраво.

Супруга обижает слуг и пугает детей, а он не способен ей возразить. Так неужели слухи правдивы, и Генриетта действительно его околдовала? Решив раз и навсегда поставить свою зарвавшуюся супругу на место, Дэвид вошел в их покои.

Генриетта примеряла очередное платье и крутилась перед зеркалом. Увидев мужа в отражении, она обернулась, и слова мужчины застряли в горле, так и оставшись невысказанными.

- Ты мне купишь новое платье? – она обольстительно улыбнулась и поцеловала Дэвида в губы. А ее шаловливые руки уже забрались под камзол и рубашку, касаясь обнаженной кожи. – И новые туфли. И шубку.

- Конечно, - как сквозь туман услышал Дэвид свой ответ и ужаснулся. Неужели это он сказал? Страх мгновенно отрезвил мужчину, и тот отшатнулся.

- Вот значит как? – из милой и покладистой жены Генриетта моментально превратилась в злобную фурию.

Громко рассмеявшись, она попыталась снова обнять супруга, но тот попятился. Еще один ее поцелуй, и Дэвид снова потеряет способность сопротивляться.

- Не подходи ко мне, - неуверенным голосом произнес он, выставив вперед руки.

- Не сопротивляйся, дорогой супруг!  – снова накинувшись на рот мужа, Генриетта услышала громкий вздох, означающий на этот раз полное подчинение.

Воля Дэвида оказалась слишком сильной, но не вечной. Во всем виновата его глупая привязанность ко всякому сброду, вроде слуг и противных детей. Если бы не они, слабак-вдовец давно попал бы под ее безграничное влияние. Но уже очень скоро Генриетта уничтожит всех, кто дорог его сердцу, и получит над Дэвидом полный контроль. Пока супруг лежал на кровати не в силах пошевелиться, Генриетта продолжила примерку опостылевших старых платьев.

- Ты мне купишь все, что я пожелаю, - шипела она, изгибая губы в ехидной усмешке. – Будешь в ногах валяться и молить о пощаде, только чтобы я не прикончила твоих змеенышей!

Больше не было смысла притворяться. Она та, за которую ее принимают. Мелкая паршивка Анна сразу догадалась, кто такая новая хозяйка поместья. Ее бы смекалку отцу. Генриетта легкой походкой подошла к супружескому ложу и наклонилась к Дэвиду.

- С этого дня ты будешь делать только то, что я захочу, - прошептала она, лизнув мужа в щеку. – Молчать, если того захочу, говорить, если позволю. Один неверный шаг, и я уничтожу всю твою семью. Ты меня понял?

Дэвид кивнул, но в его глазах читалось отчаянное сопротивление. Свободолюбивый дух боролся, и Генриетте это не понравилось.

- Вставай, - она потянула супруга за рукав, и тот не смог сопротивляться. – Твоя мягкотелость мне на руку, но огонь в твоем сердце надо погасить. И немедленно.

Визуализация: Камилла

Камилла - детский доктор

Глава 4 Камилла

КАМИЛЛА

Я открыла глаза, ожидая, что по закону сохранения энергии встречу утро, лежа на полу. Каково же было мое удивление, когда обнаружила себя в мягкой постели. Действие препаратов, видимо, еще не прекратилось, потому что кровать была чужой, впрочем, как и комната, в которой лежала.

Вскочив на ноги, я быстро обследовала небольшое помещение. Старинная, местами потертая мебель, тяжелые занавески на окнах, на спинке кресла ворох женской одежды, в шкафу гора пышных платьев.

Похлопала себя по щекам и попрыгала, чувствуя, как стынут босые ноги на каменном полу. Возле кровати обнаружила меховые тапочки, со спинки кресла позаимствовала теплый халат. Не бегать же в собственном сне в одной ночной рубашке. Укутавшись, осторожно выглянула в коридор.

Антураж, надо признаться, вокруг был что надо. Темные мрачные стены из грубого камня освещались редкими островками факелов. Огромные картины, изображающие величественные персоны в старинных одеждах и сцены баталий. Сон был настолько реалистичным, что я невольно утонула в его деталях.

- Госпожа! - я подпрыгнула от неожиданности, когда из темноты выплыла женщина в белой одежде с подсвечником в руке.

- Ты кто? - гаркнула я от испуга.

Только Кентервильского привидения мне не хватало. Замок в духе исторических фильмов, почему бы по закону жанра и Касперу не завестись.

- Простите меня, госпожа! - Женщина очень испугалась, потому как стоило мне повысить голос, она рухнула на колени, прося пощады.

- Да все хорошо, - помогла бедняжке подняться с пола и канделябр в ладонь вручила. - Держи крепче, - посоветовала, а та вдруг принялась целовать мою руку и полу халата. -  Что ты делаешь? - нахмурилась я, доводя бедняжку до очередного коленопреклонения. - Да вставай же, горе ты мое!

- Я не хотела нарушать ваш покой, - извинялась женщина, поэтому пришлось обнять ее за плечи и повести по коридору.

- Мы граждане свободной страны, - вещала я, оживляя в ее памяти демократические истины, - каждый имеет право свободно перемещаться. К тому же это не мой дом.

- Почему не ваш? – женщина остановилась, сбитая с толку моими словами. – Госпожа Генриетта, с самого первого дня, как вы обвенчались с господином Дэвидом…

Она еще хотела что-то продолжить, но я зависла на незнакомых именах и сделала знак рукой. Женщина замолчала, а я провела рукой по волосам, с удивлением обнаружив на своих плечах светлые локоны.

- Как, говоришь, меня зовут? – холодея, уточнила я.

- Госпожа Генриетта, - выдала моя белоснежная попутчица.

- А как давно я сочеталась законным браком?

По коридорам замка гулял ветер, но меня затрясло не от холода, а от страха. Сон с перемещением сознания в чужое тело совсем не прикалывал.

- Да уже полгода как, - последовал ответ.

- Отлично! – сквозь зубы прошептала я, посильнее закутываясь в халат. – Где у вас тут зеркало?

Оно обнаружилось в холодном холле первого этажа. У меня уже зуб на зуб не попадал, а когда взглянула на свое отражение, освещенное подсвечником попутчицы, едва в обморок не упала. Поклялась больше никогда не злоупотреблять таблетками даже в благих целях. Только проснусь, сразу начну вести здоровый образ жизни.

Будь сильной, Камилла, подбадривала себя, меряя шагами холл. – Ты же врач. Не раскисай! Скоро странный сон закончится, и ты вернешься обратно в привычный мир.

Но время шло, а возвращение не происходило. Я продрогла и измучилась, до рези в глазах изучая новую внешность.

- Где он? - в комнату влетела невысокая девочка. Платье на два размера больше, медовые волосы до плеч спутались, но глаза блестели решительным огнем. – Отвечай, ведьма, куда ты спрятала моего папу!?

Я отшатнулась, потому что девочка была маленькая, но боевая. Набросилась на меня как задиристый петушок. Я нацепила на лицо самую милую улыбку, с которой обычно заходила в палату к пациентам, и присела, оказавшись с малышкой на одном уровне.

- Милая, кто тебя обидел?

Девочка резко остановилась, нахмурила свои тонкие брови и измерила меня недоверчивым взглядом.

- Где мой папа? – уже не так решительно повторила она.

- Простите, госпожа Генриетта! – следом за девчушкой в комнату вбежала пожилая женщина в нелепом чепце и свободном длинном платье. Сыпля извинениями, она подскочила к девочке и дернула ту за рукав.

- Извинись сейчас же перед матушкой, - потребовала женщина и, не дожидаясь ответа от ребенка, кинулась передо мной на колени. – Не сердитесь на нее, госпожа! - прослезилась она.

Девочка в ответ на ее завывания фыркнула и скрестила руки на груди. Просто маленькая богиня войны собственной персоной.

Какая странная привычка вытирать передо мной пол! Я помогла пожилой женщине встать и поинтересовалась, кто, куда и когда пропал.

- Господин Дэвид, - она растирала по лицу крупные слезы и громко всхлипывала.

Если не ошибаюсь, Дэвид это муж белокурой женщины, имя которой вылетело из головы.

Глава 5

Едва за Генриеттой закрылась дверь, Дэвид понял, что попал. Услышанное, не укладывалась у него в голове. Слова супруги отражались глухой болью в сердце. Он ведь отдал Генриетте всю свою нерастраченную любовь, которую так недолго дарил Эмме, а в ответ услышал страшные и холодные слова.

Она называла его детей змеенышами, тиранила слуг, а он ничего не мог сделать. Едва супруга касалась его своей горячей ладонью, Дэвид словно выпадал из реальности. А когда целовала в губы, дурманила разум настолько, что муж ничего не понимал.

Каким же он был дураком!

- Генриетта, открой! - потребовал Дэвид, постучав кулаком по двери. - Немедленно!

Но супруга не открыла. Через несколько минут он услышал ее удаляющиеся шаги и запустил пальцы в волосы. Его тюрьма находилась под крышей дома. Сколько бы Дэвид не стучал и не бился, его не услышат. В лучшем случае он провалится в обморок от невыносимого холода, в худшем его ждет голодная смерть.

Генриетта, приплясывая, вернулась в свои покои и подошла к зеркалу. Оттуда на нее глядела изумительной красоты блондинка, без малого вдова.

- Дорогая, ты была великолепна, - коснувшись румяной щеки, она громко рассмеялась.

Несколько дней в заточении, и ее непокорный муж будет валяться у нее в ногах, моля о пощаде.

- Черное тебе к лицу, - Генриетта накинула на плечи темную шаль, представляя себя в трауре по случаю трагической и нелепой гибели ее супруга.

Утро пришло к Дэвиду с невыносимой дрожью во всем теле. В помещении не было окон, поэтому хозяин поместья просто провалился в сон, пристроившись в углу на каменном полу. Он не знал, сколько прошло времени, даже не догадывался, что наступил следующий день, и бедняга Альфред освобожден с легкой руки Камиллы.

- Откройте, кто-нибудь! - он продолжал барабанить в дверь, пока не заболела рука. Бесполезно! Дэвид без сил опустился на каменный пол. Его не найдут в этом холодном склепе.

Пока хозяин поместья маялся в заточении, Камилла разруливала очередную авральную ситуацию. Работать в таком режиме ей приходилось, и не раз. Укутав Альфреда с ног до головы теплыми одеялами, она распорядилась подать горячий чай.

- Надо выпить, - уговаривала она старика, словно маленького ребенка.

- У мачехи точно все в порядке с головой? - Анна стояла в дальнем углу комнаты и с недоверием поглядывала на Генриетту, обхватившую садовника за плечи и увещевающую испить отвар.

- Ваша новая матушка добрая женщина, - няня с умилением глядела на молодую госпожу. - Просто ей очень сложно. Переезд из родного дома, незнакомые люди вокруг. Вот она и сорвалась, а душа у нее добрая.

Девочка и сама прекрасно видела, что мачеха изменилась. Особенно ее удивила, когда Генриетта назвала ее милой.

- Хочешь, я помогу с волосами? - Анна не заметила, как мачеха встала рядом и с улыбкой протянула ей костяной гребень. - Они у тебя такие красивые, как мед.

Женщина провела ладонью по золотистым волосам ребенка и улыбнулась.

- Не стоит, - девочка отодвинулась, а сама продолжала следить за Генриеттой. Как она заботится о беспомощном старике, как укутывает его и кладет на лоб влажное полотенце.

Камилла за день невероятно устала. К обеду у Альфреда поднялась температура, и она отважно кинулась на борьбу с инфекцией. Но бороться с бактериями при отсутствии элементарных антибиотиков было очень непросто.

Назначив дежурных и раздав распоряжения по уходу за пациентом, Камилла опустилась в кресло и уснула. Ее нервная система была истощена перемещением и невозможностью в полной мере оказать помощь больному.

Проснулась Камилла глубокой ночью, продрогшая и на удивление отдохнувшая. Укутавшись в теплый халат, который из-за дневной суматохи не было времени сменить на что-то подобающее, она подошла к пациенту. Альфред спал, и его грудь планомерно поднималась. Оставленная рядом горничная мирно дремала, опустив голову на руки.

Камилла потрогала лоб мужчины и улыбнулась. Жар спал, у них все получилось. Сняв со стены горящий факел, она поднялась по лестнице. Вот бы еще в темноте отыскать покои госпожи Генриетты.

Когда, интересно, она вернется в свое тело? Забавный до этого сон превращался в пугающий кошмар. Ее сознание внутри неизвестной женщины, которую не любит собственная дочь и до ужаса боится прислуга. Падают перед ней на колени как перезревшие яблоки и норовят руку облобызать. Дикость какая-то!

Поднявшись на второй этаж, Камилла осмотрелась. Со зрительной памятью у нее всегда были проблемы, а вот слух никогда не подводил. Она уже собиралась пойти наугад, как вдруг услышала протяжный вой и замерла.

Звук был страшный и исходил из глубины замка. Неужели привидение? Рациональный ум Камиллы отмел столь глупое предположение, а звук снова повторился.

Оставив попытки отыскать свою комнату, Камилла поднялась по ступенькам вверх. Чем выше она поднималась, тем звук доносился сильнее. Наконец, она остановилась напротив массивной двери, с внутренней стороны которой слышались глухие удары.

- Вы меня слышите? - громко спросила она, приложив ухо к деревянной поверхности. Удары продолжались, но ответа не было. - Ответьте? - она побарабанила кулаком по наружной стороне двери.

На недолгое время воцарилась полная тишина, а потом мужской голос с хрипотцой глухо произнес: